Аннотация: Повествование в рассказах. Из жизни одной современной субкультуры...
РЕКОНСТРУКТОРЫ
Повествование в четырёх рассказах
1.Запретный пир
Как произошло изгнание сыновей Уснеха? Нетрудно сказать.
Собрались однажды улады на попойку в доме Федельмида...
(Ирландский эпос)
Мамаево попоище.
(Из афоризмов Геннадия Малкина)
Почему Илью Жерехова выгнали из магазина "Фибула"? Нетрудно сказать.
Однажды он задумал заняться реконструкцией каменного века, собрал в магазине нескольких друзей и стал читать им импровизированную лекцию об этом времени.
Начал так:
- Итак, друзья, дорогие гости моего торгового подвала, настало время воплотить на практике идею, которая давно будоражила умы, но не имела никакого практического воплощения. Мы начинаем путешествие в миры неизведанные и приступаем к исторической реконструкции материальной культуры лесного неолита! Сегодня у нас не просто пятничное застолье, сегодня у нас лекция, в которой я расскажу вам кое-что о том удивительно времени, в которое мы собираемся погрузиться.
Жерехов произнёс эту сложную словесную конструкцию и окинул торжествующим взглядом стол, за которым сидели шесть человек. В большинстве собравшихся он видел потенциальных единомышленников и соратников.
Все эти люди были реконструкторами, то есть в свободное время воссоздавали костюмы, оружие и доспехи грозного десятого века. В этих костюмах они ездили на фестивали и выступления, звали друг друга древними именами, жили в холщовых палатках, сшитых по древним образцам, сражались строем и в поединках, пировали, а иные из них даже приторговывали.
И ещё все они были общественными алкоголиками, то есть принадлежали к тому сорту пьющих людей, который никогда не пьёт в одиночку.
На столе, как было принято в этой компании на протяжении последних месяцев, стояло доброе красное вино, к которому предлагались сыр, ветчина в нарезке и свежие лепешки из соседнего магазина "шаговой доступности", гнусного, но близкого.
Конечно, при виде вина душу лектора покусывал червь сомнения. Интуиция подсказывала - что-то пойдёт не так. Но Жерехов не умел отступать.
За его спиной висела поношенная школьная карта. Карта изображала Русь в IX -XI столетиях - то есть в то время, которым все они занимались. Но сегодня Жерехов намеревался показывать на этой карте движение ледника и направление миграции древних людей.
- Реконструкция каменного века, - решительно продолжал он, - станет подлинной реконструкцией духа! Представьте себе - там не будет коммерции, платных выступлений и пафосных фестивалей с доставкой на автобусах. Зато будет освоение новых умений и преодоление трудностей. С горечью приходится констатировать, что современный реконструктор стал продажен, он ищет удобств и готов делать деньги на своём увлечении...
Впрочем, Жерехов и сам был продажен и делал деньги на своём увлечении. Профессиональный историк, он некогда решил непременно работать по специальности. Но государству историки не нужны, и на одну историческую зарплату Жерехов жить не мог. Тогда он основал магазин "Фибула" для любителей исторической реконструкции и ролевых игр. Дела в "Фибуле" шли ни шатко, ни валко, она не давала особых прибылей и была, в сущности, дорогой игрушкой своего владельца. Но Жерехов был хитёр и изобретателен. Он вступил в симбиоз со своими конкурентами - более крупным магазином, который возглавляла деятельная и свирепая мадам по имени Лера. Дела пошли лучше, но и у большого магазина возникали трудности. Не так давно их выселили с предыдущего места, и они всей объединённой торговой компанией перебрались в подвал жилого дома, кишащего бдительными соседями.
-Никаких пьянок! - сказала в своё время Лера-компаньонша, строго смотря Жерехову в глаза. Она знала, что он, как и большинство реконструкторов, по этой части ненадёжен...
-Только не я! - отвечал ей цитатой из Хантера Томпсона будущий делатель неолита. - Мы ответственные люди!
Ответственным он был несколько месяцев, а потом мучительно заскучал. На новом месте вход в магазин - по звонку, наружной рекламы нет. Покупатели потеряли "Фибулу". Продажи были крошечные. Тогда Илья решил так:
"Раз уж магазин не приносит денег, пусть приносит радость!"
Махнул рукой на запрет и завёл по пятницам дружеские пиры в складчину. Надо сказать, что до сих пор пиры проходили на удивление аккуратно. Вот уже два с половиной месяца реконструкторы чинно пили в подвале вино, не привлекая внимания соседей.
Состав компании менялся, но ключевые фигуры были всегда одни и те же - Большой Танни, крупный спокойный человек, хорошо разбиравшийся в вине, задорный викинг Торбранд со своей женой Эльзой и хрупкая, миниатюрная девушка в огромных очках по имени Таисия Рекшина.
Таисия ходила на лекции ещё в старые годы. Никто лучше Таисии не знает скандинавские древности Х века, и никто лучше неё не умеет ткать понёвные ткани. Таисия - реконструктор увлеченный, знающий, реконструктор "до мозга костей". Но Жерехов догадывается и о другой стороне её натуры. Личная жизнь Таисии не ладится, реальность её печальна, и в реконструкции она ищет бегства...
Нынешний пятничный пир должен был стать особенным. Вместо обыкновенных застольных обсуждений - как развитие вендельских шлемов привело к появлению полумаски из Гьёрмюндбю и почему вся страна от Питера до Урала считает дурачком ярла Вуки из клуба "Зубы великанши" - Жерехов затеял прочитать лекцию о необходимости реконструкции каменного века.
Он устал от коммерции, устал продавать своё увлечение и знания. Каменный век, о котором Жерехов думал непрерывно в последнее время, стал для него такой же формой бегства, как для Таисии - родная и уютная эпоха викингов. И теперь он хотел рассказать друзьям о притягательности неолита, о лепной керамике, костяных гарпунах и расщеплении каменных нуклеусов. Хотел донести мысль о важности и полезности неолитических умений, помогающих человеку выживать в любых условиях. Что толку в стрельбе шариками, если ты не умеешь сделать из куска камня наконечник стрелы и добыть огонь без спичек?
