Как это странно - быть живым. В этом мире переменчивого света, где всё постоянно движется, смешивается и распадается, образуя с каждым разом всё более прекрасные узоры... Да, я такая же часть этого мира с самого его сотворения, но удивляться этому не перестаю до сих пор. Впрочем, в этом постоянстве есть свои приятные стороны: всякий раз, как я прихожу сюда, мне открывается одна и та же картина, и всякий раз я замираю от восторга и восхищения. Мириады звёзд, из которых каждая горит своим собственным светом, всё так же движутся в своём вечном танце, и от созерцания этого великого действа мне всегда хочется лишь одного - поблагодарить те разумные силы, что позволили мне быть здесь и видеть всё это, и застыть в одном этом миге навечно...

Внезапный порыв ветра заставил меня вздрогнуть и оторваться от созерцания бесконечной Вселенной. Это был самый обычный ветер, состоящий из мельчайших частичек того же света, что породил всё живое - от неразличимых даже для моего взгляда пылинок до гигантских звёздных скоплений. Я протянул руку, ловя часть ветра в свою ладонь, и вновь поразился тому, что не могу различить светящихся крупинок ветра на своей ладони. Лишь когда сила, породившая это движение, унесла этот ветер дальше, я вновь смог различить очертания своей руки - в этом океане живого света она ничем не отличалась от любой другой его составляющей. Лишь то, что именно эта часть мироздания подчиняла свой танец жизни моим желаниям, позволяло мне говорить "моя рука" или "моё тело". Вновь обратив свой взгляд на переменчивую бесконечность, раскинувшуюся передо мной, я ощутил какое-то странное чувство - оно содержало в себе странную смесь тоски по несбывшемуся, чувства одиночества и... да, лишь потом я понял, что это было отчаяние. Отчаяние человека, навеки приговорённого к одной судьбе, к своей собственной роли во всеобщем действе... Роли, от которой он не может отказаться, даже если понимает, что лучшей участи для него невозможно и придумать.

Лёгкая рябь пробежала по поверхности моего тела, слабая дрожь, отозвавшаяся едва заметным переливом незнакомого мне цвета. Это ощущение было чем-то новым для меня - вместе с ним пришла смутная тревога. Тревога породила сомнения, сомнения породили вопрос. Вопрос же потребовал немедленного ответа... Может ли живое сознание стать чем-то иным, измениться, осознать себя иначе, нежели суждено ему его сущностью? И если это возможно, то как узнать, что за перемены нужны сейчас мне? Вопрос уже вплёл себя в потоки моего света, изменил их, подчиняя всё моё существо одной цели - найти ответ...

Я раскинул руки, ловя в них столько звёздного света, сколько мог удержать. Я спросил каждую звезду, каждую блуждающую комету, каждую пылинку ветра, что летал даже за край видимой мне Вселенной. Тщетно... ответа не было в их свете, там было всё, но только не ответ. Возможно, мне просто не хватает сил? Может быть, ответ знают более могущественные и спокойные существа - Духи Галактик и их скоплений? Вот только как мне с ними поговорить... ведь изначально определено, что живая душа не может постичь то, что превосходит её...

Наверное, мне стоило забыть своё мимолётное сомнение... но вероятность того, что ответ всё-таки где-то существовал, и я мог его найти, никак не давала мне покоя. Эта мысль горела во мне подобно маленькому багровому солнцу, причиняя боль, заставляя постоянно возвращаться к ней... В задумчивости смотрел я на вечное и совершенное движение мироздания, когда какая-то часть его привлекла моё внимание своей новизной. Искры света двигались довольно знакомым образом - ещё один человек приближался ко мне, привлечённый необычным цветом моих эмоций.

- Что волнует тебя? Почему я вижу тревогу и недовольство в тебе? Чего ищешь ты? - Яркие переливы света моего тела резко контрастировало со светом моего собеседника - его ровное синее мерцание говорило о полном внутреннем спокойствии. На себя же я сейчас даже смотреть не особо хотел.

- Мне нужен ответ. Вопрос мучает меня: как изменить себя в этом живом, и вечно меняющемся мире? Я смотрел на его совершенство, я жил им, но ответа в нём не нашёл.

- Ответ найти ты сможешь в одном лишь месте. Там, где звёзды сходятся и расходятся в вечном кружении, в самом центре движения их, находится место, куда никто из нас не может войти и вернуться оттуда. Ответ твой там, если он вообще существует.

