- Признайся, ты ведь уже ее нашел? И теперь прячешь от нас, верных детей божьих?
Очень худой монах с коротко стрижеными волосами и изможденным лицом, как у давно и безнадежно больных людей, в упор смотрел на собеседника.
- Иногда мне кажется, что ты тронулся рассудком, - невозмутимо ответил человек в охотничьей куртке. - Знаешь, в чем твоя главная беда? Ты не умеешь предвидеть, что будет потом. Отдаешь приказы, мало заботясь о том, к каким последствиям они приведут.
- Только не начинай все заново, Рамс, - монах раздраженно взмахнул рукой.
- Почему же, Питто? Я наблюдал за ведьминской деревней несколько лет. Я досконально изучил их быт, знал в лицо каждого жителя, мог проникнуть в любой дом, подслушать любой разговор. Я рассказал вам о них все, что знал сам. И что же? Ты поспешно, да еще и втихаря от меня, отправил туда отряд. И я спрашиваю: зачем? Выслужиться хотел? Ну и чего ты добился? Вместо того, чтобы, как я предлагал, после должной подготовки искоренить бесовское место под корень...
- Мои люди именно это и сделали! - перебил монах.
- Разве? - ехидно прищурился Рамс. - Твои люди ткнули палкой в осиное гнездо. И хотя само гнездо сожжено, теперь у нас есть маленькая, но очень злая оса. И я бы не поставил даже мелкой монеты на то, что она забудет о том, что вы сделали с ее ядовитым семейством, и не отомстит.
- Так почему же ты вместо того, чтобы искать ее повсюду, как это делают мои верные братья, день-деньской просиживаешь в трактирах?
- Тебе и об этом успели доложить? Полагаю, твой соглядатай - невысокий такой типчик с бородавкой на носу? Можешь передать этому смельчаку, что в следующий раз я не буду столь милостив, и вместо плеча проткну стрелой его деревянный лоб.
Питто поморщился.
- Ты сильно покалечил его. Лекари говорят, он больше никогда не сможет держать в руке ничего, тяжелее кружки. Теперь он даже для хозяйственных работ не пригоден, а ведь раньше был неплохим бойцом. Ты - страшный человек.
- Кто бы говорил! Монах, который успел отправить к лесной маме народу больше, чем иной городской палач! - фыркнул Рамс.
- Не кощунствуй! И помни: братство взыщет с тебя на лечение пострадавшего.
- Попробуй это сделать, и можешь не сомневаться: я не поленюсь в подробностях рассказать кое-кому в столице, как ты со своими остолопами завалил почти что беспроигрышное дело. Придется тогда по полям и болотам до седой бороды скакать, безо всякой надежды на синекуру. Как тебе такое будущее?
Монах замолчал, и лишь по выступившим на щеках желвакам можно было догадаться, что Рамс точно знал, куда ударить.
- Придется взять на душу грех и указать в отчете, что брат Таат стал жертвой роковой случайности, - наконец, выдавил он из себя.
- Вот и правильно. Одним грехом больше, одним меньше - тебе ведь уже без особой разницы, не так ли, брат Питто? Кстати, когда последний раз наша подопечная пользовалась своим дьявольским даром?
- Амулет брата Аннена сработал четыре дня назад.
- Хм, четыре дня? Многовато. Либо юная чертовка что-то придумала, либо успела найти себе убежище. Дождь льет, не переставая, вряд ли ей нравится слоняться по лесам, как мокрая мышь.
- Если она нашла приют, то это, между прочим, твоя вина! Почему ты торчишь в трактире, вместо того, чтобы выслеживать последнюю ведьму? Братство щедро платит за твои услуги, но мы хотим видеть плоды твоих стараний и не позволим, чтобы наши деньги шли на выпивку и продажных потаскух.
