На станции "Курорт" (сразу за Сестрорецком), в течение нескольких лет обитала на даче одна парочка. Муж сильно пил, а жена никогда не давала ему опохмелиться.
Ни при каких обстоятельствах.
И тогда он, раздосадованный, уходил на залив, где поправлял здоровье длительными купаниями.
Как-то раз, после серьёзного запоя, мужик ушёл на залив, да и пропал.
Часа через три жена переполошилась, и помчалась его искать.
Однако обнаружила лишь его одежду - брюки, рубашку и кроссовки, аккуратно сложенные на большом камне.
Жена обратилась к спасателям. Тщетно. Затем в милицию. Безуспешно.
Нашли его через два дня...в больнице Сворцова-Степанова, получающего неотложную психиатрическую помощь по поводу остро возникшего делирия (белой горячки).
Выяснились следующие обстоятельства. Мужик доплыл до Комарово, это километров 15, как минимум! не дотянув до городского пляжа в Зеленогорске, каких-то 500 метров. Видимо, до пляжа он дошёл пешком.
И там, в безумном виде, носился по берегу и приставал к женщинам, время от времени проявляя эксгибиционистские свойства своей впечатлительной натуры.
Механизм возникновения данного синдрома, вероятнее всего, был следующим:
прохладная вода и длительная физическая нагрузка интенсифицировали обмен веществ до крайней степени, плюс ко всему, понизился до критической цифры сахар крови (гипогликемия), да ещё и острая алкогольная недостаточность.
Всё это и вылилось в бред преследования и охоту на ведьм в пределах городского пляжа.
Это только у Игоря Скляра герой уезжает в Комарово на недельку.
Наши ребята в Комарово уплывают, и вовсе даже не на шереметьевском баркасе, а так...
ЧАЕПИТИЕ.
Три приятеля, молодые врачи со скорой, после суточного дежурства не спеша идут по зеленеющему майскому бульвару. Покуривают, болтают ни о чём, поглядывают на девушек...
А куда, спрашивается, торопиться, если на улице во всю ширь своей натуры разворачивается погожий денёк, приятели молоды, а в карманах у них шелестят новенькие ассигнации только что полученной зарплаты?
Правильно, торопиться особенно некуда, поскольку все неотложные семейные дела будут только вечером.
- Присядем? - намекает один, показывая на столики уютного летнего кафе, - Пропустим по кружечке "Невского светлого"?
- Присядем! - радостно соглашается второй.
Третий ничего не говорит, ему дочку через два часа из садика забирать, но разве что, пивка...
Холодное пиво мгновенно утоляет жажду, обстоятельно леденит утробу и медленно согревает душу. После пары опорожненных кружек предстоящие дела и события вырисовываются в новом ракурсе.
- Зайдём? - говорит один и направляется твёрдой поступью в ближайший гастроном.
- А то! - подхватывает второй и вынимает бумажник.
- Так и знал! - ворчит третий, и убирает самые крупные купюры в потайной карман пиджака.
- Мы не пижоны какие-нибудь! - заявляют первый и второй, - Мы коньяк брать не будем!
- Так уж и быть...- соглашаются оппоненты, - Крымского портвейна...пять штук!
- Да у вас крышу снесло! Мне же дочку из садика забирать, а потом ещё ужином её кормить...
- Вот сейчас в ближайший дворик зайдём, пару пузырей раздавим, и пойдём за твоей дочкой.
- С запахом в детский сад ни ногой! - стучит кулаком по прилавку третий, - Перед воспитательницами неудобно.
- Э-э! Отцы-молодцы! - гневается продавщица, - Вы у меня тут не очень, а то быстро в кутузке окажетесь вместо детского сада!
- Да какой от портвейна запах?! Жвачкой закусишь и все дела...
Время действительно ещё есть, часа полтора. Да и от такой дозы разве окосеешь? Правда, жене вот слово вчера давал, что больше ни-ни... до Дня ВМФ, а это целых два месяца!
Крымский портвейн приятно щекочет желудок, затем стремительно разбегается по сосудам и оседает где-то в недрах нервной системы. Бледно-синее небо становится бирюзовым, а пыльные листья на липах светятся дивными изумрудами.
Вскоре, привлечённые запахами сиюминутного праздника, возле приятелей начинают виться старожилы местного общества, но со своею тарой. Чего уж там, понемногу наливают и им...
- Всё! - хлопая себя по коленям, говорит третий и поднимается, - Мне пора в детский сад.
Приятели идут его проводить. По дороге одному из них, кажется всё же молодому папаше, приходит в голову идея, забрав дочку из садика, всем втроём, идти к нему домой продолжать банкет.
