- Не услышат. "Купол" затрудняет проходимость звуковых колебаний из защищенной зоны, - возразил Максим, и, стерев кровь с рассеченного подбородка, устало добавил. - Всем держаться ближе к центру. Мы с Аристархом еще какое-то время "Купол" сможем поддерживать, но не слишком долго и радиус охвата придется уменьшить.
Люди со страхом поглядывали на потолок. Перекрытия угрожающе поскрипывали. По краям уже давно все обрушилось, и только в центре помещения пока оставалось пространство, где человек мог стоять в полный рост. Исчезни активированное каинитами телекинетическое заклятье, и тонны обломков тут же продавят остатки перекрытий, похоронив под собой всех находящихся в помещении.
Удар застал в радиоцентре, когда они, связавшись с командованием большеуфимского спецназа, проводили планерку. В дальнем углу диспетчер через систему предупреждения о ЧС мониторил положение на периметре, перераспределяя силы и резервы на наиболее опасные участки. В тот момент он сообщал "гарнизону" новость о подходе помощи. Максим хорошо запомнил, как все случилось.
Топот в коридоре. Рывком распахнувшаяся дверь. На пороге перепуганная девушка - кажется, кто-то из обслуги. Она взволновано тычет рукой куда-то за дверь и вверх.
- Там боевой самолет! Он разворачивается!
- Воздух! - орет Аристарх, в очередной раз, демонстрируя свою сверхъестественную интуицию.
- Воздух! - повторяет за ним диспетчер.
"Купол" они ставили, когда вокруг уже все рушилось.
- Не хотелось бы здесь подохнуть, - вздыхает Азаматов. - Как думаешь, Максим, есть шанс, что нас вытащат до того, как вы выдохнетесь?
- Ну, шанс, Игорь, есть всегда, - пожимает плечами лидер тремеров, - главное, не упустить его.
***
Перекрученные балки перекрытий, изломанные взрывами закопченные стены, сиротливо торчащие остатки стропил - мэрия выглядела ужасно. Основной удар пришелся на левую сторону здания. Правая пострадала заметно меньше, разве что стекла вылетели (местами вместе с рамами), да по стенам пошли трещины. Кое-где из оконных проемов в небо тянулись жидкие струйки дыма - похоже, начинался пожар. Около мэрии суетились люди, помогая выбраться из здания тем, кому повезло выжить. Вот и нашлась для наших дядечек-дружинников действительно важная работа.
Несколько минут наблюдала за этой спасательной операцией. Все казалось, что вот сейчас в проеме окна покажется отец. Увы. Ох, а вдруг?.. Нет, о плохом лучше даже не думать.
Стоит расспросить об отце кого-нибудь из спасенных. Возможно, кто-то его видел. Советников губернатора знают в лицо. Двое дружинников помогали молодой растрепанной женщине выбраться из окна. Женщина рыдала. Слезы смывали остатки косметики, добавляя потеки туши к следам копоти на лице.
- Хватит, милая, хватит, - ворчал, успокаивая спасенную, один из дружинников - усатый дядька лет пятидесяти, - не надо плакать. Все теперь хорошо. Жива осталась...
Вряд ли я узнаю от этой дамы хоть что-то полезное. Не в том она сейчас состоянии. Может, попробовать еще кого-нибудь найти? Пока соображала, где отыскать кого-то более адекватного, звякнул коммуникатор.
- Кира! - в трубке раздался голос брата. - Со мной отец связался. Слышимость плохая была. Понял, что ему нужна помощь. Его засыпало где-то в мэрии, и, кажется, он там не один. У нас тут черт-те что. Третью атаку подряд отбиваем. Я не могу бросить позиции. Найди отца, Кира, и помоги тем, кто с ним.
Ффух, от сердца отлегло! Папа жив. Раз его засыпало, значит, он в левой, сильнее всего пострадавшей части мэрии. (Впрочем, если бы он был в правой, то давно бы уже выбрался). Как же его искать в мешанине искореженных металлоконструкций, обломков бетонных плит и битых кирпичей? Думай! Пытаюсь сподвигнуть себя на умственные усилия и... Получаю решение в готовом виде. Многослойность сознания в очередной раз демонстрирует свои преимущества.
***
- Арх! Напряженность заклятья снижается!
- Я по нулям, Макс!
- Арх! НЕ СМЕЙ ПАДАТЬ В ОБМОРОК! Народ! Слышите?! Без вашей крови "Купол" схлопнется через шесть-семь минут!
Игорь Азаматов исподтишка оглядел подчиненных. Наверно, он мог бы кому-то из них приказать стать донором каинитов. Наверно, мог бы, но чувствовал, что не имеет на это права. Есть вещи, которые руководитель (губернатор, председатель, президент, король - неважно, как он зовется) просто обязан сделать самостоятельно. Игоря передернуло. А, кому понравится вдруг почувствовать себя чьим-то кормом?
- Ладно, я готов, - криво усмехнувшись, губернатор подошел к лидеру клана Тремер. - Максим, можешь... брать кровь.
***
Догадались, что мне пришло в голову? Нет? Простой и удобный алгоритм ментасканирования разрушенной части мэрии. Такие вот дела. Между прочим, чтобы просчитать его и сделать простым и удобным в использовании, пришлось бы изрядно поломать голову. На мое счастье, теперь я могла ломать ее... хм... в фоновом режиме.
С четвертой попытки у меня все получилось - щуп наткнулся на чью-то ментазащиту. Дальше - дело техники, дальше - уже не интересно. Когда стало точно известно, где именно нужно было разбирать завалы, сорганизовались дядечки-дружинники. Вскоре к спасателям присоединился Гор, а с ним трое-четверо наших и еще кто-то из Охотников и форсеров. Дело пошло быстрее.
Народ, конечно, не просто так с периметра снялся - наконец-то подошла помощь. Та самая, с Большой Уфы. Форсерский спецназ прорвал-таки заслоны чекистов, пытавшихся задержать его на подступах к Красноуральску. И это еще не все новости. Из Института сообщили, что у нас на Базе уже начали разгрузку транспортные вертолеты из Ижевской губернии. Думаю, не надо объяснять, что (или, может быть, правильнее сказать, кого) они привезли нам в помощь?
Все хорошо, что хорошо кончается. Пострадавших вытащили из-под завала. Последними выбрались Аристарх, и следом - мой папа. А, как только они вылезли, обломки блоков и плит перекрытий, поддерживавшиеся на весу заклятьем, окончательно рухнули. Грохот, пылища во все стороны. Короче, спецэффект тот еще. Дальше все, как обычно в таких случаях: рукопожатия, слова благодарности... Судя по отражению, папа смертельно устал. На подбородке у него набухала кровью глубокая ссадина - похоже, сил не хватало даже на регенерацию. Впрочем, все это ерунда, главное - он был жив, ну, в смысле не-мертв. Подбежала, повисла на шее. "Как хорошо, - говорю, - что с тобою ничего страшного не случилось. Когда мэрия стала рушиться, знаешь, как я испугалась?.." Отец улыбается, и, обнимая, ерошит волосы у меня на затылке. Хорошо рядом с ним. Так бы и простояла в папиных объятиях целую вечность. Увы, со стороны периметра все еще доносится шум боя. Да, помощь подошла, но пока ничего не закончилось, а, значит, мне пора.
- Пап, извини, я пойду. Нехорошо наших надолго оставлять. Бой-то еще идет.
- Конечно, дочка.
Отец понимающе кивает, размыкая объятия. Я на прощание чмокаю его в щеку и бегу к баррикадам.
**
Проклятие! Я знала, что ничего еще не кончилось. Чувствовала.
...Сашка умирал. На губах у парня вспухали и лопались кровавые пузыри. Удивительно, как он вообще дышал - грудная клетка была попросту смята. Наверняка, осколки ребер в клочья порвали легкие. Обычный человек был бы уже давно мертв, и только невероятная живучесть форсера еще удерживала Сашку на этом свете. ПОКА ЕЩЕ удерживала.