-Ну- с, господа, - сказал Танни, откупорив первую бутылку, и разлив вино, - за успех нашего безнадёжного дела!
Жерехов согласно кивнул, выпил, и ещё раз обвёл взглядом гостей. Он знал не всех. Торбранд и Эльза притащили своего приятеля Борю, крупного парня, который тоже ездил иногда за компанию на фестивали, но основные увлечения его лежали в иных областях.
Боря при виде вина заявил, что это он не пьёт, достал коньяк и принялся его употреблять. Изредка в течение вечера его поддерживал Торбранд, но чаще стрелок пил свою тяжелую артиллерию один.
-Теперь ближе к делу! - продолжил лекцию Жерехов. - Начнём издалека, с предыстории. Не будем углубляться в африканских предков человека, но о ледниковом периоде в Европе сказать необходимо...
-Прости, перебью! - встрял Танни. - Меня переполняет знание о происходящей гнуси. Говорят, на фестивале "Козорезовские Липки", который в июне будет, есть коммерческое предложение. Заплати большую сумму и почувствуй себя ярлом. Ну, или князем. Тебе дадут палатку, костюм, и подневольных людей...
- Не может быть! - почти одновременно вскричали реконструкторы.
- Может, может, - подтвердил Танни. - Что-то около миллиона стоит...
На эти "Липки" Жерехов собирался поехать торговать. На пятнадцатом году занятий исторической реконструкцией фестивали до смерти ему надоели, но деньги есть деньги...
- Коммерсанты хреновы! - воскликнул Торбранд. - Мы сделаем неолит и отомстим им за всё! Ну, - прибавил он, поднимая бокал, - вот чтоб не было таких ярлов, а даже если и будут - чтоб ни один из нас им не служил!
Тост был хорош, и все дружно выпили.
-Ладно, - попытался продолжить лектор. - Итак, из-за изменения орбиты Земля оказалась дольше от Солнца. Начался ледниковый период...
- А мне вот что интересно, - задумчиво сказал Эйрик Рыжий, ещё один гость магазина "Фибула". - Вот если, скажем, этот ярл за свой миллион возжелает ещё и баб...
Этот реконструктор занимался ремонтом компьютеров в Эрмитаже и производил впечатление невероятно культурного и интеллигентного человека, особенно на фоне своих шумных и непосредственных друзей. Даже голос у него был какой-то культурный - негромкий, мелодичный, приятный для слуха. Но его друзья хорошо знали, что на фестивалях именно этот человек заносит в сообщество самые омерзительные похабные песни.
-Это в подтексте объявления! - уверенно сказала Эльза. - Наверняка всё включено! Не напишут же о таких вещах напрямую. И вообще, перестань болтать, у нас лекция!
- Товарищи! - воззвал к порядку Жерехов. - Давайте ещё немного послушаем! Мы как раз подобрались к древнейшим людям- архантропам...
Таисия внимательно слушала и без напоминаний. Тёмные, увеличенные очками, глаза сверлили незадачливого лектора. Жерехов избегал такого взгляда Таисии. Он чувствовал, что этой женщине от него что-то нужно, и даже догадывался, что именно. Но он ничем не мог ей помочь - был безнадёжно женат, да и просто не мог.
- Кстати, - сказал вдруг Боря и выпил коньяка, - я вообще не верю в ледниковый период! По-моему, его выдумали фальсификаторы.
- Молчи, балда, - буркнул Торбранд. - Зачем кому-то выдумывать ледниковый период? Это ведь не норманнская легенда...
- Всё равно! - упрямо сказал Боря, и снова налил себе коньяка.
- Архантропы! - продолжал Жерехов. - Они вышли из Африки около миллиона лет назад и расселились по Евразийскому континенту. В Китае жил синантроп, или пекинский человек. На Яве - широко известный питекантроп, Homo erectus, а в Европе - гейдельбергские люди... Позже, спустя несколько сотен тысяч лет, их вытеснил человек разумный. Но не такой, как мы, а другого подвида. Это был неандерталец. Он, был намного сильнее и выносливее современного человека. Кстати, когда в Европе появились люди современного подвида, они периодически скрещивались с неандертальцами, это доказали генетики...
-Воот! - сказал Торбранд с глубоким удовлетворением в голосе. - Они, неандертальцы-то, были примитивны. Не могли переступить через традицию, и с чужими принципиально не совокуплялись. А нашим было всё равно!
-Ну, - сказал Большой Танни, - за неандертальские гены!
Начинающий реконструктор неолита прервал тираду, хлебнул вина и снова поймал пристальный взгляд Таисии. Из недр памяти внезапно вынырнула цитата: "Исследования британских учёных показали, что каждая выпитая кружка пива повышает привлекательность потенциального партнёра в среднем на двадцать процентов..." Он чуть не подавился глотком, и стал смотреть в другую сторону.
Таисия залпом хлопнула вино и снова впилась глазами в лектора. Боря продолжал методично наливаться коньяком. Время от времени он вступал в разговор, чаще всего невпопад:
А Жерехов в продолжение последующего часа героически пытался донести до народа знания о неандертальцах, кроманьонцах, валдайском оледенении и мамонтовой фауне. На этой фауне и произошёл окончательный крах лекции.
- Многие из этих животных вымерли в сравнительно недавнее время, -сказал лектор. - Например, тур, или гидрунтиновый осёл ...
Уже в следующую секунду он понял, что гидрунтиновый осёл был лишним. Подвал содрогнулся от сочного, здорового хохота викингов. Торбранд лежал на столе головой и выл от смеха.
- Ну вас! - сказал Жерехов и махнул рукой. -Нельзя мешать лекцию с пьянкой. Кстати, парни, вы слыхали, что Петю Царя на последней поездке прищемило дверью автобуса?
