Поучительная история о жизни и смерти мадам Мерсье
Джонатан! Чтоб ты издох! Ты жрать будешь или нет?! Я что тебя до полуночи буду дожидаться?! Иди! Все уже на столе! - Мадам Мерсье пятидесяти лет от роду, дородная до невозможности, с ногами - тумбами, необъятной грудью и поясницей на всякий случай подвязанной шерстяным шарфом, пыхтела дешевой сигаретой и отчаянно гремела посудой, пытаясь всячески привлечь внимание неблагодарной своей половины. Она приготовила гуляш и хороший китайский рис, который уже набрал необходимое количество объема и теперь попыхивал в скороварке уютным парком. Она бросила в мойку очередную тарелку и с вызовом посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж. - Пес... - сорвалось с полных губ. - Облезлый шелудивый пес... Ни словечка, ведь за сегодня не сказал. - Она бы давно поднялась по лестнице сама и открыв на распашку двери встала бы в дверном проеме, уперев в бока толстые руки, но с каждым разом ей становилось делать это все тяжелее. Годы уже не те. Да и здоровье. И разумеется виноват во всем этот малохольный. Мадам Мерсье переложила тлеющую сигарету в другой уголок рта и снова повернулась к лестнице.
Алкоголик! Тварь! Тебе, что? Со мной уже и поговорить в обидку?! Нет! Вы только посмотрите на него! Он думает, что он принес в дом свои паршивые три сотни баксов и уже может не обращать внимания на свою жену?! Я что? Мало тебя обихаживаю? А?! Урод? - Мадам Мерсье приложила к уху ладонь лодочкой и прислушалась к возможной реакции за дверью. Там было тихо. Тихо совсем. Ни вздоха ни крика ни обычного невнятного сетования по поводу зря отданных лет жизни. Она громыхнула большой совородой в которой готовился гуляш о чугунную мойку. Звук получился громким и достаточно раздраженным, чтобы Джонатан все понял. Но он ничего не понял. Он не спустился и не сказал свое привычное - Добрый вечер, дорогая. - Как же он надоел со своими любезностями. И в дом входит ноги о половичок вытирает. И ботиночки всегда начищены. И пиджачок без пылинки. - Добрый вечер. Доброе утро. Добрый день. Как ваше здоровье? А детишки у вас как? Ах дочка уже выросла? И сколько ей? Боже мой! Уже девятнадцать! Надо же как летят годы! - Знаю, что посматривает на нее. Знаю! А эта курва как его увидит такого чистенького, такого стройного. Даром что шестой десяток. Ни волоска с макушки не выпало. Только седина на висках. Сразу задом и в одну сторону и в другую. Тьфу! Смотреть противно! Проститутка да и только! Я этим ниггерам так и сказала - У вас дочка не человек - сучка похотливая. А мой то, кобель! Сразу грудь колесом. Локоточек в сторону оттопыривает. Улыбается так нежно и из-за своих очков толстых глазенками - зырк-зырк. Так бы ему и оторвала все что там у него хочет!
Сигарета догорев обожгла губы хозяйки небольшого но вполне уютного домика о трех этажах, с небольшим гаражиком на две приличные машины с ровным газоном и дорогущей газонокосилкой. С печью для барбекью такой, чтобы всем на зависть большой и тоже дорогой. Сигарета догорела, чем привела владелицу неплохого шевроле в состояние полного исступления. Муж, похоже, игнорировал свою жену и ужинать не собирался. Она раздраженно бросила окурок в мойку наполненную на треть водой в котороую уже сползла часть жира со сковородки и они плавали радостными солнышками в мутной жиже сквозь которую можно было увидеть утонувшую тряпку для посуды.
