И они рванули в неизвестность, - прочь от ненавистной тюрьмы, ненасытной твари, сожравшей тысячи людских жизней. И Михей будто бы через пелену увидел смутные образы - затекшие гноем глаза, безумные взгляды. Полулюди-полутени и живые мертвецы смотрели на него с укором. За то, что он выиграл свободу, украл у судьбы шанс и смог им воспользоваться.
Глава 3. Прорыв.
Барак вмиг ожил, и людская масса взбудоражено зашумела и зашевелилась. Зеки спешно напяливали рванье, испуганные взгляды шарили по лицам товарищей. Со всех сторон посыпались вопросы.
- Что случилось-то?
- Почему звонят?
- Пожар что ли? А чего тогда стреляют?
-Та-та-та-та-та, - снова застучал в ночи пулемет. Подбадривая его, слаженно залаяли со стороны площади автоматы. Звук колотился в стены, и в ночном воздухе над зоной летало гулкое эхо. В душной утробе барака еще воняло старой, прогнившей жизнью, а снаружи ломилось нечто новое, неизведанное. И словно ночным ветром из стылой темноты в распахнутые двери повеяло свободой.
- Говорят, дикари напали. Их там целая орда!
- Вот так свезло. Из огня да в полымя!
- Мужики, чего делать-то будем?
- Конвойных нету! - заорал кто-то. - Драпать надо отсюда!
Неожиданная новость взвинтила, взбудоражила. На толпу зеков будто опрокинули ушат ледяной воды, и пьянящий дурман уже растекался по бараку.
- Не дадут ведь! Положат всех. Перестреляют как собак! - Какое-то время заключенные еще сомневались. Но зрело что-то внутри барака, раздувалось. Словно вешняя вода наперла на плотину и давила, давила...
- Мужики, все равно нам тут подыхать! - пролетел над головами яростный крик. - Чего нам терять-то? Валим отсюда!
И прорвало. Люди метнулись к выходу, толкаясь и давя друг друга. Увлекаемый потоком, Михей устремился на улицу. Он ожесточенно греб локтями, стараясь не отставать от других. Кто-то падал, летели отчаянные крики и мат. Смели входную дверь, и людская река хлынула в выстуженную темень ночи. Миша с трудом вывалился из толпы, втянул ноздрями стылый ночной воздух. Орава зеков рассасывалась, и беглецы растворялись в темноте. В царящей катавасии обидчики, видимо, забыли про Михея и бросились спасать собственные шкуры. Только сейчас парень заметил на крыльце Рафика. Старик сидел на прогнившем бревне и улыбался.
- Подышать хоть перед смертью, - сказал дед и вдохнул полной грудью. А в воздухе уже разливался пьянящий запах воли.
- Куда, паскуды, - завопили справа, и с крайней вышки хлестнули длинной очередью. Пули ковырнули землю неподалеку от Михея, кто-то истошно заверещал. Парень завертел головой, пытаясь отыскать Эстета. Сердце екнуло, нехорошее предчувствие шевельнулось в душе.
- Леха! - заорал Михей. Скользнул возле барака луч света, и парень мельком увидел поверженного товарища. Друг валялся в грязи, закрыв голову руками, а волны заключенных хлестали через него. Яростно завопив, Миша врубился в толпу, расталкивая зеков локтями, силком выволок из людской гущи Эстета.
- Я уж думал, тебе кранты, - задыхаясь, выпалил Михей. Друг в ответ нервно улыбнулся.
- Сам думал - замесят, - бросил в ответ товарищ. Голос его дрожал. - Кабаны, блин. Спасибо, Мишань, выручил.
- Леня, рвем когти, потом трындеть будем! - крикнул Михей, обрывая едва завязавшийся разговор. Да и некогда было болтать - судьба дала шанс на спасение, но счет шел на секунды. Пора было уходить.
- ДИКАРИ! - завопил кто-то. С ближней вышки дали залп сразу несколько прожекторов, метя в дальний угол зоны. И Михей, наконец увидел Это. Там в заборе образовалась брешь, куда затекал поток лохматых существ.
Мишка вспомнил рассказы Эстета про дикарей, шастающих вокруг Комсомольска. По словам сведущих зеков, ударные отряды неандертальцев налетали внезапно, лихо устраивали погром и грабеж, и так же резво растворялись в окрестных лесах. Местные "господа" с переменным успехом давали отпор врагу. До сегодняшнего дня.
И вот, варвары решились идти на абордаж.
- Бежим! - рявкнул Михей, увлекая опешившего товарища за собой. Впереди показался соседний барак, и беглецы рванули к нему. Луч света хлестнул по лицу, ослепляя. Михей, будто повинуясь неведомой команде, рухнул на землю, дернув за собой Леху. Смертоносный рой пуль прошел прямо над головой, не зацепил. Не теряя ни секунды, беглецы бросились вперед, нырнули за угол барака, и тут же в торец бревна ударила новая очередь. Брызнули щепки, и парни прижались друг к другу.
- Живой? - крикнул Михей.
- Вроде бы, - бросил товарищ, тряся головой. - Не знаю, надолго ли.
- Как повезет. Куда нам теперь?
- Нашел проводника, - буркнул Леха. - Кругом ограда с колючкой. Подкапываться что ли будем?
