Его мало кто любил и хоть как то по-дружески к нему относился. И вовсе не потому, что у него был злобный вид, или какие внешние уродства. Просто он был мрачным человеком, собравшим в себе все внутренние отталкивающие недостатки. Людей он видел как бы насквозь, отдавая адекватное должное их душевным качествам. А так как в человеческой душе таковых немало, то нет, нет, и найдется какое-нибудь, не совсем достойное, по его мнению, за которое он и цеплялся. Но вот только не знал, как быть с другими, с теми, в которых не видел изъяна, а потому не находил понимания ни у тех, кого недолюбливал, ни у тех, кто ему нравился.
Конечно, нельзя было сказать, что он был безразличен абсолютно всем, особенно из женского состава базы. На него, обращали внимание в первую очередь из-за его внешности. Он был высок, строен, с атлетическим телосложением, а светлые волосы в сочетании с темно-карими глазами, доставшимися ему от матери, производили на девушек должное впечатление. Но вот более расчетливые женщины, оставались к нему холодны, скорее всего, из-за теста на совместимость, который показывал, что в качестве мужа и тем более отца их детей, он им не подходил. А почему? Да потому, что в первую очередь, он, оценивал их интеллект, нежели красоту и обаяние, совершая тем самым глупейшую ошибку.
Среди руководства базы, он также не сыскал, большой любви за свою прямолинейность и не гибкость в поведении, но его послужной список и профессиональные качества служили ему надежной защитой. Некоторые за глаза, называли его бесчувственной машиной и он, конечно, знал об этом, но не понимал, зачем, нужно было дважды делать акцент на его бесчувственности. Вследствие такой некоммуникабельности и отчужденности, работа стала заменять ему друзей, как и все прочие удовольствия жизни, о которых, он, не очень-то и жалел.
*
После многолетнего, масштабного конфликта, на межгалактическом совете, было принято решении о пользовании порталами, только теми цивилизациями, в обоих мирах, кто входил в "Великий Союз" а также создании специальной коалиционной базы, которая контролировала бы их эксплуатацию.
Такая база была создана. Она была спроектирована на искусственном носителе, состоящим из огромного количества сферических модулей, с множеством технологических и гравитационных площадок. И все это, было соединено между собой лифтовыми туннелями, в причудливую и замысловатую конструкцию. Это было сложное, громоздкое, высокотехнологическое сооружение, напоминавшее, скорее всего, огромный, космический корабль 'древних', ушедший на покой после многовековых странствий по просторам вселенной.
Занимался этот 'дом в лабиринте' как еще его называли сами жители, не только, научными изысканиями, глубинной разведкой, и наблюдениями за аномалиями космоса, но еще, и охраной этих самых порталов от прохождения через них самозваных визитеров. Ведь не все высокоразвитые цивилизации, как с той, так и с другой стороны, получившие в дар от 'высших' гиперборейные двигатели, шли сквозь границы миров, как смиренные наблюдатели. Человечеству присуще высокомерие. А в сочетание с более развитыми технологиями, это самое высокомерие непроизвольно трансформировалось в мессию, несущую свет и прозрение на развивающиеся планеты. Вот таких вот выскочек, база и разворачивала в обратную сторону, наглядно демонстрируя свою позицию не только словом, но и уровнем своего вооружения. Если не дошли умом, что жизнь, сама по себе не зарождается, то и делать здесь, было нечего. А осуществлять контроль над такими планетами и так было кому. Особенно за теми цивилизациями, где уровень развития, мог нанести непоправимый вред самой планете. Ведь человек, как маленький ребенок. Пока не ощутит боль, не успокоится. Только масштабы его шалостей, бывают подчас катастрофическими.
Персонал, которым она была укомплектована, был, самый что ни на есть разномастный, собранный из самых различных уголков галактик. Все они, были профессионалами высокого уровня, отобранными на конкурсной основе. Даже само пребывание на базе, было почетно, не говоря о многолетней работе в ее стенах. Хотя не только почетно, но еще давало возможность головокружительного продвижения по служебной лестнице, по возвращению домой. Ознакомление с новейшими достижениями человечества, собранными по различным мирам, чем, по сути, и была сама база, было уже нечто великим, для каждого, кто побывал на ее борту.
Но в сферы интересов базы, входили не только туннельные порталы свободного космоса. Были еще и планетарные, или как их еще называли пространственно-временные, находящиеся непосредственно на самих носителях. Это были развивающиеся планеты серии Z, цивилизации которых, уже пытающиеся выйти на просторы, своей, внутризвездной системы. И все, эти порталы, в той или иной степени, были предсказуемы, если не случай на планете Z9.
Пространственно-временные порталы, должны выводить только в ту точку координат, которая им была задана. И не как по-другому. Если космические порталы были естественного происхождения, или же условно-естественного, то планетарные были творением человека. Только не того человека который обитал на данной планете, а того, который его незримо курировал. Но, так или иначе, это работало до определенного времени. До того времени, пока в одном из таких переходов не пропал наблюдатель, а другой, если и прошел сквозь него, то был не совсем адекватен, утверждавший, что видел там представителей зарождающейся фауны. Проще говоря, был атакован примитивным раптором, и еще, какой-то там, летающей тварью.
Решение о закрытие портала, удивило многих, и только. Осмысливать и тем более обсуждать решение руководства, здесь было не принято. А в связи с этим, дело передали в сектор, который занимался практической работой на этой планете.
*
Всюду, где руководству приходилось рассматривать его анкетные данные, их удивляло, как сирота, смог добиться таких высоких показателей. С раннего детства, оставшись на попечении родственников, он проявлял высокие способности к изучению науки и так же был очень прилежен и терпелив к другим предметам. Никто не понимал, как получилось, что он с отличием закончивший "Высшую Академию Астронавигации", вдруг вступил в ряды галактических разведчиков. Не то, что бы там, не были нужны люди с ученой степенью, просто туда отбирали по другим критериям, отдавая предпочтение природным инстинктам человека. Но и там он не затерялся, включая свои природные данные на полную мощность.
Планета П16 оказалась под пристальным вниманием базы, в связи с аномально завышенным фоном радиации. Искусственный спутник, не как не мог установить, вследствие каких причин это произошло. Создавалось впечатление, что не обошлось без влияния из вне. Но кем, и с какой целью?
На планету была высажена группа из семи ученых, для проведения научных исследований и пяти разведчиков, для обеспечения их безопасности. Разумная жизнь здесь отсутствовала, как и прочая другая, но вот крупные насекомые обитали в изрядном количестве. И это было странно.
