Аннотация: Приезд Сократа и Мушарбека в ханаку Али-Ходжи, начало экспедиции в Афганистан
Глава 7.
(Приезд Сократа и Мушарбека, начало экспедиции в Афганистан )
Через две недели в ханаку Али Ходжи приехал Сократ с Мушарбеком и целой группой археологов. Их загорелые и обветренные лица говорили о том, что путешественники проделали долгий путь. Все члены группы были явно возбуждены и, радостно поприветствовав Учителя, удалились с ним в комнату птиц.
Через час гости вышли в накрытую тентами общую столовую, где их ожидал ужин. Сократ подошел к Андрею, обнял его и сказал:
- Ну, дорогой вновь посвященный джаванмарди Суюф-Зурк, приветствую тебя!
Андрей был искренне рад появлению Наставника и его друзей, интуитивно почувствовав, что их приезд будет связан с новыми изменениями в его жизни. Так оно и произошло.
- Собирайся, Андрей. Завтра отправляемся в экспедицию.
Увидев неподдельный интерес в глазах художника, Сократ добавил:
- Да, археологическую экспедицию в Афганистан: Мазари-Шариф, Балх, Нуристан. Ты увидишь Памир, Гиндукуш, статуи Бамиана...
Сборы были недолгими. Вечером, побросав самые необходимые вещи в рюкзак, Андрей снял холсты с подрамников и вместе с рисунками свернул их в тугой рулон. Тщательно упаковав художественное наследие, образовавшееся за почти годовой период пребывания в Туркестане, художник поместил его с большую армейскую сумку вместе с этюдником и живописными принадлежностями. Как явствовало из выданных ему Сократом документов, отныне он являлся официальным участником международной экспедиции, направлявшейся в Афганистан по линии ЮНЕСКО для анализа последствий гуманитарной катастрофы после десятилетней войны и обеспечения сохранности памятников культуры.
Долго ворочаясь на жесткой циновке, Андрей никак не мог уснуть впервые за все месяцы, проведенные в доме Али Ходжи. Новые планы, фантастические картины будущего путешествия веером раскладывались в сознании, переплетаясь с мыслями о благодарности судьбе, суфию Али Ходжи, открывшему ему пути нового сознания.
Безусловно, поездка в Афганистан всего лишь через год после вывода оттуда советских войск была сопряжена с неминуемыми опасностями, прежде всего для русских участников экспедиции. Однако, в сердце молодого джаванмарди не было страха. Новые возможности, раскрытые в себе благодаря обучению у Али-Ходжи, приобретение навыков арабского и тюркского языков, изучение Корана и основ зороастризма в сочетании с обучением боевым искусствам, подготовили его к такому путешествию. Это должно было стать очередным экзаменом на пути дальнейших посвящений. Ведь суфий Али Ходжи сказал, что их будет двенадцать... Но самое главное - уровень задач, к решению которых его готовили в ханаке Али Ходжи, был неизмеримо выше испытаний, связанных с предстоявшей экспедицией в Афганистан.
Проснувшись с первыми лучами солнца, Андрей поспешил во внутренний сад для утренней разминки. Джалу с Сократом и Мушарбеком уже начали упражнения, и он, широко улыбнувшись друзьям, встал в каре для исполнения ката. Утренняя прохлада ласкала обнаженные торсы бойцов. Птицы только начинали свое пение в саду. Где-то далеко перекликались петухи. Постепенно над мазаром Ходж-Ахмеда Ясауи показались первые лучи солнца.
На "планерке", созванной Сократом после завтрака для участников экспедиции, обсуждался маршрут и организационные вопросы предстоящего путешествия. В зале библиотеки помимо Сократа, Мушарбека, Джалу, Андрея и двух археологов из Санкт-Петербурга: Александра Герасимова и Николая Покраса, присутствовал Али Ходжи, а также восемь иностранцев, среди которых выделялись своей колоритностью две фигуры: профессор истории кембриджского университета Ричард Стэйн и молодой археолог из Франции Раймонд Фуше.
Развернув карту Центральной Азии на столе, стоявшем посреди комнаты, Сократ, на которого были возложены функции организационного руководителя экспедиции, медленно провел лучом лазерной указки по поверхности вытертой бумаги:
- Наши зарубежные участники экспедиции будут доставлены в Душанбе самолетом из Ташкента. Мы же выезжаем сегодня в одиннадцать утра на автотранспорте по тридцать второй дороге из Туркестана до Чимкента, затем по тридцать девятой республиканской трассе до Ташкента. Далее движемся по шоссе номер тридцать четыре до Душанбе. Там мы воссоединяемся с академиком Виктором Мэссоном, представителем ЮНЕСКО Майклом Бэрри и остальными членами международной комиссии по Афганистану и добираемся через Западный Памир до столицы Горного Бадахшана города Хорог.
Ричард Стэйн и Раймонд Фуше переглянулись:
- Будет ли у нас хотя бы один день, чтобы посмотреть высокогорный ботанический сад в Хороге? - вежливо спросил профессор Стэйн.
- Да, у нас будут два дня в Хороге. Там некоторые участники экспедиции, до сих пор не имеющие афганской и пакистанской визы, должны получить документы, - при этом Сократ посмотрел на Андрея и питерских археологов, - мы дождемся их, чтобы продолжить путь вместе.
- Замечательно! - воскликнул Фуше, - возможно ли за это время съездить на один из местных рудников, описанных Марко Поло, где добывались рубины и лазуриты?
