В необъятной пустыне, что лежит между Цолем и Цуном, в полдень по караванной тропе ехали на верблюдах четыре человека. Они двигались неспешной вереницей, облачённые в длинные серые плащи странников, понурив головы в низко надвинутых капюшонах. Казалось, люди ничуть не замечали своих дорожных спутников - стервятников, лениво кружащих над головою. Но как путники могли их не заметить? Для того, кто погибал, сбившись с пути, эти птицы являли скверный знак, ибо предвещали близкий конец. Эти люди не заблудились и не погибали, но для них птицы тоже являли знак. Знамение, что на них обрушился гнёт божественного проклятия.
Кто же эти люди, столь тяжко оскорбившие бога? Братья, мелкие купцы из города Цун, возвращающиеся домой из города Цоль, где заключили разорительную сделку. В результате у них не осталось денег даже на то, чтобы купить место в караване. Так что они сами пустились в долгую дорогу, доверившись собственному знанию безопасного пути домой.
Но, либо познания их были не так уж велики, либо дорога оказалась не очень различимой, однако к полудню второго дня братья поняли, что сбились с хоженого пути. Они тут же повернули, отыскивая дорогу, но ночь опустилась прежде, чем поиски увенчались успехом. Какое-то время путники упрямо продолжали искать при свете звёзд. Но, в конце концов, даже до них дошла неразумность такого занятия. Так что купцы остановились и устроили лагерь прямо там, где были, в надежде, что следующий день окажется удачнее. А назавтра, выйдя из шатра, братья увидели, что устроили привал на краю разрушенного города, наполовину погребённого в песке.
Такое зрелище не обрадовало братьев. Они часто ходили с караваном между Цолем и Цуном, и слыхали россказни, весь путь кочующие от повозки к повозке - слухи о диковинных и жутких вещах, что укрывала пустыня. Самыми диковинными и жуткими были истории о городе Древних. Ни один из живущих людей не мог бы похвастать, что видел тот город, хотя некогда он был горделивой столицей богатого и могучего царства. Но народ его поклонялся жестоким и своенравным богам, и те опустошили всё царство, дабы город остался лишь им одним. Братья вовсе не обрадовались, узнав, что провели ночь рядом со столь ужасным местом. Они вознамерились свернуть шатёр и убраться прочь так споро, как только их понесут верблюды. Однако Шунь остановил их.
Шунь был старшим из братьев и слова его - самые весомые. Он не стал спорить с тем, что в последнее время удача не очень-то улыбается им. Но если они теперь упустят подвернувшийся дар судьбы, то винить придётся лишь самих себя. Вот развалины огромного и богатого города, тысячу лет хранимого человеческими страхами от разграбления. И четверо братьев первыми из людей узнали истинную цену тем страхам. Разве не провели они ночь на краю городских развалин? И чем это им повредило? Подобное явно доказывало, что древние боги покинули обращённый в руины город и любое богатство, что тут отыщется, по праву принадлежит тому, кто его найдёт. Вот о чём толковал Шунь своим братьям тем утром у края разрушенного города. И братья согласились, что его слова мудры, хотя сердца их полнились тревогой.
Поэтому, стремясь отыскать сокровища Древних, они направили верблюдов в руины. Некоторое время казалось, что поиски обречены на неудачу. Ибо город представлял собою лишь немногим больше песчаной глади, с попадающимися тут и там каменными блоками. Но братья не сдавались, пока, в конце концов, не обнаружили посреди квадрата обломанных колонн маленький ступенчатый проход, засыпанный песком и ведущий к узорчатой бронзовой двери.
С превеликими трудностями они открыли ту дверь, ибо подобраться к ней мешал песок. Но отворив её, братья обнаружили лишь маленькую квадратную комнатку, где ничего не было. Или же так они сочли поначалу. Но, когда глаза привыкли к сумраку, братья разглядели в глубине комнатки восседающего идола, окружённого тремя сундуками. Сделан идол был из золота. На человека он походил размером и отчасти обликом, поскольку руки и ноги у него, несомненно, были человеческими. Но на этом всё человекоподобие и заканчивалось, ибо туловище и голова принадлежали чудовищному жуку. Глаза идола были смежены во сне. Три же сундука оказались железными. Подождав открывать их, братья вытащили сундуки на дневной свет. Тут они впервые убедились, сколь верна была речь Шуня. Ибо первый сундук полнился серебром, второй - золотом, а третий - драгоценными камнями!