- Нехорошо как-то выпивать при ребёнке...- сомневаются приятели, - Да и дочка заложит нас твоей супруге, что пьянствовали.
- А мы сделаем всё культурно, в том смысле, что устроим чаепитие...
- Как это?
- Нальём в чайник винище, расставим чашки, ложечки, сахарницу... накормим дочку, затем посадим её играть с куклами, а сами, тем временем, ещё немного посидим...
Трёхлетний ребёнок всегда рад гостям. Пока папаша Сева разогревает на кухне еду, дядя Вова и дядя Лёша раскладывают перед Олечкой кубики, раскрашивают картинки и читают ей сказки. Затем заботливый отец кормит дочку, и все садятся пить чай.
Олечке наливают из одного чайника, а себе, понятное дело, из другого, что побольше.
Конспирация выходит на загляденье, комар носа не подточит.
За полчаса до прихода с работы жены, приятели быстро собирают пустые бутылки, прощаются, торопясь уже к своим неотложным семейным делам, а довольный папаша отправляется на кухню мыть посуду. Под звон тарелок с вилками и шум воды, он и не замечает, как на кухню входит его жена, довольно, впрочем, рассерженная.
Она пристально смотрит мужу в глаза и констатирует:
- Всё ясно. А ведь вчера ещё слово давал!
- Да что ясно? Да что ясно-то?! - артачится, было, муж, - Да ты хоть у ребёнка спроси? Ну, заходили ребята, за книжками. Вот, Джека Лондона им дал. Что ж здесь такого?
- Что такого?! А почему тогда, когда я у Олечки спросила: "Кто у папы был?" она ответила: "Дядя Вова и дядя Лёша". А когда я ещё у неё спросила: " И что они делали?" Олечка мне сказала: "Играли со мной в кубики, читали сказки, пили с папой чай и чокались!"
ВПЕЧАТЛЕНИЕ О МОРФИИ.
Один дед рассказывал когда-то об увиденной накануне картине.
- Ходил вчера в кино.
- И что же, дед, ты смотрел?
- А, что показывали...
Вчера показывали "Морфий" А. Балабанова по произведениям М. Булгакова.
Скажу банально - понравилось. Научились как-то в серо-коричнево-белых тонах.
Может быть, морфий такой и есть, серо-коричнево-белый?
Особенно впечатлили эпизоды с ампутацией, акушерским ручным пособием роженице, и трахеотомией.
Рассмешил момент, когда доктор Поляков приезжает в уездную аптеку за морфием и встречается там со знакомым фельдшером, приехавшим за тем же.
"Товарищи, вы что, сговорились?! У меня нет столько морфия!" - недоумевает аптекарь, а Поляков орёт: "Он мне, этот фельдшер, ещё 5 граммов должен!"
В советские времена отношение к наркотическим анальгетикам было проще, чем сейчас. Ну, так оно и понятно. Всё же главное зелье ещё не шагало таким бравурным маршем по планете.
Как было у нас? Перед дежурством на той же Скорой, пересчитал ампулы, расписался в специальном журнале, и положил коробочку в потайной карманчик, которая извлекалась лишь в крайних случаях.
Как сейчас поступают нынешние эскулапы автомобильной медицины, не знаю. Ответственности за утерянный сильнодействующий медикамент, не в пример, больше. При случае, могут и самого упаковать "в потайной карманчик", то есть, в места не столь отдалённые...
Да и вообще, в наше время ребятки, в той или иной степени, проявляющие повышенный фармакологический интерес к вышеуказанным лекарственным средствам, были, что называется, на виду. Особо увлечённых этим разделом медицины деятелей, быстро распознавали и убирали из медицины куда подальше.
Однажды работал в моей бригаде на Скорой субтильный фельдшер по фамилии С...
Как бы сейчас сказали, "ботаник". Он был на несколько лет моложе меня, а на станции работал уже более года, после медицинского колледжа.
Когда я назначал тот или иной сердечный препарат больному внутривенно, в порядке экстренной помощи, Ботаник спрашивал, как это средство действует на мозг и печень, и быстро ли выводится почками.
Когда мы с водителем, после очередного вызова закуривали в машине, Ботаник демонстративно закрывал форточку на перегородке, отделявшую кабину водителя от салона. Затем, после обеда в какой-то тошниловке, заводил разговоры о вкусной и полезной пище и профилактике здорового образа жизни.
Ещё он постоянно изводил меня вопросами о механизме действия тех или иных психотропных средств.