- Не ссы, прорвемся! - ободрил товарища Михей и осторожно выглянул из-за угла. Неподалеку рухнул прошитый шальной пулей, заключенный. Прикрываясь темнотой, точно щитом, беглецы потрусили дальше. Где-то слева забрехал пулемет, но звук выстрелов вдруг заглушил рев сотен глоток. Такой громкий, что даже Михей невольно вздрогнул.
- Сколько же их там? - спросил запыхавшийся Эстет. Голос его дрожал.
- Лучше не знать, - отозвался Михей. Парень почувствовал, как в душу стали закрадываться сомнения. Не зря ли они затеяли опасную игру, повинуясь мимолетному желанию обрести свободу? А что лучше - догнивать безвольным рабом-полутрупом и молиться о скорой смерти? Или ждать, пока сменится власть, и новые "хозяева" - дикари поджарят всех заключенных на большом костре и сжуют, пируя победу? Но Михей знал, что такой жизни он не вытерпит. Уж лучше подохнуть сейчас, от шальной пули или стрелы варвара, чем существовать вот так.
Впереди фонарь щупал местность скользким лучом. "Проскочить, обязательно проскочить!" - вертелось в голове у Михея. Парень махнул рукой Лехе, и друзья потрусили вдоль стены барака. Рывок, короткая перебежка - и снова пластом на землю. А где-то позади с жаром разгорался бой. Долбили автоматы, отчаянно сыпались команды, яростно орали дикари. Эхо ревело и металось над разбуженной зоной, точно пойманный в тенета медведь. Во время новой перебежки слева метнулась неясная тень, и Эстет со всего маха влетел в кого-то массивного. Незнакомец зарычал, и отшвырнул Леху. Товарищ охнул и тряпичной куклой полетел на землю.
- Ах ты тварь! - прошипел Михей и бросил руку вперед, метя в темный силуэт. Воображение парня сходу нарисовало фигуру дикаря, и он понимал, что в этой схватке победит тот, кто будет расторопнее. Миша опередил врага, но удар пришелся вскользь, и только растравил противника.
- Иии, дрянька! - заревела темнота до боли знакомым голосом. Нечеткий силуэт шевельнулся - и сильнейший удар в грудь вышиб из Михея дух и швырнул на землю.
- Отбой, свои! - закричал поверженный Эстет, пытаясь остановить дерущихся. - Батя, это мы!
Михей лежал на земле, чувствуя, как боль разливается в области груди. Перед глазами в темноте плясали разноцветные искры. Сколько раз он уже получил за вечер и ночь? Он хорошо помнил батины кулаки - здоровенные и тяжелые, будто кувалды. И удар у бригадира - душу враз выбить сможет. Ну, вот и он "отведал".
- Слава, стой, это мы, Леха с Мишкой, - затараторил Эстет, пытаясь подняться. - Там с тобой кто?
- Конь в пальто, - пробурчала темнота голосом бригадира. - В следующий раз зашибу, если под руку попадетесь. Я вам не пэ-эн-вэ, чтобы в темноте видеть. Портной с мной, вместе удирали. А ну, подъем, чего кости раскидали!
Огромная ручища протянулась к Михею, и Батя рывком поднял его с земли. Парень разглядел рядом в темноте фигуру Ваньки-Портного - высоченную и худощавую. Позади, за черными тушами бараков снова затараторили автоматы, над крышей протянулась красная нить от трассера, уходящего в ночное небо.
- Мотаем! - крикнул Батя, не оставляя времени на раздумья. - Потом балаболить будем. Надо когти рвать, пока нас тут не ухайдакали.
Долго уговаривать никого не пришлось. Беглецы завернули ближе к ограде, но уже через несколько секунд снова пришла опасность. Тяжело ухнуло, и в отблесках прожекторного луча Михей увидел, как одна из бетонных плит ограды повалилась, и в брешь из темноты в зону устремились толпы дикарей.
- Назад, - прошипел Батя. Беглецы, пригибаясь, метнулись обратно к баракам. Но метров через пятьдесят Михей вдруг поскользнулся и скатился на заднице вниз, в какую-то яму. В нос парню шарахнуло тяжелым запахом тухлятины, под ногами зачавкало.
- Лезьте вниз! - скомандовал Батя сверху, подталкивая Портного и Леху. Чертыхаясь, парни сползли в яму, бригадир замыкал. Внизу мерзкий запах только усилился, и у Михея к горлу подступил ком.
- Тишину словите!
И пришлось словить. Потому что смерть бродила в двух шагах, а умирать в помойной куче никому не хотелось. Поток дикарей тек рядом, и Михей слышал, как пришельцы хрипло буровят что-то на своем языке. Все мысли словно испарились, и только одна долбилась в голове - лишь бы прошли мимо и не заметили.
По зоне в густой темени рыскали лучи света. Клинки прожекторов скрещивались, словно несколько фехтовальщиков сошлось в смертельной битве на одном ринге. Яма оказалась неглубокой, и Михей осторожно поднял голову над земляным "бруствером" по краю. Неожиданно луч прожектора осветил пространство перед бараками, и Михей увидел, как толпа варваров облепила основание вышки. С соседнего поста снова огрызнулся очередью пулеметчик, но пули не нашли свою цель. Дикари сосредоточенно волокли какой-то мешок под башню. Все происходило так быстро, что Михей еле поспевал следить за событиями. Волосатые бросили тюк под деревянную "ногу", и тут же вспыхнуло пламя. Автоматчик сверху пустил очередь веером, расчесав словно костяным гребнем толпу неандертальцев. Но он уже не мог помешать тому, что происходило прямо у него под носом.
