Московская Хельсинкская группа - одна из старейших правозащитных организаций, действующих сегодня в России. Она была образована в 1976 в другой стране и в другие времена. Это название она получила потому, что была создана на основании гуманитарных статей Хельсинкского Соглашения - заключительного акта по безопасности и сотрудничеству в Европе. Это был необыкновенный договор о сотрудничестве ради общей безопасности в Европе, который подписали 35 стран, не взирая на различия политического устройства - США, СССР, Канада, и все европейские страны, за исключением Албании. Это было своего рода стремление предотвратить третью мировую войну.
Гуманитарные статьи этого договора стояли на самом последнем месте. В них перечислялись основные права человека, и подписавшиеся страны обязались их соблюдать. На самом деле, если бы Советский Союз принял их во внимание, то это означало бы, что СССР становится государством демократическим, что было невозможно. Поэтому ни советские руководители, ни руководители западных стран к этим статьям не относились серьезно. Понятно, что руководителям СССР не нравились гуманитарные статьи, но желание подписать договор в целом оказалось сильнее. Переговоры длились несколько лет.
В 60-70-х в СССР были серьезные репрессии против всех видов инакомыслия. Многие оказались в тюрьмах. Уже в то время московские правозащитники стали выпускать бюллетень "Хроника текущих событий", что привело к тотальным арестам в целях прекращения его выхода. В те времена председателем КГБ был Ю. Андропов, и, по-видимому, он доложил, что все неблагонадежные арестованы. Но 12.05.1976 на квартире у академика А. Сахарова было заявлено о создании "Общественной группы содействия соблюдению Хельсинских соглашений в СССР", что стало неприятным сюрпризом для руководства страны. Инициатором и первым руководителем группы был Юрий Федорович Орлов, известный физик, который к тому времени был изгнан со всех работ и зарабатывал на жизнь частными уроками для поступающих в вузы. Главная идея - отслеживать нарушения гуманитарных статей на территории СССР и предавать эту информацию гласности, главам всех государств, подписавшим соглашение. Он считал, что если такая информация будет поступать, то они не смогут не обращать на нее внимания. Они будут принуждать Советский Союз исполнять эти статьи. В свою группу он пригласил 10 человек. Это были люди, которые уже давно участвовали в правозащитном движении. В их числе была и я.
Мы стали собирать материалы о политических заключенных, о положении в тюрьмах, об "отказниках", хотевших выехать из страны, о крымских татарах, желавших вернуться в Крым, о притеснении верующих и др. Мы отправляли их в 35 посольств зарубежных стран в Москве, подписавших соглашение, в т. ч. и Брежневу. Но сказать, что эти документы доходили до адресатов, нельзя.
Позднее мы стали устраивать пресс-конференции, куда приглашали зарубежных и советских журналистов. Здесь же присутствовали и американские конгрессмены, принимающие участие в работе ОБСЕ, на которых была возложена функция наблюдателей за соблюдением статей. Эта комиссия заинтересовалась документами, которые готовила Московская Хельсинская группа. Они стали переводить их на английский и распространять по всем странам, подписавшим Хельсинкские соглашения.
Буквально накануне образования группы Ю. Орлов был вызван в органы, где его предупредили, что если она будет создана, то ему придется отвечать по всей строгости закона. Об этом же он, в свою очередь, предупредил всех членов группы.
Почему последовала такая реакция?
Руководители СССР хотели, чтобы со стороны казалось, будто все подписанные соглашения выполняются. А нас они считали антиконституционной группой, что, на самом деле соответствовало действительности, потому что общественная группа имеет право на существование, если в ней есть коммунистическая ячейка. У нас ее не было. Скорее наоборот, были члены группы, исключенные из рядов Коммунистической партии. Впрочем, дело было не в формальностях: задевало, что мы через голову руководства страны заявляет о том, что оно не выполняет соглашений. А рыльце-то было в пушку!