Рядом с парнем сидели двое незнакомых мне мужчин. Один размазывал по щекам слезы, и, словно заезженная пластинка, раз за разом повторял:
- Саша, как же ты так?.. Да, как же ты умудрился-то?.. Саша...
Поодаль стояли наши. Хмурый Кабан подошел ко мне.
- Это я виноват. Не среагировал. Его взрывной волной в одну сторону отбросило, меня - в другую. Схватил бы парня, может, удалось бы нас обоих щитом прикрыть...
Отступая, чекисты напоследок обстреляли периметр, срывая зло на "гарнизоне" за проваленную операцию. Сашке просто не повезло - попал под взрыв. Увесистый кусок бетона - обломок плиты впечатался парню в грудь. Результат известен - сломанные ребра, порванные, нашпигованные костями легкие, и масса других повреждений разной степени тяжести.
- Вить, где Илька? Сашке сейчас только она помочь может!
- Кира, прости, но я ничего не могу сделать, - за спиной раздается Илькин голос, тихий и до невозможности грустный.
Оборачиваюсь. Тзимицы стоит вся сконфуженная, носом шмыгает. Рядом - Радик и, как ни странно, Охотница Яна.
- Мне очень жаль Сашу, правда, но я действительно не могу, - у Ильки такой вид, как будто она вот-вот заплачет. - У меня только что прошел сеанс исцеления. Нужно хотя бы три часа на релаксацию.
Вот гадство! И что теперь делать? Сашка без помощи в любой момент загнуться может. Тут не о часах, о минутах речь. Ох, в пору на пару с Илькой заплакать.
- Не злись на нее, - вперед выдвигается Яна. - Она тебя не обманывает.
Да, я и сама это вижу. Забавно, что за каинитку заступается не кто-нибудь, а Охотница. В удивительное время живем. Воистину, эпоха перемен. Говорят, у китайцев есть проклятие: "Чтоб вам жить в эпоху перемен"...
Тем временем Яна продолжает:
- Она нашего парня буквально с того света вытащила, - и вдруг без всякого перехода спрашивает. - А, почему ты не хочешь Александра обратить?
Почему?.. Как говорил в своей репризе один известный юморист, вопрос, конечно, интересный. В принципе, Саша соответствует всем условиям обращения. Он молод, находится на грани жизни и смерти, и, при этом, не потерял сознания, а, значит, в состоянии сделать осознанный выбор. Короче, парень в целом к ритуалу готов. Проблема в другом - я не готова. Даже, если я попытаюсь провести ритуал обращения, ничего не получится - нет внутренней готовности. И эта самая готовность далеко не всегда зависит от ментальной силы, энергетической мощи, или ранга каинита. Взять, к примеру, Милену. Она обратила Сережу будучи экспертом. А, я уже мастер и, тем не менее, не могу - не готова.
- Дело не в том, что я не хочу, просто я не в состоянии кого-либо обратить.
С самообладанием у Охотницы все в порядке. Что-что, а невозмутимую мину на лице она держать умеет, хотя отражение ее все равно выдает. Вижу: Яна удивлена.
- Не можешь обратить? Почему? С тобою что-то не так?
- Да, все со мной так. Просто... Ну... Если подбирать понятные тебе аналогии, то я пока еще физически не способна к продолжению рода.
Вот теперь Яна удивилась по-настоящему. Охотнице, впрочем, хватило такта не улыбаться и воздержаться от тупых вопросов. Впрочем, один вопрос она все-таки задала:
- Из тех каинитов, что в пределах доступности, кто может обратить парня?
- Отец, - отвечаю, не задумываясь. - Ну, еще Аристарх может, и, наверно, кто-то из их свиты. Да, чуть не забыла, у Гора должно получиться, он для этого уже достаточно взрослый.
- Ну, и какого черта ты стоишь? - Яна сердито смотрит на меня. - Беги за отцом, за братом, да, за кем угодно, черт тебя побери! Парень с минуты на минуту умереть может!
- Бесполезно, отражение гаснет. Думала, Илька ему помо...
Не договорив, я рванула к Сашке, потому что в тот самый миг в голове вдруг возникло решение, на редкость простое и очевидное.
- В сторону от раненного! - выдохнула я.
Мужчины, сидевшие возле парня, никак не отреагировали. Тот, что плакал, кажется, вообще ничего не услышал, второй, окинув меня хмурым взглядом, пробормотал:
- Дай отцу с сыном проститься. Парень - не жилец.
- Это мне решать, жилец он или нет! Папаша! - я похлопала отца Сашки по плечу. - Если не желаете смерти своему сыну, не мешайте мне.
Янка, умница, моментально поняла, что нужно делать. Очень корректно с разговорами-увещеваниями она и ее бойцы оттеснили родственников от парня, дав возможность "доктору" (в смысле, мне) спокойно работать.
Сашка лежал на спине, уставившись в небо широко раскрытыми глазами. Что он там видел? Глядя на него, возникало стойкое ощущение, что парень уже не совсем здесь. Он словно бы на миг застыл у Порога, на самой грани. Мы чувствуем такие вещи. Черт! А, ведь он уйдет! Вот, прямо, сейчас уйдет! Не долго думая, я вбухала в Сашку добрую половину своего энергозапаса. Тело парня дернулось, как от удара током, глаза раскрылись еще шире (хотя, казалось бы, куда уж больше?), взгляд приобрел осмысленность и глубину.
- Кира..., - прохрипел Сашка, - не успел... Жаль... Уже... не увижу... звезды, - (вот, ведь, неисправимый романтик!) - Кажется, все... Даже... интересно... что там? - губы парня дрогнули, словно он силился улыбнуться.
Нити, соединяющие человеческое "я" с бытием, стали истончаться. Лопнула одна, другая, третья... Не позволю! НЕ ПОЗВОЛЮ!!! Изо всех сил удерживаю Сашку на краю, не давая ему ступить за Порог, откуда уже не будет возврата. Щедро делюсь энергией. У самой уже в глазах мутится. Тяжело, очень тяжело. Никогда не пробовали наливать воду в дырявое ведро? Самую суть аналогия верно передает - сколько ни подпитывай парня, как его ни наполняй, все наружу "выливается". Энергокаркас у него весь в дырах, как решето, так что ничего удивительного. Чувствую, еще чуть-чуть, и брякнусь я рядом со своим "пациентом".
- Флягу! - кричу. - Быстрее!
Подали. Хлебнула. Глоток, другой и буль-буль-буль - выхлебала всю флягу. За раз! И даже вкуса не почувствовала.
- Ночка! Ты здесь? - вопрошаю в пространство (оглядываться некогда - все внимание на Сашку, вернее, его отражение).
- Да, здесь я, здесь, - отвечает пространство ворчливым Светкиным голосом.
- Пошли кого-нибудь за моим отцом, или твоим, или хоть кем-то, кто может обратить парня. Я не смогу его долго удерживать.
- Уже послали.
Сашке повезло - вскоре наш посыльный вернулся, и не один. Вместе с ним пришел мой брат. Гор казался спокойным и уверенным, только я то видела - все это было игрой на публику. Брат волновался, словно перед очень важным экзаменом. По большому счету, ритуал обращения, в котором Гору предстояло играть заглавную роль, и был экзаменом. На зрелость экзаменом, как ни пафосно это звучит. Брат присел на корточки перед Сашкой, помолчал мгновение-другое, собираясь с мыслями, и, глядя ему в глаза, проговорил:
- Парень, ты, ведь, понимаешь, что скоро умрешь...
**
Уже потом, когда все закончилось, и коченеющее тело Александра было отправлено на Базу (по правилам, обращенного должны были похоронить, а спустя трое суток, когда завершится метаморфоза, вскрыть гроб), ко мне подошел его отец (понятное дело, человеческий).