- Если ты хотел меня уязвить, то промазал, - нахально улыбнулся Рамс. - Злость - плохой советчик. Ты же прекрасно осведомлен о том, что я не пью ничего, крепче воды. Да и на что я трачу свои золотые, тебя тоже не касается, как ни прискорбно. Не надо так возмущенно сверкать глазами, оставь это для своих подопечных. На меня подобные гримасы не действуют с тех пор, как минула моя седьмая весна.
- Но что ты, разрази тебя гром, делал в этом занюханном трактире почти целую неделю? Ну день, даже два - это еще куда бы ни шло. Признайся откровенно: ты ведь ее упустил?
- Моя крохотная оса сама прилетит туда, где я буду ее ждать. Всему свое время, Питто. Лучше ответь, что ты думаешь, глядя на это?
Рамс достал из кармана что-то длинное и тонкое.
- Волос? - брезгливо поморщился монах.
- Волос, - кивнул его собеседник. - Ничего странного не замечаешь?
Как Питто ни хотелось этого не делать, но он взял волосок в руки и поднес к глазам. Прищурился, скривился, затем сунул обратно Рамсу.
- Зачем ты показываешь мне эти шлюхины патлы?
- Вот видишь, ты не безнадежен. Ты совершенно верно сообразил, что это - женский волос.
- Было бы чего сложного! - фыркнул монах. - Он длинный и крашеный! Только шлюхи вытворяют с собой такое!
- Знаешь, что самое удивительное во всей этой истории?
- Будь столь любезен, просвети!
- Эта девушка со светлыми волосами. Видишь, вот корень волоса. Он светлый, как и небольшой кусочек возле него. А дальше - краска.
Питто озадачено посмотрел на Рамса.
- Не пойми меня превратно, я далек от мирской суеты, но я не слышал ни об одной светловолосой женщине, которая бы... Которая опрокинула бы себе на голову эту пакость!
- Вот-вот, ты уловил самую суть. У нас не так много белоголовых красоток, а уж безумных среди них, полагаю, можно пересчитать по пальцам одной руки. И все же одна из них подобное проделала. Причем заметь, какая ирония: я искал темноволосую девушку, и я ее нашел. А на поверку оказалось, что все это обман.
- Не понимаю, зачем она тебе далась? Ты что, работаешь еще на кого-то помимо Братства?
- Отнюдь, Питто. Я же обещал тебе, что помогу покончить с ведьминским отродьем раз и навсегда?
- Да, но какое отношение ко всему этому имеет...
- Имеет, Питто, еще как имеет!
Монах открыл рот, собираясь задать новый вопрос, как осекся. Дрожащими от нетерпения руками он достал из-под рясы висевший на серебряной цепочке осколок прозрачного камня. Камень пульсировал, переливаясь мириадами крохотных искр.
- Брат Аннен призывает меня на помощь! Она снова колдует!
- Сам справишься, или отправиться с тобой?
- Не время припоминать старые обиды и делить не испеченный каравай! Если она уйдет от моих братьев, ты возьмешь ее след и загонишь, как бешеную лисицу! Вперед!
Запрыгивая на пегую кобылку, Рамс мимолетно усмехнулся. Надо же, твердолобый Питто вдруг снизошел до того, что пригласил с собой ловчего! Ишь, как вороного пришпоривает! Значит, не верит уже, что его подручные смогут сами поймать верткую ведьмочку. Ну что ж, посмотрим, юная колдунья, чем ты удивишь на этот раз...
