- Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: "Дети, как же трудно, надеющимся на богатство, войти в Царствие Божие!" - Артур в свете маленькой лампадки, заправленной дешевым маслом, зубрил Евангелие.
Война войной, а образование еще никто не отменял. Едва они поселились в приграничном имении семьи Логана Томпсона, как Йоханнес взялся за обучение сына и двух своих племянников. Сам он проводил дни напролет в мрачной гостиной на втором этаже, созерцая, как горит в камине огонь, и иногда листая страницы какого-нибудь не менее мрачного готического романа, который был найден на огромных стеллажах в домашней библиотеке Томпсонов. Все предки Логана давно отошли в мир иной, а потомков у бездетного пианиста не виднелось даже на горизонтах жизни. Жаль, что это роскошное, но зловещее имение остается не у дел. Хотя как сказать, ведь здесь прячется от немцев и австрийцев целая семья. Пока Йоханнес, погружаясь в мир средневековых замков на страницах книг, старался отвлечься от своей вечной печали, маленькие Ярвинены готовили уроки. Эйно, Пертту и Артур запирались им по разным комнатам, чтобы те не отвлекались от занятий и старательно учили изречения из Евангелие, читали книги по философии и решали простейшие примеры. Тот факт, что он научил шестилетнего сына и пятилетних племянников читать за две недели, лишний раз подтверждает его педагогический талант. Вечером, когда уже были прочитаны все параграфы и решены все математические задачи, когда были сыграны простенькие пьески на старом фортепиано, Йоханнес собирал детей в гостиной и в девятом часу вечера показывал им фокусы, к которым готовился заранее. Естественно, это делалось не ради развлечения. Он, продемонстрировав очередную иллюзию, спрашивал: "Есть идеи насчет того, как я смог это проделать?" Получив отрицательный ответ и узрев растерянные лица мальчиков, он раскрывал им секреты и предлагал повторить то же самое. Так, из вечера в вечер, Йоханнес развивал у своих родственников ловкость рук и остроту фантазии, которая так присуща иллюзионистам. Пожалуй, занятия мастерством иллюзий мальчикам нравились больше, чем все остальное. Особенное рвение к этому древнейшему искусству проявляли сыновья Ильмари - они, лишь найдя у себя монетку, могли увлечься ею минут на сорок. Артур был ко всему равнодушен, он сторонился братьев и отказывал им в совместных играх. Ему куда больше нравилось пару часов после занятий посидеть в своей спальне и полистать книгу с красочными картинками. Или придти к отцу и, устроившись у него на коленях, крепко обнять, прильнуть лицом к черному шелку его рубашки, ощутить приятный аромат его духов и заснуть под мерный треск огня в камине...
- Сегодня к нам должны придти Эллиоты. Разместим их на ночь в гостиной на первом этаже - там уютнее, чем на втором, - проговорила Кертту за вечерней чашкой чая, которую ей, волею случая, пришлось делить с Йоханнесом. Поскольку индийский чай стал для них непозволительной роскошью, они заваривали собранные летом дикие травы.
- У этих Томпсонов такой большой дом, а чашек только пять... И Лилия не могла с утра помыть, чтобы мы хотя бы пили не из одной, - негодующе проговорил Йоханнес, сделав глоток. - Эллиоты... Конечно, нам не помешала бы няня для детей, садовник для улицы и горничная. Но страшновато оставлять мне незнакомцев на ночь в доме. Знаешь, наверное, будет не очень здорово, если едва знакомые люди перережут нам горло, пока мы будем спать.
- Не думаю, что двое стариков и юная девушка справятся с двумя взрослыми мужчинами и парой женщин, - фыркнула Кертту. - Слышал, как сегодня ночью поблизости палили из пулеметов?
- Конечно, слышал. В третьем часу ко мне прибежал со слезами Артур и забился ко мне под одеяло. Еще около часа мы читали "Отче наш", обращаясь к богу, - проговорил Йоханнес, снимая с шеи ключи от комнат мальчиков. - Уже семь часов, пора спрашивать, что они там выучили.
