Нет, это не меня так называли - 'Саша-кошелек', но другого человека, как утверждают, очень на меня похожего, или, как еще иногда говорят, двойника.
Говорят, что у каждого человека на Земле обязательно имеется двойник. При этом он может жить где угодно: на соседней улице или в городе, расположенном от вашего в тысячах километров, а также в другой стране, даже цвет кожи у него может быть отличным от вашего, но, тем не менее, он будет точной вашей копией.
Уверен, что и вам, дорогой читатель, приходилось в своей жизни встречать двойника, если не своего, то уж наверняка кого-нибудь из ваших родных или близких.
Хочется также отметить, что мы, люди, обычно плохо представляем самих себя со стороны. И в том случае, если нам когда-либо предоставляется такая возможность - встретить своего двойника, мы, вероятнее всего, пройдем мимо него, и хорошо еще, если подумаем при этом: кого-то этот человек мне напоминает и - продолжим свой путь.
Нечто подобное случилось и со мной.
Весьма вероятно, что я встречал своего так называемого двойника в нашем маленьком городе, пожалуй, даже обязательно встречал. Когда, спустя годы, мне показали его маму, я удивился, насколько она была похожа на мою маму.
Итак, у меня, как утверждают многие мои знакомые, имелся двойник, причем, живущий в нашем городе, и звали его Сашей. Как вы помните из предыдущих историй, меня тоже нередко называют Сашей, и это, наверное, не случайно: когда я был еще в нежном двухмесячном возрасте, мамины друзья, видя, что моя мама, идейная комсомолка, не собирается меня крестить, обманным способом выкрали меня из дома, отнесли в церковь, где, крестили и дали имя - Саша. Мама, узнав об этом лишь спустя несколько дней, долго думала как поступить, но в конце концов все же оставила имя Савва.
Такая вот история с именами. Что же касается моего двойника, то мы с этим Сашей были одногодками, одного роста и, по словам наших многочисленных общих знакомых, практически одинакового сложения; в это трудно поверить, но совпадал также цвет волос, да и голоса наши тоже были похожи. Он работал водителем-дальнобойщиком на автобазе 'Молдплодоовощпром', а кличку свою - 'Кошелек' получил, вероятнее всего за то, что, когда это требовалось, он доставал из кармана весьма увесистый кошелек и купить все, что ему хотелось. Кроме прочего, у него также имелся личный автомобиль, 'жигули'.
Почему я говорю об этом парне и о нашем сходстве с ним в прошедшем времени? Да потому что он, не достигнув, по-моему, и 30-летнего возраста, погиб. Погиб глупо, совершенно случайно: его автомобиль-тягач стоял на 'пищевке' - есть в нашем городе такой винодельческий цех при межрайпромкомбинате Зейтмана; прицеп в это время грузился бутылочным вином, и Саша, воспользовавшись имеющимся у него свободным временем, ковырялся в моторе отцепленного тягача.
Местность в этом месте имеет сильный естественный уклон и в какой-то момент машина, стоявшая на спуске, неожиданно сорвавшись с тормозов и двинувшись с места, придавила его к дереву, в результате чего водитель получил смертельную травму.
Вот такая грустная история.
Впоследствии многие люди говорили мне, что мы с ним были удивительно похожи, а я представлю вам несколько эпизодов из моей жизни, связанных с этим.
История первая.
Как-то раз, в обычное время, 19-00, едва я открыл бар после обеденного перерыва, внутрь вошли несколько милиционеров в форме - работников ГАИ. Воспользовавшись тем, что в баре никого из посетителей не было, они заказали по 100 грамм водки. Выпили, расслабились, разговорились между собой, затем один из них, сержант, уже давно, судя по его виду, порывавшийся что-то сказать, обратился ко мне:
-Как же так получается, Саша, ты мне с месяц назад обещал пару жигулевских колес, а сам оставил свою работу на автобазе и перебрался в бар?
Коллеги сержанта, очевидно, в предчувствии дармового угощения оживились, и стали подзуживать сержанта. То был первый случай, что нас с Сашей-Кошельком спутали, и я немного растерялся.
