- Держись крепче за седло, Артурри! - говорил Йоханнес сыну, обучая его верховой езде. Артур уже три года жил на этом свете и, очевидно, ему пора впервые почувствовать, каково это, быть всадником.
- Он скинет меня, па! - капризничал мальчик, боясь, что Викинг взбунтуется.
- Этот конь не сбросит тебя, сын, - обещал Йоханнес, зная Викинга. - Он ведь понимает, кого держит на себе.
Викинг, судя по всему, и правда понимал, что в седле ребенок и осознавал, что его нужно везти бережно. Он медленно брел по цветущему лугу, утопающему в красках лета и едва слышно посапывал.
- Вот научишься быть настоящим всадником и этот конь будет твоим, Артур, - сказал Йоханнес, придерживая Викинга за поводья.
- Не нужен мне Викинг, па, - сказал вдруг Артур.
- Почему же? - удивился Йоханнес.
- Мне нужен ты, - заявил мальчик. - Опять ведь скоро уедешь.
От слов сына Йоханнес пришел в растерянность и не знал, что ответить. Да, он и в самом деле редко видит его. Позавчера Йоханнес вернулся из Хэмпшира, где в последний раз был три года тому назад. Вот уже три года он работает вместе с Элиасом. От Ильмари не было никаких известий и члены семьи Ярвиненов даже не знали, жив ли он. Но Йоханнес почему-то чувствовал, что с ним все в порядке. В Хэмпшире братья жили четыре месяца, почти каждый день давая представления. Когда Йоханнес впервые за несколько месяцев оказался дома, Артур, конечно же, не бросился к нему с порога. Мальчик недоверчиво встречал его в своей комнате. "Он, наверное, забыл, как ты выглядишь," - с доброй улыбкой на губах посетовала Жанна.
- Я буду с вами целых две недели, Артурри, - пообещал Йоханнес. - Это довольно много, мой сын.
Артур потянул к нему свои ручки и Йоханнес снял его с коня. Получаса медленной езды вполне хватит для начала. Мальчик так и ждал момента, чтобы поцеловать любимого, но такого далекого отца. Йоханнес, в силу своей занятости, которую он проклинал, просто не мог быть рядом с ним постоянно, и поэтому его присутствие дома было для Артура большим событием.
- Весь в своего младшего дядю, - засмеялся Йоханнес и поцеловал его в щечку, ответив на ласку Артура. - Ильмари в детстве часто целовал меня.
- Я хочу увидеть его, - сказал Артурри.
- Он далеко, мой сын.
Когда они вернулись домой, их, вернее, Йоханнеса, ожидало потрясение. Жанна, нервно теребя юбку платья, произнесла: "Сядь, пожалуйста."
- Что случилось, Жанна? - недоумевающе спросил Йоханнес, повинуясь ей.
Она подала ему конверт с оранжевой пометкой. Это не сулило ничего хорошего, ведь в посланиях, отправляемых в таких конвертах, как правило, сообщалось о чьей-то смерти.
- Из Лиственной Пустоши... - испуганно проговорил Йоханнес. - Не иначе, как мама доигралась до беды со своим язычеством...
- Или Ильмари... Он ведь уже три года, как уехал куда-то и пропал, - с ужасом предположила Жанна.
Йоханнес дрожащими руками вскрыл конверт и прочел:
"Ландыш! Это Тарья. Мне некогда писать, поскольку я боюсь, что за написанием вести тебе меня застанет мама и накажет. Я очень прошу тебя, приезжай к нам как можно скорее. У нас ведь Юхани умер. Послезавтра ночью его тело сожгут. Только никому не говори, что это я писала. Нам запрещено общаться с тобой. Приезжай.
Твоя младшая сестра."
- Нет, Жанна. К счастью, мы оба не правы... Или к несчастью... - опечаленно проговорил Йоханнес, отложив послание, - Я должен уехать, дорогая. У меня умер Юхани.
В тот же день он прибыл в Нью-Роут, откуда пешком добрался до Лиственной пустоши. Оказавшись в доме матери, он, к своему ужасу, обнаружил, что по жилищу витает отвратительный запах разложения, смешанный с не менее зловонными запахами трав. На втором этаже, в большом зале, прямо на полу лежало разбухшее тело Юхани. Его рот был зашит грубыми нитями, он был обнажен и связан по рукам и ногам. Йоханнес, не обладающий крепкими нервами, при виде этих кошмаров ощутил, как перед его глазами все, окружающее его, поплыло. На некоторое время он лишился чувств, упав в дверях зала, в котором раньше собирались семейные посиделки после ужина.
