Начиная описывать эти события, я не мог не вспомнить произведение одного из фундаментальных авторов античности. О да, эта история отлично дополнила бы многотомную поэму Овидия...
Кстати, о нём. Наверное, как и у многих филологов, у меня в своё время сложились весьма особенные, я бы даже сказал, личные отношения с некоторыми из авторов. Овидий, правда, в большей степени запомнился мне тем, что на экзамене по зарубежной литературе в конце первого курса университета я перепутал его с Вергилием, но сделал это так убедительно, что наша преподаватель, Наталья Николаевна, заметила ошибку только к середине ответа.
Кстати, забавно, но это была третья Наталья Николаевна в моей жизни. А первая из них оставила в ней настолько яркий след, что во многом благодаря этой замечательной женщине я и пошёл на филологический. Это именно она, талантливейший литературовед с лучезарной улыбкой, умела парой предложений заставить меня штурмовать библиотеки в поисках заинтересовавшего произведения, помогала раскрыть за несколькими серыми строчками грани и идеи, о существовании которых я и не догадывался, учила анализировать и делать выводы, отстаивать своё мнение и не бояться его иметь.
Надо ли говорить, что университетом я был несколько разочарован? Преподаватели, для которых существует только два вида мнений - их и неправильное; лекции, из этого мнения состоящие; оценки, почти полностью зависящие от степени налаженности отношений с теми или иными деятелями кафедры, многие из которых, кстати, не стеснялись высказывать свои мысли о конкурентах прямо на парах; но самое главное - так называемый "анализ текста", состоящий из сопоставления разных видов критики чуть более, чем полностью. Но ловушка уже захлопнулась, менять что-либо было поздно - и, поставив для себя крест на литературе, я увлёкся языком.
Новая поразительная информация, открывшаяся в его пределах, отлично ложилась на моё особое мышление, предпочитающее преобразовывать знания в таблицы, схемы и графики. Курсу к третьему я открыл для себя точки соприкосновения лингвистики и мышления - и понеслось...
Впрочем, оставим мою биографию в покое и вернёмся к основной цели этого дневника.
Всё началось с того, что Мария Карловна пообещала представить мне Аристарха Ивановича. Я слышал это имя не единожды в пределах лаборатории, но сомнительного счастья личной встречи не имел. Когда же она, наконец, случилась, шок был настолько силён, что я не посчитал нужным его скрывать.
После недолгого ожидания в кабинете, обставленном дорогой мебелью и, что мне особенно бросилось в глаза, обильно декорированном драпировками чёрного цвета, из небольшой боковой дверцы к нам вышел мужчина лет 25-ти. Он был высок, обладал тонкими чертами лица и жёсткой складкой губ. Его волосы, тем не менее, были седыми, а глаза представляли собой странное зрелище - один из них имел огромный зрачок, выходящий за пределы обычной радужки, другой же был полностью белым, если не считать небольшой точки в центре, зорко следившей за собеседниками.
Ничуть не смутившись моей реакции, Аристарх Иванович протянул руку для приветствия. Рукопожатие было коротким и крепким.
- Вас пугает мой внешний вид? - спросил он и улыбнулся. - Хотите удивиться ещё больше? Спросите, сколько мне лет.
- Сколько? - едва смог выдавить я, всё ещё заворожено глядя на его гипнотические глаза.
- Недавно справил 70-тилетний юбилей, - мой удивительный собеседник показал в широкой улыбке мелкие зубы.
- Позвольте, я вас представлю, - вмешалась в нашу беседу Мария Карловна. - Алексей Викторович - филолог, автор одной из крайне интересных работ по когнитивистике, наша главная надежда в проекте "Эдем". А это - Аристарх Иванович, доктор биологических наук, доцент, автор и ведущий специалист субпроекта "Адам".
Я непонимающе посмотрел на неё. О субпроекте "Адам" мне до того момента не было известно ничего.
- Помните пришельца, которого вы не так давно видели в лаборатории? Это главный объект изучения Аристарха Ивановича. И вы не представляете, каких успехов удалось добиться в этой области.
