В аптеку, когда ни зайди, у окна выдачи обязательно кто-то есть. Вот и сейчас очередь из трёх человек и первой стоит мамаша с дочуркой дошкольного возраста.
- ... а также Интерферон, - заканчивает мамаша.
- Лейкоцитарный или Лимбофластоидный? - выдаёт пулеметом провизор.
Глаза её смотрят сквозь покупательницу. Это не признак неуважения, нисколько, это своеобразный приём, позволяющий до минимума ограничить общение. Потому как с приятным продавцом, так и хочется поболтать. Только вот дожидающихся своей очереди чужие ля-ля-тополя раздражают. Это худо-бедно можно перетерпеть. А бывает не повезёт и перед тобой встанет какая-нибудь зараза, которая красуясь на публику, начнёт нарочно копаться в товаре, выяснять, уточнять, менять, опять возвращаться к старому варианту, короче - всячески тормозить очередь. Скучно ей, видите ли.
Мамаша не из таких, но тоже интересуется:
- А чем отличаются?
И я бы спросил. Мне эти мудрёные названия тоже ничего не говорили.
- Человеческий или искусственный? - на большие разъяснения провизора уже не хватало.
Немудрено, обслужи хотя бы пяток старушек если не толкушек, то охочих до общения - поневоле взлютуешь. Я бы провизорам аптечек ордена за терпение давал.
Какой из препаратов выбрала покупательница я не расслышал. Она рассчиталась, забрала лекарства и отошла от окошечка.
- А его что, из людей делают? - громко спрашивает её дочка.
- Почему? - сразу не соображает мамаша.
Девочка разъясняет:
- Ну, тётя же сказала, что ферон человеческий. Значит делают его из людей. А как?
Наивная детская логика, а меня пробивает пот и сердце начинает бешено колотиться. Значит к привычному набору лекарств придётся ещё докупать и валокардин. Лично для меня вопрос выбора лекарств всегда однозначен, я приобретаю только химию...
* * *
- ... пять лет лишения свободы...
С замиранием сердца выслушиваю приговор. Всё, дальше пустота. Пять лет лишения свободы! Это не просто годы, вычеркнутые из жизни, это прощай карьера, хорошая работа, семья. Ни секундочки не сомневаюсь, что жена меня не дождётся. Из мест отдалённых, я же не смогу оплачивать её шопинг и СПА, а также заправлять её мини-купер. Похоже до неё это пока не доходит. Даже находясь в суде она увлечённо тычет наманикюренным пальчиком в смартфон. Переписывается с подружками. Или не с подружками? А, теперь всё равно. Пять лет! Тысячу раз проклял тот день, когда сел пьяным за руль. Друзья советовали воспользоваться услугой "трезвый водитель". Кто другой - пожалуйста, но только не я, ухвативший птицу удачи за хвост. В тридцать лет должность завотделом одного из перспективных министерств, двухуровневая квартира, внедорожник, насиликоненая жена. Заметьте, всё сам, без волосатой руки. Всё сам. И тот злополучный наезд на пешехода, перечеркнувший жизнь, тоже совершил сам. Поздно корить себя, покойника и обстоятельства - всё уже случилось. Время обратного хода не имеет, разве что в воспоминаниях.
Мои новые пять лет начинаются с удара судьи молотком. Из зала заседаний меня отводят в маленькую комнатку, подписать бумаги. Там вместо девочки делопроизводителя меня поджидает мужчина, судя по одежде - менеджер где-то моего уровня из моей уже прежней жизни.
- Пять лет общего режима, - произносит он, заглянув в бумажку, - Это много. Тысяча восемьсот двадцать пять дней и ночей среди бандитов, насильников и прочих отморозков.
Не поспоришь. Хватило одного такого в камере, возомнившего себя главным. Даже вспоминать об этом не хочется.
- Есть ли у вас желание существенно сократить срок наказания...
"Ко мне и на "Вы"?"" Ловлю себя на мысли, что уже отвык от нормального человеческого обращения. "И, наверное, это "Вы" в последний раз на следующие пять лет..."
- Нет. Вместо пяти лет в местах заключения, пяти лет унижений и страха - всего полгода, то есть каких-то шесть месяцев в более комфортных условиях. Как?
