Вливаем в рюмку яйцо, осторожно, не смешивая, доливаем крепкой (45 - 53*) водки, выключаем свет, поджигаем и выпиваем одним глотком, стараясь не пролить.
Новелла шестнадцатая.
Приз.
Дымись, покуда не погас,
и пусть волнуются придурки,
когда судьба докурит нас,
куда швырнет она окурки.
Игорь Губерман.
С наступлением вечера я, хотя и считался сегодня в законном отгуле, привычной для себя дорогой отправился в ресторан: работа в подобном заведении словно зараза - я уже просто не мыслил себя без нее. Замечу попутно, что наш новый ресторан с первого же дня своего существования стал местом сбора всех тех, без которых в наше время нельзя обойтись - теневых бизнесменов, спекулянтов, бандитов, проституток и прочих людей, которые не всегда в ладу с законом. Вскоре ресторан стал для этого сорта граждан своеобразным клубом: здесь, за его столиками, каждый день происходили встречи и знакомства нужных людей, и как результат их, решалось множество дел и заключалось энное количество сделок, от простых до самых серьезных, и естественно, по большей части незаконных.
Многие, встречаясь в этом заведении, в качестве приветствия похлопывали друг друга по плечу и шутили: 'Ну что, дружище, место встречи изменить нельзя, а?'. Разумеется, что я, работая в этом заведении барменом, тоже вращался в этом кругу, и мне нравилось чувствовать себя в числе 'избранных'.
Впрочем, сегодня у меня был еще один, не менее важный повод для того, чтобы появиться в ресторане: мой напарник, сменивший меня накануне утром в баре, Залико, работал барменом всего лишь второй месяц, и потому нуждался в постоянной помощи и опеке.
Небезынтересен, собственно говоря, и сам факт появления у меня нового напарника. С тех пор, как Саша Чумаков перебрался в Кишинев, я преспокойно справлялся с работой бармена в одиночку, не нуждаясь ни в каком напарнике, однако несколько недель тому назад меня вызвали в отдел кадров общепита, и, представив Залико, сказали, что он будет теперь работать со мной.
Признаюсь, я был неприятно удивлен и с естественными вопросами - кто? зачем? почему? - обратился к Мамочке - директору общепита, которая, как известно, решает у нас все ключевые вопросы, включая кадровые. Наина Васильевна на мои вопросы ответила коротко: 'Представь себе, Савва, меня тоже не спросили, прокурор района позвонил по телефону и сказал: 'Этот парень будет работать в баре', вот тебе и весь расклад, нравится это нам с тобой или нет'. Вот с того самого дня я и обучаю своего напарника, то есть, откровенно говоря, буквально нянчусь с ним.
Сокращая себе путь, я ступил на территорию парка и свернул на боковую аллею, ведущую к ресторану, и сразу же заметил шагавшего метрах в двадцати впереди себя огромного верзилу, которого в нашем городе, благодаря выдающимся внешним данным, ни с кем нельзя было спутать - это был известный мастер единоборств, мой тренер по самбо и дзюдо Евгений Ивашко.
- Молодой человек, - крикнул я ему, ускоряя шаг, - ну-ка, притормозите на минутку.
Женя (так я позволял себе с некоторых пор его называть) обернулся, увидел меня и остановился, широкое добродушное лицо его расплылось в улыбке.
- Привет, Савва, бармен наш дорогой, - сказал он, осторожно пожимая мою руку своей лапищей, размером больше похожей на лопату. - А я как раз в бар собрался, надеялся тебя увидеть, поболтать, по стопочке выпить.
- Выходной я сегодня, Женя, но, как ты понимаешь, всегда рад тебя видеть, так что без проблем: и по сто грамм выпьем и поболтаем, - сказал я, с трудом приноравливаясь к его широкому шагу.
- Работа у меня сегодня была тяжелая, - пожаловался он, показывая свои исцарапанные во многих местах руки. - Ремонтируем автобус, послезавтра выходить в рейс, вот и ковырялись в моторе целый день.
Женя вот уже несколько лет как забросил тренерскую работу, хотя он, мастер спорта СССР по пяти видам борьбы - вольной, классической, самбо, дзюдо и национальной - трынтэ, и очень любил свою работу, но на зарплату в сотню с небольшим рублей не проживешь, его, вон, даже прокормить целая задача - метр девяносто пять рост, сто десять килограммов вес - Геракл, да и только. Да и супруга Жени, работавшая секретаршей, такого мужика, да еще и двух сыновей-подростков, похожих своим мощным сложением на медвежат, на две небольшие зарплаты не могла содержать. Поэтому и подался Женя в водители-автобусники, благо имел подходящие права, где можно было хоть какую-то левую денежку зашибить. Хотя и у автобусников, что не секрет, тоже по-разному бывает: когда в рейсах, почти всегда при деньгах и ни в чем себе не отказывают, правда и вкалывать им приходится почти круглыми сутками, белого света не видя; зато потом, когда они стоят неделями на ремонте, всем - кладовщикам, слесарям, механикам трешки, пятерки и десятки без конца приходится раздавать, а семье ни хрена не остается.
- Сколько ты сейчас весишь, богатырь? - спросил Женя, шутливо хлопнув меня ладошкой по животу.
- Готов выступить, уважаемый товарищ тренер, хоть на первенстве Союза, - заверил его я, демонстративно втягивая живот. - Только разве что в полумягкой весовой категории.
Мы рассмеялись. Что-что, а в весе я с тех пор, как прекратил заниматься борьбой, действительно прибавил. Помнится, несколько лет тому назад, в Кишиневе на первенстве республики, где я стал призером и вошел в сборную, нам с Женей повезло обедать в ресторане вместе за одним столом с легендарными ветеранами-самбистами Василием Усиком, Георгием Гуцу и Володей Шарканским - чемпионами и многократными призерами страны по самбо, а также европейских и мировых первенств по дзюдо. Несмотря на то, что первые двое весили за сто килограммов, ели они вполне умеренно, перед каждым на столе стояла обычная порция. У меня же на обед кроме первого и салата было три порции второго, три чая и еще что-то там из сладенького. Поглядывая, как я 'наминал', работая ложкой и вилкой, Гуцу - двухметровый гигант, весивший не менее ста сорока килограммов, сказал басом:
- Ты, парень, если будешь так же бороться, как жрешь, обязательно станешь чемпионом мира.
