Саетов Рустем Явгарович : другие произведения.

Ты вернешься

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жребий Нолдор: все, ушедшие в Среднеземье против воли Валар, могут вернуться в Валинор только через Мандос, пройдя перед этим через потери, боль и смерть. Возрождение из мертвых возможно лишь одним способом - родиться вновь, обрести новых родителей, новое детство и юность и лишь потом вспомнить прошлую жизнь. Или не одним? Эру предусмотрел все, есть еще одна возможность...
  Часть первая. Ты вернешься.
  Глава 1. Жребий Нолдор.
  Поединок начался неожиданно для обоих, но внезапность только добавила ему ярости. Чудовищная летучая мышь и птица, похожая на орла, только намного меньше размером, бешено сшибались в воздухе, разлетались в стороны, оглашая все вокруг странным то ли криком, то ли пением, замирали, уставившись друг другу в глаза, и воздух между ними раскалялся и звенел от напряжения. Извечные враги - Тхурингвэтиль, посланница и шпионка Саурона в облике летучей мыши и Ондхон Ойорандель из рода Нолдо, но обладающая силой майа, вечная помеха Гортауру в его темных делах, они столкнулись случайно в ущелье гор Эред Вэтрин, на пути в Ангбанд. Битва длилась уже долго, но силы их были примерно равны и одолеть не мог никто. Раньше они не сталкивались в открытую, Тхурингвэтиль предпочитала засады, а Ондхон старалась уходить от столкновений, у нее были другие задачи. В какой-то момент летучая мышь сумела ударить орлицу о выступ скалы и рухнула вместе с ней на землю. Зубы оборотня потянулись к горлу птицы. Но была у Ойорандель какая-то особая сила, спрятанная в самой глубине подсознания, которая заставляла ее сопротивляться до последнего, когда уже не оставалось ни мыслей, ни чувств, ни памяти. Эта сила помогла ей в предначальной эпохе победить похитителя-майа, эта же сила заставила потерявшую сознание эльдалиэ сопротивляться и сейчас. Когти орлицы вдруг вцепились в тонкую шею вампирши и сжимали, пока та не перестала биться. Тогда Ондхон подхватила свою соперницу и стрелой полетела в сторону моря. Эльдалиэ была чувствительно потрепана в драке, а летучая мышь весила немало. Едва дотянув до берега, Ондхон рухнула со своей слабо трепыхающейся ношей в волны, где Ульмо подхватил их обоих в свои ладони и бережно вынес на крошечный островок посреди Эар.
   - Что ты опять задумала, неугомонная? - спросил он замученную эльдалиэ, когда она вернула себе обычную внешность.
   - Помоги мне, Владыка, пожалуйста! - прошептала Ондхон, - Ее еще можно спасти, но у меня может не хватить сил...
  Она прижала ладони к безобразной голове оборотня и тихонько запела. Песня эльдалиэ вызывала в памяти необозримые просторы, раскинувшиеся в сумерках под сияющими, дивно прекрасными звездами, огромное озеро с зеркальной водой, замершее в тишине среди бесконечных лесов, поляны с зеленой травой, кристально-чистые родники, звенящие среди скал... Ульмо подхватил ее мелодию, наполнил музыкой вод, влил свою силу. Тело вампира начало медленно меняться, исчезла шерсть, кожистые крылья превратились в руки, на голове закудрявились длинные черные локоны, лицо постепенно разглаживалось и становилось все прекраснее... И вот уже перед ними лежит дивная красавица-нолдо, темноволосая, гибкая и сильная, как и весь ее народ.
   - Ее зовут Галлуинэль, - рассказывала Ондхон, - Она, как и я, из нерожденных, как и меня, ее похитили недалеко от Куйвиэнэн, только похитителем был Саурон. Он извратил ее душу и переделал тело, но не отдал ее Мелько, а оставил себе. Мелько за этот срок изломал бы ее душу необратимо, но Гортаур не распознал в самых глубинах памяти затаившихся светлых воспоминаний о красоте и любви.
  Дева медленно открыла глаза, синие и бесконечно глубокие, будто озера, до краев наполненные болью. Память о произошедшем возвращалась к ней урывками, осознать и принять всю свою кошмарную жизнь было непосильной задачей для измученной души. Сознание вновь покинуло ее.
   - Владыка, ты отнесешь ее в Лориэн? Я не в силах больше ничем ей помочь, только там, в благословенной земле ее феа найдет отдых и исцеление! Она же не виновата, что ее похитили и переделали, не по своей воле творила она зло и не должна отвечать за чужое преступление!
   - Я понимаю, Ондхон, ты всегда сражалась за каждую заблудшую феа, но в этом случае твоя сестра действительно ни в чем не повинна, надеюсь, остальные Валар со мной согласятся. Я отнесу ее в Лориэн и поручу заботам Эстэ. Ну, а ты? Что намерена делать дальше? Ты понимаешь, что Саурон не простит тебе похищение своей лучшей воспитанницы и помощницы?
   - Какая мне разница, он и так ненавидит меня со страшной силой за прежние столкновения. Вернусь к своим обычным делам: следить за врагом, спасать и исцелять пленников, приносить сведения и советы принцам нолдор.
   - Ты вернешься к войне - Мелько собирается нанести решительный удар.
   - Да, я чувствую уже некоторое время приближение больших потрясений. Ты говоришь, что война начинается, тем более мне надо поспешить.
   - Не сможешь ты им помочь. Как можно скоординировать действия тех, кто каждое мгновение ждет предательства от родича и друга?
   - Все равно мое место там, среди них. До свидания, владыка и спасибо тебе!
  Серебристой рыбой Ойорандель мелькнула в волнах.
   Ульмо с печалью глядел ей вслед.
   - До встречи, верная помощница, невеселой будет наша встреча... И за что твой народ обозвал тебя Каменным Сердцем?
  * * *
  Такое имя ей дали сородичи вскоре после пробуждения у вод Куйвиэнэн. Похищенная "Охотником", Ондхон была единственной, кто вернулся, хотя никто не знал, что произошло с нею, квэнди почувствовали, что она изменилась, и начали опасаться ее. Даже ее муж, в паре с которым она проснулась, несколько отдалился от нее, тем более что после похищения она не могла родить ребенка.
  Вскоре после пробуждения у нее возникла страсть к бродяжничеству, ее тянуло в новые, незнакомые места, Ондхон уходила довольно далеко от озера, и однажды попалась в лапы "Охотнику". На этот раз за добычей к Куйвиэнэн был послан майа, бывший ученик и помощник Намо, Владыки душ, совращенный Мелько и взятый им на службу. Он, как и было велено, захватил квэнди, обездвижил ее и повез в Утумно. Но по дороге ему пришла мысль сделать подарок господину, и он решил сам начать переделку феа пойманной квэнди. Он опустил свою добычу на землю, возложил руки на ее лоб и запел песнь могущества. Все-таки он был вассалом Феантури и такие дела ему были не в новинку. Но в Ондхон, как уже было сказано ранее, дремала сила, которая пробуждалась при попытке подчинить ее чужой воле или убить. Она рванулась, действуя совершенно неосознанно, вцепилась обеими руками и зубами в своего мучителя, из горла ее рвался вопль, не имеющий ничего общего с песнями могущества, но, тем не менее, разбивший путы заклинаний майа. Он попытался вырваться, но безумная квэнди держала его не хуже охотничьей собаки Оромэ, пришлось ему сбросить зримый облик и бежать с позором. Но случилось нечто, еще более страшное для него: большая часть его силы вошла в квэнди и осталась в ней. Мелько вышвырнул его, побежденные ему не нужны, майа с повинной головой вернулся к своему учителю, но суровый Намо не простил его и изгнал, бестелесного и бессильного, за пределы Арды.
  А сила осталась у Ондхон, со временем она научилась ею управлять. Она, как народ майа, могла менять облик, превращаясь в зверя, птицу или рыбу, главное, чтобы вес тела был такой же, как ее собственный. Могла даже превратиться в стайку мелких птиц. Еще она научилась петь Песни Могущества огромной силы. Так как побежденный майа был учеником Феантури, Ондхон получила большую власть над душами, могла проникать в самые потаенные глубины феа, изучать, воздействовать. Во время Великих войн Нолдор с Мелько, Ойорандель использовала эту способность, чтобы исцелять души бывших пленников Ангбанда. Но за все в Арде приходится платить. Сородичи почуяли в ней нечто чуждое. Ондхон и так отличалась от своих спутников, с которыми пробудилась рядом. Все Нолдор были высокие, черноволосые и крепкие, а она ростом оказалась ниже их всех, тоненькая и изящная, с фиолетовыми глазами, глубокими, как колодцы. Волосы 'неправильной' Нолддиэ были цвета бледного золота, почти белые, с необычным розоватым отливом, совершенно прямые, они спадали до колен, как шелковый водопад. Держалась она всегда спокойно и ровно, не выказывая лишних эмоций, а после возвращения показалась спутникам еще более холодной и замкнутой, и они прозвали ее Каменное сердце, так же еще именовали ее Вечной Бродягой за тягу к странствиям.
  Ульмо начал уважать ее, когда она, единственная из ванияр и нолдор, не испугалась, впервые увидев Великое море, а сразу доверчиво подошла и протянула ладони к волнам. Не раз потом Владыка вод беседовал с Ойорандель, обучал ее песням могущества, ему нравилось ее спокойное и вдумчивое отношение ко всему.
  * * *
  А война разразилась...
  Небольшой отряд нолдор случайно оторвался от основного войска, попал в болото. Когда они, измученные и промокшие до нитки, выбрались из топей, на них напали многократно превосходящие их вражьи силы. Тень пала на сердце Ойорандель, она остро почувствовала, что Финарато грозит беда. Оставив войска Хифлума, где она была связной между Нолофинвэ и его сыном, Ондхон помчалась спасать своего друга. Птицей взлетев над полем битвы, она заметила отряд людей - друзей Короля. Появившись перед ними, она просила воинов спасти друзей-нолдор. Люди подоспели вовремя и спасли Короля со свитой, хотя и дорогой ценой. Люди и эльдар перевязывали раны и подсчитывали потери, когда Финарато услышал, что помощь привела Ондхон. Радостно встрепенувшись, он спросил:
   - А где же она?
   - Здесь где-то, может с ранеными? Я ее только что видел, - ответил человек, оглядываясь. Но Ондхон уже не было, как всегда, сделав свою работу, она незаметно исчезла.
  Финарато спешил на помощь братьям. Но посланцы из Хифлума рассказали Королю, что Ард-галена больше не существует. И народа Ангарато и Айканаро тоже... Финарато не мог смириться с этой потерей, он добрался с войском до зеленой пустоши. То, что он увидел, поразило его в самое сердце - черная, выжженная равнина, дым и пепел и кое-где обгорелые, непогребенные кости... Где искать здесь останки братьев, да и невозможно долго оставаться на виду у Ангбанда. Ондхон вдруг появилась рядом с Королем, тихо шепнула:
   - Финарато, друг мой, нужно уходить! Ничем ты им уже не поможешь. Ты должен спасать свой народ. Придется отложить скорбь. Держись, родной мой, сейчас ты должен быть сильным, ради тех, кто следует за тобой. Я пока останусь с вами, нужно вернуться в Наргофронд. Это был лишь авангард войск Моргота.
  До крепости добрались на удивление быстро и организованно, не встретив по дороге ни одного вражеского отряда. В Наргофронде дел предстояло много, Ондхон заставила Финарато усилить оборону города, разослать дозорных во все стороны, отправить гонцов в гавани к Кирдэну, распорядиться о пополнении запасов. Отныне крепость считалась на осадном положении. А сама Ондхон занялась ранеными. Только поздно вечером Финарато добрался до своих покоев с единственным намерением рухнуть на постель, даже не раздеваясь, и отдыхать как можно дольше. С балкона скользнула тень.
   - Ондхон, это ты?
   - Кто же еще? Финарато, там ванна с теплой водой, иди ныряй, сразу легче станет. А я пока что-нибудь пожевать приготовлю.
  Погрузившись в теплую воду, он ощутил неземное блаженство и заснул бы прямо там, если бы Ондхон его не окликнула. На столике возле камина ждал легкий ужин. От усталости Финарато даже не замечал, что он ест. Оказавшись в постели, Король спохватился:
   - Я даже не приготовил тебе комнату!
   - Не думай об этом, спи!
  Он вдруг горько сжал губы:
   - Ойорандель, они даже не оставили наследников! Айканаро полюбил смертную женщину и, расставшись с ней, специально искал смерти...
   - Финарато, не думай ни о чем сейчас, отдохни! Завтра будет новый день, будет время спокойно поразмыслить обо всем. А сейчас спать!
  Она коснулась пальцами его лба, и он мгновенно уснул. Ондхон еще несколько раз провела ладонью по его лбу, заставляя успокоиться и расслабиться, вливая новые силы.
  "Бедный мальчик, так остро и глубоко все воспринимать, чувствовать ответственность за всех, так щедро отдавать свои силы и внимание даже тем, кого все твои родичи презирают. Верю, что ты устал!"
  Проснувшись утром, Финарато сразу вспомнил об Ондхон:
   - Уже исчезла, наверное, как всегда незаметно.
  Привстав, он оглянулся и вдруг растроганно заулыбался: Ондхон спала в кресле у камина, положив голову на подлокотник, укрытая своими волосами, как золотым плащом. Почувствовав взгляд Финарато, она подняла голову и ласково улыбнулась:
   - Выспался? Ну вставай, умывайся, а я завтрак приготовлю!
  Вернувшись из ванной, он увидел, что Ондхон печет на огне какие-то пышечки, распространяющие восхитительный запах. Финарато подошел к ней сзади, обнял и зарылся лицом в шелковую густоту ее волос. Как он мечтал об этом все эти дни, когда они были рядом, но ни на минуту не оставались одни.
   - Я так устал, Рани! - прошептал он: - Когда мы отправлялись в Эндор, все представлялось совсем по-другому. Юные, сильные духом и телом, мы шли открывать новые земли, нам все было по плечу. Мы воплотили свои замыслы, построили прекрасные города, создали столько чудесных вещей, обрели новые знания и мудрость. Но мы не понимали тогда, что смертные земли - это горечь перемен и потерь. Как быстро здесь все обращается в прах и даже память о былом исчезает!
   - Ты прав, друг мой, смертные земли не для нас, мы слабеем здесь медленно, но верно. Наши силы растрачиваются, будто размазываются по быстро текущему времени. Мы не можем сохранить наши творения в неизменности, хоть и тратим на это немало сил, и обречены вечно терять. Те, кто погиб первым, счастливее оставшихся, им досталось меньше потерь... Но мы-то с тобой пока живы, нужно завтракать и заниматься делами. Садись, родной мой, остывает все.
  Ойорандель разливала чай быстрыми ловкими движениями. Финарато с интересом наблюдал за ней, ведь он никогда не видел ее в домашней обстановке, занимающейся обычными женскими делами.
  Он вдруг понял, как соскучился по простым домашним радостям. Сидя сейчас вдвоем с Ондхон у камина за незатейливым завтраком, Финарато почувствовал, что спокоен и счастлив. Ондхон увидела, как исчезло напряжение с его лица, взгляд потеплел, и ласково улыбнулась, а в душе ее нарастало беспокойство. Она понимала, что не имеет права оставаться здесь, не имеет права отдавать предпочтение ни одному из принцев, сознавала, что врагу все равно станет известно об этом, рано или поздно, и что она подставляет своего ученика под удар, а себя - под шантаж. Но уйти сейчас и оставить Финарато наедине с горем и со свалившимися проблемами она не могла тоже, чувствовала, что слишком благородный, ответственный и чувствительный король может сломаться. Так же знала она, что рок его близок. Там, в болоте, она отвела удар судьбы, но понимала, что ненадолго. Отменить Жребий Нолдо она была не в силах и знала это. Единственное, на что Ондхон надеялась, что ее ученик с достоинством встретит свою судьбу и пыталась дать ему силы для этого.
   - Ты знаешь, Рани, - говорил между тем Финарато, - мы шли сюда, мечтая стать королями в собственных владениях, желали полной самостоятельности и независимости, а теперь я хотел бы избавиться от этой власти, от королевских почестей и обязанностей. Такая несвобода! Нет друзей, а лишь подданные, нет времени заняться, чем хочется. До войны я больше всего любил путешествовать, открывать неизведанные уголки, знакомиться с новыми квэнди и людьми. А сейчас остается скрываться, как кролики в норе, и ждать, когда нас выкурят отсюда. В прозрении я сказал сестре, что от моих владений не останется ничего. А сколько душевных сил вложено в эту землю! Как хорошо я теперь понимаю, что Смертные земли не для нас.
   - Финарато, ты ошибаешься лишь в одном - ничего в этом мире не бывает зря. Все созданное сохранит бесконечная память Эльдар и не только. Красота и мудрость не исчезают, где-то это все сохраняется, только я не знаю, где. Может быть, в памяти самой Арды?.. Я расскажу тебе об этом подробнее, когда сама получше разберусь во всем. А пока нас ждут дела, пойдем. Вечером поговорим еще.
  "Значит, пока не уйдет!" - радостно подумал Финарато. И весь день до вечера он чувствовал себя необъяснимо счастливым. А вечером они сидели на ковре у камина, вдвоем завернувшись в одеяло, стащенное с кровати. О серьезном говорить не хотелось, устали за день, и они вспоминали Аман. Финарато вдруг вспомнилась их самая первая встреча.
  * * *
  Арафинвэ с женой и первенцем приехал из Альквалондэ погостить к отцу и матери. Финарато был еще совсем малышом и стеснялся в незнакомом обществе, не участвовал в шумных играх сверстников и редко ходил по дворцу, предпочитая играть в укромном уголке сада. Вдруг прошел слух, всколыхнувший не только мальчишек, но и взрослых: вечная странница Ондхон вернулась после очередного долгого путешествия по Срединным землям и теперь будет рассказывать удивительные истории. Детвора сбежала с праздничного обеда и заранее просочилась в каминный зал. Звали и Финарато, но он застеснялся и не пошел. Но через какое-то время ему стало любопытно, и он решил заглянуть в щелку. Чуть-чуть приоткрыв тяжелые двери в зал, он прислушался. Рассказ шел о подземном царстве со сказочной красоты дворцами, скрытыми глубоко под горами, с тайными входами и волшебными дверями, которые никогда не найдет никто чужой.
   - Наверное, я рассказывала о наугримах, - улыбнулась Ондхон, - они как раз в этот период стали появляться в Белерианде.
  Дворцы так заинтересовали маленького Финарато, что он нечаянно нажал на дверь, она распахнулась настежь и он, растерянный, остался в проеме.
  Все оглянулись на него и Ондхон тоже. Вдруг она улыбнулась малышу так ласково и весело, что все его смущение сразу прошло.
   - Кто же это к нам пришел? - воскликнула она. - Ну иди скорее сюда!
  И Финарато доверчиво зашагал через весь зал к Ойорандель. Она подхватила его и усадила себе на колени.
   - Как же тебя зовут, золотоволосый?
   - Финарато Инголдо, сын Арафинвэ и внук Финвэ, короля Нолдор! - гордо ответил он, и все взрослые засмеялись - так торжественно прозвучало это в устах малыша. Финарато обиделся на смех и хотел убежать, но заметил, что Ондхон не смеется, а смотрит на него ласково и понимающе.
   - Скажи, Финарато Инголдо, тебе нравится слушать рассказы про прекрасные дворцы и дивные вещи, созданные из камня? Ты наверное сам любишь строить? - тихонько спросила она.
   - Да, очень люблю! Я смотрел, как строился дворец в Альквалондэ, отец советовал и помогал, а мне не разрешили...
   - Ну не печалься, у тебя еще все впереди, ты подрастай скорей! А пока слушай дальше про гномье царство.
  И Ойорандель продолжила рассказ. Затем последовали другие, не менее удивительные истории о Среднеземье. Когда Ондхон умолкла и зазвучали песни, Финарато решился рассказать ей свою тайну.
   - А у меня уже есть свой дворец, только маленький, - шептал он ей на ушко, - я его сам строю в самом конце сада, за ручьем. Там никто не ходит и много всяких камешков. Я сам делаю раствор, сам придумываю разные колонны и украшения, скоро все будет готово, и я тебе покажу, ладно? Больше никому не покажу, только тебе!
  Она внимательно и серьезно слушала его, и это нравилось малышу. Он всегда обижался, если над ним смеялись или называли маленьким.
   - Я обязательно посмотрю твой дворец, друг мой, и никому-никому не выдам тайну! - пообещала она. Обрадованный Финарато зарылся лицом в ее волосы, такие густые и гладкие, что казалось, он с головой погрузился в теплый водопад. Весь вечер он не слезал с ее колен, так и уснул, положив голову ей на плечо. Осторожно, чтобы не разбудить малыша, она встала и понесла его в спальню. Эарвен хотела взять сына, но Ондхон сказала:
   - Не надо, разбудим, лучше покажи, куда его уложить.
   - Он и так замучил тебя сегодня, как прилип, так и не отходил весь вечер. Вообще-то он никогда не подходит к незнакомым, а с тобой вдруг осмелел.
   - Что ты, такой замечательный малыш! - тихонько засмеялась Ондхон, - серьезный и гордый.
  Опустив Финарато на кровать, Ондхон ласково укутала его одеялом и бесшумно выскользнула из спальни. " Ойорандель любит детей и так хорошо умеет с ними ладить, а своих у нее нет. Почему, интересно?" - думала Эарвен, глядя ей вслед.
  Ондхон в тот раз недолго пробыла в Тирионе, но успела посмотреть "волшебный дворец" Финарато. В неуклюжей детской поделке уже тогда были заметны проблески большого таланта.
   - Быть тебе великим мастером камня, мой юный друг! - торжественно сказала она сияющему от гордости малышу.
  Неожиданно для себя, Ондхон получила приказ от Валар снова немедленно отправляться в Среднеземье. Там было неспокойно - Владыки подозревали, что объявился Саурон и собирает в Ангбанде прислужников Мелько. Необходимо было разведать потихоньку, как там обстоят дела, а никто не справился бы с этим заданием лучше Ондхон.
  Ойорандель стояла на веранде дворца, прощаясь с друзьями, как вдруг появился Финарато в дорожном плащике с мешком за плечами, в котором лежали Лембас, похищенные из кладовой, и любимые игрушки. Все оглянулись на него, а маленький Финарато заявил, ни на кого не глядя:
   - Ондхон, я отправляюсь с тобой в Среднеземье! Я буду помогать и защищать тебя. А еще я хочу посмотреть гномье царство...
  Родители Финарато пораженно замолкли, а Ойорандель подошла к малышу, взяла за руку и повела в сад:
   - Пойдем, поговорим, мой родной!
  Уведя малыша от посторонних глаз, она села на траву, усадила его рядом и ласково сказала:
   - Финарато Инголдо, спасибо тебе, что хочешь помочь мне в нелегком деле. Но Враг наш хитер, коварен и очень, очень силен. Чтобы достойно противостоять ему, нужно набраться сил и очень многому научиться. Нужно уметь видеть, слышать и чувствовать то, чего не слышат другие. Ты уже большой мальчик, знаешь наверное, что наш Эа сотворен при помощи музыки Айнур. Поэтому весь наш мир пронизан невидимыми струнами. Звучание этих струн можно услышать и можно научиться играть на них. Игрой на струнах Мироздания можно изменить и сотворить многое в окружающем тебя мире. Только нужно хорошо осознавать, что ты делаешь, чтобы не навредить никому и ничему. Ты умный и добрый мальчик, поэтому я научу тебя всему, что умею сама. Давай попробуем прямо сейчас!
  Она подвела Финарато к дереву и прижала его ладони к стволу.
   - Прислушайся, родной мой, чувствуешь, как движутся соки под корой, как корни в земле пьют живительную влагу, как листья радуются солнцу и ветру? Дерево живое, ты понимаешь, что оно тоже ощущает тебя и радуется общению? А чувствуешь ли ты, насколько хрупка эта тонко настроенная система, как легко причинить ей вред? А теперь опусти ладони в ручей. Чувствуешь, что у воды тоже своя мелодия? Как о многом она может рассказать тому, кто умеет слушать? Этот ручеек родился глубоко под землей, ему ведомы все тайны слоев земли, сквозь которые он пробился. Он поможет тебе найти полезные ископаемые. А сейчас ручей познакомился с тобой и понесет вести о тебе до самого моря. Вода всегда несет в себе много знаний, только сумей прочитать. Финарато, друг мой, сейчас я не могу взять тебя в Среднеземье, но когда ты научишься песнями могущества менять окружающий мир и противостоять Врагу, настанет время и твоего похода. Пока учись слушать струны Мироздания, а когда я вернусь, будем учиться остальному. Хорошо?
   - Хорошо, я постараюсь научиться... Только я не хочу, чтобы ты уходила! - прошептал Финарато и вдруг расплакался, уткнувшись в ее волосы. Ондхон гладила его по голове:
   - Я тоже не хочу уходить, но ведь не всегда в этой жизни приходится делать то, что хочется. А когда противостоишь Врагу, почти всегда приходится делать то, чего совсем не хочется. Хороший мой, до свидания! Учись и жди меня!
   Ойорандель легонько задела его кончиками пальцев по голове, и малыш мгновенно уснул. Взяв его на руки, она вернулась на веранду, передала спящего ребенка отцу и сказала:
   - Твоему сыну, Арафинвэ, суждено стать мудрейшим и благороднейшим из нолдор. Ему дана большая сила и большой талант, не такой, конечно, как у Феанаро, но зато у маленького Инголдо добрая и чуткая душа, что не позволит использовать талант во зло, даже случайно. В отличии от Феанаро, искусство его никогда на превысит высоты духовного развития, что очень важно.
  Эарвен была глубоко потрясена словами сына об уходе в Эндор. Она никак не могла избавиться от неприятных ощущений, вызванных этим желанием малыша, смутное беспокойство терзало ее, и она уговаривала мужа поскорее вернуться в Альквалондэ. Наверное, это было предвидение, что в недалеком будущем все ее дети уйдут в смертные земли, навстречу горю и бедам, и разлука продлится много веков...
