- Колюха, рубаха не нужна? Почти не ношена.... А? Возьмешь? Щас, вынесу. Только в обмен на твою, ту, красную в цветочек, ладно? Что? Ну и ничего, что грязная, я отстираю... Крутизна такая - на концертах выступать. Не, не шучу. Если сверху ремень надеть, вообще круто будет.
- Почему мою-то не возьмешь? Давай-давай, без разговоров. Да для тебя все больно чистое... Во! Ну, прям, жених! Еще побриться бы... Когда женой-то обзаведешься? Да - да, говори - говори... Стар! Да ты знаешь, как сохранился! Что смеешься, я правду говорю... Жених ты - завидный - вон сколько земли у тебя - миллионером можешь стать... Вот, подрихтуем тебя малость - сделаем тебе сход - развал - и вперед - жениться! А что? Не веришь? Эх, Колюха...
- Эй, Колюха, сбегай-ка до магазина... купи там... ну и себе, разумеется...
- Колян, слушай, придержи тут, а то у меня никак не крепится... Да, вот тут... ага... ну, что ты, блин, косорукий, не видишь, где держать... да-да, вот так...Во!
- Слышь, Николай, не видел, кто это проходил с полчаса назад... Вроде, чужой кто-то... А? Знаешь? А кто?
- Колян, иди к нам, обедать будем. У нас - уха... Без разговоров... Что? С Валеркой? Конечно... Идите, давайте.
- Слышь, баню протопи, а? К вечеру. Я поставлю...
- Наших встреть, Колюха, они там с сумками... Да, уже у Белоусово... Ага, звонили. Ну, спасибо!
- Где Валерку-то потерял? Опять? Так ведь холодно ему в бане - не топлено сколько... Не хочет? Значит, опять до драки? Давай, похмелю...
- Не ломайся, бери, коли дают. Вот еще лук возьми, картошку. Хлеб-то есть? А то знаю вас, алкоголиков, поди, скоро и Черныша съедите...
- Эй, аборигены, лодку донесите... осторожно... здесь заклеено... на ногах-то держись хоть, а то угробишь, мне, блин, больше не купить...
Это как раз то, что трогательно называется русской глубинкой... Близ Ферапонтово. Пропущенный - по какому-то высшему недоразумению - любопытными туристами озерный край. "За горами", как говорят местные жители, глухой уголочек Руси, с такой удивительной по красоте ветхозаветной природой, что диву даешься. Чужим здесь, не то что хода нет, чужих сюда, кажется, сам лес не пускает... Здесь, на хуторе, всего семь домов жилых. Все почти - родственники. Но, по-настоящему жилой дом - только один. Братьев Карамазовых. Колюхи да Валерки. Они - коренные. Всегда - тут. И летом, и зимой... Остальные - только в отпуск... Здесь была усадьба барская... Да все по кирпичику разобрали на нужды крестьяне еще в тридцатых годах прошлого века. Сад барский... Дички - яблони заросли высоченными соснами да липами. Лес - непроходимый... Извечный... Непредсказуемая погода - всегда. Вот так: если в соседней деревне - проливной дождь, то здесь - ни облачка, и наоборот... Здесь - свои законы. Свое государство. Почти коммунизм. Да - да! Заборов, оград, замков - нет и в помине. Зачем? Все - свои. Разве что на зиму дом закрыть, уезжая... А так - кому нужно? Да и брать- то что? Карамазовы присмотрят. Карамазовы позвонят, если что...
Карамазовы...
А ведь и не братья вовсе...
И никакие не Карамазовы... Так уж свои, деревенские, окрестили. Ну и пошло - повелось так. И не то, чтобы - друзья закадычные... Бывает, так рассорятся, раздерутся даже... Разбредутся по разным углам. Валерка в Ферапонтово уйдет. Колюха в доме останется. На печку залезет и уснет. Неделю будут дуться друг на друга. Материться, ругаться будут, себя оправдывая. А пройдет неделя - наденет Колюха всепогодные свои валенки да и побредет Валерку обратно звать. Худо одному-то, хоть волком вой. Ну, Валерка, для порядку, покочевряжится, поматерится, да все ж - таки и вернется... Ну, по дороге, как водится, бутылочку-то и выпьют для сугрева. Тихие будут, присмиревшие до очередного разлада. Черныш радоваться будет, повизгивать, под ноги кидаться, ластиться. Тоже ведь не дело - собаке меж двух огней метаться, не по разу в день бегать из одной деревни в другую...
