Я отвезла mon petit chaton, мою маленькую дочку к родителям, они ведь так и не видели ее, уже почти шесть лет. Сразу после ее рождения они приезжали к нам с мужем в Париж, навестить нас, посмотреть на внучку, а сейчас ей уже шесть лет и она настоящая маленькая mademoiselle, которая смешно выговаривает русские слова и которой, конечно, намного легче говорить по-французски.
Я отвезла свою маленькую дочку к ее бабушке с дедушкой, а сама вышла пройтись немного по городу, из которого я когда-то уехала от отчаяния, просто надеясь своим удачным замужеством (талантливый музыкант, да еще и француз) расквитаться за причиненную мне боль. Город, откуда я уехала ночью, практически убежала. Город, где жил, да, наверное, и сейчас живет человек, которого я любила больше жизни и которого я потом очень долго ненавидела, но время - действительно лучший врач, я повзрослела и научилась судить людей не так категорично, я простила его и забыла, отдавшись любимому делу, мужу, пусть не горячо любимому, но, как минимум уважаемому, детям, которых я обожаю. Обожаю до сумасшествия, люблю какой-то безумной любовью и очень боюсь надоесть им своим обожанием!
А этим летом, когда у меня в университете закончились занятия и я получила отпуск, я решила отвезти детей к бабушке с дедушкой. Правда Патрика взять не получилось (это мой старший сын), он остался с отцом, а Альку я взяла с собой. Сегодня я отвезла ее к моим родителям, а сама вышла побродить...
Походила по набережной, потом вышла к "Азербайджан"у, купила себе мороженое и уселась его есть на Фонтанке. Была такая хорошая погода, а я очень люблю, когда вот так по мягкому тепло, а не удушающая жара, от которой у меня портится настроение и идет кровь из носа. И я чувствовала себя совсем юной, как будто не было этих десяти лет, как будто мне сейчас не тридцать один, а все те же двадцать с половиной.
- Лили!
Я вздрогнула. На всем белом свете только два человека так "коверкали" мое имя, моя маленькая дочка и он. Я обернулась. Он. Ни капельки не изменившийся за эти десять лет. Длинные светлые волосы, джинсы. Небрежность позы, небрежность в одежде, лохматые волосы. Он убрал их назад знакомым до скрежета зубовного движением.
- Привет! А ты похорошела!
Небрежные фразы спустя десять лет. И как ему удается хранить такую невозмутимость, когда у меня самой сейчас такое творится на сердце. Но все же раз он играет, то мне только - принять его правила. Я махнула рукой.
- Да ну! Пополнела, постарела.
- Так то, что немного поправилась, это тебе на пользу. Ты всегда была такая тоненькая, что я боялся тебя сломать однажды обняв слишком крепко. А насчет "постарела", так это ты напрашиваешься на комплимент.
Улыбнулась. Защитилась этой улыбкой, потому что в чувствах - смятение, в голове - бардак, потому что не думала, что встречу его и не подозревала, что встретив, он будет себя вести так непринужденно, как будто не было этих десяти лет. Все оказывается вот так просто, подойти через десять лет и сказать "привет". Ну да, ведь это я уехала заплаканная, с разбитым сердцем, не уехала, сбежала! Я, а не он. Он остался с женой, с детьми, в его жизни ничего не изменилось, просто в какой-то момент я пришла в нее, он пустил меня к себе, пожила с ним немножко, прошла с ним в ногу несколько месяцев, а потом отстала, безнадежно запуталась и отстала, наши отношения потеряли столь притягательную для него легкость, а значит... И я уехала, вышла замуж и уехала, и родила двоих детей, и устроилась на работу, на любимую работу, преподаю в самом престижном парижском университете, и сейчас, счастливая, красивая, вернулась отдохнуть в родной город и в первый же день моего пребывания встречаюсь с ним... И все происходит как в банальном сериале, может поэтому я не удивлена, вся моя жизнь - дешевая мелодрама, рассчитанная на недалеких домохозяек. Улыбаюсь...
- Может посидим где-нибудь, Лили.