Кстати сказать, в самом Хельсинском соглашении содержался такой призыв: "Мы обращаемся к гражданам всех стран, чтобы они способствовали сохранению безопасности в Европе и налаживанию сотрудничества". Можно сказать, что мы действовали в соответствие с ним. Но в то же время мы понимали, что мы не понравимся советскому руководству.
Наша группа довольно быстро стала известной, потому что радиостанции, вещавшие на все страны мира, начали о нас говорить. Нашему примеру довольно быстро последовали на Украине, в Литве, Польше, Чехословакии.
Мы развернули довольно интенсивную деятельность. Правительство СССР, надеясь, что мы не сумеем наладить работу, вначале вело постоянную слежку за членами нашей группы и ставило на постоянную прослушку квартиры. Через 9 месяцев работы Московской Хельсинкской группы последовали и аресты. У нас все время было ощущение, что надо успеть сделать как можно больше. К концу 1977 большинство членов группы было арестовано. Я была предупреждена КГБ, что мне грозит статья "Антисоветская агитация и пропаганда с умыслом разрушения советского общественного и государственного строя". Мне удалось избежать ареста. В январе 1977 по настоянию мужа, который отсидел в сталинских лагерях, и не по наслышке знал, что это такое, мне пришлось эмигрировать.
По тем временам уехать из Союза - значит уехать навсегда. Для меня это было ужасно. Не хотелось ехать в чужую страну, не зная языка. Я понимала, что обратной дороги не будет. Здесь оставались сыновья, друзья. Отъезд представлялся куда более страшным, чем несколько лет в лагерях. Младший сын окончил с отличием университет. Сначала его оставили в аспирантуре, но когда выяснилось, кто его мать, ему отказали. В результате он был вынужден пойти в какое-то НИИ младшим научным сотрудником.
Получалось, что моя деятельность портила жизнь близким и родным, и я не могла с этим не считаться. Я решила уехать из СССР в Америку. И поскольку Московской Хельсинкской группе необходимо было зарубежное представительство в Америке, мне было поручено его возглавить. Муж не только с уважением относился к моей деятельности, но и гордился мною. Я же не очень понимала, как в 55 лет я смогу жить в другой стране, не зная ни языка, ни страны.
Группа продолжала работать. Всеми правдами и неправдами мне передавались документы. В мои обязанности входило следить за их распространением. Удалось добиться освобождения ученых, членов Хельсинкской группы, других политзаключенных.
Я добивалась, чтобы известные и уважаемые люди американцы демократических убеждений создали Хельсинкскую группу в США, которая и была организована в декабре 1978. Они в свою очередь оказывали давление на американское правительство, ездили в европейские страны с целью создания там подобных групп. Так, в сентябре 1982 в Италии собрались представители 18 Хельсинкских групп разных стран. Сейяас действует 36 таких групп. Карповым была высказана идея построения отношений между американцами и другими европейскими странами в зависимости от того, как обстоят в них дела с правами человека.
В 1982 на Мадридской конференции удалось создать единый фронт демократических стран, которые очень жестко потребовали от СССР соблюдения соглашений. В основу своих претензий они клали документы Хельсинкских групп. Это был беспрецедентный случай, когда международные отношения строились на документах непризнанных общественных групп, многие руководители которых сидели в тюрьмах. В 1982 Московская Хельсинкская группа была вынуждена приостановить свою деятельность, т. к. практически все ее члены были к тому времени арестованы.
Восьмидесятые годы были трудными для многих стран. Началась война в Афганистане, было введено военное положение в Польше. Мадридская конференция длилась три года. Она была единственным местом, где велись хоть какие-то дипломатические переговоры между двумя лагерями. Мы же продолжали убеждать руководство в необходимости освобождения политических заключенных в СССР, свободе перемещения людей из страны в страну, соблюдении свободы вероисповедания, свободы слова и печати и т. п. Были и социальные требования: поддержка профсоюзов и других общественных групп.