Особенно жутко было наблюдать, как в гигантских воронках копошатся, извиваясь, крупные многоножки. Ростом, по пояс взрослому человеку, неимоверно длинные, они отблескивали на свету своим лоснящимся телом, и должны были вызывать явный интерес у науки. И интерес не шуточный. Откуда здесь, на планете подобного типа, могли появиться такие крупные особи? Даже если учесть воздействие радиации, то мутация в такой многочисленной форме невозможна. Однако факт оставался фактом. Они существовали, и теоретически являлись хищниками. И та западня, в которую они угодили, только усиливало их чувство голода. Так что каждая из них, представляла для человека смертельную опасность. Это понимали все. Да ко всему прочему края у этих воронок были рыхлыми и сыпучими. И приближаться к ним, близко, было нежелательно. Но одному человеку, из группы исследователей, все же не повезло. Толи любопытство взыграло, и он решил рассмотреть их поближе, толи просто был не его день. Он рухнул с кучей земли прямо на это скопление изголодавшихся насекомых, переполошив, и заставив их на время отпрянуть и замереть. А потом они бросились на него. Бросились, как на нечто знакомое, входящее в их рацион питания. Те, кто увидели эту картину, замерли в оцепенении, не зная, что предпринять и только он, выхватив у растерявшегося бойца, еще один импульсник, спрыгнул вниз.
Зачем он это делает, он не задумывался. Все получилось само собой, словно на рефлексе, автоматически. В течение нескольких минут он с переменным успехом пытался вырвать человека из этой мясорубки, заставляя насекомых ослабевать натиск. Импульсник, эффективное оружие. Заряд сконцентрированной плазмы может пробить даже легкую броню, но вот скорострельность оставляла желать лучшего. У насекомых, тоже есть понимание опасности. Восприятие того, кто причиняет им боль. Но голод страшнее боли. Он гнал и гнал их вперед, несмотря на чувство самосохранения. Хорошо еще то, что их хитиновые жвала, служили не для расчленения добычи, а всего лишь для захватывания и удержания ее. Спасали еще современные комбинезоны, аналог тяжелых, боевых костюмов. Повышающие во много раз плотность своей структуры, при воздействии на него внешней, агрессивной среды. Только среда эта, на данный момент, была куда многочисленней, нежели возможности технологий, заложенные в основу их конструкции. Но он, все-таки выиграл время. Время, за которое человек принимает решение. Не все члены их боевой пятерки, имели достаточный опыт в подобных ситуациях. Теоретическое моделирование, в любом случае, не дает той полноты ощущений, которые испытывает человек в реальных условиях. Да и как можно смоделировать ситуацию, этих чудовищ, когда такое, даже в кошмарном сне не видеться. А это уже не сон. Это, рядом. Это то, чему в твоих справочниках нет названия, нет определения. И эта твари, смертельно опасны. Она уже рвут на части твоего товарища, парализуя твою волю, и раскручивая обороты ужаса. Он знал это состояние. Состояние, когда твое 'я', пытается адаптироваться к окружающей действительности. А для этого нужно время. Совсем немного, не более осознания того, что ты человек, а она, эта тварь, всего лишь безмозглое насекомое.
Шквальный огонь из плазмомета, загудел над его головой. Завибрировал, засиял воздух, наполняясь лучами высокочастотной энергии. Он был всего один, но и этого было вполне достаточно, чтобы изжарить, испепелить все, что окажется у него на прицеле. Это вам не жалкий импульсник. Будь их даже десяток, им все равно не сравниться, даже с одним штурмовым плазмометом. Мощь, сумасшедшая скорострельность, абсолютная надежность, являлись его главными параметрами. Единственно, что говорило против, был вес. И это понятно. Невозможно сгенерировать такое количество энергии в миниатюрном корпусе. А поэтому, брали их с собой неохотно. Да ко всему прочему, транспортировали, не в боевом положении.
Когда все закончилось, на исследователя страшно было смотреть. Казалось, вытащи его из комбинезона и он развалиться по частям. И оставалось только удивляться тому, насколько у этого, слабого на вид человека, была такая тяга к жизни. Он еще пытался шутить, когда его вытаскивали наверх, из ямы. Извинялся перед всеми за свое глупое и неосмотрительное поведение. А когда медики стали укладывать его в спасательную капсулу, то принялся раздавать указания на время своего вынужденного отсутствия.
Его дальнейшей судьбой, специально, никто не интересовался. Говорили только, что выжил. Только, вот как, и какой ценой, было неизвестно. Медицина, к этому времени, творила невероятные чудеса. Восстанавливала костную структуру в самом теле. Наращивала на ней, мышечные ткани. Создавала бионические части тела и вживляла в них нервные окончания. Но в любом случае, это было, творением самого человека. А то есть, всего лишь, по образу и подобию. И не могла сполна заменить оригинал 'творца'. Дело в том, что тонкая материя, отказывалась воспринимать копию. Не находила, не чувствовала ее. А душа, это жизнь. Жизнь полноценная, со всеми ее ощущениями и цветами. Возможно, это было потому, что код ДНК, был все еще закрыт на 70%. Где каждый процент был ни как не меньше, чем длинною в столетия и являлся некой ступенью, по которой человечество приподымалось в своем сознании. Так что, как не восстанавливай жизнедеятельность человека, а прежним, единым организмом, ему уже не быть.
*
Выйдя из кабинета начальника, он с облегчением выдохнул. Слава богу! Он терпеть не мог этого человека за его внешность и некомпетентность. Да что он мог знать об этой планете? Только то, что выдавалось с экранов мониторов, и гласило в справочниках. И только! Как можно занимать такую должность, ни разу не побывав на ее поверхности и не вдохнув ее воздуха. И еще, этот дурацкий приказ о ликвидации портала! Он прекрасно знал, как это делается, только не понимал зачем? Ну да! Опасно! Возможны временные искривления в пространстве! Уже пропал один человек! А куда пропал, и что с ним? Им и дела нет? Ведь для того и существуют на базе научные работники чтобы разобраться в случившемся. Если сами не могут, то пусть подключат пси-техников. Пусть те, поищут аномалию. А если найдут, то пусть изолируют. Говорят, что у них самих, такие искривления в головах творятся, что никакими временными не напугать. Эти любят покопаться в сверхъестественном и не познанном. А ликвидация объекта, это всего лишь откладывание проблемы на потом, а не избавление от нее. А еще порталы? Которые будут функционировать. С ними как? Или только ему это интересно? И он, в негодовании, махнув рукой, отправился в сектор по подготовке.