И дальше разговор пошёл в привычном русле - куда поедем в этом году, как славянский волхв Нездило зашил палатку Пете Царю в Старой Ладоге, и чем всё-таки отличается репс от самита...
Вдруг кто-то хватился:
- А что-то Боря замолчал? Боря, скажи-ка речь! Боря?
Но стрелок был уже не здесь, и никакой речи сказать не мог. Он сидел на лавке, и слегка покачивался вперёд-назад. Взгляд его был неподвижен.
- Кажется, - произнёс Эйрик культурным голосом, - наш друг в дрова...
- Проверим ответы на ключевые вопросы! - сказал Танни. - Как тебя зовут?
Ответом было протяжное "ыы-ыы", и ничего более.
-Кто ты? - спросила Эльза.
- Арк... как его... ар-р-рххантр-роп-пп...
- Боря, подлец! - рявкнул Торбранд, - ты не архантроп, ты позорник просто... ты... ты гидрунтиновый осёл!
- Как он так сподобился? - тихо спросила Таисия. -Он же такой здоровый...
- Не знаю, - сказал Торбранд. - Верно, на него весь этот плейстоцен так подействовал. Никогда его таким не помню...
- За борт архантропа! - прошипел Жерехов. - Всё! Никаких мне тут архантропов! Никаких неандертальцев и гидрунтиновых ослов!
Но отправить архантропа за борт было не так-то просто. Боря, хотя уже не мог оказать сопротивления, был велик телом и очень много весил. Гости магазина "Фибула" втроём поволокли могучее тело из подвала. Эйрик Рыжий своим характерным культурным голосом вызывал такси.
И тут на сцене появился сосед сверху. Он, вероятно, собирался выкинуть мусор, а может быть, его привлёк шум, которым сопровождалась эвакуация архантропа. Как бы там ни было, он приоткрыл дверь, которая вела на жилой этаж, выглянул из-за неё, увидел викингов, которые буксировали недвижимого Борю во двор, и поспешно скрылся. Но Жерехов и Торбранд успели увидеть его.
-Заложит, стервь! - пробормотал лектор. - Как факт - донесёт!
-Ага! - сказал Торбранд. - Точно! Я, помнится, держал на лестнице велосипед, и он помешал соседу по площадке. Ты думаешь, этот придурок пошёл и поговорил со мной об этом? Чёрта лысого, он написал донос в управляющую компанию, и те прислали мне предписание - убрать! Так что тридцатые годы вернутся в любой момент... Ладно, пока, дорогой, мы повезём этого деятеля... Прости, с ним раньше такого не было! Ну, было круто!
- Я им помогу и приду! - сказал Танни. - Там у нас ещё винца сколько-то стоит...
Жерехов простился с гостями, спустился в подвал и обнаружил там Таисию, собиравшую со стола мусор.
Увидев Илью, она выпустила из рук пустые обёртки от ветчины, распрямилась, словно пружина стального капкана, и шагнула вперёд, перекрыв лектору все пути к отступлению.
- Знаешь, - сказала она, - я давно хотела тебе сказать...
Жерехов похолодел. Он понял, что именно сейчас может произойти решительная атака на его мораль и добродетель.
-Ты классный! - восхищённым полушёпотом продолжала Таисия. - Ты столько знаешь! Деньги, машина, харизма - ничто перед знаниями! И ты так произносишь слово "экстраполяция"!
"Сейчас брякнет что-нибудь типа того, что у неё от экстраполяции и эпипалеолита порхают бабочки в животе"- подумал Жерехов, но она сказала другое.
- А Эрленд из "Красного Щита" со своими бреднями про антинорманизм - выскочка и полузнайка! Ты его так вчера уделал на форуме "Северной Руси"! - прошептала она и сделала ещё один шаг вперёд.
"К прыжку готовится..." - подумал лектор. И ещё он подумал, что напади на него сейчас эта девушка, он, пожалуй, не сможет включить волю к сопротивлению. Обычно казавшаяся нескладной, Таисия двигалась уверенно, тело её выглядело гибким и сильным. Это больше не была закомплексованная девочка, сбежавшая от реальности в десятый век, но Женщина, роковая Женщина, высвободившая всю заключённую в ней силу Тёмного Эроса. Во всяком случае, изрядно выпившему историку она показалась именно такой. Жерехов невольно попятился и упёрся задом в стенку.
Он близко, очень близко видел огромные глаза под очками, и теперь эти глаза смотрели на него уже не с подозрительным интересом, а с неподдельным обожанием. Видел приоткрытые, чуть подрагивающие бледные губы...
-Всё, погрузили нашего питекантропа! - радостно сказал Большой Танни, спускаясь в подвал. - Допиваем это, - он радостно помахал последней початой бутылкой, - и по домам!
Таисия метнула на добродушного общественного алкоголика взгляд леопарда, которому только что испортил охоту павиан. Потом широко улыбнулась и ухватила налитый до краёв бокал.
-За неолит! - возгласила она чистым и звучным голосом. - За новое слово в живой истории!
...Сосед, разумеется, донёс. На следующий день телефон Жерехова едва не лопнул от крика Леры-компаньонши. Реконструктор неолита был с позором изгнан из магазина, и торговал потом только через почту и на фестивалях.
Но реконструктор неолита ни о чём не жалел.
-Великое дело не делается с первой попытки, - говорил он. - А расщеплять нуклеусы мы ещё научимся.
2. Ярмарка
Два равнозначные стыда:
Когда торгуешь, и когда
Тобой торгует кто-то.
Е.Евтушенко
Военно-исторический фестиваль "Козорезовские Липки" был в самом разгаре.