Если говорить начистоту, Рамс был сильно озадачен. Примерно так, как мог быть изумлен селянин, который строил крепкий и прочный дом, а одним не самым приятным утром обнаружил, что соорудил хлипкий дровяной сарай. На его счастье, Питто даже не подозревает пока, насколько серьезно все запуталось. Дурак-трактирщик так ничего толком и не рассказал ни под угрозой расправы, ни за мешочек с золотыми. Видать, в детстве много раз у маменьки головой об пол бился. А вот его женушку имеет смысл расспросить еще разок. Да так, чтобы муж ее бестолковый под ногами не вертелся. Кто и управляет там хозяйством, так это она. Значит, должна знать, как темноволосый младенец вдруг вырос в белокурую девицу, и за каким лядом ее вновь перекрасили. Если бы Питто не позвал его на встречу, сегодня бы и занялся этим. Трактирщику, если вздумает мешать, отвесить зуботычин. Жену его - за волосы и пару раз несильно лбом об стену приложить. Ну а потом уже и потолковать можно. Подобное обращение кого хочешь разговорчивым делает.
Хорошо, что монахи вновь взяли ведьмин след. Признаться, бегать по сырому лесу за неугомонной девицей оказалось не столь простым занятием, как предполагалось. Лесная мама ей, что ли, помогает? Один-единственный раз удалось подкрасться на расстояние полета стрелы, так и то - промазал. Он, бьющий птицу влет, попадающий зайцу в глаз - не смог попасть в девчонку! Потом, как ни старался, удача ему не улыбнулась ни разу. Он находил пещеры, где брошенный под ноги ельник еще хранил тепло ее тела. Он видел отпечатанные в глине следы маленьких ног, которые проходили здесь незадолго до его появления. И все!
Конечно, в способности рыжеволосой он не верил. Пусть пугает своими немудреными фокусами монахов, им полезно. А он-то знает, что сила вложена в пустышку, в первую попавшуюся ему на пути девчонку. Ох, и пришлось же тогда попотеть! Едва коня не загнал, когда младенцев местами менял. Хорошо, что мать рыжеволосой занемогла, и никто из суетящихся вокруг нее родных не заметил, что ребенок куда-то пропал. С ведьминской мамашей тоже непросто вышло. Хорошо, у него с собой порошок сон-травы был, как чувствовал, что без него не обойтись! Когда ведьма очнулась, даже не сообразила, что родила она не ту девку. Впрочем, новорожденные все на одно лицо: страшненькие и сморщенные, пойди разберись, где чей.
Кто бы ведал, как у него чесались руки схватить поганое отродье за ноги, да приложить как следует о ближайшее дерево! Но нет, нельзя. Эдак ведьмы поймут, что наследницы у них нет. Они такие вещи мигом чуют. Он однажды забавы ради убил юношу-охотника из проклятого семейства, после чего направился прямиком в хедрагг. Тело парня еще не успело остыть, никто еще не отправился на его поиски, а безутешная мать уже рыдала так, словно знала наверняка, что никогда больше не увидит своего сына живым.
Вот поэтому-то младенца трогать не следовало. Убьешь - через год-другой придется снова караулить в кустах и наблюдать за потугами рожающей ведьмы, гадая, удастся ли опять подкрасться к ней и усыпить, или нет. И пусть удача улыбнется славному ловчему, что из того? Ведьма понесет снова, только, наученная горьким опытом, в лес рожать уже не пойдет. Так что пусть ведьмы воспитывают приемыша, а истинная Тринадцатая растет вдали от своих милых родственничков. Так будет спокойнее.
К ведьминскому семейству ловчий испытывал жгучую ненависть. Интересно, что сказал бы Питто, если узнал, что в ловчем тоже течет капля их крови? Мать ловчего, засидевшая в девках дурнушка, не нашла в себе силы отклонить притязания залетного парня. Тот приходил, уходил, приносил немудреные подарки, а однажды разоткровенничался до того, что рассказал про себя, кто он да откуда. Спохватившись, взял с подруги слово, что та услышанное оставит при себе, никому не разболтает. А потом и вовсе запропал. То ли надоела ему подруга-селянка, то ли с охоты не вернулся. Бывает. Мать погоревала-погоревала, но сына-таки на ноги поставила. Сама, ни к кому на поклон не ходила. А когда тот подрос, да начал с расспросами приставать, рассказала ему об отце и его странном роде.