-Извини, сержант, - сказал я ему, - я тебе не мог обещать жигулевских колес по одной простой причине: я не только не имею этих самых колес, но и вообще не отличаю колесо от карбюратора.
Менты дружно загоготали, а 'мой' сержант покраснел как помидор, тон его сделался обиженным, и он мне заявил:
-Ну так мы еще встретимся на трассе, когда ты будешь за рулем, и посмотрим, что ты тогда скажешь.
-Дорогой мой сержант, - с улыбкой сказал я, - если мы когда и встретимся на трассе, то это будет еще очень нескоро, мне придется сначала выучиться и сдать на права, а потом купить машину. Ты к тому времени, я думаю, или уже выйдешь на пенсию, или дослужишься до майора и будешь сидеть в кабинете, а не бегать на свежем воздухе, вылавливая нарушителей.
В это самое время в бар стали входить клиенты, мои милиционеры спешно расплатились и ушли, а сержант, что было заметно, остался очень зол.
А вот вторая история.
В тот вечер мы вместе с моим товарищем Кондратом, будучи свободными от всех дел, гуляли по городу. На улице уже смеркалось, когда перед нами возникли две девушки, перегородив тем самым нам путь. Девушки держали друг дружку под руку и, словно не замечая нас, хитренько так между собой переглядывались. Они были мне незнакомы, и внешне, как я успел заметить, ничего особенного собой не представляли, так как вид у обеих был провинциальный, а одежда девушек и вовсе куплена в сельпо. Я с удивлением поглядел на них, даже не представляя себе, чем мы их могли заинтересовать, затем перевел взгляд на Кондрата, но тот никак не среагировал на их появление, а просто вопросительно уставился на них. Однако обе девушки продолжали молчать и, загадочно поглядывая на нас, улыбаться; мы в недоумении улыбались им в ответ. Когда пауза, по моему мнению, слишком затянулась, одна из девушек вдруг заявляет:
-Что, Саша, ты меня не узнаешь? - И говорит она это, обращаясь ко мне, с такой ироничной усмешкой на лице, что Кондрат даже подтолкнул меня под локоть. А девушка тем временем продолжает, явно ища сочувствия у своей подруги, а заодно и у Кондрата:
-Ты ведь целых два года за мной бегал, так, а теперь что, обходишь меня стороной?
-Да-а, товарищ, - демонстративно делая от меня шаг в сторону, как бы выражая мне тем самым свое неодобрение, отреагировал на ее слова Кондрат, - а в чем собственно дело? Ваше столь неприязненное отношение к этой молодой особе совершенно недопустимо. - И, обращаясь к девушке, спрашивает, причем участливо так, с придыханием:
-А жениться он на вас не обещал, мадам? Потому что он у нас прыткий, как туда нырять, так он герой, а как жениться, иди его свищи.
Девушка от его слов явно растерялась и, переводя взгляд с одного из нас на другого, даже отступила на шаг назад. А у ее подруги, наоборот, глазки заблестели, ей, видимо, было очень интересно наблюдать за развитием сюжета. И тут слово взял я.
-Почему же, пупсик, ты решила, что я обхожу тебя стороной? Нет, что ты, я и не собирался прятаться, поэтому предлагаю общаться. Только вот я что-то не припомню, чтобы в своей жизни за кем-то два года бегал. - При этих словах я полуобернулся к своему товарищу и развел руками в стороны. - Обычно уже через час после знакомства мы с понравившейся мне девушкой голышом на диване кувыркаемся.
В то время, пока я все это говорил, глаза девицы все больше расширялись, наверное, от ужаса, а когда закончил, она и вовсе отшатнулась от меня. Прижав руки к груди, она воскликнула:
-Ой, мамочка, это не он! Боже, как такое может быть?! - Она сделала еще несколько шагов назад, и если бы не подруга, которая поддержала ее, она бы так и упала на землю.
