Амнезия
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Амнезия
1.
Дима проснулся от жуткой головной боли... он боялся открыть глаза... Мысли рассеянным шатром вязкого отсутствия пробивались по капиллярам к медленно приотворяющейся щёлочке век. Ничего страшного не случилось, когда его глаза оказались открытыми... Он увидел невыносимо белый потолок, переходящий в такие же истерически белые стены, что являлось декорацией к не слишком богатой интерьером комнаты... Кроме большой кровати, на которой он лежал в комнате были шкаф, пара кресел, телевизор, письменный стол и множество предметов незначительного свойства имеющих обыкновение находиться в любой отдельно взятой жилой комнате... Была ли это его комната и в чьей квартире она находилась, Дима не знал... более того, он не знал даже что его зовут Дима, этот маленький секрет я вам раскрываю только лишь из соображений удобства именования главного персонажа...
Дима попытался встать с кровати, что ему без труда удалось, хотя в начале он слегка сомневался в этом, причиной тому послужила догадка о нелогичности лежачего времяпровождения посреди дня. О том, что был именно день, свидетельствовало нагло врывавшееся в окна полуденно-мерзкое солнце.
Дима попробовал пройтись, что, хотя вызывало сомнения поначалу, но, тем не менее, было с лёгкостью осуществлено. Походив, минут с десять по неровному периметру комнаты, Дима обнаружил полное отсутствие идентификации окружающих предметов с собой. Он воспринимал их только лишь как присутствующее оформление своего существования в данный момент, но никаких воспоминаний связанных с ними не возникало.
Во время своего хождения Дима несколько раз замечал дверь, которая вызывала в нём смутные чувства. С одной стороны очень хотелось найти за ней хоть какое то объяснение чему-либо, с другой, организм подавал в мозг, логичные относительно сложившейся ситуации, сигналы предостережения возможной опасности.
Пребывание в состоянии полнейшего неведения в течение последующих пятнадцати минут привело к тому, что любопытство взяло вверх над страхом и Дима решительно направился к двери. Как раз в тот момент, когда он собирался нажать на ручку вышеназванного объекта, ведущего в неизвестность, он сам по себе отворился, обнаружив за собой довольно приятного вида женщину обдавшую Диму ласково-сочувственным взглядом.
--
Милый, ты уже встал? Ну, зачем же? Лежал бы себе... после того, что с тобою случилось, можно бы и позволить себе поваляться...
--
А что со мной случилось?
--
Ну, как же... разве ты не помнишь?
--
Я вообще ничего не помню...
--
Ты вчера попал под машину... мы так волновались... слава Богу... цел хоть...
--
Волновались? Кто "мы"?
--
Дорогой, ты что, меня разыгрываешь?
2.
Липко-жёлтый ядовитый вихрь принёс Диму к воротам города Актам. Они были пурпурного цвета и в этой своей пурпурности таили некое предзнаменование этапности в его жизни. Дима постучал. Из-за ворот послышался слабо попискивающий, но с претензией на грозность, голос стражницы.
--
Кого это принесла нелёгкая?
--
Это я Дима... а кто спрашивает?
--
Неужто не знаешь? Еклетцакйя я, привратница Актама.
--
Ну, так что пускать будешь или я тут так и буду отмораживаться???
--
Сначала заплати мне...
Дима, было, собрался пошарить по карманам, но обнаружил, что на том, во что он был одет, сих удобнейших предметов для разсовывания всякой дряни не было и в помине, а, следовательно, ничего, чем можно было расплатиться тоже.
--
Так, нету ни фига у меня, - с горечью проговорил Дима.
--
А мне ничего от тебя и ненужно... Мне ты нужен.
Дима попытался себе представить по голосу, как выглядит то, с чем он волею судьбы вынужден был общаться, и остался явно недоволен тем, что нарисовало ему воображение...
--
А, может, просто пропустишь???
--
Нет, просто не положено... "просто" - ничего не бывает...
Ублажив привратницу, (подробности этой возмутительной сцены будет лучше опустить), Дима ступил на бревенчатую мостовую Актама. Что-то внутри предвещало ему, что здесь он останется надолго, хотя это же что-то явно было этим фактом расстроено.
Было уже поздно, и Дима совершенно не представлял, как и где ему обустроиться в этом незнакомом месте. Он точно знал, что этот город не может быть конечной остановкой его пути, во первых, потому что путь его только начался и, во-вторых, потому что он точно знал, что конечный пункт должен выглядеть намного больше и быть гораздо интереснее чем этот мрачный город напоминающий не то тюрьму, не то лепрозорий. Он долго брёл по, как показалось, главной улице города в поисках, хоть какого то варианта продолжения его пребывания в городе, но ничего, - ни людей, ни мест, где можно было обрести ночлег и еду не встречалось. Вдруг одна из дверей дома на противоположной стороне улицы отворилась и кто-то, неразличимый в сумерках, жестом пригласил Диму войти... Дима проследовал по направлению к двери и когда она закрылась за ним смог при свете свечи немного рассмотреть своего неожиданного благодетеля...
Парень был примерно его возраста, может немного старше, на полголовы выше и немного мускулистей...
--
Что... новенький? - спросил хозяин жилища.
