- Мотыль испортился. У нас электричество отключали, и холодильник разморозился. Два килограмма придётся списать. Вот опарыш - ему хоть бы что...
Я стоял в рыболовном магазине и почти не слушал исповедь продавца. Заворожённо смотрел, как у меня в коробочке шевелятся белые личинки. От их тщетной суеты рябило в глазах.
Культёй правой руки прикрыл крышку складной опарышницы. Говорливый парень скользнул взглядом по моему гладкому обрубку и снова уставился на меня. Даже с разговора не сбился. Молодец. В другом рыболовном девушки реагировали менее сдержанно. Они там и наживку не руками, а пластиковой ложкой накладывают. Буду сюда ходить.
Потом в продуктовом я долго выбирал живого карпа. Не то чтобы я сомневался в клёве, просто поедать рыбу из нашей реки - это последнее дело. А рыбалка без ухи - это... В общем тоже последнее дело.
Карпы, эти бедолаги с проплешинами в чешуе, плавали в аквариуме с зелёной водой, и таращили глаза на покупателей. По эту сторону стекла казалось, что они стремятся продлить своё существование и думают: "Только бы не меня". А, может, и наоборот: "Скорей бы уже". Чёрт их знает.
На улице жарило солнце. Прохладу от магазинных кондиционеров покидать не хотелось. Но меня заждались в машине.
Место выбрали, как нам казалось, дикое, в сорока километрах от города. Причём не по трассе, а по просеке. Когда лес расступился, перед нами предстала гладь реки. Все дружно с матерком выразили эстетическое удовольствие.
- Сань, да чё ты со своим карпом возишься? В магазине нужно было бошку отрубить, - сказал Михаил, когда мы высыпались из машины.
Я заглянул в кан с водой, где неуютно свернулась рыбина.
Тёма полез в мишкин бокс с модными блёснами. Я тут один, кто предпочитает пялиться на поплавок.
Мишка пыхтел над насосом, вдыхая жизнь в старенькую резиновую двухместку. А я заприметил вдалеке мостки и направился туда. Вот тебе и дикое место.
Мостки оказались старыми, но добротными. И поклёвка порадовала. Комары только портили идиллию, но после двух часов активной ловли я их уже не замечал. То ли они мной наелись, то ли в азарте я превратился в придаток удочки. Так я там и просидел, заметив наступление сумерек только по костру, который начал царапать боковое зрение.
Когда я уже хотел сворачиваться, мне послышался какой-то едва различимый шум. К шёпоту волн я уже привык. Больше ничего. Единственные необычные для этих мест звуки исходили от нашего лагеря.
И как-то сразу опять навалилась мошкара.
Я вытянул из воды садок. Он тут же заходил ходуном.
- Тихо-тихо, ребята. За вас сегодня карп отдуваться будет. Спиннингистам этим только покажу вас и выпущу.
В садке больше всего было лещей. Ну и по мелочи - почти всё, что вообще может водиться в наших широтах.
Хорошее место.
Шум послышался снова. Уже ближе и отчётливее. Я встал в полный рост и разглядел у самой кромки что-то тёмное. Оно пошевелилось, и сомнений не могло быть: человек! Он пытался выползти из воды, бессильно хватался руками за мокрый песок, но оставался по пояс в воде. Я бросился к нему.
Ну и вид у этого бедолаги. Чёрные мокрые лохмотья облепили субтильное тело мужчины. Скрюченные пальцы. И лицо! Квазимодо какой-то. Всё перекошено и в бороздах от каких-то язв. Почувствовав моё присутствие, он замер, уставившись единственным глазом на мои ботинки. Выше, видимо, голова не поднималась.
После секундного замешательства я всё же ухватил незнакомца за руку и выволок на сухой песок. Мужчина дышал с натужным сипом и всё смотрел на меня не моргая.
- Ты... это... Я щас... - я хотел было бежать к своим, но мужчина просительно протянул руку и зашевелил губами.
Сначала ничего кроме хрипа и клёкота я не разобрал, но постепенно звуки сложились в слова:
- По-мо-ги...
- Что?.. Что нужно? - я оглядывался на наш лагерь, но что-то мне мешало уйти за помощью прямо сейчас. Возможно, уверенность, что это его последние минуты жизни.
- Убе-ей.
Я отпрянул от незнакомца и замотал головой:
- Ты чё, сдурел?
Мужчина зажмурился и натужно сглотнул. Потом, не открывая глаза, проговорил уже более отчётливо:
- Тогда утащи. В лес. Тут недалеко есть место. Мне там помогут.
- Короче, держись... - и я без объяснений рванул за подмогой.
Когда мы втроём явились к мосткам, обещанного полоумного урода парни не увидели.