По-новому разглядываю менеджера. Это он, искуситель, если не сам дьявол, то один из его ближайших помощников. Сейчас вот блеснёт золотым зубом, тряхнёт шевелюрой и на миг покажутся маленькие рожки.
- Я должен... душу продать?
Кажется, это я произнёс вслух.
- Тело, - губы моего визави растягиваются в улыбке словно напоказ обнажая зубы без единой золотой коронки.
- Почки, сердце, роговицы?
Надо же, в подобной ситуации я ещё способен шутить. Мой собеседник вежливо улыбается, но говорит вполне серьёзно.
- На ваши органы согласия не нужно. Это я к слову. Никто не станет проверять каким похоронят обычного зэка, со всей требухой или выпотрошенного. Разговор не об этом. То, что я предлагаю исключает изъятие органов. Живите с ними себе на здоровье. Но если вам не интересен этот разговор, ради бога, отправляйтесь в места подотчётные УФСИН и забудьте всё, что я вам говорил.
Пригрозив, он тем не менее никуда не ушёл, а продолжал сидеть испытующе поглядывая на меня. Если честно, то и мне не хотелось прерывать разговор в полной неопределённости. Что же он всё-таки хотел предложить? Перебрав в голове всякие страшилки на медицинскую тему, озвучиваю на мой взгляд самую логичную:
- Предлагаете стать подопытным в тестировании новых лекарств?
Дьявол или его подручный опять улыбается. Сегодня прямо день улыбок. Только мне отчего-то не весело.
- Для этого хватает голодных студентов, неудачников и бомжей, - говорит он и с уважением кивает, - А вы угадали, я из фармацевтической кампании.
- Но я не провизор, не фармацевт, ничего не понимаю в этом, - невольно вырывается у меня, - Зачем я вам нужен?
- У нас хватает специалистов. Свой интерес я попытаюсь объяснить издалека. Дело в том, что моё отделение использует традиционные, нет, не так выразился, скорее старые методики для приготовления лекарственных форм.
- Поясните.
- Конечно. То, что некоторые лекарства делают на основе трав вы, наверное, знаете, - словно ребенку объясняет он мне, - И, что используют также кровь, желчь и жир различных животных тоже, надеюсь, в курсе?
- Догадываюсь, - киваю в ответ, - Кто в детстве не принимал рыбий жир?
- Вот, вот. Такие препараты на натуральной основе достаточно дороги. Для большей части населения производят синтетические аналоги. Они гораздо дешевле и доступней. Так вот, именно наше отделение производит этот самый дорогой сегмент лекарственных форм.
- Для состоятельных людей? - успеваю вставить я.
- Для тех, кто может позволить себе их, - заканчивает менеджер.
- А я вам нужен...
- Вы же не будете против поделиться своей кровью, желчью и гормонами для производства этих самых лекарств? Кровь на благое дело когда-нибудь сдавали? Не умерли? Здесь примерно тоже самое. Зато есть возможность разменять пять лет жизни среди уголовников на полгода в специализированной лаборатории. Вам не кажется это привлекательной заменой?
Ох, и не люблю я выгодных предложений. Возможно кому-то в жизни и везло с бесплатным сыром, но только не мне. Отвожу взгляд к окну. Там жужжит и бьётся в форточку обычная муха. Свобода для неё там, за пыльным стеклом, но его ни пробить, ни разбить.
- Ничего противозаконного? - скорее для успокоения спрашиваю я.
- Как можно? Мы - известная кампания, прозрачная сверху донизу.
"Ага, а в бумажке, что предложат подписать, якобы я на всё соглашаюсь добровольно, даже если при этом лишусь глаза, почки и селезёнки одновременно. А с другой стороны сто восемьдесят дней против одной тысячи восьмиста не только дней, а также тоскливых ночей, и безнадёжных рассветов. Расклад один к десяти. Есть смысл рискнуть!"
- Договор-то прочитать можно? - теперь уже я гляжу испытующе.
Но моего собеседника этим не проймёшь. Он пожимает плечами:
- Да ради бога. Только смысл? Всё равно каких-либо изменений в договор не приму.
