Аннотация: Ларта и Аранга закончили свои дела в западных странах. Для возвращения они выбрали нехоженные пути и встретились на них с такими опасностями, против которых оказалась недостаточна вся их подготовка.
8. ВЗГЛЯД ДРАКОНА
4 августа 325 года. Тогосо.
Моторная лодка научной экспедиции снова зацепила днищем грунт. Эрстер привычно спрыгнул в воду и пошел вперед, промеряя шестом глубину. Метров через сто он выбрался на еще более мелкое место. Заглянув за поворот реки, Эрстер поднял скрещенные руки над головой. Все. Дальше десятиместная лодка с мелкой осадкой пройти не могла.
Ученые принялись выгружать грузы на берег. Охотники экспедиции, Ольнар и Ортон, уже освободили от растительности небольшую площадку для палатки. Ларта с Арангой собирали легкий каркас переносной лодки и обтягивали его кожей. Их путь лежал дальше, вверх по узкой и мелкой реке. Недалеко возвышалась горная гряда, за которой начинались притоки Уэве. Сливаясь, они пересекали границу Тхерема. Дальше купцов будет сопровождать только Ольнар. Он бывал в этих местах и знал язык мельдэ, как и купцы.
Прошло десять дней с тех пор, как экспедиционное судно под командованием Эрстера встретило в ночной тьме у берегов Тогосо плывущих на легкой лодчонке купцов. Как они попали сюда и как отыскали в темноте освещенное только горящей масляной лампой судно, их никто не спрашивал. С тех пор участники экспедиции поднимались по рекам Тогосо на моторной лодке, и вот настал день, когда лодка дальше пройти не смогла.
В немногочисленные контакты с местными жителями вступали только Ольнар и Ортон, которые владели местными языками. Здесь, в верховьях реки, поселений уже не встречалось. Густой влажный лес окружал путешественников. Высокие деревья поднимали свои огромные раскидистые кроны на 30-50 метров. Там шла активная жизнь: кричали птицы, ссорились обезьяны. Между огромными стволами высоких деревьев размещались деревья пониже. Их кроны, раскинутые на высоте 10-20 метров, перехватывали почти весь свет. Внизу над засыпанной гниющими листьями землей густо переплетались лианы, превращавшие передвижение по лесу в изнурительный труд. Троп, проложенных животными, почти не было. Слоны здесь не обитали, а дикие кабаны проделывали тропы только на высоте своего роста.
7 августа, Тогосо. Рассказ Ларты.
Согласно энциклопедии Эртаг, королевство Тхерем населено чернокожими, стройными, высокими людьми, исповедывающими веру гурджи. Однако религия не оказывает на жизнь страны такого влияния, как в Хе-умбаре. Столица королевства - Хриссаада. Население страны говорит на языке теме, но все грамотные люди знают и мельдэ, язык священных книг. Иноземца, заговорившего на языке мельдэ, принимают за жреца и окружают почетом.
Тхерем заключил военный союз с Хе-умбаром. Вооружение армии иностранное: ружья из Айбора и Берна, корабли и пушки из Линдона или Ульдрина. Королевство владеет изумрудными и золотыми приисками. Еще в качестве экспортных товаров выступает продовольствие. Огромных быков крауго живыми отправляют морем в Гондор и Ульдрин. Разводят буйволов, коров, коз, птицу. В пустынных районах основным продуктовым растением является финиковая пальма. Во влажных предгорьях выращивают на продажу какао.
Население страны 3 800 000 человек. Большинство занято в сельском хозяйстве. Уровень жизни и грамотность низкая. В прибрежных районах и городах используется труд рабов, в земледельческих районах все крестьяне лично свободны. Землевладение часто общинное, но имеется некоторое количество крупных землевладельцев. Городское население немногочисленно. Промышленность в примитивном состоянии. Для расчетов используются золотые и серебряные пластинки или слитки, пластины слоновой кости.
На границе с военным союзником, Хе-умбаром, существует захваченная Гондором территория, называемая Южным Умбаром. И Тхерем, и Хе-умбар считают эту территорию своей. Однако на границах спорной области царит мир. Все три страны сосредоточили свои армии на границах с Марром, который является для них большей угрозой. Воины Марра никогда не прекращали пограничных набегов, захватывая в первую очередь пленных.
Так рассказывал Ларта. Охотник же сообщил купцу иное.
Только на юге и склонах предгорий в Тхереме растет влажный и густой лес. Основная часть страны занята травянистой равниной с редкими деревьями. Летом равнина засушлива, трава на солнце выгорает. На равнинах скот не пасут, но можно охотиться на многочисленные стада диких копытных. Опасность представляют львы и леопарды, если случайно подойдешь к их дневке слишком близко. Много жалящих и кровососущих насекомых, есть ядовитые змеи. Равнины Тхерема слабо населены, поселения расположены около берегов рек или озер.
Прибрежные и предгорные леса, а также южные леса труднопроходимы. Но в них растут пряности, фруктовые деревья, другие съедобные растения. На расчищенных небольших полях выращивают злаки, кукурузу, фасоль. Разводят свиней, птиц. В качестве рабочего скота используют буйволов.
В пустынных северных районах жизнь сосредоточена в оазисах. Расстояния между оазисами велики, не зная дорог и колодцев, путешественник пропадет. Там расположены золотые прииски. Жители пустынь считаются в Тхереме самыми свирепыми воинами. Они почти все неграмотны. Кроме свирепости жителей, которые вполне способны обратить путешественников в рабов, очень опасны ядовитые змеи. Они прячутся в песчаных норах и неожиданно выскакивают под ноги лошадей и верблюдов. Ночами спящим на песке путешественникам угрожают ядовитые пауки, фаланги и скорпионы.
За предгорьями на востоке начинаются собственно горы. Там уже не так жарко и немного суше. Самое подходящее место для человека с запада. Нет ядовитых насекомых, мало змей. Конечно, водятся леопарды и огромные злые обезьяны, но они первыми на человека не нападут. Горы малолюдны, - там нет пастбищ, мало источников воды. Еще восточнее начинаются горные пустыни. Гряда скал отделяет горную пустыню Тхерема от такой же горной пустыни Марра. В тех пустынях никогда Тхерем с Марром не воевали - слишком труднодоступные места.
Ольнару доводилось бывать во всех землях Тхерема, кроме горных пустынь. Он немного говорил на теме и знал местные обычаи.
Днем путешественники плыли по мелкой реке, больше напоминавшей ручей, на своей легкой лодке. Ольнар сидел между двумя купцами с ружьем и оберегал их от нападения сзади. Купцы отталкивались шестами от вязкого дна. Лодка продвигалась медленно, но пешее передвижение потребовало бы куда больше сил. Сейчас они находились в болотах Мбосутро, имевших дурную славу. Островки твердой земли попадались редко, и они мало отличались от зацепившихся за корни деревьев пучков травы.
Вокруг росли достигавшие 5-8 метров в высоту травы. На редких участках сухой земли стояли настоящие деревья, обвитые лианами. Пространство между ними заполнял водный кустарник амбач, серые, почти без листьев, стволы которого поднимались над водой на два человеческих роста. Порой кустарник перегораживал русло реки, и сквозь него проходилось прорубать дорогу. Ольнар утверждал, что амбач способен создавать многокилометровые запруды, которые так густо зарастали травой, что полностью скрывали под собой реки. Амбач мог расти и на больших глубинах, но в Мбосутро он больших скоплений не создавал.
Местами русло реки угадывалось только по наличию течения. Ночевать путешественникам приходилось по очереди, спали прямо в лодке. Часовой охранял их сон от возможных нападений. Здесь можно было натолкнуться на крокодила или ядовитую змею. Ольнар рассказывал про страшного зверя угсана. Он крупнее крокодила, а челюсти его - короче. Угсан имел длинные лапы с огромными когтями. О нем говорили, что, как и крокодил, он откладывает яйца на суше. Но ни яиц его, ни маленьких угсанчиков, никто не видел.
Взрослый зверь нападал на кого угодно, от буйвола до крокодила. Его огромная пасть позволяла схватить человека и перекусить пополам. Передвигался угсан прыжками, очень быстро. В глубокой воде мог хорошо плыть. Водился он только в болотах Мбосутро, потому и оставался пока неизвестным остальному миру. Ольнар никогда страшного зверя не видел, но неоднократно слышал. Угсан издавал, обычно вечером, трубные с хрипотцой звуки. Спутать его голос было не с кем.
В этот вечер путники его услышали. Звучал он позади путешественников, и это могло означать, что хищник взял их след. Угсан, как и большинство зверей, не приближался к огню. Но развести огонь в болоте затруднительно. И сухих дров не найти, и твердого места для костра сразу не обнаружить. Ночевать пришлось на дереве. На его высоких ветвях сделали гамаки из веревок, подтянули повыше свою легкую лодку. Уже почти в полной темноте Ольнар схватился за ружье.
Внизу к их дереву стремительно приближалось большое животное, размером с лошадь. Двигалось оно прыжками, держа голову низко у земли. Задние лапы его были заметно длиннее передних, а сзади виднелся мощный хвост, не меньше трех метров длинной. Разглядеть другие подробности сквозь листву в темноте не удавалось.
Животное приблизилось к стволу и подняло переднюю часть туловища вертикально. Теперь, когда оно застыло неподвижно, его почти не было видно. Ольнар заявил, что это угсан, и попытался прицелиться. Аранга остановил его. Зверь не лазил по деревьям и не представлял сейчас для путешественников опасности. Ствол дерева снизу метров на семь веток не имел, а оплетавшие его лианы не могли выдержать тяжесть большого зверя. Прославиться же добычей угсана Ольнару все равно не удастся: путешественники не могли взять с собой ни голову, ни шкуру зверя. Они путешествовали налегке и должны были успеть достичь притоков до начала дождей, до конца первой недели сентября.
Жители северных краев в жарких влажных лесах и так часто болели. Любая рана заживала долго, люди страдали от укусов насекомых. В сезон дождей все их страдания многократно усиливались. Ко всему добавлялась болотная лихорадка, которая иногда за три-пять месяцев полностью уничтожала исследовательские отряды северян. Ларта же рассчитывал, двигаясь на легкой лодке, совсем без припасов, без местных сопровождающих, питаясь пойманной рыбой и убитыми птицами, передвигаться очень быстро.
