Середа Светлана Викторовна : другие произведения.

Эртан-2 (главы 0-4)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.47*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Название рабочее. Предупреждение 1: Рейтинг - R (берегите детей!) Предупреждение 2: Если вы жаждете немедленно найти здесь разгадки на все вопросы, заданные в первой книге, - не спешите читать. В первых четырех главах сюжет только закручивается (и нетерпеливые бета-тестеры мне уже намекают, что пора бы раскручивать его обратно, а то, дескать, непонятно становится ;))

   Эртан-2
  
   Пролог
  
   Солнечный диск издевательски застыл в одной точке - чуть ниже зенита. Воздух струился расплавленным оловом, и каждый шаг сквозь это зыбкое марево давался мучительно, словно идти и в самом деле приходилось сквозь жидкий металл. От пыли и духоты першило в горле, мысли текли вяло и безжизненно, как вода в сточной канаве.
   "Полдень, - апатично подумал он, вытирая пот со лба рукавом не по сезону теплой куртки. - Почему здесь всегда полдень?"
   Вообще-то, это была неправда. До того, как выбраться на пыльный тракт, он долго шел по болотной тропе, на которой было в избытке и воды, и прохлады. Зябкие ночи исправно сменялись туманными серыми днями - вот только не приносили они ни отдыха, ни облегчения. Стоило замешкаться на одном месте, как мутная болотная жижа начинала подбираться к голенищам. Двое (или трое? он потерял счет времени) суток без сна вымотали до предела. Когда туман неожиданно рассеялся под ослепительным полуденным солнцем, а зыбкая топь превратилась в проселочную дорогу, покрытую золотистой пылью, сил не осталось даже на удивление. "Она издевается", - привычно подумал он, проваливаясь в глубокий, без сновидений, сон.
   Дорога издевалась, бросая его из жары в холод, из засухи в слякоть, поливая дождем и посыпая снегом. Порой ему казалось, что он больше не в силах выносить эту изнуряющую жару, или дождь, или пронизывающий ледяной ветер, и что следующий шаг станет последним. А потом он делал этот шаг, и еще один, и еще... и только когда ноги в самом деле подкашивались, окружающий пейзаж менялся. В такие мгновения он мог бы быть почти счастлив, если бы не был так измучен.
   Но в последнее время все шло как-то не так. Он уже дважды падал - и мгновенно отключался, зарывшись носом в пыльную придорожную траву, а когда приходил в себя, над ним снова безжалостно палило полуденное солнце, и желтая лента дороги убегала к горизонту.
   "Бесконечный цикл" - эти слова всплыли из глубины подсознания, как эхо прошлой жизни. К сожалению, подсознание не позаботилось о том, чтобы расшифровать их смысл. Неопределенность угнетала сильнее, чем жара или холод. Он был уверен в выбранном направлении, но не имел ни малейшего представления о том, куда идет и когда этот путь закончится. А главное - он чувствовал себя чужим. Дорога не принимала его, и c каждым шагом он вынужден был снова и снова доказывать, что имеет право здесь находиться.
   От усталости перед глазами плыли пятна, и странный столб на обочине он тоже поначалу принял за обман зрения. Но чем ближе подходил, тем больше убеждался в его реальности, и реальность эта была жутковатой: на столбе висел человек. Женщина. Вероятно, молодая - темные волосы скрывали лицо, но фигура была тонкой, почти как у подростка. Повинуясь безотчетному порыву, он перешел на бег и вскоре добрался до омерзительного сооружения.
   Руки девушки были привязаны к короткой перекладине над головой. Босые ноги стояли на земле, но уже не служили опорой: девушка была без сознания. Кисти рук болезненно посинели, на стертых запястьях засохли кровавые струпья - вероятно, она провела здесь не один час.
   Он подергал веревки - примотано на совесть, пальцами не развяжешь. В карманах, разумеется, не нашлось ничего похожего на нож: в одном пусто, в другом и вовсе дыра. После недолгих поисков он подобрал с земли камень и принялся методично пилить веревку. Дело продвигалось медленно: все-таки камень, даже с острым краем, это не нож. Тяжелая кожаная куртка полетела в пыль почти в самом начале - она мешала поднять руки, да и спина под ней моментально взмокла от напряжения. Несколько раз приходилось прерываться, чтобы размять онемевшие пальцы. Наконец, жесткая пенька поддалась. Последние волокна он нетерпеливо разорвал руками - камень затупился окончательно, - подхватил обмякшее тело и аккуратно положил на траву.
   Простое бежевое платье, до того висевшее мешком, обтянуло лежащую фигурку, четко обозначив небольшой, но уже отчетливо выпирающий круглый живот.
   "Сволочи", - шепотом выругался он.
   Поверхностный осмотр показал, что кроме многочисленных кровоподтеков, ссадин и синяков, видимых повреждений нет. Что делать дальше, было непонятно. Взять девушку с собой? Но куда? Он ведь и сам не знает, куда идет и что ждет его за следующим поворотом, - не самый надежный спутник для беременной женщины, да еще и в таком состоянии. За время пути ему не встретилось ни одного поселка - маловероятно, что ситуация изменится в будущем. Но оставлять ее здесь тоже нельзя.
   Чтобы не чувствовать себя совсем уж беспомощным, он принялся бережно массировать заледеневшие пальцы, с облегчением наблюдая, как к ним возвращается краска. Когда он взялся за вторую руку, девушка едва слышно застонала.
   - Пить...
   - У меня нет, - виновато пробормотал он. От жажды и долгого молчания его голос звучал почти так же хрипло, как и ее. - Куда вас отнести? Я здесь ничего не знаю.
   Девушка, казалось, не расслышала вопроса, и он вернулся к своему занятию. Но через пару минут растрескавшиеся губы снова шевельнулись:
   - Пить... Ручей... в лесу.
   - Здесь нет леса, кругом поля.
   Она слабо взмахнула рукой:
   - Там...
   Он выпрямился, приставил ладони к глазам, заслоняясь от солнца, прищурился. Действительно, если как следует напрячь зрение, можно было разглядеть на горизонте узкую темно-зеленую полосу. Далеко... черт.
   С Дороги сходить нельзя - это было первое и, наверное, единственное правило, которое он четко усвоил. Возврата не будет. Дорога мирится с его упрямством, но предательства она не простит.
   Девушка пошевелилась, положила руку на живот. Поморщилась - то ли от боли, то ли от досады на его медлительность.
   - Там... ручей. Меня будут искать.
   Неожиданно она приподняла опухшие веки - глаза оказались ярко голубыми, совсем не подходящими к ее темным волосам, - с мольбой посмотрела на него:
   - Пожалуйста. Я не дойду сама.
   Он еще раз кинул взгляд на лес, оценивая расстояние, потом подхватил девушку на руки. Обезвоженное тело было легким, как у ребенка - в нормальном состоянии ему бы не составило труда нести ее, но сейчас силы были на исходе.
   - Держите меня за шею, - попросил он, - я боюсь вас уронить.
   Но девушка уже снова потеряла сознание.
   Он перехватил ее поудобнее и сделал шаг в траву.
   Где-то далеко, на самой границе слышимости, раздался звук лопнувшей струны.
  
   * * *
  
   Первым, на что он обратил внимание, придя в себя, было потрескивание дров в костре. Этот уютный звук казался таким неожиданным после всех злоключений, которые неутомимо подсовывала Дорога, что в голове промелькнула шальная мысль: уж не для него ли предназначен этот костер? Впрочем, здравый смысл тут же возразил, что костер для аутодафе никак нельзя назвать "уютно потрескивающим".
   Некоторое время он лежал неподвижно, прислушиваясь к ощущениям. Руки и ноги были свободны - что ж, это обнадеживающий знак. Ныла голова - тупо, монотонно, как будто мозгу было тесно в черепной коробке. Под лопатку впивалось что-то твердое и острое - то ли камень, то ли сучок. Саднило правое колено, хотя он совершенно не помнил, где и когда успел им приложиться. Последнее, что осталось в памяти: он все-таки донес девушку до ручья, положил на траву и сам рухнул рядом.
   Осторожный взгляд сквозь приподнятые ресницы мало что прояснил, но, по крайней мере, дал некоторое представление о текущей ситуации: ночь, лес, костер, у костра - двое. Девочка лет двенадцати сосредоточенно помешивает в котелке ложкой на длинной деревянной ручке. Отблески пламени играют на светлых волосах, придавая им красноватый оттенок. Юноша напротив - уже не подросток, но еще не мужчина - очевидно, ее брат: тот же вздернутый нос, те же волосы, белые и невесомые, как тополиный пух, те же ясные глаза - разве что чуть менее серьезные. Небольшой ножик в руках у парнишки деловито снует вокруг деревянной фигурки, добавляя ей все новые и новые черты. Кто бы ни были эти двое, на врагов они не похожи.
   Он приподнялся на локте. Острая боль стрельнула от виска к виску, но почти сразу затихла, сменившись прежним давящим ощущением, разлитым по всему черепу.
   - Где девушка? - вопрос прозвучал резче, чем ему хотелось.
   Девчонка метнула быстрый взгляд, чуть заметно улыбнулась, но не оторвалась от своего занятия. Парень отложил в сторону поделку, придвинулся поближе и с искренним участием спросил:
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Где девушка? - повторил он.
   Парень недоуменно хлопнул белесыми ресницами:
   - Какая девушка?
   - Темные волосы. Бежевое платье. Голубые глаза.
   - Силь, - негромко пояснила девчонка, продолжая невозмутимо орудовать ложкой в котелке.
   - А! Так это ты нашел Сильвару? - обрадовался парень.
   - Она не представилась, - хмуро буркнул он. - Что с ней?
   - Да нормально все, не переживай. Хотя первые пару дней, конечно, совсем плохо было.
   - Пару дней?!! - он рывком сел, не обращая внимания на боль, которая снова пронзила виски. - Сколько времени прошло?
   - Что такое время? - парнишка философски пожал плечами. - Везде оно течет по-разному. Там, где Силь сейчас, прошла неделя. Кстати, если ты не в курсе, мы очень далеко от места, где вы с ней встретились. На другой границе сектора. Ты что, ничего не помнишь?
   - Нет... - он растерянно помотал головой. - Я думал... Ладно, не важно. А с ребенком все в порядке?
   - Ты еще успел и ребенка где-то спасти, герой? - добродушно хохотнул парень. - У тебя что, рейд добрых дел?
   - С ее ребенком. Сильвары.
   Юноша озадаченно посмотрел на него, потом повернулся к сестре, ища подсказки. Девочка подула на ложку, осторожно пригубила дымящийся отвар и невозмутимо пояснила:
   - Силь беременна.
   - Вот это новости! - парень возмущенно хлопнул себя по колену. - И почему об этом в курсе все, включая неизвестного героя, но только не я?
   - Всему свое время, Рысь. Подержи, пожалуйста, - девочка всучила брату жестяную кружку, местами помятую и закопченную, и принялась аккуратно переливать в нее темную жидкость из котелка. - Через пару месяцев это станет заметно всем.
   - А он... ай, горячо!.. он-то откуда знает?
   Девчонка ответила не сразу. Отставила в сторону котелок, забрала наполненную до половины кружку, плеснула в нее воды из пузатой походной фляги - и только тогда сказала:
   - Он видит иначе. Он же не Странник... Пей, - жестяное донышко легло к нему в ладони. - Не бойся, уже не горячо.
   Металлический ободок кружки обжигал губы, язык немедленно защипало от горечи, но в голосе маленькой травницы сквозила такая уверенность, что ему даже в голову не пришло отказаться от лекарства.
   - Что не Странник, это заметно, - хмыкнул Рысь, сочувственно наблюдая, как он, морщась, глотает терпкий отвар. - Знаешь, парень, я бы на твоем месте вообще на Дорогу не совался.
   - Ты не на моем месте, - огрызнулся он.
   - Да ладно, не ершись. Я же не со зла. Видел бы ты себя со стороны - в чем только душа держится. Хочешь, Эль покажет тебе дорогу домой? Она умеет. Хочешь?
   - Нет.
   - У него нет дома, - просто, как будто между делом, обронила Эль. - Я не смогу помочь.
   "Нет дома..." Эти слова царапнули, как рыбья чешуйка - горло. Юная проводница была не права - или, по крайней мере, не совсем права. Но возражать он не стал. Незачем. Всему свое время.
   Где-то неподалеку встревоженно заухала сова. С лица Рыся моментально слетело расслабленное добродушное выражение - черты лица как будто заострились, взгляд устремился внутрь. На мгновение почудилось, что на месте юноши сидит большой белый кот с кисточками на острых ушах, но стоило моргнуть - и морок исчез. Шум крыльев затих вдали.
   - А ты и вправду рысь, - усмехнулся он. - Рысь-белобрысь.
   - Точно, - с удовольствием согласился парнишка, ничуть не удивившись. - Так меня зовут друзья. И куда же ты идешь, такой... глазастый?
   Поколебавшись, он махнул рукой:
   - Туда.
   - Тебе нужно в Темные Миры? - с изменившимся лицом уточнил Рысь. Даже невозмутимая Эль бросила исполненный сочувствия взгляд.
   - Темные Миры... - он покатал слова на языке, но внутри ничего не откликнулось. - Я не знаю. Не уверен. Я не помню имен.
   - А что ты вообще помнишь?
   - Дракона.
   - Ты видел живого дракона?!. - изумился Рысь. - Впрочем, от такого странного парня, как ты, всего можно ожидать. Но, знаешь, я не думаю, чтобы наследники дома Га'Эрта свободно разгуливали по территории Темных Домов. Слушай, - он с жаром схватил собеседника за запястье, но тут же отдернул руку, - не иди туда. Если ты не в курсе, Дорога закольцована. Ты можешь пойти в противоположную сторону, и все равно попадешь туда, куда тебе надо. Пусть это займет больше времени - зато жив останешься. Темные не терпят чужаков. Они и друг друга-то не терпят... Туда даже Странники без крайней необходимости не суются. Есть масса куда более приятных способов самоубийства.
   - Я не собираюсь умирать.
   - Не слушай Рысенка, - вдруг подала голос Эль. - Иди, куда зовет Дорога. А Темные... С ними тебе, конечно, не справиться, но драться не обязательно, правда? Вот, возьми.
   Девочка стянула через голову тонкий белый шнурок. Качнулся в воздухе металлический диск, отбрасывая оранжевые блики. Теплые тонкие пальцы коснулись его шеи, надевая медальон.
   - Спасибо, - он наклонился к костру, с любопытством разглядывая неожиданный подарок. Похоже на монету: на одной стороне выгравирован непонятный символ - вероятно, цифра, на другой - восьмиконечная звезда, чем-то напоминающая розу ветров. В неровном свете костра звезда казалась почти живой. - Что это?
   - Для кого как, - загадочная улыбка скользнула по губам Эль. - Для тебя - защитный амулет. Он поможет избежать чужого внимания. Если, конечно, ты не станешь сам нарываться на неприятности.
   - Элька! Не морочь парню голову! - возмутился брат. - Он же тебе поверит.
   - Вот и хорошо, - серьезно кивнула девочка. - Но пусть лучше верит себе. Это надежнее. - Она забрала опустевшую кружку. - А теперь - спи. Тебе нужно отдохнуть перед дорогой.
   Он послушно лег на землю (вернее - только сейчас обратил внимание - на чью-то куртку), чувствуя, что его и в самом деле клонит в сон. То ли маленькая травница обладала даром убеждения, то ли (как снова подсказал здравый смысл) в выпитом отваре содержалось снотворное.
   - Эй, герой, как тебя звать-то хоть? - неожиданно спохватился парень. - А то ведь Ворон непременно спросит: "Рысь, что ты сделал для человека, который спас жизнь матери моего ребенка?"
   Он неохотно приподнял отяжелевшие веки:
   - И что?
   - А я, - с готовностью продолжил Рысь, - ему отвечу: "Я, Ворон, дал ему ценный совет, но этот человек оказался упрям, как демон, и не послушал меня. Зато я узнал, как его зовут, чтобы ты мог дать его имя своему сыну".
   Имя... Странно, но до сих пор он не задавался этим вопросом - вероятно, потому, что всегда находились вопросы более насущные. Однако сейчас ответ всплыл сам собой.
   - Ну так что? - нетерпеливо потребовал парнишка. - Как Ворон назовет сына?
   - Дана. - Он невольно улыбнулся, глядя, как белесые брови растерянно выстроились домиком. - Это будет девочка.
  
  
   Глава 1
  
   Первый месяц после смерти Вереска сохранился в моей памяти смутными обрывками, словно это было во сне или в кино. Помню, что до найденного Джанисом телепорта мы добрались почти без приключений: Долина, удовлетворившись одной жертвой, дала выжившим передышку. Зингар встретил нас равнодушно: вампирам не было дела до погибшего полуэльфа, и даже вернувшийся живым Джанис удостоился лишь сдержанного кивка от отца.
   Пока Женя разговаривал с вождем, я чувствовала на себе неотрывный взгляд Аланы - светлый и пронзительный, как серебряный стилет. Впрочем, там, в Зингаре, я не придала ему значения - он догнал меня позже, уже в Вельмаре. Каждую ночь этот взгляд врезался в мои сны, как найрунг под ребра, и крик разносился по пустынным коридорам дворца, пугая ночную стражу. Друзья искренне сочувствовали мне, полагая, что я переживаю во сне смерть Вереска. На самом деле я почти не вспоминала о полуэльфе.
   Нет, я ничего не забыла. Мне пришлось дважды - для Фар-Зингаро и для магистра Астэри - пересказывать историю наших приключений в Долине, и каждый раз я воспроизводила события точно и беспристрастно, как страницу из учебника истории. Все считали, что я "хорошо держусь" и старались лишний раз не затрагивать эту тему, но мне и в самом деле не было больно. Разум понимал, что это история из моего недавнего прошлого, что вот эти руки направили серебряный стилет в грудь полуэльфа, и стилет - вот он, его до сих пор можно взять за прохладную рукоять, провести пальцем по длинному узкому лезвию. Но душа заледенела. Образ Вереска потускнел и подернулся проседью пепла... Право слово, страница истории не стоит сильных эмоций. Спрашивайте - отвечу, не спросите - и думать не стану.
   Кажется, я тогда вообще ни о чем не думала. Отвечала на конкретно поставленные вопросы, вяло ковырялась в тарелке, когда напоминания о еде становились чересчур назойливыми, иногда механически перелистывала книжные страницы. Но чаще всего я лежала на кровати, бездумно разглядывая круглый светло-серебряный, словно выточенный из кусочка льда, наконечник от карниза. Если смотреть на него не отрываясь, то все окружающее - карниз, шторы, лепнина на потолке, витиеватый узор на обоях - постепенно тускнело и почти вытеснялось из поля зрения. Мир, сжавшийся до размеров ледяного шарика, казался стабильным и безопасным.
   Первую неделю меня почти не трогали, потом стали ненавязчиво (вероятно, под чутким руководством магистра, так как в деликатность Жени и Ники верится с трудом) приобщать к социальной жизни. Тревожные взгляды друзей и знакомых безмерно раздражали, и, чтобы избавиться от докучливого внимания, я быстро приучилась делать то, что от меня ожидают. На тревожное "Ну как ты?" отвечала деланно-бодрым "Не дождетесь", изображала сдержанное внимание к общему разговору, улыбалась, если по лицам собеседников видела, что прозвучала шутка. Эти простые шаблонные действия практически не требовали участия разума, но окружающие искренне верили, что я "иду на поправку".
   На третьей неделе нашего пребывания в Вельмаре магистр Астэри попытался возобновить занятия, но безуспешно: я не могла сосредоточиться даже на простейших действиях. Верховный маг обеспокоенно заметил, что, вероятно, сотрясение мозга оказалось сильнее, чем он полагал вначале. Мне был назначен курс магических процедур, лекарство с труднопроизносимым названием и постельный режим. С последним предписанием я молча согласилась: вдали от ледяного шарика мне становилось неспокойно.
   В свое время, на волне интереса к психологии, мне довелось прочитать немало специальной литературы, и теперь я понимала, что мое состояние не просто "ненормально" - оно с каждым днем становится все хуже, и самостоятельно с этим не справиться. Но я отчетливо понимала и то, что даже великий Архимагистр водной элементали не способен излечить депрессию мановением руки. А это значит, что, вздумай я попросить помощи, придется выбраться из холодного, но безопасного мирка или - еще хуже - впустить в него магистра Астэри. И упорно, без жалости и снисхождения, работать над собой, снова и снова проживая несколько самых страшных минут... У меня не было ни энергии, ни желания для такого подвига. А главное - не было цели, во имя которой стоило его совершать.
   Однажды Женька ввалился ко мне в комнату и радостно объявил, что мы немедленно отправляемся к Косте Литовцеву, потому что, дескать, Костя надоел уже вопросами обо мне и грозится взять штурмом дворец.
   Я покорно спустила ноги с кровати:
   - Идем. Что ж ты раньше не сказал.
   У Кости задержались допоздна: пили чай, о чем-то болтали. Кажется, я даже пару раз смеялась над чьими-то шутками. Под вечер заглянула Нимроэль. Бесцеремонно осмотрела меня со всех сторон, нашла, что я выгляжу превосходно, только очень бледная и грустная. И, разумеется, для исцеления от того и другого порекомендовала заняться любовью - она искренне верила, что если это чудодейственное лекарство помогает ей от всех душевных недугов, то и для других оно будет столь же эффективно. Раньше меня подобная наивность забавляла (или бесила - в зависимости от настроения), сейчас я лишь равнодушно пожала плечами:
   - Ты преувеличиваешь терапевтическое значение секса.
   Женька воспринял эту фразу, как образчик моего былого чувства юмора, и принялся с энтузиазмом развивать тему, вогнав в краску впечатлительную Нику. Нимроэль не участвовала в веселье: она долго смотрела на меня с печальной полуулыбкой, потом негромко сказала:
   - Не жди его, Юля. Кристоф умер.
   - Неужели? - вяло удивилась я. - Кто бы мог подумать.
   К горлу подступила тошнота - как тогда, на поляне. Я механически поднялась с дивана, пересекла гостиную. Напряженное молчание в спину остановило меня на первой ступеньке. Я замерла на несколько секунд, пытаясь понять, что делаю не так, потом спохватилась:
   - Голова кружится. Пойду полежу.
   Поднимаясь по лестнице, я слышала, как Женя вполголоса выговаривает Ним за бестактность. Вяло трепыхнулась мысль, что надо вмешаться - объяснить, что я ничуть не расстроилась и не обиделась, - но возвращаться ради такой мелочи было лень.
   В гостевой спальне было темно. Сон не шел, и я - за отсутствием привычного шарика от карниза - бездумно прислушивалась к звукам снизу. Мелодичного голоска Нимроэль не было слышно - видимо, она заходила только для того, чтобы посмотреть на меня. Ника хохотала и оживленно рассказывала что-то - порой так громко, что я могла бы разобрать отдельные слова, если бы захотела. Женя против обыкновения говорил негромко, но даже не вслушиваясь в смысл - по одним лишь интонациям, уверенно-ласковым, покровительственным - было понятно, как ему нравится эта смешная девочка с медными волосами. Ну и хорошо. Чем больше они заняты друг другом, тем меньше будут донимать меня ненужным сочувствием. Костя в основном молчал, лишь изредка вставляя отрывистые фразы. Он вообще весь день был задумчив, и я бы обязательно поинтересовалась, что случилось, если бы мне было до этого хоть какое-то дело.
   Внезапно разговор стих и почти сразу скрипнули ступени. Я досадливо поморщилась: сейчас придут будить. И точно, через минуту дверь приоткрылась, и Женькин голос осторожно позвал:
   - Юль, ты спишь?
   Я промолчала. Была слабая надежда, что это вынудит его убраться, но она не оправдалась. Женька бесцеремонно протопал по комнате, остановился рядом с кроватью. Костя поспешил за ним:
   - Не буди. Пусть поспит.
   - Что скажешь вообще? Как она, на твой взгляд? - тихо спросил Женя.
   - Ужасно, - с прямолинейностью врача ответил Костя. - Она все сильнее замыкается в себе.
   - Но почему? - Женька был искренне удивлен и расстроен. - Ну, то есть я догадывался, что Вереск ей нравится, но чтоб настолько...
   Я резко села на кровати.
   - Белль Канто, скажи честно, сколько человек ты убил?
   - Я? - опешил Женя. - Ну, если считать здесь, в Эртане... немало, в общем. А что?
   - И сколько из них были твоими друзьями?
   Он открыл рот - и снова закрыл, так и не найдя подходящих слов.
   - Еще вопросы есть? - ровным тоном поинтересовалась я. - Нет? Тогда не могли бы вы обсудить мою личную жизнь в другом месте? Спать хочется.
   Не дожидаясь ответа, я снова легла и отвернулась лицом к стене.
   - Жень, ты иди, - вполголоса попросил Костя. - Я скоро.
   Белль Канто молча вышел. Костя присел на кровать рядом со мной, положил руку на плечо. Почему-то вспомнилось, что так делал папа, когда приходил пожелать спокойной ночи - только он еще поправлял одеяло.
   - Юль, поживи у меня.
   - Даже не надейся. Чтобы ты торчал тут сутками, как Женька? Ему можно, он и так больной на всю голову, а у тебя жена и двое детей.
   - Я не собираюсь надоедать тебе нравоучительными разговорами. Я просто хочу быть рядом.
   - Ну почему вы все не можете оставить меня в покое, а? - против воли в моем голосе проскользнуло раздражение. - Со мной все в порядке, понимаешь? В порядке. Если бы я хотела покончить с жизнью, я бы это уже давно сделала. Найрунг-то у меня никто не отбирал. Это было бы символично, ты не находишь?
   - Так нельзя, Юлька. Ты уходишь. Ты рядом - и тебя здесь нет, - теплая Костина ладонь нащупала в темноте мои пальцы. Я не выдернула руку, но и не ответила на прикосновение. - Мне очень страшно за тебя, малыш.
   Костя был единственным из всех моих мужчин, в чьих устах это обращение звучало естественным - может быть, потому, что он не трепал его понапрасну. Но сейчас в душе ничего не дрогнуло.
   Глаза были такими сухими, что делалось больно. Я опустила веки.
   - Спать хочется.
  
