Сахранов Дмитрий Владимирович : другие произведения.

Последний сон Пернатого Змея (мистерия третья)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    завершающая книга трилогии о Пернатом Змее.
  Мистерия третья
  ПОСЛЕДНИЙ СОН ПЕРНАТОГО ЗМЕЯ
  
  Часть 1
  
  Псы ветров
  
   '...и потому говорю Я: не изгоню их от вас,
  и будут они вам петлею, и боги их будут
  для вас сетью...'
  Книга Судей (глава 2.3.)
  
  
  Глава 1
  
  Что-то было не так. В самом сердце миров назревало нечто тревожное, испускающее волны напряжения, пока еще слабые, еле уловимые. Они просачивались ядовитыми испарениями, отравляя текучую безмятежность, замедляя привычное движение планет, приглушая музыку сфер и далекие голоса звезд.
  Такое обычно бывает перед бурей, когда все вокруг затихает, замирает, прислушивается, словно растворяется в тишине, растекается в ее безграничности, чтобы в следующий миг вместе со всей вселенной сжаться до размеров атома и взорваться в ослепительном блеске молнии, разрывающей небо на части...
  Стрелой, устремленной сквозь толщи миров, меня неотвратимо настиг глас призывающий...
  
  Ветви деревьев мелькали перед глазами, хлестали наотмашь по лицу, царапали кожу. Боли не было. Точнее, я ее не чувствовал. Легкие раздувались, словно огромные меха, насыщая кровь кислородом. Где-то в животе отчаянно пульсировало сердце, разгоняя горячую кровь по сосудам и венам.
  Я несся напролом сквозь густые заросли древовидных хвощей и папоротников. Впереди мелькали отблески пламени. Как мотылек на свет, я стремился к ним...
  Тишину ночи наполнил треск пожираемой огнем древесины. Все потонуло в густом едком дыму. Среди объятых пламенем бревенчатых строений мелькали слабо различимые человеческие силуэты.
  От дыма першило в горле. В воздухе пахло кровью. Свежей, сладковатой на вкус, только что пролитой...
  Хрипы и стоны со всех сторон. Проклятия, мольбы о помощи...
  Волны ужаса и ненависти, исходившие от этого места, заставили джунгли притихнуть, замереть в напряженном ожидании.
  Языки пламени взметнулись в небо, облизывая деревянное здание - такие обычно строились миссионерами-проповедниками на диких землях туземцев, обращаемых в веру. Крест, венчающий купол, огненным указующим перстом устремился в небеса и словно проткнул их. На землю упали первые капли дождя. Где-то рядом прокатились гулкие громовые раскаты. Неожиданная вспышка молнии осветила все вокруг. Прежде чем ослепнуть на миг, я наконец-то увидел его...
  Он висел в петле. Большое черное тело, облаченное в сутану священника, извивалось, сопротивлялось удушающим объятиям смерти, пытаясь украсть у жизни последние секунды.
  В дыму я всем телом налетел на кого-то, сбил с ног, покатился по земле, вскочил, тут же споткнулся и снова упал. В этот раз - на мертвое человеческое тело.
  Остекленевшие глаза смотрели прямо на меня. Багровая струйка крови стекала вдоль переносицы от самого лба, откуда торчал зазубренный край лезвия небольшого метательного топорика, расколовшего череп на две половины.
  Скорее инстинктивно, чем осознанно, я схватился за рукоять и дернул на себя. Меня чуть не вырвало от отвратительного чавкающего звука. В следующее мгновение топорик, по чьей-то воле унесший жизнь, повинуясь другой воле, был употреблен во спасение.
  Лезвие жадно впилось в дерево и перебило веревку. Большое тело грузно упало на землю и забилось в конвульсиях.
  Я второпях оттащил его в заросли, там освободил от веревки и обессилено опустился рядом, вытирая со лба крупные капли пота.
  Покрасневшими, слезящимися глазами священник смотрел куда-то сквозь меня, хрипел, судорожно глотая воздух, словно рыба, выброшенная на берег.
  - Ты не умрешь сегодня, - сказал я, надеясь как-то его ободрить.
  Услышав звук моего голоса, он замер, закрыл глаза. Губы его задвигались, но слова так и не родились. Он был еще слишком слаб для того, чтобы как-то выразить свои чувства. По усталой улыбке на его измученном лице я понял - он узнал меня.
  Если бы у него не нашлось сил подняться на ноги, нас рано или поздно нашли бы и прикончили. На себе бы я его не вытащил, уж слишком он был тяжел. Опираясь на мое плечо, он едва передвигал ноги, но этого оказалось достаточно для того, чтобы появилась хоть какая-то надежда выбраться живыми.
  У реки мы нашли узкие длинные лодки, выдолбленные из цельных стволов дерева. Видимо, на них приплыли те, кто напал на миссию.
  В одну из лодок я помог забраться спасенному висельнику. Остальные отвязал от колышков и предоставил воле течения. Вооружившись веслом, залез в лодку и оттолкнулся от берега.
  Священник с облегчением подставил лицо под струи усилившегося дождя. Ему стало лучше. Я равномерно работал веслом и внимательно наблюдал за своим спутником. В его глазах было столько боли, тоски и... смирения... того, чего я не замечал в нем раньше... Сколько бы ни прошло времени, годы изменили его. Остался ли в нем хоть след того беззаботного, простодушного большого ребенка, каким я знал и любил его раньше? Простил ли он меня за то, что когда-то я оставил его и других на произвол судьбы, за то, что ушел, не попрощавшись? Где она? Что с ней? Простила ли она? Да и нуждается ли в прощении не имеющий за собой вины...
  Из размышлений меня вывел порядком вымокший под дождем спутник. Он закашлялся, со свистом втянул полную грудь воздуха и охрипшим голосом произнес:
  - Я перестал ждать тебя, Улисс. Много, много лет назад.
  Я вздрогнул при упоминании имени, которое когда-то было моим... Словно надел старую, выцветшую от времени одежду, которая навеяла воспоминания о прошлом...
  - Удивительно, ты здесь! Но как? - спросил он, выхватывая меня из бездонной реки памяти.
  - Ты позвал меня, Сабо.
  - Я уже давно не взываю к тебе, Улисс - все тщетно. Теперь я обращаюсь к Отцу Небесному. Он внял моим молитвам и достучался до тебя, - при этих словах Сабо обратил глаза к небу и вознес благодарственную молитву.
  Я невольно поежился. Слишком уж разительной показалась перемена. В мире, который я покинул много лет назад, чернокожий раб поклонялся неясным божествам и с трудом мог выразить свои мысли. Из комнаты храма он вышел другим... Теперь я видел это. Многое изменилось. И в первую очередь - я сам. С тех пор, как я ушел, и до настоящего момента ничто не могло отвлечь меня от опьяняющего и завораживающего полета в безграничности Небытия... Если не Сабо, кто же тогда позвал меня вновь ощутить гравитацию этого мира? Мира, который я по-своему любил и по-своему ненавидел, в котором вопросов всегда было больше, чем ответов...
  - На самом деле для Сабо нет большей радости, чем видеть Матумбу! - лукаво подмигнул Сабо и расплылся в совершенно счастливой улыбке, сверкая белоснежными зубами.
  - Ты не видел здесь большого черного ребенка, который боится крокодилов? - поддел я его, улыбаясь в ответ.
  - Ты сам научил меня не бояться их. Теперь я учу этому других! - сказал Сабо.
  - Чему учишь? - не понял я.
  - Собирать свою силу, накапливать ее и устремлять в слове молитвы. Когда нет страха, человек готов любить и отдавать свою силу другим.
  - Лишившийся страха может почувствовать себя безнаказанным и направить свою силу на разрушение, разве не так?
  - Верно, - согласился Сабо, - человек боится всего. Это ограничивает его, но и не дает ему окончательно разрушить мир. Небесный Отец признает лишь один страх - страх смерти, как напоминание о том, что рано или поздно каждый из нас шагнет за ее порог. Этот страх призван на протяжении всей жизни напоминать нам о том, что нужно заботиться и беречь чистоту своего духа, чтобы, ступив за тот порог, мы смогли двинуться дальше. Люди слишком ленивы и эгоистичны в своих желаниях, но природа их светлая, ибо она от Отца Небесного. Им всегда нужен пастырь, чтобы вести, направлять и напоминать.
  - Ты выбрал для себя сложную миссию, - сказал я.
  Сабо скорбно вздохнул, покачал головой, потер след, оставленный на шее веревкой.
  - Это было мирное племя. Земледельцы, собиратели кореньев. Еще недавно они хотели присоединиться к пастве. Понять не могу, что на них нашло. Все это в голове не укладывается! - Он в отчаянии пожал плечами.
  Я вспомнил зазубренный метательный топорик и подумал, что вряд ли он мог принадлежать какому-нибудь собирателю кореньев. Скорее уж солдату-наемнику или охотнику за головами.
  - Похоже на организованное истребление. Враги на Большой Земле? - спросил я.
  Сабо задумался.
  - Да нет, - наконец произнес он, - мистические ордена не принимают нашу приходскую общину всерьез, короли и губернаторы заняты войной...
  - Странно. Простые мирные туземцы посреди ночи спалили миссию, с хладнокровной жестокостью перерезали всю паству, словно цыплят на бойне, да еще с помощью железного оружия, которого наверняка никогда раньше и в глаза-то не видели...
  - Вот и я говорю, странно... - согласился Сабо.
   А дождь продолжал монотонно барабанить по поверхности реки, словно хотел рассказать нам о чем-то...
  
  Глава 2
  
   Небо впереди просветлело, окрасилось багрянцем. Новый день зарождал новую жизнь. Проснулись птицы. Животные потянулись на водопой. Река, полноводная после дождя, радостно журчала. В природе царила идиллия. Ничто не напоминало об ужасе минувшей ночи.
  Я направил лодку к берегу.
  Сабо стянул с себя рясу и кинулся в реку. Глядя на мощное, хорошо сложенное, лоснящееся от воды тело гиганта, с трудом можно было представить себе, что его обладатель - смиренный пастырь овец божьих.
  Вдоволь наплескавшись, Сабо выбрался на берег, скрылся в зарослях и появился оттуда с длинным гибким прутом. Проворно и умело извлек из своего балахона прочную нить, привязал ее к пруту, а к свободному концу нити приладил камешек и веточку с острым шипом.
  Я наблюдал за его ловкими манипуляциями. Сабо уже держал в руках самодельное удилище. Но если он задумал ловить рыбу, где возьмет приманку?
  В ответ на мой вопрос Сабо схватил себя за волосы и выдрал целый клок. Я испугался, уж не повредился ли он в уме после ночных переживаний.
  Не обращая внимания на мой настороженный взгляд, Сабо привязал волосы к концу нити, тщательно маскируя острие шипа, забросил удилище в реку и только тогда посмотрел на меня.
  - Спокойно, Матумба, Сабо знает, что делает! - нараспев произнес он, явно собираясь меня подурить.
  Я не выдержал и рассмеялся.
  - Видели бы тебя сейчас прихожане!
  Он оценил шутку и засмеялся вместе со мной, но тут же весь напрягся, собрался, словно ягуар перед броском, и потянул удилище, на конце которого, извиваясь и сверкая чешуей в лучах солнца, танцевала рыбешка.
  - Старый испытанный метод ловить рыбу на человеческий волос, - пояснил Сабо, видя мое изумление. - Еще Орк много рассказывал мне об этом. Он всегда говорил, что рыба - лучшая еда. Ее можно ловить голыми руками и съедать сырой.
  - Да, старина Орк знал свое дело! - вздохнул я, и мысли мои устремились к старику. Где-то на своей ветхой лодке он бороздит бесконечные просторы вселенной, и я уже никогда не встречу его в этом мире. Он покинул его навсегда, шагнул в открытую дверь комнаты. Добрый старина Орк, мудрый и преданный друг, преодолев невзгоды и препятствия, достиг храма, познал свою суть и превратился в чистое намерение. В нем не было той мятежности, которая все это время заставляла меня скитаться меж небом и землей и нигде не находить ни постоянного пристанища, ни покоя. Он обладал чем-то очень важным и шагнул дальше всех - к абсолютной свободе. И указал путь остальным. Я восхищался им, но теперь без старого рыбака мне было немного грустно в этом мире, словно вместе с ним я утратил какую-то часть себя...
  - Дождь кончился, - услышал я голос Сабо. - Между прочим, это был самый сильный и продолжительный дождь за последние несколько лет, в течение которых стоит засуха. Ты словно принес его с собой.
  К моим ногам упали пучеглазые рыбешки и забились о землю, жадно хватая воздух большими ртами.
  - Засуха? - переспросил я, неотрывно глядя на них.
  - Каждый год из-за нее гибнет большая часть урожая. Люди страдают от голода, а еще сильнее - от постоянно увеличивающихся налогов, - Сабо протянул мне расковырянное острой палочкой сырое рыбье мясо. А тут еще война с Антилией. Королю нужно чем-то кормить армию. Губернатор Кадеса давит на лордов, а те, в свою очередь, выжимают последнее из крестьян. Ходят слухи, что в трущобах больших городов люди пожирают друг друга, а охотники за головами в диких землях стали основными подпольными поставщиками человеческого мяса.
  - Поверить не могу! - воскликнул я. - Когда я покидал этот мир, он, конечно, не отличался гуманностью, но, по крайней мере, не был таким.
  - Да, многое изменилось, - кивнул Сабо, занятый обгладыванием рыбных костей. - Люди озлобились и ожесточились, они напуганы. И если не открывать их душам свет, они захлебнутся тьмой...
  Сабо продолжал говорить, а я прислушался к себе. Нечто, давно тревожившее меня, все еще оставалось сокрытым от внутреннего взора, но имело какую-то связь с тем, что происходило в мире. Во многом предстояло разобраться.
  
  Течение реки вынесло лодку к океану. Мы благополучно добрались до небольшого прибрежного поселения.
  Несколько дней пришлось провести в жалкой лачуге из пальмовых листьев, которая служила временным бараком для рабов, занятых добычей леса. Там я нашел для себя старые и рваные лохмотья, заменившие мне одежду.
  Попасть на судно, отплывающее в цивилизованные земли, оказалось не таким-то простым делом. Заплатить было нечем, да и никто не хотел связываться с двумя грязными безродными оборванцами, в которых мы превратились за время скитаний по джунглям. После неудачных попыток мы совсем было отчаялись когда-либо покинуть дикий берег.
  Последней надеждой оставалось проникнуть на небольшой двухмачтовик, стоявший на якоре недалеко от берега. Заметили мы его уже давно. Каждый день к двухмачтовику подходили шлюпки, груженные чем-то накрытым парусиной, и возвращались к берегу пустыми. Потолкавшись у пристани, мы выяснили, что судно каботажное, курсирует вдоль побережья Кадеса, скоро заканчивает погрузку и снимается с якоря.
  Мы решили пойти на хитрость. Свой балахон Сабо разорвал на тряпки и обмотал вокруг бедер, а я, как изнеженный господин, не привыкший к подобным передрягам, забрался на плечи своего чернокожего раба. В таком виде мы приблизились к шлюпке, пришвартованной к черным полусгнившим доскам пристани, и я властно потребовал у моряков доставить меня к капитану судна.
  Выслушав душераздирающую историю о нападении туземцев на мирных путешественников, неосторожно забравшихся в самые дебри джунглей, о плене и последовавшем чудесном избавлении, капитан не проявил ни капли сочувствия и поначалу напрочь отказывался брать на борт лишних едоков. Но когда перед ним забрезжило сияние обещанной награды, он нехотя и с явным показным недовольством снизошел до наших бед и несчастий и выделил два мешка с истлевшей соломой под худым навесом от солнца прямо на палубе в кормовой части судна, не забыв при этом вдвое повысить назначенную мной сумму вознаграждения. Впрочем, на лучшее рассчитывать не приходилось. Для нас с Сабо любое морское путешествие представляло собой не более чем унылый плеск волн, качку и бесконечные позывы морской болезни.
  
  Сабо безучастно смотрел на убегающие за кормой волны и мурлыкал под нос какой-то простой навязчивый мотивчик. Ни о каких задушевных беседах между 'хозяином' и 'рабом' не могло быть и речи. Грязные, обросшие, нелюдимые моряки только и делали, что зыркали в нашу сторону, скалились и ухмылялись. Будь их воля, они бы не отказались от искушения выбросить нас за борт ради простого развлечения.
  Находясь под постоянным надзором, мы были вынуждены безупречно исполнять свои роли, дабы не вызывать подозрений.
  Хозяин и капитан судна, нескладный сухопарый человек с отталкивающим неприятным лицом, говорил редко и изъяснялся исключительно на малопонятном языке выкриков и крепких морских ругательств. Из его реплик я понял, что судно занималось перевозкой каких-то снадобий или целебных корней, добываемых в землях Тау (так назывались те места, где погибла миссия Сабо). В нынешние времена проход по прежнему маршруту стал затруднительным из-за морских военных действий, развернувшихся по всей водной границе объединенной Империи, в состав которой входят земли Кадеса, и он со своей командой постоянно рискует нарваться на одну из воинствующих сторон, на что ему 'в общем-то, наплевать, как наплевать и на Антильского короля-полукровку, и на безликого короля объединенных земель Империи, и на всю эту дурацкую, никому не нужную войну...'
  - Только не думай, что у Руфа на старости лет мозги превратились в морской песок! - кричал он, колотя себя жилистым кулаком по лбу. - Руф знает, как из кучи дерьма выудить жемчужину! В мутной воде и улов пожирней, - добавил он, прищурившись, всем видом давая понять, что не такой уж он простой Руф, каким кажется. У него свои планы на эту войну, и всем королям на земле придется посчитаться с ними. В общем, мне он показался абсолютно ненормальным.
  Мои тревожные опасения вскоре оправдались. Однажды я проснулся от прикосновения холодной стали ко лбу. Вокруг собрался угрюмый морской сброд, а их капитан, ухмыляясь, приставлял к моей голове старое поржавевшее ружье. На помощь Сабо, привязанного к мачте с заткнутым тряпкой ртом, рассчитывать не приходилось. Руф первым нарушил молчание:
  - Знаю я, кто ты есть. Руфа не проведешь! Поганый антильский шпион! - он хитро прищурился, восхищаясь своей проницательностью.
  - Откуда такая уверенность? - спросил я, пытаясь сохранить хладнокровие.
  - Не очень-то ты похож на пострадавшего. Выспрашиваешь, вынюхиваешь. И что такому, как ты, делать в землях Тау? Эта дыра - не место для праздных прогулок! Тысячу бочек тухлой селедки вам в печень, вы оба задумали обмануть Руфа!
  - Постой, не горячись, - попытался я успокоить его, - никакие мы не шпионы...
  - Любой на твоем месте заливал бы то же самое, - оборвал меня Руф, и ружье в его руках задрожало от ярости.
  Я понял, что возражать ему не имеет смысла, а бесить сумасшедшего, да еще и с ружьем, нацеленным в мою голову, было по меньшей мере глупо.
  - На шпионов у меня свои планы, - продолжал Руф, мечтательно закатив глаза. Омерзительная ухмылка, застыла на его лице. - Точно, в войне есть плюсы. За парочку шпионов - и благосклонность губернатора, и патент с его именем...И проткни меня бушприт, если я лично не доставлю вас к нему!
  При упоминании губернатора я поморщился. Руф даже и представить себе не мог, насколько меня не радовала возможность встречи с прежним гонителем.
  Судно подходило к пристани какого-то портового городка, и Руф решил не медлить с исполнением своих планов. По приказу Руфа моряки вытащили на палубу два деревянных гроба. Нас связали по рукам и ногам и затолкали в эти жуткие, смердящие протухшими останками рыбьих внутренностей ящики.
  Прежде чем тяжелые крышки закрыли от нас дневной свет, Руф любезно пустился в объяснения:
  - Не хочу, чтобы во время проверки на палубе вас обнаружили чертовы солдаты. В военное время таких, как вы, вздергивают на реях сразу же, без разговоров. Если эти крысы найдут вас - Руф останется с носом. Они прочешут весь корабль, перетряхнут каждый мешок и заберут все, что плохо лежит. Так что лучший способ спрятать вас - это превратить в покойников, которых можно отправлять к берегу на шлюпках вперед корабля, без досмотра, если от них уже воняет, как от вас сейчас. Правда, обычно гробы на берегу пробиваются насквозь здоровенными гвоздями, во избежание различных сюрпризов - мертвым то уже все равно, а живым, вроде вас, может доставить неприятностей. Ха-ха-ха! Ведите себя тихо - может, и удастся выжить! - он ободряюще подмигнул мне и с грохотом захлопнул крышку гроба.
  Через несколько мгновений от невыносимого смрада замутило в голове. Сквозь щели в досках гроба внутрь поступал воздух, но его было слишком мало.
  
  Глава 3
  
  'Странно, - повисла одинокая мысль где-то в пространстве, - только становишься видимым, как тебя тут же пытаются засунуть в тесный, душный, зловонный мирок, где ты одурманен и связан, и, главное, абсолютно бесполезен. Именно таким ты наиболее удобен для всех, ибо каждый обитает в своем, подобном мирке и ревностно охраняет собственную слепоту, считая это нормальным...'
  Что заставляло меня уходить и снова возвращаться?.. Сначала - ненависть, потом - любовь... Было ли у меня что-то общее с этим миром?.. Наверное - да, иначе бы он с таким отчаянием не опутывал меня своими сетями, а я бы не стремился в них попасть... Что-то ждало завершения... Ослепительная беспредельность выбросила меня под это жаркое обжигающее солнце...
  Я поймал себя на том, что солнце действительно жжет лучами кожу и слепит глаза, а в мире снова появились воздух и свет.
  Крышка моего склепа была наполовину сдвинута, снаружи доносились голоса.
  - Наверное, контильцы посчитали чертовски остроумным прислать вместо деревянных ящиков гробы.
  - Они намекают на судьбу короля - в одном из этих гробов обратно должно отправиться его мертвое тело.
  - Только вот в каком именно...
  Я решил не дожидаться, пока меня заметят, и осторожно высунул голову.
  Один из тех, чьи голоса я слышал, увидев меня, от неожиданности округлил глаза, схватился за сердце, со свистом выдохнул и осел на землю. Второй в ужасе отскочил в сторону и метнул мне в голову какой-то предмет. Я едва успел пригнуться. Прямо надо мной в доски гроба впился топорик.
  Я лежал на спине и просто ждал, когда он подойдет и прикончит меня. Сердце бешено колотилось. Взгляд мой был прикован к топорику. Небольшое зазубренное лезвие, резная рукоятка. Точь-в-точь такой же я видел в землях Тау.
  Незнакомец, видимо, не слишком торопился. Так и не дождавшись его появления, я выглянул наружу и увидел, как он отчаянно пытается высвободить ногу, застрявшую в камнях.
  Судьба давала мне шанс, и я поспешил им воспользоваться.
  Я перерезал веревки о торчащий из досок край остро отточенного лезвия и, не обращая внимания на бьющегося в бессильной злобе незнакомца, выбрался на свежий воздух.
  Несколько минут потребовалось на то, чтобы вытащить Сабо на свет божий. Вид у него был несчастный. Глаза покраснели и воспалились, кожа и одежда покрыты зловонной слизью протухших рыбьих кишок. К тому же для такого великана, как он, узкий деревянный ящик был явно тесен.
  Сабо выглядел сильно помятым и по-детски обиженным, но на незнакомца встающий из гроба чернокожий гигант, покрытый отвратительной слизью, произвел совершенно иное впечатлений. Он тут же оставил свои бесплодные попытки освободиться из глупой ловушки и замер на месте. Лицо его было крайнее напряжено и сосредоточено.
  - Может, мы и оставим тебе жизнь, если ты нам кое-что объяснишь, - сказал я, приближаясь к нему, на что он лишь презрительно скривился.
  Его напарник лежал на спине без движений, с расширенными зрачками, устремленными в небо. Этот уже никому ни о чем не смог бы рассказать.
  - Те, что привезли нас сюда на лодке, - я кивнул в сторону кромки берега, где, подгоняемая прибрежной волной, одиноко колыхалась пустая шлюпка, - что с ними?
  - Для контильских посланников эти грязные морские крысы выглядели слишком убого, - с отчаяньем пробормотал себе под нос незнакомец. - Надо было догадаться...
  - Где они? - повторил я вопрос.
  - Где, где! Кормят собою рыб! Никому, даже безумным контильцам, не позволено безнаказанно называть людей касты Хеда проходимцами! - гордо вскинул голову незнакомец. Глаза его яростно сверкнули. Он всячески старался показать, что не боится нас и презирает.
  - Что за каста такая? - повернулся я к Сабо.
  Тот лишь отрицательно помотал головой.
  - Как твое имя? - спросил я незнакомца.
  - Тебе знать необязательно! - огрызнулся он.
  - Хорошо, тогда расскажи мне про этот топорик.
  - Об этом тебе тоже знать необязательно! - боль в ноге доставляла ему неудобства, но еще больше его огорчало то, что он не может сдвинуться с места и добраться до моей шеи.
  - Похоже, что-то у вас пошло не по плану, - покачал я головой. - Напоролись не на те ящики? Кто-то дал неверную наводку, или сами оплошали?
  Незнакомец заскрежетал зубами от ненависти.
  - Ничего, со всеми бывает! - попытался я успокоить его, но он, как я и рассчитывал, завелся еще больше и наконец заговорил:
  - Одному Хеду известно, в какое дело ты сейчас ввязался! - зашипел он в исступлении. - Когда контильцы установят новый порядок в мире, каста Хеда навсегда избавит землю от такого мусора, как ты и твой черномазый слизняк!
  - О, так дело не просто в каком-то контрабандном товаре, - наигранно удивился я, подливая масла в огонь. - Тут, по меньшей мере, пахнет мировым заговором!
  - Антилия не успела опомниться, как оказалась под их влиянием. Они, словно крысы, везде прогрызают себе норы и съедают всех, кто попадается на их пути. И Кадесу недолго осталось до того, как прежнего короля сменит какой-нибудь сумасшедший контилец.
  - Каста Хеда служит контильцам? - спросил я.
  - Люди Хеда свободны и не подчиняются никому, кроме самого Хеда! А он на небесах, - взорвался оскорбленный незнакомец. - Просто контильцы платят людям Хеда тем, чем никто не сможет заплатить...
  - Чем же? - осторожно спросил я, чувствуя, что странный незнакомец говорит вещи, о которых обычно не упоминается вслух.
  Он вдруг замолчал. Глаза его стали пустыми и усталыми.
  - Я человек Хеда, - сказал он внезапно изменившимся голосом, - и сам решаю, когда мне уйти... - мгновенно обвил руками голову и резко дернул.
  Леденящий душу хруст костей - и голова его повисла на свернутых позвонках.
  Я посмотрел на Сабо, он - на меня, и мы оба не нашли, что сказать. Такого поворота событий не ожидал никто. Незнакомец прямо на наших глазах просто взял да и свернул себе шею. В результате мы так ничего и не выяснили, зато загадок прибавилось. Нужно было убираться оттуда поскорее, пока не возникли новые осложнения.
  Мы быстро смыли с себя вонючую слизь. Испорченную одежду пришлось выбросить. Не оставалось ничего другого, как позаимствовать темные одеяния людей касты Хеда. Раздевать трупы - небольшое удовольствие, но выбор был невелик.
  Сабо опять не повезло - рубаха не запахивалась на его широкой груди, а штаны свободного покроя едва закрывали колени. Про обувь ему вообще пришлось на время забыть. Зато мне все подошло впору. Одежда, сшитая из легкого и прочного материала, оказалась мягкой и удобной.
  Спрятав под одеждами зазубренные топорики, мы отправились в город.
  
  Городишко был обычным заброшенным портовым захолустьем, одним из многих поселений на побережье Кадеса, и назывался Турон.
  Местные обитатели забросанных мусором улочек старались обходить нас стороной. Завидев огромного чернокожего в причудливом одеянии, женщины испуганно вскрикивали, а мужчины опасливо пятились в сторону. Малолетние сорванцы так и норовили запустить в гиганта комком грязи, или дернуть за короткую штанину и тут же юркнуть в первую попавшуюся щель. Впрочем, Сабо взирал на все это с высоты своего огромного роста, с присущим ему благодушием, и не переставал восхвалять Небесного Отца, даровавшего нам спасение.
  Первым делом мы завернули в таверну, понятия не имея, чем будем расплачиваться. Голодные и измотанные, опустились на лавки за массивным столом.
  Словно по мановению руки, перед нами возникли две здоровые глиняные кружки, благоухающие ароматом настоянных отборных трав, и дымящийся ужин. Притом поднес все сам хозяин таверны. С глупым извиняющимся видом он неоднозначно намекнул, что мы можем не платить за еду, выпивку и постой. Мы вежливо поблагодарили его, удивленные такой щедростью, но хозяина наше дружелюбие напугало еще сильнее. Видимо, подобное обхождение не было обычным для людей из касты Хеда, за которых он нас принял. Не переставая кланяться, он поспешил убраться от нас подальше.
  Оставшись одни, мы наконец-то смогли поговорить с глазу на глаз.
  
  Глава 4
  
  - Ну и что ты думаешь обо всем этом? - спросил я.
  Сабо сделал большой глоток и медленно опустил кружку на стол.
  - Никогда не слышал ни о такой касте, ни о контильцах... - задумчиво покачал он головой.
  - А хозяин таверны, похоже, встречал людей Хеда, и не раз. И встречи эти, судя по нему, были малоприятными.
  - На свете много разных сект и каст. Есть тайные. Они ревностно охраняют свои секреты. Может, в народе людей касты Хеда называют как-то по-другому, поэтому я о них ничего и не могу припомнить.
  - Думаю, не стоит спрашивать у хозяина таверны о том, кто мы такие! - усмехнулся я.
  Сабо широко улыбнулся, но тут же снова стал серьезным.
  - Люди касты Хеда перебили мою миссию, - лицо его оставалось спокойным, но кулак сжался так, что ручка кружки, которую он держал, с треском откололась, - или были среди тех, кто это сделал. Я найду их во что бы то ни стало!
  - Мы выяснили, что против короля плетется какой-то заговор, и, возможно, люди Хеда сотрудничают с противниками Империи в войне. И если их существование до сих пор не предано широкой огласке и они не объявлены государственными преступниками, могу предположить, что каста Хеда имеет определенный статус неприкосновенности, который признают даже сильные мира сего...
  - Постой! - прервал мои рассуждения Сабо. Глаза его заблестели. - Тот, который свернул себе шею, упоминал, что контильцы как-то связаны с тем, что происходило в Антилии. Капитан Крон рассказывал мне о государственном перевороте в Антилии и о смуте при антильском дворе, которую подняли некие конты. Сам он никогда не встречал их, но, судя по слухам, это 'демоны, прибывшие ниоткуда'. Капитан еще посмеивался над подобными баснями. Старым морским бродягам, которые принесли ему эти вести, только дай возможность что-нибудь приврать. Но, Улисс, может быть, контильцы - это те самые конты, захватившие в свое время Антилию?
  - Слухи, догадки, предположения... бред какой-то, - я тряхнул головой, и перевел разговор на другую тему: - Когда ты виделся с Кроном?
  - Несколько лет назад, в Тасвилле, после того, как пропала Луиза...
  Он упомянул ее, и память моя унеслась в прошлое. Как наяву, я ощутил исходившее от нее тепло, опьяняющий аромат ее кожи и волос...
  - Пропала?! - смысл последней фразы пронзил меня, словно молния среди ясного неба.
  Сабо смущенно уставился в опустевшее дно кружки.
  - Я должен был сразу тебе рассказать, - виновато произнес он, - да все как-то не получалось... В общем, Улисс, я не знал, как сказать тебе об этом...
  - Да говори же, наконец! - не вытерпев, вскричал я.
  - Не шуми, - охладил меня Сабо, - что случилось - то уже случилось. Криком тут не поможешь. После того, как ты покинул нас, Луиза словно онемела и вообще стала вести себя как-то странно. Нет, она не озлобилась, а скорее стала какой-то... блаженной. Все время так, слегка улыбалась и... как будто всех жалела, что ли... Отец ее, губернатор, постыдился показывать в свете свою 'лишившуюся разума' дочь. Он отправил ее на один из своих островов, надеясь, что благотворный климат поможет ей излечится. Через год Луиза бесследно пропала с острова. Сначала думали, что она бежала, но никакие поиски не дали результатов. Постепенно все затихло, и никто до сих пор не знает, что же с ней произошло на самом деле. Наверное, Мортон смог бы рассказать нам больше, но я понятия не имею, где он сейчас.
  - Скорее всего, в ставке Великого магистра, - предположил я.
  - Где угодно, только не там. Мортон лично просил Великого магистра об изгнании из ордена, распрощался с отцом, отказавшимся от родной дочери, и сделался отшельником. Ах да, еще вместе с Луизой в ссылку на остров отправился Отхун. То, что произошло между ними в одной из комнат храма, сделало его другим, - да впрочем, как и всех нас... Помнишь, Улисс, тогда он чуть было не убил ее, а потом раскаялся. С тех пор Отхун не отходил от нее ни на шаг. Как верный и преданный друг, он готов был умереть ради нее, не требуя ничего взамен. Словно вымаливая прощение за всю свою жизнь, он решил посвятить ее остаток Луизе. И, оставаясь преданным до конца, исчез с острова вместе с ней.
  Я долго сидел, погруженный молчание, и обдумывал то, что услышал от Сабо. Понимая мои переживания, друг не тревожил меня.
  