Их быстроходная лодка могла пройти там, где воды было лишь по колено. Обычно в этих местах путешествовали большими отрядами, со множеством носильщиков и припасов. Домашние животные во влажном лесу не выживали, очень скоро они погибали от укусов шершня бужу. Там, где водился этот шершень, местное население скотоводством не занималось. Иногда его укус оказывался смертельным и для человека. Дикие же животные, судя по всему, от шершня никак не страдали. Но диких животных невозможно использовать как тягловую силу. Приходилось обходиться носильщиками.
Путешествуя втроем, белые северяне сильно рисковали. Но Ольнар провел в лесах многие годы, а Ларта с Арангой тоже были знакомы с лесами жаркого пояса, хотя и в совсем других странах. Путешественники надеялись на свою научную и физическую подготовку, на собранные до них сведения о здешних местах. Но риск все же оставался, и любая задержка безмерно его усиливала. Аранга прав: доставить даже части угсана в Эреад Ольнару было не суждено.
Любопытство взяло свое. Достав из своих мешков немного смолы, они обмазали ею оторванный от дерева сук и подожгли. Падая вниз, маленький факел на мгновение осветил угсана. Животное стояло на задних лапах, опираясь на мощный хвост, задрав морду вверх. Шкура угсана оказалась темно-серой, морщинистой, без меха. На передних лапах довольно явственно виднелись огромные кривые когти.
Мордой зверь напоминал черепаху. Широкая щель рта заставляла поверить, что такая тварь способна утащить взрослого человека. Угсан стоял совершенно неподвижно, пока их факел, цепляюсь в полете за мелкие веточки лиан, не упал ему на нижнюю лапу. Через несколько мгновений зверь присел, и, одним прыжком, бесшумно, исчез в темноте. Ночь прошла спокойно, а утром под деревом не осталось даже следов таинственного зверя.
10 августа, болото Мбосутро, Тогосо.
Легкая лодка разрезала носом листья водных растений, сплошным ковром покрывающих воду. По краям узкой протоки высокими стенами стояли заросли папируса. Ларта сидел на носу, внимательно всматриваясь в заросли. Ольнар и Аранга гребли. Надо было спешить. Они находились в самом сердце болота, найти сухую землю для ночлега здесь невозможно.
Населяли болота почти одни птицы. Огромные цапли провожали лодку равнодушными взорами. Стаями плавали утки и гуси местных разновидностей. Над головами тяжело пролетали бакланы, а чайки следовали за лодкой беспрерывно. Все они переговаривались между собой, создавая постоянный шум. В непрозрачной, маслянистой на вид воде плавали змеи и лягушки. Опасность представляли гиппопотамы. Если не разглядеть пасущегося в болоте гиппопотама, который выставляет над водой только глаза и ноздри, он может опрокинуть лодку.
В воде ждали крокодилы, да и встретившийся им три дня назад угсан вполне мог оказаться и здесь. Поэтому лодка шла очень быстро, но не по прямой. Глядя на компас, Ларта выбирал путь среди хитрых сплетений проток. Ориентироваться по течению они больше не могли, - здесь его не было. Темно-коричневая вода пахла гнилью. Они уже не ловили рыбу, ограничившись на сегодня подстреленным утром бородавочником. Зачем этот дикий кабан плавал в болоте, выяснять они не стали. Мясо ели сырым.
Во второй половине дня стало совсем тяжело. Жара и влажность утомляли больше, чем беспрерывная гребля. Теперь на носу сидел Ольнар, который стер руки веслом. Как всегда, он не расставался с ружьем. Аранга прикинул, что за день они проплыли не менее ста километров, но по прямой продвинулись не больше, чем на сорок.
Когда стемнело, они зажгли факел из оборванных подсохших стеблей папируса. Факелами занимался Аранга, а греб Ларта. Охотник, сидя на носу, выбирал дорогу. К середине ночи они нашли протоку, в которой было заметно течение. Еще через час остались позади огромные стены зарослей папируса. Лодка вошла в русло небольшого ручья.
Утомленные путешественники заснули прямо в лодке, привязав ее к стволу дерева. Напасть на лодку в ручье мог угсан, но вряд ли он проследил их путь через все болото. Утром оказалось, что лодку пора разбирать. Местность круто уходила вверх. Весила разобранная лодка килограмм пятнадцать, да еще на столько же тянул остальной груз. Для троих взрослых мужчин такой вес - что налегке идти. Только подниматься приходилось по густому лесу, прорубаясь через навязчивые лианы. Однако двигались путешественники ходко.
К вечеру сменился характер растительности. Исчезли бесчисленные орхидеи и начали появляться заросли бамбука. Их приходилось огибать, никаких сил не хватило бы прорубаться через плотные ряды бамбуковых стволов. Появились тропинки. Двигаясь по одной из них, ведущей вверх, путешественники неожиданно вышли к деревне. На расчищенных полянах рос маниок, сорго, дыни. А всю деревню окружала бамбуковая изгородь.
Тропинка упиралась в нее и исчезала. Никаких ворот в плотной изгороди высотой в полтора человеческих роста. Путешественники пытались обойти изгородь сбоку, но она терялась в плотных зарослях. С другой стороны - то же самое. Ольнар прокричал через изгородь приветствие на языке кваи, не получив никакого ответа. Аранга попросил его спросить, хорош ли в этом году урожай дынь?
После вопроса над изгородью появился мужчина в надетой на голову раскрашенной маске и произнес какую-то непонятную охотнику фразу. Они поговорили несколько минут, используя в разговоре больше жесты. Затем мужчина скрылся, а через некоторое время перебросил им через изгородь свернутый выделанный лист папируса. На нем углем была вычерчена карта. Вновь высунувшийся из-за изгороди мужчина в маске махнул рукой в сторону огородов. Понятно было без перевода: им разрешали угощаться, им показывали дорогу, по которой они могли убраться от деревни подальше. Так путешественники и сделали.
Дыни оказались отличными и прекрасно освежили путешественников. Начерченная на папирусе тропа провела их мимо бамбуковых зарослей. Теперь вокруг возвышались кордии, железные деревья - тугуры, мимозные деревья. Аранга заметил многочисленные кофейные кусты, заросли бананов. Попадались и веерные пальмы. До сих пор путешественники беспрерывно поднимались, но вот склон уступил место равнине. Тропа, отчетливо прорезающая лес, раздвоилась. Согласно карте, левая тропа уходила к седловине между двумя холмами, а правая заканчивалась рядом с развилкой. Пошли направо.
Ольнар подозревал поселян закрытой деревни в обмане. Во-первых, уголь с папируса уже успел осыпаться, и рисунок сохранялся только в памяти путешественников. Трудно счесть такое обстоятельство случайностью. Во-вторых, седловина холмов, как она виделась сквозь заросли, находилась скорее справа, чем слева. В-третьих, приближалась ночь, и заночевать путешественники хотели в таком месте, которое не было бы известно негостеприимным обитателям тайной деревни.
Из небольшого лука охотник сбил птицу, и они поджарили ее на костерке. Им пришлось отойти в сторону от тропы и отыскать небольшую полянку. Полусырого мяса хватило, чтобы немного утолить голод. Воды не отыскали, ужин разнообразили дикими бананами.
Ольнар ранее считал горную гряду необитаемой. Возможно, здесь жили свободные племена, которые не подчинялись никому. Свобода эта для местных жителей была опасной, - проходящие через Тогосо караваны торговцев из Хе-умбара не трогали поселений, которые платили дань правительству в Нуаке. А со свободными племенами, которые проживали не только в Тогосо, но и в Тхереме, они поступали по обстоятельствам. Могли торговать, могли ограбить, а могли и все племя угнать в рабство. Торговцы все были и воинами, и опытными путешественниками.
Мужчина в маске, которую он надел, чтобы Ольнар не опознал его племени по внешнему виду, говорил на кваи, но на другой его разновидности. Удалось только понять, что деревня ничем не торгует, и что на пути к карликам других деревень не будет. Если в деревне проживало свободное племя, то в их интересах было убить троих путешественников, чтобы сохранить тайну своего местонахождения. Но это они могли сделать, попытаться сделать, прямо возле деревни. Впрочем, селяне могли дать путешественникам время, чтобы удостовериться наверняка в их численности. Ночь прошла в тревожном ожидании. Хорошо было лишь то, что насекомых в лесу, перемешанном с бамбуковыми рощами, водилось значительно меньше.
15 августа, Тогосо.
Наконец прекратилось беспрерывное движение вверх и вниз по склонам невысоких местных гор. Все время путешественники шли по тропе, отмеченной на карте. Они никого не встретили, никто их не преследовал. Ольнар, следивший время от времени за полетом птиц, утверждал это с уверенностью. Путешественники выспались, отъелись. Вокруг них порхало множество птиц, которые человека не боялись. Охотник часто стрелял из лука, купцы же за оружие не брались. Ольнар так и не узнал точно, насколько хорошо они им владеют.
Для охотника и других членов экспедиции Ларта и Аранга представлялись купцами, желающими договориться с карликами. Как раз внизу, под горной грядой, находились леса, в которых жили карлики. Знали о них мало. В тех лесах слишком влажно для выращивания огородных культур или злаков, шершень бужу не позволял разводить скот. Жили карлики охотой на птиц, насекомых, мелких животных. Собирали дикие плоды. Славились они как непревзойденные охотники на слонов. Торговцы посещали их леса именно для обмена. На слоновую кость карликам меняли ножи, топоры, глиняные горшки, ткани, рыболовные крючки. Особо ценились спички и лекарственные мази.
Ольнар считал, что купцы собираются договориться с карликами о выгодном обмене. Предложенный ими путь: через болото и с последующим возвращением по рекам Тхерема выглядел вполне разумно. Передвижение по воде всегда предпочтительнее пешего пути. Купцы никому не раскрывали своих планов раньше времени. Такова их уже многолетняя привычка. Они не подозревали охотника в коварстве или излишней болтливости, но пусть лучше он знает только то, что никак не сможет повредить путешественникам.
Сейчас им предстоял спуск в леса карликов. Стекающие со здешних гор воды ручейками пробивались через леса к реке Амоба, а та несла свои воды в огромную реку Уэве. Истоки Амобы находились в лесах, населенных карликами.
