Города меняются. Всё меняется. Некий человек однажды сказал: "наш мир теперь похож на новые развлекательные центры - красивый фасад на ржавом каркасе, и мусорная куча позади". Не знаю, насколько он прав, - не замечал мусорных куч там, где он сказал. Что же касается остального: мир всегда менялся, кому-то от этого становилось лучше, кому-то приходилось хуже. Когда пришли христиане, они изгнали язычников, а в наши дни и церковники не в почёте, да и осталось их немного. Тех, что служат вере, а не религии. Можно ли кого-то из них назвать добром, а кого-то - злом? Не думаю. Просто одни люди сменяют других.
И всегда есть те, кто тенью следует за ними.
К счастью, людям свойственно испытывать страх. Они пришли в этот враждебный, как им казалось, мир, маленькие и испуганные, и от страха они набирали силу. Люди уничтожали всех, в ком чувствовали угрозу, и от этого становились ещё сильнее. Если бы они не боялись, они уничтожали бы расчётливо и методично, но они метались от страха и наносили удары во все стороны, дав возможность своим противникам отползать, укрываться от ударов, так и не успев их понять и изучить. Со временем, подавленные этим же первобытным ужасом, люди просто забыли о своём прошлом, переписали, вычеркнули из памяти, потому что им страшно было об этом помнить.
Но иногда краем глаза мы замечаем странную тень под мостом, во дворах старых домов. А потом мы, моргнув, идём дальше.
Фонарь, стоявший на вершине лестницы, освещал одинокую фигуру в шляпе и длинном коричневом плаще, казалось шагнувшую на улицу из старых шпионских фильмов. Человек просто стоял, скрестив ноги и опираясь на фонарь левым плечом, как будто это единственное, чем он мог заняться в четыре часа ночи. Была в его позе какая-то запредельная уверенность, словно у человека, сидящего у камина в своём доме, охраняемом отрядом спецназа и сворой волкодавов, но вокруг был лишь шелест деревьев, дом и безлюдный двор.
Широкая каменная лестница находилась во дворе одной из старых девятиэтажек сорокалетней давности. Ступеньки, укреплённые железными уголками, ржавые перила. Если встать к дому лицом, то левая его часть будет находиться у подножия небольшого холма, а правая - на его вершине, так и возникла необходимость в лестнице, чтобы с левого нижнего двора можно было легко подняться на правый верхний. Рядом со ступеньками, правда, проходила тропинка - многие старики предпочитали спускаться по ней - для них лестница оказалась слишком крутой.
Человек в плаще знал этот двор, как наши отцы знали таблицу умножения - то есть, гораздо лучше, чем мы сами. Поэтому он не обращал на окружающее никакого внимания. Он просто стоял и ждал. Раздавшееся вскоре у основания лестницы цоканье каблуков возвестило о том, что его ожидание окончено. По ступеням поднимался молодой человек в строгом чёрном костюме и лакированных туфлях, чёрные волосы были коротко подстрижены, в лице еле уловимо проглядывали восточные черты. На правый указательный палец был надет массивный серебряный перстень с большим фиолетовым камнем. Пришелец молча подошёл к ожидающему и коротко поклонился.
- Как всегда пунктуален, а?
- Очень полезная добродетель, друг мой, отозвался пришедший.
- Знаешь, Каорис, а ведь мы с тобой стоим практически на кладбище, да. Ещё до того, как начали застраивать этот район, здесь были захоронения, ещё дореволюционные, а перед постройкой их просто перекопали бульдозером и залили бетоном. Много скелетов этих бедняг так и лежит в этой земле, если ещё не развалились.
- Я знаю это.
- Ничем-то тебя не удивишь. Вообще, не очень люблю старый режим. Стольких людей погубили. Мне, конечно, не жалко, но принцип...
- Людей губит не режим, людей губят другие люди, - отозвался Каорис. - А они существуют вне зависимости от режимов. Меняется только фасад. Если ты намерен говорить об этом дальше, я, из вежливости, поддержу этот разговор, Эд.
