Когда Алексея Александровича первый раз укусил муравей, он не почувствовал ничего, кроме смутного беспокойства. Как если бы проснулся летним утром в воскресенье, никуда не надо спешить, и тишина - не такая, чтоб звенела в ушах, а хорошая, вся состоящая из множества нежных, славных летних звуков (шелест прозрачной шторы, воркование голубей, кошачье мурлыканье и прочее в таком духе). И вот лежишь ты, значит, медленно выходишь из анабиоза, всплываешь, и тут кто-то в доме заводит дрель. Пускай даже не сосед через стену, а где-то далеко, но на границе восприятия возникает раздражение. Вот так и этот укус.
Алексей Александрович отвлекся от чтения, задрал штанину и внимательно осмотрел ногу. На синеватой икре осталось малюсенькое розовое пятнышко. Алексей Александрович осторожно, чтобы не раскорябать до крови, почесал пятно концом ногтя, опустил штанину и осмотрелся - нет ли поблизости муравейника или еще какого-то гнезда насекомых.
Снова кольнуло, на этот раз под правым коленом.
- Чтоб тебя, - пробормотал Алексей Александрович и встал с пенька. Сунул книгу в сумку, положив между страниц сорванный с дерева хрупкий лист. Поглядел на часы - собственно, можно бы и домой собираться.
Тело казалось необычайно легким, будто за пару часов прогулки по парку Алексей Александрович помолодел на двадцать лет. Он сжал руку в кулак и даже застонал от удовольствия, так неожиданно приятно было ощущать все эти мышцы, сухожилия. Хорошо-то как, подумал Алексей Александрович. Воздух тут особенный, что ли? Давно мне не было так хорошо.
Алексей Александрович посмотрел вверх, в голубое летнее небо. Закружилась его голова, поплыла; чтобы не упасть, Алексей Александрович оперся на ствол красавицы-березки. Кора была бархатистой, теплой на ощупь, и Алексей Александрович неожиданно представил себе, что это не березовый ствол, а мускулистая нога африканской зебры. Сознание услужливо дорисовало картину. Алексей Александрович стоял у дерева и нежно гладил его, лаская неровности чуткими своими пальцами. Под кожей зебры пульсировала густая, насыщенная животной энергией кровь.
Алексей Александрович заметил, как по тыльной стороне его ладони бежит, перебирая лапками, маленький муравей, но не смахнул существо в траву, а улыбнулся ему, как старому другу. Муравей остановился и помахал Алексею Александровичу передними лапками. Потом наклонил свою рыжую треугольную голову и деликатно куснул человека, прищемив кожу микроскопическими челюстями.
- А-ах, - Алексей Александрович зажмурился от удовольствия и присел на корточки.
- Счастливые муравьи. Так, кажется, они называются у башкир, - сказал профессор Болотников, звеня ложечкой в стакане. - Или, может, у марийцев, точно не помню.
- Первый раз о таком слышу, - признался дежурный врач.
- Не удивительно, - кивнул профессор. - Вид очень редкий. Этому мужику, можно сказать, крупно повезло - наткнуться на них, да еще в нашем городском парке... Так вы говорите, он без одежды поступил?
- Сейчас, погодите, - дежурный врач склонился над столом и стал рыться в бумагах. - Так... А, вот! Алексей, отчество и фамилию не назвал, возраст неизвестен, на вид 50-55 лет... Повреждений кожи и слизистых не зафиксировано... Одежды и других вещей не имел.
- Ох, Алеша, - покачал головой профессор. - Угораздило же тебя...
- Речь бессвязная, сознание спутанное. Зрачки расширены, на свет реагируют слабо, - продолжал читать дежурный врач. - О себе говорит в третьем лице. Жалоб нет. Утверждает, что искал королеву...