Баглак заревел и бросился очертя голову на Держимира. Но делал он это быстро только в своей абсолютно безмозглой голове. Держимир сплюнул и покрепче уперся в землю. В тот момент, когда Баглак уже опускал на его голову секиру, Держимир присел, одновременно смещаясь, и, поднимаясь, рубанул мечом снизу вверх, а потом с разворота наискось перечеркнул грязную, в комках спутанной шерсти спину Баглака.
Баглак успел сделать еще только пару шагов, но уже на третьем он начал разваливаться на две неравные части. Его жизнеспособность была необычайной: когда верхняя часть туловища уже лежала неподвижно на земле, между прочим, вместе с головой, его ноги еще продолжали идти, с каждым шагом, однако, все сильнее сгибаясь в коленях, так что вскоре нижняя часть монстра лежала на земле, легонько суча ногами. Держимир стоял над поверженным врагом и ни о чем не думал.
Стоял он, впрочем, недолго. Нагнулся, подобрал суму, брошенную в начале поединка, и присел на краю поляны. В мешке нашелся кусок хлеба и сыр. Держимир начал меланхолично жевать, откусывая попеременно от обоих кусков.
Сыр оказался излишне соленым, а хлеб черствым. "Воды бы" - подумалось Держимиру, но исполнить это было сложно, так его собственная фляга была безнадежно погублена: он самолично наступил на нее еще в начале поединка. Это едва не стоило ему жизни: Баглак бросился на оступившегося противника и, неизвестно каким чудом, Держимиру удалось вывернуться. Это был единственный опасный момент во всем поединке. Все остальное время Держимир держал Баглака на расстоянии длины меча, выжидая момент, когда одним ударом он закончит этот изначально безнадежный для чудовища бой.
Держимир был раз в десять более сильный воин, чем Баглак, но у него не было частого среди охотников за чудовищами желания поиграть с врагом в кошки-мышки. Он считал, что любое живое существо, с оружием в руках защищающее свою жизнь, имеет право умереть достойно, как воин. Не вина этого чудища, что оно родилось таким, и не достойно человека уподобляться им, опускаясь до удара из-за угла.
Держимир вздохнул. Ему тяжело приходилось среди своих соратников, и не в последнюю очередь из-за его мыслей. Далеко не все разделяли его убеждения, да что там, он был такой один. И если бы не его авторитет самого опытного охотника за чудовищами, то неизвестно, сколько охотников сейчас ходило бы по деревням и городам в поисках заработка. Может быть, он один.
Держимир снова тяжело вздохнул. Хотелось пить. А еще лучше выпить. Но не было ни браги, ни воды. Да и идти пора было, если он хотел засветло добраться до ближайшего города. А там и напиться можно. В обоих смыслах.
Идти было легко: Баглак за немалые свои разбойные годы протоптал не широкую, но хорошо различимую тропку. Держимир забросил меч по-походному, за спину, и неспешно пошел в сторону города. Ни птиц, ни зверей в округе, естественно, не было - Баглак всех распугал, а кого и поел. Так что идти пришлось в тишине, но это было даже на руку. Держимир задумался о своей жизни.
С малых лет он знал, что будет охотником на чудовищ. И стал, и не самым плохим, если не сказать по-другому. Но последнее время стал он все чаще задумываться, что в жизни его что-то не так. Не правильно он ее прожил. Нет, пока жил - ни о чем не жалел, а вот пришло время подумать о старости, понял, что ни дома не построил, ни дерева не посадил, ни так далее. Что в его жизни было? Кровь, своя и не своя. Остепениться бы. Уйти куда-нибудь подальше, где не знает тебя никто, жениться, пока не поздно, да и жить себе, как многие живут. Держимир додумал до этого места и тяжело вздохнул.
Вздохнул, потому что знал: никогда он этого не сделает.
И совсем не потому, что поздно что-то менять. Поздно-то поздно, но как скажите жить дальше, зная, что больше никогда не услышишь свист воздуха, рассекаемого мечом, треск раздираемых костей и сухожилий, не почувствуешь запаха свежепролитой крови.
