Аннотация: Эпизод 14. Если вы кого-то узнали - вам не показалось.
Ни одно событие последнего времени не могло помешать университету жить своей обычной жизнью, отчего всё происходящее вокруг с каждым днём всё больше казалось мне пародией на одну из картин Дали, и это действовало на нервы всё сильнее, даже несмотря на то, что я всегда считал его одним из талантливейших творцов в истории.
В тот день я сидел наблюдателем в комиссии на экзамене соседней кафедры. Такая постановка вопроса была связана с появлением жалоб от студентов на экзаменатора. Я лично знал её плохо, да и кафедру эту не любил никогда, но на нашей оказался, как всегда, самым молодым и незанятым, что автоматически делало меня крайним, после чего мне вручалась никому не нужная работа.
Как я и ожидал, реализация этого замысла оказалась ещё хуже ожиданий. Экзаменатор, пожилая нервная женщина, отчасти в отместку, отчасти просто из упрямства, в попытке доказать свою правоту перебивала и, не скрываясь особо, "валила" всех подряд, не давая студентам вставить и слова. Заведующий кафедрой, относительно молодой профессор, чьё презрительное отношение к этой даме было притчей во языцех, напротив, "тянул" даже тех, кто едва мог связать два слова по теме, и то не всегда. В результате в кабинете стоял не стихающий шум, и только скромная преподаватель с грузинской фамилией, пожалуй, единственная, кого я всегда здесь уважал, молча выслушивала ответ и тихо озвучивала объективную оценку.
Я от всего этого порядком устал, и мои мысли то и дело возвращались к главному вопросу, который в последнее время отнимал у меня сон.
Неделю назад у нас с Марией Карловной состоялся очередной любопытный разговор.
Я всё никак не мог привыкнуть к её новому облику. Моя ассоциация с опасностью теперь разбивалась о внешность юной девушки, как вода о прибрежный камень. И только неестественные и жуткие фиолетовые глаза невольно заставляли вздрагивать всякий раз, когда мы встречались взглядами.
- Говори быстрее, мне ещё многое нужно подготовить, - раздражённо сказала она после паузы, возникшей по причине моей задумчивости. - Как наши дела?
Я только теперь вспомнил, что сам стал инициатором встречи, так как, похоже, решил нашу проблему. Но теперь требовалось кое-что объяснить.
- Есть, как минимум, две новости, - начал я, обходя агрегат, по словам моей собеседницы, способный на мгновение соединить два мира. - Как водится, одна из них плохая. Зато всё остальное вас порадует. С чего начать?
- По порядку, - Мария Карловна сложила руки на груди, лицом в то же время изображая полную готовность слушать.
- И вы, и я всё это время шли по ложному пути. Именно поэтому все ваши предыдущие эксперименты провалились. Всё дело в том, что вы представляли себе процесс создания альтернативной реальности как некую мгновенную модификацию хаоса в упорядоченный мир. А так не бывает. Реальность, которая окружает нас здесь, на самом деле иная для каждого человека, но мы не осознаём этого. Я говорю о некой призме восприятия - в лингвистике это называется "картина мира", слышали о такой?
- У меня неплохое образование, - в своей обычной манере ехидно ответила она.
Я решил пропустить это мимо ушей.
- Это фактически и есть то упорядочивание, о котором вы говорили. Так вот, вы ждёте от меня, что я вот так возьму и создам с ноля некую абстрактную картину мира, ни к чему не привязанную и учитывающую все мелочи.
- И что ты в итоге предлагаешь? - снова поторопила Мария Карловна.
- Очень просто. То, что придётся использовать мою, я понял давно, но этого тоже не хватит. Мир не может существовать только с одной точки зрения. Нам придётся задействовать всех.
- Лёша, в проекте участвует почти семьдесят человек. Во-первых, как ты представляешь себе это?
- Вполне. Достаточно того, чтобы все они мыслили на одном языке. Думаю, это без всяких сомнений делает базовым языком русский.
- Эти вопросы я оставляю на твоей совести. Но меня больше интересует другое. То самое во-вторых. Как мы попадём в Эдем, если сами выступаем "проекторами" для его создания?