   * * *
  
   - Господин Милославский?
   Прошло несколько секунд прежде, чем президент Корпорации поднял взгляд на посетителя. Фиолетовые тени на осунувшемся лице проступили еще резче, даже по сравнению со вчерашним днем. Мало кто узнал бы в этом серолицем человеке с желтыми от кофеина зубами блистательного Германа Милославского, чья обаятельная и уверенная улыбка не сходила с глянцевых обложек бизнес-журналов.
   - Гречихин, - устало обронил Милославский. - Есть новости?
   - Новостей много, но приятных среди них, к сожалению, нет. Во-первых, нам удалось выяснить, что Василиса Старцева покинула пределы России и сейчас, вероятнее всего, пребывает на территории Евросоюза. Ее сопровождал мужчина. - Гречихин заметил тень надежды в глазах шефа и поспешил уточнить. - Это не он. Мы продолжаем поиски.
   - Хорошо, - президент ничем не выдал своего разочарования. - Что там со Старосельцевым? Он еще не пришел в себя?
   - Это вторая неприятная новость. Старосельцев скончался, не приходя в сознание.
   Милославский до хруста сжал челюсти, но ничего не сказал. В самом деле, что тут можно сказать? Сотрудники, виновные в превышении служебных полномочий, уже наказаны, медики сделали все возможное, чтобы спасти ценного свидетеля (а по совместительству - и главного подозреваемого), но с самого начала было понятно, что Старосельцев ("Тварь продажная!") - не жилец.
   - Если мне позволено будет высказать свое мнение, - осторожно заметил Гречихин, - вряд ли это было похищение с целью выкупа.
   - Сам знаю, - отмахнулся Милославский. - Если бы дело было в выкупе или шантаже, я бы уже давно получил список требований. Но похитители молчат. Значит, либо у них были какие-то другие цели, либо... - президент задумчиво потер подбородок и продолжил после длительной паузы. - Либо это было не похищение. Хотя в такие совпадения верится с трудом. Черт, если бы не вырубились камеры слежения, у нас хотя бы была картинка их встречи со Старосельцевым!
   Последняя фраза, сказанная в сердцах, явно ни к кому конкретно не относилась, но начальнику СБ сделалось неуютно. Как ни крути, а все это - и вышедшие из строя камеры, и "паршивая овца" в охране, и эти хреновы "снайперы", которые не придумали ничего лучшего, кроме как ухлопать Старосельцева, - его, Гречихина, профессиональный прокол. И то, что шеф после подобной катастрофы обошелся всего лишь выговором и штрафом (а не придушил провинившегося сотрудника собственноручно, не выбросил из окна и не плюнул сверху на остывший труп) - скорее настораживает, чем утешает. То ли господину президенту нынче просто не до разборок с подчиненными, то ли... готовится мстить по-крупному. Господи, а ведь он еще не знает главного!
   Снова толкнулась настойчивая мысль: бежать. Бежать прямо сейчас, пока Милославский пребывает в неведении. Гречихин машинально бросил взгляд на шефа: меж бровей пролегла резкая складка, сжатые в линию губы кажутся почти белыми на потемневшем лице, тонкие пальцы (странно представить, но, говорят, в молодости Милославский почти профессионально играл на пианино) нервно постукивают по столу карандашом, оставляя на светлой столешнице уродливые серые точки. Страх и жалость плохо уживаются друг с другом, но глава СБ одновременно опасался шефа и искренне сочувствовал ему. Вот только не было уверенности, что в случае чего он сможет рассчитывать на ответное сочувствие.
   Гречихин вздохнул, усилием воли заставляя тело расслабиться: только сейчас он заметил, что судорожно, до боли в пальцах, сжимает папку с отчетами. В любом случае готовиться к побегу нужно было гораздо раньше, и в первую очередь отправить Татьяну с детьми в безопасное место. Сейчас уже поздно. Бегство будет однозначно расценено как признание собственной вины - президент даже не станет копать глубже. В такой ситуации оставить за спиной семью значит... ну ладно, может, и не подписать им смертный приговор, не будем драматизировать, но уж точно причинить массу неприятностей. И себе в том числе - он ведь с ума сойдет от беспокойства... Нет, нет, о побеге можно забыть.
   - Господин Милославский, - негромко, но решительно произнес Гречихин. - Есть еще одна новость. Мне удалось узнать, кто был заказчиком того неудавшегося убийства.
   - Наконец-то! - грифель с сухим треском обломался, и Милославский раздраженно отбросил карандаш. - Кто это?
   - Это... - Гречихин сглотнул комок в горле. - Я.
   В кабинете повисла недоуменная тишина, нарушаемая лишь мерной дробью капель по стеклу. Середина сентября выдалась на редкость дождливой - ни малейшего намека на бабье лето.
   - Я вас не понимаю, Леонид, - неестественно ровным тоном произнес Милославский.
   - Я заказал это убийство, - глухо повторил Гречихин. - Так утверждает посредник, один из врачей медицинской бригады, обслуживавшей спецпалату. По его словам, я открыл счет на его имя и перевел значительную сумму денег, пообещав заплатить еще столько же, когда заказ будет выполнен. Я проверил: деньги действительно поступили с одного из моих счетов.
   - Кто-то мог вас подставить?
   - Нет. То есть... мог, конечно, но дело не в этом.
   Он замялся. Решение было принято, но облечь его в слова оказалось нелегко, и Гречихин был благодарен шефу за то, что тот, хоть и окаменел лицом, не торопит его с рассказом.
   - Начать, наверное, стоит с того, что месяца полтора назад у меня внезапно начались проблемы со здоровьем: периодические приступы головокружения и удушья, ночные кошмары, лунатизм. Вернее, тогда я не думал, что это лунатизм: я смутно вспоминал, что куда-то ходил и что-то делал, но воспринимал это не более чем беспокойные сны. На всякий случай я прошел медицинское обследование. Врачи не нашли никаких отклонений - сказали, что это обычное переутомление, порекомендовали отдохнуть. Помните, я просил у вас отпуск по состоянию здоровья?
   - Я дал вам пару дней, - кивнул Милославский. - Больше не позволяла ситуация.
   - Я их провел в своем загородном доме. После этого приступы не повторялись, и я решил, что это действительно было переутомление. Только недавно, пройдя по собственному следу до самого конца, я понял, что те странные сны были реальностью. Вот подробный отчет об организации покушения, - Гречихин протянул шефу черную кожаную папку без всяких надписей. - К сожалению, он основывается только на показаниях свидетелей, сам я до сих пор ничего не помню. Заявление об уходе лежит там же. Учитывая обстоятельства, я согласен понести любое наказание. Только... - Гречихин запнулся. - Герман Сергеевич, пообещайте, что это не затронет мою семью.
   - Гречихин, я смотрю, вы действительно повредились рассудком, - лицо Милославского перекосила гримаса не то брезгливости, не то досады - На кой черт мне сдалась ваша семья?
   Он открыл папку с докладами, извлек из нее заявление об уходе - единственный рукописный документ в стопке - и аккуратно разорвал пополам.
   - Извините, но сейчас я не могу принять ваше заявление. Лучше всего, конечно, было бы отправить вас отдохнуть на месяцок-другой. В нашем загородном доме. Но мне просто некем вас заменить - Гриша еще не готов. Так что возвращайтесь к своим обязанностям. Если снова заметите за собой подозрительные симптомы: ночные кошмары, провалы в памяти, внутренние голоса - немедленно дайте мне знать. Да, и вот еще что... - президент поколебался. - Выдайте аналогичную инструкцию своим людям.
   - Вы полагаете, кто-то пытается воздействовать на нас извне? - осмелился уточнить глава СБ. Сейчас он был готов ухватиться за любое, даже самое фантастическое, оправдание.
   - Я ничего не полагаю, - отрезал Милославский. - У меня слишком мало информации. Все, идите, работайте, Гречихин. Мне надо подумать.
   После того, как начальник службы безопасности покинул кабинет, президент Милославский долго сидел, сжав виски ладоням. Со стороны могло показаться, что он действительно погружен в раздумья, однако в застывшем взгляде не отражалось ни одной мысли.
   - Семь лет я мучился осознанием собственной вины, - внезапно заговорил Милославский, не поднимая головы. - Семь лет я был убежден, что во всем виноват только я - и мои проклятые гены. Все эти годы я жил в постоянном страхе утратить рассудок, выискивал у себя малейшие признаки психического расстройства. - Он выпрямился и обвел кабинет взглядом, который действительно можно было принять за взгляд безумца. - Тебе легко было убедить меня в этом, не так ли? Ведь я и до этого панически боялся повторить судьбу своего отца. Предрасположенность к шизофрении передается по наследству... но она не передается от начальника к подчиненному! - последнюю фразу Милославский почти выкрикнул и - как бы в подтверждение своих слов - швырнул через стол папку с отчетами Гречихина. Папка мягко спланировала на середину кабинета и с глухим стуком ударилась об пол, веером рассыпав содержимое. - В совпадения я не верю. Ты пытаешься управлять моим подчиненным, значит, я уже не в твоей власти, а?
   Он сделал паузу, словно ожидая, что таинственный враг поддержит беседу. Но в кабинете было тихо, только дождь неутомимо барабанил по стеклу да мерно шуршал кондиционер.
   - Чего ты хочешь? - тоскливо спросил Милославский в пространство. - Если тебе нужен камень - приди и возьми его. И оставь нас в покое!
   Пространство молчало.
   Президент тяжело выбрался из-за стола, подошел к ростовому зеркалу у входа. Встал с краю, чтобы собственное отражение не заслоняло обзор, и пристально оглядел помещение. В том, зазеркальном, кабинете, как и следовало ожидать, не было никого, кроме изможденного мужчины в слегка помятом сером костюме.
   - Хреново выглядишь, господин президент, - криво ухмыльнулся своему отражению Милославский. - Может, ты и впрямь повредился рассудком? Это бы многое объяснило...
   Отражение ответило вымученной усмешкой.
  
   * * *
  
   Лорд Дагерати вошел в кабинет, как обычно, бесшумно и внезапно - и, конечно, успел заметить, как Женька поспешно соскочил со стола.
   - Белль Канто, - брезгливо поморщился герцог. - Опять протирал своей задницей мой стол?
   - Простите, ваша светлость, - повинился Женька, склоняясь в положенном по этикету поклоне. - Привычка.
   - И что тебя так тянет на столах сидеть?
   - Так ведь удобно же! - молодой человек с улыбкой пожал плечами. - А разве это ваш стол? Я думал, это кабинет для допросов.
   - Это мой личный кабинет для допросов. И мне не нравится, что каждый нахал чувствует себя здесь, как дома. Нечего мне тут лучезарно улыбаться! Лучше бы Веронике поулыбался, у нее с утра глаза на мокром месте.
   - Я тут ни при чем! - торопливо заверил Женя. - Это она к Юльке заходила. А зачем вы так рано пришли? До встречи еще пятнадцать минут.
   - Поговорить надо, - коротко пояснил глава Канцелярии. - Садись, белль Канто, не торчи столбом.
   Женька послушно опустился на стул. Сидеть было неудобно. Он хотел развернуть стул спинкой вперед - еще одна любимая поза, - но покосился на сурово поджатые губы герцога и передумал. Комфорт комфортом, а сильных мира сего без надобности злить не стоит.
   - Сдается мне, белль Канто, что ты соврал и на самом деле прекрасно знаешь, о чем пойдет речь на встрече с Милославским.
   - Почему вы так думаете?
   - Я не устаю повторять, что твоя наглость безгранична, но в благоразумии тебе не откажешь. Ты бы никогда не стал назначать встречу такому человеку в управлении Канцелярии Тайного Сыска, да еще и в присутствии главы Канцелярии, если бы не был заранее уверен, что Милославский согласится. А значит, ты заранее знал, что ему от тебя нужно нечто такое, ради чего он поступится и гордостью, и безопасностью. Так?
   - Просто в сообщении, которое мне передали через Костю, говорилось, что он согласен встретиться на любых условиях - ну я и решил не мелочиться. А это место - самое безопасное. Для меня, во всяком случае.
   - Действительно, - саркастически усмехнулся лорд Дагерати. - Что может быть безопаснее кабинета для допросов? Мне приятно, что ты так высоко ценишь мое гостеприимство. Но мне совсем не нравится, что ты пытаешься уйти от разговора. - Он нехорошо сощурился. - Не зли меня, белль Канто. Тот факт, что ты спишь с принцессой, не дает тебе никаких привилегий. Скорее наоборот.
   - Я с ней не сплю! - вспыхнул Женька. - Как вы могли подумать, ваша светлость...
   - Ну прости старого циника, Женевьер, - герцог неожиданно мягко улыбнулся. - Разумеется, с Вероникой у тебя большое и светлое чувство. - Улыбка превратилась в свирепый оскал. - А спишь ты с моей любовницей, не так ли?
   Матовая бледность залила Женькины щеки. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. Последняя фраза герцога была ударом ниже пояса, и они оба это понимали.
   То, что Женевьер белль Канто - частый гость в постели прекрасной Нимроэль, лорд Дагерати знал давно и - Женька не сомневался - виртуозно использовал это обстоятельство в своих целях. Строго говоря, отношения светловолосой эльфийки и главы Канцелярии менее всего описывались словом "любовники". Скорее - добрые друзья, для которых секс - еще один способ приятно провести время, наряду с воскресным обедом и совместной прогулкой в парке. Глупо, согласитесь, ревновать приятеля за то, что он пообедал с другим... Но когда дело дойдет до открытого противостояния с одним из самых влиятельных лиц королевства, кто станет прислушиваться к таким смехотворным аргументам?
   - Я вижу, ты меня понял, - удовлетворенно кивнул герцог. - Итак, что от тебя нужно президенту Милославскому?
   - Информация о моей сестре.
   - Какого рода информация? Если я правильно помню, твоя сестра находится в заложниках у Корпорации.
   - Уже нет, - Женька поежился под цепким взглядом, тяжело вздохнул и, осознав безнадежность своего положения, неохотно приступил к рассказу:
   - Помните, я говорил, что у меня есть человек, который может ее вызволить?..
  

* * *

  
   - Черт, ну где же они? - вполголоса пробормотал Игорь, поглядывая на часы. - Тридцать четыре минуты.
   Сейчас он впервые со времени учебы в Академии пожалел, что бросил курить: было бы чем занять руки.
   Что могло их задержать? Заблудились? При наличии карты - маловероятно. Даже если один проход оказался закрыт - должны быть альтернативные пути, маршрут тщательно выверялся. Убиты? Ранены? Вряд ли охрана будет стрелять в ценную заложницу. Хотя... в такой суматохе все возможно... Нет. Он отогнал эту мысль. Куда более вероятно, что побег не удался, и Ваську с Михаилом перехватили в самом начале. Это скверно, ох, как скверно - второго шанса не будет. Но лучше уж так, чем...
   Внезапно со стороны поворота раздался едва различимый звук. Игорь замер, прислушиваясь. Звук повторился совершенно отчетливо: скрежет металла о металл. Идут!
   Он с трудом подавил первый импульс - бежать к повороту, помочь беглецам вылезти. Это лишнее. Крышка люка открывается легко - в этом он сам неоднократно убедился, гораздо важнее быть наготове, чтобы без промедления сорваться с места. Он плавно повернул ключ зажигания. Мотор, еще не успевший остыть, послушно заурчал.
   Из-за поворота выскочили две человеческие фигуры. Василиса бежала впереди - хорошо бежала, быстро, технично - как на соревнованиях. В другое время он бы залюбовался. Мужчина с трудом поспевал за ней - он двигался тяжело, покачиваясь, словно был изрядно навеселе. Что за черт?! Беглецы приближались, и Игорь с изумлением рассматривал Васькиного спутника: незнакомый парень, возраст определить трудно - ему могло быть и двадцать пять, и тридцать пять, одет во что-то странное - не то больничную пижаму, не то тюремную робу, босой. И абсолютно лысый. Кто это?!! И где Михаил?
   - Где Михаил? - резко спросил он, когда беглецы, задыхаясь от быстрого бега, с двух сторон плюхнулись на заднее сиденье.
   - Поехали, дядь Игорь, скорее! - выдохнула Василиса. - По дороге расскажу. Догонят ведь!
   - Пристегнитесь, - сквозь зубы бросил Игорь, вдавливая педаль газа.
   Взвизгнули, прокручиваясь по мягкой земле, шины. Машина сорвалась с места и полетела вперед, подпрыгивая на колдобинах сельской дороги.
   - Рассказывай, - велел Игорь. - Где Михаил?
   - Его застрелили.
   - Точно? Или только ранили?
   - Ой, ну я не знаю, дядь Игорь, - воскликнула девочка с ноткой истерики в голосе. - В него выстрелили, он упал. Я хотела остаться посмотреть, но он мне не дал.
   - Кто - он?
   - Ну он.
   Игорь догадался, что Васька кивнула в сторону своего спутника. Поправив зеркало так, чтобы видеть обоих пассажиров, он окинул парня внимательным взглядом. Незнакомец был бледен той абсолютной, неестественной бледностью, которая встречается у людей, годами не видевших солнца. Гладкая выбритая голова казалась присыпанной снегом. Взгляд парня бесцельно блуждал по салону, ни на чем не задерживаясь, а сам он сидел, вжавшись в кресло и обхватив себя руками. Его заметно трясло.
   Игорь запоздало сообразил, что беглецы, должно быть, изрядно вымокли за время своего путешествия по катакомбам канализации.
   - Как тебя зовут?
   Парень перевел остекленевший взгляд на Игоря и вроде бы понял, что обращаются к нему, но не ответил.
   - Он все время молчит, - пожаловалась Василиса. - Может, немой?
   - На багажной полке два пакета с одеждой. Сможете на ходу переодеться?
   Мужчина не отреагировал. Василиса достала два пластиковых пакета, заглянула в тот, что поменьше, отложила в сторону. Из другого нервными, дерганными движениями вытряхнула комплект мужской одежды: джинсы, свитер, кожаная куртка, носки, ботинки армейского образца.
   - Вам помочь?
   Парень помотал головой. Отстегнул ремень безопасности и принялся неуклюже стаскивать с себя пижамные штаны. Василиса деликатно отвернулась к окну.
   - Дядь Игорь, у меня только ботинки промокли, остальное сухое. Можно я просто переобуюсь?
   - Можно. И рассказывай по порядку, - приказал Игорь.
   - Ну, сначала все шло нормально, - торопливо, захлебываясь словами, затараторила девчонка, одновременно расшнуровывая ботинки. - Михаил открыл дверь, спросил, сохранилась ли у меня карта, которую он передавал. Второго охранника не было, я не стала спрашивать, что с ним случилось. Мы побежали. Вернее, сначала просто пошли. В какой-то момент послышался шум - Михаил сказал, что наше исчезновение заметили, - и тогда мы побежали. А потом в каком-то коридоре увидели его, - Василиса махнула рукой, старательно не глядя в сторону соседа, хотя тот уже успел натянуть джинсы и теперь пытался справиться со свитером. - Он... ну, его тошнило, в общем. Мы сначала пробежали мимо - он нас даже и не заметил, кажется, - а потом Михаил внезапно остановился, велел мне ждать и вернулся назад. Сказал: "Тебе надо бежать отсюда". Парень кивнул. Михаил схватил его за руку и потащил с нами. Я еще спросила: "А он нам зачем?" - а Михаил ответил, что это не моего ума дело и чтобы я шевелила ногами. Потом нас увидели охранники, и один из них крикнул: "В девчонку не стрелять, шеф нас убьет!" А еще кто-то сказал, что, мол, стреляйте в Старосельцева, без него им - ну, в смысле, нам - не уйти. Они начали стрелять и попали в Михаила. Я уже говорила: я хотела остаться и посмотреть, что случилось, но он, - снова кивок в сторону соседа, - схватил меня за руку и потянул вперед. А нас уже догоняли, поэтому я не стала спорить. Мы добежали до подвала, дверь была открыта, как Михаил и говорил, спустились в канализацию. Я слышала, что охранники бегут за нами, но в какой-то момент они отстали - наверное, свернули не туда. Там такой лабиринт ужасный! Я немножко заблудилась, а он отобрал у меня карту и дальше сам пошел впереди. Ну, вот и все, так мы и выбрались.
   Девочка замолчала, и в наступившей тишине стало слышно, как стучат зубы у парня. Он уже переоделся и закутался в куртку (которая была ему велика на пару размеров), но его по-прежнему сотрясала крупная дрожь. Василиса тоже мелко подрагивала, но это нормальная реакция на пережитый стресс, а вот у бедолаги, кажется, поднимается температура. Только этого еще не хватало. Игорь досадливо поджал губы.
   - Дядь Игорь, ты сердишься? - жалобно спросила Василиса, заметив его гримасу в зеркале. - Ну что я могла сделать? Не бросать же его, раз уж взяли с собой! И, потом, мне его жалко стало. Знаешь, мне кажется, там над ним какие-то жуткие эксперименты ставили! Ты только посмотри на него!
   Игорь снова кинул взгляд на дрожащего пассажира. Да уж. Эксперименты там или не эксперименты - еще неизвестно, но выглядел парень и впрямь так, что краше в гроб кладут. Неудивительно, что Васька купилась - она каждого бездомного котенка норовит домой притащить. Вон, сидит, бровки скорбно домиком выстроила, того и гляди разревется.
   - Я на тебя не сержусь, успокойся, - сжалился Игорь. - Я сержусь на безответственного идиота, твоего братца, который вечно лезет на рожон, а отдуваются за него окружающие.
   Похоже, объяснение Василису ничуть не утешило, но продолжать этот бесполезный разговор Игорь не стал. Сопли будем вытирать в спокойной обстановке, а пока есть более важные задачи.
   Он снова попытался наладить контакт с незнакомцем:
   - Как тебя зовут? Ты вообще говорить можешь?
   Парень не ответил, но его поведение изменилось: проявились признаки беспокойства. Он заерзал на сиденье, завертел головой по сторонам, словно высматривая за окнами знакомые места, и вдруг хрипло и очень тихо, как будто с трудом, выговорил:
   - Остановите машину.
   Игорь не отреагировал, с некоторым отстраненным любопытством ожидая, что будет дальше.
   - Остановите! - все еще хрипло, но уже чуть громче и смелее потребовал пассажир.
   - И не подумаю, - невозмутимо ответил водитель.
   - Что вам от меня надо? -спросил парень уже с явной агрессией. - Собираетесь вернуть назад? Думаете, вам за это заплатят?
   - А что, есть шансы? -Игорь хотел съязвить, но осекся, осененный внезапной догадкой. - Михаил тебя именно для этого прихватил? Получить выкуп?
   - Не знаю, - парень сник. - Но вряд ли из милосердия. Остановите. Пожалуйста.
   - Послушай, - Игорь старался говорить мягким, уверенным тоном, каким успокаивают маленьких детей и душевнобольных. - Я понятия не имею, что от тебя хотел Михаил. Но Михаила, ты сам видишь, с нами нет, а я не собираюсь тебя никуда отдавать. Мы сейчас приедем в безопасное место, поедим, выспимся, и после этого я отвезу тебя, куда скажешь. Не делай глупостей, ты сейчас не в том состоянии, чтобы разгуливать по ночам в чистом поле... Эй! Что ты делаешь? Твою мать!
   Он вдавил педаль тормоза. Взвизгнули шины, машину повело. Тоненько вскрикнула Василиса, пытаясь ухватить беглеца за куртку, но пальцы лишь скользнули по гладкой коже. Парень скорее вывалился, чем выпрыгнул из машины, покатился по обочине - видно было, как мелькает в темноте его белая макушка. Наконец, машина полностью остановилась. Игорь выбрался из салона и побежал назад, ругаясь в полный голос и совершенно не смущаясь тем, что спешащая в трех шагах девочка может его слышать. Ну откуда, откуда на его голову свалился этот психопат?! Как будто одной Василисы было мало!
   Он остановился у того места, где выскочил парень. Ошибки быть не могло - вот характерные вмятины на земле, кровь на камне - наверное, ободрался, когда падал.
   По обе стороны от дороги простирались бескрайние поля, опустошенные и голые после сбора урожая. Ни деревца, ни кустика - спрятаться негде. Жидкие сумерки не могли укрыть человеческую фигуру, особенно если эта фигура сверкает бритой макушкой, как снежная шапка на Эльбрусе.
   Мужчина и девочка стояли на дороге, растерянно озираясь по сторонам. Больше на несколько километров вокруг никого не было.
  

