Самотой Наташа : другие произведения.

Кали

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Говорят, если Кали возродится, наступит полнейшая тьма. Когда-то Вишну спас наш мир, расколов тело богини на пятьдесят две части, которые разлетелись по всей земле. С тех пор куски её плоти тянутся друг к другу в попытке срастись вновь. Совсем недавно мы были уверены, что это произошло. Как же иначе можно объяснить обрушившееся на нас несчастье и появление необычной девочки? Мои коллеги, да что там - вся страна до сих пор уверена, что она и была возрождённой богиней, несущей смерть и разрушение. Об этом без умолку трещали телевидение и пресса. Но я видел в ней лишь испуганного ребёнка, вырванного из привычной жизни. Я, доктор Арджун Мукерджи, расскажу вам не о возвратившейся злобной богине, а о своей пациентке - девочке Кали. Девочке, которая потерялась и лучше бы никогда не нашлась.
  Кали
  
  Говорят, если Кали возродится, наступит полнейшая тьма.
  
  Когда-то Вишну спас наш мир, расколов тело богини на пятьдесят две части, которые разлетелись по всей земле. С тех пор куски её плоти тянутся друг к другу в попытке срастись вновь.
  
  Совсем недавно мы были уверены, что это произошло. Как же иначе можно объяснить обрушившееся на нас несчастье и появление необычной девочки?
  
  Мои коллеги, да что там - вся страна до сих пор уверена, что она и была возрождённой богиней, несущей смерть и разрушение. Об этом без умолку трещали телевидение и пресса. Но я видел в ней лишь испуганного ребёнка, вырванного из привычной жизни.
  
  Я, доктор Арджун Мукерджи, расскажу вам не о возвратившейся злобной богине, а о своей пациентке - девочке Кали. Девочке, которая потерялась и лучше бы никогда не нашлась...
  
  ***
  
  С первым же летним днём на Колкату обрушился ливень. Дождь начался ещё ночью, и уже к утру по улицам города разлились мутные реки, несущие листья и городской мусор. Однако непогода не мешала репортёрам, собравшимся у порога психиатрической клиники в ожидании сенсации. Угрюмые, под чёрными, под стать небу, зонтами, они накидывались на любого, кто выходил из больницы.
  
  Из-за их машин, перекрывших проезд в ворота, мне пришлось оставить автомобиль на другой стороне улицы. Я поглубже надвинул на глаза шляпу и решительно зашагал к входу. Но едва завидев мою фигуру, журналисты, словно голодные стервятники, набросились на меня, высунув языки-микрофоны и жадно сверкая глазами объективов.
  
  - Доктор Мукерджи, правда, что вы кормите её сырым мясом?
  
  - Прокомментируйте действие культа! Что вы делаете с кровавыми подношениями?
  
  - Каково это - быть психиатром бога?
  
  Я непреклонно пробирался сквозь эту надоедливую толпу, расталкивая назойливых репортёров плечами, но всё же один вопрос заставил меня остановиться. Светловолосая европейка преградила дорогу и категорическим тоном спросила:
  
  - Вы против её убийства, потому что вы последователь тугов?
  
  - Что? - я опешил на мгновение, и меня ослепила вспышка фотоаппарата.
  
  - Вы против убийства девочки, потому что вы туг? - повторила вопрос женщина, ткнув мне в лицо чёрным поролоном микрофона.
  
  - Немыслимо, - ошарашенно прошептал я и, отведя рукой микрофон, обогнул иностранную журналистку.
  
  Опустив лицо, я в три прыжка добрался до входа и под выкрики толпы наконец скрылся за дверьми клиники.
  
  - Немыслимо! Просто немыслимо! - как заведённый повторял я, спеша по залитому электрическим светом коридору.
  
  Влетев в ординаторскую, я сердито выкрикнул:
  
  - Почему они здесь?! Вызовите полицию! Их нужно разогнать, а ещё лучше - посадить под замок!
  
  - Вызвали. Уже едут, - скучающим голосом ответил мой коллега, черкая в историях болезни, пока я снимал шляпу и вешал промокший плащ. - А, может, дать им интервью, которого они так хотят? Глядишь - отстанут?
  