Кондрат, укоризненно поглядев на меня, заметил:
-Ну что же ты так девочку напугал? Так ведь можно человека до инфаркта довести.
-Если не до дивана, так хоть до инфаркта, - сказал я.
Мы рассмеялись и ушли, оставив девушек самих разбираться со своими эмоциями.
А вот история третья и последняя.
Был вечер, я работал в баре. Стрелка часов медленно, но неуклонно подползла к одиннадцати, и я объявил своим клиентам, что настала пора прощаться. Говорил я это по-английски: 'диэ френдс, си ю тумороу', то есть, дорогие друзья, увидимся завтра.
В этот самый момент в бар вбежала какая-то растрепанная девица. Оглядевшись по сторонам, она остановила свой взгляд на мне, глаза ее при этом удивленно расширились, затем она уверенно шагнула к дверце, ведущей за стойку, потянула ее на себя и уже в следующую секунду оказалась рядом со мной. Я было открыл рот, чтобы спросить ее, в чем собственно дело, когда в бар, следом за ней, ворвались двое парней, явно возбужденных преследованием. Злобными взглядами они впились в девицу, затем, не обращая на меня внимания, подошли вплотную к стойке, и один из них зашипел:
-Ну-ка ты, стерва, давай вылазь оттуда и выходи на улицу. От нас ты никуда не убежишь.
Я поглядел на девицу, у нее был такой несчастный и жалостливый вид, что мне стало ее жаль. Тогда я перевел свой взгляд на парней и сурово насупил брови. Я знал этих ребят, они занимались боксом, но успехов на этом поприще не достигли, так же как и уважения в среде коллег-спортсменов. Натолкнувшись на мой взгляд, парни в нерешительности переглянулись между собой: идти на открытый конфликт со мной они явно не планировали. К слову сказать, я не удивился происходящему, нет, так как хорошо знал, что в описываемый период наш город был поражен настоящей эпидемией изнасилований: целые банды спортсменов-хулиганов, большинство из которых были боксеры, устраивали между собой буквально соревнования, стараясь перетрахать как можно больше девиц, и лишь очень немногим девушкам удалось избежать этой участи.
-Свободны, - ледяным тоном сказал я, и парни нехотя, то и дело бросая взгляды то на меня, то на девицу, потащились к выходу. Девушка, дрожа, словно побитая собачка, судорожно прижималась к стойке и пристально глядела на меня. Я указал ей глазами на вход в подсобку, и она, поняв меня, прошла за занавеску.
Женечка, моя официантка-судомойка, а по совместительству ангел-хранитель, которая, кроме своих обычных хлопот по бару, по собственной инициативе взвалила на себя заботу о моей нравственности, не замедлила высказаться, на свой обычный манер, вполголоса: 'ну вот, еще один блядилор пришел'. Таким образом, она давала всем моим знакомым дамам определения, а так как она не очень хорошо владела русским языком, то произносила русские слова с добавлением к ним молдавских окончаний.
Мою незваную гостью все еще трясло от пережитого, когда я протянул ей стакан с соком, усадил на стул и, перебирая какие-то бутылки на полке, исподволь стал ее разглядывая, изучать. На вид от 20 до 23, роста среднего, волосы прямые, иссиня-черные, очень густые, до лопаток, в настоящий момент небрежно взлохмаченные. Лицо обыкновенное, красивым его не назовешь, так как черты его не были классически правильными и невозможно было выделить на нем что-либо особо: высокий лоб несколько крупнее обычного, глаза большие, карие, в данный момент, вероятно, от испуга, весьма выразительные, нос с горбинкой, чувственный рот, под правым крылом носа небольшая родинка. Что еще? Кожа смуглая. Над верхней губой еле заметная темная полоска, грозившая с годами, увы, перерасти в усики. К этому типу женщин в наших краях обычно принадлежат гагаузки или болгарки, изредка молдаванки (особенно те из них, у кого в роду оказалось излишне много турецкой крови).