Братья ссыпали эти сокровища в три кожаных мешка и взвалили их на спины верблюдов. Оставалось лишь дождаться Шуня и уезжать. Но Шунь всё не показывался. Братья стояли и в молчании глядели друг на друга, ибо не могли представить, отчего он задерживается внизу, когда сокровища уже вынесли из комнаты. Вдруг из глубины донёсся шум, словно камнем лязгнуло о металл, а затем треск и скрежет, будто тот металл перекручивали и ломали. И, когда через несколько минут Шунь, уже в дорожном плаще с капюшоном, вылез на дневной свет, то тащил с собой узел, размером куда больше остальных. Безмолвно ужасаясь, братья смотрели на этот узел, ибо понимали, что там может быть лишь одна-единственная вещь. Да и сам Шунь не избежал ощущения чудовищности сделанного, раз уж, скрывая лицо от других, без единого слова навьючил узел на спину поджидающего верблюда.
Затем все уселись на верблюдов и пустились прочь от развалин, отыскивая караванную тропу. Но сердца братьев Шуня были отягощены бременем. Ибо не может быть, думали они, чтобы за столь тяжким прегрешением, какое совершил Шунь, не последовала бы божественная кара. Вопрос был лишь в том, какой вид примет эта кара и как скоро она падёт. Однако, когда братья проехали несколько часов кряду, а проклятие ещё не обрушилось, у них зародилась надежда. А когда они вновь вышли на утерянную тропу и снова увидели прямой путь, то решили, что Шунь всё-таки оказался прав и боги Древних воистину покинули свой город. И тут братья заметили, как по песку неспешно скользнула тень первого стервятника.
Стервятники исчезли вместе с солнцем, но их тени - нет. Они нависали над душами братьев Шуня, которые ещё долго сидели, сгрудившись у костра, даже когда Шунь уже скрылся в шатре. Братья вместе сидели у костра, и чуть слышно переговаривались о том, что с самого утра наполняло их думы.
Как же избежать проклятия бога? Им предстоит либо отыскать ответ на этот вопрос, либо погибнуть. Но найти ответ было нетрудно, а так долго они искали, лишь в надежде обнаружить другой, что обошёлся бы дешевле. Потому что единственный способ избежать божественного проклятия - исправить содеянное их братом. Восстановить всё полностью было им не по силам, ибо разломанное уже не починить. Но отчасти исправить это возможно, если вернуть идола и сокровища обратно, под стражу пустыни. Все братья согласились, что это дельный замысел. Но как же Шунь? Он ни за что не сочтёт дельным тот план, который не придумал сам. Он примется спорить. Он со всей убедительностью докажет братьям, что на них не лежит никакое божественное проклятие. Шунь даже заставит их посмеяться над своими страхами! О нет, если братья собираются осуществить замысел, то это следует сделать так, чтобы Шунь не узнал. Пока он спит, нужно выкрасть узел и закопать вместе с прочими сокровищами подальше от стоянки. А наутро, когда Шунь обнаружит, что сокровища пропали, что будет толку спорить? Братья одобрили и этот замысел. И метнули жребий, выбирая, кому придётся похищать у Шуня узел.
После этого они собрались у стенки шатра. Заслышав, как Шунь захрапел, избранный по жребию брат пробрался внутрь и через мгновение опять выскользнул наружу, волоча добычу Шуня. Братьев удивило, что узел оказался таким увесистым, ведь они помнили, как легко его нёс Шунь. Теперь же они тащили узел вдвоём, а третий нёс три мешка с сокровищами. А когда братья решили, что достаточно отошли от лагеря, то сбросили груз наземь и принялись выкапывать яму в песке.
Над головой сияла полная луна, так что другого света для трудов братьям не требовалось. Когда они закончили копать, то взялись за мешки с сокровищами и высыпали их содержимое прямиком в яму. Это разбивало братьям сердце, ведь под луной драгоценности горели ледяным пламенем, как не сверкали при свете дня. Но они вспомнили о проклятии, от которого надеялись спастись и вновь укрепились душой. В конце концов они подволокли узел Шуня к краю ямы и вывалили его содержимое на лунный свет.
Последовала минута жуткого безмолвия. Когда же она прошла, братья забросали яму песком, вернулись в лагерь, навьючили верблюдов поклажей и повели их туда, где лежала караванная тропа к Цуну. Всё это они проделали в полной тишине, дабы не разбудить того, кто спал в шатре.
Ибо проклятие бога уже свершилось. В яме, под кошмарным светом луны, братья увидали бледные человеческие останки, разрозненные и кое-где обглоданные. Только это и осталось от их брата Шуня.