Вокзал, обычный городской вокзал, скамейки кончились ещё вчера, мраморный пол, люди толкутся. Упорно пытаюсь купить билеты, длинная вереница очереди. Как давно это было? Хлеб по карточкам, пустые полки магазинов... Кажется всё прошло как сон... длинный тяжёлый сон. Я смотрю вокруг, всё шевелится, копошится, передаёт...
- А вам куда?
- До Свердловска.
- Мне тоже, а вы давно?
- О, да, - нервно зыркая глазами, говорит пожилая женщина.
- И сколько?
- Уже второй час стою, а эта стерва опять закрылась на перерыв. Чай пьёт.
...
Слушаю с пустой тоской в душе. Мир, мир огромный прекрасный, я хочу видеть его, мне не надо слишком много. Реальность, мы живём в ней, грязный мраморный пол, ругань, постоянный конфликт. Подходит моя очередь, касса опять закрывается, она пошла пить очередную чашку кофе или чая... так и хочется спросить, "Деточка, ты не лопнешь?". Но вот в очереди начинается нечто интересное. Двое сошлись не на жизнь, а на смерть.
- Да не правильная у вас диета!
- Это почему?
- Надо по Брегу, по Брегу!!! А вы что? Ведь не помогает!
К ним подключается ещё одна собеседница.
- Вы все не правы, вот я ем только по группе крови и всё сразу стало хорошо, и килограммы сбросила и лёгкость в теле.
- А вы её дитям, дитям! Пусть порадуются, а сами бурачок с морковкой.
- Так ведь в ней бумаги больше чем мяса.
Мне становится интересно, сплетни это настолько интересная и полезная штука, а главное хоть какое-то развлечение.
- А как вы думаете, там бумага чистая? - философски наморщив лоб, говорит необъятная в красном.
- Чистая? Ну, точно не знаю, но говорят, они туда только высший сорт кладут.
Высший сорт бумаги? Это наверное по аналогии, колбаса высший сорт, значит и бумага в ней высшего сорта. Пока я размышляю о бумаге, разговор уже перекинулся в другое русло.
- А вы слышали, Филиппенко остров намывает!
- Что делает? - удивлённо спрашивает мужик в потрёпанной кожаной куртке.
- Остров намывает! - гордо сообщает худенькая девушка, словно сама в этом участвует.
- Остров? Блин... вот это да. А мы тут с братвой ларёк ремонтируем... а он остров, целый остров? Нет, а нафига ему остров? - вопрошает он в пространство.
Толпа на некоторое время замолкает, растерянно переваривая вопрос. Мужик меж тем продолжает.
- Остров блин, намывает, блин. Остров... а взяток они не берут? А то пожарники уже задолбали.
- Берут! - радостно провозглашает бабулька, стоящая рядом со мной.
"И откуда она только знает? У неё пенсия две тысячи от силы, неужели давала взятку?" Проскакивает у меня в голове.
- А сколько по минимуму? - подозрительно косясь куда-то в потолок, спрашивает мужик.
- Да тысячу и берут.
- А чё так мало? - растерянно интересуется он.
- Так это же в вечно зелёных единицах! - возмущается бабуля.
Аккуратно поддерживаю отвисшую челюсть. Подозрительно оглядываю толпу, куда это меня занесло? Вроде бы вокзал... ну откуда она знает такое название долларов?
- Хотя возможно и нет, - поддакивает ей полная женщина, - может уже перешли на евриков.
- Да, в мире всё так быстро меняется... - подмечает старушка.
Наконец сую в кассу паспорт.
- Вам куда?
- Мне до Приобья, на сегодня.
- И чёй-то все прутся сегодня? А у меня такой хороший день! - про себя бормочет кассирша.
- Праздник? - неуверенно спрашиваю я.
- Да нет, что вы? Просто работать настроения нет. А у вас копейки есть?
Высыпаю в приёмник кучу мелочи.
- Берите сколько надо.
- Ой спасибо... а то все с тыщями прут. А вам купе?
- Да, тут не далеко ехать, давайте купе. Хоть высплюсь.
Через минуту выпрыгиваю из вокзала и устремляюсь домой. Итого, два часа потерянного времени, плюс информация о том что в Хантах берут взятки либо в вечнозелёных единицах или если перешли уже на новую валюту, то в евриках. Не так скудно.