Июльское солнце испепеляло и без того вытоптанное совхозное поле. У входа на поле содрогался огромный батут в виде Буратино на четвереньках. По буратине с визгом прыгали дети. Вокруг шумела ярмарка, трудились шашлычники, матрёшечники, продавцы медовухи и индейских амулетов. В воздухе висела пыль и ещё тот характерный дух, который витает в дешёвых летних кабаках - смесь запахов мясного угля и плохого пива.
Толпа посетителей медленно циркулировала по полю - от ларьков к батуту, от батута к ограждению ристалища, на котором бойцы в доспехах побивали друг друга на потеху публике, от ристалища к биотуалетам, и так далее, во всех этих направлениях блуждал распаренный люд, задавал вопросы торговцам, пил пиво под тентом, отдыхал на траве... В стороне виднелись палатки туристского лагеря, где останавливались гости, приехавшие издалека - посмотреть на реконструкторов и отдохнуть.
Илья Жерехов восседал в торговом ряду меж других продавцов, и по давней привычке отслеживал всё, что творилось вокруг. Жерехов точно знал, что тихий сейчас лагерь туристов к полуночи станет очень громким, там будут кричать, играть музыку, плясать на машинах и, может быть, драться. Одним ухом Жерехов слышал, как ведущий на ристалище возглашает военную программу, другим - как на сцене поют бабушки из местного дома культуры, одним глазом он видел палаточный лагерь реконструкторов, другим наблюдал прыжки детей на надувном буратине...
Солнце всползло в зенит и теперь палило вовсю. Первая часть военной программы кончилась. Измочаленные боем и жарой, бойцы, пошатываясь, расходились с поля по своим палаткам. К Жерехову подошёл поздороваться один из них, почтенный реконструктор, чей стаж в движении перевалил за десяток лет.
- Не поеду! - говорил этот человек ещё полтора месяца назад. - У меня есть принципы, и на фестиваль с таким названием я не поеду!
Но ему оплатили дорогу, пообещали бесплатную еду - и он поехал, подняв в ружьё всех своих бойцов, таких же серьёзных старых людей. Сейчас все они были на поле, в доспехах, и честно отрабатывали полученные блага.
Название фестиваля и впрямь было странное. Оно получилось от большого села Козорезова, в котором, так уж получилось, некогда делали на все окрестные губернии посуду из липы. "Липки" проводились уже в третий раз, но с реконструкторами - впервые. Дело в том, что первые два фестиваля не собрали много народа - сами по себе липки и изделия из них были никому не интересны. Не радовал публику и дед Вавило, которого организаторы объявили великим мастером резьбы по липкам и последним носителем древней традиции.
Вавило отродясь не умел резать по дереву, но ради денег и славы согласился впрячься в эту лямку, прочитал какую-то книжку, взялся за тесло и стамески - и действительно навострился долбить довольно приличную посуду. За это он каждый год получал оплату проезда и еды, воз липовых поленьев, инструмент, неплохой гонорар и ящик водки.
Сейчас Вавило тоже был здесь, на ярмарке - огромный, бородатый, босой, словно Толстой на пашне, он честно трудился и с утра уже выдал на-гора две корчаги и одно корыто. При этом он не забывал о публике и, кромсая дерево, успевал рассказывать народные байки и даже петь частушки.
Так вот, первые "Липки" получались плохо, и местные чиновники хотели уже похоронить эту затею, но тут за дело взялся Александр Щуров, опытный реконструктор, начальник большого клуба и организатор фестивалей. Он последовательно, в точных формулировках, объяснил чиновникам, что и как надо сделать, чтобы мероприятие понравилось народу, как пробить на фестиваль государево финансирование, каковы будут затраты и - самое главное - сколько в итоге может перепасть им, если всё выгорит. Разумеется, первым делом следовало нанять его, Щурова, для устройства всего дела. Те послушали, посчитали, и наняли.
Результат был налицо - толпы зрителей ходили теперь по полю, уплатив за билеты, многие десятки торговцев бодро продвигали свой товар, уплатив за аренду. Выигрыш был по всем статьям. Организовали даже экскурсионное бюро. Палатка экскурсоводов стояла у входа на фестивальное поле, но народ собирался в группы неохотно - экскурсия стола дополнительных денег.
Жерехов ехать на "Козорезовские Липки" не хотел. Но случилось так, что финансы его запели романсы жалобным голосом и реконструктор неолита (а со времён злосчастной лекции он даже успел отретушировать один наконечник стрелы) всё же отправился торговать, набрав под реализацию товара у знакомых кузнецов и литейщиков.
Теперь Илья сидел за торговым столом, на столе почти ровными рядами были выложены кованые и литые изделия, и Жерехов продавал их туристам, которые балагурили, щупали товар и задавали вопросы - когда дурацкие, а когда и по делу.
-Это у вас что, заточка?
-Нет, это вилка. Однозубая вилка. Такими пользовались, пока двузубые не изобрели.
-Ух ты, а с виду - как заточка! А это что?
-Это кресало.
-Что?
-Инструмент для высекания огня. Вот, смотрите...
Жерехов берёт кремень и показывает кресало в действии - кресь, кресь, кресь.
- Ууу, здорово! Маша, зацени, искры! Во, вместо спичек-то!
Это вопрос от реконструктора-участника. Все начинающие реконструкторы Руси Х века почему-то хотят делать новгородца или вятича. Потом они узнают о существовании дружинных курганов и начинают делать Гнёздово или Черниговщину. Году на шестом многим реконструкторам и вовсе надоедает Русь, и они перебираются к северокавказским аланам. Наконец, реконструктор понимает, что в наши дни уже и аланами удивить сложно, и тогда он выдумывает что-нибудь совсем экзотичное, например, потчевашскую культуру.
-А на Норвегию эта фибула подойдёт?
Это ещё один начинающий, только он любит не славян, а викингов. А уж если делать викингов, то, конечно, норвежцев... Шведская фибула ему не подойдёт, зато она массово производится и доступна по цене. Главное - объяснить, что фибулы норвежцев почти такие же, и это даже будет почти-почти правдой...