- Лучше я расскажу по порядку, - перехватил инициативу учёный с необычными глазами, вкрадчиво подхватывая меня под локоть и ведя к той самой небольшой дверце, откуда недавно и вышел. - Видите ли, Алексей, - я ведь могу к вам так обращаться? - после того, как у нас появилась возможность изучить ангелов более тщательно, так сказать, в непосредственной близости, они стали ещё более загадочны для нас, чем прежде. Вы не представляете, какими удивительными свойствами обладают их тела - чего только стоит регенерация, полный цикл которой лишь изредка превышает сутки... Их оболочки практически не стареют, а крылья... Впрочем, как специалист, я мог бы рассуждать об этом часами. Позвольте, я лучше представлю вам результаты работы нашего отдела.
Почти в то же время мы прошли в отделение лаборатории, где я не бывал раньше. За последнее время я увидел столько рабочих помещений, что научился легко классифицировать их по внешнему виду - это я без труда отнёс бы к биологическим, даже если бы не был предупреждён.
- После долгих исследований нам удалось выделить некий экстракт, - Аристарх Иванович осторожно, надев предварительно перчатки, взял со стола одну из небольших запечатанных колб, наполненную прозрачной жидкостью. - Выглядит так заурядно, не правда ли?
Мне оставалось лишь вежливо согласиться.
- На самом деле, - мужчина прищурился, - это выдержка содержит ДНК ангела. Это активное вещество. Если ввести его человеку, оно вступает во взаимодействие с его собственной генетикой - и на выходе, - пробирка вернулась в ряд из десятка таких же, внешне ничем не отличавшихся от неё, - мы получаем полукровку. Наполовину человека, наполовину - ангела.
За время моего пребывания в лаборатории, особенно в последние дни, я видел и слышал много такого, что выходило за рамки привычного представления о реальном, но слова Аристарха Ивановича были слишком далеко за пределами моей веры.
- Простите, но я... - оскорблять исследователя не хотелось, а сформулировать мысль деликатно я не успел, однако меня всё равно прервали.
- Не верите мне? - усмехнулся учёный. - Понимаю, один мой внешний вид убедить вас неспособен, а суть процесса вам не совсем ясна.
Куда мне, филологу?
- Но позвольте вам представить, - продолжил Аристарх Иванович, - более наглядный результат эксперимента. Вы ведь, кажется, знакомы с Жанной?
Это была правда. До недавнего времени я считал, что, судя по всему, являюсь самым молодым участником проекта, но за несколько дней до моего знакомства с Аристархом Ивановичем я столкнулся в лаборатории с ассистенткой одного из биологов. Это была молодая девушка, судя по всему, ещё аспирантка, подающая, однако, большие надежды. Это легко было определить по внешнему виду - откровенная дурнушка, не умеющая, к тому же, следить за собой, она всё время куда-то спешила и была крайне увлечена проводящимися в лаборатории экспериментами. За время работы в университете я не раз и не два видел, как такие женщины, в конце концов, находят себя в науке.
Повинуясь пригласительному жесту Аристарха Ивановича, она вышла из помещения, вход в которое находился позади меня, я неспешно оглянулся и обомлел. Навстречу мне шла девушка, соскользнувшая с обложки журнала. Где покрывающие всё лицо веснушки и тусклые рыжие волосы, собранные в старческий пучок? Где так не идущие ей очки с толстенными стёклами? Гладкая и чистая кожа стала светлее на тон или даже два, черты лица не изменились, но будто стали совсем немного правильнее, изящнее; по плечам рассылались тяжёлые медные пряди, а глаза... Не знаю, возможно, такими они и были, а я не смог разглядеть этого за стёклами очков, но теперь я поражённо подумал, что никогда не видел таких зелёных глаз. Зелёных, как весенняя трава на рекламном щите, как подсвеченный солнцем лист, как крылья майского жука. У людей не бывает таких глаз от природы.
Девушка улыбалась идеально ровными зубами.
- Это действительно вы?
Она рассмеялась.
- Мы же договорились обращаться друг к другу на "ты", не помнишь?
И вправду, у нас была пара коротких диалогов, во время одного из которых Жанна настояла именно на таком обращении.
- Теперь верите? - поинтересовался Аристарх Иванович, довольно наблюдавший за моей реакцией.