На их карте тропа здесь исчезала, в действительности же она сворачивала вдоль горной гряды, не выказывая намерения спускаться вниз. Дальше им предстояло выдерживать направление по компасу. Путешественники переглянулись, и Ларта извлек из своего мешка мазь от укусов насекомых. Не то чтобы обмазавшегося ей путешественника меньше кусали, - хотя, может быть, что кусали все же реже, - зато укусы не воспалялись, только зудели и изрядно опухали. С приготовлениями покончили, и Ольнар решительно шагнул вниз.
21 августа, Тогосо.
Утром путешественники проснулись насквозь промокшими. Как и в предыдущие дни. Не защищали натянутые над гамаками куски кожаной обшивки лодки. Влага собиралась прямо из воздуха. Мазью от насекомых приходилось пользоваться пять раз в день. Двигались путешественники по компасу, преодолевая завалы упавших деревьев. Судя по пройденному расстоянию, им уже должны были встретиться ручьи, а то и речки, несущие воды в Амобу. Пока воду они встречали только на листьях деревьев и лиан. Оттуда они ее и набирали для питья. Питались путешественники, как карлики: ели сырых улиток, змей и термитов. Народ карликов, или мимосы, употреблял в пищу еще гусениц и тараканов, но путешественники не знали, каких. Проверять на себе не хотелось. Влажный жаркий лес - не такое место, где можно позволить себе риск.
За пять дней пути они не встретили ни бородавочников, ни лесных жирафов, ни оленей. Об отсутствии встреч со слонами и леопардами путешественники не жалели. Не встретили они и обезьян. Ларта полагал, что они двигаются по лесу неправильно, прорубаясь напрямик. Их могут слышать, это первое. А второе - обитатели леса должны придерживаться определенных троп, излюбленных мест. Там их встретить легче, и на этих же тропах должны искать добычу мимосы. С сегодняшнего дня они решили искать звериные тропы и двигаться по ним, даже отклоняясь от нужного направления. Охотник сомневался в правоте Ларты. Ему казалось, что они просто находятся в малонаселенной части леса. Раз здесь нет ручьев, то и животных будет мало, и мимосы сюда заходить не станут.
Путешественники передвигались медленно, выбирая самые низкие места. Скоро они убедились, что Ольнар не ошибался. Даже в очень длинных и глубоких лощинах ручьев, как и луж, необнаруживалось. Ларта даже раскопал небольшой участок своей лопаткой и убедился, что вода легко уходит сквозь довольно рыхлую землю. Через пару часов блужданий Аранга предложил сменить направление и двигаться по уклону местности.
Так и поступили. Уже заметно за полдень они обнаружили большую вытоптанную поляну. В середине ее лежала полуобглоданная туша слона. Осмотрев ее, путешественники поняли, что слона убили мимосы. Хобот был отрезан, со спины и ног вырезаны куски мяса. Ольнар обнаружил остатки костра, как он сказал, трехдневной давности. Мимосы жили небольшими семейными группами и за раз съесть слона они не могли бы. Значит, унесли мясо с собой, двигаясь не спеша. Мимосы никогда не спешат.
Охотник повел путешественников по их следам, но скоро потерял направление. Мимосы не прорубали дорогу через мешающие им лианы. Они проходили, оставляя их нетронутыми. Путешественники не могли поступать так же, каркас лодки, ружья мешали им проскальзывать между лианами, подлеском, кустарниками беспрепятственно. Но вскоре путешественники нашли небольшой ручей.
Совсем немного времени прошло, и возле ручья охотник застрелил бородавочника. Пока он разделывал добычу, а Аранга разводил костер, Ларта побродил немного в стороне. Вернувшись, он сказал своим спутникам, что мимосы их или уже нашли и наблюдают, или найдут с минуты на минуту. Выстрел и запах костра для исконных обитателей леса служат надежными указателями. Путешественники приняли решение готовить дикую свинью, рассчитывая на приход гостей.
Когда первые куски мяса поджарились, Ларта объяснил Ольнару, как он узнал, что мимосы за ними наблюдают:
- Когда наши уши слышат звук, это еще не значит, что мы его услышали. Сначала ум должен выделить именно этот звук и распознать его. Не распознанные звуки остаются не услышанными, хотя они и достаточно громкие. Крадущийся человек или зверь производят звуки, которые ум не в состоянии распознать. При этом ухо их слышит. Если тебе надо обнаружить чье-то присутствие, ты можешь расчистить свое сознание от восприятия отдельных звуков. Воспринимай их как поток, тогда ты сможешь уловить изменения в нем. Я так и сделал. Конечно, можно предположить, что за нами наблюдает леопард. Такое возможно. Только разум подсказывает, что в нашей ситуации это должны оказаться мимосы.
Дальше охотнику предложили молчать, а при появлении мимосов избегать быстрых движений. Купцы заговорили на каком-то певучем, убаюкивающем языке. Ольнар чуть не заснул, и, когда из-за деревьев показались мимосы, он уже находился в расслабленном, благодушном настроении.
Карлики появились одновременно, со всех сторон. Трое мужчин с луками, четыре женщины и трое детей. Одна из женщин несла на руках совсем маленького ребенка. Взрослые мимосы выглядели худыми и низкорослыми. Будучи выше хоббитов, они весили меньше, и, похоже, уступали тем в силе. Не в силах преодолеть любопытства, карлики подошли к путешественникам близко. Пока на них никто не обращал внимания, но когда один из детей чуть не уткнулся носом в плечо Аранги, тот протянул ему кусок жареного мяса. Схватив подарок, ребенок отпрыгнул в сторону.
Тогда наиболее раскрашенный мужчина подошел к костру и обратился к Ларте с речью. Мимосы пользовались своим языком, далеким от теме и кваи. Мельдэ они тоже не понимали, поэтому в ход пошли жесты и мимика. Скоро Аранга и Ольнар беседовали с мужчинами, а Ларта, выбрав самую старую женщину, разучивал с ней язык мимосов.
Когда был торжественно съеден без остатка бородавочник, все обменялись подарками и узнали имена друг друга, Ларта уже мог задавать вопросы на языке карликов.
Самым раскрашенным оказался старший охотник, Понго. Другой карлик, Шонку, приходился ему двоюродным братом, а самый младший, Мбому - родным. Охотники и их жены были свободны и держались вместе по привязанности. Старая женщина, Исбе, приходилась двоюродной теткой Понго, она прибилась к охотникам после смерти своего мужа.
Мимосы жили дружескими и родственными группами от семи до двадцати человек. Чтобы охотиться на слона, нужно не меньше трех охотников. Охота на слонов опасна, но она единственная давала возможность обмена. Убив слона, группа мимосов медленно, собирая по дороге плоды и насекомых, выносила его бивни, а иногда и шкуру, к известным им пунктами обмена. Если торговцев там не обнаруживалось, карлики ждали. Обмен осуществлялся на реках, что давало возможность ловить рыбу.
У каждой группы мимосов имелся свой участок леса, но идущие со слоновой костью на обмен могли пользоваться чужими участками. Только слонов на них убивать не разрешалось. Группа Понго жила далеко от реки, и бивни убитого слона они спрятали. Скоро начнется сезон дождей, торговцев в это время не будет. Понго пойдет на обмен в декабре.
Шонку сумел нарисовать подобие карты, на которой он даже изобразил нужное направление и ориентиры: ручьи, болота, возвышенности. На карте он указал отрезки, соответствующие дневным переходам мимосов. За день они проходили, охотясь, километров по двадцать. Когда передвигалась вся группа, собирая съедобные растения и насекомых, в день она преодолевали менее пяти километров. До ближайшего обменного пункта Шонку указал расстояние в четыре охотничьих перехода. Ближе они лодку на воду не спустят: все ручьи перегорожены упавшими в воду стволами.
Ларта показал Шонке свой камень, в котором он видел непостижимый иной мир. Аранга тоже его видел, а Ольнар смог разглядеть только темные каменные переходы и факела. Гномов, с которыми разговаривал Аранга, охотник в глубинах камня не различал.
Взглянув, Шонка со страхом отпрыгнул от камня, и что-то возбужденно начал говорить Ларте. Тот его не понимал. Позвали Исбу. Услышав слова Шонку, она сразу прогнала в сторону детей и других женщин. При ее помощи все же стало понятно: Шонку увидел в камне картину, для описания которой у него не находилось слов. Другие мимосы смотреть в камень отказались, а Понго дипломатично сказал, что белым большим людям надо спешить, иначе они останутся в лесу, когда начнется сезон дождей. Их лодку и костер будет заливать, и им станет трудно искать насекомых.
Когда путешественники, попрощавшись с внезапно похолодевшими к ним мимосами, быстро зашагали вдоль ручья, Ольнар удивился такой спешке:
- Я думал, что мы хотим договориться с карликами об обмене.
Ответил ему Аранга:
- Договориться мы смогли бы только с Понго. Его группа убивает трех - четырех слонов в год. Больше они не хотят - им не к чему, да и доставлять бивни к реке утомительно. Если бы и захотели, то быстро перебили бы всех слонов. Отыскать другие группы мы не успеем, и они тоже больше бивней не добудут. Мимосам чуждо понятие накопления, они живут сегодняшней охотой. У них нет даже зачатков земледелия или скотоводства. И, наверное, уже не будет. Кроме как в этом лесу, они нигде существовать не смогут.
- Так мы что, выходит, впустую путешествовали?
- Нет, мы многое узнали о мимосах. Никто не подозревал, что им доступно составление карт. Спроси Ларту, он тебе еще многое расскажет, что они знают. Теперь мы знаем, что больше, чем сейчас, из этих лесов слоновой кости никто не добудет. Это очень полезное знание, можешь поверить.
Вечером, у костра, охотник спросил Ларту:
- Зачем ты показывал карлику камень? И что же он там увидел?
- Мимосы ближе к природе, чем другие племена. Свойства камня для меня загадочны, я лишь предполагаю, что Шонку способен использовать его иначе, чем я. Они верят в своих лесных духов, они хоронят своих умерших - у них есть зачатки веры. Они должны что-то видеть в камне, что-то, что определено их верой.
- Так что же Шонку там увидел?
- В точности не знаю. Но там не было ничего из привычного для него мира. Мне показалось, он видел город. Многоэтажный, с движущимися машинами, вроде трамваев. Так я, со своими представлениями, его понял.
- А камень показывает только один иной мир?