- Ты воспитываешь их в диких условиях, - заметила Кертту. - Целый день одни, в пустой комнате и лишь перина у очага... Благо, хоть позволяешь им выходить раз в полтора часа, чтобы перекусить. Им, наверное, так страшно... Чужой дом, совершенно не родная обстановка... И ветер завывает на улице. Ты бы хоть снял с окон черные непроницаемые шторы!
- Это для их же безопасности. Буквально в тридцати милях от нас линия фронта. Думаю, что нужно счесть доброй приметой, если этот дом снаружи будет походить на нежилой - меньше вероятности, что по нему ударят.
- Лучше бы мы скрылись в Лиственной пустоши...
- Нет, там поблизости шахты - желанная добыча для противника. Да и немцы со своими цеппелинами бьют с воздуха по восточному побережью - это не так и далеко.
Оставив Кертту на кухне, он поднялся наверх. Конечно же, в первую очередь Йоханнес решил навестить сына. Войдя в просторную комнату, где не было ничего, кроме очага и перины, он обнаружил Артура, прикрывшегося шерстяным покрывалом и мирно спящего у огня на мягкой перине. Рядом с ним стояла чашка с остатками тыквенного сока, а лицо его было прикрыто священной книгой "Евангелие от Марка". Мальчик сжимал в крепких объятиях игрушечного щенка, которого ему связала еще мать. Йоханнес, нежно взяв его маленькую ручку в свою, прикоснулся к ней губами и проговорил: "Артурри, спать мы все будем ночью. Сейчас расскажи мне, пожалуйста, что ты успел выучить".
- Ах, отец, я заснул не нарочно... Все как-то само вышло... У меня просто устали глаза, я прикрыл их, и сон скосил меня! - Артур, осознав, что проспал добрую пару часов, испугался, что его сейчас станут ругать. Вообще, ему было нечего бояться, ведь Йоханнес никогда не смел повышать на него голоса. Но, насмотревшись на то, как Кертту применяла методы жесткой педагогики к его братьям, он до дрожи в теле боялся сделать что-то не так и тем самым обрушить на себя гнев взрослых.
- Да, после бессонной ночи и в такой уютной обстановке у камина сложно не уснуть, - Йоханнес улыбнулся ему и прикоснулся к светлым локонам сына. - Боже мой, такое ощущение, что ты терся головой о стену. Весь такой взъерошенный... Ладно, давай, рассказывай что ты там успел выучить, а я причешу тебя.
Пока Йоханнес заплетал сыну тугую косу, Артур цитировал ему Евангелие, после чего он показал отцу тетрадь с исписанными цифрами страницами.
- Я это не смог решить, - признался мальчик, опустив в смущении глаза.
- Да, тут нужно ввести новую переменную... Зря я тебе задал такое - ты еще для этого слишком мал. А в остальном все верно. С чистописанием, правда, у тебя беда... Но это однажды пройдет, и годам к пятнадцати у тебя сформируется красивый почерк, -проговорил Йоханнес, взглянув на его письмена. - Ну хорошо, а теперь расскажи мне, пожалуйста, о возникновении философской науки на Востоке.
Артур чеканно рассказал отцу все, что вычитал сегодня в книге. Мальчик так боялся, что его отцу что-то не понравится, и так ему было страшно разочаровать родителя... Но, похоже, Йоханнес был всем доволен. Когда Артур закончил, Йоханнес, умиленно улыбнувшись стараниям сына и нежности его младенчества, подал ему руку и проговорил: "Пойдем вниз, ты, верно, голоден. Леди Кертту заварила чай с мятой и лавандой, которые вы с Эйно собрали этим летом в саду - она угостит нас им после ужина. Вставай, Артурри".