Эй! Там! На верхотуре! Козлам сегодня мясо на ужин! Ты слышал или нет? Кобель драный! - Мадам Мерсье привычно подбоченилась и встала напротив лестницы. На столе исходили ароматами ровными кусочками нарубленное мясо в соевом соусе. Горка риса уже была полита тем же соусом и обложена приспущенными в сливочном масле овощами. Особенно хорошо у мадам Мерсье получилась сегодня морковь. Морковь вообще овощ очень благодарный. Он почти ко всем блюдам подходит и в любых гарнирах свой. Ее нужно либо нашинковать мелко или нарезать кружочками. Только не очень толстыми. Иначе чрезмерно сладкий вкус будет забивать основное блюдо. Мадам наклонила голову на бок. Нужно было достать еще пиво из морозилки. Нельзя его передерживать. Слишком холодное пиво тоже плохо. Градусов шесть восемь по Цельсию, разумеется, больше не надо. А то будет зубы ломить. И пузырики будут слишком язык щипать. А надо, чтобы их можно было горлом чувствовать. Пиво же всегда с горчинкой. А горечь она корнем языка чувствуется. Вот туда же надо и пузырики засунуть, чтобы был полный комплект. Мадам Мерсье, переваливаясь с боку на бок, покряхтывая и поругиваясь добралась до огромного холодильника и потянула за никелированную ручку. Холодильник открылся с легким вздохом, открывая взору аккуратно уложенные продукты питания. Морозильная камера содержала великое множество припасов. Мадам Мерсье любила готовить и не смотря на то, что не всегда удавалось членам ее маленькой семьи съесть все, она изощрялась в кулинарном мастерстве с завидным вдохновением. Пиво должно быть обязательно бутылочным. Обязательно из темно-коричневого стекла. Темно-зеленое все таки пропускает ультрафиолет и такое пиво быстро портится. Мадам Мерсье протянула руку, и уложив между пальцами сразу три пробки светлого "Гессера", выдернула вожделенное пиво из холодильника. Она аккуратно прикрыла дверку. Двинулась, похожая на океанский лайнер к столу. Выставила перед остывающим ужином стразу две бутылки. Одну ловко открыла обручальным кольцом и опрокинула над собой. Пиво легко лилось в рот. Немного пенилось и было по температуре и вкусу именно таким как хотела мадам Мерсье. Мадам, осушив половину бутылки устало присела на стул. Подперла жирный подбородок пухлыми, похожими на сардельки в частых перетяжках пальцами. Бутылку поставила на стол. Сдвинула в сторону. Отпотевшее донышко оставило правильный влажный след на гладком пластике.
Эй! Джонатан! - Ей очень хотелось сказать своему благоверному что ни будь еще очень обидное. Так, чтобы проняло его до печенок. До самого его... Вот именно до того самого. - Я твою потаскуху сегодня с нашим соседом справа видела! Ты слышишь? Нет! Не слышишь, так я погромче скажу! - Мадам Мерсье неожиданно живо поднялась на ноги и заняла свое место перед лестницей.
А он весь в прыщах! Да еще и педик! Я прямо не знаю стоит ли у него вообще?! Но, если она с ним, то значит тебе то кобелю уже все! - Она закудахтала посчитав, что сказала что то очень смешное и очень обидное. - Ты слышишь?! Тебе уже пора место на кладбище присматривать, а ты на девок заглядываешься! Гляделка та еще вроде как видит! А вот что ты с ней потом делать собираешься? А? Да ладно бы еще женщина была в возрасте в теле! А то пигалица! Да еще черная. От асфальта не отличить. Ты слышишь, Джонатан? Я ее как ни будь на дороге в блин раскатаю! Ее же на дороге не видно! Совсем не видно! А я езжу быстро. Ты же меня знаешь! - Она колыхнула необъятной грудью, решив, что вторая шутка оказалась не менее удачной и колкой.
Эй! Кобель! А хочешь я тебе расскажу почему у ниггеров ладони белые? - мадам Мерсье промочила пересохшее горло остатками пива из бутылки и лихо размахнувшись отправила ее в большую коробку из под телевизора, наполовину заполненную мусором и отходами пищи. Она вытерла тыльной стороной ладони мокрые губы и взяла на тон выше.
А это их господь бог, чтобы от нормальных людей отличать к стенке поставил! Ты слышишь? Как последних педиков поставил! И выкрасил потом! Вот у них задницы черные а ладони белые! Белые потому что к стене были! Ух-ха... - За дверью по прежнему было тихо. Это казалось более чем странным потому, что ее благоверный два часа назад туда со службы прошествовал. Он всегда так делает. Со службы приходит и сразу к себе в кабинет. Работа у него с бумагами. Всегда с бумагами. Мадам Мерсье не особо вдавалась в подробности служебных обязанностей мужа, но видела у него исключительно бумаги. С печатями и без них. С подписями и простые с текстом. С рукописным и отпечатанным на машинке. Она, наконец, решившись поднялась на одну ступеньку вверх.
А черные задницы я знаю тебе нравятся больше чем белые! Моя то тебя давно уже перестала устраивать! Я забыла когда ты в последний раз на меня как на бабу и смотрел! Все на эту чернозадую заглядываешься. Может ты и сейчас на нее смотришь? А? Жарынь на улице. Может она на заднем дворе загорает в этом... - мадам Мерсье уже всерьез тревожась за свой ужин поднялась еще на ступеньку вверх. Она делала это в последний раз наверное с неделю назад. Да именно неделю назад когда приходила консьержка убираться на втором этаже. Надо же было присмотреть, чтобы все сделала как надо. Чтобы и простыни были расстелены без складок и чтобы не сперла чего. Тоже сучка подлая! Есть же тариф компании, так нет! Захотелось ей за окна дополнительно получить! Ну и что их в контракте нету? Они же грязные! И что мыть не надо? - Шестая ступень. Всего двенадцать. По количеству лет которые она с Джонатаном живет. Раньше по сто раз в день наверх бегала, а теперь уже тяжело. Отдышка, давление и все такое прочее.