Сократ строго взглянул на экспрессивного худого француза но, увидев, каким горящим взором тот смотрел на него, смягчился и дипломатично ответил:
- Будем действовать по обстановке. Не забывайте, что в предгорьях Памира и далее, к границе с Афганистаном, гражданская война ведется еще более жестокими методами. Повсюду засады, захват заложников. Этот отрезок пути лучше пройти максимально быстро.
По словам Сократа, переход от Душанбе до Хорога не стоило рассматривать как увеселительную прогулку. После реки Обихингоу путешественники должны были преодолеть перевал Хобуработ высотой почти три с половиной тысячи метров. На других перевалах Дарвазского хребта нередки камнепады и сходы лавин. Даже летом там может выпадать снег, что особенно опасно при спуске машин. После этого путешественники должны подняться по скалистым обрывам правобережья реки Пяндж вверх по течению до высокогорной долины Хорога, которая расположена на высоте две тысячи двести метров над уровнем моря.
- В Хороге мы окончательно сформируем состав экспедиции и оттуда тронемся непосредственно к погранпереходу Ишкашим.
Путь этот Сократ предполагал совершить через Ваханский коридор - узкую долину, ведущую в Китай между Памиром и Гиндукушем. Здесь пересекались границы Таджикистана, Афганистана, Китая и Пакистана. Что касается продвижения непосредственно по афганской территории, как подчеркнул Сократ, маршрут экспедиции пролегал, в основном, по регионам так называемого Масудистана - территории, контролировавшейся сторонниками Ахмед Шаха Масуда. Сюда относились провинции Бадахшан, Парван, Тахар, Баглан, населенные, в основном, таджиками. Несмотря на начавшуюся грызню между северными племенами и талибами, штаб-квартира которых находилась на юго-западе страны - в Кандагаре, обстановка в Масудистане была относительно более контролируема. Название этого региона было дано ему в честь лидера северной группировки Ахмед Шаха Масуда. "Шерри Панджер" (как его еще называли, дословно:"Тигр Панджера"), вместе с духовным лидером непримиримых Раббани (оба - таджики), вынашивали планы создания отдельного 'непуштунского' государства после вывода советских войск. При этом Масуд, возглавляя вооруженные отряды боевиков, хотел закрепить за собой реноме 'хозяина' в Афганистане, охотно давая интервью и разрешая посещать контролируемые им территории международным представителям. Однако, ситуация в приграничных зонах Афганистана постоянно менялась и, в случае возобновления боевых действий между племенами, участники экспедиции для быстрой эвакуации из конфликтной зоны должны были иметь запасные маршруты ухода через Пакистан. Сократ подошел к Раймонду Фуше и, улыбнувшись, с присущим ему чувством юмора, заметил:
- Но даже если нам придется прервать экспедицию, для любителей экстрима уход нашей группы из Вахана через Гиндукуш в северо-западную провинцию Пакистана будет красивым приключением! В районе Гилгита сходятся три самые высокогорные системы мира: Гималаи, Гиндукуш и Каракорум. Поэтому по своей красоте переходы перевалов Дарвазоан высотой 4288 метров, в афганском Гиндукуше, и Барогил, чуть поменьше - 3882 метров, в пакистанском Гиндукуше, когда под вами повсюду бескрайние заснеженные хребты, а над вами семитысячники, подпирающие небо - зрелище, ни с чем не сравнимое и запоминающееся на всю жизнь!
Вернувшись к столу и достав генштабовскую "двухкилометровку", Сократ продолжил уже серьезно:
- Ежели ситуация в приграничных районах будет нормальная, мы должны добраться до Файзабада, столицы афганского Бадахшана. Затем следует Кундуз. В Кундузе экспедиция разделится на три части. Две из них: этнографическая и археологическая, должны пройти вдоль северного склона Гиндукуша, в самый центр исламского Афганистана - Мазари-Шариф.
В шестидесяти километрах от него, по словам Сократа, находилась основная цель археологической части экспедиции - центр древней бактрийской цивилизации Балх. В этом регионе археологи должны будут задержаться как минимум на месяц для проведения исследований в Балхе и Шибаргане. Этнографическая группа во главе с профессором Стейном продвинется западнее - до Герата , ближе с границе с Ираном. А третья группа, которую возглавит Майкл Бэрри, в которую войдут этнографы, культурологи и журналисты, должны после сбора и обработки информации переправиться через Баглан и перевал Саланг в долину Кабула. На работу групп в каждом из указанных городов предполагалось выделить по пять дней. Лишь деятельность археологической экспедиции не регламентировалась жестко: от двух до шести месяцев, в зависимости от находок и результатов сбора материалов. После раскопок в Балхе и Шибаргане археологи должны были переправиться через Саланг и пройти ущельями к долине статуй в Бамиане.
После завершения общей "планерки" Сократ попросил членов археологической экспедиции задержаться. Он особенно подчеркнул важность их миссии. По оценкам экспертов ЮНЕСКО, последние два года, ввиду укрепления позиций исламских фундаменталистов, археологическое наследие Афганистана фактически подвергалось системному уничтожению.
- Исламскими боевиками в Пакистане создается правительство. В нем планируется создание министерства хаджа и вакфов - религиозного имущества. В его рамках будет действовать специальная группа 'по утверждению добродетели и искоренению пороков', в задачи которой входит уничтожение материальных носителей иных религий и культур. Особенно остро обстоит дело с долиной статуй Будды в Бамиане и раскопками древней цивилизации Маргианы в Балхе и Шибаргане.