- У меня нет ответа. Я даже не могу опровергнуть мысль, что он показывает наши фантазии о лучшем мире. Тогда понятно, что впервые увидевший обработанный кусок металла человек и фантазии имеет схожие, - полностью искусственный, сверкающий и движущийся мир. Поздно пришла хорошая мысль: я ведь так и не спросил, видел ли он там хоть одно живое существо.
28 августа, Амобо, граница Тогосо.
Сезон дождей еще не начался, но они уже плыли под ливнем, падавшим с неба сплошной стеной. Вскоре пришлось пристать к берегу и пережидать дождь - лодку заливало, а вычерпывать воду из и так перегруженной лодки затруднительно. Путешественники подумывали о том, чтобы сделать легкой плот из древесины амбача, и буксировать его за лодкой. Амбач отличался хорошей плавучестью, и на Амобо он не был редкостью. Только пока путешественники не встретили его в достаточном количестве.
Когда поднявшаяся от дождей вода отрывала его корни от илистого дна, амбач образовывал на реках целые заторы. Дерево это могло жить и на текущей воде, впитывая воду и необходимые вещества свободно свисающими корнями. Для плота годились не только его стволы, но даже толстые сучья, настолько он был плавуч. Еще на притоках Амобо путешественникам удалось встретить группу мимосов и выменять у них один бивень слона. Сейчас он перегружал лодку и сильно ограничивал движения гребцов.
Путешественники спешили. Сегодняшний дождь скоро кончится, и солнце высушит уже не столь густой лес. Река сама несла их на север, где климат становился суше, а дожди - не столь сильными и продолжительными. Но течение было медленным, а сезон дождей - все ближе. Амоба в ширину не превышала ста шагов. Густые леса на берегах нависали над водой, не давая возможности ветру двигаться над водной гладью. Парус здесь оказался бы бессилен.
Дождь кончился, путешественники вылили воду из лодки и отправились дальше. Через час они достигли небольшого поселения на берегу. На расчищенном участке берега, где, как хозяева, грелись небольшие крокодилы, стояла более привычная для равнин Тхерема круглая, плетеная из тростника хижина, покрытая конической травяной крышей. С берега замахал рукой вооруженный копьем чернокожий толстопузый мужчина в травяной юбке. Пристали к берегу.
Это была первая деревня в пределах Тхерема. Здесь стоял таможенный пост, пограничный отряд и размещались временные склады торговцев слоновой костью. Тхеремцы имели достаточно определенные и довольно разумные законы, но вот выполнять их они не очень стремились. Все решали отношения с чиновниками и начальниками. Если они уважали путешественника, могли выполнить все требования закона бесплатно. Если нет - необходимо было покупать их уважение.
Путешественники изумили таможенников своей малочисленностью и легкостью лодки. Везли они всего один бивень, и с них даже не стали брать пошлину за товар. Единственное, что вызвало зависть пограничников, так это оружие путешественников. Ольнар располагал легким охотничьим ружьем производства Эреада. Аранга вез с собой легкий кавалерийский карабин из Арно, а Ларта - линдонскую винтовку. Конечно, большее уважение вызывало ружье Ольнара.
Карабин Аранги вызвал легкое недоверие своим коротким стволом, но все оценили его легкость и удобство. Истинное же его достоинство - высокую скорострельность, путешественники раскрывать не стали. Винтовку Ларты расценили как подходящую для охоты на слонов или львов на травянистых равнинах Тхерема. Настоящим ее достоинством, перевешивавшим в глазах владельца тяжесть и невысокую скорострельность, была надежность. Винтовка не боялась воды, пыли, песка. Ларта мог стрелять из нее прицельно на девятьсот шагов.
Ружье охотника имело два ствола, расположенные один под другим. Калибр был одинаков, но нижний ствол был короче на ширину четырех пальцев. В нижний ствол обычно заряжали патроны на птиц или мелких зверей. Пограничники вооружались ружьями или винтовками производства Хе-умбара или Берна. Это армейское оружие, предназначенное для полевого боя. Охотиться с ним в густых лесах неудобно, а охота составляла здесь не только единственное развлечение, по и источник пропитания.
Ольнар среди путешественников выглядел самым главным, а когда он рассказал несколько случаев из своих охотничьих путешествий, его и вовсе стали почитать, как героя. Охотник назвал пограничникам свое настоящее имя, Ларта назвался Лардилом, Аранга - Арвегилом. Путешественники полагали, что на реках Тхерема их могут поджидать посланцы Вутина. Да и сами тхеремцы могли посчитаться с гондорским дворянином без дополнительных к тому причин. Старая вражда с Гондором еще не забыта, особенно на западе страны, где Марр казался далеким. Арвегил с Лардилом же были купцами и исследователями из Эреада. В таком качестве они мало кого могли заинтересовать.
Путешественники отдохнули, переночевали под крышей и рано утром отправились в путь. На этот раз за их лодкой плыл на веревке небольшой плот из стволов и сучьев амбача. На нем закрепили бивень слона. Плот несколько тормозил движение лодки, но зато гребцам стало просторнее. До Уэве оставалось не менее двух десятков дней пути, а дожди могли начаться уже дней через пять. Путешественники рассчитывали, двигаясь без отдыха, успеть до дождей в городок Нимуле, центр южного Тхерема. Городок стоял на границе лесов и травянистых равнин, там можно было отдохнуть, продать слоновий бивень и решить, как двигаться дальше. Вниз от Нимуле, даже в сезон дождей, отправлялись большие парусные лодки, вмещавшие десятки людей.
5 сентября, Нимуле.
Путешественники договорились с одним из владельцев лодок, что поживут несколько дней у него, дожидаясь, пока его лодка вернется в Нимуле, и они отплывут на ней. Продав бивень, путешественники обеспечили себя большими, по местным меркам, деньгами. На них они могли около двух месяцев покупать продовольствие и передвигаться. Путешественники купили приличествующую купцам одежду, мази от насекомых и для заживления ран, хорошую пищу. Быстрое путешествие через лес их измотало, требовалось несколько дней для восстановления сил.
Дожди шли уже несколько дней, пока - с перерывами. Деревянный дом лодочника стоял на каменном, приподнятом над землей фундаменте. Сбоку к дому примыкала большая постройка для хранения и ремонта лодок, а над ней располагались помещения для гостей. Сам лодочник с семьей тоже жил на втором этаже. Все, кому позволяли возможности, старались построить себе двухэтажный дом. На первых этажах было слишком влажно, там жили слуги и беднота.
У Ольнара обнаружилось около десятка незаживающих царапин, у Аранги тоже не проходили полученные еще в Тогосо раны. Ларта обошел всех местных целителей, кто только мог говорить на мельдэ, скупив у них множество снадобий. Путешественники не посетили ни одного чиновника, что для иностранцев - и невежливо, и подозрительно. Лодочнику они объяснили свое поведение плохим самочувствием. На самом деле Ларта опасался преследования. Сведения об их появлении на границе попадут к властям Нимуле еще нескоро, наверняка после их отплытия. Догнать лодку на реке сможет лишь другая такая же лодка, но и ей понадобится на это несколько дней. Путешественники рассчитывали добраться до Уэве раньше, чем местные власти узнают об их появлении.
11 сентября, Амоба.
Дожди теперь шли непрерывно. Длинная и широкая лодка закрывалась кожаным навесом в носовой и кормовой части. В середине возвышалась деревянная крыша надстройки, в которой находился капитан, и с которой поворачивали парус. В лодке, рассчитанной на сорок человек, едва набрался десяток пассажиров. Низкая осадка позволяла лодке даже при слабом ветре двигаться достаточно быстро. Амоба текла на северо-запад, почти не изменяя направления. С утра поднимался западный ветер, слабо раздувая парус. После обеда ветер менялся на южный, и лодка стремительно неслась вперед. Ночью становились на якорь, хотя вниз по реке плавали и по ночам. Только сейчас беспрерывный дождь не позволял освещать реку факелом.
Первые дни по отплытии из Нимуле берега реки были пустынны. Трава здесь вырастает огромных размеров, в три человеческих роста. Перед сезоном дождей крестьяне ее выжигают и на освободившихся землях сажают сорго, из зерен которого делают лепешки. Еще сажают ямс, батат, маниок, тыквы, огурцы, разные виды бобовых. Поля очень маленькие, их приходится обрабатывать мотыгой. Разводить домашний скот здесь не позволял шершень бужу. Среди пустынных полей кое-где виднелись небольшие рощицы деревьев и деревни.
Иногда с берега кричали, тогда лодка приставала и брала пассажира. Попадались и встречные лодки, которые тоже перевозили немногих пассажиров. У крестьян был самый важный момент - посадка овощей и сорго. Урожай здесь снимали три раза в год. Река служила торговой дорогой, - на север везли зерно и овощи, с севера - мясо. Дожди не останавливали торговли.
Река обогнула подступавшее с запада возвышенное плато. Сложенный из твердых пород левый берег отвесно уходил вверх на несколько десятков метров. Правый берег был пологим и невысоким. Здесь парус спустили - течение реки стало быстрым. Неповоротливый огромный парус мешал бы управлению лодкой. Вдоль пологого берега шел узкий канал, отгороженный от основного русла плетеной загородкой. По этому каналу лодки поднимались вверх по течению, влекомые лошадьми. Здесь бужу не обитал, только появлялся в сезон дождей понемногу. Лошади на этом участке Амобы жили года по четыре.
Когда миновали плато, течение вновь стало медленным, а русло реки - извилистым. Дождь теперь шел с перерывами. Провинция Гереза, центром которой был городок с тем же названием, славилась густонаселенностью. Здесь бужу не мешал заниматься скотоводством, а достаточно длинный сезон дождей - шесть месяцев, с двухмесячным перерывом зимой, - позволял выращивать хорошие урожаи. Теперь, куда не посмотришь, на глаза всегда попадалась какая-нибудь деревня.
17 сентября, Гереза.
В городе Гереза путешественники сошли с лодки. Порядки здесь были строже, путешественников, прямо с поклажей, отвели в канцелярию наместника. В каждой провинции любой приезжий, кроме жрецов и военных, обязан отмечаться и получать разрешение на проживание или передвижение. Разрешение давалось всем, за небольшой подарок чиновнику. Иностранцам приходилось раскошеливаться на подарок побольше. Всех, получивших разрешение, записывали в специальные книги. Паспортов не требовали, их в Тхереме просто не существовало.