  День подходил к концу. Хозяин таверны заботливо поставил на середину стола огарок свечи. По нашим лицам заплясали призрачные тени, порожденные завораживающим танцем язычка пламени.
  - Уверен, нам не обойтись без помощи капитана Крона, - произнес Сабо, расправляясь с остатками еды в тарелке. - Он - мастер во всяких придворных интригах и знает многое из того, в чем я не разбираюсь.
  - Я бы и сам не прочь встретиться со старым морским волком, - согласился я. - Только, наверное, одному ветру известно, где его искать.
  - На побережье, в Скалистых гротах, недалеко от Саума, - невозмутимо ответил Сабо, - а от Турона до Саума - около суток пути верхом. Не так уж и далеко отсюда. Если выйдем ночью, доберемся быстрее. Ночью прохладней, не то что днем, в самое пекло, когда лошадь взмылена и захлебывается пеной...
  - Вот только лошадей у нас нет!
  Немного погодя я улыбнулся и сказал:
  - Прости, никак не могу привыкнуть к новому Сабо-проповеднику. Ты изменился, и главное, при этом не потерял себя. Ты стал... еще больше.
  Сабо не ответил. Только когда мы выехали в ночь в сторону Саума на снаряженных лошадях, позаимствованных из конюшни 'любезного' хозяина таверны, и окрестности Турона остались где-то позади, Сабо заговорил:
  - В глазах Небесного Отца все 'большие', нет 'маленьких' или 'средних'. Так видит нас Небесный Отец. Но люди боятся увидеть себя такими. 'Большой человек' - как одинокое дерево на вершине холма, открытое всем ветрам. Ему уже не сойти, не спрятаться, не отступиться и не почувствовать себя слабым. Кто захочет такой участи? Да никто, пока не поднимется на эту вершину и не очаруется открывающимся безбрежным простором. Только тогда он уверует в себя. Только в слиянии с единым отважится увидеть себя 'большим'...
  Слова Сабо не были обычной проповедью, которыми миссионеры заманивают новых прихожан. Они исходили из его сердца, осознанные и выстраданные.
  Слушая его, я понимал, что моя прошлая миссия на этой земле возродила пускай одного из многих тысяч, но по-настоящему 'большого человека'.
  Ближе к утру мы сделали привал. Искупали лошадей в ручье, дали животным вдоволь напиться проточной родниковой водой и нацепили на их морды сумки, наполненные овсом.
  Костер решили не разводить, чтобы не привлекать внимания. По словам Сабо, леса кишели разбойниками, не упускающими возможность поживиться за счет одиноких путников.
  К полудню следующего дня нам удалось без приключений добраться до окраин Саума и свернуть в сторону побережья.
  Скалистые гроты оказались местами безлюдными и потрясающе красивыми. Уходящий в море язык каменной гряды образовывал с берегом тихую прозрачную лагуну. Широкие зевы пещер поросли пожухлой от солнца зеленью. Ни дороги, ни тропинки, словно нога человека никогда не топтала эту землю. В высокой траве пели цикады, а непуганые птахи то и дело вспархивали из-под самых копыт лошадей.
  Огромный огненный диск зацепился за край горизонта и повис над морем, окрашивая его поверхность оранжевыми всполохами.
  Издалека хижина казалась одиноким заброшенным островком человеческой жизни, затерянным в океане величественной мощи дикой природы. Несмотря на спускающиеся сумерки, ни одно окошко не горело светом.
  Я был поражен. Уж скорее я ожидал увидеть шикарный каменный особняк с мезонином, выходящий фасадом на закрытую гавань, утыканную мачтами и бушпритами фрегатов, корветов и каравелл.
  Я попытался представить себе капитана Крона, удалившегося от мирской суеты в скромную хижину на морском берегу. Как под тусклым светом масляной лампы ночами он корпит над дневниками, а на заре в умиротворенном молчании созерцает море... Но так и не смог. Не такой был капитан Крон - бурный и взрывной, как яростный шторм, жаждущий жизни в приключениях, ищущий опасности и битвы, нещадно разящий врагов и щедро одаривающий друзей. Может, в этих девственных землях он скрывался от кого-то? Но кто мог загнать в угол бесстрашного морского волка?..
  - Тебе не кажется, что мы ошиблись, приняв эту хижину за дом капитана? - озвучил я свои сомнения.
  - На много миль в округе нет никакого другого жилья, - Сабо пожал плечами. - Капитан описывал мне места, похожие на эти.
  - Послушай, Сабо, а что с теми алмазами из заброшенного храма? Похоже, несметные сокровища не сделали вас богаче.
  - Как сказать, - загадочно усмехнулся Сабо.
  - Неужели капитан не смог позволить себе хороший дом?
  - Зато он купил свободу.
  - Разве можно купить свободу? - удивился я.
  - Конечно, можно, только нужно знать, кто ее продает!
  - Но разве ключ к свободе не находится в самом человеке? - пробормотал я, окончательно сбитый с толку его уверенностью. - Как можно купить этот ключ за деньги?!
  - Можно. Например, выкупить патент свободного человека, чтобы тебя перестали считать рабом, и обучиться грамоте, как это сделал я. Или откупиться от властей и пиратского братства, покончить с темным прошлым, как капитан. Или, в конце концов, заплатить за свою жизнь, как пришлось поступить Мортону...
  - Мортон откупился от Великого магистра звонкой монетой? Я-то думал, нет ничего превыше чести ордена!
  - Вот и Мортон так думал... до поры до времени.
  - Да, похоже, ты прав, Сабо, - поразмыслив, согласился я. - В этом мире все имеет цену, и каждый должен платить за свою свободу. Но когда цена кажется слишком высокой, она перевешивает чашу весов, и тогда душа становится рабыней презренного металла.
  - Рабыня, опьяненная иллюзией свободы - хорошо сказано! - воскликнул Сабо. - А что, Улисс, не заняться ли тебе чтением проповедей?!
  Я рассмеялся, представив себя в рясе, стоящим в окружении толпы внимающей паствы.
  - Нет, Сабо, это твоя стихия. Лучше расскажи мне про Отхуна.
  - Ты хотел сказать, про лорда Отхуна Тарфийского? - переспросил Сабо, хитро прищурив глаз. - Ладно, слушай. Доли Отхуна хватило на то, чтобы приобрести Восточный Тарфий - земли обширные, но непригодные для жизни и, в общем-то, никому не нужные.
  - Зачем Отхуну понадобились какие-то земли? - не понял я.
  - Чтобы получить титул лорда. На остров вместе с дочерью губернатора не мог отправиться какой-то лесной дикарь неизвестного рода-племени, зато сопровождение лорда Тарфийского было лично одобрено губернатором, - пояснил Сабо. - Отхун сделал это только ради Луизы. Что-то вроде обета беззаветного служения, что ли...
  Я понимал Отхуна. Луиза всегда была чем-то светлым и жизнеутверждающим для всех нас. Даже во мраке комнат одно ее присутствие словно разгоняло сгущающуюся тьму и хранило нас от напастей. Дошли бы мы тогда до конца, если бы ее не было рядом?.. Думаю, вряд ли. Если бы тот уголок моей души, что принадлежал ей, был ее обителью и храмом, оказался бы тогда пуст и безотраден... Она спасла меня. А что я сделал для нее? Я ушел, когда она уснула. Думал, так будет лучше... безболезненней для нас обоих... Тогда я посчитал это правильным решением - я уходил навсегда. Зачем я вернулся?
  
  Глава 5
  
  Дверь скрипнула на несмазанных петлях - наверное, ветер.
  От темных окон веяло отчуждением.
  Мы замерли на пороге, не решаясь войти, словно там, внутри, боялись увидеть что-то страшное, непоправимое...
  Сердце колотилось так сильно, что готово было вырваться из груди.
  Подсвечивая дорогу огарком свечи, найденным в седельной сумке, я первым переступил порог.
  Внутренняя перегородка разделяла дом на две части. Не произнося ни слова, мы с Сабо отправились обследовать разные половины.
  Огонек свечи давал очень мало света и грозил погаснуть. Я то и дело натыкался в темноте на предметы домашней утвари, поэтому старался двигаться медленно и осторожно, выставив вперед руку для безопасности. Когда же мои пальцы ткнулись во что-то мягкое и живое, я громко вскрикнул от неожиданности.
  Темное пятно с неясными очертаниями шарахнулось в сторону от меня и шумно забилось в углу. Тут же послышался топот больших ног Сабо, услышавшего мой крик по ту сторону перегородки. Через мгновение он уже стоял рядом.
  Я изрядно перепугал его, и пока он спешил мне на помощь, свеча его потухла.
  Справляясь с дрожью в руках, я помог ему зажечь погасший фитиль. Мы направили свет в угол и вздохнули с облегчением. Черными блестящими глазами на нас таращилась взъерошенная ночная птица. Я осмотрелся и понял, что птица попала в дом через разбитое окно.
  Все остальное в доме, кроме этого окна, похоже, осталось в целости и сохранности. Мы не обнаружили ни тел, ни крови, ни следов борьбы.
  Под ногой что-то хрустнуло. Я наклонился, поднял с пола предмет, поднес ближе к свету и... не поверил своим глазам. Кукла! Тряпичная детская кукла. Деревянная болванка, служившая головой, раскололась под моим каблуком на части. Ну, конечно же! Мы просто ошиблись, приняв этот дом за жилище капитана Крона. Иначе не может быть. Так оно и есть! Из шкафа я извлек легкое женское платье. Интересно, что же произошло со здешними обитателями? Но к капитану это решительно не имело никакого отношения, и мои переживания по поводу него оказались напрасными...
  - Наверное, они так спешили, что не успели собрать вещи, - произнес Сабо, глядя на платье, которое я продолжал держать в руках, - но капитан не так давно был здесь. На той половине на полу у камина горстка пепла - там он выбивал трубку...
  - Ты сказал - они? Кто они?! - моим потрясениям, казалось, не будет конца.
  - Капитан взял себе жену из племени кри... Думал, ты знаешь... - виновато покосился на меня Сабо.
  - У капитана есть семья... Поверить не могу! Он всегда был противником оседлой семейной жизни!..
  - Она родила ему двух дочек-близняшек. Черноглазых и черноволосых маленьких скво. Крон от них без ума. Я-то их не видел, но он рассказывал в Тасвилле, - Сабо мечтательно улыбнулся. - Милые такие ангелочки с пухлыми щечками. Бальзам на его бедную душу...
  Бессонные ночи дали о себе знать. Мы еле держались на ногах. Оставаться дольше в пустом доме не было ни смысла, ни желания. Не стоило надеяться и на то, что капитан появится здесь в ближайшее время. Оставалось только покинуть жилище, так и не разгадав тайны исчезновения его обитателей.
  Под покровом ночи мы проделали короткий путь вдоль побережья в поисках подходящего места для ночлега. Отыскали защищенную от ветра скальную пещерку, там и разбили привал. Расседлали лошадей, стреножили и отпустили подпруги. Сабо снял с лошадиных крупов одеяла и расстелил на каменном полу пещерки два лежака.
  Тихо рокотал прибой, в траве стрекотали цикады.
  Стоило принять горизонтальное положение, как веки мои налились свинцом, тело перестало слушаться, сознание поплыло прочь вместе с вереницей мыслей и образов недавно пережитого. Я стал чем-то длинным, извивающимся, блуждающим в невесомости по бесконечным коридорам памяти...
  '...жизнь - непрерывная нить сновидений, - сказал кто-то в моем сне. - Змей... Пернатый Змей ткет нити пространства и времени и вплетает их в ковер вечности...'
  
  Наутро я проснулся отдохнувшим, со свежей головой, и забыл все, что мне снилось.
  Сладко потянувшись, я взглянул на Сабо и не сдержал улыбки. Абсолютно голый и весь мокрый проповедник с серьезным, сосредоточенным лицом раскалывал топориком раковины морских мидий.
  - Не перестают происходить странные вещи, - сказал он, заметив, что я проснулся. - Пока я нырял за мидиями, кто-то украл мою одежду!
  - Выходит, мы здесь не одни! - тревожно произнес я. Сладкую истому словно рукой сняло.
  - Будь это обычные воры, забрали бы и лошадей, и снаряжение, - рассуждал я, отправляя в рот скользкого моллюска. Сырые мидии выглядели неприятно, но по вкусу напоминали рыбу и оказались вполне съедобными. - Довольно странно, что пропала только одежда человека касты Хеда.
  - Уж лучше бы это были простые воры, - с досадой произнес Сабо. - Оставаться здесь больше небезопасно. Куда мы теперь?
  - Как бы отыскать Мортона, он должен что-то знать о Луизе, - предположил я, лелея в сердце трепетную надежду.
  - Капитан наверняка поддерживал с ним связь. Может быть, в доме мы натолкнемся на что-нибудь, что поможет найти...
  - Предлагаешь вернуться? - спросил я без особого энтузиазма.
  Я не испытывал особого желания вновь очутиться в заброшенном доме. Там витало нечто неосязаемо-тревожное.
  - Ко всему прочему, мне нужно что-нибудь надеть, - привел веский довод Сабо.
  - Надеюсь, ты не про то женское платье?
  Обнаженный Сабо верхом на черном иноходце, с притороченным к седлу боевым топориком, выглядел настоящим первобытным воином. Внезапное преображение смиренного священника в этакого 'черного всадника' смущало его самого.
  - Рясу тебе мы вряд ли найдем, но какую-нибудь шкуру раздобудем, - успокаивал я его, пряча улыбку.
  - Тебе самому бы не мешало переодеться, - бурчал в ответ Сабо, - того и гляди останешься голым.
  - В дом возвращаться не будем, - окончательно решил я. - Отправимся до Саума, по пути обменяем у крестьян одеяла и снаряжение на какую-нибудь одежду.
  Сабо удивленно вскинул брови.
  Я пояснил:
  - Не понравилось мне там, в доме. Слишком тревожно как-то, неспокойно...
  - Я тоже это почувствовал, - признался Сабо. - И запахи там... - он никак не мог подобрать подходящего определения, - ...чужие, что ли... Капитан покинул его незадолго до нашего появления. Словно ждал чего-то, а потом ушел.
  - А жена и дети?
  - Их запахи выветрились уже давно.
  - Странностей больше, чем достаточно, - озадаченно пробормотал я. - Луиза пропала вместе с Отхуном, Мортон неизвестно где, тебя чуть было не повесили, капитан Крон исчезает из собственного дома... Потом эти контильцы, каста Хеда... А я в компании голого проповедника болтаюсь где-то между Скалистыми гротами и Саумом. Многообещающее начало...
  - А я-то думал, того, кто уходит по морю неизвестно куда, а потом сваливается с неба, трудно будет чем-то удивить! - подмигнул мне Сабо.
  Я широко улыбнулся и дружески хлопнул его по плечу.
  
  Глава 6
  
  Лес густел. По заросшей кустарниками тропе продвигаться становилось все сложнее. Незаметно мы углубились в самую чащу. Плотно сомкнувшиеся кроны деревьев скрыли небо.
  Сабо первым почуял неладное. Прислушиваясь к чему-то, он натянул повод, заставляя иноходца остановиться.
  Я последовал его примеру: зажал ногами бока гнедого, успокаивая, похлопал животное по взмыленной шее и напряг слух.
  Справа из-за оврага доносились отголоски криков и лязг оружия. Кто-то взывал о помощи.
  Не мешкая, мы послали лошадей вперед, направляя через овраг, сквозь непроходимую стену кустарника.
  Закусив удила, капая кровью из распоротых острыми ветками боков, сходя с ума от страха и боли, бедные животные понеслись напролом, снося все на своем пути. Краем глаза я заметил, что Сабо уже нет рядом, - иноходец увлек его куда-то влево.
  Во время этой бешеной скачки мне каким-то чудом удалось удержаться в седле, но когда гнедой, преодолев овраг, выскочил на дорогу и взвился подо мной на дыбы, я увидел лишь небо, открывшееся сквозь кроны деревьев, да мелькающие перед глазами ветви. Меня подбросило вверх к этому сожженному ослепительным солнцем небу, и какое-то мгновение я просто парил в воздухе. Потом небо вдруг оказалось у меня под ногами, а земля внезапно подкралась сзади и со всего размаху ударила в спину, да так сильно, что перехватило дыхание и потемнело в глазах.
  Отлеживаться не было времени. Я приподнялся на локтях и увидел двухосную дорожную карету, запряженную четверкой лошадей. Вокруг нее сновали какие-то люди, растаскивали багаж, отламывали с корпуса резные украшения, пытались взломать дверцы, на что в ответ изнутри раздавались чьи-то истошные вопли.
  Двое, одетые лакеями, лежали в стороне, в багровых лужах крови. Лошади исступленно топтали копытами тело кучера.
  Судя по всему, грабители легко справились с сопровождением и были заняты дележом добычи, не обращая внимания на происходящее вокруг. Но появление Сабо привело в шок даже меня.
  Покрытый потом и кровью чернокожий гигант на черном взмыленном животном походил на само исчадие ада, вырвавшееся на свободу после долгого томления в неволе.
  Иноходец пробил грудью густую стену кустарника и со всего разбегу напоролся на торчащую оглоблю кареты.
  Всадника выкинуло из седла, и он с диким воплем перелетел через голову упавшей на колени лошади и всей своей тяжестью врезался в гущу оторопевших разбойников.
  Воспользовавшись временным замешательством, я поднялся на ноги, замахнулся топориком и бросился на них. Свалил одного ударом рукояти в грудь, другому попал в плечо.
  Длинной сучковатой рогатиной меня ударили сзади под колени и повалили наземь. Для начала я получил смачный пинок по ребрам и в следующее мгновение должен был почувствовать в груди холодное лезвие меча, протыкающего меня насквозь... но этого не случилось.
  Что-то просвистело надо мной, меч убийцы не успел коснуться моей груди, а его хозяин пошатнулся на ногах и рухнул рядом со мной в дорожную пыль. Вместо лица его было сплошное кровавое месиво. Тут же второй камень, пущенный из кустов, настиг следующего бросившегося на меня разбойника и размозжил ему голову.
  Похоже, у меня появился таинственный ангел-хранитель, оберегающий мою жизнь. Я ждал, но он так и не показался, видимо, предпочитая сохранять инкогнито.
  Сабо с рычанием возился возле кареты, круша головы, ломая челюсти и отбивая охоту лесной братии нападать на беззащитных путников. Я бросился ему на помощь.
  Когда сил больше не осталось, все выдохлись и устали, расползлись по земле, тяжело дыша, размазывая кровь и зализывая раны, мы подобрались к дверцам кареты.
  - Откройте! - отдышавшись, произнес я.
  Ответа не последовало. Взывавший не так давно о помощи теперь затаился, затих и не спешил показываться своим спасителям.
  Избитые, потрепанные, перемазанные кровью, наверное, мы вряд ли чем-то отличались от лесных бродяг, если не учитывать, что Сабо был вообще в чем мать родила.... Может, этим и было вызвано замешательство запершихся в карете.
  Шторка на дверце дрогнула, на нас уставился глаз и почти сразу же убрался обратно. Из-за дверцы послышался мучительный стон и бормотания:
  - Ну, за что все это, да на наши несчастные головы?! Чем прогневили мы небеса?! Одна беда страшнее другой! О, горе нам, горе...
  - Да не стоит благодарности... - обескуражено произнес я.
  - Пострадали от разбойников, да еще и угодили в лапы ветряных псов... - продолжал причитать тот же голос.
  На последних словах я заметил, как Сабо хватается за голову и медленно сползает по стенке кареты. Для меня эти слова прозвучали полным бредом, но Сабо, по-видимому, так не думал.
  - Как же я сразу... псы ветров!
  Сабо говорил что-то важное, что-то пока недоступное моему пониманию.
  - Да ну! - сказал я, чтобы как-то нарушить паузу, во время которой Сабо, обхватив голову, упоенно беседовал с Небесным Отцом.
  - Ты не представляешь, как это важно, Улисс, - наконец-то обратил на меня внимание сильно озадаченный проповедник. - Они приходят с ветром, они чуют ветер, когда идут по следу, и они свободны, как ветер, поэтому их называют 'псы ветров', или 'ветряные псы'. Улисс, это самая древняя, опасная и жестокая каста наемных убийц. Они в совершенстве владеют искусством убивать любым оружием и голыми руками, при свете дня и в полной тьме. От них не спрятаться. И на земле и под землей они найдут свою жертву, и конец будет один. Увидеть ветряного пса почти всегда означает смерть! Они выше закона, ибо все земные правители заключают с ними сделки. Последние годы ходят слухи, будто дворцовый переворот в Антилии не обошелся без их участия. А потом - война... Сначала Антилия, за ней - Кадес, остальные земли захватить будет не так сложно...
  - Не понимаю, Сабо, почему это так встревожило тебя? - я безразлично пожал плечами. - И какое отношение имеет к нам?
  - Прямое. На тебе одежда ветряного пса! Понял наконец?!
  - Каста Хеда?
  - Да. И тот, что свернул себе шею, не просто так болтал. Контильцы наняли псов для переворота в Кадесе. А мы, получается, встали на их пути...
  - Вы не те, за кого себя выдаете? - раздался настороженный голос из-за дверцы. Его хозяин внимательно прислушивался к нашему разговору и сделал свои выводы.
  - Конечно, не те, - резко оборвал я его. - Открывайте же, наконец! Мало приятного - общаться с дверью. Есть там у вас какая-нибудь вода?
  Щелкнул невидимый замочек, и дверца приоткрылась как бы сама собой.
  - А эти ушли? - трусливо спросил голос.
  Я оглянулся по сторонам. 'Эти' уже действительно успели убраться, не забыв прихватить награбленные вещи и наших лошадей.
  - Ушли, - сказал я и почувствовал внезапно навалившуюся усталость. Слишком много событий довелось пережить нам за последние дни.
  Из кареты появился человечек небольшого роста, почтенного возраста, в пепельно-сером парике и синем камзоле из дорогого сукна. В руке он держал закупоренную флягу.
  - Извините за мою подозрительность, сами понимаете, - он неопределенно махнул в сторону. - Безмерно благодарен и с лихвой отплачу за помощь. Берите все, что пожелаете. Правда, немного чего осталось... - и удрученно добавил: - вот, возьмите хотя бы воду, - он протянул нам флягу. - Вам не мешало бы одеться, - кивок в сторону Сабо. - Неловко предложить... но у вас, похоже, тот же самый размер одежды, что и у моего кучера Фарба... был...
  Вдоволь напившись, я протянул флягу Сабо, отдышался и обратился к нашему новому знакомому:
  - Откуда тебе известно о контильцах и ветряных псах?
  - Я многое знаю, - он гордо вскинул подбородок. - Я - Атрио, один из старших архивариусов самого Его Величества!
  - Тогда понятны великосветские манеры! - я не хотел его обидеть, просто очень устал и был немного взведен после схватки. Но он и не думал обижаться.
  - Если вы согласны и дальше терпеть присутствие книжного червя, мой экипаж в вашем распоряжении, - дружелюбно улыбаясь, произнес Атрио.
   Появился Сабо, натягивая на ходу изрядно помятый и испачканный камзол кучера, который и впрямь пришелся ему впору.
  - После твоего появления, Улисс, мне постоянно приходится стаскивать одежду с покойников, - брезгливо морщась, с недовольством пробурчал он.
  - Помню, когда я появился, ты сам уже почти был покойником, - заметил я. - Кстати, мне бы тоже не мешало переодеться. Отчего-то это одеяние стало мне в тягость.
  - К сожалению, мой личный гардероб будет вам слишком мал, - окинув меня взглядом, сказал Атрио, - но в карете остались сменные вещи лакеев. Думаю, вы сможете найти для себя что-нибудь подходящее!
  
  Глава 7
  
  Заглянув в карету, мы были сильно удивлены, обнаружив там еще одно живое существо, забившееся в самый дальний угол и сверкающее оттуда большими испуганными глазами.
  - Это Сью, моя дочь, - пояснил Атрио и, тяжело вздохнув, добавил:
  - Не удивляйтесь ничему. Она тяжело больна и нуждается в помощи лекаря.
  Я протянул к малютке руки, улыбнулся и позвал:
  - Иди сюда, не бойся! Мы подружимся, обещаю!
  Девочка потерла кулачками мокрые от слез глаза и осторожно выбралась на сидение. Маленькая, щуплая, но никак не тяжело больная. Обыкновенный испуганный ребенок.
  Горе, отразившееся на лице Атрио, было мне не понятным. Я решил разобраться в этом позже, взял вещи и зашел за дверцу кареты. Натянув безупречно белую шелковую рубашку, узкие обтягивающие лакейские штаны и лакированные туфли с бантами, я почувствовал себя глупо. Оборвал кружевной ворот, сдернул банты и разные ленты - стало немного лучше.
  Старую одежду я свернул в тугой узел и зашвырнул далеко в кусты.
  Мы решили доехать вместе с Атрио до Саума - не оставаться же одним на лесной дороге, без лошадей.
  Я забрался в карету, а Сабо без возражений занял место кучера.
  
  Под мерное покачивание и скрип разболтанного колеса потянуло в сон. Атрио то и дело вырывал меня из сладкой неги забытья, беспрестанно задавая какие-то вопросы.
  - Откуда же у вас одежда и оружие ветряного пса, позвольте узнать? - спрашивал он.
  - Одолжил на время, - отвечал я и снова клевал носом.
  - Такие вещи не одалживают, - подловил меня Атрио. - Ритуальное оружие неприкосновенно - в нем сокрыта душа воина. Как, впрочем, и в одежде. Их можно получить, только убив пса, а это невозможно...
  - По-моему, у вас какое-то мифическое представление о непобедимости ветряных псов! - воскликнул я, вспоминая, как на берегу моря одного из этих внушающих панический ужас убийц хватил сердечный удар при виде меня, вылезающего из гроба.
  - Возможно, ведь я знаю о них больше по книгам из архивов, - согласился Атрио.
  - А о контильцах?
  - О них вообще мало чего известно. То, о чем вы говорили со своим другом, вполне может оказаться правдой. Вот только о перевороте в Кадесе я слышу впервые, - Атрио понизил голос до шепота, будто боялся, что его могут услышать. - Возможно, контильцы - вовсе не люди, и даже не из нашего мира...
  - Ты сам видел их?
  - Нет.
  - Слухи, - сказал я, - они рождают суеверия. Тебе, как образованному человеку, этого ли не знать? Страшная легенда - сильное оружие. Можно посеять панику в рядах противника или удерживать народ в повиновении. Могущество ветряных псов основано на глубоко укоренившейся в сознании людей вере в их бессмертие и магическую силу. Правители всегда пользуются такими уловками. С контильцами, скорее всего, та же история. Возможно, они и существуют на самом деле, но мрачная слава вокруг них и жуткая таинственность раздуты, как мыльный пузырь. Неплохой козырь для Антилии в войне.
  - Довольно странно слышать столь ученые речи в этих краях, - изумился архивариус. - Кто же вы, молодой человек?!
  - Улисс, - представился я. - Я, как бы это сказать... путешественник. А мой друг Сабо - проповедник. Сразу-то и не догадаешься, правда?
  - Да, - озадаченно почесал переносицу Атрио, - и вы влипли в какую-то нехорошую историю...
  - Ваша проницательность импонирует мне не менее, чем вам - моя ученость, - в тон ему ответил я, - но, тем не менее, вы все-таки умудрились заехать в густой лес без сопровождения хорошо вооруженного отряда.
  - Фарб один стоил целого отряда, - опечаленно склонил голову Атрио. - Беднягу подстрелили из арбалета раньше, чем тот успел что-нибудь сделать. Понимаете, цель моей поездки - не служебная, поэтому не предполагает сопровождения вооруженной охраны. Я везу Сью к Ведуну на Черный остров. Это наша последняя надежда изгнать из нее демонов.
  Я бросил взгляд на девочку, которая все это время сидела молча, смотрела перед собой в одну точку. Ее поведение казалось немного странным для ребенка. Меня-то, впрочем, вполне устраивало, что она не покушается на мой сон, в отличие от неугомонного болтливого Атрио.
  - Названия ее болезни я не нашел ни в одной книге, - продолжал тот. - Хотя подобные симптомы в последнее время уже имели место среди тех, кому 'посчастливилось' повстречаться с контильцами...
  Сон с меня как рукой сняло. Я весь подался вперед, внимательно слушая Атрио. Заметив мое возбуждение, архивариус продолжал, хотя говорить ему об этом было трудно.
  - Вообще-то, я не ее настоящий отец, а, так сказать, дядя. Родители Сью погибли при странных обстоятельствах. Девочка пропала, после чего никто не слышал о ней долгое время. Люди говорили, будто бы ее забрали контильцы. Выдумки темных невежд, рожденные страхом перед неизвестным, скажете вы. Потом она появилась, но уже не та, что прежде. И я как единственный родственник не смог оставить бедное дитя на произвол судьбы. Лучшие придворные лекари бессильно развели руками. Я узнал, что на Черном острове среди отшельников есть святой старец, которого называют Ведуном...
  Я уже не слушал Атрио - моим вниманием полностью завладела девочка. С ней начало твориться что-то неладное. Лицо искривилось и побелело, кулачки сжались, тело напряглось и затряслось в конвульсиях.
  Заметив это, Атрио бросился к ней, обнял, прижал к себе и стал нежно гладить по жидким, слипшимся от пота волосам.
  - Вот видите... - только и смог произнести он.
  И вдруг с обескровленных губ девочки сорвался грубый мужской бас:
  - ...м о е т е л о... - прозвучало громко и отчетливо, остальное было уже не разобрать.
  Я мог поклясться, что мне это не померещилось. Ужас запустил ледяные пальцы в мои волосы и привел в оцепенение. Через мгновение я пришел в себя - рубашка была влажной от пота.
  - Бедное... бедное дитя, - причитал Атрио, заливаясь слезами. - Все отвернулись от нее, словно от прокаженной. А она в чем виновата?! Младенец невинный, не знающий жизни...
  Сью исступленно колотила его кулачками, пытаясь вырваться, но Атрио не сдался. Вскоре она затихла и заснула на его руках, свернувшись калачиком, словно маленький котенок.
  - Это действительно непростая болезнь, - дрогнувшим голосом произнес я, - скорее походит на одержимость. Расскажи-ка, Атрио, что произошло с ее родителями?
  - Они просто исчезли из своего дома, и Сью вместе с ними, - ответил Атрио, понизив голос, чтобы не разбудить еле успокоившегося ребенка. - Все решили, что их убили в лесу. Они жили в очень нехорошем месте. Я давно говорил им, что надо перебираться оттуда... А потом Сью вдруг появилась. Постучалась ночью в один из домов. Мокрая, худая, абсолютно нагая... Бедное дитя, сколько, наверное, ей пришлось пережить, - он смахнул слезу дрожащей рукой. - С тех пор с ней творится все это... Она так и не рассказала о том, что с ней произошло...
  - Но какая может быть связь между девочкой и контильцами?
  - Вещи подобного рода всегда как-то связаны с контильцами...
  - Значит, ничего конкретного не известно, - подвел я печальный итог.
  - Для того мы и направляемся к Ведуну. Говорят, Ведун слепой, но способен видеть то, что обычному человеку не под силу, - многозначительно кивнул Атрио и добавил, словно только заметил мою усталость:
  - Простите меня, Улисс, я не даю вам отдохнуть...
  Да какой уж там отдых. Мне уже было не до сна...
  Я сменил Сабо на козлах. Отправил его в карету, а сам принял вожжи, присвистнул и подстегнул лошадей. Ночь впереди была длинной, дорога - темной, голова забита мыслями, сердце чуяло тревогу.
  Что за напасти обрушиваются на моих друзей? Что вообще творится в мире? Он никогда не был ни идеальным, ни правильным... Но этот страх, поселившийся в душах...Это солнце, нещадно испепеляющее все живое...
  Когда-то мне снилось, как я хожу по воде. Теперь же я боролся со зверями, и они являлись ко мне в новых обличиях. В каждом я узнавал знакомое, но сильно искаженное отражение...
  'Откуда? Откуда они берутся?' - мучил меня вопрос даже во сне...
  Казалось бы, полный штиль, тишина, ни ветерка... и вдруг - ураган, безумный вихрь, и волны снова начинают бросаться друг на дружку, как голодные бешеные звери, кромсая плоть и исходя в исступлении пеной...
  'Зачем? - взываю я к ним, - ведь вы - суть одно!'
  'Пернатый Змей, - говорит безликий голос, - через шторм море очищается...'
  Вода закручивается в спираль и увлекает на дно. Там темно, сыро и безмолвно, как и должно быть в самом начале сотворения мира...
  'Нет!- кричу я, - вырвавшийся из Круга - вне Его... едино сущее бытие - покой!'
  'Лишь одно из колец спирали, протянувшейся в бесконечности...' - говорит голос.
  Волна накрывает с головой...
  Я - точка на огромной белой стене, и волен лишь на время забывать об этом...
  'Почему?' - Взываю я в пустоту.
  '...в том твое проклятие и твое благословение - соединять небо и землю в сладострастном мучительном поцелуе...'
  
  Глава 8
  
  Лошади дернули поводья и буквально вырвали меня из сна. Я как-то умудрился проспать остаток ночи и не свалиться под копыта лошадей.
  Небо в просвете между деревьями окрасилось в нежно-розовые тона.
  Дорога стала лучше. Карету уже не так трясло на кочках. Вдали показались окраины Саума.
  Мы проезжали выжженные солнцем поля, на которых неутомимо работали крестьяне. Ближе к городу за каретой то и дело стали увязываться весело лающие собаки и шумная ребятня, которая не упускала возможности вскочить на подножку да подбодрить полусонного кучера озорным словцом. Я лишь лениво отмахивался от них, как от назойливых мух, да радовался про себя, что остались на свете существа, которым нет никакого дела ни до войны, ни до прочих мировых страстей.
  Глядя на беззаботных крестьянских ребятишек, я вспомнил чьи-то мудрые слова о том, что солдаты приходят и уходят, а крестьяне были и останутся всегда, ибо именно они взращивают на земле жизнь. А еще - уверенность в том, что завтра наступит, потому что сегодня посеяны его ростки. И тихую спокойную радость оттого, что не зря прожит день. И еще что-то... легкое, беззаботное, неуловимое, выстраданное тяжким непосильным трудом окропленных соленым потом спин... И это что-то - есть сама жизнь. Такой порядок существовал испокон веков, ибо на нем все и держится.
  