  * * *
   - А ты знаешь, Рани, как я переживал, когда проснулся на следующий день, а тебя уже и след простыл? - с улыбкой вспоминал Финарато, - мне даже вставать не хотелось. А назавтра мы отправились домой. Возвращение к морю быстро меня утешило, но твоих уроков я не забыл. Слушать Музыку Мироздания сделалось моим любимым занятием. Я часто уединялся и слушал все - и живые существа и неживые предметы. С каждым днем мир все охотнее открывал мне свои секреты. Вскоре я мог договориться с любым животным или растением, слушая мелодию камня, я быстро постигал мастерство камнереза и строителя, чем удивлял взрослых мастеров, я часто делал то, чему меня еще не учили. Но больше всего мне нравилось слушать Музыку Моря. Понять ее до конца невозможно, она изменчива и неизмеримо многогранна, но всегда прекрасна. Она никогда не смолкнет в моей душе. Слушая мелодии волн, всегда легко понять, как управлять судном. Искусство мореходства и кораблестроения, которому учатся веками, давалось мне свободно и легко. Я так уверенно чувствовал себя в море, что удивлял даже бывалых моряков. Между тем, я не делал тайны из искусства понимания Музыки, пытался объяснить это взрослым и научить друзей. Но почему-то мало кто понимал меня и еще меньше, у кого получалось услышать. Впоследствии лучше всего искусство владения Музыкой Мироздания смогла перенять моя сестра. Сейчас она даже стала в чем-то сильнее меня. Конечно - Дева-воин, она больше мужчина, чем я и все мои братья! Хотя, знаешь, Рани, мне как-то неспокойно за нее - гордость ее велика, Нервен не приемлет ни жалости, ни милосердия.
   - Финарато, я не раз говорила с ней, гордость ее конечно велика, но мудрость больше. И в будущее ее я заглядывала - путь ее будет трудным и долгим - много дольше, чем у вас всех, но ведет он не во тьму.
   - Я очень надеюсь на это! Может быть, хоть кто-то из нашего рода выйдет победителем в этой войне.
  Они замолчали и долго глядели в огонь, думая каждый о своем. Финарато ощущал рядом тепло Ондхон и чувствовал, что тяжелые мысли и предчувствия уже не так давят на сердце, что Эстель укрепилась и тоска отступила. А Ондхон мучила скрытая боль, она знала гораздо больше Финарато и понимала, что самые жестокие страдания у нолдор впереди. Знала, что немногие сумеют принять свой Жребий, не сломавшись, не проявив трусости, подлости, или не совершив предательства. Спасти это никого не могло, а сломавшихся ждали муки стыда и раскаяния в Мандосе, которые будут длиться много веков. Ей невыносимо жаль было Финарато, так же обреченного на муки и смерть. Благороднейший из всех, невиновный ни в одном преступлении, сделавший столько добра, он обречен Жребием Нолдор платить за чужие ошибки! Лишь бы он не сломался!
  Постаравшись прогнать боль из глаз, она улыбнулась другу:
   - Давай спать, мой хороший, поздно уже!
  Финарато предложил Ондхон занять соседнюю комнату, но она только рассмеялась:
   - Друг мой, все последние годы я ночевала в лесу или в горах и чаще всего в зверином облике. Так что здесь для меня будто Аман! Спи, не беспокойся ни о чем, - и свернулась в кресле.
  Следующим утром Финарато проснулся в веселом настроении. Хотелось играть и смеяться, как в детстве. Увидев, что Ондхон колдует с завтраком, он неслышно подкрался сзади и схватил с тарелки оладью.
   - Финарато! Положи и брысь умываться!
  Расхохотавшись, он положил оладью, подхватил с табуретки Ондхон и закружил по комнате.
   - Ай! Финарато! С ума сошел?!
  Запнувшись о ковер, он шлепнулся на пол, умудрившись, однако, не ударить Ондхон. Лежал и хохотал.
   - Ну и чего ты расхулиганился с утра пораньше? Вот если бы твои подданные увидели тебя сейчас! - улыбаясь, говорила Ондхон, сидя рядом на ковре.
   - Так не видят же! Могу я хоть иногда забыть, что я король?
   - Можешь, можешь! Пошли завтракать!
  Две недели промчались, как один миг. Финарато чувствовал себя бесконечно счастливым, несмотря на войну, даже гибель братьев не причиняла больше мучительной боли. Он испытывал угрызения совести за это счастье, но ничего не мог поделать. Весь день он ждал вечера, зная, что Ондхон тайно проникнет в его спальню через балкон, приготовит на очаге что-нибудь вкусное, мечтал о том, как они с Ондхон сядут у огня, завернувшись в одно на двоих одеяло, и будут разговаривать обо всем на свете. От ее объяснений все делалось простым и понятным, не оставалось тревоги и сомнений, Финарато чувствовал себя, будто в Амане, под благословенным светом Древ, ощущал себя ребенком, окруженным родительскими заботами, под надежной защитой. Конечно, он понимал, что такая жизнь не продлится долго, Ондхон не останется с ним навсегда, Враг тоже не забудет о них. Но думать о плохом просто не хотелось, он всем своим существом впитывал спокойную и теплую радость этих вечеров. Не хотел, чтобы вечер заканчивался, и нередко засыпал, пригревшись под одеялом, на плече у Ондхон. Утром, просыпаясь в своей кровати, Финарато спрашивал у нее, как он здесь оказался.
   - Ты меня перетащила ночью?
  Но она только смеялась и звала завтракать.
  На исходе двух недель Ондхон неожиданно начала разговор о делах, о защите крепости и об отношениях с другими принцами Нолдор. Финарато не хотелось думать о войне, но Ондхон не позволила увести разговор в сторону. Она объяснила нынешнее положение дел, дала советы и сделала кое-какие предсказания.
   - И еще одно не слишком приятное известие. Скоро в твоих владениях объявятся Целегорм и Куруфин с остатками своего народа. Не обольщайся, что это военная помощь. Ты, конечно, умеешь ладить со всеми, да только они не стремятся к мирной жизни. За эти годы их гордыня и самолюбие возросли многократно, а владений своих они лишились и захотят восполнить потери за твой счет. Умные, беспринципные, превосходные ораторы, они сумеют склонить на свою сторону многих из твоего народа. Я знаю, что твое благородство в конце концов победит, но зла они успеют причинить немало...
   - Рани, почему ты именно сегодня говоришь мне все это?
  Внезапно Финарато вскинул голову и впился взглядом в Ондхон. Ох, не видеть бы ей никогда такого взгляда!
   - Рани... Ты уходишь? - прошептал он еле слышно.
  Ондхон взяла его руки в свои, заговорила нежно и убедительно:
   - Финарато, мальчик мой родной, больше всего на свете я хотела бы остаться здесь, с тобой! Но ветер судьбы, что бросает нас, будто сухие листья, не считается с нашими желаниями. Я не должна была оставаться у тебя, а сейчас каждый миг промедления грозит неисчислимыми бедами. Целегорм и Куруфин не должны меня здесь застать, моя помощь тебе даст им повод для раздоров. А еще есть Саурон, который прознал уже, где я нахожусь и начал подбираться к твоим землям. Не так давно я отняла у него его лучшую воспитанницу и помощницу, она теперь в Лориэне, туда Гортауру не добраться, но он не успокоится, пока не отомстит мне. А он умеет подло нанести удар не напрямую, а через тех, кого любишь... Наконец, у меня есть задачи, поставленные Валар, я не могу не делать свою работу.
  Финарато сидел, опустив голову, в горле стоял колючий комок, в голове теснились тысячи возражений. Умом он был согласен с Ондхон, ведь он знал, что она нигде не задерживается надолго. А сердце кричало: "Нет!!!" За эти две недели Финарато так прикипел к ней всей душой, что ему казалось невыносимым расстаться с ней и опять остаться одному, лицом к лицу с неласковым миром.
   - Рани! - наконец прошептал он, - я все понимаю, я знал, что ты уйдешь, но может, можно еще хоть несколько дней... - дрожащий шепот вдруг прервался, Финарато быстро спрятал лицо в ее волосах. Ондхон молча гладила его по голове. Невыносимая боль и жалость рвали ее сердце.
   - Хороший мой, я ухожу сегодня ночью, и ничего уже изменить нельзя. Но я всей душой, всем сердцем с тобой, помни об этом! Я никогда не оставлю тебя в своих мыслях, а каждый вечер, при появлении первой звезды, я буду посылать тебе мысленный сигнал. Ты же тоже умеешь это, я когда-то учила тебя. Синий кристаллик не потерял еще? Бросай через него мне навстречу свой мысленный зов, и наши души смогут соприкоснуться в звездных лучах...
  Финарато поднял голову и с трудом улыбнулся:
   - Я буду звать тебя каждый вечер. Но ты возвращайся скорее, пожалуйста, я без тебя, как без света...
  Долгим взглядом она посмотрела в его глаза, переливая все свое тепло в его сердце, навсегда запечатлевая в душе его образ. Рывком вскочила на ноги, выскользнула на балкон и исчезла в непроглядной темноте.
  Вскоре в Наргофронде объявились Целегорм и Куруфин с остатками разбитого войска. Они принесли вести о разорениях на востоке. Лавины врагов казались неистощимыми, они по одному захватывали укрепления Нолдор и наводняли Белерианд. Только крепость Наргофронд казалась неприступной. Пока.
  * * *
  Для Ойорандель два года прошли в непрерывных стычках с отрядами Саурона. Ондхон металась по всему Белерианду, нигде не задерживаясь дольше одной ночи. Но Гортаур ухитрялся выслеживать ее везде. Уничтожить Ойорандель физически его прислужники не могли, но делу ее мешали, особенно, когда тайными тропами выводила она пленников из Ангбанда.
  На исходе второго года ее призвал Ульмо.
   - Ойорандель, дитя мое, я предупреждал тебя, что Саурон воспримет похищение Галлуинэль, как личное оскорбление и захочет отомстить тебе? Саурон хитрее и подлее Мелько, для мести он избирает самые извращенные методы, а ты даешь ему в руки такое оружие!
   - Владыка, что ты имеешь в виду?
   - Этот мальчик, Финарато Инголдо, Саурон понимает, что он для тебя значит и ударит через него.
   - Но Владыка, я делала для него не больше, чем для остальных принцев! Я прекрасно знаю о шантаже - самом подлом изобретении Гортаура и старалась ничем не выдать себя, не показать, как дорог мне этот мальчик.
   - Вот именно, старалась. Такое чувство не скроешь. Если уж я догадался, то Саурон не глупее, наверняка он знает больше меня. Кстати, эта ваша вечерняя перекличка - ты что, не догадываешься, что Саурон пеленгует тебя по ней? У него везде глаза и уши, ему служат люди и оборотни, птицы и звери, даже некоторые эльдар, которых он запугал или шантажирует чем-либо, предоставляют ему информацию. Его шпионы везде, в самом сердце Наргофронда, даже в королевской опочивальне.
  Ондхон вспыхнула и опустила глаза.
   - Владыка, прошу, не упрекай меня! Ведь ты лучше других знаешь, что наша дружба чиста, Финарато мой ученик, мое дитя...
   - Я-то знаю, но Саурону безразлично, какое чувство вас связывает, главное, оно годится для шантажа.
   - Я пыталась поддержать и защитить своего друга! Он нуждался в поддержке после гибели братьев. В такой ситуации я пришла бы на помощь любому.
   - Это лишь слова, а у Саурона прекрасное чутье. Да и не нужно было большого ума, чтобы заметить - ты бросила войска Хифлума, чтобы спасти любимого тобой нолдо, там, в топях Серех. Но дело даже не в этом. Тогда ты восстала против Жребия Нолдор, отвела от своего друга удар Судьбы, прекрасно понимая, что идешь против воли Эру. Такое не прощается, Судьба тебя накажет.
   - Владыка, я не понимаю, ну за что же его-то наказывать так жестоко?! Финарато не участвовал в резне, никогда никому не сделал зла, наоборот старался мирить всех принцев, помогал, кому только мог...
   - Дитя, ты мне это рассказываешь? Да, твой Финарато - самый светлый и благородный из нолдор, но он, как и все остальные, принял на себя Жребий. Никто из нолдор не может вернуться иначе, как пройдя через падение, боль и смерть. Ему предначертана была легкая и быстрая смерть от мечей. Сейчас он находился бы в Мандосе вместе с братьями, без тела, но защищенный от зла. Ты отвела удар, но не отменила предначертание, а лишь отсрочила его и усилила. Судьба вскоре ударит вновь, но намного более жестоко. Это закон нашего мира. Если тогда Финарато мог умереть легко, то в этот раз ему придется перенести плен и пытки, а может, что и похуже. Своим самовольством ты обрекла его на мучения.
  Невыносимая боль исказила черты Ондхон, губы ее задрожали, отчаянным усилием сдержав слезы, она прошептала еле слышно:
   - Я не знала точно... Я боялась тогда, что он попадет в плен. Что же теперь делать, Владыка?..
  Ульмо взглянул на нее с жалостью и сочувствием, но ответ его был суров:
   - Ничего. Точнее, продолжай делать то, что всегда. А Финарато предоставь его судьбе. Сейчас ты ничем не сможешь ему помочь, а если опять вмешаешься, сделаешь только хуже. Еще усилишь следующий удар. Я вижу, о чем ты думаешь: не надейся спрятать его, принять на себя Жребий тоже не получится. Тебе придется смириться.
   - О, Владыка, я все понимаю. Но когда это касается самого близкого существа, это просто невыносимо!.. Невозможно выдержать!.. О, Эру! - голос ее срывался - Видеть, как моего любимого... Мое дитя пытают... Убивают!.. И не пошевелить пальцем... Я же так не смогу!!! - закричала Ондхон, прижимая руки к груди. Как подкошенная, упала она на землю и разрыдалась. Ульмо накрыл ее пеленой непроницаемого тумана, спрятал от всех, давая выплакаться, излить свое горе подальше от недобрых глаз.
   - Ты сможешь, дитя, ты все выдержишь. Уж я-то знаю. Тебе придется выдержать.
  * * *
  Финарато чувствовал, как в душе его все больше сгущается мрак. Никаких видимых причин для этого не было, но непонятная тревога и тоска одолевали его. Конечно, хорошего в мире было мало. Саурон захватил Минас-Тириф, и Ородрефу с его отрядом пришлось бежать к брату в Наргофронд. Целегорм и Куруфин по-прежнему жили во владениях Финарато и потихоньку вербовали себе сторонников, не стесняясь в методах. Война не прекращалась ни на день, орки свободно бродили по всем землям, нападая и грабя везде, где могли. Королевства Нолдор были отрезаны друг от друга, вести доходили с трудом, а лучший друг Турукано вообще затерялся где-то в горах и никто ничего о нем не знал. Самым грустным было то, что Ондхон почти перестала отвечать на вечерний сигнал Финарато. Какой отрадой для него в течение этих двух лет было краткое соприкосновение их феар под лучами вечерней звезды! Все горести и заботы исчезали в этот миг, душа наполнялась светом, появлялись новые силы. Но Ондхон вдруг перестала отвечать регулярно, проходили недели, месяцы, редко-редко долетал ее зов, и опять она пропадала надолго. Финарато не знал, что и думать. Неизвестность мучает хуже всего. И не с кем поделиться этой тревогой. Король всегда одинок.
  А годы шли...
  В Наргофронде, как и в любом дворце нолдор, тоже был Каминный зал, где жители подземного города собирались послушать певцов и сказителей, своих и приходящих, побеседовать и вспомнить благословенные дни. Финарато раньше очень любил эти вечерние посиделки, своим гостям он всегда предлагал спеть что-нибудь новенькое, незнакомое его народу, нередко, особенно возвращаясь из своих странствий, сам развлекал слушателей новыми песнями. Но вот уже почти десять лет чудесный голос короля не звучал под этими сводами, где каждая колонна помнила резец Финарато, где узоры, с любовью выведенные им, уводили память в благословенный край...
  Однажды вечером Финарато сидел в кресле около камина, отблески пламени пробегали по его печальному лицу, очертания зала терялись во мраке. Певцы сменяли друг друга. Финарато думал об Ойорандель. Вот уже несколько месяцев от нее не было ни одного сигнала, скудные вести, долетавшие из других земель, ничего не говорили о ней. Откуда же было знать Финарато, что стоило Ондхон бросить в пространство короткий зов, как в тот же миг туда, откуда был послан сигнал, бросались сотни Сауроновых прислужников, и ей приходилось поспешно скрываться или сражаться с ними. Лишь иногда она умудрялась отправить сигнал во время стремительного полета на дальнее расстояние в облике орлицы, но при этом теряла столько сил, что часто позволить себе такое просто не могла. Этим вечером, при появлении первой звезды, Финарато вновь и вновь звал Ондхон, но, как обычно, не получал ответа, и ему вдруг стало так горько и одиноко, что он не мог больше оставаться один в своих покоях и отправился в Каминный зал, в надежде хоть немного развеяться. Прекрасная дева запела бесконечно грустную песню о своем возлюбленном, сгинувшем на проклятом севере. Печаль этой нежной песни вдруг задела в душе Финарато те струны, что превращают боль и тоску в музыку. Он взял арфу, и полилась невыразимо прекрасная мелодия, полная любви и печали:
  Были мы с тобой счастливыми,
  Мы друг друга так любили!
  Будто птицы легкокрылые,
  В небесах вдвоем парили...
  Но недолго так летали мы,
  Вдруг разбилось в одночасье
  Наше хрупкое, хрустальное,
  Наше призрачное счастье...
  Стало черной тучей облако,
  Закружила злая вьюга,
  Одиноко, пусто, холодно
  На земле нам друг без друга!
  И без наших песен солнечных
  Холоднее стало лето.
  А мой Зов, любви исполненный,
  Вновь остался без ответа...
  Почему судьба жестокая
  Нас разлукой наказала?
  Почему весна далекая
  Так для нас и не настала?
   Сила и красота этой песни была такова, что, казалось, она заполнила весь зал, хлынула наружу и поднялась до самого неба. Ондхон услышала Зов Финарато, вплетенный в дивную мелодию, и этот крик перевернул ее душу. Забыв обо всем на свете, она бросила себя в стремительный, на грани возможного, полет, за несколько мгновений домчалась до Наргофронда и рухнула, задыхаясь от боли, на противоположном от города берегу реки. Долго лежала она в прибрежных камнях, глядя на далекую крепость, разрываясь между отчаянным желанием увидеть Финарато хоть на миг и пониманием, что опять нарушает все мыслимые запреты, идет против Судьбы. Ондхон чувствовала, что ему плохо, понимала, что, оставляя без ответа Зов, вселяет в него лишнюю тревогу. "Приду к нему совсем ненадолго! - решилась вдруг она, - тайно, в облике стайки летучих мышей. Просто поддержу хоть немного!" И рванулась через реку.
  Финарато стоял у окна, глядя в непроницаемую темноту. Вечер, проведенный в Каминном зале, не помог развеять тоску. Мрачные мысли одолевали с новой силой. Финарато думал о своих сородичах - как они оказались нестойки против зла! Медленно, но верно исчезали в их душах благородство и верность, отзывчивость и доброта. Не все, конечно, одинаково поддаются Тени, но Финарато ясно видел, что постоянный страх многих лишает стойкости, а Целегорм и Куруфин внушают его подданным эгоистичные и подлые мысли.
  Холодный осенний дождь усиливал мрачное настроение. Финарато думал об отце и матери, о тех немногих друзьях, что остались в Амане, о юной золотоволосой девушке, рука об руку с которой бродил когда-то по полям и лесам Валинора... Как все это немыслимо далеко! Время и расстояние создали непреодолимую преграду между ним и прежней жизнью. Да, в Амане все осталось неизменным, но Финарато сознавал, что самому ему никогда не стать прежним. Даже если изгнанники когда-либо вернутся, груз памяти о смертных землях станет барьером между теми, кто всегда оставался в Благословенном Крае и теми, кто много лет соприкасался со смертью. Финарато подумал, что Ойорандель могла бы понять его, она не раз возвращалась из Среднеземья в Аман. Как она сейчас нужна ему! Неунывающая, уверенная в себе, Ондхон быстро развеяла бы все сомнения. Но ее нет, она неизвестно где и почему-то не отвечает на сигналы, хотя обещала... Финарато вдруг почувствовал, что глаза наполняются слезами. "Ну где же тебя носит?!"
  На балконе вдруг мелькнула тень, занавесь отдернулась и в комнату шагнула...
   - Ойорандель!!! - закричал он и рванулся к ней. Обнял изо всех сил, зарылся лицом в волосы, весь дрожа.
   - Финарато, родной мой! Тише! Хороший мой, ну успокойся пожалуйста! Никто не должен узнать, что я пришла, а то плохо будет!
   - Почему же ты так долго не приходила? Почему не отвечала? Я ждал, ждал...
   - Не могла я отвечать, Гортаур на меня охоту развернул. Я же рассказывала тебе о Галлуинэль, говорила, что он отомстить захочет. Так вот, он сумел запеленговать наши сигналы и стал вычислять меня по ним. Хорошо, что ты находишься в надежной крепости, а то Саурон обязательно бы и на тебя напал. Родной мой, я же чувствовала, что тебе плохо, а сделать ничего не могла! Почему ты так загрустил? Что с тобой происходит?
  Финарато посмотрел на нее долгим взглядом. Видеть Ондхон, ощущать ее руки в своих - и сразу становится легче.
   - Я и сам не знаю, что со мной. Пусто, холодно, одиноко... Как будто давит что-то, и никак от этого не избавиться. Я заперт в крепости, не могу, как раньше, сесть на коня и уехать, куда глаза глядят. Везде враги, везде война. А мой народ! Не понимаю, почему они так меняются. Многие стали трусливыми эгоистами, не хотят никому помогать, всех пришельцев считают врагами, даже бывших пленников, бежавших из Ангбанда и тайными тропами добравшихся домой, считают шпионами и изгоняют. Все больше моих подданных попадает под влияние сыновей Феанора, а те склоняют их к подлости и предательству. Я не знаю, что ждет нас дальше, но чувствую, что ничего хорошего. Я так устал, Рани! Так хочется увидеть отца и маму! Последнее время я чувствую, что очень соскучился по ним, страшно подумать, сколько лет я уже не видел родителей.
  Слезы снова наполнили его глаза. Ондхон сжимала его руки в своих.
   - Финарато, мальчик мой, ну не плачь! Это Тень, родной. Та самая тьма, что родилась в час гибели Древ. Тьма, насылаемая Морготом, кажется не пустотой, а живой тварью, она владеет мощью входить в сердце и душу и покорять волю. Но даже эта тьма не вечна и не вечна разлука, все проходит на свете. Все когда-нибудь наладится, по-другому и быть не может! Главное, не терять Эстель. Ты веришь мне?
  Финарато смотрел на нее, улыбаясь дрожащими губами, а слезы переполняли глаза, повисали на ресницах, скатывались на щеки.
   - Ну вот, опять слезки на колесиках! - прошептала, улыбаясь, Ондхон и прижала Финарато к себе. Он уткнулся в ее волосы и заплакал, как ребенок, не стесняясь и не сдерживаясь, зная, что только ей можно полностью открыть душу, что только Ондхон понимает его до конца и принимает таким, как есть, со всеми слабостями и сомнениями. Никогда у него не получалось ничего скрыть от нее, она видела его насквозь, но никогда не осуждала, не пыталась его изменить, не ждала большего. Финарато знал, что ближе Ондхон у него никого нет. Если бы только она не уходила!
  Потом они сидели, обнявшись, у очага, ночь текла вокруг них, а они мечтали лишь о том, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Приблизился рассвет. Ондхон вдруг тихонько запела:
  Песню я сочиню,
  Ты ее пропоешь.
  И развеются тучи,
  И кончится дождь,
  Солнце вспыхнет
  И холод навеки уйдет,
  И откроются двери,
  Где счастье нас ждет!
  Ты в те двери шагни -
  Там иные края,
  Есть там маленький домик,
  В нем ждать буду я.
  Взявшись за руки, мы
  Глянем вдаль из окна.
  Ночь к нам в гости придет,
  Будет доброй она.
  Разожжем мы очаг,
  Посидим у огня,
  Я спою для тебя,
  Ну а ты - для меня.
  Песню ты сочинишь,
  Я ее пропою,
  Скоро встретимся мы
  В том волшебном краю!
   - Рани, я не хочу ни в какие волшебные края! - шептал Финарато, прижимаясь щекой к ее плечу, - мне так хорошо здесь, в моей крепости, в этой маленькой комнате с очагом, когда ты рядом.
   - Мне пора, Финарато.
   - Рани!!! Ты уже уходишь?! Но почему так скоро?!
   - Финарато, родной мой, ничего на свете я так не хочу, как остаться здесь с тобой и никогда ни на миг не расставаться! Но я не могу! Поверь! Я не имею права сейчас рассказать тебе ничего, просто поверь мне, пожалуйста, что так нужно!
   - "Так нужно!" Всегда я слышу эти слова, всегда долг для тебя превыше всего, а как же сердце? Если оно кричит: "НЕТ!"
  Лицо Ондхон вдруг судорожно исказилось, в глазах вспыхнула такая боль, что Финарато стало страшно.
   - Ну как ты можешь так говорить?! Ты думаешь, я ничего не чувствую?! Думаешь, я не помню эти две недели?! Я вообще не должна была приходить к тебе ни в коем случае! Я опять пошла против Судьбы и теперь не знаю, чем это обернется. Пойми, мы все в тенетах рока, и нам не вырваться из них никакими силами. Все, что мы можем - это достойно встретить свою Судьбу и не сломаться, не пасть до низости и предательства. Финарато, я люблю тебя больше всех на свете, всю кровь по капле я отдала бы, чтобы защитить тебя, вырвать из этого проклятого Жребия, но я здесь бессильна. Рок уже у дверей!
  Ондхон вдруг сжала Финарато в объятьях с неистовой силой, потом, крепко держа его руки, посмотрела в глаза долгим взглядом, будто хотела перелить всю свою душу.