Я задумчиво осмотрел самую заметную часть аппарата - вогнутую зеркальную линзу диаметром приблизительно два метра и позволил себе загадочно улыбнуться.
- Здесь начинается самое интересное. Мы совершим переход не физически, а некоторым образом ментально.
- Некоторым образом?
Вот теперь Мария Карловна никуда не спешила, а всё её внимание было направлено на меня.
- Да. Духовно, если хотите.
- Это разные вещи, Лёша.
- Я сейчас объясню. Мы не почувствуем разницы. Мы будем выглядеть так же, как обычно, и воспринимать мир привычным образом, поскольку именно это делает наше сознание. Нам всем будет казаться, что у нас есть некая физическая оболочка. Но будет одно отличие.
- Какое?
Она всё ещё не понимала, поэтому я поспешил разъяснить.
- Сознание не имеет конца. Фактически мы будем бессмертны.
Мария Карловна переменилась в лице и глубоко задумалась.
- Условия мира так или иначе должны быть в целом похожи на наши, - продолжил я, - поэтому, подозреваю, что физическое тело всё равно будет изнашиваться. Его придётся периодически менять.
- Реинкарнация, - фиолетовые глаза вспыхнули. Она начинала улавливать.
- Да. Это идеальный вариант. Когда тело износится, естество покинет его, чтобы возродиться снова.
Теперь на лице моей собеседницы отражалась глубокая задумчивость.
- Есть нюансы. Это, как ты изволил выразиться, "естество" будет помнить себя в новом теле?
- Полагаю, что будет.
- Полагаешь?
- Скорее всего. Должно, - Мария Карловна продолжала требовательно сверлить меня взглядом, а я по-прежнему не понимал, почему это так важно. - Неужели вы не понимаете? Это гарантированное воскрешение. Никаких вопросов. Никаких теорий. Никакого рая и ада. Мы точно будем знать, что будет после смерти - новая жизнь.
- И какой от этого толк, если мы не будем помнить, кто мы?
- Суть ведь не в памяти.
- А в чём, по-твоему?
- В душе.
Мне кажется, что преображение, произошедшее со всеми нами, коснулось не только тела. По крайней мере, смеялась Мария Карловна так долго и так искренне, как это может делать только 25-летняя девушка.
- Скажешь тоже... - выдохнула она, отсмеявшись.
- Похоже, в Бога вы не верите, - холодно ответил я.
- Лёша, я учёный. Я верю в физику.
Признаться честно, я чувствовал себя уязвлённым. Но продолжать этот разговор не хотелось.
- Что ж, - сказал я вслух, - пусть будет физика. Кстати, о ней. Большая часть окружающего мира так или иначе будет похожа на наш. Однако, учитывая, что этот мир в некотором роде создаём мы, то мы можем и диктовать ему физические законы.
- Например, как вы смотрите на то, чтобы уменьшить силу тяжести в два раза? Просто небольшой бонус, - во мне просыпалось хулиганское настроение, - Или ещё...
- Защитный механизм, - выпалила она. - Мы можем гарантировать себе полное бессмертие.
- О чём вы? Как я уже сказал, смерть от старости будет невозможна ни для кого из нас. Болезни и разного рода опасности, учитывая наше нынешнее состояние, вряд ли нам грозят...
- Но есть ещё насильственная смерть, - вмешалась в мой монолог Мария Карловна.
Мне даже в голову такое не пришло.
- Да, в теории, это могло бы разорвать цикл реинкарнации...
- И на практике разорвёт тоже. Нужно что-нибудь, что избавило бы нас от этой проблемы. Раз и навсегда. Что-то жёсткое. Физический запрет на убийство членов группы. Например, полная ликвидация убийцы. Пусть разлетается на атомы. Такое возможно?
Фиолетовые глаза лихорадочно блестели.
- Теоретически... - осторожно сказал я. - Но я не понимаю... От кого нам страховаться? Все члены группы - разумные образованные люди. Не думаю, что у нас возникнет необходимость опасаться друг друга.