А так же домогался, выясняя, разбираюсь ли я в заболеваниях опорно-двигательной системы, поскольку у него, видите ли, немеют руки и ломит в плече-лопаточной области, а это - наверняка начинающееся дегенеративно-дистрофическое заболевание межпозвоночных дисков...
Надо же, думаю, какой молодец. От горшка два вершка, а уже разбирается.
"Да тебе, парень, в институт надо поступать, а не в фельдшерах здесь париться!"
Кстати, и фельдшер он был вполне умелый, с хорошими руками, понятливый и оборотистый.
Когда я поделился с двумя старшими коллегами своими впечатлениями о взглядах Ботаника на жизнь, те сказали почти в унисон: "Прячь подальше от него наркоту, а на квартирных вызовах следи за ним в оба глаза, чтобы не спёр чего, а то потом не отмоешься!"
Спустя, наверное, полгода, а может и раньше, Ботаника не было уже на Скорой, да и вообще в медицине. Всё было тогда довольно прозрачно, как говорится, на виду.
Зато меня после вызова к онкологическому больному отвезли однажды в милицию. Было это в 82 году, врачи неотложки работали тогда в одиночку, словно медведи шатуны.
Переодетый под мирного гражданина милицейский сержант по фамилии Дердыев,
задержал меня прямо в подъезде, не объясняя обстоятельств.
Затем уж, только в отделении, Дердыев задал сакраментальный вопрос:
- Ампуля есть?
- Есть, - говорю, - полный чемодан! - и для пущей убедительности я потряс содержимым. Мы находились с ним вдвоём в какой-то комнате.
- Ага, тагада панятна...- заключил Дердыев и полез в чемодан. Я дал ему по рукам, всё же ведь тоже был при исполнении.
Дердыев попытался заломить мне руку, но я был выше и крепче, а потому сбил у него с головы каракулевую шапку и дал коленом пинка. На шум выскочил из соседнего кабинета какой-то майор.
- Вы кто?! - закричал майор.
- Врач неотложки, только что с вызова. Вот сигнальный талон с адресом, а ваш придурок чуть все медикаменты мне не перебил...
- Это он в парадная был! - задыхаясь, сказал Дердыев.
- Можете соединить со своим диспетчером? - спросил майор.
- Могу...
Майор поговорил с диспетчером, затем передо мною извинился и заорал на Дердыев:
- Ты кого, идиот, задержал?! Это же врач с неотложки, а мы алхимика ищем, из поликлиники!
- А из какой, алхимик, поликлиники? - зачем-то спросил я.
- Из той, из которой надо! - рассердился майор уже на меня, - Мы вас не задерживаем!
После уж мне рассказала начмед, что какой-то Алхимик позвонил в регистратуру районной поликлиники, и, представившись районным онкологом, попросил продиктовать ему адреса всех "списочных больных", получающих наркотики на дому. А затем, по-быстрому, все эти наркотики у больных изъял, "объяснив", что у препаратов закончился срок действия.
- Кстати, Валера, тебя в милиции не обижали? - спросила начмед.
- Да вроде нет...
- А вот доктора Хенкина обидели. Он заехал в аптеку после вызова отзвониться, а провизору показалось, что Хенкин по приметам похож на Алхимика. Продержали Хенкина за решёткой два часа, пока не разобрались. Жалобу вот хотим на них написать...
Вот такие впечатления и ассоциации от просмотренного накануне ночью "Морфия".
А ведь и то сказать, располагает к размышлениям хорошее кино...
ФЕЛЬДШЕР ПРИСЫПКИНА.
"...Пациент лежит на спине, закинув левую руку за голову. Его правая рука свисает с дивана, едва не касаясь грязного пола, усыпанного окурками, фантиками, пробками, обрезками колбасы, рыбными костями, осколками стекла и обрывками газет и обоев. На задаваемые вопросы не отвечает, на окружающее не реагирует. Спит.
Дыхание ровное, шумное, сопровождающееся храпом и бормотанием, из которого можно расслышать отдельные неприличные (нецензурные) слова и междометия. Изо рта определяется резкий запах не то денатурата, не то ацетона, не то - какой-то ещё более непонятной гадости...
Сосед по коммунальной квартире сказал, что накануне они вместе употребляли один напиток. На мой вопрос: "Что это был за напиток?", сосед ответил, что это был "напиток для мытья стёкол". Сожительница соседа добавила, что, дескать, они, действительно, "жрали вчера красную шапочку".