На Венской конференции в 1986 глава советской делегации Ю. Кашлев заявил, что советское правительство устало от непрерывных требований освобождения политических заключенных и решило освободить всех осужденных по политическим статьям, потому что этот факт мешает установлению нормальных отношений между странами. Это было уже при Горбачеве. Освобождение политзаключенных началось в 1987, и в течение 1988 три тысячи человек получили свободу. Это, действительно, улучшило отношения между странами.
В 1989 когда все политзаключенные вернулись и пришли в себя, работа Московской Хельсинской группы была возобновлена. К нам присоединились многие политические деятели, в т. ч. Галина Старовойтова. В новых условиях, конечно, надо было как-то иначе работать. В 1985 страна стала другой.
Каковы были источники финансирования вашей группы?
Поначалу их вообще не было. Моя квартира была канцелярией, а основные фонды состояли из пишущей машинки и писчей и копировальной бумаги, закупаемых на деньги членов группы. Когда после обысков и арестов они изымались, приходилось покупать новые.
А как поменялась деятельность группы сегодня?
Во-первых, поменялась страна. Группу возглавили Лариса Богораз и Лев Тимофеев. Было решено сохранить традиции правозащитного движения Московской Хельсинкской группы. Один раз в полгода собирались семинары, куда приглашались представители различных регионов СССР, а позднее стран СНГ. С 1990-93 было проведено множество семинаров. Они действительно сыграли существенную роль, и нынешние правозащитники понимают, что они - продолжатели принципов и традиций того движения, которое зародилось еще в СССР.
Каковы ваши принципы?
Мы категорически против любых насильственных методов. Второе - абсолютная гласность.
Итак, страна поменялась. Рухнула экономика, люди оказались в нищете, снизилась общественная активность. В эти трудные годы в разных городах России стали стихийно появляться правозащитные организации. Многие люди даже не знали о существовании нашей Хельсинкской группы и о правозащитном движении. Они возникали, потому что в этом была необходимость - появилась новая Конституция, новые законы. Люди стали жить в новых жизненных условиях, и почувствовали растерянность, потому что плохо знали законы и не понимали, как можно себя защитить. И хотя новая Конституция давала больше возможностей жить, люди чувствовали себя брошенными и потерянными. Наиболее активная часть граждан стали объединяться для того, чтобы помочь людям. Так появились бесплатные юридические консультации, которые стали помогать людям. Но эти группы были разрознены. Московская Хельсинкская группа, обладающая большим опытом, решила объединить их усилия. К тому времени я вернулась в Россию и была очень счастлива. В 1996 я была избрана Председателем Московской Хельсинкской группы. Мы были хорошо известны за границей и для активизации новой волны правозащитной деятельности решили искать средства в западных фондах на осуществление той же деятельности, с которой начинала Московская Хельсинкская группа, но, основываясь уже не на Хельсинкских соглашениях, а на новой Конституции РФ: следить за нарушениями прав человека и предавать их гласности. Материалы собираются во всех регионах РФ, мы же их обрабатываем и распространяем в России и в международных организациях: ООН, Совете Европы и т. д. Освещаются разные сферы прав человека: условия содержания в тюрьмах, например, и т. п.
К 2000 было организовано около 2000 правозащитных организаций, с которыми у нас сложились партнерские отношения. Сегодня из-за политики наших властей и давления на гражданское общество их количество сократилось. Главной нашей задачей было объединение этих правозащитных организаций в общероссийскую сеть. Начиная с 1998, мы ведем мониторинг соблюдения прав человека в РФ на основании Европейской Конвенции по правам человека.
До сих пор нас финансируют зарубежные фонды. Основная часть денежных средств идет на содержание офисов в различных регионах России, на приобретение компьютеров, обучение сотрудников аппарата, уполномоченных по правам человека в регионах. У нас много различных проектов. Один из них - поддержка ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом. Участвуем также в проекте с сетевыми организациями - "Солдатские матери", Комитет по альтернативной гражданской службе, "Мемориал", "Гражданское содействие". Работаем и в международном проекте "Условия в тюрьмах".