  В городе Атрио удалось кое-что выручить за изрядно потрепанный разбойниками экипаж и оплатить комнату на постоялом дворе близ городского собора, на рыночной площади. Он долго благодарил нас за помощь, предлагал оставшиеся деньги, но мы согласились только на пару лошадей. Однако Атрио настоял на том, чтобы мы хорошенько передохнули и не отправлялись в путь до следующего утра. На том же постоялом дворе он снял для нас комнаты, и нам ничего не оставалось, как принять его предложение.
  - Ваш друг потряс меня до глубины души, - признался мне Атрио, пока Сабо отводил лошадей в стойло. - Мы провели с ним ночь в упоительной беседе. Он рассказывал, что когда-то был рабом. Но поверьте, Улисс, мне еще никогда не доводилось встречать человека настолько свободного во взглядах и суждениях, как ваш друг. У него есть чему поучиться.
  - Сабо - человек... необычный. Таких, как он, в мире единицы, - точнее, семеро... - ответил я и поймал себя на мысли, что продолжаю считать Орка живым.
  Впрочем, Атрио все равно не понял, о чем я говорил, а я счел благоразумным не пускаться в объяснения.
  Я пожелал архивариусу и девочке хорошего дня и поднялся по лестнице на второй ярус, где находились снятые для нас комнаты. Сабо отправился на отдых несколькими минутами ранее. Проходя мимо его комнаты, я заглянул в приоткрытую дверь. Проповедник растянулся на кровати во всю длину своего огромного роста и громко храпел. Было ясно, что в карете Атрио не дал ему сомкнуть глаз, и стоило бедняге добраться до мягкого ложа, как усталость свалила его с ног.
  Я прикрыл дверь, чтобы как-то заглушить его раскатистый храп. Но потом вспомнил, что моя комната находится через стенку, махнул рукой, смиряясь с неизбежностью, и, еле волоча ноги от усталости, поплелся к себе. Не раздеваясь, рухнул лицом в не слишком уж свежую и мягкую, но для меня просто божественную подушку и, не обращая внимания на громовые раскаты за стеной, мгновенно провалился в царство Морфея.
  Посреди ночи я проснулся с желанием чего-нибудь поесть. В животе крутило от голода. Ужин я умудрился проспать, а последним, что ел, были сырые мидии, выловленные Сабо прошлым утром в Скалистых гротах.
  Освещая дорогу мерцающей свечой, осторожно ступая, я вышел в узкий коридор и двинулся по направлению к лестнице, ведущей вниз на кухню. Минуя комнату Атрио, я заметил, что ее дверь чуть приоткрыта. Сквозь узкую щель лился свет, и доносились приглушенные голоса. Наверное, Сабо проснулся, и коварный архивариус, враг нормального сна, завлек его разговорами в свою комнату.
  'Не спится же им ночами, - подумал я. - Не разбудили бы девочку...'
  Я прильнул к щели. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять - собеседником Атрио был не Сабо. Я лишь мельком увидел его со спины. Широкие плечи, прямая спина, хвост длинных поблескивающих сединой волос... Что-то в нем показалось до боли знакомым. Я даже замер на мгновение, думая, а не войти ли мне к ним и не поинтересоваться, о чем это можно беседовать в столь поздний час после утомительной дороги. Но чувство голода оказалось сильнее. Сначала - на кухню, потом все остальное.
  Проклиная скрипучие ступеньки, я спустился вниз и крадучись, словно вор, проник в священную обитель всевозможных кулинарных изысков, где витали умопомрачительные ароматы покрытых нежной хрустящей корочкой закопченных свиных окороков, свежих сочных отбивных, мягкого теплого хлеба, спелых фруктов и терпкого выдержанного вина. Все было готово к прибытию какой-то важной персоны.
  Изобилие яств вскружило мне голову. Я словно выпал из общего течения времени и позволил себе вдоволь насладиться пищей, которая казалась мне божественной.
  'Как много в мире приятных ловушек! - думал я, приканчивая очередную отбивную. - Разве может не бравший целые сутки и маковой росинки в рот отказаться от удовольствия набить свой желудок чем-нибудь вкусным?! Простое животное чувство поставлено на службу эволюции - испытывая голод, зверь стремится добыть себе пропитание и в этом сложном, трудоемком процессе получает новые навыки и опыт, необходимые для выживания. Человек же, помимо этого, способен получать еще и наслаждение от еды, которое сильнее привязывает его к грешной земле с ее удовольствиями. Оно, наоборот, отупляет его, делает тяжелым, неповоротливым, ленивым и сонным, - идеальной добычей для более проворного хищника. Перед человеком стоит более сложная задача - утолить голод и не попасть в ловушку... Задача действительно непростая...'
  Пока я бился над ней, свеча догорела, превратившись в грязно-желтую лужицу расплавленного воска с черной точкой погасшего фитилька, а передо мной выросла целая гора объедков. Наверное, большую собаку можно было накормить ими до отвала.
  Меня потянуло в сон. Кое-как, наощупь я добрался до своей кровати, заметив по пути, что дверь в комнату Атрио уже закрыта. Ни света, ни голосов. Наконец-то успокоились и заснули. Ну и отлично! Завтра утром непременно узнаю, что это был за ночной гость. Разве можно в чужом городе доверять кому попало?!
  Стоило голове коснуться подушки, как я тут же уснул...
  Мир изменился... Он стал не таким, как прежде... Что-то чужое, инородное поселилось в нем...
  Большая, мощеная камнем площадь полна людей. На лицах - скорбь и смирение. Откуда-то я знаю: они пришли сюда по своей воле, но не по своему желанию...
  Утро. Ветер рвет стену тумана в клочья...
  Со всех сторон к центру площади, словно похоронная процессия, стекаются вереницы людей. Мужчины и женщины, старики, дети, больные и калеки - все как один равны перед лицом неизбежного...
  Не слышно ни смеха, ни слез... Молчание...
  Напряженная, звенящая тишина начинает вибрировать, и скоро все вокруг тонет в пронизывающем свисте. Он разрывает барабанные перепонки, проникает все глубже и глубже, в самый центр мозга...
  Люди зажимают уши, морщатся от невыносимой боли, падают на землю. Воля их подавленна. Они не в силах сопротивляться. И я понимаю, что сейчас произойдет нечто страшное...
  Я заползаю в щель между каменными блоками.
  Из тумана возникают гигантские чешуйчатые кольца и начинают вращаться, сметая все живое на своем пути...
  Толпой овладевает панический ужас. В общем хаосе люди мечутся по площади, исступленно вопят и давят друг друга...
  И вдруг... рядом, в этом едином комке плоти... Луиза...
  Я хватаю ее и увлекаю за собой в безопасное спасительное убежище.
  ...на ней легкое платье, изорванное в клочья обезумевшей толпой, волосы и руки липкие от крови, босые ноги исцарапаны и покрыты грязью, в глазах - пустота. Она отбивается от меня, пытается вырваться. Я успокаиваю ее, глажу по мокрым от крови волосам...
  'Тихо... тихо, - шепчу я, - здесь тебе нечего бояться...'
  'Это неправильно, - кричит она, - лучше бы ты не приходил! Мы все здесь для того, чтобы умереть... Насытить Его, иначе... Пусти меня! Я должна быть там, со всеми!'
  'Не пущу! - кричу я в ответ. - Неужели ты не понимаешь? Он ненасытен! Ему не нужна твоя смерть! Он жаждет страданий! Он хочет убить... любовь!' - слова сами срываются с моих губ, и я не успеваю задуматься над ними.
  Она больше не сопротивляется, только дрожит на моих руках и тихо плачет...
  Весь в поту, я оторвал голову от подушки, продолжая слышать ее плач...
  Даже наяву кошмар не собирался оставлять меня.
  Полежав спокойно несколько минут, приведя мысли в порядок, я обнаружил, что плач действительно существует не только в моей голове. Кто-то тихо, но совершенно отчетливо плакал рядом с моей кроватью.
  Я осторожно заглянул через край. И, к своему удивлению, увидел сжавшуюся на полу девочку. В темноте я не мог четко разглядеть ее.
  - Что случилось, малышка? - спросил я шепотом, боясь ее испугать.
  Сью жалобно посмотрела на меня. Она вся дрожала. Руки и лицо в чем-то испачканы.
  - ...не просыпается, - сквозь слезы пролепетала она. - Я будила его, а он не просыпается...
  - Плохой сон, - вздохнул я, - мне тоже снятся плохие сны. Ну, иди сюда, забирайся. Вдвоем не так страшно.
  Я подтянул ее к себе и в ужасе отпрянул - как и Луиза в моем сне, Сью вся перепачкана кровью...
  Точка соприкосновения сновидений с реальностью...
  Сознание расщепляется, существует одновременно в нескольких пересекающихся плоскостях...
  Необходимо усилие воли, чтобы собраться. Всего мгновение...
  Я наскоро осмотрел девочку, убедился, что кровь не ее, и спешно выскочил за дверь.
  По темному коридору я несся в комнату Атрио, соображая по пути, что делать, если мои опасения подтвердятся.
  Толкнул дверь ногой. Бросившись к столику, на котором стоял канделябр с четырьмя толстыми восковыми свечами, поскользнулся, упал на пол и больно ушиб локоть.
  Огниво не слушалось в трясущихся руках, и кремень никак не хотел давать искру. Зажечь свечи удалось раза с пятого...
  Атрио лежал на кровати лицом кверху, с закрытыми глазами, и улыбался разинутым кровавым горлом. Он так и умер во сне, не успев проснуться и понять, что умирает.
  Я поймал себя на совершенно неуместной мысли: откуда в таком маленьком, тщедушном человечке столько крови? Она пропитала подушку, одеяло под ним, капала на пол со свисающей простыни, стекала по неровностям половых досок в лужу, на которой я поскользнулся...
  Я похлопал себя по щекам, чтобы прийти в себя, и решил первым делом разбудить Сабо... Но в его комнате меня ждал еще один сюрприз. Я был готов увидеть что угодно - смертельно раненного друга, или даже его изуродованный труп, но только не то, что увидел...Комната была пуста. Постель аккуратно заправлена. Все на своих местах. В общем, так и должна выглядеть обычная пустая комната на постоялом дворе... Только вот ни Сабо, ни его вещей - ничего, что могло бы напоминать о нем, - не осталось.
  Я почувствовал себя разбитым и одиноким, почти как то дерево, о котором говорил Сабо. Торчит себе из земли где-то на отшибе Вселенной, закрученное ветрами, что приносятся из холодных глубин Космоса играть в свои странные игры...
  Господи! Я даже подскочил. Я же совсем забыл про девочку! Она одна в моей комнате, вся в крови Атрио, и ей страшно!
  Я нашел ее там же, где и оставил. Девочка свернулась калачиком в моей постели и, уткнувшись носом в подушку, мирно посапывала. Когда ребенок не в силах вынести кошмар реальности, он убегает в другой мир - безопасный и спокойный, тот, что прячется в ее снах. Сейчас, наверное, она где-то очень далеко отсюда, купается в золотистых лучах на солнечных полянах, разговаривает с цветами, играет с бабочками и ни за что не хочет возвращаться обратно...
  Глядя на нее, я ощутил муку одиночества ее маленького детского сердца и вдруг испытал такой прилив нежности и сострадания, что бросился к ней и обнял ее. Она проснулась, зашмыгала носиком, теснее прижалась ко мне, но тут же напряглась и испуганно спросила:
  - Ведь ты не оставишь меня, правда?
  - Конечно, - я едва справлялся с подступающими слезами, - как я могу тебя оставить... Мы найдем этого Ведуна, или как там его...Ты снова станешь здоровой девочкой, и больше никто никогда не обидит тебя...
  - Меня итак никто не обижает, - буркнула она, - меня боятся!
  Ее последнюю фразу я пропустил мимо ушей - я уже думал о другом. Близилось утро. Скоро все проснутся, и обнаружится труп Атрио, а я перемазан в его крови, и в его комнате полно моих отпечатков. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, на кого первым падет подозрение в убийстве. А если меня арестуют и упекут в темницу, что будет с ребенком?
  Прихватив кое-какие вещи девочки и подняв Сью на руки, я бесшумно скользнул вниз по лестнице.
  Минут пять ушло на то, чтобы оседлать лошадь. Слава богу, старый конюх спал, обильно насыщая воздух ядовитыми спиртовыми парами, и его храп как нельзя кстати заглушал производимый нами шум. Я отметил пустое стойло, в котором должна была находиться лошадь, подаренная архивариусом проповеднику.
  Уезжая с тяжелым сердцем, я не хотел оставаться в долгу и положил на стол несколько монет из унаследованного тощего кошелька Атрио, надеясь, что они компенсируют мою ночную трапезу.
  Соловая мчалась галопом по узким пустым улочкам, унося нас прочь от злополучного постоялого двора. Одной рукой вцепившись в поводья, другой - прижимая к себе Сью, я думал о том, как круто все изменилось за одну ночь. Еще недавно мы вместе с Сабо ломали головы над загадочным исчезновением капитана Крона, теперь же пропал и сам Сабо. Пропал не менее таинственно, не предупредив меня. Было ли это как-то связано со смертью архивариуса? Заниматься поисками проповедника я не считал нужным. Теперь у меня появилась малютка Сью, о которой я должен был позаботиться в первую очередь. Девочка незримо связала меня с неким Ведуном, что заставляло задуматься над совершенно иными вещами. Черный остров... а ведь днем раньше я и не помышлял ни о чем подобном. Судьба сама определяла основные вехи моего пути, мне лишь оставалось доверяться ей и следовать воле провидения, уповая на то, что мое намерение выведет к нужной цели.
  
  Глава 9
  
  Утомительную скачку по ухабистой дороге за городом Сью выдержала на удивление стойко. Ни разу не заплакала, не пожаловалась. Она съежилась впереди меня, защищая лицо от встречного ветра, нахохлилась, словно маленький вороненок, и молчала, переживая гибель Атрио.
  Во время короткого привала у ручья я смыл с девочки кровь и переодел ее в чистое платьице. Тщательно вымылся сам, выстирал одежду и с отвращением натянул на себя мокрые лакейские подштанники. Одежда высохла прямо на мне, так как с самого утра стояла невыносимая жара.
  Я окинул взглядом простирающиеся повсюду выжженные солнцем поля. После дождя, пролившегося на дикие земли Тау месяц назад, ни одна капля воды с неба так и не оросила измученную засухой почву.
  Есть из-за жары не хотелось, организм требовал влагу.
  Я предусмотрительно запасся чистой проточной водой из ручья, и всю дорогу мы со Сью то и дело прикладывались к флягам.
  По дороге изредка попадались небольшие поселения. Мы проезжали их, нигде не останавливаясь. Саум остался далеко позади.
  Теперь можно было сбавить темп, хорошенько осмотреться по сторонам и поразмыслить над тем, что произошло на постоялом дворе. Стоило только закрыть глаза, как передо мной тут же появлялся Атрио с перерезанным горлом.
  Кто же сотворил с ним такое? Неужели тот человек, с которым я видел его ночью в последний раз?.. Кому мог помешать безобидный, добродушный, сострадательный Атрио? Да и украсть-то у него было нечего! Может, тот человек не знал об этом и действовал наугад? И, если он был вором, зачем ему убивать архивариуса? Достаточно было припугнуть Атрио, и тот отдал бы последнее, не сопротивляясь. Ночной гость выглядел значительно мощнее и внушительнее, на месте Атрио было бы глупо лезть на рожон...
  Но все сумбурные предположения разбивались об один неоспоримый факт: Атрио убили во сне. Он ни с кем не боролся, его не били, не пытали, а просто хладнокровно перерезали глотку, пока он спал.
  В придорожном трактире я попытался выведать что-нибудь о Черном острове, но это оказалось не таким-то простым делом. Воистину, 'встречают по одежке', - те немногие, кто и соизволил заговорить с человеком в нелепых лакейских подштанниках, с ног до головы покрытым серой дорожной пылью, ничего в помине не знали ни о каких островах, так как никогда не высовывали носа из своего захолустья. А на молчаливую девочку в дорогом бархатном платье посматривали и вовсе двусмысленно.
  Я заметил, что Сью нисколько не смущают и не пугают деревенские мужланы и бездельники. Она бросала на всех исподлобья враждебные презрительные взгляды, но от меня не отходила ни на шаг. Еще немного, и мы схлопотали бы неприятностей на свои головы от кучки порядком захмелевших пьянчуг, которых эти взгляды поначалу забавляли, а после начали раздражать.
  Узнав короткую дорогу к побережью, мы скоро покинули трактир с его обитателями и продолжили свой путь в надежде разузнать про остров у моряков.
  На ночлег остановились в крестьянском доме. Последние монеты я отдал в трактире за жалкие объедки на двоих, которые там почему-то называли обедом. Заплатить за постой было нечем. До самой темноты я собирал сено для крестьянской скотины, отрабатывая плату, а ночью у Сью случился приступ. Вся горячая и мокрая от пота, бедная малютка исступленно билась в судорогах, а потом заговорила чужим голосом, приводя хозяев в суеверный ужас.
  Нам пришлось убираться подобру-поздорову прямо посреди ночи, пока они не собрали соседей и не изрубили нас топорами.
  Ближе к утру, измученные, изможденные и обессилившие, мы свалились с лошади и заснули мертвецким сном в кустах у дороги. Когда проснулись, не обнаружили ни вещей, ни лошади. Так и есть, мир не без добрых людей.
  Дальше пришлось продвигаться пешком. По пустой безлюдной дороге пару раз мимо промчались экипажи, обдали нас клубящейся из-под колес пылью и благо, что не задавили. Надеяться на чью-то помощь не приходилось...
  
  Солнце вставало и заходило. Я все больше ощущал свое одиночество. Со Сью мы почти не разговаривали: она предпочитала молчать, а я не хотел лезть к ней в душу и бередить рану, которую она так тщательно скрывала.
  Мне впервые захотелось снова воспарить к поющим маленьким ангелам. Вознестись высоко, высоко над землей. Вернуться туда, откуда я пришел. Когда-то я искал путь в сияющую беспредельность. И нашел его. Но и этот мир - плотный, проявленный, охваченный страстями, наполненный надеждами, - притягивал меня не менее сильно. Я вернулся. Вернулся по первому зову и теперь чувствовал свое одиночество, снизу тянулся к утраченным звездам и плакал по ним...
  Мне снился Пернатый Змей. Я видел, как он легко и изящно отрывает от земли длинное извивающееся тело и на пестрых, сотканных из света крыльях поднимается в небеса. Может быть, я тоже снился ему...
  
  В кабаке, как обычно, было шумно, пахло чесноком, рыбой, прокисшим вином и дешевым табаком. Под вечер со всех концов рыбацкого поселения, в военное время ставшего стратегической пристанью Кадеса, туда стягивался весь морской сброд в округе: залить бельма, пошуметь да подраться. Редко обходилось без поножовщины. Обычным делом считалось, когда на грязные доски пола проливалась кровь и сыпались выбитые зубы. Но даже бродившие по городу солдаты не совались в подобные дыры наводить порядок. Морское братство существовало по своим мрачным и диким законам. Впрочем, побитые и порезанные в драках оправлялись, возвращались на прежние места и, как ни в чем не бывало, забыв старые обиды, частенько распивали с обидчиками мировую.
  В поисках информации о Черном острове я побывал не в одной такой дыре на побережье. И все они были похожи одна на другую: та же вонь от потных немытых тел, те же одутловатые от беспробудного пьянства, покрытые шрамами и задубленные соленым ветром лица, те же жестокие нравы.
  На время моих вылазок Сью приходилось оставлять одну где-нибудь в укромном месте на берегу моря. Дожидаясь меня, она могла часами сидеть на месте, бросать в воду камешки и думать о чем-то своем.
  Больше всего я боялся, что в мое отсутствие с ней может случиться приступ, и никого не окажется рядом, никто не поможет. Но в последнее время ее странная болезнь не проявляла явных признаков, и я постепенно успокоился, хотя переживал всякий раз, оставляя ее одну.
  Тот день начался с нехороших предчувствий. На рассвете долго и протяжно выла собака. Ее вой до самого вечера стоял у меня в ушах, не давая расслабиться и сосредоточиться на своих поисках.
  Когда чья-то фигура заслонила от меня свет, я уже не ждал ничего хорошего. Человек молча опустился напротив меня за стол. Лицо его оказалось в тени, и я не мог разглядеть его. Вокруг шумно разговаривали, пили и не обращали на нас никакого внимания. Незнакомец не преминул воспользоваться этим.
  - Не дергайся! Мне придется разворотить тебе кишки, - он сделал движение, неоднозначно намекающее на то, что руки его под столом не пусты, - а это, черт возьми, не входит в мои планы... пока!
  Я узнал этот голос и замер. Не стоило провоцировать сумасшедшего Руфа, у которого всегда плясал палец на спусковом крючке.
  - Сиди тихо и слушай. Вот так. Твоя девчонка у меня! Так надежнее, если ты вдруг попытаешься напасть на меня или решишь просто сделать ноги! Если я все правильно понял, ее жизнь тебе дорога?...
  - Что тебе нужно? - проскрежетал я сквозь зубы, чувствуя, как во мне вскипает волна ненависти.
  - Захлебнуться мне китовым жиром, если я не собирался спросить у тебя то же самое! - его голос дрожал то ли от страха, то ли от возбуждения. Я заметил, как он нервно озирается по сторонам и старается говорить тихо, чтобы никто нас не услышал.
  - Зачем тебе понадобилась девочка, ублюдок?! - я не собирался показывать, что боюсь его оружия под столом.
  - Взамен ее ты должен будешь кое-что рассказать мне! Но если соврешь, живой ее не увидишь! Не вздумай еще раз провести Руфа! Зачем ты следишь за мной? Зачем разнюхиваешь про Черный остров? Откуда знаешь о том, что я направляю туда 'Чертову Бэтти'?!
  - Понятия не имею, о чем...
  - Я не шучу, - пригрозил Руф. - Перед смертью девочка пройдет по рукам всей команды. Ее разворотят так, что пройдет трехмачтовый фрегат!
  - Слушай, ты, - окончательно вскипел я, - мне тоже не до шуток! Я ищу дорогу к Черному острову по своим личным соображениям. А о тебе и твоих делах не слышал и слышать не желаю!
  - А отомстить за старое? Разве ты забыл, как я засунул в вонючие гробы тебя и твоего друга? Кстати, где он?
  - Не знаю, - буркнул я.
  - Последнему торгашу на базаре я поверил бы больше, чем тебе...
  - Послушай, Руф, - перебил я его, - может, объяснишь все-таки, в чем дело?!
  Он заерзал на лавке, принимая решение.
  - Кто-то следит за мной и пытается убить, - наконец сказал он.
  - Уверен, желающих найдется немало, но почему ты решил, что в этом замешан я?
  Он долго молчал. Лица его я не видел, но чувствовал, как его цепкий взгляд сверлит меня насквозь.
  - Там, на побережье в Туроне, мы нашли свою шлюпку, пустые гробы и двух голых мертвых засранцев. Ни тебя, ни чернокожего, ни моих людей, - начал рассказывать Руф. - Обыскали весь берег в округе - ничего, разве что кроме большого заколоченного ящика! И в нем было вот это...
  На стол передо мной лег кожаный кисет для табака. Я было потянулся к нему, но корявая волосатая рука Руфа накрыла его сверху и крепко придавила к столу.
  - Того, что здесь, - он кивнул на руку, - хватит на пару плантаций в Босфе. Только тогда я не знал этого и забрал из ящика немного. Мне было интересно - что за дерьмо такое. А когда узнал, раздери меня морской дьявол, что это целое состояние, кто-то начал на меня охоту. Чутье еще никогда не подводило Руфа - меня пытаются убить, и ты как-то с этим связан! Мне неизвестно, что произошло там, на берегу, но мои люди мертвы, а ты - жив...
  В этот момент Руфа окликнули. Он обернулся и махнул рукой. Проследив за его взглядом, я наткнулся на людей в серых плащах с низко надвинутыми на лица капюшонами. Плащи - самые обычные, дорожные, которые не должны привлекать внимания и особо бросаться в глаза, но было в незнакомцах какое-то едва уловимое несоответствие. Держались они слишком уж свободно, властно и уверенно, чтобы походить на простолюдинов. Они не стали приближаться, а остановились в дверях, дожидаясь Руфа.
  - Ты услышал, что хотел. Теперь я послушаю тебя, но не сейчас...- заторопился Руф. - До утра ты должен найти меня, иначе девчонка умрет, а следом за ней умрешь и ты...
  Он поднялся, сгреб кисет в кулак и, переваливаясь с ноги на ногу, словно шагает по качающейся палубе, скрылся за дверью в сопровождении серых плащей.
  Я хотел вскочить вслед за ним, как вдруг взгляд мой упал на то место, где минуту назад лежал его кисет. Ноги подкосились, и я в оцепенении осел обратно на лавку.
  На досках стола остались поблескивать маленькие синие крупицы...
  Я не верил своим глазам, но ошибиться было невозможно. Слишком уж хорошо помнил я этот проклятый синий порошок, доводящий людей до сумасшедшего экстаза, заставляющий забывать свою человеческую природу и превращаться в диких зверей, готовых с наслаждением рвать и уничтожать друг друга... Этот синий дьявол властвовал над другим миром, в котором нет смерти и нет страха перед смертью, а порочные человеческие страсти выпущены на волю и обречены на вечные скитания под испепеляющим солнцем Великой Пустыни...
  Откуда-то синий песок появился здесь.
  
  Глава 10
  
  Не знаю, сколько времени я просидел так, тупо уставившись в одну точку на столе, пока чей-то голос не прогремел над самым моим ухом:
  - Или пей, или убирайся!!!
  Я оглянулся по сторонам, встал и, не обращая ни на кого внимания, вышел на улицу.
  Я бродил темными переулками вдоль серых стен домов, погруженный в мысли о судьбе мира. Крохотные синие крупинки, высыпавшиеся из кисета Руфа, ясно говорили о том, что Пустыня добралась и сюда. А если так, то над миром нависла огромная опасность. Не случайна многолетняя засуха, не случайна внезапно вспыхнувшая война, не случайно пропали все мои друзья, а теперь еще и Сью, и, наконец, не случайно мое возвращение. Все это части какого-то непостижимого по своим масштабам плана... Как я ни старался, я не мог увидеть его в целом. Передо мной постепенно одно за другим выстраивались звенья огромной цепи причин и следствий. Но в ней оставалось слишком много пробелов... Люди касты Хеда, ветряные псы по ошибке приняли деревянные гробы, в которых нас с Сабо переправляли на берег моряки Руфа, за ящики, ожидаемые от контильцев. Ящики с синим песком! Конечно же, синий песок был тем, что псы не могли получить ни от кого, кроме таинственных контильцев. Значит, контильцы каким-то образом связаны с Пустыней. Но как? Руф на свою беду наткнулся на злополучный ящик, забрал какую-то часть синего песка и имел неосторожность растрепать об этом на весь белый свет. По оставленному им следу его нашли псы, посчитавшие, видимо, что Руф, который был там, на берегу, украл синий песок, убил их соплеменников, да еще и надругался над их мертвыми телами, лишив их одежды и священного оружия. Если я правильно все понимал, теперь Руфу грозила неизбежная смерть. Он и сам предчувствовал это, но почему-то решил, что угроза его жизни исходит от меня. Возможно, он продолжал считать меня антильским шпионом, а мое чудесное освобождение из заколоченного гроба еще больше уверило его в том, что я опасен и непредсказуем.
  А уж после того, как он узнал, кто ищет дорогу на Черный остров, на который он сам зачем-то собирался отправляться, у Руфа просто не осталось сомнений в том, что именно я преследую его и жажду мести. Защищаясь от меня, он похитил девочку и где-то спрятал ее. Теперь, если ветряные псы уничтожат Руфа раньше, чем я успею встретиться с ним, я могу потерять Сью навсегда. Он сказал, что я должен найти его. Но где искать эту подлую морскую крысу? Ну, конечно же! Наверняка каботажный двухмачтовик Руфа, его 'Чертова Бэтти' стоит на якоре недалеко от берега, и как я сразу не догадался!
  Распугивая по закоулкам жирных крыс, я пробирался к пристани. Дома вплотную примыкали друг к другу, достигая в высоту двух и трех этажей, причем верхние ярусы нависали над нижними. Узкие, неровные проходы между домами сплетались в запутанную цепь бесчисленных поворотов, многие из которых заканчивались тупиками. Плутая в темноте по замусоренным, пахнущим нечистотами улочкам, я полностью потерял направление, и когда услышал плеск прибоя, повернул туда, откуда доносился звук. Преодолел несколько подворотен и вышел к заливу. В том месте море языком вдавалось в сушу. Водная преграда отрезала мой путь к пристани. Дома здесь стояли у самой кромки воды на невысоких сваях, перекрывая свободный проход по берегу. Пришлось возвращаться назад и дворами огибать береговую линию залива.
  На полпути обратно я услышал за спиной топот и чье-то прерывистое дыхание. Неприятностей и так хватало, а нарываться на новые не хотелось. Я юркнул в щель между домами и затаился. Мимо, задыхаясь, хватаясь руками за стены, пробежал человек. Ноги его путались в длинных полах плаща. Не заметив меня, он свернул в соседний проулок. Больше никто не появился. Я подождал, пока эхо его шагов не растворится в шелесте волн прибоя, и уже собрался было вылезти из своего укрытия, как вдруг душераздирающий вопль раздался в ночи.
  Все смолкло, замолчала даже лаявшая где-то собака.
  Прошло время, прежде чем я решил выйти и шаг за шагом приблизиться к дому, за которым скрылся беглец. Затаив дыхание, я заглянул за угол...
  Он сидел без движений, привалившись плечом к стене. Ноги раскинуты в стороны, голова опущена на грудь. Я огляделся - рядом куча мусора с копошащимися в ней крысами и ни одной живой души. Подошел ближе, наклонился к нему, осторожно тронул за плечо - тело незнакомца откинулось на спину.
  По серому дорожному плащу я узнал одного из тех, кто приходил в кабак за Руфом. Подняв капюшон с его лица, я с удивлением обнаружил на нем плотно облегающую кожаную маску с прорезями для ушей, глаз и рта. Под плащом оказался темный, расшитый золотыми узорами камзол, с правой стороны залитый кровью. Я наскоро осмотрел рану. Один точный удар, нанесенный острым предметом под ребро, видимо, поразил печень. Это случилось недавно, и убийца, должно быть, просто испарился в воздухе, иначе я бы заметил его.
  Посчитав, что незнакомец мертв, я не обратил внимания на то, что его левая рука скрыта в складках плаща. Слишком поздно услышал сухой щелчок, треск рвущейся ткани... и согнулся от внезапной боли в боку.
  Дрожащими пальцами я нащупал наконечник стрелы, прошившей меня насквозь. В глазах потемнело, к горлу подступила тошнота, тело охватила слабость. Я отшатнулся к противоположной стене.
  Человек в маске так и остался лежать без движений. Что это было? Рефлекторное сокращение мышцы, заставившее его палец нажать спусковой крючок маленького арбалета, спрятанного под плащом, последний ответ своему убийце перед смертью, нашедший случайную цель... мне уже было все равно.
  Глаза заволокло. Я заметил, как от кучи мусора отделилась темная фигура. В два скачка она настигла меня. В следующее мгновение я получил сильный удар в кадык. В горле что-то хрустнуло, и я начал задыхаться.
  Перед глазами мелькнул уже знакомый топорик. Из последних сил я бросился на ветряного пса. Он без труда выскользнул из моего захвата и занес топорик для последнего удара...
  Все произошло так быстро, что я не успел даже удивиться - ветряной пес на моих глазах раздвоился... словно тень его ожила и решила действовать самостоятельно.
  Из-за его спины возник второй пес, и в последнюю секунду одной рукой перехватил занесенный топорик, а другой нанес убийце в затылок мощнейший удар, который отбросил того на меня. Его голова попала точно в мой подбородок, и я с размаху врезался макушкой в стену. Все исчезло, остались лишь пятна, мерцающие в темноте. Сознание взорвалось и рассыпалось на мелкие дребезжащие кусочки.
  