Помню, все тогда еще посмеялись добродушно. Чемпионом мира я, конечно, не стал, несколько раз еще был призёром на различных республиканских соревнованиях, и этого мне для удовлетворения честолюбия хватило.
- А тебе, Женя, прямо позавидовать можно, - сказал я, оглядывая тренера. - С таким весом и ростом ты кажешься даже стройным.
Тренер на мои слова только добродушно усмехнулся.
Войдя в вестибюль ресторана, мы поздоровались с швейцаром и гардеробщицей, после чего свернули налево и направились в бар. Поприветствовав Залико, сына грузинского народа, мы присели у стойки, и я попросил налить нам по соточке водки.
- Только смотри, бутылочку вон оттуда возьми, - напомнил я, указывая напарнику на холодильник, где в морозильном отделении прохлаждались несколько бутылок именно для таких случаев. Коллега улыбнулся своей хитроватой кавказской улыбочкой, достал бутылку, свинтил у покрытой инеем бутылки крышечку, наполнил две рюмки, тут же засеребрившиеся изморозью; водка лилась тяжело и плавно, без булек - при низкой температуре она становится густой и тягучей словно ликер.
Соприкоснувшись рюмками, накатили мы с Женькой по первой. Легко пошла, проскользнула водочка внутрь организма. Затем повторили, и Залико, притворно вздыхая, жестом фокусника поставил перед нами тарелку с двумя бутербродами с копченой колбаской.
- Свой абед атдаю, - не сдержавшись, сказал он, - Дла друзэй не жалка.
- Заслушил камплимэнт, маладэц, - копируя его грузинский акцент, отреагировал я, и вновь поднял свою рюмку:
- Давай, дорогой тренер, выпьем за твое здоровье и благополучие. Чтобы ты ездил без аварий и реже стоял в ремонте.
За разговорами и воспоминаниями прошло не менее часа, мы с Женей 'уговорили' одну поллитровку и принялись за вторую.
- Может, поднимемся наверх, - сказал Женя, носовым платком вытирая с покрасневшего лба испарину. - Закажем чего-нибудь закусить. А то что нам эти бутербродики, только аппетит раздразнили.
- Резонно, - согласился я и мы, покинув свои места, поднялись в ресторан. Наверху нам пришлось разделиться: Женя отправился искать столик поудобнее, а я - официантку, которая бы нас по скорому обслужила.
Зал был заполнен едва ли на четверть, и я, быстро обежав своим натренированным взглядом всех присутствующих, на всякий случай для себя отметил, что кроме постоянных клиентов, в одной из кабинок веселятся какие-то приезжие, ребята с девушками, - их там было не менее десятка. Уговорив официантку Вику - свою приятельницу и давнюю любовницу - оперативно нас обслужить, я отправился искать другую свою 'любовь' - Машеньку.
Невысокого роста изящная брюнетка горячей гагаузской национальности Маша работала в нашем ресторане вот уже несколько месяцев, и при одном лишь взгляде на нее я, признаться, необыкновенно возбуждался, но, как это ни странно, до сих пор до своей охмурительницы добраться не удосужился, потому что эта турчанка - хитрющая бестия - каждый раз каким-то непостижимым образом умудрялась ускользать от меня, находя для этого все новые поводы и отговорки. Кондрат, мой товарищ, наблюдая за моими мучениями, лишь хитренько посмеивался, из чего я сделал вывод, что он, плут, уже успел заслужить ее благосклонность, и это, надо признать, весьма болезненно задевало мое самолюбие как ни в каком другом случае прежде.
Обнаружив Машеньку около буфета, я, притянул ее за талию к себе и зажал в угол.
- Машуня, - сказал я. - Имей совесть, скажи, почему ты избегаешь меня? Ты же знаешь, что я по тебе с ума схожу, посмотри же, прямо на глазах сохну. Ты должна быть моей, слышишь?
- Ну хорошо, Савва, хорошо. Я буду твоей. Вполне возможно, что это случится уже сегодня, - уставившись на меня своими пронзительно черными глазами, неожиданно легко и быстро согласилась девушка. - И после секундной паузы добавила: - Нет, ну правда, сегодня - это уже точно. - Выражение ее глаз было серьезным, и на этот раз мне почему-то захотелось ей верить, потому что во время наших предыдущих разговоров на эту же тему, ее глаза буквально смеялись надо мной. - Только ты не пей сегодня больше, хорошо? А теперь, пожалуйста, дай я пойду работать. - Маша, мягко прикоснувшись ладошкой к моей груди, отодвинула меня в сторону и отправилась по своим делам. С полминуты, наверное, я еще продолжал стоять на месте, закрыв глаза; тепло от прикосновения ее руки огнем разлилось по всему моему телу.
Очнувшись, я отправился в зал разыскивать Женю и нашел его сидящим за столиком, на котором уже стояли закуски и даже горячее, а мой тренер сосредоточенно орудовал в тарелке вилкой и ножом.
- Ну, где же ты ходишь? - спросил он, и я без слов выставил на стол прихваченную из буфета бутылку водки. Мы выпили еще по сто грамм, закусили, но мне уже трудно было усидеть на месте - я то и дело поглядывал на часы, подгоняя время, слова Маши запали мне в сердце, и мысли о предстоящем нашем свидании не давали мне покоя. Однако время было еще совсем раннее - что-то около половины десятого вечера: то есть, до закрытия ресторана оставалось не менее двух часов. Вновь вспомнив о своем напарнике Залико я, извинившись перед Женей, решил спуститься на минутку в бар - проверить, как у него идут дела, потому что бармен из него, мягко говоря, был никудышный, да и опыта у моего напарника было пока еще маловато.