--
А что, сильно заметно? - немного смутившись, ответил вопросом на вопрос Дима.
--
Ну, ты даёшь... кто же ещё, как не новенький будет в такое время бродить по городу? Кывидыши ходят повсюду. Поймают, - выкинут на хрен из города, так и в Шизополис никогда не доберёшься.
--
Куда не доберёшься?
--
Ты что, прям только что сюда попал? А, ну тогда ясно, я тоже после Еклетцакйи ни хрена не соображал. Иди спать, завтра всё расскажу...
3.
--
И не думал даже, - возмутился Дима - повторяю для особо одарённых: кто "мы", чего волновались, под какую машину и где я вообще нахожусь???
--
Во-первых - не груби матери!
--
Упс...
--
А в остальном, - ты дома, под какую машину попал, - никто не знает, а волновались все: я, отец, сестра, брат. Но сейчас всё хорошо. Не волнуйся...
--
М-да... не будешь тут волноваться... столько родственников тут, а я никого из них не знаю...
--
Что, что???
--
То, что слышали... никакого представления о том, что вас у меня оказывается, столько - я не имел, к примеру, - кто вы такая тётенька, я знать не знаю... и то, что вы моя мать я могу заключить только из того, что было сказано только что, но никак не могу похвастаться ни единым воспоминанием о вас в контексте моего прошлого...
Тут у женщины началось планомерное всхлипывание на почве непонимания отторжения Димой её принадлежности к его зачатию рождению и взращиванию, сопровождаемое не особо нагруженными смыслом не законченными фразами вроде:
--
Да ты... да как ты... Ты, что вообще ничего??? - и так много раз, снова и снова...
--
Ну... тише, тише... не надо так, - пробормотал Дима, одновременно пытаясь совершить акт объятия незнакомой ему, но всё же считающей себя самым главным человеком в его жизни, женщины...
--
Что с тобой случилось, родненький???
- Эх... знал бы я... а где все? - попытался сменить тему Дима...
--
Отец на работе, Оля в институте, Юрик в школе
--
Вроде ничего не обычного, - подумал Дима, - а где мои вещи... мам (сказав это слово, Дима понадеялся на окончательное успокоение рыдавшей особы) мне бы проветриться пойти...?
--
Ну, в шкафу чёнть найди и иди себе... ты уверен, что с тобой всё в порядке?
--
Не совсем... но, думаю, от прогулки станет только лучше.
Дима облачился в нечто усреднённое из своего гардероба, во что, по всей видимости, облачался каждый день и намеревался исследовать мир снаружи. Перед выходом он немного спохватился, пробил по карманам - пусто...угу...
--
Мам дай немного денежки...!?
--
Когда же ты, наконец, работу найдёшь... на, держи...
Последнее уже звучало до боли знакомо, так, что Дима даже почувствовал. Что память начинает возвращаться, скомкав данные ему бумажки, он сунул их в карман, подмечая странную и привычную автоматизацию своих движений и, бросив прощальное "пока" отворил дверь и переместил своё тело навстречу чему-то ещё более неизвестному чем то, с чем он только что столкнулся дома... дома, - странно было именовать даже про себя домом то место, которое не помнишь... Дима спустился по лестнице, вышел во двор и направился - куда глаза глядят в поисках себя...
4.
Дима проснулся довольно рано, как ему казалось... но первое, что он увидел, это копошащуюся фигуру его вчерашнего знакомого, хотя насколько он помнил знакомства то, как раз и не состоялось, поэтому первым делом он решил представиться...
--
Меня Димой зовут...
--
Ну, это пока... но если ты настаиваешь, то меня Сашей звали...
--
То есть как это "звали"?
--
А вот так это... пробудешь тут с моё - поймёшь, что твоё теперешнее имя никого не волнует, как тебя будут звать потом вот это важно, а пока никак тебя не зовут... тут в Актаме нет имён...
--
То есть, как это "нет", вообще "нет"... ты чего? Что вообще тут твориться ...и зачем мы здесь???
--
Как это всё долго и нудно... ну ладно... сам напросился... слушай!
Ты в городе Актаме, а это значит, что сильно вдумываться в то, что происходит вокруг не надо, надо лишь делать всё как все. Всё равно все мы здесь временно...
--
И надолго?
--
Кто как... ты слушаешь или...?
--
Да слушаю, прости...
--
Так вот, - зачем ты пришёл сюда ты не помнишь, равно как и все мы - находящиеся в этом городе, что было до того, как ты подошёл к воротам тоже для тебя загадка... так как это является загадкой для всех, то принято считать, что это и есть - начало начал.
--
То есть как это?
--
Я же сказал так принято считать! Ты больше меня всё знаешь, так чего я тебе талдычу тогда...? - рассержено бросил Саша.
--
Извини... просто не понимаю многого...
--
А и не надо понимать... принимать надо, - ... имени у тебя сейчас нет, оно появиться тогда когда ты попадёшь в Шизополис, там тебе его назовут, а пока просто надо быть здесь и ждать когда придёт твоё время. Главная задача - не попадаться после наступления темноты Кывидышам...
--
А это, кто такие? Ты вчера про них что-то говорил.