Мои наблюдения были прерваны чьим-то гортанным окриком, и я, извинившись перед моей гостьей, поспешил вернуться за стойку. У стойки никого не было, клиенты сидели на своих прежних местах за столиками, зато в центре зала стоял Юра Лефлер, являвшийся, по моему личному мнению, одним из городских придурков. Увидев меня, он закричал:
-Иди сюда ты, бармен, я из тебя сейчас отбивную сделаю.
В дверном проеме торчали три-четыре любопытные физиономии, две из которых принадлежали тем парням, что я выгнал из бара несколько минут тому назад. Я вышел из-за стойки и шагнул навстречу Юрию. И, не сдержавшись, улыбнулся. Значит, это ребята-боксеры его, дурака, на меня науськали, иначе он бы он ни за что не решился на меня гавкать. И теперь они ждут, желая посмотреть, что из этого выйдет, а заодно и поразвлечься. У самих, конечно, им со мной тягаться - кишка тонка, знают, что если полезут, им в любом случае несдобровать. Хотя тренированный боксер, по моему мнению, гораздо опаснее, нежели 'каратист-самоучка', которым, кстати, и был стоявший сейчас передо мной Юрий.
Юра, бешено вращая глазами, сделал шаг назад и с
диким криком 'аа-й-я' сел в глубокую защитную стойку, которую в другое, более подходящее для этого время я бы сумел оценить по достоинству. Клиенты в баре примолкли, ожидая продолжения, на нас с Юрой в эту минуту смотрели десятки глаз.
-Пошел вон, - миролюбиво сказал я ему, и указал в сторону двери. - Не то обещаю тебе, что будет плохо.
Тогда, сделав зверское лицо, я демонстративно, по-деревенски плюнул в раскрытую правую ладонь, затем сжал ее в кулак, занеся далеко назад, якобы для удара, а сам тем временем, левой ногой, шагнув вперед, нанес Юрию мощный удар в промежность. Причем мое движение совпало с повторным криком 'аа-й-я', это мой оппонент как раз в это самое мгновение бросился в атаку. Из-за чего мой удар, и так не слабый, получился удвоенным из-за встречного движения противника. Юрий попросту напоролся промежностью на мою ногу, после чего бессильно опал на пол, причем никто из присутствующих ничего не успел заметить и понять.
-Следующий, - поманил я пальцем парней от двери, но их физиономии тут же пропали из видимости. Оставив поверженного соперника лежащим на полу, я, сопровождаемый восторженными криками клиентов, вернулся за стойку. А еще спустя минуту вошел в подсобку с двумя фужерами холодной водки, один из которых поставил перед моей гостьей.
-Выпей, - сказал я, - не помешает. - Я коснулся своим фужером ее. - Как зовут тебя?
-Саша, ты что, - с упреком сказала она. - Люба меня зовут, ты что, забыл?
-Пустая моя голова, - с извиняющейся улыбкой постучал я себя по лбу. - Извини, Любаша, - я конфузливо улыбнулся, - имена - это целая проблема для меня, все время их забываю или путаю.
Девушка укоризненно покачала головой, я же готов был поклясться, что видел ее впервые в жизни.
Глядя на нее, я стал перебирать в памяти всех знакомых мне девушек и женщин, постоянных клиенток, а также городских шлюшек по имени Люба, но моя память молчала. 'Странно', - подумал я. И перестал беспокоиться. До самого закрытия бара Люба держалась около меня, несмотря на неодобрительные взгляды и постоянное бормотание Жени. Ровно в полночь я наконец закрыл бар, сдал сигнализацию и мы втроем вышли на улицу. Улица встретила нас сырой, промозглой прохладой.
-Спокойной ночи, коллега, - сказал я Жене, запахиваясь в свою кожаную куртку, она в ответ что-то буркнула, всем своим видом выражая неодобрение моим поведением. Жестом позвав Любу за собой, я решительно пошагал по улице.
-Ну, Любаша, - сказал я бодрым голосом, когда девушка меня догнала, - командуй, куда нам теперь, надеюсь, ты понимаешь, что будет лучше, если я тебя провожу домой.