Разговор с Залико, вылившийся в несколько 'ценных' указаний, занял не менее десяти минут, а когда я уже собрался было вновь подняться в зал, в дверях бара возник один из наших постоянных клиентов - Валентин. Увидев меня, он сказал удивленно:
- А ты чего здесь тасуешься, Савва? Там в вестибюле твоего тренера бьют, а ты...
Не дослушав его, я бросился на выход, расталкивая стоявших на моем пути клиентов. И действительно, в самом углу вестибюля, в той его части, где располагался журнальный столик с двумя мягкими креслами по сторонам и двухметровый фикус в кадке, пятеро жлобов, - уже по первому взгляду было видно, что они не из наших, не городские, - зажали в угол Женьку, чье раскрасневшееся лицо возвышалось поверх их голов, и, размахивая руками, словно мельница крыльями, пытались достать его, а он, несмотря на свою огромную силищу и владение приемами, как-то вяло отбивался от них, словно отмахивался от надоедливых мух.
Издав воинственный рык, я рванулся по направлению к дерущимся, и первого же, находившегося ко мне спиной хлопца, кудрявого блондина, врезал сбоку с размаху ладошкой по челюсти. Тот, явно не ожидая нападения сзади, повалился мне под ноги. Второй из ребят успел повернуться ко мне лицом и даже изготовиться для удара, но я, прыгнув ему навстречу, ударил жестоко, головой в лицо - тут не до джентльменских изысков, когда на ногах оставалось еще трое нападавших. Парень взвыл и, схватившись обеими руками за лицо, упал на пол. Третьего драчуна я рванул рукой за ворот рубашки, затем толкнул от себя и одновременно подсек стопой под пятку, после чего он стал заваливаться назад и упал, а его рубашка-газетка (тогда было модно носить такие, словно сшитые из газетных листов) лопнула и расползлась на куски.
С четвертым, низкорослым крепышом, пришлось повозиться подольше, но и его мне удалось свалить с ног задней подсечкой. Но как раз в тот самый момент, когда он рухнул на пол, чья-то сильная рука потянула меня за ворот, точь-в-точь как минуту назад я проделал с одним из противников. Резко развернувшись, я занес кулак для удара и увидел... бледную, перекошенную страхом физиономию под милицейской фуражкой.
- А е... твою мать, ты-то чего суешься? - проревел я и, вырвавшись из его рук, шагнул в сторону. Надо же, блин, по запарке мента чуть было не вырубил, подумал я, одновременно оглядывая 'поле боя'. Численного перевеса у наших противников теперь как ни бывало; Женька, обхватив руками последнего из оставшихся на ногах парня, пытался, казалось, задушить в своих объятьях. Еще один, окровавленный, лежал на полу и тщетно пытаясь подняться на ноги, что-то мычал, других я уже на месте схватки не увидел. Зато увидел входивших в вестибюль не меньше десятка 'красных фуражек' и тут же решил ретироваться - как знать, чем эта история в итоге закончится, а корчить из себя героя мне было ни к чему.
Я рванул прямиком в бар, на ходу снимая с себя щеголеватый замшевый красный пиджак, войдя внутрь, проскочил мимо Залико в подсобку, на ходу поцеловал в щечку Сонечку, нашу официантку, воспользовавшись тем, что ее руки были заняты подносом полным посуды, затем мгновенно натянул на себя рабочий белый пиджак, после чего скомандовал Залико говорить всем, кто спросит, что я нахожусь на работе, и лишь тогда глянул в зеркало. Следов драки на своем лице я не обнаружил, да и откуда им было взяться, ведь меня никто даже пальцем не успел коснуться, и вновь, не находя себе места, отправился на выход. У дверей меня перехватил непонятно откуда возникший милиционер - лейтенант, лицом мне немного знакомый, который спросил:
- Бармен, постой, ты Графа здесь случайно не видел?
Я изобразил на своем лице удивление.
- Может, ты имеешь в виду Князя? - спросил я, решив сбить его с толку. Я прекрасно знал Графа, мы были друзьями, и к тому же соседями, много лет прожив в одном подъезде, а еще я знал, что милиционеры все время путают его кличку, поэтому-то и решил поводить лейтенанта за нос.
- Да черт его знает, Князь он или Граф, только он мне срочно нужен. Этот парень там, наверху, подрался с кем-то, теперь мы его ищем, чтобы забрать. Ваша буфетчица в районный отдел милиции позвонила, сообщила.
Вот оно, значит, в чем дело, подумал я, делая вид, что задумался. Граф, оказывается, наверху драку затеял, а милиционеры, вызванные по телефону в ресторан, приехав на место событий, случайно попали прямиком на нас, когда мы махались у самого входа. Поэтому-то они нас так оперативно 'тепленькими' и приняли.
- Нет, не видел, - наконец сказал я милиционеру, который разочарованно вздохнул, затем, толкнув малоприметную дверь, ведущую в служебные помещения, исчез за ней.
Выглянув из-за колонны, откуда был виден весь вестибюль, я увидел, что милиционеры, количеством не менее шести-семи, волокут моего тренера Женьку к выходу, а он, делая вялые попытки вырваться, что-то недовольно дорогой бурчал. Я последовал было за ними, но милиционеры буквально облепив его, как муравьи, уже вывели Женю на улицу и толкали к милицейскому 'воронку', стоявшему неподалеку от входа. Вместе с двумя-тремя другими местными ребятами я, выйдя из ресторана, стал кричать им вслед, что Женя в произошедшей драке не виноват, и что им нужно хватать чужих, залетных, которые толпой его били, но милиционеры нас не слушали, а с большим трудом погрузив Женьку в будку, попрыгали следом, затем дверца захлопнулась и машина незамедлительно отъехала.
Сунув трясущимися пальцами в рот сигарету, я прикурил и задумался. За тренера я особо не волновался, знал, что в городе он - достаточно популярная личность, причем, с обширными связями, поэтому вернулся в ресторан с намерением разыскать парней, с которыми мы подрались. Сведущие люди подсказали, что эти ребята - приезжие, из города Измаила, и я, вспомнив, что видел каких-то чужих парней часом ранее, в кабинке наверху, поднялся в зал. Однако в нужной мне кабинке я обнаружил лишь двух девиц, которые, увидев меня, стали испуганно жаться друг к дружке.