  - Виджай, они причислили меня к тугам! - со злостью воскликнул я, никак не попадая в рукав халата. - Они будут обсасывать эту тему со всех сторон. Чтобы я ни сказал, они коверкают все слова!
  
  Когда девочку только доставили в клинику, мне довелось пообщаться с прессой. Журналисты в необычном, но вполне реальном случае увидели нечто ужасающе фантастичное и раздули новость до мировой сенсации, щедро сдобрив предсказаниями астрологов экстрасенсов и прочих шарлатанов.
  
  С тех пор у ворот больницы выстраивались толпы людей с фруктами и цветами в надежде получить благословление от ребёнка-божества.
  
  - ...но всё-таки они правы, - не отрываясь от записей, пробормотал доктор Виджай Десаи.
  
  Я засверлил его гневным взглядом. Десаи, словно почувствовав исходящую от меня волну осуждения, отложил ручку и поверх очков посмотрел на меня.
  
  - Да я не про сектантов. Согласись, девчонка странная. Она не похожа на других "маугли".
  
  - Ты прекрасно знаешь, что всё зависит от среды обитания.
  
  - Да, но ещё её руки...
  
  - Ты чересчур религиозен, - я прервал его, срезав на корню зарождающийся спор и, взяв со стола папку, спросил:
  
  - К ней заходили уже?
  
  - Медсестра приносила завтрак, но Кали предпочла укусить её за руку.
  
  - Не называй её так, - раздражённо бросил я и вышел из ординаторской.
  
  Мне не нравилось, что девочку называли именем древней богини. Но так нарекла ребёнка семья, обнаружившая её у себя на заднем дворе - чумазую, поедающую одну из их кур.
  
  Полицейским пришлось повозиться, чтобы поймать её. Несмотря на хрупкое телосложение, она обладала огромной физической силой. Девчонка носилась по всему участку, ловко, как обезьянка, карабкалась по деревьям, а когда на неё накинули сеть, принялась шипеть и рычать, подобно дикой кошке. Пока её связывали, она успела расцарапать двоих полицейских длинными острыми ногтями, едва не лишив их глаз.
  
  Впервые я увидел её по телевизору, и с экрана на меня смотрел страх. Ребёнок то забивался в угол тюремной камеры, то бросался на четвереньках вперёд, к прутьям решётки, выгибая тощую спину и неистово шипя.
  
  В тот же день я с коллегами забрал девочку в клинику и сообщил о моём намерении попытаться адаптировать ребёнка-маугли. Но эта новость была не настолько интересна, чем тот факт, что девочка обладала второй парой рук.
  
  Подойдя к одиночной палате, я замер перед дверью, вглядываясь в окошко. В комнату сквозь изорванные шторы проникал тусклый утренний свет, обесцвечивая мебель и всё вокруг. На полу разлилась молочная лужица, рядом валялся поднос с рассыпавшейся нетронутой едой. Тумбочка и шкафчик повалены, простыни разодраны в клочья. Маленькой пациентки не видно.
  
  Я достал из кармана штанов баночку таблеток, проглотил две пилюли и, вытерев о халат вспотевшие руки, провернул ключ в замке. Раздалось угрожающее шипение.
  
  "Тише, девочка, тише", - взмолился я и вошёл в палату.
  
  Затем, стараясь не шуметь, медленно опустился на пол и лёг на бок, и наконец заметил блестящие глаза, устремлённые на меня из-под кровати.
  
  Я отвёл взгляд и не шевелился долгое время, вслушиваясь в ритмичный стук дождевых капель и тихое утробное рычание. Когда всё тело уже начало затекать, девочка выскользнула из-под койки и, не сводя с меня прищуренных глаз, принялась лакать с пола молоко.
  
  В клинике она провела чуть больше двух недель, но так и не дала себя отмыть от грязи и запекшейся крови. Девочка представляла собой жуткое зрелище, от которого у всего медперсонала пробегали ледяные мурашки. Взъерошенные волосы тёмным ореолом обрамляли узкое лицо, жилистое тело всегда было готово к прыжку, а острые ногти недвусмысленно выставлялись на показ каждому, кто приближался к ней. Острые длинные ногти на четырёх сильных руках.
  