На мой вопрос: "Красная шапочка - это шоколадные конфеты?" - она ничего уже мне не ответила, а только пожала плечами и покрутила пальцем у виска. Состояние больного тяжёлое. Сознание отсутствует. Председатель комиссии коммунального содействия Калерия Августовна Шмидт говорит, что как раз сознания-то у него никогда и не было: за квартиру годами не платил, мочился мимо унитаза и всегда оставлял в уборной свет, который и горел ночами напролёт.
Ширину зрачков определить не удаётся из-за того, что больной, то закатывает глаза к небу, то сводит их к носу, то вообще - закрывает. Такое впечатление, как будто дурачится или паясничает.
Пульс частый, хорошего наполнения и напряжения. Сердечные тоны и характер дыхания расслышать не удаётся из-за того, что сосед и его сожительница начали словесную перепалку, мало помалу переросшую в рукоприкладство, а затем и, собственно, в драку. Там ещё такие слова были:
"Ты у меня, пень обоссанный, с пятьдесят третьего года жрать хочешь, а я всё бьюсь с тобою, как рыбой об лёд!"
Живот мягкий, безболезненный. При надавливании на эпигастральную область изо рта больного выделяется зеленоватая жидкость - должно быть, остатки того самого напитка, которым так и не успели вымыть стёкла в этой квартире, а ведь давно бы надо: окно на кухне в таком состоянии, что не видно даже улицы Захарьевской.
Правда, председатель комиссии коммунального содействия Калерия Августовна Шмидт говорит, что улицу из этого окна нельзя увидеть в принципе, потому что оно выходит на чёрную лестницу.
Мочеиспускание не нарушено, поскольку во время осмотра он вначале сходил по малой, а затем попытался сходить и по большой, в смысле физиологического отправления, нужде, но у него ничего не вышло, только пукнул.
Волосяной покров мускулинистического типа. То есть волосы растут у него везде, даже на стульях и на этажерке, не говоря уже о ягодицах и спине. Половые органы развиты соответственно возрасту, то есть - правильно, хорошо и достаточно интенсивно...Короче говоря, неплохо развиты у него половые органы...
Рефлексы низкие. Спрашивается, откуда им, этим рефлексам, быть высокими, если пациент, как бы между делом, во время осмотра попытался погладить меня чуть ниже спины, (это с отсутствующим-то сознанием!), но получил достойный отпор в виде удара локтем в область мечевидного отростка с последующей имитацией "вертушки" в зону его гениталий.
Да и вообще, к моменту завершения данной записи, он внезапно вскочил с дивана на пол, гаркнул вороной, выпил воды из чайника, а затем станцевал "яблочко" и спел арию Цурюпы из одноимённой оперы Мазепы (впрочем, может быть и наоборот, - но примерно так озаглавила данную вокальную партию сожительница соседа).
А потом ещё укусил за большой вертел правого бедра председателя комиссии коммунального содействия Калерию Августовну Шмидт, которая, падая в обморок, завизжала: "Караул!", да так истошно, что её кастрированный кот Пуська побежал по потолку и во всей квартире внезапно погас свет.
Считаю, что больному действительно необходима консультация участкового милиционера на дому, а так же ещё нарколога и психолога для коррекции лекарственных средств и определения его айкъю. Кроме этого, ему показано санаторное лечение ( желательно курорты юго-восточной Азии: Индонезия, Таиланд), а из физиотерапевтических процедур - мягкий климат Адриатики и грязи Мёртвого моря)". Фельдшер Присыпкина.
ТРАМВАЙНЫЙ СЛУЧАЙ.
Это сейчас Лиговка асфальтирована вся. А ведь когда-то от Разъезжей до Обводного канала между трамвайными путями была обычная земля, натуральный чернозём, хоть картошку в неё сажай...
Конец апреля, первая жара. Ещё и травки-то нет, не говоря о листьях, а для кого-то уже наступило бабье лето.
На станцию Скорой помощи, что возле Владимирского Собора, поступает вызов:
"трамвайный случай". Час пик.
Диспетчер орёт в трубку:
- Все бригады на линии! В наличии один водитель с машиной, так что посылать некого...
- Ну, хоть кого-нибудь?! - умоляют на другом конце провода, - Аварийная и милиция на месте происшествия, вот-вот телевидение приедет, а скорой - нет. Кто-то попал под трамвай...
Тем временем, на работу является студент Витька Шпиль. Неделю назад он устроился медбратом, и это его третье дежурство.
Диспетчер принимает решение.
- Садись в машину и дуй на Лиговку. Там трамвайный случай. И не вздумай лезть под трамвай! Без тебя разберутся...
От этих слов Шпилю становится плохо. Едва получив сигнальный талон, он бежит в противоположную сторону, в туалет.
Водитель Генка Устюгов - ростом под метр шестьдесят. Примерно столько же и в ширину. Утюг и есть. На вид ему - около сорока.
