Седых Кирилл Владимирович : другие произведения.

Тихэ

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пусть же вашим девизом будет: обгоняя спешащих. Подобно тому, как тишина, метнувшись в только что покинутую комнату, вдруг сталкивается в дверях с последним из выходящих, - так порой судьба в спешке врезается в своего подопечного, сбрасывая его в пропасть, вместо того, чтобы осторожно вести его за руку по узенькой горной тропинке.

В вас есть чистая решимость без примесей.

"Роза Сабаделя"

  
  
   "Но так же обычно не делают. Разве моя Тихэ может говорить со мной напрямую?" - удивленно заметил Эдип. Он еще немного постоял, опираясь на палку, словно бы силы вот-вот готовы были к нему вернуться, но затем все же устало опустился на землю.
   "Согласна, не делают, но я так часто поступала в разрез с правилами, что еще одно нарушение никого не удивит, - скороговоркой ответила Тихэ, - кроме того, мне кажется, это по-честному. Ты был несомненным соавтором своей жизни и достоин знать о ней все, что пожелаешь. Да и вообще, почему мои коллеги-Судьбы так боятся говорить со своими подопечными? Потому лишь, что у Судеб редко что-то получается дельное; оглянешься - сплошные глупости, никакого творчества, топорная работа. Увы, мир по большей части принадлежит Судьбам-троечницам. Конечно, приходится скрывать свои решения, когда стыдишься их. Но я ведь вовсе не стыжусь того, что сделала - или, точнее, сделали мы вместе. О, нет!
   Впрочем, Эдип, если ты не можешь поверить, что твоя Тихэ разбалтывает тебе свои сокровенные тайны, что ж - считай, что это не мы, а сновидения беседуют друг с другом. Холодает, потому что зашло солнце; ты ведь чувствуешь, как свеж ветер? Уставший за эти дни, измученный ими - теперь отдыхай, спи, но слушай, слушай внимательно!
   Итак, троечницы. Но я была другой; пока мои подружки сплетничали о пустяках, я заворожено слушала наших учителей. А это было непросто. Уверяю тебя, что из всех низших божеств менторы Судеб - самые нелепые и смешные, какие-то растрепанные неряхи с кучей забавных привычек, говорящие то что-то совершенно не понятное, то скатывающиеся к банальностям - и это все на фоне немолчных шепота и хихиканья девичьей аудитории, обсуждающей наряды и свидания. Разобраться в том, что нам преподавали, отделить мусор от дельных мыслей было на самом деле тяжело - и в полной мере, наверное, нереально. Но все же я чувствовала, что за внешней непритязательностью наших занятий кроется много важных тайн.
   Один из менторов запомнился мне особенно. Он часто возвращался к тому, о чем уже не раз говорил, и выглядело это и вправду смешно, будто бы он не помнил своих слов или просто не трудился готовиться к занятиям. Чаще всего он предостерегал нас от торопливости в будущей работе, примерно в таком роде: "Пусть же вашим девизом будет: обгоняя спешащих. Подобно тому, как тишина, метнувшись в только что покинутую комнату, вдруг сталкивается в дверях с последним из выходящих, - так порой судьба в спешке врезается в своего подопечного, сбрасывая его в пропасть, вместо того, чтобы осторожно вести его за руку по узенькой горной тропинке". И все дальнейшее показало, что я усвоила эти уроки".
   Тихэ замолкла. Она несомненно улыбалась - как показалось сначала измученному собеседнику, самодовольно и чуть ли не злорадно; но, прислушавшись, он засомневался. Губы Тихэ удерживали улыбку будто бы неуверенно, в ежесекундной готовности спрямиться, а взгляд, направленный мимо Эдипа, показался бы ему смущенным, если б он только мог его видеть. Воспоминания переполняли Судьбу; сцепив худые руки, она сделала несколько шагов по бесплодной выжженной земле и, повернувшись спиной к Эдипу, продолжила рассказ.
   "Времечко тогда было веселое, ничего не скажешь, и все же, проскальзывая сквозь беззаботность дней, иногда приходила ко мне одна горькая мысль - и долго после гостила. Это правда, что мои сокурсницы были и глупее, и поверхностнее, но в одном они меня опередили. Почти у каждой уже был свой подопечный; собираясь в кружки, девчонки сплетничали о них и хвастались своими роковыми решениями, принятыми впопыхах и не от большого ума. Я же стояла поодаль, с мучительным стыдом пытаясь подслушать их разговоры и выведать дурацкие тайны, и очень сильно завидовала при этом.
   Дело в том, что меня тогда держали про запас. Бывает так, что в силу разных обстоятельств человек расстается со своей первоначальной Судьбой и получает новую; вот и вышло, что я попала именно в эту группу Судеб для быстрых замен. Мне обещали, за солидные академические успехи, раздобыть самого лучшего подопечного, но время шло, семеня своими коротенькими ножками, а работы для меня все не предвиделось. Подружки насмешничали, недоумевая, зачем нужно было так серьезно и вдумчиво учиться, если повода применить исполинские знания - они так вот и говорили: "исполинские" - все равно нет и не будет. А я в ответ лишь мысленно твердила: "Обгоню спешащих", но сама едва верила в будущий счастливый исход. И вот, через много человеческих лет, когда я совсем уже отчаялась, вдруг нашелся ты".
