Аннотация: Правый край снимка был неровно обрезан, мама была на нем молодой и счастливой, и ее обнимал за плечи кто-то невидимый, оставшийся за обрезом...
Маша проснулась тем утром в необычайно ранний час, приподняла голову с теплой подушки и оглядела мир сквозь спутанные длинные волосы, свисающие ей на лицо. Сонный взгляд остановился на маминой фотографии в блестящей металлической рамке, стоящей рядом с постелью, на тумбочке. Правый край снимка был неровно обрезан, мама была на нем молодой и счастливой, и ее обнимал за плечи кто-то невидимый, оставшийся за обрезом. Маша осторожно провела пальцем по глянцевой бумаге и сказала слегка хриплым со сна голосом:
- Папочка...
Комната была залита оранжевым из-за сдвинутых штор светом, и спящая рядом с девочкой большая кукла казалась в нем неживой, каким показался бы и настоящий ребенок. Маша торопливо вставила ноги в свои пушистые тапки и засеменила к двери, крича на ходу:
- Мама! Мама! Ты спишь?
- Нет, - тихо ответила мама из гостиной. Она сидела в халате поверх ночной рубашки и нехотя листала купленный на днях журнал мод.
- Ты звонила в аэропорт? - строго спросила ее дочь.
- Нет, - так же тихо ответила мама. - Позвоню, если он будет сильно опаздывать.
- Ну почему? Тебе трудно, что ли?
- Не трудно. Просто ни к чему.
Мама выглядела усталой, будто не спала всю ночь. Маша смотрела, как она медленно переворачивает страницы журнала, и ее раздражение быстро переросло в приступ неуемной любви. Приступ сопровождался объятиями, поцелуями и счастливым шепотом. Помятый и всеми забытый журнал сполз на пол и распростер свои многоцветные страницы по ковру. Их топтали голенастые девчачьи ножки в пушистых домашних тапках, страницы мялись, и журнал постепенно терял недостижимое совершенство своего содержимого.
- Мамуль, ты ужасно выглядишь, - сказала дочь с бесцеремонной детской жестокостью. - Тебе нужно срочно приводить себя в порядок.
- Я знаю. Время для чуда еще есть.
- Для какого чуда?
- Обыкновенного. Поймешь со временем. А сейчас, будь добра, принимайся за исполнение утреннего ритуала.
- Какого еще ритуала?
- Постель, туалет, ванная и так далее.
- А причем здесь ритуал?
- Так просто, к слову пришлось. Ладно, Машка, не тяни время. Давай, бегом.
Увернувшись от напутственного шлепка, дочь побежала обратно в свою комнату, с каждой минутой все более наполняясь восторгом ожидания.
Во время завтрака дочь принялась пытать мать бессчетными вопросами о никогда не виденном папе, как это случалось с ней время от времени. На этот раз все оказалось хуже, чем обычно.
- Ну почему? Ну скажи, почему? - настырно вопрошала Маша откусывая в перерывах между вопросами куски непомерно огромного бутерброда.
- Что значит "так получилось"? Вы ведь любили друг друга? Ну скажи, любили?
- Хватит, Машка, отстань. Все равно не поймешь. И вообще, рано тебе такие вопросы задавать.
- Почему рано? Ну почему? А когда не будет рано?
- Когда я решу, тогда и не будет.
- Да? А я вот возьму и сегодня же спрошу у папы.
- А ты уверена, что он тебе ответит?
- Конечно, ответит. Он мне по телефону сказал, что я уже большая.
Мама с резким стуком припечатала вилку о кухонный стол:
- Много он о тебе знает.
Маша замолчала ненадолго, стараясь придавить ложкой увертливую лимонную дольку в чашке горячего чая, и, управившись с ней, продолжила прежний разговор:
- Я все-таки не пойму, как это может быть, чтобы люди любили друг друга, любили, а потом вдруг расстались на целую жизнь. Что там у вас такое могло случиться, что человек даже в десять лет не имеет права об этом спрашивать?
- Да какая тебе разница, дочка? Что изменится, если я потрачу целый день на рассказ о наших с ним сложных отношениях?
- Но мне же интересно! И вообще, я хочу быть в курсе. Вы же мне родные!
- Родные, - согласилась мама, но более ничего так и не сказала.
Так и не добившись ответов на свои несвоевременные вопросы, дочь почистила зубы, побежала в свою комнату и извлекла из шкафчика желтую вазочку из папье-маше, раскрашенную гуашью. Полюбовавшись ей и убедившись в ее полной исправности и бесспорной законченности, она поставила ее на письменный стол и вновь побежала на кухню - на сей раз пытать маму вопросами о поднимающемся тесте.
- Уже подходит, успокойся, - сказала ей мама. - Через полчасика приходи и лепи, что хочешь.
Этим утром Машины мечты исполнялись одна за другой - давно задуманный вкусный подарок для папы, печенья в форме цветка и лошадки (ничего другого, как ни старалась, она не смогла вылепить) - попали в раскаленную духовку наряду с обычными, маминой работы, и дочь сквозь закопченное стекло пыталась разглядеть их, опасаясь подгорания.