- Ты ж, говорил, что во время рыбалки не употребляешь, - съязвил Тёма.
Сумерки отяжелели. За короткий промежуток времени навалилась темнота. Но мне с фонарём удалось отыскать место, куда я доволок мужика. Следы тянулись дальше. Он полз к лесу. Я прошагал метров пять и разглядел своего Квазимодо. Он уже бойко переставлял локти, рывками подтягивая тело. Окликнув ребят, я устремился к нему. Он замер.
- Ты куда?
- Мне надо, - проговорил он уже в голос, уткнувшись лбом в землю.
Прибежали парни. Долго водили по телу светом фонарей. Кто-то из них присвистнул. Тёма полез переворачивать незнакомца на спину, но когда тот вперил в него свой глаз, Артём аж отскочил и шлёпнулся на задницу.
- Чё с ним делать-то? - поинтересовался Михаил.
Мужчина сам перевернулся на спину. Мишка чуть не выронил фонарь.
- Тут недалеко. Сможете отнести? Мне там помогут.
Мы с Мишкой переглянулись и как по команде взяли мужика за руки и за ноги. С культёй, конечно, трудновато пришлось, но я всё же пристроил ноги незнакомца у себя подмышками. Что поделаешь? Струхнул Артёмка, студент наш, глаза опустил. А нам-то с Мишей что? В Чечне и не таких таскали. Артём поплёлся вперёд, подсвечивая дорогу двумя фонарями.
Двигались быстро и наугад. Ноша была на удивление лёгкой. Несколько раз останавливались, чтобы узнать, идём ли куда нужно. И вообще, не помер ли...
Но незнакомец только повторял:
- Уже скоро. Уже скоро...
- Слышь, тебя как звать-то? - поинтересовался я.
- Не знаю.
- Так. А что с тобой случилось?
- Не знаю. Уже скоро...
- Сань, а вдруг это беглец из зоны? - встрял в разговор Михаил. - На нём вроде униформа. И тащим мы его к дружкам. А?
- Не пужай Артёмку. Ну какая ещё зона? Нету тут никаких зон.
- Уже скоро... Волком...
- Волком? Сань, он бредит уже. Мужик, если что пойдёт не так, не обижайся: выполним твою просьбу.
- Пришли! - вдруг крикнул Артём.
Мы поравнялись с ним и увидели недалеко очертания избы. Прямо среди сосен. Ни тропинок, ни ограды...
- Сторожка, - заключил Миша. - Но, по-моему, там никого нет.
- Прошу вас, несите внутрь.
Мы повиновались, прошли ещё метров двадцать и встали перед входом.
Тёма суетливо подбежал к двери и дёрнул за ручку. Оказалось не заперто. Артём нырнул во тьму, выхватывая светом старенькую мебель. Мы ввалились следом и разместили ношу на незастеленной панцирной кровати.
- Что дальше-то? - спросил Миша, исследуя комнату. Не дождавшись ответа, он добавил: - Здесь давно никого не было. Эх, надо было его - в машину и в город.
Скрипнула дверь. Все оглянулись. На пороге появился человек низкого роста.
- Да уберите вы! - отозвался он, прикрывая лицо от наведённых фонарей.
Бородатый старик прошагал к печке, пошарил, чиркнул. Комната наполнилась светом и запахом керосиновой лампы.
- Здрасьте, - подал голос Артём. - У нас тут ваш... друг.
- Друг? А с чего вы взяли, что я жду гостей? - хозяин хохотнул.
- Батя, нам сейчас не до шуток. Умирает он, - отрезал Михаил. - Друг не друг, но к тебе просился. Принимай.
- У нас тут машина, - сгладил я. - Сгоняем, отец. Скажи только, что нужно.
Старик обернулся в мою сторону и внимательно посмотрел.
От его кустистых бровей трудно было отвести взгляд. Приятное лицо. Знакомое даже. Нет, не знакомое, а родное какое-то...
- Это ведь ты его нашёл?
- Я. Так чем мы можем помочь?
- Мне потолковать с тобой нужно. Наедине.
- Батя, у тебя щас на кроватке человек помрёт, а ты тут болтовню затеял. - Михаил подошёл к умирающему. С него по-прежнему капала вода. Разило тиной.
- Он подождёт, - спокойно не оборачиваясь ответил старик. - Ты ведь подождёшь, пилигрим?
- Да... Уже скоро... Во-олком... - отозвался тот из тёмного угла.
- Ребят, подождите меня снаружи. Я скоро.
Михаил со спины смерил взглядом старика, недовольно покачал головой и вышел, толкая впереди себя обеспокоенного Тёму. Хозяин приставил к кровати два стула и предложил сеть.
- Что ты видишь, Саша? - спросил он меня, погладив руку выловленного незнакомца.