- Что с Сашей? Он... Он жив?
Наверно, такими глазами ошибочно обвиненные смотрят на прокурора. Понимают, что улики против них и, наверняка, приговор будет суровым. Понимают, но, вопреки очевидному, все равно на что-то надеются. Такая же безнадежная надежда светилась и в отражении подошедшего ко мне мужчины. А, еще там был страх, боязнь навсегда потерять то, что ему по-настоящему дорого. Похоже, отец Сашки и впрямь любил своего сына. И как тут поступить? Честно скажу: я растерялась. Мужчина не был посвящен в Маскарад, а, значит, согласно всем уложениям и инструкциям я не имела права сказать ему правду. (Только не надо напоминать мне о приостановке действия Маскарада; все, что касается обращений и самого факта существования нас, каинитов, непосвященные не должны узнать). Проще всего было бы сказать мужчине, что его сын умер. Мол, пытались спасти парня, сделали все возможное, но, увы... Для обычного человека, моя ложь выглядела бы вполне убедительно. Тем более, отец Саши знал, ЧТО случилось с его сыном, и прекрасно понимал, насколько мал шанс на благополучный исход. Я должна была утаить от него даже намеки на правду, но... Он смотрел на меня с такой надеждой... Я вдруг почувствовала, что сказать ему о смерти Саши, все равно что толкнуть того, кто и так уже балансирует на краю пропасти. Не правильно это. НЕ ПО-ЛЮДСКИ.
- Смерть не угрожает вашему сыну, - (мой собеседник облегченно вздыхает), - но увидите Сашу вы еще не скоро. Его организм получил тяжелейшие повреждения. Да, вы это и сами знаете. Потребуется очень серьезное лечение.
- Скажите, сколько нужно и номер счета. Деньги я переведу.
Эх, врать, так врать.
- Нет-нет, не надо беспокоиться. Ваш сын достойно проявил себя в ходе кризиса. Расходы, связанные с его лечением и посттравматическим восстановлением администрация губернии возьмет на себя...
***
Расположившись в одном из кабинетов относительно мало пострадавшего правого крыла мэрии, Игорь Салихович Азаматов вместе с советниками и другими руководителями городского и губернского уровня обсуждал сложившееся положение дел. Кризис, пройдя свой пик, близился к разрешению. Праздновать победу пока еще было рано, но даже до законченных пессимистов стало доходить: худшее, что могло случиться, уже случилось. Бомбардировка мэрии стала, по сути, актом отчаяния, последней судорожной попыткой "миротворческих" сил выполнить поставленную перед ними задачу. Попытка закончилась ничем. Бомбардировка не принесла желаемых результатов, как, впрочем, и вся операция.
Теперь, когда вопрос физического выживания уже не стоял так остро, на первый план выдвинулись другие проблемы. Их, к сожалению, хватало. В ходе боевых действий пострадала значительная часть городского жилого фонда. (Нежилому, впрочем, тоже досталось). Сообщали о нарушении электро, газо и водоснабжения в отдельных районах города. Понятно, что оценку ущерба никто еще не проводил, но и по первой, грубой прикидке Азаматову было ясно, что на восстановление потребуются незапланированные в бюджете десятки, а то и сотни миллионов. На компенсации семьям погибших дружинников тоже понадобятся средства. Этот вопрос вскоре, хочешь - не хочешь, а решать придется. Как бы кто ни относился к "Дружине", но, надо признать, в период кризиса она до конца исполняла свой долг. Сколько за это время погибло дружинников - мужчин, женщин, парней и девчонок?.. Неизвестно. Их никто не считал. Губернатор вздохнул - проблемы росли, как снежный ком. Еще и перед Совместной Комиссией отвечать придется за самовольную приостановку действия Маскарада. Что ж, семь бед - один ответ.
- Игорь Салихович!
Мэр Красноуральска - невысокий лысоватый толстячок, вопросительно поглядывал на губернатора. Даже с места привстал, не сидится ему. Азаматов чуть улыбнулся - артист этот толстячок-бодрячок. Ему бы в театре выступать. Мэр был само воплощение верности, ответственности и компетентности. А, глаза честные-честные... К губернатору поступали сведения, что Кузьма Дементьевич нечист на руку. Одно время даже служебное расследование собирались инициировать. В самый последний момент Азаматов дал задний ход. При всех своих недостатках мэр был действительно хорошим хозяйственником и, к тому же, ему можно было доверять. Служба безопасности, время от времени проводившая негласные проверки управленцев, подтверждала - чист. Ну, а то, что Красноуральский градоправитель использовал свое кресло для маленького личного гешефта, так и что ж? Попробуйте, найдите хоть одного святого среди управленцев. Мздоимство чиновников - болезнь старая и привычная, можно сказать, их профессиональное заболевание. Главное, чтобы эта "болезнь" не заставила управленца оторваться от реальности и забыть о мере. Красноуральский градоначальник меру знал.
- Слушаю Вас, Кузьма Дементьевич.
Мэр вздохнул, как перед прыжком, и выпалил:
- Игорь Салихович, средств, что обещают нам выделить, совершенно недостаточно! Их не хватит даже на ремонт коммуникаций и жилого фонда. А, что делать с нежилым? У многих из наших предпринимателей под угрозой бизнес. Недвижимость серьезно пострадала. Где взять средства на восстановление? Игорь Салихович, войдите в положение!
Ну, вот, началось. Азаматов поморщился.
- Вы, Кузьма Дементьевич, должны бы понимать: губернский бюджет не резиновый. Мы в Большой Уфе деньги, знаете ли, не печатаем. Средства, чтобы как-то расселить граждан из жилья непригодного для жизни, вам будут выделены. С компенсациями семьям погибших дружинников тоже поможем. Ну, а на остальные траты изыскивайте собственные резервы.
- Да, какие у нас теперь резервы?! - упорствовал мэр. - Они в аккурат все уйдут на ремонт дорог, да на разборку завалов...
Азаматов, и в более спокойные времена не отличавшийся чрезмерной терпимостью, собрался, уж, было, поставить на место зарвавшегося градоначальника, напомнив ему о грешках с финансами и возможных последствиях. К счастью для Красноуральского мэра наметившемуся разносу помешал Максим Данилович.
- Игорь Салихович, Кузьма Дементьевич, думаю, что пострадавшим в ходе вторжения предпринимателям Красноуральска могли бы помочь МЫ, - слово "мы" лидер Тремера выделил, явно намекая на помощь Коалиции.
И губернатор, и мэр заинтересованно уставились на каинита.
- Разумеется, мы не собираемся компенсировать ВСЕ потери ВСЕМ Красноуральским бизнесменам. Мы не филантропы, - продолжал Максим Данилович. - Однако, те из предпринимателей, кто участвовал в защите мэрии, могут рассчитывать на получение льготного кредита для восстановления и развития своего дела. Кстати, как я понимаю, на встречу с Игорем Салиховичем были приглашены наиболее успешные представители красноуральского бизнеса?
- Именно так, - кивнул мэр.
Максим Данилович в раздумии потер переносицу, и, глядя на губернатора, медленно проговорил:
- Игорь Салихович, мне кажется, господ бизнесменов из нашего "гарнизона" стоит поощрить особо. Тех, естественно, - на губах каинита появилась легкая улыбка, - которые до сих пор еще не поощрены.
- Максим, - неожиданно губернатор перешел "на ты", - ты предлагаешь их всех... форсировать?
- Почему бы и нет, Игорь? - вопросом на вопрос ответил лидер Тремера. - Во-первых, эти люди что-то из себя представляют, раз уж сумели выдвинуться в бизнесе на первые роли. Во-вторых, они уже доказали свою верность, а, кроме того, - каинит усмехнулся, - за время осады вся эта братия успела увидеть слишком много лишнего...
***
- Что скажешь, Витек?