Мы являемся активными членами международной Хельсинкской федерации.
Насколько я понимаю, сегодня ваша деятельность несколько изменилась.
Конечно. Сегодня мы пытаемся достучаться до администрации Президента, Думы, губернских властей, генеральной прокуратуры и т. д. Но мы также продолжаем сотрудничать и с международными комитетами: Комитет по правам человека в ООН, Комитет по пыткам, комитет по правам женщин при ООН, в Европейском Совете. Сотрудничаем с Комиссаром по правам человека в Европе, с Верховным комиссаром по правам человека в ООН. Мы, по-прежнему, огорчаем наши власти тем, что все наши язвы мы не скрываем, а вскрываем. Но, конечно, наша главная цель - не позорить нас в Европе и в мире, а исправлять положение в стране.
Мы - многопрофильная правозащитная организация и занимаемся и политическими, и гражданскими, и социальными вопросами. В отличие от политических партий мы не грыземся с другими правозащитными организациями, а помогаем друг другу по мере необходимости.
В отличие от политических партий, мы не боремся за власть и никуда не избираемся. Я с большей или меньшей симпатией могу относиться к той или иной политической фигуре, но если ее тронет власть, то в независимости от ее политических убеждений, я как лев брошусь на ее защиту.
Если в Москве начинается антигрузинская компания, мы кидаемся всем помогать, в том числе и правозащитному обществу "Гражданское содействие". В прошлом году власти наехали на "Центр содействия международному правосудию", организацию, специализирующуюся на помощи в написании жалоб в Международный Страсбургский суд. Мы собрали пресс-конференцию, и призвали все организации оказать им поддержку. Сегодня эта организация продолжает работать.
Содействие правозащитным организациям сегодня необходимо, поскольку накануне выборов на них идет скрытое наступление властей.
Начиная с 1999, Московская Хельсинкская группа постоянно проводила мониторинг федеральных и региональных выборов, и говорила о них все, что думала. В мониторинге последних выборов мы не участвовали. По-видимому, это была действенная разоблачительная акция, раз уж наша замечательная Дума внесла поправку в закон о выборах, запрещающую присутствие независимых наблюдателей на избирательных участках. Мы - организация не партийная, и оказались за барьером.
Вас устраивает такое положение дел?
Абсолютно не устраивает. Это антиконституционное решение, но закон есть закон и меня просто никто не пустит наблюдать за проведением выборов.
Если вы не согласны с законом, можете ли вы повлиять на его пересмотр?
В таких случаях мы сотрудничаем с депутатами, которые могут внести поправки в закон, но в нынешней Думе это совершенно бесполезно. Формально инициативы депутатов принимаются и кладутся под сукно. Принимаются только те законы, которые исходят из Кремля или от правительства.
Значит, предстоящие выборы пройдут тоже в соответствие с действующим законом и ...
И это тоже не будут настоящие выборы. В этом отношении мне очень понравилась формула, которую высказал депутат Госдумы В. Рыжков: "Какие это выборы? Это не выборы, а перезагрузка нынешних начальников и должностей". В избирательный закон внесено столько поправок и изменений, стесняющих права граждан и расширяющих права партий и чиновников, что волеизъявление граждан уже никак не влияет на результаты выборов.
Недавно партия "Единая Россия" победила в 14 регионах. Что вы думаете по этому поводу?
А кто проверял эти выборы? Я не проверяла и не могу сказать, победила ли она честно или это просто нарисовали. Может быть и так, и так. Меня, как стороннего наблюдателя отстранили от выборов. Я считаю, что если сторонних наблюдателей нет - выборы не легитимны. Я не вижу другой причины отстранения независимых наблюдателей от выборов, кроме той, что выборы хотят фальсифицировать. Я не верю в эти выборы.
Как вы считаете, придет народ на выборы? Каков на сегодняшний день рейтинг доверия властям?