  Часть 2
  
  Безликий
  
  
  'Не бойтесь и не поддавайтесь смятению,
  увидев призраков тьмы, личину зла и пустые покровы смерти, поскольку вы сами выбрали их,
  чтобы испытать себя. Все это - камни,
  на которых оттачивается острие вашего духа'
  Ричард Бах
  
  
  Глава 1
  
  Мир состоит из пятен. Они живые. Они меняют оттенки, звучат по-разному. Исчезают и появляются, без всякого намека на смысл...
  И ведь никто никогда не задумывался над этими пятнами... Наверное потому, что все слишком заняты собой - некогда осмотреться по сторонам и увидеть мир...
   Вся хитрость в том, что мир движется вместе с нами, но остановиться самому - еще не значит остановить мир. Иногда он движется независимо от нас. Ты стоишь - а мир несется куда-то... успеваешь лишь заметить постоянно ускользающие от тебя пятна. Хочешь броситься следом, но не успеваешь - их уже не догнать. Да и надо ли? Ведь если остановился - значит, пришел куда-то...
  И именно в это короткое мгновение, прежде чем снова сорваться с места, забыв обо всем, вдруг четко осознаешь, что жизнь - это бесконечная погоня за мерцающими в темноте пятнами...
  Однажды я с удивлением обнаружил, что пятна имеют запах и даже вкус...
  - Ешьте, обязательно нужно есть! Иначе вам сложно будет восстановиться. Вы потеряли слишком много крови, слишком долго пролежали без сознания. Теперь необходимо дать организму силы. Вот так, потихоньку... - словно я лежал на глубине, и сквозь толщи воды с поверхности до меня доносился голос.
  Горячая жидкость застряла в горле, заставив меня закашляться и выплюнуть все на себя. Кашель отозвался в голове глухой болью.
  - Осторожнее. Не нужно торопиться.
  - Где я? - я не узнал своего голоса. Вместо слов вышло какое-то хриплое сипение.
  - На корабле. Успокойтесь, самое страшное позади. Господи! Могло случиться непоправимое несчастье. Если бы герцог Шарди не нашел вас там, в подворотне, истекающего кровью... Я сейчас позову его. Он обрадуется, когда узнает, что вы пришли в сознание!
  Я не видел говорящего, услышал лишь удаляющиеся шаги. Хлопнула дверь, и я остался один. Попробовал повернуть шею, пошевелить конечностями. Тело словно одеревенело и не слушалось. Сильно болело в боку, там, куда попала стрела. Постепенно я начал вспоминать то, что произошло в темном переулке. Вскоре меня укачало, и я заснул.
  Разбудил меня тот же голос. Я открыл глаза. Надо мной склонились двое. Один - в черном, с золотым массивным медальоном на шее, скуластый, усы вразлет, небольшая бородка клинышком; второй - в темно-бордовом одеянии, седовласый, с благородным профилем и холодными водянистыми глазами.
  - Мышцы порваны, но ребро и внутренние органы не задеты. Лекарство, питание, полный покой, наши с вами молитвы, и скоро пойдет на поправку, - говорил седовласый. - Голова вот сильно разбита. Возможны какие-то осложнения. Мои познания в этой области невелики. Но, вроде бы, пока все в порядке.
  - Он уже говорил с вами? - взволнованно спросил скуластый.
  - Да, герцог. Правда, у него повреждено горло, и разговаривать ему трудно.
  - Смилуйтесь, кардинал, оставьте нас наедине! - с нетерпением воскликнул герцог.
  - Только ненадолго. Скоро время принимать лекарство. Я подожду за дверью, - ответил кардинал и пропал из моего поля зрения.
  - Как вы могли поступить так неосмотрительно! - не скрывая возмущения, вскричал герцог, когда мы остались одни. - На карту поставлена судьба целой Империи! А если бы им удалось вас уничтожить?! Что бы тогда началось?! Сторонники Дунглафа и финейцы перегрызли бы глотки кадесской аристократии! Полная анархия! Беспредел! Лишившись опоры Кадеса, Империя оказалась бы обезглавленной, и Антилии ничего не стоило бы в момент раздавить потерявшего былое могущество противника...
  Я уставился на него широко открытыми глазами и молчал. В горле пересохло, в мозгах была полная каша. Ни слова из того, что с таким чувством говорил герцог, я, естественно, не понял. Встретившись со мной взглядом, он прервался на полуслове и устало потер глаза. Справившись с волнением, герцог продолжал:
  - Извините, сир, сейчас вы не в том состоянии, чтобы выслушивать это. Хвала Господу, что Империя не осталась без короля! Вы поправитесь. Говорят, на Черном острове есть какие-то колдуны...
  Король?! Черный остров?! Может, я продолжаю пребывать в бредовом сне?!
  - Где девочка... - с трудом выдавил я из себя.
  - Что? О чем вы? - не понял герцог, с трудом разбирая мои слова.
  - Руф сказал...
  - А-а-а, хозяин этого судна! Накануне нашего отплытия, в ту же ночь, когда вы подверглись нападению неизвестных, в воде у пристани нашли его обезглавленное тело. Кстати, голову отыскать так и не удалось. Наверное, кого-то он сильно прогневил, раз заслужил такую печальную участь.
  Значит, псы добрались до Руфа...
  В эту минуту дверь отворилась, в каюту заглянул кардинал.
  - Извините, Шарди, но королю пора принимать лекарство! - громко, не терпящим возражений тоном произнес он.
  - Что вы, право! В дверях, да еще во весь голос! - возмущенно зашипел на него герцог. - И стены имеют уши! Кругом враги, да шпионы, а вы...! Никто не должен знать, что среди нас король! - последние слова прозвучали почти беззвучно, и он многозначительно кивнул в мою сторону.
  - Неужели... неужели вы не видите... - не вытерпел я и, превозмогая адскую боль попытался подняться.
  Оба в ужасе кинулись ко мне и мягко, но настойчиво уложили обратно на подушки.
  - Девочка... ее надо спасти... - сопротивляться им у меня не было сил. - Да кто вы, черт возьми!
  - Всемогущий Господь! Повредился в уме! - с искренним сочувствием воскликнул кардинал.
  - Сир, вы действительно нас не узнаете? - засомневался герцог.
  Я мучительно застонал, отвернулся и закрыл глаза.
  - Удар по голове лишил его памяти. Такое бывает. Остается только надеяться, что это временное помутнение сознания, - вздохнул кардинал.
  - Оставьте меня... - отчаянно взмолился я.
  - Теперь выйдите вы, Шарди! Я дам ему лекарство и заставлю наконец принять пищу, иначе мы привезем на остров мертвого короля!
  - Поправляйтесь, сир, я помолюсь за вас, - с этими словами герцог поклонился и покинул каюту.
  
  - Примите лекарство, сир, не упрямьтесь.
  Я покорно открыл рот. Кардинал, как добрый заботливый отец, настойчиво ложку за ложкой вливал в меня горячий бульон, отдающий травянистым привкусом.
  - ...и представьте себе нашу панику, - продолжал рассказывать кардинал, - вещи погружены, все на местах, время отплытия, а этого пьяницы, капитана судна, так и нет. Команда - безмозглые остолопы - понятия не имеет, где пропадает их хозяин. А тут еще появляется встревоженный Шарди - один, без вас, заявляя, что вы, сир, вроде бы где-то отстали по дороге. Сэр Дэшон в сопровождении герцога немедленно отправляется на ваши поиски...
  - А это еще кто такой? - прохрипел я, уворачиваясь от очередной ложки.
  Кардинал сострадательно покачал головой.
  - Бедняга, неужели вы совсем ничего не помните, - даже своих верных слуг, обеспокоенных судьбой короля и рискующих собственными жизнями ради спасения Империи? Если нам не удастся уберечь вас, к власти прорвется этот варвар Дунглаф. Партия его сторонников при дворе и за пределами дворцовых стен достаточно сильна. Но пока армия и флот под нашим контролем, только весть о смерти короля способна кардинально изменить положение сил. Рисковать вашей жизнью, сир, мы никак не могли, поэтому решили временно спрятать Ваше Высочество в скитах на Черном острове, подальше от королевских покоев и от убийц, нанятых вашими врагами. И сделать это в тайне от всех, чтобы не только враги, но и друзья не узнали о том, что короля нет в его резиденции. Для этого под видом обычных путников достигли побережья и наняли первое попавшееся каботажное судно. Когда перед отплытием герцог Шарди сообщил о вашем исчезновении, мы готовы были немедленно рассекретить нашу миссию и затребовать помощи у губернатора Кадеса. Но вас, слава богу, нашли у залива в какой-то темной подворотне, еле живого. А обезглавленное тело хозяина судна плавало в волнах у пристани. Замены из команды ему не нашлось: он был единственным на корабле, кто разбирался в навигационных картах. Не знаю, чтобы мы делали, если бы рыцарь Дэшон не отыскал нового капитана...
  Мой желудок наполнился. Я отвернулся от ложки. По всему телу, приглушая боль, разливалось приятное тепло. Голос кардинала в моих ушах стал постепенно сливаться с шумом волн за бортом. Уже сквозь сон я услышал стук посуды и удаляющиеся шаги.
  Я проснулся, не понимая, где нахожусь. Коснулся ладонью лица и покрылся холодным потом... Пальцы наткнулись на что-то мягкое и гладкое. Это что-то не могло быть моим лицом, потому что я не почувствовал прикосновения.
  Вернулся кошмарный сон...
  Пернатый Змей обвился вокруг моей головы и больно жег огненными перьями. Мы с ним были одним целым. Самый кончик его острого хвоста жадно впился в мой мозг, причиняя невыносимые страдания. Я задыхался. Ни на голове, ни на лице не осталось живого места...
  В мучительной борьбе с обжигающими и удушающими объятиями Змея я вырвался из сна и наяву столкнулся с чем-то инородным, покрывающим мое лицо, голову и шею...
  Если бы в тот момент в каюте рядом со мной находился кто-нибудь еще, меня окончательно посчитали бы сумасшедшим, видя, с каким яростным отчаянием я пытался содрать с кожи инородное тело, - пока не догадался, что на мне гладкий кожаный чехол с прорезями в лицевой части, плотно обтянувший голову.
  Маска человека, убитого ветряным псом в подворотне! Как только я понял это, меня словно окатило холодной водой. Все встало на свои места. Так вот почему меня принимали за короля! За маской никто не мог увидеть моего лица! Наверное, ростом, телосложением, может быть, даже цветом глаз я походил на короля, а свой голос я и сам теперь не узнавал. Конечно же, это сподвижники короля поджидали Руфа у дверей кабака и не могли даже предположить, что в ту ночь нанятые кем-то ветряные псы доберутся и до короля, и до Руфа, и уж тем более, что после этого под маской короля окажется кто-то другой. Но что будет со мной, когда они узнают? Кто надел на меня чужую личину, спас жизнь и обрек на неведомую судьбу, предназначенную другому? Не тот ли это неведомый хранитель, что однажды уже отводил от меня смертельную опасность?
  
  Глава 2
  
  На привязанной ремнями к стене раскачивающейся койке, покрытый горячей испариной, в полубреду, я выпал из общего течения времени.
  Призрачные видения путались с реально существовавшими людьми. Я не узнавал лиц, не вспоминал имен.
  Место на голове, куда Пернатый Змей воткнул свой хвост, пылало огненным шаром боли. Ни во сне, ни наяву эта боль не оставляла меня в покое.
  Когда мне становилось лучше, я, не обращая внимания на слабость, намеревался подняться на ноги. Память о каком-то незавершенном деле приводила в движение затекшие онемевшие члены. Но рядом всегда находился кардинал или Шарди, иногда - Дэшон. Меня укладывали обратно, закутывали в одеяло, подкладывали под голову подушки и уговаривали воздержаться от резких движений и не бередить свежих ран.
  Благодаря чудодейственному эликсиру кардинала вскоре я почувствовал себя намного лучше, хотя голос так и не восстановился. Я продолжал разыгрывать из себя тяжело больного и напрочь потерявшего память, ибо в этом было мое спасение.
  Одного я никак не мог понять. Рану на голове наверняка обрабатывали, иначе бы она загноилась. Да и, в конце концов, должен был меня кто-то брить, а этого невозможно сделать, не снимая маску. Кто-то мог видеть мое лицо. Тогда либо он знает, что я не король, но почему-то скрывает это, либо никогда не видел самого короля в лицо и не подозревает о подмене. И вообще, зачем королю было прятаться под какой-то глупой маской?
  Безумно хотелось встать с влажных от пота простыней, выйти из душной, пропахшей лекарствами каюты на палубу и вдоволь надышаться морской свежестью. Терпеть более не оставалось сил. Я дождался, когда рядом будет Дэшон.
  Кардинал называл Дэшона рыцарем, поэтому, впервые увидев в своей каюте худощавого светлобородого молодого человека со знаками ордена Северного Креста на одежде, я сразу понял, что он и есть тот самый сэр Дэшон. Всегда аккуратно одетый и причесанный, спокойный, уравновешенный адепт магического ордена выглядел весьма достойно. Было видно, что он знает себе цену, но из скромности и благородства никогда не вознесет себя выше другого.
  Со временем у меня появилась уверенность в том, что сэр Дэшон, несмотря на молодость, являлся особой, приближенной к Великому магистру, и исполнял волю владыки ордена, находясь в трудную минуту рядом со своим королем. Наверняка его долгом было в момент опасности закрыть короля собственным телом и принять удар на себя. Теперь сэр Дэшон чувствовал свою вину в том, что произошло, хотя в ту минуту рядом с королем находился не он, а герцог Шарди. По словам кардинала, перед отплытием 'Чертовой Бэтти' Шарди и король вдвоем отправились прогуляться по берегу и о чем-то побеседовать. Так что у рыцаря не оставалось ни единого шанса выполнить свой долг, о чем он продолжал сокрушаться, воспринимая мое молчание в его присутствии как знак королевской немилости (хотя на самом деле у нас просто не было тем для разговора).
  Дэшон всячески старался исправить положение, не упуская возможностей поудобнее поправить подо мной подушки, поднести воды или протереть грудь влажной простыней.
  Я решил дать ему шанс доказать его преданность королю.
  - Послушай, Дэшон, - просто сказал я, морщась от боли в горле, - все, что мне сейчас по-настоящему нужно, так это глоток свежего воздуха.
  - Понимаю, сир. Но, если я позволю вам подняться, могут возникнуть неприятности.
  - Ты о ком сейчас думаешь?! - возмутился я. - О себе или обо мне?!
  - Конечно, о вас, сир! - сэр Дэшон испугался постановки вопроса. - Вы еще слишком слабы...
  - Позволь мне самому оценивать свои силы. Помоги-ка мне встать, рыцарь!
  Впрочем, я мог бы подняться и без его помощи, но не хотел, чтобы все узнали о том, что мне лучше.
  Тем не менее, когда, опершись на руку сэра Дэшона, я встал на ноги, голова закружилась, и перед глазами поплыли мелькающие искорки. Я вцепился в него и постоял так некоторое время, пока в голове не прояснилось. Рыцарь накинул мне на плечи плащ, и мы не торопясь, шаг за шагом вышли на палубу.
  Я прижался к бортовому заграждению, прикрыл глаза ладонью, защищаясь от яркого солнца. Полы плаща затрепетали на ветру. Как хотелось стянуть с себя ненавистный чехол и ощутить прикосновение ветра кожей, почувствовать капли морских брызг на лице...
  Я любовался волнами сквозь прорези маски и представлял себя птицей, парящей над безграничными просторами Океана...
  Бессмертная душа, томящаяся в оковах плоти, мятежная и несчастная в своем одиночестве...
  Чьи-то мысли и переживания нахлынули внезапно и овладели мной. Маска словно впитала частичку души своего хозяина и теперь на языке подсознания говорила со мной...
  Как жалобно кричала птица, молящая ветер и волны о пощаде, так страдала душа, скрывавшаяся когда-то под этой маской, под устрашающей личиной тирана и убийцы, пролившего реки крови и слез. Он хотел выплеснуть всю свою боль вовне, заполнить ею мир, чтобы мир наконец почувствовал, как плохо ему, запертому в собственной клетке, соединился с ним в его страдании, понял и принял его таким, какой он есть...
  - Вам плохо, сир? - сэр Дэшон поддержал меня за локоть.
  - Нет, все хорошо, - просипел я в ответ, с трудом приходя в себя. - Скажи мне, Дэшон, любил ли ты когда-нибудь по-настоящему своего короля?
  - О, сир, разве могли вы в этом сомневаться?! - обиженно воскликнул рыцарь, но не выдержал моего долгого пристального взгляда и опустил глаза.
  - А ты не так смел, рыцарь, чтобы высказать все, что думаешь, прямо в лицо, тем более королю, - разочарованно покачал я головой. - Стоит ли втайне ненавидеть того, кому ты сам, добровольно, отдаешь на съедение свою душу?
  - К чему обезглавленному телу - душа?! - с горечью бросил сэр Дэшон и обреченно опустил голову. Король не стерпел бы подобной наглости, за одну эту фразу рыцарь мог бы дорого поплатиться.
  - Раз ты еще способен на дерзость, быть может, для тебя еще не все потеряно, - вынес я свой приговор и ободряюще хлопнул рыцаря по плечу.
  Он удивленно вытаращил на меня глаза, пробормотал:
  - Вы просто нездоровы, сир... - залился краской и отвернулся.
  Я попытался рассмеяться, но вышло сиплое карканье. Это рассмешило меня еще больше, и я уже не мог остановиться.
  - Слышишь, Дэшон, - надрывался я, - король сошел с ума! Что станет с вами без вашего страшного божества? Вы так долго создавали его, лепили, ваяли для укрепления своих позиций, для наращивания своего могущества, а он вдруг взял, да обманул вас всех, сделавшись безумцем! А, Дэшон, ну чем безумный король хуже короля-убийцы?! Первого вы заслуживаете даже больше...
  Не уверен, что он услышал или понял мои слова. Со стороны, наверное, все это выглядело так, будто я, подавившись, хрипел, задыхался, издавал непонятные звуки, пытаясь изрыгнуть из себя то, что встало поперек горла.
  И вдруг я замолчал и замер на месте.
  Время повернуло вспять. Перед моими глазами предстала та же картина, что и много, много лет назад... быть может, даже целую вечность...
  Отстукивая каблуками сапог-ботфортов, он спускался по лестнице с кормовой надстройки. Каждый шаг размерен и четок. Движения плавны и уверенны, как у большой пятнистой кошки во время охоты. Взор светло-серых глаз не изменился и все так же ясен, разве что прибавились сеточки морщин вокруг них. Под носом появилась тоненькая полоска усов, подчеркивающих скулы, да и волосы покрылись инеем седины и не распущены по плечам, как раньше, а собраны в хвост на затылке.
  Словно призрак из прошлого, передо мной явился сам капитан Крон. На мгновение мы встретились с ним взглядами, и мне показалось, что он слегка улыбнулся и незаметно подмигнул мне. Я молча проводил его глазами, запомнил дверь, за которой он скрылся, и только потом спросил сэра Дэшона:
  - Кто был этот человек? Откуда он здесь?
  - Наш капитан, - ответил рыцарь. - Вам известно, сир, - хозяин судна был убит. А этого я нашел той же ночью на пристани. Благодаря ему мы без промедления отправились в путь.
  Сославшись на усталость, я попросил сэра Дэшона отвести меня в каюту и оставить одного.
  С нетерпением я дождался наступления ночи, и как только стемнело, завернулся в плащ и выскользнул наружу...
  
  Глава 3
  
  Убедившись, что за мной никто не следит, я толкнул уже знакомую мне дверь. Она легко поддалась, и я ступил внутрь, очутившись в небольшом узком помещении, освещенном единственной горящей на столе свечой и бледным глазом луны, заглядывающим в мутное обрешеченное оконце.
  В полумраке зажегся огонек, донесся запах табака раскуриваемой трубки, и голос капитана Крона произнес:
  - Проходи, Улисс, я ждал тебя.
  Не говоря ни слова, я приблизился, тяжело опустился на стул напротив и перевел дыхание. Каждое движение давалось с трудом: сказывались последствия ранения.
  - Едва сдерживаюсь, чтобы не смять тебя в объятиях, Улисс! - глаза капитана радостно блеснули в отблеске свечи. Я с чувством сжал его руку.
  - Конечно, я бы больше предпочел устроить для тебя теплую встречу у себя дома, в Скалистых гротах. Кора приготовила бы нам ужин. Знаешь, как она готовит?! Просто божественно... Но кто же мог предположить, что все так повернет...
  - Уверен, ты здесь не случайно, - начал было я...
  - Все правильно, Улисс, - только и ответил капитан.
  - Но как ты узнал меня под маской?
  - Погоди, не торопись. Сначала скажи мне, кто эти господа, которые, как видно, принимают тебя за кого-то другого? Сразу понятно, происхождения они благородного, деньги платят немалые, ведут себя скрытно, держатся особняком, не разглашают ни имен, ни цели путешествия.
  - Они - ближайшие сподвижники короля. Рыцарь, исполняющий волю ордена Северного Креста, герцог Шарди, если, конечно, тебе о чем-то говорит это имя, и сам кардинал. Они хотят спасти повелителя от какого-то Дунглафа, готовящего дворцовый переворот, временно спрятав его в скитах отшельников на Черном острове, - я понуро повесил голову. - Когда они разоблачат меня - мне конец...
  - Ого! - воскликнул капитан, опуская дымящуюся трубку. - В деле замешан король! Не думал, что все зайдет настолько далеко. Ну, теперь-то хотя бы кое-что стало ясным!
  - Не могу согласиться, - возразил я, - для меня пока ничего не ясно.
  - За девочку не переживай. С ней все в порядке.
  Я вытаращил на него глаза и даже поперхнулся.
  - Ее нашли в трюме на следующий день после отплытия, - невозмутимо продолжал Крон. - Моряки толком ничего не смогли объяснить. Сказали только, что хозяин приказал им спрятать там ребенка. Она, конечно, была немного напугана после всего - темнота, крысы и тому подобное... Но девчушка смелая, правда, немного замкнутая в себе.
  - Есть такое, - согласился я, довольный радостным известием. - Значит, сейчас она где-то рядом, на этом корабле?
  - Под моим присмотром, - кивнул капитан. - Но тебе раскрываться перед ней не стоит, сам понимаешь. Нельзя, чтобы она тебя узнала.
  - Конечно, теперь для всех я - король. Безликий и безымянный...
  - Имя-то есть - Маркус, племянник свергнутого короля Эрика Первого, а вот лица у него действительно нет. Еще в детстве с ним случилось несчастье. Он обгорел во время пожара в королевских покоях, да так сильно, что от лица почти ничего не осталось. После этого выжил каким-то чудом, но навсегда остался уродом. Его скрывали от людских глаз до тех пор, пока не настал его черед наследования престола. Тогда деваться было некуда, и для него специально сшили маску, которую ты сейчас носишь. За это его прозвали Маркусом Безликим.
  - Не очень-то приятно ощущать на себе чье-то кожаное лицо, - проворчал я.
  - Самое безопасное для тебя сейчас - 'оставаться королем'. Поверь мне, все намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Ветряной пес не собирался нападать на тебя, Улисс. Ты оказался случайной помехой. А убивать пса не входило в мои планы, но когда я понял, что на этот раз он не остановится и тебе грозит серьезная опасность, мне пришлось раскрыться, перечеркнув все, что я делал до этого. Я уничтожил пса, за которым следил столько времени, - капитан в отчаянье стукнул кулаком по столу, но не дал мне перебить его и продолжал: - Если бы тебя нашли в подворотне рядом с телом человека в маске, то не стали бы даже разбираться, а убили на месте. Его уже искали, и спрятать тебя где-нибудь просто не было времени. Единственным выходом оставалось переодеть тебя в его одежду и наскоро замести следы, избавившись от мертвых тел. Закончив с тобой, я оттащил трупы к морю и бросил в волны, потом проследил за тем, куда понесут тебя люди, прячущие лица под капюшонами, и вышел на это плавучее корыто. Я сразу же собрался завербоваться на него простым матросом, чтобы не упускать тебя из виду, но им вдруг понадобился капитан, разбирающийся в навигации. Так я и оказался здесь, рядом с тобой, Улисс. Точнее, я всегда был рядом, но ты не знал об этом...
  - Но почему? - я был настолько поражен услышанным, что напрочь забыл о своих ранах и о травмированном горле.
  - Не все сразу, Улисс, - капитан думал о чем-то своем. - Правящий король убит, убит ветряным псом, а пса кто-то нанял. Вот этот кто-то должен интересовать нас больше всего.
  Я подозреваю, с ним связано многое из того, что происходит сейчас со всеми нами. Когда Сабо рассказал мне все, начиная с гибели его миссии в землях Тау и твоего появления...
  - Поверить не могу! Ты виделся с Сабо?!
  - Да, на постоялом дворе, в Сауме.
  - Значит, той ночью в комнате Атрио был ты?!
  - Я приходил к нему кое-что выяснить.
  - После этого архивариуса убили.
  - Убили?! - капитан озадаченно потер подбородок. - Так вот почему ты сорвался с места и прихватил с собой девчонку... Тогда-то я на время и потерял тебя из виду.
  - Выходит, ты за нами следил. Спас меня от меча разбойника на лесной дороге, оказался на том же постоялом дворе в Сауме, а потом избавил от ветряного пса...
  - В лесу тебя спас не я.
  - А кто же?
  - Пес.
  - Не может быть! Разве он не преследовал меня, чтобы убить?
  - Нет, напротив: он, можно сказать, охранял тебя, поэтому и обстрелял из пращи тех, кто покушался на твою жизнь. Тогда он оказался быстрее меня...
  - Ничего не понимаю! Зачем ветряному псу охранять меня?!
  - Вот это я тоже хотел выяснить. Ветряной пес следил за тобой, а я шел за ним по пятам, надеясь, что он как-то раскроет свои карты, - например, встретится с кем-нибудь или оставит хотя бы намек на того, кто его нанял. Но все оказалось впустую. Я так ничего и не успел узнать...
  - Постой! Я окончательно запутался. Расскажи-ка все по порядку с самого начала, - взмолился я, - а то и так голова плохо соображает!
  - Ты прав, Улисс, что это мы все на бегу. Давай-ка сядем да выпьем за добрую встречу, как в былые времена, - капитан достал из стенного ящика закупоренную бутыль. - После старого хозяина остались изрядные запасы. Тебе, правда, нельзя, а я уж выпью... Давно не притрагивался к этой гадости, - он поморщился, не отводя взгляда от бутыли. - Эх! - выдернул пробку, плеснул огненной жидкости в деревянную плошку, махнул одним глотком, зажмурился и резко мотнул головой.
  - Переживаешь за жену и детей? - понимающе произнес я, поймав его тоскливый взгляд.
  Он не ответил, а сразу начал рассказывать...
  
  Глава 4
  
  - Накануне той ночи, когда ты появился в землях Тау и спас Сабо от петли, мы, как обычно, поужинали, Кора уложила малышек спать и предложила отправиться посмотреть на закат.
  В скалистых гротах закаты не такие, как везде. Наверное, потому что это всегда было только нашим с Корой местом. Мы создали его нашими мыслями, чувствами, мечтами...
  Знаешь, Улисс, она воистину необычная женщина, раз заставила старого черта остепениться и начать новую жизнь. Конечно, если бы не та комната, я не осмелился бы допустить чьего-то вторжения в свою жизнь, не смог бы открыться чувству, просто не поверил бы в него...
  Ты указал мне верную дорогу, я встал на нее, но идти было тяжело. Я пытался быть таким же, как прежде, но уже не мог. Что-то надломилось во мне. Я понял, что не смогу жить, как раньше, но и как по-другому - я тоже не знал. Искал, мучился, страдал, замкнулся в себе. Когда появилась Кора, я забыл обо всем. Тяжесть ушла, вместе с бессонными ночами и мучительными мыслями. Я растворялся в Коре, а она - во мне. Поразительно, на что способны два человеческих существа, объединенных одним сильным чувством. Мы были по-настоящему счастливы. Тогда нам казалось, что созданный нами мир настолько совершенен и прекрасен, что будет существовать вечно, и нет такой силы на земле, которая отважилась бы посягнуть на него... Мы ошибались, но поначалу ничто не предвещало беды.
  Той ночью шел дождь, первый сильный ливень за время долгой засухи. Мы радовались, как дети, и промокли до нитки.
  На обратном пути к дому я заметил след. На размягченной дождем почве он отпечатался особенно четко. След человека. Скалистые гроты я знаю, как свои пять пальцев. На многие мили - ни одной живой души. А тут - явный знак присутствия человека в наших безлюдных краях. Если кто-то и забрел в такую глушь с мирными намерениями, почему тогда не показался, не вышел навстречу, не стал дожидаться хозяев у дома? К тому же других следов в округе я не заметил, значит, след он оставил случайно, явно не желая быть раскрытым.
  Я насторожился, но Коре ничего не сказал. Не хотел понапрасну пугать ее. Она казалась тогда такой счастливой, чистой, цветущей...
  Остаток ночи я не спал, прислушивался, пытаясь поймать каждый шорох, но дождь так молотил по крыше, что заглушал все звуки. Я сам не заметил, как задремал.
  Проснулся я от неприятного ощущения, что кто-то смотрит на меня через окно. Стараясь не разбудить Кору, вылез из-под одеяла, прихватил ружье, незаметно подобрался к окну, выглянул и увидел его... - капитан Крон замолчал, вспоминая пережитое, налил себе еще, опустошил плошку и продолжал:
   - Ветряные псы не приходят просто так. Они появляются, чтобы забрать чью-то жизнь. Я знал это, поэтому, увидев за своим окном притаившегося ветряного пса, понял, что пришла беда. Судьба подкидывала невеликий выбор: либо он убьет нас всех, либо я убью его, и сделаю это сразу, пока пес не догадался, что его обнаружили.
  Ветряные псы - профессиональные натренированные убийцы, опытные следопыты и гении маскировки. Застать врасплох пса практически не возможно. Но у меня возникло преимущество внезапности, и я немедленно воспользовался им.
  Я выстрелил в него прямо через окно. Грохот выстрела, звон разлетевшегося вдребезги стекла, - в общем, шуму было много, а результата никакого. В пса я не попал, зато здорово напугал Кору и детей.
  Кора вскочила, глядя непонимающими глазами то на меня с дымящимся ружьем в руках, то на разбитое окно. Разбуженные выстрелом дети заплакали, и она побежала к ним успокаивать.
  Ветряного пса и след простыл, но я знал, что он вернется. Времени на объяснения не было. Я сказал Коре, чтобы она собирала детей в дорогу и взяла только самое необходимое из своих вещей, а сам отправился в кораль, седлать лошадь.
  До последней минуты Кора ждала, когда я все ей объясню, но сама ни о чем не спрашивала и не противилась моему решению. Но я так ничего ей и не сказал: молча посадил их на лошадь, поцеловал на прощание и отправил в путь.
   С тех пор я их не видел...
  - И даже не знаешь, что с ними теперь? - воскликнул я.
  - Кора повезла малышек к своей родне. Она из племени кри, - капитан успокаивал сам себя. - Кора - отличная наездница... Я не мог подвергать их опасности, Улисс! Я был уверен, что пес снова придет за мной, и остался. Остался ждать его в одиночестве.
  - А когда мы с Сабо появились в окрестностях твоего жилища, по одеждам ты, наверное, принял нас за ветряных псов?! - догадался я.
  - Да я чуть было не убил вас обоих, черт возьми! - в возмущении вскричал капитан Крон. - Для такой встречи у меня были припасены пули и нож. От того, чтобы пустить их в ход, меня остановил только здравый смысл. Настоящие убийцы просто не могли так появиться - слишком уж неосторожно и открыто. В темноте я подкрался к вам настолько близко, что при желании вы смогли бы услышать мое дыхание.
  Сабо я признал сразу - наш друг не относится к разряду непримечательных личностей, но когда в его спутнике я разглядел тебя, Улисс, сначала подумал, что мне померещилось. Я даже протер глаза, но это был ты, во плоти и крови, ничуть не изменившийся, словно всех этих лет не существовало вовсе.
  Я уже хотел было радостно броситься вам навстречу, но что-то остановило меня - я заметил тень, осторожно крадущуюся за вами по кустам. Тогда я решил не выдавать своего присутствия, пока не выясню, кто вас выслеживает.
  Все показалось мне более чем странным. Посуди сам, - продолжал капитан, откупоривая следующую бутыль, - сначала за мной приходил наемный убийца, после него появились вы - одетые как ветряные псы, а уж когда я выясняю, что и за вами следит пес, у меня возникает план самому проследить за ним. Ликвидировать пса не было смысла - вместо него придет другой, придет тогда, когда мы меньше всего будем этого ожидать. Уж лучше держать пса под присмотром, контролировать ситуацию и вовремя вмешаться, когда того потребует момент.
  Для того, чтобы как-то обезопасить себя, если вдруг ветряной пес заметит слежку, я позаимствовал одежду Сабо, когда тот нырял в море. Размер был все равно не его, а мне все подошло впору. Жаль, топорик остался в пещере! Пришлось довольствоваться ножом, подаренным вождем племени кри.
  Никогда не считал себя хорошим следопытом, Улисс. Моя стихия - море, а не суша. Но я шел за ним, как охотник идет за добычей. Чувства мои обострились, проснулся азарт и острое желание переиграть его.
  Он был неуловим, как ветер. Практически никаких следов на земле: ни примятой травы, ни сломанной веточки - ничего, что могло бы выдать его. Много раз я терял ветряного пса, но абсолютно уверен - он не потерял вас ни разу. И я держался вашего следа, зная, что пес где-то впереди меня.
  Я не переставал недоумевать, кому понадобилось нанимать убийц для расправы с нами и почему они медлят... Но еще сильнее я удивился, когда на лесной дороге пущенными из пращи камнями ветряной пес уничтожил двух бродяг, собиравшихся проткнуть тебя мечами. В планы псов не входило убивать нас, - вот что я понял, Улисс, - иначе они бы уже давно сделали это!
  Я окончательно запутался, когда там же, в лесу, обнаружил еще одного ветряного пса. Сначала подумал: 'Все, они загнали меня в ловушку!' Мне не оставалось ничего другого, как, защищая свою жизнь, наброситься на него из засады и ударить ножом в сердце. Но я ошибся и только потом понял, что пес, которого мне пришлось убить в лесу, даже не подозревал о моем существовании. Он следил за каретой... Да, Улисс, за той самой каретой. Мне ужасно захотелось побольше узнать о тех, кто находился в ней. И знаешь, что я выяснил, проследив за ней до Саума?
  - Что Атрио везет больную девочку к Ведуну на Черный остров... - я пожал плечами, не понимая, к чему он клонит.
  - Прибавь сюда ветряного пса, следившего за их каретой, - хитро прищурился Крон, - второго пса, что нашел меня в Скалистых гротах, третьего, который выслеживал тебя, и еще одного, а может быть, и нескольких псов, расправившихся с миссией Сабо. Все связано, Улисс! Атрио был добрым, но очень болтливым человеком. Мне его искренне жаль. Но убил его не пес, это точно, иначе я бы знал. По моей просьбе Атрио подробно рассказал все, что знал про Ведуна. И я пришел к неожиданному выводу, что слепой провидец - это никто иной, как Мортон, который после того, как порвал с орденом, стал отшельником. Еще ранее я предполагал, что он удалится именно в скиты Черного острова.
  - Не может быть! - вскричал я, неосторожно забыв о своем горле, и болезненно поморщился.
  - Может, Улисс, - невозмутимо продолжал капитан. - Ветряной пес следил за Атрио и девочкой, зная, что они приведут его к Мортону.
  - Выходит, они охотятся за теми, кто связан с комнатами заброшенного храма! За всеми нами...
  - И цели их пока непонятны, - добавил капитан Крон. - Уничтожать нас они пока не собираются, значит, мы понадобились им для чего-то другого. А вот для чего, можно выяснить, только добравшись до их хозяина.
  - Контильцы, - вырвалось у меня, и в голове вдруг прояснилось. - Они платят им синим песком. Это наркотик из того мира, с которым соединяют комнаты храма...
  - Контильцы, контильцы... - проворчал капитан, будто не услышал меня. - Несколько лет назад никто и слыхом не слыхивал ни о каких контильцах! А сейчас только о них и речь. Причем связывают их всегда с чем-то непонятным, темным и вселяющим суеверный ужас. На землях современной Антилии в древности обитало племя, называемое контами. Эти дикари съедали сердца своих родственников, считая, что при этом получают их силу. Впадали в раж, кромсали друг друга ножами, а потом пожирали. Охваченное безумием племя вскоре вымерло, не оставив после себя следа на земле. До того, как в Антилии случился дворцовый переворот, загадочным образом ожили заброшенные штольни в Антильских предгорьях. Но кто в них работал и что добывал, было покрыто тайной. Тогда-то и поползли первые слухи о неких контильцах, в телах которых будто бы возродились бывшие конты, чьи сердца были съедены жестокими соплеменниками, и вернулись они злыми на весь свет и жаждущими отмщения. Потом уже их привязали к событиям, происшедшим в Антилии, а позже - к войне.
  - Может, контильцы - не более чем слух, но я своими глазами видел здесь синий песок! - я так разволновался, что несколько раз ткнул себя в грудь кулаком.
  - Скорее всего, какая-нибудь алхимическая дрянь, - скептически хмыкнул капитан. Выпил он уже достаточно много и рвался показать былую удаль.
  - Хотелось бы мне, чтобы это было так... - только и сказал я.
  - Не знаю, Улисс, как там по поводу другого мира, но в этом точно нужно навести порядок. Нам просто необходимо собраться всем вместе. Если мои догадки по поводу Мортона подтвердятся, Сабо найдет его и предупредит об опасности. В Сауме, после разговора с Атрио, я решил поставить Сабо в известность и отправить его на Черный остров, а тебя временно подержать в неведении. Не обижайся, но это был единственный способ, не спугнув пса, сделать шаг к объединению наших сил. Сабо во всем согласился со мной, хотя и не хотел бросать тебя одного. Но я присматривал за тобой, и мне было нужно, чтобы пес дал хоть какую-нибудь зацепку. Я не предполагал, что ты сбежишь прямо у меня из-под носа, и, признаться, был сильно озадачен, когда временно потерял из поля зрения ветряного пса. Этого времени ему хватило на то, чтобы встретиться с кем-то и получить новое задание - устранить короля. Я нашел тебя совершенно случайно, и как раз вовремя, чтобы спасти твою жизнь, но недостаточно быстро для того, чтобы предотвратить убийства. В результате ветряные псы устранены, король мертв, а под именем контильцев по-прежнему может действовать кто угодно...
  - Ты забыл еще о том, что сподвижники принимают меня за своего короля, а мы с тобой вляпались в грязный заговор, - добавил я.
  - Говоришь, короля собираются спрятать в скитах? - задумчиво произнес Крон.
  - Что это за скиты?
  - Жилища отшельников, скрытые в разветвленной системе лавовых пещер. Черный остров - это древний потухший вулкан, огромная глыба застывшей лавы. На нем смогли прижиться лишь скудная неприхотливая растительность да отшельники-аскеты, считающиеся святыми людьми. Иногда к острову прибывает груженый провиантом корабль с паломниками, больными и страждущими. На один из таких кораблей я и направил Сабо - он отплыл за несколько дней до нашего отправления. Мне самому доводилось бывать на Черном острове, когда я бежал от красных мундиров и искал пристанище в нейтральных водах. У острова нет хозяина, на нем не действуют законы и указы королей, и, кроме удалившихся от мира отшельников-аскетов, там никто не живет. Так что планы твоих спасателей далеко не лишены здравого смысла, хотя несколько расходятся с нашими. Как только ступим на остров, мы бежим от сопровождения и спрячемся в пещерах. Рано или поздно Мортон и Сабо найдут нас, мы преспокойно дождемся прибытия следующего корабля в убежище Мортона, отправимся обратно в Кадес и займемся поисками тех, кто пускает по нашему следу ветряных псов. Только есть одно 'но'... Я не смогу отправиться с тобой на остров. Мне приказано оставаться на корабле до их возвращения.
  - Ты должен в присутствии кардинала или герцога узнать во мне короля, а я, в свою очередь, испытаю внезапный проблеск памяти и вспомню верного и преданного королевского поданного. Ты же был флагманом королевского флота во времена правления Эрика Первого. Моего дяди Эрика, - многозначительно добавил я. - После того, как ты проникнешь в их тайну, просто так тебя не отпустят. Скорее предпочтут взять с собой, чем оставить без присмотра.
  - Неплохо, Улисс! - воскликнул капитан. - Молодец! Соображаешь даже пробитой головой! Пожалуй, так мы и поступим. А ты все так же, как и раньше, приносишь удачу?
  