* * *

  
   - Занятная история, - без всякого выражения прокомментировал герцог, когда Женька замолчал. - И ты, конечно, понятия не имеешь, кто был этот парень?
   - Ни малейшего. Возможно, Михаил что-то знал, но мне он об этом ничего не говорил, а с мертвого какой спрос?
   - Действительно, умереть - это было очень предусмотрительно с его стороны, - иронично согласился лорд Дагерати.
   - Ну не смотрите на меня так, ваша светлость, это действительно была случайность. Я, может быть, с вашей точки зрения, и аморальный тип, но, уверяю вас, не настолько, чтобы избавляться от подельников, когда в них отпала нужда. Да и кроме того...
   Закончить мысль он не успел. На пороге возник Васкер и с коротким деловым поклоном доложил:
   - Милорд Дагерати, господин Милославский просит встречи с господином белль Канто.
   Глава Канцелярии подобрался, как хищник в предвкушении охоты.
   - Зовите.
   Через пару минут дверь снова распахнулась, пропуская в кабинет невысокого подтянутого мужчину лет сорока с небольшим. Женька рассматривал визитера с искренним и даже несколько жадным интересом. Земной образ Милославского был ему хорошо знаком: он часто мелькал на телеэкране, в журналах, новостных лентах. А вот с эртанской ипостасью Женька столкнулся впервые, и сейчас затруднялся определить, что преобладало в его чувствах: разочарование или восхищение. Человек, переступивший порог кабинета, был до изумления похож на свой прототип: короткая стрижка - не стильная, но аккуратная; темно-серый костюм, который, если не присматриваться к деталям, вполне можно принять за творение модного европейского кутюрье; лакированные штиблеты - все было подчеркнуто земным.
   Какая-то смутная разница между двумя образами все-таки присутствовала, но Женька затруднялся сформулировать ее даже для себя. "А вот Юлька бы наверняка подобрала нужные слова", - подумал он с неожиданной досадой. Впрочем, досада была направлена не на кого-то конкретного, а скорее на исключительно паскудное стечение обстоятельств. Трудно недооценить пользу, которую могли бы принести Юлины способности при общении со скрытным и изворотливым господином президентом. И надо же так случиться, что именно сейчас, когда он сам напросился на встречу, Юлька в таком состоянии, что с ней в одной комнате страшно находиться, какая уж там помощь...
   Нет, определенно, женщины - странные существа. Меньше, чем за неделю до похода в Долину, Женька имел неосторожность намекнуть на ее чувства к Вереску - так Юля посмотрела, как на идиота. И ведь недоумение было вполне искренним! Пусть Женька и не эмпат, но у нее по лицу все видно, не умеет девушка притворяться. Кто бы мог подумать, что она так отреагирует на смерть чужого ей полуэльфа?
   Горло перехватило спазмом. Ох... Некстати он вспомнил Вереска.
   Женька уже отплакал свое - разумеется, не у погребального костра, а позже, за закрытой дверью... рыдал, как сопляк, стыдно вспомнить. Первая, самая острая, боль уже прошла, выплеснулась слезами. Но тот уголок души, который принадлежал молчаливому полуэльфу, до сих пор ныл и кровоточил - такие раны не затягиваются быстро.
   Женька сам не понимал, чего ему недостает больше. Советов Вереска - редких, лаконичных, но всегда - в точку? Его фантастического умения добывать информацию едва ли не из воздуха? Двух клинков, которые в любом бою готовы были защищать его, Женькину, спину?.. Он рефлекторно передернулся - между лопатками пробежал холодок. Нет, не в том дело. Без всего этого можно обойтись - и сам не дурак, и оружие держать умеет, пять лет в Эртане не прошли даром. Но разве друг это только острый ум да пара клинков?
   Женька привычно сглотнул едкий комок - горечь утраты пополам с чувством вины. Не время предаваться чувствам. Не сейчас.
   Взгляд президента скользнул по молодому человеку, но не задержался на нем: опытный дипломат, Милославский отлично понимал, кто здесь главный. Он повернулся к герцогу и склонился в глубоком поклоне:
   - Рад приветствовать вас, милорд Дагерати.
   Как официальный представитель своего государства, он был почти равен герцогу по статусу и вполне мог довольствоваться сдержанным полупоклоном. Смысл его жеста был прозрачен даже для Женьки: президент давал понять, что прибыл сюда, как частное лицо.
   - Располагайтесь, господин Милославский, - лорд Дагерати учтиво, хоть и без особого радушия, указал на стул. - Не обращайте на меня внимания. Я присутствую здесь в качестве наблюдателя и не собираюсь вмешиваться в вашу беседу с господином белль Канто.
   Только после этого приглашения президент позволил себе выпрямиться и обратить внимание на человека, с которым у него была назначена встреча.
   - Здравствуйте, Женя. Вы разрешите так себя называть?
   - Конечно, - молодой человек привстал, пожимая протянутую руку. Если президенту хочется поиграть в демократию, то отчего бы и не подыграть ему? - Добрый день, господин Милославский.
   Глава Корпорации непринужденно опустился на жесткий стул. Его, казалось, совершенно не смущали ни спартанская обстановка кабинета для допросов, ни тишина, которая повисла после завершения ритуала приветствия. Он собирался с мыслями: мозг дипломата анализировал ситуацию, внося коррективы в продуманную заранее тактику разговора. Женя не торопил его, сохраняя на лице вежливо-безразличное выражение, хотя внутри все кипело от любопытства. Интуиция наемника подсказывала, что загадочный беглец может оказаться важной деталью головоломки.
   - Я понимаю, Женя, что у вас есть все основания ненавидеть меня, - осторожно начал Милославский. - И, полагаю, извинения здесь неуместны: вы все равно не поверите в их искренность.
   Женька шевельнул плечом, молчаливо признавая справедливость этого утверждения.
   - Возможно, вас несколько утешит тот факт, что я жестоко наказан за свою нечестную игру. Поверьте, Женя, если бы вы сами решили мне отомстить, вряд ли бы у вас хватило фантазии на более изощренное наказание. То, что я потерял, обладает для меня огромной ценностью, и я готов на многое, чтобы... исправить ситуацию. В противном случае, как вы понимаете, я бы не согласился встретиться с вами на таких оскорбительных для меня условиях.
   Женька невольно покосился на лорда Дагерати - все-таки заявление насчет "оскорбительных условий" напрямую касалось его. Но герцог со скучающим видом рассматривал ногти.
   - С вашего позволения, я перейду сразу к делу, - продолжил президент. - Во время побега ваша сестра и ее помощники увезли с собой одного человека. Я хочу его вернуть.
   - А вы уверены, что этот человек захочет возвращаться? - хмыкнул Женя.
   Лицо собеседника осталось невозмутимым, лишь зрачки на мгновение дрогнули. Что скрывалось под вежливой маской дипломата - боль? сомнение? досада? Черт, как не хватает Юльки!
   - Вы говорили с ним?
   - Лично я - нет, - взгляд против воли скользнул в сторону. Женька не хотел раньше времени дать Милославскому понять, что парень исчез практически сразу. Когда собеседник думает, что у вас есть альтернативный источник информации, он обычно становится куда более откровенен.
   - У вас его нет, - догадался проницательный господин президент.
   Женя неопределенно пожал плечами. Это можно было трактовать и как "Думайте, что хотите", и как "Вы правы, не стану спорить". Оставалась еще надежда, что Милославский сблефовал, рассчитывая обманом выудить из собеседника правду.
   - Видите ли, Женя, я не знаю, что именно вам удалось узнать от вашей сестры, но... этот человек не отдает себе отчета в своих поступках. Он находился на лечении в частной психиатрической клинике.
   - Корпорация оказывает еще и медицинские услуги? - не удержался от иронии Женька.
   - Он был временно отпущен из клиники, - терпеливо пояснил Милославский. - Я предоставил свою территорию для его встречи с опекуном. Но опекуна задержали дела, он не успел вовремя подъехать, а у молодого человека случилось обострение. Никто этого не ожидал - обычно он не страдал повышенной агрессивностью, поэтому у охранников не было успокоительного, а применять силу они не решились. Разумеется, ребята бы в итоге справились с ситуацией, если бы ваша сестра не прихватила его с собой. Поймите, Женя, этому человеку нужна медицинская помощь! - заметив скептическую гримасу на лице у собеседника, Милославский горестно вздохнул. - Я вижу, вы мне не верите.
   - Не верю, - с мстительным удовольствием подтвердил Женька. - Но история, несомненно, жалостливая. Добавьте в нее сердобольную красотку и предложите журналу "Космополитен". Под рождество прокатит на ура.
   - Откуда у вас такие глубокие познания о редакционной политике "Космополитен"? - вернул шпильку Милославский.
   - Вам же наверняка докладывали о моей насыщенной личной жизни.
   Президент с излишней тщательностью поправил манжету, выбившуюся из рукава пиджака, потом снова поднял глаза на собеседника:
   - Увы, я не могу поделиться подробностями. Это не моя тайна. Но я готов купить у вас информацию о том, что случилось с пропавшим человеком. Назовите свою цену.
   - Цену... - с едва заметной насмешкой протянул Женька. - Надеюсь, вы понимаете, господин Милославский, что речь пойдет не о деньгах? За деньги у нас с вами дружба как-то не складывается.
   - Хорошо. Назовите ваши условия.
   Молодой человек испытующе вгляделся в лицо собеседника, пытаясь отыскать хоть отблеск его истинных чувств. Кто для него этот таинственный беглец? Дорог ли он сам по себе или это еще один заложник, рычаг для управления влиятельными фигурами? Хранитель тайны, которую президент надеется заполучить? Или наоборот, похоронить навсегда? На профессионально доброжелательном лице дипломата не отражалось ничего, кроме вежливого ожидания.
   Готовясь к этой встрече, Женька заранее продумал свои требования, и они были достаточно скромными. Благоразумие подсказывало, что излишняя наглость в таком деле скорее повредит, чем поможет. Но сейчас он снова засомневался. Милославский не скрывал, что ради возвращения беглеца готов на многое. Но был ли это тщательно продуманный ход или жест отчаянья? И где проходит граница этого "многого"?
   - Господин Милославский, - наконец решился молодой человек. - Я хочу, чтобы вы отказались от притязаний на Звезду Четырех Стихий.
   Лорд Дагерати оторвался от созерцания своих безупречных ногтей и слегка приподнял бровь. Герцог удивлен, расшифровал Женька. Удивлен и, кажется, не особо доволен.
   Президент ответил не сразу, но задумался он скорее над формой, чем над содержанием ответа.
   - Простите, Женя. Я не могу дать такого обещания, пока не поговорю с человеком, о котором идет речь, с глазу на глаз. Но когда я его найду, вполне вероятно, мне действительно придется свернуть поиски Звезды. Скорее всего, мне станет просто не до того.
   - Надеюсь, вы не рассчитываете, что я поверю столь расплывчатому заверению? - непочтительно хмыкнул Женя.
   Президент качнул головой:
   - Нет. Я рассчитываю, что это расплывчатое заверение поможет вам определиться с ответом.
   Информация действительно любопытная, кто бы спорил. Надо будет обдумать ее на досуге. А пока... пока придется умерить аппетит.
   - Господин Милославский, вот мое условие: я требую, чтобы вы оставили в покое мою сестру. Я расскажу все, что узнал от нее, - она сама не скажет большего. А использование Василисы в качестве инструмента для шантажа, как вы уже сами убедились, обходится вам слишком дорого.
   - Я предполагал, что вы об этом попросите, - кивнул Милославский. - Я согласен. Сегодня же распоряжусь, чтобы мои люди прекратили поиски Василисы. Надеюсь, вам достаточно моего слова? К сожалению, более материальной гарантии предоставить не могу.
   - Достаточно, - Женька усмехнулся уголками губ. - У меня ведь есть свидетель.
  
   Глава 2
  
   Мне все-таки пришлось принять Костино предложение. Не знаю, что произошло - то ли доктор Литовцев, освежив в памяти курс психиатрии, в самых черных красках расписал приятелю мое состояние, то ли белль Канто запоздало сообразил, что в доме старого друга мне будет комфортнее, чем под присмотром опытного, мудрого, но все-таки чужого эльфа, - но после того вечера Женька начал ежедневно донимать меня просьбами перебраться к Косте. Спорить у меня не было ни сил, ни желания - я быстро сдалась.
   Впрочем, главная причина моей покладистости (ее я не открыла даже Косте) заключалась не в этом. В дворцовых стенах мне было душно - порой в самом прямом смысле: перехватывало дыхание, в глазах темнело, липкой волной накатывала дурнота. В такие моменты, вопреки всякому здравому смыслу, хотелось не лечь, а бежать: чувствовать, как горят ноги, стучит кровь в ушах и бьет в лицо ветер, такой густой и холодный, что его можно пить, точно воду из лесного родника. Во дворце, где каждый шаг контролировался заботливыми друзьями и бдительной стражей, убежать можно было разве что в себя, а в этом, самом надежном, приюте мне с некоторых пор становилось все теснее и теснее.
   Я согласилась переехать к Косте с одним условием: полная свобода в перемещениях и никаких отчетов. Породистое лицо господина начальника Канцелярии скривилось в гримасе неудовольствия, но открытого возражения не последовало. Я не решилась просить его удалить от меня агентов королевской службы безопасности: становилось дурно от одной мысли, что если лорд Дагерати откажется (а он непременно откажется), мне придется ввязываться в долгий и бесполезный спор. Ладно, пусть ходят. Телепорты еще никто не отменял...
   Костя сдержал обещание и не цеплялся ко мне с сочувствием и душеспасительными беседами. Но иногда я ловила на себе его вопросительный взгляд: он ждал, что я приду к нему сама.
   После смерти отца я тоже ушла в себя - осознание утраты вызревало почти неделю, прежде чем прорваться рыданиями. Костя просидел на моей постели до утра, пока я, обессиленная плачем, не забылась тревожным сном. Потом была целая вереница однообразных дней и ночей, наполненных скорбью, но кризис миновал в ту, самую первую, ночь: проснувшись, я знала, что, хотя папы больше нет, я - не одна.
   Но со дня смерти Вереска прошло уже полтора месяца, и я точно знала: слез не будет. Из ледяной пустыни не выдавишь слез.
   Впрочем, с Костей мы вообще виделись нечасто. По вечерам он возвращался в реал - его ждала семья. Утром я старалась исчезнуть до его появления и весь день бесцельно бродила по городу. Осенняя погода неустойчива, но я с равным безразличием принимала и пронизывающий ветер, и мелкий дождь, от которого лицо мгновенно покрывается липкой пленкой, и жидкое октябрьское солнце.
   Агентов Канцелярии я ни разу не видела - было бы странно, если бы они дали себя заметить, - но сама мысль о том, что за мной постоянно следят, вызывала глухое раздражение. Я все чаще задумывалась о том, чтобы исчезнуть телепортом.
   ...Маг-воздушник, молоденький эльф (похоже, недавний выпускник) всматривался в мой телепортационный браслет так пристально, словно руны на камнях могли растолковать ему тайные помыслы хозяйки, однако это не помогло. Взгляд голубых глаз снова переместился на меня - из надменно-горделивого ("Я маг! Настоящий! Дипломированный!") он сделался слегка растерянным. Ну конечно, в Академии его хорошенькую головку нашпиговали магическими премудростями, но вряд ли объясняли, что делать со сложными клиентами вроде этой угрюмой девицы.
   - Простите, госпожа, я все-таки не понял: на какие конкретно места вы хотите настроить камни вашего браслета?
   - На любые, - раздраженно повторила я. Ну не идиот ли? Ему же ясно сказали: любые два места. Казалось бы, чего проще? Что первое в голову придет, туда и настраивай! Но дивные голубые глаза смотрели с таким искренним смущением, что я сжалилась и внесла уточняющее условие:
   - Выберите на свой вкус. Что-нибудь уединенное, подальше от крупных городов.
   ...Мне и в самом деле было все равно, на что настраивать телепортационный браслет - я не собиралась пользоваться этими камнями. Люди Дагерати - я в этом не сомневалась - обязательно потребуют у юного мага ориентиры и, когда я исчезну, прежде всего отправятся искать меня там. В первый момент я испытала некоторое злорадство - пусть побегают, так им и надо! - но оно быстро сменилось прежней апатией. Хотелось, чтобы меня оставили в покое.
   Телепорт в то единственное место, куда мне действительно хотелось попасть, я выпросила у Нимроэль. Во взгляде эльфийки - любопытство и капелька тревоги:
   - Почему - туда?
   Я дернула плечом, без особых эмоций пояснила:
   - Красиво там.
   ...Это правда, здесь действительно красиво. В Вельмаре уже облетают листья, королевский парк одет в багровый саван. Здесь деревья только-только начинают золотиться. Там - колючий ветер и блеклое, выцветшее небо, здесь - ласковое солнце и небо такое чистое и высокое, какого не бывает в городе даже в самые ясные дни.
   Здесь спокойно. В королевском парке, даже в самом его центре, у Фиалковой беседки, слышен шум города: крики разносчиков, цокот копыт и ржание лошадей, перекличка городской стражи, бой часов. Здесь - тишина и умиротворение, даже птицы, которые в столице гомонят оглашенно, поют деликатно и негромко, словно уважая покой древнего форта.
   Начало припекать - я уже почти отвыкла от этого ощущения в осеннем Вельмаре. Пальто было серым от пыли - перепачкалась, пока залезала в башню. Давно надо было раздеться. Я сбросила пальто вниз, задумчиво проследила, как оно планирует, покачивая черными крыльями, и медленно двинулась по стене.
   Всего полтора месяца назад я шла по этой стене, а внизу, по каменному полу, шел Женька. А там, у подножия холма, сидел Вереск. Я остановилась вот здесь, у края, и не хотела прыгать, потому что высоко и страшно. А потом все-таки прыгнула, потому что Вереск смотрел на меня, и выглядеть в его глазах трусихой я боялась куда больше, чем высоты.
   По губам скользнула мимолетная усмешка. Надо же, о какой ерунде тогда думалось. Детский сад, штаны на лямках. Разве смелость - это способность сигануть с двух метров?
   Почти не задумываясь, я оттолкнулась от камня. Неприятно кольнуло ступни - высоковато все-таки, но - ничего особенного. Даже дух не захватило. Может, потому что я уже прыгала отсюда однажды? Или просто чувство страха притупилось вместе с остальными чувствами?...
   Мысли о Вереске не причиняли боли - я не думала о нем, как о мужчине, который любил меня, и которого я потеряла. Не думала о том, что между нами было, и что могло бы быть, если бы он не погиб. Просто был такой... персонаж. Красивый. Смелый. Умный. И умер. Со всеми случается.
   Если бы Ним знала, что здесь произошло полтора месяца назад, она бы, наверное, не дала мне телепорт - побоялась, что я буду травить душу воспоминаниями. Но я ее не обманула: мне действительно просто нравилось в этом месте - здесь не было людей.
   Если не считать трупа со стрелой в спине.
   Черт.
   Он лежал под западной стеной (впрочем, стена - это громко сказано, там от кладки три-четыре ряда осталось), неестественно подогнув под себя левую руку. Под левой лопаткой торчала короткая стрела с черно-багровым оперением. От подлеска тянулась дорожка красных капель - кровь была ярко-алая, свежая. Интересно, откуда и куда он бежал здесь, в этой глуши? Впрочем, нет. Не интересно.
   Любой здравомыслящий человек, наверное, сообразил бы, что там, где только что появился труп с явными признаками насильственной смерти, одинокой безоружной девушке находиться небезопасно. Но мой здравый смысл пребывал примерно в таком же коматозном состоянии, как и чувство самосохранения: я даже не осмотрелась по сторонам.
   В том, что человек мертв, я не сомневалась. Даже обессилевший раненый будет инстинктивно выбирать наиболее безопасное место для падения - этот же лежал так, что становилось ясно: он чудом не влетел головой в стену. Кроме того, мужчина был болезненно худым, позвонки проступали даже сквозь рубашку, и я отчетливо видела, что ребра неподвижны - в истощенном теле не было дыхания.
   Некоторое время я тупо пялилась на него. Понятия не имею, что положено делать с трупами. Вернуться во дворец и сообщить о находке лорду Дагерати? Так ведь Диг-а-Нарр - не его юрисдикция. Потом - скорее по наитию, чем волей разума - присела рядом и нащупала сонную артерию. Так и есть. Пусто.
   Я уже почти убрала руку, когда под пальцами что-то толкнулось: тук-тук-тук. Пауза длиной в бесконечность. И снова - бисерная нить по коже - тук-тук-тук.
   И тут меня накрыло.
   Честное слово, если бы мужчина был мертв, я бы покинула его без всякого трепета. В тот момент я была слишком равнодушна к окружающему, чтобы расстраиваться при виде трупа незнакомого и - будем честными - абсолютно безразличного мне человека. Но этот бисер под пальцами - прозрачный и призрачный, почти неуловимый - он перевернул вселенную. Или, возможно, только меня.
   Если он умрет теперь - а он наверняка умрет, если я оставлю его здесь, - это будет целиком и полностью моя вина. На моей совести уже есть одна смерть - и это гораздо больше, чем я способна выдержать.
   Стандартный телепортационный браслет, настроенный на хозяина, не позволял перемещать большие грузы, но у меня был с собой так называемый "усилитель мощности" (официальное название этой прозрачной пластины - что-то труднопроизносимое на эльфийском - я так и не смогла заучить). Когда-то давно, когда мы еще занимались активными поисками Лучей, Женька настоял, чтобы я добавила его в базовый набор артефактов, который должен постоянно находиться при мне. И хотя сейчас, при моем нынешнем бесцельном и апатичном существовании, этот "набор приключенца" был без надобности, я продолжала носить его с собой по привычке.
   Руки делали работу практически без участия головы (позже я не раз проклинала себя за это): достать пластину, приклеить к камню, перевернуть руной вниз. Мгновение - и я вместе с окровавленным телом появляюсь посреди Костиной гостиной.
   Нинель, которая смахивала пыль со статуэток на каминной полке, от неожиданности выронила смётку. Пару секунд толстушка беззвучно открывала рот, потом визгливо запричитала:
   - Ой, госпожа Юлия! Да что же это? Кто это? Что случилось? С вами все в порядке?
   - Хватит голосить! - рыкнула я на нее. - Позови Костю. Живо!!!
   Даже в самом скверном настроении я не позволяла себе подобной грубости в разговоре со слугами, но сейчас мне было все равно - я бы и на короля наорала, если бы он подвернулся под руку. Нинель замолкла, но не сдвинулась с места - продолжала стоять у камина, в ужасе прикрыв рот ладонью. К счастью, Рами оказался более расторопным: прибежав на шум, он в мгновение ока оценил обстановку и, ни слова не говоря, метнулся к кабинету хозяина.
   Костя появился почти сразу - вероятно, его тоже привлек вопль Нинель, и Рами столкнулся с ним уже в коридоре. Первый его вопрос был на редкость дурацким:
   - Кто это?
   - Понятия не имею! Какая разница?!! -голос почти сорвался на крик. - Ты разве не видишь - он умирает!
   Костя бросил на меня странный взгляд и молча опустился на корточки рядом с телом. Нащупал пульс, оттянул веки, придирчиво осмотрел зрачки - нахмурился. Его движения были выверенными и профессионально неторопливыми, но эта неторопливость выводила меня из себя. Ну ведь и так видно - даже мне! - что все плохо! Неужели нельзя сначала сделать что-нибудь, чтобы он перестал умирать, а уже потом проводить осмотр.
   - Сделай же что-нибудь! - не выдержала я. - Что ты копаешься?
   Костя холодно посмотрел на меня:
   - Дубровская, прекрати истерику. У меня нет нужной техники. Если хочешь сделать что-то полезное, лови извозчика и дуй в больницу - пусть пришлют мага-реаниматора.
   На последней фразе он едва заметно поморщился. Вся столица знала, что доктор Литовцев не любит магию и старается обходиться без нее в тех случаях, когда это возможно. Но иногда - вот как сейчас, например, - Косте приходилось мириться с правилами игры.
   - Рами, помогите. Надо отнести его в смотровую.
   "Дуй в больницу!" Да он издевается! Я сама успею умереть от старости, пока доберусь до больницы, что уж говорить об истекающем кровью раненом? Мозг еще только додумывал эту мысль, а правая рука уже схватилась за телепортационный браслет. К магистру Астэри! Если он не сумеет помочь несчастному, то здесь уже никто не поможет.
   Вообще говоря, магистр Астэри мог оказаться где угодно - мало ли дел у главы Эльфийского Совета! - но я даже не допускала такой мысли, и мироздание уступило моему напору.
   - Магистр, мне нужна ваша помощь! - выкрикнула я, едва появившись в лаборатории. Такие мелочи, как правила хорошего тона, у меня и в более спокойной обстановке порой вылетали из головы.
   Придворный маг обеспокоенно шагнул ко мне.
   - Что случилось, Юлия? Вы ранены?
   - Нет, нет, я в порядке, это не моя кровь. А вот он умрет, если вы не спасете его.
   - Кто?
   - Я не знаю! Пожалуйста, магистр, пойдемте скорее, мы должны успеть. Я не прощу себе, если он погибнет.
   - Юлия, вы не в себе. Позвольте, я вам помогу, - руки с тонкими по-эльфийски длинными пальцами потянулись к моим вискам, но я вывернулась самым непочтительным образом.
   - Магистр, я в порядке, ну как вы не понимаете! Пожалуйста, идемте.
   Меня бесило неторопливое спокойствие эльфа. Человек ведь умирает! Какая разница - кто он? Но здравый смысл - вероятно, под воздействием стресса - ненадолго очнулся от комы и слабым голосом напомнил, что придворный маг, вообще-то, не обязан срываться с места по первому моему требованию и мчаться спасать неизвестно кого.
   Ногти врезались в ладони. Несколько судорожных вздохов - и я спокойна. Ну ладно, не спокойна, но, по крайней мере, голос не срывается на ультразвук.
   - Я нашла его у форта Айрон. Просто гуляла, - торопливо пояснила я, предупреждая всплеск вопросов. - Он лежал со стрелой в спине, но был еще жив. Я телепортом перенесла его к Косте, но Костя сказал, что вряд ли сможет помочь, нужен реаниматолог. Магистр, честное слово, никогда раньше не видела этого парня, но раз он оказался на моем пути, я теперь отвечаю за его жизнь. Понимаете? Если он умрет из-за моей нерасторопности - я никогда себе этого не прощу. Я прошу, магистр, - я никогда вас ни о чем не просила - помогите ему.
   Во взгляде эльфа затеплился интерес - не тревога, не сочувствие, просто любопытство ученого. Но мне было все равно, что именно заставит его пойти со мной. Если бы для этого понадобилось приставить пистолет к его виску, я бы сделала это без колебаний - в затуманенном истерикой сознании не осталось места для логики.
   - Хорошо, Юлия, - магистр взял меня за запястье. - Идемте, посмотрим, что за подарок преподнесла вам судьба на этот раз.
   Голубой камень в перстне вспыхнул, перемещая нас к Косте.
   В смотровой пахло свежей кровью, спиртом, камфарой и еще чем-то тошнотворно медицинским - по моим представлениям, именно так должно пахнуть в операционной военно-полевого госпиталя.
   Раненый лежал на столе, уже раздетый и до пояса накрытый простыней. Его одежда - кучка окровавленных лохмотьев - валялась у стены. В той же куче я заметила знакомое багрово-черное оперение, но наконечник стрелы вместе с коротким обрезком древка все еще торчал из раны.
   Костя гремел инструментами у окна.
   - Жив? - выдохнула я.
   - Дубровская, выйди, - приказал Костя, мельком взглянув в нашу сторону. - Здравствуйте, магистр.
   На него, казалось, не произвел впечатления тот факт, что вместо штатного реаниматора из ближайшей больницы я притащила первого мага королевства.
   - Он жив?!! Костя!!!
   - Рами, будьте добры, проводите госпожу Юлию в гостиную, - не повышая голоса, попросил Костя. - Можете применить силу. Я разрешаю.
   Исполнительный Рами сделал несколько шагов по направлению ко мне, и я ничуть не сомневалась, что он вынесет меня из смотровой на плече, если понадобится.
   - С места не сдвинусь, пока ты не ответишь! - костер истерики, слегка притушенный магистром Астэри, начал разгораться с новой силой.
   Придворный маг мягко коснулся моего плеча.
   - Отдохните, Юлия. Я сделаю все, что в моих силах. Обещаю.
   Я позволила Рами вывести меня из смотровой, но в коридоре немедленно уселась на пол. Если честно, сидеть мне не хотелось (напротив, хотелось бегать по коридору, неистово лупя по стенам хвостом и оставляя на дорогом паркете полосы от когтей), но это был наиболее доступный способ продемонстрировать упертому дворецкому, что я не собираюсь отсюда уходить.
   - Идемте, госпожа Юлия, - попробовал увещевать Рами. - Вам необходимо отдохнуть. Я попрошу Нинель сделать вам чаю.
   - Вы идите, Рами, идите. Я здесь подожду. В кабинет ломиться не буду, не волнуйтесь. Даю слово.
   Дворецкий бросил на меня недоверчивый взгляд, но все же удалился - видимо, решил, что дешевле поверить моему слову, чем трепать нервы хозяину, устраивая скандал у него под носом. Впрочем, через несколько минут (к тому моменту я уже наточила когти и начала отращивать хвост) он снова вернулся, держа в руках маленький поднос.
   Я схватила стакан и демонстративно сделала несколько больших глотков.
   - Спасибо, Рами. Чай превосходный, - терпеть не могу травяные чаи - фу, гадость - а сердобольная Нинель, похоже, вбухала туда половину своего лечебного гербария. - Поблагодарите Нинель от моего имени.
   В глазах дворецкого проскользнуло беспокойство:
   - Госпожа Юлия, с вами все в порядке?
   - Да, да, все нормально. Мне больше ничего не нужно, спасибо, Рами, - ну что тебе еще от меня надо, зануда?!
   Рами молча поклонился и ушел, то и дело бросая на меня странные взгляды через плечо. Ну что такое? Кажется, я была вполне естественна и даже не наорала на него, хотя очень хотелось. Только когда дворецкий скрылся из виду, ошпаренный язык намекнул, что выхлестать залпом полстакана крутого кипятка - несколько не то поведение, которые люди обычно зовут естественным.
   Впрочем, я была даже благодарна Рами - и за его занудство, и за ошпаренный язык. Это давало хоть какой-то повод отвлечься от мрачных мыслей.
   Если парень еще жив, что стоило Косте ответить мне "Да" - просто, чтобы отвязаться? С другой стороны, при всей Костиной деликатности, в подобных вопросах он прямолинеен: если бы положение было безнадежным, он бы так сразу и сказал, а не стал секретничать с магистром Астэри. Если только они не обсуждают сейчас, что делать со мной после того, как...
   Дверная ручка еще только начала поворачиваться, а меня уже вытолкнуло в воздух - вместо хвоста отросла сжатая пружина. Магистр был спокоен и деловит:
   - Юлия, мы отправляемся в мою клинику. Вы с нами?
   - Конечно. Что с ним? - мне, наконец, удалось проглотить навязший в зубах вопрос - "Он жив?"
   - На месте расскажу. Сейчас некогда.
   Клиника (впрочем, это слишком громкое название для операционной и палаты на пару коек) находилась в том же крыле, где и прочее хозяйство придворного мага, рядом с лабораторией. Пока Кайрис и Костя готовили пациента к операции, мы с магистром сидели в его кабинете.
   -...Яд мне неизвестен, - неторопливо и спокойно говорил эльф (да что ж они все такие медленные сегодня!). - Маг моего уровня способен работать даже с незнакомыми ядами, но прошло слишком много времени с момента ранения. Если бы пациент попал на мой стол в течение первых минут, мне бы удалось нейтрализовать токсины почти наверняка. Но сейчас в той или иной мере поражены все системы организма. К тому же, вы сами видели, молодой человек до крайности истощен. Даже если мне удастся полностью вывести яд и восстановить работу внутренних органов, нет уверенности, что его организм справится, - магистр посмотрел на мои судорожно сцепленные, побелевшие пальцы и едва заметно нахмурился. - Юлия, я догадываюсь, почему вы так близко к сердцу приняли судьбу этого молодого человека, и сделаю все, что в моих силах. Но, буду откровенен с вами, шансы, что он выживет, весьма невелики. Мне бы не хотелось, чтобы его смерть повлекла за собой опрометчивые шаги с вашей стороны. Вашей вины здесь нет - вы поступили единственно правильным образом.
   В дверь просунулась голова Кайриса:
   - Магистр, все готово. Можете приступать.
   Эльф поднялся.
   - Операция займет не менее шести часов. Если не хотите возвращаться к доктору Литовцеву, комната в гостевом крыле по-прежнему в вашем распоряжении. Я пришлю кого-нибудь предупредить вас, когда мы закончим.
  