Загрузив в коммуникатор координатную точку высадки, да и то для того, чтобы предъявить ее командиру транспортного челнока, он на минуту задумался. Этот портал был ему хорошо знаком. Сколько раз он сам через него проходил? Десять раз? Пятнадцать? И ничего. Жив, здоров, никем не съеден. Так что же там все-таки случилось после его последнего перехода? Что он сам чувствовал тогда? Нет, прохождение через сам портал ничем выдающимся не было. Это не многокилометровый туннель ужасов, или что-то подобное с экстремальным привкусом и прочими извращениями. Это сродни лифту, только в горизонтальной плоскости. Естественно, без освещенной кабины, дверей и навигационной информации. Шаг, и ты в нем, и уже начинаешь перемещаться. Шаг, и выходишь в ту точку, или то место, на которое он ориентирован. Конечно, погрешность имеет место, но очень незначительная. Еще не бывало такого, чтобы кто-то, со всего маху уперся лбом в стену, или улетел в пропасть. Входы и выходы, вообще, утраивали в малонаселенных местах со стабильно-слабым геомагнитным фоном. Так что, шаг влево, шаг вправо, значения не имел. Весь переход занимал считанные секунды, и почувствовать что-то особенное, необычное, наверняка, мог только специалист. Специалист по аномалии. А он, к сожалению, таковым не был. Так, что вот. Как-то так. Подвел он итог своим размышлениям. Ну, ничего, слетаем, посмотрим. Что может быть лучше дела, которое тебе нравиться. Только его удачный результат.
*
Его душу всегда будоражил климат этой планеты, словно бы специально созданный именно для него. Леденящий холод и ужасающая жара, шквальный ветер и проливные дожди, приводили его организм в эйфорическое состояние. Эта планета проверяла его организм на прочность, не на минуту не давая расслабиться. На тех планетах, где жили его соплеменники, климат был практически идеальным на семидесяти процентах площади материков. И люди на них жили, такие же мягкие и добродушные, как и сама погода.
Удаленность высадки от ликвидируемого портала была обусловлена рядом факторов, таких как максимально- допустимое расстояние от населенных пунктов, военных объектов, а также место для посадки челнока. То есть, то место, на которое будет комфортно высаживаться, именно ему, а не летательному аппарату. Это он уяснил на своем опыте, когда прошагал километров двести, да и то, только в одну сторону. А в это раз все обойдется гораздо проще. Тридцать километров туда и тридцать обратно. Поэтому, он не волновался.
*
Потревоженный медведь в зимней спячке, это беда для всей округи. Вот и здесь.
- Вот сволочь, что натворил,- показал егерь Ваське на разорванную корову.
- Да, корову жалко, да только и лошадь в соседней деревне тоже жалко. Вот Степан! Точно дубина! Взял и жахнул, из окна дробью.
- Да еще, какая дубина. Теперь бегает с дробью в заднице, злее прежнего - согласился егерь, - но, что сделано, то сделано, а на хуторе, людей предупредить надо, чтобы в лес не совались.
- Никак к Светке Лукошкиной намылился, - загоготал Васька.
- Жалко ее, с дитем малым и старым дедом нянчится, а помочь некому, - оскалился на него егерь
- Да ладно ты! Я же пошутил. Туда далече, а ко мне ближе. Пойдем по маленькой пропустим, а потом и на хутор вместе смотаемся.
- Уговорил! Пошли!
*
Его высадили в двухстах метрах от леса, на большом заснеженном поле. Сам портал находился на берегу небольшой речушки, пробившей себе путь сквозь скалистые породы, и видимо добраться до него через лес, без остановки, не получится. Шел небольшой снег и снежинки, попадая ему на лицо, вызывали интересное и приятное ощущение. Набрав в грудь морозного, обжигающего воздуха, и резко выдохнув его, он двинулся в путь.
Он старался идти в одном темпе, настраивая свой организм на определенную частоту ударов своего сердца. В школе разведчиков их обучали максимальному использованию возможностей человеческого организма в сложных условиях. Некоторые из выпускников школы даже могли приостанавливать свою сердечную деятельность на длительное время, при этом контролируя свое состояние и не подвергая свой организм серьезной опасности. Он пробовал этому обучаться, но ничего не получалось, его сердце постоянно работало в одном и том же ритме, в каких бы ситуациях он не оказывался. Но другими возможностями он владел на хорошем уровне, и видеть в абсолютной темноте, и оказывать психологическое воздействие, полностью подчиняя своей воле, он умел в совершенстве.
Он побывал на многих планетах, где мог наблюдать красивые и величественные деревья, сплошь облепленные огромными и прекрасными цветами. Знавал планеты, покрытые коркой вечного льда и полностью безжизненные. Но эта планета вобрала в себя все, что он видел. Лес, заваленный снегом, как будто был законсервирован на определенный жизненный цикл, и это зрелище было великолепно. Мягкий и пушистый снег вызывал неподдельное желание искупаться в нем и добавить своему телу новых, необычных ощущений. А рассвет, начинавший пробираться сквозь верхушки деревьев, добавлял к его впечатлениям все больше разнообразных красок. Может быть, он и впрямь был нездоровым человеком с неадекватным содержанием внутреннего мира. Ведь не зря же люди, старались не поддерживать с ним близких отношений, а то и вовсе игнорировали. Но это их личное дело. До конечной цели своего маршрута ему оставалось чуть менее тридцати километров пути.
*
Егерь проснулся, как только начало светать. Перегар стоял на всю хату. В ушах звенело, в голове стоял колокольный звон. Безуспешно попытавшись разбудить Ваську, он, опохмелившись, начал собираться. Конечно, в одиночку выследить и пристрелить этакую зверюгу, было рискованным занятием, но куда деваться, если Васька даже говорить не может, а только мычит. А ему обязательно надо сходить на хутор, и предупредить их об опасности. Выйдя за калитку, он не пошел по дороге, а решил срезать путь через лес.
Светка ему нравилась, и прав в том Васька. Но беда была в том, что уж больно молода для него, и как сказать ей о своих чувствах он не знал. Бороздя сугробы ногами, он слегка упарился, но продолжал настойчиво идти вперед, ощущая в своей голове, мощные удары сердечного набата. Жена покойница, бывало, говорила ему, ' хватит пить, а то сердце, мол, не выдержит' а не выдержало у нее от постоянного упоминания. Вот бабы дуры.
Скорее почувствовав, чем услышав чье-то присутствие за своей спиной, он оглянулся. На него в упор смотрела мелкая и злобная пара кровавых медвежьих глаз. Что только и успел сделать егерь, так только сдернуть карабин с плеча, как когтистая медвежья лапа выбила из него все мечты и воспоминания.
*
Зима стояла морозная, да и снег, постоянно валивший, все увеличивал свои сугробы. Идти по целине было утомительно, и когда рядом показалось очертание, мало-мальски напоминающее дорогу, он с удовольствием на нее вышел.
-Ну вот! Совсем другое дело,- произнес он вслух,- и ногам легче, и мне веселей.
Прямо за поворотом открывалась небольшая полянка, освещенная лучами солнца, уже успевшего подняться выше макушек деревьев. Не пройдя и половины пути к ней, как сзади послышался быстрый топот приближающегося животного.