  Вторая пара её рук не давала мне покоя. Они были совершенно полноценные, не требующие никакого хирургического вмешательства. Но всё же это патология, и я подозревал, что именно из-за неё родители девочки решили покончить с ней, оставив на произвол судьбы. Каким-то образом ей удалось выжить, прожить дикой кошкой не меньше двенадцати-тринадцати лет.
  
  "На что я надеюсь?" - подумал я.
  
  Социализировать таких детей невозможно. Во всём научном мире считается, что если ребенок до трёх лет не научился ходить и не слышал человеческую речь, то овладеть этими навыками ему уже не удастся. Оказавших в кругу людей, "маугли" часто погибали в чуждом для них мире.
  
  Тем не менее бывали случаи, когда дети-животные могли произносить осмысленные фразы. Например, восемнадцатилетняя девушка, прожившая в собачьей стае, на вопрос является ли она человеком, с яростью отвечала: "Нет! Я собака!"
  
  Я считал, что мне несказанно повезло, когда в моей практике появилась "Кали", но вездесущие СМИ и религиозные фанатики омрачали мою научную радость. Мне не удалось скрыть от них один нюанс в её поведении.
  
  Несмотря на то, что выросшая среди кошек девочка, как и любое животное, не умела смеяться или плакать, иногда на её лице появлялась надменная устрашающая улыбка. Не оскал, а именно то, что присуще только человеку разумному.
  
  - Принести ещё? - спросил я, когда девочка, покончив с разлитым молоком, принялась вылизывать намокшие пальцы.
  
  Она бросила на меня настороженный взгляд, а потом заурчала, как довольная кошка, и легла у моих ног.
  
  Это был третий день, когда девочка начала доверять мне.
  
  ***
  
  Ливень усилился. Автомобильное движение парализовало, и людям пришлось передвигаться пешком по колено в воде. По новостям передавали, что в трущобах обрушилось ещё несколько домов, подмытых дождевыми реками. Непогода длилась уже неделю, забрав жизни тринадцати человек, и, по прогнозам, усмирения стихии не предвиделось.
  
  Какие-то фанатики кричали с экрана, что люди прогневали Кали, заточив её в "психушке", и что "проклятого докторишку со всей его еретической сектой" необходимо взять под арест.
  
  Увидев свою фотографию, я выключил телевизор. Проглотил две таблетки, отпил из чашки крепкий масала-чай и, глядя на бушующий за окном ветер, подумал, почему не остался ночевать в клинике.
  
  Отношения с девочкой наконец-то приняли стабильно хороший характер: она радостно выбегала ко мне каждый раз, когда я заходил, с аппетитом съедала всё, что давал, с интересом разглядывала обучающие картинки. Но никого больше из персонала больницы она не признавала, особенного после того, как идиот-медбрат разбил о её голову тарелку, когда девочка неожиданно прыгнула на него.
  
  Пропустить один день реабилитации означало бы совершить громадный шаг назад.
  
  Я поставил недопитый чай на стол, накинул плащ и со вздохом вышел в неприветливый мир.
  
  Уже подходя к клинике, злой и вымокший до нитки, я что-то почувствовал. От накатившего волнения скрутило живот и начало покалывать в венах. Дышать давалось с трудом - тёплый влажный воздух стал плотным и как будто зернистым. Дождь заливал глаза, но я заметил, что другие люди так же замерли в растерянности и чувствуют то же, что и я.
  
  Земля задрожала.
  
  По нарастающей, словно на город нёсся гигантских размеров поезд. К шуму ливня прибавились зловещий гул и первые тревожные крики.
  
  Вдруг по стене дома, к которой я прислонился, побежала трещина и раздался звон лопнувших оконных стёкол. Я едва успел отбежать от падающих осколков, но, споткнувшись, с головой свалился в бурлящую дождевую реку, унёсшую меня на середину улицы.
  
  Грязный поток подбрасывал меня, швырял из стороны в сторону, вода заливалась в нос и уши. Я чудом ухватился за фонарный столб и вынырнул. Вокруг, словно карточные домики, рушились здания, а стены психиатрической больницы выгнулись, как на картине больного сюрреалиста.
  