- Дело не в нас. Хотя и тут, - она усмехнулась, - я рекомендовала бы тебе быть дальновиднее. Однако я должна тебе кое-что показать, Лёша.
Очень нехорошие предчувствия вызвало у меня это "кое-что показать". Во мне давно уже укрепилось ощущение, будто мне чего-то недоговаривают. Неужели меня, наконец, сочли достойным полной информации? Ох, сомневаюсь.
Но всё же. Мария Карловна жестом велела следовать за ней. Мы шли по белому коридору, который в очередной раз казался мне бесконечным, мимо дверей, за которыми кто-то негромко переговаривался, жужжали какие-то приборы, стучали невидимые молотки...
Кажется, в этой части лаборатории я не был. Впрочем, никто и никогда не устраивал мне подробных экскурсий - информацию выдавали безопасными порциями, осторожно, опасаясь выдать что-то... Что могло мне не понравиться? Возможно.
Коридор обрывался неожиданно. И переходил в просторный зал со стеклянным полом, через который было видно несколько этажей. На одном из них, как всегда, возилась небольшая группа людей в белых халатах, а чуть ниже - я не поверил своим глазам - очень плотно, так, что их разделяли разве что чемоданы и какие-то пакеты, толпились самые обычные люди. Они были одеты в дорожные костюмы, среди них были мужчины и женщины, подростки и дети. Стариков, как я заметил, не было. Периодически в толпе мелькали люди в белых халатах - что-то спрашивали и записывали, затем исчезали. Было ощущение, что я незаметно для себя перенёсся куда-то в аэропорт, и сейчас по громкой связи объявят номер рейса, задумчивые люди повскакивают со своих мест, схватят чемоданы и сумки и побегут на посадку.
- Что это? - спросил я отчего-то севшим голосом. - Кто эти люди?
- Контрольная группа, - равнодушно ответила Мария Карловна.
- В каком смысле?
Судя по всему, в моих глазах был написан такой ужас, что даже наша "железная леди" его не выдержала.
- Лёша, ты чересчур низкого мнения о нас. Я ведь обещала рай? Но мы стараемся не только для себя лично. Эти люди - те, кого мы попытаемся спасти, забрав с собой. Не беспокойся, здесь исключительно добровольцы.
- Почему их содержат в таких условиях?
- Потому что мы надеемся, что это ненадолго, - выразительно посмотрела на меня Мария Карловна.
- Сколько здесь человек? - её слова немного меня успокоили, однако чувство, что что-то не так, всё ещё не покидало меня.
- Около четырёх тысяч.
- Это слишком много. Они все не смогут присоединиться к созданию Эдема.
- А они и не станут. Они попадут туда физически, как мы и планировали изначально.
И не станут бессмертными. Вот оно что. И ещё один момент...
- Когда им сделают инъекции?
Мария Карловна усмехнулась.
- Эти люди не получат уколов.
- Почему?
- Слишком поздно, они не успеют пройти преображение.
Это было откровенной ложью. Пару дней у нас в запасе было, этого хватило бы с головой, но я встретился взглядом с собеседницей и понял, что не имеет никакого значения, что я скажу. У неё найдётся ответ на любой из вариантов - это просто не входило в план.
В тот день я ушёл из лаборатории молча, ни с кем не прощаясь и не вступая ни в какие споры. Но внутри меня всё кипело. Наконец мне дали понять, без намёков и недоговорок, где моё место и какова моя роль в проекте.
Нет уж, не на того напали.
Возможность потешить своё эго, к счастью, очень удачно представилась через пару дней.
Я встречался с Аркадием Анатолиевичем, чтобы обсудить возможность транспортировки некоторых из изобретений лаборатории - Мария Карловна очень боялась потерять их. Я не вдавался в суть этих новшеств, зато все вопросы мы решили на удивление быстро, и я подумал зайти к нашему бессменному командиру, чтобы потом не возникало лишних вопросов.
К своему удивлению, я услышал из-за дверей отголоски разговора на повышенных тонах, что, в принципе, в кабинете Марии Карловны случалось обычно только в моём присутствии и по его причине. Не слишком вежливо было с моей стороны входить без стука, но я всё ещё помнил наш последний разговор и был не в восторге от такого отношения, поэтому позволил себе наглость.