  В двери королевских покоев вдруг постучали. Финарато оглянулся. В тот же миг Ондхон рванулась на балкон и исчезла. А из-за дверей доносились голоса:
   - Государь, государь! Здесь пришел человек! У него ваше кольцо, государь! Он говорит, что у него дело необычайной важности!
  Увидев Берена, Финарато сразу узнал его. Он не нуждался в кольце, чтобы вспомнить о роде Беора и о Барахире. С изумлением и тревогой слушал он повесть Берена и понимал, что, как когда-то предсказывал он Галадриэли, данная им клятва теперь ведет его к смерти. Понял он, что Ондхон знала обо всем и приходила попрощаться. Прозрение снизошло вдруг на него, и понял он все, о чем промолчала Ойорандель. Ясно, всем своим существом почувствовал, что такое Жребий Нолдор - что всем им придется пройти через горечь потерь, боль и смерть, и счастливы те, кому доведется умереть раньше других. Можно было рассуждать философски о секретах бытия, о падении Нолдор, наказании и прощении, но как же больно, когда это вплотную коснется тебя и твоих близких! Прозрение показало Финарато смысл судьбы Феанора и его сыновей: им суждено пасть на самое дно, предавать, убивать своих братьев, совершать низкие и подлые поступки, а Феанор, лишенный тела, запертый в Мандосе, будет видеть это, узнавать обо всем и не сможет пальцем шевельнуть, чтобы что-то изменить, помочь своим детям, хотя бы предостеречь их.
  Его душу охватило странное спокойствие, тоска и сомнения исчезли, пришла твердая уверенность, как нужно поступить. Вспоминая слова Ондхон, что надо суметь достойно встретить свою судьбу, Финарато думал о том, как исполнить невыполнимую клятву, но защитить свой народ. Вести войско Наргофронда на Ангбанд - безумие. Финарато сделал так, чтобы ему пришлось отречься и уйти одному.
  Судьба не промахнулась и столкнула Короля с Сауроном. Обмануть Повелителя Лжи не удалось, сдаваться без боя, пусть даже безнадежного, Финарато не собирался и вступил с Гортауром в поединок.
  Когда-то в Амане Ондхон обучала юного Финарато песням могущества. В свое последнее возвращение, предчувствуя Затмение Валинора и Исход Нолдор, она уводила своего ученика на долгие прогулки по Эльдамару. Вдалеке от посторонних глаз она проверяла, чему он успел научиться самостоятельно, затем показывала, как можно заставить песню зазвучать в резонансе со Струнами Мира, и какую силу, созидательную или разрушительную, приобретает в этом случае простая мелодия. Как потрясли тогда юношу открывшиеся возможности! Ондхон смеялась, наблюдая, как ее ученик забавляется обретенной мощью, но неустанно повторяла, что с большой силой надо быть осторожным, чтобы никому не навредить.
  Песнь могущества Финарато поднималась все выше, щедро вливал он в нее все свои силы, все чистое и светлое, что хранилось в памяти, не боясь ни поражения, ни смерти. Но вдруг память коварно подбросила ему видение резни в Альквалондэ, кровь и огонь, сверкание безжалостных клинков, стоны и плач... Голос короля дрогнул, Саурон мгновенно воспользовался этим и нанес удар. Очнулся Финарато уже в темнице, закованный в цепи.
  Непроницаемый мрак. Подземная тюрьма крепости Минас-Тириф вырыта была Сауроном и устроена со знанием дела. Ни один лучик света не проникал туда, казалось, сами стены давят на сердце, гасят мысли и чувства, убивают волю к сопротивлению. Бежать невозможно. Чудовищный волк-оборотень пожирает его верных спутников одного за другим. И Финарато, чтобы спастись от черного отчаяния, вновь и вновь обращается мыслями к благим дням Валинора.
  * * *
  Арафинвэ с семьей жил в то время в Альквалондэ. У Финарато тогда уже было трое братьев и маленькая сестра. Страсть к путешествиям захватила тогда Финарато. Постоянно он отправлялся то на парусной лодке вдоль берегов Амана, то верхом по полям и лесам, то просто бродил пешком вдалеке от обитаемых мест. Однажды он забрел далеко на север. Густые хвойные леса подходили здесь к самым Пелорам, скальные выступы и разломы во множестве пересекали этот край. Здесь никто не жил, только рудознатцы забредали иногда в поисках полезных ископаемых. Финарато сидел на камне, глубоко задумавшись. На много миль вокруг не было ни души. Финарато думал об Ондхон, как давно она не появлялась в Валиноре, как многому он успел научиться в ее отсутствие и хорошо бы теперь продолжить обучение под ее руководством. Финарато вдруг захотелось петь и он начал сочинять песню, посвященную Ойорандель. В песне он звал ее вернуться, рассказывал, как соскучился, как хорошо было бы побродить вдвоем по благословенному краю. Он знал, что никто не сможет его услышать и, без ложного смущения, вкладывал в песню свои тайные мысли и чувства. Мелодия лилась легко и свободно, и вдруг он увидел меж деревьев женскую фигурку. Она стояла неподвижно, только ветер шевелил ее одежды и волосы. Финарато замер, он решил, что на него снизошел дар великих певцов, коим дано было увидеть воочию то, о чем они поют. Но видение и не думало исчезать. Женщина смотрела на него ласково и грустно, затем слабо улыбнулась и окликнула:
   - Финарато, мальчик мой, здравствуй!
   - Ойорандель! Это правда ты?..
   - Правда, я! - тихонько засмеялась Ондхон. Тогда он соскочил с камня, подбежал к ней и крепко обнял.
   - Тише, тише, раздавишь! - улыбалась Ондхон, - сильный такой, совсем уже взрослым стал!
   - Конечно, сама исчезла на столько лет! Рани, почему ты не возвращалась так долго? Ты все это время была в Среднеземье? Что там делала? - вопросы его сыпались один за другим.
   - Да подожди, не спеши! - замахала она рукой, - будет у нас еще время и для рассказов и для обучения! Надеюсь, что в этот раз я останусь надолго. Тебя не потеряют дома?
   - Нет! Меня сейчас не боятся отпускать далеко, я часто путешествую по несколько дней! А что, мы отправимся в Среднеземье? - обрадовался Финарато.
   - Еще не хватало! Нет, конечно, я только что оттуда. Я так устала на этот раз, что не хочется пока возвращаться в Тирион, не хочется никого видеть. Давай просто побродим по лесам, поговорим обо всем, я расскажу тебе, что произошло в Среднеземье за эти годы.
   - Конечно, давай побродим! А почему ты какая-то грустная? Что-то плохое случилось? Там, в Эндоре?
   - Я расскажу... Думаю, ты уже взрослый, чтобы понять меня правильно.
  И они отправились в путешествие по северным землям. В Амане можно не бояться голода, там растет множество съедобных плодов, да и сама энергетика Благословенного края питает не хуже самой калорийной пищи.
   - Ты знаешь. Финарато, - рассказывала Ондхон, - на этот раз Валар отправили меня с заданием узнать, что за злые твари появились в Белерианде и попытаться понять, что это такое. Живущие там синдар постоянно страдали от нападений странных существ, которых никогда раньше не видели. Они называли их "Ирч" или "Орки". Вскоре и я наткнулась на этих существ. То, что я увидела и поняла, потрясло меня до глубины души. Эти твари жили и размножались, как Дети Эру, но не Эру их создал. Впоследствии я сумела разгадать эту тайну. Это Мелько, желая создать как можно больше пособников для своих черных дел, изловил самых темных и диких авари, заточил в своих темницах, покалечил и извратил их феар. Затем он скрестил их с животными, похоже, что со свиньями, и вывел новую породу. Эти несчастные существа обладают кое-каким разумом и жестоко искалеченными обрубками феар. Они ненавидят и боятся своего создателя, а все их помыслы устремлены ко злу. Каннибалы, как их прародители-свиньи, они пожирают как убитых врагов, так и своих же погибших сородичей. Тем не менее, они умеют говорить, строить, изготавливать оружие и изобретать всякие хитроумные приспособления для убийств и разрушений. Долго орки не живут, но очень быстро размножаются. Знаешь, друг мой, вначале я надеялась, что их можно спасти. Как-нибудь исцелить их феар и вернуть к свету. Я ловила их, погружала в самый глубокий сон, исследовала их души до самых потаенных уголков, надеясь найти хоть какие-то отголоски доброго и светлого, но ничего не обнаружила, даже у самых маленьких, даже у новорожденных! Ни любви к родителям в них нет, ни материнского инстинкта! Дети для них - это лишь будущие рабы и воины, и самка без колебания передавит весь свой выводок, если он ей мешает или для них не хватает корма.
  Финарато глядел на нее круглыми глазами, онемев от ужаса. Ондхон спохватилась:
   - Родной мой, не принимай мои рассказы так близко к сердцу! Тут уж ничего не поделаешь - зло и искажения присутствовали в Арде изначально и должны были вылиться в какое-либо черное дело. Так уж было предначертано. Но из всех злых дел Мелько это, конечно, самое отвратительное. Наверное, тех авари, которые послужили родоначальниками проклятого племени, можно было спасти и исцелить, но никого из них не осталось в живых. Когда Мелько заточили в темнице Мандоса, его помощник Саурон продолжил опыты и получил результаты. В прошлый свой поход я узнала, что этот негодяй занимается выращиванием злых тварей. Он собрал духов майа, самых мелких и слабых, совратил, пообещав, что увеличит их силу и поселил в телах животных, волков и летучих мышей-вампиров, причем водворял дух в тело в момент рождения, так что они оказывались связаны накрепко. Так появились оборотни. Некоторые стали очень сильны и могут принимать несколько обликов, они намного крупнее своих прародителей и их очень непросто уничтожить. Вернувшись, я рассказала Валар об этих опытах, но почему-то они не поспешили пресечь деятельность Саурона, а теперь процесс не остановить - все эти твари размножаются сами.
   - А эти... "орки"? - спросил Финарато, - что, их уже никак не исцелить?
   - Никак. - подтвердила Ондхон, - Мелько все же самый сильный и искусный из Валар, он не смог создать настоящую живую феа, но сумел обрубить все ненужное для его замыслов. Вселение феа в новорожденного младенца - это очень сложный и тонкий процесс. Ведь душа - это не сразу единое и неразрывное целое, она строится из нескольких частей. Что-то переходит от родителей - некоторые черты характера, какие-то склонности, родовая память, кое-что добавляется из общей памяти Арды. А извне, от Эру, приходит искра Абсолютного Духа, самой сути, которая предопределяет и делает возможной жизнь и развитие созданной феа. Для орков Мелько нарушил этот процесс, и теперь эти несчастные обладают лишь очень ограниченным кусочком души, обрезком, из которого уже невозможно восстановить целое. Их можно только уничтожить, вывести под корень, как сорную траву. Мои слова кажутся тебе жестокими, но поверь, это единственная возможность избавиться от этого зла. Не знаю, может быть, Единый сможет восстановить обрезки их феар, но они пока не уходят из Арды, не возвращаются к Создателю, а тут же перепрыгивают в новорожденных орчат. Чтобы их души оказались у Эру, этот народ должен перестать существовать.
   - А Валар? Ты рассказала им? Что сказали они?
   - Рассказала. Но они ничего не ответили. Я не знаю их мыслей и планов, не могу советовать им, как поступить. Поэтому я ушла сюда, чтобы не торопясь, спокойно обдумать все. Нельзя делать поспешные выводы, ведь Валар знают намного больше нас и видят дальше. Во всем, что происходит в Арде, есть какой-то смысл, которого мы не знаем, хотя очень хотелось бы понять. И все-таки мне грустно. Хочется исправить зло, а я бессильна что-либо сделать.
  Финарато покрепче взял ее за руку. Разные чувства переполняли его сердце. Он был опечален и встревожен услышанным, сочувствовал Ондхон, не умея найти слов утешения, но радовался, что она говорила с ним, как со взрослым, доверяла свои тайные мысли.
  Долго они брели по лесу, то продолжая беседу, то молча, слушая лесную тишину. Устав, остановились в распадке между скал, развели небольшой костер. Ондхон сидела, глядя в огонь, Финарато вытянулся рядом, закинув руки за голову. За время прогулки Ойорандель немного пришла в себя, повеселела и теперь развлекала своего юного друга разными случаями из путешествий. Финарато попросил спеть что-нибудь. И вот тогда она впервые показала своему ученику, как звучит Песнь Могущества. Ондхон пела и перед взором изумленного Финарато проходили образы того, что было, есть и будет. Потом она объяснила ему, что есть разные Песни: созидающие, разрушающие, изменяющие, притягивающие. Это была Песнь, видящая вдаль. С ее помощью можно было узреть нечто, отдаленное во времени или в пространстве, заглянуть в будущее. Финарато хорошо научился владеть этой песней, а потом и многими другими. Ондхон была хорошим учителем, а Финарато - старательным и талантливым учеником. После той первой прогулки она нередко уводила юного нолдо далеко в леса, в горы или по берегу моря и показывала ему действие разных песен, а потом обучала ими пользоваться. Для Финарато открывался новый, удивительный мир. Играть на струнах Мироздания было захватывающе интересно, иногда даже немного страшновато, когда приходило понимание, какими силами он повелевает. Ондхон всегда остерегала его, чтобы он не увлекался и нечаянно не причинил какого-либо зла. И Финарато считал своей обязанностью просчитывать последствия каждого применения Песни.
  В тот раз Ондхон действительно осталась в Валиноре надолго. Приходилось ей, конечно, иногда летать в Среднеземье по поручению Валар, но эти отлучки были краткими и проходили незаметно для Финарато. У него хватало всяких дел. Ойорандель не слишком напрягала его учебой, а он, как и многие юноши, увлекался множеством разных вещей, азартно хватался за всякое новое дело. А еще друзья, праздники, песни и танцы. Но Финарато всегда знал, что Ондхон где-то недалеко, что можно примчаться к ней в любой момент, рассказать о своих делах, расспросить о чем-нибудь, посоветоваться. И это наполняло его душу спокойствием и уверенностью.
  В те дни Ондхон жила в Тирионе. Она как-то понемногу сблизилась со своим мужем, отношения их стали ровными. Онткоа перестал винить ее в том, что у них нет детей, в Валиноре он глубоко увлекся работой с камнем и металлом, стал одним из лучших учеников Ауле, работал и с Махтаном и с Феанором. Детей у них по-прежнему не было (Ондхон и не могла их иметь, пока в ней жила чужеродная сила Майа), и он все свои силы и время отдавал работе, она стала его детищем, смыслом жизни. Онткоа полюбил ученика своей жены и взялся учить Финарато своему искусству. Тот был счастлив - поучиться у такого мастера!
  Те годы Финарато вспоминал, как самое светлое время своей жизни. Сколько всего радостного и интересного с ним происходило! Он жил то в Тирионе, то в Альквалондэ и везде его ждала радость, везде были друзья и добрые учителя, везде его ждали новые удивительные открытия и увлекательные занятия. Все его любили, и он всех любил.
  А полдень Валинора между тем близился к закату. Мелько был выпущен из Мандоса и бродил меж Нолдор, сея смуту и раздор. Братья отца ссорились между собой, сыновья Феанора, вторя отцу, стали относиться к другим принцам Нолдор с гордым пренебрежением. Но Финарато не хотел замечать зловещих признаков. Он продолжал дружить со всеми, особенно с Турукано, своим одногодком. Весело носились они верхом на конях Оромэ по полям и лугам. Финарато пробовал научить своего лучшего друга песням могущества, но у того плохо получалось и не слишком увлекало это занятие. Зато в работе с камнями и металлами, в спортивных играх и исследовательских походах они всегда были вместе. Однажды, никому не сказав, они вдвоем отправились исследовать огромную пещеру в юго-западном нагорье. Забрались глубоко и не заметили, как надышались ядовитым газом и, лишившись сил, не могли выбраться. Вот тогда им стало по-настоящему страшно. Но Ондхон почувствовала, что с Финарато что-то неладно и разыскала их. Вытащив обоих наружу, она дала им урок врачевания, а затем крепко отругала. Вскоре после того случая она научила Финарато посылать сигнал сквозь пространство и слышать ответ. В отличие от беззаботного юноши, она хорошо чувствовала надвигающийся мрак. Этот "привет" из пещеры был одним из признаков растущего зла. А когда у Финарато был день рождения, Ондхон подарила ему маленький синий кристалл, не отличавшийся особой красотой, и велела всегда носить с собой. Объяснила, что это не украшение, а защита и связь с ней.
   - Я вложила в этот невзрачный камешек немалую часть своей силы, это даже не минерал, а свернутая в кристалл Песнь Могущества, пока все с тобой в порядке, он никак не будет себя проявлять, а если случится что-нибудь плохое, вытащи его и сожми в руке.
   - И что будет?
   - Что-нибудь да будет, увидишь тогда. А если нужно будет связаться со мной, кристалл поможет тебе направить мысленный сигнал. Не потеряй, смотри.
   - Рани, а песню-то спой!
   - Какую песню?
   - Песню силы, которая, ты говоришь, свернута в этот камешек. Без Силы, просто песню! Я ее услышать хочу!
   - Финарато, отстань!
   - Ну, пожалуйста! Рани, я сегодня именинник, мне нельзя отказывать! Спой, мне же интересно!
  Ондхон засмеялась:
   - Вот, настырный! Ладно, слушай! - и тихонько запела:
  С днем рожденья тебя,
  Светлый мальчик родной!
  Я всем сердцем сейчас,
  Всей душою с тобой!
  Я желаю тебе
  Ярких радостных дней,
  Чтобы все хорошо
  Было в жизни твоей!
  Чтобы ночи тебя
  Укрывали теплом,
  Чтоб всегда тебя ждал
  Добрый дружеский дом.
  Я дарю тебе сердце
  И этот кристалл.
  Я пою, чтоб к тебе
  Он удачу призвал!
  Пусть кристалл сбережет
  От несчастий и бед!
  Его грани хранят
  Для тебя звездный свет.
  Капля крови моей
  В том кристалле горит,
  Эта искра тебя
  От всего защитит!
  Возле сердца я долго
  Носила кристалл,
  Всеми гранями он
  Мою силу впитал!
  Талисманом волшебным
  Он станет тебе
  И помощником верным
  В нелегкой судьбе.
  Пусть он темную ночь
  Озарит, как звезда!
  Пусть отгонит он прочь
  Вьюги и холода!
  Снег растает весной,
  И веселый ручей
  Унесет все печали
  Из жизни твоей!
  Мир, очнувшись от сна,
  Расцветет для тебя!
  Счастье теплым лучом
  Поцелует, любя!
  И пусть жизнь твоя станет
  Прекрасней вдвойне!
  А подарок мой в том
  Пусть поможет весне.
  Финарато долго молчал, а потом прошептал, не поднимая глаз:
   - Спасибо, Рани... Я никогда не потеряю твой подарок. Тоже буду носить его возле сердца...
  Он берег кристалл, носил его на тонкой цепочке под туникой, а в Среднеземье гномы вставили камешек в Наугламир, маленький кристаллик затерялся между бесчисленных самоцветов Валинора, но свои задачи выполнял исправно. Отправляясь в безнадежный поход навстречу смерти, Финарато снял Ожерелье Гномов и оставил в сокровищнице Наргофронда. Он знал, что на этот раз Ондхон защитить его не сможет.
  Ойорандель учила Финарато защищаться, как физически, так и мысленно. И эту науку он хорошо усвоил. В поединке с Сауроном он был действительно на высоте - на равных сражался с Майа, да еще с одним из сильнейших! Ему лишь немного не хватило сил, но все равно было, чем гордиться.
  Когда Мелько бежал из Валинора, Валар спешно призвали Ондхон и повелели отправляться в Эндор следить за Ангбандом. Ох, как не хотелось ей уходить сейчас! С необычайной остротой она чувствовала, что ее место здесь, с Нолдор, что ее уход будет непоправимой ошибкой. Но и ослушаться она не могла. Вызвав Финарато, она увлекла его на берег моря.
   - Я снова ухожу, друг мой! - говорила Ондхон, крепко сжимая его руки, - на Благословенный край надвигается беда, я чувствую, а вынуждена отправиться в Среднеземье. Родной мой, постарайся, несмотря ни на что, остаться благородным и добрым мальчиком, не принимай поспешных решений, не допускай в свою чистую душу никакого зла! Я не знаю, скоро ли нам доведется встретиться, поэтому я должна дать тебе последний урок.
  Она поставила донельзя огорченного Финарато прямо напротив себя, велела, не отрываясь, глядеть ей в глаза и запела. Это была песнь какой-то необычайной, чудовищной силы, от нее завибрировали скалы, море вздыбилось над берегом, казалось, вся земля содрогнулась до основания. А Песнь все нарастала, каждая новая строка была мощнее предыдущей. Никогда прежде Финарато не слышал Песни такой силы, его затрясло, в глазах все поплыло, и он без сознания упал на песок. Ондхон склонилась над ним, влила свои силы, вложила в его разум тайное и страшное знание. Затем нежно поцеловала в лоб и исчезла в волнах. Финарато вскоре очнулся и долго сидел на берегу, приходя в себя. Ондхон ушла. Наверно, он не скоро теперь увидит ее. Напоследок она доверила ему самую сильную и ужасную Песнь. Он понимал, что этой песней можно убивать. Неужели когда-нибудь ему придется воспользоваться такой мощью?
  * * *
  И вот, пришлось. Только победить он не смог. Наверное, он все равно не смог бы убить, в последний момент пощадил бы врага. Не будь он таким, Ондхон не доверила бы ему этой песни...
  А Саурон злился все сильнее. Подумать только, в Наргофронде что-то произошло, быть может, у него появился шанс подобраться к королю, а через него и к Ондхон, а эти проклятые пленники молчат! И вдруг, о, чудо! Один из пленников проговорился случайно, что он и есть король Фелагунд! Такая удача!
  Саурон приказал доставить короля в башню.
   - Ну, здравствуй, создатель неприступной твердыни и любимый ученик Ондхон! Не чаял я тебя увидеть, а ты сам в гости пожаловал. Теперь-то я окажу тебе достойный прием! - издевался Гортаур. Финарато молчал, жестоко страдая в душе. Случилось именно то, чего боялась Ойорандель. А Саурон продолжал:
   - Я буду ломать тебя медленно и старательно. Все мое искусство к твоим услугам! Больше уж я не промахнусь, как с Тхурингвэтиль. Вытрясу из тебя душу, разобью на кусочки и каждую частичку переделаю по-своему. Опыт у меня накопился богатый. А моей дорогой подруге Ойорандель я буду слать подробный отчет о каждом шаге операции. Она приползет ко мне на коленях и будет скулить, умоляя пощадить тебя! Я сделаю ее своей рабыней вместо Тхурингвэтиль, заберу ее силу и заставлю служить на благо моего повелителя! Посиди еще немножко в подземелье, подумай о том, что тебя ждет, а я пока прикину, как лучше начать твое преображение!
  Финарато уволокли обратно в темницу и приковали. Берен, обрадованный, что видит короля живым, принялся расспрашивать, что Саурону было нужно от него. Финарато не отвечал, он до боли закусил губы, чтобы не разрыдаться от отчаяния. В голове крутилась одна мысль: "Что же теперь делать?!!" Вдруг во тьме загорелись два глаза. Это Гортаур послал волка сожрать Берена, который стал ему не нужен. На Финарато вдруг снизошло мгновенное озарение. Запев Песнь могущества, он рванул свои цепи. Сил у короля оставалось совсем немного, но все же цепи лопнули и Финарато бросился на оборотня. Руки короля мертвой хваткой сомкнулись на горле волка, зубами он рванул шейную артерию. Зверь бешено забился, задними лапами стал рвать тело Финарато. Руки Нолдо ослабли, и волк, уже подыхая, вонзил клыки ему в грудь. Финарато почувствовал, что умирает, и это было действительно так. Тогда он простился с Береном, затем последним усилием направил Ондхон мысленный сигнал: "Прощай, любимая! Я сделал все, как надо. Больше тебя никто не сможет шантажировать. Я исполнил клятву и принял свой Жребий достойно. Прощай!" И умер во тьме подземелья, зная, что этот Зов долетит до Ойорандель.
  Зов долетел.
  Ондхон забиралась все дальше на север. Вокруг лишь льды и жестокий мороз. Она не знала, куда спрятаться, чтобы не слышать, не знать о том, что происходит в Белерианде. Но невероятно обострившимся внутренним зрением она видела каждый шаг Финарато. Видела, как король с небольшим отрядом и человек по имени Берен, несущий на себе печать рока, вышли из крепости. Видела, как их захватил Гортаур и вверг в узилище, не зная, кто к нему попал. Видела, как Саурон всюду разослал шпионов-волков, пытаясь найти способ захватить короля, не подозревая, что тот уже в его темнице. Ондхон знала, что заблуждение не продлится долго. "О, Эру, что же делать?!!" Даже умереть она не могла: не было в смертных землях такой силы, чтобы уничтожить ее тело. "Проклятое бессмертие! Я сейчас сойду с ума!", - Ондхон упала на колени, сжимая руками пылающую голову. И вот, в какой-то миг она уловила волны злобной радости, исходящие от Гортаура - значит, все раскрылось. Мучительно остро ощущала она душевную боль Финарато. И вдруг эта боль перешла в физическую. Ондхон прозрела короткий, но яростный поединок во тьме. И все кончилось. А потом теплой волной коснулся ее Последний Зов... Горестный вопль Ойорандель разбился о бездушные льды.
  В сокровищнице Наргофронда маленький синий кристалл, вправленный в дивное творение гномов, вдруг растаял и прозрачной слезинкой скатился по золоту и самоцветам...
  А Саурон, стоя на краю ямы, смотрел на растерзанные тела оборотня и короля и осыпал их проклятьями. Опять Ондхон ускользнула из расставленной ловушки. Вдруг сквозь тьму башни долетел дивный голос. Это Лутиен Тинувиель бросила вызов Повелителю оборотней.
  
  Глава 2. Сквозь мрак к надежде.
  Зеленый холм на острове посреди бурной реки. Могила Финарато. Ондхон неподвижно стояла на скале и глядела на холм. Холодный ветер рвал ее волосы, но она не чувствовала его. Обрывки мыслей пролетали в голове.