Ларту не устраивало, чтобы их имена, даже вымышленные, оставались в книге. Он вручил небольшой слиток серебра сопровождавшему их мелкому чиновнику, и тот отпустил Арангу нанимать лодку. Чиновнику Ларта сказал, что они спешат отплыть до вечера. Еще он посулил слиток серебра, если чиновник устроит так, что их примут сегодня.
Все административные и бумажные дела решались в Тхереме медленно. Получить обычную подпись быстрее, чем за два дня, удавалось редко. Но если не скупиться на подарки, канцелярия могла работать и быстро. Помощник наместника провинции ожидал их через час в трехэтажном здании управления. В плане здание представляло квадрат, внутренний двор которого украшал сад с фонтаном.
Помощник наместника принимал в зале, длинном и высоком. На стенах между львиными шкурами висели примитивные картины с изображением каких-то боев и полководцев. В конце зала стояло высокое черное кресло. На нем сидел завернутый в зеленый плащ чиновник. На его голове возвышалась сложным образом намотанная белая повязка, по сторонам стояли два обнаженных до пояса воина с копьями.
Сзади и по бокам на скамьях сидели то ли советники, то ли свита. По правую руку от помощника располагался за столиком писец. Перед ним на столике лежала книга, в которой он делал записи. Ольнар назвал их имена и цель приезда - охота на слонов и львов. В провинции и тех и других можно было встретить только чудом. Слоны встречались на юге и востоке, львы водились восточнее и севернее. Затем заговорил Ларта, медленно, весомо, завораживая своим голосом окружающих. Говорил он на мельдэ.
Вначале он именем братьев Гурджи и Единого Бога Яхора пожелал здоровья всем присутствующим. Затем сказал, что идущим путем истинной веры надлежит радоваться дарованной Единым Богом возможности оказаться в Саеле последнего мира. Что он говорил дальше, у охотника в памяти не отложилось. Он помнил только, что писец, со слов купца, послушно повторяемых помощником наместника, записал в книге разрешение на передвижение и охоту Ольнару и его слуге Лардилу. С полученным разрешением путешественники покинули зал, и только тогда охотник полностью пришел в себя. Он сообразил, что движется, подталкиваемый Лартой. В памяти оставались сказанные тем слова, что помощник наместника и все присутствующие будут помнить только великого охотника Ольнара.
- Что ты с ними сделал?
- В науке это называется гипноз. Ему очень легко поддаются дикари, религиозные люди и карьеристы. Все в зале, кроме тебя, относились к кому-то из них. Мне требовалось только правильно подобрать слова и правильно начать. То, что я сделал дальше, мог сделать любой, знакомый с гипнозом.
- Но зачем ты это сделал? Можно было просто купить разрешение.
- Мы в центре Тхерема, сезон дождей, мы спешим. Тут все не дураки, они понимают это. С нас запросили бы очень много, но хуже того - задержали бы на несколько дней. Запись в книге троих путешественников меня тоже не устраивает.
- Почему ты желаешь скрыться от властей? Ты вроде здесь не бывал, ничем им не навредил. Или скрываешь что от меня?
- Властям Тхерема я могу показаться интересным по своим делам в других странах. Разведка Арно и вовсе на меня охоту объявила. Потому я проник сюда через Тогосо, под чужим именем. На Уэве меня тоже будут ждать. Моя цель - не охота. Мне нужны изумруды горных пустынь. Видишь, ты о них не слышал, в Тхереме о них тоже мало кто знает. Ты наш проводник до Уэве, дальше мы доберемся самостоятельно. А ты спустись по реке до границы, покинь страну - для тебя она тоже скоро станет опасно, и делай, что хочешь. Денег на дорогу я тебе дам.
- Что мне угрожает в Тхереме?
-Ты знаком со мной. С тобой будут говорить и в Эреаде, и где угодно тебя отыщут. Но в цивилизованных странах этот разговор не грозит тебе смертью или пытками.
Аранга тем временем нашел для них небольшую быстроходную лодку. Хозяин лодки, Мзинга, перевозил на ней железо. В красноватых почвах провинции Гереза встречались вкрапления бурого железняка. Шилука - так здесь называли железоделов - выкапывали эту железистую глину, промывали ее водой, а затем выплавляли железо.
Для этого они выкапывали яму, метр глубиной, полметра диаметром, обмазывали глиной. В яму клали древесный уголь, на него - очищенную железную руду, сверху - добавки, обычно простой известняк. Над ямой устанавливали горн в виде глиняного раструба, высотой в полтора метра. В яму проводили 4 - 6 наклонных глиняных трубок, сверху к каждой прикрепляли кожаный мешок, вроде мехов.
Примерно за час все, что сложено в яму, сгорало, и со дна вынимали загрязненный шлаками слиток железа. Его затем проковывали и получали железный диск весом в несколько килограммов. Качество такого железа никудышное, и для изготовления инструментов или оружия его еще раз обжигали с углем, стараясь добиться более высокой температуры, беспрерывно прокачивая воздух через горящий уголь.
Вот такие слитки железа и возил Мзинга на своей лодке. Сейчас он вез небольшую партию, остатки. В сезон дождей железо не плавили. Лодочник сам не собирал руду, не промывал, не выплавлял и не ковал. Он отвозил и продавал, и в это давало ему доход.
На своей лодке, узкой и длинной, с хорошо управляемым парусом Мзинга плавал без помощников. В прошлом лодочник служил в армии Тхерема, командовал десятком. На учениях получил ранение, теперь не мог долго сидеть в седле. Покинул армию, вернулся к родным. Своей семьи у него не было. В лодке, как обратили внимание путешественники, Мзинга почти не сидел. Он либо стоял, либо на небольшое время ложился на скамью.
21 сентября, Амоба.
Лодочник отличался от обычных жителей Тхерема. Он знал грамоту, владел мельдэ. В молодости Мзинга служил в пустынях, доводилось ему бывать и на восточной границе, в горах. Некоторое время он даже служил в Хе-умбаре - когда Тхерем послал на помощь союзнику свои войска после большого набега марров. Как шилука, он разбирался в поиске, выплавке и обработке железа. Как житель судоходной реки, умел читать знаки погоды, угадывать игру речных течений и прозревать дно через непрозрачные воды Амобы. Конечно, он легко управлялся с рулем и парусом, мог починить лодку, знал, по всему течению реки, тех, кто продает или покупает железо.
Путешественники тоже были из тех, кто многое видел, умел, и во многом разбирался. Как случается почти всегда, между такими людьми сразу установились отношения взаимного уважения. Мзингу, конечно, тяготило военное прошлое, - профессиональные военные во все века не могли равнять с собой тех, кто не познал тягот армейской службы. Когда он узнал, что Ольнар в молодости служил в армии Эреада, а Ларта проходил обучение в школе разведки Срединной империи, лодочник хотя бы этих двоих он счел равными себе. Путешественники скрыли от него настоящие имена, но не стали скрывать своей сути.
Мзинга тоже полагал, что купцы намереваются искать изумруды в горных пустынях. Он согласился, что их путешествие должно остаться тайным. Их общий план таков: не дожидаясь впадения Амобы в Уэву, путешественники сойдут на берег и конными, через равнины, выйдут на Уэву в городе Ньявару. Лодочник доплывет до него по реке, возьмет там Ольнара, и отвезет его в устье реки, где охотник сможет сесть на морской пароход. Купцы же сядут на речной пароход, идущий вверх по Уэве. Таким способом они смогут обойти место слияния Амобы и Уэве, главный перекресток путей в Тхереме. Если купцов где и будет искать, то именно там.
Все их движение по земле пройдет по землям провинции Гереза, на что у них есть разрешение. Лодочнику не стали говорить, что разрешение - только на двоих. А по Уэве можно плыть до самых гор без всякого разрешения. Мзинга был в восторге от столь остроумного плана, Ольнар тоже счел его подходящим. Аранга, зная, что плану этому почти год, старательно делал вид, что он родился только сейчас.
Лодочник как самую обычную вещь воспринял то, что на купцов охотится разведка Арно, и что руки у нее настолько длинные, что врагов своих она может схватить даже здесь. Шилука считали себя самостоятельным племенем, хотя языком и обликом от своих соседей не отличались.
Где бы ни жили шилука, они выбирали дерево, среди разных видов, и объявляли его нихама. Нихама - так, по поверью, звали великого шейха их племени, который дал всем шилука правила жизни. Дух его воплощался в дереве нихама. Площадку вокруг дерева огораживали, расчищали. В несчастье шилука плачут перед этим деревом, приносят к нему жалобы. Также шилука натирают тело золой и спят ночами в золе потухших костров. Это защищает от укусов кровососущих насекомых.
У соседних народов такие обычаи вызывали отчуждение. Жрецы гурджи особенно не любили нихама, бывали случаи, что священные деревья губили. Таким жрецам мстили жестоко, оскорбление духа племени смывалось только кровью. Тхерем относился довольно терпимо к вере своих подданных, но если человек исповедывал не гурджи, на него налагались дополнительные налоги. Не удивительно, что самыми ревностными верующими в стране оказывались купцы.
Шилука не платили дополнительного налога. Их обычаи не считали отдельной верой ни они, ни власти. Только жрецы гурджи придерживались иного мнения. Но в большей степени шилука отделялись от окружающих своим умением обращаться с железом. В примитивных обществах такие люди всегда наделялись особыми чертами, чаще выдуманными, чем реальными. В общем, шилука держались обособленно, и неприязнь окружающих была для них привычна. Потому Мзинга легко поверил купцам, и купцы на него могли полагаться.
Много интересного рассказывал лодочник про Хе-умбар, но когда начинал говорить Ларта, он слушал, впитывая каждое слово. Купец знал предысторию и движущие пружины событий. В его изложении история приобретала осмысленность и закономерность.
- Да, Мзинга, ты прав, Хе был великим правителем и воином, и не зря название государства несет в себе его имя. Он повернул историю всего юга и гурджизма, но мало кто понимает, как именно. Ведь тогда, после Смуты, Гондор восстановил порядок на своих землях и сразу обратил свой взор на Умбар. Раньше, давно, Умбар принадлежал Гондору. Послал туда Гондор не войско, это преувеличение, а разведывательный отряд. Его-то Хе и разбил, очень искусно, не спорю.