Пока дети ели, наслаждаясь свежеиспеченным калакукко и рыбным салатом, Йоханнес и Кертту с печалью и завистью смотрели на них. Если бы только маленькие двойняшки Пертту и Эйно вместе с Артуром знали, каких усилий стоило взрослым добыть продукты... Сегодня утром Элиас и Лилия мерзли под снегом, но продолжали ожидать клева на маленьком прудике, что раскинулся совсем недалеко от поля битвы. А Йоханнес в это время седлал старого Викинга, чтобы доехать до селения, где жил один фермер, торговавший молоком. Было очень голодно, но они делали все, чтобы облегчить страдания детям войны.
- Очень вкусно, леди Кертту. Большое спасибо, - Артур, поблагодарив свою тетушку, поклонился ей и с позволения Йоханнеса, вышел из-за стола.
- Женский угодник растёт, - усмехнулась Кертту, когда Артур покинул столовую.
- Кстати, о женских угодниках... Ты не знаешь, где Элиас? В последний раз я видел его рано утром. И Лилия наверняка где-то с ним... - спросил Йоханнес, вспомнив о том, что давно не встречал брата.
- Не имею ни малейшего понятия, - проговорила Кертту, складывая в алого цвета таз грязную посуду.
А Элиас скрашивал одиночество юной Лилии в ее темной спаленке, которая расположилась на втором этаже прямо в углу, что упирался в оконную арку. Сегодня, продрогнув до костей на рыбалке, он полдня отогревался у камина в своей комнате, а потом, когда ему наскучило созерцать огонь в одиночестве, Элиас решил зайти к очаровательной служанке своего брата. Лилия, укутавшись в шерстяные шали и плед цвета шоколада, сидела у очага, размеренно перебирая в руках спицы - она вязала шерстяные чулочки для Артура, ведь никому не помешает заиметь в своем гардеробе, особенно зимой, парочку запасных чулков. Элиас, устроившись у нее в ногах, прямо у огня, вел с ней беседу, вспоминая о тех счастливых временах, когда еще не было войны.
- Вообще-то мама у нас была хорошая... Любила нас очень, постоянно баловала. Даже еще когда мы только вернулись домой после долгого отсутствия, она была добра к нам в равной мере. Это она ведь под конец жизни так помешалась... - проговорил Элиас, вспомнив о той, которая дала ему и его братьям жизнь.
- А почему же миссис Ярвинен так невзлюбила сэра Йоханнеса и его сына? - спросила участливо Лилия.
- Это слишком долгая и грязная история - она не для твоего светлого ума, мой ангел, - Элиас, зная, что перед ним сейчас сидит, по сути дела, ребенок, чистое и непорочное дитя, старался быть с ней ласковым и огорождать ее от того, что растлевает разум.
- Ну расскажи мне, Элиас, - умоляюще проговорила девушка, отложив вязание. - Я никому не скажу! Позволь мне приблизиться к тайнам для посвященных, ведь я тоже теперь ваша семья и, следовательно, я и есть та самая избранная.
- Нет, я не могу рассказать об этом няне своего племянника, - твердо, но не грубо заявил Элиас. - Раньше об этом знали аж девять человек, но шестеро из них унесли эту тайну в могилу. Я не могу тебе этого рассказать, ведь это - не только мой секрет.
Лилия, решив, что навязчивость - не лучшая черта для девушки, промолчала. Элиас, задумав сменить тему разговора, проговорил: "Лилия, мне мало известно о том, как ты появилась в семье Йоханнеса - все мы лишь знаем, что ты из работного дома. Но как ты оказалась там?"
- Это слишком долгая и грязная история - она не для твоего светлого ума, мой ангел, - проговорила Лилия, очаровательно надув свои хорошенькие губки.
Элиасу стало ясно, что Лилия решила идти в атаку и он, в свою очередь, пошел в отступление, заговорив о злободневном.
- Йоханнес и Кертту решили взять в дом слуг, - напомнил он Лилии. - Не находишь это глупостью с их стороны? Ведь у нас нет средств для того, чтобы позволить себе такую роскошь.
