|
Миланские дыры
| Милан, небольшой скверик около кафе "Buco bianco"/"Белая дыра" в паре кварталов от железнодорожного вокзала Розгоредо... Из соседнего с "Белой дырой" кафе, где назначено свидание, постоянно выбегают официанты с доставкой еды, мимо ходят папы с колясками. Примерно около пяти часов вечера начнутся сумерки. У журналиста Аристида уже целый час паника - мучительный для немолодого любовника, приступ тревоги: итальянские женщины, как и все поезда в Италии, опаздывают на 5, 10, 15 и даже 30-40 минут. Спрашивает у бегущего мимо официанта "который час"... Видимо, когда люди в панике, время идет особенно медленно! ...Стало темнеть. "Ожидание рядом с "Дырой" поглощает все, включая свет" - с иронией подумал Аристид. - Ждать больше некого и нечего. Собственно, не столь важно, как было назначено свидание - через интернет или через общих знакомых. Слишком много на свете одиноких людей. А раз так - пора спасать поездку в Европу. Аристид оценивающе оглядывает местность.Так уж устроен человек, что его воображение работает не всегда бурно и неудержимо, и, возможно, если у вас в голове уже сложилась картина идеальных отношений, общие интересы, секс, свадьба, три кота или две домашние собаки. То в голову ничего нового не приходит как пойти туда, куда, собственно, и собирались пойти после встречи в скверике - в "Белую дыру". Не помню с какого момента я уже мысленно называю "Чёрной". А почему бы и нет! Он помнит: вращающаяся черная дыра позволяет путешественнику во времени совершить безопасный переход из нашего мира в любой другой параллельный мир. Что особенно актуально в связи с потраченным на перелет через океан время. Видимо, аналогичную природу имеют и рестораны "Черные дыры". Разница между "чёрными" и "белыми" состоит в направлении временной последовательности. ...Делает себе последнее предупреждение: "Помни время нашего мира в черной дыре становится пространством". Заходит в "Дыру". Ничего особенного не происходит два часа, три, четыре... Всё как у "поэта сумерек" - первый час ночи, Аристид сидит в кафе, от безделья пишет статью под названием "Почему же мы не можем найти никаких реальных "следов" белых дыр?", и от того печаль вызывает у него то ли горесть большой уличной собаки, то ли чувство облегчения маленькой домашней, оставалось лишь завершить статью и он не знал "как", пока тапёр "забылся", повторяя на саксофоне заунывную "Walking in the rain"... И вдруг в инструменте музыканта сжимается воздух до давления низов, от которых у Аристида всегда вставали не только уши как у французского бульдога - именно так в его черепной коробке раздвигается воображаемый занавес и выбегают красивые девушки, свингующие неприличные танцы. А следом всё, включая воздух в саксофоне, стремятся к расширению, а давление распространяется во все концы тела. Это тапёр запустил все элементы Сакса в движение такой же до неприличия известной французской мелодией, и... словно сущий на небесах вдунул в лицо Аристида дыхание жизни когда он увидел как пара, сидевших за стойкой девушек поднялись и начали исполнять, соответственно музыке, старый французский танец, изображающий сценку, в которой сутенёр подчиняет или наказывает проститутку... "Oh mon Dieu! - Аристид, кажется, узнав одну из девушек. - "Сутенёр" - это Анна! Кто бы мог подумать - она и другая девушка - пара?". Бывает же такое - кажется мы знаем о человеке всё, он как бесконечный сборник задач - задачи сложны, время - мало, ни одному человеку в мире неизвестно разрешается ли выбирать один или несколько вариантов ответа. Это его Анна?" или он довёл себя до состояния, когда все девушки похожи на "незавершенный гештальт"?! Сколько же лет они не виделись? Пять?.. Шесть? Тогда в монреальском университете McGill на кафедре русского языка и литературы, замороченая на том, что такое "правильно" и "не правильно" студентка Анна Спасская, смеялась над его "неправильными" ушами. Ах! Ну, конечно, - это именно она "открыла" во внём внешность щенка французского бульдога с ушками "не по размеру" - таким