Изба - чернущая изнутри. Перекошенная-а-а-а... Заходишь внутрь и как в другое измерение попадаешь. Двигаться приходится мало того, что - вприсядку, но и по диагонали - так все бревна извело. Извело не столько от старости, сколь, от недогляду. Вся утварь тоже перекошенная, перебитая, кривая, убогая. Диву даешься, как можно так жить... Можно, оказывается. Там, в городе, их, Колюху и Валерку, прозвали бы, кто - вольными художниками, кто попросту- бомжами. А тут - даже как-то неловко назвать. Потому как - естественно. Непреложно. Словно так было всегда. Были они, Братья Карамазовы - бесхозные, безрукие в своем дому и рукастые в чужих, - ведь что ни попросишь - сделают. И пьяницы оба, а как-то живут, и не сторонится их никто. И бесед задушевных не ведут, а так, больше все междометья, кивки да приговорки с матерком, а все им рады. И наливают. И одежду отдают, и пса подкармливают... Все-то вроде у них нескладно, а приглядишься - наоборот, даже очень гармонично и осмысленно... Парадокс... Словно произошло когда-то смещение относительно базовой линии всей жизни и мироустройства. Седобородый Вездесущий посмотрев в один из дней творения сверху на Загорье, изрек: "И это хорошо" и занялся другими делами. Вот только изначально попустил немного, - сгорел у Валерки от неисправной проводки дом, умерли родители. Один остался Валерка. Приютил его Колюха на время, до той поры, пока тот новый дом не отстроит. Прошло уж лет тридцать. Не отстроил. Все принимался сначала, пилил, строгал. А потом - зимы вьюжные. А потом - весны половодные. Да и лето - сущее наказание. А по осени - уж совсем некогда - надо в Ферапонтово ходить подрабатывать - кому - крышу перекрыть, кому - столбы вбить, кому - огород перекопать. Так вот своим домом и не обзавелся. Да уж, за время и этот дом своим стал. Правда, обидно очень, когда Колюха по - пьяни себя хозяином показывает, будто бы Валерка и не работает вовсе, и водку не приносит. Конечно, обидно. И руки у Валерки как раз из и того места растут - все может, не то что... А дом - кто топит? - Валерка. Чего ни коснись - вперед у Колюхи треп идет. А дела - никакого...
Зимы в Загорье - лютые. Дров много нужно. А все равно - жутко холодно, как ни топи. Заносит снегом настолько, что лишь узкая тропочка остается: сам пройдешь, а санки уж и не протащишь. Зимой никто сюда носа не кажет. Вот только однажды молодежь соседская на Новый Год приезжала. Отмечать, значит. Дурачье... Романтики захотели. Романтики!.. Это - при минус-то тридцати! Ну, и дал дуба их мотор на таком-то лютом холоде. Десять дней сидели безвылазно в деревне - выбраться не могли, все машинку свою толкали. С горки на горку. С горки на горку. Забавно... А в первый день, по приезду, чайку деревенского испить захотели. Из самовара чтоб... Ага. Прокопали дорожку к колодцу, а там - лед жестяной. Аж в метр толщиной. Подолбили - помаялись, а не берет его, лед этот, ни кирка, ни лопата. Так и бросили. Пришли к Карамазовым. Дайте воды, говорят. Берите, жалко, что ли? А где? Да вот эти два ведра и забирайте, что под лавкой стоят. Спасибо! Да уж на чем... Полчаса проходит - идут обратно - что-то водичка ваша - того, попахивает! Тухлятиной отдает! Какой тухлятиной? Экологически, можно сказать, чистейшая, полезная даже! Где взяли-то? Ага, щас! Делать больше нечего - к колодцу протаптываться... Вон, вишь, снегу- то сколько вкруг дома! Дальше и не ходим. Тут и зачерпываем. Ну, а ежели припахивает, так, может, это Черныш кой - где на снегу по нужде прошелся... Вон, Малахов, тот - вообще говорит о пользе урино (как ее?) терапии... А талая вода - она самая полезная!
А девчонки быстрее парней освоились. Вздыхать да фыркать перестали. Конфетами угощали. К вечеру одна из них - шустрая такая, как мальчишка стриженая - лопату в руки взяла и ну - махать! Дорогу от бани к дому расчищать удумала! Не могли отговорить. Сели смотреть в окошко, как она носится. Никак угомониться не может. Так все лопатой и машет. Дорожку к крыльцу прокапывает. Уж и шубку смахнула. И кофту стянула. В рубашонке одной осталась! Ну, тут Колюха не выдержал, побежал на подмогу, - шутка ли - простынет девка, это сейчас ей - ничего, а завтра помирать будет. Непривычные же они! Ну, вот так, с Колюхиной помощью, дорожку-то и прокопали. Красота! Глубокой получилась эта дорожка, как ход подземный! По краям - что-то вроде крепостной стены образовалось. Ну, Черныш на радостях весь снег по краям и изукрасил. Живописно! А потом ребята из дома скамейку приволокли, вдоль одной из стен, возле крыльца, поставили, сбоку фонарь приладили. Освещение провели. Стол вынесли. Да погорячились... Метель уж начиналась. Какая уж тут закуска... Занесли стол в дом. Завернулись в тулупы да так долго и сидели, на звезды глядючи... Пока их присыпать не стало. Мы - говорят - эстеты. Тьфу ты...