Фибула куплена. Как всегда, после сделки с совестью Жерехов испытывает неприятное ощущение нечистоты. Когда он только начинал торговать, это ощущение портило полдня, сейчас досады на себя хватает примерно на десять минут.
-А этой фигнёй убить можно?
Последний вопрос задал упитанный мальчик лет восьми, сложением похожий на пальчиковую батарейку. Кислотно-голубая майка мальчика резко выделялась в толпе зрителей, и вот уже минут десять Жерехов невольно следил за его приключениями. Мать и бабушка пытались пристроить дитятю то на батут, то на детскую площадку, где малыши под руководством Пети Царя колотили друг друга поролоновыми мечами. Но всё было тщетно - ленивый толстяк не желал активно двигаться, а желал он ходить по ярмарке и вымогать для себя новую игрушку.
-А их по-настоящему убивают? - спрашивал мальчик около прилавка с мехами.
-А это что, реально железный меч? - говорил он у соседнего прилавка, на котором приятель Жерехова выставил шикарный меч с золочёной рукояткой, по реализму исполнения превосходивший мечи многих и многих участников "Липок". - Да ладно, таких сейчас не делают!
Теперь мальчик внезапно захотел иметь ту самую однозубую вилку.
-Мааам, мамммм...
-Не нужна тебе эта железка! - сказала мама, пытаясь изобразить металл в голосе. - Она острая!
- Но мужчина должен уметь обращаться с оружием! - встрял Жерехов и приветливо улыбнулся мальчику.
Мама с бабушкой метнули на него лютые взгляды. Мальчик вертел в руках вилку и оглядывался на резинового буратину - должно быть, мечтал уколоть... Взгляд у мальчика был малоподвижный и какой-то сонный. На улыбку Жерехова он не обратил никакого внимания.
"Ну и чёрт с тобой, тупой толстый сосунок! - подумал Илья. - Ты мне тоже безразличен. Ты, но не деньги твоей мамы..."
- Пойдём! - попыталась управлять деткой мама и слегка дёрнула толстячка за руку.
Но ребёнок, в отличие от мамы с бабушкой, имел задатки хорошего командира. Он точно знал - попытка бунта должна быть пресечена немедленно и жестоко, не то холопы сядут на шею - и пиши пропало. Внезапно, без предварительной подготовки, мальчишка опрокинулся на спину, прямо в пыль, и пронзительно завопил.
Момент для истерики был выбран безошибочно - вокруг толпа народа, все видят, маме с бабушкой деться некуда. Зрители сразу подались назад, образовав небольшой круг, в центре которого находились вопящий восьмилетка и застывшие в нелепых позах мама с бабушкой - дуры дурами.
"Дети плачут, а родители платят, - подумал Жерехов. - Неужели продавит?"
Мальчик выл, слегка поколачивая затылком по пыльной земле. Из толпы послышались возгласы. Мама, красная и потная, полезла за кошельком.
Этот момент - когда покупатель решил купить вещь и деньги вот-вот появятся на свет - был для Жерехова самым притягательным в торговом деле. Илья понимал, что торговля развивает в нём не лучшие качества, что он, рождённый для исследований, для науки, занимается не своим делом, да и этим-то делом занимается плохо - магазин его разорился, но... уже затянуло. При виде покупательского кошелька Жерехов чувствовал то же, что чувствует рыболов при рывках рыбы, прочно севшей на крючок. Сладкое, томительное предчувствие победы, которое может быть слаще самой победы. Ты угадал, нажал на нужную кнопку и добился результата. Ты победил и добыл...
На сей раз, правда, у победы был соавтор, но всё равно... Крикун получил желаемое, и вся семейка исчезла. Торг пошёл своим чередом.
Солнце продолжало палить, и через час Жерехов почувствовал его силу на себе. Тени на торговом поле не было в принципе, и "счастливая" торговая шапочка тоже не спасала. Где-то в глубине головы Жерехова родилась несильная постукивающая боль. Он знал, что через некоторое время эта боль станет нестерпимой и безнадёжно отравит весь остаток дня. Сменить его было некому. В паре последних поездок ему помогала Таисия, но сегодня она была занята на мастер-классе по прядению. Дело принимало скверный оборот, но тут пришло спасение. Из толпы гостей фестиваля вынырнула Таня Чайкина, реконструкторша из Костромы, весёлая, свежая, румяненькая, словно ядрёная луковка.
- Что-то ты бледноват! - заявила она, протягивая Илье кувшин с прохладным квасом. - Хлебни-ка!
Жерехов хлебнул, и ощутил возвращение жизни в тело.
-Боги тебя послали, Тань! - патетически сказал он.
-Сменить тебя? - спросила девушка-луковка. - Я все твои товары знаю, иди посиди под тентом в таверне.
- Списки, если что, под столом, - сказал Жерехов, поднимаясь из-за стола и разминая затёкшие ноги.
Жерехов вознёс хвалу Тане и отправился в таверну - под большой брезентовый навес неподалёку.
Перед навесом толпился народ - кто-то пристраивался в хвост очереди, а кто-то просто глазел на очередное развлечение. Два молодых реконструктора, которые почему-то не участвовали в показательном сражении на ристалище, заключили третьего молодого реконструктора в большие деревянные колодки и теперь сшибали деньгу с туристов, предлагая всем желающим за двадцать рублей метнуть в колодника помидор.
Под тентом таверны было многолюдно и дымно. Ресторан аутентичной кухни "Длинный Вертел" кормил здесь гостей и участников "Козорезовских Липок" мясом, приготовленным на решётке, ржаными лепёшками и прочими условно старинными блюдами. Пили пиво и медовуху.
Жерехов купил со скидкой для участников дежурный обед и обосновался за крайним столиком. На ристалище начался перерыв, фестивальный люд и гости потянулись в таверну. Рядом с Жереховым устроился пообедать квалифицированный потребитель. Он заказал большую ржаную лепёшку, тщательно вымазал её сметаной по всей поверхности, нарезал на ровные кусочки и теперь неторопливо, с достоинством жрал.