'Похоже на лошадь', прикинул он, развернулся, и стал ждать. Из-за поворота на полном ходу вылетела перепуганная лошадь, запряженная в сани и, стараясь не сбить человека, неожиданно возникшего у нее на пути, резко свернула в сторону, не снижая своей прыти. Из саней, от такого резкого маневра, практически к его ногам, вылетел меховой мешок и шлепнулся прямо в мягкий снег. Не успел он удивиться такому повороту события, как следом за лошадью выбежал разъяренный медведь и, увидев человека, стоящего прямо на дороге, и лошадь, уносящуюся в сторону, замер в нерешительности, как бы осмысливая сложившуюся ситуацию.
Медведь был хорош. Крупный. Настоящий хозяин здешних мест. Но что-то, во всем этом, было не так. Не складывалось в привычную картинку, в его понимании. Медведь хоть и хищник, но не настолько агрессивный, чтобы в волчьей манере преследовать конную упряжь. Ко всему прочему, это еще и достаточно разумное животное, чтобы так неосмотрительно носиться по дороге. Так, что все это, выглядело как-то фальшиво и противоестественно.
В это время мешок зашевелился и из него с жалобным хныканьем вылез ребенок, а когда мягкая накидка сползла с его головы, а из под нее показались длинные светлые волосы, он понял что это девочка. Медведь, кажется, уже принял решение. И приняв его, сделал шаг в сторону ребенка. Скорее не сделал, а только обозначил свое намерение, но и этого было вполне достаточно. Зачем выстрелил из своего парализатора два раза подряд, он так и не понял. Вполне хватило бы и одного. Не такой большой зверь для подобного оружия. А медведь, дернувшись, последний раз в своей жизни, грохнулся на бок, поднимая фонтан снежных брызг. Животное, конечно, жалко. Но у него не должно быть подобной агрессии к человеку. Человек не является конкурентом на его территории, и уж тем более не входит в его пищевой рацион. Если только, человек сам не спровоцировал его на подобные действия.
Тем временем, девочка, глядя на это, замерла в испуге, резко оборвав свое хныканье. Она была уже достаточно взрослая, чтобы ходить, но вот могла ли она говорить, было не ясно. Он выучил земные языки тех народов, на территории которых находились стандартные порталы и сейчас было кстати, что язык этих людей он знал хорошо.
Он присел перед ней и, глядя в ее расширенные от испуга голубые глаза, понял, что спрашивать ее, бесполезно. Не было никакого смысла выяснять кто она и откуда. Что в этом толку. Все равно одна, до дома дойти не сможет, а оставлять ее здесь было нельзя. Это равносильно убийству. Рассчитывать, что ее подберут, тоже не приходиться. А на таком морозе, хоть и не сильном, ребенок долго не протянет. От этой мысли у него, что-то ухнуло внутри, вызывая легкий озноб. По следам на свежем снегу он, конечно, сможет определить, где ее дом, но тогда что-то придется объяснять ее родителям. А это было противозаконно.
В инструкциях было четко указанно, что вмешиваться в текущие процессы, происходящие на земле нельзя, если только твоей жизни не угрожает опасность. А ее, как раз сейчас и не было. Взглянуть бы в глаза тому умнику, который писал их, и спросить, что делать в такой ситуации.
Это был один из его недостатков, из-за которых его недолюбливало руководство, что на все он имел свое, твердое мнение. И отстаивал, невзирая на чины и заслуги.
Он поднял мягкую накидку, слетевшую с ее головы, повязал заново, как сумел, а потом, взяв ее на руки, пошел по следам саней в обратную сторону. Девочка молчала, крепко вцепившись в него своими маленькими ручками. Метров через сто, он увидел лежащего у дороги человека и, чтобы не травмировать еще раз психику ребенка, постарался пройти так, чтобы она его не увидела. Судя по одежде, это была женщина, а по тому какую травму головы она получила, он понял, что определять состояние ее здоровья бессмысленно. Взвесив все, за, и, против, оставалось только надеяться, что хоть кому то сможет отдать этого ребенка.
Следы вывели на одиноко стоящий дом, расположенный на опушке леса. Пройдя по двору и утихомирив собаку пинком, бросившуюся на него, он зашел внутрь помещения и поставил девочку на пол. Окинув жилище взглядом, он удивился, как только человек может существовать в подобных условиях, оставаясь при этом разумными. Возле стены, на кровати, зашевелилось бородатое существо, повернулось, и уставилось на вошедших. Девочка с радостным визгом бросилась к нему, и обняла его своими ручонками. Ну, вот и все. Он сделал, что смог, а объяснять, что случилось, видимо было бессмысленно. Да видать и незачем. Он развернулся и пошел обратно.
Еще раз проходя мимо того места, где лежала женщина, остановился. Он никогда еще не видел человека, так безнадежно никому ненужного, словно лежащий манекен, обозначающий жалкое человеческое существование на этой планете. И у него, в данный момент, не было времени и никакой возможности, хоть как-то, отдать должное ее смерти. Ему надо было выполнять свою работу, от которой он и так отступил.
Все время пути, до конечной цели, он не останавливался. Шел и ни никак не мог избавиться от угрызений совести, терзавших его душу. Он никогда не находился в такой ситуации, и всем своим сознанием ощущал, что поступает не хорошо. Постоянно вспоминал инструкции, словно пытаясь тем самым отгородиться от случившегося. Но когда вышел на берег реки, успокоился и заново погрузился в цель своей миссии. Достав коммуникатор, он определил, где и в каком месте находится портал.
Полный порядок. Портал был на месте, и видимых отклонений не имел. Подойдя к нему на расстояние броска ликвидатора, остановился.
Если не присматриваться, его практически не заметно. Небольшая дымчатая занавесь, колеблющаяся чуть выше уровня земли. Первый раз, на стажировке, он принял это за обычный туман. Так и должно быть. А если кто, и заметит, то примет за природное, аномальное явление. Без кода доступа, его все равно не открыть. А так, это просто, визуальный эффект и только.
Ликвидатор представлял собой небольшой металлический цилиндр, нечто сродни вакуумной бомбе. Энергия, которой не распространяется вокруг, а наоборот, как бы сжимаясь, собирала в себя, всю материю, находящуюся рядом, а потом, дойдя до критической точки плотности, рассеивала ее в разные стороны в измененном виде. Радиус действия ликвидатора был незначительным, но этого и не требовалось. Главное, разрушить любой из секторов портала и с ним будет покончено.
Открыв портал, он достал цилиндр и огляделся.
-Вот и все. Минус один,- произнес он вслух, а затем, откинул защитный колпачок в сторону.
*
Тишка был боярским холопом, но положение его, среди другой челяди, было особым. Он был охотником. И охотником, надо признать - хорошим. Боярин любил гулять на широкую ногу. А какое веселье без обильного стола, украшенного дичью. Поэтому потребность в удачливом охотнике была исключительно необходимой. Конечно, удачу в таком деле Тишка не исключал, но и скупым не был, а поэтому приплачивал монеткой добрым людям за верную информацию о зверье, обосновавшемся в той или иной части леса. В этот раз, заказ был особый - глухарь. Его должны были приготовить в собственном соку, обложить печеными яблоками, а на шею повесить алмаз, добытый на местных копях. И водрузить это яство, на стол, перед его святейшеством, дабы умаслить душу, божьего человека.