Очнулся Йоханнес в своей комнате. Рядом с ним, на его кровати, сидел Элиас.
- Вот и я позавчера едва не упал в обморок, - тяжело вздохнув, проговорил он.
- Что эти чокнутые бабы сделали с ним?! - вскричал Йоханнес,вскочив с ложа.
- Говорят, что он умер во сне еще в прошлую пятницу, - сказал Элиас. - Судороги... Я знал, что они однажды погубят его.
- Какого же черта он тут лежит уже седьмой день?!
- Я пытался уговорить их похоронить его по-человечески, но мама сказала, что либо я молчу, и она не прогонит меня, позволив проститься с братом, либо я пытаюсь похоронить его, как христианина, и она отрекается от меня.
- То есть, тебе о его смерти никто не сообщал - ты сам обнаружил это, вернувшись из Хэмпшира?
- Да, - ответил Элиас. - Я в курсе, что ты узнал от Тарьи. Если что, говори, что это я написал письмо.
- Хорошо.
- Сегодня в полночь его сожгут, - сообщил Элиас. - В лесу. Мне не разрешили присутствовать. И тебе, скорее всего, тоже не позволят, ведь мы не язычники.
- Да, у нас, в отличие от них, с головой все в порядке, - мрачно согласился Йоханнес.
Из зала послышались странные слова, мешающиеся с рыданиями. Это Аннели и Тарья оплакивали брата, соблюдая обычаи. Маритта восклицала: "Лару хара, аму лизит. Хава лэса, рап Юхани, хава лэса рап Юхани!"
- Они не знают, что ты здесь, - тихо произнес Элиас. - Когда ты приехал, мама с нашими сестрами была в лесу - они готовили священный костер, который разведут ночью. Видимо, только что пришли.
- И почему мы не настояли, чтобы его окрестили в христианстве? - задумчиво проговорил Йоханнес, машинально сжимая в ладони золотое распятие, что украшало его шею. От происходящего ему было не по себе, и он ощущал страх, закрадывающийся в сердце.
В семь часов вечера Маритта положила полуразложившееся тело Юхани на повозку, в которую запрягла Ночку. Со скорбными ритуальными песнями она с дочерьми провезла Юхани по окресностям и осталась с сыном на берегу реки Литл. Тарья и Аннели вернулись в дом и встретились с Йоханнесом, которого не видели больше трех лет. Они с Элиасом нашли в доме мощное чистящее средство с щелочью и вымыли уже половину дома, задыхаясь от резкого трупного запаха.
- Вы что делаете, глупцы! - воскликнула Аннели. - Разве можно мыть дом, когда оттуда только что вынесли тело умершего?!
- Да пошла ты, дура! - прикрикнул на нее Йоханнес, натирая пол. - От такого запаха мы сами отойдем к Всевышнему.
- Это ведь надо, держать мертвеца в доме целую неделю, да еще когда на улице жара! - негодовал Элиас. - Глупые женщины!
Уже через час весь дом был начищен до блеска, и ничто не напоминало о недельном присутствии здесь умершего Юхани. Покрывало, на котором он лежал, шторы в зале, пропахшие смертью и пучки трав, что были положены ему к ногам, Йоханнес благополучно сжег во дворе, не обращая внимания на запреты Аннели.
- Тебя проклянет великий и коварный Локи, сын ётуна Фарбаути! - билась в истерике Аннели. - Ты умрешь в муках, Йоханнес!
- Плевал я на твоего Локи! - злобно бросил ей брат. - Мой бог - Иисус Христос! И он такого кощунственного отношения к умершим не поощряет!
Ночью Йоханнес и Элиас наблюдали из окна комнаты последнего, как полыхает пламя вблизи леса, которое было видно за милю.
- Чего творят... - проговорил с горечью в голосе Йоханнес. - Моя бы воля, я бы давно пригласил священника и насильно бы окрестил их в католицизм.
- Они и в католицизме придумали бы что-то свое и непременно бы все извратили.
Утром Йоханнес встретился с матерью. Они пересеклись в узком коридоре на втором этаже. Маритта была в белых одеяниях.
- А почему ты не в черном? - удивился Йоханнес, который, едва узнав о смерти Юхани, надел траур.
- Меня интересует две вещи, - сказала ледяным тоном мать. - Первое - почему ты здесь и второе - с какой стати в черном ты. Испокон веков белый цвет был траурным!