* * *

  
   Я ненавижу ожидание, и легче всего переношу его в движении. Чем больше работает тело, тем меньше свободы голове, а значит - меньше места для ненужных мыслей. Идеально подходит бег: когда легкие горят, а губы судорожно хватают воздух, как-то не думается о том, что там, на том конце ожидания.
   Но я поборола искушение и послушно отправилась в свою комнату. Если вдруг новости появятся раньше, чем через шесть часов (шесть часов! Я не доживу), магистр должен знать, где меня найти. Уже на месте, закрыв за собой дверь, с запозданием сообразила, что вся перемазана кровью - куда бы я, интересно, пошла в таком виде?
   Я старалась протянуть время, делая все как можно медленнее. Честно старалась.
   Принять душ. Высушить волосы. Причесаться. Переодеться в чистое (эй, а где мои любимые джинсы?). Тщательно рассмотреть себя в зеркале (когда это я ухитрилась прокусить губу?). Почитать книгу. Закрыть. Попытаться вспомнить, о чем в ней говорилось (и что это вообще была за книга?). Посмотреть на часы.
   Прошел всего ЧАС?!! Это невозможно. Этот дворец заколдован. Весь этот чертов город заколдован. Почему в нем все происходит так медленно?!!
   Осталось пять часов.
   Четыре.
   ...и комнаты здесь до ужаса маленькие - шагу ступить негде.
   Когда на полу не осталось ни одного квадратного сантиметра, не отмеченного моими нервными шагами, я постаралась взять себя в руки. В прямом смысле: обхватила плечи ладонями и с ожесточением бросила тело на кровать.
   Взгляд привычно метнулся к шарику от карниза, но мысли теснились и топорщились в разные стороны, не желая втискиваться в крохотный ледяной мирок.
   "Вы поступили единственно правильным образом". Черта с два! Хитрый старый лис, неужели ты рассчитывал, что я куплюсь на эту неуклюжую попытку снять с меня вину? Почему я потащила раненого к Косте? Потому что так было привычнее. Безопаснее. Потому что отупевшему мозгу было лень подумать, вот почему! Ведь я могла бы сразу переместиться к магистру. Конечно, магистр был бы недоволен. А уж как был бы недоволен лорд Дагерати! Ну и пусть, зато я бы не потеряла уйму драгоценных минут - на пререкания с Нинель, на истерику, на бесполезную Костину суету вокруг умирающего (какой смысл выравнивать давление, если яд в это время убивает сердце?)
   В какой-то момент подумалось, что беспокоюсь я больше о себе, чем о раненом: смогу ли я жить, зная, что из-за моей нерасторопности погиб человек?
   К незнакомцу я не испытывала ни капли сочувствия. В конце концов, мне ведь о нем ничего не известно. Он запросто может оказаться "плохим парнем". Да, сволочи тоже умирают, как и все прочие люди, а добро должно быть с кулаками (и с отравленными стрелами!) Не стоит обольщаться.
   Впрочем, на сволочь он не похож. На героя тоже. Обычный парень. Наверняка его ждет где-то девушка - беспокоится, глазами дырку в окне сверлит. Провожала в дорогу - ни на секунду не умолкала, а главного - не сказала. Так всегда бывает: кажется, что жизнь бесконечна, и все, что ты хочешь ему сказать, можно сказать завтра. В крайнем случае, сегодня вечером. А сейчас ты не готова, или он не готов, или мир не готов - потом, потом, время терпит... Я знаю, сама была такой. Пока не наступило завтра.
   Не нужно глаза закрывать, чтоб вспомнить: скользит под пальцами бисерная нить... и обрывается. Тук-тук-тук - рассыпаются бусины. В каждой - кусочек жизни, да разве поймаешь?
   Маленький ледяной мир тускнеет от предчувствия смерти...
   Нет, просто ветер качнул занавеску.
   ...Черт, опять губу прокусила, да что ж это за напасть?!
  
   * * *
  
   Кайрис пришел за мной, когда за окном уже сгустились сумерки. (К счастью, неожиданно для себя самой, я задремала - не знаю, как бы я иначе перенесла десять часов ожидания.) На мое нетерпеливое "Ну как?!!" молодой полуэльф уклончиво пожал плечами:
   - Магистр все расскажет.
   Своего подстреленного незнакомца я в первый момент не узнала: неряшливая щетина исчезла с его лица, бледный подбородок на фоне белоснежного постельного белья казался синеватым. Дыхание было слабым, но ровным.
   - Я удалил из его организма токсины, - сказал за моей спиной магистр. - Это оказалось проще, чем я предполагал. Функциональность органов и систем восстановлена - по крайней мере, насколько это было возможно за столь короткое время. Сильнее всего пострадали почки, и дело не только в воздействии токсинов. Последние несколько дней молодой человек провел не в самых благоприятных условиях.
   Судя по жалобно выпирающим ребрам и почти прозрачным запястьям, дело не ограничилось несколькими днями, хмыкнула я про себя, но вслух спросила другое:
   - Он выживет?
   Молчание горстью льдинок упало мне за шиворот -между лопаток пробежал озноб. Я не выдержала и обернулась. Маг не смотрел на меня - его взгляд был прикован к бескровному лицу мужчины.
   - Не знаю, Юлия, - тяжело выговорил он. - Я сделал все, что мог. Дальнейшее зависит только от него. Но, как я уже говорил, его организм истощен и ослаблен, не только физически. Ему многое довелось пережить, и я не уверен, что у него хватит сил бороться за жизнь. Посмотрим.
   Только сейчас я обратила внимание, что придворный маг был едва ли не бледнее своего пациента, и синие зрачки потускнели от усталости.
   - Спасибо за все, что вы сделали, магистр. Мне... - "Мне жаль, что доставила вам столько хлопот", хотела сказать я. Но осеклась: не жаль. - Спасибо.
   Эльф кивнул, принимая благодарность как должное.
   - Идемте, Юлия. Мне нужно отдохнуть. Кайрис позовет, если понадобится моя помощь.
  
   * * *
   Вопрос о переезде обратно во дворец не поднимался - ни мной, ни Костей. От магистра я машинально вернулась в свою комнату в гостевом крыле и самым естественным образом осталась там на ночь, а утром снова помчалась в клинику.
   К утру ситуация в палате не изменилась - если не считать того, что там обнаружился Женька. Он стоял у изголовья кровати и разглядывал незнакомца, задумчиво ероша каштановую челку.
   - Что ты здесь делаешь? - неласково спросила я вместо приветствия.
   - Юля. Доброе утро, - рассеянно отозвался Женя. - Ты знаешь, кто это?
   - Элвис Пресли.
   Белль Канто отпустил размочаленную челку и поднял на меня удивленный взгляд.
   - Издеваешься?
   - Ничуть. По-моему, это ты издеваешься. Я вчера уже объясняла: понятия не имею, что это за тип. Не верю, что ты не выспросил у Кости подробности.
   - Так подробностей-то и нет. Ты же толком никому ничего не рассказала. Кстати, - он хитро прищурился, - держу пари, следующим твоим гостем будет лорд Дагерати. И если ты хочешь достойно выдержать его расспросы, рекомендую потренироваться на мне.
   Я обреченно вздохнула:
   - Пойдем в мою комнату. Все равно Кайрис нас отсюда выставит.
   Женька, разумеется, оказался прав. Он не учел только одного: лорд Дагерати не стал дожидаться, пока я соизволю закончить "тренировку".
   - Белль Канто, загляни к ее высочеству, - намекнул герцог, по-хозяйски устраиваясь в кресле. - Она про тебя спрашивала.
   - Ваша светлость! - Женя укоризненно посмотрел на гостя. - Я ведь тоже еще не слышал Юлину историю.
   - Неужели? - тонкие губы искривились в усмешке. - Как я вовремя. Хорошо, тогда пересядь вон туда, чтобы я видел вас обоих. И постарайся не раскрывать рта.
   - Приложу максимум усилий, - покладисто пообещал Женька, разворачивая указанный герцогом стул спинкой вперед.
   - Юлия, я вас слушаю.
   На то, чтобы пересказать события, произошедшие у разрушенного форта, у меня ушло минуты три. По лицам собеседников было видно, что история их разочаровала: она не многое добавила к тому, что они уже и так знали от Кости и магистра Астэри.
   - Значит, этот человек вам не знаком? - уточнил лорд Дагерати, пристально глядя на меня.
   От страха по спине пробежала волна цепких колючих мурашек. Но я не отвела глаз:
   - Первый раз его вижу. У вас есть основания подозревать меня во лжи?
   - Подозревать всех -моя работа, Юлия, - невесело усмехнулся герцог. - Меня смущает ваша вчерашняя реакция. Сострадание - похвальное качество, но вовсе не повод терять голову, а вы, по словам Архимагистра, вчера были несколько... не в себе. Может быть, это была любовь с первого взгляда? - с деланым участием осведомился он. - Зная вас, я готов в это поверить.
   Я фыркнула, припомнив внешность своего "найденыша": тощий, как скелет, грязный, с острым носом и впалыми щеками, заросшими неряшливой бородой (впрочем, выбритый, он смотрелся не намного лучше: бледно-синий подбородок, желто-смуглые щеки и красноватые воспаленные веки плохо гармонировали друг с другом). Влюбиться в такого могла только девушка с очень специфическим вкусом. Нет, мне, конечно, доводилось слышать, что любовь и жалость в сердце женщины идут рука об руку, но за собой подобной склонности никогда не замечала.
   Лорд Дагерати не удовлетворился моим фырканьем: он продолжал испытующе смотреть на меня в ожидании более членораздельного ответа. Я пожала плечами:
   - Мне больше нечего добавить, ваша светлость. Я никогда прежде не видела этого человека. Если хотите, могу поклясться... на чем тут у вас обычно клянутся. И я в него не влюблена, если вас это интересует, - добавила я, с безразличным видом отвернувшись к окну. - Хотя задавать такой вопрос девушке - несколько бестактно, вы не находите?
   - На работе я чудовищно бестактен, - подтвердил герцог, если и не с удовольствием, то, во всяком случае, без всякого сожаления. - И сейчас я задам очередной бестактный вопрос: что вы делали у форта Айрон?
   - Я там гуляла.
   - А в Вельмаре вам не гулялось? - в профессионально-бесстрастных глазах сверкнул гнев, и мне снова сделалось страшно. - Зачем понадобилось исчезать от наблюдателей? Что за ребячество, Юлия?
   - Не люблю, когда за мной следят. Сразу чувствую себя государственной преступницей. Да и просто... неуютно это.
   - Вы полагаете, я отдал приказ следить за вами потому, что подозреваю в неблагонадежности? - герцог досадливо поморщился.
   - Вы же сами сказали, что подозревать всех - ваша работа.
   - А вам не приходило в голову, что мои люди могут иметь другой приказ - защищать вас в случае опасности? Потеряв ценную заложницу, президент Милославский наверняка будет активно искать другой рычаг для управления белль Канто, и ваша беспечность придется весьма кстати.
   Об этом я действительно не думала. Суета вокруг Звезды казалась чем-то малозначительным и почти нереальным, чем-то из чужой жизни. У меня даже мысли не возникло, что Корпорация может рассматривать меня как подходящую кандидатуру для шантажа белль Канто. Эй, погодите, в каком это смысле "потеряв ценную заложницу"?!!
   - Жень, а что случилось с твоей сестрой?
   - Она сбежала от Милославского. Давно уже. Извини, что не сказал раньше: ты не спрашивала, а к слову не пришлось.
   Я ошеломленно потерла лоб. Вот это новости! Но винить некого, Женька абсолютно прав: до сегодняшнего дня я вообще не вспоминала о его сестре. Лорд Дагерати, с любопытством наблюдавший за метаморфозами на моем лице, покачал головой:
   - Юлия, в каком мире вы живете?
   Этот риторический вопрос внезапно показался мне необычайно важным. Взгляд потерянно скользнул по комнате, зацепился за наконечник от карниза - привычный островок стабильности. То ли оттого, что я смотрела на него с непривычного ракурса, то ли что-то изменилось во мне, но он потерял былое очарование, превратившись в безыскусный элемент декора.
   В каком мире я живу? Я уже и сама не знаю. В сложносочиненном.
   Мне пришла в голову ассоциация с китайским шариком из слоновой кости. Последние несколько недель я прожила в самой его сердцевине - промерзлой и опустошенной. Потом меня - без всякого предупреждения! - вынесло на второй уровень - туда, где под ноги падают бродяги со стрелами в спине, а хитрый президент Милославский хочет стать властелином мира. Уровнем выше, я знаю, тоже живут люди: мой добрый друг Костя Литовцев, его любимая женщина Анька и двое озорных близнецов. А еще - храбрая девочка Василиса. Но и это, вероятно, не предел - там, над ними, в следующей сфере, тоже кто-то обитает. У них свои тревоги и радости, им безразличен и мой стылый внутренний мир, и парень, чья жизнь пока еще под большим вопросом, и слезы храброй девочки Василисы, и амбициозные планы Германа Милославского...
   Интересно, кто автор этого произведения искусства? Вспоминает ли он о своем творении? Мне было приятно думать, что Вселенная из слоновой кости покоится в теплых ладонях Создателя, и он - если и не с материнской нежностью, то по крайней мере с отцовским любопытством - наблюдает, как его детище живет собственной жизнью. Но вполне возможно, что Творец выкинул ее без всякой жалости, как выкидывают ученическую поделку, чтобы приступить к созданию новой, более совершенной. И все мои миры - сколько бы их ни было - валяются сейчас на мусорной свалке мироздания... Веселенькая перспективка.
   - Юлия, вы меня слушаете? - ввинтился в сознание голос лорда Дагерати.
   - Да, извините, ваша светлость, - спохватилась я. - Задумалась.
   - Я говорю, что если угроза попасть в руки Милославского кажется вам призрачной, подумайте вот о чем. Среди карантелльской знати много тех, кому не по вкусу ваше присутствие во дворце. Во-первых, цвет нашей аристократии оскорблен в лучших чувствах. Никто не знает, отчего король так благоволит к безродным выскочкам, - и я приложу все силы, чтобы они и дальше оставались в неведении. Во-вторых, особые отношения белль Канто с принцессой порождают множество слухов, тем более что скандальная история с бароном белль Канто еще жива в памяти. В-третьих, кое-кто из наших обнищавших дворян не оставляет надежду породниться с королем. Например, барон белль Тарна тешит себя мыслью женить на Веронике младшего сына. И я его понимаю: для мальчика, которому в наследство даже фамильного меча не достанется, это действительно неплохая партия, несмотря на сомнительную родословную принцессы. Будьте уверены, Юлия, при таком раскладе наши преданные короне дворяне не упустят даже самого крошечного шанса от вас обоих избавиться. А вы так легкомысленно подставляетесь под удар.
   В изложении главы службы безопасности угроза звучала так убедительно, что было совершенно непонятно, как это я прежде о ней не задумывалась... Впрочем, если поразмыслить, ничего удивительного в этом нет: еще несколько дней назад я бы, пожалуй, даже тихо порадовалась, вздумай кто-то покуситься на мою жизнь - легкий выход, и самой не придется руки марать... (Ладно, может быть, насчет радости - это художественное преувеличение, но предпринимать какие-то шаги для предотвращения убийства мне точно было бы лень.)
   В воображении возникла картина: ранние осенние сумерки, дождь, узкий пустынный переулок. Грубая мужская рука хватает меня за волосы, оттягивая голову назад и обнажая шею. В другой руке я успеваю заметить тусклый блеск ножа. Боли в этой воображаемой ситуации не было (говорят, если лезвие острое, просто не успеваешь ее почувствовать), но холод стали на коже ощущался очень отчетливо. Я инстинктивно опустила подбородок и потерла шею. Глупости какие. Не хочу умирать. Тем более - так бездарно.
   Проницательный лорд Дагерати расшифровал мое замешательство.
   - Если у вас была надежда совершить самоубийство чужими руками, можете с ней распрощаться. Я этого не допущу.
   Я вскинула удивленный взгляд: ему-то какое дело?
   - Поймите правильно, Юлия, я не стану скорбеть о вашей смерти: как глава королевской службы безопасности я не имею права проявлять личные симпатии. Но так уж получилось, что вы - хотите того или нет - стали фигурой в политической игре, и до тех пор, пока ваша жизнь нужна короне, мой долг - защищать вас.
   - Чтобы при случае разменять на другую, более ценную фигуру, - усмехнулась я. Без горечи, просто чтобы поддеть герцога.
   - Если понадобится, - серьезно согласился он, нимало не смутившись.
   Меня передернуло. Политика всегда вызывала у меня исключительно неприятные чувства: от вежливой скуки, когда речь заходила о вещах далеких, до брезгливого отвращения в тех редких случаях, когда дело касалось меня лично. Лорд Дагерати поднялся, демонстративно не заметив моего жеста.
   - Я еще вернусь к этому разговору. Когда ваш подстреленный незнакомец очнется.
   В дверях он обернулся.
   - Последний вопрос, Юлия. Кто дал вам телепорт к форту Айрон?
   - Нимроэль.
   - Я так и думал.
  
   * * *
  
   Прошел день. Потом еще один. И еще.
   Состояние пациента маленькой дворцовой клиники оставалось без изменений. Магистр Астэри повторял, что он не возьмется делать прогноз, и деликатно, но настойчиво давал понять, чтобы я не питала излишних иллюзий.
   Я чувствовала себя... странно. Иногда на меня накатывала прежняя апатия. В такие моменты казалось, что парень никогда не придет в сознание. Все бессмысленно. Чудес не бывает. Зря я вообще забрала его с той поляны - только продлила мучения несчастного.
   Временами мне даже хотелось, чтобы он умер - тогда бы у меня не осталось сомнений, что мироздание не берет взяток и не выписывает индульгенций: если уж страдать, так страдать до конца, до полного искупления.
   Оцепенение внезапно сменялось приступами лихорадочного, нервного веселья. Я бежала к Веронике - и говорила, говорила без передышки. Слова сыпались, как сухой горох из мешка - такие же трескучие и бессмысленные. Принцесса смотрела на меня круглыми удивленно-испуганными глазами, но прерывать не осмеливалась: после почти полутора месяцев безжизненного молчания она была рада даже такому болезненно-исступленному вниманию с моей стороны.
   Несколько раз заходили Женя и Ним - и тоже оказывались вовлечены в мои безумные игрища. Я припомнила все развлечения своей бурной студенческой юности, начиная с безобидных шарад и заканчивая такими забавами, от одного описания которых Ника вспыхивала, как медный флюгер в лучах закатного солнца, и убегала в ванну. (Женя громогласно стыдил меня за развращение малолетних, но глаза его смеялись. Мы с Нимроэль хохотали, как сумасшедшие.) Пять дней этих американских горок вымотали меня так, словно я прорыдала две недели кряду.
   Каждое утро я исправно появлялась в клинике, выслушивала традиционный отчет о состоянии пациента ("Изменений нет.") и молча уходила. Мне ни разу не пришло в голову зайти посмотреть на пациента. Возможно, я опасалась увидеть его умирающим: пока он находился за закрытой дверью, мне было легче убедить себя, что надежда еще есть. Но на шестой день я неожиданно для себя попросилась посидеть в палате.
   Кайрис оторвался от конспекта по чему-то пугающе медицинскому и смерил меня подозрительным взглядом.
   - Зачем?
   - Ну... так просто, - я не придумала более осмысленного ответа и беспомощно пожала плечами.
   Ясный высокий лоб пересекла морщина - юный полуэльф мучительно изыскивал предлог для отказа. Но в итоге был вынужден сдаться:
   - Ладно, проходите. Только недолго.
   В палате было сумрачно и прохладно. Пахло свежестью - не медицинской, стерильной, с примесью хлорки и ультрафиолета, а настоящей - наверное, так мог бы пахнуть воздух после первой майской грозы.
   Я осторожно присела на узкий подоконник, раздвинув плечами шторы. За окном действительно шел дождь, но совсем не весенний - липкая октябрьская морось. Внизу, на плацу, долговязый сержант гонял новобранцев. Гонял, видимо, давно: мальчишки выглядели продрогшими и несчастными, как стая бездомных щенков. Душераздирающее зрелище.
   Я отвернулась. Взгляд медленно, словно нехотя, проплыл по палате: стены монотонного, неопределенно-светлого цвета, педантично застеленная больничная койка, непритязательный ночник - зацепиться не за что. Как я ни оттягивала тревожный момент, этому малодушному лентяю, моему взгляду, все-таки пришлось добраться до конечной цели путешествия: кровати, на которой лежало неподвижное тело.
   Подсознательные опасения не оправдались: парень вовсе не выглядел смертельно больным. Лицо уже не напоминало, как в прошлый раз, палитру самых болезненных оттенков и было теперь равномерно бледным - только если присмотреться, можно различить, что нос и щеки чуть более смуглые, чем лоб и подбородок. Тонкие руки покоились на одеяле. Я приблизилась к кровати, не отрывая глаз от застывшей маски.
   В полумраке палаты мужчина казался спящим - бездвижно, безмятежно и... безжизненно.
   Предательница-память нанесла безупречный апперкот в солнечное сплетение: сквозь болезненно заостренные черты незнакомца проступило тонкое, словно выточенное из белого мрамора, лицо Вереска. В тот августовский вечер, лежа на грубо сколоченном деревянном помосте, он тоже казался просто уснувшим - до тех пор, пока факел погребального костра не разорвал синие сумерки умирающего лета...
   Старый знакомец демон толкнул меня в спину. Я качнулась вперед и схватила парня за плечи, холодные и хрупкие, как стекло.
   - Не вздумай умирать! Гад. Сволочь. Сукин сын, - слова выплескивались судорожными толчками, как кровь из горла. - Я поставила на уши весь дворец ради тебя. Ты не можешь умереть. Не сейчас!..
   Крик с хриплым бульканьем застрял в гортани.
   Темно-серые глаза на осунувшемся лице казались безразмерно огромными. И очень удивленными.
   Я опрометью бросилась из палаты, едва не сбив с ног бедолагу Кайриса. Щеки и уши пылали так яростно, что за мной наверняка оставался дымный след, но я не решалась обернуться, чтобы это проверить.
   Позорище. Надо ж так влипнуть - как в дешевой мелодраме, ей богу!..
   Что ему стоило очнуться парой минут позже? Гад. Сволочь. Сукин сын.
  