Один хороший приятель шепнул Тишке на ухо, где можно раздобыть эту птицу, но тут была одна загвоздка, что место это, было нехорошее. Ходила дурная молва, что, мол, там обитает нечистая сила и поэтому, соваться туда было боязно. Якобы, люд честной, там пропадает. А кому удается возвратиться живым, то умом трогается. Но куда Тихону было деваться. Или птицу добудет, или шкуру спустят. Поэтому решил, была не была, еду туда.
Место, было самым обычным, каких много в здешних краях. Вековой, лиственный лес, набитый зверьем и ягодой. Мелкая и вертлявая речка под названием 'змейка', растянувшаяся до самого севера. И еще, темные, гранитные скалы, по другую сторону ее берега, взирающие на открывающиеся лесные просторы с безразличным видом.
Окинув берег взглядом, Тихон сразу приметил красавца, сидевшего на толстенном, корявом суку. Вот так удача! И впрямь, место глухое, людьми нетронутое. Расчехлив быстро лук и приладив на него тетиву, охотник стал подкрадываться к своей пернатой добыче. А когда до птицы оставалось метров тридцать, Тихон, вдруг обратил внимание, что чуть правее того дерева, где сидел глухарь, прямо в воздухе, образовалась зыбь. На фоне вскрывшейся из-подо льда речки, не заметить такого, было нельзя. Уж у кого-кого, а глаз у него, был что надо.
Мелкая, словно мутная капля на водной глади, она стала расползаться и расти вширь. Растеклось как по сковороде, переливаясь на солнце, и остановилась над самой землей. Это, почему-то напомнило ему, бычий пузырь, растянутый до неимоверных размеров, покачивающийся в воздухе, как листик на волнах. Он не был трусом, но невольно перекрестился, когда сквозь пленку этого пузыря, проявилась расплывчатая фигура человека. Человек стоял, не двигаясь, и смотрел прямо на него. И от этого взгляда, ему стало не по себе. Словно холодом повеяло. Нехорошим таким, черным. Точно, демон, решил Тишка, со страха вжимаясь в землю. 'Никак по мою душу явился' промелькнула шальная мысль. А когда демон шевельнулся, поведя руками, Тихон, непроизвольно вскинул лук, и спустил тетиву. По тому, как демон дернулся, понял, что не промахнулся. Но, когда демон не упал, а оскалившись, посмотрел прямо, в его, Тишкины глаза, то не выдержал. Он вскочил и ломанулся прочь со всех ног, не разбирая дороги, бросив свой лук и лошадь, и опомнился только тогда, когда уперся лбом в ворота боярской усадьбы.
*
От сильного, встречного удара в плечо, его толкнуло назад, но он, устоял. Боль мгновенно растеклась по всему телу, заставив заскрипеть зубами. Он скосил глаза и с удивлением увидел оперение стрелы, торчащий из под ключицы. 'Вот значит как! Значит, из портала прилетела! Портал это угроза'! пронеслось в голове. Остальное он сделал автоматически. Переложил цилиндр в левую руку, предварительно активировав его, и размахнувшись, бросил. Через несколько секунд, еле слышный хлопок известил о том, что портал был успешно ликвидирован. Затем, вытащив из индивидуальной аптечки шприц-тюбик, ввел себе обезболивающий стимулятор. 'Как хорошо, что он настоял на применении, вот таких примитивных приспособлений для инъекций. Конечно, больно, и инфекцию можно занести. Но зато как надежно. Не надо с себя ничего снимать, и делать лишних движений. А на нем сейчас, был не современный костюм первопроходчика, укомплектованного медицинским блоком, а простая меховая куртка данного времени. Даже напарника не было, который помог бы оказать ему квалифицированную помощь'.
Вот он, сюрприз портала! Судя по этой стреле и тому, что говорил один из прошедших через него, эпоха там, довольно ранняя. А, следовательно, временное искажение все-таки существует. Вот бы шуму сейчас поднялось среди научников, если бы он смог представить им доказательства. А он бы предоставил. И предоставил сколько угодно, если был в боевом облачении, и получил санкцию на проход. Он тогда этого горе-стрелка за ноги выволок на всеобщее обозрение. Поучил морально-этическим нормам поведения в приличном обществе. Объяснил ему по-хорошему, что в абы кого стрелять не стоит. А хотя, и он посмотрел на кровь, вытекающую из рукава, крупными каплями, можно было и там все объяснить.
Выждав время, пока обезболивающие начнет действовать, он, извернувшись, попытался переломить стрелу. Боль, пронзившая все его тело, эхом резанула в мозг, чуть не лишая сознания, и скользнувшая по древку стрелы рука, безвольно повисла, не дав осуществить задуманное. Он согнулся, покачиваясь, но не упал. Все дело в наконечнике, который, торча у него за плечом. Его надо обязательно сломать, любой ценой, а иначе стрелу не вытащить. Только как это сделать, когда это так неудобно, да еще, все в густой, скользкой крови. Ее еще потом, остановить как то надо, а она все течет и течет. Будет очень плохо, если при следующей попытке он потеряет сознание. Третьего шанса может и не представиться.
Он постоял так некоторое время в нерешительности, приходя в себя. А потом, ловко вывернув руку, и обхватив стрелу, рванул с такой силой, что ему послышалось в треске ломающегося древка и треск собственных костей, ломающихся в теле. Лишь мельком взглянув на то, сломанное, окровавленное, что только что торчало из его спины, и теперь валялось на снегу, он сразу ухватил скользкими пальцами за оперение и дернул.
В таких делах долго тянуть нельзя. Это может привести к нерешительности. А нерешительность в свою очередь может, развить элементарную трусость. И тогда борьба пойдет на два фронта. В которой ты сразу будешь проигрывать, теряя за каждую секунду по капле крови.
-Да что же это, за моча обезьянья, а не обезболивающее! - Выругался он вслух, когда понял, что все позади, и он почему-то сидит на снегу, усыпанному каплями крови, зажав в руке второй обломок стрелы. Когда это у него так снизился болевой порог? Ведь доза обезболивающего, в этом шприце отнюдь не детская. И это он, уже испытывал на собственной шкуре. А когда снова открыл аптечку, то опять выругался. 'Это, каким приматом, надо быть, чтобы перепутать обезболивающее с общестимулирующим препаратом. Ну ладно номера, а как цвета можно перепутать? Ведь боль, она всегда первоочередная, а значит красная'. Но дальше было, ни ругать себя, ни раздумывать некогда. Дальше, он сделал все, как положено. Вот только наложить жидкий бинт на плечо, с обратной стороны, было неудобно. Просто наляпал за шиворот, и все. Да и мало его, было, бинта, для такой раны. Но ничего, он, как-нибудь справиться. И не в таких ситуациях доводилось быть. Только теперь что? Срочная эвакуация? И что толку, в этом позывном, если транспортный челнок сможет прибыть сюда, только через несколько часов. А вернее часов через пять или шесть. А ему сейчас, просто необходимо тепло и отдых. Поэтому надо было идти, двигаться. И идти, хотя бы до того места, где он оставил ребенка, а там уже посмотреть на свое самочувствие.