--
Блин, я же тебе рассказываю... Кывидыши это такие пацаны, которые осуществляют надзор за городом, чтобы разного рода любопытных вроде тебя ловить и выпроваживать на фиг. А вообще довольно сносно тут... живи себе, да и горя не знай... кормят - раза два-три в день на главной площади паёк выдают, жить есть где, - где хошь - там и живи, главное, чтоб никто не возражал против того, что ты там живёшь, не будешь много возникать, так, и я возражать не буду, сможешь у меня жить... всё равно я один тут.
--
Ну, если можно, то я, пожалуй, останусь у тебя пока, я постараюсь вести себя в рамках, тем более что пока что самому мне - никак нельзя...
--
На том и порешим... а пока, - собираться надо... скоро восемь... утреннюю еду выдавать скоро будут... Одевайся!... А то не успеем к раздаче, так и не хватит на нас...
--
А что может не хватить?
--
Ещё как "может"!!! Собирайся быстрее!!!
5.
Самого себя, а точнее своё имя он нашёл довольно скоро. Продвигаясь вдоль дома, у соседней парадной он заметил пацана прехитрой наружности, который вызвал у него массу подозрений касательно того, что тот может его знать и все подозрения оправдались, когда Дима с ним поравнялся...
--
Димыч... здорово, а я уж было, думал, что ты надолго прилёг... - радостно вскакивая со скамеечки, выкрикнул субъект и, подбежав, приступил к диковинному обряду лобзания, который Диме почему-то показался возмутительно фамильярным, но для его, по всей видимости, кореша, выглядел вполне обычным, как видимо и для самого Димы когда-то.
--
Хотя бы имя своё узнал, - подумал Дима, - и то хорошо, и вопросительно не без высокомерия посмотрел на новоиспечённого лучшего друга...
--
Ты чё так вылупился? - негодуя, и с опаской изрёк тот, - Те чё, фарой мозги повышибало, совсем? Ещё скажи, что ты меня не узнаёшь!?... - и далее с ещё большей опаской, - Это я, - Витёк... Димыч...не шугай меня... не гони мне тут бразильский сериал! Ну, каркни хоть что-то!!!?
--
Да не парься ты, Витёк..., - Дима решил не пугать субъекта, тем более что теперь он хотя бы знал, как его именовать, - всё пучком... только башка раскалывается...
--
Ну, это мы могем поправить, забухнём ща, и всё срастется вмиг...
--
Не, от этого я вообще ща "кони дам", - Дима сам и не заметил, как начал пользоваться словами, которые принадлежали к сленгу, на котором изъяснялся Витёк.
--
Ну, тада могет "мануфты" намутим?
--
???
--
Ну, "дунем"?
--
???
--
Димыч, ты чё, с астероида ёкнулся?
--
Да не... просто не рублю фишку... чего дунем?
--
Бля... да травы намутим, забьём и дунем... если ты, ща скажешь, что бросил, - я усрусь...
--
Да не..., - начал, как бы оправдываясь, Дима, ему не хотелось начинать новое старое знакомство с яркого проявления нонконформизма, - просто не хочу... может просто по пиву?
--
Бля...ну хоть что-то человеческое в тебе осталось. Ну, ты - мутант, - ласково подмигнув, изрёк Витёк, - ну пиво так пиво... Пшли.
Они двинулись с места...ведомые Витьком, потому что Дима вряд ли привёл бы их даже к месту, где наливают пиво, - таким он был сейчас "мутантом"... Вечерело, а эта часть тела тёплого весеннего дня всегда отличается округлой приятностью реакции на неё у людей подставляющих своё лицо под струи тёплого ветерка, устремляя его вместе с телом в омут вечернего отдыха. Дима шёл рядом с Витьком, и на лице его отображалось полнейшее блаженство, но не от того, от чего, по всей видимости, оно было у него таким во время возможно многочисленных походов по барам, а от того, что просто всё было "в кайф", - и вечер, и ветерок, и шелест зелёных деревьев... всё!!! Они подошли к бару с, показавшимся Диме странным, названием "Тайм-аут" и, войдя, приступили к обычному времяпровождению.
6.
Дорога оказалась недолгой, так как жилище Саши находилось, как выяснилось в очень престижном районе Актама, так что тот немного лукавил, говоря, что может не хватить еды... Так же он недосказал принципа размещёния жителей в городе, Саша находился здесь уже седьмой месяц, и уже трепетал при мысли о близости к Шизополису. Так же он усердно скрывал зависть к Диме, оттого, что тот не начинал свой путь с окраин города, как когда-то Саша, а сразу, по счастливой случайности, поселился в центре близ кормушки. Но мысль о том, что скоро ему будет глубоко на всё это наплевать, и он будет очень далеко от опостылевшего города, немного сглаживала Сашину, и так еле заметную, зависть.
Они оказались одними из первых на площади, которая была довольно велика, но из-за стоявших посередине здоровенных чанов с едой, - было довольно тесно, так что образовывавшаяся за ними очередь начинала потихоньку уходить в улицы и тянуться далеко за пределы видимости...
Меню было нехитрым: в одном из чанов находилась сладкая манная каша с молоком, в другом - йогурт (вот это Диму удивило, - где они, блин, столько йогурта взяли), в третьем кофе с молоком.... Наши герои забрали свой паёк и начали протискиваться сквозь частокол людских тел, жадных глаз и голодных ртов, и чем дальше они отдалялись от площади по направлению к своему дому, тем жаднее становились смотрящие на них глаза и тем голоднее казались рты, истекающие слюной при виде добытой Сашей и Димой еды...