Знаете, говорят, на мартовские выборы пришло 60% населения. Но кто проверял, сколько на самом деле пришло 16 или 60%? Но могу сказать, что мы присутствовали на выборах в Чечне. И что интересно, когда мы приезжали на очередной пустой избирательный участок, - а Чечня небольшая, и ее можно объехать на машине за день, - нам всякий раз заявляли, что вот только что была большая явка, а к нашему приезду все уже проголосовали. И так было на каждом участке, куда бы мы не приезжали. К 6 часам вечера объявили - явка 87%. Это, явное вранье, о чем мы и заявили.
Выборы сейчас таковы, что никому уже не интересно на них ходить. Я - активный человек и пошла бы на выборы.
Другой случай: в Курганской области в Мельниковском районе пришли к избирательным урнам всего два человека: кандидат и его приятель. Они проголосовали "за" и выборы состоялись.
Я не боюсь говорить правду всем: и журналистам, и президенту, и человеку из провинции, и международному обозревателю. Кто-то готов ее опубликовать, кто-то нет. Есть и такие, кто просто перевирает наши заявления. Так тоже бывает. С российскими тремя каналами я сужусь, потому что каждый из них соврал.
Сегодня наша деятельность очень сократилась, потому что идет скрытое наступление на правозащитные организации. Во многих регионах их просят освободить офисные помещения. Об этом заявляют и местные администрации, и многие бизнесмены, у которых арендовались офисы. В России нет независимого бизнеса. А без офисов правозащитным организациям работать очень трудно, ведь людям некуда обращаться. Пока мы не знаем, как этому противостоять, и только с горечью наблюдаем, как сеть, создававшаяся в течение стольких лет, постепенно уменьшается.
Сейчас Э. Панфилова пригласила меня в гражданский пул при президентском Совете по правам человека. Она хочет устроить мониторинг выборов в Думу, зная, что мы обладаем опытом. Я не знаю, во что это может вылиться, но если это будет реальный мониторинг, я готова в нем участвовать. Сегодня как власти, так и люди понимают нелегитимность предстоящих выборов.
Может ли Хельсинкская группа сегодня доносить свое мнение до таких международных организаций, как ООН, ОБСЕ и др.?
Да, до ООН и ОБСЕ - легко, а вот до наших сограждан гораздо труднее. Наши власти заботятся, чтобы я не имела такой возможности.
Какую проблему России на сегодняшний день вы считаете главной?
Я считаю, что это некорректный вопрос. Если вы спросите, какая проблема волнует "Солдатских матерей", то это будет одна проблема, а для пенсионеров - другая, для студентов - третья. Если же говорить с точки зрения профессионального правозащитника, а я занимаюсь этим 40 лет, - а только идиот не станет за это время профессионалом, - то я считаю, что главная проблема - отсутствие независимого суда. Если бы суд был независим от власти в условиях нашей Конституции - у нас была бы другая страна. Но так не бывает. В России зависимый парламент, бизнес, и все остальное тоже зависимо, значит и суд будет таким же. В добавок, судьи должны быть еще и квалифицированными, а они невежественны. У судей есть такое циничное правило, о котором мне поведали они сами: "Если не знаешь, как судить, то суди по закону". К сожалению, они скорее знают, как судить - как власти велели, или ради собственной выгоды, а еще и за взятки.
Ваша оценка положения с правами человека в России?
Хуже некуда. Правда, по сравнению с советскими временами у нас колоссальное продвижение вперед в том смысле, что наши права конституционно закреплены. На деле все обстоит иначе. Но если бы мы с вами разговаривали три года назад, я бы сказала, что в этом нет ничего страшного, потому что с того момента, когда люди создают Конституцию, и до того момента, когда жизнь начинает ей соответствовать, проходит большой срок. В Конституции США было записано более 200 лет назад, что все граждане Америки равны перед законом, а движение чернокожих граждан за свои права было в 60-х годах прошлого века.
