- Вот уж во что никогда не поверю, так это в то, что у тебя могли увести девушку, - смеялась Лилия, слушая Элиаса. - Ты и твои братья обладают какой-то притягательной силой очарования, которая и привлекает к вам людей. Если честно, твой младший брат - мой господин, едва не влюбил меня в себя однажды, сам того не желая.
- Йоханнес - опытный обольститель, - признал Элиас. - Я помню то время, когда мы еще работали в театре, и ему было семнадцать. Так вот, его постоянно окружало множество девушек. Но ни одна так и не смогла добиться его внимания.
- Зато моей покойной госпоже удалось это сделать, - горделиво произнесла Лилия, поправив выбившуюся из прически прядь волос. - Знаешь, Элиас, леди Жанна всегда была моим эталоном женщины и объектом подражания. Она была так элегантна и сдержанна, моя госпожа была настолько образованна, что можно было поговорить с ней о чем угодно. Нужно признаться, что я до сих пор пытаюсь быть на нее похожей. Но, увы, мое происхождение никогда не сделает меня настоящей леди.
- Тебе не нужно кому-то подражать, - сказал Элиас, взяв ее маленькую ручку в свою ладонь. - Ты сама по себе прекрасна, и подражать должны тебе.
Их уединение нарушил приход на кухню Кертту и Николь. Они припозднились с завтраком в силу своей занятости.
- Уже на носу июнь, - говорила Кертту, подавая Николь чай с баночкой прошлогоднего варенья, купленного у фермера из Плейг. - Скоро Йоханнесу стукнет двадцать семь, а Артуру исполнится семь лет. Последнего нужно крестить, а он одет, как оборванец... Надо сшить ему новую рубашку и не лишними были бы брючки...
- Скоро мы уедем с Йоханнесом на целый месяц в имение Уиттакеров, - сообщил Элиас, вмешавшись в их разговор. - За работу старый Уиттакер платит нам хоть небольшие, но деньги. Мы вполне сможем купить тканей на обновку Артуру.
- А что толку, если все деньги уходят на еду? - печально произнесла Кертту. - Не считая нас, Ярвиненов, в доме четыре человека слуг. Они, ровно как и мы, не умеют питаться бесплатной энергией Солнца, и их тоже нужно чем-то кормить.
- У сэра Йоханнеса много белых рубашек, которые он не носит, - прошептала Николь, прикрывая свой изъян платком. - Можно скроить из одной рубашку для его сына.
- Да, сколько я его знаю, он не снимает черных одежд, - согласилась Кертту. - Но как же быть с брюками для мальчика?
- У меня есть старая шелковая юбка, - сказала Николь. - Я могу ее отдать на раскрой.
С приходом весны голод стал ощущаться не столь явственно. В марте Йоханнес и Элиас, поняв, что без пенни за душой им не прожить, отправились в соседнее графство, где отыскали имение лорда Уиттакера. Как раз в это время в его роскошном особняке готовилась свадьба юной Фионы, его дочери. Братья, едва назвав свою фамилию, сразу были приняты в штат его придворных. Оказывается, его дочь любила их творчество и часто бывала на шоу братьев еще до войны. Фиона настояла на иллюзионном шоу, которое устроят именитые фокусники по случаю ее свадьбы. Так Йоханнес и Элиас заработали сумму, которой хватило, чтобы прожить в сытости два месяца. А позавчера к ним в дом явился один из слуг Уиттакера с просьбой пожить в их имении еще хотя бы месяц, развлекая и утешая дочь его господина. Оказывается, Фиона не долго прожила в браке - уже через неделю ее брак почему-то треснул по швам, а месяц назад он и вовсе был расторгнут. Конечно, братьям не слишком прельщала участь шутов, но что поделаешь, если нужно опекать детей и племянников. Итак, через неделю они собирались ехать в Хэмпшир.
Йоханнес мрачно наблюдал у окна за тем, как льет на улице дождь, стуча по карнизам. В этом году выдалась необычайно промозглая весна. Артур в гостиной усердно трудится над "Калевалой". Мальчику тяжело дается финский язык. Сердце Йоханнеса сжималось, когда он видел слезы своего ребенка, который из последних сил твердил про себя слова на этом чуждом для него языке. Артур не понимал Эйно и Пертту, когда те общались на родном языке, ему были не ясны речи Элиаса и Кертту, когда те разговаривали между собой. Не понимал он и отца, когда тот беседовал с его дядей. Печально, что сын англичанки и финна не понимает языка последнего. Поэтому помимо грамматики родного английского, нужно было заучивать правила иностранного немецкого и учиться понимать язык членов своей семьи. Лингвистика, равно как и математика, давалась Артуру с трудом. Зато он делал успехи в актерском мастерстве и в музыке. Искусство звуков завораживало его, и Артур мог просидеть пять часов за фортепиано своей без вести пропавшей тетки. Играл он вполне недурно и было решено отдать его со следующего учебного года в нью-роутский Дом Изяществ, если, конечно, Йоханнес и Элиас не останутся без работы, и если в городе будет все так же спокойно, как и сейчас.