Она поглядела на меня удивленно и сказала:
-Я же не местная, Саша, поэтому пойдем туда, куда ты скажешь.
Час от часу не легче, подумал я, и на душе мгновенно сделалось тоскливо. Вот этого мне как раз и не хотелось. Избавив ее от притязаний парочки уродов-насильников, я, получается, должен был теперь получить от нее компенсацию, причем той же самой валютой. А у меня на данный период времени имеется постоянная пассия, которая даже в столь поздний час ждет меня, и в любое время, хоть среди ночи откроет, пустит и будет мне рада, так зачем мне какая-то Люба, к которой я ну ничегошеньки не испытываю. И что же мне теперь с ней делать? Я быстро перебирал в голове варианты. Ничего другого мне не оставалось, как вести Любу на одну из наших явочных квартир и... И конечно же, вместе с ней там заночевать.
Следующая мысль, которая мелькнула у меня в голове, была о венерических заболеваниях, одно из которых, вполне вероятно, могло быть у этой самой Любы, но я тут же отогнал ее, понадеявшись на извечное русское 'авось'.
-А где твоя машина? - спросила меня Люба, когда мы уже подходили к нужному нам дому.
-Я без машины пока, - ответил я и подумал: 'Она меня определенно с кем-то путает'. Дальше Люба шла рядом молча, и я невольно обратил внимание, что она вышагивает плавной красивой походкой, ступая вначале на носочек, затем на пятку. Наверняка танцами занималась, подумал я, немного знакомый с предметом, так как мне всегда нравились девушки, которые ходят в танцевальные кружки.
Мы разделись в прихожей: она сняла куртку, затем, невзирая на ощутимую нежилую прохладу помещения, и свитер. Только теперь я смог по достоинству оценить ее статную фигуру, длинные ноги и высокую грудь, обтянутую тонкой блузкой. Мы прошли в зал, и я, включив магнитофон, предложил Любе присесть за стол. Затем, сходив на кухню, я плеснул в два стакана водки (предлагать в такую погоду шампанское, да еще после пережитого ею стресса, было бы глупо), слепил парочку больших бутербродов с колбасой, и с небольшим подносом в руках вернулся назад. Люба выцедила водку в два приема, и стала неторопливо закусывать.
-Ну а теперь расскажи мне, как ты попала в наш город? - спросил я, - Неужели никого здесь не знаешь?
-Саша, - как-то очень серьезно глядя на меня, сказала она. - Я приехала к тебе, искала одного лишь тебя и, как видишь, нашла. Причем там, где вовсе не ожидала.
'Вот это заявочка, - подумал я, едва не поперхнувшись водкой. - Только этого мне не хватало. Она или сумасшедшая, или это стресс после преследования так сильно на нее повлиял'. Однако при всем идиотизме сложившейся ситуации я не мог не почувствовать ответственность за эту заблудшую овечку, то есть, простите, дамочку. Отмахнувшись от прыгающих как блохи мыслей, я огляделся в комнате. Из развлечений в этой квартире на настоящий момент у меня имелись всего две вещи - магнитофон и диван. Магнитофон уже извергал из себя негромкие танцевальные мелодии, то есть был при деле, поэтому я отправился стелить диван.
Люба держалась просто, без жеманства, выпила еще немного водки, неторопливо доела бутерброд, затем встала и приблизилась ко мне. Я, не понимая ее намерений и не испытывая к ней абсолютно никаких чувств, сделал полшага назад, споткнулся и навзничь повалился на диван. Конечно, при этом я почувствовал себя несколько неловко, но вставать не торопился.
-Ты почему-то сильно изменился, Саша, - сказала Люба, без излишней стыдливости начиная стаскивать с себя через голову юбку. В голосе ее звучало сожаление. - Я понимаю, ты отвык, ведь мы почти полгода не виделись. Ты лежи, лежи, - по ее лицу скользнула плотоядная улыбка.