Здесь еще в начале двадцатого века вел раскопки дед Раймонда Фуше, известный французский археолог Анри Фуше. Опираясь на глубокие теоретические изучения, он уже тогда был уверен, что в этих местах в III-II тысячелетиях до нашей эры существовала так называемая "пятая цивилизация". Официально до этого были известны четыре основные мировые цивилизации: Месопотамия, Индия, Китай и Египет. Однако кабинетное открытие Фуше так и не было подтверждено полевыми работами в Балхе в 1922 году. Кроме "бытовых черепков" ему так и не удалось обнаружить при раскопках никаких изделий высокого искусства, а также признаков храмовых или дворцовых сооружений
Позднее, в 1955 году, одна из первых экспедиций в Туркмению российского археолога Виктора Сарианиди фактически доказала, что царство Маргианы простиралось от Балха в Афганистане до середины нынешней пустыни Кара-Кум в советской части Туркменистана, где некогда была цветущая местность. "Маргиана" - это греческая транскрипция древнеперсидского названия данного места: "Маргуш", средневекового "Марв" и современного Мары. Это, по догадкам российского археолога, и была родина Заратуштры.
Обозначить примерные границы В. Сариатиди смог лишь после того, как в 1969-1978 гг. году возглавляемая им советско-афганская экспедиция обнаружила в Северном Афганистане еще один памятник той же культуры, что и в Маргиане. Недалеко от Шибаргана в Тилля-Тепе ("Золотой холм") было найдено "золото Бактрии" - свыше двадцати тысяч искусно выполненных золотых украшений. Эта находка говорила не только о том, что местная цивилизация обладала высокой культурой, но и наводила на мысль, что это были явно захоронения высшей знати исчезнувшей цивилизации. В шести могильниках, раскопанных Виктором Сариатиди, рядом с останками погребенных были найдены короны и знаки высшей власти. Значит, где-то рядом должны были находиться храмовые и дворцовые сооружения. Здесь, по предположениям Сариатиди, и располагалась столица царства Маргуш. Однако, как только среди местного населения распространились слухи о находках золотых украшений, подразделения "талибов" - воинов исламской революции, окружили раскопки. Работы были прекращены. Под вооруженной охраной сокровища были перевезены в Кабул и сданы местным властям, а затем бесследно исчезли.
Но, самое главное, В. Сариатиди и другие исследователи укрепились в вере, что они на правильном пути, и фактически нашли "пятую цивилизацию". Им оставалось лишь найти в Бактрии признаки древней письменности.
И, по утверждению Сократа, таковые были найдены. Сократ не поведал деталей, но, судя по оживленному обсуждению с Раймондом Фуше и Ричардом Стэйном после окончания "планерки", все трое были уверены в том, что местные археологи нашли в десяти километрах от Шибаргана некие артефакты, несравненно более ценные, чем все золото Бактрии.
Погрузив вещи в автобус, Андрей попрощался с Али Ходжи, вышедшим проводить путешественников. Молодой художник подарил суфию рисунок мальчика, явившегося ему у колодца Гайып-Берген. Огромные черные глаза и все лицо мальчугана были озарены светом, который как бы исходил изнутри образа. Учитель улыбнулся и одобрительно кивнул головой:
- Да будет озарен твой путь этим сиянием, Суюф-Зурк. Твои вопросы, обращенные ко мне, никогда не останутся без ответа!
С этими словами он обнял молодого джаванмарди, и они распрощались.
Через два дня группа добралась до Ташкента. Иностранных членов экспедиции в аэропорту ждали представители ЮНЕСКО. А российские участники рано утром продолжили путь в Душанбе на автобусах. Оборудование, которое они везли с собой, требовало бережного обращения, и сдавать его в багаж самолета было рискованно.
Путь пролегал через Бухару, где путешественники сделали много замечательных фотографий, поели плов в ошхоне (столовой) на местном базаре, запаслись чудными овощами и фруктами.
Добравшись к вечеру до границы с Туркменией, выяснили, что понтонная переправа через реку Аму-Дарью сломана и, по словам местного рабочего, должна открыться только через сутки. После весенних паводков к началу июня река еще не вошла в привычное русло, и понтоны то и дело приходилось чинить. В крохотном кишлаке Алат - никаких гостиниц или кафе. По совету местного управляющего, представившегося как "представитель правительства Туркменистана", путешественники закатили автобусы на стоявший на приколе понтон, и решили разбить бивуак прямо на берегу реки. Через несколько минут чиновник пришел и с торжественным видом объявил, что его родственники рады принять путников у себя дома. Отказываться в таких случаях не принято и, оставив шоферов охранять автобусы, Сократ, Мушарбек, Джалу и Андрей отправились на ночлег к родственникам гостеприимного туркмена.
Встретили их там как родных. Старшие сыновья хозяина уже тащили только что освежеванную тушку молодого барашка. Гостям дали возможность принять душ и уложили на курпачи - тонкие стеганые одеяла - вокруг спешно накрытого дастархана (низкий столик, покрытый скатертью). Несмотря на сравнительную бедность, члены семьи поставили на стол отборные яства и напитки, предоставили гостям лучшие комнаты, а сами перебрались на ночлег в пристройки. Андрей, никогда прежде не путешествовавший по Азии, был тронут радушием и гостеприимством хозяев дома. Сердце сжалось, когда он увидел в соседней комнатушке семерых голеньких детишек, вповалку лежавших на полу на курпачах. Как котята, они прижимались к женщине средних лет, жене хозяина, которая не спала, бережно укрывая детей, постоянно скидывавших с себя ветхие линялые простыни.
На следующий день путники переправились в Чарджоу. И на третьи сутки добрались до Душанбе.