Вещи - простая сумка по типу радость челнока, необъятный тюк заказов, которые надо привезти в родной посёлок...
Тёмная ночь, тихо иду по улице, ближе к гаражам, очередной раз спотыкаюсь за торчащую из земли проволку. Хочется многое сказать о благоустройстве города.
Вокзал практически пустой, лишь несколько пассажиров да пара бомжиков уютно свернувшихся на лавочке, в ту сторону практически никто не едет, поезд к моему удивлению опоздал всего на пять минут.
- Добрый вечер.
- Залезайте, скоро тронемся, итак опаздываем, - бухтит проводница.
- А места?
- У меня вагон пустой, где нравится там и пристраивайтесь.
"И опять на вокзал, и опять к поездам... проводник выдаст бельё и чай..." строки из того времени когда мир был розовый от моих надежд и мечтаний. По совету проводницы выбираю место поудобней, то есть подальше от туалета. Полумрак, стойкий запах застарелой колбасы, яиц, лука и ещё чего-то, что невозможно идентифицировать. В купе пусто, только оставленная кем-то газета и недопитая бутылка пива. Поезд плавно трогается, а я устало сажусь на полку. Вообще интересно, почему полка? Название какое-то из серии, ударим аскетизмом по оптимизму... что-то такое навевает, словно едешь на поезде не в гости, а куда-то на серебристую Колыму по этапу. Хотя какой этап? Раньше в эти земли ссылали политзаключённых, всевозможных врагов народа и партии, а теперь вот мы сами по своей воле записались. Мерно стучат колёса навевая тоску.
- Давайте Ваш билетик. Постельное брать будете?
- Да.
- С вас 28 рублей 40 копеек.
Отдаю деньги.
- Сдачи не надо. И, если можно, то я выпью чай.
- О, конечно! Может что к чаю хотите?
- Чего-нибудь сладкого.
Через три минуты она приносит постель и стакан чая с красивой шоколадкой. Через мгновение остаюсь в одиночестве, лишь тихо стучат колёса. Всё в полумраке, изредка пролетающие фонари или фары машин освещают купе призрачным желтоватым светом. Чай уже почти допит и практически остыл. Почему-то хочется завыть и напиться, а потом забыться тяжёлым сном. Кажется ничего не произошло, ничего что было бы необычным. Встаю и подхожу к зеркалу.
"Зверь внутри тебя, зверь часть тебя..." - девиз фурриков. Почему-то мне кажется, они правы. Мы прячем внутри себя огромный мир, мир наших надежд, мечтаний и стремлений. Порой наши мечты не так безобидны и поэтому мы молчим. А так хочется найти того, другого - ту, которая поймёт тебя и разделит с тобой судьбу. Жизнь налаживается кричат с экрана, жизнь нормализуется кричат газеты, жизнь стабилизируется кричат политики... Зеркало мутнеет, в нём отражается чешуйчатая мордочка с симпатичными ярко-синими глазами и золотистыми рогами. Слегка вытянутый нос, периодически промелькивающий раздвоенный язык и длинные иглоподобные зубы, больше напоминающие кинжалы. Вот он, мой зверь. Он холоден и безжалостен, раним и прекрасен. Я вглядываюсь в его глаза, в них отражается ненависть, моя собственная ненависть к этому миру. Как-то меня спросили в шутку, ты родину продашь? Я ответил - не продам, но не потому что патриот, а потому что у меня её нет. У меня нет родины, того места которое я могу назвать родиной. Дом есть, родины нет. Странно звучит, но многие забыли чем отличается родина от дома. Зеркало опять мутнеет и в нём снова моё обычное лицо, карие глаза, округлые черты, жидкие волосы, но взгляд увы не изменился, ненависть не покинула его.
Через пять минут я уже спал, свернувшись под слегка влажной простынёй...
Утро... солнце огромным багровым шаром встало из-за горизонта. Прохлада и туман окутали землю, постепенно расступаясь перед тёплыми лучами нашей звезды.
Нехитрая снедь, какой-то сырок непонятного вида, кусок колбасы, чуть засохший хлеб, два яблока и минералка, вот и весь завтрак. Теперь сдать постель, собрать вещи и можно готовиться к следующему этапу. Случайно бросаю взгляд на зеркало, нервно вздрагиваю, в нём ничего не отражается, а через мгновение, словно в замедленно кино, понимаю что это лишь игра света.