Вздрагиваю. Как смешно. Наверное первое время после того, как я ушла от него больше всего мне не хватало этого глупого прозвища, ведь меня тогда никто так не называл, кроме него. Вообще то меня зовут Эмилия, подружки всегда говорили Эмиля, родители - Эмма, старые соседки - Мила, а мой муж - Emilie. И только он говорил Лили. А когда моя маленькая дочка сказала свое первое maman, а мне не хотелось, чтобы она меня так называла, я стала учить ее "Mon petit chaton, ta mere s`appelle Emilie". Видимо Emilie показалось ей слишком длинным. Она его укоротила. Когда она первый раз сказала Lili, я была шокирована. Сказать, что я расстроилась, провела день в истерике, вспоминая его, я не могу. Я уехала и забыла его. Но мне было смешно, что моя маленькая дочка называет меня так же, как когда-то называл меня мой бывший любовник.
- Давай посидим где-нибудь, действительно, болтать на улице не самой интересное занятие.
Я встала, выкинула остатки мороженого в урну, повернулась к нему
- И куда же мы пойдем? А вообще-то здесь раньше было одно хорошее кафе, помнишь, где мы любили сидеть. Интересно, оно еще осталось?
- "Наргиз"? Да, оно по прежнему достаточно неплохое кафе. Пошли?
Я кивнула и мы отправились в кафе. Поскольку идти туда было минут пять, даже меньше, мое молчание не было сильно заметно. А я молчала, погруженная в невеселые мысли. Это ж надо было так встретиться со старой любовью. В самом диком сне присниться не могло. И ведь жила себе спокойно, может не слишком счастливая, но зато и не ведая сильного горя. А все эти сильные эмоции, вся эта чувственная дребедень для меня давно осталась в прошлом, больше не хочется плакать в подушку ночами, бегать на свидания с уроков, тайно звонить и вешать трубку, если отвечала его жена. Все это было было... Я убежала от этого, повзрослела, набралась опыта, а теперь вот так, по глупому встретилась с прошлым и именно тогда, когда я уязвима больше всего, вдали от мужа, в городе, где я была молодой и глупой, где и совершала ошибки молодости...
Мы сидели в кафе, пили пиво и лениво перебрасывались ничего не значащими пустыми фразами. А потом он вдруг стал любопытничать про мою жизнь, и я сначала неохотно, а потом увлеклась и с жаром стала рассказывать про своих детей, про свою работу и про то, какой у меня все таки понимающий муж, никогда ни словом ни делом не давший мне понять, что он знает или во всяком случае догадывается о том, какая трагедия произошла со мной когда-то, и что я уехала с ним не из любви, а просто спасаясь от чего-то, и как я ценю его деликатность... и тут я подавилась собственными словами. Сама же, своим же языком упомянула о той давней истории. Кто знает, чем теперь закончится этот разговор. Я взглянула на него с беспокойством. Он весь съежился, лицо было бледно, первый раз в жизни мне вдруг стало жаль его. Я ведь уехала и даже не знаю, как отразилась на нем эта история. И не интересовалась никогда, неприступная в своем горе, жестокая в своем отчаянии, уверенная, что пострадала только я.
- Ты чего, Яшка? Что с тобой?
- Ты знаешь, Лили... так глупо все, так банально, что даже противно продолжать. Но с другой стороны я ведь всегда хотел сказать тебе это. Я ведь люблю тебя, Лили, маленькая моя француженка. Я тебя любил все это время. Я так и знал, что рано или поздно ты приедешь сюда, я так ждал тебя. Нет, ты не подумай ничего такого, я все понимаю, ты замужем и счастлива в браке, я просто... вот увидел тебя, и мне уже стало легче.
Он вытащил сигарету из пачки и закурил.
Сидела как... даже не знаю как кто. После драки кулаками... Так не люблю этих историй с продолжением. Только портится макияж, да во рту горечь старой обиды, непроглоченный комок. Что за удовольствие рыться в прошлом? Но уже поздно.
- Яш, ты понимаешь, что если бы ты сказал мне об этом раньше, может я так и жила бы, любовницей, несла бы свой крест, просто потому, что ты меня любишь. А ты... ты помнишь наш с тобой последний разговор...