- День рождения ведь у тебя, а не у него, - недовольно сказала мама, - что ты так стараешься его порадовать.
- Так я же его не видела никогда, - удивилась Маша. - Да и ты уже забыла, наверное.
Мамины губы странно дрогнули, взгляд стал на секунду испуганно беззащитным, и она быстро отвела его в сторону.
- Я не забыла.
- Тогда почему он только сейчас приезжает? Хорошо, что не стали ждать, пока я школу закончу!
- Все тебе знать надо. Когда-нибудь поймешь, почему.
- Что, так вот сама и пойму?
- Да, сама.
- А ты мне так и не скажешь?
- Не скажу.
Маша обиженно надулась, ушла в свою комнату и через принципиально выдержанную паузу крикнула оттуда:
- Ты мое красное платье погладила?
Мама молча пошла к ней, открыла гардероб, побренчала в нем вешалками и, наконец, извлекла оттуда искомое - любимое Машино платье, надеваемое только на дни рождения подруг. Купленное на вырост, оно уже не было велико, и подрастающая девчушка безуспешно пыталась тайком от матери одевать его почаще, потому что страшилась грядущего расставания.
Трель телефонного звонка возвестила, что гость уже в аэропорту.
- Приезжай скорей, - кричала Маша в трубку, хотя связь была хорошая, и этого вовсе не требовалось, - мы тебя ждем!
Мама стояла рядом и смотрела на дочь долгим и не понятным ей взглядом.
- Ты что, мама?
- Так, ничего. А почему ты спрашиваешь?
- Как это почему? Сама же на меня смотришь, как будто я уезжаю куда-нибудь к черту на кулички.
Мама неопределенно пожала плечами, ничего не ответила и перевела разговор на более приятную тему:
- Одеваться надо, что же мы стоим!
Дочь с ней полностью согласилась, и они разделились, каждая занялась собой в своей комнате. Маше показалось, что она закончила туалет первой, и поэтому она явилась к маме, дабы потребовать в ультимативной форме косметику.
- С ума сошла? - даже не рассердилась, а удивилась мама. - Зачем тебе косметика?
- Но ты же красишься! Я тоже хочу быть сегодня красивой.
- Ты и так красивая. Женщины маскируют помадой, пудрой и тенями изъяны возраста. Другими словами, хотят казаться чуть моложе. Ты хочешь выглядеть моложе?
- Нет, - удивилась Маша, - я хочу выглядеть старше.
- Вот видишь, - нелогично заключила мама, - значит, ты еще маленькая, и краситься тебе ни к чему.
Дочь ненадолго замолчала.
- Мамуль, а какой он?
- Кто?
- Папа, конечно.
- Сама увидишь через часок.
- Ну и что, все равно. Мам, ну какая ты! Вот придет кто-нибудь, я обрадуюсь, а это вовсе и не папа окажется, а чужой дядя, по какому-нибудь делу.
- Не сочиняй, Машка. Разберемся как-нибудь.
- Ты-то, может, и разберешься, а я вот могу и расстроиться. Сама же все фотографии порезала, а теперь не хочешь рассказывать.
Мама сосредоточенно колдовала над своими губами перед зеркалом и использовала это невинное обстоятельство, чтобы протянуть с ответом подольше. Маша терпеливо ждала, неотрывно глядя на нее снизу вверх.
- Что ты хочешь о нем узнать? - спросила, наконец, мама.
- Все, - неуверенно промямлила дочь. - Какого он роста?
- Выше меня. Темно-русые волосы, карие глаза. Любит хорошо одеваться. Умеет рассказывать смешные истории, играет на гитаре и поет. В общем, все, что нужно, чтобы свести с ума глупую девчонку.
- Какую глупую девчонку?
- Господи, Машка, и когда ты только вырастешь! Меня, конечно.
- А ты глупая девчонка?
- Тогда была. А сейчас, похоже, это ты.
- Значит, он и меня сведет с ума?
- Может быть, - посерьезнела мама, поправляя прядку русых волос у дочки над ухом. - А ты очень хочешь с ним познакомиться?
- Очень! - воскликнула Маша и даже слегка подпрыгнула, хлопнув от избытка чувств в ладоши. Кажется, я его уже люблю.
- За что же это?
- Как за что? Разве папу любят за что-нибудь?
- Пап любят просто так, - в очередной раз за это утро нехотя согласилась мама.
- Вот видишь!
Долгожданный звонок в дверь прогремел неожиданно, как первый весенний гром, и дочка с мамой растерянно посмотрели друг на друга в последнюю секунду своего уединения.
- Я открою, - сказала мама и пошла в прихожую. Комкая в радостном нетерпении подол любимого платья, Маша сделала несколько шагов следом и замерла. Она напряженно смотрела в полутьму и только тихо шепнула что-то, непонятное ей самой, когда прихожая вдруг наполнилась потоком света из распахнувшейся двери.