- Вы меня знаете?
- Конечно.
- Что-то я вас не помню.
- Вспомнишь. Зови меня дедом Степаном. Что ты видишь?
- Ну, человека.
- Странный он, правда?
- Он хотел к вам. Сделайте уже что-нибудь.
- Зачем? Тебе кажется, что он умирает?
- Мне не кажется. Это видно и так.
- Пилигрим, - обратился он к лежачему, - Ты умираешь?
- Нет.
- Но хочешь?
- Да.
- Уверен? Всё-таки человеком стал. Я тебя подлатаю. Дня три ещё проживёшь.
- Не хочу. Больно. Договаривались - волком.
Я поморщился от разговора двух сумасшедших. Встал и хотел уже уйти, но в этот момент старик выхватил из-за пазухи нож и молниеносно всадил его в грудь "пилигрима", отчего тот взмахнул руками и нелепо закинул их за голову.
- Эй... - только и успел сказать я, поперхнувшись на полувдохе.
Старик посмотрел на меня и засмеялся, как пенсионер перед телевизором, хлопая себя по ляжкам.
Я сел обратно и наклонился над трупом. Нож по самую рукоять засел в бревне. Мокром, чёрном, гнилом, коряжистом бревне, какие река обычно выбрасывает на берег. Именно в такой позе я впервые увидел Квазимодо в воде.
- В волка - так в волка, - вытирая слёзы от смеха сказал дед Степан.
- Что за чёрт? Ты чё с ним сделал?
- Я-то? Ничего. Лишь исправил твою ошибку.
- Что ты городишь, дед? - я поймал себя на мысли, что мой голос дрожит. - П-пойду я, да?
Дед Степан встал и протянул мне руку:
- Пожмём друг другу?..
- Нечем мне.
Старик ухватился за мой рукав, в котором болталась культя, потянул к себе и пожал мне руку.
Руку!
Я вырвал из его жёсткой хватки целёхонькую кисть, подскочил ближе к лампе и начал разглядывать. Мне её оторвало в Грозном десять лет назад...
И сейчас она мне не мерещится, так как я схватился за колбу лампы и обжёгся. Очнувшись от эйфории, я немного пришёл в себя. Будто и не было никакого ранения. Только по привычке всё норовил натянуть рукав и спрятать увечье.
- До свидания, Саша, - ласково произнёс дед Степан и взглядом указал на дверь.
Из избы я вылетел, должно быть, с совершенно безумным видом, потому как ребята сразу кинулись ко мне. Я дрожал уже всем телом и никак не мог выдавить ни слова. Только поднял правую руку, задрал рукав и... обнажил перед друзьями то, к чему даже они до сих пор не привыкли. Обрубок...
Больше я ничего не помнил. До машины, кажется, дошёл на своих ногах, но до квартиры меня уже несли. Мне потом рассказали, - когда уже в машину уселись, я вышел и отпустил карпа в реку.
С того дня прошла неделя. Длинные семь дней. Ни о чём другом я не мог думать. С женой почти не разговаривал. Мишка названивал на мобильник, но я не брал трубку. Он перезванивал на домашний, и за него бралась Светка. Допытывалась, что он сотворил с её мужем.
Когда она в очередной раз разревелась, я подошёл к ней, обнял и поцеловал в волосы.
- В порядке я, Светик. Просто... не знаю. Устал.
- Так что случилось-то?
Я молчал, но чувствовал, что обязательно надо что-то ответить. Пауза всё затягивалась, и мне всё меньше нравилось то, как Света успокаивалась.
- Есть будешь? - уже совсем холодно спросила она, потом освободилась от моих вялых объятий и ушла на кухню.
В этот момент я решил, что завтра обязательно вернусь к деду Степану.
Приехал туда один. Днём.
Мы много чего тогда в спешке побросали на берегу. Всё осталось на своих местах. Разбросанная утварь напомнила мне развороченные чеченские дома, когда мы зачищали уже безжизненные населённые пункты.
От мостков я направился вглубь леса. Солнце расчертило сосновый бор, и я не узнавал местности. Просто старался идти прямо.
Вскоре показалась и сторожка.
Скрипучая дверь опять была незапертой, хотя замочная скважина имелась. Я вошёл. Первым делом посмотрел в угол, на кровать. Там было пусто. В прошлый раз я не обратил внимания на обстановку, но Михаил, пожалуй, прав: это нежилое помещение. Здесь не было ничего, что указывало бы на постоянное пребывание. Порядок, царивший в избе, был казённый: мало мебели, нет книг, техники, одежды, посуды, фотографий или картин... Вообще ничего нет, на что позарились бы воры. Образцовая сторожка. На грубом дощатом столе стояла только одинокая солонка. Пустая...
