Артур вернулся из школы, когда стрелки часов перевалили за полдень. Он зашел в Лиственную пустошь, чтобы взять с собой забытые дома ноты. И заодно перекусить. Лилия гуляла на лугах с дочкой, а Кертту проводила этот день в Нью-Роуте. Недавно она, устав сидеть в четырех стенах, устроилась на службу в лавку шляп на площади Мира. Поэтому его встречала Николь, хлопочущая по дому.
- Привет, няня! - крикнул мальчик с порога, аккуратно положив ученическую сумку на стоящий рядом табурет. - А где дядя Элиас? Вроде бы он и дядя Ильмари работают по вечерам.
- Господа Ярвинены в мастерской, - сообщила Николь. - Наверное, делают новое оборудование.
- Понятно, - равнодушно проговорил Артур. - Что у нас на обед?
- Я не твой, - заметил Артур, не любящий подобных обращений. - Не люблю рыбу.
- Ты же финн, а настоящий северянин должен любить рыбу.
- Финны - мои братья, а я дальше Дрим-Тауна не бывал, - сказал Артур, пройдя на кухню. - Но сейчас я настолько голоден, что готов съесть все, что угодно.
Николь видела, что ее воспитанник сегодня необычайно печален и угрюм. За чаем она осмелилась спросить его о том, что же случилось.
- Я соскучился по отцу, - признался мальчик, заглянув в ее глаза. - Папа уехал еще в понедельник, а сегодня уже четверг... Я так хочу его увидеть.
- Но сэр Йоханнес учится, - сказала Николь, погладив его по голове. - В воскресенье он играет в мюзикле, а в понедельник, после занятий, снова приедет к нам.
- Я так люблю его, что мое сердце просто разрывается от тоски в его отсутствие... - искренне сказал Артур.
- Без расставаний не бывает встреч, мой господин, - проговорила Николь, улыбнувшись Артуру. - Сэр Йоханнес ведь уехал не навсегда.
Поблагодарив служанку за обед, Артур ушел. Вернулся он вечером, вдоволь наигравшись в Доме Изяществ на виолончели и взяв пару новых уроков от своих учителей. После ужина, состоявшегося около шести часов вечера, он ушел в детскую, где занялся подготовкой к завтрашнему дню в школе.
- Сенека ответил ей: "Я указал тебе на утешения, какие может дать жизнь, но ты предпочитаешь умереть. Я не буду противиться. Умрём же вместе с одинаковым мужеством, но ты - с большею славой," - читал Артур, заучивая параграф по философии Античности.
"Да, каким же негодяем был этот царь Нерон..." - говорил Артур сам себе, размышляя о содержании главы.
Тусклый свет лампы клонил его в сон, и Артур, не в силах бороться с ним, задремал прямо над книгами. Находясь в поверхностном забытье, он все же сумел увидеть сон. Грезы не принесли ему удовольствия, ведь во сне Артур видел нечто пугающее. Ему снилась Маритта, чей образ он не успел позабыть. Она ничего не говорила ему, но ее глаза, налитые кровью, взгляд, полный ненависти и отрицательная энергетика, исходящая от нее, внушали несчастному Артуру ужас. Разбудил его холод, внезапно наполнивший комнату. Природу этого холода он не мог определить, ведь взяться ему было неоткуда, равно как и сквозняку, который, словно взявшись извне, потушил четыре горящие свечи. Артур, оставшись в полутьме, недоуменно уставился в пустоту. Он, не успев еще проснуться, наверное, сомневался, что все происходит наяву. Приоткрытая дверь со скрипом захлопнулась.
- Пертту, это, конечно, весело, но ты отвлекаешь меня от дела! - крикнул Артур, усмехнувшись.
Но Артур стал совершенно серьезным, когда ни с того, ни с сего, со стены упало висящее на ней распятие. Крест, звонко ударившись о пол, раскололся. Свято верующий в бога ребенок счел это дурным предзнаменованием и попытался помолиться, но напрочь забыл слова молитвы. Хотел осенить себя кресным знамением, но рука онемела.
- Господи, спаси! - воскликнул он и, сорвавшись с места, бросился бежать из комнаты вон.
Едва не свалившись с лестницы, Артур достиг первого этажа и собрался умчаться прочь из дома - куда угодно, только бы туда, где не страшно.
- Куда ты, Артурри? - у порога его поймал Ильмари, пришедший из мастерской.
- Тут какая-то чертовщина! - вскричал он, едва сдерживая слезы. - Позовите священника!
Ильмари даже не успел понять, что произошло, как племянник выскользнул из поля его зрения и захлопнул за собой входную дверь.