Приятели расположились в тени пока еще не разобранной баррикады. По краю площади их уже потихоньку начали растаскивать. Повоевали, хватит. Бой за мэрию закончился полной и безоговорочной победой ее "гарнизона". Не без помощи извне, конечно, но, тем не менее... Кое-где на окраинах еще гремели выстрелы и слышались взрывы, впрочем, все реже. Большеуфимский спецназ вместе с ижевскими боевыми роботами (или, как они назывались на самом деле?) совместными усилиями вытеснили Силы Быстрого Реагирования и подразделения ЧК за пределы города. Ну, сказать по-правде, почти вытеснили. Горожанам без крайней необходимости из дому выходить пока не стоило - на улицах все еще было небезопасно. Тем не менее, победная эйфория уже витала в воздухе. Отбились. Непрошенные гости получили-таки хорошего пинка под зад. Это потом будут слезы по погибшим и искалеченным, заботы о восстановлении разрушенного и мысли о хлебе насущном. Пока же была лишь радость победы, гордость за себя и тех, кто был рядом, и, конечно же, огромное чувство облегчения - все самое плохое позади.
Виктор Степанович, облокотившийся на ржавый корпус невесть откуда принесенной и уложенной в баррикаду старой "Волги", вопросительно посмотрел на друга.
- И, что, Серега, ты хочешь от меня услышать?
Сергей Тимофеевич неопределенно повел плечом.
- Ну, вообще... в целом...
Виктор хмыкнул, поднял с земли небольшой обломок кирпича и сдавил в кулаке. Крраак! С разжавшейся ладони под ноги посыпалась оранжевая крошка.
- Знаешь, Серега, - отряхивая руку, проговорил Виктор, - а, быть суперменом очень даже ничего.
- Да, хватит тебе ерничать, - фыркнул Сергей. - Ты же отлично понимаешь, о чем я.
**
Когда боевые действия сместились из центра города к окраинам, и осаду мэрии наконец-то удалось снять, ее невольные защитники (те, кто пришел на встречу с губернатором, и, не желая того, попал в водоворот событий) хотели, уж, было, расходиться. Их помощь больше не требовалась - в бой с врагом вступили профессионалы. Сергей с Виктором тоже собрались идти по домам, но тут неожиданно всех позвали в мэрию. Народ разместили в каком-то небольшом зале правого более-менее уцелевшего крыла здания. Азаматов лично поблагодарил собравшихся за их мужество и верность идеалам свободы и демократии. (Ну, как же без этого-то?!) Друзья уж было решили, что губернатор отделается своим бла-бла-бла и "волшебным словом" спасибо. Ничего подобного! Благодарность оказалась заметно более весомой. Всем участвовавшим в защите мэрии были обещаны кредиты на развитие и восстановление бизнеса, причем, на весьма выгодных условиях. Поскольку среди пороков губернского руководства чрезмерное человеколюбие вроде бы не числилось, такая филантропия выглядела, как минимум, необычно. Впрочем, то, что воспоследовало затем, было куда необычнее, а, если честно, вообще не лезло ни в какие ворота.
Губернатор говорил о невозможных вещах, но при этом его слова, удивительным образом, подтверждались теми странностями, которые и Сергею, и Виктору довелось наблюдать за время осады. Невероятная скорость реакции бойцов СБР, чекистов и кое-кого из защитников мэрии, объяснялась, оказывается, действием некоего эликсира. И это, со слов Азаматова, было лишь одним из целого спектра ценных свойств чудо-средства. Защиту от болезней, сверхсилу, абсолютную память и невероятное, невозможное долголетие получал тот, кто пользовался эликсиром. Впрочем, за все приходилось платить - средство кардинально изменяло метаболизм организма, и в дальнейшем человек без него уже не мог обходиться.
- Так это что же получается, вы нам предлагаете наркотик? - раздался возмущенный голос кого-то из присутствующих. - Раз кольнешься, и привет - всю оставшуюся жизнь на игле!
- В части привыкания - это средство действительно сродни наркотику, - ответил один из советников губернатора, - но любой наркотик вредит здоровью человека, и, в конечном итоге, сокращает жизнь. А, предлагаемый вам эликсир, здоровье, напротив, укрепляет, а продолжительность жизни увеличивает. В этом разница.
- Максим, да что ты с ними нянчишься? - вмешался Азаматов. - Не хотят - не надо. Нам меньше проблем. Короче, так, дамы и господа, - окинув взглядом собравшихся, проговорил он, - мы никого уговаривать не собираемся. В любом случае, независимо от того, как вы решите с эликсиром, льготные кредиты гарантированы всем присутствующим. А, теперь тех, кто решил ограничиться одним лишь кредитом, прошу покинуть помещение. Бои на улицах уже прекратились, так что до дома можно добраться без особых проблем. Еще раз благодарю всех за честное исполнение гражданского долга. И, кстати, напоминаю: существование эликсира является закрытой информацией, а, потому, болтать не советую.
Против ожидания, народ не спешил расходиться. Какой-то мужчина поднял руку:
- Игорь Салихович, я правильно понял: если, вдруг, прекратить принимать ваш эликсир, то наступит смерть?
- Да, - последовал короткий ответ.
По залу пошли шепотки. Через пару минут человек шесть встали и двинулись на выход.
- После приема этого средства мы все окажемся на крючке. А, если нас начнут шантажировать? - спрашивал тот же самый мужчина, что задал и предыдущий вопрос. - Можем ли мы получить письменные гарантии?..
- Вы, видимо, невнимательно меня слушали, - перебил его губернатор, - мне кажется, я выразился ясно: существование эликсира является АБСОЛЮТНО закрытой информацией. Ни о каких письменных соглашениях, где прямо или косвенно упоминалось бы это средство, не может быть и речи. Устная договоренность и ничего более. Тут уж вы либо верите, либо нет.
Шепотки усилились. Шу-шу-шу - слышалось по всему залу. В конце концов, около половины из числа собравшихся сказали, что в качестве награды им вполне достаточно кредита. Встали, и, кивнув на прощание остающимся, вышли из зала. Ушедших понять было можно. Рискнуть всем, чтобы в итоге получить кота в мешке, на такое не каждый решится. Виктор с Сергеем переглянулись... и остались сидеть. Азаматов обвел взглядом поредевший зал. Улыбка тронула его губы.
- Похоже, остались самые рисковые, - проговорил он.
И вдруг улыбка исчезла, словно ее разом выключили. Вид у губернатора стал серьезным и даже, пожалуй, торжественным.
- Вы приняли Решение, может быть, самое важное в своей жизни. С этого момента вы, члены особого сословия. Очень скоро вам будет доверена информация государственной важности. Прониклись? Только не забудьте, кому много дано, с того много и спросится. А, сейчас пройдите в соседний кабинет. Там для вас приготовили... напиток.
Похоже, до заварушки в помещении располагались какие-то канцелярские службы - стеллажи вдоль стен занимали многочисленные папки, какие-то гроссбухи и скоросшиватели, теперь частично вывалившиеся на пол. (В спешке эвакуации с ними не очень-то церемонились). На офисных столах в подносах стояли ряды фаянсовых кружек на одну треть заполненных чем-то темным.
Жидкость была темно-темно красного, почти черного цвета и отличалась густотой и вязкостью. Честно говоря, она напоминала скорее продукт перегонки нефти, чем что-то съедобное. Сергей Тимофеевич поднес кружку к носу. Запах показался не то чтобы неприятным, но каким-то непривычным и ни на что непохожим.
- Господа и дамы! Прошу минуту внимания!