  "Все кончено... Ты уже там... Больше никто не сможет причинить тебе боли. А я все еще здесь... Зачем?.."
  Она запела песню-плач:
  Ты прости меня, любимый мой
  За чужое зло
  Что мое крыло
  Счастья не спасло...
  Никто не слышал этой невыносимо горькой мелодии на пустом острове, только бешеный ветер вторил Ойорандель.
  "Не сумела я защитить тебя от зла, родной мой... А ты сумел. Ты меня спас! Принял ужасную смерть, чтобы закрыть меня от шантажа..."
  С безумным криком отчаяния и яростного протеста Ондхон бросилась со скалы, рыдая, поплыла по самой стремнине. Спустя долгое время посередине реки встал скалистый остров, разбивающий стремнину на две части. Измученную, полумертвую эльдалиэ бешеным течением швырнуло на остров, ударило о скалы. Потеряв сознание, она повисла на камнях.
  Видения проносились перед ее глазами. Картины прошедшей жизни, лица друзей и врагов, ясные прозрения и бредовые галлюцинации.
  Финарато... Саурон... Ульмо... Черное и багровое - пламя и отряды Моргота... Море... Снова Финарато - еще малыш... Серебряно-золотое и зеленое... И вновь Море... Бесконечные леса... Звезды, такие ясные на темном небе... Последнее видение было особенно ярким: розовато-оранжевый свет... кружится, увлекает куда-то... ничего вокруг, кроме света... руки... есть руки, они могут двигаться... холодно... вокруг что-то холодное - вода... руки и ноги двигаются, и тело... Есть тело!... оно плывет в воде... поднимается вверх... вода кончилась, можно дышать!.. тело дышит... двигается куда-то... ноги могут передвигать тело... вот здесь, в траве, можно лечь и спать, спать... укрыться волосами... тепло!... хорошо...
  Ондхон медленно приходила в себя. Тело, израненное камнями, мучительно болело, шевельнуться не было сил. Это ерунда, раны быстро заживут, а душа? Как жить дальше, что делать? Лежа в камнях, Ондхон вспоминала видение. Вскоре она догадалась, что это было не что иное, как момент рождения тела. Ондхон продолжала напряженно размышлять: "В тот момент не было ни одной мысли, только ощущения. И в памяти миг рождения не запечатлелся, воспоминания начинаются в момент пробуждения. Феа пришла извне, но тело-то создавалось в Арде! А как? Что это за розовый свет и вода, где это было? Куйвиэнэн! Неужели, тела родились в озере, потом выплыли и заснули по берегам? Поэтому у всех нерожденных такие густые волосы - мы укрывались ими во сне. Но тело не могло выйти из ничего, оно создавалось из вещества Арды, значит, нечто должно было соткать его! Розовый свет!.. Эру создал вещество Эа из Негасимого Пламени..." Озарение молнией прожгло Ондхон. Забыв про боль и усталость, она быстрокрылой птицей рванулась в небеса и стремительно полетела на восток.
  Много дней ей пришлось добираться, даже в птичьем облике. Все земли неузнаваемо изменились, от Куйвиэнэн не осталось и следа. Но ее влекло вперед ясное и четкое ощущение. В конце концов Ойорандель остановилась на опушке. Дальше начинался бескрайний лес. Рядом из леса вытекала небольшая, но быстрая речка с ледяной водой. "Это здесь!" - поняла Ондхон. Лететь вдоль реки пришлось недолго. Скоро среди леса показалось каменное нагорье. В кольце скал спряталось маленькое озерцо в виде чаши. Вода переливалась через край и бурливым потоком устремлялась вниз - видимо, на дне били мощные родники. "Это все, что осталось от Куйвиэнэн", - подумала Ондхон. Не теряя времени, она устремилась в ледяную глубину. Озерцо оказалось невероятно глубоким. По мере погружения становилось все темнее. Вскоре Ондхон плыла уже в полном мраке, а дна все не было. Вдруг далеко внизу появилось розовато-оранжевое свечение. "Вот оно!" - поняла Ондхон. Подплыв ближе, она разглядела камни и бурлящие на дне родники, из расщелины пробивались слабые лучи. Ондхон протянула руку к этому свету. Никаких ощущений - ни тепла, ни холода, но все ушибы и царапины мгновенно зажили. "Источник Животворящего Пламени! В нем родились наши тела. И он еще действует. Мое видение не было бредом! Мне показали, как найти источник, вложили в мой разум знание, как активизировать его. Все не зря! Теперь я знаю, что делать! Только бы еще заглянуть в память кого-нибудь из нерожденных, но уже погибших, чтобы наверняка... Надо попасть в Мандос!"
  Ондхон выплыла на поверхность и долго сидела на теплых камнях, обсыхая и размышляя. "Все-таки торопиться не стоит. Что еще скажут Валар! Нужно все хорошенько обдумать. Но я уверена, что это воля Эру! Кто еще может знать тайну нашего рождения? Валар говорили, что Приход Детей Эру изначально был тайной для них".
  Глубоко погрузившись в свои мысли, Ондхон вышла из леса и медленно брела по лугам.
   - Приветик! - услышала она вдруг издевательский голос, - а что это мы здесь делаем? Горе заливаем?
   Саурон! Как он здесь оказался? Выследил? С непроницаемым лицом Ондхон смотрела на него. А тот продолжал:
   - Я обещал, что отомщу тебе? Ученик за ученика! Только твой-то тебе дороже был. Но ни твоя защита, ни песни ему не помогли, все равно моему песику на обед достался!
  Ондхон нисколько не тронуло глумление врага. Равнодушно она ответила:
   - Ты болтаешь глупости и сам это знаешь. Жребий Нолдор должен исполниться для каждого из них, ты лишь послужил орудием Судьбы. А вот меня достать через него у тебя не получилось, ты и злишься теперь.
  Саурон окатил ее злобным взглядом. Ойорандель обошла его и побрела дальше, не обращая внимания.
   - А все-таки скажи, зачем тебя сюда занесло? Все равно узнаю!
   - Может, тебе еще все тайны Валар рассказать? И Секрет Бытия заодно? - усмехнулась Ондхон и, превратившись в птицу, полетела прочь. Гортаур, злобно выругавшись, летучей мышью рванул за ней. Но она долетела до Великой реки и, сложив крылья, нырнула в воду. Во владениях Ульмо Саурон не решился ее преследовать, пришлось ему убираться ни с чем. Вернувшись к тому месту, где он встретил Ондхон, Гортаур долго и тщательно все исследовал, но ничего не нашел и еще больше разозлился.
  * * *
  Ондхон вернулась в Белерианд. Ульмо призвал ее не торопиться претворять свое видение в жизнь, обдумать все. Он говорил, что все это слишком неясно и странно даже для него, что он не может найти ответ ни на один из ее вопросов, нужно подождать, когда прозрение станет яснее, а пока все равно ее задачи в Среднеземье еще не завершены. И Ойорандель принялась за свою обычную работу. Нолдор были разобщены и рассеяны по Белерианду, и порой единственной возможностью связаться друг с другом для них было отправить неуловимую для Врага Ондхон с посланием. Но сама она уже не была прежней. Что-то надломилось в ней, ничего она не делала весело и с огоньком, как раньше, усталость и душевная боль не проходили. Ни в одно дело она не вкладывала душу, ей казалось, что душа ее умерла вместе с Финарато...
  Как-то Фингон, ставший после гибели отца верховным королем нолдор, попросил Ондхон сопроводить своего юного сына в Гавани к Кирдэну. Фингон остро предчувствовал скорую гибель и разорение своих земель и отчаянно хотел спасти единственного сына, свою кровиночку, свою надежду. Ондхон вдруг поняла, как сильно она соскучилась по Кирдэну и ощутила всплеск радости, что увидит своего друга. На рассвете под покровом густого тумана, всего с несколькими спутниками они отправились в опасный путь. Вся надежда была на тайну и скорость. Самыми неприметными тропами Ойорандель повела свой крошечный отряд через горы. Лишь дважды наткнулись они на соглядатаев Врага, но успели заметить их первыми и уничтожить. Когда миновали последние отроги и начали спускаться к побережью, путь стал безопаснее. Юный принц был молчалив и старался держаться с достоинством, но Ондхон слышала, что он тихонько плачет по ночам. Эрейнион понимал, что больше никогда не увидит отца. Ондхон знала, какого труда стоило Фингону уговорить сына отправиться в Гавани, он даже взял с него торжественное обещание, что Эрейнион не сбежит от Кирдэна обратно в Хифлум. Когда дорога стала спокойнее, Ойорандель начала беседовать с юношей о положении дел в королевствах Эльдар, рассказывать о судьбах мира, о пророчествах и надежде. Юный принц постепенно оттаял и разговорился, у него накопилось много неразрешенных вопросов, и он старался получить ответы на все. Как-то вечером на привале, уже недалеко от гаваней, Ойорандель заговорила с юношей об отце и того вдруг прорвало. Он неудержимо разрыдался и рассказал, как отчаянно сопротивлялся этой "ссылке" в безопасное место. Он с горечью утверждал, что уже не ребенок, что оставить отца в такой момент считает позором для себя и, если бы не клятва, его давно уже не было бы здесь. Ойорандель долго успокаивала юношу, объясняла, что он - единственная надежда отца и нельзя лишать его этой надежды. Говорила, что одной доблестью с Мелько не сладить, что нужно много и долго учиться, чтобы нанести Врагу серьезный урон. Говорила, а сама вспоминала Финарато, когда он был таким же юным. Та же убежденность, что он должен быть всегда на переднем крае, защищать всех, брать на себя самое трудное и опасное и абсолютная уверенность, что уж с ним-то ничего плохого не случится, не имеет права случиться. Юный принц меж тем успокаивался и опять начинал донимать Ондхон вопросами о способах борьбы с Врагом, о Песнях могущества и как побыстрее научиться владеть ими. Она обещала научить его всему, чему сможет (ведь его отцу плохо давались уроки чародейства). "Если еще успею!" - вдруг подумала она. Ойорандель успела научить юного Эрейниона лишь одному очень красивому заклинанию, чтобы ловить и сберегать свет звезд, а потом использовать его, как силу.
  Следующим вечером они прибыли в Гавани. Кирдэн встретил их радушно, но сразу заметил перемену, произошедшую с Ондхон.
  Устроив гостей и закончив дела, Кирдэн позвал Ойорандель побродить по берегу. Они не виделись давно, и им хотелось поговорить наедине. Отойдя далеко, они влезли на отвесную скалу и сели, глядя в бесконечную серую даль Белегаэра.
   - Тургон опять отправил посланцев на запад, - рассказывал Кирдэн, - мы помогли им построить три надежных корабля, и они отплыли.
   - Турукано все еще надеется на прощение и помощь Валар, только зря все это. Прощение еще нужно заслужить, а пока боль и гнев народа Телери не иссякнут, надеяться на ответ бессмысленно.
   - Но как снискать прошение Телери, если два народа разделены морем и чарами и никому из них не дано пробиться друг к другу? Замкнутый круг!
   - Кому-то все же будет дано, об этом говорят пророчества. А еще я вижу, что тебе, друг мой, будет дано поспособствовать исполнению предначертанного. И Турукано тоже не останется в стороне.
   - А ты, Ондхон?
   - Меня к тому времени уже не будет в Среднеземье.
   - Почему? Ты погибнешь? Тоже предчувствуешь смерть? Но ты говорила, что нет в Смертных Землях силы, способной убить тебя!
   - Нет. Не знаю... Наверное, это не смерть, а что-то другое. Знаю только, что скоро мне придется уйти, больше ничего пока не могу сказать... А Турукано все-таки надеется спасти свой любимый город, верит в защиту Ульмо. Но ни Ульмо, ни остальные Валар не в силах избавить от Жребия ни одного из Нолдо-изгнанников. Все они вернутся в Аман только через Мандос, может, лишь кто-то из их детей спасется. Финдекано пытается защитить сына от Жребия, расставшись с ним навсегда, а бедный мальчик не понимает этого.
  Кирдэн и Ондхон еще долго говорили, сидя на скале. Поднялся ветер, и море разыгралось не на шутку, а они все не уходили, беседуя о судьбах разных народов, населяющих Белерианд и о том, что их ждет. Стали вспоминать погибших, и Кирдэн заговорил о Финарато. Короля Фелагунда он любил больше всех принцев-нолдо и теперь с грустной теплотой вспоминал о своем благородном друге, как тот впервые появился в гаванях, сколько потом помогал Кирдэну строить и укреплять города и сторожевые башни, как всегда сразу откликался на любую просьбу, искренне и безвозмездно помогая в нужде. А Жребий настиг Финарато даже раньше других Нолдо, и помощь Ульмо не спасла его... Ондхон молча сидела, обняв колени, ветер играл ее волосами. Говорить о Финарато даже с Кирдэном было выше ее сил.
   - Рани, что с тобой случилось? - вдруг спросил тот, - тебя будто подкосило что-то. Я не узнаю свою неунывающую подругу! Где твоя уверенность в себе и веселый задор?
   - Я устала, Кирдэн. Нет больше сил для этой бесполезной борьбы.
   - Рани, подруга моя добрая, я же вижу, что не только усталость мучает тебя. Какое-то тайное горе не дает тебе дышать, ты будто срезанный цветок: внешне еще сильна и прекрасна, но внутри уже нет жизни. Мы с тобой с предначальных времен были добрыми друзьями, доверься мне, расскажи, что произошло.
  Кирдэн обнял ее за плечи, мягко привлек к себе. Ондхон молчала, ее душили слезы. Все ее тело мелко дрожало.
   - Ты с самого пробуждения была скрытной, никогда не делилась ничем даже с самыми близкими друзьями. Рани! Я же вижу, что ты готова заплакать.
   - Еще не готова! - улыбнулась Ондхон, - прости, друг мой, не могу я ничего рассказать. Не умею я открывать душу, даже тебе не смогу, прости. Наверное, только Владыка Ульмо видит меня насквозь и может вызвать на откровенность. Ты прав, живет во мне тайная печаль, и эта рана неизлечима. Но есть и Эстель! Эта надежда такая робкая и призрачная, что я боюсь спугнуть ее одним случайным словом, даже неосторожной мыслью, но она согревает меня, и я живу. Эта надежда не только для меня, она для всех народов Эльдар. Если она сбудется, одно из искажений Арды будет исправлено. Не расспрашивай меня пока, друг мой, скоро и так все будет ясно. А пока будем верить и ждать.
  Ондхон сидела, прижавшись плечом к Кирдэну, его дружба и участие согрели ее, стало немного легче. Хорошо, что ей довелось попасть сюда! Вдруг она почувствовала, что в груди рождается песня. Сильный голос Ондхон разнесся над бурным морем. Кирдэн был потрясен, он никогда не слышал ничего подобного. Ондхон вообще пела нечасто, но это было что-то особенное. Песня повествовала о душе изгнанника, вернувшейся в Благословенный край: блаженство и забвение стремятся овладеть ею, закружить, увести в мир радости, покоя и беззаботности, но израненная больная помять не отпускает, швыряет истерзанную душу в бездну мрака и боли, и душа бьется на грани, не в силах переносить мучения, но и расстаться с прошлым не может и не желает...
  Ойорандель встала и протянула руки своему другу.
   - Пора мне. Не знаю, когда нам с тобой еще доведется увидеться. Впереди только мрак и тяжкий труд. Будем надеяться, что хотя бы другим мы сможем открыть путь к свету. Прощай, мой самый давний и самый близкий друг! Вспоминай обо мне хоть иногда. Я о тебе всегда буду помнить.
  Ондхон как всегда стремительно взмыла над обрывом и исчезла, а Кирдэн еще долго сидел на берегу один. На душе было мучительно горько, он понимал, что теперь не увидит подругу много-много веков. Мудрый провидец, он хорошо знал свою печальную судьбу. Вечный удел его - провожать друзей навсегда...
  * * *
  Прошло еще несколько лет. Отгремела Битва Бессчетных Слез, погиб Фингон, почти все королевства Нолдор были разрушены Морготом, земли опустошены. Вот уже и Наргофронд, дивное творение Финарато, разграблен и осквернен драконом. Только Тургон пока еще скрывается в горах. По заданию Владыки Вод Ондхон провела в Гондолин нолдо-морехода и человека по имени Туор. Ульмо объяснил ей, что они несут последнюю надежду для эльфов и людей. Так же он предрек Ондхон, что ее Час близок и, получив Знак, она может отправляться на Совет Валар. Ондхон спросила, что это будет за Знак.
   - Двойной Знак. Ты поймешь, - ответил Владыка.
  Вскоре по Белерианду разнесся слух об Уходе Берена и Лутиен. Ондхон много думала об их странной судьбе, особенно о том, как Тинувиэль сумела изменить свой эльфийский жребий на человеческий. Постепенно, в прозрениях и напряженных раздумьях, к Ойорандель пришло понимание Судеб Эльдар и Людей, их сходство и различие. Она осознала, что конечная цель их жизней одна, только способы достижения цели существенно различаются. Размышления еще больше укрепили Ондхон в правильности ее выбора и в том, что она выполняет волю Эру.
  А в Дориафе меж тем случилась вторая братоубийственная резня. Сыновья Феанора с бессмысленной жестокостью напали на народ Диора. Ондхон устремилась туда. Пролетая над лесом, она вдруг услышала Зов. Сигнал был неумелым, но мощным и звучал как-то странно. Устремляясь на Зов, Ойорандель не могла понять, исходит он от одного, или его посылают двое, но уж очень синхронно. Подлетев ближе, она разглядела спрятавшихся в зарослях двух маленьких эльдар, крепко обнявшись, они дрожали от холода. Вернув себе обычный облик подальше за деревьями, Ондхон тихо, чтобы не напугать детей, подошла к ним. Тут она увидела, что мальчики - близнецы, совершенно неразличимые: "Так это и есть Знак?"
   - Привет! Вы кто?
   - Элуред! Элурин! - представились близнецы, с тревогой глядя на незнакомую Эльдалиэ, - наш отец - Диор, король Дориафа. На нас напали! Всех убили, и отца и маму! - дети дружно расплакались, - За что?! Они ведь тоже Эльдар, а сами хуже орков! А потом нас схватили, утащили в лес и бросили! Мы бежали, бежали, пока силы не кончились и спрятались здесь. Но в лесу так холодно и есть нечего. Мы думали, что умрем, а тут ты пришла. А ты кто? Как тебя зовут? Ты не бросишь нас?
   - Конечно, не брошу! - улыбнулась Ондхон юным принцам и положила им руки на плечи, переливая силу, избавляя детей от холода и голода. - а зовут меня Ойорандель, вы наверное, слышали обо мне, так что не бойтесь. Здесь оставаться нельзя, вы согласны пойти со мной?
   - Согласны! А куда? У нас больше не осталось дома.
   - Вам кто-нибудь говорил, что у вашего отца есть за морем дальняя родня? Я могу отнести вас туда, они с радостью примут вас. А когда ваши родители вернутся из Мандоса, они тоже придут в Лебединую гавань, и вы встретитесь.
  Мальчики недоверчиво и радостно смотрели на Ондхон. То, что она говорила, было похоже на сказку. И они в эту сказку попадут?!
   - А нам рассказывали, что благословенные земли сокрыты, и достичь их невозможно...
   - Есть ли что-нибудь невозможное для тех, кто стремится к маме и папе?!
  Глаза близнецов засияли, они вскочили и обняли Ондхон, а она объясняла:
   - Сейчас я превращусь в орлицу. Вы не пугайтесь, забирайтесь мне на спину и держитесь крепче. Когда будем пролетать область теней и зачарованных островов, лучше закройте глаза. Если закружится голова, не молчите, а сразу скажите мне. Ну что, мои смелые путешественники, не боитесь? Тогда в путь!
  Ойорандель отошла подальше от детей и перекинулась в орлицу. Оглянулась на мальчиков. Те стояли, крепко держась за руки. Не желая показаться робкими, они решительно подошли к огромной птице и взобрались на нее верхом. Могучие крылья орлицы развернулись, одним прыжком она бросила себя в стремительный полет, только ветер взметнул опавшую листву.
  Ондхон летела над морем уже много часов. Вначале она опасалась, что такой длительный полет, да еще с грузом на спине будет ей не под силу. Но, едва завидев впереди море, она вдруг ощутила радостное вдохновение, которое вело ее до сих пор, вливая новые силы, помогая находить дорогу среди теней. Сил хватило даже на то, чтобы окружить близнецов плотным защитным коконом, внутри которого они спали, как в колыбели. Вскоре показался Одинокий остров, а затем и берега Амана. Ойорандель направила полет в Альквалондэ и, не теряя времени, приземлилась прямо на дворцовой площади. Ошарашенные Телери сбежались отовсюду посмотреть, что происходит, узнав Ондхон, они забросали ее вопросами. Но она не стала удовлетворять их любопытство, разбудив близнецов, Ойорандель направилась к королю.
   - Ольвэ, приветствую тебя! Я тебе тут родичей привезла. Это Элуред и Элурин из королевства Дориаф, они сыновья Диора, значит, тебе приходятся двоюродными правнуками. Что произошло с ними и с королевством, я думаю, они тебе сами расскажут, а у меня есть дело необычайной важности.
   - Ойорандель, здравствуй! Ты так ошарашила меня своим внезапным появлением и новостями, что я все еще не могу прийти в себя. Значит, родичи, говоришь? Получается, это правнуки моего брата Эльвэ Синголло. А что с ним самим? И что за дело у тебя такое спешное?
   - Ольвэ, если у меня все получится, можно надеяться, что вражда между народами Эльдар будет забыта, обиды будут прощены, а скорбь исцелится. Больше я ничего не могу рассказать, но мне нужна твоя помощь. Отведи мне в твоем доме самую дальнюю и потайную комнату, где я могла бы на время оставить свое тело. Мне нужно попасть в Мандос.
   - Что ты такое говоришь?! Ты добровольно хочешь умереть?
   - Только на время. Ольвэ, мне некогда объяснять, ты можешь просто исполнить мою просьбу?
   - Хорошо. Но я боюсь за тебя. Мне кажется, ты задумала что-то невероятно опасное.
   - Спасибо, Ольвэ. Не беспокойся, все будет нормально.
  Перед Вратами бестелесную Ондхон встретил сам Намо.
   - Что тебе надо здесь, в Обители Мертвых, неугомонная?
   - Учитель, мне нужно поговорить с кем-нибудь из нерожденных.
   - Зачем?
   - Владыка, прошу тебя! Мне нужно увидеть феа, которая пришла в мир не от родителей, а изначально. Побывав в Мандосе, я сразу же приду на Совет Валар и подробно расскажу обо всем.
   - Очередная безумная идея? Опять будешь спасать мир? Но что-то подсказывает мне, что ищешь там ты не перворожденных, а некоего известного мне Нолдо, за которым готова бежать на край света, и даже Царство Мертвых тебя не останавливает!
   - Да, и его тоже! Ну и что?! Учитель, ты еще не убедился на примере Лутиен Тинувиэль, что любовь - главная движущая сила в Эа, что во имя любви совершаются величайшие деяния, меняются даже законы Мироздания. Что ты на это возразишь?
   - Только одно: у тебя есть муж.
   - Я не изменяла мужу и не собираюсь изменять. Это совсем другое чувство. Ну что, ты пустишь меня?
   - Хорошо, иди! Только недолго. И учти, я буду слышать каждое твое слово, если начнешь болтать лишнее, сразу выгоню без предупреждения. Закрыть бы тебя там навечно, чтобы избавиться от твоих безумных авантюр!
  Ондхон, не слушая ворчания Феантури, мчалась по лабиринтам Обители Мертвых, ее душу вела любовь. Чертоги Мандоса вне времени и пространства, там нет никаких ориентиров, а бездомная феа - это только тень того, кем она была при жизни. Но душа Ондхон нашла того, к кому стремилась.
   - Финарато, здравствуй!
   - Ойорандель... Как ? Ты... тоже?
   - Нет, родной мой, не совсем. Мое тело ждет меня, целое и невредимое. Я должна была увидеть тебя! - Ондхон ощущала жестокую боль: тень есть тень - не обнять, не прикоснуться... Лишь ощущение присутствия и память...
   - Увидеть... здесь нет зрения. Ничего нет, кроме памяти. Мы здесь всю свою жизнь перебираем по кусочкам, вспоминаем хорошее и плохое, ошибки и верные решения, победы и поражения. Можно еще взглянуть на гобелены Вайрэ, узнать, что происходит в мире живых, но это больно. Тоска потом долго не отпускает. А так здесь все чувства притупляются. Все становится каким-то тусклым, появляется равнодушие... Но это даже хорошо, боль проходит.
   - Финарато, друг мой, ты хочешь вернуться? Снова обрести тело?
   - Вернуться? Говорят, есть только один путь - новое рождение. Но это значит забыть всю свою прежнюю жизнь, обрести новых родителей, другую семью, начать все с чистого листа. Значит, признать, что прошлая жизнь вся была ошибкой?! Но я не могу считать ошибкой свою жизнь, мне нечего стыдиться. Не хочу ничего забывать, даже на время. И мои родители - я их люблю и не желаю других. Назвать кого-то еще мамой и папой! Да это будет изменой и черной неблагодарностью! Нет! Мои родители - единственные для меня.
   - А если бы был другой путь? Финарато, если бы твоя душа вернулась в собственное тело, такое, каким оно было незадолго до гибели? И ни на миг ничего не забывая?
   - Но ведь это невозможно! Мы все мечтаем об этом, но прекрасно знаем, что нам дана лишь одна возможность вернуться - родиться вновь.
   - Есть еще способ, тот, каким пришли в Арду нерожденные. Мы никогда не были маленькими, наши тела создавались сразу взрослыми. Да и как иначе, кто бы заботился о нас, если бы мы были грудными детьми? Нет, нерожденные появились в мире вполне жизнеспособными, сразу в детородном возрасте и парами. Финарато, я нашла Источник Животворящего Пламени, тот, в чьих лучах сплетались наши тела. В нем заложена программа создания тела по памяти, сохраняющейся в феа. И если бездомная феа окунется в этот источник, ее хроа будет воссоздано вновь и вернется в мир живых в том самом виде, в котором покинуло его. Даже больше - тело будет исцелено и обновлено, все увечья излечатся, запас жизненных сил восстановится.