Приняв ее слова к действию, я быстро избавился от одежды и нырнул под одеяло. Одна лишь мысль теперь буравила мой мозг: каких еще новых откровений мне следует ожидать от моей 'знакомой' незнакомки.
Она тем временем накрыла своей бордовой юбкой единственный в комнате источник света - торшер, и комната погрузилась в интимный полумрак. Затем Люба, отмотав несколько мелодий назад, вновь запустила магнитофон, стала в какую-то танцевальную позу и, взмахнув руками, словно птица крыльями, начала под музыку плавно скользить по комнате. Удивленно хмыкнув, - такое происходило в моей жизни впервые, - я подбил подушку и улегся поудобнее, а Люба тем временем с каждым следующим па танцевала все увереннее и раскованнее. Танец продолжался минут пятнадцать, не меньше, в ее движениях не было бесстыдства, а было что-то милое, волнующее и даже трагическое; в медленных изгибах тела, заломе рук, поворотах головы ощущалась несвобода, словно девушке не удавалось вырваться из сковывавших ее пут; и лишь в финале, когда в магнитофоне заиграла мелодия из моего любимого 'Би джиз', она, не прекращая танца, стала медленно избавляться от остатков одежды, оказавшись в итоге в миниатюрных трусиках, и тут она, словно стряхнув с себя путы, раскрылась, движения ее стали быстрыми, свободными, раскрепощенными; закинув голову и подняв руки вверх, она почти бегом проделала последний круг по комнате, затем замедлила свой бег, остановилась, а с последним аккордом сложилась на полу, словно ножичек - одна нога впереди, туловище и голова вытянуты вдоль, вторая нога подвернута под себя. Такие фигуры я прежде видел лишь в исполнении артисток балета.
Через мгновенье Люба встала, чинно поклонилась, и я захлопал в ладоши: ее танец, на мой взгляд, был просто потрясающим.
Она подошла ко мне, руки на талии, снисходительно улыбнулась, лицо ее, возбужденное и одухотворенное танцем, было в этот момент почти красиво, и я, сделав приглашающий жест, откинул одеяло, указал на место рядом с собой и сказал:
-Ты достойна приза, Прошу для его получения пожаловать сюда.
-Нет, сначала в душ, - сказала она и убежала в ванную комнату. Вооружившись свежим полотенцем, я встал у порога.
-Что это ты так яростно намывалась? - спросил я с усмешкой, увидев ее выглядывающей с влажной головой и подавая полотенце. - Вот из-за этого ты, возможно, когда-нибудь упустишь своего Наполеона, потому что он чисто вымытых женщин на дух не переносил, ему, как утверждают современники, подавай со стойким натуральным запахом.
- И ты любишь как Наполеон? - Стройное тело, обогнув меня и обдав очарованием красивых гибких форм и чистых запахов, скользнуло под одеяло, и я мысленно выругал себя - ведь чуть было не отправил эту великолепную дамочку в гостиницу.
-Куда мне до него, - вздохнул я. - Впрочем, и его пахучая Жозефина меня тоже бы не прельстила.
-Ой, как здесь тепленько! - воскликнула Люба раскидываясь в постели, а уже в следующую секунду, не дав ей договорить, я набросился на нее.
Поздним утром, когда мы, проснувшись, отправились в ресторан завтракать, между нами произошел следующий разговор:
- Саша, тогда, летом, когда мы с тобой провели целую неделю вместе... - Я удивленно воззрился на нее. - Ну же, - продолжала она, - вспомни. Мы случайно встретились в Кишиневе, в кафе - даже его название запомнила: 'Ветерок', - ты заскочил туда пообедать, так как в рейсе был. Там мы познакомились и уже через час - это было... ну не знаю, как это получилось, ты уговорил меня пойти с тобой в гостиницу. А потом ты привез меня сюда, в ваш город на своем огромном грузовике. - На этот раз я кивнул, потому что уже со вчерашнего вечера начал кое о чем догадываться. - Потом ты из своего гаража выкатил 'Жигули', и мы с тобой поехали в Одессу. - Мои кивки возымели свое действие, и девушка открыто улыбнулась. - Жене своей ты сказал, что у тебя срочный рейс, а на работе ты договорился с начальством, уговорив напарника поехать вместо тебя. - Мы остановились посреди дороги и она стала теребить пальцами зиппер моей куртки. - В Одессе мы провели три ночи в пансионате, - закончила она. - На лице ее был написан вопрос, порыв, она явно ждала, чтобы я что-нибудь сказал.