  Придуманная мною хитрость сработала, как я и предполагал, и, когда 'Чертова Бэтти' бросила якорь у берегов острова, капитан Крон занял отведенное ему место в шлюпке среди остальных заговорщиков и вместе со всеми высадился на сушу.
  
  Глава 5
  
  Остров оказался не черным, а скорее серым. Всю прибрежную часть покрывал серый безжизненный чехол базальтов. В центре высилась мрачная гряда разрушенных вулканических конусов. Пейзаж дополняли иссиня-черные пепловые поля, окисленные вулканическим жаром ржаво-красные стенки кратеров и горы серого шлака. Не слышно было ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Над зияющими огромными жерлами кратеров не поднималось ни единого облачка пара или дыма - остров умер много веков назад. Трудно было представить, что в его недрах, под лавовыми полями вулкана могут жить люди. Ничто не выдавало следов их жизнедеятельности, кроме возвышавшихся на западе невысоких пирамидальных построений с прямоугольными основаниями, в которых, по словам герцога Шарди, отшельники хоронили своих покойников.
  Высадив нас на берег, шлюпка повернула обратно, возвращаясь на 'Чертову Бэтти'. Капитану Крону и сэру Дэшону пришлось взвалить на себя весь тяжелый багаж.
  Я шел, опираясь на руку герцога Шарди. По другую сторону под локоть меня поддерживал кардинал. Все, кроме капитана, были облачены в серые одинаковые плащи. Крон еще пошутил, что наша одежда как нельзя кстати подходит к этому месту, на что Дэшон брезгливо скривился, кардинал добродушно улыбнулся, а Шарди сделал вид, будто не расслышал.
  Двигались медленно и осторожно, чтобы сильно не тревожить мои раны.
  Путь предстоял неблизкий. Из бокового кратера вулкана вниз по склону прямо в море уходил естественный тоннель с причудливыми формами стен и кровли. Когда-то давно его образовала река расплавленного базальта, продолжавшая течь под остывшим и затвердевшим наружным слоем лавы. Узкая дорожка с плато вела в сумрачный глубокий провал, служивший входом в сложную разветвленную систему лавовых пещер, где много лет вдали от человеческих глаз обитали отшельники-аскеты.
  Герцог Шарди знал дорогу и указывал путь.
  Я старался не думать ни о чем. Присутствие рядом капитана успокаивало, а надежда встретиться с Мортоном и Сабо согревала душу.
  Когда мы отошли уже довольно далеко от того места, куда причалила шлюпка, кто-то окликнул нас сзади:
  - Эй, подождите!
  Часто перебирая маленькими ножками, за нами спешила запыхавшаяся Сью.
  - А это еще что такое! - с негодованием вскричал герцог. - Ах ты, негодная девчонка! Ну-ка ступай назад! Кто позволил тебе следить за нами?!
  - Спокойнее, Шарди, - усмехнулся кардинал, - это всего лишь дитя! Вам не кажется нелепым узреть в невинном ребенке угрозу короне?
  - Нелепости иногда выливаются в крупные неприятности, - недовольно проворчал раздраженный герцог.
  - И вы сами - тому яркий пример! - кардинал говорил серьезно, без тени иронии. Он прозрачно намекал на последний прокол герцога. Впервые я заметил их скрытую ненависть друг к другу.
  - Ну конечно, ваше святейшество, вы не забудете этого до конца своей жизни, - ядовито прошипел Шарди, наклоняя голову к кардиналу, ибо слова его предназначались лично ему. Притом 'своей' он выделил с особой едкостью. - Сэр Дэшон, - окликнул он рыцаря, - верните девчонку на корабль да заприте ее хорошенько, чтобы не сбежала, и немедленно возвращайтесь обратно!
  Дэшон сделал шаг к Сью, но та мертвой хваткой вцепилась в мой рукав и сильно потянула вниз. Я сделал знак рыцарю остановиться и наклонился к девочке.
  Она поднялась на цыпочки, к самому моему уху, и еле слышно прошептала:
  - Ты обещал, помнишь? Что никогда не оставишь меня!
  Пожалуй, тогда в единственный раз я возблагодарил бога за маску, скрывавшую мое лицо, а вместе с ним - все чувства и эмоции, отразившиеся на нем. Иначе все стали бы свидетелями моей растерянности и крайнего изумления. Не оставалось сомнений в том, что все это время Сью знала, что я скрываюсь под маской, и, вопреки опасениям капитана, не выдала ни себя, ни меня.
  - Она пойдет с нами! - я постарался придать своему голосу твердость, хотя из-за хрипоты сделать это оказалось крайне трудно.
  - Но, сир... - попытался возразить Шарди.
  - Ее нужно провести к целителю. Его называют Ведуном. Вы знаете такого, герцог? Он слепой.
  - Среди отшельников много странных типов, - уклончиво ответил Шарди, - и все они слепы, как кроты, ибо живут в недрах и не выходят на свет божий.
  - Он провидец.
  - Возможно, и есть такой. Но, сир, какое вам дело до этой девчонки?
  - Возможно, вам этого не понять, - в тон ему ответил я, на что кардинал одобрительно хмыкнул. Сэр Дэшон и капитан выжидающе молчали.
  Шарди понял, что остался в меньшинстве, просверлил улыбающегося кардинала ненавидящим взглядом, демонстративно развернулся и энергично зашагал вперед.
  
  За высоким темным входным отверстием дорога пролегала вдоль тоннеля, направлявшегося к морю, затем сворачивала на запад в более узкий ход и по наклонному полу уводила вглубь вулканического массива.
  Окаменевшая лава испускала внутреннее свечение, словно дух огня, запечатанный в ней, еще не умерший до конца и шевелившийся в застывших стенах, тщетно пытался освободиться. Подобное впечатление создавалось из-за солнечных бликов, проникавших сквозь узкие трещины в ступенчатом своде пещерной галереи и игравших в многочисленных гранях кристаллов.
  Узкие проходы чередовались с просторными гротами и трубообразными каналами. Частые ответвления наводили на мысли о сложной внутренней системе ходов, уводящих в самое сердце острова.
  Своды и стены полостей покрывали различного вида отложения и натечные образования, с неровного потолка свисали игольчатые кристаллы. Иногда попадался сформированный капелью пещерный жемчуг. Желоба, ниши, поперечные трещины, секущие галерею с определенной периодичностью... и ни одного следа присутствия человека...
  Оставалось надеяться только на герцога.
  После долгих блужданий по каменным коридорам мы вышли к горному озеру, утолили жажду прозрачной чистой водой, и устроили небольшую передышку.
  - Отшельники - народ скрытный, нелюдимый. Они наверняка знают, что мы здесь, но не хотят показываться на глаза, - пояснил Шарди. - Путь, по которому мы шли, для них - как главная улица в городе. Их кельи и потайные ходы спрятаны там, - он постучал ладонью по стене.
  - И долго нам еще бродить? - спросил кардинал.
  - Пока они сами не решат показаться, - герцог неопределенно пожал плечами. Он пытался придать лицу безразличное выражение и демонстрировал абсолютную расслабленность, но от меня не ускользнула странная внутренняя напряженность в нем.
  - Тогда, может, останемся здесь и дождемся их решения? - осторожно предложил капитан Крон. Несомненно, он тоже почувствовал что-то тревожное.
  - Действительно, - поддержал его кардинал, - тут прохладно и вода чистая, - он окинул взглядом остальных.
  Сэру Дэшону, похоже, было все равно. Сью, несмотря на долгие переходы, казалось, ничуть не устала и с живым интересом разглядывала образования пещерного жемчуга в небольшой лужице.
  - Идти осталось немного. Впереди - большая пещера. У отшельников она считается священным местом. Там и подождем, - герцог поднялся, давая всем понять, что его решение не подлежит обсуждению.
  До нужного места добрались действительно быстро, преодолев несколько легких подъемов и спусков.
  
  Глава 6
  
  Пористые стены двухъярусной лавовой пещеры создавали идеальную акустику, а куполообразный свод терялся в сгущающейся темноте. Мы дошли до середины и остановились, пораженные мощью, исходившей от этого места.
  И тут со всех сторон послышался звук взводящихся тетив арбалетов, и с верхнего уступа пещеры на нас направились десятки стрел.
  Путь к отступлению был закрыт. Проход загородили вооруженные мечами воины в рогатых шлемах, появившиеся неизвестно откуда. Повисла гробовая тишина, пульсирующая биениями сердец, отсчитывавших каждую секунду жизни, как последнюю.
  - Финейцы... - дрогнули губы кардинала. Звук его голоса прозвучал для впавшего в оцепенение рыцаря сигналом.
  Сэр Дэшон выхватил из ножен меч и с криком 'Предатель!' кинулся на герцога. Шарди невольно отшатнулся, избегая удара, но рыцарь так и не успел нанести его. В то же мгновение воздух прорезал свист пущенных стрел, и Дэшон упал, пронзенный насквозь десятками острых наконечников.
  Несколько шальных стрел попали в Шарди. Он схватился за древко, торчавшее прямо из сердца, недоуменно поднес окровавленную руку к глазам, пошатнулся на нетвердых ногах и повалился замертво на поверженное тело Дэшона.
  - Довольно! - прогремел властный голос, и, заставляя расступиться воинов-меченосцев, вперед вышел тучный человек с огненно-рыжей бородой, заплетенной в мелкие косички, с горящим безумным взглядом.
  Широким шагом, не спеша, с видом полного хозяина положения он подошел к расстрелянным лучниками жертвам. Остановился возле Шарди, ногой небрежно перевернул тело, заглянул в его погасшие глаза и произнес, криво улыбаясь:
  - Он был убит уже давно. Стрелы лишь довершили дело, а убила его любовь! - Рыжебородый захохотал и повернулся к нам. - Глупцы! Как умудрились вы довериться человеку, безрассудно влюбленному в мою дочь?! Ради нее он готов был продать не только короля, но и собственную душу! Не ожидал увидеть меня здесь, Маркус?
  Я замер, напрягся всем телом, и счел благоразумным промолчать. За меня ответил кардинал:
  - Ты переходишь всякие границы, Дунглаф, - гневно бросил он рыжебородому, - и это уже слишком! За смерть мальчика тебе придется дорого заплатить! - кардинал кивнул на бездыханное тело Дэшона.
  Но Дунглаф не слушал его - он ликовал и торжествовал победу.
  - Заплачу: и за его смерть, и за твою, и за смерть этого отвратительного ублюдка, - он небрежно махнул в мою сторону. - Когда корона окажется у меня в руках, что будут стоить ваши паршивые жизни? Не более, чем пыль на моих сапогах!
  - Ты знаешь, что, если убьешь короля, тебя обезглавят, вырежут весь род на корню, а твоим финейцам устроят кровавую расправу! На что ты рассчитываешь, безумец?
  - Не считайте меня дураком, кардинал. Сначала я заставлю Маркуса отречься от престола в пользу его двоюродного дядюшки Дунглафа.
  - И как же ты собираешься сделать это?
  - А это сделаю не я!
  - Тогда кто же?
  - Придет время - узнаешь!
  
  По приказу Дунглафа нас связали прочными веревками и оттащили через узкий щелевой проход в боковое ответвление пещеры, в абсолютно темный и тесный грот-апендикс. Снаружи проход загородили камнем, отрезая все пути к бегству.
  Я не обнаружил рядом с собой девочки. В пещере под угрозой стрел она стояла, вцепившись в мою ногу, и дрожала всем телом, а когда началась суматоха, ей, видимо, удалось незаметно ускользнуть от финейцев. Что ж, тем лучше. Может, ей удастся нам помочь. Где-то в этих пещерах должны находиться Мортон и Сабо. Если бы у нее получилось найти их...
  - Этот рыжебородый не знает о смерти короля, значит, ветряных псов нанял не он. Его борьба за престол не имеет лично к нам никакого отношения. Нет смысла дальше скрываться под маской. Эта авантюра и так завела нас слишком далеко, - шепнул я капитану, но в темноте не заметил кардинала, который находился достаточно близко, чтобы слышать мои слова.
  - И все-таки Маркус мертв, - тяжело выдохнул он. - Если Дунглаф догадается, что его провели, он впадет в ярость и не пощадит никого. Но самое страшное, что известие о смерти короля развяжет ему руки в борьбе за престолонаследие.
  - Вы знали про меня с самого начала, кардинал? - догадался я.
  - Когда я перевязывал твою голову, снял маску и не обнаружил под ней обожженного лица Маркуса, признаюсь, мне предстояло принять непростое решение. Я не знал, кто ты, но понял, что Маркуса, возможно, уже нет в живых, и Империя осталась без короля. Кроме меня, об этом никому не было известно. Я охранял тайну, стараясь близко не подпускать к тебе ни Дэшона, ни особенно Шарди, и, как выяснилось, правильно делал, - кардинал снова тяжело вздохнул. - Маркус вырос на моих глазах, и я скорее относился к нему не как к королю, а как к сыну... Открытый, любознательный мальчик - таким он навсегда остался в моей памяти, несмотря на то, во что он превратился потом. Пожар в дворцовых покоях сыграл роковую роль в его судьбе. После того, как с Маркусом произошло это несчастье, он закрылся в себе, озлобился на весь мир и очерствел, а получив в руки власть, стал мстить. Годы его правления обернулись для народа настоящей бедой, посеяли жестокость, страх и смуту. По большому счету, его не интересовало ничего, кроме своих глубоких внутренних проблем. Чаша вселенского терпения рано или поздно должна была переполниться. И когда это случилось, появился Дунглаф - правитель туманной Финеи, двоюродный дядя Маркуса, - со своими претензиями на престол. Маркус не был хорошим королем, но если трон займет Дунглаф, пострадают интересы слишком многих знатных особ, а это грозит уничтожением той Империи, которая существовала веками...
  - Той, что погрязла в невежестве и разврате, - перебил я его, - или той, где наравне с работорговлей, голодом и болезнями процветают единицы 'знатных особ'?
  Кардинал запнулся и произнес совершенно другим тоном:
  - Пока Дунглаф не знает, что ты не король, у нас, возможно, есть еще шанс спастись.
  - Он прав, Улисс, - сказал капитан Крон, - нам нужно выиграть как можно больше времени.
  Я не ответил...
  Вокруг меня начала медленно сгущаться темнота, и вскоре стала такой плотной, что я уже не слышал никого. Словно расплавленный воск, она втекала в уши, в глаза, в рот, проникала внутрь. Заполнила собою грудь, живот. Я перестал чувствовать рану в боку, голова стала мягкой и зыбкой, как песок. Тело медленно растворялось, преобразуясь в некую густую тягучую субстанцию.
  Возникло желание оторваться от земли, устремиться ввысь, преодолеть невидимую границу. Вместе с тягой увеличивалось и сопротивление пространства...
  Тьма сгущалась все плотнее, формируясь в мое новое длинное, извивающееся тело. Она не уничтожала устремленное намерение, а наоборот, подчеркивала, оттачивала его, доводила до совершенства. Как колыбель рождающегося света, тьма вынашивала в своих покровах бесценную жемчужину идеально правильной формы.
  И что это... Неловкие слабые лучи пробились сквозь чешую... Крылья?
  С каждым махом - все крепче и увереннее, в каждом движении - надежда добраться до первородного света. Вот-вот, и священные врата распахнутся... Непроглядная тьма заслоняет путь...
  И тут мое сознание раздвоилось. Одновременно я продолжал воспринимать мир, как раньше, и в то же время ощущал незримое течение энергий под привычным покровом бытия.
  Меня вывели из грота, освободили от пут, и рыжебородый Дунглаф, яростно размахивая руками, что-то говорил мне, но я был далеко...
  Я посмотрел на него внутренним зрением. Нет. То исчадие зла, что распространяло в пространстве колючие парализующие волны энергии, затаилось где-то рядом. Но это был не Дунглаф...
  - Не желаешь отвечать, Маркус?! - звук голоса рыжебородого прорвался сквозь заложившую уши пелену, и прогремел так неожиданно, что я вздрогнул и тряхнул головой, отгоняя наваждение.
  Дунглаф истолковал мой жест по-своему:
  - Так я и знал! Ты всегда был упрямцем! - не скрывая ненависти, прорычал он, повернулся и крикнул куда-то во тьму: - Эй, контилец, время пришло, делай свою работу!
  От противоположной стены бесшумно отделились две тени. Двое беззвучно вышли в свет факелов. Один - в одежде ветряного пса, другой - во всем черном. Красное одутловатое лицо второго не вызывало никакой симпатии, а упрямый немигающий взгляд холодных бесцветных глаз завораживал и притягивал. Его слишком длинные руки с большими ладонями, по виду привыкшими к мотыге и лопате, свободно свисали вдоль тела, широкая грудь выдавалась чуть вперед. Массивный подбородок смотрел прямо. Внешне он скорее походил на крестьянина, но по походке, манерам и по тому, насколько уверенно и даже изящно держался, можно было предположить, что за плечами он имел многолетнюю военную выправку. Пес держался по левую руку, чуть позади от него, как и подобает безликой тени своего хозяина.
  Он направлялся прямо ко мне, миновал рыжебородого, будто не заметил его, склонился надо мной и подмигнул, как хорошему старому приятелю. С ленивой грацией выпрямился и обернулся к Дунглафу.
  Когда я услышал его голос, меня словно дернуло назад. На мгновение я почувствовал спиной неровности каменной стены, потом все мысли, переживания и ощущения исчезли. Все, кроме одного: хорошо знакомого мне ощущения расслоения реальности...
  - Ты так ничего и не понял, рыжебородый, - контилец говорил тихо, вкрадчиво и так злобно, что по телу у меня невольно пробежали мурашки. - Всю работу ты уже выполнил сам! Думаешь, захватил короля? Ошибаешься: ты поймал того, кто нужен нам! Долго мы охотились за ним и его дружками. Трое из них сейчас здесь, на острове, а еще одного, который бежал с его бабой, мы отыщем. Но в этом нам поможет он, а ты уже сделал все, что от тебя требовалось, и можешь катиться ко всем чертям!
  - Что ты несешь, безумец?! - вскричал Дунглаф. Похоже, он не поверил контильцу, посчитав его слова полнейшим бредом, но я-то понял, о чем тот говорил...
  - Прими это как неизбежное, мой тупоголовый друг, - с издевкой расхохотался ему в лицо контилец и неожиданно рванул с меня маску.
  Запекшаяся на ране кровь присохла к кожаному чехлу.
  Я заорал от боли, будто с меня содрали собственную кожу.
  Дунглаф впился глазами в мое лицо, весь побелел и в бессильной ярости схватился за бороду. Контильца же явно забавляло дурачить взбешенного бородача, и он невозмутимо продолжал:
  - Короля давно уже нет в живых. Псы устранили его еще в Кадесе. Но ты-то этого не знал! И вместе со своими финейцами помог нам захлопнуть ловушку, только и всего. Неужели ты действительно настолько туп и примитивен, и на самом деле решил, что тебе позволят занять трон?!
  - Мои финейцы разрубят тебя на кусочки и вырежут твой поганый язык! - захлебываясь слюной, выдавил из себя Дунглаф.
  - Твои финейцы после того, как им в питье подсыпали синий песок, стали безобиднее младенцев, - снисходительно усмехнулся контилец, - а что ты можешь без них?
  Дунглаф взревел, как раненый зверь, обнажил меч и бросился на него. Контилец и не собирался уклоняться от несущейся на него туши, - напротив, он чуть подал корпус вперед, сделал короткий молниеносный выпад навстречу, и ребро его ладони врезалось в горло рыжебородого. Дунглаф выронил меч и схватился за горло. Глаза его налились кровью, он задыхался. Контилец не собирался останавливаться. Он схватил теряющего сознание противника за бороду, резко рванул вниз и со всего размаха ногой саданул ему в пах, наслаждаясь мучениями беззащитной жертвы. Дунглаф согнулся пополам и, тяжело прерывисто дыша, завалился на бок.
  Пес стоял, не шелохнувшись, и взирал на все с безразличием, создавая ложное впечатление отстраненности. В любой момент он был готов мгновенно среагировать на возможную угрозу и отбить нападение. Но этого не потребовалось - контилец неплохо справился и сам. Он брезгливо сплюнул на поверженное тело Дунглафа, отвернулся и потерял к нему всякий интерес.
  Стоило контильцу глянуть на пса и сделать едва заметный кивок головой, как тот беспрекословно отступил назад и растворился в темноте, оставляя нас один на один.
  Настал момент истины. Я ждал, когда контилец заговорит первым...
  
  Глава 7
  
  - Раз молчишь, значит, узнал меня, Скиталец, - отдышавшись, произнес он.
  Я вздрогнул - хотя и был готов к этому, оставалась-таки последняя надежда на то, что я ошибался. После того, как он назвал меня именем из другого мира, сомнений не осталось...
  - Выглядишь намного хуже, чем обычно... Майор, - сказал я, справляясь с дрожью в голосе.
  - Что поделаешь, - досадливо вздохнул контилец, оглядывая себя. - Мы не создаем себе тела...
  - Вы замещаете чужие!
  - Неплохо сказано! - усмехнулся Майор. - Но не совсем верно. Не замещаем, а возвращаем, забираем свое! Скорее это напоминает выворачивание наизнанку. Ты видишь сейчас не чужое тело. Оно всегда было моим, только находилось по ту сторону границы между мирами, и сознание, господствовавшее в нем, подавляло ту часть, которая и есть я.
  - Ты предпочел бренное тело бессмертию?!
  - Уж тебе ли не знать, Скиталец, что значит бессмертие в Пустыне...
  Я давно начал догадываться, что контильцы должны быть как-то связаны с Пустыней, но даже в самых страшных кошмарах не мог представить себе, что ими окажутся хорошо знакомые мне пустынные обитатели. Они проникли в этот мир, как лисы в курятник, и спасения от них не было...
  - Не понимаю, как вам удалось пересечь границу миров?
  - Откуда-то появились эти Врата в Пустыне, но тебе лучше об этом знать: ведь ты единственный, кто сумел навсегда оставить Пустыню. Даже лицо не изменилось... - контилец задумчиво тронул пальцами мою кожу.
  - Может, его просто нет? - мои слова заставили его одернуть руку.
  - Ты не такой, как все, Скиталец. Может, ты - бог, и способен сотворить себе тело, где пожелаешь? Пусть так, но время твое прошло. Нет смысла убивать тебя, достаточно немного поработать над твоей волей. Синий песок затуманит твой разум и выжжет сердце, ты станешь забытым, посрамленным, никому не нужным безумцем, обреченным на вечные бесприютные скитания по земле, которой будем властвовать мы. Этот мир нам нравится - много воды, прохладные ночи, наивная простота и беспредельная тупость аборигенов, есть где развернуться нашему брату...
  - Долгий ли выйдет срок, прежде чем вы утопите его в крови и перебьете друг друга, а ваше солнце превратит его земли в пепел?
  - Зато эти мгновения будут божественными!
  - И что же потом?
  - Отправимся дальше. Раз существует этот мир, значит, есть и другие.
  - Как саранча, пожирающая все на своем пути...
  - Не смеши, Скиталец! Разве ты смог остановить нас тогда?! А тем более теперь. Ты полностью в наших руках. Да и бежать-то тебе некуда. Почти все важные командные точки здесь уже под нашим контролем. Дело осталось за малым. Наши лучшие силы пока томятся в бездействии. И тут не обошлось без твоих пакостей! Ты мешался нам еще в Пустыне, путался под ногами, хотел навести порядок. И здесь ты нам не нужен, Скиталец! Ты научил своих друзей как-то сопротивляться замещению. Теперь Шериф не может проникнуть в тело капитана, а Пес-кочевник не в силах овладеть чернокожим. Даже Слепому, пожирателю собак, который укрывал тебя от нас в Пустыне, и тому преграждает путь опальный рыцарь. А дикаря, противостоящего Хищнику, мы пока еще даже не нашли. Но теперь и для твоих друзей все кончено! Синий песок лишит их способности к сопротивлению, и наши братья наконец-то смогут вдохнуть здешний воздух...
  Я заметил едва уловимое шевеление за спиной Майора, присмотрелся и различил силуэт - такой маленький и тонкий, что сразу и не понял, что это может быть. А когда догадался, попытался закричать, но в горле пересохло, и я лишь прошептал одними губами:
  - Беги, Сью, беги...
  Майор медленно развернулся к девочке и навис над ней грозной черной скалой. Сью замерла на месте - худенькие ручки плетьми повисли вдоль тела, в лице ни кровинки, в глазах пустота, - маленькая, беззащитная, открытая, как на ладони...
   Немного подумав, контилец обнял ее за плечи и обнажил кривые желтые зубы в самодовольной улыбке.
  - Мы провели тебя, Скиталец, - сказал он. - Это невинное дитя сопровождало тебя всю дорогу сюда...
  - Полегче, солдафон, не сломай нам плечо!
  Майор отвесил девочке легкий подзатыльник и с укором погрозил пальцем.
  Губы Сью двигались, но голос принадлежал не ей. Это был тот же глухой утробный бас, который я слышал в карете Атрио, когда у Сью начался приступ ее необычной болезни.
  Словно заводная кукла с застывшим лицом, Сью продолжала что-то говорить, но я не понимал смысла ее слов и только содрогался от ужаса.
  То, что они сделали с девочкой, не вмещалось в рамки сознания: ее использовали, как контейнер для перемещения в реальность этого мира тех, кому мои друзья не уступили своих тел.
  Как завороженный, я не в силах был оторвать взгляда от ее губ, и вдруг меня всего передернуло - со мной заговорил Шериф...
  - Он истекал кровью, словно зарезанный кабан. Бедняга Атрио не ожидал, что ребенок способен на такое! Подумать только, как это просто - перерезать горло во сне может даже ребенок! Чик - и все! - Сью засмеялась, в ее смехе было что-то дьявольское. - Так мы всего лишь решили еще одну проблему, Скиталец. Твое чуткое сердце не осталось бы равнодушным к страданиям бедного дитя. Тебе достался 'троянский конь'. По сути, не ты его - он тебя привез на этот остров, уж не обессудь...
  Больно и мерзко было видеть, как они теснятся в ней, разрывают на части еще не окрепшее сознание и подавляют волю.
  Ее глаза источали злость и ненависть и вместе с тем были полны слез. В глубине их я читал мольбу. Истинная Сью отчаянно взывала о помощи, просила избавления любой ценой. Терпеть все это дальше оказалось выше моих сил.
  Сью стояла достаточно близко ко мне, чтобы я мог до нее дотянуться.
  Они явно не ожидали того, что я сделаю. От моего толчка девочка, беспомощно взмахнув руками, отлетела к стене, ударилась головой о выступающие камни и затихла.
  Я не стал ждать, когда опомнится Майор, вскочил на ноги и бросился на него. Контилец уклонился от одного удара, блокировал второй и нанес встречный правый прямой, откинувший меня назад. Я собирался броситься на его снова, но кто-то сзади взял меня в железный захват, и я услышал хруст собственных шейных позвонков. Я совсем забыл про затаившегося в темноте ветряного пса.
  Вдруг хватка ослабла, ко мне вернулась прежняя свобода движений. Мельком я глянул за спину и понял, что произошло. Пришедший в себя Дунглаф всадил нож под ребра ветряному псу. Не думаю, что он собирался меня спасать, скорее хотел выместить боль, страх и обиду.
  Я повернулся к Майору - он скалился в хищной улыбке.
  В глазах его не осталось ничего человеческого.
  Мне стало не по себе: внезапно обдало ледяным холодом, корни волос острыми шипами впились в кожу, внутри все перевернулось.
  Передо мной явилось абсолютное Зло, воплощенное в человеческое тело и высвобожденное сознанием обитателя Пустыни. Оно поднялось из самых глубин Хаоса, и имени Ему не было...
  Не отводя взгляда, я сделал шаг навстречу. И Оно догадалось, что я не боюсь его, ибо мое длинное чешуйчатое тело родилось из тех же бездн.
  Замешательство длилось какие-то доли секунды, но мне хватило этого.
  Светящиеся крылья резанули по отвратительному бесформенному сгустку тьмы, проделав в нем глубокие борозды с рваными краями. Оглушающий, нечеловеческий вой вырвался из ран и заполнил собой каждую клеточку пространства...
  Майор пошатнулся. Одежда на нем висела рваными лоскутьями, сквозь которые просвечивали две глубокие кровоточащие раны на груди. Его искривившиеся от боли губы продолжали ухмыляться. Жизнь медленно покидала захваченное им тело, но ему было все равно, ибо на этот раз он победил меня...
  Он попытался что-то сказать, но кровь заполнила его рот и струйками стекала с уголков губ на шею и грудь. Ноги контильца подогнулись, он упал на колени.
  - Бессмысленно бороться с вами, - устало произнес я, - рано или поздно вы вернетесь, но более сильными и готовыми к продолжению битвы.
  Майор поманил меня пальцем. Я склонился над ним, и безликий голос из бездн обдал холодом мое ухо.
  - Мы будем ждать тебя, Скиталец. Приходи...
  Я отшатнулся, холодное дыхание проникло в самую душу и оставило в ней отвратительный грязный след. Слова прозвучали настолько четко, что заполненное кровью горло Майора просто не смогло бы произнести их.
  Нечто более страшное, чем обитатели Пустыни, проникло в этот мир, добралось до меня и объявило безжалостную охоту за моей бессмертной душой.
  
  Глава 8
  
  Я поднял с пола кожаный чехол-маску, сунул за пазуху, потом опустился на колени перед девочкой и потрогал ее пульс. Под тонкой прозрачной кожей билась синяя жилка. Я попытался вернуть ее в сознание, но Сью словно провалилась в глубокий сон. Я обещал, что не брошу ее, и собирался выполнить свое обещание до конца. Бережно взял ее на руки и, обойдя мертвое тело пса, пересек пещеру.
  Дунглаф с белым, как мел, лицом вжался в стену, губы его дрожали. Он провожал меня взглядом, полным ужаса, пока я не свернул в узкий проход, ведущий к гроту, в котором остались замурованными мои спутники.
  Двое финейцев, охраняющих вход в каменный склеп, побросав мечи, сидели на полу с бессмысленными стеклянными глазами и безудержно хохотали. В их опьяненные синим песком головы не приходило и мысли встать на моем пути. Они также не собирались препятствовать мне, когда я сдвигал в сторону заслонявший вход плоский камень.
  Справившись с камнем, я снял со стены горящий факел и шагнул в темноту грота. В недоумении окинул взглядом опустевшую темницу - пленников и след простыл. Куда они могли подеваться из изолированного со всех сторон каменного мешка?
  - Скорее, Улисс! - совершенно отчетливо откуда-то сбоку прозвучал голос Мортона.
  В сплошной пористой стене грота появилась зияющая щель. Я мог поспорить, что раньше ее там не было. Пришло время открыться потайным ходам отшельников!
  С девочкой на руках я протиснулся в щель и почувствовал, как Мортон коснулся рукой моего лица.
  - Я слышу треск огня. Оставь факел - он не нужен. Хватайся за мое плечо и следуй молча. Времени мало, - прошептал Мортон.
  