Рамс долго хедрагг искал, несколько лет потратил, пока нашел. И чем дольше он наблюдал за его обитателями, тем горше становилось у него на душе. Нет, не приняли бы его новые родственнички, истово помешанные на чистоте собственной крови. В лучшем случае сочли бы кем-то вроде говорящей зверюшки, а скорее всего, прикончили бы втихаря, чтоб под ногами не путался. А уж когда ловчий подслушал разговор старейшин, в котором они рассуждали, как тринадцатая ведьма покорит мир, он понял: это враги! И его главная задача - помешать исполнению их планов любой ценой. Что ж, ему это почти удалось...
Через пару лет после подмены младенцев ловчий был вынужден надолго покинуть родные края. Один знатный вельможа не без оснований заподозрил его в том, что он ночами пробирается в покои его дочери, и нанял наемных убийц, дабы раз и навсегда отвадить настойчивого кавалера. Рамс был вне себя от ярости: еще бы! К дочери вельможи захаживал любой, кому не лень, а все шишки посыпались на него одного. Где же справедливость?
Проклиная все и вся, особливо распутных девиц высшего сословия и их папенек, ловчий бежал в Заброшенные земли. Некоторое время скитался там, пока не встретился с монахом Ирвандом, который уговорил его вместе отправиться в столицу. Время от времени Ирванд, второй человек в Братстве, давал ловчему поручения, которые от которых у любого благонравного горожанина приключилась бы липкая испарина вкупе с икотой. Рамс разнюхивал и разведывал, провоцировал и соблазнял - не по зову похоти, но по службе. Порой и убивать приходилось, не без этого. Но в целом Рамсу все нравилось - особенно звон золотых, приятно ласкающий слух. Благодаря братству и Ирванду в особенности, ловчий стал весьма состоятельным человеком.
И вот этим летом Ирванд вызвал его к себе и познакомил с Питто, наказав отправляться вместе с ним в места, которые ловчий некогда считал родными. Дескать, он там все дороги-тропинки знает, да и на месте советом поможет. Брату Питто, не так давно вызвавшему гнев главы братства, предстояло принять под свое начало отдаленный монастырь.
Рамс не знал в точности, что такого натворил Питто и почему впал в немилость, но поскольку Ирванд приказал присматривать за ним - явно что-то неподобающее. Ловчий подозревал, что Питто вознамерился возглавить братство, но не смог утаить свои намерения, что и вызвало столь катастрофические последствия в его судьбе. И теперь честолюбивый монах из рясы вон лез, лишь бы его простили и вернули обратно в столицу. А произойти это могло лишь в том случае, если его заслуги перед братством были бы признаны поистине выдающимися.
Зачем Рамс рассказал ему про хедрагг? Сложно сказать. Может, пожалел опального монаха. А может, решил покончить с ведьмами раз и навсегда, что скорее всего. Но вот уж чего он точно не ожидал, так того, что Питто стремглав кинется туда, даже не поставив его в известность. Видимо, и крохами славы делиться не захотел, чтоб в столице никому и в голову не пришло, что он хоть чем-то обязан ловчему.
А дальше случилось то, что и в страшном сне привидится не могло: старуха смогла-таки передать свой дар, а последняя ведьма умудрилась улизнуть прямо из-под носа монахов. И пусть рыжеволосая - не настоящая Тринадцатая, но дар-то при ней, и забывать об этом не стоит...
- Они уже близко! - вывел Рамса из задумчивости голос Питто. - Кристалл жжет мне грудь!
"Ты бы его себе на голову нацепил, глядишь - больше пользы было бы", - Рамс скривился. Питто никогда не вызывал у него симпатии, а в последнее время и вовсе раздражал одним своим кислым видом. А уж его мания увешивать себя с ног до головы амулетами, при этом не особо вникая в то, как и почему они работают - это было за гранью понимания ловчего. Насколько он успел познакомиться с этими игрушками, каждая из них обладала собственным нравом и требовала тонкого обращения. Некоторые не то, что вешать - класть рядом не стоило! Но Питто до этого, похоже, не было никакого дела. Солдафон в рясе, что с него взять?