Должен быть тайник. Скорее всего, он где-то за печкой, откуда в прошлый раз хозяин извлёк лампу. Шариться совсем не хотелось. Зачем?
Я присел.
Ждал долго. На часы не глядел, боялся, что прошло слишком много и что сорвусь домой. Затем улёгся на кровать и крепко уснул.
Проснулся от аппетитного аромата. Дед Степан возился около печи. Он поприветствовал меня улыбкой. За окном уже было темно. Я потянулся и упёрся руками в стену. Правая кисть снова была при мне. Правда щенячьего восторга я уже не испытывал. Не знаю почему, но я был уверен, что рука опять станет целой. Я всерьёз забеспокоился о своём рассудке. Но - рука! Как с ней хорошо.
- Это ведь не галлюцинации? Не гипноз? - с надеждой спросил я, усаживаясь за стол.
Старик молча поставил чугунок, выдал деревянную ложку и краюху хлеба.
- Дед Степан, я хотел бы...
- Ешь, - прервал он меня.
После ужина, во время которого я не сводил глаз со старика, он вышел из-за стола и как ни в чём не бывало направился к выходу.
- Ты куда?
- Тебя проводить.
- Но я хочу поговорить...
Старик хохотнул и вышел.
- Я хочу поговорить, - повторил я, когда поравнялся с ним на ходу.
- Давай.
Я умолк. Столько вопросов мучили меня целую неделю, а теперь я не знал, с чего начать.
- Что это за фокусы?
Дед Степан передразнил: "фо-ку-сы", - и рассмеялся.
Мы уже вышли к мосткам, но ни один из моих многочисленных вопросов так и не удостоился ответа.
- Старик! - взмолился я, - Специально же приехал с тобой поговорить.
- Так ведь ты, Саша, и говоришь. Разве нет? И говоришь, и говоришь... Вижу, что любишь говорить.
- Тогда отвечай.
- Ты меня ни о чём не спрашивал.
- Как же?..
- Ни о чём, что должен бы спросить. И на что я должен буду ответить.
- Я не знаю...
- Нет, ты просто не помнишь.
- Что я должен вспомнить?
- Так-то лучше. То, что ты пилигрим.
- Пилигрим... Это вроде что-то религиозное.
- Вера - да, нужна. Но не религия. Это просто подходящее слово. Кто такие, трудно сказать. Ходят тут всякие. Из своих миров - в этот. Этим воздухом подышать. То им волка подавай, то зайца. Некоторые в человека требуют превратить. Но не все заслужили. Ты пилигрим-проводник. Как и я. А тот, кого ты по неопытности превратил в человека, - вот он обычный пилигрим. И на редкость честный. Хотя, конечно, знал, что если воспользуется твоей ошибкой, потом долго ещё на Землю не сможет ходить. Даже опарышем, какими ты рыбачишь. Кстати, от всех пилигримов этой реки, тебе огромная благодарность. Ты имел право завершить их путь. Кто знает, кем бы они снова вернулись потом.
- Извини, дед Степан. Но как-то я... ну, не верю в твои байки. Не понимаю даже. Ты мне скажи, почему человек стал бревном?
- Начнём с того, что он не был человеком. Бог знает, из каких далей направлялся ко мне, чтобы воплотиться волком. Но наткнулся на тебя, а ты сделал из него человека. Молодец. Как это говорится, - силой мысли. Для первого раза - недурно, несмотря на твою вредную привычку под названием логика.
- Всё равно не понимаю.
- Поймёшь. Какие твои годы? В руку-то свою веришь?
Я с упоением, до хруста сжал правый кулак и кивнул.
- Ну вот. Сашка, дорогой, остальное приложится. Ты теперь держись. Пилигрим-проводник - это большая ответственность. Такие как мы с тобой должны делать "фокусы". Обязаны. О тебе Там уже прознали. Попрутся скоро. Смотри только их внимательно. Эту... как бишь её? Карму. Или назови это как хошь.
- Да погоди же! Кто они? Почему я?
- Не думай об этом пока. Ежели совсем тебя логика замучает, приезжай. Только к чаю возьми чего-нибудь. Сушки люблю.
- И давно это всё творится?
- Порядком. Моя вотчина - это ещё куда ни шло. А вот в городах в толпе некоторые люди - и не люди вовсе...
Дед Степан замолчал и больше не реагировал на мои расспросы.
- А карп твой сдох, да. Но это был обыкновенный карп, - сказал старик на прощание и зашёлся смехом.
Не дожидаясь моего отъезда, он развернулся и отправился обратно.
Уже и лес позади, но на руле по-прежнему лежало две руки. Я с удовольствием сорвал с рычага переключения передач самоделку для культи.