   "То есть изначально у меня была совсем другая Тихэ", - скорее отметил для себя, чем спросил, Эдип.
   "Да. Я не знаю, кто она и отчего тебя бросила. Или, возможно, ее заставили тебя покинуть. Но с тех пор твоей Судьбой уже была только я, всегда одна я.
   Наконец-то заполучив в свое распоряжение человека, я, конечно, растерялась. Я ничего о тебе не знала, а действовать шаблонно, грубо и неинтересно не хотелось. Долгими вечерами лежала я в полутьме воздуха и мыслей, размышляя о своем царевиче, о том, что нам предстоит вместе совершить. Осторожно я стала привыкать к тебе, подбираться к пружинкам твоего бытия; я становилась то случайным жестом прохожего, отчего-то пробравшимся в память, то пушинкой на твоем рукаве, то багровым закатным солнцем, на которое можно смотреть не щурясь, то плеском весел, то девичьим голосом. Я была рядом и бросала тебе крупицы счастья, на что так щедры начинающие Судьбы. Я изучала. Я поняла: ты впечатлителен; пусть. Ты умен, но многие умны не меньше. Ты красив, но не красивее тысяч других. Ты властен, но ведь ты сын царя. Ты кратковременно молод, но не стоит делать на это ставку. Судьба не может работать исключительно с молодыми, кому же тогда поручать стариков? Нет, нужен долгосрочный замысел, в который ты попадешь юношей, а выйдешь лишь за мгновение или за пару мгновений до конца. И тут вдруг мне пришло в голову...
   Но сначала нужно было проверить догадку, для чего я наспех придумала и осуществила твой визит к оракулу. И вот удача! - ты тотчас поверил в красочную ложь, которые я вложила в уста пифии. Ты и должен был поверить в подобную галиматью, побуждавшую тебя к немедленным роковым решениям, потому что не привык сомневаться - в тяжелых ситуациях всегда нужно действовать, и действовать неотложно, даже если для этого придется перевернуть с ног на голову всю прежнюю жизнь. Ты не стерпел бы упрека в слабости воли, вызвавшей промедление. И тогда я убедилась: в должный момент ты решишься на многое, может быть, вообще на все что угодно. Это и было твое главное отличие от тысяч и тысяч других людей".
   В ночном небе, наверное, давно уже зажглись звезды, и, лежа на спине, Эдип вспоминал их причудливые узоры и рисовал их на небе своего воображения. Слова Тихэ только мешали, кружась между ним и вселенной, против воли заставляя вспоминать давние события, уже утратившие свое значение. Но Эдипу не хотелось обижать Судьбу, и он покорно слушал дальше.
   "В тот же день я вчерне набросала план. Согласно ему, замечательная решимость моего Эдипа должна была воплотиться в столь же неординарных поступках, о которых изумленные современники, позабыв все прочие истории, рассказали бы своим потомкам - и у рассказчиков замирал бы от волнения голос, даже тогда, спустя многие годы после описываемых событий.
   ...Все же признаюсь тебе, Эдип - я колебалась. То, что я приуготовляла для тебя, порой приводило в трепет даже меня саму. Знаешь, иногда хотелось подарить тебе обычную жизнь, полную скромных достижений и похожую на тихое погружение в воду. Оставить тебя во главе маленького царства, увести от его границ всех врагов, и чтобы раз за разом приходили урожайные годы. Мнения недалеких коллег, философствования будущих поколений людей в такие минуты решительно ничего для меня не значили. Я слишком хорошо знала, что мне будет тяжело вести тебя - о, необыкновенно, невыносимо порой тяжело - сквозь встающие в дымке будущего страшные события. Но потом я уговаривала себя, что обычная жизнь не намного менее страшна; и все равно, несмотря на доводы рассудка, все эти годы любое твое несчастье тенью спускалось на меня. И оттого в самые тяжелые мои ночи я иногда, против всех правил, забирала тебя из постели и уносила далеко в заоблачный мир, где ты спал, склонив голову мне на колени, а я гладила твои непослушные волосы, и тихо пела тебе, и просила у тебя прощения".
   "Расскажи теперь про Сфинкса. Зачем она был нужна?" - спросил Эдип. Тихэ, похоже, совсем помрачнела, и это напугало Эдипа: никогда не знаешь, чего ожидать от угрюмой судьбы; поэтому он и попытался отвлечь ее новым вопросом.
   "...О, Сфинкс была не более чем шуткой, праздной забавой вдруг приунывшей Тихэ. А ты ведь и вправду думал, что разгадал сфинксову загадку! На самом деле ты лишь сформулировал ее по-другому, немного короче. Сфинкс не стала разубеждать тебя и спрашивать: "А что такое тогда человек?" Зачем было спрашивать, когда в тот момент, в глуши и безлюдье, целый сонм духов уже строил для тебя твои Фивы".
  