   - Рани... Неужели такое возможно?.. А почему никто не знает об этом, даже Валар?
   - Мне было видение, я думаю, исходило оно напрямую от Эру. Я приду на Совет Валар, расскажу им обо всем и буду просить разрешить мне активизировать Источник. Тогда все погибшие обретут возможность вернуться в мир живых. Если Животворящее Пламя будет гореть у Врат Мандоса, Владыки будут сами решать, кому позволить вернуться и когда. Финарато, ведь ты спас меня от Саурона, добровольно пошел на смерть, защищая меня! Если бы этот подлец начал тебя пытать, я бы сорвалась и неизвестно, что натворила. Клянусь, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы ты смог вернуться и счастливо жить с отцом и мамой в Благословенной Земле!
   - Рани, а это не опасно для тебя?
   - Нет! Я знаю, что это мое предназначение. Только у меня душа Эльдалиэ и сила Майа.
   - Рани... Все это так странно и неожиданно. Ты пришла ко мне в Царство Мертвых, рассказала удивительные вещи. Но еще многое непонятно. Ты говоришь, это знание исходит напрямую от Эру?
   - Да, я думаю это способ исправить одно из искажений Арды. Эльдар не должны оставаться без тел, иначе они не смогут выполнять свое предназначение. Пойми, все в воле Единого, он ничего не делает зря, и уж, наверное, не зря позволил какому-то своевольному Айнур испортить свое творение. Искажение Арды было в воле Эру изначально.
   - Зачем?!!
   - Затем, что все в мире познается в сравнении. Кто сумел бы оценить Арду Неискаженную, осознать, как она прекрасна и совершенна? А вот Арда Исцеленная - другое дело. Главная красота Арды Исцеленной родится из неизмеримой скорби. Лишь тот, кто познал страдание, сможет понять, что такое счастье, лишь тот, кто падал на самое дно, поднимется до истинного величия. Так же и наш народ. Ты думаешь, нас наказали? Нет, нолдор дали возможность обучения, истинного познания добра и зла. Дали возможность совершить зло, расплатиться за него жестокими страданиями и раскаянием, а затем исправить ошибки. Пройдя это тяжкое испытание болью и утратами, мы научимся понимать и ценить радость и блаженство. Пережив войну, поймем, что такое мир и покой. Испытав на себе предательство, будем дорожить верной дружбой и любовью. Нам дана бесконечная память, она хранит каждое прожитое мгновение, каждое испытанное нами чувство. А еще есть общая память нашего народа. Все эльдар очень близки, мы хорошо чувствуем души друг друга, с течением лет родство душ все усиливается, поэтому то, что пережил один, считай, что испытали все.
   - А кто будет исправлять Искажение? Когда-то, в беседе с мудрой Аданэт, я пришел к выводу, что это дано будет людям. Но все равно это слишком спорный вопрос. Жизнь людей так коротка, что в течение этого времени невозможно обрести истинную мудрость, невозможно накопить хоть какой-то достаточный багаж знаний, да и память людей намного слабее, чем наша. А те люди, которые умерли молодыми? Или даже младенцами? Чему их феар успели научиться?
   - А вот здесь скрывается самая главная тайна Человеческого Жребия. Дело в том, мой друг, что феар людей никуда не уходят из Арды. Они возвращаются в мир посредством нового рождения много раз, только прошлые свои жизни вспомнить не могут. Ты сам говорил тогда Андрет: "Вы, люди, будто вспоминаете что-то, все время будто сравниваете настоящую жизнь с чем-то неведомым, нездешним". Ты глубоко прав, люди постоянно сравнивают свою нынешнюю жизнь с прошедшими воплощениями.
   - Рани, но как можно сравнивать с тем, чего не помнишь?
   - Память людей, как и наша, сохраняет каждое прожитое мгновение каждого воплощения, только существует Истинная память вне жизни. В этом и смысл. Люди чувствуют отголосок, эхо этой памяти в течение всей своей текущей жизни, особенно в конце ее. А после смерти вся память собирается воедино и подводит итог прожитому. Затем следует новое воплощение и все начинается с чистого листа, но не совсем. Отголосок прошлых жизней накладывает отпечаток на каждую последующую, и человек совершает поступки в соответствии с ним. В самые первые воплощения люди творят очень много зла, совершают самые низкие и грязные деяния. Первые жизни - это сплошное падение. По-другому и быть не может, потому что в человеческую феа намеренно вложено то, что мы называем Искажением. Изначально в человеческой душе живет тень, имя ей - страх. Страх потери, смерти, боли и еще много чего. Но в то же время, страх - это движущая сила, заставляющая душу развиваться. Другая движущая сила - любовь, желание, стремление, тяга и так далее. Всю жизнь феа к чему-то стремится и от чего-нибудь бежит. В этом суть обучения. А искажение в том, что люди стремятся причинить другим то, чего сами хотят избежать. Людям доставляет удовольствие чужое страдание. Стремление мучить другое существо физически, унижать, пугать, вызывать зависть и другие, отвратительные на наш взгляд, желания возникают в человеческих душах постоянно и доставляют им наслаждение. Задача каждой человеческой феа в течение всех своих бесчисленных воплощений изжить в себе это искажение. Путь человеческой души в Арде похож на спираль: каждый следующий виток повторяет предыдущий, только чуть выше. В течение каждой жизни душа успевает испытать страдание и радость, поражения и победы, обретение и потери и в постоянном сравнении учится ценить счастье. Да, так же, как мы. Цель у нас одна, только пути разные. Мы пройдем обучение в течение одной долгой жизни, а они - в течение множества коротких. В более поздних воплощениях люди начинают все лучше чувствовать свою и чужую боль, Истинная память постепенно шлифует душу, делает ее все более чуткой и тонкой и все меньше позволяет творить зла. А в последние жизни феа возвышается над страданием и обретает мудрость. Тогда память обо всех воплощениях вернется и мудрая, закаленная в испытаниях, феа готова будет Истинную память принять. И вот тогда душа обретет завершенность и будет готова вступить во второй хор Айнур, чтобы прекрасной Музыкой, рожденной в скорби, исправить Искажение Арды.
   - Рани, а как же тело? Если душа - это главное, получается, тело и не нужно? Но почему тогда феа так любит свой дом, стремится во что бы то ни стало сохранить его в целости, а, потеряв, жестоко страдает?
   - Финарато, любовь к своему телу, так же, как инстинкт самосохранения - неотъемлемая принадлежность каждой души, изначально вложенная в нее Илуватаром. Тело - это инструмент, причем единственный, при помощи которого возможно обучение феар в Арде. Без него душа не испытывает ни страхов, ни желаний, следовательно, не развивается. В этом эльдар и люди одинаковы.
   - А каково предназначение нашего народа?
   - У нас есть в Арде задача: каждый из нас соединен с одной из человеческих феа, мысленно мы можем разыскать свою подопечную и помочь ей следовать по Пути, не давая сбиться, направлять и подсказывать с помощью снов, видений и интуиции. Но для этого мы должны сами стать мудрыми. Твой брат Айканаро полюбил смертную женщину - значит, он уже отыскал свою подопечную феа, скоро он это поймет, почувствует. Впоследствии все мы найдем их и поведем по жизни. В более поздние эпохи пути наших народов разойдутся совершенно, рядом жить мы не будем - Эльдар все уйдут на Заокраинный Запад, люди останутся в Среднеземье. Они забудут наш облик и даже имя нашего народа, в разных религиях будут именовать нас по-разному: "Ангел-хранитель", "Доля" и еще множеством названий, но суть одна. Это дело не займет у каждого из нас слишком много времени и сил, собственная жизнь будет продолжаться, как обычно, но дружба и опека над человеческой феа станет для каждого из нас очень важным и интересным занятием.
   - Я вот чего не пойму, Рани, значит, сейчас, в начале своего существования в Арде, все люди несовершенны, а ближе к концу станут мудрыми? А как же Андрет и другие Мудрые среди людей? Не похоже, что они в начале Пути!
   - Финарато, для человеческой феа время течет иначе, не так, как для нас, хотя впоследствии и мы преодолеем барьер линейного времени. Высота витка спирали определяется количеством накопленной информации, а не хронологическим годом рождения. Последнее воплощение феа могло состояться в первый год Первой эпохи, а начальные воплощения пройдут перед самым концом мира. Истинная память и суть человеческой души существуют вне времени Арды. А мы можем ясно видеть прошлое и будущее, телесно существуя в настоящем и, ведя свою подопечную феа, каждый из нас сможет спускаться далеко назад, или заглядывать вперед. Для нас ведь это не новость, свое ближайшее будущее мы хорошо видим на несколько лет вперед, далекое тоже знаем, хотя не так четко. И наши феар тоже будут совершенствоваться вместе с подопечными.
   - А что потом, после конца мира? Люди вступят во второй хор Айнур и займутся выправлением искажений, а мы? Что за судьба ждет нас?
   - Этого я не знаю, Финарато. Своих мыслей об Эльдар Эру не открыл никому. Точно я могу сказать лишь одно - мы не должны ничего знать о своей судьбе, пока она не свершится. Это тоже воля Единого.
   - Как все это странно, объемно... Не укладывается в голове. Хотя, какая у бестелесных голова! Надо обдумать всю эту информацию, разложить по полочкам.
   - Обдумывай, пока у тебя достаточно для этого времени. А мне еще нужно разыскать кого-нибудь из перворожденных.
  Мысленным взглядом Ондхон оглянулась и почувствовала, что вокруг них находится множество феар. Обитатели Мандоса почуяли, что их судьба может перемениться и собрались послушать, что скажет эта новоявленная феа, которая к тому же оказалась не бездомной.
   - Приветствую тебя, Ойорандель, - приблизилась к Ондхон одна из собравшихся душ, - я Глорфиндель, погиб при падении Гондолина. Помнишь меня?
   - Конечно, помню. И в Гондолине, и у Вод Пробуждения. Ты разрешишь мне заглянуть в твою память? Обещаю, что не коснусь ничего личного, мне только нужно увидеть момент рождения тела.
   - Заглядывай. В моей памяти не хранится того, чего я мог бы стыдиться.
  Ондхон приблизилась к нерожденному, ее феа соединилась с другой. Ей понадобилось всего несколько мгновений.
   - Да, все так же, как я видела в тот раз. Твоя память хранит те же ощущения, что и моя. Бездомная феа несет в себе четкий отпечаток погибшего хроа и механизм его восстановления. Теперь главное - Источник! Глорфиндель, спасибо тебе!
  Ондхон ласково простилась с душами своих друзей и попросила Финарато проводить ее. Оставшись наедине со своим учеником, она ласково прошептала ему:
   - Я отправляюсь к Владыкам, без их разрешения я не могу затеять такое дело, надеюсь, они рассудят верно. Ты жди меня, родной мой, главное, не теряй Эстель. Ты получил много информации к размышлению, так что тосковать будет некогда. Ну, до свидания, мой хороший! Я люблю тебя больше всех на свете и никогда не оставлю, верь мне!
  * * *
  И вот уже Ойорандель стоит перед Советом Валар.
   - Мы слушаем тебя, Эльдалиэ.
   - Первый вопрос: я принесла в Аман двух детей-синдар, у них погибли родители, а они еще маленькие. Разрешите им остаться в Альквалондэ, у их родни. Детям нужна забота и любовь, здесь они обретут это.
   - Что же, пусть остаются. На детей не распространяются обычные законы.
   - Второй вопрос: разрешите мне перенести к Вратам Мандоса Источник Животворящего Огня и активизировать его. Тогда души погибших Эльдар смогут обрести тела.
  Это внезапное заявление было встречено гробовым молчанием. Через долгое время Манвэ сказал:
   - Волей Илуватара погибшим Эльдар было предначертано возвращаться в мир путем нового рождения.
   - Волей Илуватара мне было ниспослано Видение, что нужно открыть Источник. Не все захотят возвращаться первым способом и не все смогут. А в Видении мне было ясно показано, что тело возродится таким же, каким оно было в момент гибели. Таким образом, будет исправлено одно из Искажений Арды. В мой разум вложено знание, что представляет собой Источник Животворящего Пламени: это частичка Негасимого Пламени Илуватара, из которого создавался Эа. В Источнике заложена программа, чтобы из уже существующих веществ Арды соткать живые тела Детей Эру. Источник Животворящего Пламени располагался на дне Куйвиэнэн, в кольце мощных родников, из воды и растворенных в ней минералов ткались наши тела. Куйвиэнэн уже не существует, но след Источника сохранился. Мне было показано, как моей Песней Могущества активизировать Животворящее Пламя вновь. Тогда убитые Телери смогут вернуться в мир живых, давняя обида будет прощена и Проклятие Нолдор потеряет силу.
  Ондхон стояла в Кольце Судьбы спокойно и гордо, уверенная в своей правоте. Вдохновение, что вело ее в Аман, все еще звенело в ней. Невысокая фигурка Ойорандель была исполнена такой силы и достоинства, что казалась равной Валар. Манвэ долго сидел молча, пытаясь прозреть волю Илуватара, но Единый молчал, предоставляя Стихиям решать самим. Манвэ сомневался. Наконец, он спросил:
   - Почему ты решила, что это исключительно твоя задача?
   - Я из тех, кто пришел в Арду при помощи Источника Животворящего Пламени. В моей памяти, как и у всех нерожденных Эльдар, сохранилось знание, как действует механизм Источника. Вы неизмеримо сильнее и мудрее, но Айнур и Майар пришли в Эа извне, свои тела создавали сами, в вас не заложено это знание, приход Детей Эру был сокрыт от вас. Я - Эльдалиэ, но во мне живет сила Майа, необходимая для возжигания Животворящего Пламени. Значит, только я могу это сделать.
   - Твои слова разумны, но я не могу быть уверен, что тобою движет не гордыня и не другое неправедное чувство.
   - Ты о чем, Владыка?
   - О твоей любви к принцу Нолдор, Финарато Инголдо. Мне непонятно это неестественное чувство, ведь все перворожденные проснулись парами, едиными на всю жизнь.
  Обвинение не смутило Ондхон, она не опустила глаз:
   - Владыка, наши с ним чувства и помыслы чисты, мне не в чем упрекнуть себя. Финарато мой любимый ученик, мой друг, мое дитя. Он пожертвовал жизнью, чтобы спасти меня. Наша взаимная любовь включает в себя все, кроме одного: физического желания и стремления иметь совместных детей. Даже представить такое для нас немыслимо! Владыка, поверь мне, все, чего я хочу - это помирить Нолдор с Телери и спасти всех своих друзей! И Финарато, конечно, тоже! Владыки! Если Источник Животворящего Пламени возникнет у Врат Мандоса, только вы будете решать, кому из Эльдар пора обрести тело и вернуться в мир живых. А в Эндоре вокруг того места уже рыщет Гортаур со своими прислужниками, рано или поздно он найдет Источник и тогда неизвестно, что он сможет натворить.
   - Хорошо, - после долгих раздумий сказал Манвэ, - попытайся. Но почему-то мне неспокойно отпускать тебя на такое дело, что-то тревожит душу.
  Тут вдруг поднялся Намо и произнес:
   - Так суждено. А еще Ондхон Ойорандель и ее мужу суждено ввести в мир дитя. Дочь. Это дитя будет обладать великой силой, но произойдет это очень нескоро.
  Выслушав все, Ондхон поблагодарила Владык и прямо из Кольца Судьбы взмыла в небо.
  Ведомая все тем же вдохновением, Ойорандель без остановок домчалась до озерца. С высоты она разглядела копошение в камнях прислужников Саурона. Они все еще пытались понять, что здесь искала Ондхон. Ойорандель решила не заморочиваться с ними, сложила крылья и камнем упала вниз. Пробив поверхность воды, она на ходу поменяла облик и стремительно ушла в глубину. Никто из соглядатаев не успел ничего сделать. Доплыв до Источника, Ондхон, не раздумывая, нырнула в розовый свет.
  Сразу она потеряла ощущение пространства и времени. Где верх, где низ, куда стремиться? Мысли, чувства, желания медленно, но неудержимо растворялись в розовом свечении. Личность Ондхон, сама суть ее таяла, обращалась в ничто. И вновь активизировалась сила, уже не раз спасавшая ей жизнь. Из самых глубин подсознания выплыло имя Финарато. "Он ждет... Он поверил мне... Я не имею права его подвести. Нет направления, куда стремиться? Есть! К НЕМУ!" Ондхон не чувствовала движения, но постепенно все вокруг начало проясняться. Сквозь волны розово-оранжевого света проступили какие-то очертания. Скоро стало понятно, что это Врата Мандоса. Лабиринт уводил в темноту, в Царство Мертвых, другой путь вел к золотисто-зеленому свету, в Сады Лориэна. Ойорандель поднялась на дрожащие ноги, встала точно в центре Врат и запела...
  
  Часть вторая. Рожденные скорбью.
  Глава 3. Тонкая ниточка.
  Прошло два века. Давно уже отгремела Война Гнева, Сильмарили сокрылись в трех стихиях, Мелько был изгнан из Арды, а уцелевшие Нолдор вернулись домой. Наступил мир. Вернувшиеся залечивали душевные раны, а жизнь Благословенного Края катилась своим чередом.
  Однажды Арафинвэ пришел к Манвэ с просьбой.
   - Владыка, все Телери, убитые в Резне, давно уже вернулись в Альквалондэ и забыли обиду. Многие нолдор, погибшие в Среднеземье, были прощены и отпущены из Мандоса. Радость и покой царят в Благословенных Землях. Трое младших сыновей вернулись ко мне, а мой первенец, надежда и свет моей души, все еще томится в Царстве Мертвых! Почему, Владыка? В чем виноват мой Финарато, за что он продолжает нести наказание?
   - Арафинвэ Инголдо, выслушай меня без обиды! Твой сын ни в чем не виноват, приняв на себя Жребий Нолдор, он страдал и погиб мучительной смертью. Искупление свершилось, и он давно уже вернулся бы к тебе и Эарвен, но мы боимся за его душевное состояние. Ты помнишь, каким образом погибшие Эльдар получили возможность обрести тело? Ондхон Ойорандель, движимая каким-то неведомым прозрением, открыла бездомным Феар путь в Мир живых. Источник Животворящего Пламени возгорелся и наделяет душу, проходящую сквозь него, живым телом. В этом Ойорандель не ошиблась и сделала, что обещала. Но сама она исчезла в миг возгорания Пламени и мы не знаем, что с ней произошло. Нигде в пределах Арды нет ни ее хроа, ни феа. Я даже пытался спросить у Эру, но ответа не было.
   - А причем здесь Финарато? Я знаю, что Ондхон научила его владеть Песнями Могущества, но в этом деле он не принимал никакого участия, ведь задолго до этого он уже был заключен в Мандосе.
   - Арафинвэ Инголдо, ты долго жил в разлуке с сыном, мало знаешь о его жизни в Белерианде. Финарато и Ондхон стали очень близки в Черные Годы. Финарато спас Ойорандель ценой своей жизни, и она поклялась тоже его спасти, чего бы ей это не стоило. Теперь я боюсь, что твой благородный и чувствительный сын решит, что Ондхон погибла из-за него, и будет страдать.
   - Но ведь неизвестно, погибла ли она на самом деле, или случилось что-то другое. Нет и не может тут быть его вины! Мы все любим и ждем Финарато - мать, братья, друзья и невеста. Мы сумеем уберечь его от боли! Владыки, верните нам нашего мальчика!
   - Хорошо, - вздохнул Манвэ. Он предвидел, что не все так просто, как казалось Арафинвэ. - возвращайся домой и жди сына.
  Так Финарато вернулся в Тирион. Его встретили с великой радостью. Благородный, честный, за время жизни в Среднеземье он успел снискать такую любовь всех, знавших его, что его возвращение стало всеобщим праздником. Финарато тоже радовался, встретившись после долгой разлуки с отцом и матерью. Все его друзья, кроме сыновей Феанора, уже вернулись и обнимали его с искренним восторгом. Безоблачному счастью мешало только отсутствие Ондхон. Финарато пару раз спросил, где она, но все, как сговорившись, отвечали что-то невразумительное: "Не знаем. Исчезла, как всегда. Никто из нас не в курсе ее странных и тайных дел". Подробнее расспрашивать Финарато почему-то стеснялся и решил, что Ойорандель опять отправилась в Среднеземье. Он успокоил себя мыслью, что физически Ондхон уничтожить невозможно, а если ей удалось открыть Источник, значит, все нормально, скоро она вернется.
  Жизнь покатилась своим чередом. Финарато вспоминал свои прежние занятия, отправлялся бродить по некогда любимым местам, вечерами слушал в Каминном зале давно забытые песни. Душа постепенно успокаивалась, память о Черных Годах понемногу отпускала. Но Финарато сознавал, как он изменился. Как, впрочем, и все вернувшиеся изгнанники. Слишком сильно и глубоко они страдали, слишком многое потеряли, слишком часто соприкасались со смертью, чтобы снова стать беззаботными детьми, играющими у ног Стихий.
  Однажды у Финарато вдруг возникла мысль пройти по тому пути, где они двигались, начиная свой роковой поход, и взглянуть, что стало с Хелкараксэ. Он взял маленькую парусную лодку и поплыл на север вдоль берегов Амана. Когда Альквалондэ скрылась за поворотом, Финарато увидел, что Арамана, берега, по которому они шли, больше не существует. Пелоры поднимались отвесными стенами прямо из воды, вершины их терялись в облаках. При дальнейшем продвижении на север, Финарато все глубже погружался в туман. Вскоре плыть стало невозможно, не видно было даже собственных рук. Финарато причалил к отвесной скале и, глядя в бесконечную туманную даль, погрузился в воспоминания.
  * * *
   Тогда их воинство остановилось много севернее этого места. Нолдор были потрясены всем случившимся, измучены морально и физически, необходимо было отдохнуть. Наскоро разбили лагерь. А проснувшись, не увидели у берега ни одного корабля. До берегов Среднеземья здесь было уже недалеко, Нолофинвэ надеялся, что брат устроит лагерь на восточном берегу и вскоре приплывет за оставшимися. Но корабли не появились, а вскоре остроглазые эльдар увидели на юго-востоке отблеск гигантского пожарища. Нолофинвэ понял, что Феанаро предал его и сжег лодьи Телери. Все воинство нолдор собралось на берегу. Жестоко оскорбленные таким поступком, они кричали, что нужно любым путем добраться до Эндора и призвать Феанаро к ответу. Не медля больше ни мгновения, двинулись на север. Резкий холодный ветер валил с ног, в море появлялось все больше ледяных глыб. На мрачном берегу густой туман окутывал нагромождения камней и льда. Становилось все холоднее. Вскоре стало понятно, что дальше на север идти бессмысленно. А на восток можно было двигаться только по чудовищным нагромождениям ледяных торосов - воинство нолдор достигло Хелкараксэ. Нолофинвэ и принцы остановились в раздумье. Им было ясно, что по вздыбленному льду просто так не пройдешь. Но другого пути не было.
   - Мы пройдем здесь и настигнем предателей! - вскричал отважный Финдекано, - мы докажем им, что мы воины, а не бесполезный груз. Веди нас, отец!
   И многие нолдор поддержали его слова.
   - Мы не позволим выбросить себя, как мусор! - раздавались голоса, - мы хотим взглянуть им в глаза!
   - Я буду преследовать Феанаро, убийцу родичей, чего бы мне это не стоило! - восклицала Нервен.
  Горячность, разожженная речью Феанаро, еще бурлила в них и толкала на необдуманные поступки. А Финарато вдруг показалось, что он стоит перед некоей гранью, за которой кончаются игры, кончается детство и юность. Сейчас он переступит эту грань и станет совершенно другим, примет на себя величайшую ответственность за чужие жизни. Он вдруг сказал:
   - Дядя, имеем ли мы право вести наш народ на смерть? Да, мы не боимся трудностей и опасностей этого ужасного пути, но нельзя же решать за других! С нами женщины и дети. Все мы возмущены поступком Феанаро, но не должны уподобляться ему и рисковать жизнями тех, кто доверился нам.
  Но его слова не поколебали желания родичей достичь Среднеземья. Финарато казалось, что в своей лихорадочной горячности они не ведают, что творят, не пытаются просчитать последствия поспешных решений. Ограничились тем, что предложили слабым вернуться. Назад не повернул, конечно, никто. Вдруг на юго-западе разлилось розово-серебряное сияние - это в небо поднимался Тилион. Все нолдор обрадовано закричали:
   - Это знак! Валар не забыли о нас! В мире рождается новое светило! Борьба с врагом продолжается, идем же смелее!
  Перед тем, как ступить на вздыбленный лед, Финарато сказал дяде:
   - Мы с Нервен пойдем первыми. Мы владеем песнями Могущества и будем проводниками во льдах.
  Нолофинвэ сначала не соглашался:
   - Я вождь своего народа и должен идти впереди, принимая на себя все опасности!
   - Дядя, ты поведешь нолдор, а мы будем прокладывать дорогу.
  С первых же шагов стало ясно, каким тяжелым будет этот переход. Ноги в легкой кожаной обуви отчаянно скользили по льду, каждая маленькая трещина грозила стать смертельной ловушкой - попадет нога между глыбами, переломится хрупкая кость. Некоторые глыбы шатались и грозили опрокинуться, полыньи были затянуты тонким льдом и припорошены сверху снегом. Поскользнувшись, Финарато одной ногой провалился в такую полынью, ледяная вода хлынула в кожаный сапог, нога сразу онемела от холода. Пришлось остановиться и быстро высушить обувь заклинанием. Финарато пришла мысль обвязать сапоги кусками ткани, ноги стали чуть меньше скользить, но все равно идти было невероятно тяжело. Луна, так обрадовавшая изгнанников вначале, теперь была помехой - в ее свете торосы отбрасывали резкие черные тени, и часто было непонятно, где провал, где ненадежный лед, а где просто кусок тьмы. Финарато чувствовал, что на груди разливается какое-то тепло, сунув руку под плащ, он вытащил маленький синий кристалл на цепочке - подарок Ондхон. Он и забыл совсем об этом камешке - Ондхон говорила, что это защита от всего, и вот теперь кристаллик вдруг засиял ярким синим светом, четко высвечивая все неровности и ловушки впереди. Финарато обрадовано ухватил за руку сестру и уверенно двинулся вперед. Вскоре путь воинству нолдор преградила ледяная гора, Финарато и Нервен пришлось прорубать тропу с помощью Песни. По неровным ступеням воинство поднималось наверх шаг за шагом. Айсберг был огромен, вершина его терялась в тумане. Нолдор медленно двигались по узенькому карнизу, обходя ледяную громаду сбоку. Воин, шедший рядом с Нолофинвэ, вдруг поскользнулся и рухнул вниз. Его тело ударилось об острые зубы льда у подножия айсберга, сразу окрасившиеся кровью. Финарато и его родичи замерли, глядя вниз - это была первая жертва страшного перехода, а сколько их еще впереди?