Я наблюдал подобные Галактики издалека, но не мог даже представить себе, как всё это выглядит вблизи. Звёздный свет подхватил меня и повлёк в направлении, указанном моим собеседником. Оказавшись там, я увидел картину, подобной которым я не встречал до сих пор: звёзды сходились и расходились в вечном круговом движении, и в самом его центре свет их становился так ярок, что мне не удавалось понять, что же находится там. Даже привычный и незаметный уже перелив мелодий, каждым звуком в которой был голос всех видимых и невидимых жизней, окружавших меня, здесь изменился. Не ровная мелодия, но непрерывный гул, грозный и завораживающий одновременно. Даже звёздный свет, доставивший меня к самой границе этого вращения, отступил перед мощным напором, идущим из его центра.

- Да... если я и смогу узнать ответ, то только здесь. Даже звёзды здесь растворяются и возникают вновь уже другими. Но почему ты говорил, что никто уже не может вернуться?

- То, что лежит в самом сердце Галактики этой - вечная тьма. Звёзды могут гаснуть в ней, чтобы возродиться вновь, в новом свете, но человек - не звезда. Растворишься во тьме ты, и свет твой погаснет... Так ли измениться хочешь ты?

Мой собеседник смотрел на вращение звёзд, и его спокойствие отчасти передалось мне. Я вновь окинул взглядом все видимые мне звёзды, всех людей, что так же жили где-то, своего собеседника... самого себя. Внезапно я увидел во вращении звёзд чью-то фигуру. Словно отдельные звёзды вспыхнули чуть ярче, сливаясь в привычные уже контуры человеческого тела, и я был уверен, что сейчас эта фигура более всего напоминала мою собственную.

- Я всё же пойду... кто знает, что будет ждать меня там, во тьме. Возможно, я не смогу более видеть свет всех звёзд мироздания, слышать вечную мелодию их движения... но если найду я свой ответ там, то даже об этом жалеть не стану.

Мой спутник молчал, изучая меня своим спокойным взглядом, и лишь свет его всё тускнел, когда к спокойствию его примешивалась грусть:

- Неприятно будет видеть мне мир этот без света твоего. Скажу ещё: став тьмой, всё будешь также тьмою видеть ты. Я, другие люди, все звёзды, что не в той же тьме будут - всё станет мраком для тебя. Тьма встанет между нами, и свет не будет более единым для нас.

Не отвечая и даже не глядя на своего спутника, я двинулся к центру сияния, бывшего, как оказалось, тьмой. Свет не пускал меня, словно отговаривая, прося вернуться обратно. Я едва успел заметить, как одна из искр, что сверкали в моём теле, не выдержала этого света, и, вспыхнув в последний раз, растворилась в нём. Затем так же вспыхнула ещё одна, и ещё... Моё тело покидало меня, я всё меньше и меньше ощущал его, но скорость не уменьшал. Когда же я перестал ощущать всё, кроме собственных глаз и ещё нескольких искр, что изначально были самыми яркими во мне, свет перестал отталкивать меня. Наоборот, теперь он бережно нёс меня вперёд, всё быстрее и быстрее... Вскоре растворились последние искры, кроме одной, самой яркой, да двух точек, что обозначали теперь мои глаза. И в тот момент, когда я уже приближался к самому центру, свет внезапно исчез - это растворились мои глаза, и та самая тьма, полная лишь ощущения движения вперёд, осталась единственным моим окружением. Сам центр вращения я даже не успел почувствовать - теперь, будучи лишь одной-единственной искрой света, меня ничто уже не волновало... даже обретённый ответ.

Тьма расступилась совершенно неожиданно, подарив мне совершенно незабываемое ощущение - новый мир, полный таких же живых людей, лежал подо мной... а я стремительно падал в его ласковые, но крепкие объятия, ибо моё новое тело было слишком тяжёлым, чтобы оставаться неподвижным. Падая вниз, я ощущал, как меня обволакивают всё новые и новые слои света, ставшего каким-то плотным и непривычно неподатливым. Сознание вновь заволокла тьма, но теперь я уже знал её, знал, как выбираться туда, к свету... и лишь смутное воспоминание о прежнем великолепии и бесконечной гармонии заставило меня на один миг содрогнуться от сожаления...