--
А чего они так на нас смотрят? - спросил Дима.
--
Ну, я же говорил, что может не достаться... так вот, многим из тех, кого мы сейчас проходим, еды не достанется... и им придётся тусовать по городу голодными и пытаться прийти к обеду пораньше, чтобы мы их опять не лишили положенного...
--
Мы? Лишили?
--
А ты как думал? Тот, кто старше как я, или хитрее как ты, - в общем, те, кто живут ближе к кормушке, в своём роде лишаем их еды...
--
Но я же не виноват, что попал к тебе жить?
--
Но, виноват, что не попал к ним... не хочешь поменяться с кем-нибудь из них жильём?
--
А ч-чего, - запинаясь, начал, было, Дима?
--
Ну, вот и не возмущайся, что им бедненьким не достаётся иногда еды... тебе достаётся, - и радуйся этому.
--
Саш, а откуда вся эта еда берётся? Кто нас кормит?
--
Это всё нам из Шизополиса привозят, а что?
--
А почему они не могут присылать столько, чтоб всем хватало?
--
А ты думаешь там все - Боги, что ли? Не забывай, там такие же люди как мы, только побольше и там тоже законы природы действуют... Многие поговаривают, что в Шизополисе ещё хуже чем в Актаме, но лучше стараться в это не верить, а то хреново как-то становится...
--
Да, уж... особенно учитывая, что этот Хренополис - то место, - куда мы все стремимся то...
--
Ух, ты! Второй день здесь, а уже недоволен и иронизирует, блин...
--
Да нет, я не...
--
Да ладно, чё ты... всё нормально... привыкнешь... вот мы и дома, - помпезно проговорил Саша, открывая дверь, - Давай, раскладывайся... будем завтракать!
7.
В "Тайм-ауте" было людно... Диму передёрнул резкий контраст между свежим воздухом на улице и топоровешательным кумаром бара... Витька тут знали, как видно, - очень хорошо, впрочем, как и Диму... каждый второй, и многие первые извергали в их адрес одобрительно приветственные выкрики, жесты и мимические миниатюры, довольно занимательные, учитывая состояние их исполнителей... Они подсели к столику за которым, по всей видимости, сидели их с Витьком ближайшие "соратники", ими оказались: не в меру прыщавый очкарик, измученный чтением Кастанеды и злоупотреблением онанизмом, а так же две, не то что бы непривлекательных, особы противоположного пола (просто видимо дамы были явно в состоянии некоторого подпития, а так же находились в некотором интеллектуальном беспокойстве от речей постоянно бубнящего что-то очкарика). Одна из них была, довольно озорной в обычное время, рыжей хохотушкой, - другая была видной брюнеткой довольно изящной планировки с ярко выраженным вульгарным окрасом лица, заставляющим задуматься на тему её морального облика. Диме всё-таки больше понравилась брюнетка, её звали Светой, и его удивление не знало границ, когда рыжая полнушка Марго оказалась его девушкой... со Светой же, как понял в последствии Дима, Витька связывало нечто скрытое и недавно произошедшее, но, тем не менее, дававшее ему право усадить её к себе на колени и недвусмысленно обнимать за немного несоответствующие общественным скоплениям места, хотя в "Тайм-ауте" такого рода поведение считалось нормой локального этикета. Марго была, безусловно, рада видеть Диму, хотя её незнание о случившимся с ним говорило о не особой близости их отношений, но, тем не менее, позволяло ей невероятно глубоко засовывать, с завидным постоянством, свой язык к нему в рот тем самым, проявляя невероятное удовольствие от его присутствия в непосредственной близости от её убийственного обаяния. Катастрофическая усердность выкриков группы "Тату" из динамиков барной аудиосистемы, и незаметно появившиеся на столе бутылки явно не пивного содержания, придали вечеру привкус очень дружеской тусовки, быть может, только лишь чуточку омрачаемого угрюмо-одинокой насупленностью очкарика (его звали Андрюхой). Усердие, с которым наши "герои" осуществляли опорожнение рюмок с водкой и стаканов с колой, а так - же недвусмысленное поведение девушек занимавшихся тем, что в данном сообществе являлось довольно успешным заменителем предварительных ласк, часа через два привело к полной невозможности продолжения "банкета" в людном месте...
Выходили из бара уже в полную темноту. Наскоряк попрощавшись с Андрюхой, чья судьба, во временном отрезке до утра, уже явно не интересовала участников дальнейшего продолжения вечера. Было бы явной несправедливостью, если бы у одного из четырёх не оказалась свободной квартира и, к всеобщему ликованию, оказалось, что у Марго родители уехали на дачу. Так что дальнейшая дислокация двух пар на ночь была предрешена.
Затарившись в расположенном в непосредственной близости от дома Марго батискафе всем необходимым "к чаю", а необходимым оказалось: шесть литров пива, столько же пакетов чипсов, на всякий случай - бутылка шампанского и четыре шоколадки, четыре пачки "Честерфилда" и две "Лайфстайлз". Инвестирование всего пиршества взял на себя Витёк, так как Димины деньги закончились в начале второго часа в "Тайм-ауте". Закончив эти незамысловатые приготовления, все отправились на место.