Действие лекарств, а в частности обезболивающего, видимо дошло до его организма. Он это почувствовал, когда начал уверенней идти. Хотя откровенно понимал, что дешево он, не отделается. Просто количество крови не даст. Никакими стимуляторами, транквилизаторами, и прочими искусственными энергетиками не увеличить ее в организме. Организм человека, хоть и совершенен в своем изначальном замысле абсолютной способности к регенерации, но для этого ему, как минимум, нужен покой. В его цивилизации черта, за которой человеческий организм начинает стареть, была отодвинута на много дальше, чем у местных аборигенов, а следовательно и ресурс самого организма был выше, но и только. Черта предела, она и есть черта, за которой ты, уже начинаешь действовать самостоятельно. А то есть, 'ты сам' а не то, чем тебя наградила природа.
Последний километр пути до хутора ему дался с трудом. Действие стимуляторов, видимо закончилось, и он шел на том багаже природных данных, которыми наградила его судьба и той силе воле, которую воспитал в себе сам. Дороги он уже не замечал и только ориентировался по расстоянию между деревьями, обозначавшими путь.
Он не будет никому ни чего объяснять, а просто зайдет в дом и ляжет, где посчитает нужным, ведь они тоже люди и должны будут понять. Зачерпнув пригоршню снега, он растер ее по лицу. 'Хорошо как!' Холодная влага бодрит. Проявляет сознание. Случись такое под палящими лучами солнца, в желтых песках, то у него, не было никаких шансов. Зной может высушить все. Все здоровое и живое. А к таковым, себя, он сейчас, не относил.
Вместо собачьего лая он услышал лошадиное ржание. Хорошо, это четвероногое не кусается, а то встреча с собакой ему была, ой как некстати. Он зашел в дом, сделал пару шагов, и в буквальном смысле грохнулся на кровать. Или что-то, на подобии кровати, с наваленной на нее кучей тряпья. Разобраться в большем, он уже не мог.
Сколько часов так провалялся, он точно не знал, вспомнив только, что надо было ввести общеукрепляющее средство. Приподнявшись, он огляделся по сторонам. Все, как и тогда. Полумрак. Свет с трудом сочившийся сквозь прикрытые ставни. Спертый воздух вокруг, и человек, лежащий под одеялом. Девочка сидела на полу, напротив того места где он лежал, и с удивлением смотрела на него своими голубыми глазами. Открыв аптечку, и проигнорировав ограничения, ввел себе двойную дозу препарата. О каких нормах здесь, может идти речь. Нормы, инструкции, законы поведения в высокоразвитом обществе, это все, теперь там, далеко отсюда. Это там, абсолютная стерильность. Это там, тебя окружат заботой, няньками, психологами и опутают медицинским оборудованием, немыслимым для здешних аборигенов. Это все там, в той жизни. А здесь необходимо выжить. И он, не сильно сопротивляясь нахлынувшей слабости, и откинувшись на лежанку, опять погрузился в сон.
*
Во второй раз он очнулся куда легче. Жар и головная боль стихли. Слабость была страшная, но это вполне нормально в такой ситуации. И вообще, стало намного лучше. Голова соображала неплохо, а зрение приобрело былую четкость.
Первым, что он почувствовал, была прохлада. И это было не естественно. Такие жилища, в зимний период, люди грели основательно, жарко. Благо сырья в округе навалом. Заготовил заранее, а потом подбрасывай в печь, и килоджоули высвобожденной энергии сами сделают свое дело. А если в этом помещении было холодно, то выходило, что топить было некому. Девочка, теперь не сидела не на полу, а спала, пристроившись рядом с ним, на кровати. Но, вот больше, в этой лачуге, присутствие живого существа, он не ощущал. Стояла мертвая тишина. А где же этот, лохматый? Тот, кому в тот раз, так обрадовался ребенок. Но когда он его увидел, и пристальней разглядел застывшее лицо человека на кровати, у противоположной стены, ему стало все ясно. Человек был мертв. Это был старик, весь заросший, с длинной, неопрятной бородой. Видимо, в последние свои дни, сил уже не хватало ухаживать за собой на должном уровне. Вот так они, уходят из жизни, эти местные аборигены. Дожить до глубокой старости, и умереть в своем доме, и своей постели, здесь считается наивысшим благом. Да, наверное, так и должно быть. Старость, это некая форма философии жизни. Осмысливание прожитого без влияния на это, здорового и цветущего организма. Вроде, как вредного фактора, мешающего правильно оценивать окружающую действительность. Когда понимаешь, что жизнь не только прекрасна, но еще и смертна. И принимаешь жизнь, уже прошедшую, как удачу, дарованную тебе свыше. И где ты был раньше, что так бездумно растрачивал бесценные годы. И будет ли еще, хотя бы один шанс, начать все заново. А если будет, то кто его даст?
Вдруг за окном раздалось лошадиное ржание. Он тут же вспомнил и о лошади и о санях, которые кое-как обошел, что бы попасть в дом. Вот он и транспорт, на котором можно будет добраться до точки отправления. И достав коммуникатор, вздохнул. Он провалялся здесь больше десяти часов, а следовательно уже наступает утро следующего дня. Только транспорт его, судя по всему, должен быть голодным. Кто его кормил за это время, если хозяев уже нет? И он посмотрел на ребенка. А она, интересно, что ни будь, ела? У него имелся дозированный аварийный запас энергетического питания, упакованного в полимерные контейнеры, но это были высококалорийные сбалансированные углеводы для взрослого человека, и причем человека его мира. И как быть? Оставить ей на прощание таких парочку? Проявить человеческое сострадание?
В глубине души, на уровне подсознания, он уже принял решение. Только следуя человеческой натуре, пытался как то, это все, облачить в безвыходную ситуацию. Прежде всего, для самого себя. Для руководителя его отдела, так, наверное, и руководства самой базы, дело будет выглядеть совсем наоборот. Они и за меньшие отклонения от должностных инструкций отстраняли людей от работы, а тут просматривалось умышленное игнорирование основного пункта кодекса. Так что, его не просто отстранят, но еще и с базы выкинут, со всеми последствиями. А в качестве одного из таких последствий, приложат характеристику, в которой отметят его своенравный и неуживчивый характер. И бесполезно будет, что-либо объяснять. Совесть, сострадание, стечение обстоятельств, будут выглядеть всего лишь жалкими потугами против одного, первого, и главного, говорящим о невмешательстве во внутренние дела планеты. Так что придется ему теперь, привыкать к новой профессии, новому месту жительства, и всему тому новому, что открывается в его незримом будущим, начинающимся уже здесь и сейчас.