- Сейчас жахнет, - сказал Батя, поморщившись.
Рявкнул взрыв, и одна из ног вышки подломилась, охваченная пламенем. Охромев на одну ногу, башня стала медленно заваливаться. Автоматчик в ужасе уцепился в ограждение, но не удержался и полетел вниз. Фонарь на вышке рубанул в последний раз ночную темень и погас, разбившись о землю. Радостный рев сотен глоток взмыл в небо.
Пулеметчик был еще жив. С переломанными ногами он пытался ползти, но его мигом нагнали и успокоили ударом пудовой дубины. Затем орда дикарей бросилась к другой вышке.
- Сейчас и второго снимут, - шепнул Эстет. - Чем это они?
- Порохом похоже, - бросил Батя. - Хитры, черти.
- Вот тебе и дикари, - покачал головой Эстет. - Волосатые да с мозгами.
И тут они снова услышали радостный рев. Михей чуть приподнял голову над краем ямы, осматривая поле боя. Метрах в ста от них полыхала вышка, охваченная языками пламени. А из темноты дикари выволокли на свет группу оборванных зеков-беглецов. Парень видел, как толпа неандертальцев замкнула кольцо вокруг несчастных. Над площадью пронесся тоскливый вой, перерастающий в истошный визг. Михей отвернулся, чтобы не смотреть на сцену расправы.
- Из огня да в полымя, - покачал головой Эстет. - Драпать нужно. А то и нас сейчас так же уделают.
Михей глянул с ту сторону, где дикари прорвались через ограждение. Вот он, выход. Можно вырваться из треклятой зоны, а там уж они сумеют убежать, скрыться в ночи - поди их потом, разыщи. Темный провал манил, притягивал.
- Неее! - покачал головой Батя. Он указал на брешь в стене, куда забежала новая толпа дикарей. Нужно было уходить - рано или поздно рыскавшие отряды неандертальцев наткнуться на них здесь - и тогда пиши пропало. Бригадир словно прочитал его мысли.
- Уходим, пока нас тут не прижучили! - бросил Батя. И они снова пустились в бега, уповая на удачу. Под ногами что-то противно хлюпало, разило разлагающимися очистками и еще какой-то дрянью. Выбравшись из ямы, беглецы метнулись подальше от барака, в котором уже шуровали дикари. Вдруг Михей запнулся и растянулся, ссадив колено. Почувствовал, как что-то теплое потекло по ноге. Пока он валялся на земле, из густого сумрака вынырнула тень с автоматом наперевес. Секунда - и "калаш" взметнулся в боевую позицию, грозя наделать в метнувшемся на врага Бате уйму дырок. Михей молниеносно глянул на противника и успел подумать, что он тоже на линии огня, и сейчас автоматчик прошьет и бригадира, и его.
"Вот и все", - мелькнула мысль, и Михей вцепился в мерзлую траву, пытаясь в последнюю секунду перекатиться.
Бригадир опередил на долю секунды. Короткий размах - и кулак влепился точно в нос караульному. Раздался хруст, и обмякшее тело рухнуло на землю. Батя вмиг завладел трофейным автоматом и заметно приободрился. Запасной рожок ткнул за пояс. Следующий "ночной гость" - косматый неандерталец - словив пулю в живот и повалился рядом с первым телом. Кто-то неподалеку огрызнулся очередью, и Михей услышал крик Портного.
- Как ты? - бросил Миша.
- Цепануло слегка, - поморщился Ванька. - Переживу, не смертельно.
- Ничего, выберемся - потом себя подштопаешь, - ухмыльнулся Михей, поспевая за Батей. Под покровом сумерек беглецам снова удалось улизнуть прямо из-под носа у смерти. Тут и там рыскали зверолюди, и регулярно приходилось падать на землю или пережидать. Неподалеку грохнуло, и Михея обдало теплым воздухом. Где-то рядом просвистел пущенный из пращи камень, в толстенное бревно барака неожиданно впилась стрела. Батя, заметив какое-то шевеление справа, тут же развернулся и послал в темноту короткую очередь. Михей понял, что в этой катавасии уже не поймешь, кто друг, а кто враг. Хочешь спастись - убивай, а смерть потом сама рассортирует.
На крайней вышке без устали строчил пулемет. И вдруг неожиданная мысль точно обухом топора оглушила Михея. Он остановился, как вкопанный.
- СТОЙ! - гаркнул Михей, одергивая Батю. Тот тормознул.
- Чего тормоза врубил? Жить надоело?
- Где карцер? - задыхаясь, выпалил Михей. Батя глянул на него, как на полоумного. Потом, переварив все, видимо понял.
- Ты его не вытащишь! - нахмурился бригадир.
- ГДЕ КАРЦЕР? - рявкнул Михей прямо в лицо Вячеславу. Тот дернул головой и толкнул упрямца, указывая в темноту.
- Там! - в голосе парень различил недовольство.
И Михей рванул в темноту, - туда, куда указал бригадир. Сейчас ему было все равно - пойдет ли кто за ним или нет. Там остался друг, и Михей не мог бросить Ромку. Взяли правее. Где-то шарил луч прожектора, периодически выхватывая из темноты мельтешащие тени. Садил с вышки пулемет, то и раздавались предсмертные крики подстреленных беглецов.