Душанбе - Хорог
Улицы Душанбе, несмотря на хорошую погоду, были пустынны. Повсюду были видны усиленные наряды милиции и войсковые блокпосты. Город еще не оправился от событий четырехмесячной давности - волнений февраля 1990 года, когда на центральной площади около ЦК КП Таджикской ССР произошло кровопролитное столкновение митингующих с правительственными войсками.
Причиной этих событий стала острая борьба за власть между партийно-хозяйственной номенклатурой и коалицией оппозиционных партий, в том числе 'исламистского' движения.
В связи с напряженной обстановкой участники экспедиции воздерживались от незапланированных выходов в город, ограничившись пребыванием в достаточно комфортной гостинице, будучи целиком погружены в подготовительные хлопоты.
Радиометрическое оборудование, спектрометры, компьютеры и другую технику перегрузили в девять джипов 'Ниссан-Патрол', по белым бортам которых голубой краской были обозначены ООНовские буквы 'UN'. В два 'Камаза', перекрашенных в те же тона, были погружены запасы продовольствия, горючее и запчасти.
На парковке гостиницы царило оживление. Многоголосая иностранная речь раздавалась в бетонном колодце внутреннего двора гостиницы, вызывая интерес постояльцев, время от времени высовывавшихся из окон своих номеров.
Участники экспедиции с удивлением узнали, что слово "Душанбе" в переводе означает "понедельник" - в связи с базарным днем в одном из кишлаков (селений), образовавших город.
На второй день пребывания в столице Таджикистана Андрея и питерских археологов ждала приятная новость: они получили паспорта с афганскими и пакистанскими визами. А это означало, что в Хороге не нужно будет терять время, и вся группа могла сразу продолжить путь к границе с Афганистаном. Как предполагал Сократ, за первые три дня экспедиция должна была выйти из долины реки Вахш через Дарвазский хребет на Пяндж и, далее, в Хорог.
Утром третьего дня колонна тронулась по сорок первой трассе, или, как ее еще называют, Западно-Памирскому тракту, на Хорог-Файзабад.
На переднем сидении машины, что возглавляла колонну, ехал Джалу, который лучше любого навигатора знал рельефы Таджикистана и Афганистана. Мушарбек вел машину. Сократ и Андрей сидели на заднем сидении, рассматривая карту и неспешно беседуя о маршруте. Поскольку визы для вновь включенных членов экспедиции были получены на три дня раньше, чем ожидалось, путешественники теперь имели дополнительный запас времени и могли позволить некоторые незапланированные остановки, чтобы насладиться чудесными картинами предгорий Памира. По совету Джалу, отобедать решили в Комсомолабаде, в знаменитой среди памирских шоферов чайхане, которая целиком разместилась в тени гигантской чинары.
Перед поселком Вахдат, что показался через час езды, развилка указывала вправо вниз - продолжение трассы через Вахдат в направлении на Хорог-Файзабад, а влево вверх уходила шоссейная дорога на заповедник Ромит.
Джалу обернулся к Сократу и сказал с присущим ему забавным говором:
- Здесь километров сорок ... заповедник... река Кафирнигана. Два часа туда-сюда, но красивый очен!
Желая устроить необычное зрелище для страстного фотографа профессора Стэйна, Сократ по рации связался с его машиной. Было принято решение завернуть в заповедник. Некоторое время ехали правым берегом вверх по течению реки по красивому горному ущелью с несложными подъёмами-спусками.
Перед поселком Явроз, по указанию Джалу, перебрались по мосту на левый берег, чтобы осмотреть живописный узкий и извилистый скальный коридор, проточенный бурным потоком в горах, высота стен которого составляла около пятидесяти метров. Все члены экспедиции, вооружившись фотоаппаратами, только успевали поворачивать головы под нависавшими над ними стенами ущелья, чтобы сделать фотографии. В кишлаке Калтуч вышли из машин, чтобы посмотреть и "потрогать на ощупь" горячие минеральные источники, бившие прямо под открытым небом в природных чашах. Государственный природный заповедник "Ромит" представлял собой скрещение ущелий, образованных двумя истоками реки Кафирниган, бегущими с южных склонов Гиссарского хребта.
Дикие, нетронутые места, непуганые животные и птицы, кристально чистые родники и минеральные источники вокруг - все это было похоже на маленький кусочек рая, площадью не более двадцати гектаров. Как выяснилось из беседы с местным управляющим, по маршруту дальнейшего следования путешественников ожидало много заповедников в отрогах Дарвазского хребта и за перевалом, в долине реки Пяндж. Отгороженные неприступными горами, расположенные на высотах около двух тысяч метров, высокогорные долины представляли собой заповедные зоны с уникальной климатической средой, своим животным и растительным миром. Люди здесь отличались спокойствием и гармонией с окружающей природой - они были приветливы, но без заискивания, немногословны и чрезвычайно гостеприимны. При виде наведенного на них фотоаппарата дети разбегались в разные стороны, а женщины торопливо закрывали лица платками.
Отведав душистого чая с горным медом во дворе дома директора заповедника, путешественники подарили его семейству брелки с фонариками и батарейки - лучший подарок для местной детворы - и повернули обратно: через Вахдат по главной дороге, по мосту через Кафирниган, взяв курс на Файзабад...
После невысокого перевала, в кишлаке Чашмасор, на посту ГАИ, стены которого хранили свежие следы пуль, их попросили зарегистрироваться в журнале.