Он с трудом поднялся. Голова не закружилась, и в глазах огоньки не замигали. И это, было уже неплохо. Нет, конечно, о выздоровление и говорить нечего, но борьбу за жизнь, он уже не проигрывает. 'Ну что?' произнес он вслух, поворачиваясь к спящему ребенку, 'пойду, покормлю наш транспорт, а то чего доброго поломается по дороге. А без него, нам на своих ногах, да по снегу, идти будет сложно'.
Он вышел на крыльцо. Природа переливалась в лучах утреннего солнца. А вернее сиял и переливался вездесущий снег, отблескивая кристалликами миллиардов снежинок. Ни ветерка, и мороз холодил только в меру. После затхлой избы воздух показался неимоверно свежим. Захотелось набрать его полной грудью и прогнать через свой, больной организм. Накачать его живительной энергией. Продуть как стыковочный шлюз, выгоняя из него, прочь, безжизненное пространство. И еще, захотелось искупаться в этом снегу, таком воздушном и чистом. Нырнуть в него с головой. Смыть грязь со своего тела. Смыть весь хлам за борт, копившейся годами в его душе. Постараться очистить ее. Довести до чистоты самого снега. А потом потянуться во весь свой не маленький рост, до ломоты, до судорог в мышцах, размахнуться, и врезать кулаком по этому миру, расставляя все по своим местам. Но подумав, он улыбнулся, стирая со лба холодную испарину. Ему сейчас, не то что полной грудью глотать, а по чайной ложечке дышать желательно. Тоже мне, потрясатель вселенных. Как бы самому сейчас, с этих трех ступенек не слететь с ног на голову. И посмотрев на лошадь, истоптавшую весь двор, и теперь взиравшую на него с голодной надеждой, задумался. Что он знал об этом животном, взятым за эталон единицы измерения мощности? Да практически все, но только теоретически. Для механических устройств, этого было вполне достаточно, но для живого, наделенного душой не всегда. У каждого был свой неповторимый характер, и простых знаний здесь, было мало. Их надо было еще и понимать. А сейчас он только понимал, что она была неимоверно голодной.
Но, толи, в качестве благодарности. Толи сама по себе, лошадка оказалась покладистым животным, и особых хлопот не доставила. Он довольно быстро нашел общий язык с ней и научился править. Ко всему прочему, этому способствовала огромная охапка сена, предварительно загруженная им в сани. И вот она уже, легкой трусцой, бежала в нужном ему направлении. Девочку, он завернул в теплое одеяло. Замерзнуть не должна. А на борту челнока найдется все необходимое. И медицинское оборудование, и питание для ее возраста. До расчетной точки отправки оставалось чуть больше двух часов пути, так что теперь за нее, можно было не переживать. Экипаж корабля не будет интересоваться лишним пассажиром на борту. Это не их дело. Хоть слона приводи, лишь бы поместился. А вот лошадь придется бросить. Жалко конечно оставлять домашнее животное в чистом поле, но ничего не поделаешь. У каждого своя судьба. И каким будет следующий шаг, знает только она.
*
На базе все произошло так, как он и предполагал. Он слишком хорошо знал своего руководителя. Знал и политику самой базы. То мироустройство, в котором жил и работал не один год. Это на развивающейся планете существует право выбора. Право, выносить на всеобщее обозрение свое мнение. Иметь свою точку зрения, отличную от большинства. Бороться и отстаивать свои права. А в его обществе, все было иначе. Оно было прогрессивно-консервативным. И как такие два разно-полярные определения могли существовать одновременно, он не понимал. Если технологический прогресс, так или иначе, способствует развитию общества, а в частности сознания, то почему в его обществе этот процесс остановился. Почему человек, как и тысячу лет назад, испытывает те же трудности, что и сейчас. И это несмотря на то, что практически все производство легло на плечи биороботов. Почему не проявляет гибкость в своем мышлении. Хотя наверняка и такое понятие как 'свое мышление' скоро тоже отойдет, и будет заменено каким-нибудь общепринятым, единым. Словно, между 'да' и 'нет' не существует иного решения. Общество со стандартным мнением на все случаи жизни. Удобно, практично, без всплесков и эмоций, с таким же, как и сейчас, и в необозримом будущем.
Так чего ему было ждать и надеяться, сидя под домашним арестом? Что, среди руководства базы неожиданно объявится его дальний родственник, и вытащит его из затруднительного положения? Или же они махнут рукой на его проступок, и все останется, как и прежде. Незаменимых специалистов не бывает. Это, он уже понял давно. Из его отдела и более достойные вылетали только за то, что пару раз не сумели грамотно составить отчет о проделанной работе. И не важно, в каком состоянии находиться человек после возвращения. Если можешь шевелить руками, и с головой все в порядке, то отчет должен быть.
Конечно, содержание под домашним арестом, мера условная, и только ограничивает свободу передвижения, но и это слишком. Медицинская помощь оказана. Казалось бы, лежи, отдыхай, смотри развлекательные программы, занимайся медитацией. А если хочешь, то можешь пообщаться по видеосвязи с друзьями и коллегами по работе. Но не в этом дело. А в том, что такая мера применялась к людям, совершившим злостное социальное правонарушение, а не как не должностное. Так причем тут он? Видимо тут сыграли их, с начальником отдела, личностные отношения.
Неожиданно в его дверь постучали. А когда открыл, искренне удивился. Уж кого-кого, а первого советника, увидеть, в своем скромном жилище, никак не предполагал.
Должность 'первого советника', была довольно новая, и непонятная. Которая, вроде как, должна была координировать работу отделов, в связи с новой внутренней политикой. А какая эта, новая политика, и в чем заключались ее задачи, мало кто представлял. Однако должность была и по значимости ничем не уступала должности самого директора базы.
-Вы уж извините меня. Все никак времени ни найду, чтобы зайти к вам,- усмехнулся советник, проходя и усаживаясь в кресло. -Пока всех обойдешь, представишься - столько сил потеряешь. Хотя конечно, можно и по видеосвязи со всеми связаться. Не тратить время впустую. Но я как-то люблю по старинке, с глазу на глаз. Так, оно знаете, и человека лучше понимаешь и обстановку в коллективе видней. Только, после той истории, когда меня еле по частям собрали, такие пешие прогулки утомительны. Вы же знаете нашу медицину,- произнес он с иронией в голосе,- это у них, только в рекламе красиво, надежно и без осложнений. А на самом деле, их изделия, требуют постоянных профилактических работ. Со временем, начинаешь себя ощущать неким механическим изделием, собранным где-то там,- и он махнул рукой в сторону двери,- на задворках вселенной. Или же на той планете, с которой вы недавно вернулись. Я уже, если честно сказать, начинаю завидовать биороботам. Их, если и загоняют на профилактические работы, то, по крайней мере, обслуживают быстро. Заменяют руку или ногу, на новую конечность, и в бой. Но не мне вам жаловаться,- вздохнул он с сожалением,- вы и так сделали что могли. Спасли молодого и одаренного ученого, как меня тогда считали, ценой собственного риска. Так что я у вас в неоплатном долгу.