- Эй, цыпочки, а где же ваши пацаны? - гаркнул я, но девицы только руками развели, а одна из них сказала: 'Не знаем, сами вот сидим, ждем'.
Внимательно оглядев зал и все известные мне укромные местечки, я заметил на балконе за стеклом какое-то движение и через боковую служебную дверь бросился туда. К своему удивлению я обнаружил там прячущегося за колонной Вовку Графа. Я сообщил ему, что его разыскивают, и посоветовал поскорее убраться из ресторана, воспользовавшись для этого наружной лестницей. Эта лестница, опоясывающая огромную стелу, что украшает фасад ресторана с левой стороны, служила поначалу, согласно проекту, для пожарной безопасности, но позднее была перекрыта двумя - внизу и вверху - невысокими - по грудь - барьерами и считалась нерабочей.
Впрочем, немного силы и ловкости, и вы, перепрыгнув их, могли спуститься по этой самой лестнице вниз и покинуть ресторан, минуя основные входы-выходы. Граф, не мешкая ни секунды, на моих глазах именно это и проделал. Проводив его взглядом, я бегом спустился в вестибюль и только там узнал, где теперь находятся мои противники и это меня порядком рассмешило. Оказалось, что после моего неожиданного нападения и последовавшего вслед за этим появления милиции, 'героические' хлопцы, приехавшие к нам из города Измаила, спрятались в женском туалете, где наглухо забаррикадировались, и теперь их оттуда невозможно было уговорить выйти, разве что выкурить.
Это удалось несколько позднее, и не мне, а начальнику УГРо Анатолию Ротару, который лично прибыл на место и пообещал им неприкосновенность.
Делать было нечего, и я вернулся в бар. Несколькими минутами позднее туда вошли несколько моих приятелей: два двойных тезки - Василия Ивановича и с ними Слава Елдаков, которые, как выяснилось, были в курсе всех происходящих в ресторане событий.
Присев за столик, мы стали, попивая водочку, строить планы вызволения из милицейских застенков нашего общего знакомого, старшего товарища и, наконец, коллеги по спорту - Женьки. Мнения разделились поровну: двое из нас требовали действовать немедленно, для чего надо было отправиться прямиком в отдел районного УВД, двое других - дожидаться утра, и в итоге решено было не спешить и не суетиться, а переждать, пока в ресторане хотя бы утихнет шум после двух произошедших драк. Спустя полчаса, прикончив бутылку водки и наметив план действий, мы вышли на улицу и двумя машинами поехали в отделение милиции. Первым решили 'запустить' внутрь Василия-первого, так как он сам еще недавно работал в милиции, даже получил офицерское звание, правда, по каким-то неизвестным мне причинам вскоре был уволен из ее рядов. Уверенно толкнув дверь в приемную районного отдела, и войдя внутрь, он, однако, уже через минуту вернулся назад и сказал:
- Плохо наше дело, ребятки, там этот усатый черт сидит, который в прокуратуре работает. Следователем, кажется, а может, помощником.
- Это Марченко, - сказал я, вздохнув. - Бери выше, он уже с полгода, как заместитель прокурора.
- Тогда я пойду, пообщаюсь с ним,- сказал Василий-второй, выбираясь из машины, - он меня хорошо знает, может что-то и получится.
- Хм, - хмыкнул Славик, - он наверняка всех нас знает. - В эту минуту Славик сам еще не догадывался, насколько был точен в своих предположениях.
Визит второго по счету Василия в районный отдел милиции также закончился неудачей, и на этот раз уже я засобирался попробовать, но друзья меня оттеснили назад: 'Тормози, ты же совсем пьяный, только себе навредишь и дело испортишь'.
Тут Славик пригладил рукой волосы, откашлялся, толкнул дверь и вошел. Я скользнул за ним и, затаившись, устроился на корточках перед дверью и стал подслушивать. И услышал мягкий, даже задушевный голос Марченко:
- А, Вячеслав, голубчик, явился, не запылился. Садись, садись, дорогой, да не дергайся, ты сегодня здесь очень кстати, у меня тут к тебе поднакопилась масса вопросов. Значит так, Елдаков, расклад такой: тут на тебя лично по моей линии в прокуратуре лежат сразу четыре заявления об изнасиловании. - В голосе заместителя прокурора слышалась издевка, и, одновременно, как мне показалось, полу-восторг. - А ты, дорогой товарищ, невзирая на это, до сих пор гуляешь на свободе. Но это ничего, скоро ты нам будешь не товарищ, а гражданин, я, пожалуй, прямо сейчас тебя и закрою, чтобы ты, наконец, прекратил гадить в нашем городе. Что вы на это скажете, товарищ дежурный по райотделу?
Послышался голос милиционера, тоже хорошо знакомый мне, говорил лейтенант Лефлер:
- Как вы считаете нужным, так и поступайте, я не компетентен...
Последние слова я не дослушал, так как, стараясь плотнее прижаться ухом к замочной скважине, не удержался на корточках и ввалился внутрь, представ перед глазами зампрокурора и дежурного по райотделу в весьма неудобной позе - на четвереньках.
- Нате, пожалуйста, а вот вам и явление четвертое, - с явным удовольствием процедил сквозь зубы Марченко, вперив прямо в меня свой острый взгляд. - Вот и еще один защитничек выискался, уже четвертый по счету. Ты ведь тоже явился Ивашко выручать, не так ли, Савва? - прокричал он мне. - Надо же, даже на ногах не держится, насколько пьян, и не стесняется, прет прямиком в райотдел. Что ж, ты тоже проходи, дорогой товарищ, присаживайся.