8.
--
Саш, а ты когда-нибудь думал как там - в Шизополисе, - уже, как следует, налопавшийся каши и потому склонный к размышлениям, спросил Дима, - в смысле, чем там люди занимаются?
--
Вот всё тебе нужно знать! - вообще не склонный к анализированию и мечтанию, возмущённо заметил Саша, - да думаю в начале, так же как и здесь, жри, спи, гуляй, а кто-то будет следить за тем, чтоб ты всё это мог делать, а потом видимо, ты будешь должен это делать для себя, а потом и для кого-то в свою очередь.
--
Скучно как-то...
--
А чего ты хотел, чтоб всегда весело было? Да и вообще успокойся ты. Тебе ещё тут предстоит долго пробыть. А будешь сильно любопытным, так ещё случится чего... "Любопытство, - оно знаешь, - кошку убило".
--
Чего это оно её убило?
--
Да-а... иногда такие вопросы интересные умные задаёшь, размышляешь умно, а иногда как фигню какую-то как скажешь... да пословица такая есть... означает - не суй нос не в своё дело!
--
А, понятно...
Дима принялся за йогурт, но ел уже с меньшим аппетитом, потому как огромное количество мыслей лезших к нему в голову проявляли явное нежелание выстраиваться в очередь по порядку, а лезли, как попало, ругаясь, друг с другом и причиняя огромное неудобство Диминому мыслительному процессу.
--
Да не парься ты так, на тебя посмотреть, - так прямо какое-то горе случилось...
--
Да я не парюсь... просто возникает масса вопросов по поводу того, - почему я здесь, зачем?
--
Ну, ты и верблюд-философ... ну зачем тебе это знать, чем тебе здесь плохо?
--
Да нет... мне нормально, но просто хочется заняться чем-то, делать что-то полезное... чтоб всем было хорошо...
--
Не знаю, как это называется, но это явно что-то нереальное и не сильно здоровое.... Как это может быть, чтоб всем было хорошо???
--
А что тут странного? Почему не может быть так, чтоб все были довольны, чтоб всем было хорошо?
--
Ну, как тебе объяснить? Понимаешь, вот взять тех, кому хорошо. Им ведь хорошо почему? Потому что у них есть что-то, чего нет у других или больше того, что есть у всех, а это значит, что у кого-то чего-то нет, или чего-то не хватает.
--
А разве нельзя сделать так, чтоб у всех всего было поровну?
--
И как ты думаешь, это сделать? - с лёгкой издёвкой спросил Саша.
--
Не знаю, - растерялся Дима.
--
Ну, вот, не знаешь, - не говори... вот тебе пример - вот ты сейчас поел, да? Не переел, не недоел, нормально поел. Правильно? А вот кто-то не поел ничего, а если бы все бы с утра поели, то есть, чтоб все поели поровну, то тогда бы тебе досталось меньше, и ты бы сейчас был не совсем сыт... Тебе такое нравится?
--
Не нравится, но всё равно - это как- то неправильно...
--
А никто и не говорит, что правильно. Просто - так есть...
9.
Первое, что пришло к Диме в голову, когда они зашли в парадную, - зачем в девятиэтажках придумали лифты, если они всё равно не работают... Подниматься на восьмой этаж в таком состоянии было, скорее всего, делом не менее тяжёлым, чем удовлетворить Марго, но об этом позднее... Первым кто вошёл в квартиру, после того, как Марго открыла дверь, был Витёк. Не то чтобы ему были чужды малейшие принципы джентльменства, он был бы рад, зайти, вообще, последним, но, сила земного притяжения возобладала над его не особо мощной фактурой и он вошёл... лицом в дверной коврик... Диму немного даже рассмешил этот томагавкоподобный нырок. Но очень быстро всем стало совсем не до смеха. Попытки привести Витька в чувство дали результат, но немного не тот, на который рассчитывали невольные рэйнджеры-спасатели... То что Витёк сделал, придя в себя, один мой знакомый, очень мягко, но не без смакования, называл "накричать на дверной коврик", - попросту же говоря, Витька нещадно стошнило на всё тот же пресловутый коврик...
Операция по очеловечиванию Витька, а так же по стиранию последствий его внезапной потери самообладания заняла около получаса. Нужно ли говорить, что итак не прельщавшая Диму, перспектива оргиевидного и беспричинного празднества стала ещё менее соответствовать тому, чего бы ему хотелось? Но, тем не менее, у всех остальных намерения ни чуточку не изменились и так как Дима с момента встречи с Витьком, решил придерживаться на сегодняшний вечер принципов коллективизма он молча терпел своё возмущение своим же присутствием на диванчике, являвшимся главным седалищем на скорую руку оформленного "банкета".
Пили довольно бодро, причём перезарядившийся Витёк работал с двойным энтузиазмом, так что головокружительное опрокидывание бокалов, запихивание чипсов в область рта, затягивание сигаретным дымом и непомерно усердные лобзания привели "торжество" к его кульминации буквально за час с небольшим. В момент этой самой кульминации самый горячий "мачо" компании (то бишь, - Витёк) недвусмысленно подхватил Свету и нескромно направился по направлению к родительской спальне... Происходившее в ней мы, пожалуй, опустим, так как думаю, что половой гигантизм Витька в тот вечер явно должен был желать лучшего. Сосредоточимся на том, что происходило в "главной зале" миниатюрной фиесты.