   Интермедия
  
   ...Лерочка замедлила шаг, поджидая догоняющего ее писателя. Улыбаясь, Спицын произнес: "Я же не успел Вам дорассказать. Вы спрашивали, Лерочка, почему я собираюсь писать о судьбе, не фаталист ли я? Как Вам ответить, - Спицын хмыкнул, - я убежден, что только от меня зависит, выберу ли я с утра белую или синюю рубашку; но что касается остального... Вот представьте себе человека в центре пустыни; он может пойти на запад или на юго-юго-восток, может для развлечения даже поиграть на губной гармонике, чтобы отчасти заглушить мрачные предчувствия; но он не способен из этой пустыни выбраться... не оттого ли, что не верит в саму такую возможность". И с этими словами Спицын вдруг положил ладони на плечи девушки и мягко привлек ее к себе. Лерочка хотела улыбнуться, но, подняв глаза на писателя, оторопела: ей внезапно почудилось вместо спицынского какое-то совершенно другое лицо, смуглое, черноглазое, мучительно искривившееся, и дрожащие губы шептали ей: "Выпусти меня из пустыни", - и называли непонятным, непостижимым именем.
   В ужасе отшатнувшись от Спицына, вырвавшись из его рук, Лерочка звонко крикнула: "Нет!" "Что?" - переспросил Спицын, приходя в себя. "Я сказала..." - хотела повторить Лерочка, но осеклась: литератор смотрел нее с ласковой непонимающей улыбкой. "Мне пора, совсем что-то заболтался, - наконец произнес он, - до свиданья". Лерочка кивнула в ответ.
   И еще некоторое время наблюдала за ним: как, уходя прочь, он держал в левой руке ненадетую перчатку, как застегивал верхние пуговицы пальто; и хотя он всего лишь пересекал дорогу, она чувствовала, что в то же время он каким-то образом уходит за край ее жизни, и оттого любые, даже самые мелкие детали стоило удержать в памяти.
  