- Но в том отряде, как ты его назвал, насчитывалось восемь тысяч воинов. А у Хе было всего четыреста всадников и ополчение в тысячу человек.
- Это обычное для истории преувеличение. Я читал хроники Гондора. Их разведывательный отряд насчитывал восемьсот человек, из них лишь две сотни всадников. И по дороге они оставили двести пеших воинов охранять захваченные крепости, чтобы иметь возможность вернуться. Хе завлек их к крепости с ополченцами, а в момент штурма ударил своей кавалерией сзади. Боеспособность разведчиков Гондора выше, чем всадников Хе, так что победу последним принесло не численное превосходство, а успешный маневр. Величие Хе в другом: ты ведь знаешь, что он ездил в Гондор заключать мирный договор один?
- Да, и Гондор вынужден был его уважать, за его победы.
Купец немного помедлил, и продолжил:
- Ты верно сказал, вынужден был уважать. Только не за победы, истинную цену которых понимал и Хе, и правители Гондора. Хе прибыл в Гондор как частное лицо, представляющее себя, а вернулся с огромным военным отрядом в семьсот сабель. Где он их взял?
- Гондор по повелению Хе открыл свои тюрьмы, и освобожденные примкнули к Хе.
- Ты полагаешь, в тюрьмах они сидели при конях, оружии и в военной форме? Все происходило по-другому. В Умбаре всегда жили пираты, враги Гондора. Они и сидели в их тюрьмах. А Хе прибыл сам от себя. Он не называл себя правителем Умбара, понимая, что не имеет на то оснований. На востоке Умбара и в Тхереме тогда набирал силу гурджи. Проповедники могли повести на Гондор толпы безжалостных фанатиков, презирающих смерть. И не надо было долго ждать, чтобы у этих фанатиков появился умный военноначальник. Здесь зрела истинная угроза Гондору. И тут появляется Хе и предлагает: отпустите пиратов, с их помощью я в Умбаре смогу остановить жрецов гурджи от нападения. Его величие в том, что ему поверили, и что он выполнил обещание.
- Если тебе поверить, так Хе остановил продвижение гурджизма. Но ведь все знают, что Хе-умбар центр гурджизма - все святыни, школы, богословы. Самая крепкая вера там. Что-то в твоих словах неправильно.
Ларта обстоятельно разъяснил:
- Все правильно. Хе понимал, что гурджизм ему не остановить. Он этого и не делал. Вместо этого он создавал флот, укреплял оазисы, развивал торговлю. Ты знаешь, что Гондор передал Хе тридцать торговых кораблей и два военных? Безвозмездно. В самом городе Умбаре ведь не было молитвенных площадок культа гурджи и их школ. Все это Хе строил вдали от берегов. Как человек стоит на двух ногах, так Хе удерживал страну на крестьянах-гурджистах и моряках, чья вера никого не интересовала.
- Но сейчас все моряки Хе-умбара исповедуют гурджи!
- Сейчас - да. Много лет прошло. Но до сих пор в армии гурджизм обязателен, а во флоте такого условия нет.
- Флот Хе-умбара всегда противостоял гондорскому, и все знают, что его враг - Гондор. Что же они, сами врага себе создали?
- А что им оставалось делать? Лучше старый и привычный враг, с которым можно договориться, чем безудержные полчища фанатиков. Они рисковали, доверяясь Хе, что он не позволит двум врагам объединиться. И Хе рисковал, опираясь на две очень разные силы. В том его величие, что из угрозы опустошительной войны он сумел создать мирное государство. Хоть и не самое лучшее, как мы все здесь понимаем.
- Почему об этом я слышу только от тебя? Все говорят иное. - Мзинга никак не мог принять рассказ купца.
- Объяснить расхождение нетрудно. Когда договаривались Хе и Гондор, им было выгодно скрыть истину. В отношениях государств такое случается нередко. Если никто позже не напишет воспоминаний, где правдиво изложит историю, истину придется восстанавливать историкам по совокупности деталей. В нашем случае проще - в хрониках Гондора есть правдивые записи современников. Только не все к ним имеют доступ. Хе не зря посещал Гондор еще трижды, пока был жив. Он всегда хранил верность соглашению, хотя часто казалось, что страны вот-вот начнут воевать. Вот его последователи уже с Гондором рассорились всерьез, но все же обошлось без большой войны.
- Тогда уже Марр заставлял стать союзниками.
- Да, это так. Он и сейчас главный миротворец между странами гурджи и остальным миром. Поэтому пусть будет Марр, противостояние ему лучше большой войны севера и юга.
Мзинга посоветовал, где лучше сойти на берег. По большой холмистой гряде путешественники могли за два больших перехода достичь Ньявары. Лошади здесь имелись в любой деревне, купить их, а еще проще, нанять, можно без затруднений.
23 сентября, Ньявару.
Едва расставшись с лодочником, путешественники извлекли из запасов Ларты его мази и снадобья, смешали их и принялись наносить на кожу. Нельзя сказать, чтобы она стала черной, но издали путешественники уже не выглядели белыми северянами. Их вполне можно было принять за выходцев из Хе-умбара. Мазь не может держаться вечно, да и вблизи видно, что цвет кожи неравномерен. Путешественникам лишь требовалось оставить у крестьян впечатление, что по травянистой равнине передвигались тхеремцы.
В деревню за лошадьми пошел Аранга. Как купец, он мог удачно совершить покупку, а его восточный тип лица мог сбить с толку местных крестьян, если их спросят, кто к ним заходил. Когда купец привел купленных коней, его сопровождали несколько мужчин. Они увидели Ольнара и поклажу, в которой прятался Ларта. Против здешних обычаев, ужинать и ночевать в деревне путешественники не остались. Аранга, пока крестьяне рассматривали ружье Ольнара, погрузил на лошадь свернутую в тюк и перевязанную лодку, в которой находился Ларта. Затем охотник сел на своего коня, и путешественники попрощались с крестьянами.
За первым же холмом Ларта вылез из поклажи и пошел пешком. Аранга купил всего двух коней, и не самых сильных. Но путешественники и не рассчитывали преодолеть на них весь путь, им было достаточно, чтобы лошади везли их и поклажу вблизи деревень. Тогда отыскивающие их следы люди будут путаться, двое путешественников, или трое.
Пологие холмы, на которых росли отдельные деревья с высокими и широкими кронами, не очень затрудняли путь. С вершин холмов виднелись крестьяне, работающие на своих участках, на таком расстоянии они не могли распознать в путешественниках приезжих. Часто встречались стада овец, зебу, коров, коз. Высокая трава скрывала от любопытных глаз идущих пешком путешественников.
Временами шел дождь, но земля и трава моментально просыхали. За два стремительных перехода путешественники подошли к Ньяваре, не заговорив ни с кем из местных жителей. Город они обогнули, вышли к реке Уэве, и там Ольнар смыл с тела и лица темную мазь. Он и пошел в город, узнать, когда подойдет идущий вверх по реке пароход. Купцы остались за городом. Они вошли в него только поздно вечером, когда их раскраску скрыла темнота.
30 сентября, Уэве.
Пароход с гордым названием "Лебедь Уэве" очень походил на те, которые плавали по Карнену в Айборе. Только внешний вид и состояние его были не лучшими. Владельцы и команда как будто не заботились о пароходе. С тех пор, как рано утром купцы поднялись на борт парохода, они вышли из своей каюты всего несколько раз. В каюте, кроме них, располагались трое пассажиров. Не составляло большого труда внушить им ложные представления о личности и облике попутчиков. Соседи по каюте приносили им еду и воду, которые пассажиры парохода покупали на стоянках.
"Лебедь Уэве" двигался со скоростью неторопливого всадника на сытом коне. Много времени отнимали частые стоянки, когда пароход загружался дровами. Ближе к предгорьям, где Уэве текла быстрее, пароход и вовсе не смог бы обогнать пешехода. Только дорог для пешехода по берегам не было. На вязких илистых отмелях из воды высовывали головы крокодилы. По берегам расхаживали цапли. На спинах стоящих в воде гиппопотамов лазали какие-то шустрые птицы. Берега густо заросли травой, за которой простирались бесконечные равнины с редко стоящими огромной ширины деревьями.
Здесь паслись носороги и жирафы. Вдоль реки водился шершень бужу, поэтому жители реки жили рыболовством и земледелием. Дальше, на расстояние одного перехода от реки, пасли стада коров и овец. Для земледелия вдали от реки не хватало влаги. Даже сейчас, в сезон дождей, осадки выпадали не каждый день. Дожди здесь были короткими, тучи с запада улетали к восточным горам, почти не проливая влаги на равнины среднего течения реки. От самой Амобы до предгорий Уэве не имела притоков.
Сегодня утром трое пассажиров из каюты путешественников высадились на пустынной пристани. Теперь путешественники уже поневоле должны были появляться на глазах остальных пассажиров. Пришлось обновить мазь на открытых участках тела.
Пассажиры обычно проводили весь день на крытой палубе. Кто был при деньгах, покупал себе кресло. Остальные или стояли, или сидели на палубе. Никто не оставался днем в каюте. Теперь на пристанях путешественники должны были выходить покупать продукты, иначе остальные пассажиры быстро обратили бы внимание на их необычное поведение.
Поэтому купцы сразу встали возле пассажира, похожего на торговца, и завели с ним разговор. Теперь они уже не упоминали охоту на львов, это было бы нелепо - львов они ежедневно видели с борта парохода. Друзья представились торговцами, отыскивающими древесину редких пород. Интересующие их деревья росли в горах, вполне обосновывая цель их поездки.
Чоака торговал зернами кофе. Он владел участками, засаженными кофейными деревцами. Природу родных гор, Шашэменке, торговец знал прекрасно. Чоака сразу сказал, что сами путешественники никогда ничего в горах не разыщут. Более того, если они углубятся на восток, их схватят воинские патрули. Войска Тхерема, расположенные не вдоль границы с Марром, а западнее, в горах, разрешали передвижение только местным жителям. Только местный проводник мог знать, где стоят гарнизоны, какие дороги патрулируются.
Вечером на берег сошло довольно много пассажиров, после чего палуба опустела. Поднялись на борт лишь двое мужчин, с пустыми руками и расслабленными лицами. Незнакомцы двигались упруго, экономно. Они взяли дорогие билеты - пароход имел еще и трюм, где в общем для всех помещении со скамейками путешествовали бедные - и сразу вышли на палубу, едва заглянув в свою каюту. Но в этот момент путешественники, пожелав Чоаке спокойных снов, покинули палубу.