Йоханнес, чувствуя усталость после бессонной ночи, прикрыл глаза. В этот момент, сквозь тьму, в его сознание ворвалась картинка, в сюжете которой фигурировала Николь. Он видел ее, бьющуюся в конвульсиях от удушья. Открыв глаза, Йоханнес подумал: "Я бы отдал все, лишь бы только не видеть события будущего... Сначала мама и сестры в огне, потом Кертту, летящая с лестницы, затем Жанна, предупреждающая о железной птице, а теперь умирающая Николь... За что меня так наказывает Бог?"
- Ландыш, доброе утро, - к нему в комнату заглянул Элиас.
- Привет, Элиас, - угрюмо проговорил Йоханнес. - Что ты хотел?
- Мы с Лилией решили прогуляться по лесу... Не хочешь пойти с нами?
- Но на улице ливень.
- Нет ничего приятнее, чем прогуляться в теплой семейной компании под широким зонтом.
- Романтику таких прогулок я оставлю для вас, - произнес Йоханнес, взглянув на брата. - А я хочу побыть один.
- Все еще убиваешься по ней? - спросил серьезно Элиас. - Но не стоит. Вы еще встретитесь с Элен и обретете друг друга вновь.
- Ты считаешь, что полтора года я ни о ком, кроме как о ней, не думал?
- Многострадальный ты, Йоханнес, - печально произнес его брат. - Едва не сгорел от скорби, похоронив жену, а потом, решив начать все сначала, потерял невесту. Мы ведь так надеялись, что с Элен ты обретешь счастье...
- Зря вы на это надеялись, - равнодушно проговорил Йоханнес. - Я не собирался на ней жениться.
- Как это?! - такая новость оказалась для Элиаса сенсацией. - Ты же сказал, что она - твоя невеста.
- Если бы я не солгал, то было бы странно, что я привел в родительский дом практически чужую девушку, не имея касательно нее никаких намерений, - заявил он. - Элен нуждалась в моей помощи и защите, ей было негде спрятаться от тех, кто жаждал кровной мести. Я хотел уберечь ее, а сам обрек на страдания, предложив ей пожить с нашей матерью. Тогда я еще не знал, что в моем родном доме скрыта еще более серьезная угроза для ее жизни.
Элиас ненадолго умолк, чтобы обдумать услышанное, после чего проговорил: "То есть, ты ее совсем не любил?"
- Нет, - холодно ответил Йоханнес. - Моей единственной настоящей любовью была Жанна. С ее смертью мое сердце превратилось в мрамор. Не надейся на то, что у тебя с моей стороны однажды появится еще один племянник. Я живу ради Артура и если бы не он, то я бы ушел следом за Жанной.
- Пойми, Йоханнес, ее уже не вернуть, - произнес Элиас, заглядывая ему в глаза. - Но ты жив и тебе суждено быть счастливым, ведь у тебя есть сын. Если ты умрешь сейчас, решив обрести ее на небе, то ты все равно не встретишься с Жанной. Ведь самоубийцы горят в аду, а она наверняка в Царстве Божьем. А ты представь, пройдет десять лет, закончится война и Артур вырастет, превратившись в красивого юношу. Ты увидишь, как он продолжит наше дело, если мы его воспитаем должным образом. И главное, ты застанешь то время, когда Артур встретит свою любовь и обретет счастье. Неужели ты и в самом деле не хочешь жить?!
- Жизнь меня не спрашивает, хочу ли я ходить по этой земле, - сказал Йоханнес, опустив глаза. - Мне приходится жить.
- У тебя впереди вся жизнь и это достаточное время, чтобы пересмотреть свои перспективы на будущее, - сказал Элиас, сжав его руку в своей. - Я оставлю тебя, ведь одиночество - это лучший способ познать собственную душу.
И Элиас ушел, даруя брату уединение. Йоханнес снова впал в тоску. С ним явно что-то происходило и при чем, давно.
А между тем Элиас, одетый в добротный кожаный плащ, бродил по лесным прогалинам, разделив широкий зонт с Лилией. Она скрашивала его жизнь и наделяла его помрачневшую от этого вездесущего одиночества душу яркими лучами, сродни солнечным. Девушка изо всех сил старалась быть ему полезной. Любовь - это то чувство, которое любого эгоиста может превратить в альтруиста. Лилия принимала за счастье просто выгладить ему рубашки. А уж если им доводилось поговорить или, еще лучше, уединиться и пооткровенничать о насущном, то Лилия приходила в экстаз. Она готова была пойти ради него на все, а Элиас, несмотря на свой опыт и возраст, так и не смог до сих пор понять ее души. Это так ранило ее...