Оглядевшись по сторонам, я заметил сидящих на скамейках в углу дежурки ребят, с которыми недавно дрался, я узнал их по разодранным лицам и вещам, особенно запомнив того, что был в рубашке-газетке, он сидел теперь по пояс голый, держа клочья рубашки, похожие на смятую газету, в кулаке. Здесь, в райотделе, эта рубашка, вероятно, считалась теперь главным вещественным доказательством. Против меня, между прочим. Проходя мимо них, я не удержался и замахнулся на парней, которые от моего движения испуганно вжались в кресла.
Ага, значит, помнят меня и боятся, злорадно подумал я, останавливаясь перед столом дежурного.
- Заметьте, лейтенант, этот - тоже весьма примечательная в нашем городе личность, - не без удовольствия сказал Марченко, по-прежнему обращаясь к Лефлеру. - Первое - он бармен, у всех на глазах. Второе - редкий наглец. На него у нас также имеется два заявления об изнасиловании, одно из них групповое, вот, кстати, с Елдаковым на пару они и действуют. Принимай, Вячеслав, своего дружка в компанию, хорошо посмотрите друг на друга, а то ведь потом только в зале суда будете встречаться, а уж в зоны мы вас разные определим, потому, что подельники у нас вместе не сидят. Ха-ха-ха!
Я на всякий случай присел через одно место от Славика и, оглядевшись по сторонам, начал:
- Я к вам, собственно, по другому делу сегодня, товарищ заместитель прокурора. Вы вот забрали из ресторана хорошего парня, Женю, и посадили в обезьянник, а этих красавцев, - я кивнул в сторону сидевших в углу парней, - что его впятером били, не закрыли. Что за дела, в натуре?
- Этот ваш "хороший" парень, - нахмурившись, начал Марченко, - находясь в "воронке", избил восьмерых милиционеров. Порвал им погоны, галстуки, кровь из носу пустил, и так далее.
- Так он, видимо, и не понял толком, кто перед ним находится, - усмехнулся я. - В машине ведь темно, вот он и подумал, что опять те же самые хулиганы напали. Те - впятером, эти - ввосьмером. И все вместе на него одного, заметьте.
-Закрой рот, Савва, от тебя не требуется ни замечаний, ни объяснений, и, тем более, претензии от тебя не принимаются, - повысив голос и ударив ладонью по столу, жестко сказал Марченко.
- Вы же знаете, - тем не менее, продолжил я, - что завтра, как только ваше начальство прибудет на службу, им объяснят, в чем дело, а те, в свою очередь, объяснят вам, что можно делать и чего нельзя, справедливость восторжествует и Женю отпустят, потому, что его жена работает секретаршей у первого секретаря райкома. - Последние слова я сказал весомо и почти торжественно.
- Ничего, - немного понизив тон, ответил Марченко, - это еще вопрос, отпустим или нет, а пока пусть посидит до утра, поразмыслит о своем непотребном поведении.
- А этих если отпустите без наказания, товарищ Марченко, - сказал я, - то мы тоже, в свою очередь, примем кое-какие ответные меры, теперь уже в отношении вас.
Марченко стал медленно багроветь лицом, затем привстал из-за стола.
- Пошел отсюда вон. Посмотри, каков наглец, он еще угрожать мне будет. Вон, пока я тебя не закрыл вместе с твоим другом в КПЗ, понял! Вы оба - вон!
Мы со Славиком, не дожидаясь обещанных санкций, поспешили на выход, а Марков кричал вслед:
- А вы, товарищ Лефлер, проследите и доложите мне, кто из этих двоих за руль сядет, пьяные же оба, сволочи.
Оба Василия сидели в одной из машин, другая - Славика - пустовала. Мы сели в нее, Славик завел двигатель и наша машина, взревев двигателем, тронулись с места, вторая последовала за нами. Лейтенант Лефлер проводил нас внимательным взглядом, затем вернулся в помещение милиции - поспешил, наверное, докладывать, кто именно сидит за рулем.
- Ну, куда теперь? - повернулся ко мне Славик.
- В ресторан, естественно, - сказал я. Теперь, когда от нас в плане вызволения Жени из кутузки уже ничего не зависело, я вспомнил, что меня дожидается Машенька.
Залико, когда мы вошли в бар, размахивая тряпкой, словно дирижер палочкой, наводил на стойке порядок.
- Наливай, коллега, два по 150, - сказал я ему, присаживаясь на пуфик.
Славик, обычно воздерживающийся от выпивки, на этот раз одобрительно кивнул. Мы приняли по почти полному стакану водки, запили соком, затем я попросил Славика подождать меня, а сам, вновь надев свой красный пиджак, поднялся на второй этаж.
Зал был пуст, ни клиентов, ни официантов уже не было видно, свет притушен. Бесформенная в своей полноте судомойка тетя Паша, неторопливо передвигаясь со своей тележкой от стола к столу, собирала и затем отвозила грязную посуду в моечную, да еще музыканты копошились на эстраде, сгрудившись возле фортепиано. Руководитель ансамбля Лилия, перебирая клавиши, что-то вполголоса напевала, видимо, разбирая с коллегами новое произведение. Заметив среди музыкантов своего друга Кондрата, я приветственно помахал ему рукой и пошагал в подсобное помещение, где, как я надеялся, я еще смогу застать 'мою' Машеньку.
-Скорее приди в мои объятия, свет очей моих, - заприметив девушку, стоявшую у кассового аппарата, позвал я ее ласково, чувствуя, как после напряжений сегодняшнего вечера организм начинает расслабляться.
- Я тебя ищу, сладенькая, - сказал я и подошел к ней.
- А зачем? - спросила она все тем же тоном.
-У нас с тобой сегодня свидание, - сказал я. - Надеюсь, ты не забыла?
-У нас с тобой?.. - скривилась она и, пожав плечами, прошла мимо.
- Да-да, у нас с тобой, милая, ты ведь мне сама его назначила, - проговорил я, шагая за ней и начиная терять терпение.
- Я с тобой никуда не пойду, - отчеканила она на ходу. - Надеюсь, ты все понял, Савва?