Разведчиков всех стран учат оставаться незаметными в толпе. Чтобы раствориться среди пассажиров, им хватило бы нескольких минут. Но при посадке на борт у них этих минут не нашлось. Купцы опознали в них разведчиков. Не важно, служили они Тхерему, Хе-умбару или выполняли сейчас поручение Арно. Их целью являлись путешественники. Предполагать иное, однако, было тоже возможно. Кто знает, какие противоборства могли разыгрываться на равнинах и реках южной страны? Можно допустить, что и королевская власть имеет противников, и что карматыз пустила здесь свои корни. Могли искать и шпионов Марра из числа местных. Марр не практиковал такой разведки на севере, но кто мог поручиться за юг?
Друзья разработали несколько вариантов поведения на завтрашний день. Они предпочитали сначала убедиться, что незнакомцы ищут именно их, а уже потом действовать. Опасности не было: двое против двоих - такие схватки они всегда выигрывали.
1 октября, "Лебедь Уэве", Уэве.
С утра Аранга выходил на пристани, затем разговаривал с Чоакой. Ларта оставался в каюте. Еще не подошло время обеда, как в каюту бесшумно и быстро протиснулся высокий мужчина в серой накидке и коротких светлых штанах. В руке он держал револьвер - оружие, здесь редкое. Он радостно улыбнулся Ларте и присел на скамью.
- Вот я тебя и нашел. Теперь тебе остается только договориться со мной.
- О чем договориться? - невозмутимо спросил Ларта.
- Я могу тебя доставить живого или мертвого. За живого больше заплатят, но разница маленькая. А возиться с тобой, с живым, много придется. Ты не беден, как я слышал. Я позволю тебе связаться с твоими людьми, пусть передадут мне деньги.
- А если мне не с кем связываться?
- За дурака меня считаешь? Чтобы ты, с таким богатством, без своих людей здесь плавал? Зачем тебе это? Ты всегда что-то покупаешь: леса или горы. В карманах много золота не унесешь. Знаешь, упорствовать тебе незачем. Я могу тебя не сразу убить, а сделать твою смерть долгой и мучительной. Про соляную ванну слыхал? Тебя поят соленой водой, а потом кладут отмокать в соляном растворе. Очень большие мучения и смерть через два дня. Зато как хорошо потом сохраняется тело!
Ларта сел на своей лежанке и принялся покачивать ногой. После долгого молчания он равнодушно спросил:
- Ты кто такой?
- Семлик. Отряд ловцов. Белые штаны.
- Семлик это имя, как я понял. Кого ты ловишь, Семлик, и почему это надо делать в белых штанах?
- Рано ты пытаешься смеяться. Сначала избегни соляной ванны. Это для тебя недорого, всего десять килограмм золота, если мерить вашими мерами. Ловлю я врагов короля. Ловцы выше любого воинского отряда, и мне подчиняются все, кроме генералов. Рядовые ловцы носят черные штаны, десятники - желтые, а белые носят сотники. Их всего-то человек десять на все королевство. Понял теперь, с кем имеешь дело, купчишка?
Разговаривали они до сих пор на теме, но теперь Ларта перешел на мельдэ. Он спросил, почему белоштанного ловца послали на пароход, и Семлик ответил:
- Стало известно, что ты можешь появиться здесь. Известие пришло поздно. Близ западных и северных границ тебя давно ждали, потом решили, что ты мог проскочить. На восток ты мог попасть только по Уэве. Меня послали перекрыть этот путь. Я скакал верхом с отрядами ловцов. Остальные садились на пароходы ниже по реке, я поднялся выше всех, и не зря.
- Если бы я отплыл хоть одним пароходом раньше, я бы ушел от проверки?
- Да, купчишка, тебе не повезло. Но я даю тебе шанс остаться в живых. Спеши! Я жду ответа прямо сейчас.
- Послушай, Семлик, но кто дал тебе приказ ловить меня? В Тхереме я никому не известен, я не бывал здесь раньше. Угрозы королевству не представляю. Зачем меня ловить?
Теперь уже Ларта в такт речи двигался всем телом, кроме правой руки. Семлик, наоборот, весь застыл и только ритмично покачивал головой. Он и говорить стал медленнее.
- Приказ начальства. Ловцы выполняют приказы.
- А ты сделай вид, что меня не нашел. Тогда разговор о золоте получится.
- Он и так получится. Я тебе не свободу предлагаю купить, а жизнь.
Ларта в очень пышных выражениях и вознес Яхору хвалу за благости этого мира, при этом он встал и ходил по каюте, а Семлик отрешенно сидел на скамье с застывшими зрачками. А потом Ларта подробно рассказал, как сейчас ловец выйдет на палубу, пройдет на корму, встанет на борт и выстрелит из револьвера в сердце.
Аранга беседовал с Чоакой, когда мимо них замедленной неуклюжей походкой прошел на корму Семлик. Оттуда раздался выстрел и всплеск, закричали пассажиры. Купец глянул назад, где крокодилы уже разрывали добычу, и повернулся ко второму ловцу. Тот еще находился в шоке от неожиданности, и Аранга этим воспользовался. Он шепнул ловцу на ухо несколько слов. Тот немедленно бросился в воду и быстро поплыл к крокодилам. Не доплыл. Его голова и верхняя часть туловища вдруг поднялись над водой вертикально, он что-то крикнул, и навсегда исчез в мутных водах. Только всплески от хвостов крокодилов отмечали место его гибели.
Все на судне видели, что оба ловца сами угодили в реку. Поступок необъяснимый, но преступления нет. Пароход не стал останавливаться, - ни спасти ловцов, ни просто сохранить их тела возможности не было. Капитан опросил всех пассажиров, но никто в общей суматохе не обратил внимания на разговор Аранги с ловцом. Все слишком переживали смерть Семлика. Внимательным оказался только Чоака, но он ничего капитану не сказал. Только потом, вечером, торговец спросил у Аранги, как они справились с ловцами. Чоака был мудр и купец уже успел проникнуться к нему симпатией.
- Есть такое искусство, людьми управлять. Это наука, очень сложная. Вот ты наблюдателен. Обоих ловцов ты видел достаточно долго. Что скажешь о них?
- Тот, что застрелился, слишком самоуверен. Стоит его уверенность уронить, он станет слабее полевой мыши. Второй же может только подчиняться. Без командира он ничто, готов подчиняться любому. Ты и твой друг именно этими слабостями воспользовались?
- Жаль, Чоака, что ты не учился ничему дельному. Твои бы способности вместе со знаниями применить.
- Не думаю, что в Тхереме знания полезны. Вас ведь за излишние знания ловят, или ты возразишь? Лучше я проживу обычным купцом, чем буду всю жизнь ждать прихода вот таких ловцов. Чем вы короля обидели? Не хочешь, можешь не говорить, я не любопытен.
- Тайн никаких нет. Король о нас и не слышал. Нас в Арно не любят, они и прислали сюда наши фотографии.
- Арно... Я такой страны не знаю. А фотографии видел, в Хриссааде их делают - для богатых. Вам надо бежать из страны. По фотографиям найдут наверняка. У нас мало северян.
- Мы и бежим, на восток.
Чоака зацокал языком:
- Глядя на вас, не поверишь, что вы глупые. Наверное, что-то знаете, что позволит пройти Марр и пустыни. А что за ними, знаете?
- Знаем. У нас все продумано. Только нам до пустынь желательно дойти, не сталкиваясь с войсками. Ты поможешь?
- От тебя не скроешь ничего. Я напишу записку своему племяннику, Мунзе. Он знает горы лучше всех в наших краях. Только ты пообещай, что он не подвергнется риску. И не забудь ему заплатить.
- Риска мы постараемся избегать, а платой будут самоцветы. Напиши ему, что самые выгодные цены в Хрисааде, если он мне не поверит. Пусть в других местах не продает, продешевит вдвое, если не больше.
8 октября, Карагве, Тхерем.
Карагве располагался у подножия горы Годерзори. Гора эта, как и большинство остальных гор Шашэменке, возвышалась над речной долиной крутым голым склоном метров на триста, а вершина ее представляла совершенно ровное плато более десятка километров в поперечнике. На вершинах таких гор выпадало значительно больше осадков, поэтому там и находились обрабатываемые поля и селения. Между гор, в долинах рек, пролегали дороги. На дорогах располагались торговые города и армейские гарнизоны.
Полоса земли между рекой и склоном горы была не шире полукилометра. Ниже и выше города ее занимали сады, а сам город представлял собой скопление каменных и деревянных зданий. Там Ларта намеревался взять лошадей и двигаться дальше по земле. Тихоходный "Лебедь Уэве" в верхнем, быстром и извилистом течении реки, становился слишком медлительным. Ларта не забывал, что их разыскивают ловцы. Если даже Семлик не солгал, они появятся в Карагве со дня на день. Если же солгал, что было бы очень на него похоже, они уже находились там.
Путешественники собрали лодку, погрузили в нее вещи и спустили на воду прямо с борта парохода. Аранга отплыл на ней, едва пароход поравнялся со впадающим с левого берега притоком. Предполагалось, что его станут искать вдоль течения притока, он же, чуть выждав, приблизится к Годерзори, соберет лодку, и поднимется с нею на плечах на гору. В расчете путешественников крылось знание обычного человеческого стремления придерживаться привычного хода событий: раз путешественник собрал лодку, значит, он на ней поплывет. Только опытный или изощренный ум способен предположить, что человек полезет на труднодоступную гору с лодкой за спиной.
Пароход с трудом преодолевал быстрое здесь течение. Берега реки были высокими, каменистыми. Среди гор Шашэменке в реках уже купались. Ниже города Ларта заметил в садах заставу: ограда, ворота на дороге, небольшой навес и под ним пять человек с оружием. С этого момента он полностью сосредоточился.
Деревянная пристань под бамбуковым навесом, огороженная забором, в воротах - воины. Предъявленная купцом бумага подозрений не вызвала. Ларта заявил, что будет ждать приезда Ольнара, а пока подберет лошадей для их экспедиции. Стоявший в воротах воин указал ему, что он должен сам встречать Ольнара, иначе того не пропустят в город. Потом он рассказал, где гостиницы, где можно купить лошадей и пропустил Ларту. Воин был обычным служакой, он сомнений у купца не вызвал.