Нехорошее предчувствие кольнуло Рамса, когда они проехали мимо трактира, где он обитал последнюю неделю. Вернее, не трактира, а того, что от него осталось. Люди бежали к реке и возвращались обратно с полными ведрами воды, но выливали их не на выгоревший дотла трактир, еще распространяющий около себя нестерпимый жар, а на соседние дома, чтоб следом не занялись. Кажется, расспросить жену трактирщика уже не удастся... С чего бы вдруг такое приключилось, да еще в сырую погоду и ночью?
Чтобы не терять время, реку перешли вброд, благо что Рамс успел выведать у местных, где тот находится. Сапоги и штаны, конечно, намочили, не без этого, но выбирать не приходилось. А на берегу их глазам предстало страшное зрелище - истерзанные тела монахов, распростертые в жутких неестественных позах. Рамс озадаченно огляделся. Вот так дела! Кажется, теперь у них действительно большие неприятности. Но что здесь, лесная мама забери, произошло?
Вне себя от ужаса, Питто соскочил с вороного и закричал:
- Эй, есть тут кто живой? Брат Аннен, слышишь ли ты меня?
Рамс краем глаза уловил движение в кустах ракитника, и тут же развернулся навстречу опасности. Однако это оказался дрожащий монах с трясущимися руками и выпученными глазами. Из уголка его губ густо текла слюна, но он этого даже не замечал, с нездоровым восторгом бросившись к Питто, чтобы обнять его.
- Слава всевышнему, вы приехали спасти меня!
- Брат Аннен, кто это сделал? - Питто брезгливо вывернулся из объятий своего подручного.
- Ведьмы! - с придыханием сообщил тот.
- Ведьмы? - с удивлением спросил Питто. - Ты ничего не путаешь, мой добрый брат? Их что, было больше одной?
Аннен замотал головой.
- Две их было, вот как есть - две! Одна рыжеволосая, как вы и говорили, а вторая и не разберешь, у нее на голове пакля какая-то.
Рамс почувствовал, как у него между лопаток льется холодный пот. Нет, только не это! Неужели они встретились? Не может быть!..
- Мы их нагнали, я брату Хайну приказал подойти и рыжую по голове стукнуть, чтоб чувств лишилась. Мы б ее тогда связали, как вы и хотели, и...
- Что это значит? - перебил Рамс. - Питто, ты что, вопреки всему, что я тебе о них рассказал, решил взять ведьму живьем? Убивать, только убивать! Закидать стрелами, прикончить мечами! А ты решил притащить ее в столицу, будто моего свидетельства перед братом Ирвандом тебе было мало! Дернула же меня лесная мама связаться с недоумком!
- Это ты во всем виноват! Если бы не назначил встречу так далеко отсюда, мы бы успели вовремя! - огрызнулся Питто
- И разделили бы участь твоих незадачливых братьев, - парировал Рамс. - Кстати, чем это она их приложила?
- Я ж говорю, - продолжил Аннен, - Хайн отправился к рыжей, замахнулся, как тут на него бросилась вторая ведьма. А потом брат Хайн взмахнул руками вот так и упал, а в его груди зияла черная дыра. Братья кинулись к нему, а ведьмы убивали их одного за другим и хохотали. Всевышний свидетель, я никогда не слышал более жуткого смеха! Если бы я не убежал и не спрятался, они бы и меня убили!
Рамс застонал. Кажется, удача окончательно отвернулась от него. Вопреки всем его усилиям дар и хозяйка дара нашли друг друга, и теперь дьявольское отродье сильно, как никогда. Запретное пророчество о Тринадцатой ведьме начинает сбываться.