Он узнал его. А вернее не узнал, а вспомнил. Вспомнил его манеру поведения. Вспомнил голос. Да еще, чрезмерную самоуверенность, и любознательность, которая чуть его не погубила. Да и как узнаешь, когда прошло столько лет. Это был тот самый недисциплинированный естествоиспытатель, которым чуть было, не пообедали его любимые насекомые-переростки. Он улыбнулся этому воспоминанию. Теперь можно. Все в прошлом. Вот, наверное, в таких сумасшедших и зарождаются великие открытия. Примерные мальчики и девочки не способны на подвиги. Этому не учат. Новое не рождается по шаблону. Оно индивидуально. Оно творение личности.
-Да ладно, не скромничайте,- превратно истолковал его улыбку советник,- вы заслужили благодарность. Скромность, достойное качество лишь для бездарностей. Для тех, кто существует в жизни, а не живет. Я интересовался вашим личным делом, и знаете, вы меня удивляете,- серьезно посмотрел на него советник. В мире грядут большие перемены. Насколько они коснуться нас, неизвестно, но менять стиль работы придется. Я читал ваш последний отчет. Скука, тоска, и безразличие к своей работе. Как будто писал его, не израненный герой, в очередной раз спасший человека, а разочарованный паломник, посетивший святые места. Я понимаю,- перешел он на ироничный тон,- спасать людей, истекать кровью, это для вас привычное занятие. Вроде ничего особенного. Как для меня бокал фруктового коктейля. Но дело в том, что планета Z9, необычная планета. Планета ассорти. Несколько рас, сотни национальностей, и тысячи языков. И это еще, не считая мелкие народности, обычаи, и традиции. Всевозможные климатические и природные условия проживания. И еще какие. От неприемлемо низких температур, до выжженной земли. Высокогорья, океанические острова и непролазные джунгли. Я бы сказал,- задумался он на мгновение,- а вернее, назвал эти условия жестокими по отношению к человеку. Но заметьте,- поднял он вверх указательный палец,- именно здесь, человеку и отводиться особая роль. Роль, не прописанная по четко определенному сценарию, но с заданным вектором направления его характера, и генетической предрасположенностью. И куда его при этом занесет, в поисках лучшей жизни, толи на плаху, то ли на пост президента, достоверно не просчитать. Конечно, я все это утрирую, и вы это понимаете, - усмехнулся советник, но как раз вам, и приходиться работать на этой планете и с этими людьми. Вы, все сделали правильно, спасая ребенка. Он не причем, в этих играх. Он, оказался заложником ситуации, как и вы. В той ситуации, когда судьбу эпизода решает случай. Так сказать, свободный выбор из вне. А то есть ваш.
-Так, что, с ней теперь будет? С девочкой?- спросил он советника, пользуясь паузой в его монологе. Как мое вмешательство может повлиять на ее дальнейшую судьбу?
-Не знаю,- советник сделал попытку пожать плечами. Знаю только, что изымать ее из системы взаимосвязи с этой планетой нельзя. Девочку, надо или вернуть на ее поверхность, или же давать возможность ее кратковременного посещения. Именно в таком случае, наше вмешательство будет считаться косвенным, и обусловленным лишь стечением обстоятельств. Но теперь это уже не моя головная боль, а ваша. Вам и решать. А я как раз и посмотрю, как вы с этим справитесь. И вставая с места, дал понять, что его визит подходит к концу.
-Но советник,- недоумевая, возразил он,- у меня на данный момент проблемы совсем другого рода, и заниматься судьбой девочки, сейчас, мне никто не даст. И даже мнением моим интересоваться не будут.
-Да,- усмехнулся советник,- проблемы у вас сейчас будут, и будут совсем другого рода. Вы уж извините меня калеку. Совсем закрутился с новым назначением, не зная за что хвататься в первую очередь. Поэтому вас я представил, как нечто само собой разумеющееся, и забыл поздравить с новой должностью. Должность для вас хоть и новая, но работу своего отдела вы, я думаю, успели изучить досконально. Поэтому принимайте его, как положено, а через пару дней, прошу ко мне с новыми взглядами, новыми идеями. Я как раз за этим к вам и приходил, да только видно, не с того начал. И видя удивление своего собеседника, как-то по-детски взмахнул руками,- у вашего бывшего шефа, неожиданно быстро закончился контракт. Ну и что мне было делать! Не бросать же отдел на произвол судьбы. Так что выручайте! Вам к этому не привыкать. И не подведите с доверием.
*
Миллионы звезд. Миллионы планетарных систем. Тысячи созвездий и десятки галактик. И только одна маленькая голубая планета, считает, что она одинока в этом мире.
Так что такое одиночество? Образ мышления или крик души? А может введенная в подсознание функция, как и функция неудовлетворенности. Вечно искать и не находить. Задавать вопросы, а через время осознавать, что ответы были неправильны. И в любом случае, приходишь к одному и тому же. Зачем ты живешь? Чтобы просто жить? Хотя кто-то и утверждает, что жить это просто.
Меняются времена, сменяются эпохи. Меняется карта мира, изменяются политические направления. Человек не стоит на месте. Он движется, пропуская через себя как через фильтр, все. Все хорошее, и плохое. Все нужное и ненужное. Накапливая в себе осадок, осмысливая и содрогаясь его содержанием.
*
Маленькое село на берегу некогда полноводной реки, было еще недавно многолюдным, и жизнерадостным. Но жизнь скоротечна, и не стоит на месте. Она плавно перетекает из одного состояния в другое, затрагивая меркантильные интересы человека.
Любовь Тимофеевна часто ходила на старое кладбище, на котором был похоронен ее дорогой Матвей, и по доброй воле ухаживала за соседними, сиротскими могилами, приводя их в порядок. И кому как не ей, этим заниматься. Не старуха же она древняя. А тут почитай, вся родня покоиться, да еще многие, кого она знала. Молодежь, почти вся разъехалась. Кто куда, в поисках лучшей жизни. А старикам, самим до себя. Живы, и на том спасибо. Так, что оградку поправить, траву прополоть, уже и некому. Но тут, подойдя, просто оторопела. На могиле Светки Лукошкиной и ее деда, было чисто и убрано, а еще, лежала целая куча свежих цветов. Оглянувшись по сторонам, она поблизости никого не увидела, лишь обратила внимание, как в сторону выхода, по дорожке, идет светловолосый, рослый мужчина, ведя за руку девочку, лет десяти, с длинными, светлыми волосами.