Спрыгиваю на перрон, по опыту знаю что пристань с другой стороны и туда надо успеть раньше всех иначе придётся куковать очень долго, до следующего катера.
Словно змея, проползаю под вагоном поезда. Это приходится делать каждый раз, сколько я помню свои переезды. Почему-то у нас считается нормальным, когда человеку приходится обходить состав в 20 вагонов с чемоданами наперевес. Слегка мокрый песок, кое-где поросший жухлой травой, спешу, оставляя следы на песке...
Очередь у кассы уже собралась, маленькое тесное помещение, вмещающее от силы десять человек, наполнено до упора. Разглядываю плакат на стене, "не стой под стрелой". Интересно, какую стрелу они имеют ввиду? У них что, рядом с кассой кран работает? Или это прикол такой?
- Кто последний?
- А вам куда?
- До Перегрёбного.
- Вам в третью очередь.
Ещё один счастливчик вваливается в тесную комнатушку, дыхнув перегаром так что народ весь сморщился, словно высохший гриб.
- А... бля... это... чё, все тоже плывут? - мужик обводит мутным взором комнату.
Кто-то ехидно замечает.
- Ага, а ещё некоторые тонут. Не доплывают.
Видимо он резко начинает трезветь, потому как его взгляд становится более осмысленным. Вообще шоковая терапия, интересный метод. Говорят, многих поставил на ноги.
Опять томительные часы ожидания, до прихода "Зари" остаётся около 20 минут, наконец подходит моя очередь, беру заветный билет. Обычная бумажка, ради которой мы проводим кучу времени в очередях, ради которой мы даём взятки. Билеты.... Продаю счастливые билеты! Сначала билет в институт, его оплачивают родители, затем билет во взрослую жизнь, затем билет на работу, затем билет в отпуск, билет в санаторий... и в конце концов билет в небо. Однажды меня спросили, если тебе дать красную кнопку, ты её нажмёшь? Я ответил, да. Если после этого останется хоть кто-то в живых, значит у него будет шанс жить в новом мире. Странно... но нас боятся. Почему? Потому что зверь в каждом из нас. Те кто сверху, боятся разума тех что снизу. Когда человек берёт в руки сталь, его очень сложно остановить, есть черта "до", а вот "после" её уже нет. И чем дальше уходишь на север тем страшнее становится этот зверь, тем жёстче могут быть поступки. Я хорошо помню эпизод из далёкого детства, малыш бежит за молоком, у него в руке сумка с банкой, посёлок от деревни отделён языком тайги. Полярная ночь, огромная жёлтая луна, заслоняющая собой горизонт и искрящийся снег. Малыш резко останавливается, прямо перед ним стоит волк, огромный белый полярный волк, с горящими жёлтыми глазами. Но волк не тронул ребёнка, он "знал" или увидел, а может и просто понял, что появится внутри этого ребёнка когда он вырастет. Зверь, такой же как он сам. К сожалению, звери не ошибаются...