Но сам город показался очень подозрительным. На улицах пусто: ни обычных стаек ребятишек, ни спешащих по своим делам женщин. Только на углах сидели с сонным видом молодые крепкие мужчины. Никто из них в сторону прохожего даже не взглянул. Все стало ясно: в городе приготовили ловушку. Оставалась, правда, вероятность, что фотографии в Карагве доставили в небольшом количестве. Да и опознать по ним Ларту, чернокожего, с пухлыми губами и черными завитками волос, выглядывающими из-под темно-зеленой повязки, было трудновато.
По нескольким названным воином адресам хозяев не оказалось. Открывали или старые женщины или хмурые мужчины. Все утверждали, что торговля сегодня идет только на главной площади и объясняли туда дорогу. Когда Ларта свернул в сторону реки, первый же сидящий на углу мужчина достал из-за пазухи дудочку и принялся на ней играть. На улицах стояла тишина, только со стороны площади слышался гомон, лошадиное ржание и птичьи крики - обычные звуки базара. Следующий мужчина на углу, когда купец его миновал, достал из складок одежды небольшой барабан и стал отбивать мерную дробь.
Со стороны Годерзори послышался сильный трехкратный свист. Теперь очертания ловушки определились. В ней участвовало большинство жителей города. Их задача было направить любого приезжего на главную торговую площадь. Сидящие на углах мужчины, скорее всего воины, звуками отмечали любое удаление от главной площади. Теперь ловцы, не дождавшись своей жертвы на площади, будут точно знать, куда направляется Ларта. Трехкратный свист, возможно, означал сигнал преследования для отряда ловцов.
Промышленник вышел на небольшую площадь. Прямо перед ним возвышались стены лавок и домов. Слева располагался длинный двухэтажный каменный дом, с узкими зарешеченными окнами. Путешественник сообразил, что это местная тюрьма. Двери ее были закрыты. С правой стороны площади располагались конюшни, это было ясно по запаху. И здесь все двери были закрыты.
На той стороне площади, откуда пришел Ларта, стояли два дома. Первые этажи каменные, там размещались лавки, а вторые деревянные, жилые. Все окна и двери в них закрыты, в домах - тишина. Площадь оказалась безлюдной, а вот в отходивших от нее налево и направо переулках кипела жизнь. В правом переулке подковывали коня, и за этим делом наблюдало с десяток зевак, все мужчины лет тридцати-сорока. В левом переулке на костре жарили мясо, играли в подбрасывание особых образом вырезанных палочек с зарубками, шили одежду. И здесь все участники - мужчины самого боеспособного возраста. Сзади уже доносился топот копыт: отряд, не меньше двух десятков человек. На площади столько же.
Звук копыт за спиной усилился, еще секунд двадцать, и всадники его увидят. Тогда спастись будет просто невозможно. В этот момент и без того сосредоточенный Ларта достиг той степени слияния восприятия, мысли и действия, которая позволяла находить наилучшие решения без обдумывания и действовать идеально точно. Он и сам не знал, что предпримет в следующую секунду. Весь его многолетний опыт, долгие часы тренировок ума и чувств сейчас должны были суметь найти решение. И решение пришло.
От своего собственного имени Ларта воззвал к богу. Он не называл божество никак, он даже не знал, кого призывает: Лесоо-та, Орзимо, Ордара, Элу, Турана или Яхора. Да и имело ли значение земное имя Бога или обряды поклонения ему? Ларта всегда полагал, что нет.
Его воззвание не было молитвой, он не просил помощи. В нем содержалось только страстное желание увидеть все происходящее сверху, глазами Бога. Может, произошло чудо, и Бог внял его страсти. Ларта увидел!
А может быть, в нем в тот миг проявилась часть божественного, дарованная каждому из нас при рождении, свойств которой мы не знаем. Трудно судить с уверенностью о вещах, известных только из легенд и откровений, явленных немногим в видениях. В невыразимо короткий миг он видел, слышал и осязал все происходящее вокруг.
Скачущих к площади всадников: их четырнадцать, ими командовал Каимпо, ловец в белых штанах, сорока двух лет от роду. Все ловцы были вооружены карабинами и имели приказ: при неповиновении стрелять, не ожидая приказа начальства.
Жарящих мясо воинов, которыми командовал Трик, выходец их Хе-умбара. Они не имели права пропустить никого в переулок. Сидящие скрывали под накидками винтовки, стоящие умели метать ножи. Зеваки, глядящие, как подковывают лошадь, ловцы. Кто в рукаве, кто за поясом держали наготове револьверы. Никто из них не мог промахнуться на сорок шагов даже в бегущего человека.
В закрытой кофейной лавке дремал за стойкой старый Лубуме. Запор на двери держался непрочно, и мог выскользнуть из гнезда, если дверь резко дернуть вниз. Лубуме только один знал об этом.
За складом Лубуме, в жилом доме, примерял свой новый наряд приказчик Шотсула. Его замужняя сестра Куллени в нижней комнате семейного дома варила кашу. Женщинам запрещено было выходить в эти дни на улицу, а всех детей увели в сады, выше по реке.
На берегу, высоко над водой, обсыхали под охраной трех ловцов все лодки города.
Потолочный брус в складе Лумубе - новый и не скрипучий. Коней ловцов, стоящие в переулке у склада, хорошо покормили, и они сейчас баловались. Оставленный с ними охранник на них покрикивал, но все его мысли были на площади. Со своего места он видел, как напряженно застыли зеваки, готовые в любой момент открыть стрельбу.
Этот миг был - и прошел. Но он оставил в тренированном мозгу Ларты четкий отпечаток. Теперь он знал, как будет действовать он, и что предпримет Каимпо. Быстрым шагом купец подошел к закрытой двери лавки Лумубе. Навес у входа закрыл его от отряда Трика, а выступ соседней лавки - от ловцов. Рывок вниз, запор падает, но Ларта успевает открыть дверь и схватить его в воздухе. Теперь тихо закрыть дверь, вернуть запор на место и ползком, под прикрытием стойки, проникнуть мимо старого хозяина в открытую дверь склада. Лумубе дремлет, Ларта движется тихо.
Вот он в складе. На улице крики, выстрелы - так и есть, кто-то из ловцов подошел посмотреть, где пропал Ларта, и бравые ребята Трика его подстрелили. Каимпо наводит порядок, он старший. Квартал сейчас оцепят. Но промышленник уже на опорном бревне настила под крышей склада. Бревно толстое и он может по нему бежать, почти не теряя времени на обходы уходящих вверх столбов. Сам настил собран из редких бамбуковых жердей, на них висят связками и сетками товары Лумубе.
Его хорошо видно снизу, но прежде чем ловцы входят в склад, Ларта проделывает проход в загородке из бамбуковых прутьев и оказывается в коридоре дома Абиято. Он открывает дверь, где возится с нарядами Шотсула. Ударом оглушает юношу, снимает с него белую рубаху и широкополую красную шляпу. Со стула берет зеленые штаны, бросив свою одежду в угол. Теперь, в одежде Шотсула, он спокойно пересекает внутренний двор дома Абиято. Через несколько секунд сюда заглянут ловцы, но в это время Ларта уже будет в комнате Куллени.
Куллени тоже пришлось оглушить, мягким ударом, после которого она очнется через полминуты без головной боли. Промышленника женщина не видела, да и забывает человек после потери сознания момент, ему предшествующий. Из комнаты, где женщина варила кашу, выхода наружу не было. Но там имелся подвал. Ларта, милостью высших сил или своим талантом, уже знал, что подвал имеет ход на берег реки. Члены семьи Абиято скажут об этом ловцам только через минуту, если Каимпо догадается задать нужный вопрос.
Если бы подвала не было, Ларте пришлось бы прыгать сверху на часового, который сидел на углу. То был подготовленный ловец, его пришлось бы убить - и тем открыть путь своего ухода. Сейчас промышленник снял яркую одежду Шотсула, скомкал, забросил на настил под крышей. Ее найдут позднее, чем подземный ход. А пока Ларта прошел ходом к лодочным сараям, по дороге оторвав от бамбуковой жердины кусочек в полметра длинной.
Сараи, сейчас совершенно пустые, нависали над рекой, упираясь в ее дно высокими столбами. По такому столбу и спустился он в воду, без всплеска, и поплыл под водой вверх по течению. До следующего сарая было метров двадцать. Под берегом течение несильное, вода очень мутная. Только тренированное чувство направления позволило Ларте обнаружить опорный столб следующего сарая.
Источенные жуками и речными моллюсками столбы имели неровную поверхность. Нашарив пальцами на уровне воды дупло в столбе, купец пристроил в нем верхний конец бамбуковой трубки. Если ловцы будут искать именно выглядывающий кончик дыхательной трубки около столба, то его найдут. Но промышленник знал - и откровением, данным ему свыше, и своим опытом, - что его хитрость останется неразгаданной. Местные жители не имеют опыта таких подводных путешествий или укрываний. Для этого здесь слишком много ядовитых водоплавающих змей.
Дышать через бамбуковую трубку трудно даже тренированному человеку. Поэтому Ларта установил полный контроль над дыханием и сердцебиением. До захода солнца ему оставалось продержаться четыре с половиной часа. А потом можно будет спокойно спуститься по реке, вылезти на берег и начать подъем на Годерзори.
9. МУНЗА - ОХОТНИК
14 октября путешественники вышли к деревне Нгосото, где жил Мунза. Путешествие проходило на редкость однообразно. Горы, подобные Годерзори, имели небольшой уклон к западу. На плоской вершине каждой горы протекала река. Путешественники поднимались на гору, собирали лодку и на ней поднимались по реке, отталкиваясь от близких берегов шестами. Возле истоков они собирали лодку, несли ее на себе до крутого склона горы, и там спускались. Опасность для них представляли только узкие речные долины между горами. Их преодолевали в темноте.
Против всех обычаев, жители горных плато не селились на берегах рек, а выбирали самые возвышенные и сухие места. Возможно, они опасались бесчисленных змей, большинство из которых как раз предпочитали открытую воду. Поэтому путешественники могли днем плыть на лодке, попадаясь на глаза только пришедшим за водой женщинам. Каждая последующая гора оказывалась влажнее предыдущей, и растительность на них сильно различалась.