- И всё же...
Собеседник кривит губы, но всё же передаёт мне договор, а заодно и ручку. Пробегаю глазами по тексту - ничего особенного, стандартная форма, даже с форс-мажорами. И тем не менее медлю подписывать:
- Последний вопрос. Я один такой?
- Нет, конечно. Программа существует почти пять лет. Забавно, не правда ли? Созвучно с вашим сроком, - опять с улыбкой отвечает менеджер-искуситель.
- Что-то я не слышал о подобной.
- Мы не каждому предлагаем вступить в неё. Это пусть отпетые уголовники сидят от звонка до звонка. Чем дальше они от нормального общества, тем лучше этому самому обществу. Мы же помогаем случайно оступившимся людям, вроде вас. На мой взгляд это гуманно.
Закатываю глаза, типа убедил, говорливый. Затем, сдерживая вздох, подписываю договор, по которому меня обязуются освободить через полгода.
* * *
Тюрьма, она и в фармацевтической кампании оставалась тюрьмой. Хотя, по бумагам она проходила не иначе как спец медблок или лаборатория. Я-то, чукотская наивность, полагал, что жить буду в больничной палате. Ан нет, местом моего обитания на последующие полгода стала одноместная камера-американка, знакомая по заокеанским фильмам. Это когда стена со стороны коридора забрана толстыми металлическими прутьями до потолка.
- Жизнь на виду, как в зверинце, - заметил сосед слева - рыхлый мужик с затравленным взглядом, - или как на шоу "За стеклом".
Он оказался прав. По крайней мере к такой жизненной обнажёнке мне пришлось какое-то время привыкать.
На нашем этаже таких камер двадцать, шесть налево от меня, тринадцать направо. Почти все заняты. Кажется, в последней никого нет пока. Позднее я узнал, что столько же камер этажом выше и ниже. Есть ли ещё мне неведомо. Впервые попав сюда я поразился окружающей чистоте. Здесь даже стены камер выкрашены белым, видимо подчёркивая этим, что здешнее подразделение каким-то боком относится к медицине. И по всем понятиям, где она, эта самая медицина, всё должно быть стерильным. Дядька мой служил срочную на крейсере. По его рассказам он каждый день мыл и надраивал свой участок плавсредства - каюту и трап в районе оружейки. Как я узнал позже (точнее уже на следующий день) мне тоже предстояла подобная участь. Я тоже должен был вылизывать свою камеру и часть коридора, хочу я этого или нет. Отказы здесь не принимались. За любое неповиновение удар электрошокером для скота. Мерзкая скажу вам штука. Зато мозги вправляет отменно.
В первый же день мне поставили катетеры на вены рук и ног. Катетеры необычные со съемными мешочками, размером не больше спичечного коробка. Кроме того, меня взвесили, измерили рост, заглянули в рот и взяли кровь на анализ. Потом со мной больше часа беседовал психолог или психиатр, шут их там разберёшь в специализации мозгоправов. Его интересовали мои воспоминания из детства, что я люблю-не-люблю, страхи. Я ещё удивлялся зачем ему это, тест на уровне начальных классов? Оказывается, очень нужен. Это уж я потом понял. Но сначала меня отвели в дальнее крыло, в камеру к самым настоящим уголовникам. Сердце моё сразу же упало. Четверо растатуированных мордоворотов, и я один. Как же так? Тот, в костюмчике, из суда, гарантировал, что подобных типов здесь не будет. Или не говорил конкретно? Обещал спокойную жизнь без "этих". Это было. Обманул гадёныш? Его сейчас здесь нет, предъявить некому. Так, что кричи, не кричи, а принимай действительность как есть.
Честно говоря, я испугался расписных. Мешочки на катетерах на глазах начали наполняться сукровицей. Словно страх истекал в них. В этот раз мне повезло. Надзиратель успел забрать меня прежде чем уголовники тронули меня. Затем меня отвели в медбокс, где мешочки с сукровицей заменили на новые, сделав соответствующую пометку в журнале. Тут до меня дошло какова будет плата за укороченный срок.