   - Братик, надо идти, нам нельзя здесь останавливаться, - шепнула Нервен и потянула Финарато за руку.
  Мучительный переход продолжался. Нолдор слабели с каждым мгновением, плащи их пропитывались стылой водой и тяжелели, холодный ветер леденил тело под промокшей одеждой, на обуви намерзали наледи и скользили при каждом шаге, приходилось останавливаться и сбивать лед. Некоторые начали отставать. Воинство пришлось разделить на несколько отрядов, во главе каждого Нолофинвэ поставил сыновей и племянников. Финарато и Нервен очень устали, им постоянно приходилось применять Песнь Силы чтобы пробить дорогу в нагромождениях торосов, навести мосты изо льда через огромные полыньи, укрепить ненадежно держащиеся глыбы. Для остальных каждый шаг в сторону с проложенной тропы грозил гибелью. И погибших уже было немало. Даже легконогие Эльдар в этом кошмарном месте проваливались под лед, срывались с ледяных скал, попадали в трещины, и их затирало между глыбами. Когда перебирались через очередную ледовую гору, на глазах у Финарато несколько нолдор и в их числе женщина с ребенком на руках, вдруг заскользили по гладкому ледяному склону к трещине, похожей на черный ухмыляющийся рот. На зеркальном льду было не за что зацепиться, и они мгновенно исчезли за краем провала. Прорубив песней Силы ступеньки, Финарато добрался до трещины - внизу плескалась черная вода.
   - Инголдо, пойдем! Ну, пойдем же, им уже ничем не поможешь! - уговаривала его Нервен.
   - Они все погибли! И дитя! Неужели их никак не спасти?!
   - Если мы остановимся, погибших будет больше! Мы не можем задерживаться, не можем повернуть назад. У нас кончаются силы, мы начинаем замерзать. Остановимся - уснем и замерзнем заживо! Инголдо, пойдем!
  Он заставил себя оторвать взгляд от черного провала и сжал в ладони кристалл. Его будто накрыло теплой волной, мрак перед глазами рассеялся, появились силы. Они продолжали идти. Турукано двигался в середине воинства, ведя один из отрядов. Эленвэ шла рядом с мужем, неся на руках маленькую дочь. Обходя глыбу льда, она вдруг поскользнулась и скатилась к полынье. Пробив тонкий лед, Эленвэ с головой ушла под воду. Турукано отчаянно закричал и бросился на помощь. Лед под ним затрещал, тогда он упал и ползком попытался добраться до жены. Плащ попал под руку и мешал двигаться. Эленвэ вынырнула, отплевываясь, ухватилась за кромку льда, одной рукой прижимая к себе дочь, но тонкий лед ломался под пальцами, намокшая одежда тянула вниз, в черную глубину. Тогда отчаянным усилием Эленвэ выбросила ребенка на лед, ближе к отцу. Турукано подхватил дочь и, подвинувшись еще немного вперед, протянул руку жене. Но предательский лед проломился, и он оказался по горло в ледяной воде. Его воины, наблюдавшие этот кошмар, растерялись - лед под ногами трещал, не давая приблизиться к вождю, протянутые руки и ножны мечей не доставали до тонущих, а у них не было даже веревок.
   - Спаси дитя! Турукано, спаси дитя! - кричала Эленвэ. А лед крошится под руками, сведенные судорогой пальцы оставляют на нем кровавые полосы... Внезапно большая глыба льда, видимо, еле державшаяся в своем гнезде и потревоженная их беспорядочными движениями, съехала в полынью. Поднятой волной Турукано с дочерью вытолкнуло на лед. Отчаянным усилием он отодвинулся от кромки и уцепился за чьи-то ножны. Воины выволокли командира в безопасное место, но когда он оглянулся, Эленвэ не увидел - рухнувшая глыба погребла ее под собой. Турукано забился в руках воинов, пытаясь вырваться, броситься в черную воду, найти, спасти... Их уговоры не могли достучаться до его сознания, помутившегося от ужаса и горя. Финарато ощутил укол жгучего страха в тот миг, когда его родич и лучший друг провалился под лед. С ужасом взглянул в глаза сестры и прошептал:
   - Что-то случилось! Там, позади. Ты чувствуешь? - И, не слушая никаких уговоров, помчался назад. Турукано он нашел сидящим на обломке льда и неотрывно глядящим в полынью, поглотившую его любимую.
   - Друг мой, что здесь произошло?!
   - Эленвэ... Родная моя... Как же так?! Почему ты?.. Почему не я?!! - бессвязно шептал тот. Нолдор, стоящие рядом с вождем, рассказали, что случилось. Финарато в смятении поглядел в черную воду. Все кончено - жены друга уже не было в живых. Внезапно до его сознания достучался еле слышный жалобный плач ребенка. Маленькая Итарилле, промокшая в ледяной воде, замерзала на руках у Турукано. Сорвать с себя плащ, освободить ребенка от леденеющих одежд, укутать в теплое было делом нескольких мгновений. Но Финарато видел, что этого недостаточно - малышка умирала от переохлаждения. В Валиноре они никогда не сталкивались с болезнями, даже не знали, что это такое, это потом, в Срединных землях все вожди нолдор стали великими целителями. В растерянности Финарато снова сжал в руке кристалл - и тут же память услужливо подбросила воспоминание из последних светлых лет: "Огромная пещера... Рудознатцы рассказали о ней, вернувшись с южного нагорья, но они говорили, что не исследовали ее до конца, а только слегка осмотрели у входа. Юные авантюристы загорелись сами отправиться в опасное путешествие. Никому ни слова не сказав, вдвоем с Турукано они добрались до нагорья, разыскали пещеру, соорудили себе факелы из смолистых веток и полезли внутрь. Пещера действительно была грандиозной - величественные своды терялись во мраке, с невидимого потолка свисали белые сталагмиты, по стенам искрились разломы рудных жил. Переходы уводили юношей все глубже, становилось тяжело дышать, но они не останавливались, пробирались по нагромождениям камней, перепрыгивали через подземные ручьи. Но с каждым шагом непонятная слабость все сильнее одолевала их, странный запах, напоминающий аромат весенних белых цветов, кружил голову, вызывал состояние эйфории, начинало щипать глаза. Турукано, шедший впереди, вдруг упал на колени и не смог подняться. Финарато рванулся к нему, тоже упал, ползком добрался до товарища, тронул за плечо, спросил, что случилось. Тот, еле ворочая языком, прошептал: "Не знаю... Голова что-то кружится сильно..." Они лежали рядом, сил не осталось даже чтобы шевельнуть пальцем, мысли путались, черный ужас вползал в сердце: "Что делать? Нас же тут никто не найдет! Мама! Отец! Ойорандель!!!" Финарато смутно увидел над собой светлое пятно, потом зрение чуть прояснилось, и он понял, что это лицо Ондхон. В факелах она не нуждалась, глаза ее светились в темноте, как синие звезды. Не теряя времени, Ондхон подхватила мальчишек и поволокла вон из пещеры. Вытащив обоих на свежий воздух, она по очереди возложила им руки на лоб и тихо пропела плавную и нежную, но невероятно сильную Песнь. Ласковая мелодия быстро выгнала из молодых крепких тел все последствия отравления..." И сейчас спасительная мелодия ясно вспомнилась Финарато. Возложив ладони на чистый лобик ребенка, он запел - и мгла над бездушными льдами будто рассеялась, легкий ветерок донес аромат цветов Валинора... Исцеленная малышка заснула, а Финарато начал приводить в чувство своего друга. Он тряс его, заставляя смотреть в глаза, говоря, что он должен жить ради дочери, ради тех, кто следует за ним, ради отца и братьев, убеждал друга, а заодно и себя самого, что смерть не вечна, что когда-нибудь Эленвэ вернется, и для нее он должен сохранить Итарилле... Услышав имя жены Турукано вдруг разрыдался в объятьях друга. Через короткое время Финарато заставил родича встать, и тот продолжил путь, держа на руках спасенного ребенка. Нервен и Финарато по-прежнему шли впереди, пробивая путь, но оба чувствовали, что силы их уже на исходе.
   - Если в скором времени мы не достигнем берега, то просто упадем и умрем от перенапряжения, тогда и все остальные погибнут в этих проклятых льдах! - тихо прошептала Нервен брату. Тот не отвечал, он напряженно всматривался вперед, прижимая ко лбу ладонь с кристаллом. Нервен пригляделась, и ей тоже показалось, что впереди за более светлыми льдами темнеет какая-то огромная масса.
   - Инголдо... Неужели?!
   - Сестренка! Мне кажется, что это берег!
  У них будто открылось второе дыхание. С новыми силами они устремились вперед, и вот уже многие нолдор различили впереди смутные очертания скалистого берега. Но все оказалось не так просто. Вскоре воинство Нолофинвэ вышло на огромное ледяное поле, изрытое большими и малыми трещинами. А между этим полем и берегом был довольно широкий пролив, по которому северный ветер стремительно гнал массы серой воды и разнокалиберные обломки льда. Нолдор в отчаянии смотрели на такой близкий и недостижимый берег, слышался плач и проклятия предателю-Феанаро и насмешнице-судьбе. Было ясно, что дальше на север идти бессмысленно, переплыть стремительные воды тоже было нереально. Нолофинвэ сжимал голову ладонями и сам готов был заплакать от отчаяния. Финарато и Нервен переглянулись.
   - Может быть, Песнью отколоть айсберг? Вон там, на севере видна большая гора, она перекроет пролив, и мы осторожненько переберемся но ней.
   - Не переоценивай наши возможности, сестренка, такую гору нам с тобой не сдвинуть, Ондхон и то не справилась бы, наверное.
   - И почему сейчас, когда она так нужна, ее нет с нами?
   - Ойорандель не хотела уходить, но Валар отправили ее с поручением, не слушая никаких возражений. Придется самим справляться.
  А Ондхон в это время находилась в Гаванях, которые из последних сил оборонялись от орков. Она знала, что с ее народом происходит что-то ужасное, но не имела права вмешаться, это был строгий приказ. И Кирдэна нельзя было оставить без помощи, Гавани должны были выстоять любой ценой. Ондхон надеялась, что ее занятия с Финарато не прошли даром и ученик поведет себя правильно, да и защита ее у него есть.
   - Мы сделаем так, - решил Финарато, - по проливу плывет много обломков, будем ловить их Песнью и строить мост до берега. Это, конечно, долго, но зато надежно. Мы соберем всех, кто хоть чуть-чуть владеет Песнями Могущества, они вольют свои голоса в нашу мелодию и будут помогать, а мы направим общую Песнь по нужному пути.
  Вскоре над мрачными холодными водами потекла светлая река эльфийской песни. Обломки собирались в груды, сцеплялись в ледяную мостовую, серебристая дорожка потянулась к темному, но такому желанному берегу. В глазах нолдор засветилась надежда. И в этот миг судьба нанесла изгнанникам очередной жестокий удар. Ледяная платформа, на которой стояло воинство Нолофинвэ, не выдержав напряжения, вдруг раскололась на части, огромная ледяная глыба, на краю которой находился почти весь отряд Артаресто, стала медленно переворачиваться, увлекая под воду отчаянно цеплявшихся за лед нолдор. Несколько воинов попали между двумя кусками платформы и были сразу раздавлены, остальных неудержимо увлекала за собой опрокидывающаяся глыба, течение здесь было таким сильным, что сразу тащило упавших в глубину, не оставляя никакой возможности спастись. Отчаянный многоголосый крик потряс бездушные льды. Финарато и Нервен запели самую сильную Песнь, уперлись в глыбу взглядом, пытаясь остановить, ну хоть чуть-чуть задержать смертоносное движение и уже понимая, что все бесполезно. Внезапно из маленького кристаллика, висевшего на цепочке на груди Финарато, вырвался немыслимо яркий синий луч, вонзился в вершину ледяной горы. Несколько мгновений длилось противостояние двух огромных сил, морозный воздух звенел от напряжения. А потом ледяная платформа так же медленно стала переворачиваться обратно... Нолдор снова закричали, радуясь спасению из самых челюстей смерти, а Финарато, как подкошенный рухнул на лед. Далеко-далеко от Хелкараксэ, в Гавани на берегу теплого моря, Ондхон, обессиленная, медленно осела на песок.
   - Что с тобой? - испуганно спросил Кирдэн, подхватывая подругу.
   - Ничего страшного, - слабо улыбаясь, ответила она и закрыла глаза, - просто я немножко пошла против судьбы...
  Родичи приводили Финарато в себя, прославляя и восхваляя его, Нервен пыталась поделиться с ним силой, которой у нее самой-то не оставалось уже. Финарато слабо отмахивался, напоминая товарищам, что они еще не спаслись из Ледяных Челюстей. Наконец, все немного пришли в себя и обратили внимание на мост. Разлом платформы немного разрушил их конструкцию, но ее хотя бы не унесло течением, а то бы пришлось начинать все заново. Собравшись с силами, Певцы достроили мост, и воинство нолдор постепенно начало перебираться на берег. Первым на незнакомую землю ступил Нолофинвэ. Финарато и Нервен перешли последними, до конца оберегая и поддерживая мост. На берегу силы окончательно покинули обоих, друзья на руках отнесли их в укрытие за скалами, где был разбит временный лагерь. Воинство Нолофинвэ вступило в Среднеземье.
  * * *
  Сидя в маленькой лодочке под необозримой горной стеной, Финарато заново переживал этот кошмарный путь. До сих пор было страшно представить - твой друг идет рядом, живой, веселый, говорит с тобой, смеется, рука его касается твоей, такая теплая, сильная... Вдруг - кровь на льдинах, тело друга, неподвижное, чужое... И его больше нет с тобой и не будет... Или - шаг в сторону, короткий отчаянный крик - и никого... А потом еще долго-долго кажется, что друг все так же идет рядом, ты продолжаешь прерванный разговор, обернешься - а его нет... Да, сейчас все погибшие в Ледяных челюстях, вернулись, и друг Турукано счастливо смеется, обнимая свою дорогую Эленвэ, но ужас и боль тех страшных лиг никогда не покинут их сердец, и в их самых светлых песнях будут слышаться отголоски стонов черного льда...
  Отец все чаще заговаривал с Финарато о женитьбе. Арафинвэ страстно хотелось увидеть своего старшего сына семейным, растящим детей, чтобы все печали прожитых в Среднеземье лет показались дурным сном и чтобы покрепче привязать его к дому. Арафинвэ чувствовал скрытое беспокойство сына и догадывался о причине, но только крепче наказывал родным и друзьям не проговориться о судьбе Ойорандель. Но Финарато не хотелось спешить с созданием семьи. Он чувствовал, как они с Амариэ отвыкли друг от друга за годы разлуки, какими разными стали и хотел сблизиться с бывшей возлюбленной постепенно, дать ей время привыкнуть к тому, что к ней вернулся не Финарато, а Финрод Фелагунд. Все больше беспокоило Финарато слишком долгое отсутствие Ондхон. Даже здесь, в Благословенных Землях, где не было Тени, давящей на сердце, среди родных и друзей, он скучал по ней. Ему было непонятно: в Эндоре все спокойно, Враг повержен, и Саурон, хоть и сбежал от суда Валар, надолго притих, помня об огромных силах Запада, обрушившихся тогда на Ангбанд. Казалось, что бы ей там делать так долго? И еще заметил Финарато странное смущение, с которым друзья отводили глаза, когда разговор касался Ондхон. Он начал понимать, что здесь не все чисто. Однажды, когда Финарато жил в Лебединой Гавани, он услышал песню Телери, в которой они восхваляли подвиг Ойорандель, вернувший им родичей, и сожалели, что не могут выразить ей свою благодарность, потому что за открывание Источника она заплатила слишком дорогую цену. Финарато больше не мог выносить неизвестность и эту всеобщую скрытность. Он позвал своего младшего брата побродить по лесам Эльдамара. К тому времени Айканаро отыскал свою Андрет в новом воплощении - в тот момент она была еще маленькой девочкой. Любимым его делом стало входить в ее сны и наполнять их волшебством. Айканаро с радостью согласился на путешествие. Он очень любил своего старшего брата и успел очень сильно соскучиться по нему, пока Финарато находился в Мандосе. Ушли они далеко. Вечером, сидя под деревьями у маленького костерка, они долго говорили обо всем. Айканаро рассказывал о своей подопечной, об удивительном родстве их душ.
   - Инголдо, мне даже не нужно заглядывать в ее будущее, чтобы узнать, как она поступит в том или ином случае. Я просто представляю, что сделал бы сам на ее месте - и никогда не ошибаюсь! Она и мечтать любит так же, как я в детстве - забившись в уголок и глядя в огонь. Ни на воду, ни в облака, только в пламя очага или костра! А потом рассказывает друзьям сказки, которые нашептал ей огонь. Она обычно спокойная и добрая девочка, но если при ней обидят слабого, бросится защищать, не раздумывая, без страха, даже если обидчик намного сильнее ее...
  Потом они замолчали, глядя в огонь. Вдруг Финарато повернулся к брату, крепко взял его за руки и, глядя в глаза, потребовал:
   - Айканаро! Я тебя заклинаю твоей потерянной и вновь обретенной любовью - расскажи мне правду об Ойорандель!
  Тот очень сильно смутился. Он клятвенно обещал отцу ничего не говорить брату о непонятной судьбе Ондхон.
   - Но, Инголдо! Я ведь правда ничего не знаю! Клянусь тебе! Она исчезла, и никто ничего не может о ней рассказать.
   - Брат мой! - проникновенно сказал Финарато, - я вижу, что вы все скрываете что-то из любви ко мне. Но пойми, неизвестность мучает хуже самой горькой правды! Ты испытал на себе, что такое разлука с любимой. Только ты можешь меня понять. Расскажи мне все, прошу тебя!
   - Значит, ты действительно ее любишь?
  Финарато опустил глаза:
   - Это чувство нельзя назвать обычной любовью, которая бывает между мужем и женой. Я не знаю как объяснить... Твою любовь тоже называли извращением, а теперь всем ясно, что таково наше общее предназначение. Я и Ойорандель невероятно близки духовно, бесконечно дороги друг другу. Но детей растить мы будем с другими. Айканаро, я обещаю тебе, что любое известие я приму спокойно.
   - Хорошо, - после долгого колебания решился Айканаро, - я расскажу тебе все, что поведали нам девы Эстэ. Они видели, что происходило у Врат Мандоса, а то, что говорили Валар, слышали Майа, находившиеся неподалеку от Кольца Судьбы, они рассказали обо всем друзьям-ваньяр, а те - нам. Так, слушай же! Сначала от Врат Мандоса долетел странный гул, низкий, на грани слышимости, он, тем не менее, сотряс все Сады, прокатился над Эльдамаром и эхом отразился в Пелорах. Затем засверкали яркие розово-оранжевые вспышки. Некоторые Майа осмелились подойти поближе. Они увидели в середине Врат разгорающееся пламя. Оно полыхало без звука и жара. Вдруг в самом центре бушующего огня появилась женская фигурка. Ее почти не было видно, но Майа поняли, что это Ондхон. Она с трудом встала, затем подняла руки и запела. Песнь Могущества звучала с такой невероятной силой, что Майа не выдерживали, некоторые бежали подальше, кто-то упал в обморок, лишь двое или трое продолжали смотреть. А Ондхон все пела. Каждая новая строка звучала сильнее предыдущей. Земля вокруг содрогалась и вибрировала, воздух звенел и кипел, вода в источниках шипела, испаряясь. Тело Ондхон вдруг тоже начало гореть, ее стало совсем не видно за пламенем, но Песнь продолжала звучать. Каждая строка казалась пределом возможного, но следующая звучала еще мощнее. И все-таки, как показалось зрителям, этой силы не хватало. Пламя вдруг начало тускнеть. Но Ондхон, будто собрав все свои силы, пропела следующую строку так, что содрогнулась, наверное, вся Арда.
   - Что она делает! - воскликнул тогда Ульмо в Кольце Судьбы, - она же сжигает собственную душу, вкладывает всю свою сущность без остатка! Нужно помочь ей, иначе она погибнет, растворится в этом море энергии.
   - Мы ничего не можем сделать, мы не знаем этой Песни! - отвечал Манвэ, - если вмешаемся, все погубим и Ондхон не спасем.
   - Но она уже погибает!
  В этот миг Источник вдруг вспыхнул невероятно ярким, невозможным огнем, потом немного потускнел, загорелся ровно, без вспышек. В самой середине Врат Мандоса прямо из камней вдруг забил родник обычной воды, только странной формы, кольцом, в середине которого продолжало ровно гореть Животворящее Пламя. Источник продолжает гореть до сих пор, он исправно наделяет души телами, но Ондхон бесследно исчезла в той самой яркой вспышке, и что с ней произошло в тот миг, никто не знает.
   Финарато сидел неподвижно, обняв колени, и молчал. Айканаро в тревоге наблюдал за ним.
   - А что говорят Валар? Вы спрашивали у них?
   - Они сами ничего не могут понять. Говорят, что в пределах Арды ее нет, они обыскали все досконально. А выйти за Грань Мира им не дозволено.
   - Значит, никто не пытается ей помочь?! Сделала великое дело, пропала, и всем все равно?!
   - Но, Финарато!!! Никому не все равно, но что они могут сделать? Что можем сделать мы? Ее нет ни в Амане, ни в смертных землях, ни в Мандосе. Никаких следов ее феа или хроа. Мы все, кто владеет Зовом, пробовали связаться с ней, поодиночке и вместе - полная тишина. Ее просто нет, и все!
  Финарато сидел, опустив голову. Айканаро стоял напротив него, прижав руки к груди, не зная, что еще сказать, как помочь брату.
   - Ойорандель... - тихо прошептал Финарато с невыразимой горечью, - вытащила, значит, меня, как обещала... Без второго рождения. Исполнила мое желание! А сама сгинула... Из-за меня... Зачем?!!
   - Брат! - вскричал Айканаро, - Даже думать так не смей! Не из-за тебя это! Она всех спасала, для всех старалась! Вот этого-то и боялся отец - что ты себя винить станешь... Финарато, ну, ты что!
  А что он? Он старался держать себя в руках, спрятать от Айканаро отчаяние, в которое его поверг короткий рассказ брата. Не получилось. Финарато рухнул лицом в траву. Айканаро стоял над ним, схватившись за голову: "Что я натворил?!! Ну зачем я ему это рассказал?! Ведь предупреждал же отец!.." Айканаро был потрясен этим взрывом горя и совершенно растерялся. Он всегда знал своего брата таким спокойным и мудрым, приходил к нему со своими проблемами и бедами и всегда получал поддержку и совет. Финарато казался ему каким-то высшим существом, сродни Валар, не подвластным земным слабостям. И вот его брат, старший и самый близкий друг, его кумир сражен горем, как безжалостным мечом, и он не знает, чем помочь. Вдруг невдалеке ему почудилось какое-то движение. Айканаро повернулся туда. К ним приближался Эонвэ, глашатай Манвэ.
   - Финарато Инголдо! Тебя призывают Валар. С тобой хотят говорить.
   Финарато поднял голову, затем быстро вскочил на ноги.
   - Какие-то новости об Ондхон?!
   - Тебя ждут в Кольце Судьбы! - Эонвэ привел с собой двух коней Оромэ, и через несколько минут братья стояли перед Валар.
   - Финарато Инголдо! - произнес Манвэ, - после того, что произошло с Феанором, мы не можем допустить даже тени раздора в Амане. Скажи, ты действительно винишь нас в том, что случилось с Ойорандель?
  Финарато понял, что ничего нового об Ондхон по-прежнему неизвестно и уронил голову на грудь.
   - Я никого не виню, кроме себя, - сказал он еле слышно, - Это я высказал ей глупые и эгоистичные мысли, и она исполнила мое желание ценой жизни...
   - Ты глубоко неправ. Ойорандель задумала это дело задолго до вашего разговора, толчком ей послужило какое-то необъяснимое видение. Даже нас сумела она убедить, что это ее предназначение, и с нею не случится ничего плохого. А когда мы поняли, что происходит, было уже поздно ее останавливать. К тому же, Ойорандель не умерла, а исчезла. И, если ее нет в Арде, это не значит, что нет нигде. Мы не знаем, что случилось, быть может, в последний миг ее забрал Эру. Я не раз задавал вопрос Единому, но ответа не получал. Но не надо терять надежду! Если открывание Источника Животворящего Пламени действительно было волей Илуватара, он предусмотрел для Ондхон путь к спасению. Настанет день, когда она вернется!
   - Хотелось бы верить, но если она спаслась, почему не вернулась до сих пор? Двести лет прошло! Суждено ли ей возвратиться?.. Владыки! Разрешите мне вернуться в Мандос и подождать Ойорандель там.
  Прижав руку к губам, Айканаро едва сдержал крик отчаяния.
   - Финарато Инголдо, ты не имеешь права поступить так со своими родными. Они только что обрели тебя и теперь вновь потеряют? А как ты в этом случае поступишь с Ондхон? Неужели все, что она сделала, было зря?
   - Но я не смогу так жить, просто не смогу! Эта боль не даст мне дышать.
   - Подожди немного, не теряй надежду. Она вернется. Есть пророчество, что Ойорандель суждено принести в мир дитя необыкновенной силы. Но отцом ребенка суждено стать ее мужу.