- Не то чтобы я не верил, - начал объяснять я, но внезапно пришедшая мне в голову мысль заставила сменить тему. - А разве Жанна является участницей субпроекта "Адам"?
- Нет, - девушка подмигнула мне. - Просто я одна из первопроходцев, решивших использовать сыворотку на себе, как только мы узнали, что эксперимент закончен.
- На сегодняшний день в эксперименте приняло участие пять человек, - добавил Аристарх Иванович, - и было принято решение, что преображение пройдут все участники основного проекта, включая, - жуткие глаза поймали мой взгляд, - вас.
- Погодите, я на это не подписывался...
- Не нервничайте, Лёша, - раздался за моей спиной голос снова присоединившейся к нам Марии Карловны. - Процедуру пройдут все. Мы отправляемся в место, где нас могут ждать самые непредвиденные опасности, необходимо обезопасить себя настолько, насколько это возможно. А что касается лично вас, то именно вы - ключевая фигура в эксперименте, и я не могу допустить, чтобы вы подвергались опасности в большей степени, чем другие.
- Кроме того, на поздних стадиях эксперимента мне удалось избавиться от побочных эффектов, подобных этим, - сказал Аристарх Иванович, указывая на собственные глаза. - Бояться вам нечего.
- Как и нам всем, - я увидел, как Мария Карловна закатывает рукав белого халата и садится в кресло.
Я заворожено наблюдал, как Аристарх Иванович набирает прозрачную жидкость в шприц и делает ей два укола - в запястье, и в шею.
- Видите? - продолжила Мария Карловна вскоре, поднимаясь со своего места. - Бояться нечего. Теперь ваша очередь.
Я всё ещё колебался, однако спокойствие и уверенность Марии Карловны подкупали. Подумав, я всё-таки сел в предложенное кресло, но когда Аристарх Иванович наклонился надо мной со шприцом, я перехватил его руку.
- Ещё раз - вы уверены насчёт последствий?
- Полностью, - и игла вошла мне в вену.
Как только процедура была окончена, я прислушался к собственным ощущениям, но никаких изменений не заметил.
- Когда наступает эффект? - поинтересовалась Мария Карловна.
- В течение суток. Через несколько часов может возникнуть лёгкое недомогание, но оно скоро проходит. Завтра я попрошу вас обоих явиться для контрольного осмотра.
На том и разошлись.
До самого вечера я не испытывал никакого дискомфорта, исключая некоторое беспокойство, которое, впрочем, было не более чем последствием моих непрекращающихся сомнений. Ближе к 12-ти поднялась температура, очень быстро переросшая в озноб. Меня бросало то в жар, то в холод, тело скоро начало выкручивать и, надо сказать, уже тогда на "лёгкое недомогание" это походило мало.
Проклиная всё на свете и Аристарха Ивановича в частности, я выпил пару таблеток обезболивающего и лёг в постель, надеясь на спасительный сон.
Вопреки моим надеждам, становилось только хуже. Я не находил себе места от внутреннего жара, разгоравшегося, казалось, только сильнее. Было такое ощущение, будто внутри меня пытается развернуться нечто, значительно превосходящее моё тело по размерам. Борясь с этим ощущением и болью, я, наконец, лёг на живот, последовав какому-то инстинкту.
И в этот момент, наконец, свершилось. Не знаю, что на самом деле чувствует бабочка, вырвавшаяся из кокона, но мне на ум почему-то пришла именно эта ассоциация. Руки, ноги - всё будто налилось неведомо откуда взявшейся энергией и в то же время - лёгкостью, я внезапно понял, что привычная для меня комната стала как будто меньше.
Осторожно открыв глаза, я пожалел об этом. Моё тело видоизменилось: мышцы внезапно увеличились в размерах, кожа покрылась роговыми пластинами, а справа и слева от меня - я не поверил своим глазам - распростёрлись большущие белые крылья.
Это длилось всего секунду, затем, измученный болью и переживаниями, я не то провалился в сон, не то просто потерял сознание.
Утром меня спасло от опоздания на работу только то, что моё присутствие в университете раньше третьей пары не требовалось. Я проснулся около 11-ти. Самочувствие было на удивление хорошим, будто я компенсировал себе недостающие часы сна за все предшествующие ночи в моей жизни. Мышцы непривычно пружинили, но, к счастью, больше не походили на белые бугры. Кожа также вернулась в нормальное состояние, по крайней мере, внешне.