Бортовой альтиметр в джипе уже показывал свыше двух с половиной тысяч метров над уровнем моря, а дорога шла все круче в гору. Внизу была видна река Вахш цвета "кофе с молоком" из-за большого количества глины и песка. Многочисленные изумрудные горные речки несли свои чистые воды в Вахш, чтобы раствориться в его мутном, бурлящем потоке. Сократ простер руку в направлении стремительного потока и сказал:
- Через несколько десятков километров Вахш встретится с Рогуном. Там предполагается строить Рогунскую ГЭС. Тогда жизнь приграничных районов преобразится. По эту сторону границы не во всех кишлаках есть электричество, да и то часты перебои. А с афганской стороны, если где ночью виден свет, так это только у тех, кто имеет дизель-генераторы.
На развилке на Гарм-Хорог альтиметр показал 2877 метров. Колонна вошла в каньон реки Обихингоу. По противоположному правому берегу были видны красного цвета обрывистые склоны, сложенные осадочными породами, за которыми синела горная гряда, вершины которой местами покрывали ледники, горевшие оранжевыми всполохами на фоне бирюзового неба.
- Это западная оконечность хребта Петра Первого, - Сократ вновь протянул руку в направлении величественной горной цепи, показавшейся из-за поворота в закатном свете солнца, - Он на двести километров тянется между реками Сурхоб и Обихингоу. За этими горами - пик Москва, высотой 6785 метров!
После длинного спуска с несколькими петляющими поворотами машины въехали в небольшую долину. На одном из склонов, поросшим густым лесом, приютилсякишлак на двадцать дворов. Недалеко от моста через речку, проходившую (протекавшую) через кишлак, Мухарбек остановил джип около сидевшего на камне мужчины. Приветливо взмахнув рукой, тот подошел к автомобилю в сопровождении двух среднеазиатских овчарок. Судя по жетону на помятом пиджаке, он был егерем заповедника. На вопрос Сократа, далеко ли до турбазы "Голубое озеро", ответил, что пешком - около часа. Он рассказал, что большинство жителей занято работой в заповеднике и лесном хозяйстве. В лесах полно разной дичи, особенно кабанов, есть медведи, волки.
После вывода российских войск из Афганистана и развала Союза, как рассказал егерь, дыхание гражданской войны затронуло и эти мирные места. Противоборствующие стороны в стремлении контролировать перевал Хобуработ, что в нескольких десятках километров, принялись минировать окрестные сопки. Стало опасно ходить в горы. Вдоль трассы - засады. Даже керосин и солярку по нескольку месяцев не привозили. Ведь света нет, использовались, в основном, керосинки, только в нескольких домах стоят свои дизель-генераторы. А зимой вообще беда: снега наметает по три метра, а перевал с ноября по май закрыт. В общем, последние зимы еле пережили. Вот, с лета приехали русские и японские саперы - будут разминировать основные тропы для скота, спуски к реке. Вся надежда на них...
Через полчаса колонна добралась до турбазы "Голубое Озеро", где Джалу и Сократ хотели организовать ночевку. Озеро Кабудхауз (Голубое), располагавшееся на высоте 1500 м., оказалось теплым и очень живописным. Над ним возвышалась гора Навруз с характерной складчатостью, называемой местными жителями "Каменная роза". Вся база представляла собой большую придорожную чайхану и несколько домиков, где можно было вытянуться в горизонтальном положении и выспаться после утомительного горного путешествия. Других постояльцев не было, и группа, состоявшая из тридцати пяти человек (не считая одиннадцати водителей, которые всегда должны были находиться при автотранспорте) заняла практически все домики. Хозяин, обрадованный такому наплыву гостей, даже сделал скидку, взяв с них за ночлег лишь по семь таджикских сомов, куда включил и вечернюю трапезу с традиционным пловом, и утренний чай. По словам таджикского проводника, сопровождавшего группу до погранперехода Ишкашим, обычная ставка для иностранцев составляла десять сомов, а для местных граждан - три.
Устроенная на просторной поляне у озера ночная трапеза была великолепна. Умывшись с дороги в водах небольшого водопада, ниспадавшего к скальной чаше водоема и устроившись на кошмах (одеяла, иногда паласы из из валяной овечьей шерсти) вокруг костра с поставленным на камни казаном, путешественники погрузились в ритуал принятия пищи. Джалу и таджик-проводник учили иностранцев есть плов руками. Разламывали и передавали горячие лепешки с картошкой и самсу (треугольные пироги) с острой овощной начинкой. Принесенное хозяином местное крепленое вино, которое первым опробовал Сократ, пришлось всем по вкусу. Опустившаяся уже в семь часов вечера темнота быстро наполняла ущелье прохладой, и пряный вкус хереса весьма кстати прошелся согревающей волной по желудкам уставших путешественников. Появилось второе дыхание. Худенькая журналистка из Италии Виктория Бонетти стала напевать что-то на родном языке, размахивая бокалом и чокаясь со всеми, сидевшими рядом. Один из питерских археологов, Николай Покрас, принес гитару, и они образовали чудный дуэт, к восхищению собравшихся вокруг костра.
Отблески огня на окрестных скалах, сияние ярких звезд над горами, окружавшими ущелье, наполнили душу Андрея тихой радостью. Еще десять дней назад он не мог предположить, что в его жизни произойдут такие перемены...
Подсевший рядом Сократ теребил в руках травинку, мечтательно вглядываясь в горы на другом берегу Обихингоу, озаряемые полной луной.
- Смотри, - воскликнул он, - видишь на склоне той горы напротив...более светлая полоса горных пород? Какой фантастический изгиб! Она идет крутой дугой вверх и образует почти замкнутое кольцо! Это так называемая геосинклиналь, такой рисунок ее изгиба - свидетельство мощной тектонической деформации, произошедшей несколько миллионов лет назад. В этих горах сошлись такие мощные подземные силы! Выплеск энергии чувствуется до сих пор...