- Ты всегда умел делать тонкие намёки, - рассмеялся человек в плаще. - Что же, пойдём пока. Я слышал, ты недавно вернулся?
Они повернулись и побрели вниз по лестнице.
- Истинно так, - ответил Каорис. - Неужели ты всё ещё не забыл о моём долге?
- Ну, знаешь этот анекдот: в детстве маленького Павлова укусила собака. Укусила, и забыла. А Павлов вырос, и не забыл... - и Эдуард сам охотно засмеялся над своей шуткой.
- Идея понятна, - кивнул его собеседник и вытащил из кармана небольшой замшевый кисет. - Я тоже не забыл. Трава высшего качества.
- Хорошо, - Эдуард удовлетворённо улыбнулся. - Теперь что касается нашего дела. Ты нашёл его?
За разговором они прошли нижний двор и свернули вправо, к улице, где два светофора перемигивались друг с другом круглыми жёлтыми глазами. Где-то заревел мотор, унося железную колесницу и её хозяина к тёплому свету из неведомого окна, или, наоборот, в холод ночи.
- Он в старой обсерватории, рядом с северным кладбищем.
- Правда? - изумился Эдуард. - Прямо у нас под носом. Хороший расчёт, энергетика кладбища подавит любые признаки его присутствия. Но всё же, чёрт возьми, обидно, что всё это время он был на расстоянии одного плевка, а мы так долго искали. Как же тебе-то удалось его найти?
Ночные собеседники направились вдоль аллеи, идущей рядом с проезжей частью. Ряд фонарей, застывших в вечном поклоне, провожал их равнодушными взглядами, скамейки тихо дремали, отдыхая перед предстоящим днём, когда на них вновь будут сидеть утомлённые жизнью старики и неугомонные юные парочки.
- Мне просто повезло, - ответил Каорис, - в последнее время там появился странный поток. Я обнаружил его во время занятий и решил, что надо действовать быстро, но остальные решили, что мы сможем справиться и вдвоём.
- То есть, больше никого не будет? - нахмурился Эдуард. - Это чертовски плохо, дружище. О чём они только думают?
- О том, что у них полно своих собственных дел. Так всегда было, - пожал плечами Каорис.
- Я думал, что хотя бы такой выходящий за рамки случай расшевелит их, но, боюсь, они слишком глубоко закопались головой в песок.
Они замолчали. Молчал и город, лишь ветер изредка, лениво, касался ветвей, и разбуженные деревья недовольно шелестели листьями. Идти было ещё довольно долго - нужно было пройти улицу до конца, потом свернуть на другую, поменьше, пройти и её целиком, поплутать дворами и, наконец, выйдя на шоссе, перебраться через мост - с него уже была видна одинокая мрачная башня заброшенной обсерватории, возвышавшаяся над обрывом и старым северным кладбищем. И всё же ни у кого из них не было желания коротать дорогу разговором. Они молча добрались до конца аллеи, свернули на перекрёстке под звуки запоздалого полуночного гуляния, и окунулись в темноту узкой улочки, по сторонам которой устроились частные домишки, чем-то напоминавшие Эдуарду бабок на скамейке у подъезда. Эти дома, оказавшиеся в окружении новых районов, скоро должны были отправить на свалку истории, чтобы прогресс мог шагать дальше. Быстро прошагав мимо и миновав высотки нового района, спутники оказались на самой окраине города. С этого места был виден огромный мост, соединивший два берега глубокого оврага, по дну которого быстро убегала вдаль мелкая речка. Ночные путники продрались через заросли чертополоха и вышли на шоссе, огибавшее в этом месте город.
- Ну что, теперь рукой подать? - задал Эдуард риторический вопрос.
Каорис молча кивнул.
Они вышли на мост, стараясь держаться ограждения - отгороженной дорожки для пешеходов здесь не было, и невнимательный водитель, веки которого в это время уже изо всех сил стремятся друг к другу, мог случайно задеть кого-нибудь из них. А это было бы весьма некстати.