он выглядел забавным и вызывал улыбку и умиление. А, ведь он и не знал до встречи с ней в университете - "почему". Студенткой Анна вела себя как типичная чеховская дама. Она была старше большинства студентов. Чеховская дама - женщина тридцати лет - это возраст когда женщина остановилась в росте и понемногу начинает увядать. В этом возрасте обычно есть опыт не удавшегося брака, в некотором случае есть дети и мечты о счастливой жизни. Но опыт... Такие склонны отмораживать мужика сходу, тем, что начинают рассказывать, как мужчина должен поступать, когда сдерживать эмоции, что правильно и что нет. На первом же свидании они могут тебя перебить и сказать "ты долен со мной вести себя так, и почему с другой женщиной у тебя ничего не склеилось!". Что бы ты ни делал, рядом с такими сучками ты не можешь расслабиться. Они затюкивают тебя до такой степени, что приходится думать над каждым своим словом и жестом. Аристид шесть месяцев боялся накосячить с Анной - он знал: она всегда начинает демонстративно дуться и обижаться, высасывать из него соки и опустошать, как будто вампир сосёт из жертвы кровь!" А в это время профессор литературы - мадам Броссар много рассказывал о Чехове - об отсутствии "сценичности", о "растянутости", о "недостатке действия", о "разбросанности композиции" и слабости фабулы - всё иименно и представлялось таким до тех пор, пока Аристид не познакомился со студенткой старшего курса - именно Анна впервые раскрыла для него то, что за внешне бытовыми эпизодами и деталями русской жизни в драмах Чехова присутствует непрерывный внутренний интимно-лирический поток. Это то и казалось Аристиду нудным! Но потом он использовал полученные знания в критических статьях о театре и литературе. Потом - это когда он получил работу журналиста. Три года назад. Но, еще тремя годами позднее она была "типичной чеховской дамой", которая ему не дала. Сейчас он смотрел на танец начала прошлого века, который во французском произношении звучал как "апаш" (говорят он возник в среде бандитов и хулиганов, присвоивших себе, для пущего устрашения, имя кровожадного и дикого племени апачей), и думал: "У каждого человека свой апокалипсис, а его первый жестокий роман - чисто чеховское описание чудес и катаклизмов, предшествующих Второму пришествию - райский сад рубят-рубят никак вырубить не могут. Как же тогда были похожи неумения его и Чехова справиться с задачей последовательного драматического движения!". Вот и сейчас танец Анны с подружкой был жесткий, драматичный под стать той среде, в которой он появился. Женщина, - безнадёжна обозленная кошка, - напряжена, оценивает опасность разгневанного партнера. Мужчина - дикий, жестокий, безжалостный, ревнивый садист, щедро одаривающий "кошку" тумаками. Получая тычки и затрещины от "хозяина", она пытается сопротивляться либо симулирует бессознательное состояние и ... проявляет преданность ему же. Он же в порыве злости наконец бросает ее на пол, душит и мучает, присваивая себе чужую свободу... Аристид глядел и не мог понять, что же именно отняли у него в студенческие годы, но ещё больше его интересовало, что он не получил? Танец кончился. Зазвучал привычный "Walking in the rain"... Аристид подошёл к девушкам и Анна сразу же его узнала. -- Позволь мне купить вам выпить, мне нужно хоть что-то записать в свой список побед. - предложил Аристид. -- Думаю, нам нужно что-то лучше, чем выпивка. Разве тебе не хочется группового секса? Это было неожиданно. Это было неправильно. Это было не по-чеховски. Любовь на троих, как следует из основных свойств треугольника, несправедливая: против большей стороны лежит больший угол, и наоборот. И в этом неравенстве лежит ее хрупкость. Ибо тот, кого любят меньше, однажды поймет, что у его любви угол меньший. -- А-а-а... - Аристид догадывался: характер человека изменить нельзя ни за год, ни за четыре, ни за шесть лет. Натуру не изменят никакие обстоятельства и окружающая действительность, поэтому решил действовать во зло самому себе, - С кем бы я сегодня не спал, это будет то, что Чехов выбрал бы для меня. Анна рассмеялась и сказала подруге: -- С этим мальчиком сегодня будем поласковее: мы имеем дело с крайне чувствительным, легко возбудимым интеллигентом, подвергнувшемуся испытанием временем. Впрочем, испытание героя любовью убедительнее всего помогает раскрыть его истинную суть. ...