Посреди кабинета стояла девушка. Ни Сергей, ни Виктор не заметили, как она вошла. На вид - от двадцати до двадцати пяти лет. Ладная фигурка, затянутая в камуфляжный комплект, приятное лицо, густые каштановые волосы волнами падают на плечи. В общем, девица выглядела ровно так, что любой нормальный мужчина, любуясь, хотя бы на несколько мгновений задерживал на ней свой взгляд. Но, при всем при том (друзья это чувствовали), несмотря на молодость и ласкающие мужской глаз формы, ее стоило воспринимать всерьез. Девушка определенно не походила ни на глупеньких пустышек, ни на целеустремленных стерв, делающих карьеру через постель. Правда, если бы кто-нибудь спросил Сергея или Виктора, почему они пришли к такому выводу, ни тот, ни другой не смогли бы дать внятного объяснения.
- Меня зовут Ева. Я буду вашим инструктором.
Инструктором? Друзья переглянулись. Это еще зачем? А, девушка тем временем продолжала:
- Возьмите кружки с напитком. Нет, пока не пейте. Присаживайтесь на стулья. Уселись? Вот и хорошо. Откиньтесь на спинки и вот теперь выпейте эликсир. Не переживайте, на вкус он лучше, чем на вид, - ее губы тронула легкая улыбка.
Глоток, еще... Волна чистой энергии пронизала тело Сергея Тимофеевича. Во всяком случае, так ему показалось. Ева не обманула, вкус эликсира и впрямь не был противным, скорее, уж, непривычным. Таким же ни на что непохожим, как и запах.
- ...Расслабьтесь, прислушайтесь к своим ощущениям..., - откуда-то из дальних далей доносился голос девушки.
На какую-то секунду Сергей Тимофеевич отключился, или, может, то его состояние имело какое-то другое название? Кажется, он что-то делал. Тренировался? Учился? Возможно... В следующий миг сознание вернулось, а вместе с ним пришло Знание. Именно так - с большой буквы, и никак иначе. Картина мира, бережно складываемая с детства, оказалась раздернута на отдельные части пазла, а, когда они состыковались заново, взгляду явилось нечто незнакомое, завораживающее и одновременно пугающее.
Вампиры существовали РЕАЛЬНО! Да, они совсем не походили на киношных слуг Зла и оживших мертвецов, но кровью-то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО питались! А, еще были Охотники-на-вампиров и форсеры (к которым отныне принадлежал и сам Сергей Тимофеевич). И те, и другие инициировались кровью, понятное дело, чьей. Парадокс - в реальности кровь потребляли отнюдь не одни лишь вампиры. Магия оказалась вовсе не сказкой и мифом, а самой что ни на есть грубой реальностью. Достаточно было взглянуть на обгоревшие, исковерканные БМП, БМД и БТРы. По меньшей мере, половину из них уничтожила "сказочная" магия. И еще одна гримаса реальности - святых в действительности оказалось куда больше, чем считали несведущие. Может, конечно, они и не были настоящими святыми, но святость от них исходила. Вампиры ее видели. Привычный, знакомый вдоль и поперек мир встал на голову. Раз и навсегда перевернулся. И к этому, нравится вам или нет, надо было привыкать.
**
- Так что от меня ты хочешь услышать? - взглянув на друга, повторил Виктор Степанович.
- Существование вампиров тебя не волнует?
- А, почему это должно меня волновать?
- А, то, что они кровь пьют, это как?
- Да, никак. Мы тоже их кровь пьем, но каиниты по этому поводу волну почему-то не гонят. И, кстати, перестал бы ты обзывать их вампирами. А, то по привычке назовешь какого-нибудь каинита, а тот вспыльчивым окажется. Давай, колись, ты что такой смурной?
Сергей Тимофеевич вздохнул и как-то разом обмяк.
- Понимаешь, Вить, я только теперь понял, какую медпомощь они оказали моему Сашке. Я-то думал, это какие-то новые методы лечения, надеялся непонятно на что, а они его обратили. Мой сын станет вампи... тьфу, черт, каинитом. Понимаешь? Я даже не знаю, как он к нам с Люсей теперь относиться будет? Может, и отцом с матерью признавать перестанет. Они же не люди. Ну, не совсем люди. Семьи у них там какие-то свои... Да, что говорить, я уже и сам не уверен, что смогу относиться к Сашке как прежде. В общем, не знаю, есть у меня сын, или уже нет. А, еще не знаю, как это все сказать Люсе.
- Э-э, Серега, что-то ты совсем раскис, - покачал головой Виктор Степанович. - Возьми себя в руки. Людмиле твоей пока будет достаточно того, что сын жив. Остальное узнает, когда пройдет инициацию. А ты себя не накручивай. И, кстати, можешь на меня обижаться, но, я думаю, весь твой мандраж из-за того, что Сашка у вас единственный. После форсирования организм омолаживается, может, вам с Людмилой стоит подумать еще об одном ребенке?
***
- Сашка, халтуришь! Не проходят твои "Удары крови"! Выше концентрацию!
Круг за кругом Шурик нарезает по институтским аллеям, и, время от времени, по моей команде "стреляет" заклятиями. Если честно, получается фигово. Саня у нас, как старый компьютер - напрочь однозадачный. Нормально у него выходит только что-нибудь одно: либо бег, либо концентрация.
- Да, не халтурю я! Просто, не получается! - возмущенно кричит Сашка.
- Если не будешь выкладываться, так и никогда не получится, - обрываю его вопли.
Прошло шесть суток с того момента, как Сашка поднялся. Закончилась трансформация, куколка стала бабочкой. И, теперь вот уже около часа наш кровососущий "мотылек" "порхал" по институтскому двору, а вместе с ним я.
Воистину, все повторяется. Обратив меня, папа передоверил наставничество Гору. Обратив Сашку, брат переложил свои обязанности на меня. Нет, я не спорю, Гор действительно занят, но, все равно, это как-то не очень... Остается надеяться, что, когда у меня появятся собственные дети, наставничество над ними я тоже смогу спихнуть на кого-нибудь из своих младших родственничков, да, хоть на того же Сашку. И пусть тогда попробует отказаться! А, начиналось все вполне безобидно.
**
Звонок брата застал меня дома.
- Привет, Кира.
- Привет, Гор. Ты как там?
- Да, все нормально. Тут вот какое дело: Сашка встал.
И, ведь, ничего у меня не дрогнуло после его слов. Никаких тебе предчувствий.
- Вау! Гор, поздравляю с первенцем! Когда отмечать будем?
- Ну, как-нибудь соберемся. Пока никак не получается. Закружился с текучкой. Я тут тебя попросить хотел...
Вот с этой самой просьбы и началось мое наставничество. Я, конечно, отнекивалась, ссылалась на неопытность. Братец хмыкал, и говорил, что я уже мастер, а, вот, когда он брал ответственность за меня, то был еще только экспертом.
- Брат, я все понимаю и сочувствую, - (похоже, мне ничего не осталось, как пустить в ход самый убойный аргумент), - но ведь Сашке в послушниках еще целый год куковать. Все это время он не сможет покинуть Базу. Сам же знаешь: в контакт с людьми разрешается вступать только с момента ученичества. Извини, Гор, но даже ради тебя я не готова все бросить, и целый год торчать на Базе при твоем сыне.
- Кира, да, никто от тебя такого и не требует, - "успокоил" меня брат. - В порядке эксперимента, решено не запирать Сашу на Базе, а обучать непосредственно в городе при институте в Лаборатории Специсследований. Алина обещала подготовить для него индивидуальный учебный курс и расписание занятий. Вообще-то, для сдачи некоторых зачетов Сашке все-таки придется бывать на Базе, но это разовые поездки.
Похоже, братик взял-таки меня за горло - отмазаться от наставничества становилось все более проблематично.
- Гор, но ведь твой сын еще только послушник, за ним нужен практически постоянный присмотр. Он где у тебя жить будет? Или ты собрался подселить его...
- Нет-нет, сестренка, - в трубке послышался смешок, - никто вас с Сергеем уплотнять не собирается. Для Саши готовят помещение в закрытой части Института. Вплоть до посвящения он будет жить под присмотром на территории Лаборатории Специсследований.