--
Что я здесь делаю? - подумал, оказавшийся в непосредственной близости от окна (лицом к звёздам) в виду суеты образовавшейся по причине скоропостижной перебазировки Витька и Светы...
Его мысль оборвал мелодичный хрип солистки немецкой группы "Гуано Эйпс". Дима интуитивно прочувствовал по первым тактам, что против вышеназванной группы он ничего не имеет, но в данной ситуации, на его взгляд, она не совсем вписывалась в оформление предстоящего действа. Оглянувшись, по виду Марго он понял, что её мнение по этому вопросу было диаметрально противоположным. Спросите себя, получится ли у вас заняться любовью под "Гуано Эйпс"... Вот и у них не получилось... любовью... Так Диму видимо ещё никто не трахал, не то что бы он помнил хоть кого-то кто его вообще когда-либо трахал, но его вопли под воздействием, гораздо более привлекательных в обнажённом состоянии, форм Марго глушили любой издевательски громкий гитарный дисторшн "Эйпс". Валькирическое усердие Марго поражало... её истерически наглый язык не на секунду не останавливался, быть может, только на моменты ярчайших звуковых пиков носоглотки, когда она особо усердно "наседала" на Диму. Дима отличался странной для данной ситуации пассивностью, но, тем не менее, Марго это не особо заботило. Она вошла в раж. Где-то за часа полтора выделенная им пачка "Стайлз" неожиданно оказалась лишённой содержимого. В двух перерывах довольно серьёзно пострадал и очередной "Честер"... Дима даже немного обрадовался скупой неосмотрительности резиновых мануфактурщиков и понадеялся на то, что третий то тайм-аут окажется финальным, но он недооценил знойную подругу, причём не только её страстности, но и находчивости. Так как "Эйпс" давно отыграл, а из спальни родителей не раздавалось абсолютно никаких звуков, то Марго резонно предположила, что резервы латекса у Вити и Светы далеко не исчерпаны. Её предположение подтвердилось. Исчезнув буквально на минутку Марго, вернулась, демонстрируя с гордым видом амазонки два запакованных парашюта для сперматозоидов. Далее Марго, осознавая окончательный лимит резины на сегодня, действовала в щадящем режиме относительно Димы и в беспощадном относительно времени... Локаторообразные глаза Димы, ставшие таковыми вследствие неумолимого "репида" поз, мест и скоростей (невольно вспомнился прощальный Тайм-аутовский вопль "Тату" - "Нас не догонят")
--
Воистину "не догонят", - подумал Дима и предательски кончил.
--
Фух, - испустила Марго и, посмотрев в окно, на пробивающиеся сквозь сумрак неба и комнаты первые лучики солнца, - утро уже, спать пора. И обняв Диму, как любимую плюшевую игрушку, упокоилась на нём.
10.
Дима спал, и ему снилось то, чего он не мог видеть никогда, но так как будто он давно был там. Ему снился Шизополис. Снилась безоблачная и красивая жизнь в нём. Снился мир придуманный им для себя. Мир, в котором - все будут сыты. В котором, - не будет несправедливости. Мир, где все будут счастливы. Он знал, что когда проснётся, он всё так же будет думать, что, быть может, тут - в Актаме и были его лучшие дни, а то, что ему предстоит увидеть в Шизополисе будет гораздо менее приятно. Он проснётся утром и снова, на утренней выдаче пищи будет жалеть тех, кому не досталось еды. Будет думать о том, почему так всё устроено, но совершенно не сделает для изменения этого ничего. Снова будут длительные часы бездействия и размышлений о том, что ещё предстоит... А пока он спал, и Морфей нежил его в своих объятьях, загружая в его разум приятные картинки детской инфантильности, приключенческие комиксы отрочества, суккубные поллюции юности... Много-много добрых и приятных глазу изображений различных милых человечков которые будут окружать Диму когда-то, потом Диму в качестве наблюдателя за детскими картинками и всем последующим, принадлежащим уже другому человечку, заставляющего бурлить в сердце жаркий котёл гордости и радости за созидательные действия... Но, когда утреннее солнце Актама начало щекотать ресницы мирно улыбающегося во сне Димы цвета картинок постепенно начали тускнеть, отображаясь на лице недовольными складками гримас приправленных каплями холодного пота. Дима умер. Он открыл глаза, с выражением немого вопроса который он боялся озвучить, на лице ... Саша ещё спал.
11.
Дима проснулся раньше всех... видимо пил меньше, хотя, судя по проделанной работе над Марго прошлой ночью и по уровню его усталости должен бы проснуться позже. Он недовольно обследовал "квадратный диск" настенных часов Марго. Десять. Ну и... Пётр Первый херов... и что теперь делать?- спросил он себя. Он очень боялся оставаться наедине с собой с того момента как вчера открыл глаза в своей комнате. В беспорядке на столе он отрыл пачку сигарет и, кинув в рот крошки от вчерашних чипсов, побрёл на кухню.