-Я... это ты мне?.. - Я почувствовал себя так, словно мне со всего маху заехали кулаком под дых. - Да я же тебя грохну, Машка. - Я шел за ней и печатал слова: - Ты со мной так не шути. Или ты пойдешь со мной сегодня, или... - я не договорил, девушка эта мне очень нравилась, и пока еще, как мне казалось, был шанс, малейшая надежда завершить это дело полюбовно, по-хорошему, не хотелось окончательно портить отношения и грубить действием. Я схватил ее за локоть, но она вырвалась с криком 'пусти, дурак!'. Это было уже слишком. Я настиг девушку, вновь завладел ее рукой и сказал:
-Или ты уходишь со мной прямо сейчас, или же я тебя убью, и ты не достанешься никому. (Если честно, этот момент я почему-то помню очень смутно, мне его потом сама Машка пересказывала, - то ли алкоголь как раз шибанул в голову, то ли бешенство возобладало над рассудком, то ли то и другое вместе).
Маша смотрела на меня с вызовом, и взгляд ее выражал столь глубокое презрение, что это меня взбесило окончательно. Я вытащил из-за пояса нунчаку - свой боевой японский инструмент, и мгновенно перехватив ими нежную шейку девушки, слегка надавил.
- Так ты идешь со мной или нет? - спросил я.
- Пусти, - прохрипела она слабеющим голосом, и тогда я нажал сильнее. Тонкая голубая жилка на ее шее, которую я в эти секунды только и видел перед собой, вздулась и стала заметно пульсировать. Машка теперь молчала, и я еще чуть-чуть нажал, дожидаясь пока она взмолится о пощаде, так как злости моей не было предела.
Вдруг чьи-то сильные руки схватили меня за плечи сзади, и я хотел уже, было, ударить головой назад, наудачу, стремясь попасть в лицо нападавшему, когда державший меня человек воскликнул голосом Кондрата:
- Остановись, брат, ты что, с ума сошел?
Ослабив хватку и поворачиваясь к другу, я проговорил обиженно:
- А что она... Она, ты знаешь, что мне сказала?..
- Да что она может такого сказать, чтобы на нее обижаться? - проговорил Кондрат, силясь отобрать у меня нунчаку. - Ведь баба - она дура, и мозгов у нее нет. Изначально. По причине их полного отсутствия.
Мария, держась обеими руками за шею и слегка покачиваясь, пошагала от нас прочь, а Кондрат продолжал громко шептать мне на ухо:
- Люди же вокруг, ты что, не соображаешь?
Я действительно не соображал, но пожаловался:
- Она меня обидела, брат.
- Знаешь что, завтра же после работы я зацеплю ее к себе домой, вдвоем и приговорим ее, она нам еще попоет серенады в две дудочки, можешь не сомневаться.
- Сучка, - шептал я, припав головой к плечу товарища. - Маленькая зловредная сучка. Я не хотел вдвоем, хотел с ней по-человечески, один на один, ты же знаешь, как она мне нравится.
Медленно, словно побитая собака, в сопровождении Кондрата, я спустился по ступеням вниз на первый этаж. Славка Елдаков стоял у входа, и, увидев меня, позвал.
- Где? - встрепенулся я, мгновенно забыв свою печаль по Машке.
- За рестораном. В машине сидят. Их там аж целых три.
Я, было, последовав за ним на улицу, резко остановился.
- С ума сошел? Какие еще свободные телки в такой час? Они нас, что ли, ждут? 'Аж целых три' - передразнил я его.
- Идем, на месте разберемся, - не отступал Славик, и я последовал за ним; Кондрат, махнув на прощание рукой, в одно мгновение куда-то исчез. Мы со Славиком обогнули ресторан, и вышли на заднюю, или служебную стоянку. Действительно, там мы обнаружили зеленый 'жигуленок' с одесскими номерами, в салоне звучала музыка, мелькали женские лица, вспыхивали огоньки сигарет, слышались веселые голоса.
- Может, семья? - обернувшись, спросил я своего товарища неуверенно.
- Сам ты 'семья', - посмотрел на меня Славик сочувствующе. - Я к ним подходил, прикурить попросил. Три молоденькие телки, и все курят, явно ждут кого-то, или сниматься приехали.
Я достал из пачки сигарету, подошел и тихонько постучал в боковое стекло:
- Девчонки, дайте прикурить.
- В вашем городе что, проблемы со спичками? - спросила одна из девиц, симпатичная блондинка, высовываясь из окошка и подавая мне зажигалку.
- Нет, хуже, проблемы с красивыми девушками, - вздохнув, ответил я, затем, прикурив, вернул ей зажигалку. - Чего буксуете тут в такое позднее время, поехали, что ли, прокатимся с ветерком.
- Не получится, мальчики, - ответила девица не без кокетства в голосе, - мы наших ребят ждем.
Я уже хотел было извиниться и отойти, как вдруг вспомнил эту девицу, блондинку, - именно она сидела за столиком в кабинке ресторана, когда я бегал по залу, разыскивая измаильских хлопцев. Так-так, обожгла меня догадка, значит, эти девочки ждут своих мальчиков, а те сейчас прохлаждаются в милиции. Идея в моей голове созрела мгновенно.
- Славик, иди-ка сюда, - позвал я.
Славик подошел, и я, открыв переднюю дверцу машины, сказал, поворачиваясь к нему и подмаргивая:
- А это, товарищ капитан, дамочки тех самых хулиганов, которые сейчас находятся у вас в райотделе.
- Так почему они еще здесь? - мигом включился в игру Славик. - Их мы сейчас тоже определим... наверное, в вытрезвитель. Для начала до утра, а там будет видно.
Блондинка, сидевшая на переднем пассажирском сиденье, дернулась, хотела было вытащить ключи из зажигания, но я ее опередил и ключи оказались в моей руке.
- Простите, мадам, это теперь в нашей компетенции.
Девушки завозились на своих местах, зафыркали, загалдели возмущенно все разом: 'Что такое?', 'Какая милиция?', 'Вы не имеете права!', 'Это частная машина!', но я уже садился за руль.