- Я здесь потому, что Юхани - мой брат. Я должен был проститься с ним, мама! А черный цвет носят в знак траура все нормальные, верующие люди.
- Я тебе не мать и ты мне не сын, - сухо произнесла Маритта. - После того, что ты совершил, я отреклась от тебя.
- А что я совершил?! - воскликнул Йоханнес.
- Неужели ты не помнишь?! - выпучила в гневе глаза Маритта. - Обесчестил несчастную Жанну, лишив ее счастья быть с Ильмари, которому, надо сказать, ты тоже плюнул в душу. Видит великий Вейнямейнен, что уехал он, вероятно, чтобы не видеть тебя. Если с ним что-то случилось на стороне - это твоя вина. Мне так жаль несчастную девушку! Ты ведь ей всю жизнь сломал, подлец! Ильмари, конечно, еще хуже пришлось - нож в спину от невесты и брата... А как ты опозорил нас перед Агнес! И еще спрашиваешь, что совершил.
- Не так уж и несчастна Жанна, как ты думаешь, - слабо улыбнулся Йоханнес. - Мы растим в любви нашего сына, у Жанны есть все, о чем она могла мечтать. Я не виноват, что Ильмари постоянно изменял ей, и она нашла утешение со мной. Ты тоже хороша. Несмотря ни на что, хорошая мать не отреклась бы от своего сына. Ты хоть знаешь, как зовут твоего внука?
- Знаю, твое отродье зовут Артуром, - злобно прорычала она. - Глупый Элиас не перестает восхищаться мальчишкой, рожденным в блуде. Мог бы дать ему нормальное финское имя, а ты, как подкаблучник, пошел на поводу у женщины и дал ему английское имя.
- Мне так жаль тебя, мама, - тоном искреннего сочувствия произнес Йоханнес. - Нет ничего хуже, чем не познать за всю жизнь настоящую любовь.
Он оставил мать, прежде чем она успела что-то возразить. Ее мозг отравлен глупыми верованиями, которые вытеснили из сердца Маритты родного сына и, по сути, дочерей, которые стали ее рабынями, заложницами язычества, с ужасом верящие в то, что их сопротивление, которое в их положении было бы разумно, непременно окончится вечным проклятием, наложенным на них. Вдруг Йоханнес ощутил жжение, что быстро пронеслось по его позвоночнику. На секунду он представил Аннели и маму горящими в пламени огня. "С чего бы это?" - тревожно подумал Йоханнес. В последние несколько лет его часто посещали какие-то странные видения, но Йоханнес все списывал на усталость и постоянное переутомление от недосыпания. "Я скоро, наверное, совсем сойду с ума," - подумал про себя он и горько усмехнулся.
Когда Йоханнес шел мимо летней комнаты, где раньше жила Жанна, неслышно приоткрылась дверь чулана и кто-то схватил его за руку. От неожиданности Йоханнес даже вздрогнул.
- Не бойся, это я, - прошептала Тарья и увлекла его за собой в темный чулан, заперев дверь.
- Что произошло, Тарья? - тихо произнес Йоханнес.
- Ландыш, миленький, спаси меня, - расплакалась девушка, уткнувшись лицом в его рубашку. - Мама и Аннели совсем спятили. Они вовсе не язычницы. Аннели с мамой исповедуют сомнительную религию. Они считают своей священной книгой "Калевалу" и молятся на нее, как ты на Библию. Поклоняются главному герою "Калевалы", который является не богом, а литературным персонажем. И похоронили Юхани на седьмой день, хотя настоящие язычники сжигают тела умерших сразу после их смерти в течение суток. Язычники уже давно не приносят человеческих жертв, заменяя их ягнятами и курицами. А они убили немало людей...
- Что ты такое говоришь?! - воскликнул Йоханнес, но быстро перешел на шепот. - Быть такого не может.
- Думаешь, что отец Жанны просто так пропал? - произнесла Тарья, прижавшись к нему еще сильнее. - Нет, его убила Аннели. Они подмешали ему в чай кровелистник и по дороге на работу он, как и рассчитывала Аннели, захотел спать. Они с мамой догнали его и повели закоулками якобы домой, а на самом деле, на капище. Там его и убили.
- Где же он похоронен? - Йоханнесу казалось, что это все сон и он скоро проснется.
- Я не видела, - призналась Тарья. - Меня не пустили на капище, поскольку я еще не достигла возраста богини смерти и не допускаюсь к присутствию на жертвоприношении. Зато я видела, как мама и Аннели тащили его в сторону леса. Через год я вступлю в возраст Аурии и меня заставят принести в жертву человека. Я не хочу лишать никого жизни, Йоханнес!