Вот и нокаут мне. Дальше отказываться просто неприлично.
- Хорошо, Гор. Я готова стать Сашке наставницей, но объясни, зачем нужно было устраивать весь этот сыр-бор? Только не говори, что на все эти сложности вы пошли лишь для того, чтобы мне было удобнее наставничать. Не поверю!
- И правильно сделаешь. Ты, разумеется, в курсе, что прогресс развития каинита закладывается еще на стадии послушничества. С этим постулатом обычно никто не спорит. Однако из него следует не всем очевидный вывод - искусственные ограничения в коммуникации для послушников замедляют прогресс развития каинита и на последующих стадиях. Вот мы и решили посмотреть, что будет, если эти ограничения максимально ослабить, к тому же, возможностей для проверки у нас сейчас заметно больше, чем было в Великороссии. Ну, ладно, встретимся, расскажу подробнее. Целую, сестренка. Пока.
**
- Кира! Саша! Вы где?
Кажется, это был голос Юли - нашей "Стиксовской" секретарши. Через полминуты на аллее показалась она сама.
- Кира, я звоню, звоню...
Черт! Лезу в карман за коммуникатором. Так и есть - три пропущенных вызова. Вот балда, я же сама включила беззвучный режим, чтобы от занятий не отвлекали. В Юлином отражении я вижу цвета озабоченности и тревоги.
- Что-то случилось?
- Случилось. Там Сергей пытается задушить Радика.
Ох, ну, ничего же себе! И какая муха его укусила? (Хотя, нас-то они, как раз, не кусают). Что ж, сейчас узнаю.
На бегу вхожу в "Ускорение". Мгновение, и я на пороге нашего офиса. На втором этаже слышны голоса. Похоже, это там.
- Ты - позор нашего клана! - выговаривал Сергей сердитым голосом. - Бесталанный тореадор - это же невозможно! Но у тебя, черт возьми, получилось!..
В ответ - громкое сопение и какой-то невнятный бубнеж. Ну, и дела... Он там что, и впрямь Радика душит? Перепрыгивая через две ступеньки, поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Где они? Кажется, в комнате отдыха. Так и есть, там. С видом Отелло, вершащего над Диздемоной суровый, но справедливый суд, Сережка тряс Радика, ухватив того обеими руками за шею. Голова молодого тореадора дергалась из стороны в сторону, из горла вылетали какие-то невнятные звуки. Впрочем, в этом действе было слишком много театральности, так что вряд ли стоило всерьез волноваться за "удушаемого". Да и отражение Сергея говорило ясно и недвусмысленно: он пусть и был рассержен, но не настолько, чтобы хотеть упокоить Радика. Неудивительно, что Илька, сидящая поодаль на диване, не пыталась вмешаться. Впрочем, нет. Что-то она все-таки делала - в спектрах Сил было заметно некое "шевеление".
- Илька, да, хватит ему шею укреплять, - фырчит Сергей, отпуская Радика. - Не собирался я его душить, хотя и стоило бы. Я только хотел вколотить мелкому в голову немного соображения.
Ну, насчет "мелкого", это Сережка по привычке. Радик лишь на полголовы ниже Сергея и заметно выше меня - Илькины старания принесли-таки результат.
- Может, кто-нибудь объяснит, что тут было? - ни к кому конкретно не обращаясь, вопрошаю в пространство.
- Что, что, - ворчливо отвечает Сергей, - педагогический процесс! Этому засранцу было поручено нарисовать эскиз шеврона для нашей формы. Что должно быть на шевроне, все ему подробно рассказали. Отец Каин, ну, почему я сам не посмотрел макет? Радик рисовал. Радик проверял макет. Радик дал добро. А, полчаса назад фирма, бравшая у нас заказ, сдала работу. Вон две коробки на столе. Посмотри.
Наверно, стоит кое-что пояснить. Дело в том, что сегодня готовилось серьезное мероприятие. На площади перед мэрией (знакомые места, не правда ли?) должно было пройти торжественное награждение тех, кто отличился в ходе отражения "неспровоцированного и противоречащего Конституции Уральской Республики вторжения Сил Быстрого Реагирования на территорию Большеуфимской губернии". (Ныне то, что случилось в Красноуральске, принято называть так-то так). Короче, торжества. Может, даже салют будет, хотя, это вряд ли. Куча ВИП персон во главе с губернатором приезжают, отец с Маргаритой и остальные лидеры наших кланов тоже будут, кажется, кто-то даже из Ижевской губернии собирался к нам. В общем, то еще мероприятие намечается. Наверняка, полгорода придет поглазеть. Мы, я имею в виду "Стикс", там, понятно, тоже будем. И как награждаемые будем, и для охраны правопорядка. А, раз так, то и выглядеть должны соответствующе. Ну, мы и решили для солидности заказать на форму шевроны. (Раньше-то этим как-то не заморачивались). Вот, собственно, и вся предыстория.
Подхожу к столу, открываю одну из коробок. Внутри стопками обычные нагрудные нашивки - узкие прямоугольные полоски, желтым на черном фоне: ЧОП "Стикс". Нашивки, как нашивки. Лезу во вторую коробку. Тут у нас шевроны на рукав. По краю надпись: Частное охранное предприятие "Стикс". В центре - стоящий в лодке растрепанный мужик. В руках у мужика то ли шест, то ли опущенное в воду весло, а из лодки торчат... заячьи уши. Много ушей. И как это понимать?
- Радик, нафига ты нарисовал деда Мазая?
- Это не дед Мазай, это Харон - уныло ответил молодой тореадор.
- Ты уверен? А, что в его лодке зайцы делают?
- Там нет зайцев.
- А, как же уши?
- Это не уши, а эктоплазма.
- Чего-чего???
- Эк-то-плаз-ма. Такая бесформенная субстанция. Ты что, фильмы с мистикой ни разу не видела? Из эктоплазмы состоят тела привидений, духов разных, ну, и душ, наверное. В греческих мифах за Стиксом находится царство мертвых, и Харон через реку перевозит туда души людей. И тут получается закавыка - если в лодке изобразить обычные людские фигуры, то все подумают, что я нарисовал просто лодочника.
- Ага, - хохотнул Сергей (похоже, к нему возвращалось хорошее настроение), - а сейчас все думают, что ты нарисовал деда Мазая.
- Неправда! - возмутился Радик. - Это тебе так видится, ну, и Кире тоже. Вы вдвоем это еще не все!
Внизу хлопнула входная дверь. По лестнице протопали тяжелые шаги - в комнату ввалился Кабан.
- Всем привет, кого не видел. А это что? Наш заказ сделали? Ну-ка, ну-ка.
Бруйянин подошел к столу. Из ближайшей коробки достал нагрудную нашивку, без интереса осмотрел, сунул назад. Залез в другую коробку... Забавно было наблюдать, как изменялось его отражение. Сначала там светился слабый интерес, потом проступило недоумение, и, наконец, в отражении проявились искорки смеха. Смех ширился, рос, захватывая все новые участки структуры... Кабан расхохотался.
- Чувак, держи кардан! - бруйянин хлопнул Радика по подставленной ладони. - Прикольный стеб получился. Это же надо придумать, вместо пафосного... этого..., вечно забываю, как его зовут, нарисовать деда Мазая!..
**
На мой вкус в церемонию награждения явно "переложили" патетики. Все было слишком. Почетный караул у трибун выглядел слишком картинно, музыка звучала слишком громко. С количеством знамен, по-моему, тоже перестарались. Хотя, может быть, я просто брюзжу, и мой негатив из-за суеты, которая всех нас, и впрямь, достала. Казалось, весь Красноуральск разом вышел на улицы. Во всяком случае, глядя на толпы зевак, запрудивших площадь, в это легко было поверить. А, еще здесь собралось немеряное количество журналистов и каких-то киношников. Эта братия сновала туда-сюда, и всюду лезла со своими камерами и микрофонами, что тоже добавляло суеты.