Подруга Анны - лицо попроще, рост пониже, во время секса молча смотрела на Анну. Та же, как оказалось, не любили много говорить, она курила до и после секса и смотрела в окно отеля, когда Аристид был с другой. Когда же он уходил блуждать в лабиринты её тела, то превращалась в слова, от которых он смешно поднимал уши как французский бульдог, и фыркая возвращался из лабиринта. Какое-то время он смотрел за любовью двух женщин, раздумывая о том, что было в его жизни, и о том, что хуже, трахать человека, которого трахать нельзя, или не трахать того, которого нужно. -- Одинокую душу можно спасти от группового секса. Это правда, Аристид? -- Да. Хотя, у нас оказалось маловато шансов. -- Это потому, что ты никогда не был одинок. -- Даже шесть лет назад? -- Даже шесть лет назад! Меня трахала мадам Броссар! Или я её. Впрочем, какая разница, она была меня старше. "Нет! Этого не должно быть! - думал Аристид. - Нужно сделать что-то не совсем хорошее, чтобы услышать это о профессоре литературы". -- Мадам Броссар? - уточнил он. -- Мадам профессор ассоциируется у меня с Новым годом - страх почти всех женщин провести эту ночь напрасно. Словно именно в эту ночь женщине обязательно нужно быть не одной. -- Тебя трахала профессор литературы? -- Извини, но это было бы неправильно изменять факты. Нет, это была уже была не чеховская драма! Это - французская, и в ней Аристид казался себе запрограммированым на вечный Апаш - шесть месяцев платонческого романа, шесть часов ожидания несостоявшегося свидания, шесть лет воспоминаний, шесть часов в отеле с двумя бисексуалками... Что это за кафе - всепоглощающая область пространства-времени или портал между прошлым и настоящим? Похоже, в этой картинке "Walking in the rain" метафорически обозначало то, что Аристид видит сзади, а "Апаш" - то, что спереди или наоборот, потому что здесь, чтобы увидеть сзади, даже не нужно поворачивать голову. "Ты никогда не был одинок, Аристид!" - звучало в голове и в самолете, возвращающем его из Милана в Монреаль. "С такими "голосами" лучше спать, - решил он. - Во время сна, время практически сокращается до нуля, а если хочешь еще быстрее пересечь горизонт событий, то здесь способ довольно простой - пускаешь пулю себе в лоб и выворачиваешь жизнь наизнанку - больше событий в этом пространстве-времени для тебя не существует. Но ночь и свет звезд за иллюминатором не обладали той несомненностью, которой был не лишен салон самолета и он не спал весь перелёт. По дороге из аэропорта Аристид остановил такси у булочной неподалеку от дома - купить сладкое. Ему надо было срочно "заесть" стрессовую ситуацию сладостями. Аристид купил самый сладкий в ассортитменте - торт "Майкл Джексон". Но на улучшение настроения сладкое никак не повлияло - видимо, гормоны просто активировали рецепторы, расположенные на вкусовых клетках, и даже чувство сытости не смогло скрыть углы всего того нагромождения "итальянских" нелепостей, произошедших до и после Милана и, более того, - его состояние выглядело так как будто черные и белые дыры соединились друг с другом пространственно-временным туннелем, один конец которого, как пылесос, втягивал в себя частицы материи, а другой "выплевывал" их: "Ты никогда не был одинок, кретин!" "К чёрту сладкое, - сказал Аристид себе, - надо выклянчить у соседа-офтальмолога глазные капли, содержащие экстракт конопли (марихуану для снятия тревожности придётся выкуривать несколько раз в сутки)". Он стал соображать как аккуратно и прилично обменять остатки "Майкла Джексон" на капли для лечения глаукомы... И только тут Аристид заметил: торт с белой глазурью из сахарной пудры, а внутри он - черный!
|
![[]](/img/s/samojlowich_a_m/dira/djra.jpg)
| |||||