Побыв в тени, Илья почувствовал себя намного лучше и отправился сменять свою благодетельницу. Молодые реконструкторы заработали денег, расковали товарища из колодок и теперь стояли в очереди к пивному крану. По ушам и лицу колодника стекали битые помидоры.
Пока Жерехов перекусывал и отдыхал, Таня успела продать из его запасов штук пять бронзовых амулетов. С этими амулетами есть одна проблема. Даже археологи, открывающие и описавшие эти занятные бронзовые штучки, которые славянские и скандинавские женщины носили между бусами, не всегда знают, что именно на амулетах изображено. Поэтому Жерехов не всегда мог быстро и внятно ответить на вопрос клиента: что из амулетов подойдёт мальчику для пятёрок в школе? Ведь клиент практичен - что ему рассказы о богах и мифических животных! Вот то, что молот Тора помогает от простатита - это клиенту понятно, так до этого пойди ещё додумайся! Поэтому с амулетами Жерехову не везло.
У Тани получалось лучше - она бойко втирала покупателям развесистую клюкву о значении амулетов, при этом то и дело потряхивая собственными бусами, среди которых блестели такие же привески. Было видно, что в момент вранья Таня сама искренне верит в то, что оберег с "кошками Фрейи" действенно предотвращает разводы.
-Дааа, - с лёгкой завистью сказал Жерехов, отпуская Таню из-за стола - умеешь ты гнать... Пойдём вечером купаться?
-А то! - задорно подмигнула девушка, и вновь исчезла в толпе, словно рыбка в тине.
...Часам к шести жар начал понемногу спадать. На ристалище бойцы готовились к вечернему сражению. Клуб за клубом, шли они на поле, слегка сутулясь под тяжестью своего вооружения. Видя приготовления к войне, потянулись к полю и зрители. На ярмарке стало тише.
Вавило-резчик, подуставший от зрительского внимания (на первых "Липках" он не сталкивался с таким наплывом публики) получил возможность передохнуть. Он посидел в немного в тени, залил в нутро поллитровку медовухи, взбодрился и, когда перед ним появилось какое-то очередное семейство, с новыми силами принялся долбить липку и рассказывать о том, что именно из этих мест пошла подлинная Русь.
За соседним столом добрый знакомец Жерехова, мастер-литейщик из Подмосковья по имени Амунди, откинулся на спинку стула, блаженно потянулся и приготовился отдохнуть. Меч, о котором некогда спрашивал толстый мальчишка, по-прежнему лежал перед ним на столе. Это был прекрасный меч. Накладки на его рукояти были тщательно исполнены и покрыты позолотой, а сама рукоять перевита серебряной проволокой. Второй день облизывались реконструкторы на этот меч, приплясывали вокруг него, восхищались и умоляли о скидке. Но Амунди был твёрд и решил подождать по крайне мере до утра воскресенья - до начал разъезда участников. А уж там, может быть, если кто-то всерьёз соберётся покупать...
Когда со стороны ристалища уже слышался грохот боя и аплодисменты зрителей, перед столом Амунди возник небольшой лысый человечек лет сорока, одетый в линялую футболку и тренировочные штаны сочно-фиолетового цвета. Судя по его облику, это был даже не турист, а какой-то абориген старинного села Козорезова.
Абориген упёрся взглядом в меч и завёл разговор с Амунди. Тот из чистого озорства принялся продавать изделие - туристы почти все ушли к ристалищу и делать было нечего. Человек в футболке слушал, недоверчиво похмыкивал и задавал уточняющие вопросы.
-Так что, - спросил он после долгих десяти минут беседы, - такое в то время крутые носили?
-Самые крутые! - отвечал Амунди. - Просто крутые такие мечи не тянули...
-А сколько, значит? - спросил абориген.
Амунди назвал цену - ту самую, от которой уже не один участник "Липок" нервно икнул.
Человек пожал плечами, полез в задний карман тренировочных штанов и, достав оттуда несколько смятых бумажек с портретом графа Муравьёва, протянул их мастеру.
-Ну, давай... Пускай на стене висит.
Он небрежно сунул подмышку золочёное приобретение и убрёл прочь, оставив Амунди и Жерехова сидеть с раскрытыми ртами.
...Через час вечерняя война на ристалище подошла к концу, и начался отток зрителей обратно на ярмарку. Для торговцев настало золотое время - те их туристов, кто весь день колебался, теперь, перед отъездом, стремились купить нечто на память.
В это время Жерехов заметил позади торговых рядов странную активность. Компания мужчин, одетых в армейский камуфляж, принялась проделывать некие воинственные движения, издалека похожие на рукопашный бой.
Мужчин было трое - двое помоложе, один постарше, лет под шестьдесят. Старший, по-видимому был главным. Молодые наскакивали на него с кулаками, он делал им навстречу плавные движения руками, от которых те почему-то падали.
Необычное действо собрало некоторую аудиторию туристов. Заметив это, старший сделал приглашающий жест и начал речь:
-Ну, собирайтесь, да, подходите ближе, чтобы слышно было, да... Вот вы сейчас увидели тут несколько приёмов, несколько упражнений, это очень древнее искусство, оно сейчас забыто, да... Это славянский бесконтактный бой. Ну, вы знаете, что славяне - очень-очень древний народ, да, намного древнее, конечно, чем о них пишут историки так называемые. Славяне на самом деле происходят от скифов, и вот к тем самым временам восходит это искусство, то есть ему уже больше двух тысяч лет получается... Овладевший этой боевой практикой воин становится, в общем-то, неуязвимым. Вот сейчас на меня попробуют напасть...
Он проделал пасс рукой в сторону ближайшего бойца. Тот покорно упал.
-Вот видите! - сказал учитель. - Они ничего мне не могут сделать... - тут второй боец изобразил атаку и тоже упал.