Он сварил кофе и проследовал обратно по проделанному недавно пути на балкон. Он немного остановился взглядом на покрывшейся мурашками, посредством открытой форточки, ягодице Марго игриво, даже в сладком забытьи, выглядывающей испод одеяла. Прикрыв слегка, сию невероятную красоту, Дима продолжил свой путь к источнику света. Выйдя на балкон, он с невероятнейшим удовольствием растопил огнём утреннюю дозу никотина и отхлебнул кофе.
За окном обычным постутренним шевелением разгорался день. Перегнувшись через перила, Дима умиротворённо взирал на старушек у подъезда уже находившихся в состоянии крайней возбуждённости, как видимо, по поводу чудовищных беспорядков в общественно-политической и социальной сфере нашей монотонной жизни, что свидетельствовало о том, что их импровизированный местечковый митинг начался, быть может, лишь немногим позднее, чем Марго позволила Диме заснуть.
Дима переключил внимание на детскую площадку, на которой "движения", хотя и не были более осмысленными, чем возле парадной, но, во всяком случае, смешили по доброму, а не так, как, доносившиеся в утренней тишине аж до восьмого этажа, вопли старушек. Детвора весело передвигалась по периметру детской площадки, чего-то добывала в песочнице, производила неуклюжие спуски с горки, качалась на качелях, впитывая радостными глазами, ветерок создаваемый своим же качанием, беззаботно отдавалась положенным бесполезным занятиям утреннего детского распорядка. Вся эта картина почему-то заставила Диму загрустить. Он, почему-то, ясно ощущал свою не принадлежность к пёстрому бурлящему цвету дня. Он чувствовал себя в роли наблюдателя не только за происходящим внизу во дворе, но и за всеми мелькающими слайдами жизни. Он не видел себя ни в одном из них. Произошедшее с ним как будто бы вычеркнуло его из титров этого шедевра.
Он от души возблагодарил то, что заставило Марго проснуться и вторгнуться своим мурчащим голосом полным тотального удовлетворения в Димино созерцание жизни за окном.
--
Солнышко, ты давно проснулся?
--
Нет, в принципе, с полчаса будет, - заключил Дима, глянув на часы по дороге следования к совершению над Марго утреннего обряда целовашек и обнимашек.
--
Чудо ты моё, - продолжала мурлыкать Марго, - мне было так хорошо ночью.
--
Мне тоже, малыш.
--
Неужели, а где, тогда, мой кофе в постель?
--
Счас отолью, - сказал Дима, делая вид, что пытается вылить кофе из своей чашки на одеяло, - шучу, айн момент, - бросил он, направляясь на кухню.
Через минуту он вернулся с паро-дышащим сосудом, наполненным утренней привычкой миллионов.
--
Пасибки, - муркнула Марго, - де сигареты?
--
Счас, - Дима метнулся к столику, подкурил сигарету и вручил её Марго.
--
Вечный кайф, - изрекла она, запивая свою блаженную затяжку "кипятком дядюшки Якоба", - почти как в рекламе.
--
Да, уж.
--
А обалдуев будить будем?
--
Да фиг с ними, пусть дрыхнут пока, устроим покемонам праздник.
12.
--
Саша, а мы ведь умрём?.. торопливо выстрелил Дима с нетерпением ожидавший момента, когда его товарищ откроет глаза.
--
Доброе утро, бля... - недовольно буркнул тот, - ты с утра ничего поприятнее спросить не мог?
--
Нет, ну конечно мог, просто мне такой сон приснился, я так ждал, когда ты проснёшься...
--
Что за сон такой?
--
Ну, сначала ничего особого, калейдоскоп картинок про мою жизнь в Шизополисе, много разных приятных вещей, но только чем дольше длился сон, тем мрачнее он становился, и я проснулся оттого, что я умер. А я, правда, умру?
--
Ты умрёшь, я умру, все мы когда-нибудь умрём... - лениво растягивая слова, полу зевая, ответил Саша.
--
Но я не хочу!!!
--
А кто хочет...
--
А никак нельзя...?
--
Ёпперный тятр... НИКАК!
--
Но почему...?
--
Потому...- оборвал Саша, - какой же ты нудный, чувак... ну, нельзя так... и на кого я тебя оставлю? Ума не приложу...
--
Оставишь? Как, оставишь? Совсем?
--
Совсем. Не совсем. Не знаю, может, в Шизополисе встретимся... только узнаем ли друг друга...
--
А ты что уже отправляешься туда?
--
Ну не прямо сейчас, но, чувствую, - скоро. Я как никак уже месяцев восемь здесь нахожусь... пора бы...
--
Я хочу с тобой... - закапризничал Дима.
--
Какой ты недалёкий отрок... Нельзя так. Сначала помешаешь здешний маринад с моё, а потом уж...
--
Я хочу счас...
--
Чё, испугался?
--
Угу... немного...
--
Да, не боись. Всё у тя срастется. Идём за жратвой.
--
Блин, точно, - чувство утреннего голода пересилило страх предстоящего одиночества, и Дима быстро собрался, - я готов... идём...
13.
--
Дим, а ты меня любишь? - допив кофе и уткнувшись в Димину грудь, всё с тем же мурчанием пробормотала Марго голосом маленькой девочки.