Артур, оседлав Скифа, так пришпорил его, что конь, взвыв от боли, помчался по лугам с бешеной скоростью. Он не знал, в какую сторону унесет его Скиф, Артур думал лишь о том, как избавится от своего кошмарного наваждения. Произошедшее с ним несколько минут назад так явственно стояло перед его глазами, что Артур обезумел от страха. Потомок суровых скандинавов, несмотря на свою детскую нежность и природную мягкость, в час страха или в моменты горя, бывал порой слишком резким. Артур, как и его отец, находил утешение лишь только в сумасшедшей скачке. Скиф чувствовал, как горит земля под его копытами и вырывается из груди сердце - всадник едва не загнал его до смерти. В один момент Артур ощутил, как от слез, наполнивших его глаза, все поплыло перед ним. Он потерял управление и выронил из рук вожжи. Скиф уронил его, и Артур, упав на землю, сильно ударился об нее головой.
Конь вернулся к воротам дома один. Элиас, увидев одинокого Скифа, испуганно произнес: "А где же Артур?"
Они с Ильмари, не заводя Скифа в стойло, со всех ног рванули на луга. После недолгих поисков, братья обнаружили ребенка на берегу реки, распластанного на земле.
- Чертов конь... Скинул его... - воскликнул Элиас, взяв племянника на руки. - Йоханнес убьет нас, если с Артуром что-то случится...
Мальчик лежал на диванчике с прихожей. Рядом с ним были Ильмари и испуганная Николь. Через час вернулся из Нью-Роута Элиас, отправленный за доктором. Молодой врач, господин Адамсон, узнавший этот дом, проговорил: "У вас такая традиция что ли, висеть на волоске от смерти? Два года назад я приходил, чтобы спасти вашего брата, которого чуть не убило молнией, теперь вот, передо мной лежит ваш полуживой племянник, упавший с коня. Я даже не удивлюсь, если этот несчастный мальчик приходится сыном многострадальному сэру Йоханнесу".
Адамсон проводил необходимые для выживания Артура манипуляции. Оказалось, что тот, помимо сотрясения мозга, получил еще перелом ключицы и вывих ноги.
- Кому пришло в голову позволить десятилетнему ребенку сесть на коня? - негодующе говорил доктор. - Моя бы воля, я осудил бы вас за халатность.
- Вообще-то он с семи лет в седле, - заметил Элиас. - И Артур - превосходный наездник. Я никак не мог подумать, что он может быть сброшен конем.
- Я в свои семь лет слушал сказки, которые читала мне перед сном мать, - сказал Адамсон. - Я ни за что на свете не сел бы в седло.
- Вы, англичане, слишком нежны, - сказал Ильмари. - Я, едва научившись ходить, стал всадником, мои братья с детства знают, как стучат под ними копыта. Было бы странно, если бы наши дети не седлали коней.
- Дикари, - бросил Адамсон, и Артур в это мгновенье пришел в себя. - Мальчик жить будет, но в ближайшие месяцы ему придется полежать.
Заплатив доктору и сухо поблагодарив его, братья проводили Адамсона до ворот. Вернувшись, Ильмари негодующе произнес: "Еще отчитывать нас вздумал. С коня упасть может каждый, но это же не значит, что нужно бояться его, как огня".
- Как ты, Артурри? - спросил озабоченно Элиас, склонившись над ним.
- Мне плохо - позвольте, я помолчу... - произнес Артур и прикрыл глаза.
Йоханнес вернулся в понедельник и застал сына не за уроками, а в постели. Он был весь искалечен, длинные светлые волосы спутались и потемнели от высохшей крови, а голову сжала повязка. Братья рассказали ему все, что случилось в вечер четверга.
- Он, перед тем, как уйти из дома, сказал, что у нас дома творится чертовщина и просил позвать священника, - рассказывал Ильмари. - У него был безумный взгляд... Он уже тогда был не в себе!
- Боюсь, что с ним как-раз было все в порядке... - задумчиво проговорил Йоханнес.
Оставшись с сыном наедине, он заговорил с ним о невероятном, но вполне возможном в этом доме. Артур жаловался на страшные сны с неприменным участием в них своей бабушки, и ему нельзя было не верить - слезы были слишком искренними. Йоханнес не принял бы его жалобы всерьез, если бы он сам не имел контактов с мертвыми до тех пор, пока его дар не изжил себя. Лилия однажды рассказала ему, как ей приснилась Маритта, обещающая оберегать ее дочь и признающаяся в своей ненависти к Йоханнесу и его сыну. В тот день Йоханнес решил, что настало время расставаться со своей семьей и уезжать из Лиственной пустоши. Во имя их же с Артуром блага.