Работу катетера мне потом разъяснили. Всё тот же болтливый сосед слева. С его слов нас намеренно вгоняли в стресс. Именно тогда надпочечники вбрасывали в кровь адреналин, который собирался в мешочки-контейны. Технологические тонкости этого процесса я так до конца не понял. Сосед говорил о биохимических клапанах в катетере, которые пропускали адреналин в одном направлении - в контейнеры. Не верить ему не могу. Уж больно он убедительно рассказывал. Точно знаю, что мешочки начинали наполняться, когда мне становилось страшно. За полгода неоднократно смог убедиться в этом.
А ещё каждые три дня приходилось глотать кишку - делали забор желудочного сока. Потомкам доктора Менгеле требовалась липаза . Но на этом "прелесть" глотания не заканчивалась, зонд проталкивали дальше, в двенадцатиперстную кишку. Отсюда отсасывали желчь. Наверное, будь у меня рога, пилили бы и их. Натуральный Пантенол тоже весьма дорогое лекарство. Я уже не говорю о том, что каждый день мы обязаны были сдавать сперму. Интересует как? Без комментариев. Зачем собирали? Про модный омолаживающий крем слышали? Мужикам это без надобности, а женщины знают о нём наверняка. Не в одной баночке этого чуда-крема есть и частичка моей секреции.
Ну и как без забора крови? Раз в две недели высасывали по четыреста грамм. Мою кровь (первой группы, резус отрицательный) скорее всего использовали для переливания, а что делали кровью других не знаю. Могли также резервировать как донорскую, а могли разлагать на эритроцитарную, трамбоцитарную и лейкоцитарную массы. За полгода ко мне так и не пришло осознание, что моя кровь спасает людей, зато я с печалью наблюдал, как мои вены превращались в решето, словно у наркомана.
В чём менеджер-искуситель не обманул - в бытовом плане действительно было достаточно комфортно, не то, что в камере предварительного заключения. Телевизор, книги - пожалуйста, всякие рукоделия-увлечения даже приветствовались. Я потом поинтересовался у психолога отчего вдруг такая либеральность при содержании? "От всяких мыслей отвлекает, особенно мелкая моторика", - было мне ответом. Кормили без блюманже с киселём, зато калорийно. А как иначе? На одной крупе да на воде никто бы из нас долго не протянул. Без причины заключённых никто не обижал и не унижал, за исключением пресс-хаты с уголовниками. Да и к уркам я со временем попривык. Последние три раза они меня колотили изрядно, но в мешочках адреналина раз от раза оказывалось всё меньше. Видимо из-за этого эпопею с уголовниками для меня решили прекратить. Их заменили "собачьими гонками" или "охотой на зайца". Кто как это называл. Суть одна, ты - тот самый заяц, а по длинному коридору за тобой пускают злющих доберманов. Не успеешь прошмыгнуть за дверь в конце коридора, лечи потом задницу от собачьих клыков. Зато мешочки на катетерах после забега оказывались полны под завязку. Адреналин в таких кроссах дополнительную скорость включал. Но не одни собачки имелись здесь. Местные экзекуторы были весьма искусны встрепать нервы любому. Для этого в их арсенале хватало разнообразных приёмов. Ненавидишь пауков - изволь под рубаху несколько. Панически боишься змей, и такая комната с ними имелась. Страдаешь клаустрофобией - обязательно покатают тебя в лифте с застреванием. Трясёшься от страха на высоте - загонят на карниз верхнего этажа. Либо стой, пока снимут, либо шагай по нему до следующего открытого окна. Жуть. Вот уж к чему я не смог привыкнуть. Высота - это не моё.
И такое "удовольствие" для каждого из наших через день. Доведут до стресса и собирают урожай гормонов. Будь их воля, мордовали бы каждый час, если б не ограничения по медицинским показателям. Как живые мини-фабрики по производству всяческих ферментов мы бы не успевали восстанавливаться.
Чуть ли не каждый день я клял себя за ту пьяную поездку, что в конечном итоге привела сюда. И похоже, не я один такой. Заключённый справа от меня, каждый вечер молится. Стоит ли он при этом на коленях или нет мне не видно, зато бормотание его слышу каждый день в одно и тоже время.