   Глава 3
  
   - Юлька, что происходит? - требовательно поинтересовался Женя прямо с порога.
   - Во-первых, здравствуй, - буркнула я, с неудовольствием отрываясь от чтения. - Во-вторых, ничего интересного не происходит. Видишь - читаю.
   - Почему ты не заходишь к Дану?
   - К какому Дану? - вырвалось у меня прежде, чем я успела сообразить, о ком идет речь.
   - Ты даже не потрудилась поинтересоваться, как его зовут! - с искренним негодованием воскликнул Женя (усаживаясь между делом на журнальный столик и запуская руку в вазочку с печеньем). - И после этого ты утверждаешь, что ничего не происходит?
   - Я не любопытна. (Женька скептически поднял бровь.) Я говорила с магистром, и знаю, что парню уже лучше и он ходит, держась за стенку. Остальное меня не касается.
   - Жалко, -белль Канто, безмятежно жуя печенье, уставился в окно. - Я думал, тебе будет интересно. Он про тебя спрашивал.
   Ух! Кровь бросилась в лицо. Значит, он все-таки успел меня заметить. Если честно, до сих пор у меня оставалась слабая надежда, что, очнувшись, парень некоторое время пребывал в прострации и не слышал моего пламенного монолога.
   - Гм. И что же он спрашивал? - я изо всех сил старалась подражать безразличному Женькиному тону.
   - Открываю, говорит, глаза, и вижу - Она! - с серьезной миной поделился белль Канто. - С тех пор спать не могу - люблю, жду, надеюсь.
   - Тьфу, придурок! - я сдернула с кровати подушку и запустила в приятеля, вкладывая в удар все нервное напряжение. - Шуточки у тебя...
   Женька слегка наклонил голову, чтобы подушка пролетела мимо.
   - Ладно, шутки шутками, а чего это ты так покраснела?
   - "Чего", - с возмущением повторила я. - Да от твоего юмора мрамор краснеет и молоко сворачивается!
   Женька, не отрывая седалища от столешницы, дотянулся до подушки и метким броском зашвырнул ее обратно в изголовье кровати.
   - Если серьезно, зайди к нему. Бедолага с ума сходит, пытаясь понять, была ли ты в реальности или привиделась ему в бреду.
   Кстати, а это мысль! Я обдумала ее со всех сторон и с сожалением отбросила: рано или поздно он меня увидит - и тогда объяснения не миновать.
   - Надеюсь, ты его успокоил?
   - Конечно, нет. У меня язык не повернулся испортить такую интригу. Зайди сама.
   - Ладно, схожу, - кисло согласилась я. - Как-нибудь потом.
   - Почему потом? - Женька подозрительно оживился. - Нет, ну правда? Ты же сейчас ничего не делаешь! Пошли вместе. Я все равно собирался его навестить.
   Я открыла рот, чтобы объяснить белль Канто, что он нахал, бесцеремонный тип и зануда, но внезапно передумала. Если поразмыслить, приглашение пришлось весьма кстати. Мне в любом случае не отвертеться от визита, а в компании с Женькой это делать сподручнее - есть надежда, что в присутствии постороннего парень постесняется выяснять, что я такое бормотала в запальчивости.
   - Хорошо. Идем, - объявила я, направляясь к двери.
   Женя, который, уже успел настроиться на длительную борьбу, проводил меня недоверчивым взглядом.
   - Давай, давай, - поторопила я. - По дороге расскажешь, что ты еще успел от него узнать. Не мучить же парня одними и теми же вопросами по второму кругу.
   - Да там не о чем рассказывать, - пожал плечами Женька, поднимаясь со стола. - Парень ничего не помнит. Лорд Дагерати вывалил на него ворох наводящих вопросов, но наш таинственный незнакомец припомнил только свое имя, да и то не сразу, и какие-то обрывочные сведения о мироустройстве в целом.
   - Знакомая легенда, - хмыкнула я.
   - На сей раз это похоже на правду. Магистр сказал, что у парня в мозгу то ли блоки какие-то, то ли повреждения магического характера - я не понял. Кажется, магистр и сам толком не понял. Он говорит, что раньше с таким не сталкивался и сделать ничего не может. Надеется, что это само собой пройдет со временем. Его светлость дышит огнем и плюется кипятком.
   - Могу себе представить, - я нервно хохотнула (хотя ничего смешного тут не было, особенно если вспомнить, кто притащил этого подозрительного типа во дворец).
  
   Кайрис прятался за баррикадой учебников и конспектов, как солдат за бруствером, - только лохматая макушка торчала над книгами. Я решила, что он вообще не заметил, как мы проскользнули в палату, но вслед нам донеслось требовательно-недовольное:
   - Десять минут!
   Над кроватью ярко горел ночник. Изголовье было приподнято, и парень полусидел, держа в руках... книгу. Я так удивилась, что вместо приветствия вырвалось:
   - Вы читаете?
   - Скорее перелистываю, - поправил он, отрывая взгляд от страниц. - Мне было просто интересно, получится ли у меня. Оказалось, что читать я умею, но длинный текст пока не по силам: буквы расплываются, и голова начинает болеть.
   - А что за книга? -полюбопытствовала я.
   Парень - машинально, совсем как когда-то Вереск - поднял книгу, показывая мне обложку. Только в отличие от полуэльфа, он ничуть не смутился: ему даже в голову не пришло, что я могу не прочесть название.
   - Я не понимаю эльфийские руны, - суховато заметила я.
   - Тут написано "Общая хирургия". Ее оставил нервный молодой человек - Кайрис, кажется, - мой собеседник отложил книгу в сторону. - Кстати, меня зовут Дан. Это я вчера вспомнил.
   - Юлия.
   - Рад с вами познакомиться... наконец, - он обезоруживающе улыбнулся. - В нашу прошлую встречу у меня не было времени даже разглядеть вас как следует. Почему вы так быстро убежали?
   Я с подозрением вгляделась в его лицо. Чего он ждет? Что я расшифрую смысл своих загадочных речей и объясню, зачем трясла незнакомца за плечи? Но серые глаза смотрели ясно и открыто, без всякого видимого подтекста. Сейчас они казались почти голубыми - гораздо светлее, чем мне запомнилось с прошлого раза. Улыбка у парня была приятная. Она освещала лицо, угловатое и все еще болезненно-резкое, делая его почти симпатичным.
   - От неожиданности, - пояснила я наконец. - Вы так долго были без сознания, я уже почти потеряла надежду, что вы придете в себя. И вдруг ни с того ни с сего - бац, вы открываете глаза.
   - Кстати, мне рассказали, что своим спасением я обязан вам. Спасибо.
   - Положим, своим спасением вы обязаны магистру Астэри. Я просто доставила вас во дворец, - подчеркнуто ровным тоном поправила я. Мне не хотелось, чтобы новый знакомый считал себя хоть чем-то связанным со мной.
   Впрочем, удостоверившись, что я не плод воспаленного воображения, Дан потерял ко мне интерес и перевел взгляд на Женьку.
   - Лорд Дагерати заходил ко мне вчера вечером. Спрашивал, о чем мы с тобой говорили после того, как он ушел.
   - У меня тоже, - отмахнулся Женька. - Не волнуйся, это не потому, что он подозревает тебя в чем-то конкретном. Просто пытается понять, кто ты такой и чего от тебя можно ожидать... А ты правда говоришь по-эльфийски?
   - По крайней мере, читаю.
   Женька выдал длинное забористое ругательство на языке Старшего Народа. Лицо у него осталось невозмутимым, но я узнала отдельные слова, которые порой вырывались у Кайриса, когда его постигала очередная неудача в лабораторных опытах. Дан фыркнул и что-то ответил, тоже на эльфийском. Было заметно, что этот язык ему менее привычен, чем всеобщий, но говорил он, в отличие от белль Канто, плавно и почти без акцента.
   - А что ты сказал?
   - Чтобы ты не ругался в присутствии девушки. А ты не понял?
   - Неа. Я не знаю эльфийского. Только ругаться умею, - простодушно признался Женя. - Погоди-ка, у меня еще одна идея есть.
   Он достал из кармана блокнот и карандаш. Я заглянула ему через плечо и с трудом сдержала смешок. Недрогнувшая рука белль Канто вывела на белом листе знакомое с детства слово из четырех букв, первая "Ж".
   - Что я написал?
   Дан несколько секунд вглядывался в черные значки, потом пожал плечами.
   - Не знаю. Этот язык мне незнаком. Наверное, что-то неприличное.
   - Почему ты так думаешь?
   - А у Юлии глаза округлились, когда она это прочитала.
   Мы рассмеялись. Я заметила, что Дан поморщился, - видимо, смеяться было больно.
   В палату заглянул Кайрис:
   - Господа, время истекло. Пациенту нужен отдых.
   - Я к тебе еще загляну сегодня, - пообещал Женя. - Не возражаешь, если я приведу свою девушку? Держу пари, она будет в восторге от твоей романтической истории.
   - Если хочешь, - сдержанно ответил Дан. - Я тут в основном сплю, а в остальное время маюсь от безделья.
   - Ты что, правда хочешь притащить к нему Веронику? - угрюмо спросила я, когда мы вышли из клиники.
   - Ну да, а что? Магистр, я уверен, не будет возражать. Он сам говорил, что Дану надо больше общаться - это поможет ему быстрее восстановить память. А парню тут отчаянно скучно, ты же слышала. Представь себя на его месте: читать нельзя, разговаривать не с кем, всего развлечений - до сортира прогуляться. Я бы через пару дней взвыл.
   Я подумала, что от болтовни и неуемного любопытства ее высочества парень взвоет еще быстрее, но промолчала. В конце концов, это не мои проблемы. Меня волновало совсем другое. Я знала, что Женя легко сходится с людьми, особенно с теми, которые ему симпатичны. Но то, что он так быстро установил приятельские отношения с подозрительным незнакомцем, почему-то неприятно задело. О чем, скажите на милость, можно ежедневно трепаться с человеком, который ничего не помнит о себе? Да и вообще, не рановато ли сокращать дистанцию? Может, этот парень маньяк и убийца.
   - "Не возражаешь, если я приведу свою девушку?" - передразнила я. - Просто светский салон какой-то. Ты бы еще Нимроэль пригласил. В вечернем платье. "Коктейль-пати в больничной плате. Вход строго по приглашениям."
   Женька бросил на меня странный взгляд и задумчиво пробормотал:
   - В этом что-то есть.
   Если бы я могла предположить, на какую мысль натолкнет его мой саркастический пассаж, я бы вообще зареклась открывать рот. Впрочем, изобретательный господин белль Канто наверняка додумался бы до этой идеи и без подсказки...
  

* * *

  
   Пару дней спустя мы с Вероникой и Ним сидели в комнате у ее высочества. Разговор крутился, разумеется, вокруг Дана: в скучной дворцовой жизни появление нового персонажа -событие, которое не может остаться незамеченным. Как и предполагал Женька, "романтическая история" вызвала у Ники бурю эмоций. К счастью, девочка оказалась достаточно благоразумна, чтобы не сделать героиней этой истории меня, но со всем пылом юности пыталась убедить нас, что тут наверняка замешана женщина.
   - Это вы про последнего пациента магистра Астэри? - уточнила эльфийка, склонив набок белокурую головку. - Я с ним познакомилась вчера. Милый мальчик.
   "Милый мальчик!" Тьфу. И она туда же. Впрочем, для нее, наверное, добрая четверть мужского населения Эртана относится к категории "милых мальчиков".
   Раздался отрывистый стук в дверь, и в комнату, не дожидаясь приглашения, вошел Женька. По сияющей физиономии было видно, что на кончике языка у него вертится потрясающая новость, но он считает недостойным мужчины начинать сплетничать прямо с порога. Женька небрежно-ласковым, хозяйским жестом поцеловал Нику в уголок рта (девушка трогательно покраснела и украдкой пожала его пальцы) и устроился на подлокотнике ее кресла.
   - Перемываете косточки мужчинам?
   - Почти, - бесхитростно согласилась Нимроэль. - Мы говорили про Дана.
   Женькины губы расползлись в самодовольной улыбке - он не сомневался, что новость придется аудитории по вкусу.
   - Юлька, помнишь, ты тут давеча говорила про коктейль-пати? Я решил, что это отличная идея. Сегодня в шесть приглашаю всех ко мне - устроим вечеринку в честь переезда Дана в мою комнату.
   Я не поверила своим ушам.
   - Скажи, что это шутка, - голос прозвучал глухо от сдерживаемого гнева.
   - Ничуть, - Женька превратно истолковал мое недоумение и поспешил успокоить. - Магистр Астэри одобрил идею. Он считает, что это поможет Дану быстрее освоиться. Постоянный медицинский надзор ему уже не нужен, до ванной комнаты может сам добраться. Магистр будет навещать его раз в день. Даже лорд Дагерати не возражал, - Женька хихикнул. - Он, похоже, надеется, что в неформальной обстановке мне будет легче раскрутить парня на информацию. Все равно кровать Вереска пустует...
   - Бель Канто, ты что - охренел? - ярость вырвалась наружу. - Пепел твоего друга еще не успел остыть, а ты уже подыскал ему замену?!!
   - Юль, ты... что ты такое говоришь? - побелевшими губами выговорил Женя.
   Вероника испуганно схватила его за руку - то ли неосознанно защищая от меня, то ли наоборот - удерживая от опрометчивых поступков. Нимроэль посмотрела на меня с укоризненной жалостью - так смотрят на ребенка, который, несмотря на запрет, полез в буфет за конфетами и прищемил себе пальцы.
   - Счастливо повеселиться!
   Я хлопнула дверью и рванула в сторону гостевой телепортационной - ближайшего места, откуда можно было переместиться к Косте. Пусть они тут хоть целуются со своим драгоценным Даном, ноги моей здесь больше не будет!..
   Но пока я летела по запутанным дворцовым коридорам, гнев слегка поутих, и в гостевом крыле я, так и не дойдя до телепортационной, завернула в свою комнату. В конце концов, убраться отсюда навсегда никогда не поздно.
   Я понимала, что дело вовсе не в Женьке и даже не в Дане. Если бы белль Канто не помянул Вереска, я бы не взорвалась - разве что молча поскрипела бы зубами. Дан все-таки не заслуживает того, чтоб его, недолеченного, вышвыривали на улицу. И, наверное, перевести парня из палаты с голыми стенами в обычную комнату - действительно хорошая идея, тем более, что магистр ее одобрил... Но, черт возьми, неужели во дворце мало других комнат?!!
   К вечеру от моей вспышки осталось только легкое раздражение - и угрызения совести. Все-таки Женьку я обидела несправедливо. Дан вылечится и исчезнет из нашей жизни через месяц-другой, а потерять из-за такой ерунды друга мне совсем не хочется...
   Я осторожно постучала в соседнюю комнату.
   - Войдите! - послышался из-за двери веселый Женькин голос.
   В душе снова заскреблась досада. Он веселится! Я тут переживаю, терзаюсь угрызениями совести, а весельчак белль Канто уже и думать об этом забыл, словно и не было утреннего разговора! Но отступать было поздно.
   - Всем добрый вечер. Жень, можно тебя на минутку?
   Женька вышел в коридор и насупленно взглянул на меня из-под каштановой челки. Нет, поняла я, не забыл и не простил.
   - Жень... я... хочу извиниться. Мне не следовало так говорить, и на самом деле я так вовсе не считаю... ну, насчет друга. Само вырвалось. Прости, пожалуйста.
   От обиды и насупленности мгновенно не осталось и следа. Ореховые глаза сверкнули так радостно, что даже суровый военачальник на портрете, казалось, с трудом удержался от улыбки.
   - Конечно, Юль. Я понимаю. Зайдешь?
   За дверью слышался торопливый говорок Ники и мелодичный смех Ним. Я покачала головой:
   - Не сейчас, извини. Я вам все веселье испорчу своей мрачной физиономией.
   - Как хочешь, - легко согласился он. - Передумаешь - заходи.
  

* * *

  
   Так Дан поселился за стенкой. Я утешила себя мыслью, что только чрезвычайные обстоятельства вынудят меня переступить порог соседней комнаты. И, разумеется, эти обстоятельства не заставили себя долго ждать.
   - Юлия, у меня к вам есть огромная просьба. Не могли бы вы почитать Дану вот эту книгу? - сказал на следующее утро магистр Астэри, протягивая толстую книгу в потрепанной коричневой обложке.
   Моя первая реакция была бешенство, как обычно, когда мной пытаются манипулировать. Наверняка белль Канто изыскал новый способ заставить меня поближе сойтись с этим типом!
   - Признайтесь, магистр, это Женькина идея?
   Маг покачал головой:
   - Дан собирался читать ее сам. Ему действительно полезно будет ознакомиться с историей Союзных Королевств. Но как лечащий врач я считаю, что такая нагрузка для него преждевременна. Это ненадолго. Думаю, через пару недель, если все пойдет хорошо, он будет в состоянии читать сам.
   Пару недель! Ничего себе - "ненадолго"!
   - Пусть Ника читает!
   - Юлия, - магистр мягко улыбнулся, - я был бы только рад, если бы моя юная ученица осилила хотя бы одну такую книгу. Но вы же знаете Веронику.
   Я покосилась на толстенный фолиант. Да уж. Ее легкомысленное высочество впадет в летаргический сон на середине предисловия.
   - Ну почему - я?!!
   - Потому что я вас об этом прошу.
   Гневная тирада, готовая сорваться с языка, разбилась о стиснутые зубы: мне вспомнился захлебывающийся речитатив: "Я прошу, магистр, - я никогда вас ни о чем не просила..."
   Верховный маг одарил меня благодарной улыбкой и удалился. "История и обычаи народов Союзных Королевств" осталась лежать на журнальном столике.
  
   ...Через пару дней я поймала себя на том, что с нетерпением жду очередного сеанса чтения. Мое первоначальное опасение - что фолиант окажется сухим и занудным научно-историческим сочинением - развеялось уже на первых страницах. Автор, Димитр Златорек, окончивший свою карьеру придворным летописцем при короле Белогории, в молодости изрядно побродил по континенту. Обычаи народов Союзных Королевств он описывал не только со знанием дела, но и с искренней любовью к предмету.
   Книга позволила мне взглянуть на события, происходившие задолго до моего появления здесь, с новой стороны. В том курсе, который преподавал магистр Астэри, история представлялась пьесой, разыгрываемой великими магами и чародеями. Короли, полководцы, ученые и прочие выдающиеся, но магически неодаренные личности были в этой драме в лучшем случае второстепенными персонажами, а по большей части присутствовали лишь в качестве декораций. Димитр, кропотливо собравший под одной обложкой рассказы непосредственных участников событий и снабдивший их своими комментариями, уделял магии не больше внимания, чем это требовалось для воссоздания объемной картины. Истории его были местами забавные, местами - грустные, но почти ни одна не оставляла равнодушным.
   У меня родилось подозрение (которое крепло с каждой страницей), что просьба магистра Астэри была продиктована не столько необходимостью помочь пациенту справиться с амнезией, сколько стремлением расширить кругозор одной упрямой ученицы. Но досада на эту попытку исподволь направить мои действия в нужное русло быстро улетучилась - "История" меня захватила.
   Впрочем, знания, полученные во время занятий с магистром, тоже пригодились: через несколько дней, когда мы оба освоились с новым текстом, Дан начал задавать вопросы. Сначала я отвечала односложно и нехотя, из вежливости, но постепенно увлеклась. Рассказывать самой мне нравилось даже больше, чем читать. Была в этом и законная гордость (надо же, как много я, оказывается, знаю!), и желание поделиться знаниями, а иногда (когда удавалось ответить на особо заковыристый вопрос) - и удовлетворение от решения интересной задачки. Скованность, которую я обычно ощущала в присутствии Дана, в такие моменты пропадала. Я видела перед собой не подозрительного чужака, а благодарного слушателя: его глаза горели искренним интересом.
   Однажды, увлекшись повествованием, я не сразу заметила, что Дан смотрит на меня с улыбкой.
   - Что такого забавного вы нашли в моих словах?
   Речь шла о довольно печальной странице истории - государственном перевороте, во время которого произошла смена королевских династий в Кенайе.
   - Вы очень здорово рассказываете. У вас лицо делается такое... вдохновенное.
   Презрительно фыркнув, я поспешно уткнулась в книгу. Но мне была приятна и его улыбка, и его похвала.
  
   Я уже и думать забыла о назначенном магистром двухнедельном сроке "трудовой повинности", и искренне удивилась, когда однажды утром застала Дана сидящим в кресле с книгой на коленях.
   - Магистр Астэри вчера разрешил читать самостоятельно, - пояснил Дан, перехватив мой взгляд. - Но мне будет очень не хватать ваших комментариев. Я ведь могу обратиться к вам, если возникнут вопросы?
   - Думаю, теперь, когда в вашем распоряжении вся Королевская библиотека, в этом нет необходимости, - сухо ответила я, стараясь не выдать разочарования. - Рада, что вы идете на поправку.
   После этого он действительно несколько раз пытался выспросить мое мнение по тому или иному вопросу, но я, как в самые первые дни, отделывалась скупыми комментариями. Искра былого "учительского" азарта, если и вспыхивала случайно, то сразу же затухала, едва только взгляд натыкался на стопку книг на журнальном столике - каждый день новую. ("Вы действительно так быстро читаете?" - не утерпела я однажды. "Действительно, - без ложной скромности согласился Дан. - К тому же, некоторые книги я просто проглядываю, вспоминая. Кажется, я уже читал их когда-то.") Мне ли состязаться в знаниях с самой богатой библиотекой континента?..
  
   За несколько недель во дворце Дан заметно окреп, раздался в груди и в плечах. Смягчились черты лица, линия скул стала более плавной. Запястья уже не болтались в манжетах, как ложка в стакане с чаем, а под тонкой тканью рукавов проявились контуры бицепсов. Словом, Дан начал походить на мужчину, а не анатомическое пособие типа "скелет", облаченное шутниками-студентами в человеческую одежду. Даже движения сделались более уверенными - стала проскальзывать плавная тягучая грация, которой я раньше не замечала. Вероятно, просыпалась память тела.
   Я как-то не задумывалась об этих метаморфозах - вернее, считала совершенно естественным, что под наблюдением опытного лекаря-мага пациент так быстро приходит в норму - пока Женька однажды не обронил, что процесс восстановления физической формы идет скорее вопреки, нежели благодаря указаниям лечащего врача.
   - Магистр Астэри был категорически против того, чтобы Дан занимался в фехтовальном зале офицерского корпуса, тем более - по ночам.
   - А зачем он туда ходит по ночам? - удивилась я.
   Женька беспечно пожал плечами:
   - Так ведь в другое время зал занят офицерами.
  