  Силы начали покидать меня. Слишком велико было перенесенное напряжение, да и организм еще не восстановился от ран. Я споткнулся и стал заваливаться вперед, но меня вовремя подхватили и забрали Сью, которую я чуть не уронил. Кто-то принял на себя вес моего тела, оставалось только самому передвигать ноги.
  Впереди загорелась звездочка. Она становилась все больше и больше, пока не превратилась в отверстие, через которое узкий каменный коридор наполнялся дневным светом. Ближе к выходу лаз стал шире и просторнее.
  Мы остановились передохнуть, и только тогда я смог более отчетливо разглядеть рядом с собой Мортона, капитана Крона, кардинала и Сабо, державшего на руках тело девочки.
  - Во что бы то ни стало нужно поскорее убираться с острова. Они не успокоятся, пока не найдут нас. Улисс очень плох, - уверенно сказал Мортон. От меня не ускользнуло то, что щеки его гладко выбриты, а на коже - поверхностные порезы. Видимо, совсем недавно лицо Мортона покрывала густая борода, отросшая за время отшельничества, и он сбрил ее, готовясь к предстоящим переменам. С появлением контильцев скитническая жизнь Мортона закончилась. Та уверенность, с которой он говорил о необходимости немедленно покинуть остров, утвердила меня в мысли, что Мортон чувствует больше, чем видят другие. Я надеялся, что он сможет кое-что прояснить для меня.
  Выглядывая в отверстие, откуда открывался вид на северное побережье острова, капитан разочарованно зацокал языком.
  - Два корабля под флагами объединенной Империи с финейским гербом и один антильский. Все в полном боевом вооружении, - произнес он. - Превосходные морские суда с отличными скоростными и маневренными качествами. 'Чертова Бэтти' по сравнению с ними - плавучая развалюха. На ней мы далеко не уйдем, рано или поздно нас догонят и изрешетят ядрами.
  - Мы нужны им живыми, - я покачал головой.
  - Расскажи нам, Улисс, что произошло там?
  - Я пока и сам не до конца все понял. Надеюсь разобраться с вашей помощью, но сейчас, похоже, на это нет времени. Умоляю вас ни о чем меня не спрашивать и сделать так, как я скажу. Для начала свяжите девочку и, пока она не очнулась, заткните ей рот и завяжите глаза. Это необходимо для общего блага.
  Сабо недоуменно вскинул брови. Так как Сью находилась на его руках, связывать девочку пришлось ему.
  - Есть ли такое место, где можно укрыть 'Чертову Бэтти' раньше, чем ее догонят? - обратился я к Крону.
  - Имеются кое-какие мысли на этот счет, - уклончиво ответил капитан, - но мне нужно свериться с картами.
  - Тогда не стоит терять времени!
  - А что, если 'Чертову Бэтти' уже захватили? - подал голос кардинал.
  
  Преодолев пологий подъем, мы выбрались на плато, откуда было отчетливо видно, что восточное побережье острова, где стоял на якоре каботажный двухмачтовик Руфа, от северной гавани закрывает склон вулкана с уходящим в море тоннелем. Поэтому на подходе к острову мы и не заметили вражеских кораблей, которые нашли укрытие в северной гавани, а они-то увидели нас издалека. Теперь же эта хитрость должна была сработать в нашу сторону. 'Чертова Бэтти' успеет уйти достаточно далеко в море, прежде чем станет видимой с северной гавани, и это даст нам значительное преимущество во времени.
  Ближе к вечеру, закончив долгий путь вдоль плато, спустившись по крутому склону, мы вышли к восточной пристани.
  На берегу моряки с 'Чертовой Бэтти' запекали в углях обмазанную глиной рыбу. Ничего не подозревая о творящихся на острове событиях, они очень удивились нашему неожиданному появлению и беспрекословной команде капитана незамедлительно отправляться на корабль. Недовольно ворча о пропавшем ужине, они помогли нам погрузиться в шлюпки и взялись за весла.
  Мортон повернулся лицом к вулкану, припал на одно колено, коснулся ладонью базальтового панциря Черного острова и только потом перешагнул борт шлюпки.
  - В тишине этих скал я годами оттачивал способность вглядываться в себя и различать саму суть, - сказал он, когда остров остался позади. - Я знал, что ты придешь, Улисс, еще до того, как появился Сабо и рассказал о тебе. Я 'видел' след, оставленный тобой в более тонких слоях материи мира. И ты пришел вовремя. Настал твой час до конца исполнить пророчества манускрипта - Час Спасителя. Теперь я понимаю, почему Мессией стал именно ты...
  Его последняя фраза заставила меня задуматься, но поговорить с Мортоном по душам в ближайшее время не представлялось возможным. Впереди ждала беспокойная ночь в открытом море. Под покровом темноты 'Чертова Бэтти' должна была отойти как можно дальше от острова, продолжая оставаться незамеченной.
  
  Глава 9
  
  Только наутро следующего дня, когда рассвело, мы заметили погоню. Два корабля показались вдалеке маленькими, качающимися на волнах точками. Создавалось ложное впечатление, будто мы намного оторвались от них и нас нелегко будет догнать. Кого-кого, а капитана Крона эта иллюзия ни на секунду не вводила в заблуждение. Грозным коршуном он метался по палубе среди такелажных снастей и зычно выкрикивал команды, заставляя моряков постоянно шевелиться и не сидеть без дела. 'Чертова Бэтти' шла на всех парусах, не теряя ветер.
  - Если такая погода продержится и завтра, мы еще повоюем! - говорил он в веселом возбуждении. Морской волк ожил в своей стихии. Даже бессонная ночь не лишила его сил. Глаза вдохновлено горели на усталом обветренном лице, с губ не сходила улыбка.
  Я безмолвно созерцал безбрежный водный простор и не понимал радости капитана. Пускай даже завтра мы еще сможем удерживать достаточный разрыв в расстоянии, но что потом? Стоит им подойти к нам ближе пушечного выстрела, и мы - их пленники! В открытом море бежать некуда, да и прятаться негде. Я был уверен, что наши преследователи не очень-то и торопились, понимая это. Несомненно, у капитана имелись какие-то свои планы на спасение, и пока я не был в них посвящен, ситуация представлялась мне безвыходной.
  - Ты единственный, кроме меня, кто умеет разбираться в морских картах, Улисс, - произнес Крон, хлопая меня по плечу. - Я сам научил тебя этому. Пойдем со мной, кое-что покажу.
  Сгорая от нетерпения наконец-то проникнуть в планы капитана, я последовал за ним в каюту под лестницей. Там на узком длинном столе он расстелил карты и ткнул пальцем в то место на бумаге, где, по его расчетам, должна была находиться 'Чертова Бэтти'. Далее, сопровождая свои пояснения многочисленными специальными терминами, половина из которых не были мне понятны, он стал рассказывать о скорости и направлении движения судна. Но без всяких объяснений я уже все видел сам: 'Чертова Бэтти' прямиком держала курс на какой-то остров, обозначенный на карте весьма условно.
  - Форт Ла Руш, - ответил капитан на мой вопросительный взгляд, - неприступная цитадель пиратского братства.
  Я так и сел, ошеломленный открывшейся новостью.
  - Думаю, об этом не помешало бы знать остальным, - осторожно произнес я.
  Несколько часов спустя все собрались в каюте перед капитаном.
  Сабо чувствовал себя неважно: ночь он не спал, постоянно боролся с подкатывающей тошнотой, и глядел мутными глазами. Мортон держался прямо и уверенно. Если бы не черная повязка на глазах, никому бы и в голову не пришло, что он слепой. На острове Мортон сильно исхудал, длинная поношенная рубаха свободно свисала на нем, подчеркивая заострившиеся плечи.
  Кардинал, почтенный благородный старец с печальным и усталым лицом, воспринял слова Крона с заметной долей скептицизма, но постарался выразить свое мнение как можно тактичнее:
  - Не случится ли так, что, избегая одной опасности, мы навлечем на себя еще большие беды? Насколько я понимаю, ситуация не оставляет нам выбора. Но это ли правильный выход? Ведь вы предлагаете нам добровольно сунуть головы в самое логово дьявола! - кардинал был уверен, что выражает всеобщее мнение.
  Крон выслушал его спокойно и внимательно, но от меня не ускользнуло, как на какое-то мгновение в глубине его глаз вспыхнула, но тут же погасла маленькая бешеная искорка.
  - Когда-то этим 'дьяволом' был я, кардинал, - беззлобно, но достаточно выразительно произнес он.
  - Не понимаю... - кардинал изумленно вскинул брови, оглядываясь на остальных в поисках поддержки.
  - Гроза Морей... Ловец Ветра... Черный Капитан... Может, вам подскажет о чем-нибудь название 'Ангел Тьмы'? - Крон произносил слова медленно с расстановкой, дожидаясь, когда же до кардинала наконец дойдет их смысл.
  - Но... позвольте... - не желая верить, запротестовал тот. - Вы же - прославленный флагман королевского флота Эрика Первого...
  - Был когда-то. Не беспокойтесь, моя пиратская жизнь также в прошлом. От пиратского братства я откупился и сейчас не имею с ним ничего общего, а вот свои поступки буду искупать до самой смерти.
  - Невероятно! - выдохнул кардинал. - Вы - тот самый Капитан 'Ангела Тьмы', заклятый враг Империи, столько лет наводивший ужас на торговые и военные корабли! Должно быть, сейчас, конечно же, под другим именем вы владеете многими землями, приобретенными на награбленное богатство...
  - Нет, всего лишь небольшим домиком в тихом уединенном месте. Теперь у меня есть семья, дети, - то, ради чего стоит жить, и я не хотел бы возвращения к прошлому.
  - Какому божеству под силу настолько изменить человека?!
  - Ну уж точно не придуманному вами, кардинал, - тому, что призвано устрашать народ и держать его в кулаке в угоду амбициям действующей власти. Это божество - в нас самих. И просыпается оно, когда мы, презрев иные пути, встаем на Путь Духа, - говоря, капитан положил руку на плечо Мортону.
  - Если бы вы могли видеть красоту этого Пути, - вдохновлено прошептал тот, - никогда не выбрали бы иной.
  Кардинал тряхнул головой, неопределенно поджимая плечами.
  - Не знаю...Вы заставляете меня чувствовать нечто, объяснений чему я пока не имею. Это одновременно и тревожит, и радует меня. Тревожит потому, что я словно проваливаюсь в пустоту, где все истины, которые я когда-либо считал неоспоримыми, тают призрачными тенями. Радует же возникающее при этом ощущение непонятной легкости, которое я не испытывал со времен своей молодости... будто возвращается надежда на что-то давно забытое и упущенное...
  - Отец возносит не отвернувшихся от Него! - прошептал Сабо.
  - Хорошо, - возвращаясь к прежней теме, произнес я, - какова вероятность того, что и морские разбойники согласятся взять под свою защиту 'не отвернувшихся от Него'? На что расчет, капитан, на прочность старых связей в братстве или в запасе имеется какая-то хитрость?
  - Не думаю, что преследующие нас хорошо вооруженные корабли рискнут подойти близко к форту, - усмехнулся Крон - Стоит им приблизиться, и пушки со стен крепости откроют по ним огонь. А наше жалкое суденышко вряд ли вызовет опасения у пиратов - скорее любопытство и интерес. Уверен, они посчитают нас загнанными крысами, которые, потеряв от отчаяния разум, решили сунуться в мышеловку, и позволят нам беспрепятственно подойти к стенам форта. Но стоит мне сойти на берег, как я растолкую им, что к чему. Поверь мне, Улисс, старожилы до сих пор помнят и боятся капитана Крона!
  - Наверняка среди них есть и такие, кто до сих пор хочет поквитаться с тобой, - подал голос Мортон.
  - Вот и посмотрим, кто чего стоит! Надеюсь, все вы понимаете, что форт Ла Руш - единственный наш шанс на спасение. Кстати, Улисс, раз уж мы собрались тут все вместе, может, ты объяснишь, как тебе удалось вырваться из лап финейцев и миновать ветряных псов? И почему ты настаивал на том, чтобы девочка была связана? - капитан пожал плечами, словно извиняясь за то, что ему пришлось воспользоваться подходящим моментом, чтобы 'развязать мне язык'.
  - Боюсь, то, что вы узнаете от меня, нисколько вас не утешит. - Рано или поздно этот разговор должен был произойти. Я намеревался как можно дольше оттягивать его, так как сам пока еще во всем не разобрался, но устремленные на меня взгляды друзей говорили о том, что время пришло. - Не все здесь готовы услышать правду такой, какая она есть. Не обижайтесь, кардинал, я отношусь к вам со всем уважением, и постарайтесь понять меня: я беспокоюсь исключительно за целостность вашего рассудка. Все остальные закалены суровыми испытаниями, в чистоте их духа и трезвости ума я абсолютно уверен. На их плечи ляжет тяжелое бремя знания. Вас же я хочу уберечь от этой участи. Ваша поддержка потребуется совершенно в ином - от вас, в частности, будет зависеть судьба Империи.
  - Я окончательно заинтригован, но уже не в тех годах, чтобы слепо идти на поводу интереса. Не уверен, хочу ли я на самом деле знать те вещи, о которых идет речь. В моем возрасте более полезен крепкий и здоровый сон, - трезво рассудил кардинал. - Пойду-ка я навещу нашего маленького узника. Девочка ничего не ест с самого начала нашего путешествия - вот это действительно серьезно меня заботит.
  На выходе из каюты он поймал мой благодарный взгляд и в ответ ободряюще подмигнул.
  Выдохнув, я повернулся к друзьям. Они молча ждали. От повисшего напряжения, казалось, звенел воздух.
  - Девочка, - произнес Мортон так внезапно, что все вздрогнули, - она не такая, как все. Я 'вижу' ее иначе, - как, впрочем, и того, с кем ты встречался в священной пещере. И тебя, Улисс, во время той встречи я 'видел' иначе...
  - Расскажи о своих 'видениях', Мортон, - попросил я.
  - Сложно описать словами то, что не проявлено в видимом мире, - покачал он головой.
  - Постарайся, это важно! - я взял его за плечо и слегка сжал.
  - Девочка... она словно облеплена роем суетливых насекомых, их ядовитые жала парализуют ее разум и волю...
  - Верно, так и есть, - взволнованно подтвердил я. - Они овладели детским беззащитным сознанием, и не поодиночке, а все разом, как осы откладывают яйца в тело гусеницы. Возможно ли как-то помочь ей, Мортон?
  - Не знаю, - тяжело вздохнул тот. - Это не обычные бесплотные паразиты, которые присасываются к светящемуся кокону человека, чтобы питаться его силой, - такие твари сродни примитивным животным. Здесь же я чувствую нечто иное... присутствие... сознание... инородное сознание... Личность того человека в пещере словно исчезла, а опустевшей оболочкой завладела тень...
  - Это был контилец, - сказал я. - Не думаю, Мортон, что ими овладевает что-то инородное. Человеческое сознание поистине многомерно. Когда одна проекция сознания замещается другой, сдвигается точка восприятия, и темная, дремавшая в глубинах подсознания личность поднимается на поверхность и становится главенствующей. В комнатах храма вы на себе почувствовали, как это происходит, но не позволили 'двойникам' проникнуть в ваш разум и овладеть телом, - иначе ваши личности были бы разрушены, а тела подчинены чужой воле.
  - Но почему мы смогли справиться, а другие оказываются бессильны против замещения? - спросил Сабо, его блестевшие в полумраке каюты глаза говорили о крайней встревоженности.
  - В храме все вместе мы создали лестницу духа, и каждый из нас стал ступенькой этой лестницы, олицетворяя наиболее сильно проявленный в нем принцип. Семь принципов, связанные устремленным намерением, и есть лестница духа. Благодаря этому, балансируя на самом краю пропасти, мы смогли устоять. - Я почувствовал, как тяжело мне стало говорить, горло сдавило, на лбу выступили капли пота, пальцы мелко дрожали. С остальными происходило нечто похожее. - Мы имеем защиту против них, - продолжал я, - именно поэтому они так хотят заполучить нас... а точнее, вас, ваши тела! Меня уже не принимают в расчет. После того, как открылись некие Врата между мирами, я стал для них неопасен и бесполезен.
  - Врата?! - воскликнул капитан. - Неужели разверзлось само пространство?!
  - 'Врата' - понятие скорее абстрактное, сами по себе они не открываются. Кто-то должен был, так сказать, пройти первым и перекинуть мост, а по оставленному им следу, словно прорвавшийся гнойный нарыв, иная реальность стала вытекать в мир...
  - Говоря про инородное сознание, я имел в виду другое, - вдруг произнес погруженный в раздумья Мортон, - присутствие древней темной безликой Силы, которая высвободилась на волю в священной пещере. Когда ты предстал перед Ней, я узнал твое истинное лицо, Улисс! Многое стало мне понятно. Ты единственный, кто способен противостоять Ей. Она всегда будет стремиться уничтожить тебя, а ты - Ее, ибо борьба между вами длится с начала сотворения мира...
  Пребывая в крайнем возбуждении, мы проговорили до самого утра. Мортон так и не раскрыл смысл своих загадочных слов, его 'видения' для него самого, по большому счету, оставались загадкой.
  На рассвете я навестил Сью. Длинные веревки, привязывавшие ее к койке, ограничивали свободу движений. Находясь 'в сознании', она не противилась этой вынужденной необходимости и мужественно сносила все неудобства. Мы долго молча смотрели друг другу в глаза, но так ничего и не сказали. С тяжелым сердцем я доплелся до своей каюты, свалился без сил и проспал до следующего дня.
  
  Глава 10
  
  Расчеты капитана оказались верны - преследователи отстали, как только 'Чертова Бэтти' прямиком направилась под ощетинившиеся пушками бастионы крепости. Мы стояли на палубе, вжав головы в плечи, каждую секунду ожидая, что воздух взорвется грохотом выстрелов, и сверху на нас посыпятся раскаленные ядра.
  По обеим сторонам узкого пролива, ведущего в закрытую гавань, которая находилась в самом сердце форта, высились гигантские испещренные бойницами стены, выложенные из каменных блоков. Строители этого огромного, потрясающего своими размерами и мощью укрепления не были известны даже обосновавшимся здесь пиратам. Название Ла Руш, по словам Крона, закрепилось за фортом после того, как известный в древности корсар Лайвел Руш призвал ищущих удачу на морях одиноких неприкаянных бродяг к объединению в вольное братство, способное общими силами противостоять карательным экспедициям военных флотилий Кадеса, Антилии и различных магических орденов. С тех пор гонимые и обиженные, оказавшиеся вне закона и не гнушавшиеся дикой романтики вольной разбойничьей жизни находили в стенах форта надежное и защищенное убежище. Однако никто не гарантировал, что в этом убежище они не падут от предательской пули или от удара ножом, полученного в пьяной драке.
  Шлюпка с капитаном и двумя моряками отчалила к пристани форта. Несколько часов спустя они вернулись на борт 'Чертовой Бэтти'.
  Капитан выглядел угрюмым и напряженным.
  - На берег разрешено высадиться только нам, команда остается на судне, - избегая наших взглядов, произнес он. - Но окончательно все решится только сегодня вечером на совете...
  - Что это значит? - спросил я.
  - Пока мы - их гости, но ближайшей ночью можем оказаться пленниками. На совете стаи я предстану перед главарями и постараюсь сделать так, чтобы этого не произошло.
  
  С востока крепостные стены лепились прямо к скалам, которые образовывали естественный природный заслон, с юга плавно огибали линию прибоя. На западной возвышенности острова виднелись вращающиеся колеса ветряных мельниц.
  За массивной аркой ворот начиналась выложенная камнем дорога, ведущая к башенным постройкам форта. По внутренним сторонам стен длинными лентами разбегались вереницы ступеней, соединяя между собой разные ярусы укрепления.
  На горизонтальных уровнях перед бойницами чернели прикованные цепями пушечные лафеты, торчали длинные шеи катапульт, повсюду лежали ядра и мешки с порохом. Вооружение форта превосходило всякие представления. Осада такой крепости, несомненно, стоила бы имперской флотилии огромных потерь. Ни один опытный, искушенный в военном деле полководец не решился бы на захват такого укрепления с моря, ибо форт Ла Руш был воистину неприступным сооружением.
  
  Убранство внутренних покоев крепостных башен отражало грубость и неприхотливость своих обитателей. Запах табака, пороха, потных ног и прокисшего пива смешивался с ароматом жарящегося на углях мяса.
  Отведенная нам комната представляла собой прямоугольную изолированную залу с камином в стене и единственным зарешеченным окном, выходившим на угол соседней башни.
  Посреди покоев громоздился длинный стол, заваленный грудами грязной посуды и объедков. В камине тлели угли. Видимо, недавно тут попировали на славу.
  Оголодавшие за время морского пути (почти весь провиант на 'Чертовой Бэтти' закончился, еще когда мы только подходили к Черному острову, и в последние дни плавания приходилось делить между собой жалкие остатки солонины), не глядя друг на друга, мы жадно набросились на еду, словно стая бездомных собак, которым сердобольная кухарка вынесла объедки с хозяйского стола.
  Но еда не лезла в горло. В сложившейся обстановке опасной неопределенности крайне сложно было успокоиться и расслабиться.
  - Что с нами сделают, если вы, капитан, не сможете договориться? - нахмурившись, спросил кардинал.
  - Когда разберутся, кто есть кто, за вас, Ваше Преовященство, скорее всего, назначат выкуп, остальных продадут в рабство, а меня, не раздумывая, вздернут на рее, - с леденящим душу спокойствием произнес Крон. - Прав Мортон, уж слишком много у меня здесь врагов и завистников! - и тут же с веселым блеском в глазах добавил: - Рано еще хоронить себя, друзья! Улисс приносит нам удачу! - он потрепал по голове Сью, далекую от наших разговоров и мирно уплетавшую сладкую фруктовую мякоть. Перед тем, как отправиться в форт, мы развязали ее и доверили опеке Сабо, который не должен был отходить от ребенка ни на шаг. Чернокожий гигант стоял рядом с маленькой девочкой и с таким же самозабвением, как и она, обгладывал с кости копченое мясо.
  
  Кардинал отвел меня в дальний угол залы, осмотрел раны, удовлетворенно кивнул головой и занялся перевязкой.
  - Ваши эликсиры творят настоящие чудеса! - восхищенно воскликнул я. - На боку рана почти затянулась, голова уже не так болит, да и голос постепенно возвращается!
  - Мой личный лекарь готовит их по каким-то тайным древним рецептам, - не скрывая гордости, ответил он. - Лечат все: и подагру, и чахотку, разве что чуму не лечат. Маркус как только начинал хворать, тут же собирал кортеж - и в мою резиденцию. Никому не доверял из королевских целителей, боялся, что отравят... - при воспоминании об убитом короле кардинал заметно опечалился. - Да... Маркус... жизнь прожил без лица, и смерть встретил в тени... - он посмотрел мне в глаза. - При дворе не заметят подмены, а если и заметят, то будут молчать...
  - Ничего не выйдет, кардинал, - с печальной улыбкой покачал я головой.
  - Будут, будут, - продолжал он твердить свое. - Мало ли на свете чудес?! Король потерял память, король прозрел, на короля спустился святой дух...Ты - человек грамотный, образованный, не глупый... правда, не искушенный в государственных делах, но я тебе помогу...
  - Я не король и никогда им не буду! - резко прервал я его.
  Не веря своим ушам, он замер с бинтами в руках:
  - Видно, я недооценил повреждения твоей головы...Ты отказываешься от короны?! Я слушал твои речи, я поверил тебе, я, может быть, впервые в жизни увидел человека, который действительно способен что-то изменить... Наверное, я старый свихнувшийся дурак, которому давно пора на покой...
  - Я не правитель, кардинал. Блеск звезд влечет меня сильнее блеска короны. Боюсь, в таком случае вы снова рискуете в скором времени остаться без короля! - я коснулся его плеча и заглянул в глаза. - Обещаю, мы что-нибудь обязательно придумаем. Дунглаф не должен захватить трон! А пока, прошу вас, давайте оставим эту тему!
  Кардинал кивнул, молча закончил перевязку и стал укладывать склянки с лекарствами в дорожную сумку. Его огорчили мои слова, но он правильно понял, что дальнейшие разговоры ни к чему не приведут. Своего решения я все равно не изменил бы, а кардинал был не из тех, кто привык добиваться своего уговорами.
  
  - Когда ты в последний раз видел Луизу, Мортон? - голос мой немного дрожал, но мне не нужно было скрывать от Мортона переполнявших меня чувств. Он 'видел' меня насквозь.
  - Она не смогла перенести разлуку с тобой, Улисс, - внезапно навалившаяся тяжесть сгорбила его и превратила в старика. - Вместо того, чтобы в трудное время находиться с ней, я уехал улаживать свои дела. Если бы я был тогда рядом, я не позволил бы отцу отправить ее на остров. Услышав об этом после, я рвал на себе волосы, проклял отца и удалился от мира в скиты. Меня успокаивала единственная мысль - Отхун поехал с ней, а он не даст ей пропасть. А потом они исчезли с острова...
  - У меня была последняя надежда на то, что ты был как-то с этим связан...
  - Нет, Улисс, увы...Известие об исчезновении сестры застигло меня врасплох.
  - Куда она могла отправиться, Мортон? - я в отчаянии заломил руки. И вдруг на меня словно спустилось озарение. - Ну конечно же! Она искала меня, понимаешь?! Вместе с Отхуном они бежали в западные земли, к храму! Она ждет меня там, Мортон, ждет, когда я вернусь...
  - Луизы нет в живых. Я больше не ощущаю ее в этом мире.
  Смысл его слов дошел до меня не сразу. Сначала голос Мортона звучал откуда-то издалека, потом ударил по барабанным перепонкам, и меня словно смыло волной в море, где не хватало дыхания. Грудь сжали спазмы, а горло перехватили рыдания.
  - Как... - только и смог вымолвить я.
  - Я долго не мог привыкнуть к этому странному ощущению. Мир вдруг опустел и потускнел, лишившись ее света...
  - Я не верю в то, что она умерла! - упрямо мотнул я головой.
  - Не верь, Улисс! Как бы мне хотелось сейчас лишиться своего дара виденья и преисполниться спасительной надеждой!
  
  - Нам нужно отправляться в западные земли! - решительно заявил я капитану, остановив его на самом пороге залы.
  - Если после совета мы не отправимся к праотцам, я, Улисс, готов плыть за тобой хоть на край света! - напряженно улыбнулся Крон и, ободряюще похлопав меня по плечу, скрылся вслед за пришедшими за ним парламентерами.
  Потянулись мучительные часы ожидания. За окном сгустилась тьма. В камине потрескивал разведенный Сабо огонь. Сью свернулась калачиком и мирно посапывала на коленях у Сабо. Тот и сам клевал носом, но то и дело просыпался, опасаясь ненароком потревожить девочку. Мортон сидел в углу, устремив невидящий взор на кардинала, который задремал, греясь у камина.
  Сон не шел. Голова была переполнена мыслями о Луизе. Не в силах больше выносить мучительное бездействие и неизвестность, я поднялся с расстеленного на полу лежака, тихо ступая, пересек залу и бесшумно выскользнул за дверь.
  Побродив по темным коридорам, я направился на звук голосов, доносившихся откуда-то - глухо, словно из преисподней. Минуя узкий арочный проход, я очутился на балконе огромной залы и со своего места мог наблюдать и отчетливо слышать все, что происходило внизу...
  
  Глава 11
  
  Со своего места вскочил невысокий коренастый крепыш с татуированным лицом и блестящей серьгой в ухе.
  - Он променял вольную морскую жизнь на тепленькое ложе своей подружки, а теперь, когда запахло жареным, просит нашей помощи! Отступился от братства и хочет, чтобы мы продолжали считать его своим! Разве между нами осталось что-то общее, Крон? Твоя кровь стала жидкой, и я готов доказать это на деле! - он хищно оскалился и выхватил из-за пояса нож.
  Капитан не повел и бровью, оставшись внешне абсолютно спокойным. Проигнорировав задиристого крепыша, он привел того в еще большее бешенство.
  - Остынь, Прот, твой язык длиннее твоей памяти, - не скрывая презрения, бросил Крон. - В прежние времена, помнится, ты готов был пятки мне вылизывать!
  - Времена меняются! - огрызнулся Прот. - По-моему, только что ты при всех назвал меня болтуном?! - он выкрикнул это громко, чтобы слышали все, и оглянулся по сторонам в поисках поддержки. Сзади раздались подбадривающие улюлюканья и смешки, но все сразу же смолкло, как только прозвучал чей-то хриплый и властный голос:
  - Заткнитесь, жалкие крысы! - Вперед выступил грозного вида старик. Его череп, сплошь покрытый давно зажившими, загрубевшими рубцами, был лишен скальпа, правое ухо отсутствовало наполовину, мощная нижняя челюсть сильно выдавалась вперед, открывая изъеденные цингой десна с почерневшими осколками зубов. Один глаз старика светился необычайной внутренней мощью, другой едва виднелся из-под опущенного века.
  Опираясь на костыль и ловко переставляя деревянную ногу, старик в мгновение ока очутился перед Протом, свободной рукой резко и сильно ударил тому по запястью и выбил нож. Не ожидавший подобного Прот застыл, прикованный к месту единственным гневно сверкающим глазом старого пирата.
  - Твоя мать - дешевая портовая шлюха, и умом ты пошел в нее. Тявкаешь, словно трусливый шакал, почуявший запах падали! Черный Капитан не предавал братства, он внес выкуп, что не противоречит нашим правилам, и он заслуживает того, чтобы жалкое отродье вроде тебя проявляло к его былым заслугам хоть каплю уважения. Хочешь бросить ему вызов - сделай это по правилам, один на один! Пока еще никто его не приговаривал! А вы ведете себя так, будто принесли ему 'черную метку'! - старик уже обращался ко всем.
  Прот, не рискнув перечить старику, оправдываясь, пролепетал:
  - Но, Одноногий, он сам принял решение порвать со стаей!
  - Крон всегда был одиночкой, - произнес угрюмый бородач с исполосованным шрамами лицом. - В былые времена он возглавлял стаю, и я бы не отважился назвать его трусом.
  - А предателем? - глаза Прота лихорадочно забегали.
  - Прот прав! - раздался чей-то голос, и за спиной Прота вырос здоровенный детина. Сложив руки на груди, он надменно взирал на всех с высоты своего роста.
  - Не дает покоя прошлое, Стальной Кит? - усмехнулся Крон.
  - Ты привел за собой корабли. Откуда нам знать, что ты не предатель?! - скривил губы детина. - Не из королевской ли казны те алмазы, которыми ты внес выкуп?
  Одноногий озадаченно почесал затылок и повернулся к капитану.
  - Говори, Крон!
  - Ты знаешь меня, Одноногий, - спокойно отвечал тот. - Я своих не продаю!
  - Слова - самая дешевая штука на свете, тысяча чертей! - вскричал Прот, косясь на Стального Кита.
  - Потому что ты привык бросаться ими на ветер, - отрезал Одноногий. - Я верю Черному Капитану. Он умен и хитер, но никогда не опустился бы до того, чтобы шпионить для властей!
  - Ты несешь полное дерьмо, Одноногий, - брезгливо бросил Стальной Кит. - Дело касается только цены...
  - Я, в отличие от вас, сопливых щенят, привык подстерегать свою добычу в открытом море. Ваши отцы никогда не кормились подачками губернаторских ищеек! И Черный Капитан всегда уважал старые устои...
  - Погоди, старик, - прервал Одноногого капитан Крон, - я сам разберусь с ними. Стая существует только в стенах форта, в море каждый сам за себя, именно поэтому Ла Руш до сих пор держится! - прогремел его голос в сводах залы, заставляя всех затихнуть и прислушаться. - Разве не это - главный закон стаи?! Я не помню, чтобы, когда я был вожаком, в этих стенах происходило подобное... Или теперь ваш вожак - Прот, и вы уподобились вздорным бабам на базаре?! Нет, новый вожак - Одноногий! Никто еще открыто не оспорил его места, но почему-то каждый позволяет себе тявкать из своего угла и боится отвечать за свои слова!
  - Жаль, улыбочку тебе не нарисовали поглубже! - зло, сквозь зубы процедил Прот, тыча пальцем в шрам на горле капитана, и поспешил затеряться в толпе.
  - Смотри, как бы тебе не нарисовали такую же, - бросил ему вслед Крон.
  Стальной Кит, однако, не спешил отступать.
  - Ты забыл, Крон, что бывший вожак - уже не вожак! Одноногий не может решать одним своим голосом - не те времена...
  В этот момент чьи-то тихие шаги заставили меня насторожиться и крадучись отступить в темноту.
  Я покинул балкон и, возвращаясь назад, размышлял над складывающейся на совете ситуацией. Почуяв ослабление жестких позиций бывшего вожака стаи, кое-кто стремился использовать смуту в своих интересах. Молодые напористо теснили 'стариков', а для нас это не сулило ничего хорошего. Наши судьбы повисли на волоске. Оставалось лишь надеяться на то, что Крон поставит жирную точку этим метаниям в братстве, сказав последнее веское слово.
  Первым делом я обратил внимание на отсутствие в покоях Сью. Растолкал храпевшего Сабо и строго заставил держать ответ. Проповедник недоуменно хлопал заспанными глазами, не зная, что и сказать. Он не помнил, как и когда заснул, и тем более не мог объяснить исчезновения девочки.
  Отправляться на поиски Сью ночью по темным коридорам башни не имело смысла. Предчувствуя неприятности, я оставил Сабо и вернулся на свой лежак.
  Казалось, не успел я и глаз сомкнуть, как меня уже тормошил за плечо капитан Крон.
  - Все нормально, Улисс, - прошептал он тихо, чтобы никого не разбудить, - я добился на совете неприкосновенности. Ух, и устал же я, как после хорошей абордажной схватки! Ладно, спи, да и я прилягу. До утра осталось несколько часов - высплюсь.
  Ну, слава богу, думал я, ничто теперь не помешает нам добраться до западных земель. Я верил, что Луиза жива. Возможно, с ней что-то произошло, но она жива. Я чувствовал ее сердцем, но при одном воспоминании о ней оно начинало учащенно биться. Страх. Я думал, что раз и навсегда справился с этим пожирающим сердце и разум чудовищем. Теперь он вернулся, изменившись до неузнаваемости, обернувшись страхом за другого человека, за любимую женщину. Но вместо кипящей возмущенной ярости он порождал совершенно иное чувство - бессилие. Не оттого ли я всегда скрывался, избегая любых привязанностей, стремился к звездам - пить благодатный нектар их могущества, забыться в милосердной, неиссякаемой любви Творца?.. Разве может Он кому-либо отказать в этом? И я - мессия - до сих пор бежал от людей, не желая брать на себя ответственность за них. Я никогда не хотел быть спасителем, ибо мессия - это жертва, а я не был готов возложить себя на жертвенный алтарь во имя кого-то. Стремясь к свободе, я рушил клетки, вырывался на волю, и вот... вроде бы уже достигал, но... короткая передышка, глоток свежего воздуха на ветру - и я вновь боролся с прутьями клетки. Страх! Вот кто был моим истинным властелином, тем хитрецом, который скрывался в тени намерения быть свободным и строил эти клетки в моем сознании. Я хотел любви, но не собирался отдаваться ей полностью, боясь потерять себя... Теперь я понимал, что это необходимо, чтобы себя обрести.
  Сердце истекало слезами... Я молился - только бы моя жертва не была отвергнута, только бы успеть... Верить, верить, верить, не сомневаясь ни на мгновение! Главное, чтобы страх не пересилил веру. Верить и находиться в самой глубине океана, куда не достигают бушующие на поверхности волны, там, где вера и любовь - суть одно - непоколебимый вечный оплот духа...
  