Генка по сортирам не бегает. Он матерится, поскольку является водителем со стажем. Для него это дежурство - пятое...
- Начинается...шиворот-навыворот...плохая примета! Ведь трамвай...перекись-одеколон...чугунная и металлическая железяка!
До Лиговки едут молча, каждый думая о своём.
Прибывают к месту назначения. Точно...
Возле остановки стоит слегка привалившийся на бок трамвай красно-белой расцветки. Рядом - аварийная бригада, пытающаяся приподнять домкратом борт. Вокруг толпа, как после футбольного матча.
Аварийщики задирают трамвай на необходимую высоту. В образовавшейся чёрной дыре появляются лакированные дамские сапоги, несколько поношенные, но с чёткими, ровными каблуками.
Витька Шпиль, впившись взглядом в сапоги, начинает сомнамбулическое движение полукругом, то и дело, натыкаясь на зевак.
Наступает такая тишина, что отчётливо становится слышен скрежет извлекаемых из скорой помощи носилок.
Утюг буром прёт сквозь толпу.
- А ну, отвалил отсюдова-а, долбоёб...рразойдись, сучья-вымя, зашибу-у!
- А ну-кась! - наклоняются аварийщики, и, взявшись в несколько рук за сапоги, выдирают из-под трамвая облепленное землёю шевелящееся существо. Видны одни белки глаз, розовый язык и зелёная авоська.
- Во-о-о! - выдыхает толпа.
Пострадавшую укладывают на носилки и тащат в машину.
Витька Шпиль наконец-то приходит в себя и начинает осмотр.
- Здесь больно? А здесь?
- Ай, щекотно! Чего, дурень, за ляжки хватаешь?!
"Анамнез заболевания, анамнез жизни, объективный статус..." - словно молитва, проносится в мозгу у Витьки алгоритм медицинского осмотра, - "Жалобы пропустил..."
- Бутылки шла сдавать, а этот жлоб, как трахнет!
- В каком смысле?
- А потом, вся впотьмах...
- Фамилию свою помните?
- Что же я, по-твоему, вообще ку-ку? - тётка крутит пальцем у виска, - Затюкина я...
- Какой адрес? Где живёте?
- Разъезжая 5, квартира 20...ой, баламут, портки-то зачем с меня снял?! Хи-хи-хе-хе-хе...
Подъезжает реанимационная бригада. Старший в бригаде - врач Коля Пятницкий. Первые два дежурства прошли у Шпиля под его руководством.
- Ну, что Витёк, собрал анамнез? - спрашивает Коля.
- Да вроде...кости кажется целые. Сознание, похоже, ясное. На ягодице вот только здоровенная гематома и ссадины.
- Что у меня на ягоднице? - интересуется напуганная Затюкина.
- Ничего страшного, небольшой синяк и царапины.
- Сам повезёшь, или мы заберём?
- Везите уж вы...- Шпиль проводит ладонью по вспотевшему лбу.
- Тогда мы поехали в "четвертак"...
Машины разъезжаются, толпа расходится.
Через пару часов Витька Шпиль оказывается в больнице "В память 25 октября".
- Затюкина. Ну, Затюкина? Та, что из-под трамвая, в каком отделении?
- Ты, студент, не шуми здесь, - отвечают в приёмном покое, - Это пока ещё больница, а не сумасшедший дом. Затюкиной твоей кровь из гематомы выпустили, задницу йодом смазали, и она домой ушла. Ругалась только, что все бутылки оказались у неё перебитыми, и требовала компенсации.
Довольный Шпиль рассказывает об этом Утюгу.
Тот, налегая на баранку, материт вначале бестолковых пешеходов, а затем подводит неожиданный итог.
- Вот ведь палка деревянная! Моя бабка когда ещё девкам говорила: "Дуры, берегите платье снову, а целку, этого-самого, сызмальства!" Ты на ней женись ещё...
Это сейчас Лиговка асфальтирована вся. А ведь когда-то между трамвайными путями была обычная мягкая земля. Да мало ли чего было когда-то...
РЕФЛЕКСОТЕРАПИЯ.
Как-то раз больничный ординатор Артём Кукушкин был дежурным врачом многопрофильной городской больницы. Так вышло, что накануне он тоже где-то дежурил: то ли в институте усовершенствования врачей, то ли на Скорой помощи. А может быть, третьего дня в одном месте, а вчера в другом.
Короче говоря, не спал он несколько суток. Вот и в этот раз все опять как с ума сошли: вызывают и вызывают, а у него перед глазами уже какие-то светящиеся пятнышки. В общем, рухнул он как подкошенный на диван в ординаторской только под утро. Но не прошло и часа, как будит его постовая сестра.