Это то, что я успел увидеть в первые секунды после пробуждения. Естественно, первым делом я направился к зеркалу.
Там меня ждал очередной сюрприз. Пожалуй, даже несколько. Во-первых, все 32 года своей ещё не такой долгой жизни я был голубоглазым блондином. Теперь же из зеркала на меня смотрел некто... Я даже не знаю, как выразить это одним словом. Из меня будто вымыли все краски, превратив мою внешность из среднестатистической в абсолютно серую. В прямом смысле этого слова.
Кроме того, как и у Жанны, черты лица неуловимо изменились, кожа стала светлее, я будто стал моложе. Сам себе не дал бы сейчас больше 25-ти. Ну и самое главное... Ко мне вернулось зрение. Такое, каким оно было, наверное, ещё в детстве - когда видишь каждую трещинку в потолке, каждый листик на дереве за окном, каждую ветку...
Вот это было потрясающе.
И тогда я почувствовал зверский голод. Сам не заметив, как оказался на кухне, я набросился на оставшиеся в холодильнике запасы, не озаботившись даже тем, чтобы разогреть продукты.
Пришёл в себя только через четверть часа, если не больше. Должен сказать, моя кухня была разгромлена, а сам я нещадно опаздывал на собственное занятие.
Даже не помню, успел ли я на пару. Весь день сохранился в памяти урывками. Я сам себя не слышал на лекции, читал на автомате, благо, приевшийся за почти десять лет педагогический практики курс засел уже на подсознании и не требовал моего сознательного участия.
Своим новым зрением я видел, как студентки о чём-то хихикали на задних рядах, поглядывая в мою сторону, а с передних ловил задумчивые и непонимающие взгляды, но старался не принимать это на свой счёт. Было сложно.
На перерыве, когда я пулей влетел на кафедру, чтобы перехватить чашечку кофе, жертвуя репутацией самого пунктуального лектора факультета, одна из коллег, задумчиво расставлявшая документацию в шкафу, протянула, глядя на меня:
- Лёша, ты как-то странно выглядишь сегодня...
- Это комплимент? - попробовал отшутиться я.
Преподавательница рефлекторно мотнула головой, но, поймав себя на этом движении, натянуто улыбнулась.
- А как же!
Второе занятие пошло ещё хуже. К середине лекции мои силы иссякли, и я просто отпустил ребят домой. Обычно я старался использовать всё отведённое время - не столько из-за санкций начальства, сколько из-за собственного желания дать студентам столько, сколько могу. Но теперь внезапно пропало желание вообще кому-либо что-то объяснять.
Да что толку? Ад спускается на землю! Где именно они будут применять мою риторику?!
Стоп. С трудом, но всё же мне удалось поймать себя на пике очередного эмоционального всплеска. Немотивированного, должен заметить. То есть, вчера меня выкручивало физически, а сегодня я веду себя, как истеричный подросток. Это теперь называется "без побочных эффектов"? Да какого ж?..
После работы я отправился прямиком в лабораторию. Мне давно уже оформили личный пропуск, так что я беспрепятственно попал туда, куда знал дорогу - в кабинет Марии Карловны. Той, как я сначала подумал, на месте не оказалось, только какая-то девушка за столом перебирала бумаги.
- Где Мария Карловна? Я должен с ней срочно поговорить.
- Здесь. Говорите, что хотели, только быстро, - усталым голосом ответила незнакомка.
Я обомлел. Естественно, я должен был понять сам. Но в теории это звучит гораздо логичнее, чем в реальной жизни. Пришлось присмотреться к собеседнице внимательнее. Конечно! Во внезапно помолодевшем лице трудно было разглядеть что-то узнаваемое, к тому же, из-под мелких тёмных кудряшек (по-прежнему коротких, но поменявших цвет и форму) смотрели совершенно фантастического цвета глаза. Радужка была ярко-фиолетовой.
- Очень смешно, - раздражённо ответила девушка, то есть, Мария Карловна, с силой задвигая один из ящиков стола. - Вы по делу или пришли позлорадствовать?