Они долго сидели молча, рассматривая причудливые рисунки горы "Каменная роза", необычно яркие, немигающие звезды, до которых, казалось, можно было дотронуться рукой...
Утро следующего дня встретило прохладой. В горах в начале лета зимний снег ещё не везде сошёл. Лишь после трех часов пути поднимающееся солнце отогрело скалистые склоны, местами покрытые свежей зеленью.
Поднимаясь все выше к перевалу Хобуработ, колонна миновала селение, сильно пострадавшее от недавних стычек исламистов с пограничными войсками. Разрушенные дома и переправы, повсюду гильзы от снарядов зенитных орудий, пулемётов, автоматов - все говорило о дыхании смерти, прошедшей по ущелью всего месяц назад.
Совсем недалеко от перевала встретили колонну строителей, которые везли гидрооборудование для восстановления снабжения питьевой водой местных селений. Среди них было несколько итальянцев и турок, рассказавших о том, что они прокладывают капроновые трубы от родников к кишлакам на средства ООН.
Перевал Хобуработ на высоте свыше трех тысяч ста метров встретил путешественников порывистым ветром, гнавшим обрывки облаков по широкой голой седловине. За ней показались заснеженные макушки хребта Сафед-Херс. Это - уже афганский Гиндукуш!На вершине перевала путешественники вышли из машин, чтобы, несмотря на пасмурный день, сделать панорамные съемки горных систем, хорошо просматривавшихся с обзорной площадки. От перевала на восток простирался Памир, вернее, его северо-западная часть - Дарвазский хребет.
- Смотрите! - услышал Андрей голос Джалу. Обернувшись назад, Андрей вгляделся в сизую мглу, куда указывал Джалу. Там, подобно гигантскому четырехкилометровому столу, высился мощный хребет Петра Первого.
Миновав военный городок и палаточный лагерь российских саперов на вершине перевала, колонна стала медленно спускаться в ущелье. Узкая, разбитая дорога. С левой стороны скальная стена, с правой - четырехсотметровый склон, без ограждений. Местами камнепадом были завалены отрезки дороги, поэтому приходилось объезжать их по самому краю пропасти. С замиранием сердца участники экспедиции наблюдали, как камни скатывались с обрыва далеко вниз, где были видны останки грузовиков и автобусов, сорвавшихся в пропасть зимой.
Постепенно свыкшись с дорогой, водители автоколонны прибавили скорость. Пошел живописный серпантин, солнце выглянуло из-за облаков, и настроение у всех заметно улучшилось. Вскоре дорога вошла в красивое узкое ущелье небольшой речушки Обихаран, и потянулась вдоль кишлака Рубот. Сразу после поворота направо, в ущелье более крупной реки Обихумбоу, на дороге показался пограничный пост.
Вояки переписали данные паспортов в журнал, причем криво и не полностью - у кого записали фамилию-имя, у иных имя-отчество, у половины участников экспедиции вместо номера пропуска в погранзону зачем-то записали номер миграционной карточки. По всему было видно, что молоденький сержант испытывал буквально физические мучения, выводя непривычной к перу рукой кривые каракули на пожелтевших от солнца листах потрепанной толстой тетради.
Миновав пост, колонна продолжила спуск в долину Пянджа. Живописные изгибы и пороги несшейся слева реки Обихумбоу радовали глаз, но останавливаться и делать фотографии не было времени, поэтому снимали прямо из окон автомобилей. Остановивший колонну в кишлаке Ширг милиционер предупредил, что через пару километров райцентр Калайхум, и там нужно обязательно заехать в милицию и "зарегистрироваться".
Регистрация в Калайхуме свелась лишь к переписи данных из паспортов, на пропуски в погранзону доблестные таджикские блюстители порядка даже не посмотрели.
После нескольких спусков и подъемов дорога резко повернула налево, и перед путниками открылась пограничная река Пяндж, вверх по течению которой предстояло двигаться большую часть дня. По противоположному, левому, берегу горная гряда подходила вплотную к реке. На афганской территории были видны крошечные кишлаки, прилепившиеся на склонах гор. Их окружали скудные участки обрабатываемой земли, замысловатые изгибы горных троп, по которым карабкались вьючные животные, тащившие свой груз в сопровождении погонщиков. Суровые скалы и осыпи нависали над этим тленным мирком, как бы напоминая: "Ничто не вечно в этом мире". А выше - в безмолвной симфонии застыли белоснежные вершины Гиндукуша, подпиравшие иссиня-кадмиевое небо.
Вдоль правого берега, по которому двигалась колонна, на скалах и камнях все чаще стали появляться нанесенные белой краской надписи: "Мины", "FCD", что означало: "пластиковая взрывчатка". На КПП российских погранвойск в кишлаке Вишхарв пограничники пояснили, что это, в основном, для острастки афганцев в зонах, где течение реки Пяндж более спокойное, и есть опасность транзита наркотиков. Но, как отметил один сверхсрочник, "им что противопехотные, что пластиковые мины - все одно лезут по ночам, как тараканы..."
Далее путешественники углубились в живописную, охристо-красного цвета теснину, где оба берега Пянджа, сжав его с обеих сторон, заставили мощную реку явить всю свою непокорную красоту. Река бурлила в бесконечных шиверах (каменистые перекаты на мелководных участках реки), "бочках" (пороги на реке, образуемые каменными валами), с грохотом обрушиваясь на перепадах, облизывала покатые валы и обломки скал. По обе стороны реки стали появляться родники и каскады водопадов.