- Доктор, я не хотела вас беспокоить, только больная из третьей палаты говорит, что ей опять плохо...
Артём некоторое время смотрит в стену, затем в потолок и только потом на портрет профессора Тушинского, который в этот момент выглядит как на экзамене, строгим и сосредоточенным. Хотя, как рассказывали старшие коллеги, в жизни он был большим озорником.
Такой, например, эпизод. Идёт Михаил Дмитриевич по территории Первого мединститута, а навстречу ему знакомая дама. "На улице сильный мороз, а вы, профессор, в одном халате?!" "Что вы!" - отвечает профессор, - "Летом я вообще хожу в одном пенсне!"
- Так что же вы хотели бы иметь, молодой человек, мешок ума, или мешок денег? - произносит Артём и, взглянув на себя в зеркало, выходит из ординаторской.
Спустя две минуты, он уже садится у постели больной и напускает на себя некоторой важности.
- Ну-с. Так что же нас так беспокоит?
- Сердце, доктор: такие сильные колоти в левой груди, что даже нету уже никаких сил!
- "Колоти", говорите? - с лёгкой иронией переспрашивает Артём, пальпируя грудную клетку. Наконец, нажимает на какую-то точку и больная вскрикивает:
- Ай!
- Вот и хорошо. Даже просто замечательно.
- Да что хорошего-то?! - недоумевает больная.
- А то хорошо, что сердце так не болит.
- А что же, по-вашему, так болит? - ехидно переспрашивает пациентка.
- Так может болеть только межрёберная невралгия и ещё, вероятно, ваше...ваше воображение и непомерная чувствительность темперамента. Но уж с этим мы как-нибудь справимся, в смысле - вылечим! - совсем уж как-то весело заключает Артём и снимает с шеи...электрический кипятильник.
Больная, бледнея от ужаса, начинает сползать под одеяло, кто-то из соседей по палате прыскает со смеху, а медсестра скороговоркой шепчет:
- Артём Витальевич, вы перепутали! Вы случайно схватили со стола кипятильник вместо фонендоскопа. Вы перепутали!
- Да ничего я не перепутал, - пожимает плечами Артём, - Существует специальная методика, которая называется электрорефлексотерапия. Можно, конечно, подключить пациента к прибору высокой технологии, а можно обойтись и более простым, но не менее надёжным, амбулаторным, так сказать, методом. Что называется, на скорую руку. Вы скажете, дёшево и сердито? Возможно... Зато какой эффект!
Больная выпрыгивает из-под одеяла, садится в постели и кричит:
- Эта методика не для меня. Не для меня она, это уж точно! Колоти уже прошли. Мамой своей клянусь! И вообще, я уже успокоилась. Спокойная я!!!
- Вы в этом уверены?
- Уверена. Так уверена, что вы, доктор, даже не поверите. Уверена я! И спокойна! И уравновешена, и всё уже хорошо. Всё уже так хорошо, что даже нету у меня никаких слов!
"Чего только не бывает в жизни?" - засыпая, думает Артём, удобнее устраиваясь на жёстком диване. "Вот уж точно, диапазон рефлексотерапии не знает границ".
ЛОСИНАЯ ЛУЖАЙКА.
Этот случай произошёл в предместьях города Сестрорецка.
А если точнее, - в низовьях реки Сестры, в районе бывшей финской границы.
Как-то ночью катила машина Скорой помощи с очередного вызова.
- Давай, постоим, что ли, перекурим...подышим, в смысле, - сказал врач Коля Пятницкий, и тут же отрубился в тяжёлом мгновенном сне.
- Давай...- ответил ему водитель Гена Устюгов по прозвищу Утюг, и потянулся за сигаретой.
Медбрат Витька Шпиль спал ещё от Белоострова.
- Ничего не понимаю, - очнувшись, произнёс Пятницкий, - Ерунда какая-то...в голову словно гвоздь засадили. Выйду, пройдусь.
- Давай...
Пятницкий некоторое время побродил возле машины, делая глубокие вдохи и разминая суставы. Затем открыл дверь автомобиля.
- Эй, Шпилюга, пошли до ветру...Витька, уснул, что ли? Пошли, говорю, отольём...
- Да оставь ты его, - заворчал на Пятницкого Утюг, - Не видишь, парень умаялся, дрыхнет?!
Но Витька уже проснулся и вышел на дорогу вслед за Пятницким. Затем оба углубились в лес.