   Дан вызывал у меня противоречивые чувства. С одной стороны, человек, который с таким упорством занимается саморазвитием, определенно заслуживает, если не симпатии, то, по крайней мере, уважения (я бы в подобной ситуации, скорее всего, отлеживалась в постели, почитывая беллетристику). Кроме того, его таинственное прошлое пробуждало жгучее любопытство. Тривиальные люди не валяются посреди леса с отравленными стрелами в спинах. Но на прямой вопрос, нравится ли мне Дан, я бы, скорее всего, ответила: "Нет." И если бы меня уличили в лукавстве, значит, и перед собой я была не вполне искренна.
   Рядом с ним я чувствовала себя неловко. Наша самая первая встреча, в тот день, когда он пришел в себя, пролегала между нами, как провал меж двумя соседними крышами: вроде и узко, а попробуй перепрыгни. Больше всего терзала неизвестность. Слышал ли он мою... гм... чрезмерно эмоционально насыщенную тираду перед тем, как очнуться ? И если да, то что он о ней думает?.. Временами я почти успокаивалась и давала зарок не думать о всякой ерунде, но потом снова ловила на себе испытующий взгляд - и начинала терзаться по новой.
   Впрочем, и без этой неловкой ситуации Дан был слишком сложным человеком, чтобы вызывать безоговорочную симпатию. Я не раз замечала, что он вспоминает куда больше, чем рассказывает, и его недоверие казалось оскорбительным. Ведь даже я, при всем своем неоднозначном отношении, не давала повода подозревать меня во враждебных намерениях. Так и хотелось сказать: не доверяешь - на выход, никто тебя здесь не держит.
   В редкие минуты просветления в голову закрадывалась робкая мысль, что мои переживания во многом замешаны на ревности и обиде. Но была ли это обида за Вереска, память которого, как мне казалось, так легко предавал Женя? Или я ревновала своих друзей, которые с искренним удовольствием общались с этим подозрительным типом вместо того, чтобы радоваться моему чудесному возвращению из глубин депрессии? А может быть (хотя это казалось совсем уж маловероятным) меня обижала равнодушная доброжелательность Дана, который даже не пытался завоевать расположение девушки, спасшей ему жизнь?
   Понимая, что в этих чувствах есть что-то неправильное (по крайней мере, социально неприемлемое), я старательно прятала их даже от себя, но иногда они все же прорывались наружу - вспышками ярости, раздражением, беспричинной агрессией. Друзья реагировали по-разному. Ника частенько убегала от меня в слезах, но так же быстро возвращалась мириться. Женька обижался, я замечала это по его глазам, но, как положено мужчине и воину, делал вид, что ему все равно. Только один раз мы с ним чуть было снова не поссорились - я серьезно задела Веронику. И лишь Нимроэль относилась к моим нападкам с философским спокойствием.
   Однажды, когда я в очередной раз лезла в бутылку, Ним улыбнулась своей особенной всепонимающей улыбкой и заметила:
   - Тебе не хватает любви, Юля.
   - Ты хочешь сказать, что от недостатка секса я злая и противная? - желчно уточнила я.
   Эльфийка рассмеялась:
   - Ты вовсе не злая и не противная, не выдумывай. Я хочу сказать, что в тебе слишком много нерастраченных эмоций. Видела когда-нибудь, что случается с кипящим чайником, если у него заткнуть носик? Горячая вода и пар начинают вырываться из-под крышки, заливая огонь и обжигая тех, кто случайно оказался рядом. Ты сейчас похожа на этот чайник. (Очень меткое сравнение. Мне и самой иногда кажется, что срывает крышку.) А любовь - это носик у чайника, он направляет пар в безопасную сторону. Я могла бы тебе помочь, - Ним ласково коснулась пальцами моей щеки, - но ты пока не готова разделить постель с женщиной.
   - Как мило с твоей стороны обратить внимание на подобную мелочь, - буркнула я, но эльфийка не услышала моих слов: она о чем-то раздумывала, прикусив изящную губку.
   - А вот Дан тебе подойдет, - продолжила Ним с той невыразимой простотой, на которую только она и способна. Таким тоном она могла бы предложить мне перекусить. (Да ладно тебе, Ева, это всего лишь яблоко.) Я даже не сразу нашлась, что возразить. - Он не боится быть сильным. Он способен тебя удержать.
   - Откуда ты... - я задохнулась от внезапной догадки. - Ты с ним спала!
   Нимроэль не ответила, но ее лицо осветилось счастливой, чуть застенчивой улыбкой. Она любила всех своих мужчин. И каждого соблазняла, и с каждым теряла невинность. Я не смогла сдержать горечи:
   - Что, новый Женькин друг оказался доступнее старого?
   Нимроэль покачала головой:
   - Юля, ты никак не хочешь понять: Дан - не Кристоф. Кристоф умер.
   Я знаю. Я сама убила его.
  

* * *

  
   На следующий день, когда мы, как обычно, собрались в Женькиной комнате, Дан поинтересовался:
   - Юлия, а вы пойдете на бал?
   - Какой бал? - удивилась я.
   - Юля! - укоризненно воскликнула Ника. - Я же тебе говорила! Завтра. В Малом зеленом зале.
   Я припомнила, что на прошлой неделе у нас действительно шел разговор о чем-то таком. Впрочем, как откомментировал Женя, "бал - слишком громкое название. Скорее, местечковая дискотека для придворных". Подобные мероприятия не привлекали меня даже во времена зажигательного студенчества, теперь же и вовсе не было желания веселиться.
   - Я не танцую.
   - Это только пока трезвая, - лукаво напомнила Ним.
   - А я и не пью, - мстительно добавила я.
   - С каких пор?
   - С тех самых.
   Я почти наяву ощутила на языке тягучий, медово-пряный вкус вина с легкой миндальной горчинкой. И следом, как звено той же цепи, потянулось другое - пока еще не воспоминание, а лишь тень, предчувствие воспоминания о чем-то сладком и тревожном. Дрогнули крылья носа... Поспешно схватив со стола первую попавшуюся чашку, я судорожно вдохнула резкий аромат кофе. Полегчало.
   - Предпочитаю безалкогольные напитки, - пояснила я удивленному Женьке (это оказалась его чашка). - Ну а вы, Дан? Идете?
   - Нимроэль пригласила меня. Не вижу повода отказываться.
   - Вы танцуете?
   - Не знаю, - он засмеялся. - Ним показала несколько танцев, но не уверен, что я все запомнил.
   - Повторим пройденное? - игриво предложила Нимроэль.
   Дан с небрежно-грациозным поклоном подал ей руку, и эльфийка с готовностью выпорхнула из кресла. Женька вызвался отбивать такт ладонями. Вероника радостно подхватила.
   Танец имел достаточно сложный рисунок, и Дан периодически сбивался с шага, но тут же снова подхватывал ритм, не выказывая ни малейшего смущения. Стало понятно, что имела в виду Нимроэль, говоря "Он не боится быть сильным": даже не помня в точности всех па, Дан все-таки вел в танце.
   Я разглядывала кружащуюся по комнате пару с болезненно-жадным любопытством. Если бы не вчерашний разговор с Нимроэль, вряд ли бы у меня возникли подобные ассоциации, но теперь... все казалось слишком очевидным. Так легко представить...
   ...лишних полшага вперед, чуть глубже наклон - и его губы касаются безупречно гладкой кожи. Случайное движение руки - и ладонь соскальзывает с талии, повторяя волнующий изгиб бедра. Струится невесомая ткань платья - и Нимроэль сама струится, как река, даже в танце отдаваясь партнеру легко и естественно - так вода расступается, принимая в себя обнаженное тело... Какой мужчина сможет устоять?
   Когда они остановились - ни разу не сократив предписанную этикетом дистанцию! - у меня пылали кончики ушей. Ника восторженно зааплодировала. Дан проводил даму к ее креслу, поблагодарил изящным поклоном (интересно, а этому его тоже научила Нимроэль?) и повернулся ко мне:
   - Что скажете? У меня получается?
   - Весьма... убедительно, - выдавила я.
   - Видите, это несложно. Попробуйте.
   - В самом деле, - подхватила Ним, - пойдем! Будет весело. Хочешь, я попрошу молодого белль Феста сопровождать тебя? Он превосходный танцор. Тебе не обязательно знать все па - просто следуй за ним.
   - Он тоже не боится быть сильным? - съязвила я.
   Эльфийка задумалась на мгновение.
   - Нет, про него я бы так не сказала. Зато он очень нежен и тонко чувствует партнершу.
   - Гм. Мы все еще о танце?
   - А есть разница? - Нимроэль лукаво покосилась в сторону Дана.
   Я снова испытала укол досады. Сложно винить парня за то, что он поддался всепоглощающему очарованию Ним (если даже у меня мурашки бегут по позвоночнику - при всей моей упертой гетеросексуальности). Но ей-то он зачем? Для коллекции? Из-за подростковой психотравмы, зарубцевавшейся, но не вылеченной, юная эльфийка так и не научилась ощущать разницу между влюбленностью и любовью, симпатией и физическим влечением, страстью и дружбой - для нее это были грани одного чувства. С этим еще можно было смириться (мало ли у кого какие воззрения на любовь), но Нимроэль зачастую забывала, что у окружающих может быть другое отношение.
   - Мне вот любопытно, Ним, а есть во дворце хоть один мужчина, с которым ты не спала?
   Краем глаза я заметила, что на скулах Дана вспухли желваки, и это только подхлестнуло агрессию. Но Нимроэль, как обычно, не усмотрела в моих словах ничего оскорбительного:
   - Конечно, есть, и немало. Его величество Вильсент, магистр Астэри, его высочество Вильсент-младший...
   - И четверть офицерского корпуса, - подхватила я.
   - Скорее, три четверти, - эльфийка сморщила дивный носик и со смехом пояснила: - Они такие скучные.
   - Юлия, можно вас на пару слов? - попросил Дан.
   Его тон был спокойным, выражение лица - безупречно вежливым, но я едва удержалась, чтобы не уточнить с ехидством: "Бить будете?"
   - Юлия, ваше свинство переходит все границы, - резко сказал Дан, как только за нами закрылась дверь. - Не знаю, что происходит в вашей голове, - и не уверен, что хотел бы это знать, - но я вижу, что друзья искренне за вас волнуются, а вы методично, раз за разом, втаптываете их в грязь.
   Вообще-то, но был прав - стоило это признать, извиниться и тем исчерпать вопрос. Но меня уже понесло.
   - А вы, значит, благородный защитник? Что же вы раньше молчали, когда я, по вашему выражению, втаптывала в грязь Женю и Веронику? Не все одинаково достойны вашей защиты?
   - Женя способен сам постоять за себя и за свою девушку.
   - А Ним, думаете, не способна? Бедная беззащитная овечка? - я невежливо расхохоталась. - Ох, Дан! Не обманывайтесь хрупким станом и невинными голубыми глазами. Нимроэль с отличием окончила курс боевой магии. А ее язычок, когда надо, бывает острее бритвы - поверьте мне, я с этим сталкивалась.
   - Тем лучше для нее, - заметил Дан уже спокойнее. - Но это не меняет дела. Вы ведете себя как злой и капризный ребенок. Я восхищен долготерпением ваших друзей, но, поверьте, еще некоторое время в таком духе - и друзей у вас не останется.
   - Так это вы обо мне заботитесь? - насмешливо протянула я. - Как трогательно! Скажите же скорей, мой старший товарищ, как мне следует поступить дальше?
   - Прежде всего - извиниться перед Нимроэль, - серьезно посоветовал Дан. Он положил ладонь на латунную ручку двери и снова обернулся. - А завтра - сходите все же на бал. Даже если вы думаете, что вам не понравится, сделайте это ради Вероники. Она больше всех из-за вас расстраивается.
   - Она из-за всего больше всех расстраивается, - рассеянно пробормотала я. В голове начал выстраиваться план. - А знаете, Дан, пожалуй, вы правы. Почему бы мне в самом деле не повеселиться?
   В комнате нас встретила легкая настороженность: друзья опасались, что мы, если и не подрались, то, по крайней мере, поругались от души. Я выдала самую обворожительную из своих улыбок:
   - Ним, прости, пожалуйста, я наговорила лишнего. Ты не могла бы дать мне несколько уроков танцев? Дан убедил меня пойти на завтрашний бал.
   Женька вытаращился на парня с благоговейным восторгом:
   - Кудесник! Как тебе это удалось?
   Дан не ответил. Он смотрел на меня, и в его глазах - сейчас они напоминали цветом гранитную набережную - мелькнуло что-то похожее на беспокойство. Я ухмыльнулась. Завтра никто не сможет упрекнуть меня в том, что я не прислушиваюсь к советам друзей.
  

* * *

  
   Распорядитель бала, господин Дерек, пристально вгляделся в мое приглашение, словно рассчитывал, что оно окажется фальшивкой. Но текст, затейливо выведенный на кусочке голубого картона, венчался личной подписью Его Величества Вильсента, за подделку которой можно было схлопотать смертную казнь без долгих разбирательств.
   - Госпожа Юлия, простите, но я не могу допустить, чтобы гости появлялись на балу в таком... неподобающем виде.
   - В приглашении указано, что гости должны присутствовать в вечерних туалетах, - подчеркнуто вежливо заметила я. - Почтенный мастер Фьеротти, который шил платье, заверил меня, что это самый что ни на есть вечерний туалет в стиле кхаш-ти.
  
   ...Джозефо Фьеротти, пожилой, но все еще чертовский обаятельный диганаррец, владелец одного из самых дорогих ателье в Вельмаре, действительно не был шокирован, когда я объяснила, какой именно наряд мне требуется пошить. То ли потому, что я пришла по рекомендации Нимроэль, чьи одеяния бывали порой куда откровеннее, то ли потому что он сам являлся поклонником стиля кхаш-ти, искренним и почти бескорыстным (по его собственному признанию, редко когда удавалось заработать на подобных экзотических заказах хотя бы половину того, что заплатила я.)
   На последней примерке, когда не только платье было готово, но и красные, в тон широкому поясу, туфельки спрятались под подолом (чтобы в нужный момент кокетливо выглянуть из-под летящей белоснежной ткани), и нить нежно-розового жемчуга легла на шею, он придирчивым взглядом художника оценил свое творение - и остался доволен.
   - Ну как, Юлия? Вам нравится?
   - Не то слово, господин Фьеротти! Это даже лучше, чем я смела надеяться.
   - Могу я полюбопытствовать, куда вы собрались в таком наряде?
   - Друг устраивает тематический вечер по случаю своего дня рождения.
   Правду я решила скрыть, чтобы не шокировать раньше времени почтенного мастера. Диганаррец еще раз обошел вокруг меня - на этот раз его лицо было задумчивым.
   - Знаете, Юлия, не в моих правилах говорить такое клиенткам, но... не надевайте это платье, если хотите и дальше остаться просто друзьями...
  