Сегодня история движется быстрее, и Россия существует уже 15 лет. Последние три года показали резкое ухудшение положения с правами человека в России. Мы живем в авторитарном государстве и это уже больше, чем откат назад. Если так пойдет и дальше, мы превратимся в националистическое государство с фашистским душком. Я, правда, надеюсь, что этого не случится.
А сформировалось ли в России гражданское общество?
Да, когда СССР превращался в Россию, властям было не до народа. Было много других проблем. Этих 15 лет хватило для формирования гражданского общества. Сегодня мы ощущаем сильный нажим и на гражданское общество, и на политические партии, и на некоммерческие общественные организации, и на правозащитные. Это затрудняет наше развитие, которое все-таки продолжается несмотря на давление.
Что надо сделать в России для формирования гражданского сознания?
Я много раз отвечала на этот вопрос - не мешайте, оно само разовьется. А власть сознательно этому мешает, потому что развитое гражданское общество обозначает конец всевластия и бюрократии. Наша бюрократия не дура и прекрасно понимает, что вместе с развитием гражданского общества кончится и ее всевластие, и ее богатство. Богатая бюрократия может быть только в коррумпированной стране.
Когда мы ездим по стране, мы видим, что особняки прокурора гораздо крупнее особняков местных олигархов. Сегодня чиновник богаче бизнесменов. И я уже не говорю о тех, кто сидит в Кремле.
Но при таком раскладе гражданское сообщество не сможет развиться в полную силу?!
Не бойтесь. На дворе XXI век. Мы окружены демократическими странами - основными нашими партнерами. Сдерживать развитие гражданского общества бюрократия будет изо всех сил, но развязать террор, как в сталинские времена, сегодня невозможно. Бюрократия тоже зависит от западного мира. Их дети учатся за границей, их счета - в западных банках, особняки - в Лондоне. Получается, бизнес тоже заинтересован в развитии гражданского общества, потому что только оно обеспечит ему независимость. Очень многие наши олигархи это понимают, люди-то они образованные. Но они боятся, и пример тому - Ходорковский. Будете делать как он - будете иметь его судьбу. Поэтому российский бизнес сегодня так много занимается благотворительностью, но не по своему желанию.
Европейский бизнес тратит на благотворительность 7%, в то время как российский - все 11%. Но это благотворительность, которой командуют чиновники, и значительная ее часть остается в чиновничьих карманах. Тем не менее, я считаю, что бюрократия недолго продержит власть в своих руках. Ей осталось еще лет 10-15.
Чего не хватает нашему отечественному бизнесу?
Независимости. Мне очень жаль наших богатых людей. Они более зависимы, чем те, кто не обладает богатствами. Конечно, я представляю, как им противно, преклоняться и лебезить перед чиновниками. Эти люди их унижают и грабят, но они не могут их скинуть.
Что-то мешает работе Хельсинкской группы на территории России?
Мешает давление властей на гражданское общество. Для Московской Хельсинкской группы это выражается в следующем: зависимый отечественный бизнес не может нас финансировать и нам приходится обращаться за помощью к Западу. Но наше правительство старается создать такие условия, когда его помощь становится невозможной. Оказывают давление и на наших партнеров в регионах, я говорила о массовых закрытиях офисов, увольнениях правозащитников с работы. Нас не допускают к информации, создавая карманные организации, которые якобы работают с общественностью. Заводят на правозащитников уголовные дела. Всех бизнесменов, ставших правозащитниками, разорили. Было несколько случаев, когда правозащитников вовлекали в постановочные дорожные происшествия и сажали за это. Были случаи и обработки правозащитников в психиатрических учреждениях. Иногда действуют через детей или арестовывают по надуманным причинам, а иногда даже убивают правозащитников. Одним словом, очень много инструментов давления.
Мы хотим, чтобы нам не мешали. Сегодня в России снова появились политические заключенные, и это позор для нашей страны.
Какой хотели бы видеть Россию в будущем?
У меня на этот счет очень простая формула: я хочу, чтобы людям здесь жилось лучше!