- Пописать захотели, мудозвоны...- пробормотал Утюг, и, резко кивнув со сна, нажал лбом на клаксон.
- Тише ты! - заорал на него из кустов Пятницкий, - Всех зверей в округе перепугаешь!
Витька Шпиль возвратился в машину раньше Пятницкого и, засунув руки в рукава халата, стал устраиваться спать дальше. До города было ехать ещё долго.
- Ничего не понимаю...- возвратившись, изрёк Пятницкий, - Ерунда какая-то...только я у дерева-то пристроился, как вижу: лось на лужайку вышел и на меня уставился. Чего ему надо?
- Тоже, видать, пописать захотел.
- А я ему помешал?
- Может, и помешал. Лет десять назад я на этом месте лосиху сбил. На продуктовой ещё работал. Как вылетит из кустов, и под колёса! Я сперва подумал, что мы в дерево врезались...такой был удар! Аркаша Туркин - он со мною ещё экспедитором тогда ездил, бровь себе расшиб, и ребро сломал.
- Ничего не понимаю...
- Алё, гараж, смени пластинку...
- Да смотри ты, Утюг! - закричал вдруг Шпиль, - Вон, лось на дорогу вышел!
- К нам идёт... - прошептал Пятницкий, - Заводи мотор!
- Етит твою мать!
С четвёртой, наверное, попытки, но автомобиль завёлся. Вот только лось их всё же достал.
- Мама! - заорал Шпиль.
- Скотина!!! - добавил Утюг.
- Ерунда какая-то... - вжавшись в кресло, прошептал Пятницкий.
Лось догнал их в тот момент, когда Утюг переключался уже на третью передачу.
Догнал, и ударил рогами в лобовое стекло, которое не разбилось, но мгновенно покрылось сотнями трещин. Машина пошла юзом, затем зигзагами, визжа при этом сиреной и вращая синим маячком, словно напуганный циклоп единственным глазом.
Но вскоре выровнялась и помчалась по шоссе.
Когда отъехали на безопасное расстояние, Пятницкий спросил:
- Все целы?
- Ага, целы...все, кроме триплекса, - отозвался Утюг, - А завтра - государственный техосмотр. Тэ-о два!
- А почему "два"? - спросил Шпиль.
- А по кочану, - ответил Утюг. Затем достал из-под сидения монтировку, вылез из машины, и, повернувшись в сторону леса, стал поливать трёхэтажным матом лося, его маму и папу, всех врачей, медсестёр, а так же их братьев, нерадивое начальство, низкие расценки и дурацкий график работы. Это продолжалось минут пять.
Шпиль полез в сумку.
- Может ему валерьянки налить, или кислородным баллоном по спине двинуть?
Пятницкий погладил усы, а затем закурил. Сделав несколько затяжек, ухмыльнулся.
- Не надо, завтра нальём. А сейчас пусть человек выговорится...
СБОРНИК СТИХОВ МАНДЕЛЬШТАМА.
Когда-то давно один мой приятель-коллега вручил мне сборник стихов Мандельштама, сопроводив такими словами:
- Мне эта поэзия не очень, а тебе, думаю, пригодится...
Я раскрыл книжку, а там обнаружилась следующая надпись:
"Володя...владелец мира...у тебя такие руки...это руки врача...руки хирурга...руки гинеколога..."
- Послушай, там такая трогательная надпись...- смутился я, - Очень личная...
- Не обращай внимания, - ответил мой приятель, - Это одна сумасшедшая мне подарила. А если смущает надпись, возьми её и вырви.
- Вот ещё, стану я вырывать. Лучше уж сохраню этот шедевр.
Прошёл год. У другого моего товарища, но литератора, был день рождения, а подарка у меня не было. Тогда я взял и вручил ему эту книгу.
- Там надпись есть одна, но не обессудь... в конце концов, ведь ты тоже Володя...- сказал я.
Литератор полистал книгу, прочёл надпись, рассмеялся и поблагодарил.
Однажды в курилке Пушкинского дома он показал книгу с надписью своим сослуживцам.
- О, Мандельштам! - воскликнули те, - Да ещё в таком издании!
Затем филологи оценили надпись, заметив, между прочим, что и не подозревали о скрытых мануальных талантах литератора.
В общем, полетели метафоры про гинекологию, чудесные руки, и Мандельштама.
А в курилке находилась в тот момент старенькая гардеробщица, случайно зашедшая за какой-то надобностью.
Она послушала острословов, а затем высказалась:
"Что ж тут удивительного? Мандельштам был знаменитый ленинградский гинеколог!"
Для справки: Александр Эмильевич Мандельштам, профессор гинекологии.