Старая асфальтовая дорога, вся в выбоинах от гусениц танков, то поднималась ввысь над каньоном, то спускалась к белой от пены реке. Тропы, извивавшиеся по противоположному левому берегу, шли по немыслимо крутым склонам. На высоте около ста метров над бурлившей рекой, по голым скальным стенам, афганцами были проложены протяженные овринги - сколоченные из дерева и хвороста висячие карнизы-тропинки, подпираемые балками. Один только вид бесстрашно перебиравшегося по этим оврингам погонщика с ишаком заставлял сердце сжаться.
Красота самого каньона дополнялась узкими, словно разрубленными мечом, скальными ущельями, по которым, в бахроме белой пены, к Пянджу пробивались лазурные речки, растворяя свою красоту в мощи основного потока, который через несколько сот километров, уже выйдя на равнины, должен был превратиться в величественную Аму-Дарью. Название реки Пяндж в переводе означает "пять" - по количеству крупнейших притоков: Гунт, Бартанг, Язгулем, Ванч и Хумбоб.
Через полчаса дальнейшего движения по Памирскому тракту показался красивый пятитысячник, который пришлось огибать с южной оконечности на восток. Кишлаки по афганскому берегу стали крупнее, но электричества и автомобильных дорог там, судя по всем приметам, не было. Колонна въехала в деревушку Избай, окруженную, как и многие здесь, садами. На центральном пятачке, прямо у дороги, старушки и детвора продавали йогурт, урюк и мед. Бежавшие вслед автомобилям дети, радостно махая руками, выкрикивали приветствия на нескольких языках и радовались конфетам, которыми загодя запаслись участники экспедиции.
Пересекая мост через реку Ванч, Мушарбек радостно вздохнул: дорога улучшилась, далее к Хорогу шел недавно положенный асфальт. Слева впереди показался величественный гребень Ванчского хребта. Оглянувшись назад, Андрей увидел в отдалении блестевшие на солнце белоснежные вершины Дарвазского хребта, который утром миновали путешественники.
Спустившись к реке и проехав через долину песчаных дюн, колонна въехала в прохладу узкого темно-оранжевого ущелья. Стометровые скалы нависали с обеих сторон, заставляя Пяндж бушевать на порогах и каскадах сливов. Солнце заглядывало в эти места лишь в полдень, и поэтому железистые ржавые разводы покрывали стены скал, на которых веками оседала водяная пыль потока.
Любуясь снежными хребтами Западного Памира и отрогов Гиндукуша, глубокими горными ущельями и бурными реками, делавшими эти места неприступными, Сократ рассказывал, что именно поэтому здешние места окружены множеством легенд, восходящих к очень древним временам. По преданию, завоеватели Индии отправляли тысячи индусов на рудники Гиндукуша для добычи серебра и драгоценных камней. В суровых горных условиях и от тяжелого труда многие из них погибали. Согласно одной из индийских легенд, именно поэтому Гиндукуш и получил свое название, что в переводе означает "Гибель индуса". Горные системы Памира и Гиндукуша естественной стеной отгораживали Ближний Восток от богатств и чудес Тибета, Гималаев, Китая, поэтому Бам-и-дунья ("Крыша мира" - так еще называли Памир) привлекала особое внимание арабских купцов и ученых-географов.
Сократ умел интересно рассказывать. Перед глазами его спутников, устремленными на безжизненные каменистые склоны, рисовались картины событий, происходивших здесь в глубокой древности. В начале VI века на территории нынешнего Таджикистана и северного Афганистана сформировалось крупное государство эфталитов со столицей в Бадахшане. Однако оно было уничтожено между 563 и 567 гг. царем Хосровом I Ануширваном. Проникновение сюда персов еще более упрочило бытовавший на Памире культ Солнца - Митраизм, близкий по своей сути зороастрийским воззрениям, маздеизму. Само название Памир (Па-и-мирх) связано с именем бога солнца у древних иранцев и переводится как "Подножие Митры", или "Страна, за которой восходит солнце".
В более поздние времена, с появлением буддизма, именно здесь, в защищенных от захватчиков предгорьях Гиндукуша, пролегла так называемая "буддийская тропа", соединившая Бамиан с Тибетом. Буддийские паломничества через Памир и Гиндукуш интенсивно продолжались вплоть до середины VIII века, что сыграло немаловажную роль в принятии жителями некоторых районов Памира и Припамирья буддизма. В XIX-XX веках исследователи Памира видели остатки буддийских храмов в Бадахшане, Вахане и Южном Припамирье.
С приходом ислама в Афганистан и Таджикистан эти горные районы по-своему впитали веру Мухаммада, создав традицию исмаилитов. На пути от Калай-Хума к Хорогу, и выше, в Памир, доля исмаилитов среди населения постоянно увеличивается. Здесь их уже большинство. Исмаилиты - мусульманская секта, как они называют себя, "цивилизованное крыло шиитов".
Тем временем, выйдя из влажного ущелья, автомобили продолжили путь по раскаленным от полуденного зноя склонам просторной долины. То справа, то слева открывались захватывающие горные пейзажи: огромные гроты и водопады в каменных стенах, исписанных узорами древней складчатости, скалы-исполины, охранявшие изгибы бурной реки... Местами карнизы скал нависали над проезжей частью дороги, напоминая путникам о том, что "все - в руках Аллаха!". Берега Пянджа будто соревновались между собой - кто из них более поразит путешественника своей красотой.
Через некоторое время дорога перестала скакать вверх-вниз, горы расступились, окрестные склоны стали более пологими, и перед путешественниками предстала уютная долина, где раскинулся кишлак Шидз. Селение было довольно крупным, в центре его находился небольшой рынок и магазин, по-таджикски "магоза". Местные жители дружелюбно махали участникам экспедиции. Старик, предложивший ведерко молодой черешни, сказал: "Если русские пограничники уйдут - жить будет совсем плохо".