В кабинете я увидел сверкающую глазами Марию Карловну и женщину из основной группы, с которой я не был знаком. Я понял, что она из наших только по её внешности. Идеальная фигура, невозможно тонкая талия, светлая кожа и усталый взгляд у девушки около 25 лет на вид - сомнений быть не могло. Её глаза были на мокром месте, губы дрожали, но она боялась произнести что-то лишнее в моём присутствии.
Несмотря на обстоятельства, я ждал, что нас представят. Но ошибся.
- Алексей, я ещё не готова с вами общаться, - внезапно заявила Мария Карловна, немало удивив меня официальным обращением.
- А что происходит, я могу поинтересоваться? - моя наглость объяснялась исключительно мерзким ощущением, что от меня снова хотят что-то скрыть.
Мои слова, видимо, ободрили незнакомку. Она снова заговорила прерывающимся голосом:
- Маша, прошу тебя...
- Я сказала, нет! - глава группы даже хлопнула по столу ладонью, что заставило меня удивиться ещё больше.
- В чём дело? - в этот раз, пользуясь моментом, я обращался уже к женщине, едва сдерживавшей слёзы.
Та не посмотрела на меня, но перевела дыхание и объяснила, глядя по-прежнему на Марию Карловну:
- Мой сын попал в аварию. Он должен был пойти с нами в контрольной группе, но сейчас, - её голос сорвался, но она взяла себя в руки и продолжила. - Он в очень плохом состоянии. Прогнозы неутешительные. Его спасёт только преображение...
- Во-первых, - перебила глава лаборатории, - он не "попал в аварию", а разбился на мотоцикле по собственной глупости. Во-вторых, состав группы уже утверждён. И, наконец, в-третьих. Я, к сожалению, знакома с твоим сыном лично, Таня. И я не хочу, - она подчеркнула голосом последнее слово, - видеть его в основной группе. С остальными - пожалуйста.
Незнакомка сглотнула слёзы. В её взгляде читалась вполне понятная решимость, продиктованная желанием спасти ребёнка.
- Прости, но ты не оставила мне выбора. Или Валера идёт с нами, или я тоже остаюсь.
Мария Карловна хмыкнула.
- Как же нам несказанно повезло, что необходимость в ваших услугах, Татьяна Николаевна, как раз отпала.
Я, в принципе, не испытывал к этой женщине никакой особенной симпатии. Её сына я не знал тем более. Но возможность пойти наперекор Марии Карловне, особенно учитывая, что мне не нравилась ситуация, была слишком большим соблазном.
- А в моих? - нарочито весело спросил я.
Она не сразу поняла, к чему я. Посмотрела на меня так, словно только что заметила.
- Я полагаю, один раз вы сможете пойти мне навстречу, Мария Карловна? Без меня цирк никуда не едет, - я улыбнулся в 32 зуба. - Так что эта женщина и её сын идут с нами. Нам же не трудно будет поделиться с ними вакциной?
Кажется, я слышал скрип зубов. Почти готов поклясться в этом.
- Ты не знаешь, о чём речь, Лёша...
- Да я тут как-то перманентно не в курсе, - я перестал улыбаться, чтобы дать понять, что не шучу. - Так что давайте в этот раз сделаем по-моему.
- Хорошо, - Мария Карловна медленно кивнула и прищурилась, - но с одним условием. Там, - она показала вверх, но все мы поняли, что она имела в виду, - это будет твоя личная проблема. Я об этом позабочусь.
- Как скажете, - я уже разогнался, и отступать было поздно.
- И больше никаких капризов, - добавила она.
Я кивнул. Незнакомая мне Татьяна, бросив в мою сторону полный благодарности взгляд, проскочила мимо меня и поспешно нас покинула.
- Поздравляю, - устало добавила Мария Карловна. - Ты только что включил в руководящую группу малолетнего психопата, напрочь лишённого чувства самосохранения.
- Ему сколько лет-то?
- Восемнадцать.
Я отмахнулся.