- Знаешь, я тоже раскаиваюсь, - сообщил словоохотливый сосед слева, - Не сказать, чтобы совесть замучила, нет, разумный человек всегда с ней договорится. Жалею о содеянном, которое в конце концов привело меня в этот филиал Ада. Не будь того, дня и часа, когда я попался, надо мной бы сейчас не издевались. Да, издевались, по-другому это не назовёшь. Каждый день доводят до мокрых штанов. Я устал, страшно устал. И я понимаю, что даже выйдя отсюда, уже не буду прежним. Никогда. Местные коновалы нашли у меня язву. А что ты хочешь - жизнь в постоянном стрессе без последствий не проходит. Язва - это ещё по-божески, хорошо ещё инсульт не шарахнул. Остаток жизни провести нечленораздельно бормоча и подволакивая ногу - это знаешь ли, не очень. Так, что за одну только язву низко кланяюсь. Хотя и не рад ей. В прежней жизни я любил поесть вкусненько. Теперь придётся к постной кашке привыкать.
Сосед как всегда был прав. Среди местных сидельцев инсультников хватало. Их уже не мучали как здоровых, просто качали из них всякую жижу. Хоть и жилось им уже спокойно, ох как не хотелось стать им подобным.
С этим повезло, инсульт обошёл меня стороной, а вот инфаркт свалил. И самое обидное, не там, где отбывал наказание, а уже дома, вернее там, что от него осталось. Жена, естественно меня не дождалась. Квартиру, в которой мы жили разменяла. Из огромной 2-х уровневой мне осталась однушка, благо, что не на окраине. Получив инвалидность, я уже не работаю. Здоровые-то никому не нужны, а инвалиды и подавно. Крохотную пенсию растягиваю как могу. Счастлив любой случайной подработке. Знакомый литературный негр порой подкидывает мне её. Для него я прописываю сцены ужасов. Он утверждает, что у меня они особенно хорошо выходят. Чего-чего, а как по-настоящему щекочут нервы я знаю не понаслышке. Хотя самого надуманные страхи не берут. Как говорится, кто в армии служил, тот в цирке не смеется. Ну, а кто сидел у нас, того книжно-киношным ужастиком не напугать.
Свободного времени у меня теперь предостаточно, а с ним пришла пора размышлений. Раньше всё некогда было - работа, карьера, устройство быта, нескончаемый бег по кругу. Остановиться, подумать, осознать даже в голову не приходило. Зато сейчас философствуй хоть до посинения. Я открыл для себя, что понятия "Кто виноват?" и "Что делать?" можно рассматривать с разных сторон получая противоречивые умозаключения. Забавно, не правда ли? А вот набожным я не стал. Кто при жизни получил сполна "Аз воздам" уже не страшится суда небесного. Мне проще верить в реинкарнацию с возможностью второго шанса на жизнь. Уж его-то я не стану глупо растрачивать.
Нет, нет, а вспоминая дни, проведённые в заключении, меня начинает донимать один и тот же вопрос, на который я не могу найти ответа. Как же так, мы считаемся культурными людьми с огромным внутренним миром и тягой к прекрасному. И в тоже время откуда в нас такая жестокость времён мрачного средневековья? Мы с лёгкостью первобытных унижаем и уничтожаем себе подобных. Я не беру в пример себя. И всё же почему? Ведь это должно быть противоестественно высокоразвитому человеку. И на этот вопрос я не нахожу ответа. Сентиментальные немцы, обожающие Вагнера и Гёте, прогнали миллионы через лагеря смерти второй мировой. Бредившие о мировом равенстве и счастье большевики сначала резали направо-налево, затем организовали ГУЛАГ. Самые что ни на есть европейцы - поляки сгубили огромное количество пленных красноармейцев заморив голодом, а также используя их в виде живых чучел для тренировки своих кавалеристов. Особой жестокостью отличились англичане, подавляя восстание сипаев, французы во времена крестовых походов и в Варфоломеевскую ночь. Вечно плачущие о притеснении евреи вырезали одномоментно полмиллиона жителей в Киренаиках и на Кипре. Турки расправились с армянами... Какая высшая цель оправдывает это? Или чем образованней человек, тем больше оправданий у него. Люди, вы что?