- А ты когда-нибудь любил по-настоящему, Элиас? - спросила вдруг Лилия.
- Да, это было однажды... Давно, - не растерявшись, ответил он и вспомнил о Лэттис. - Она была такой же юной, как и ты... Эта девушка была моей спасительницей от всех напастей, ведь любовь лечит все. Но наши пути разошлись...
- И с тех пор ты так и не смог найти утешения с другой? - вкрадчиво спрашивала Лилия.
- Нет, - печально проговорил Элиас, потупив взгляд. - Порой я смотрю на Йоханнеса и завидую ему. Моим братьям еще только двадцать шесть, но у них уже есть сыновья. А мне неделю назад исполнилось тридцать два года, и я одинок. Так страшно состариться и не познать радости супружества и отцовства...
Лилия, немного помолчала, опустив взор, после чего вновь подняла на него робкий взгляд и проговорила: "А если бы вдруг представился шанс обрести любовь, ты бы воспользовался им?"
- Нет, боюсь, что у меня уже нет шансов, - произнес Элиас. - Я готов любить, но кому я нужен?
- Мне, - выпалила она и тут же залилась краской. Лилия до последнего надеялась, что он не услышал ее, но увы...
- Что ты сейчас сказала?! - изумленно произнес Элиас, встав на месте. - Мне послышалось или...
- Нет, тебе не послышалось, - призналась Лилия, осознав , что еще сильнее усугубила свое положение. Но она уже не могла молчать. - Я давно покорена тобой Элиас! О, это так нелепо и вульгарно... Я не имела права говорить тебе о своих чувствах, ведь ты - мой господин, а я - ваша служанка...
- Наши слуги - это Эллиоты, а ты давно стала нашей семьей, - мудро заметил Элиас. - Но ты слишком молода для меня, Лилия. В моем возрасте любить юных пошло, и я не посмею испортить твою репутацию. Ты еще встретишь того, кто дарует тебе счастье, а мне, видимо, суждено посвятить себя детям своих братьев...
Последующее время они молча бродили по берегу Литла. Когда-то давно, еще в прошлом веке и, наверное, в прошлой жизни, здесь ходил молодой Аапо Ярвинен, наслаждаясь одиночеством. Литл помнил Маритту и Аапо, купающих здесь девочку Аннели и ее малютку-брата. Эта река видела резвящихся на ее берегу двойняшек Йоханнеса и Ильмари еще до их отъезда из дома, длиною в семь лет. Литл помнил и новорожденную Тарью, принимающую на руках матери здесь язычество... Он видел горе Маритты, прощающейся на берегу с умершим Юхани и ему довелось застать ее дорогу до леса, где она принесла себя и дочь в жертву богу мира и плодородия. Теперь же Литл наблюдал за тем, как повзрослевший Элиас гулял здесь с той, которая надеется найти в его душе хотя бы толику любви к ней. Река жила уже столетья, не меняя своего течения и не мельчая, а те, чьи жизни навсегда связаны с ней, рождались, росли, умирали... Двойняшки Ильмари и Йоханнес выросли, и теперь их дети ходят по его берегам, а Литл остается таким, каким был десятилетия назад.
Лилия едва дождалась окончания прогулки, которая стала для нее мучением после ее опрометчиво сказанных слов. О, как она стыдилась своей глупости... Это надо было додуматься только, заявить о своей никому не нужной любви! Элиас слишком взрослый для нее, он успел познать буйства чувств и страсти. Наверняка его подруги были благородных кровей, не то, что она. "Нашлась тут, Джейн Эйр... - думала про себя Лилия, трепеща от стыда всем своим существом. - Это жизнь, а не роман. Здесь хозяин не проникнется любовью к служанке!" Больше всего девушка боялась насмешек с его стороны, но Элиас был слишком умен и толерантен. Он деликатно намекнул ей на невозможность отношений в силу большого разрыва в их возрастах. Хорошо хоть, что все обошлось так благополучно. Но от этого несчастной Лилии было не легче.
Элиас между тем тоже корил себя. Он сам отвергает любые попытки естественного течения Судьбы, если, конечно, это она. Да, Лилия и в самом деле слишком молода для него. Но разве возраст - преграда для любви? Конечно, отсутствие взаимности делает несчастными обоих, но... Элиас уже сомневался в своей бесстрастности. Лилия могла бы стать ему верной подругой сердца и, быть может, с ее помощью он сможет наконец забыть Лэттис? Что ж, время покажет... А пока им лишь остается жить под одной крышей и догадываться о том, что же им готовит Судьба, гораздая на сюрпризы...