- Сэр Йоханнес сказал, что они согласны работать на нас только ради крыши над головой, - сообщила девушка. - Эллиоты ведь всю свою жизнь провели в Лондоне, где в конце мая была бомбардировка, которую устроили эти проклятые германцы. Бедняжкам, равно как и нам, негде жить и они готовы забыть о своем благородном происхождении, лишь бы только не пропасть.
- Забавно, что нам будет прислужничать семья лорда, - усмехнулся Элиас. - Но зачем нам еще одна няня? А как же ты?
- Детям нужна образованная воспитательница, - признала Лилия. - Я слишком невежественна для мальчиков, особенно для Артурри. Так пусть же их воспитанием занимаются девушка благородных кровей и сэр Йоханнес. А я буду шить, гладить, стирать им рубашки, любить Артура так, как любила его леди Жанна, рассказывать ему на ночь сказки и приходить к нему в комнату по первому его зову, когда ему станет вдруг страшно или грустно.
Вскоре Элиасу нужно было идти на помощь к брату - сегодня Йоханнес решил обучать своих подопечных фокусу с разбитой вазой, а для этого трюка нужно присутствие второго лица.
- Сюда поставим зеркальное стекло, - сказал Йоханнес, когда они устанавливали в нужном месте стол, а под ним - зеркало.
- А где ты взял две идентичные вазы? - с интересом осведомлялся Элиас.
- В наше время сложно добыть что-то материальное, особенно китайскую вазу. Я решил разбить обычную банку, коих в погребе находится в избытке. А потом превратить ее в целую и невредимую вазу, которая нашлась в гостиной. Увы, пришлось упростить фокус с восстановлением вазы и усовершенствовать его до трюка с превращением банки.
- Вот пройдет лет десять, и мы выведем на сцену новое поколение иллюзионистов... - мечтательно произнес Элиас. - Ах, если бы ребята влюбились в искусство иллюзий ровно так же, как и мы когда-то...
Покуда братья Ярвинены удивляли своих детей и племянников, демонстрируя им один из своих любимых фокусов и раскрывая им его секрет, Кертту и Лилия встречали семью Эллиотов, прибывших в их укромный уголок на границе Англии и Шотландии. На пороге стояли три человека: Алвар Эллиот, немолодой мужчина с густой черной шевелюрой и изящными, завитыми к кончику усами, которые были такими модными среди джентельменов, держал за руку свою жену Адели - зрелую женщину в шляпе с черной вуалью и в изящном платье из крашенной овечьей шерсти. С ними была их юная дочь Николь. Она чем-то напомнила Кертту Йоханнеса - девушка была такая же холодная и угрюмая. Эти люди, несмотря на свои потрепавшиеся одежды, старались быть опрятными - благородные манеры давали о себе знать даже через призму нищеты и голода.
- Это у нас спальня Артура - сына моего господина, - Лилия водила слуг по дому. - Берегите этого мальчика - он очень часто болеет, ему нужно избегать сквозняков. И помните - нельзя снимать с окон шторы. Враги могут открыть огонь по дому, если заметят здесь признаки жизни.
- А почему других мальчиков так странно зовут, Эйно и Пертту? - спросила шепотом Николь. Она всегда говорила вполголоса, что, собственно, и насторожило Лилию.
- Здесь все, кроме меня, финны, - сообщила Лилия. - Стесняюсь спросить... Но почему вы, Николь, разговариваете шепотом и носите шарф?
- Я была больна и перенесла операцию, - девушка сняла шарф и показала трубку, торчащую из ее горла. - Ничего страшного, я привыкла к таким вопросам.
- О, мой бог! - воскликнула в ужасе Лилия. - Я попрошу вас тщательнее скрывать свою... Травму. Смотрите, не испугайте мальчиков.
Проведя экскурсию по дому, Лилия привела голодных Эллиотов в столовую. Кертту потчевала их жидким калакейтто.
- Добро пожаловать в наш дом, господа, - проговорила она уже за чаем. - Надеюсь, что мы с вами уживемся.