Без митинга, понятно, не обошлось. Не принято без него по протоколу подобных мероприятий. Так что какое-то время с трибуны гневно клеймили, ну, ясно, кого. Потом уже пошли награждения. Не хочу сказать, будто все было по принципу: наказать отличившихся и наградить непричастных, но лично мне показалось подозрительным, что среди чиновников облгорадминистрации оказалось так много героических личностей. С отцом, Аристархом и Гором вопросов нет, с СБ-шником Глебом Столяровым - тоже. Кого и награждать, если не их? Другое дело, остальные... Впрочем, не стану злословить, может быть, все они тоже заслужили свои награды.
Пожалуй, одним из немногих чиновников, не удостоившихся ни ордена, ни медали, был сам губернатор. Руководитель такого уровня, фактически, правитель страны, может особо не стесняться с навешиванием на себя всех и всяческих наград. Да, взять хотя бы генсека Брежнева, щеголявшего толи с четырьмя, толи с пятью звездами героя. Азаматов не стал уподобляться. Лично у меня такая сдержанность вызвала уважение.
Награжденных оказалось неожиданно много. Насколько мне известно, наградные списки подавали районные отделения "Дружины", но не только они. Отдельные списки составлялись на наших, тех, кто отличился при защите Института и Базы. Были награжденные и среди Охотников, хотя они к таким вещам относились с известной долей скепсиса, и, по-настоящему, ценили лишь внутренние награды самого Братства. Да, чуть не забыла самое главное - я тоже удостоилась. Получила медаль "За боевые заслуги". Не стану лукавить и утверждать, будто мне безразличны людские награды. Было приятно. Очень. Может, еще и потому приятно, что поздравлял и вручал коробочку с медалью мой папа.
В середине ночи, уже после обеда (ясное дело, нашего обеда), на работе по случаю устроили маленький корпоративчик. Народ подтянулся, даже те, кто не попал в смену. У нас в "Стиксе" награждены были многие, трое даже орденами. Сережка с Кабаном получили по "Звезде Урала" второй степени. Один - за организацию обороны Института, второй - за командование группой прорыва. Третьим орденоносцем стал Димка - парень каитиф. Помните такого? Его наградили "Орденом Мужества". Говорят, он со своей командой на выносном посту хорошего фитиля чекистам вставил, и при обороне Института тоже отличился. Такие дела. В общем, немножко отметили. Все было вполне культурно, ну, по крайней мере, мы ничего не взорвали и не подожгли. Разошлись под утро.
***
Поспать после "обмывания" наград толком не удалось. Почему? Да, потому что днем мне нужно было присутствовать на одном очень важном мероприятии. Исключительно гнусном и подлом мероприятии - суде над Яной.
Вообще-то, суды над Охотниками (если, конечно, их деяния не задевают сообщество каинитов) внутреннее дело Братства, но в этом конкретном случае вмешался губернатор. Лично. Дескать, закон и порядок в губернии восторжествовал исключительно благодаря таким личностям, как командир СГ-22, и если уж Братство устраивает над ней судилище, то представители администрации просто обязаны на нем присутствовать. Совет Братства, ясное дело, не был в восторге от вмешательства губернатора, но на конфликт с администрацией не пошел и с требованием согласился. И тут возникла проблема. Как уже было сказано, на судебное разбирательство по делу члена Братства каинит мог попасть лишь тогда, когда деяние Охотника каким-либо образом задевало или его лично, или все наше сообщество в целом. Нынешнее заседание было явно не тем случаем, а, следовательно, попасть на него я никак не могла. Отец с Маргаритой, правда, собирались присутствовать на суде, но они должны были там находиться в качестве представителей губернской администрации, что, согласитесь, несколько меняло дело. Наставница, впрочем, достаточно быстро разрешила мои проблемы, выхлопотав мне должность в администрации. В результате я стала секретарем в какой-то маловразумительной комиссии при одном из управлений. (Почти не сомневаюсь, что вся эта комиссия существовала только на бумаге). Дальше - дело техники. В качестве наблюдателя от губадминистрации (не единственного, конечно) я была включена в список приглашенных.
**
Собирались на территории заброшенного завода.
Есть на окраине Красноуральска парочка таких. В "славные" девяностые под "чутким" руководством новых хозяев, организации быстро разорились. Рабочих уволили, оборудование демонтировали и частью распродали, а частью просто вывезли на металлолом. Одно время на заводской территории вроде бы хотели строить толи очередной гипермаркет, толи развлекательный центр, но что-то у них не сложилось. Хозяева вместе с деньгами и громадьем планов быстренько "сделали ноги", а других желающих освоить территорию не нашлось. Так и остались за забором пустые заводские корпуса стоять печальным памятником советской эпохе.
Почему выбрали территорию завода? Ответ очевиден. Завод расположен на окраине города в малопосещаемой промзоне. К тому же он окружен сплошным бетонным забором, а значит, собравшиеся там были бы защищены от излишнего внимания. Ну, и, кроме всего перечисленного, на заводской территории без проблем могло разместиться любое количество народа, а его, судя по всему, должно было прибыть не мало. По Охотничьим традициям на суде над членом Братства при вынесении приговора присутствуют все базирующиеся в данной местности свободные группы. Случись такое раньше, со всей губернии Охотники съехались бы, еще бы и из соседних наблюдателей пригласили, но сейчас, учитывая непростую ситуацию, собирались одни красноуральцы.
**
Заседание близилось к завершению. Судя по всему, ничего хорошего командира СГ-22 не ждало. По ходу службы, Яне не раз случалось наступать на "больные мозоли" самолюбия и непомерных амбиций старших "товарищей" из "Стражи человечества". Теперь это ей выходило боком. Припомнили все: и самовольное оставление места дислокации, и допущенную при прорыве к мэрии ошибку (когда, выполняя приказ своего командира, группа попала в ловушку), не забыли, разумеется, и о застреленном Яной капитане СГ-22. Убийство Якова, пожалуй, и было главным (хотя не единственным) пунктом обвинений. Со всем остальным Братство, может, еще как-то и могло бы примириться.
- ...Гаршин, ты лжешь! - десятник Егор кипел от возмущения. - Что значит "хладнокровное убийство"?!
- Ровно то, что я сказал - хладнокровное убийство, - повторил капитан (на суде он выглядел спокойным и уверенным в себе). - Вам, десятник, прежде чем тыкать старшему по званию, стоило бы лучше освоить анализ ауры, а не выставлять напоказ свое невежество. Или, полагаете, особые отношения с командиром дают Вам право на вольности? - в голосе Гаршина было столько яда, что любая кобра просто сдохла бы от зависти.
Я смотрела на Яну и ощущала растущую в ней черную безнадегу. В эти минуты не карьера ее рушилась, нет. Методично и целенаправленно разбивались самые остовы ее существования. Уничтожалось то, ради чего она жила. Охотница была сильным человеком, сильным и гордым. Недоброжелатели не дождались ее слез. Она никак не проявляла своих эмоций, но я читала отражение Охотницы и знала, что творилось у нее внутри. Черт побери, есть ли на свете справедливость?! Пока другие страж-группы отсиживались по казармам, Яна со своими бойцами защищала горожан от карателей-упырей. Сколько человек осталось в живых только потому, что в момент опасности рядом оказались Охотники? Так ведь мало этого, группа Яны не только остановила отморозков, но и (пусть пока только предположительно) выявила тех, кто отправил их убивать. А, после СГ-22 вступила в бой с чекистами, которые, между прочим, представляли для уральского Братства угрозу ничуть не меньшую, чем для нас или Охотников Великороссии. Где, спрашивается, благодарность за это? Ее нет! Смерть одного карьериста и стукача, который сам же и нарвался на пулю, перечеркнула все разом.