Сижу на куске трубы, приваренного к дебаркадеру, пытаюсь дожевать оставшийся кусок колбасы и смотрю на грязно коричневую воду реки. Медленное течение, как наша жизнь, несёт щепки, безвозвратно и неумолимо. Мерно гудят комары, иногда их приходится отгонять, чтобы к концу поездки иметь более менее нормальный вид. Наконец причаливает долгожданный катер и я вместе с толпой заползаю внутрь. Тесное пространство катера, выпуклые окна, всё та же грязь и речной запах... Почему-то вспоминается отпуск, дивный берег моря, шелест волн, крики чаек и запах морской тины. Золотой песок, сотни людей наслаждающихся отдыхом на берегу моря. Иногда мне кажется, мы живём только ради этого месяца, который называем отпуском. А тут ещё недавно очередное улучшение коллективного договора, оказывается для нашего же блага, в виде сокращения отпуска на несколько дней. Что ж, небо им судья, главное чтобы не было поздно... Речная вода расступается перед катером, оставляя позади белый пенный след. Тайга, бескрайнее море тайги, раньше сюда ехали за длинным рублём, а теперь мы здесь остались на осколках былой надежды. "Это не жизнь, это ниже её, лишь грустно кричит вороньё..." Грустные мысли посещают меня не реже чем весёлые, какая-то тупая безысходность, как эта бескрайняя тайга, там, наверху считают прибыль, здесь внизу собирают грибы и отдают детей в садик. Равенства возможностей не было и не будет. Как-то в разговоре с друзьями услышал интересную идею. Чтобы прийти к вершине надо идти в связке. Не это ли шанс для выживания? Нужна идея вокруг которой можно объединить людей, идея важная, нужная и просто красивая. Коммунизм мы уже построили, на патриотизм я смотрю каждый день, в виде взяток, поборов, налогов, родной милиции. Что может объединить верх и низ? Только одно, угроза. Внешняя угроза. Это не должна быть угроза от другого государства, это бессмысленно и бесполезно. Угроза расе, только это может нас вернуть к жизни. Вечное противостояние... пусть это будут Иные, пусть это будут зелёные человечики, пусть это будет война. Победа возможна лишь после единения расы в один большой кулак. Может тогда мы сможем понять на сколько близки друг другу? Может тогда мы будем работать не за деньги, а за идею?
А вот и остановка... странно, а почему это мы стали посреди реки... о, нет! Они решили заправиться. По мере продолжения заправки, смотрю на окружающий пейзаж, нет ничего на чём можно было бы задержать взор. Видимо капитан забыл выключить внутреннюю связь и теперь мы слышим самые лестные отзывы о жизни.
- Обдолбился опять! Крути канат, крути козёл!
- Сам такой, давай сползай, нефиг сидеть пока мы вкалываем.
Слышится шелест, шуршание, треск и ещё какие-то странные звуки.
- Насос держи!
- Что за гадость? Когда нормальный керосин будет? Двигатель испохабим.
- Ладно, ладно, он всего чуть-чуть разбавленный.
- В следующий раз у нелегалов зальюсь, ясно?
- Ясно, ясно...
А идея-то есть! Даже у этого обдолбанного товарища, он любит своё дело, ему нравится река, его работа, пусть она нехитрая, тяжёлая, но она ему нравится. Он болеет не за производство, как сейчас нынче модно говорить, а за двигатель своего катера, он воспринимает его как нечто нужное и важное лично для него.
Наконец мы отчаливаем от плавучей заправки и быстро разгоняясь пытаемся наверстать упущенное время, чтобы втиснуться в график. Весь проход забаррикадирован тюками, сумками, какими-то вещами необъятных размеров, хорошо что я не курю, потому как им приходится тащиться через это всё, запинаясь, цепляясь за углы и всевозможные гвоздики ящиков, чтобы добраться до заветной двери. Передо мной сидят два ханта, видимо возвращаются домой откуда-то. Они такие же маленькие как и все представители этой народности, их плоские лица с узкими глазами стали для меня более привычными чем "римские" профили средней полосы России. Они говорят о чём-то своём на помеси русского и хантейского языка, почему-то все маты идут строго на русском. Наверное только русский язык даёт столь богатые возможности.
- А чё, рыбы опять наловим и зима будет не долгой.
Их выражения иногда просто покоряют своей простотой и логичностью.
- Что мелешь? Опять всю зиму щуку жрать?
- Лицензии на отлов нам дали, так что и нельму половим.
- На чём? Керосинки-то нету!
- Сопрём. Или выпросим в терркоме.
Террком... интересно, не слышал этого слова раньше, чтобы это могло быть? Скорее всего это сокращение от названия "территориальный комитет", то бишь переводя на русский, сельсовет. Жаль что смысл от этого не изменился.
Наконец я у цели, катер медленно причаливает. Я быстро выскакиваю на пристань и оглядываю пейзаж родного посёлка, в котором провёл 20 лет. Ничего не изменилось, тот же обрыв, та же покорёженная дорога наверх в посёлок, разве что появилась кафешка прямо на берегу и добавилось пустых банок и бутылок, рассеянных по поверхности. Народ медленно разбредается и разъезжается, создавая радостный эмоциональный всплеск от встречи с родственниками и друзьями, меня тоже встречают и я тоже рад, жизнь становится гораздо красивее, зверь внутри громко и восторженно шипит - он рад встрече с тайгой и домом.