Да вот и Кольку сбаламутили. Нужна, говорят, елка, настоящая, чтоб наряжать да хороводы водить. Вынь да положь, Колюха. Ну, делать нечего, побрел в лес. Много времени прошло. Вернулся поздно. С пустыми руками. Вымок до нитки, зуб на зуб не попадает. Злой. Издалека маты да лай Черныша слышны. Где ж возьмешь ее, маленькую, - вон вокруг огроменные какие! В доме закрылся. Волком на соседский дом глядит. Спиртом разбодяженным согревается. А соседи-то уж и забыли про него, - вона как в доме пляшут да на гитаре наяривают... Но, гляди - не гляди волком, а слово держать надо! Посидел немного. Залудил еще стакан да во двор вышел. За лестницей. Во дворе-то ель вековая растет. Еще с барских времен. Лет двести, а то и триста. Свистнул Валерку. Тот лестницу приставил к ели, держит. Колюха по ней наверх ползет. С пилой. Пока пилил - чуть не убился. Но, опять же - обещал. А когда совсем стемнело, с большим бряком распахнулась дверь соседского дома. И под девчачий визг был произведен торжественный внос двух огромных еловых лап. Так и получилось у них в избе подобие шалаша сказочного. Кроны вверху смыкались, посередке ветви, словно за руки держались, почти всю комнату обнимая... Девчонки сразу же наряжать ринулись. А как нарядили, так прямо дух захватило у Колюхи с Валеркой, - красота сказочная... А ребята хорошие оказались. Ничего, что эстеты... Новый Год вместе с соседями отметили. Телевизор цветной, салаты, мясо да всякая другая вкусная штука. Ну, конечно, выпивки - море. Но, как известно, ничего лучше спирта еще не изобрели, - как кончились запасы-то их на третий день, так - к соседям на порог, оно понятно, сугрев - то на таком морозе просто необходим!
Так к концу своих вынужденных каникул почти и перевоспитались. Даже уезжать не хотели. Баню топили, снег кипятили, в исподнем по сугробам бегали, в снежки игрались да песни горланили. Но вот, словно в сказке - по щучьему веленью, завелась их машина - мороз-то отпустил - уехали. А уже на следующий день все следы замело сорвавшейся с соседней горы метелью. У Карамазовых даже весь домик занесло. Только Черныш лаз на улицу нашел, выбегает, но ненадолго. Сидят Колюха с Валеркой на печи. Неделю сидят, другую. Так почти весь месяц прошел. А делать-то что? Только на оттепель вся и надежа...
А по весне - чудеса начались. Как что-нибудь задумают Карамазовы, так чудо и случается. Вот, в марте полез в сундук Валерка. Колюхе документы понадобились. Для сельсовета. Ну, тот ведь не разбирается, что к чему. Долго рылся в пыльном сундуке Валерка. Наконец, нашарил: вот они, бумажки да квитанции. Вот, говорит, бери богатство свое, миллионер. Почему миллионер? За годы работы в колхозе получил Колюха во владение аж три гектара земли. По нынешним меркам - это ж целое состояние. Озолотиться можно! Прозвали его колхозники миллионером. Смеются - потому, как на бумаге-то все красиво прописано, а на деле - все по- другому складывается. Филькина грамота получается. Не дает колхоз земли в единоличное владение. Говорят - неизвестно где она, эта Колюхина земля - на бумаге расположение не указано. Вот и выходит, что Колька полновластный хозяин эфемерных угодий. Где она - земля эта, может, тут, за лесом, а может, и вся деревня на его собственности стоит... Вот и подумал Колюха, что, может, к знающему какому человеку в Ферапонтово сходить, чтоб разъяснил, что да как... Валерка поднес листочки эти к глазам - что такое - совсем ничего не понять. Буквы расползаются, уплывают, не понятно ничего. Значит, совсем зрение за зиму потерял. Видать, уже без очков не обойтись, хоть и не носил их сроду. Держи, Колюха, сам разбирайся. И в баню греться пошел. Подходит к бане, уж дверь открывать стал, как под ногами заблестело что-то. Глянул вниз - ексель-моксель - очки! И откуда ж им здесь взяться? На несколько верст в округе - ни души! Ну, делать нечего, подобрал, на нос натянул. О! Вот дела! Подошли! Все видно стало! Ну, значит, так надо...