От всего этого не уйти. Это всегда с тобой, и ты не можешь больше без этого жить. Поэтому ты и будешь выполнять свою работу, единственную, которую умеешь, до того момента, пока не найдется кто-нибудь более сильный и ловкий. А случится это достаточно скоро, потому что ты стареешь.
Держимир вздохнул. Что-то много вздыхаю, подумалось ему. А еще я чего-то много думаю. Раньше такого не было.
Но больше ему подумать не удалось.
Из кустов справа от дороги выползло существо, больше всего похожее на жабу переростка. Ростом с теленка, но раза в два пошире. Тварь посмотрела на Держимира и ее глаза, до этого мутные, зажглись. Держимир отступил на пару шагов. Тварь что-то прошипела и поползла к нему.
Отступать было стыдно, а не отступить глупо. Поэтому он начал неторопливо пятиться в сторону поляны, откуда шел. Тварь, медленно переваливаясь, тащилась за ним, пытаясь что-то прошипеть. Держимир ускорил шаг.
Дойдя до поляны, он остановился в раздумье. Нет, он, не раздумывая, зарубил бы эту тварь, но почему-то ему в голову даже не пришло ничего подобного. Ведь очевидно, что это кто-то из прислужников Баглака. Может даже его... потомство. А почему, собственно, я не стал его убивать?
Ответа на этот вопрос не было. Были какие-то невнятные чувства, словами невыразимые. Но не жалость, это точно. А, как бы это сказать, брезгливость что ли. Не пристало воину сражаться с лягушками, даже такими большими.
На поляне после боя произошли изменения. Тушу Баглака местные хищники оттащили и сейчас где-то торопливо пожирали. Широкая полоса придавленной травы, щедро политая кровью чудовища, единственная напоминала о произошедшем на этом месте поединке.
Выбраться с поляны можно было только по тропе. Вокруг были леса настолько непроходимые, что соваться туда было равносильно самоубийству. А единственная тропа перекрыта Баглаковским недобитком. Держимир сплюнул с досады и решил дождаться, пока эта жаба выползет на поляну, а потом уже прикончить ее и без помех идти. Придется поспешить, до города хоть и не далеко, а все равно полдня топать. К вечеру можно и не успеть уже. Ну, давай, жабеныш, выползай, счас мы тобой займемся.
Но вместо ожидаемой твари на поляну выползло с десяток тварей поменьше, но столь же отвратительных. Держимир слегка оторопел. А твари оказались не в пример подвижней давешней жабы. В миг они оказались около Держимира, посверкивая маленькими горящими глазками. Очевидно, это приспешники Баглака, пришли мстить за своего погибшего повелителя. Держимир рванул меч и с размаху рубанул по ближайшей твари.
Меч застрял. Что там было внутри - неизвестно, но тварь, дернувшись, замерла, а меч основательно застрял в туше. Да так, что так просто и не вытащить. Держимир уперся ногой, крякнул и выдернул меч. Но воспользоваться им уже не успел.
Под колени ему что-то толкнулось и он, не удержав равновесия, рухнул на одну из тварей, отбив себе при этом бок. Кряхтя, он начал подниматься, но одна из тварей ткнулась ему в грудь и снова опрокинула его. Больше подняться ему не удалось.
Погребенный под небольшими, но изрядно тяжелыми тварями, Держимир медленно задыхался. Не потому, что не хватало воздуха. Он не мог вздохнуть под этой тяжестью, придавившей его грудь. Но, как оказалось, это еще не конец.
На поляну, наконец-то, выползла жаба-переросток и, увидев кучу-малу, с необычайной резвостью оказалась рядом. Скинув несколько верхних тварей, она взглянула на посиневшее лицо Держимира. Держимир судорожно втянул в себя воздух и тут же со свистом и стоном испустил его: жаба запрыгнула на него. Под ней что-то хрустнуло, но она этого не заметила. Немного поерзала, потом слегка сдвинулась и посмотрела на мертвое лицо Держимира горящими глазами. Жаба издала несколько шипящих звуков, а потом достаточно внятно, хоть и совершенно нечеловеческим голосом произнесла:
- Повелитель!
И еще раз посмотрела на Держимира глазами, горящими от любви.