- Я бы с удовольствием, но меня тоже не слишком устраивает то, что сообщает зеркало. Я хотел бы поговорить с Аристархом Ивановичем.
- Он занят и сегодня не освободится. Впрочем, догадываюсь, что вы хотели ему сказать. Не беспокойтесь - я уже всё сказала, если можно так выразиться. Если есть вопросы, задавайте их мне. Если нет, позвольте мне заняться своими делами.
Подобные ответы и обращение вызвали во мне новую волну гнева. А я ещё был не совсем в состоянии его контролировать.
- Вопросы? Да, они у меня есть! Какого чёрта вы со мной сделали?! Да и, видимо, со всеми нами. Во что мы превратились? Я видел, - совладав, наконец, с собственными эмоциями, я понизил голос и, опершись руками о стол, склонился над собеседницей, - крылья за собственной спиной. Я хочу знать, что это было.
- Новая жизнь, - жёстко парировала Мария Карловна. - Новое обличие. Новые границы.
- Я не понимаю, как это вообще возможно. Я видел их своими глазами, но на одежде никаких следов, как будто мне это приснилось.
- Ага! - довольно воскликнула Мария Карловна и её глаза заблестели фанатичным блеском. - Даже вы обратили внимание? Метаморфоза не так проста, как кажется. Это совершенно новый тип преобразования - в момент превращения тело использует для увеличения собственной массы окружающие его молекулы воздуха, а иногда даже твёрдых предметов. Фактически, в момент превращения ваша одежда участвует в процессе.
- Очередное безумие, - у меня уже голова кружилась от этих фантастических объяснений, а, может, и не только от них, однако очередная догадка не давала мне просто взять и уйти. - Когда вы это успели выяснить? Сегодня с утра? - я чувствовал, как во мне поднимается очередная волна гнева. - Вы ведь знали всё заранее, правда? Просто не удосужились предупредить меня. Впрочем, мне уже кажется, что это далеко не впервые. Я полноценный участник проекта. Когда вы начнёте относиться ко мне соответственно?!
На какое-то мгновение злость застлала глаза. Не отдавая себе отчёт в том, что делаю, я схватил край стола, к своему удивлению, с лёгкостью перевернув его на бок. Бумаги, с такой тщательностью разложенные здешней хозяйкой, разлетелись по кабинету.
Меня это немного остудило, а Мария Карловна вскочила со своего места.
- Немедленно угомонитесь! Вы здесь не единственный сверхчеловек, между прочим.
Я даже не успел понять, что произошло, только внезапно обнаружил себя у самого окна с заломленной за спину рукой, которую держала бойкая мадам.
- Преобразование даёт не только силу, но и скорость, - с улыбкой шепнула она мне на ухо и в одно движение раскрыла до того всегда опущенные жалюзи. - Посмотрите на небо. Ну же, смотрите!
Я поднял глаза и зажмурился от рези в них. Но даже так я продолжал видеть картину, будто отпечатавшуюся на сетчатке. О, теперь я даже скучал по своему слабому зрению. Полчища жутких созданий, между которыми уже почти не осталось просветов. Однако туда, где они всё-таки были, смотреть было слишком больно. По какой-то причине после преображения свет с жёлтого неба стать жечь глаза.
- Отпустите, я понял, - сделав над собой усилие, попросил я.
- Ни черта вы не поняли, - прошипела Мария Карловна. - За последние сутки это, - она могла не делать этого выразительно акцента: я понимал, о чём речь, - снизилось больше, чем за всю предыдущую неделю. Мы не знаем, сколько у нас осталось времени, возможно, его не осталось вообще. А вы, вместо того, чтобы искать выход, закатываете истерики.
Эта женщина обладает удивительно гадкой способностью вызывать у меня угрызения совести, хотя пять минут назад я был уверен, что прав.
- Бросайте свой университет, не отвлекайтесь на глупости. Работайте! Не теряя ни секунды.
Увы, она была права. Времени на вопросы и обиды не было, это чувствовали мы все. Сейчас его нет тем более, однако эти записи я считаю своим долгом. Хоть я и потратил на них слишком много времени, но теперь вы знаете, как мы стали теми, кем стали. Надеюсь, эта информация не пригодиться никому и никогда.