Ну, что? Кобелина! Насмотрелся на свою кралю? Она же специально для тебя открытый купальник одевает. Чтобы ты ее ягодицы видел! И кто только их придумал эти открытые купальники? Мужик придумал не иначе! Ни одной женщине это в голову не придет! Всем свой зад показывать! Ты меня понял?! Джонатан! Этот изобретатель купальников был таким же кобелиной как ты! Может уже и издох от своей выдумки! Наверняка издох! И ты издохнешь! Уф-ф-ф... - Восьмая ступенька далась уже с трудом. Мадам Мерсье сделала передышку. Держась за поручень вдохнула несколько раз и выдохнула. Однако, испорченный ужин, который остывшим потерял вкус заставлял двигаться ее дальше. Качнувшись вперед она за один раз преодолела все оставшиеся четыре ступеньки. Отдуваясь встала у двери.
Я же тебе зверю пива выставила! Оно же нагрелось уже! Как тебе только псу не стыдно? А?! - Она прижалась ухом к дверям. Осторожно постучала в дубовую филенку. Дверь была добротной, но звук пропускала превосходно. Она это знала. Однажды проверила сама, оставив магнитофон на кухне и поднявшись в кабинет мужа. Слышно было замечательно.
Ты же, кобель, все годы мои молодые псу под хвост отправил! Говорила мне мама за тебя козла замуж не выходить! Нет! Не послушалась! - Она в сердцах ударила кулаком в дверь. Обычно запертая она легко отворилась. Без скрипа. Хорошая дверь. Правильная. Мадам Мерсье переступила порог и остановилась в нерешительности. Полумрак кабинета с затянутыми плотной тканью окнами заставил ее долго моргать слезящимися глазами после яркого солнца просторной кухни с большими окнами. Мадам Мерсье, привыкнув к темноте, окинула взором слева направо небольшой кабинет, потом справа налево. Мужа нигде не было. Она прошла кабинет насквозь и отодвинула край занавеси. Соседи действительно загорали. Жаркое калифорнийское солнышко хорошо припекало и очень многие как и эти ниггеры прибились к воде. Соседи недавно построили шикарный бассейн и по этому случаю мадам Мерсье даже проболела несколько дней. Ей хотелось такой же. Нет! Ей хотелось лучше! В два! Нет в три раза больше! Как раз в оставшуюся площадь их участка. Загорать и купаться в нем она не собралась, но у людей же есть! У ниггеров этих есть, а у них нормальных людей нет. Разве это справедливо? Она прижалась носом к стеклу расплющив его в блин. Моргнула раз другой глазами высматривая в рядах шезлонгов девятнадцатилетнюю соперницу. Она действительно была там. В окружении своих братьев. Родители почему то отсутствовали. Шезлонг был разложен почти горизонтально и стоял так, что купальника "стринг" практически не было видно. Девушка казалась голой. Мадам Мерсье привычно скривила губы в гримасе презрения.
Ах ты, кобелина проклятый! Я так ведь и знала! Я так и знала, что ты на нее пялился! Наверное еще и в окошко к ней сиганул! Да чтоб тебя громом разбило! Да чтоб тебе всю оставшуюся жизнь только шелудивых шавок трахать! - Она сложила в страстной молитве толстые ладони и подняла глаза в потолок. - Господи! Да как же это? Да неужели ты не видишь? - В чистом голубом небе раздался одинокий раскат грома. В кабинете полыхнуло синим и в воздухе появился отчетливый привкус озона. За спиной мадам Мерьсе что то отчетливо упало на пол. Она резво обернулась в страхе прижав руки к груди.
Джонатан? - Она тревожно осмотрела комнату еще раз. Из-за большого письменного стола, заваленного бумагами доносились странные звуки. Она подошла ближе. Вытянув шею заглянула в просвет между полкой и столом. Там выпутываясь из домашнего костюма Джонатана ворчал огромный черный пес. Он стряхнул наконец с шеи брючный ремень. Встал на четыре лапы и деловито отряхнулся. Моргнул желтыми глазами и уставился на посетительницу. Издал короткий рык и задрожал брыльями, обнажая крепкие желтые клыки. Что то очень знакомое почудилось мадам Мерсье в облике этого зверя. Что то поразительно знакомое.
Джонатан?! - Обида. Страшная обида поднялась со дна ее в общем то светлой, но какой то странной души. Теперь ее муж действительно сможет изменять ей с кем захочет и когда захочет. Она нашарила на столе толстый том юридической энциклопедии и замахнулась на поджарого, крепкого в легких седых подпалинах пса.
Ах ты, с-скотина! - Джонатан, теперь не обремененный никакими нормами морали с облегчением вздохнул, присел перед прыжком на задние лапы и плотоядно обнажил зубастую пасть, целясь клыками в горло мадам Мерсье.