  Глава 12
  
  Скрип двери вывел меня из забытья. Мимо бесшумно проскользнула тень. Волна теплого воздуха коснулась моего лица. Я невольно отмахнулся рукой, отгоняя наваждение, но тут же резко приподнялся на локтях и посмотрел в угол, куда забилась тень. Сью!
  Я кинулся к ней...
  Она спала, сжавшись в углу. Руки в крови. Господи, опять!
  Я растолкал всех.
  - Надо бежать! Что-то случилось!
  - Так я и знал, - недовольно спросонья пробурчал кардинал. - Решения, принятые от отчаянья, редко приводят к хорошему.
  - В чем дело, Улисс? - зевнул капитан и перевернулся на другой бок.
  - О, Отец Небесный! Что с ней?! - Сабо склонился над Сью и увидел кровь.
  - В таком же состоянии она была после того, как убила своего дядюшку Атрио, - сказал я.
  - Пропала моя бритва, - Мортон отбросил вещевой мешок и решительно поднялся. - Я чувствую дыхание смерти. Чья-то грешная душа, недавно освободившаяся от плотских оков, сотрясает стены коридоров горькими стонами и рыданиями.
  - Если она убила кого-то из стаи, живыми нам не уйти! - покачал головой капитан.
  - Да скорее же, нужно где-нибудь спрятаться!
  - Самое безопасное место сейчас - на корабле Одноногого. С утра старый черт собирался выходить в море. Если успеем спрятаться в трюмах его 'Рогатой смерти', старый черт нас не выдаст.
  - С чего бы это ему быть таким добрым?
  - Я отдал ему 'Чертову Бэтти'...
  - А команда?!
  - Одноногий обещал отпустить домой всех, кто не захочет остаться в братстве. Но мне с большим трудом верится в то, что у кого-то из их этих безродных бродяг может быть свой дом!
  
  Нам удалось незамеченными добраться до гавани, где среди леса мачт и бушпритов капитан быстро отыскал корабль Одноногого.
  Не потревожив спавших на палубе матросов, мы проскользнули в трюмовые отсеки 'Рогатой смерти' и спрятались за огромными тюками. Ждать пришлось недолго. Вскоре доски палубы над нашими головами задрожали под топотом множества ног, и сверху послышались крики и брань.
  Нас обнаружили, когда 'Рогатая смерть' рассекала волны уже далеко от форта.
  - Ну, ты и хитрец, Крон! - Одноногий прищурил свой единственный глаз и озадаченно почесал огрызок уха. - Когда Прота нашли с перерезанным горлом, а тебя и твоих обормотов не оказалось на месте, Стальной Кит насел на меня со всей своей бандой, мол, я укрыл вас в трюмах 'Рогатой смерти'. Конечно же, я предложил ему осмотреть трюмы, но он знал, что, если не найдет там того, кого ищет, это оскорбление будет стоить ему жизни, и предпочел поверить мне на слово!
  - Значит, убит Прот... - задумчиво произнес капитан.
  - А вот со мной шутить не надо, Крон! - глаз Одноногого блеснул негодованием. - Ты при всех обещал нарисовать ему вторую улыбку чуть пониже подбородка! Бешеная каракатица, ты чуть не подставил меня! Если бы вас нашли на моем корабле, вместе с вами стая пришила бы и меня! Тебе ли не знать законы?!
  - Не ворчи, Одноногий, - беззлобно бросил Крон, - ты получил от меня целое плавучее корыто со всей командой. Неужели мало, чтобы помочь старому другу?
  Одноногий закипятился, а потом вдруг расхохотался.
  - Не обращай внимания, сынок, старая доска всегда скрипит! Говори, что ты задумал?!
  Выслушав капитана, Одноногий отрицательно мотнул головой.
  - Нет, я не поведу 'Рогатую' в западные земли. В лучшем случае высажу вас на Боржии, а то и на каком-нибудь обитаемом острове... И молитесь морскому дьяволу, чтобы я не повернул корабль обратно в форт!
  
  Двое суток подряд не прекращался сильный шторм. К полудню третьего дня, когда море успокоилось, дозорный на мачте заметил незнакомый корабль. Он шел под всеми парусами прямо на нас.
  Увидев развевавшийся на ветру флаг Империи с эмблемой Кадеса, Одноногий отдал приказ готовиться к бою.
  - Нужно остановить их! - вскричал кардинал. - Это корабль Империи! Господь наконец-то услышал мои молитвы! Мы спасены!
  - Обещаете ли вы, кардинал, помочь нам завершить одно дело? - спросил я.
  - Западные земли? Раз это так важно для тебя, Улисс... Я же не могу оставить своего короля!
  - Но я больше не король!
  - Придется на время снова стать им, иначе кто отдаст приказ капитану корабля имперского флота?
  
  - Никогда еще Одноногий не сдавался прикормышам губернатора!
  - Об этом не идет и речи! - начал терять терпение Крон. - Они сами сложат оружие - у тебя на борту Его Высокопреосвященство кардинал и, черт возьми, сам король! Не дури, Одноногий, поднимай белый флаг!
  Навстречу офицерам имперского флота я вышел в маске короля. Меня сопровождали кардинал, капитан Крон и Одноногий.
  При виде короля офицеры застыли с вытянувшимися от удивления лицами, но вовремя опомнились, обнажили головы и отсалютовали, припав на одно колено.
  - Ваше Величество! Ваше Высокопреосвященство! - учтиво произнес один из них, старший по рангу.
  - Черт возьми, никогда еще офицеры военного флота не падали передо мной на колени! - удовлетворенно хмыкнул Одноногий, и Крону пришлось ткнуть его локтем в бок, чтобы он заткнулся.
  - Назовите себя, капитан! - как можно более важно произнес я.
  - Сэр Гийон, Ваше Величество! - ответил старший офицер. - Разрешите поинтересоваться, не причинили ли вам вреда эти разбойники?
  - Встаньте, господа, - повинуясь королевскому приказу, офицеры поднялись с колен и вытянулись наизготовку. - Эти, как вы говорите, разбойники оказали Короне бо?льшую помощь, чем весь имперский флот, защитив меня и моих сторонников от финейского заговора!
  - Ну и дела... Чтоб я сдох! - не сдержал удивленного возгласа Одноногий, из-за чего снова получил локтем в бок.
  Кардинал, одарив меня одобрительным взглядом, обратился к старшему офицеру:
  - Как называется ваше судно, сэр, и что оно делает здесь?
  - 'Бриско', Ваше Высокопреосвященство! Разведчики заметили в этих водах боевые антильские корабли. Наша задача - уничтожить неприятеля!
  - Отныне 'Бриско' поступает под личное командование короля, и вы, сэр Гийон, будете исполнять только его приказы!
  - Это большая честь для меня! - радостно отсалютовал капитан Гийон. - Мой долг - служить Короне!
  - Для начала щедро вознаградите этого господина и его людей, - кардинал кивком указал на Одноногого, который, не придумав ничего лучшего, заржал, как лошадь, - и приготовьте каюты для короля и его свиты.
  
  Глава 13
  
  После 'Рогатой смерти' условия на 'Бриско' показались нам настоящим раем. Разнообразие вкусно приготовленной еды, просторные, удобные и чистые каюты, учтивость и внимательность моряков. Что ни говори, иногда неплохо быть королем!
  Спустя месяц плаванья 'Бриско' бросил якорь у берегов Зеленой бухты.
  Капитан Гийон получил приказ дожидаться нашего возвращения. Вместе с командой на судне остался кардинал. Также из-за девочки пришлось остаться и Сабо - без него Сью могла натворить больших бед.
  Я знал, как мучительно Сабо переносил морскую качку, и не позавидовал его участи.
  Сабо принял свою судьбу мужественно и безропотно, но, прощаясь с нами, не смог сдержать слез.
  Погрузив в шлюпку провиант и запасы воды в дорогу, нас доставили на берег.
  Как только мы скрылись в зарослях, я стянул с головы маску и облегченно вздохнул.
  - Об одном не подумали, - удрученно произнес капитан Крон, - я знаю дорогу только до подножия гор, а дальше без Отхуна нам не обойтись...
  Но когда через несколько дней мы подошли к предгорьям, положение неожиданно спас Мортон.
  - Жилы дракона ведут к самому храму, - сказал он.
  - Что еще за жилы? - изумленно переспросил капитан.
  - Разломы гор, в которых скапливается светящаяся сила. Я могу видеть ее внутренним зрением. В горах я укажу путь, а вы будете прокладывать дорогу!
  Так, ведомые слепцом, мы пересекли широкую горную гряду и вышли к заброшенному городу.
  На спуске в долину нас захлестнули воспоминания. Картины, завалявшиеся в памяти, образы, связанные с тем, что когда-то глубоко тронуло нас, а потом ушло, оставив наедине с самими собой, но, прежде чем уйти, изменило, трансформировало и сделало нас такими, какие мы есть в настоящем... в том настоящем, которое через мгновение станет прошлым...
  В человеке изначально заложена универсальная матрица всего, и своим восприятием он только выхватывает из окружающего мира определенные события, связывает их в цепочки, движется по ним и ткет полотно своей судьбы. В большинстве случаев приходится совершать поступки, не догадываясь об их последствиях. Но что-то все же побуждает совершать их и заставляет слепо завивать свитки кармы... Что-то, существующее вне времени и создающее само время...
  Окутанная призрачным туманом долина навевала на размышления, отстраненность и самосозерцание...
  Из тумана выплыли очертания старой разрушенной дамбы. Оставив там своих спутников, дальше я пошел один. Я не знал, почему, но чувствовал, что так надо.
  Парома нигде не было видно. Продвигаясь вдоль реки, я услышал в прибрежных зарослях какой-то шорох и, не раздумывая, направился на звук.
  В кустах что-то промелькнуло. Приглядевшись, я различил силуэт человека, который настороженно замер, надеясь, что я его не замечу.
  - Эй! - позвал я и только тогда почувствовал накрывшую меня ледяную волну страха.
  Он наблюдал за мной из-за плеча, низко опустив голову, потом резко повернулся и двинулся мне навстречу...
  Длинные, седые, слипшиеся волосы, косматая борода, острый настороженный взгляд из-под насупленных бровей...
  - Отхун?.. - нерешительно пробормотал я.
  Взгляд его смягчился, в глазах блеснули слезы. Он зарыдал и бросился к моим ногам.
  - Где ты пропадал, Улисс?!
  - Луиза, Отхун, - я схватил его за плечи, - Луиза?!
  Он выпрямился и, увлекая меня за собой, решительно двинулся через кусты.
  - Идем, покажу!
  'Она жива?!' - едва не сорвался с моих губ вопрос. Сказал же, что покажет, - значит, жива! А что, если нет? Вдруг он про... могилу?! Во рту пересохло. Я послушно шел за Отхуном и не мог вымолвить ни слова. Только когда мы вышли к реке, увидев лодку у берега, я решился спросить:
  - А где паром?
  - Парома больше нет, как и паромщика. Я выдолбил лодку - времени было достаточно.
  Пока мы пересекали реку, я ждал, когда Отхун сам что-нибудь скажет о Луизе, но он упорно молчал, сосредоточенно и уверенно работая веслами.
  - Там, у дамбы, - Сабо, Мортон и капитан... - произнес я.
  На губах Отхуна появилась улыбка.
  - Я соскучился, - искренне сказал он, - и по ним, и по тебе. Я... верил, что ты придешь! О, духи, как давно я не слышал человеческого голоса!
  Внутри меня все сжалось, дыхание перехватило.
  - Что там на большой земле, Улисс? Ты знаешь, я же теперь лорд, и встречался с самим королем, - хрипло засмеялся Отхун.
  - Засуха, война, агония, люди сходят с ума... - превозмогая себя, ответил я.
  - Это наказание или спасение, Улисс? - Отхун, казалось, нисколько не удивился услышанному.
  - Не знаю, - честно признался я, - наверное, возмездие.
  - Возмездие и искупление, - произнес Отхун, - так болезнь выходит из тела только через кровопускание. Даже Бог не властен над этим, - и он как-то странно посмотрел на меня.
  - Что с Луизой... - выдохнул я, еле справляясь с нарастающим шумом в висках.
  - Она - часть тебя, Улисс, так же, как и все мы - части одного Целого. Если ты чувствуешь, что потерял ее, значит, ты потерял что-то в себе. Так найди это и верни!
  
  Массивная каменная арка осталась позади.
  У ступеней храма возвышался какой-то навес. Отхун повел меня прямо к нему.
  Под крышей, сложенной из мохнатых еловых лап, выглядывал край деревянного настила.
  Я бросил на Отхуна вопросительный взгляд - он кивнул мне и первым зашел под навес.
  Я глубоко вздохнул и ступил внутрь.
  Она лежала на настиле, укрытая козьими шкурами.
  Я упал перед ней на колени, схватил ее руку и поднес к губам.
  Слава богу! Жива! Она жива, только спит!
  - Осторожней! - предупредил Отхун. Только сейчас я заметил, что рука ее - мягкая и безвольная, словно рука тряпичной куклы, заметил странную бледность ее лица, заметил, что грудь ее не поднимается от дыхания... - За много лет мышцы ее стали вялыми, а кости размякли. Неосторожным движением ты можешь сломать ей руку.
  Не обращая на меня внимания, Отхун достал какой-то кувшин, вылил из него жидкости на лоскут материи и смочил им губы Луизы.
  Я сидел на полу и тупо наблюдал за его действиями.
  Темная жидкость потекла с краешков губ Луизы. Чистой тряпочкой Отхун бережно протер ее лицо и поцеловал в бледный лоб.
  Ужас захлестнул меня волной. Луиза мертва! Отхун помешался, не желая мириться с ее смертью! Какими-то травяными настоями ему удалось сохранить ее тело! Более страшного кошмара, чем этот, я не мог себе вообразить! Лучше бы Отхун привел меня к ее могиле!
  - От чего она умерла? - я услышал свой голос откуда-то издалека, словно из другого мира.
  - Смерть - не вполне подходящее название для этого, - спокойно ответил Отхун. - Когда я нашел ее в таком состоянии в храме, тоже подумал, что она мертва, но признаки разложения не появились на ее теле ни через неделю, ни через месяц. Она не умерла, Улисс, - она спит, но не тем сном, которым мы засыпаем каждую ночь, а очень глубоким и продолжительным. Душа Луизы отлетела в мир духов, и что-то держит ее там помимо ее воли, поэтому и связь с телом не прервалась.
   Боже! Я стряхнул с себя наваждение...
  - Ты сказал - в храме?! - вскричал я.
  - Она надеялась найти тебя через комнаты храма. Я пытался остановить ее, предостеречь, но Луиза не слышала ничего, кроме зова своего сердца...
  - Оставь меня с ней, Отхун!
  Он коснулся пальцами ее золотистых локонов.
  - Ты дождалась... - произнес он и вышел из-под навеса.
  Я провел возле Луизы всю ночь, не сомкнув глаз, а на заре позвал Отхуна.
  - Помнишь, Харон говорил о том, что двери комнат храма должны быть закрыты? - сказал я. - Прежде чем зайти в следующую комнату, мы закрывали дверь предыдущей. Но Харон имел в виду нечто другое! Луиза вошла в одну из комнат и не вернулась. Ты забрал оттуда только ее тело. Дверь осталась открытой, ибо истинные двери отворяются и закрываются сознанием! Оставленный ею проход открыл врата между мирами. Через эти Врата хлынула разрушительная волна Хаоса, и равновесие сил было нарушено... Я иду за ней, Отхун, ибо в том - мое Предназначение! Положи мое тело на настил рядом с Луизой... Погоди... - я достал кое-что из-за пазухи и протянул ему. - Теперь это - твое...
  Глаза Отхуна расширились от удивления - он узнал вещь, которую принял из моих рук, и посмотрел на меня. Я утвердительно кивнул.
  По его взгляду я понял, что не ошибся.
  
  - Я буду ждать! - крикнул он мне вслед. - Ждать столько, сколько потребуется! И тебя, и ее!
  
  
  
  Часть 3
  
  Врата миров
  
  
  - Двери Разума все еще висят на створках и мешают вам войти, - сказали они. - Как могут познать Единство мира те, кто не познал собственного единства?
  - Как нам снова открыть Врата Миров? - поинтересовалась я-Мы.
  - Врата Миров и Двери Разума - одно и то же, - усмехнулся Король.
  Он-Мы, улыбаясь, обнял меня за плечи:
  - Кажется, Врата больше не заперты.
  Вита Алая 'Конец Света'
  
  
  
  Глава 1
  
  Ядовито-оранжевое марево дрожит в желтоватой мгле. Воздух нагрет настолько, что кажется густым, тягучим и вязким. Дышать им тяжело и страшно: вдруг забьет горло и станет душить, пока не придет смерть... Смерть? Нет! Великая Пустыня никого так просто не отпускает. Словно паук, она оплетает паутиной свои жертвы. Каждый виток липкой нити сковывает сильнее, попытки выбраться запутывают еще больше...
  Она не убивает, а медленно, растягивая на целую вечность, по капле высасывает жизнь.
  В ее огромных песочных часах пересыпаются песчинки... одна за другой они срываются с края и падают в бездну вечности... достигла ли хотя бы одна из них ее дна?
  
  До самого горизонта - ничего, кроме раскаленного солнцем песка. Слишком хорошо был знаком этот пейзаж, чтобы не всколыхнуть старые, ушедшие вглубь и затаившиеся в укромных уголках памяти воспоминания... Бледные тени забытого зашевелились - пронзительное одиночество, тоска и отчаяние, готовое перерасти в ярость. Но как светлячки, тускнеющие в свете лампы, они блекли перед другим переживанием, огромным и всеобъемлющим - однажды я победил Пустыню. И как бы она не противилась, я знал, что смогу побеждать ее снова и снова. Если бы дело касалось только меня...
  Странно, но мир уже не состоял из меня одного. В той вечной вселенской пустоте, где я привык обитать в одиночестве, теперь в туманной призрачной дымке рядом со мной колыхалось хрупкое беззащитное существо, ради которого я готов был отдать всего себя без остатка, пролиться живительной влагой в обжигающем пекле Пустыни и собою утолить жажду ее иссушенной зноем души.
  Я чувствовал, как страдает и мучается она в удушающих тенетах паутины чужого мира, и от этого невыносимая душевная боль разрывала меня на части. Я вскинул голову и, как когда-то давно, выплеснул из себя крик отчаяния и безысходности.
  В ответ раздался лишь смех...
  Я обернулся и увидел Смеющегося Человека. Как всегда, он появился ниоткуда, - по крайней мере, создавалось такое впечатление. Никаких следов вокруг на песке не было и в помине.
  Тщедушное костлявое тело сотрясалось в смехе и звенело тысячами колокольчиков. Мне показалось, что с появлением старика дышать стало легче, будто воздух потерял густоту и стал прохладнее.
  Я собирался о многом его расспросить, ведь он был паромщиком и достаточно знал об обоих мирах, но только я открыл рот, как он сказал:
  - Когда видишь свое отражение в зеркале, всегда помни, кто из вас двоих в этот момент 'настоящий' ты...
  Глаза заслезились, наверное, попала песчинка. Я часто заморгал, и силуэт старика начал таять в воздухе.
  - Эй, - отчаянно крикнул я, - погоди! Ты что-нибудь знаешь о Пернатом Змее?!
  - змее... змее... змее...- ответило откуда-то появившееся эхо.
  - Неужели со мной даже не о чем поговорить? - пробормотал я, недоуменно оглядываясь по сторонам. Пустыня, солнце, безмолвие, никого...
  Погода не предвещала песчаной бури, - по крайней мере, хоть это обнадеживало. Я не был уверен, что сохранил способность к возрождению тела после смерти, обычную для любого обитателя Пустыни, и не испытывал желания проверять свои догадки. Зато некоторые навыки пригодились здесь куда больше. Не дожидаясь, пока жар высушит мое тело до костей, я отправился на поиски воды.
  Без определенных знаний найти воду среди песков практически невозможно. Я и не предполагал, что то, чему учил меня Отлученный, сможет когда-нибудь снова пригодиться мне.
  Приметив опытным взглядом небольшой бугорок, еле заметный на гладком склоне бархана, я опустился перед ним на колени и стал бережно разгребать песок, пока не обнажились темно-бордовые набухшие лепестки песчаной розы.
  Я с наслаждением набивал рот сочной мякотью растения, не спеша пережевывал и смотрел вдаль, на медленно приближавшуюся точку.
  Когда точка переросла в крытую тентом, запряженную лошадью повозку, и я смог разглядеть деревянное распятие, возвышавшееся за спиной возницы, не скрывая радости, я вскочил и кинулся навстречу.
   Завидев несущегося к повозке человека, возница придержал лошадь, а когда я поравнялся с ним, окинул меня настороженным взглядом, и вдруг лицо его просветлело.
  - Ты! - вскричал он, ударяя ладонью по блестящей от загара лысине. - Вернулся!
  - Отлученный! Учитель!
  Он выскочил из повозки, и мы сжали друг друга в объятиях.
  - Просто не верится, - твердил Отлученный. - Я уж думал, какой-нибудь обезумевший кочевник, а тут - ты!
  - Да я и сам готовился к менее приятной встрече!
  - Ладно, садись в повозку, - кивнул он, - поговорить надо.
  
  Какое-то время ехали в полной тишине. Меня немного удивило, что после такой бурной встречи Отлученный ушел в себя. Он напряженно думал о своем и, видимо, очень хотел, но никак не решался что-то спросить у меня.
  - А знаешь, ведь ты был прав: океан действительно существует, - решил я нарушить затянувшееся молчание. - Только... не на востоке.
  - Значит, я ошибся в направлении, - досадливо скривился Отлученный.
  - Нет, он вообще не в Пустыне... - не справляясь с собой, я отвернулся, чтобы не видеть выражения его лица.
  - Расскажи... - его голос прозвучал как-то глухо, словно издалека.
  Я поведал ему об океане...
  - ...и волны призывно плещут на закате... - повторил Отлученный в мечтательной задумчивости.
  Я смотрел на него и поражался. Черты его лица разгладились и смягчились, глаза наполнились глубиной и светились отблеском не существующей в Пустыне небесной лазури. Как в тот момент он напоминал мне Орка! Я не удержался и сказал:
  - Там я знал тебя под другим именем, и у тебя была другая судьба.
  - Расскажи...
  - Стоит ли?
  - Больнее мне все равно уже не сделаешь. Я хочу знать! - настоял он.
  Немного поколебавшись, я начал рассказывать Отлученному про влюбленного в море рыбака Орка, ступившего на путь познания самого себя, про его великую битву и его смерть.
  Отлученный как будто не слушал меня: взгляд его был устремлен в даль, словно он... вспоминал...
  - Да... - произнес он, когда я закончил.
  Я ждал продолжения, но он молчал.
  
  Глава 2
  
  Скрипели колеса телеги, фыркала взмыленная лошадь, Отлученный что-то мычал себе под нос, и мне ничего другого не оставалось, как рассеянно глядеть по сторонам и ждать, когда он вспомнит обо мне.
  И вдруг слева на горизонте появилось застывшее огненное марево. В нижней части оно расширялось в форме гигантской воронки, кверху сужалось, устремляясь в небо закрученной спиралью. Создавалось впечатление, будто само пространство в том месте стянулось к краям воронки, прогнулось внутрь и вывалилось по другую сторону зримой преграды. Видение казалось настолько грандиозным, что я невольно вытаращил глаза и разинул рот.
  - Что за... - только и смог вымолвить я.
  - Те самые Врата, - Отлученный равнодушно пожал плечами.
  - Но... их не было... - тупо протянул я, находясь в какой-то прострации.
  - Теперь есть, - безразлично отозвался он.
  - Я знал про коридор, но не ожидал увидеть здесь такое! Сквозь эту воронку Пустыня вытекает, просачивается вовне, проникает в другие миры, отравляя и разлагая их.
  - Разве не ты открыл Врата? - он посмотрел на меня пристально и внимательно, и я почувствовал в его взгляде скрытый упрек. - Никому другому такое не под силу. Не знаю, зачем ты здесь, но раз пришел, ответь мне: почему случилось так, что мое тело в том мире перестало существовать, почему мне не суждено увидеть Океан?
  Он ждал от меня ответа, но я не знал, что сказать, смотрел на него и беспомощно хлопал глазами.
  Собравшись наконец с мыслями, я произнес:
  - Пойми, ты - это ты, а он - это он, хотя вы - и разные проявления одной многогранной души... как волны океана, являясь разными формами, по сути остаются одним. Я был не прав, когда говорил, что у вас разные судьбы. Судьба у вас одна, и тебе еще предстоит пройти то, что прошел он. Орк знал, что смерть - еще не конец, а ступенька на длинном пути к свободе. Но смерть забирает тело, а с ним - возможность видеть океан, гладить его поверхность ладонями, пройтись босыми ногами по теплой шипящей пене. Тело смертно - тебе, живущему в вечности, трудно понять это. Оно - не цель, но средство, оно - чудо, подарок на время...И вряд ли примитивное сознание обитателя Пустыни, насильно захватившего смертное тело, способно растянуть это время надолго...
  - Неужели смертные обладают какой-то особой магией, позволяющей им творить чудеса?
  - Знаешь, врожденная способность человека превращать чудеса в обыденность - пожалуй, единственная магия, в которой люди по-настоящему преуспели. Если бы они еще научились ценить то, что имеют...
  - Но в чем же тогда разница между нами и смертными?
  - Вы подчинены Великой Пустыне, а Пустыня - порождение первичного Хаоса. Все, что вы делаете, в конечном итоге не имеет ни смысла, ни продолжения, ибо вечно движется по замкнутому кругу. Смертные же находятся по другую сторону невидимой границы. Назовем ту сторону - Свет, но не потому, что она светлая, а потому, что управляется эволюционными силами и глубоким внутренним намерением противостоять Хаосу, которое заложено в душе каждого человека. Рано или поздно это намерение начинает работать, и движение его направленно по спирали. Как отголоски темной стороны подсознания, порождения Пустыни не могут эволюционировать.
  - А ты? По какую сторону границы находишься ты, Скиталец? Среди каких богов?
  - Почему ты считаешь меня богом? Ведь я был тогда рядом с тобой и так же, как и ты, не желал мириться с бездушием Пустыни! Но ты остался здесь, потому что смысл твоего существования - в поисках Океана, и ты не можешь даже допустить, что его нет в Пустыне. А я... Я вырвался из ее безумия, 'уничтожил' того себя, просто стер, как будто меня тут и не было, изменил спектр своего восприятия и стал невидим для Пустыни. Я очень сильно хотел этого, настолько сильно, что как-то пробил преграду и очутился по ту сторону... Как и почему это произошло, я и сам не могу объяснить.
  - Но если бы я нашел выход из Пустыни, то был бы выброшен в Пустоту! Ведь мое тело в мире смертных погибло, и мне теперь негде искать пристанища, - с мольбой в глазах Отлученный сжал мою руку.
  - Вода и ветер, земля и трава сольются воедино и создадут для тебя новую плоть, когда ты будешь готов к этому. И вот что я еще хочу сказать тебе, Учитель, для меня ты всегда был учителем, и здесь, и там, без тебя я бы не сумел пройти свой путь и исполнить свою миссию. Не я открыл Врата. Напротив, я вернулся в Пустыню, чтобы навечно запечатать их, ибо через них мир выворачивается наизнанку. Мне понадобится твоя помощь.
  - Я готов идти за тобой, - не раздумывая, сказал Отлученный. - Теперь мне у тебя есть чему поучиться. Так кто открыл Врата?
  - Девушка.
  - Что? Какая девушка?
  - Та, которая значит для меня больше жизни. Открыла случайно, не ведая грозящей опасности.
  - Разве возможно сделать такое случайно? - удивился Отлученный.
  - Любящему сердцу многое подвластно, - уклончиво ответил я. - Отчасти, во всем виноват я сам, но это долгая история...
  - Ну, нам некуда торопиться, друг мой, у нас впереди целая вечность!
  
  Когда солнце постоянно висит в одной точке над головой, с определением времени возникают сложности. Сколько его утекло с момента моей встречи с Отлученным и как долго мы путешествовали по пескам, я не знал. Под тенью тента телеги спали по очереди. Во время коротких остановок кормили лошадь лепестками песчаных роз, на поиски которых периодически отправлялись вместе. Иногда удавалось поймать ящерицу и устроить настоящую пирушку.
  Постепенно Отлученный узнал от меня историю о заброшенном городе, храме и его комнатах. Я рассказал ему про Луизу и про то, как она связана с появлением 'коридора' между мирами. Когда же, вспоминая свои видения, пришедшие накануне переправы через реку в туманных западных землях, я упомянул Фло, Отлученный задумчиво хмыкнул и сказал:
  - А не замешана ли во всем этом певичка из салуна? Ты знаешь, я не особо интересуюсь происходящим в Городе, но слышал от кого-то, что ее держат взаперти и накачивают наркотиком.
  - Сволочи! - в сердцах бросил я. - Поэтому ее одурманенное сознание не способно сопротивляться! Так они охраняют Врата. В Пустыне Луиза - это Фло, - пояснил я. - Если Луиза одержит верх и каким-то образом ей удастся вырваться из Пустыни, брешь между мирами затянется, все вернется на свои места, и контильцев не станет...
  - Кто такие контильцы? - сразу же последовал вопрос.
  - Так называют смертных, телами которых завладели обитатели Пустыни. Их жажда крови и разрушения ни с чем не соизмерима. Совершая перевороты и развязывая войны, они толкают мир к пропасти.
  - Неужели до их появления в мире смертных не было ни войн, ни переворотов, ни смутных времен, ни казней, ни убийств? - удивился он.
  - Все это было и раньше, но дело совершенно в другом.
  У каждого из нас есть свои 'лазейки' в Великую Пустыню, и каждый сам решает, открывать для нее 'врата' своего подсознания или нет. Это зависит от духовного самосознания личности и является процессом естественным и эволюционно неизбежным. А то, что Врата открылись посредством комнаты храма, концентрирующего в себе невероятную мощь вселенского энергоинформационного поля, привело последствия к глобальным масштабам, я бы сказал, к Апокалипсису. И мы с тобой должны во что бы то ни стало предотвратить его.
  - Хороша задачка! - Отлученный почесал сверкающую лысину. - Хотя, по сути дела, как ты говоришь, чтобы закрыть Врата, нужно освободить девушку... освободить от самой себя... Есть какие-нибудь мысли?
  - Ну, первым делом необходимо вытащить Фло из лап тех, кто держит ее в неволе. Допустим, это нам удастся. Но я понятия не имею, как высвободить Луизу. Думал, Смеющийся мне подскажет, но он лишь... - я прервался на полуслове, пытаясь припомнить, что же тот сказал. Слова тощего старика совсем вылетели из головы. Похоже, я пропустил их мимо ушей, не посчитав чем-то важным.
  К тому времени впереди показались очертания окружавшей Город каменной стены.
  
  Глава 3
  
  - Стой! - вскричал я так неожиданно, что Отлученный резко натянул поводья. - Не думаю, что мы сможем одолеть их одной силой убеждения, - сказал я, - а другого оружия у нас при себе нет.
  - И то верно, - согласился Отлученный. - Прежде чем соваться в Город, наведаемся-ка мы для начала в Северный Гарнизон, - и, не дожидаясь ответа, стал разворачивать повозку.
  - Там, наверное, полно солдат... - скептически скривился я.
  Отлученный от души рассмеялся над состроенной мною гримасой.
  - Поехали, сам все увидишь.
  К моему удивлению, мы беспрепятственно миновали сторожевую башню Гарнизона, и нас не только не остановили, но даже не окликнули. Я тщетно пытался разглядеть караульных на вышках и на стенах перед въездом в Гарнизон - их не было.
  Повозка, скрипя колесами, катила по прямым улочкам вдоль глинобитных стен бараков и щитовых хозблоков. Повсюду царило запустение, валялось рваное тряпье, разбитые ящики и разный хлам, тут и там белели занесенные песком кости.
  - После того, как появились Врата, здесь мало кого можно встретить, - пояснил Отлученный.
  Я окинул взглядом открытые отверстия шахт, зиявшие черными дырами на фоне песка, и спросил:
  - А как же добыча синего песка?
  - А что синий песок? Шахты опустели, когда добывать его стало некому.
  - Но песок продолжают переправлять через Врата!
  - Не слышал, чтобы, проходя Врата, можно было прихватить с собой что-нибудь из Пустыни! - пожал плечами Отлученный. - Даже принадлежащие ей тела остаются здесь, а тем более - синий песок!
  - В том то все и дело, - озадаченно произнес я. - Откуда синий песок в Кадесе? - и тут же ответил себе: - Из заброшенных штолен антильских предгорий. Вот где контильцы нашли синие камни, и добывают песок не в Великой Пустыне, а в недрах той земли, которую собираются захватить!
  - Дело плохо для вас, пока эти штольни существуют, - покачал головой Отлученный.
  Спорить с ним я не стал. Он был прав, даже без контильцев синий песок мог принести большие беды.
  Сквозь раму разбитого окна мы проникли в один из бараков, перерыли там все верх дном, пока не нашли подошедшие по размеру желтые солдатские формы. Облачившись в обмундирование, мы загрузили в повозку ящик патронов. Прицепили к поясам штык-ножи, проверили ружья, повесили их за спины, потом посмотрели друг на друга и одобрительно хмыкнули. В этом мире добро с одними кулаками мало чего стоило.
  