- Кстати, - подал голос Каорис, как раз подумавший об этом, - Оно всё ещё живёт под мостом.
- Живёт, конечно, куда денется, - хмыкнул Эдуард. - Податься-то ему некуда. Ну, всё, - заявил он, дойдя до конца моста. Осталось лишь пройти мимо кладбища. Что-то живот скрутило - нехорошее предчувствие.
- Не беспокойся, - отозвался его спутник, - если он связан, проблем это не доставит.
- А если нет? - подумав, спросил Эдуард.
Каорис пожал плечами.
Когда они проходили мимо ворот кладбища, от сторожки раздался истошный лай и окрик старенького кладбищенского сторожа:
- Успокойся, экий ты непоседа! Спи ужо!
Две тени беззвучно скользнули дальше - туда, где на фоне звёздного неба вырисовывался зловещий силуэт башни.
Старая обсерватория была построена давно, ещё в позапрошлом веке, но проработала недолго - четыре пожара подряд выжгли изнутри все стены и обглодали перекрытия до такой степени, что никто не рискнул бы сунуться наверх. Башня быстро обросла слухами и дурной молвой, и вскоре была заброшена. После установления нового порядка, когда отгремела гражданская война, за неё было принялись новые хозяева, но и они по неясным причинам бросили это место. Так и стояла трёхэтажная башня из красного кирпича, с куполом на вершине, немым памятником прошедшей эпохи.
Она стояла у самого обрыва, недалеко от неё неровными стальными рядами выстроились гаражи. Словом, жутковатое место. Как по заказу, где-то вдалеке завыла собака.
- Знаешь, а здесь призраки встречаются, - зачем-то произнёс Эдуард.
Каорис пристально посмотрел на него и зашагал вперёд. Недолго думая, его спутник последовал за ним, держась за спиной на один шаг. Это не было трусостью, просто предосторожность на чужой территории. Пройдя шагов двадцать, шедший впереди остановился и повернул голову к тёмному пятну, лежавшему чуть в стороне, недалеко от гаражей. Подошёл, попинал носком туфли, перевернул. Взгляду людей предстало белое лицо трупа, на груди, слева, темнело пятно крови.
- У меня плохое предчувствие, - пробормотал Эдуард, доставая из-под плаща бесформенный свёрток.
- С севера... плохо, - пробормотал Каорис. - Север - сторона смерти, теперь, когда нити ослабли, это может плохо кончиться...
Дальше они пошли гораздо осторожнее, ежесекундно прислушиваясь. Обойдя башню слева, они приблизились к арочному провалу в стене, бывшему когда-то входом.
- Ты думаешь, он всё ещё там? - прошептал Эдуард.
- Я знаю, что нечто точно там.
Словно в ответ на его слова внутри башни послышался звук падающих камней.
Покачав головой, Эдуард скинул шляпу и плащ, развернул свёрток. Теперь его было хорошо видно - гладко выбритая голова, лицо пересекал шрам от левого виска до правой стороны челюсти, острые карие глаза и сломанный нос делали его внешность и вовсе неприятной.
Предмет, который теперь был освобождён от ткани, оказался кастетом с длинным лезвием на ударной части и креплением к запястью, или попросту катаром. Вооружившись, Эдуард заглянул внутрь.
- Чёрт, темно. Хоть бы Луна взошла.
- Сегодня новолуние, - покачал головой Каорис. - Их время.
Из тёмного чрева башни, словно пущенный из пращи, вылетел камень. Эдуард еле успел увернуться от него и спрятаться за стену.
- Отлично, он на свободе, - процедил Каорис. - Уходим!