--
Не знаю, - ответил Дима, предчувствуя сцену, которая, несомненно, должна была разгореться после.
--
Тойсть, как это? - (Марго явно не была готова к такому ответу).
--
Ну, вот так... может, и любил, но сейчас мне сложно сказать.
--
Любил??? Как это, "любил"? Когда это интересно? Мы знакомы то всего две недели.
--
Упс...
--
Чё, ты "упсаешь"?.. Не, ты объясни!
--
Ну... понимаешь... сложно любить того, кого знаешь то меньше суток...
--
?????
--
Как бы тебе это попроще объяснить... я не знаю ни тебя, ни Витька, ни Свету... никого... вернее знаю, со вчерашнего вечера, а до тех пор я, скорее всего, знал, но, как-то не помню...
--
??????????
--
Как мне рассказали - меня сбила машина, очнулся я дома вчера днём... я даже матери своей не узнал, так что, - тебе ли ещё жаловаться...
--
Нет... мне радоваться!? - уже почти что плача, буркнула Марго.
--
А, что ты мне прикажешь делать... я, что должен был в тебя влюбиться вчера? Я вообще не подозревал, что нас с тобой что-то связывает, когда мы с Витьком пришли вчера в бар.
--
Мог бы и влюбиться...
--
Ты будешь смеяться, - попытался разрядить обстановку шуткой Дима, - но я сначала думал клеиться к Свете...
Шутка явно не удалась, потому как резкий контраст лица Марго после этой фразы с тем, - с которым она проснулась...
--
А ну собрался и ушёл... козёл!
--
Ты чего? Марго, солнышко...
--
Собрал свои вещи и пошёл вон, поц вонючий, - Марго явно начинала терять контроль, как над своим лексиконом, так и над движениями и Диме, проведи он ещё хоть минуту в попытках успокоить её, - было бы нанесено оскорбление действием, - и блядь эту тоже можешь разбудить, и пиздуйте оба к ебеней матери.
--
Ну, ты и гонишь, - в сердцах изрёк Дима, продолжая одеваться. Он и подумать не мог, что Марго не питает к подруге Витька, как оказалось никаких дружеских чувств и даже наоборот - совершенно не признавала ни малейшего перевеса в пользу оной, пусть даже, при беглом осмотре их наружностей.
Дима вышел из квартиры тихо, бросив, напоследок что-то вроде "это ещё не известно кто больше потерял", прозвучавшее скорее с обидой, нежели угрожающе...
Дима осмотрел содержимое карманов и обнаружил, что всё ещё не так плохо, так как в одном он обнаружил почти полную пачку "Честера", а в другом кучку мелочи, которой вполне хватило пусть и не на хорошее, но, всё- таки, пиво... в батискафе, - в котором производились закупки к так печально закончившемуся празднику. Он присел на лавочку у подъезда, с которой непонятно куда уже исчезли бушевавшие с утра старушки, и стал вдумчиво проглатывать пиво, обволакивая путь его следования в желудок дымом. Минут через пятнадцать спустились взъерошенные Света с Витьком, причём, ему - оскорбление действием всё-таки было нанесено, вследствие, его природной неторопливости, о чём свидетельствовал уже порозовевший след на щеке.
--
Чего это она? - недоумевающе спросил Витёк.
--
Чё, вас тоже?..
--
Не, ты поясни!
--
Та хрен с ним со всем... чё делать то будем?
--
Свете домой надо бы... я провожу, через час могем встретится...
--
Забито, - подытожил Дима, и все разошлись по своим домам...
14.
Перед сном Саша неожиданно завёл разговор. Раньше у него никогда не возникало желания говорить больше чем нужно, а тут он первым проявил желание поделиться переживаемым.
--
Знаешь, я боюсь, - сказал он в явном неудовольствии от своей слабости...
--
Ты? - удивлённо переспросил Дима. Удивлённо - ещё и от внезапного желания его товарища разговаривать перед сном.
--
Да я, а кто же? - сказал Саша и чуть притих. Ясно осознавая некоторое падение своего авторитета в Диминых глазах.
--
И чего же? - продолжил диалог Дима, радуясь новооткрывшейся грани Сашиного образа, а так же, не желая угасания столь благого товарищеского порыва, как ночные откровения.
--
Шизополиса...
--
А чего его бояться?...
--
Тебе легко говорить, тебе ещё не скоро...
--
А тебе когда?
--
Я, конечно, не знаю, но какое-то странное предчувствие внутри, как будто вот-вот...
--
Ну, так ты вроде бы радоваться должен?
--
Да чему тут радоваться... иди знай, что меня там ждёт. Тут в Актаме всё так просто, а там... кто его знает...
--
А чего вдруг там должно быть плохо, - выступил в необычной для себя роли успокаивающего Дима, - там круто, не грузись!
--
Круто... круто... а я, может, привык тут быть... и к тебе - дурику, тоже привык...как родной уже, блин... - последнее далось Саше с громаднейшим трудом, он даже попытался сказать это как можно тише, но Дима, всё-таки, услышал...
--
Честно?..
--
Что, честно?
--
Что как...
--
Родной?... да, честно...
--
Приятно...
--
Тебе то приятно, а мне страшно до усрачки...