Или вот еще случай - совсем уж невероятный. Когда Колька в самую голодуху и безденежье рюкзак с продуктами в лесу на снегу нашел. А рядом - ну, ни следочка... Откуда и взялся? С неба, что ли, свалился?.. Так и дозимовали. Шутка ли - одиннадцать банок тушенки да пять кило макарон, ну там, чай, сахар, даже печенье с абрикосовой начинкой! Только вот вода в бутылке там была какая-то странная - без вкуса и запаха. Подозрительно! Плеснул Колюха чуток воды этой в кадку с корешком Ваньки - Мокрого - это цветок такой, соседка НинВанна дала, та, что на лето приезжает, - и до чего ж хороша женщина! Плеснул, значит, и смотрит. А ничего и не происходит. Не кислота, значит. Позвал Черныша, дал ему лизнуть. Ничего, вроде, выжил. Только как-то вроде странно смотреть стал, словно мысли читать научился. Пивнул сам, дак как-то и не распробовал. Вода как вода - обыкновенная. Эх, нет бы - водочка... Только успел подумать - а уж и в голове помутненье какое-то наступило, да тепло такое приятное под коленками пробежало. Вот те - на! Да то ж - водка! Ишь - ты, научились катать как - даже запаху не учуешь! Валерку покликал. Тот с печки слез злой да щетинистый. Чего, говорит, надо? Щас поймешь, чего, пробуй! Нафиг мне твою плесневелую воду пробовать - чай не водка, вот ты бы мне лекарствия достал - зуб ноет, в нем дырища - вон какая - мочи нет терпеть. Пойду в Ферапонтово. Рвать надо бы. Да жалко - чем жевать-то буду? А Колька не отстает: попробуй да попробуй. Ну, попробовал, рот ополоснул. Вода как вода... Уж хотел было выматериться, как языком до зуба случайно коснулся. А и дыры никакой не нащупал... Вот те раз! Колюха! Прошел зуб! Прошел, будто и не болел вовсе... Да... А на следующий день на месте сухого корешка в кадке могучая зелень колосилась...
А воду припрятали за икону. На полочку. Чтоб по пустякам не пользовать. Потому, что сразу поняли - чудная вода. Чудодейственная. Так теперь и повелось - как что заболит, заноет у кого, да так, что совсем невмочь, выносят братья по чайной ложке воды этой да потчуют. Боль как рукой снимает. Проверено. И так хорошо становится, словно после ста граммов...
Каких только чудес не происходило с тех пор, все-то ведь и не упомнишь... И дрова почему-то перестали кончаться: топишь - топишь, а они, черти, все есть и есть. И телевизор даже заработал. Ага. Лет пять, как сломанный на сарайке стоял. Пока Валерка не додумался на него той водой брызнуть. Принес после этого в дом, включил - работает! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Вот так и живется в Загорье. Скучать не приходится. А вот хотели москали недавно выкупить землю эту под строительство свое - так и не получилось у них. Сколько раз снаряжали лазутчиков своих, чтобы все про деревню и место это озерное выведать - но не пускала их деревня. Только до ручья доходят, где деревня начинается, так и начинают плутать. Дорога петляет, нарочно их с пути сбивает. Чтоб неповадно было, значит. Так, помыкаются - помыкаются да с пустыми руками обратно и возвращаются. И верно! Нечего землю исконную поганить! Земля-то, она все чувствует, кто хозяин...
Загорье - под стать своим жителям. "Давай, завтра рано утром придем, часиков в одиннадцать", - договариваются Карамазовы с соседями. Так и пошло...Мол, деревня Раннее Утро. И природа допоздна спит. И пес, и хозяева. Зато уж и ложатся спать не раньше двух - трех ночи. Совершенно не по-деревенски...
В деревне Раннее Утро - предрассветный час. Тишина. Спокойствие. Листочки на деревьях не шелохнутся. Лишь вдалеке, у озера, едва виднеется призрачная фигурка в длинном одеянии. Лица под капюшоном отсюда не видать. Да и что он делает - тоже неведомо. Только поговаривают, что это дух одного стародавнего ссыльного монаха каждое утро навещает свои угодья и чудеса творит. В обиду не дает... Хранит.