После Шидза, где еще наблюдались шивера и пороги, река, разлившись по широкой долине, лениво несла свои воды среди песчаных кос и островов. На пологих спусках к воде пастухи пасли овец, а на песчаных отмелях стайками плескались мальчишки.
За селением Вамда долина Пянджа еще более расширилась. В районе Дерушана, расположенного по правому берегу, река достигала полутора километров. Вдоль ее берегов, от каменистых склонов гор до реки, вся территория - сплошь пастбища и поля, засеянные пшеницей, просом и другими растительными культурами. На делянках поменьше возделывались овощи: картофель, лук, капуста, тыква. На склонах холмов - фруктовые сады. В пойме, по заливным лугам, паслись коровы. По всему было видно, что это - настоящая житница Бадахшана! Техники много, люди хорошо одеты, и выбор, предлагаемый придорожной торговлей, тут был побогаче.
Плавно поднимаясь вдоль Пянджа, асфальтовая дорога открывала все новые панорамы плодородной долины, покрытой лоскутным одеялом разноцветных участков обрабатываемой земли.
Добравшись до райцентра Рушан, от которого до Хорога оставалось шестьдесят пять километров, автомобили въехали в красивую тополиную аллею. Название древнего поселка Рушан означает "город света". Здесь путники увидели единственный на пути следования книжный магазин.
Выше Рушана, после моста через речушку Бартанг, до входа в очередное ущелье, склоны были сплошь покрыты облепихой и барбарисом. Попросив остановиться, Джалу вскарабкался метров на двадцать вверх и сорвал непонятное растение, напоминавшее сельдерей, увенчанный округлыми соцветиями. "Чахар!" - воскликнул он, и стал спешно набирать ростки вместе с корнями в большой капроновый мешок. Сократ и Мушарбек, бывавшие в этих местах ранее, присоединились к нему. По словам Мушарбека, это растение представляло собой универсальное лекарство "от восьмидесяти болезней" и представляло собой нечто вроде сильного биостимулятора (типа "золотого корня" или жень-шеня). Вскоре, запасшись тремя мешками диковинного растения, руководители группы махнули рукой остальным путешественникам, принявшимся собирать недозревшие плоды барбариса. Колонна двинулась дальше.
В ущелье - послеобеденный сумрак, оранжевым цветом окрашены лишь верхние склоны. Сама теснина ущелья - ультрамариновая, переходящая в синий кадмиевый туман над рекой.
В горных массивах с обеих сторон от Пянжда расположились пятитысячники (к востоку от реки - Рушанский хребет, высоты до 6083 - пик Патхор), ледники. Снежники и ледники украшают не только устремленные к небу вершины, но и узкие высокогорные ущелья в горной цепи по левому берегу реки. Местами, по обе стороны реки, видны не растаявшие еще с зимы лавины, сорвавшиеся в Пяндж.
Остановившись в кишлаке Пастхуф, путешественники встретились в чайхане с велотуристом из Швейцарии. По его словам, он находился в пути уже три года, и возвращался из Индии через Пакистан, планируя свой маршрут далее через Таджикистан, Узбекистан и Грузию. Глядя на обветренное лицо велосипедиста и его худую фигуру, Андрей внутренне восхитился мужеством этого человека, в одиночку преодолевшего более пяти тысяч километров по горным дорогам в странах с опасными режимами и экстремальным климатом. Какая сила заставляла подобных людей бросить вызов судьбе и верить в помощь ангела-хранителя?
Сократ минут двадцать беседовал с велосипедистом тет-а-тет на немецком языке под шелковичным деревом во дворе чайханы, затем достал из джипа кейс с трубкой спутниковой связи. Путешественник был шокирован: когда он стартовал в дальнее путешествие три года назад, ничего подобного он не видел. Через несколько минут он уже разговаривал по космической связи со своими близкими в Швейцарии.
Как рассказал хозяин чайханы, после вывода российских войск из Афганистана по Памирскому тракту стало путешествовать много иностранцев, как на велосипедах, так и на машинах, в то время как русских было очень мало. Последними, кто проехал несколько дней назад в сторону Афганистана, по его словам, были итальянцы и японцы на джипах и трое французов на велосипедах.
По словам чайханщика, после того, как будет открыт Мургабский переход на Китай через перевал Мускурукт, трасса станет оживленной. Стройку там ведут китайцы, получившие от Таджикистана концессию на участок приграничной территории, через который из "Поднебесной" потянут новую дорогу к Памирскому тракту. Таким образом, трасса "Душанбе - Куляб - Хорог - Кульма - Каракорумское шоссе" станет новой южной ветвью Великого Шелкового пути: через Памир в Синьцзян.
Двинувшись в путь в лучах закатного солнца, колонна добралась до Хорога к полуночи.
![Первое знакомство с Гиндукушем. [А. Санрегрэ]](/img/s/sanregre_a_w/arbatpart2chapter7/perwyjwidnagindukush.jpg)
На вершине перевала путешественники вышли из машин, чтобы, несмотря на пасмурный день, сделать панорамные съемки горных систем, хорошо просматривавшихся с обзорной площадки. От перевала на восток простирался Памир, вернее, его северо-западная часть - Дарвазский хребет.
![Долина реки Пяндж около Шидза [А. Санрегрэ]](/img/s/sanregre_a_w/arbatpart2chapter7/dolinaokoloshidza.jpg)
На пологих спусках к воде пастухи пасли овец, а на песчаных отмелях стайками плескались мальчишки.