   - И пусть! - радостно улыбнулся Финарато. Слова Манвэ о пророчестве вернули ему надежду. - Я ведь уже говорил не раз, что нас связывает не супружеская любовь, а совсем другое, более высокое чувство. Пусть у Рани родится дочь, у нас с Амариэ - сын, это ничего не убавит от нашей любви. Лишь бы она вернулась!!!
   - Отправляйся домой, Финарато и будь терпеливым. Обещаем тебе, что не оставим попыток разузнать что-либо о твоей подруге.
  * * *
  Финарато утаил от родителей, что знает об исчезновении Ондхон. Больше он не заговаривал о ней ни с кем, никто не знал, что в его душе живет скрытая боль. Внешне Финарато казался спокойным и счастливым, все так же посвящал себя любимым занятиям и все так же отказывался думать о каких-либо переменах в своей жизни. Отец не переставал говорить о женитьбе, даже мягко упрекал сына:
   - Амариэ столько веков ждала твоего возвращения из Эндора. И вот ты вернулся, но вновь заставляешь свою невесту ждать. Так нельзя, мой мальчик, это нечестно по отношению к ней, да и перед родственниками неудобно!
   - Отец, пойми меня, я не могу решиться на такой ответственный шаг, не обретя душевного равновесия. Женитьба и рождение ребенка требует полной отдачи всех душевных сил, я еще не чувствую внутренней готовности к этому. Отец, не торопи меня, как только я пойму, что готов, сразу же объявим о помолвке.
  Годы шли, бежали, летели, но Ондхон не возвращалась. Порой Финарато забывался, увлекшись какой-нибудь сложной работой. Но, бывало, тоска вдруг захлестывала с головой, тогда он в одиночку уходил в леса или в море, чтобы на свободе предаться воспоминаниям. Годы беззаботной юности, озаренные благим светом Древ, проносились перед мысленным взором. Но чаще он вспоминал первые века жизни в Среднеземье, когда принцы Нолдор возводили дивные города и украшали свои владения. Ондхон тогда часто наведывалась к нему, хотя никогда не задерживалась надолго. Но он, занятый строительством, не успевал соскучиться. Когда Ойорандель появлялась, Финарато с гордостью показывал ей созданное, делился своими грандиозными планами будущих творений... Где теперь все это! Города и крепости разрушены, Великое море скрыло раны истерзанной и оскверненной земли. Но где найти исцеление истерзанной душе? Финарато казалось, будто какая-то его часть так и не вернулась из Среднеземья. Наверное, все Нолдор-изгнанники чувствовали нечто подобное, но они не говорили об этом друг с другом, раны еще болели. Только с Ондхон Финарато мог бы поделиться своей болью, она поняла бы. Ойорандель всегда умела находить слова, способные успокоить Финарато, развеять любые сомнения. Но ее нет, нет, НЕТ!!! Сколько уже времени прошло, но так ничего и не прояснилось. И Финарато вновь и вновь бросал в пространство Зов, отчаянный крик, переполненный болью и тоской. Ответом было молчание...
  Финарато частенько бывал в мастерских мужа Ондхон, надеясь, что ему открыто больше о судьбе жены. Но тот знал не больше других, да и не стремился узнать. Услышав пророчество Мандоса, что ему суждено стать отцом, Онткоа готов был ждать сколько угодно, чтобы обрести это счастье. Он не понимал метаний своего ученика и старался убедить Финарато, что Ондхон непременно вернется, раз так суждено. Легче от таких разговоров Финарато не становилось, и он продолжал мучиться в одиночку.
  Тяжелее всего ему было во время праздников, в дни всеобщей радости и веселья. Веселиться совсем не хотелось, а приходилось изображать радость, чтобы не огорчать родителей, и это очень тяготило Финарато. Незадолго до Венца Лета, отец позвал сыновей и попросил их подготовиться к грандиозному празднеству. Сообщил, что пригласил всех знакомых и друзей, в том числе многих Ванияр, среди которых будет Амариэ и ее родня. При этих словах Арафинвэ с намеком взглянул на старшего сына. Сердце Финарато болезненно сжалось, но он нашел в себе силы, не дрогнув лицом, пообещать отцу, что радушно примет гостей. Оставшись наедине с Айканаро, Финарато говорил, сжимая голову ладонями:
   - Отец не понимает, что мучает меня своей настойчивостью. Ну, не могу я беззаботно веселиться, не могу жить, как ни в чем не бывало, пока не прояснится что-нибудь о НЕЙ! Отец настаивает, чтобы я женился, надеется, что заботы о семье отвлекут меня от тягостных мыслей. Но для меня это невозможно сейчас. Вводить в мир дитя нужно в состоянии полного душевного равновесия, покоя и радостного ожидания, посвятить этому важнейшему делу все свои силы. А в моей душе живет мучительная тревога и боль. Это чувство не отпускает меня ни на миг, ну что я могу сейчас дать ребенку?! А еще этот праздник! Когда все вокруг веселятся и от меня ждут того же, мне вдвойне тяжело. Не знаю, как я выдержу...
   - Инголдо, я постараюсь прикрыть тебя, отвлечь на себя внимание гостей. Нужно еще братьев подговорить и Турукано тоже. Будем "вызывать огонь на себя", - пообещал Айканаро и обнял брата за плечи. Финарато благодарно наклонил голову.
   Наступил Венец Лета. Залы королевского дворца были разукрашены со всей возможной роскошью. Гирлянды живых цветов наполняли воздух дивным ароматом, от сияния алмазов все искрилось вокруг. Приглашенные собирались. Братья пытались выполнить свое обещание, но Арафинвэ не отпускал от себя старшего сына, делая его центром внимания гостей. Наконец, встречи закончились, и Турукано сумел похитить своего друга и увести его подальше. Они устроились в уголке, взяв по бокалу мирувора. Турукано рассказывал:
   - Представляешь, среди Нолдор прошел такой слух, что сыновья Феанора тоже будут выпущены из Мандоса, но случится это еще не скоро. Выйти они смогут только посредством второго рождения, а родителями предначертано стать знаешь кому? Нашим детям! Внукам Нолофинвэ и Арафинвэ предстоит выпустить в мир сыновей Феанора! Это Валар придумали такой способ искоренения давней вражды. Эленвэ и мне предстоит родить сына, к Финдекано вернется его Эрейнион, а так же родится еще наследник, у твоих братьев тоже будут сыновья, и всем им предназначено стать отцами бывших детей Феанора. Это просто потрясающе! Интересно, как сыновья Феанора смогут согласиться на такое? Наверное, сочтут это унижением. А по-другому им просто не разрешат выйти в мир живых. Валар рассудили, что эти гордецы и бунтари уж точно не будут воевать со своими родителями.
  Финарато пораженно смотрел на друга.
   - Неужели это правда? Да-а, ты меня ошарашил. Для сыновей Феанора это будет жестоким испытанием - или оставаться без тела, или смирить свою гордыню и назвать отцами тех, с кем враждовали именно из-за отцовского наследия! Не уверен, что они согласятся. А сам Феанор?
   - Про него я не знаю точно, но вроде бы и ему предстоит нечто подобное.
  Призыв на праздничный пир прервал их уединение. За столом место Финарато конечно же оказалось рядом с Амариэ. Пришлось ему собраться с силами и проявить себя любезным хозяином. Видимо, это ему удалось, Амариэ почувствовала себя радостно и свободно и щебетала, как птичка. Она утвердилась в мысли, что ее возлюбленный забыл все горести, испытанные в Эндоре и стал совершенно прежним. Непринужденно болтая, она старалась дать понять Финарато, что не против получить предложение. А он не знал, что сказать, не желая обидеть невесту и не в силах сейчас ответить согласием. После обеда все отправились на прогулку в парк, осмотреть новые фонтаны и чудесные цветники, выращенные заботливыми руками дев Нолдо, вернувшихся из Среднеземья. Как и все изгнанники, они вкладывали пережитую боль в свои творения. Для Ванияр искусство, родившееся из скорби, было новостью и поражало до глубины души. Затем все вернулись во дворец. Потрясающая новость, рассказанная Турукано, захватила Финарато и отвлекла на время от грусти. Такое решение Валар казалось невероятным, на первый взгляд даже противоестественным, и в то же время представлялось единственно верным и очень мудрым. Но поразмыслить над этим поглубже пока не было времени. Гости, собираясь кучками, пили прохладительные напитки и вели неторопливые разговоры, обменивались новостями о родственниках и друзьях, рассказывали о новых произведениях искусства. Печальное настроение медленно, но неуклонно возвращалось к Финарато. Он уже успел устать от общества, устал притворяться веселым. Начало смеркаться, появились первые звезды. Финарато вдруг с необычайной остротой вспомнилось, что это миг их с Ондхон вечернего Зова. Он незаметно выскользнул на балкон. Зов, полный любви и нежности, рванулся ввысь, долетел до звезд и, ударившись о Грань Мира, разбился на тысячи алмазных осколков... Финарато уже не надеялся на ответ. Он стоял, опираясь на перила, и смотрел в звездную бесконечность. "Может быть, ты где-то там, на одной из этих светлых искр, в недостижимой дали?.. Если это так, пусть тебе будет там хорошо..." Финарато чувствовал, что вот-вот сорвется. В этот момент на балконе кто-то появился.
   - Инголдо, тебя отец ищет. Все собираются в Каминном зале, чтобы петь и танцевать. Брат мой, что с тобой?
  Айканаро положил руку на плечо брата и почувствовал, что тот весь дрожит.
   - Что, так плохо?.. Ты постарайся собраться с силами, а то нас сейчас все начнут искать. Держись, слышишь?
  Финарато прилагал неимоверные усилия, чтобы успокоиться. Он запрокинул голову, стараясь дышать как можно глубже, но звезды все сильнее расплывались перед глазами... Все-таки ему удалось овладеть собой. Они с Айканаро вернулись к гостям. Верный своему обещанию, младший братишка отвлек отца, и Финарато смог устроиться в самом темном уголке зала. Зазвучали песни. Затем юная и прекрасная пара молодоженов решила порадовать собравшихся новым танцем. Каждое их движение было пронизано любовью и безоблачным счастьем. Память Финарато помимо воли увлекла его в давние благословенные времена.
  * * *
  Тогда тоже был праздник, и не просто праздник, а его день рождения. Ондхон совсем недавно вернулась в Валинор. Юный Финарато был бесконечно рад увидеть властительницу его детских мечтаний и грез, и в то же время отчаянно смущался, сознавая, что перед ним реальная взрослая женщина, а не плод его фантазии. Они встретились на высоком холме, поросшем редким лесом, недалеко от Тириона. Юный Финарато бродил под деревьями с арфой в руках и сочинял песню. Не называя имен, он пел о любви и разлуке, о своих мечтах и надежде. Пробуждающиеся взрослые чувства волновали его до глубины души, вселяли непонятную тревогу и в то же время радовали. Внезапно Ойорандель вышла к нему из-за деревьев, и юный певец сразу растерял все слова. Но она заговорила с ним ласково и непринужденно, как в детстве, и в то же время он чувствовал, что теперь она беседует с ним, как со взрослым. Ондхон не забыла об их последнем разговоре, перед самым ее уходом в Эндор и теперь расспрашивала, пробовал ли он следовать ее советам. Справившись со своим смущением, Финарато принялся с жаром рассказывать и показывать, чему он успел научиться. Ондхон удивлялась и радовалась, видя, как многого успел достичь ее ученик. Она пообещала ему завтра же продолжить занятия, а сейчас пора было спешить на праздник. Танцевальный вечер решили устроить на открытом воздухе и после пира все направились на широкий луг. Майтимо рассказывал друзьям, как однажды ему довелось танцевать с Ойорандель.
   - Она как будто ощущает тебя всего, целиком, предугадывает каждый твой шаг. Она сама ведет тебя в танце, но делает это так ненавязчиво и нежно, что кажется, будто ты сам все делаешь. Каким-то непостижимым образом она подсказывает тебе каждое следующее движение, направляет, а сама - будто шелк в твоих руках. И танец становится совершенным.
  Финарато боялся даже мечтать о таком. Танцевать на виду у всех с героиней своих полудетских сказок! Нет, он никогда на это не решится. Он сидел на траве в окружении друзей, вокруг звенели песни. Потом начались танцы, одиночные и парами. Ловкие изящные фигуры танцоров плели восхитительные узоры. Ондхон тоже несколько раз выходила на Золотой Круг, сначала с мужем, потом с прекрасным Ванияр, родственником Королевы Индис, считавшимся лучшим танцором. Затем ее вдруг пригласил сам король Финвэ. В каждый танец Ондхон умело вкладывала что-то особенное, умудрялась раскрыть личность своего партнера, развернуть перед зрителями картину его чувств, внутренний мир. Каждый танец становился откровением для всех. Финарато не мог запретить себе страстно мечтать о таком же волшебстве, а сам ужасно боялся, что желание сбудется, но еще больше боялся, что кто-нибудь догадается о его тайных мыслях. Вдруг Ондхон взглянула на него и слегка улыбнулась. Финарато залился краской и быстро наклонил голову. Конечно же, Ойорандель видела его насквозь. Наверное, он убежал бы с луга, если бы не боялся расспросов о причине побега. А между тем, Ондхон танцевала с Феанаро. Этот танец стал чем-то действительно из ряда вон выходящим. Слишком самолюбивый и гордый, сын Финвэ яростно протестовал против всякой попытки подсказать и направить его, даже в танце он пытался сражаться со своей партнершей. Но Ондхон не принимала вызов, мягкими движениями, исполненными доброты, нежности и бесконечного смирения, она сводила на нет весь бунт Феанаро. В какой-то миг тот не выдержал, бешено вырвался и стремительно умчался с Круга. Некоторым показалось, что лицо его было залито слезами. Ондхон грустно улыбнулась и, чтобы отвлечь зрителей от этого инцидента, исполнила сольный танец. Ее гибкое тело выполняло немыслимо сложные фигуры с такой легкостью, словно действительно было соткано из шелка, да и сам танец оставлял впечатление, будто шелковая ленточка вьется на ветру. Все зрители были в восхищении. А Ойорандель оказалась рядом с музыкантами и начала о чем-то шептаться с ними. Она долго что-то объясняла, затем взяла из рук Макалаурэ арфу и тихо наиграла совершенно незнакомую мелодию. Сын Феанаро и лучший певец Нолдор быстро понял, что от него требуется. Он попробовал наиграть песню Ондхон, и кивнул головой. Ойорандель вышла в Круг и, улыбаясь, объявила:
   - А теперь танец для нашего именинника! Финарато Инголдо, ты пригласишь меня?
  Финарато вспыхнул до корней волос и неуверенно поднялся, весь дрожа. Он никак не мог решиться сделать шаг навстречу Ондхон. Друзья, смеясь, подталкивали его, добродушно подшучивали над его растерянностью. Турукано попросил разрешения выручить друга, заменив его, Майтимо дал легкого тычка в спину, говоря:
   - Иди, иди, всю жизнь потом вспоминать будешь этот танец!
  Он и не подозревал, насколько оказался прав тогда - этот танец Финарато запомнился навсегда. Заиграла музыка - незнакомая, наполненная теплой грустью, удивительно нежная и ласковая, но ласковость эта рождена была пережитой болью. Финарато целиком растворился в этой мелодии, и Ойорандель мягко повела его в танце. Каждое движение он предчувствовал всем своим существом и исполнял, вкладывая всю душу. Гибкое тело Ойорандель было арфой в его руках, и он играл на этой арфе дивную мелодию любви и светлой печали... Когда танец кончился, Финарато никак не мог прийти в себя, как впрочем и все зрители. У многих на глазах блестели слезы. Никто ничего не говорил, да и какие слова могли выразить испытанные чувства. В тот вечер больше никто не исполнял парных танцев, всем казалось нелепым пытаться сотворить хоть что-то похожее и испортить впечатление от этого волшебства.
  Ондхон в то появление провела в Амане несколько лет, успела крепко подружиться с Финарато, многому его научить, но танцевать с ней ему больше не пришлось. Впрочем, и никому не довелось. Праздников было немало, только Ойорандель наотрез отказывалась выходить в Круг. Отмахивалась, что нет вдохновения, но Финарато втайне мечтал, что это было подарком ему. А потом Ондхон снова исчезла и много лет не появлялась в Благословенной Земле.
  * * *
  Сейчас волшебный танец так ясно вспомнился Финарато, словно это было вчера. Он подумал, что сейчас они с Ойорандель исполнили бы этот танец с гораздо большим пониманием и чувством. Вся пережитая боль изливалась бы в каждом движении и сделала бы танец истинным совершенством. "Если бы ты только появилась... Рани, ну где ты?.. Я не вынесу больше этой муки!" Финарато чувствовал, что слезы вновь подступают к горлу, и боялся, что не выдержит, сорвется при всех. Праздник будет испорчен, отец расстроится. Ведь он задумал все это, чтобы помочь сыну избавиться от тоски, а получалось наоборот. Если бы можно было сбежать, остаться в одиночестве хоть на время!
  Амариэ между тем разыскала своего жениха, устроилась рядом и попыталась развлечь его беседой. Финарато пришлось сделать невероятное усилие, чтобы вновь стать любезным хозяином. Он сознавал, что бедная девочка ни в чем не виновата, и нельзя ее обижать. Всем своим светлым сердечком она желала помочь своему нареченному, но что она, никогда не видевшая боли и смерти, могла поделать? Амариэ, чтобы развеять грусть Финарато, пригласила его на танец. Заиграла веселая и нежная музыка, и прекрасная золотоволосая пара закружилась в центре зала. В памяти Финарато слишком свежо было видение давнего и единственного танца с Ойорандель, и он невольно повторял некоторые движения, красота и выразительность которых завораживали зрителей. Амариэ была восхищена своим женихом, ей хотелось продлить эту радость, и она попросила Финарато спеть что-нибудь для нее, не сознавая, что силы его уже на исходе. Он быстро перебрал в уме разные песни и вспомнил одну, не связанную с грустными событиями. Песню сочинил человек из рода Беора и посвятил ее своей возлюбленной, лесной волшебнице. Та пара успела прожить долгую по человеческим меркам и счастливую жизнь в чащобах Дортониона... Песня смертного человека звенела под сводами древнего дворца Эльдар, наполняя их неведомой доселе скорбной красотой. Слушатели потрясенно молчали, в их души входило понимание, почему вернувшиеся изгнанники так любят свои погибшие земли и никак не хотят расстаться с горькими воспоминаниями. Финарато окончил петь и вернулся в свое кресло, молясь в душе, чтобы его оставили в покое хоть ненадолго. Он чувствовал, что не выдерживает. Амариэ решила отблагодарить жениха собственным танцем и позвала сестер составить ей компанию. Юные и прекрасные золотоволосые девы закружились в легком воздушном хороводе. Финарато медленно оглядел зал. Гости любовались грациозными Ваньяр, на него никто не смотрел. В кресле у камина сидела женщина - родственница Амариэ. Она держала на коленях маленького ребенка. Финарато мучительно остро вспомнил, как в таком же кресле сидела Ондхон и держала на руках его самого. Ему было тогда, наверное, лет восемь. Ребенок что-то прошептал на ушко матери и зарылся лицом в ее золотые волосы... Как он тогда... Финарато вскочил с кресла и бросился бежать. Хорошо, что в Каминном зале стало к тому времени почти темно, не все разглядели его лицо. Арафинвэ окликнул сына, но тот, не слушая, выскочил за двери.
   - Что с ним случилось? - тихо спросил он у Айканаро, - ведь все было в порядке!
   - Я не знаю, отец, - ответил тот, хотя хорошо понимал чувства старшего брата. Тяжело быть веселым через силу.
   - Разыщи его, сын! Гости сочтут его невежливым.
  Айканаро отправился на поиски брата, хоть и знал что тому сейчас совсем не до гостей. А Финарато, выскочив через заднюю дверь в парк, мчался, не разбирая дороги, куда-то в ночь. Куда угодно, лишь бы подальше от всех! Огромный парк постепенно переходил в лес. Добежав до ручья, где когда-то строил "дворец", он запнулся о камень и, задыхаясь, рухнул в траву. Наконец-то можно расслабиться! Спустя долгое время Финарато перевернулся на спину и замер, глядя в звездное небо. В груди звенела тоскливая пустота, не хотелось ни шевелиться, ни думать о чем-то. Обрывки мыслей проносились в голове: "Наверное, она уже не вернется... Отец не может понять этой боли... И никто из тех, кто всегда жил в Амане, не поймет. Они не знают, что это такое - терять навсегда... Айканаро понимает, но ничем не может помочь". Слезы изредка скатывались по его щекам, искрясь в звездном свете. Ночь укрывала его ласковой темнотой и тишиной, убаюкивала, уводила к забвению. "Рани, если нельзя тебе вернуться сюда, забери меня с собою, пожалуйста! Времени нашему народу отмерено много, но ждать больше нет сил... Рани, ОТЗОВИСЬ!!!" - горестный Зов понесся между звезд, заполнил, казалось, всю Вселенную... На небольшом пригорке рядом с лежащим Финарато разлился слабый свет. Он посмотрел в ту сторону и увидел фигурку сидящей женщины. Волосы укрывали ее будто светлый плащ, мерцающий в звездных лучах. Финарато продолжал смотреть на нее молча, думая, что это видение. Ему даже показалось, что сквозь ее тело просвечивают кусты и трава. "Ну вот, я уже потихоньку схожу с ума". Женщина тоже молчала и не двигалась. Через долгое время она вдруг окликнула его, но так тихо и неуверенно, будто сомневалась, что голос послушается ее:
   - Финарато!
  Сердце его остановилось, а потом оборвалось куда-то вниз. Он приподнялся на локтях.
   - Ойорандель... Ты?.. Ты?!.. Я сошел с ума? Или умер?..
   - Финарато, это я! Надеюсь, что так... Ты меня звал?..
  Финарато рванулся к ней, но тут же рухнул на колени. Женщина медленно протянула к нему руки. Он тоже протянул руки, задыхаясь, не в силах произнести ни слова. Неимоверным усилием он добрался до нее, коснулся протянутых ладоней. "Живые!!! Теплые!!! О, Эру!.." Упал в ее объятья и зарыдал взахлеб, как безумный, сжимая любимую что было сил, каждое мгновение боясь, что она исчезнет, растает, что все это окажется сном. На миг поднял голову, чтобы взглянуть в ее глаза и увидел невероятное - несокрушимая Ондхон тоже плакала, обнимая своего любимого... Ойорандель прижалась щекой к волосам Финарато и тихонько зашептала:
   - Хороший мой, ну что же мы плачем-то?.. Радоваться надо... Вытащил ты меня ОТТУДА, теперь все хорошо будет!..
  Финарато узнал родной голос и зарыдал еще сильнее. Он проводил ладонями по ее плечам, волосам, снова и снова убеждаясь, что это не сон... Когда они немного успокоились, Финарато прошептал:
   - Я не могу поверить... Голова идет кругом! Рани! Скажи мне еще раз, что это действительно ты! Любимая моя, где же ты была столько лет?
   - Родной мой, я вернулась, потому что ты меня звал... Вернулась к тебе! Не знаю точно, где я была, не знаю даже, сколько времени прошло... Сколько же меня не было?
   - Три века... Значит, ты совсем ничего не помнишь?
   - Помню... Но все это так странно, так несравнимо ни с чем земным... Когда открылся Источник, ощущение было такое, будто лопнула резина, и меня обрывком этой резины вышвырнуло за Грань Арды с такой силой, что я не успела ничего понять, какое уж там зацепиться! Потом меня несло по каким-то мирам, некоторые были похожи на наш, одни больше, другие меньше, были и совсем странные, такие, что даже в бреду не увидишь. Но их объединяло одно свойство - в них не было жизни, они были не материальны, а будто отражения в зеркале. Я только сейчас догадываюсь, что это были черновики Эру, варианты Арды, не наполненные Негасимым Пламенем. А может быть и нет, объяснить точно никто, кроме Эру, не сможет. Потом я осознала себя в каком-то странном и кошмарном месте. Вокруг колыхались бесформенные, но невероятно громадные моря, они перетекали друг в друга, дышали, жили, и каждое море было целой Вселенной. Я неуклонно приближалась к какому-то провалу, окну в беспросветную черноту, откуда извергались все эти моря. За окном было НЕЧТО, это невозможно описать и осознать, оно было абсолютно бесформенное, полное отсутствие всякой структуры, но оно не было ничем, скорее, наоборот: оно было ВСЕМ. Я ощущала себя пылинкой на фоне ЭТОГО, даже не пылинкой, а чем-то неизмеримо, немыслимо малым. Меня несло в эту бездну, я сознавала, что мгновенно и навсегда исчезну в ней, моя личность, самая суть растворится там бесследно, и никто не сможет меня спасти, восстановить мое "Я". Просить, умолять, звать на помощь было бесполезно, НЕЧТО не способно было заметить меня, ОНО жило своей жизнью, непостижимо чуждой, запредельной. Зацепиться за что-то, хоть как-то задержать этот гибельный полет не было никакой возможности, в этом кошмаре не было ничего реального, осязаемого, только текучесть, колыхание, безостановочное движение без направления, без цели... И вдруг я услышала Зов. Он дотянулся до меня, будто тонкая дрожащая струна, вот-вот готовая лопнуть. Я ухватилась за этот Зов, и он повлек меня прочь. Неимоверно натянутая струна все же выдержала, чудовищное окно начало отдаляться... Финарато! Это твой Зов меня спас, ты сумел дотянуться до меня через все грани, через все миры, до края Вселенной...
  Ондхон говорила еле слышно, уставившись в одну точку, ее била крупная дрожь.
   - Это было Окно в Хаос, и я едва не провалилась туда, - ее накрыло волной запоздалого ужаса, - когда умираешь, все равно надеешься на продолжение, что сохранится твоя личность, память, что смерть - это еще не конец. Там, в Хаосе не осталось бы ничего, понимаешь, абсолютно Н-И-Ч-Е-Г-О! Это так страшно... О, Эру!
  Ондхон вдруг закрыла лицо руками и судорожно зарыдала. Финарато обнял ее, сам содрогаясь от ужаса, прижал к себе изо всех сил.
   - Рани! Любимая! Я больше не отпущу тебя никуда, никогда! Не отдам никакому Хаосу!