  Город вымер. Он выглядел опустевшим и заброшенным. Дома щерились выбитыми окнами, некоторые стены обвалились. Но, в отличие от Гарнизона, на улицах изредка попадались пьяные солдаты и кочевники. Иногда раздавались редкие одиночные выстрелы, заставлявшие нас каждый раз вжимать головы в плечи и хвататься за оружие. Не хотелось бы, чтобы какой-нибудь шутник снял нас пулями просто так, ради потехи.
  На месте городской Церкви зияла яма, заваленная каменными блоками. Проезжая мимо, невольно вспомнился весь тот кошмар, который мне довелось пережить здесь когда-то. С тех пор Церковь так и не восстановили. Наверное, было ни к чему.
  Нам предстояло определить, где прячут Фло. Два места напрашивались сами собой: либо салун, либо ее дом. Хотя не исключены были и другие варианты, мы решили начать с проверки основных.
  Второй отпал сразу же после того, как мы побывали дома у Фло. По всему было заметно, что хозяйка отсутствует в доме уже довольно давно. Не тратя времени, мы направились прямиком в салун. Отлученный остался ждать в повозке, чтобы в случае чего обеспечить прикрытие, а я отправился на разведку.
  Салун и теперь оставался самым оживленным местом в Городе. Играла музыка, клубился табачный дым, за карточными столиками, как ни в чем не бывало, продолжалась игра.
  Я окинул взглядом стены и будто вернулся в прежние времена, когда мой палец как бешенный плясал на спусковом крючке, уши закладывало от грохота выстрелов, а глаза заволакивала пелена ярости. Я вспомнил, как эти стены окрашивались яркими кровавыми пятнами, и мне стало не по себе. И вдруг у барной стойки я заметил знакомую темную фигуру. Не думал, что удастся встретиться с Фло так скоро и беспрепятственно! Она сидела в полном одиночестве, далекая от всех, и никому до нее не было дела. Не похоже на то, чтобы ее держали в заточении!
  Я подсел к Фло. Странно, но никто из посетителей салуна, среди которых могли оказаться приставленные к ней люди, на это не отреагировал.
  Она даже не повернулась ко мне - так и продолжала сидеть, низко склонив голову, покрытую темной накидкой.
  - Здравствуй, Фло, - сказал я.
  Голова ее едва качнулась, край накидки шелохнулся... То, что я заметил, заставило меня онеметь: мне показалось, как из-под накидки Фло мелькнул золотой локон Луизы.
  Сердцем я почувствовал, что передо мной Луиза, но не та прежняя, какой я знал ее раньше, а холодная, закрытая, глубоко опечаленная и подавленная. Она находилась рядом, но одновременно так далеко от меня, что сердце мое сжалось. Я попытался коснуться ее руки, но пальцы провалились в пустоту - она резко отдернула руку, будто я собирался обжечь ее раскаленным железом.
  - Я принадлежу только ему... - всхлипывая, прошептала она.
  - Посмотри на меня, Лу, я здесь, рядом с тобой! - отчаянно взмолился я.
  Ее руки взметнулись к вискам, плечи дрогнули.
  - Нет! Нет! Нет! Умоляю, не пугай меня! Мне больно, невыносимо больно!
  Она не узнавала меня, и я готов был сойти с ума от горя. Страдания любимого человека ранят больнее любой пытки, парализуют волю и лишают желания жить. Зачем солнечный свет и сияние звезд, когда она не может этого видеть? Жестокая безысходность рождает единственное желание - остаться рядом и разделить ее страдания...
   Когда трясина засасывает обоих, исчезает всякая надежда выбраться...
  
  Глава 4
  
  В этот момент двери распахнулись, и в салун вошел Шериф. Я немедленно оглянулся на стойку бара - никого! Наваждение? Очередной мираж Пустыни? Рядом с Шерифом стояла не кто иная, как Фло! Тут же из-за его спины выросли Хищник и Пес.
  Шериф окинул салун ленивым самоуверенным взглядом, остановил его на мне и громко воскликнул:
  - Вот те на!
  Мне показалось, что я очень быстро вскинул винтовку, но Хищник сумел в два больших скачка опередить остальных и выбить из моих рук оружие.
  - Успокойся, Скиталец, ты нам не нужен.
  Шериф остановился напротив меня и сложил руки на груди. Он наслаждался своим превосходством в то время, как Хищник прижимал к моему горлу заточку, лишая возможности шевельнуться.
  - Толку от тебя никакого. Вот твои друзья интересуют нас больше!
  - Знаю... - процедил я сквозь зубы.
  - Рано или поздно мы до них доберемся. А тебе нужна она! - Шериф небрежным кивком указал на Фло, которая вся сжалась, безвольно опустив руки и потупив взгляд. - Именно из-за нее ты и вернулся?! Но без синего песка ей долго не протянуть, - с сожалением добавил он, - так что не думаю, что она захочет пойти с тобой, даже если я отпущу ее... Но я этого не сделаю! Фло как-то связана с чертовыми Вратами... Она тут такого натворила! Сначала, словно помешалась, бросалась на всех - искала тебя! Шуму было на весь Город! Потом убежала в Пустыню. Нашли ее как раз под этой чертовой воронкой, что появилась в небе. С тех пор пришлось взять ее под контроль и беречь, как зеницу ока. Кто знает, что будет, если она теперь умрет?! Видишь ли, Скиталец, я почти уверен в том, что если кто-то убьет Фло, она исчезнет из Пустыни вместе с Вратами. Да и черт бы с ней! Но Врата нам нужны, Скиталец, ты же понимаешь, сам же когда-то искал выход из этой проклятой Пустыни! Думаешь, у нас она не стоит поперек горла! А ты, маленький гаденыш, хочешь захлопнуть дверь перед самым нашим носом!
  - Вы не готовы принять другой мир, другое существование, потому что тот, иной мир вы так же будете стремиться заполнить собой... - нажим заточки на горло заставил меня заткнуться.
   - С чего это ты возомнил себя богом и вмешиваешься в устройство миров?! - продолжал Шериф. - Ты проиграл, Скиталец! Признай это, как результат твоей дурацкой самоуверенности и глупости, которые загнали тебя в ловушку! Так что, извини, вы оба, голубки, останетесь здесь! Друзей тут у тебя не было и быть не может...
  - Ошибаешься! - раздался за его спиной голос Отлученного.
  Два выстрела - Пес и Шериф упали навзничь.
  В возникшей суматохе я саданул зазевавшегося Хищника локтем под ребро и выскользнул из его захвата. Как только Хищник оказался открытым, Отлученный разрядил в него ружье.
  Подхватив Фло, мы бросились прочь из салуна, запрыгнули в телегу, Отлученный схватил вожжи и погнал лошадь.
  Оставив Город позади, мы убедились, что погони за нами нет, и только тогда смогли свободно перевести дыхание.
  
  Фло сидела молча, уставившись в одну точку. Как я ни пытался растормошить ее, она никак на меня не реагировала. Выбившись из сил, я всплеснул руками и удрученно опустил голову.
  - Они превратили ее в растение. Ей действительно долго не продержаться...
  - Вспомни, что же говорил тебе Смеющийся?
  - Что-то про зеркало... - я напряг память, - о встрече со своим отражением...Нет! Вспомнил! О встрече с самим собой!
  - А-а, временны?е дыры, - протянул Отлученный, заставляя меня удивленно уставиться на него. - Если он о временных дырах, то ими никто не пользуется. Здесь они абсолютно бесполезны. Стоит ли задумываться о времени, когда живешь в вечности? И, насколько мне известно, перемещение во временных потоках - вещь болезненная и небезопасная: можно повредиться в уме или потерять память...
  - Ты шутишь? - настороженно улыбнулся я, но Отлученный оставался серьезным.
  - В Пустыне есть свои аномалии. О подобных местах мало кто знает, а если и узнаю?т, то предпочитают держаться подальше от них. Помнишь жертвенную яму, в которую мы когда-то с тобой угодили? Дети Пустыни роют жертвенные ямы именно в тех местах, где время закручивается в спираль.
  - По-моему, такое понимание слов Смеющегося слишком буквально...- возразил я.
  - Не противься тому, что не можешь переварить своими мозгами! - сердито проворчал Отлученный. - Я отвезу вас к такому месту в Пустыне. Вместе с ней ты шагнешь в яму, но сделать это ты должен с четким намерением!
  - Каким намерением?
  - Откуда я знаю! - продолжал он сердиться. - Тебе виднее, с каким! Я ни разу не переправлялся по временным дырам!
  
  Когда Отлученный привез нас на место, пришло время прощаться.
  - Создай для меня тело в своем мире, сынок, - попросил он, проникновенно глядя в мои глаза.
  - Но я не бог, чтобы сотворить плоть! - возразил я.
  - Для этого не нужно быть богом...- улыбнулся Отлученный, и мы дружески обнялись.
  Я поднял Фло на руки, она безразлично обхватила меня за шею и прижалась щекой к плечу.
  Бросив последний взгляд на Отлученного, я шагнул в зыбучий песок.
  Намерение! - вспомнил я в последний момент...
  А, будь что будет!
  И закрыл глаза.
  В первый момент показалось, будто ничего не произошло.
  Я осмотрелся по сторонам - ни Отлученного, ни повозки, - и от досады сплюнул по ноги. У нас ничего не вышло, и стоило ли с самого начала надеяться на обратное! Внезапно на меня навалилась такая усталость, словно я пешком пересек Пустыню.
  Фло лежала в глубоком обмороке. Я упал на песок рядом с ней и заснул.
  Когда проснулся, обнаружил ее в том же бессознательном состоянии. Побродив по окрестностям, отыскал розу пустыни, наелся сочных листьев и смочил их влагой губы Фло.
  Я попытался нести ее на себе, но долго не смог. Ноги еле держали меня самого. Пот моментально испарялся с тела, что грозило организму обезвоживанием. Так до Города нам не добраться!
  Распластавшись на песке и глядя в мутно-желтое небо, я думал о том, какой же глупой была затея со всеми этими перемещениями во времени. Не знаю уж, почему зыбучие пески не поглотили нас... Да и Отлученный явно невовремя решил уехать, бросив нас на произвол судьбы.
  И все же я был прав: Смеющийся человек образно говорил о встрече с самим собой. Что заставило меня выбрать ложный путь? Но теперь это уже не имело никакого значения. Что сделано, то сделано. Оставалось только ждать, каким способом смерть решит забрать меня отсюда. А смерть для меня означала возвращение в тот мир, где Луиза продолжала пребывать в плену многолетнего беспробудного сна.
  Я упрямо сжал челюсти, так, что на зубах заскрипел песок, и взглянул на Фло. Она была где-то очень далеко от меня. То же выражение я видел и на лице Луизы, когда оставлял ее под навесом перед тем, как войти в храм...Неужели и Фло решила покинуть меня в самый неподходящий момент? Шериф говорил, без синего песка она долго не протянет... Может, она уже мертва?.. Я припал ухом к ее груди. Где-то глубоко под покровами плоти слабо и неуверенно колыхалось сердце.
  Но если умрет Фло - Луиза проснется! Мне не нужно ничего делать, только ждать... когда это хрупкое, но пока еще теплящееся жизнью сердечко остановится...
  В мучительном стоне я вскинул голову к небесам и, еле держась на ногах, стал поднимать Фло...
  - Мы дойдем... только, пожалуйста, не умирай...
  
  Глава 5
  
  - Ты здесь откуда, солдат? Чья рота? - они приняли меня за своего по желтой солдатской форме, добытой в Гарнизоне.
  В ответ я пробубнил что-то невнятное, понимая, что меня спокойно могут расстрелять на месте.
  Разглядев нашивку на моем рукаве, сержант воскликнул:
  - А-а, рота водовозов Пита!
  - Так точно, сержант! Доставлял из Города воду! Подвергся нападению кочевников и потерял обоз! - не оставалось ничего другого, как придумывать я на ходу.
  - Почему кочевники не забрали у тебя оружие? - он кивнул на ружье за моей спиной.
  - Я стрелял, сэр, - и, видя его недоуменный взгляд, опустил глаза и добавил: - но ни в кого не попал...
  - Хочешь сказать, ты, нарушив приказ, в одиночку повез воду через Пустыню?! - сержант грозно нахмурился.
  Я понял, что попал впросак, не зная, что ответить, но сержант вдруг разразился хохотом и, повернувшись к солдатам, задорно крикнул:
  - Ребята, знаете, почему они не забрали его винтовку? Да потому, что свое настоящее оружие он прячет в штанах! Им нужно было отрезать ему член! - умирая со смеху, сержант ткнул пальцем в сторону Фло. - Прихватил с собой шлюшку из Города и хотел позабавиться с ней в одиночку, поэтому и погнал обоз?! Что ты с ней такое сделал, солдат? Решил, что проще убить, чем заплатить?
  Под их дружеский хохот, сделав над собой усилие, я поднял голову и улыбнулся:
  - Нанюхалась синего песка так, что мозги вышибло!
  Насмеявшись вдоволь, сержант вытер выступившие на глазах слезы и махнул мне рукой.
  - Садись, солдат, довезем до Города! В Гарнизоне тебе делать нечего. Там творится такая заварушка!.. Заговорщики освободили каторжников и устроили резню в бараках. Мрак, да и только! Эй, ты что делаешь? - крикнул он, увидев, что я тащу Фло к повозке. - Оставь ее здесь! - но упрямое выражение, появившееся на моем лице, заставило его снова захохотать: - Ну, ты даешь, солдат! Сдалась же тебе эта шлюха!
  - Иногда я бываю чертовски сентиментален, - нашелся я.
  Всю дорогу в повозке мне пришлось оберегать тело Фло от похотливых солдатских рук. Один из парней в форме, худощавый, с горбатым носом и бритой головой, проявлял наибольшую настойчивость.
  - Да ладно, - уговаривал он меня, - давай развлечемся с ней, пока это можно сделать бесплатно! Девка-то красивая, да и денег стоит, наверное, немалых...
  - Я же сказал, что бываю чертовски сентиментален. И когда такое случается - со мной лучше не связываться! - я произнес это таким тоном, что парень заткнулся и оставил дальнейшие попытки договориться со мной по-хорошему.
  Он сидел и искоса бросал в мою сторону злобные взгляды. Не будь рядом сержанта, он наверняка затеял бы драку, чтобы силой доказать мне, с кем тут лучше не связываться. Но меньше всего в тот момент я думал об его угрозах. Я был погружен в размышления о том, что сказал сержант про заварушку в Гарнизоне. Как бы это ни казалось невозможным и абсурдным, но так называемая 'заварушка в Гарнизоне' была устроена не без моего участия, когда мой 'друг' Лис втянул меня в Организацию, а потом обвинил в похищении синего песка из Хранилища Гарнизона. Эти события уже имели место в прошлом...
  Значит, мне все же удалось разворошить пласты ушедшего времени и втиснуться между ними. А такое вмешательство может нарушить причинно-следственные взаимосвязи, что повлечет за собой необратимые изменения. Стоило мне полностью осознать это, как возникло очень странное ощущение - я словно раздвоился, ведь где-то в Пустыне в тот самый момент находился еще один 'я'. Он так же дышал, мыслил и считал себя единственным и неповторимым в своем роде...
  Что могла бы принести наша встреча лицом к лицу? Поняли бы мы друг друга? Вряд ли. А что, если после этого тот, другой 'я' никогда не выберется из Пустыни, и я, пришедший из его будущего, рассыплюсь в прах, ибо никакому будущему уже не суждено существовать... Луиза никогда не встретится со мной и не узнает ни о комнатах, ни о Пустыне, спокойно выйдет замуж за антильского посла, нарожает кучу детей и будет счастлива... А я навсегда останусь здесь, рядом с Фло, как, наверное, и должен был остаться тогда, закрою глаза на все ее прегрешения, ибо она - дитя Пустыни, и не может жить иначе, заставлю себя привыкнуть и к этому... Возможно, так будет лучше - смириться с Пустыней, сдаться на ее милость и быть, как все... Но взамен на забвение Пустыня забирает душу... Смогу ли я так? А почему нет! Другие же могут... для них душа - пустой звук, она не относится к ценностям этого мира, можно научиться существовать и без нее...
  - Вылезай, приехали!
  Я вздрогнул от неожиданности, выглянул из повозки и ахнул - на улице было полно горожан, все сновали кто куда по своим делам. Ни тебе выбитых окон, ни горящих домов, над крышами возвышался устремленный в небо шпиль городской Церкви.
  - Эй, куда это ты направился?! - окликнул меня сержант.
  Я обернулся и молча кивнул на Фло, тело которой безвольно свисало с моих рук.
  - Как тебя звать-то, солдат? Точно, спрошу у Пита про такого странного водовоза! - по-доброму ухмыльнулся он в усы.
  - Да зовут, кому как придется... - пробурчал я, неопределенно пожимая плечами, и прибавил ходу, чтобы избежать дальнейших расспросов.
  
  Нужно было куда-нибудь пристроить Фло. Если так и дальше продолжать болтаться по улицам с бесчувственной девушкой на руках, можно было вызвать чьи-нибудь ненужные подозрения.
  Рядом с городской площадью я наткнулся на ветхий заброшенный сарай. Покосившаяся дверь свисала на ржавых петлях - замка на ней не было.
  Я опустил Фло на устланный старой соломой пол и потянулся, разминая затекшие мышцы. Восстанавливая дыхание, походил немного взад-вперед, уселся рядом с Фло и сконцентрировал взгляд на сучке в досках двери. Солнечные лучи проникали сквозь него и красным огнем высвечивали структуру дерева, обнажая тончайшие прожилки и кольца... Похоже на огненную паутину. Необычайно красивое, завораживающее зрелище, когда наблюдаешь со стороны. Но что чувствует маленький жучок, случайно попавший внутрь этого ослепляющего и обжигающего пламени?..
  Жучок застыл в самом центре круга, отупленный и одураченный ярким сиянием. Ждать от него подсказки не приходилось, и я стал рассуждать логически. Если нападение на Гарнизон уже совершено, то я, которым сейчас не являюсь, но был раньше, точнее, другой я из другого времени... мой двойник, тень моего прошлого... Нет, так не пойдет! Я совсем запутался и для себя решил называть его просто - Скиталец. Скитальца сейчас нет в Городе, скорее всего, он в подземельях Детей Пустыни... а может, уже лежит у городской стены и приходит в себя?! Тогда нужно бежать и во что бы то ни стало успеть встретиться с ним до того момента, как Хищник прострелит ему череп!
  Я уже готов был вскочить, но что-то удержало меня на месте. Во всем этом явно просвечивала какая-то нестыковка. Понимание подходило совсем близко, но таяло, словно в тумане. Очевидно, нам со Скитальцем изначально суждено было встретиться, но как я ни пытался, не мог припомнить момента той встречи. А значит, либо встреча не произошла, либо произошла в другое время. Тогда возникал резонный вопрос - почему жертвенная яма выбросила нас именно в данном периоде времени? Насколько я понимал, переправляя меня по временным потокам, яма повиновалась моему подсознанию, - то есть, другими словами, я сам направлял себя туда, куда мне нужно было попасть, в нужное место и время.
  Я замер, затаив дыхание, туманная дымка в голове рассеялась. Воспоминания всплыли перед внутренним взором настолько ярко и четко, что я смог различить каждую мелкую деталь, каждую черточку... Жучок зашевелился, сдвинулся с места и пополз прочь из сияющего круга. Наконец-то он смог отделить себя от огненного марева сучка и избежал участи быть сожженным заживо. 'Когда видишь свое отражение, помни, кто из вас настоящий 'ты''.
  Теперь я точно знал, что делать. Убийца пожнет свою кровавую жатву, чтобы потом искупить ее. Когда на жертву обрушится карающий меч палача, она получит освобождение и вознесет палача. Круг замкнется, ибо каждый займет в нем положенное ему место...
  
  Глава 6
  
  Соседи сказали, что хозяйка ушла недавно. В это время она обычно поет в салуне, поэтому вернется нескоро. Я надеялся, что никто не заметил, как я протащил бесчувственное тело Фло в ее дом.
  Остановившись посреди прихожей, я уловил витавший в воздухе запах ее духов. Фло понемногу начала приходить в себя: заговорила во сне, пару раз всхлипнула.
  Я поднялся в спальню, бережно положил Фло на кровать и невольно залюбовался ее лицом. Она так живо напомнила мне Луизу, что сердце защемило...
  И тут она открыла глаза, удивленно обвела взглядом спальню и остановила его на мне.
  - Улисс? - прошептали одни губы, а глаза бессмысленно смотрели сквозь меня.
  Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди.
  - Сейчас, я принесу воды!
  Пулей я понесся на кухню, плеснул в чистый стакан воды из графина и поднялся в спальню.
  Она, уже раздетая, нежилась в постели, призывно выгибая спинку. Осмысленный взгляд из-под слегка опущенных ресниц, на губах застыла томная улыбка.
  - А-а, Скиталец, - игриво промурлыкала она, - я словно проспала целую вечность. Представить себе не можешь, как я соскучилась по своей постельке...
  Я так и замер на пороге со стаканом в руке.
  - Ну, что ты стоишь?.. Иди ко мне, милый...
  - Извини, Фло, мне нужно... забрать кое-что с собой...
  - Ты уходишь?
  - Да.
  - Оставляешь меня? Нашел другую женщину?!
  Я замялся, не зная, что ответить. Ну почему женщины так предсказуемы, а мужчины никогда не готовы к подобным вопросам?..
  - Ты любишь ее? - она, естественно, истолковала мое молчание по-своему.
  - Да.
  - А меня?
  - И тебя... люблю...
  - Тогда почему она?
  - Фло, как бы глупо ни звучало, но я делаю это и ради тебя тоже...
  - Действительно, глупо... Уходи, Скиталец, я знала, что ты когда-нибудь сделаешь мне невыносимо больно! - в ее ресницах блеснула слеза.
  - Нет, Фло, ты не так все поняла! - Ну почему приходится, словно мальчишке, оправдываться перед ней, откуда это укорененное в подсознании чувство вины? - Эта женщина... она в тебе... Точнее, это ты, и я хочу забрать тебя отсюда... Господи, что я говорю...
  - С тобой что-то происходит, Скиталец...
  Она внимательно посмотрела в мои глаза.
  - Ты пришел за мной?
  - Да...
  - Иди сюда, - она потянулась, обвила мою шею теплыми руками и прижалась всем телом. - Ты же знаешь, дурачок, из Города не выбраться... Просто доверься мне... - ее горячее дыхание коснулось моего уха.
  - Что бы ни произошло, ты должна помнить - я рядом, я с тобой... Послушай меня, Фло, это серьезно! - я схватил ее за плечи и отстранил от себя, но она мягко высвободилась и продолжала раздевать меня, касаясь своим влажным язычком моего разгоряченного тела.
  Не в силах более противится охватившей меня сладостной истоме, я принялся неистово целовать ее. Играя со мной, она то отстранялась, то с жадностью тигрицы впивалась в мои губы.
  Наши тела дрожали от страсти, в унисон натянулись и заколебались струны, возбуждающие сплетения нервов. Я стал твердым и могучим, как наполненное жизненными соками дерево, она осторожно раздвинула бедра, впуская меня в свое мягкое и теплое лоно.
  Ее дыхание обожгло мою шею, ее аромат сводил меня с ума...
  Мы полностью отдались всепоглощающему единому ритму...
  Она выгнулась подо мной, со стоном расцарапала мне спину, и я взорвался, выплескивая в нее всего себя...
  Но нам было все мало. Обхватив меня бедрами, она оказалась сверху и начала раскачиваться в завораживающем страстном танце. Я снова подмял ее под себя...
  Сначала я почувствовал, как напряглось ее тело, потом увидел ее расширившиеся глаза, которые смотрели на что-то за моей спиной.
  Я знал, что это он, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться...
  
  Он стоит там, где и должен был стоять. Прислонился плечом к косяку двери, смотрит на нас, а за спиной держит нож. Я знаю, что в руке его именно нож... большой столовый нож для резки мяса - первое, что попалось ему под руку внизу, на кухне...
  Я знаю, что сейчас произойдет, и испытываю одновременно целую смесь противоречивых чувств. Легкий холодок страха, не за себя - за нее. Ревность оттого, что в этом взгляде она уже не со мной, а с ним. Безысходность...
  Фло отталкивает меня, я вскакиваю и поворачиваюсь к нему...
  Он ослеплен отчаянием и не узнает меня. Зато я могу отчетливо разглядеть каждую черточку его лица. Я ощущаю его невыносимую душевную боль как свою, ибо это - моя боль...
  Знал бы я тогда, что, совершая такой ужасный грех, как убийство, был направлен рукою судьбы на освобождение себя и ее, какое бы испытал облегчение после...
  И вдруг я понимаю, что бремя вины, пронесенное мной через все мое существование, упало с моей души только сейчас - то была последняя зацепка, связывавшая меня с Пустыней.
  Понимание приносит благодарность...
  Я подаюсь вперед, развожу руки в стороны и сам натыкаюсь на его нож. Широкое острое лезвие вспарывает мышцы живота, мягко проходит внутренности и упирается в позвоночник.
  Мгновение - он оказывается перед ней и взмахивает ножом...
  Я воспринимаю одну и ту же сцену как бы с двух сторон. Картина из памяти накладывается на то, что воспринимают глаза. Словно смотришь на себя в зеркало и одновременно видишь себя оттуда...
  Ее теплая кровь окропляет мое обнаженное тело...
  Боль вспышкой взрывается в голове...
  Вместе с болью уходит тяжесть. Я беру ее за руку, и мы вместе легко отрываемся от земли... Прощай, Скиталец!
  
  Эпилог
  
  С самого утра, после прибытия глашатая, в поселке царила суматоха.
  Окинув взглядом Скалистые гроты, я в очередной раз удивился тому, как изменилось здесь все за последние несколько лет. Земля, объявленная свободным поселением, осваивалась и заселялась на моих глазах. Строились новые хижины, возводились мельницы, появилась судоходная верфь, заколосились возделанные поля, поголовье скота увеличивалось, и численность населения росла с каждым годом.
  Там, где когда-то под защитой скал среди буйной зелени пряталась одинокая хижина капитана Крона, теперь раскинулся большой цветущий поселок.
  Самым необычным в поселке была церковь, - скорее, даже не церковь, а свободная духовная община. К ней примыкал каждый желавший познать радость слияния с единым океаном творческого Духа. То, что Отец церкви - чернокожий, поначалу вызвало бурю возмущения и протеста в высших кругах крупных городов Кадеса. В ближайшем к поселку городе Сауме какие-то религиозные фанатики даже пытались подбить народ на 'крестовый поход' против иноверцев. Но и на них нашлась управа. Отец Сабо получил благословение и поддержку лично от самого Его Высокопреосвященства кардинала Империи, который так проникся его речами, что всерьез задумался о переустройстве всего государственного института Церкви.
  Другой достопримечательностью поселка был целитель и провидец, к которому стекался народ со всей Империи. Мортон никому не отказывал в помощи. Многие из тех, кто приезжал к слепому Ведуну, навсегда оставались жить в Скалистых гротах.
  В исцелении больных Мортону помогала Сью. Она выросла и стала настоящей невестой. Кое-кто поговаривал, что девчонка влюблена в Мортона по уши. Не знаю, мне она об этом не говорила. Сью была медиумом, и они с Мортоном понимали друг друга лучше, чем кто-либо другой.
  На площадь в центре поселка вытащили огромный длинный стол. Среди суетившихся вокруг него женщин я заметил темноволосую Кору и белокурую Луизу.
  Застыв на месте, я невольно залюбовался Луизой. Как же она была прекрасна! Сколько бессонных ночей довелось мне провести возле ее кровати, чтобы вернуть ее к жизни. И теперь, глядя на нее, я не верил в то, что произошло с нами тогда.
  Не замечая моего взгляда, она весело улыбалась, болтая с Корой, и расставляла на столе посуду.
  - Дядя Улисс, дядя Улисс, - обступили меня дети во главе с черноглазыми близняшками, дочками капитана Крона. - Расскажите нам историю! Ну, пожалуйста, расскажите! Папа так не умеет, как вы...- не переставая, щебетали они.
  - А ну, брысь домой! - шикнул на них подошедший к нам Крон. - Нашли время приставать к дяде Улиссу!
  В высоких начищенных сапогах и добротном камзоле он выглядел достойно, как и подобает старейшине поселка.
  - Успеть бы все до их прибытия, - озабоченно пробормотал он.
  - Какая же она красивая... Я уже давно не смотрел на нее так... - не слушая его ворчания, произнес я, не в силах оторвать взгляд от Луизы.
  - Ты прав. Хоть мы и дали друг другу клятву не вспоминать минувшего, иногда это необходимо, чтобы ценить то, что имеешь... Ну да ладно, пойду прослежу, как расчистят дорогу от пристани!
  Когда Крон, шагая размашистым деловым шагом, удалился, меня снова окружила детвора.
  - Ну, дядя Улисс, расскажите...
  - Ладно, воробьи, кто первым добежит до стога сена? - и мы помчались наперегонки.
  С разбегу я плюхнулся в мягкое, ароматно пахнувшее сено, устроился поудобнее, обнял подоспевших детишек, вставил в зубы соломинку и начал рассказывать...
  О Пернатом Змее, который боролся с миром, что видел в своих сновидениях, - боролся до тех пор, пока не проснулся.
  А когда проснулся, понял, что мир тот создал сам, и все беды и невзгоды, которые терпели люди - его отражения в созданном им мире, не что иное, как соринка темноты, попавшая ему в глаз, когда он спал. Избавившись от этой назойливой соринки, он открыл людям Свет, а Свет принес им Знания, а Знания - Свободу. Увидев, что люди рады и довольны, он понял, что больше им не нужен, и спрятался среди них, став простым Сказителем, - до тех пор, пока людям снова не понадобится его помощь...
  Я так увлекся историей, что пропустил все на свете: и звуки фанфар, возвестившие о приезде знатного гостя, и праздничное шествие от самой пристани до накрытого на площади стола...
  - Здравствуй, Сказитель! - прозвучавший рядом знакомый голос заставил меня вскочить на ноги.
  - Ваше Величество! - радостно воскликнул я, видя перед собой короля, и, заметив, что кроме детей поблизости никого нет, кинулся в его распростертые объятия.
  - Как ты, Отхун?
  - По-королевски, - усмехнулся он под черной маской, - полно дел и забот. А ты как?
  - Я? - произнес я, прислушиваясь к своему сердцу. -
  Я счастлив! По-настоящему счастлив, Отхун!
  - Как бы я хотел так же, как ты, беззаботно поваляться в сене и позабавить детвору, - вздохнул он.
  - Так что мешает? - радостно смеясь, я повалил его в сено, и мы стали бороться и кататься друг по другу, словно дети.
  - Спасибо, мне так не хватало этого, - признался Отхун, когда, вдоволь навалявшись, мы направились к накрытому столу. - А знаешь, я тоже счастлив, потому что чувствую себя нужным, и меня нисколько не тяготит это, - и, снова став серьезным, произнес: - С Антилией подписан мирный договор. Конец войне, Улисс! Выполняя наш ультиматум, они взорвали штольни, о которых ты говорил мне в прошлый раз...
  - Вот это действительно радостная новость! Прошу к нашему скромному столу, сир!
  Когда подняли бокалы за короля, Отхун, восседавший во главе стола, поднялся перед всеми и произнес длинную торжественную речь.
  Но я не слушал короля, мой взгляд был прикован к Луизе. Касаясь ее руки, я ощущал биение самого родного мне сердца.
  - А где ваш сын, Улисс? - привлекая наше внимание, удивленно воскликнул король. - Я не видел малыша вот уже два года!
  - Может быть, стоит чаще посещать нас, сир? - с улыбкой отозвался я.
  - Не могу, дела! - с сожалением вздохнул король.
  - Сейчас я пошлю за ним, - засуетилась Луиза. - Он, как всегда, пропадает где-то у моря.
  - Не надо, я сам схожу. - Я поцеловал Луизу в мягкие губы, слегка сжал ее пальцы и вышел из-за стола.
  - С вашего позволения, сир.
  - Скажи ему, что король хочет его обнять! - вдогонку мне крикнул Отхун.
  
  Я знал, где его искать, и, спускаясь по узкой тропинке к побережью, сразу же заметил худенького загорелого малыша, сидевшего на корточках у самой кромки воды.
  Он мог часами просиживать у моря и смотреть на волны. Иногда он о чем-то разговаривал с ними. В его ясных глазах отражалась ослепительная глубина. Без моря он тосковал и в любой удобный момент стремился ускользнуть на побережье. Я не препятствовал ему, понимая, что это его судьба. Как мне хотелось оградить его от будущих ошибок и разочарований! Но у каждого свой путь к познанию себя и мира, и никто не имеет права становиться на этом пути...
  - Пап, а правда, что море спит, а мы ему снимся? - заметив меня, спросил он.
  Я задумался, хотел что-то сказать, но вовремя остановился и с любовью потрепал сына по кучерявой светловолосой голове.
  - Пойдем, Орк, тебя ждет король.
  
  
  
  
  10706
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"