- Я не понимаю, почему Совет не учитывает обстоятельства, при которых был убит капитан двадцать второй страж-группы? - слово взял кто-то из командиров дозор-групп.
С подразделениями ЧК из красноуральского Братства сражалась не одна лишь СГ-22. Дозор-группы базировавшиеся в пригородах (те, что отдыхали перед отправкой в Сибирь), тоже успели повоевать с чекистами. Кстати (это я узнала уже потом), в окончательной деблокаде мэрии вместе с большеуфимским спецназом и ижевскими големами принимали участие бойцы местных дозор-групп.
- А, какое это вообще имеет значение? - тут же вскинулся Гаршин.
- Большое, - ответили ему. - Или ты не помнишь, что тогда творилось в городе? Все на нервах, обстановка накалена до предела. Полученная Яной информация еще сильнее взвинтила ситуацию. Она ведь фактически отменяла нейтралитет Братства к операции по смещению губернатора...
- Заявляю протест! - главный "вертухай" Семен Ракитин сказал свое веское слово. - Яна проявила преступную безответственность, а вы ее тут покрываете! Начнем с того, что, наплевав на четкий и недвусмысленный приказ, она с десятком бойцов оставила место дислокации. Это, знаете ли, тоже характеризует ее определенным образом. Но я не об этом. Важную информацию любой дисциплинированный командир обязан довести до сведения Совета, связавшись по линии с дежурным, а не действовать через голову...
- Семен, хватит мозги пудрить, - раздались возмущенные голоса командиров дозор-групп. - Когда появились чекисты и стали подводить технику к местам нашей дислокации, мы обзвонились дежурному. Ни одна собака не взяла трубку!
- Хорошо-хорошо, - Ракитин примиряюще поднял руки, - обстановка была нервной, я не спорю, но это же, согласитесь, не повод, чтобы убивать своих сослуживцев.
- Капитан хотел низложить Яну, - вмешался десятник Егор, - пытался помешать группе и командиру исполнить свой долг.
- Да, что ты знаешь о долге?! - Гаршин вскочил со своего места. - Нашим долгом было выполнять решения руководства, а не пороть отсебятину, - капитан окинул взглядом членов Совета, словно ища у них поддержки. - Видя, что командир игнорирует приказы Совета, мы хотели ее отстранить от командования. Но убивать Яну мы не собирались, а она хладнокровно, словно мишень на стрельбище, расстреляла Якова.
- "Хладнокровно", "мишень на стрельбище", - презрительно фыркнув, повторил Егор. - Не надо передергивать, господин капитан! Любого из нас на угрозу учат реагировать именно так - немедленным действием. Эти рефлексы вбиты в подкорку, во всяком случае, у хороших Охотников, а потому, - десятник усмехнулся, - пугать их огнестрелом опасно для жизни. Командир реагировала именно так, как могло бы отреагировать большинство из нас на угрозу применения оружия. Замечу, реальную угрозу.
Егор с капитаном словно местами поменялись. Теперь уже десятник казался спокойным и уверенным, а, Гаршин раздувал возмущенно ноздри и сверкал глазами.
- Хороший командир должен держать свои рефлексы на привязи, а не идти у них на поводу, - пришел на помощь капитану Семен Ракитин. - Возможно, причина импульсивности командира СГ-22 в ее молодости. Возможно, ее рано было ставить на командование группой. Здесь, думаю, есть и моей вины доля, - Семен потупился, изображая сожаление. - Я не снимаю ее с себя...
Беда была в том, что убийство Якова, пусть им же самим и спровоцированное, поставило Яну в почти безнадежную ситуацию. Уложения Братства на этот счет высказывались вполне определенно: убийство Охотника Охотником наказывается смертью убийцы. Нет, случалось, конечно, когда член Братства уничтожал отступника. Бывало такое крайне редко, но все же бывало. Только вот к случаю с Яной это отношения не имело. Якова можно было обвинить во многом - подлости, трусости, стукачестве, карьеризме, но только не в отступничестве. В конце концов, он то как раз и настаивал на выполнении приказа Совета не покидать место дислокации. Короче говоря, для Яны все было очень и очень нехорошо. Оставалось надеяться, что, учитывая обстоятельства дела (ну, не может же суд их не учесть?) Яну накажут не слишком строго.
В соответствии с традициями Братства решения суда (хоть оправдательные, хоть обвинительные) зачитывались на общем построении. Выглядело все это довольно внушительно - судьи, Совет, группы в строю со своими командирами во главе. Ветер шелестит полотнищами штандартов, голос старшего из судей разносится над плацем:
- Яна Болеславовна Бельская, командир страж-группы номер 22 обвиняется по совокупности статей... (далее следовало их перечисление). Учитывая все обстоятельства дела, суд постановляет Яну Болеславовну Бельскую...
А, вдруг случится чудо? Вдруг ее все-таки оправдают?
- ...Признать виновной!..
Чуда не случилось. Что ж, этого и следовало ожидать. Слушаю дальше. Надеюсь, накажут ее не слишком...
- ...И приговорить к высшей мере наказания!..
Что-о-о??? Стоящий рядом со мной мужчина (кажется, кто-то из сотрудников горадминистрации) вздрогнул и тихо пробормотал:
- Да, они там что, все с ума посходили?
Тем временем, судья продолжал:
- ...Однако, учитывая обстоятельства совершения преступления, суд считает возможным заменить высшую меру наказания лишением подсудимой звания командира страж-группы с одновременным вычеркиванием Яны Болеславовны Бельской из списков членов уральского Братства Охотников-на-вампиров.
Тот мужчина, что стоял рядом со мной, облегченно вздохнул - дескать, все закончилось более-менее благополучно. Ничего-то он не понял. Совсем. Охотник - не просто работа, это и призвание, и образ жизни. То, что впечатывается в самую суть, нечто такое, что выбирается однажды и навсегда. Изгнать Охотника из Братства - тоже самое, что каинита из клана. Хуже этого лишь всепожирающий огонь смерти. Хотя... На одной чаше весов небытие, на другой - боль утраты, память о том, чего вы лишились, и позор изгнания, преследующий вас до самой смерти. Что хуже? Спорный вопрос...
На Яну страшно смотреть, вернее, на ее отражение. Оно насквозь пропиталось безысходностью, черной безнадегой. У самоубийц такие отражения бывают перед тем, как они... Ох, не наложила бы на себя руки Охотница! У десятника Егора отражение не многим лучше. Там смешалось все - горечь, боль, любовь, решимость. И все это с изрядной долей безысходности. Десятник давно и безнадежно влюблен в своего командира. Если Яне нет места в Братстве, то и Егор не останется. Уволится. Сам. Как же нелепо все это - смерть интригана и стукача лишает Братство сразу двух ДЕЙТВИТЕЛЬНО хороших, честных профессионалов.
Странно. Официальная часть, вроде бы, закончилась, приговор вынесен, но организаторы этого... мероприятия собравшихся почему-то не распускают. Может, потому, что СГ-22 осталась без командира и теперь нужно назначить нового? Представления не имею, как у Охотников происходят такие назначения, но сдается мне, что ближайший кандидат на него - Гаршин. Вон он стоит, о чем-то с Семеном Ракитиным шепчется. Улыбка у капитана, что называется, до ушей, радость и на лице, и в отражении. Ну, точно, его назначат.
К Яне подошел Глеб Столяров. Говорит громко, даже шпионский "Шепот" активировать не нужно, и так все слышно.
- Яна Болеславовна, я восхищен Вашей стойкостью. Обрушившиеся на Вас удары судьбы мало кто способен достойно встретить и пережить. Такие люди, как Вы, нужны губернии. От лица администрации я предлагаю Вам работу в Службе Безопасности. Я готов передать под Ваше командование любое из спецподразделений СБ. Подумайте над моим предложением, Яна Болеславовна.