- Вы прекрасно знаете, какая милиция, - сказал я, поворачивая ключ в зажигании. - Я же не угоняю вашу машину, сейчас в райотделе с вами разберемся.
Мотор завелся и я, усевшись поудобнее на сиденье, крикнул Славке:
- Поедем товарищ капитан, на ваш опорный пункт, вы следуйте впереди, я за вами.
- Хорошо, - отозвался он, затем, остановившись и состроив недоуменное лицо, на секунду задумался, потом хлопнул себя по лбу и побежал к своему автомобилю.
Девушки продолжали бурчать, но уже стали постепенно стихать, когда я, осторожно выехав со стоянки, взял курс на Липованку - городской микрорайон, где проживал Славка.
Я вел машину очень аккуратно, не торопясь: во-первых, потому, что почти не умею водить, а во-вторых, по возможности стараюсь себя любимого, беречь, а в третьих, я попросту был пьян, ну и в четвертых, признаюсь честно, мне очень не хотелось, чтобы нас случайно остановила милиция, и тем самым испортила столь симпатичный план, экспромтом задуманный мной.
Славка ехал впереди и, к счастью, не очень гнал, так что мне только и оставалось, что держаться за ним и не забывать переключать скорости, а они, надо сказать, почему-то переключались с противным скрипом, отчего моя соседка - блондинка, каждый раз кривилась.
- Вы что, водить не умеете? - наконец спросила она.
- Как видишь, не умею, - сознался я. - И права не купил, и на машину еще не наворовал.
Когда Славик свернул к своему дому, я, следуя за ним, закрутил крутой вираж, и чуть было не зарулил прямиком в столб, не замеченный мною вовремя, и только хорошая реакция в последнее мгновенье выручила, я резко затормозил, машину занесло юзом, и она, дернувшись в последний раз, остановилась и заглохла.
Девицы и охнуть не успели, как я, вытащив из зажигания ключ, выбрался наружу и пригласил их:
- Прошу вас, милые дамы, сейчас пройдемте со мной, напишете объяснительные, в которых честно признаетесь, что никакой драки не видели...
- А мы и не видели, - сказала одна из девушек.
- Вот-вот, об этом вы нам и напишете.
Я шел, размышляя, о каких таких изнасилованиях, имеющих ко мне отношение, говорил Марченко, и решил, что зампрокурора попросту блефует - с такими серьезными обвинениями, если они действительно документально подтверждены - имеются заявления пострадавших, объяснительные и т. д., - у него была возможность в любую удобную для него минуту скрутить меня и отправить в камеру.
Славик, поджидавший нас у подъезда, шагнул вперед и открыл ключом дверь. Следом за ним мы вошли в его двухкомнатную холостяцкую квартиру, в прихожей загорелся свет, и девушки в недоумении стали озираться по сторонам.
Хозяин квартиры, сняв пиджак и оставшись в рубашке с коротким рукавом, стоял перед ними, поигрывая мощным оголенным бицепсом, и плотоядно улыбался. Я невольно усмехнулся: чем мне нравилось ходить вместе с ним по девкам, так это тем, что они в присутствии Славика, стоило ему хоть слово сказать, а порой даже и без того, от одного его вида и взгляда начинали испытывать прямо-таки патологический страх, беспрекословно выполняя все его требования. А может, это его особый мужской магнетизм порождал в них особую смесь восторга, легкого ужаса и желания подчиняться, не знаю.
- Время позднее, друг мой, - деловито сказал Славик, оглядев девушек. - Поэтому, ты, Савва, выбери себе подругу, а две другие пойдут со мной. Все!
Лица девиц в этот момент надо было видеть - описать невозможно.
-Что?.. Как?.. Куда мы попали? - заголосили они одновременно в три голоса, я тем временем ловко подхватил блондинку под руку и повел ее в спальню, уже хорошо знакомую мне по предыдущим посещениям, а читателю по предыдущим историям.
Вошли, и блондинка, обдав меня ледяным взглядом, остановилась у самого входа.
- Я тебя видела в ресторане, - наконец признала она меня. - И никакой ты не милиционер, ты дрался там с нашими ребятами.
'Дрался' - передразнил я ее. - Ха, было бы с кем драться. А ты знаешь, что ваши 'герои' спрятались в дамском туалете, да так, что выудить их оттуда не было никакой возможности, тоже мне - гордые мэны.
Девица опустила голову, и я, решив загладить неловкую ситуацию, спросил:
- Как тебя зовут?
- Зачем это тебе? - Голос девушки все еще был резок.
- Могу я узнать имя женщины, с которой собираюсь спать?
- Стелла, - неохотно произнесла она свое имя.
- А меня Савва.
- Не могу сказать, что очень приятно, - с вызовом сказала Стелла, - и знай, что спать я с тобой не собираюсь.
- У-ху-ху, какие мы гордые! Так знай, меня не волнуют твои трудности, девочка моя, - сказал я. - Ты будешь моим призом - за все сегодняшние потрясения. Мой организм нуждается в компенсации и будет справедливо, если этим призом окажешься ты.
- Но если ты... это же будет изнасилование.
Я усмехнулся, перед глазами почти явственно возникло строгое лицо зампрокурора Марченко.
- Одним изнасилованием меньше, одним больше... - пробормотал я и посерьезнел лицом: - Давай-ка, звездочка моя (стелла - звезда), не теряй времени, живо раздевайся, упала на 'горизонт' и лапки в стороны!
- Даже и не подумаю.
- Да? - Шагнув к ней, я рывком подхватил девушку под бедра и поднял так, что головой она почти уперлась в потолок; блузка задралась, оголив слегка полноватый, но приятной формы животик. Продолжая держать девушку на весу, я поцеловал ее в пупок.
- Поставь меня сейчас же на место, - воскликнула сверху Стелла.
Я медленно опустил ее на ноги, но пока держал ее тело в руках, прочувствовал его, и мгновенно пришло желание.
- Ты сильный, да? - возмущенно сказала она, но, как мне показалось, не без оттенка удовольствия. - Во мне почти шестьдесят килограммов.