Ах, ну зачем я встретила его в этот теплый летний день. Зачем сидим мы в нашем с ним кафе и вспоминаем прошлое. Зачем, если все это без толку, только потом, в другом городе, ночами, в холодной постели я буду сдерживать рыданья, чтобы не разбудить мирно спящего мужа, или хотя бы дать ему возможность притворяться спящим. Ах, зачем мне надо было возвращаться в прошлое. Да только, совсем это уже не в моей власти, и не в кафе мы с ним сидим, а у него дома, после опустошительного головокружительного секса, когда я курю, а он сидит рядом. И даже не у него дома, а в парке, в этот же день, но чуть попозже. И не лето, а осень, и холодно, и небо хмурится, и дождь то капает, то перестает. Мы сидим, уже чужие, уставшие после нескольких часов любви, и он говорит говорит, что-то мне объясняет. И только потом, с опозданием в несколько минут до меня доходит, что именно он пытается мне объяснить. Несколько раз я слышу ее имя. Имя его жены. Он говорит, что она тяжело больна, что он не может ее оставить, что это будет подло с его стороны. Я от всей души желаю ей смерти, но боюсь, что с моим везением она так и не сдохнет. Мне так не хотелось его слушать, мне просто хотелось снова к нему, в его комнату, в его постель, чтобы он ласкал меня бесконечно долго, мне даже стало вдруг жарко от этих мыслей. И в то же время я начала понимать, что этого больше не будет. Что мне надоело быть второй, надоело быть любовницей, что я больше не хочу делить его с кем бы то ни было. Да и он, как было видно из его разговора стал тяготиться нашими отношениями.
И я встала и ушла. Вернее, мы пошли вдвоем, он проводил меня до метро и я уехала. Больше я его не видела, это была наша последняя встреча, а через несколько месяцев я познакомилась со своим будущим мужем, и он увез меня отсюда. И вот теперь, спустя десять лет...
Я снова сижу с ним в кафе, в нашем кафе, немного постаревшая, немного располневшая, а у него уже появились седые пряди в волосах. Ведь ему сейчас должно быть уже за сорок.
- Лили.
Я вздрогнула.
- Нашу последнюю встреча, Лили. Ты упомянула о ней. Ты помнишь?
Кивнула.
- Я тогда повел себя как настоящий трус. Но... не знаю, может через столько лет это уже не будет иметь для тебя никакого значения, и даже скорее всего это так, но... я все таки хочу, чтобы ты знала. Помнишь, мы дошли до метро, ты поехала домой и я тоже пошел домой?
- Да, Яша. Не стоит мне напоминать об этом. Все равно я буду помнить этот день до конца жизни.
- Подожди. Мне и так трудно говорить. Я... тогда не сразу пошел домой. Я постоял немножко, а потом... знаешь, я тогда подумал, а может... я подумал, а вдруг мы все таки... сможем, и я... я побежал за тобой в метро. Я обошел перрон, я искал тебя, тебя уже не было. Я ошибся, ты стояла на другой стороне платформы. С той стороны подъехал поезд и ты уехала. Я не смог найти тебя, а потом... у меня уже не хватило смелости. А потом... я узнал, что ты вышла замуж и уехала. Знаешь, мне почти каждую ночь снилось, как я ищу тебя в метро. И я еще ни разу не смог найти тебя.
Я молчала, пораженная, Почему все в жизни у нас с ним так нелепо сложилось. Слишком поздно встретились, слишком поздно что-то поняли, но слишком рано сделали какие-то выводы и приняли какие-то решения.
Он взял меня за руку и поднес ее к губам.
- Я тогда тебя не в метро не смог найти. Я тебя тогда потерял навсегда. Ты не в метро исчезла. Ты исчезла из моей жизни. А сегодня, как привет из молодости, как теплый день в середине осени, как легкий поцелуй на прощанье... моя Лили. Я так мучился все это время, я всегда хотел рассказать тебе, про то, как я искал тебя в метро. Я рад, что я смог это сделать. Ты не расстраивайся, моя маленькая француженка, моя Лили... поцелуй от меня дочку.
Он встал и ушел. А через какое-то время ушла и я, заехала за моим котенком к родителям, и через неделю мы уехали, я не хотела больше оставаться в этом городе.
Через несколько месяцев, уже из Парижа я как-то набрала его номер. Трубку взяла его жена. Я дала отбой.