   Немного успокоившись, Ондхон продолжала:
   - Потом меня занесло в нечто, такое же чуждое, но невероятно, бесконечно прекрасное. И там было Блаженство. Истинное, вечное. Это были Чертоги Эру. Мне был задан вопрос: "Хочешь остаться здесь навсегда? Ты заслужила это". Но твой Зов продолжал звучать во мне. Там, в неизмеримой дали, на крошечном, но самом драгоценном островке жизни среди бескрайней Вселенной, ты ждал меня... И я устремилась на Зов...
  Тут уже Финарато заплакал, еще крепче прижимая к себе Ойорандель.
   - Хороший мой, ну не плачь, теперь уже все кончилось, слышишь? Я больше никуда не уйду, навсегда останусь с тобой. Я теперь и не смогу уходить... Дослушай, уже немного осталось. Зов вел меня, в какой-то момент я почувствовала, что приближаюсь к Арде. А потом увидела наш мир - голубой шар в дымке облаков. Зов зазвучал яснее, я рванулась, что-то лопнуло и снова сомкнулось за мной. Я преодолела Грань нашего мира. Находясь где-то над землей, я увидела тебя лежащим в траве. Потянулась к тебе и вдруг осознала, что сижу недалеко от тебя, на зеленом пригорке. Но тела я пока не ощущала, ни пошевелиться, ни произнести хоть слово не могла. Только сознавала, что я уже здесь... Первым земным чувством был запах - я ощутила дивный аромат цветов Валинора. Затем вернулся слух - ночные птицы пели, где-то рядом журчал ручей. Потом я стала видеть. Я видела тебя - но ты смотрел сквозь меня. Мне стало не по себе - может, меня все-таки нет?..
   - А я думал, что у меня галлюцинации! Я видел, но поверить не мог!
   - Я в конце концов собралась с силами и окликнула тебя. И тут я поняла, что чувствую свое тело, лавина забытых ощущений обрушилась на меня. И ты! Ты наконец увидел меня, поверил, коснулся моих рук!..
  Они снова залились слезами, обнимая друг друга, боясь хоть на миг разомкнуть объятья, веря и не веря, что, пройдя через все преграды, они снова вместе. Нервное потрясение обоих было так велико, что они вдруг заснули прямо там, где сидели, в объятьях друг друга, но и во сне ни на мгновение не разжали рук...
  Проснулись одновременно. Кроткий сон подкрепил их, натянутые нервы немного успокоились. Не торопясь вставать, они лежали на шелковистой траве, глядя друг другу в лицо, узнавая дорогие черты, отмечая неизбежные изменения. Они молчали, переживая мгновение самого полного единения душ, понимали друг друга до конца, видели насквозь и принимали полностью, такими, какими они были. Не было необходимости ничего скрывать друг от друга, казаться лучше, чем на самом деле. Пусть в общении с другими придется носить маску, держать себя в определенных рамках, главное, друг с другом можно оставаться самими собой. Никогда между ними не будет и тени тайны. Финарато первым вернулся к земным вещам:
   - Что мы с тобой теперь будем делать? Мне кажется, ты пока не хочешь возвращаться в Тирион?
   - Что ты, нет, конечно! Я же только что родилась, прямо здесь, на поляне, мне надо немного прийти в себя.
   - Хочешь, отправимся в путешествие по лесам, как тогда, когда ты вернулась из Эндора и рассказывала про орков? Только на этот раз не будем торопиться с возвращением.
   - Давай, отправимся! Но тебе, наверное, надо предупредить родных, что уходишь. Как странно все! Я даже не знаю, где ты сейчас живешь, чем занимаешься, как живут твои родные и друзья... Точно, как новорожденный младенец!
   - Я тебе все расскажу, не торопясь, у нас будет время. А предупредить действительно надо, ты права. Я сбежал сюда прямо с праздничного вечера - не мог больше оставаться в окружении гостей, не мог притворяться... Рани! Я так тосковал без тебя...
   - Мальчик мой, сколько же тебе пришлось выстрадать из-за меня! Прости меня, родной, я не предполагала тогда, что со мной может случиться нечто подобное. Думала, что мне хватит сил, что сам Эру избрал меня, с глупой самонадеянностью взялась за исполнение непосильной задачи и, вместо спасения, причинила тебе столько лишней боли...
   - Рани, не говори так, даже не думай такого, ну пожалуйста! Все мы несовершенны и все из-за этого страдаем! Ты же сама объясняла нам это тогда, в Мандосе. Ты делала то, во что верила, и ведь сделала же! Мы все, и Нолдор, и Телери, и даже многие Синдар, вышли в мир живых через Источник Животворящего Пламени. Все исполнилось, вражда забыта, обиды прощены. Благодаря объединению всех народов стало возможно повергнуть и изгнать Моргота. О тебе поют песни! Мне было очень плохо без тебя, но ты вернулась! Вернулась! Это самое главное! Я до сих пор не могу осознать это необъятное счастье...
   - Финарато, солнышко ты мое светлое, как же я тебя люблю! Не хочешь допустить, чтобы я даже тень вины перед тобой чувствовала! Спасибо тебе, хороший мой! Все, что я хочу сейчас - уйти как можно дальше от всех, с тобой вдвоем, видеть только тебя, говорить с тобой, касаться твоих рук... Ты все-таки скажи родным, что уходишь и возвращайся скорее, а я подожду тебя здесь.
   - Нет, - ответил, улыбаясь, Финарато.
   - Почему нет? - не поняла Ондхон.
   - Потому что не смогу разжать рук! Рани, мне кажется, что стоит отпустить тебя хоть на миг, ты исчезнешь, все это окажется сном...
   - Глупенький, куда же я исчезну? Я уже вполне живая, настоящая, и больше не собираюсь растворяться нигде. Я даже задания Валар больше не смогу выполнять, ты разве не понял еще, что со мной произошло?
   - Нет, не понял! Что произошло? Ты опять меня пугаешь!
   - Да ничего страшного, просто сила Майа ушла из меня навсегда, она вся осталась в Источнике, и будет поддерживать его горение до конца мира. А я стала самой обычной эльдалиэ, не смогу теперь менять облики, мои песни Могущества станут на порядок слабее.
   - Рани, тебя огорчает это?
   - Как сказать?.. Конечно, я привыкла к этой силе, к могуществу и неуязвимости, но: "Кому много дано, с того много и спросится!" Ответственность, поручения Владык - я так устала от этого! Хочу пожить простой, обычной жизнью, ведь эта чужая сила всегда отдаляла меня от нашего народа, делала изгоем. А ты о чем думаешь? Чего улыбаешься?
   - Сказать тебе правду, Рани? Да я просто счастлив это услышать! Ты стала обычной, такой, как все? Так и что же? Мне ты стала еще ближе, еще роднее! Не хочу я видеть тебя сверхсильной. И, главное, тебе больше не придется уходить.
   - Спасибо тебе, Финарато, за эти слова. Так легко на душе стало! Родной мой, скоро рассвет! Все равно тебе придется сходить домой и предупредить кого-то из близких. А если пойдем вместе, меня обязательно кто-нибудь увидит. Представляешь, что начнется? Тогда уж точно не сбежим! Не бойся, я даже не сдвинусь с этого места - буду сидеть и слушать окружающий мир. Мне нужно прийти в себя, почувствовать себя живой, вспомнить многие забытые ощущения... Ну, иди же! И поскорее возвращайся.
  Финарато, сжав напоследок ее руки, помчался домой. Он торопился, но, уже на подходе к дворцу, его вдруг накрыла волна слабости, свалила с ног. Он сел, прислонившись к дереву. "Вернулась! Она вернулась!" - стучало в голове, и потоки безумного счастья захлестывали его. Здесь его и обнаружил Айканаро.
   - Братик, что с тобой? Тебе плохо? Встать можешь?
   - Айканаро, братишка, все в порядке, даже больше, чем в порядке... Не волнуйся, я сейчас встану.
   - Отец отправил меня найти тебя. Ты сможешь сейчас вернуться к гостям? Ненадолго, чисто из вежливости?
   - Ой, нет! Только не это! Не могу я сейчас никого видеть. Айканаро, будь другом, придумай что-нибудь. Ну, скажи, например, что я выпил лишнего, и ты меня уложил. Братишка, пожалуйста!
   - Ладно, скажу. Пойдем, я тебя и в самом деле уложу, а то ты, правда, будто не в себе!
  Оказавшись в своей комнате, Финарато первым делом написал записку отцу, в которой извинялся за свое поведение и предупреждал, что уходит надолго странствовать по лесам. Объяснял, что ему необходимо побыть одному, просил не волноваться и обещал сразу по возвращении исполнить волю отца. Затем нашел в шкафу два одинаковых серых плаща, взял свою любимую арфу, прихватил еще тоненький ободок на волосы, для Ондхон. Улыбаясь, вспомнил, как однажды в Среднеземье спросил Ондхон, почему она никогда не носит никаких украшений. Ойорандель рассмеялась и ответила: "Я же постоянно меняю облики! Представь, как будет выглядеть лань, скачущая по лесу в диадеме и ожерелье? Или рыба, украшенная сережками? Интересно, куда они окажутся прицеплены?" Финарато долго хохотал тогда, представляя эту картину. "Ну, теперь-то можно!" - подумал Финарато и представил любимую, украшенную дивными изделиями лучших мастеров. Потом он незаметно выскользнул из комнаты, неплотно прикрыв дверь, пробрался еще в кладовую за Лембас, надеясь, что они помогут Ойорандель восстановить силы. Другой еды брать не стал, решив, что в середине лета в лесу найдется все необходимое. Вспомнил, как когда-то в давние времена, восьмилетним малышом, собирался в Среднеземье. Тоже Лембас из кладовой стащил. Выйдя из дворца через заднюю дверь, Финарато вдруг ощутил мгновенный укол страха: "Вдруг я приду, а Рани там нет?! Вдруг все это было бредом, галлюцинацией?!" Он бросился бежать что есть силы, задыхаясь, вырвался из кустов на поляну - Ойорандель сидела на том же месте, укрытая светлыми волосами, искрящимися в свете звезд. Нахлынуло огромное облегчение, он почувствовал, что ноги снова подкашиваются. Ондхон испуганно вскочила, подхватила Финарато, он зарылся лицом в ее волосы, настоящие, живые, пахнущие лесной травой.
   - Мальчик мой, ты чего? Не пугай меня так! - шептала Ондхон, гладя его по голове.
   - Все хорошо, Рани! Все хорошо. Это от радости... Я оставил записку, утром ее найдут. Мы свободны, любимая! - говорил Финарато и вдруг запел:
  Дивный мир нам открылся,
  Нас обоих он ждет!
  Посмотри же, там солнце
  И трава там растет.
  Там любовь расстилает
  Нам цветочный ковер,
  Небо нас ожидает
  И зеленый простор.
  Дни пронизаны счастьем,
  Ночи неги полны
  И поет нам о страсти
  Звон гитарной струны.
  Дивный мир обещает,
  Что любовь сбережет
  И в сердцах наших нежность
  Никогда не сожжет...
  Взявшись за руки, они шли по зеленой траве навстречу рассвету, и им было больно от счастья.
  * * *
   А в королевском дворце, в комнате Финарато стоял Арафинвэ, держа в руках записку старшего сына.
   - Что-то в самом деле неладное творится с нашим Финарато, - с горечью говорил он Айканаро, - зачем надо было сбегать так внезапно, тайком? Нужно посоветоваться с Владыками. Неужели раны моего мальчика глубже, чем мне казалось?
   - Отец, мне кажется, не стоит беспокоить Валар. Давай дождемся возвращения Финарато, тогда все прояснится, - отвечал тот, а сам думал: "Что-то, братец, ночью ты не показался мне печальным, скорее наоборот. Если и выглядел пьяным, то явно не от горя...".
  
  Глава 4. Сквозь боль к свету.
  Прошло несколько месяцев. Финарато и Ондхон путешествовали по южным лесам и нагорьям Валинора. Как вольные птички, шли, куда глаза глядят, останавливались, где придется, пили воду из хрустальных ручьев, ели плоды, растущие во множестве на деревьях Благословенного края... Ничто не нарушало их беззаботного счастья. Они говорили друг с другом и не могли наговориться, на привалах пели под звуки арфы. О возвращении не хотелось и думать. Как-то раз они остановились в нагромождении камней, поросших редкими соснами.
   - Помнишь танец, который мы исполняли однажды на твоем дне рождения? - вдруг спросила Ондхон.
   - Вспоминал как раз перед твоим возвращением. Думал, что вот сейчас мы сумели бы раскрыть его смысл во всей полноте.
   - Я думаю так же. Давай попробуем! Сначала я сыграю музыку к нему, а затем, представляя ее, будем танцевать.
  Ондхон заиграла ту мелодию, которую пела когда-то, сидя с Кирдэном на берегу моря, вскоре после гибели Финарато. Он еще ни разу не слышал этой песни, но понял, что она посвящалась ему. Мелодия бросала в бездонный колодец боли и тут же выводила из него, уносила ввысь, рвала душу на части и тут же врачевала ее. Песня производила слишком сильное впечатление, Финарато догадался, почему Ойорандель раньше не пела ее: их истерзанные души просто не выдержали бы нового потрясения. Окончив играть, Ондхон встала и протянула руку своему другу. Вспрыгнув на широкий плоский камень, они закружились в танце. Находясь под впечатлением музыки, они все свои чувства, всю боль и выстраданное счастье изливали в каждом движении. Понимая друг друга без слов, чувствуя до самых сокровенных глубин души, они двигались так синхронно, что казались единым существом. Окончив танцевать, они сели на камень и вдруг обнаружили, что у них был зритель. К "сцене" приблизился Эонвэ, глашатай Манвэ.
   - Финарато и Ондхон! Меня отправили Валар сказать вам, что пора возвращаться. Ваши родные и друзья тревожатся о вас.
  Они переглянулись и встали.
   - Ну что же тут поделаешь! - сказала Ондхон, - мы уже и сами чувствовали, что пора. "Отпуск" кончился, беззаботное лето прошло, пролетело, будто сон... Но как этот сон был прекрасен!
  Тем же вечером Арафинвэ обнимал сына.
  * * *
  В скором времени ожидался всеобщий праздник, когда все народы Валинора собирались на Таниквэтиль, чтобы петь и веселиться у ног Стихий.
   - Финарато, теперь ты не против праздников и веселья? - улыбаясь, спрашивала Ондхон.
   - Думаю, что нет! - так же с улыбкой отвечал тот.
   - Может быть, подарим друзьям наш танец?
   - Не слишком грустно для праздника?
   - Зато красиво.
   - Ну, хорошо, я разве против? А кто будет нам аккомпанировать? Зрители не смогут вообразить такую музыку, и сыграть такое, думаю, сумеет не каждый. Нужен тот, кто много страдал, но не сломался, с честью вышел из всех испытаний.
   - Думаю, что знаю, кто с этим справится. Только нужно сделать одно особенное украшение.
   Они вместе отправились в ювелирную мастерскую. Ондхон описывала внешность той, кому предназначался подарок:
   - Высокая, стройная, очень изящная. Волосы чернее воронова крыла, блестящие, густые, крупными локонами спадают до колен. Лицо очень тонкое и бледное, а губы полные и алые. Глаза - это нечто особенное - синие, огромные и такие глубокие, что в них утонет каждый. В этих глазах живет отблеск неизгладимой печали...
   - Много прекрасных женщин у нашего народа, но такая мне незнакома!
   - Давай сделаем убор, и я тебя познакомлю.
  Они долго подбирали материал. Взяли самое светлое серебро, чтобы оттенить волосы, Ондхон по памяти подобрала сапфиры точно в цвет синих глаз. Подумали и решили расположить алмазы так, чтобы они своим блеском пронизывали сапфиры и высвечивали самую их глубину.
   - Тогда в этом блеске глаза ее засияют ярче сапфиров!
  Руки их не потеряли искусности. Они с жаром принялись за работу, и скоро было готово ожерелье, диадема и серьги. Тогда Ондхон позвала Финарато в Лориэн. Там, в тенистых садах они нашли ту, которую искали.
   - Галлуинэль, здравствуй!
   - Ондхон! И... Финрод Фелагунд... Приветствую вас...
  Финарато любовался дивной красавицей, думая, что они не ошиблись с выбором украшения. Он догадался, что перед ним Тхурингвэтиль, вырванная из когтей Саурона. "И этот подлец осмелился испоганить такую небывалую в мире красоту!" - с горечью воскликнул он про себя.
   - Галлуинэль, добрая моя подруга, ты все еще скорбишь? Почему не хочешь вернуться к своему народу?
   - Как я могу вернуться после всего, что сделала! Я пила кровь своих родичей, убивала, шпионила и предавала! Меня все должны ненавидеть! Даже ты, Ондхон! Я пыталась тебя убить, а ты спасла меня... И теперь пришла, как друг... Но лучше бы я умерла тогда... - красавица-Нолдо рыдала перед ними, не с силах простить себе преступления, что совершила под давлением чужой злобной воли.
  Они сами подошли к ней и обняли с двух сторон. Финарато заговорил тихо и ласково:
   - Прекрасная дева, не ты одна творила зло! Многие Нолдор-изгнанники совершали нечто подобное. Проливали кровь родичей, предавали. А ведь никто не калечил их души, как искалечили твою. Все они прошли через падение и искупили зло болью и раскаянием. Ты тоже искупила, поверь мне! Я вижу это в твоих глазах.
   - Все равно, я не смогу вернуться к своему народу. Мне кажется, я так и не смогла отмыться от этой грязи и вони!
   - Галлуинэль, поверь мне, каждая женщина внешне выглядит так, как ощущает себя в душе. А ты действительно прекрасна! - Ондхон кивнула Финарато, тот вынул ларчик и увенчал заплаканную красавицу диадемой, застегнул на лебединой шее ожерелье, а Ондхон вдела ей в уши сережки. Затем они подвели прекрасную Нолдо к зеркальному озеру и заставили взглянуть на свое отражение. Финарато, восхищенно улыбаясь, смотрел на нее, а Ондхон говорила:
   - Ты просто очень давно не смотрела в зеркало. То, что ты видишь сейчас - и есть правда, все остальное - лишь сомнения и предубеждения, навеянные болью.
  Галлуинэль долго молчала, глядя в зеркальную воду. Ондхон улыбнулась:
   - Впечатляет, правда? Среди всех народов Эльдар немного найдется дев, способных сравниться с тобой. Вижу, мне ты не веришь, но, думаю, поверишь тому единственному, кто найдет более прекрасные слова, вдохновленные любовью.
  Слезы Галлуинэль нарушили зеркальную гладь озера:
   - Я никогда не буду любить, не смогу стать женой и матерью. Ну кто полюбит меня после всего этого кошмара, что случился со мной, кому я нужна - искалеченная, запятнанная?..
   - Вот тут ты ошибаешься, подружка, любовь не зависит от воли разума, а стоит тебя хоть раз увидеть... Любовь способна стереть все пятна, разрушить предубеждения, очистить душу и вознести ее к свету. И, если мои глаза не совсем еще разучились смотреть вдаль, очень скоро она тебя найдет.
  Галлуинэль по очереди взглянула им в глаза, улыбнулась с робкой надеждой.
   - Скоро праздник, все жители Валинора отправятся на Таниквэтиль. Галлуинэль, ты нужна нам. Здесь в садах ты скрываешь от всех потрясающе красивый и сильный голос. Мы очень просим тебя на празднике спеть для нас. Хотим подарить друзьям особенный танец, но нужен кто-то, кто сыграет нам и споет. Никто лучше тебя не справится с этой задачей.
   - А почему я? Среди Ванияр немало прекрасных певцов.
   - Ванияр не смогут это спеть. Послушай и поймешь.
  Финарато взял арфу и заиграл, а Ондхон запела. Уже после первых аккордов Галлуинэль рыдала взахлеб.
   - Вы думаете, я смогу это спеть? - прошептала она, успокоившись, - я же сразу заплачу и сорву вам выступление...
   - Думаем, что сможешь, - отвечали они, - когда поешь эту песню, будто вырываешься из тисков боли, возвышаешься над скорбью, песня рвется из самой глубины души помимо воли, звучит вне тебя, и ты уже не в силах прервать ее.
  Наступил день празднества. Все шло как обычно - праздничный пир, музыка и песни, игры и беззаботное веселье. На огромном зеленом лугу начались танцы. Праздничный вечер уже клонился к завершению, как вдруг в Золотом Круге появились Финарато и Ойорандель. Поклонившись Владыкам, они объявили, что хотят танцевать для них. Те благосклонно смотрели на них. На краю круга появилась высокая черноволосая дева с арфой. Восхищенный вздох пронесся над зрителями: даже среди Эльдалиэ, вечно юных и прекрасных, редко встретишь такую совершенную красоту. Она заиграла, и на ряды зрителей пала мертвая тишина. А Финарато и Ондхон стояли в закатных лучах, держась за руки, такие прекрасные и изящные, похожие на дивно изваянные тончайшие статуэтки. Галлуинэль запела, и танцоры закружились по сцене. Мелодия наполняла все вокруг невыносимой болью, из глубины страдания рождалась немыслимая, неземная красота, поднималась над болью, звала за собою души слушателей... Каждая нота дивной мелодии отражалась в движениях танцоров, точных, синхронных, совершенных, они раскрывали всю глубину музыки и в то же время вкладывали в танец собственные чувства - всю пережитую боль и счастье, обретенное ценой величайших страданий. Для зрителей впечатление было просто невыносимым. Плакали все, даже Стихии, некоторые были готовы упасть в обморок. К зрителям приходило понимание, что истинная красота может родиться только из неизмеримой скорби. Танец закончился, но все молчали, находясь под властью волшебства. Галлуинэль, с честью выполнившая свою задачу, вдруг покачнулась - все свои силы она щедро вложила в эту песню. Аракано бросился к ней, заботливо подхватил, помог сесть на траву. Ондхон незаметно кивнула Финарато на них:
   - Похоже, у кого-то из сыновей Феанора появился шанс вернуться в мир.
   - Да пошлет им Эру многие годы безоблачного счастья! - откликнулся тот. Ондхон увлекла своего друга подальше от гостей.
   - Ну а ты, - спросила она, когда они сели в сторонке, укрывшись за развесистым деревом, - готов к исполнению самого главного долга в своей жизни?
   - Готов, - спокойно и уверенно ответил Финарато, - пришло время и моему сыну прийти в мир. Долго я к этому шел и трудным был путь, но, тем больше мудрости сможет он перенять от меня.
   - Мудрость ему понадобится. Ведь в далеком будущем твоему сыну предстоит стать отцом Феанора.
   - Я тоже знаю об этом, я смотрел. А ты знаешь, Рани, кому предстоит стать второй матерью Феанора?
  Ондхон невесело улыбнулась:
   - Конечно, знаю. Моей дочери. Когда наши дети вырастут, они полюбят друг друга и решат пожениться. Твой сын унаследует от тебя благородство и мудрость, моя дочь переймет от меня огромную силу. Это было предопределено до Начала Мира, в этом виден особый смысл и точный расчет Судьбы. Вывести в мир Феанора и остаться в живых может только очень сильная женщина. В первое рождение он остался без матери. У этого обделенного судьбой мальчика было неполноценное, ущербное детство, и от этого произошли неисчислимые беды. Во второй раз такое не повторится. Он придет в мир от союза Благородства и Силы, в детстве будет окружен любовью и заботой обоих родителей. Таким образом, еще одно Искажение будет исправлено. Финарато! Я вижу, тебя не слишком радует такое пророчество?
   - Да нет, все нормально, только немного грустно. Неужели мы никогда не сможем просто жить, вечно будем обречены исполнять какие-то предначертания Судьбы, исправлять Искажения?! Так хочется обычной беззаботной жизни - построить уютный дом для своей семьи и радоваться, глядя, как растут дети... Рани, если мы всю свою жизнь должны посвящать исполнению какого-то высшего долга, что же останется нам самим?
   - Нам останемся мы сами. Все, о чем ты сожалел, у нас будет, но будет и знание, что мы исполняем волю Судьбы, от этого не убежишь. На самом деле, как отнесешься к неизбежности - тем она для тебя и обернется. Будешь считать предназначение насилием над своей свободной волей - окажется, что это насилие. Начнешь протестовать, сражаться с судьбой, из бунта родится ненависть. А если решишь, что ты избран - родится гордыня. Начнешь считать себя выше, лучше других, окружающие станут для тебя пешками на доске, которые ты имеешь право двигать по своему усмотрению. Но нам-то с тобой такое не грозит. Будем же относиться к этому проще! Это - есть, это - так. Ну и что же, будем жить с этим, и будем находить для себя в жизни радость. А еще с нами навсегда останется наша память, хранящая светлые мгновения затишья между бурями. Счастливых воспоминаний у нас накопилось немало, и еще много хорошего ждет впереди. Главное, мы с тобой больше уже никогда не расстанемся, наши души соединены в вечном союзе, и даже конец Мира не разлучит нас. И всегда с нами будут наши песни.
  Мы с тобой - два обычных
  Земных существа.
  О любви мы другим
  Говорили слова.
  
  Но зовет и зовет
  Нас друг к другу с тобой
  То безумие,
  Что называют Судьбой...
  
  Как упорно старались
  Друг друга забыть!
  Понимали, что вместе
  С тобой нам не быть!
  
  Только глупое сердце
  Не хочет понять -
  Нам покоя с тобой
  На земле не сыскать.
  
  Так давай же на миг
  Испытаем с тобой
  Взлет волшебный,
  Что нам уготован Судьбой!
  
  Это будет короткий
  Сияющий миг...
  Мирозданья неслышный,
  Немыслимый вскрик...
  
  Мы поймем откровенья
  Пророческих снов...
  Мы увидим рождение
  Новых миров...
  
  Бесконечность Вселенной
  Обнимем душой...
  Все, что было и будет,
  Познаем с тобой...
  
  Миг рожденья и смерти
  Сольются для нас
  В небывалый, искрящийся,
  Дивный экстаз...
  
  То мгновенье промчится...
  Но память о нем
  Через всю свою жизнь
  Мы с тобой пронесем...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"