-Скажи, тебе понравились наши ночи в пансионате? - спросил я.
-Да, мне было очень хорошо, - улыбнулась она. - Особенно когда ты целовал меня всю-всю...
-Достаточно об этом, - подняв вверх указательный палец, прервал я ее излияния.
-Да, кстати, - она коснулась пальцем своего уха, - вот эти сережки ты мне тогда же и подарил, в Одессе.
-Симпатичные, - кивнул я. - Только вот все хочу спросить тебя, а сегодняшняя ночь тебе тоже понравилась?
-Да, любимый, это было нечто восхитительное, - с чувством ответила она.
-Тогда скажи, Любушка-голубушка, почему ты тогда, в Одессе не станцевала мне такой же танец, как вчера? (Я понимал, что этим вопросом рискую еще больше усугубить положение).
-Видно, вдохновения не было, - улыбнулась она чуть виновато. - А ты, оказывается, все помнишь, шалунишка.
-Ага, - сказал я, затем пропел: - Все, что было не со мной, помню. - После чего, прервав самого себя, добавил:
-Давай-ка мы сейчас с тобой пообедаем, только теперь уже без всяких воспоминаний, хорошо. Будем думать только о будущем.
-Хорошо, - кивнула она. - Только... я хотела напомнить кое о чем, ты мне тогда как сказал: приезжай, дорогая моя Любушка-голубушка, как только будешь свободна. Вот я и приехала вчера, это был поздний рейс, а по дороге от автостанции, когда я в центр шла, ко мне эти двое пристали, сказали, что якобы я их месяц назад заразила какой-то гадкой болезнью, представляешь? А я здесь и была-то всего раз, тогда, с тобой, и никого кроме тебя не знаю. Мы ведь с тобой тогда всего несколько часов здесь и провели, после чего в Одессу уехали. Вот я и побежала от этих... уже поняла, в чем дело, и в первое попавшееся мне по дороге здание, в ресторан забежала, а тут ты, на мое счастье... я прямо до сих пор поверить не могу... в баре работаешь.
-Судьба, - вздохнув, сказал я.
После обеда мы вышли на улицу, прошлись немного по городу, затем я поймал такси.
-На автобазу 'Молдплодоовощпром', - сказал я водителю.
-Неинтересно мне туда ехать, - откровенно сказал мне развязный таксист, - клиента обратно не найдешь.
-Два конца плачу, - сказал ему я, и водитель кивнул: садитесь.
Пока Люба, ожидая меня, сидела в машине, стоявшей у ворот базы, я прошел на территорию и попросил знакомых ребят подсказать, где я могу найти Сашу-Кошелька. Конечно, шансов на то, что он в это время находится на базе, было немного, он мог быть сейчас и дома и в рейсе, и где угодно еще, но пока я об этом думал, один из ребят вспомнил, что совсем недавно видел его. 'Где', - спросил я. 'В столовую минут десять как пошел', - ответил он.
Я бегом вернулся назад, к воротам, вывел из машины Любу и, взяв ее под руку, повел на базу, попросив таксиста ждать. Указав ей на вход в столовую, я обхватил ее обеими руками за голову, заглянул в глаза и сказал:
-Забудь все, что с тобой было со вчерашнего вечера и до сих пор, слышишь? Представь себе, что ты только сегодня, сейчас приехала из дому, входи внутрь и ничему не удивляйся. Тебя будут ждать.
Люба, ничего не понимая, озираясь на меня через каждые пару шагов, пошла к зданию, а я, послав ей на прощание воздушный поцелуй, поспешил к ожидавшему меня такси.