- Положат нас всех сейчас, - посетовал запыхавшийся Эстет. Словно подтверждая его слова, взыкнула над ухом у Михея пуля, звякнуло пробитое кровельное железо. В темноте кто-то жалобно зафальцетил, - видимо, задело рикошетом. Михей запнулся об чье-то бездыханное тело и рухнул в лужу, оцарапал ладони об осколки льда. Его рывком подняли на ноги. Бригадир махнул рукой в сторону приземистого строения возле ограды.
- Карцер. Гляди в оба, там охрана может быть. Давай вместе.
Впечатались в холодную землю, поползли друг за другом. Охраны не оказалось. Михей ужом, по-пластунски подполз к ржавой решетке, вцепился в ледяные прутья. Из глубины темного карцера в лицо парню дохнуло затхлостью и холодом.
- Ромка!
Темнота в сырой яме шевельнулась. Михей увидел, как чья-то еле различимая тень приникла к решетке.
- Мишка! Ты откуда здесь? - парень услышал радость в голосе товарища.
- Сбежали, Ромыч, - торопливо бросил Михей. - Сейчас тебя отсюда вытащим. Как ты?
- Хреново, - пожаловался товарищ, и Михей различил тоску и безысходность в его голосе. - Холодища, аж зубы сводит. Чего там случилось-то?
- Дикари напали. Тут такой хаос, вот мы и драпанули. Погодь, сейчас я тебя вытащу.
Михей вцепился что есть мочи в ржавые прутья, дернул на себя. Решетка стояла мертво. С таким же успехом он мог попытаться выдернуть камень из стены карцера. Парень зарычал и принялся остервенело раскачивать прутья, пытаясь их расшатать. Тщетно.
Подползли остальные. Батя глянул на тщетные попытки Михея, покачал головой.
- Без толку, - покачал головой бригадир. - Давай попробуем с дверью похимичить.
- Братишка, мы сейчас, - обнадежил друга Михей, и оставив Портного и Леху возле зарешеченного окошка, бросился за угол. Батя рванул следом. Подождали немного, пока глаза привыкнут к темноте. Вроде бы никого. Через несколько секунд они стояли возле массивной двери. На мощных петлях висел тяжелый кубик замка.
- Вот зараза, - рассерженно бросил Батя, оглядывая замок. - К такому и не подлезешь. Фомку бы.
Михей с досады пнул замок. Батя отодвинул парня, примерился прикладом. Тяжелый удар обрушился на замок, за ним - другой. После нескольких попыток Батя сдался и опустил автомат.
- Не, - покачал головой Батя. - Бесполезно.
Михея от злости ударил кулаком в дверь так, что хрустнул хрящ. В суставе заныло, но парень даже не почувствовал боли.
- Все равно я его отсюда вытащу! - прошипел Михей и принялся рыскать в темноте взглядом, выискивая хоть что-нибудь, чем можно попытаться взломать замок.
- Айда к окну, - рыкнул Батя. - Там еще попробуем. Тут без вариантов.
У окошка Эстет с Портным по очереди пытались раскачивать толстенные прутья решетки. Леха аж взмок от натуги и отчаянно пыхтел.
- Никак, - пожаловался Эстет, указывая на решетку. - Чего там с дверью? Не получилось?
Михей только нервно качнул головой и снова упал на холодную землю возле окошка.
- Ромыч, потерпи, - выдохнул парень. - Сейчас-сейчас. Обязательно вытащим.
Где-то рядом снова застучал автомат, и в небо взмыл ор десяток глоток. Опасно близко. Краем глаза Михей заметил, как шарахнулась неясная тень, и по стене чиркнула стрела. Вторая впилась в насыпь рядом с карцером. Батя вцепил Эстета и Портного за шкирку, рывком бросил наземь. Сам рухнул следом.
- Лежите и не рыпайтесь!
Снова забубнил пулемет. Смерть бродила где-то рядом, подбираясь все ближе. Мозг Михея работал в отчаянном темпе. Но все попытки освободить товарища упирались в неудачу.
- Мишаня, уходи! - сдавленно проговорил Ромка. В его словах парень услышал обреченность.
- Ты чего? - раздраженно бросил Михей. - Подожди, братишка, сейчас вытащим. По-любому чего-нибудь придумаем.
Михей приник к самой решетке, пытаясь разглядеть лицо товарища. Но густая темнота карцера словно пожрала его друга, стерла очертания. И Миша вдруг отчетливо понял, что она не отпустит Ромку.
- Уходите, - настойчиво попросил Рома. - Бегите сами, мне отсюда не вылезти. И меня не спасете, и сами поляжете.
- Хорош фигню нести! - разозлился Михей. - Сказал же - вытащим. Я тебя тут не брошу.
Крики приближались. Кажется, в их сторону валила толпа дикарей. Чья-то тяжелая ладонь легла на плечо Михея - Батя пристально глядел на него. Миша почувствовал, как от злости и отчаяния на глаза наворачиваются слезы. Пришло время принять решение - уходить, или остаться здесь и погибнуть вместе с товарищем. Честно и бессмысленно умереть или бросить друга, но самим спастись.
Жестокий выбор. Неравнозначный.
Батя вцепился в плечо Михею, дернул его, стряхивая думы и сомнения.
- Уходим! - надавил бригадир. - Иначе все тут останемся.
Весы колыхнулись, и чаша перевесила. Михей привалился к решетке, просунул руку сквозь прутья. Пальцы нащупали холодную ладонь товарища.
- Прости, братишка, - Михею хотелось плакать и грызть стену зубами. Он в последний раз стиснул ладонь товарища. Ему вдруг показалось, что в темноте он увидел прощальный взгляд друга.
И в нем - вся жизнь.
- Иди! - повелительно сказал Ромка и отпустил его руку. Короткое слово ударило точно обухом топора, подтолкнуло. Разламывая общую судьбу надвое, раскалывая прошлое и настоящее. И Михей послушался.
Дикари крутились неподалеку. Беглецы рванули за угол карцера, а оттуда - вперед к ограде, в спасительную темноту. Вскоре уперлись в бетонные плиты забора и побежали вдоль него, в надежде отыскать хоть какую-нибудь брешь. Звуки боя остались позади. Наконец, метров через двести Батя велел остановиться, указывая вверх. Здесь "колючка" над забором провисала, и был шанс перебраться через нее. Похоже, что бригадир намеренно шел к этому месту.
- Подсади, - рыкнул Батя. Парни приподняли тяжеленного бригадира. Михей успел заметить у Бати странное приспособление, которое он выудил из потайного кармана на груди.
- Лешка, на шухере стой, - бросил Батя Эстету и принялся за "колючку". Через минуту хвосты проволоки свесились вниз. За это время с Михея сошло сто потов - бригадир оказался невероятно тяжелым. Наконец, опустили Вячеслава на землю.
- Первый пошел! - скомандовал бригадир, подсаживая Портного. Ванька подтянулся и через несколько секунд спрыгнул за ограду.
- Теперь я, - сказал Батя. - Один ты меня не поднимешь.
Кряхтя, подсадили бригадира. Когда его туша исчезла за оградой, Михей помог Лехе взобраться на забор.
- Руку давай! - сказал Эстет, балансируя наверху. В этот момент в забор ударил сноп света, осветив раскоряченного Леху. Нельзя было терять ни секунды.
- Миха, быстрее! - закричал Эстет. Михей вцепился в протянутую руку товарища, и упираясь ногами в выщерблины стены, вскарабкался на ограду.
- Прыгаем! - заорал Леха, и они полетели вниз. И вовремя. По плите ограды забарабанили пули, сверху брызнула бетонная крошка, осыпая беглецов.
- Бежим! - крикнул Батя, увлекая парней за собой. И они рванули в неизвестность, - прочь от ненавистной тюрьмы, ненасытной твари, сожравшей тысячи людских жизней. Они неслись как безумные, не смея оглянуться. Бешено колотилось в груди Михея сердце, холодил лицо утренний воздух, проносились мимо темные стволы деревьев и заросли кустов. Наконец, Эстет не выдержал. Он первый рухнул на землю и застонал.
- Не могу больше, - хрипя, выдавил Леха. - Ща сдохну.
Остальные тоже сели на землю, переводя дух. Михей задрал голову, посмотрел на небо. Только сейчас он заметил, что ночь пошла на убыль. В антрацитовом небе подернулись пеленой звезды. Близился рассвет.
Они сидели так несколько минут, жадно глотая воздух. Наконец, когда немного отдышались, Батя велел "поднимать кости" и "дрыгать отсюда". Беглецы поднялись на ноги и осторожно выбрались на дорогу. Впереди громоздились бесформенные кучи бетонных обломков. Темень редела, и в сизых утренних сумерках уже просматривались очертания зданий. Сзади трещали автоматные очереди, где-то верещали неандертальцы, - орды дикарей, похоже, побеждало "господ".
- Кранты "хозяевам", - сказал Эстет. - Эх, там такое месиво сейчас, наверное. Есть все-таки справедливость...
- Да чтобы их всех там порезали, тварей, - сплюнул Батя, и Михей невольно поежился. Казалось, что еще невидимый поводок держал его на привязи этой тюрьмы. Там остался Ромка, и Михей не мог не думать о нем. Мишка вдруг замер посреди дороги. Эстет обернулся, глянул на него.
- Ты чего? - недоуменно спросил Леха. - Уходить надо. Батя же сказал, что знает, как к причалу пробраться.
Михей не шевелился. В нем снова принялись бороться две сущности. И одна из них не позволяла ему бросать друга.
- Подожди! - рявкнул Михей, отпихивая вцепившегося в него Леху. Он оглянулся. Быть может, зря он оставил товарища? Чувство вины снова вгрызлось в душу.
- Да чего ты титьки мнешь? - огрызнулся Батя. - Мишаня, а ну - бегом марш! Или пинка для скорости дать? Не спасешь ты его, понял.
Разум победил, и реальность дала понять, что надо уходить. И беглецы снова дали чесу. Через полминуты выбрались на асфальтную дорогу, и Вячеслав повертел головой, прикидывая. Потом махнул рукой в сторону восхода.
- Туда! - крикнул бригадир, и свернув на обочину, первым побежал вперед. Остальные ринулись за ним. Дорога разматывалась бесконечной лентой, уводя беглецов все дальше от тюрьмы. За спиной, отдаляясь, стихали звуки боя. Кажется, что небо над головами чуточку просветлело, и Михей видел, как по нему призраками скользили облака. Потом бригадир приметил тропку, идущую параллельно дороге, и свернул на нее. Теперь беглецы пробирались зарослями, - словно тени скользили от дерева к дереву, то и дело замирая и слушая.
Михей крался вслед за Батей, и ему до сих пор не верилось, что им удалось вырваться из "тюряги". Судьба дала им шанс, но расслабляться было пока рано. Шли урывками - то переходя на бег трусцой, то снова останавливаясь и внимательно слушая. Мелькнули справа мрачные корпуса неизвестного-завода, остался позади длинный огрызок трубы, воткнутый в серость утреннего неба. Неторопливо проползли мимо две громадные бочки градирен, каждая высотой с добротную многоэтажку. Утро было тревожным. Редеющая темнота, казалось, таит опасность. Сзади то и дело доносились отдаленные выстрелы и взрывы - осажденная крепость тюрьмы все еще не желала сдаваться дикому врагу.
Через полкилометра Батя услышал какой-то неясный звук впереди и махнул рукой, жестом указывая свернуть с дороги. Сам бригадир замер и принялся внимательно слушать. Михей встал рядом, стараясь не дышать. Вскоре и он различил этот звук. Как будто впереди по дороге катило-что-то массивное.
- Ну-ка уходим, - шепнул Батя и первым свернул с обочины в кусты. Остальные последовали за ним. Полезли огородами, продираясь через какие-то колючие заросли. Отойдя от дороги метров пятьдесят, притаились.
- Идут, - сказал Батя, вглядываясь в темноту.
Мимо по дороге тащилось что-то грузное. Михей так и не смог различить - что это такое. Скрипели деревянные колеса, слышались переговоры дикарей на тарабарском языке. Только когда процессия растворилась в сумерках, и звуки стихли, решили двигаться дальше.
- Внимательнее смотрите, - по-отцовски предупредил Батя. - Хрен знает, сколько их тут по городу шляется.
- Хочешь пробраться к причалу? - тихо спросил Михей бригадира.
- Да, - кивнул Батя. - У них там несколько катеров было. Мы пару раз гоняли на "рабочку" туда - груза ворочать. Только они их пасут - будь здоров. Посмотрим, что выйдет. Сначала добраться надо.
Светало - за Амуром лениво занималась заря. За частным сектором дорога выпрямилась и теперь вела беглецов через какие-то пустыри и промзону. Видимо, они пробирались по окраинам города. Тут растительность оказалась беднее - костлявые деревья да немощные кустарники торчали тут и там, добавляя унылости пейзажу. Вскоре Батя велел сделать привал. Сели около угла бетонного забора, который теперь прикрывал их с двух сторон. Вячеслав долго слушал утреннюю тишину, и только потом позволил себе выдохнуть и немного расслабиться.
- Парни, бдим, - приказал бригадир.
И они сидели и слушали. Пару раз приходилось насторожиться - но тревога оказывалась ложной. Эстет волновался больше всего - Михей видел, как Леха нервно крутил головой, всматриваясь в редеющие сумерки. Батя был хмур и сосредоточен.
Десятиминутная передышка - и снова вперед. Вскоре беглецы пересекли железнодорожные пути и вошли в город. Дорога раздобрела и обзавелась "соседкой". По бокам уныло теснились темные туши домов. Откуда-то спереди ветер принес звук одинокого выстрела. Беглецы старались не терять бдительности. Михей неожиданно понял, как ему хочется жить, и все чувства будто бы обострились до предела.
Опасность накатила внезапно, когда ее совсем не ждали. Свистнула стрела, и зашипел от боли Эстет. Батя сориентировался вмиг - дернул Михея, толкая его под прикрытие ржавой "Газели", замершей посреди перекрестка. Остальные бросились следом. Леха механически тер оцарапанную стрелой щеку, руки его дрожали от нервного напряжения.
- Е-еще б-бы немного - и в-все, - мотал головой Эстет, прижимаясь к кузову.
- Откуда? - быстро спросил Михей Батю. Батя махнул рукой в сторону перекрестка.
- Двоих видел, - сказал бригадир, хмурясь. - Может и больше. Толком не разглядел.
В кузов газели ударил тяжелый камень, а потом до слуха беглецов донесся злобный рык. Положение сложилось - хуже некуда. Похоже, боя было не миновать.
- Сдаваться предлагают? - предположил Михей, глядя на бригадира.
- Хрен им на воротник, - сплюнул Батя. - Живой не дамся. Только вперед ногами вынесут, черти немытые.
Михей пригнулся к земле, глядя в просвет между днищем кузова и асфальтом. Увидел три пары ног, быстро приближающихся к их укрытию. Враг атаковал.
- Бегут! - крикнул Михей и почувствовал, как озноб пробежал по всему телу. Батя выглянул из-за кузова, прицелился. В воздухе хрястнуло, и один дикарь рухнул замертво на асфальт. Но второй был уже тут как тут - двигались неандертальцы невероятно быстро. Взмах тяжелой дубины - и автомат вылетел из рук Бати, выбитый ударом недюжинной силы. Вторым дикарь метил снести бригадиру голову, но тот чудом увернулся и сам ринулся в атаку. Два крепких тела сцепились и рухнули на асфальт.
А тем временем третий неандерталец уже атаковал Михея.
Косматый мужик ощерился, замахнулся дубиной - и в лицо Михея дохнуло вонью немытого тела. Парень успел чудом увернуться и сам бросился в атаку. Его удар пришелся в руку неандертальца. Дикарь зарычал от боли, и дубина упала на асфальт. Но враг оказался расторопнее. Через секунду тяжелый удар швырнул Михея наземь, и неандерталец тут же навалился на парня и сдавил ему горло. Мишка почувствовал крепкие пальцы на шее, замычал и принялся дергаться, пытаясь скинуть с себя врага. Не тут-то было. В глазах потемнело, и парень захрипел от нехватки воздуха. И вдруг дикарь всей своей массой обрушился на Михея и сник.
Схватка закончилась совсем уж неожиданно. Михей попытался подняться, потирая горло, но его мотнуло, и парень чуть не упал снова. Рядом стоял Эстет, сжимая в ладонях половинку кирпича. Руки его дрожали.
- Спасибо, Леха - выдохнул Михей. - Еще чуть-чуть - и это гад волосатый меня придушил бы.
Эстет сумел только что-то нервно пробурчать в ответ. Кирпич упал на асфальт, и Леха тяжело задышал. Руки парня все еще нервно дрожали после скоротечной схватки. Было видно, что неожиданная победа далась ему с великим трудом. Батя пнул бездыханное тело второго дикаря и отряхнул руки - Михей даже не успел заметить, как бригадир сумел одолеть своего противника.
- Суровый противник, - сказал Вячеслав, выдыхая. - Дали прикурить, черти.
Нужно было скорее уходить - звуки выстрелов могли привлечь других дикарей. Михей осмотрел поверженных врагов и заметил, что тот, которого сразил из автомата Батя, отличался от собратьев. Подстреленный был вооружен луком и каким-то длинным ножом, да и вообще был одет куда лучше своих товарищей. Те же - натуральные дикари: грязные и заросшие, одетые в звериные шкуры, с корявыми дубинами. Скорее всего, тут тоже были свои руководители, заправлявшие всем этим безобразием и стоявшие на ступень выше этой дикой братии.
- Недалеко уже, мужики, - подбадривал Батя парней. Солнце, трусливо сбежавшее вечером на запад, теперь отважно наступало с фронта и прицельно лупило в лицо первыми утренними лучами. На повороте у железнодорожных путей Батя велел свернуть направо. Михей почувствовал, словно у него открылось второе дыхание. Он вдруг понял, что ни за что не сможет жить, верни его сейчас в тюрьму. Вдохнув свободного воздуха, его точно подменили.
Поворот. Прямая. Снова излом дороги. Комсомольск-на-Амуре казался Михею серым и унылым. Наверное, тут были красивые улицы и памятники, которые пощадили годы и стихии, но Батя вел их какими-то "задворками" города, с ошкуренными временем зданиями и покосившимися столбами. Где-то позади снова застрочил автомат, но бригадир даже не повернул головы. Все его внимание было приковано к тому, что происходит впереди. Улица стала уже, на дороге догнивал автомобильный хлам, и беглецам пришлось свернуть снова на тротуар. Вскоре выбрались на широкий проспект. Батя замер возле потускневшей вывески "Мебельный рай" и прислушался. Откуда-то сзади донесся невнятный шум, и Михей насторожился.
- Что это? - тихо спросил Эстет.
Батя только пожал плечами и промолчал. Но звук больше не повторялся, и друзья бегом пересекли широкую дорогу. Мелькнул справа за ржавой оградой небольшой парк, миновали стадион со звучным именем "Авангард". Разноцветная картина футболиста на стене за долгие годы выцвела и поблекла. После стадиона дорога стала еще уже, все ближе к асфальту жались голые деревья. У Михея в душе поселилась неясная тревога - он все чаще вертел головой, пытаясь ловить любые подозрительные звуки. Здесь парню стала мерещиться слежка, и казалось, словно темнота из квартир ближайших домов смотрит недобро и враждебно.
Миновали еще один перекресток и углубились в жилой квартал. Несмотря на все беспокойные мысли, дикари больше не давали о себе знать. Слева мелькнул широкий проспект, но бригадир снова повел беглецов переулками и подворотнями. Наконец, около угла пятиэтажки Вячеслав замер и жестом показал остальным остановиться.
- Слушай меня, - тихо сказал Батя. - Там впереди - площадь. Будем как на ладони, так что поживее копытами шевелим. Минуту на перекур - а потом чешем к причалу. От меня не отставать. Вон там, - бригадир протянул руку вперед, - у них катера стоят. Нам туда.
Минута показалась долгой. Наконец, бригадир махнул рукой и скомандовал:
- За мной!
И они рванули за Батей, стараясь не отставать. Бригадир вел их аллеей, под прикрытием деревьев. Метров через двести он резво свернул влево и повел друзей прямиком к набережной. Михей уже различал впереди холмистый берег Амура, до реки было - рукой подать. В какой-то миг парень глянул влево и увидал на площади белый обелиск, вознесшийся в небо, и вытесанные из камня огромные головы. Но любоваться местными достопримечательностями было некогда, и Мишка постарался не отставать от остальных. Не добегая немного до набережной, свернули в разросшийся сосняк и пошли вперед тихо. Здесь Вячеслав стал крайне осторожен - велел всем идти как можно тише, да и сам скользил между деревьями, не издавая практически никаких звуков. Через пятнадцать минут такой партизанской ходьбы они добрались до края парка и засели в кустах.
Перед ними раскинулся величественный Амур. Река ползла важно и неспешно. Это беглецам нужно было торопиться, а реке некуда было спешить. Она текла так же, как и двадцать лет назад - полноводная и грациозная. А над Амуром распласталась высь, сияющая синевой и свободой. Из-за горизонта потянулся караван белоснежных облаков, и там, где раскатанное полотнище неба касалось земли, горбились горы. Михей раньше никогда не видел таких полноводных рек, и Амур казался ему чем-то невероятно красивым. Взгляд парня притягивал длинный остров, разлегшийся посреди полноводной реки, и гористый дальний берег, и далекий мост, по которому непременно тянулась дорога, уходящая подальше от проклятых мест. К свободной жизни. К лучшей жизни.
Но оставалось всего одно препятствие на пути к этим красотам.
У мыса ютился притопленный ржавый корабль, что одновременно работал прикрытием от волн и непогоды для иного транспорта. А в небольшом заливчике качался на волнах белый катер. Тут же неподалеку за кустами виднелась домушка охраны и стальная изгородь, а у забора маячили две тени.
Вот и вся охрана.
- Ждите тут, сейчас я этих голубков, - шепнул Батя и по-пластунски пополз в сторону берега. Шевельнулась сухая трава, качнулись кусты, и все стихло. Парни присели, и теперь густые заросли скрывали от них залив с катерами.
Неожиданно тявкнул одиночный, и над заливом повисла тишина. Потекли минуты - одна, вторая. Ничего не происходило. Михей чувствовал, как тревожно долбится в грудь сердце. Кто кого там?
- Вот блин, - прошептал Эстет. - Неужто Славу положили?
- Ни за что не поверю, - тихо отозвался Портной. - Батю просто так не возьмешь.
Наконец, качнулась трава, и из кустов вылез бригадир. Батя утер пот со лба, махнул рукой.
- Чисто. Правда, по-тихому не получилось. Давайте живее, пока остальные не набежали.
И они побежали кустами вперед. Вот уже причал, и Михей вблизи увидел их спасение - катер, стоящий на приколе у берега. В тело словно плеснули сил, и парень почувствовал, что еще немного - и проклятый город-тюрьма останется позади.
В воздухе хрястнуло, и по кустам чесанула очередь, срезая ветки. Михей пригнулся и краем глаза заметил наверху фигуру с автоматом. Охранник что-то крикнул и приготовился к стрельбе.
- Бегом на катер! - прогремел бригадир. Михей видел, как стрелок вскинул автомат, но дать залп не успел - упал, прошитый стрелой. И тут же раздался дружный крик дикарей. Парень увидел, как со стороны здания речного вокзала валит целая орава неандертальцев.
- Опередили! - заорал Батя. - Все на борт!
И они рванули так, как Михей еще никогда в жизни не бегал. До катера оставалось всего ничего, когда рядом свистнула первая стрела. Вот и спасительное судно - покачивается на волнах. Михей оглянулся - на набережной мелькнула первая фигура, вторая. Батя одним махом влетел на борт катера, метнулся к движку. Рывок, другой. Но мотор не хотел покоряться с первого раза, упрямился. Следом за Вячеславом на корму прыгнули остальные.
- Лезьте в каюту! - крикнул бригадир, продолжая дергать стартер. Михей и с Портным бросились в тесный закуток - там хотя бы их не могли достать стрелы врага. Мотор хрипел, но по-прежнему не желал заводиться.
- Живее, пожалуйста! - забормотал Эстет.
- Да не пищи ты, - огрызнулся Батя. Шваркнула о борт еще одна стрела, завертелась в воздухе и плюхнулась в воду. Бригадир сгреб Эстета и толкнул что есть мочи парня в кубрик. Враг приближалась, первая партия дикарей уже выбегала на берег
- Ну давай же, падлюга! - заорал Батя, от всей души пнул мотор и что есть мочи дернул стартер. Движок рявкнул и затарахтел.
- Завелся, родимый, - радостно затрясся Эстет. А бригадир уже орудовал у руля. Катер дрогнул и попер прочь от берега.
- Пригнитесь! - крикнул Батя. И вовремя. Какой-то меткий дикарь положил еще одну стрелу на воду рядом с судном. Но расстояние до берега быстро увеличивалось.
- Херов тачку! - бросил Батя, улыбаясь и глядя на мельтешащих на берегу дикарей. - Руки коротки.
Катер уносил их все дальше от причала. Михея часто дышал и смотрел, как снуют на берегу дикари, как танцуют на воде солнечные блики. Мир радовался новому дню. И Михей неосознанно тоже ликовал и не мог поверить, что они вырвали у судьбы свободу. Но какой ценой?
И Михей будто бы через пелену увидел смутные образы - затекшие гноем глаза, безумные взгляды. Полулюди-полутени и живые мертвецы смотрели на него с укором. За то, что он выиграл свободу, украл у судьбы шанс и смог им воспользоваться. И среди мешанины взглядов - один такой близкий. Парень смотрел на течение, пытающееся замедлить их. Как вода хочела вернуть их, а катер упрямился и пер против течения, так и внутри Михея все противилось, кричало.
Михей зарычал и принялся бить кулаками в борт катера, сдирая до крови кожу. Выходила на волю ярость, уступая место отчаянию. Наконец, злоба иссякла, он опустился на колени, сдавив в бессилии виски.