   Этого я, конечно, распорядителю бала не сказала.
   - Господин Дерек, приглядитесь внимательнее: мое приглашение подписано королем Вильсентом. Если вы сомневаетесь, я сию же секунду отправлюсь к его величеству и попрошу лично засвидетельствовать подлинность подписи.
   Вообще-то, я отчаянно блефовала. У меня не было уверенности, что король одобрит мой откровенный наряд и тем более оторвется от дел, чтобы вразумить упрямого церемониймейстера. Но на Дерека эта угроза подействовала. Он неохотно открыл передо мной дверь:
   - Прошу вас. Но я должен предупредить, госпожа Юлия: если ваш внешний вид послужит причиной для скандала, я буду вынужден просить вас удалиться.
   Лаисса, моя горничная, слишком долго провозилась с прической и макияжем, поэтому к началу я опоздала. Уже прошли первые три церемониальных танца, открывающие по традиции любой бал, и веселые, празднично разодетые пары свободно кружились в центре зала. Я моментально опознала кьести - довольно легкомысленный диганаррский танец, один из двух, которым обучила меня Ним. (Эльфийка заверила, что, поскольку кьести недавно вошел в моду и до сих пор запрещен на помпезных официальных балах, на неформальном, только для своих, мероприятии его будут танцевать особенно часто. Так и оказалось.)
   Увидев меня, Вероника (непосредственное дитя!) сбилась с такта, потом торопливо прошептала что-то своему кавалеру и устремилась к дверям зала. Ее движение не осталось незамеченным: десятки пар глаз обратились в мою сторону. Ладони немедленно взмокли, и мне стоило большого труда удержать на лице невозмутимую улыбку. Пусть смотрят. Я ведь для этого сюда и пришла.
   - Юлькааа! - протянула принцесса с ужасом и восторгом. - Ты... Они все умрут!
   В других обстоятельствах я и сама бы умерла на месте: на фоне расфуфыренных придворных дам я выглядела почти голой. Но волна куража, отголосок которого я ощутила вчера во время разговора с Даном, захлестнула меня с головой, смывая стыдливость, скованность... и здравый смысл.
   Женя искренне похвалил платье, но удивления не выказал. (Подозреваю, что его предупредила Ним, у которой я накануне выспрашивала, где она шьет свои экзотические наряды.) Я собиралась принимать комплименты хладнокровно и с достоинством, но, не удержавшись, похвасталась:
   - Сама придумала!
   - Правда, Джозе душка? - улыбнулась Ним. (Сама эльфийка, уж не знаю, почему, была одета скромнее, чем обычно. Меня это устраивало: сегодня я собиралась быть в центре внимания.)
   - Господин Фьеротти великий мастер, - серьезно подтвердила я. - Он меня вчера три часа мучил, пока не удостоверился, что в точности понимает мой замысел. А после этого всю ночь гонял своих белошвеек, - я в притворном ужасе закатила глаза. - Не спрашивай, во сколько мне это обошлось.
   Я взяла со столика бокал с игристым вином, пригубила и с великосветской небрежностью повернулась к третьему собеседнику.
   - Здравствуйте, Дан. Как видите, я прислушалась к вашему совету. И намерена как следует повеселиться.
   - Вижу, - сухо согласился он.
   Нимроэль рассмеялась.
   Потрясение, вызванное моим появлением, постепенно улеглось - бал вернулся в привычную колею, и танцующие снова закружились по узорчатому паркету. Приглашать меня никто не торопился, и я воспользовалась передышкой, чтобы оценить обстановку.
   В зале в основном присутствовала дворцовая молодежь: придворные дамы, жадные до развлечений, и юные офицеры королевской гвардии. Немногочисленные мужчины в штатском и в выправке, и в лоске явно проигрывали подтянутым военным в парадных мундирах.
   Мой взгляд, поверхностно скользящий по публике, неожиданно зацепился за молодого человека, чье лицо показалось смутно знакомым - так вспоминают лицо с обложки. Он и сам был как мальчик с глянцевой картинки: высокий, статный, с копной густых волос цвета топленого молока. На поясе висел короткий парадный меч в богато инкрустированных ножнах - парень входил в одно из семейств Ближнего Круга, членам которого позволено носить оружие на королевских церемониях. Он стоял в другом конце зала и что-то говорил своему соседу, невысокому худощавому брюнету, тоже офицеру, и тоже из Ближнего Круга, судя по ножнам на поясе. Даже на расстоянии чувствовалась потрясающая харизма блондина - он привык управлять вниманием людей.
   Я послала ему заинтересованную улыбку и тут же, якобы в смущении, отвела глаза. (Очень хотелось посмотреть, какой эффект это произвело, но я подавила искушение. Не стоит каждые полминуты проверять состояние наживки.)
   Бал меж тем шел своим чередом - церемониймейстер объявил очередной танец, новые пары уже заняли места в центре зала, а меня так никто и не приглашал. Становилось скучно. Ночью от волнения на меня напала бессонница, и я до пяти утра кружилась по комнате в ночной рубашке, разучивая показанные Нимроэль танцы. Неужели мои усилия пропадут зря?
   Верный друг Женька почувствовал мое замешательство (надеюсь, что почувствовал, а не прочитал на лице!)
   - Леди, вы сегодня особенно обворожительны. Позвольте пригласить вас на танец.
   Я присела в легком реверансе, одними губами шепнув: "Спасибо".
   - Как тебе бал? - поинтересовался он, когда мы заскользили по залу.
   - Супер, - лаконично отозвалась я. - Женич, помолчи чуток. Я еще ни разу не танцевала это с мужчиной и под музыку.
   Женя оказался хорошим партнером. Ему недоставало пластичности Дана, но он вел меня технично и уверенно, и вскоре я расслабилась, перестав думать о последовательности шагов. Наверное, со стороны мои движения выглядели не безукоризненно правильными, но они были легкими и естественными - а что еще надо для танца? Страстная южная мелодия перенесла меня в те времена, когда я была влюблена в Женьку - и это добавило нашему танцу чувственности. Невесомый шелк платья взметался на поворотах, дерзко демонстрируя лодыжки (разумеется, без чулок, а как же иначе). Взгляды - презрительные, заинтересованные, брезгливые - отскакивали от меня с сухим звоном, как стеклянные шарики из детской игры.
   Проводив меня на место, Женька галантно поцеловал руку и с шутливым восторгом выдохнул:
   - Богиня!
   Даже насупленный Дан слегка улыбнулся.
   Наше маленькое представление сломало ледок настороженности - и карусель завертелась.
   Следующим моим кавалером был тот самый худощавый брюнет. Он оказался мрачен и молчалив, держался скованно и упорно смотрел сквозь меня, как будто кружился со стулом. Я так и не поняла, зачем он меня пригласил.
   Очередному претенденту - лихому офицеру со взглядом поручика Ржевского - пришлось отказать: я не знала объявленного танца.
   - Жаль, - без всякого смущения заметил он. - Могу я рассчитывать на следующий?
   Одна из придворных дам, миниатюрная барышня лет восемнадцати с кукольным личиком, поинтересовалась, у кого я шила платье. Другая, шатенка с умопомрачительной фигурой и некрасивым надменным лицом, в резких выражениях предупредила, чтобы я не смела заглядываться на ее жениха, барона белль Тесла. Я заверила, что она может быть спокойна: понятия не имею, кто это такой. Остальные дамы подойти не решались, но я не сомневалась, что они живо обсуждают детали моего туалета -то и дело до меня доносился презрительный шепоток: "Какая вульгарность!"
   Молодые люди, напротив, отнеслись ко мне в целом благосклонно (по крайней мере, с интересом). Только один мужчина - полноватый, рано полысевший франт в дорогом камзоле - отвел меня в сторону и потребовал немедленно убраться с бала, потому что, дескать, таким, как я, не место в приличном обществе. С самой очаровательной улыбкой я посоветовала ему отойти подальше. А то моей репутации, учитывая обстоятельства, уже мало что способно повредить, а вот его намерения могут быть неверно истолкованы. Намек подействовал: франт отскочил от меня, как от прокаженной.
   Как только закончился очередной танец, ко мне вихрем подлетела Вероника - узнать, чего хотел "этот противный барон белль Тесла" (Так вот кто это! Определенно, надменной шатенке не о чем волноваться) и почему отошел с таким диким лицом. Ответить я не успела.
   - Вероника, ты не познакомишь меня со своей спутницей? - раздался над ухом бархатистый голос.
   Рядом с нами стоял тот самый блондин, на которого я обратила внимание в самом начале. Улыбка принцессы сделалась принужденной.
   - Юлия, познакомься, пожалуйста, это мой брат Фернанд. Фернанд, это Юлия, моя подруга.
   Ух ты! Его высочество крон-принц Фернанд! А у вас, Юлия Эдуардовна, губа, прямо скажем, не дура. Обольстительно улыбаясь, я повернулась к блондину:
   - Ваше высочество, в жизни вы еще привлекательнее, чем на портретах.
   Конечно, даме не пристало первой делать комплименты, но передо мной все-таки особа королевской крови!
   - Не могу сказать того же о вас, Юлия. Если бы мне попался на глаза ваш портрет, я бы непременно запомнил. Разве забудешь такую красоту?
   Его взгляд жадно облизал мои обнаженные плечи и затерялся в узком клиновидном вырезе, который тянулся до широкого алого пояса. Я припомнила, что крон-принц Фернанд слыл страшным ловеласом, но после официальной помолвки, состоявшейся полгода назад, был вынужден взять себя в руки. Похоже, воздержание давалось ему с трудом.
   - Вероника, надеюсь, ты не будешь против, если я ненадолго украду твою подругу?
   - Фернанд...
   - Да? - в голосе принца хрустнул ледок, и Ника стушевалась:
   - Нет, ничего. Я... пойду.
   Вблизи принц оказался еще симпатичнее, чем на расстоянии, - вернее, вблизи его харизма (харизма будущего правителя!) весьма убедительно подкреплялась бархатным, великолепно поставленным голосом, уверенной манерой разговора и властными жестами.
   Очередной танец мы пропустили, беседуя о светских пустяках: принц интересовался моим прошлым и настоящим, а я привычно скармливала ему придуманную Вереском и отполированную лордом Дагерати легенду. К счастью, режим светской беседы не предполагал подробного изложения автобиографии.
   Я видела, как Женя уводил с бала Веронику, но не подошла попрощаться - ограничилась воздушным поцелуем из другого конца зала.
   Когда церемониймейстер объявил новый танец, принц галантно протянул мне руку. Он не спросил, танцую ли я.
   - Сегодняшний бал был чудовищно скучным, пока не появились вы, - пожаловался Фернанд, склоняясь ко мне чуть ближе, чем дозволял этикет. - Хотите, сбежим отсюда?
   - А мне здесь очень нравится! Но за вами, принц, я готова последовать хоть в Северные Пустоши.
   Я не кривила душой. В тот момент я была почти влюблена в этого мальчика с журнальной обложки (а точнее - в свое отражение в его глазах). Мне нравилось дразнить его, наблюдая, как он отчаянно и безуспешно пытается спрятать под маской светской учтивости "недостойные" желания. Я отдавала себе отчет, что в долгосрочной перспективе такая игра до добра не доведет - но ведь в мои планы не входила долгая игра. И это чуточку фамильярное обращение - "принц" - так сладко перекатывалось и таяло на языке...Могу я хоть раз в жизни почувствовать себя Золушкой?
   - Давайте встретимся в Изумрудной столовой, - прошептал Фернанд. - Последняя дверь направо по коридору. Я уйду сейчас, а вы подождите один танец - и присоединяйтесь.
   Он проводил меня на место и действительно почти сразу исчез из зала. С первыми тактами новой мелодии ко мне подошли сразу двое: Дан и худощавый брюнет, мой второй кавалер. Я выбрала брюнета - и очень скоро пожалела о своем решении: молодой аристократ был все так же скован и молчалив и по-прежнему рассеянно смотрел куда-то мимо моего левого уха. Привыкнув к ощущению деревянной ладони на талии, я совсем позабыла и о партнере, и о танце - мысли устремились к более насущным вопросам: что я делаю, куда меня несет и не пора ли остановиться? Рядом с принцем, в свете его ослепительной улыбки, все казалось простым и естественным, но стоило Фернанду скрыться за дверью, как сомнения полезли, словно крысы из нор. Впрочем, на каждый довод "против" находился не менее убедительный контраргумент.
   У него есть невеста. - Это политический брак. Они друг друга не любят.
   Так демонстративно убегать с бала с мужчиной - просто неприлично. - Ха. На приличия я забила в тот момент, когда явилась на чопорный танцевальный вечер в белом платье с ярко-алым поясом, открытой спиной и вырезом едва ли не до пупа.
   Заниматься любовью в спешке, под угрозой скандала, который непременно случится, если нас застукают... фи, как неромантично. - Зато весело, волнующе и эротично!
   И самое главное. Раз уж у меня сегодня День Следования Мудрым Советам, почему бы не прислушаться к Нимроэль и, если на то пошло, к собственному внутреннему голосу, который неустанно твердил, что длительное воздержание исключительно вредно для организма? (Кстати, где этот засранец? И с какой стати я должна выполнять за него его работу?!!)
   Я с трудом дождалась окончания танца - момента, когда можно будет наконец-то перестать думать и начать действовать.
   Войдя в упомянутую Фернандом последнюю комнату в конце коридора, я поначалу испугалась, что не туда попала: пустое просторное помещение, залитое светом фонарей (окна выходили на центральную площадь), меньше всего походило на столовую. Пока я пыталась осознать, где нахожусь и куда делась вся мебель, принц молча привлек меня к себе и накрыл ртом мои губы. Лихое начало, ошарашенно подумала я. С другой стороны, никто не обещал ужина при свечах.
   Фернанд легко приподнял меня и усадил на единственный оставшийся предмет мебели - какое-то подобие барной стойки. Наши лица оказались почти на одном уровне, и я ощутила ненавязчивый цветочный аромат, исходивший от его волос - совсем не сексуальный, но очень приятный. Принц превосходно целовался: властно и вместе с тем без излишней грубости (так грамотный правитель утверждается на новой территории: не силой, но дипломатией). Однако мое тело откликалось на удивление медленно и неохотно. После вчерашней реакции на невинный танец Дана и Нимроэль, я ожидала, что вспыхну, как спичка, от одного прикосновения. Но спичка оказалась отсыревшей.
   Забавная выходила сказка. Вместо хрустальной туфельки и пышной свадьбы - торопливый секс в темной пустой комнате... Зато принц самый что ни на есть настоящий - не придерешься. Ну что ж, какая Золушка, такая и сказка. Мне стало весело.
   - Чему ты улыбаешься? - удивился Фернанд.
   - Так... Хорошо просто. - Я запустила пальцы в его густую шевелюру и уткнулась носом в макушку цвета топленого молока. - Твои волосы пахнут фиалкой.
   И почему такие шикарные локоны достались мужчине? Чудовищная несправедливость.
   Его дыхание, заплутавшее в жемчужинах ожерелья, было торопливым и щекотным, как пузырьки от шампанского.
   Рука скользнула вниз по бедру. Тихо зашелестел шелк.
   Все происходило слишком быстро. Наверное, Фернанд был хорошим любовником - для человека с репутацией ловеласа это вопрос престижа. Но ситуация не предполагала долгих прелюдий, а у меня, как назло, оказалось совершенно неподходящее настроение для быстрого секса.
   Я откинулась назад, позволяя горячим губам соскользнуть с шеи вниз, в интригующую ложбинку между двумя полосками белого шелка. По позвоночнику прокатилась знакомая волна... Может, еще не все потеряно. Туфелька свалилась с ноги и стукнула по паркету.
   И тут отворилась дверь, впуская в комнату звуки далекой музыки - и Дана.
   Первые пару секунд он молча смотрел на нас. Даже в тусклом свете фонарей было видно, как стремительно темнеют его глаза.
   - Ваше высочество, - короткий отрывистый поклон. - Вас ищут в зале.
   - Кто?
   Фернанд выпрямился, но не убрал руку с моей спины, давая понять наглецу, что его присутствие здесь неуместно. Дан молчал и не двигался.
   - Если тебя послали за мной, возвращайся и скажи, что не нашел. Ты разве не видишь, я занят.
   - Госпожа Юлия находится во дворце по личному приглашению короля. Его величество будет весьма недоволен, узнав, что вы обошлись с его гостьей неподобающим образом.
   Фернанд, едва заметно усмехнувшись, посмотрел на меня:
   - Юлия, разве я обращаюсь с тобой неподобающим образом?
   - Самым подобающим! - заверила я.
   Внутри медленно поднималась досада. Какого черта, что он себе позволяет? Я, хвала небу, уже давно совершеннолетняя и могу сама решать, с кем, когда и где мне спать (и не его собачье дело, что я по этому поводу думаю!) Фернанд с подозрением перевел взгляд с меня на Дана и снова на меня:
   - Это твой любовник?
   - Это любовник Нимроэль. По крайней мере, один из.
   - А, - успокоился принц. - Ну, передавай привет блистательной Ним. Она, наверное, тебя заждалась.
   Но Дан и не думал уходить. Напротив, он пересек комнату и приблизился к нам.
   - Ваше высочество, позвольте напомнить, что у вас есть невеста.
   Принц начал раздражаться.
   - Послушай... как тебя...
   - Дан.
   - Послушай, Дан. Моя личная жизнь тебя ни коим образом не касается. И, если я правильно понял, личная жизнь Юлии - тоже. Будь добр, закрой дверь с той стороны.
   Дан посмотрел принцу в глаза и тихо произнес:
   - Личная жизнь - да. Но речь идет просто о жизни, ваше высочество. Герцог белль Фарро не потерпит скандала накануне свадьбы.
   У Фернанда изменилось лицо. Я почти физически ощущала борьбу, которая происходила в его душе. С одной стороны, ему не хотелось меня упускать. С другой - слова Дана (еще бы знать, что он имел в виду?) попали в точку.
   Наконец, принц повернулся ко мне. Душевная борьба окончилась - очевидно, не в мою пользу.
   - Юлия, вы мне нравитесь. В вас много жизни и свободы, которых мне так не хватает в дворцовых стенах, особенно теперь, после помолвки. Но ваш друг прав. Я не должен был подвергать вас опасности.
   Он поднял мою руку и коснулся губами центра ладони, вкладывая в один поцелуй все нереализованное желание. Я судорожно втянула воздух.
   Принц развернулся и резко вышел из комнаты, на ходу застегивая пуговицы мундира.
   Дан прислонился к стойке рядом со мной и покачал головой:
   - Если бы я знал, что вы такая... эксцентричная, я бы остерегся давать советы.
   - Так остерегитесь! - Я спрыгнула со стола, не глядя надела упавшую туфлю и приблизилась к Дану почти вплотную. - Остерегитесь, если не хотите прочувствовать полную меру моей эксцентричности.
   Он выдержал мой взгляд, не дрогнув. Но когда я устремилась к двери, крепко взял меня за запястье.
   - Не торопитесь, Юлия. Принц должен вернуться один.
   - Да что вы себе позволяете! Какого черта вы вообще в это влезли? Я еще стерпела ваше вчерашнее хамство - в конце концов, мужчина обязан вступаться за женщину, с которой спит. Но сегодня ваша наглость просто переходит все границы!
   Дан с любопытством прищурился, слегка наклонив голову на бок.
   - Вы правда не понимаете или меня дразните?
   - Представьте себе, не понимаю.
   - Герцог белль Фарро - один из самых влиятельных членов Совета Лордов.
   - И что?
   - Крон-принц помолвлен с его дочерью, свадьба должна состояться через два месяца, когда Изабелла белль Фарро достигнет совершеннолетия. Герцог - человек очень строгих нравов, он требует, чтобы все было в высшей степени благопристойно. И если Фернанду ничего не угрожает, кроме серьезного разговора с отцом, то с девушкой, которая имела неосторожность привлечь внимание принца, может в любой момент произойти несчастный случай. Вы, должно быть, в курсе, Юлия, что Совет вас и так не жалует, и ваша мимолетная интрижка с Фернандом рискует стать последней каплей.
   - Бред какой! - фыркнула я.
   - Вы бы так не говорили, если бы знали герцога белль Фарро достаточно хорошо.
   - А вы, конечно, с ним на короткой ноге, - съязвила я. - Неужто прекрасная Нимроэль чудесным образом излечила вашу амнезию?
   - Напротив. Я почти ничего не помню ни о мире, ни о государстве, ни о городе, в котором нахожусь, и поэтому вынужден задавать много вопросов.
   Да уж, "много вопросов" - это в точку. Я заметила, что танцевал Дан крайне мало - в основном беседовал с Женькой, Ним и еще парой личностей, с которыми свел знакомство прямо на балу. Я думала, что он стесняется демонстрировать свое неумение, а он, оказывается, собирал информацию. На месте главы Королевской Канцелярии я бы получше присмотрелась к этому любознательному товарищу... А впрочем, это не мое дело.
   - Пойду к себе. Все равно вы мне весь кайф обломали... И не вздумайте идти за мной, - я свирепо сверкнула глазами, заметив его попытку двинуться следом, - если не хотите скандала в коридоре. У меня настроение как раз подходящее.
   Вообще-то, я не особо надеялась, что он прислушается к этой просьбе. Но пусть хотя бы тащится где-нибудь в отдалении. А то ведь правда зла никакого не хватает!
   Лестница на третий этаж находилась примерно на полпути от Изумрудной столовой до бальной залы. Я летела по коридору, кипя от негодования, и не сразу услышала, как кто-то окликнул меня по имени.
   - Юлия, мне надо с вами поговорить, - настойчиво повторил голос.
   В проеме одной из дверей стоял давешний брюнет, приятель принца.
   Ррр. Ну что опять? Еще один блюститель нравственности на мою голову? Отказать в беседе дворянину из Ближнего Круга было бы как-то совсем уж невежливо, поэтому я, повинуясь его приглашающему жесту, ступила в слабоосвещенную комнату.
   Это оказалась небольшая, лаконично обставленная гостиная. Вдоль стен располагались низкие диванчики, над одним из которых тускло горела лампа. Стену над широким камином, закрытым вычурной медной решеткой, украшала композиция из двух перекрещенных мечей.
   Брюнет держался все так же скованно (если не сказать сурово), как во время танца, и первые его слова обрушились на меня, подобно ведру ледяной воды:
   - Юлия, я потерял голову в тот момент, когда увидел вас, - голос мужчины был хрипловатым, но тон - спокойным, почти холодным. У меня возникло подозрение, что это какой-то дурацкий розыгрыш. - Я сходил с ума, представляя, как Фернанд целует вас... Юлия, он познал десятки женщин, вы для него - очередная игрушка. Вы не должны принадлежать ему!
   - Я не собираюсь никому принадлежать, - озадаченно сказала я, размышляя, под каким бы предлогом отсюда поскорее убраться - разговор принимал странный оборот,.
   И вдруг брюнет порывисто притянул меня к себе и прижался ртом к моим губам, настойчиво раздвигая зубы языком. Ничего себе заявочки! Я с отвращением отпихнула его и попыталась залепить пощечину - без всякого участия разума, на одних рефлексах (помнится, Андрей тоже схлопотал по физиономии, когда впервые вознамерился опробовать на мне технику французского поцелуя). Брюнет перехватил мою руку, и на его лице - в первый раз за вечер - отразилось какое-то чувство.
   - Шлюха! - с ненавистью выплюнул он. - Значит, ты только под принца подстилаешься, да? Второй род королевства для тебя недостаточно знатен?
   - Милорд, вы пьяны!
   Все еще не выпуская моей руки, он ударил меня по лицу, не очень сильно, но мне хватило: ободок тяжелого перстня попал по самому чувствительному месту на подбородке. От боли и неожиданности я на несколько мгновений потеряла способность соображать. Сознание включилось, когда я уже лежала на диванчике, распластанная под тяжелым мужским телом. Одна рука брюнета прижимала мои запястья к спинке дивана, другая лихорадочно путалась в складках платья. Кажется, я что-то говорила насчет слишком короткой прелюдии в исполнении принца? Беру свои слова назад.
   Времени на испуг не оставалось. Мозг был занят обдумыванием двух чрезвычайно важных мыслей. Во-первых, просчитывало левое полушарие, когда брюнет отвлечется, чтобы снять штаны, надо будет исхитриться заехать ему коленом в пах. Во-вторых, негодовало правое, если этот ублюдок порвет платье, которое обошлось мне в целое состояние и черт знает сколько нервных клеток, я располосую его на ленточки.
   За плечом брюнета мелькнуло сосредоточенное лицо с темно-серыми глазами. Незадачливый герой-любовник взлетел в воздух, и кулак Дана красиво впечатался ему в челюсть. Превосходный хук слева, мысленно зааплодировала я.
   Лицо брюнета перекосилось от ярости и пошло алыми пятнами.
   - Низкий ублюдок, ты хоть имеешь представление, на кого поднял руку?
   - Я готов принести вам извинения, лорд белль Фарро, если вы попросите прощения у Юлии, - произнес Дан почти спокойно. Только потемневшие радужки и все еще сжатые кулаки выдавали внутреннее напряжение.
   - Извинения? Ты смеешься надо мной, мразь? Даже твоя безымянная могила не станет достаточным извинением за оскорбление наследника герцога белль Фарро!
   Он выхватил меч и сделал выпад в сторону Дана - тот едва успел отскочить в сторону.
   - Перестаньте, вы с ума сошли! - крикнула я, бросаясь к белль Фарро.
   Он оттолкнул меня, даже не удостоив взглядом.
   Было очевидно, что Дан не хочет драться: некоторое время он пассивно кружил по комнате, уклоняясь от ударов. Но брюнет не оставил ему выбора. Отступая, молодой человек добрался до камина и сорвал со стены один из мечей.
   - Положи меч, безродная скотина. Ты не достоин даже дышать на него! - лицо лорда белль Фарро из пятнистого сделалось равномерно красным. Он снова ринулся в бой. Зазвенела сталь.
   Я очнулась от ступора и метнулась к двери. Вряд ли кто-нибудь вступится за безродного Дана, но, может, хоть из любви к порядку церемониймейстер остановит эту глупую схватку? В дверях я едва не налетела на принца.
   - Что здесь происходит? - властно спросил Фернанд, отодвигая меня в сторону.
   - Этот ублюдок посмел меня ударить!
   Крон-принц мельком взглянул на меня. Я уже успела привести себя в порядок, но глаза были круглые от запоздало накатившего страха: только теперь я осознала, что против излюбленного женского приема "коленом в пах" есть универсальный контрприем "клинок у горла".
   - Подозреваю, что у него были на то основания.
   - Да какие основания, Фернанд? - вскричал белль Фарро. - Что я его шлюху потискал? Так от нее не убудет! К тому же она сама напрашивалась, ты же видел.
   - Лорд белль Фарро, вы забываетесь, - холодно отчеканил принц. - Уберите оружие, я не потерплю убийства в своем доме.
   - И ты позволишь этому ублюдку уйти? - горько спросил брюнет. - Допустишь, чтобы оскорбление рода белль Фарро - второго по знатности рода! - осталось безнаказанным? А дальше - что? Спустишь оскорбление королевской чести?
   - Бой до первой крови, - бесстрастно уронил Фернанд.
   - Ваше высочество, но это нечестно! - возмутилась я. - Вы посмотрите, что у Дана в руках! Эта декоративная железка тупее кочерги!
   Принц резко обернулся ко мне:
   - Юлия, никогда не смейте говорить так об оружии.
   Тем не менее, мое замечание возымело эффект: принц вынул из ножен свой меч и протянул рукоятью вперед. Дан с коротким поклоном принял клинок, взял его в левую руку, взмахнул пару раз, оценивая балансировку. Однако свой прежний, декоративный, меч не отложил.
   - До первой крови, - напомнил Фернанд. - Лорд белль Фарро, вы меня поняли?
   - Да, мой принц, - с тихой яростью сказал брюнет.
   По его глазам было видно, что первую кровь он рассчитывает пролить из разрубленной шеи противника.
   - К бою! - скомандовал принц.
   И вновь зазвенела сталь.
   Схватка была короткой и некрасивой. Дан явно проигрывал сопернику и в мастерстве, и в ловкости, и в скорости. Кроме того, молодой лорд, то ли позабыв в пылу схватки о предупреждении принца, то ли сознательно перекраивая под свои нужды "правило первой крови", целился в жизненно важные точки: в корпус, в шею, в голову. Дан, который поначалу еще пытался атаковать, очень скоро был вынужден уйти в глухую защиту. Бой напоминал больше не дуэль, а попытку уцелеть в мясорубке. Я ожидала, что принц вмешается, но он стоял в стороне и, скрестив руки на груди, с любопытством наблюдал за ходом поединка.
   Решающий удар был нанесен в левое плечо, недалеко от сонной артерии. При виде алого пятна, расползающегося по рубашке противника, лорд белль Фарро, подобно быку на корриде, пришел в еще большее неистовство. Я безотчетно подалась вперед, чтобы повиснуть у мужчины на локте: у него было лицо безумца. Но окрик принца опередил меня:
   - Прекратить бой!
   Приказ будущего сюзерена остановил руку молодого дворянина куда вернее, чем это могла бы сделать я.
   - Я, Фернанд белль Хорвелл, свидетельствую, что оскорбление смыто кровью. Лорд белль Фарро, вы удовлетворены?
   Несколько секунд белль Фарро стоял неподвижно, держа меч у горла Дана. Ребра под парадным камзолом вздымались тяжело и часто - ярость схватки и ненависть к сопернику клокотали в груди, мешая дышать. Наконец, молодой лорд медленно опустил оружие и склонил голову перед Фернандом:
   - Да, мой принц.
   - Ступай, Грегор. Поговорим позже.
   Дан отложил в сторону "декоративную железку" и с почтительным поклоном протянул Фернанду его клинок.
   - Благодарю вас, ваше высочество.
   Мне показалось, он хотел добавить что-то еще, но передумал.
   - Ты владеешь техникой двуручного боя? - с интересом спросил Фернанд, пряча меч в ножны.
   Дан едва заметно усмехнулся:
   - Похоже, что да.
   - У тебя хорошая база, но ты в отвратительной форме. Давно не тренировался?
   - Я... долго болел.
   - Приходи завтра к восьми утра на тренировку в мой фехтовальный зал. Я хочу, чтобы ты показал мне пару приемов.
   - Как вам будет угодно, ваше высочество.
   Принц повернулся ко мне.
   - Юлия, я приношу вам извинения за этот инцидент. Поступок лорда белль Фарро, безусловно, недостоин дворянина и мужчины. Хотя, должен признать, вы действительно вели себя несколько... провокационно.
   - Простите, ваше высочество, - я потупила взор в попытке изобразить раскаяние. - Я испортила вам бал.
   - Напротив, вы его очень скрасили, - с серьезного лица наследника престола на меня глянули дерзкие глаза обольстительного мальчика, с которым мы целовались полчаса назад. - Но все-таки не делайте так больше, если вам дорога ваша жизнь и честь.
   Я склонилась в глубоком реверансе:
   - Да, мой принц.
   Фернанд вышел (стало слышно, как он разгоняет в коридоре любопытствующих придворных), и мы остались вдвоем.
   - По крайней мере, в этом есть один положительный момент, - рассеянно заметил Дан, пытаясь разглядеть рану на плече. - Теперь никто не усомнится в том, что вы были со мной, а не с принцем.
   - Что?!!
   Не знаю, что вызвало у меня большее негодование: то, что он вообще имел наглость об этом заикнуться, или то, что он произнес это таким равнодушным тоном. Никакого представления о тактичности. Возмущенно передернув плечами, я направилась к выходу.
   - Юлия!
   Я обернулась с недовольной миной, ожидая очередного нравоучения.
   - Вам идет это платье.
  
   Глава 4
  
  
   - Госпожа Юлия, позвольте вам представить господина Розверо, он будет писать ваш портрет.
   Художник, смуглый худощавый мужчина лет тридцати с небольшим, коротко поклонился, не отрывая от меня исследующего взгляда.
   - У вас интересное лицо, - без улыбки сказал он. - Вы чем-то похожи на кхаш-ти.
   - Это комплимент? - усмехнулась я.
   - Нет, это профессиональная оценка.
   Я огляделась. Студия была просторная, светлая и на удивление аккуратно прибранная - такой порядок не ассоциировался у меня с мастерской художника. На мольберте уже был установлен холст - пока еще пустой. На столике рядом располагался большой деревянный ящик, из которого выглядывали головки разнокалиберных кистей. В углу стояли несколько пустых рам. Ни готовых картин, ни набросков в комнате не было, если не считать портрета миловидной девушки в обтягивающих джинсах со стразами, сиротливо прислоненного к стене за дверью.
   - Это тоже ваша клиентка? - спросила я у господина Фьеротти, кивнув на картину.
   - В некотором роде. Брюки действительно пошиты в моей мастерской, но портрет заказал ее кавалер. Она кхаш-ти.
   - Работа не готова, - с едва заметной гримасой неудовольствия пояснил художник прежде, чем я успела удивиться отсутствию амулета возврата на лбу у девушки. - Заказчик отказался забрать его.
   - Я уже сказал, Серхио, я заплачу вам за эту картину. Она станет достойным пополнением галереи.
   Моему изображению тоже было уготовано место в личной галерее господина Фьеротти. Мне самой, разумеется, никогда не пришла бы в голову мысль заказывать собственный портрет (да еще и в том самом, скандальном, наряде), но ушлый диганаррец уговорил меня в два счета, пообещав вернуть половину денег, которые я заплатила за платье. Учитывая сумму заказа, предложение было более чем заманчивым: несмотря на то, что я жила во дворце на всем готовом, гонорар, выплаченный его величеством за поиск Звезды, медленно, но неотвратимо таял.
   Господин Фьеротти мягко взял меня под локоть:
   - Идемте, Юлия, я провожу вас в гардеробную.
   Мы вышли в узкий полутемный коридорчик. Родгер, молодой гвардеец, приставленный лордом Дагерати к моей особе, молча последовал за нами.
   - Родгер, вы что, собираетесь идти за мной в гардеробную? - холодно осведомилась я.
   - У меня приказ не оставлять вас без присмотра ни на минуту, - сумрачно ответил парень.
   - Вот еще новости! А в туалет вы тоже вместе со мной пойдете?
   Мой доблестный страж отчаянно покраснел, и мне на секунду стало его жалко. Юноша всего лишь выполняет приказ. Может, и правда, позволить ему пойти со мной? В самый пикантный момент попрошу отвернуться... Еще чего! - тут же возмутилась женская гордость. Я не нанималась бесплатный стриптиз устраивать. Стоит только сделать одну крохотную уступку, и в следующий раз лорд Дагерати без всякого зазрения совести выставит охрану прямо в спальне. (И все это - для моей личной безопасности, кто бы сомневался!)
   Мы остановились перед дверью в гардеробную.
   - Войдите, убедитесь, что там нет засады - и выметайтесь, - мрачно предупредила я. - Я отказываюсь раздеваться в вашем присутствии.
   Родгер зыркнул на меня свирепо и вместе с тем растерянно, явно не зная, что предпринять, но в конце концов молча скрылся за дверью. На мое счастье (точнее, как выяснилось позднее, несчастье), мама с папой воспитали его в убеждении, что неприлично пялиться на переодевающуюся девушку. Особенно если девушка против.
   Минуты через полторы он вышел и встал справа от двери:
   - Я подожду здесь. Не задерживайтесь, пожалуйста.
   - Спасибо, - искренне улыбнулась я. В конце концов, парень действительно всего лишь выполняет свою работу.
   Когда дверь гардеробной закрылась за спиной, мне стало не по себе. Черт бы побрал этого Родгера, если бы не он, мне бы даже в голову не пришло, что здесь может подстерегать опасность. О моем визите к мастеру Фьеротти не знал никто, кроме самого хозяина ателье и его штатного художника. Несколько нервозно я оглядела помещение. В дальнем углу располагалась стойка-вешалка для нарядов - сейчас на ней висело только мое белое платье (пока я знакомилась с живописцем, проворная служанка успела привести его в порядок). По правую руку от меня стоял туалетный столик, напротив него, у противоположной стены - кресло, навесной шкаф и полка для обуви. Обстановка более чем лаконичная, отсутствовало даже отверстие вентиляционной шахты, через которое так любят проникать в помещение герои голливудских боевиков. Спрятаться злоумышленнику было решительно негде. Разве что...
   ... под заклинанием невидимости! Я поспешно метнулась к двери, но было уже поздно: широкая крепкая ладонь закрыла мне рот, а к горлу прижалось острое лезвие.
   - Пикнешь или дернешься - убью, - прошипели над ухом. - Поняла?
   Я осторожно кивнула. Кричать и вырываться в самом деле не имело смысла. Если бы меня хотели убить - убили бы сразу, а активировать телепорт похититель успеет еще до того, как Родгер откроет дверь.
   Левая рука мужчины потянулась к запястью правой, все еще прижимающей нож к моему горлу. Точнее, "потянулась" - не совсем подходящее слово, наверняка все происходило стремительно, но мне почему-то казалось, что она проплывает мимо подбородка неспешно, как лайнер на рейде. Вместо того, чтобы измышлять план побега, я с безучастностью фотоаппарата фиксировала обстановку: на куртке свежая прореха; на внешней стороне запястья - тоненький нитевидный шрам, уходящий под манжету рукава; ноготь большого пальца неаккуратно обгрызен. Губы защипало от пота с мужской ладони. Обкусанный ноготь противно царапнул кожу рядом с ухом. Это значит, что остальные пальцы уже коснулись телепортационного браслета...
  