Родной брат поэта Осипа Мандельштама.
ПОЛНОЛУНИЕ.
Конец марта. Метёт и метёт, и, кажется, что вьюги этой не будет конца.
В городе на проезжей части толстый слой снежного крошева, под ним - полосы чёрного льда.
Машины двигаются медленно, соблюдая интервал и дистанцию, поскольку при гололёде непомерно увеличивается длина тормозного пути, а на поворотах сильно заносит...
Молодой врач неотложки по фамилии Шпиль приезжает на квартиру к заболевшей старушке. Он выслушивает все жалобы пациентки, внимательно её осматривает, и ставит диагноз, требующий срочной госпитализации.
- Сами будете госпитализировать, или сантранспорт прислать? - спрашивает по телефону диспетчер, когда Шпиль сообщает ей о своих намерениях.
- Сами отвезём...у неё непроходимость, мало ли чем может всё закончиться?
- Тогда везите в Мариинскую больницу.
Сказано, сделано. Шпиль вместе с водителем по прозвищу Утюг поднимают на третий этаж носилки, кладут на них пациентку, тщательно застёгивают на носилках ремни.
Затем, при помощи сердобольных соседей, упаковывают бабушку в автомобиль.
Хлопает задняя дверь, и Шпиль, с сознанием выполненного долга усаживается рядом с водителем...
Через двадцать минут подъезжают к приёмному покою Мариинской больницы.
Шпиль поворачивает голову назад, с целью узнать, как там пациентка, не озябла ли? - и не верит своим глазам: старухи нет...
Утюг замечает, что нет ещё и носилок. Затем оба, независимо друг от друга, словно газовые физики Бойль и Мариотт, приходят к выводу, что бабушка испарилась через скоропостижно открывшуюся дверь.
Шпиль, хоть и интеллигент, но не такой уж и рафинированный. Он говорит водителю:
- Куда ж ты, утюг отечественный, смотрел, когда закрывал за бабкой дверь?
Водила, хоть и молчун, однако знает все свои права и обязанности.
- Тебе, дубине импортной, во время транспортировки больного полагается находиться в салоне рядом с ним, а не курить и трепаться в кабине рядом со мной!
Слово за слово, перепалка, высокая вероятность сиюминутной драки.
В перспективе - подписка о невыезде и следственный изолятор.
В тёмном небе кружащийся хаос снежинок и ухмыляющаяся полная Луна...
Шпилю на улице становится жарко, а в духоте приёмного отделения у него начинается зябкая дрожь. Утюг запирается у себя в кабине и дымит сигарету за сигаретой.
Но ведь надо же что-то делать?!
Шпиль звонит диспетчеру. Так и так, мол, беда, мистика, полнолуние, - бабка исчезла...
Диспетчер, то ли рыдая, то ли, захлёбываясь от смеха: "Ждите Скорую помощь возле приёмного отделения с таким-то номером. Подробности - при встрече".
Легко сказать, "ждите"...Ведь время теперь измеряется не отсчётом секунд, а чем-то иным. Мерцанием звёзд, например...
Наконец, на территории Мариинской больницы появляется Скорая с нужным номером.
Из неё высыпает бригада: "Ребята, вы ничего не потеряли?"
И выясняются такие обстоятельства. Едет Скорая помощь с очередного вызова. Вдруг кто-то из бригады замечает, что на перекрёстке стоит какой-то мужик в обнимку с бабкой.
А в правой руке у того дядьки инвентарные носилки...
Что, как, почему? Бабуля в ответ:
"Да, и сама не знаю! Задремала...Вдруг, чудится, будто я на санях еду с горки. Яркий свет, а ножкам холодно...доктор с неотложки - добрый такой, внимательный. Помню, что обещал меня в больницу отвезти..."
Незадача. А дядька с носилками: "Только я из подворотни-то вышел, ё-моё! В сугроб что-то въехало...поближе-то подошёл, и опять ничего не понял: старуха какая-то на колёсиках! Вот и думай, то ли её из окошка выбросили, то ли ещё, что похуже? Лопочет чего-то: "Миша, Миша..." А какой я ей, на фиг, Миша? Я же - Сева!"
Конец марта. Неожиданно возникший консилиум врачей констатирует, что внезапное заболевание бабушки, о котором упоминалось выше, исцелилось само по себе, даже не оставив никакого следа. Так и осталось непонятным: стресс повлиял, или мистические силы, которые приходят в движение как раз в полнолуние.
Водители обеих машин в дискуссию не вмешивались. Они стояли в сторонке, покуривая,
и разговаривая о насущном. О том, что пошла корюшка...