- Господи, помилуй! - Йоханнес перекрестился и устремил взгляд на потолок, будто на небо.
- Забери меня к себе, в Дрим-Таун! - умоляла Тарья. - Я приму христианство и буду любить Артура, даря ему свое тепло, только спаси меня! Мне так страшно, Йоханнес!
- Если я сейчас увезу тебя, то будет страшный скандал - гнев мамы может обрушиться и на нас с тобой, и на Элиаса, лишь потому, что он попадет под горячую руку, - сказал Йоханнес, погладив ее по голове и поцеловав сестру в ее белый лобик. - Поэтому давай дождемся, когда Элиаса здесь не будет. Я знаю, что Аннели с мамой часто уходят в лес на несколько суток и не берут тебя с собой. Как только это случится, быстро бросай дом и садись на поезд. Я оставлю тебе денег на билет. Когда доедешь до Дрим-Тауна - туда ходит поезд из Нью-Роута, отправь мне телеграмму и я тебя встречу, если буду дома. А если нет, то тебя встретит Жанна.
- Я люблю тебя, мой родной! - воскликнула Тарья в порыве внезапной радости, но Йоханнес прикрыл своей ладонью ей рот.
- Тише, тебя услышит мама и накажет за встречу со мной, - прошептал он. - Ты все поняла, да? Пока ты здесь, старайся подчиняться маме и Аннели. Иначе они могут что-то заподозрить, и у нас с тобой ничего не получится.
- Хорошо.
***
Вечером их ожидало еще одно яркое событие. С тех пор, как тело Юхани было предано огню, прошло двадцать часов. В девятом часу вечера Элиас, Маритта, Аннели и Тарья собрались за столом. Йоханнеса с ними не было, поскольку он был в этом доме изгоем. Мама подала к столу простые финские блюда из молока и мяса. В церемониальные кубки был налит глёг - обычно в Финляндии пили это красное вино с пряностями в период Рождества, но язычники готовили его для тризны по усопшему на седьмой день после его смерти, правда, Маритта немного припозднилась.
- Мне, конечно, больно осознавать, что вы с братьями ослушались меня и приняли христианство... - произнесла Маритта, налив сыну горячего глёга. - Но все же я позволю тебе, Элиас, выпить за упокой души нашего Юхани в царстве Хель. Ведь он, слава Велунду, был язычником. Боги позаботятся о нашем юродивом.
В этот момент открылась входная дверь и все замерли в суеверном ужасе, не видя пришедшего. Все, кроме разумного Элиаса.
- Неужели наши путы оказались не крепкими и Юхани, восстав из пепла, пришел, чтобы покарать нас за неправильные похороны?! - едва не заплакала Аннели.
- Быть может, кто-то пришел из Плейг по делу? - предположил Элиас и встал с места, чтобы встретить гостя.
Однако на пороге стоял тот, кого не ожидали встретить. Ильмари с двумя маленькими мальчиками и какой-то незнакомой Элиасу женщиной.
- Да, здесь и в самом деле наш брат, - крикнул из прихожей Элиас, еще сильнее напугав язычниц.
Йоханнес, услышав голос Элиаса, вышел из своей спальни и спустился на первый этаж.
- Ильмари, боже мой! - воскликнул Элиас, бросившись к нему с объятиями. - Где же ты был все это время?!
Йоханнес же, предпочтя держать себя в руках, лишь слабо улыбнулся Ильмари. Из всей семьи только он знал, где пропадал эти три года его брат.
- Кто эти мальчики? - удивленно произнес Элиас. - Неужели...
- Да, Элиас, это мои сыновья, - ответил Ильмари. - Эйно и Пертту - они двойняшки. А эта красивая женщина - моя супруга, ее зовут Кертту.
- О, подумать только... - восторженно произнес Элиас, а потом, вспомнив о трауре, умерил свою радость и проговорил: "Это похоже на пир во время чумы..."
- О чем ты? - удивился Ильмари.
- Не прошло и суток, как мы похоронили Юхани, - рассказал Элиас. - Бедняжка умер во сне из-за своей черной немочи.
- Мои соболезнования, - проговорила Кертту. - Мы не вовремя...
- Вам отныне будут всегда рады в этом доме, - проговорила появившаяся в прихожей Маритта. - Ильмари, мой мальчик, я счастлива за тебя. Это так неожиданно, но так прекрасно.