  - Кали! Это Кали! - донёсся чей-то истошный вопль.
  
  Я инстинктивно повернул голову на голос, но тут же ослеп от вспыхнувшей поблизости молнии. А затем очередная волна накрыла меня.
  
  ***
  
  - Где она? Где она?! - спрашивал я, срываясь на крик.
  
  В голове гудело, перед глазами плыли тёмные пятна. Я не помнил, как оказался в больнице, но падающая стена психиатрической клиники прочно засела в памяти.
  
  Со мной в палате, набитой воющими от боли людьми, сидел мой коллега Виджай Десаи. Я впервые видел его без очков. Посмотрев на меня, он скорбно покачал головой.
  
  - Какая разница? Весь город разрушен...
  
  - Нужно найти. Они же убьют её! - я пытался встать, но всё тело горело, откликаясь жуткой болью на каждое движение.
  
  - Арджун, забудь об этом. Скорее всего она уже мертва. Как и сотни других людей, раздавлена, утоплена...
  
  - Да помоги же мне встать, чтоб тебя!
  
  С лица Виджая исчезло горькое выражение. С гневом он набросился на меня, неистово тряся за плечи.
  
  - Очнись, полоумный! Колката в руинах! Люди пытаются выжить, прийти в себя. Плевать они хотели на какую-то девчонку!
  
  Я притих. В каждом вопле раненых я слышал её имя. Оно отражалось от стен палаты, стучало в ушах, перед глазами появлялась хитрая дикая улыбка.
  
  "Не может быть. Это моё воображение. Она просто несчастный ребёнок".
  
  "Зверь, заключённый в тело человеческого детёныша".
  
  "Воплощённая тьма".
  
  "Что со мной?" - я схватился за голову, а потом судорожно принялся рыскать по карманам.
  
  - Мои таблетки?
  
  Десаи встал и, сказав, что попросит сестру принести лекарство, покинул палату.
  
  Я медленно выдохнул и огляделся. В комнате, рассчитанной на пять-шесть человек, уместились двенадцать больных. Кто-то стонал и рыдал. Кто-то лежал неподвижно, шевеля одними только губами, стараясь в потолке разглядеть лик бога.
  
  В окне виднелся кусочек неба, затянутый серыми облаками. Дождь прекратился.
  
  Кали закончила свой танец.
  
  Собравшись с силами, я наконец встал и, выбравшись из лабиринта коек, вышел в больничный коридор. Под натиском воплей и стенаний, терзающих любую человеческую душу, я двигался вперёд, стараясь не смотреть в лица людей.
  
  Внезапно из-за угла выбежал мужчина в одной только набедренной повязке и повалил меня с ног. Истерично хохоча и брызжа слюной, безумец проблеял:
  
  - Сожгут в собственном храме!
  
  Медбратья тут же подхватили его за руки и поволокли за собой.
  
  Я поднялся, оттёр лицо, и вдруг до моего сознания дошёл смысл сказанного. Сорвавшись с места, я полетел к выходу.
  
  Орущую толпу заметил уже на подходе к храму богине Кали, потерявшему пару красочных башен. Люди привязали несчастную девочку к столбу. Обе пары её рук были отрублены, а упавшая на грудь голова могла означать только одно.
  
  - Нет! Нет! Нет! - в отчаянии закричал я и бросился к беснующейся толпе.
  
  Одни жаждали сжечь воплощённую богиню, другие призывали снять девочку-аватару и похоронить со всеми почестями. Были и те, кто осуждал сектантов, причастных к гибели невинного ребёнка.
  
  Пробравшись к столбу, я бессильно упал перед ним на колени, боясь поднять глаза.
  
  - Бедное дитя, - сокрушался я, глядя, как кровь растворяется в дождевых лужах. - Маленькая дикая Кали...
  
  И когда я впервые назвал её этим именем, то даже сквозь гомон обезумевшей толпы услышал тихий хриплый голос.
  
  - Арджун, - прошептала она, а потом, навсегда закрыв глаза, улыбнулась мне совершенно человеческой улыбкой.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"