- В этом боевом искусстве, да, используется сила Матери-Земли. Опытный воин умеет эту силу чувствовать и да, направлять в нужное русло...
Зрители - а их собралось уже немало - слушали, посмеивались, некоторые недоверчиво покачивали головами. И кто-то в толпе явственно произнёс: "Брехня".
"Ага, конечно, брехня, - подумал Жерехов. - Будто не вы покупаете книжки типа "Тайна рождения славян - что от нас скрывали все эти годы?". Да вам эти скифославяне братья родные, для вас Русь вообще инопланетянами основана..."
Жерехов и сам был грешен по части писания книг. Одно издательство время от времени заказывало ему научно-популярные книжечки о Руси, и он добросовестно сочинял. На фоне рассказов о скифославянах это были скучные книги. Жерехов тихо бубнил где-то на периферии жанра: "Попробуем разобраться, зачем составителю "Повести временных лет" понадобилось сочинять легенду о Рюрике, и когда именно эта легенда попала в летопись..." Это издавалось и даже с грехом пополам продавалось, но ни в какое сравнение не шло с какими-нибудь "Секретными тропами русов".
Старый скифославянин завёл проповедь снова. Его о чём-то спросили, он что-то ответил... Становилось скучно, но тут история получила внезапный поворот.
Откуда-то сбоку в толпе зрителей возник реконструктор в боевом снаряжении. Боец, судя по раскрасневшемуся лицу и спутанным мокрым волосам, был прямо с ристалища. Жерехов узнал его. Этот реконструктор принадлежал к очень старому поколению, начинавшему в середине девяностых годов. Многие из этого поколения давно отошли от дел, и этого старика, носившего странное, невесть откуда взявшееся прозвание "Хотомомба", тоже уже редко видели на фестивалях. И всё же он ездил, а приехав - неизменно оказывался в гуще боя и бился с юношеским задором, в штабеля укладывая витязей помоложе.
Хотомомба с извинениями протолкался через толпу зевак и предстал перед сенсеем бесконтактного боя.
-Это потрясающе! - сказал он с елейной улыбкой на своём обветренном, морщинистом лице старого рок-н-ролльщика. - Это же тот самый бесконтактный славянский бой! Я о таком только в книжках читал, но никогда не видел! И... и... и это работает?
Славянин, напрягшийся было при виде реконструктора в опасной близости, снисходительно улыбнулся и подтвердил - да, мол, работает, всё верно...
- А меня можете научить? - спросил Хотомомба.
Сенсей ответил в том духе, что нельзя научить играть симфонию того, кто ещё не умеет сыграть гамму, но всё поправимо. Надо сначала попробовать слушать голос земли, научиться ощущать силу, разлитую в природе. Потом, после примерно года слушания земли, можно попытаться улавливать силу, почувствовать, как она входит в тело, а ещё позже можно попробовать этой силой управлять...
Хотомомба кивал головой с восторгом неофита.
-А можно ещё поглядеть?
Сенсей снизошёл, кивнул головой, сделал приглашающий жест подручным - и те вновь пошли в атаку. Первый аккуратно замахнулся, дедушка выставил руку в его сторону - и тот так же аккуратно завалился набок. Шагнул вперёд второй, и всё повторилось с точностью хорошо отлаженного механизма. И тут...
-Ой, а можно мне? - спросил Хотомомба, и улыбка на его лице сделалась даже не елейной, а просто придурковатой.
Прежде, чем сенсей успел что-то сказать, реконструктор подскочил к нему и со всего размаху, сработав корпусом, залепил в челюсть. Учитель бесконтактного боя полетел вперёд спиной, раскинув руки, и врезался в толпу зрителей.
Подручные бросились было на Хотомомбу, но тот, не отступив ни на шаг, зарычал, уже безо всякой улыбки:
-Налетайте! - и прибавил непечатное слово. - Я вам покажу бесконтактный бой!
Неизвестно, чем бы кончилась вся эта досадная для скифославянских рукопашников история, но тут вдруг раздался протяжный великанский вздох, и резиновый буратино стал оседать и заваливаться набок. Вероятно, толстый мальчик всё-таки улучил момент и применил вилку не по назначению. В общий шумовой фон ворвался сперва детский визг, потом родительская ругань, внимание народа ушло, и под шумок адепты бесконтактного боя скрылись.
Хотомомба подошёл к Жерехову и протянул руку.
- Здорово! - сказал он. - Как бизнес?
- Привет! - отвечал Илья. - Ничего так, хоть бывало и лучше. Лихо ты этих!
- Народу тоже понравилось... Сворачивайся. Всех денег не заработаешь. Пошли пьянствовать! В этот раз не воюешь?
- Не, тут на копья допуски сложные. Все боятся моего наконечника с кольцом. Я никого никогда не повредил, но народу страшно...
Хотомомба кивнул. Жерехов когда-то участвовал в сражениях, не раз ездил на военные манёвры и, хоть воин из него был так себе, стойко переносил походные лишения. За это, и ещё за то, что Жерехов писал книги по истории, Хотомомба его уважал.
- А пойду, пожалуй, - сказал Жерехов, и начал складывать остатки товара в большую походную сумку. И прибавил, имея в виду скифославян: -Вот у тебя - реальная борьба с лженаукой, не то что книжки...
- Ну... - задумчиво протянул Хотомомба. - Книжки тоже нужны. Но иногда лженауке можно и просто по морде дать...
...Так настал конец рабочего дня реконструкторов. Солнце неспешно спускалось в пыль. Зрители, судача, тянулись вон с поля. Могучий старик Вавила, с устатку напившийся в дрова, вывалился из палатки экскурсионного бюро вместе со скамейкой и тяжко рухнул в потоптанную траву. Скамейка встала "на попа", да так и осталась торчать над недвижимым телом.
3. Неистовый
- Я бы очень хотел, чтобы они
в один прекрасный день столкнулись
нос к носу с Хотомомбой!