   ***
  
   "...строили твои Фивы. Ты удивлен, конечно же, что царственный город оказался иллюзией - но представь себе, это так. Вообще говоря, Судьбы частенько пользуются услугами разных духов и призраков, хотя это и считается отступлением от заветов старых мастеров. Подумай сам: чтобы свести своего человека с чужим, Судьбе необходимо договориться с той, другой Тихэ, что редко удается из-за скверного характера Судеб и катастрофической несовместимости намерений. Кто, в самом деле, согласится, чтобы его подопечного убил или покалечил какой-то наглец просто потому, что Судьбе наглеца это вдруг взбрело в дурную голову. Поэтому гораздо чаще Тихэ приглашают на всякие эпизодические роли слоняющихся без дел призраков; впрочем, и длительные роли порой достаются им. Вообще, если умеешь отличать людей от теней, то бывает очень познавательно прогуляться по улицам: иной раз полгорода пройдешь, а настоящего человека так и не встретишь.
   Но своими искусственными Фивами я, пожалуй, затмила всех прочих Тихэ! Ведь построившие город духи остались в нем дожидаться своего царя и превратились затем в твоих подданных. Все эти годы ты повелевал призраками; тысячи теней окружали тебя, в то время как людей было не найти на многие километры вокруг, хоть весь день броди. Исключительность замысла продиктовала мне подобную мысль. Впрочем, другая Тихэ, даже если б и захотела, не смогла бы разыскать столько послушных духов и в конце концов, махнув рукой, отказалась бы от невероятной затеи; но у меня было преимущество: во время своего долгого ничегонеделания я успела обзавестись нужными связями в канцелярии теней.
   ...А сейчас Фивы уже опустели. Духи разлетелись в поисках новой работы, песок, принесенный горячим ветром, точит стены, которые все же простоят еще долгие века - и после будут выкопаны из песка к удивлению тогдашних обывателей. Сказочный облик этих построек, наверное, поразит воображение мечтателей будущих тысячелетий едва ли не больше, чем повесть об Эдипе, ради которой они только и сооружались. Но это, впрочем, не так уж и важно для меня".
   "Стало быть, я давно не видел людей, да и теперь уже не увижу, - грустно усмехнулся Эдип, - куда же мы ныне идем?" Но ответа не дождался. Ночь не говорила больше голосом Тихэ, и холод вдруг начал пробирать до костей. "Тихэ, Тихэ", - осторожно позвал Эдип, напрягая слух, и провел рукой по земле, будто мог таким образом разыскать или привлечь недавнюю собеседницу, но никто не отозвался. И тогда вместо отклика Судьбы Эдипа разыскал вдруг непонятно откуда взявшийся, тусклый и блеклый лучик света. Этот прокравшийся в глаза свет показался ошеломленному Эдипу невероятно ярким; и яркость его все возрастала и возрастала, захлестывая сознание. Когда она сделалась решительно непереносимой, Эдип проснулся.
   "Это был странный сон, - подумал царевич, - в нем я был слеп, и стар, и, по-видимому, несчастен. Надеюсь, он далек от того, чтобы оказаться вещим. Но надо вставать, сегодня мне идти к оракулу".
   Позавтракав, он отправился на площадь и увидел толпу людей, очевидно, тоже решивших требовать объяснений от судьбы. "Что такое Фивы?" - стал спрашивать Эдип, но долго не мог добиться ответа. Наконец, кто-то сказал ему: "Говорят, далеко в пустыне стоит такой город; и подобно самой пустыне, он безлюден и мрачен, потому что еще только ждет своего властителя. Говорят также, что он его дождется. Но я думаю, что это чепуха от первого до послед...". "Тебе все чепуха, - раздраженно бросил другой человек в толпе, - зачем же ты стоишь в очереди за пророчествами?" - "Чтобы рассказывать потом всем, как лихо они не сбываются". И тут все вокруг начали кричать, и смеяться, и размахивать руками, так что Эдип едва не предпочел выскользнуть из толпы, хотя его очередь уже была близка; волнение поднималось в нем все сильнее. Некоторое время спустя, стоя уже почти перед самым входом, он вдруг вспомнил, что во сне Тихэ упоминала визит к оракулу и говорила об этом как о некотором решающем событии. Эдип поглядел по сторонам, точно надеясь увидеть Тихэ и получить от нее подсказку. Не стоит, может быть, идти внутрь? Время решения приближалось, но Эдип пока еще размышлял - и терялся в ответах.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"