Но, не успел он сделать и пары шагов, некая невидимая сила оторвала его от земли, стукнула о ворота ближайшего гаража и прижала к ним, не давая вздохнуть. Пальцы его товарища мгновенно сплелись в танце, собирая и направляя незримые потоки энергии, словно змеи бросившиеся на свою цель и оплетшие её бессчетными кольцами. Хватка исчезла, и Каорис рухнул на землю. В жилах на лбу и висках глухо застучала кровь, зрачки расширились, утопив и радужку, и белок, оставив только два чёрных провала вместо глаз. Новое зрение отличалось от того, каким люди пользуются обычно. Им Каорис видел жёлтый силуэт - своего товарища, серый мох энергии смерти, окутавший башню, извивающихся прозрачных змей, призванных Эдуардом. А посреди пустыря между башней и гаражами стояло нечто, напоминавшее младенца - гидроцефала с серой кожей застарелого трупа. Судя по пульсирующим волнам вокруг головы товарища, тот уже тоже воспользовался своим зрением и видел эту тварь. Змеи вновь метнулись к ней и оплели её с ног до головы в плотный кокон.
- Это он? - спросил Эдуард с напряжением - видно было, что поддерживание техники отнимало у него много сил.
Существо было сильно, но всё же не обладало и десятой долей той силы, которую Каорис ожидал встретить.
- Нет, - покачал он головой, - похоже, наш успел уйти и оставить его на прощание. Он знал, что мы будем здесь сегодня. Что кто-то из нас будет. Но я готов откусить себе мизинец, если понимаю, каким образом это произошло.
Несколько пассов руками, и клубок змей распался. Внутри уже никого не было - тварь была на пути обратно, туда, откуда выползла в этот мир.
Эдуард сплюнул.
- Чего и следовало ожидать. Нужно осмотреть башню, вдруг есть какие-то зацепки - символы, остатки ритуала, распоротая жертва. Толпа культистов, наконец.
Зрение обоих снова вернулось в норму - если долго его поддерживать, глазные сосуды могут лопнуть. Это было бы очень неприятно.
Каорис задержался, протирая платком брюки и пиджак. Со стороны сторожки снова донёсся лай.
- Скоро сторож может подойти. Громко он меня о гараж шарахнул.
- Эта псина на тебя так реагирует - не нравишься ты ей, - заявил Эдуард, приближаясь ко входу и заглядывая внутрь.
Где-то внутри, там, где все нервы сходятся в одну точку, зазвенел колокольчик. Каорис вскинул голову, повинуясь внезапному порыву, и выкинул вперёд руку, произнося формулу изгнания. В венах снова застучало, мир поплыл.
Эдвард стоял на входе с вытянутой вперёд рукой. Линии сошлись, и Каорис увидел маленькое призрачное тело второго большеголового уродца, нанизанное на лезвие кастета и тающее, словно дымка. Техника, сотворённая заклинателем, достигла тела твари, окончательно развеяв его, но перед этим Каорис заметил тонкие пальцы, прошедшие сквозь сердце его боевого товарища.
Эдвард рухнул спиной на камни пустыря. Глаза его были широко распахнуты, руки скребли по земле. Каорис подбежал и рухнул рядом с ним на колени.
- Знаешь анекдот? - прошептал Эдуард. - Ударилась лягушка оземь, и стала девицей прекрасной. Ударилась оземь ещё раз, и стала месивом кровавым. Мораль: раз на раз не приходится...
- И что здесь смешного?
- Жизненная ситуация.
Каорис улыбнулся сжатыми губами. Он знал, что кровь в теле его товарища остановилась, и помочь ему уже нельзя. Тот держался только благодаря потоку энергии, быстро покидавшему его тело.
- Встретимся в аду.
- Встретимся, друг мой, но не там, - отозвался Каорис.
Вдали уже слышался истошный лай пса и звуки шагов приближающегося сторожа. Эдуард лежал, всё так же распахнув невидящие глаза. Он был ещё жив, но уже ничего не чувствовал, и помочь ему было невозможно.
Каорис подобрал лежавший рядом камень и, что было сил, ударил об него перстнем. Фиолетовый кристалл раскололся, разлетелся мириадами искр, мир дрогнул и закружился в круговороте. Когда сторож подошёл к оставленному месту боя, он обнаружил лишь обескровленный труп неизвестного парня, с ножевым ранением в области сердца.