(Туве Янссон. Страшная история)
Марк "Хотомомба" Поляков нанялся в службу борьбы с нелегальной рекламой. В числе прочего, там надо было оттирать налепленные объявления с рекламных тумб. На первое дежурство с ним пошли два каких-то хипстера-волонтёра, работавшие, в отличие от старика Хотомомбы, за голую идею.
Вот стали они мыть тумбу, а на эту тумбу за пару минут до того нелегальный рекламщик прилепил объявление про весёлых девушек. Видя поругание своего труда, рекламщик не стерпел, вернулся, заорал, полез в драку. Хипстеры бросили ведро и хотели убежать.
Хотомомба не растерялся, прыснул в лицо рекламщику моющей жидкостью, а затем хладнокровно пробил головой злодея ту самую тумбу. Хипстеры утвердились в своём намерении и бросились наутёк.
Поляков вздохнул и уволился из антирекламной конторы.
Трудно было найти работу старику Хотомомбе - везде ему становилось скучно, или наваливались какие-то глупости. До зачистки рекламных тумб он сбивал сосульки с крыш - но зима кончилась. Ещё раньше он работал лесорубом в глухой местности и даже напугал медведя - но фирма разорилась. Одно время Поляков всерьёз думал поехать в Антарктику переворачивать пингвинов, но в решающий момент запил горькую, и судно ушло без него. Наконец, после всех скитаний он стал экстремальным спасателем. Город, в котором он жил, был, как назло, местом тихим - ни тебе взрыва реактора, ни утечки аммиака... Но Хотомомба твёрдо верил в свою звезду, держался за должность, и в ожидании какой-нибудь чудовищной катастрофы (должна же она когда-нибудь быть!) отважно снимал кошек с деревьев.
...Поляков был старый реконструктор - он занялся реконструкцией в середине девяностых. Увлёкшись эпохой викингов, он обратил в свою веру однокурсника Володю и основал клуб. На заднем дворе дачи Володиного папы друзья немедленно принялись сколачивать драккар.
Вышло так, что Володя вскоре женился и быстро сошёл с дистанции. Клуб вроде бы получился, но число участников никогда не превышало пяти человек. Наладить регулярные тренировки у Хотомомбы не хватило воли, хотя сам он был неплохим бойцом. Недостроенный драккар сгнил в сарае. И единственным, что осталось от этого героического времени, был сам Поляков и окружавшие его истории о военных победах и жестоких попойках.
Реконструкторов в ту пору было мало, а магазинов не было вовсе. Если бы среднему викингу тех лет сказали, что можно вот так взять и купить в магазине меч, или пояс на Бирку, или топор на Степь - он бы не поверил. Мечи тогда заказывались у немногочисленных мастеров, самих мастеров передавали из рук в руки, а порой старательно засекречивали. Дальновидные вожди занимались выращиванием мастеров. Обнаружив хорошего умельца - кузнеца, башмачника или резчика по кости - они обеспечивали того заказами, носили ему ксерокопии научных статей, терпеливо объясняли тонкости ремесла, и даже удерживали мастеров от излишнего пьянства...
В чести были война и победа. Невоевавших реконструкторов можно было перечислить по пальцам одной руки, и они, за исключением особо выдающихся ремесленников, не могли рассчитывать на почёт и уважение. Все остальные - от кочегаров до кандидатов наук - дрались. Сражались на фестивалях и показательных выступлениях. Бились на тренировках и военных манёврах. Проходили воинские испытания - чтобы получить звание дружинника, надо было отстоять три боя по одной минуте против разных противников.
Испытуемого рубили жестоко. Хотомомба на этом испытании получил на последней минуте перелом ноги, но минуту отстоял, прокусив до крови губу.
В другой раз Поляков отличился на военной игре. Он остался один из своей команды, отбился от наседавших врагов и убежал в лес. По сценарию игра не могла быть остановлена, пока хоть один боец партии считался живым, и вот супостаты стали охотиться на Хотомомбу, а он - на них. Несколько часов он носился по лесу, нападал из засады, изматывал противника - и победил, в одиночку переиграв девятнадцать хорошо вооружённых бойцов...
Битвы и пиры прославили Полякова, но не только они. Как-то раз на первой странице желтой газеты родного города Хотомомбы появился заголовок:
АДСКАЯ СЕКТА ВИКИНГОВ
В ЛЕСОПАРКЕ "ПОЧЕЧУЕВО" СОВЕРШАЮТСЯ КРОВАВЫЕ ОБРЯДЫ ДРЕВНИХ СКАНДИНАВОВ
Далее следовал цветистый текст, суть которого сводилась к тому, что в лесопарке в ночь полнолуния четыре мрачных человека в средневековых костюмах зарыли в землю чьё-то маленькое тело и насыпали над ним курган. А потом пили над этим курганом спиртное из бычьих рогов.
Автор текста терялся в догадках - кого же закопали? Что это было - кукла вуду, или человечий младенец?
На самом деле закопанное тело не принадлежало ни кукле, ни младенцу. То был безвременно скончавшийся попугай Марка Хотомомбы.
Попугая звали Лейв. Это была солидная, исполненная достоинства птица. Попугай жил в тесной клетке, которая стояла в углу маленькой, запущенной кухни Полякова. Большую часть суток попугай спал на жёрдочке. Бывало так: гость Хотомобы, расположившийся в кухне, уже считал Лейва за декорацию, деталь интерьера, как вдруг, в разгаре беседы, попугай вопил резким, металлическим голосом:
-Рр-реконструкция! Скррамасакс!
Хотомомба купил Лейва на птичьем рынке. Поляков вообще-то поехал за шкурой для историчной шапки. Но, когда он шёл по рядам, откуда-то слева раздался возглас:
- Р-распрроклятый ррахит! - И вдогонку: - Вперремать!
Будучи мистиком, Хотомомба тотчас решил, что это знак. Так у него появился новый друг.