- Да уж вижу, что костями не гремишь.
Я оглядел Стеллу. Наряду с приятно округлой попой и приличных размеров бюстом, она сохраняла девичью стройность фигуры, да ей и было то, собственно, не больше двадцати лет, совсем еще молоденькая.
- Давай не будем понапрасну терять время, а по-хорошему отправимся в постельку, - склонив голову набок, дружелюбно предложил я.
- Послушай, хорошо, а поесть в этом доме что-нибудь найдется? - неожиданно спросила Стелла.
- Вот тебе на, вы же только из ресторана, - удивленно развел я руками.
- Я понервничала тут с тобой и снова захотела есть.
- Интересная особенность организма. Скажи, а поужинать любовью тебя не устроит?
- Принеси мне пару бутербродов и что-нибудь попить, - обезоруживающе улыбнулась Стелла.
Вздохнув, я оставил свою даму одну и в растерянности поплелся на кухню. 'Вот же эти женщины, черт бы их всех побрал... Интересно, каким это образом они всегда безошибочно вычисляют, что я добрый человек? И при этом используют меня, как им только заблагорассудится'.
Когда я вернулся в спальню, Стелла уже находилась в постели, а вещи ее были аккуратно сложены на стуле.
Завидев меня, она стыдливо прикрылась простыней.
-Ой-ой, так ты еще и кокетка! - шутливо проговорил я, ставя тарелку с бутербродами и 3-литровую банку с компотом на стол, после чего начал раздеваться. Не сводя с меня глаз, Стелла спросила:
- Слушай, Савва, я тут как последняя дура разделась и поперла в постель, а мои подружки, наверное, сидят себе сейчас там, посмеиваются, да еще наверняка думают обо мне плохо?
-Ой, сейчас им, поверь, совсем не до смеха, да и думать тоже некогда, - сказал я со смешком, - они, уверяю тебя, в эту минуту очень заняты, изо всех сил стараются и обе уже изрядно вспотели.
Стелла, выслушав меня, вздохнула и отвела глаза в сторону.
- Двигайся, - сказал я, залезая под одеяло и пытаясь нащупать под ним какую-нибудь часть тела девушки.
-У меня, кстати, есть жених, он сейчас там, в милиции находится, - сказала Стелла, демонстративно отодвигаясь на противоположный край кушетки. - Завтра утром, как мне кажется, мне тоже придется туда пойти.
- А нам жених ваш ни к чему, мы не признаемся ему, - пропел я на ходу сочиненный экспромт, добираясь, наконец, до какой-то округлой, одновременно мягкой и теплой части ее тела. - И не пугай меня, слышишь, пупсик, я с некоторых пор живу одним днем, а что будет завтра, меня не интересует.
Стелла, сопя, пыталась оттолкнуть мои руки, но я преодолел ее слабое сопротивление, задрал ее ноги так, что они доставали ей до головы и вошел с ней в полный контакт.
Прошло что-то около получаса, мы уже закончили постельные упражнения, Стелла отвернулась к стене, и, кажется, уснула, а мне не спалось. Жуя один из бутербродов, к которым девушка и не притронулась, я сидел в постели и размышлял. Вот уже в который раз я прокручивал в голове треволнения этого, к счастью уже минувшего злополучного дня, а какая-то непонятная тревога все же оставалась, мешая мне полностью расслабиться. Чертов прокурор, подумал я, злясь на Марченко, он так запугал меня, что я, наверное, благодаря этому скоро в импотента превращусь.
В раздумьях прошло еще какое-то время, а я все не мог уснуть. В конце концов, решил я, лучшее снотворное, это, конечно же, секс, и осторожно пристроившись, вновь проник в сладенькую Стелкину щелочку, отчего она, вздохнув, тут же порывисто обняла меня, затем громко и сладострастно задышала:
- Ну, чего же ты такой ненасытный-то, а?..
Утром мне пришлось встать рано, разбудить девушек, подождать, пока они приведут себя в порядок, после чего мы сели в их машину и тронулись в обратный путь.
- Сейчас я отвезу вас к ресторану, а вы пока договоритесь между собой, где и как провели эту ночь, если кто-то из ваших мужиков окажется на месте и будет приставать с расспросами. Все ясно?
- Да ладно, - махнула рукой одна из девушек. - Не твоя забота, Савва. Ты, главное, не болтай никому, а мы со своими делами сами разберемся.
- А где, кстати, еще две девушки, - спросил я, нисколько не обидевшись на нее, - которые вчера были вместе с вами в компании?
- Остались во второй машине у милиции ждать, - сказала Стелла. - Там Лариска сама водит и имеет права.
- Ага, понятно, - протянул я, подъезжая к зданию дворца культуры и останавливая машину. Дворец культуры расположен вблизи ресторана, всего в полусотне метров, зато машину - и это было, на мой взгляд, главным - из-за здания не видно. Что я, враг своему здоровью, что ли, думал я, выбираясь из машины. Я совершенно не был расположен после столь сладострастной ночи выяснять с кем-либо отношения, и уж, тем более, с женихом Стеллы.
Пожелав девушкам всего наилучшего, я пошел в противоположном от ресторана направлении, то есть в сторону парка. Стелла, как мне показалось, хотела что-то напоследок сказать, но я уже углубился в заросли парковых насаждений.
А вечером того же дня мы вновь встретились с Женькой - моим тренером, которого, как я и предсказывал, выпустили из милиции еще до обеда.
-Так из-за чего вчера у тебя с теми парнями драка произошла? - пожимая тренеру руку, спросил его я, разглядывая свежие царапины и ссадины на Женькином лице.
-Уже и не припомню, - усмехнулся он. - Кажется, я там за твоего дружка, за Графа заступился, а больше ничего не помню, память как отрезало.
- Ясно, - проговорил я, хотя, конечно, мне ничего не было ясно. Мы поболтали еще немного, посмеялись, вспоминая вчерашний вечер, но выпивать на этот раз не стали и вскоре расстались.