- Не придумывайте. Возрастное.
Тогда, впрочем, как и сейчас, я совершенно не сомневался в том, что поступил правильно. У нас с Марией Карловной заметно разняться взгляды на некоторые вопросы, но в этом случае она явно перегнула палку.
Впрочем, больше мы к этому вопросу не возвращались - у нас и без того было много тем для обсуждения, а у меня лично - для размышлений. И вот пару дней назад я пришёл к окончательному решению о том, как именно должен осуществляться переход. И теперь я его активно обдумываю вместо того, чтобы слушать ответы и без того несчастных студентов (на этой кафедре других фуркантов не бывает).
Как раз ко времени этой мысли разгорелся нешуточный спор между экзаменаторшей и заведующим. В аудитории поднялся шум, я устало положил голову на руку, а лаборантка кафедры (молодая энергичная девушка, всегда относившаяся к подобным явлениям с долей снисхождения) наклонилась ко мне и с улыбкой заявила:
- Добро пожаловать на нашу кафедру!
Тут-то я и понял, что больше этого балагана не выдержу. Не обращая внимания на происходящее вокруг, поднялся со своего места и вышел. Думаю, на работе будут проблемы, но мне как-то... Всё равно.
По улице я шёл быстро, не глядя по сторонам и вверх. Сейчас все так делают - у меня рост выше среднего, но наша трещина в реальности висит уже в нескольких дециметрах от макушки. Впечатляющее зрелище...
Но оно больше не вызывает страха. Я не останусь здесь. Я найду другой выход. Или умру, пытаясь.
Озарение настигло меня в тот же день. Чтобы чем-то занять голову, отказывающуюся думать в нужном направлении даже 5 минут сверх уже отработанного, я включил телевизор. Теперь большую часть времени показывают новости - они потеснили даже рекламу, но обычно я их редко смотрю.
Сейчас же во время бездумного переключения каналов, я случайно заметил знакомое лицо. Я даже не сразу это понял - лишь взгляд зацепился за что-то, сосредоточив на этом всё моё внимание и заставив вернуться к передаче, которую я успел выключить.
Только теперь, видя её лицо в новостях, я понял, что ничего не знаю об Анне Павловне. Мария Карловна всего однажды представила нас, упомянув, что это второй руководитель проекта. С тех пор я эту старушку видел только мельком. Но сейчас я понял, отчего она не приняла вакцину до сих пор, тогда как все остальные уже прошли преображение, по той же причине мне не называли ранее её фамилии.
Эта женщина не была учёным, как я подумал сначала, судя по всему, она была спонсором. Анна Павловна Вильховская - вдова и наследница погибшего депутата Вильховского. Это дело очень нашумело в своё время, я видел её интервью в газетах после того громкого убийства, но как-то не сосредотачивался на фотографиях...
Так вот откуда лаборатория, огромные зарплаты, ресурсы, материалы для экспериментов... Безумные идеи Марии Карловны и деньги престарелой фантазёрки - вот и весь секрет. Это уж от меня скрывать было необязательно.
Тем не менее.
Я уверен, что всё ещё чего-то не знаю. Чего-то важного. Я мог бы догадаться сам, оно где-то рядом, я почти понял, но... Я слишком мало сплю и слишком много думаю. Нужен отдых. И, пожалуй, прямо сейчас.
Итак, мало времени для полноценной записи. Совсем нет.
Началось. Эта дыра, трещина, ад... Как бы оно не называлось, оно рухнуло. Ещё не везде, но в некоторых городах эта дрянь уже хлынула на улицы... Слава Богу, Одессы пока не коснулось, но жителей эвакуируют из опасных районов.
Мне уже звонили из лаборатории. Меня ждут. Я знаю.
Список основной группы утверждён. Нас 77 человек. Я оставлю дневник здесь на тот случай, если он понадобится. Признаюсь - я не могу полностью прогнозировать последствия своих действий. И если что-то пойдёт не так, если это нарушит целостность мира, если мы провалимся... Я хочу, чтобы вы знали, кто в этом виноват.
Итак, я привожу список лиц, которые несут полную ответственность за случившееся: