Пару минут и в просветах заросшего молодым соснячком сенокоса мелькнёт стальным отсветом долгожданное озеро. Топкий приболоток, предвестник хлюпающего под тяжелыми сапогами зыбкого берега этого края водоёма остался позади. Лямка перекинутого чехла с резиновой лодкой нарезала до боли. Плоскодонка, увы, не вечна и осталась прошлой рыбалкой золой в пепелище жаркого костра, подарив в завершении своего долгого служения обогретую теплом долгую и холодную осеннюю ночь.
Быстренько развели костёр, чтоб побаловать себя чайком после неблизкого, расхлябанной тропой, пути. Времени на раскачку не было и минуты. Короткий день торопил. Предстояло расставить сети и обустроить место для ночлега. Дело привычное разведённое по навыкам и не требовавшее всякий раз отнимающих время согласований и, что греха таить не редко сопутствующей тому взаимной досады.
Один из прошлых выходов в озеро запомнился тёплым июньским днём, а полтора десятка, считавших исчезнувшими в былое карасей, скрасил скудный в целом улов. Тёмные окрасом, как и вся рыбная живность этого илистого дном озера, были заметной гордостью в рядах менее удачливых коллег рыбаков. Лебедев Иван, завсегдатай, уроженец этих мест, с завистью перебирая редких уловом красавцев, ударился в воспоминания. До шести кг лавливал в парнях. Таз ведёрный голову и хвост не вмещал. Такие были времена.
Перебранные дома сети не отнимали при выставке много времени. Ложились ровно. Лишь иной раз поплавки, цепляясь за ячею, непродолжительно притормаживали до тонкостей отработанный приём.
С дровами сложнее. С годами близлежащие заросли вылизаны от сухостоя сменяющимися поколениями любителей ночлега до блеска, но и с этой задачей справились, зацепив лишь краем надвигающиеся сумерки.
Пол-литровочка, в целях сохранения свежести и требуемой температуры, нежилась у берега в озёрной чистенькой водичке и звала к немедленному действию. Это на охоте не грех зажевать первую стопочку, что салом, что любой иной снедью, изъятой из глубин чьего - либо рюкзака. В рыбацком же деле подобное являлось уделом неудачников иль крайне озабоченных спиртным.
Уха! Вот тот святой барьер, который уважающим себя добытчикам в застольном деле никак не следовало переступать. Конечно, возможно и другое, но с неправедным снисхождением к себе.
Сам не хлёбывал, но присутствовал при готовке ухи из трёх рыбин с одноимённой, обозначенному количеству в сантиметрах по величине длиной. С последующими тостами наваристость по заверению едоков только возрастала.
Сети зазывно мокли уже более двух часов, что давало надежду на улов. Проплутав с фонариком в сгустившейся тьме около часа, пару раз приставая к берегу для последующей ориентации, наконец-то упёрлись в сеть. Где - то слева на лёгкое подёргивание отозвалось едва заметной дрожью.
Щурёнок, до кило. Вот она удача! Есть уха, а следом привычно подтверждённая традиция.
- Запутался стервец, зацепил аж два кошеля, - Серёга промёрзшими от холодной сырости руками с частыми репликами не для печати принялся выпутывать улов. Намучившись и уколовшись пару раз о зубастую щучью пасть запросил у напарника нож.
- Придётся пожертвовать ячеёй. Не могу по - тонкому сработать, руки с холода свело.
Аккуратно срезал нить, окончательно освобождая пленницу, а чтоб надёжно удержать, придержав второй рукой, по привычке воткнул нож в борт оставшейся золой на берегу плоскодонки. Воздухом пыхнуло, отбрасывая, словно ракетой, оставшуюся часть, а Серёга, провалившись в ледяную воду, остался на прежнем месте, упустив к тому же так важный для намечавшейся трапезы улов.
Мишка, разом оказавшись в одиночестве почти по пояс в воде, без канувшего в воду фонарика первым делом поинтересовался у соратника, барахтающегося в воде и скраденного тьмой о судьбе улова.
Получив отрицательный в замысловатой форме не совсем доброжелательно составленный ответ на время стих соображая о путях дальнейших действий.
К счастью на напарнике, с недоверием на первых порах к резине, был предусмотрительно одет спасательный жилет, и скорым утоплением невольному пловцу не грозило.
Досада на нелепую неловкость, граничила по первости со злостью. Такое удачное начало бестолково испортить в одночасье без надежды на исправление. Даже сети не снять.
Холод быстро расставил по ранжиру текущие проблемы, важность одной из которых, отодвинула конкурентов, заставив о них попросту забыть. Далее следовало желание просто выжить. Спасением был только берег. Невидимый возможно близкий, возможно далёкий. Серёга, крепко ухватившись за выступ, служивший ещё минуту назад уключиной вертел головой, пристально вглядываясь в ровный ни чем не выделяющийся округой мрак.
- Мишка, ты повыше, чё видать? - в его голосе слышалась надежда .
- Тоже, что и тебе. Начало этой сети в сотне метров от берега. Сетку мы не переходили. Значит по ней надо уходить влево. Ты откуда плыл, помнишь? Она ведь рядом была.
- Была. Теперь нет, и где она один черт знает. Я, как за тебя ухватился, мы на месте не стояли так, что ориентиров никаких.
Какое - то время молчали, ища выход.
- Я стою на месте. Ты в розыске. Ориентир по моему голосу. Другой путь это авось. Времени на авось нам не отведено. Пошёл, не тяни.
Михаил воткнул в близкое илистое дно весло, чтоб исключить вращение.
На поиски ушло минут десять. Снасть оказалась рядом, но практически в противоположной стороне от ожидаемого направления. Теперь удача сопутствовала им. Подплыли к началу.
- Мишка, я закоченел. Мне эти метры не взять. И руки и ноги, как грузила тянут вниз. Жилет почти не держит.
- Меняемся, - Скинул быстро сапоги, лишнюю одежду. С трудом затащил Серёгу. Накинул на него сохранённую от влаги куртку. Сунул в руки весло и конец сетки,
- Держись и слушай!
Оттолкнулся и поплыл с уверенностью, что там впереди берег. Холод, неумолимо не делая скидок, сковывал движение, но Мишка упрямо грёб. Изредка останавливался и требовал у Серёги корректировки. Тот, коченея, отвечал всё более нечленораздельно.
Берег так неожиданно ударил ему в лицо мягким мхом вперемежку с илом, что он испугался, приняв его за остров, что во множестве были разбросаны по всей акватории зарастающего водоёма. Сил продолжать борьбу больше не было. Всё! Конец, пронеслось в голове. Пловец ткнулся в мох и замер, потеряв веру в спасение, и услышал заглушающий прерывистое дыхание громкий шелест беснующейся от поднявшегося ветра срываемой осенней уже не нужной до следующей весны листвы.
Берег! Выполз, упираясь всеми четырьмя конечностями и почувствовав спасительную твердь, заорал, сколько было сил,
- Серёга! Я на берегу. Греби!
Серёга, окрылённый благой вестью и вернувшейся надеждой бестолково забухал веслом и с заворотами в противоположную сторону, частыми перерывами догрёб, но выйти без помощи на сушу уже не смог.
Тут же плюхнулся на землю, но без промедлений получил пинка и пару оплеух.
- Бегай, шевелись, не останавливайся, если хочешь жить.
Долго разжигали, ломая спички, потухший за их отсутствие костёр. Благо дрова были припасены, а в кострище мерцали спасительные угольки.
Впервые завет нарушался сознательно. Тепло идущее от костра с тем, что разливалось внутри, быстро возвращало к жизни. К жизни, которую, как оказалось, можно легко сегодня было потерять.
Утром следующего дня перегнали от деревни плот, с которого женщины полоскали бельё. Тяжелый, неуклюжий, но на безрыбье и рак рыба. Выбрали сети. Нельзя сказать, что с уловом крупно повезло, но обрыбились в достатке.
Купанье в ледяной воде не оставило следов. Даже насморком не зацепило.