* * *

  
   Лорд Дагерати вошел в комнату без стука. Женька стремительно поднялся ему на встречу:
   - Есть новости?
   Герцог недовольно скривился.
   - Белль Канто, опять забываешь о субординации, - опустившись в кресло, повелительно махнул в сторону стула. - Садись и докладывай.
   - У меня пусто, - Женя сокрушенно развел руками. - Никто ничего не слышал. Я дал задание одному пареньку покрутиться, поспрашивать, сплетни пособирать ... Он обещал оставить записку у Кости, если будет информация. А у вас?
   - Тоже негусто. Фьеротти утверждает, что никому не говорил о том, что Юлия будет в его лавке в этот день. Розверо, живописец, узнал о заказе два дня назад, но имя модели держалось в тайне. Мои ребята сейчас трясут служанок и белошвеек, но от этих дур ни одного вразумительного слова не дождешься, только охают да глаза закатывают.
   - Ваша светлость, - подал голос Дан, - на Юлии был телепортационный браслет. Точки выхода проверили?
   - Разумеется, - сухо отозвался лорд Дагерати. - Опросили свидетелей: девушка там не появлялась. Я выставил круглосуточную охрану, но на результат не рассчитываю. Раз она не смогла переместиться сразу, значит, браслета на ней уже нет.
   - А есть версии, кому могло понадобиться похищать Юлию? Я понимаю, что избавиться от нее желают многие, но не так уж много тех, кто на это действительно бы осмелился.
   - О, вот в версиях, в отличие от улик, у нас недостатка нет, - герцог нехорошо усмехнулся. - Самая простая - Юлию похитили, чтобы шантажировать белль Канто. Но она же мне кажется наименее вероятной.
   - Почему? - удивился Женя. - Это как раз в духе Ми... моих врагов.
   - Твой враг, белль Канто, человек, несомненно, умный. А умный не станет дважды использовать провальный ход. Кроме того, даже если бы он на это решился, у него была масса возможностей похитить Юлию с куда меньшим шумом.
   Женя хотел что-то сказать, но лорд Дагерати жестом велел ему молчать.
   - В любом случае, если Юлию похитили с целью шантажа, мы узнаем об этом самое позднее завтра утром. Сейчас нужно сосредоточиться на других версиях. Во-первых: радикально настроенные члены Совет Лордов, окончательно потеряв терпение после выходки на балу, могли решиться убрать Юлию. В этом случае похититель просто перенес ее в другое место, чтобы убить и избавиться от тела в более спокойной обстановке. Во-вторых, не стоит забывать про оскорбленного отказом белль Фарро. К сожалению, первая версия куда менее вероятна.
   Женька с недоверчивым изумлением вытаращился на герцога:
   - Мне послышалось или вы сказали "к сожалению"? Вы сожалеете, что Юлию не убили сразу?!
   Глава канцелярии устало вздохнул.
   - Белль Канто, не корчи из себя идиота. Если девушку похитили, чтобы просто убить, она, по крайней мере, умрет быстро и относительно безболезненно. Мне бы не хотелось, чтобы перед смертью ей пришлось принять участие в изощренных эротических фантазиях Грегора белль Фарро.
   Женя вскочил, с грохотом опрокинув стул.
   - И вы так спокойно об этом говорите?!!
   Дан обеспокоенно ухватил его за рубашку, всерьез опасаясь, что пылкий Женя бросится на герцога с кулаками.
   - Подними стул и сядь, белль Канто, - досадливо поморщился лорд Дагерати. - Я понимаю, тебе хочется, чтобы я немедленно заковал этого негодяя в кандалы, а уже после разбирался, насколько он виновен. Но твоя подруга ухитрилась оскорбить не сына лавочника - наследника главы Совета Лордов. [Комментарий автора: отдельная благодарность тому, кто придумает название должности для главы Совета Лордов.] Чтобы предъявить обвинение члену рода из Ближнего Круга, нужно располагать вескими доказательствами, а у меня даже улик нет - один мотив.
   - Зачем тогда вообще нужна ваша Канцелярия, - с горечью выкрикнул Женя, - если она не в силах защитить девушку от подобной мрази?
   - Сядь, я сказал, - повысив голос, повторил лорд Дагерати. - И не забывай, с кем разговариваешь.
   Женька неохотно поднял стул и сел, не спуская с герцога гневного взгляда.
   - Последние несколько месяцев Юлия с маниакальным упорством искала неприятностей. И нашла, само собой. Если она тебе так дорога, водил бы ее на поводке и с кляпом во рту, может быть, тогда бы все обошлось.
   Женя отвел глаза, признавая справедливость обвинения.
   - Я пытался с ней поговорить. Но она после... ну, вы понимаете... была совершенно неадекватна... Может быть, принц Фернанд сможет нам помочь? - Женька с надеждой вскинул голову. - Юлька ведь ему понравилась. Я не к тому, чтобы он выкатывал обвинение белль Фарро - пусть просто поговорит, как друг. И как будущий правитель.
   Бровь лорда Дагерати поползла вверх - медленно, неуверенно, словно ее обладатель сомневался в том, что он действительно слышит всю эту ахинею. Но Женька не замечал этого. Распаляясь от собственных слов, он повернулся к приятелю:
   - Ты можешь попросить принца? Ты ведь уже пятый день с ним тренируешься, кажется, он относится к тебе вполне благосклонно.
   Дан ответил не сразу. Некоторое время он молча смотрел в пол, перекатывая желваки на скулах.
   - Попросить могу, - с расстановкой выговорил он, по-прежнему не глядя на Женю. - Но глупо рассчитывать на его помощь. Ты сам сказал: принц Фернанд - будущий правитель. Он не станет ради женщины ссориться с главой Совета Лордов. Ваша светлость, - Дан поднял голову и посмотрел в глаза лорду Дагерати, - у вас ведь наверняка есть агенты и в замке, и столичном особняке семьи белль Фарро. Нельзя ли получить от них отчет о перемещениях и встречах лорда белль Фарро за последние пять дней? Разумеется, эту информацию нельзя будет использовать в суде, да и в любом случае герцог белль Фарро замнет скандал. Но, возможно, она поможет найти Юлию.
   - Моя агентурная сеть - это абсолютно не ваше дело, - ледяным тоном отрезал лорд Дагерати. - И впредь, господин Дан, соображения подобного рода держите при себе. Да, кстати, белль Канто, надеюсь, тебе не нужно говорить, что Вероника не должна ничего знать? С нее станется отправиться на поиски самостоятельно.
   - Да, конечно, - сумрачно кивнул Женя. - Я сказал Нике, что Костя попросил Юлю помочь в одном деле...
  

* * *

  
   В самый последний момент, когда похититель уже почти коснулся своего телепортационного браслета, я все же решилась (вернее, тело решило за меня): правая рука метнулась к левому запястью, пальцы отчаянно рванули первую попавшуюся пластину. Бедный Родгер, подумала я, как же ему влетит от босса... То, что произошло вслед за этим больше всего напоминало взрыв - беззвучный и бесцветный. Меня подбросило вверх и, кажется, несколько раз перевернуло. Свет померк, но на последнем кувырке снова вспыхнул -солнечный диск молниеносно промчался над моей головой и исчез в кронах деревьев. Я увидела, как на меня стремительно надвигается что-то зеленое, и успела закрыть глаза прежде, чем со всего размаху рухнуть на широкие еловые лапы. Они спружинили, смягчая падение, но не могли полностью предотвратить его. Послышался треск ломаемого дерева. Обдирая ладони и цепляясь за ветки полами плаща, я полетела вниз. До земли было не так уж высоко, но приземление вышло не слишком удачным: под левую пятку попалась какая-то толстая ветка, и я, не удержав равновесие, приложилась копчиком об землю.
   Я инстинктивно замерла, дожидаясь, пока хвоя перестанет сыпаться за шиворот и треск над головой затихнет, и только после этого отважилась открыть глаза. Лицо горело, ладони были исцарапаны ветками и утыканы хвойными иголками, ушибленный копчик слегка ныл, но остальное вроде было цело. Кажется, обошлось. Я пошевелилась. Левая нога отозвалась резкой болью. Ох... ну ладно, магистр Астэри разберется. На макушку что-то шлепнулось и скатилось по волосам в машинально подставленную руку. Несколько секунд я тупо пялилась на упавший предмет.
   Нет. Не обошлось.
   На ладони лежала одна из пластин телепортационного браслета, и пользы в ней было не больше, чем в любой из шишек, в изобилии разбросанных вокруг.
   Отряхнув ладони от хвои, я поднялась и попробовала пройтись, осторожно ступая на левую ногу. Боль была вполне терпимой - если раздобыть какую-нибудь орясину покрепче да приладить вместо посоха, наверное, я даже смогу идти. Только куда?
   Я еще раз огляделась. Вокруг меня раскинулся средней густоты ельник, разбавленный мелколиственным подлеском. Над головой светило солнце, где-то в чаще заливались птицы, радуясь необычайно теплому для ноября деньку. Никаких ориентиров, позволяющих определить, где я нахожусь, не наблюдалось. Но, по крайней мере, точно не в королевском дворце и не в Костиной гостиной.
   Мне смутно припомнились комментарии эльфа из магической лавки: один из его телепортов должен был привести в провинциальный городок, другой - в какую-то затерянную в лесах деревеньку (названия населенных пунктов, разумеется, выветрились из головы почти сразу - я ведь не собиралась пользоваться этими телепортами). В принципе, я не исключала варианта, что молодой маг, расценив мой неопределенный заказ как издевательство, решил в свою очередь подшутить надо мной, зашвырнув вместо деревеньки в глухую чащобу. Но это не объясняло моего головокружительного полета. А вопрос между тем совсем не праздный. Если камень сработал как и задумано, меня найдут довольно быстро: люди Дагерати наверняка уже вытрясли из эльфенка координаты всех его телепортов. В этом случае оптимальной тактикой будет сидеть на месте и терпеливо ждать спасателей. А если нет? Погодка и впрямь выдалась на редкость теплая, и плащ, к счастью, я не успела снять, но все-таки ноябрь - не июль, в лесу не переночуешь. Надо искать жилье...
   Больная нога снова дала о себе знать, и я утомленно присела на трухлявый пенек. Ужасно хотелось плакать от безысходности и жалости к себе, но слез почему-то не было.
  

* * *

  
   В дверь деликатно постучали.
   - Кто там? -крикнул Дагерати с ноткой раздражения, словно нежданный посетитель ломился в его личный кабинет.
   - Добрый день, - поздоровался магистр Астэри, входя в комнату. - Витторио, ваш секретарь сказал, что я могу найти вас здесь.
   - Удалось что-нибудь узнать? - судя по не слишком заинтересованному тону, сам герцог в это не верил.
   - Не много. На месте похищения использовалось очень сильное заклинание воздушной школы. Вероятнее всего, это было заклинание телепортации, но по мощности оно в несколько раз превосходило те, что навешиваются на стандартные амулеты. К сожалению, на этом фоне совершенно теряются следы более слабых заклинаний школы Воздуха, так что нет никакой возможности узнать, успела ли Юлия воспользоваться своим браслетом. Кроме магии Воздуха, там присутствуют остаточные следы магии Воды, но первоначальный всплеск Силы произошел в другом месте. Вероятно, это было какое-то элементарное маскировочное заклинание.
   - Телепорт сотворен магом или использовался амулет? - спросил лорд Дагерати.
   - Скорее всего, амулет. Хотя со стопроцентной уверенностью сказать нельзя.
   - Нестандартные артефакты дорого стоят. С какой целью могло использоваться столь мощное заклинание?
   - Например, в том случае, если груз, предназначенный для транспортировки, имел большой вес. Под "большим весом" я подразумеваю не тучного человека, и даже не лошадь с поклажей. Скорее, можно было бы говорить о целом караване, если бы его вес был сосредоточен на нескольких квадратных метрах.
   - Может, они БТРы сюда перегоняют? - пробормотал Женька.
   - Белль Канто, что ты там бубнишь себе под нос? Или говори громче, или помалкивай.
   - Молчу, молчу. Простите, ваша светлость.
   - Продолжайте, магистр.
   - Мощный телепорт может потребоваться, если планируется похищение сильного мага Воздуха. Есть техника, доступная магистрам двенадцатой ступени и выше, позволяющая сопротивляться телепортации.
   - Насколько я помню, Юлия не владеет магией Воздуха, - заметил лорд Дагерати и после короткой паузы добавил: - Если, конечно, вы не утаили это от меня.
   - Юлия вообще не владеет классической магией, - спокойно ответил Архимагистр, проигнорировав шпильку. - Но если похитителям стало известно о ее необычных способностях, они могли подстраховаться.
   Герцог кивнул, принимая гипотезу.
   - Еще версии?
   - Точка выхода расположена далеко от точки входа.
   - Насколько далеко?
   - За пределами Союзных Королевств.
   - Кэр-Аннон? - оживляясь, предположил лорд Дагерати.
   Магистр слегка пожал плечами:
   - Кэр-Аннон, Северные Пустоши и все земли к северу от них, любой из островов, не принадлежащих Королевствам. Вариантов много. Это связано не столько с расстоянием, сколько с протяженностью нашей сети телепорталов - она устроена таким образом, что облегчает перемещение в том числе и свободными телепортами. С вашего позволения, я не стану сейчас вдаваться в подробности.
   Глава Канцелярии с досадой покачал головой, не скрывая разочарования. С одной стороны, любая информация могла оказаться полезной. С другой - все эти версии требовали тщательной проработки, и не было никакой гарантии, что они не окажутся пустышками.
   - Магистр, а как будут развиваться события, если на один объект воздействовать одновременно двумя телепортациоными заклинаниями? - внезапно спросил Дан.
   - Хороший вопрос, - магистр Астэри довольно улыбнулся, как педагог, наблюдающий успехи смышленого ученика, но улыбка быстро погасла, уступив место озабоченности. - Системно такие эксперименты не проводились по причине их опасности для испытуемых. В научных трудах описано несколько подобных коллизий. Я специально не интересовался этим вопросом, не моя школа, но, насколько я помню, в двух случаях объект вышел - или, точнее сказать, вывалился - из телепорта на расстоянии нескольких километров от точки выхода. Остальные прецеденты закончились смертью объектов.
   - Ваша светлость, - Дан повернулся к лорду Дагерати, - я думаю, надо прочесать местность вокруг точек, привязанных к телепортационному браслету Юлии. Нельзя исключить вероятность того, что она все же успела им воспользоваться.
   - Прочесывайте, - глава Канцелярии усмехнулся. - Или вам нужно мое высочайшее соизволение?
   - Нам нужны люди, - мгновенно сориентировался Женька. - И координаты.
   - За пределами Вельмара у нее было всего три точки. Телепорт к форту Айрон спросите у Нимроэль. Остальные две - Хермин и эти... Малые Вешки - она купила в лавке Бастура. Пусть сделают копии для вас.
   - Малые Вешки? - удивленно переспросил Женя. - Это такая деревенька на полпути между Рутеном и Белламарэ? Откуда у столичного мага координаты такого захолустья?
   - Мне тоже это показалось странным. Он сказал, что во время практики в Академии делал телепорт какой-то девице-первогодке.
   - Ха! - Женька довольно хлопнул себя по колену. - Значит, староста все-таки последовал моему совету!
   Лорд Дагерати картинно возвел глаза к потолку.
   - Белль Канто, я уже устал удивляться. Есть ли на картах Карантеллы хоть один населенный пункт, где ты еще ничего не натворил?
   - Да я там ничего особенного не натворил, - улыбнулся Женя. - Просто сын старосты тяжело болел, а врача в деревне не было. Я как раз мимо проезжал - ну и притащил туда Костю. А напоследок посоветовал отобрать девицу потолковее и отправить в Академию учиться на лекаря. Но староста на меня тогда так посмотрел - я думал, он выбросит мой совет из головы, как только я скроюсь за околицей.
   - Значит, староста деревни перед тобой в долгу? - деловито поинтересовался глава Канцелярии. - Это хорошо. Потому что людей я вам не дам.
   - Но ваша светлость!..
   - Не спорь, Женевьер. Гипотеза господина Дана, безусловно, имеет право на существование, но я в нее не слишком верю. Штат у меня не бесконечный, а люди нужны для разработки более реальных вариантов. У тебя есть два выхода: или нанимай поисковую группу и обеспечивай переброску за свои деньги, или уговаривай местных...
  

* * *

  
   К вечеру нога распухла и отзывалась мучительной болью на малейшее движение ступни. И, как будто этого было мало, стараясь беречь больную ногу, я до крови стерла здоровую - все-таки мои стильные башмачки не предназначались для путешествия по пересеченной местности. Я замерзла, желудок сводило от голода. В конце концов мне пришлось оставить мысль выйти к жилью самостоятельно. Сил хватило только на то, чтобы кое-как набросать лапника и рухнуть на эту импровизированную подстилку.
   Пока светило солнце, я еще хорохорилась, пытаясь убедить себя: вот сейчас я выйду к людям... вот сейчас меня найдут... осталось совсем немного, сдаваться нельзя... отдохну еще пять минуток - и попробую идти дальше... Но как только последний солнечный луч умер за деревьями, вместе с темнотой и обморочной слабостью меня охватило нездоровое, безжизненное, равнодушное спокойствие. Будь что будет.
   Дело было не в больных ногах. Если бы я точно знала, куда идти, если бы была уверенность, что через пять, десять, двадцать километров меня ждет спасение, я бы дошла. На четвереньках, на локтях, на пузе доползла, помогая себе руками и зубами. Но меня окружал лес, в какую сторону ни глянь - одинаково дикий и неприветливый. Никаких признаков жилья.
   Нет, я не собиралась умирать. Даже признаваясь себе, что спасти меня может только чудо, я подспудно, подсознательно на это чудо надеялась. Но в голове была одна мысль: я сделала все, что могла. Большее - не в моих силах.
   ... Но жаль все-таки, что я не успела узнать тайну Дана.
  

* * *

  
   - Юлия, проснитесь! Да проснитесь же!.. Юлия!
   Я отчаянно сопротивлялась. В мягкой тьме забытья было тепло, спокойно и не больно. Там не нужно было никуда идти. И даже думать не нужно... Но голос настойчиво ввинчивался в уши, и чьи-то руки неумолимо вытряхивали меня из сумрачного блаженства... Пришлось капитулировать.
   Я открыла глаза - и тут же машинально вскинула ладонь, заслоняясь от слепящего света.
   - Убери фонарь, - приказал голос.
   Круг света послушно скользнул в сторону, уступая место кромешной тьме, и веки растерянно затрепетали от резкого контраста.
   - Юлия, с вами все в порядке?
   Большая часть сознания еще находилась в блаженном забытье. Воспоминания о том, что произошло утром, с трудом пробивали себе дорогу сквозь липкую дремоту. Глаза привыкли к темноте, и я наконец смогла разглядеть обладателя голоса:
   - Дан?... Что... как вы здесь оказались?
   - Пришел ногами, - нетерпеливо, хоть и без явного раздражения, сказал он. - Вы в порядке?
   - Холодно... Нога болит.
   - Идти сможете?
   Я молча покачала головой. Дан повернул голову, бросил за плечо:
   - Марик! Дорогу запомнил?
   - Обижаете, господин! - насмешливо отозвался из темноты мальчишеский голос.
   - Хорошо. Тогда дуй в деревню и приведи сюда господина белль Канто. Быстро, одна нога здесь, другая там. И скажи старосте Прову, что поиски можно прекратить. Все, беги.
   Круг света качнулся в сторону и поплыл, подрагивая, по стволам деревьев, то исчезая, то снова выныривая. Я бездумно провожала его взглядом, пока он совсем не исчез.
   Дан стащил со спины рюкзак, положил его рядом со мной на подстилку из веток. Снял куртку, накинул мне на плечи.
   - В рюкзаке еда и вода. Во фляге водка, обязательно сделайте несколько глотков, это поможет согреться и придти в себя. Я разожгу костер.
   Я пришибленно молчала, все еще не веря, что спасение, наконец, пришло. Дан наклонился ко мне, встревоженно заглядывая в глаза, встряхнул за плечи:
   - Юлия, вы меня слышите?
   - Д-да...
   - Потерпите немного, у костра станет теплее.
   Голода я не чувствовала. Мысль о том, что сейчас придется шевелиться - развязывать мешок одервеневшими пальцами, двигать руками, поднимать голову, впуская за пазуху холод ноябрьской ночи - вызывала отторжение. Но усилием воли я заставила себя преодолеть сонную апатию и приступить к нехитрой трапезе: сыр, хлеб, вода.
   Дан быстро развел костер (высохший за день валежник занялся мгновенно), помог мне добраться до бревнышка, уложенного рядом с костровищем, и отправился за новой порцией дров. Я жадно окунула замерзшие пальцы почти в самое пламя, боясь упустить хоть кроху благословенного тепла. Жар медленно разливался по телу. От водки кружилась голова. На меня неотвратимо накатывало ощущение экзистенциального, абсолютно невыразимого словами счастья. Господи, как же мне везет! И в неприкаянном отрочестве, и в буйной юности, и позже - в более или менее спокойном возрасте мне довелось испытать весь спектр положительных эмоций: от тихой безмятежной радости до восторженного ликования. Но такое небесное - и вместе с тем осязаемое, такое чистое, васильково-ромашковое счастье - счастье быть - случалось, пожалуй, только в детстве.
   Вернулся Дан с очередной охапкой хвороста, по частям скормил свою добычу костру. Пламя взвилось к небу, осветив оранжевым дрожащим светом поляну и серьезное лицо мужчины. И вдруг... порыв ветра - не сильный, но резкий - плеснул огнем в мою сторону, и в горьковатом запахе дыма мне отчетливо послышался другой запах, такой знакомый и так старательно забытый... Обычное дело - среди сухих веток затесался одинокий кустик вереска, но именно он стал тем маленьким камешком, который запускает лавину. И мой мозг, ошалевший от пережитого, опьяненный счастьем и одурманенный алкоголем, уже не мог удержать эту лавину. Все чувства, которые при нормальном стечении обстоятельств я должна была испытывать постепенно, день за днем, месяц за месяцем, обрушились на меня в один момент.
   Несколько секунд я сидела неподвижно, молча разевая рот, не в силах ни вдохнуть, ни пошевелиться. Потом вернулось дыхание - и вместе с ним прорвались слезы. Несколько месяцев назад - тоже у ночного костра в лесу - я переживала нечто подобное, но это был только жалкий отголосок тех чувств, которые я испытывала теперь. Дан метнулся ко мне. Он что-то говорил, тряс за плечи и, кажется, даже хлестал по щекам (хотя в этом я уже не уверена), но тщетно. Я не замечала его. Мы существовали в разных вселенных.
   Потом я начала говорить. Путаясь в словах, захлебываясь эмоциями, давясь слезами, я воспроизводила историю фаталиста, не захотевшего изменить судьбу, и глупой самонадеянной девчонки, которая была вынуждена стать убийцей.
   Мой рассказ предназначался не Дану - едва ли я вообще осознавала, что он слышит меня. Смирившись с тем, что единственное возможное решение - это дать мне выговориться, он молча сидел рядом, приобняв за плечи, - универсальный жест сочувствия и поддержки.
   Слезы иссякли довольно быстро, но перестать говорить было выше моих сил - меня рвало словами, как рвет желчью, когда желудок уже пуст. К концу повествования я чувствовала себя выпотрошенной, выжатой, высушенной - и легкой, как пустая яичная скорлупа.
   Мы молчали.
   Костер почти догорел. Нас обоих трясло от холода, но никто не пошевелился, чтобы подкинуть дров в огонь. Рука Дана по-прежнему лежала на моем плече - кажется, он попросту забыл о ней. Во всяком случае, это уже не было жестом поддержки: даже сквозь несколько слоев плотной ткани я чувствовала, как судорожно стиснуты его пальцы - так утопающий хватается за протянутую ладонь. Рассказ определенно произвел на него впечатление, но какое? Как выглядел мой поступок в глазах Дана -трусостью, глупостью, великодушием? Как он сам поступил бы на моем месте? Я с удивлением поняла, что мне действительно важно знать его мнение.
   - О чем вы думаете, Дан?
   Он не ответил. Я повернула голову. Его лицо было искажено гримасой не то боли, не то ужаса - такое лицо могло бы быть у человека, который узнал о своей неизлечимой болезни. Или о смерти близкого.
   - Вы были с ним знакомы? - тихо спросила я.
   Дан встряхнулся, сбрасывая оцепенение. Убрал руку с моего плеча, провел по глазам, как будто хотел стереть с них выражение боли и растерянности.
   - Знаком с кем?
   - С Вереском. Просто у вас сейчас было такое лицо...
   - Вряд ли я стал бы жалеть о его смерти, - он с кривой усмешкой покачал головой. - Судя по вашему рассказу, это был самоуверенный кретин, эгоист и вообще порядочная скотина.
   - Не смейте так говорить о нем! - вспыхнула я. - Вы... - я хотела сказать "и мизинца его не стоите", но почему-то осеклась. - Сами же говорите, что не знали его.
   - Вы его защищаете? -удивился Дан. - После того, что он с вами сделал? Я бы возненавидел за меньшее. - Он помолчал и с ноткой смущения, словно осознавая, что суется не в свое дело, спросил: - Вы его... любили?
   - Нет!.. - я устыдилась своего резкого выкрика и тоном ниже добавила: - Не знаю. Понимаете, в нем как будто жило два человека. Один был мне очень дорог, второй - почти неприятен. Я не успела разобраться. Но... это так непохоже на любовь... - я обняла себя за плечи, пытаясь унять дрожь. - Сама не понимаю, почему я так долго не могу придти в себя после этой потери...
   - Я понимаю, - глухо сказал Дан. - Ваш Вереск, судя по рассказу, слишком слепо доверился предначертанному. Он думал, что раз событие предопределено вашей общей судьбой, значит, вы к нему готовы... Но он ошибся. Он столкнул вас в пропасть и сказал: "Лети!" - но не дал крыльев. И часть вашей души сейчас камнем падает вниз, а вторая цепляется за скалы в тщетной надежде удержаться.
   Я до рези в глазах всматривалась в тлеющие угли - багряно-рыжие всполохи на черном бархате - словно в этом мерцании был зашифрован ключ к странной метафоре Дана.
   - Вы утратили цельность. Бездумно жонглируете масками, в то время как ваше настоящее "Я" прячется глубоко внутри, малодушно пытаясь убедить себя, что не имеет никакого отношения к смерти Вереска. - Дан искоса взглянул на меня. - Готов поспорить, даже сейчас вы гадаете, одобряю ли я ваш поступок там, в Долине. А между тем это совершенно неважно. Никто не может договориться с вашей совестью. Правильное или нет, но это было ваше решение, и вы привели его в исполнение. Вы убили вашего друга.
   Я вздрогнула. Сколько раз я говорила себе эти слова - и всегда морщилась от свозящего в них пафоса. Но произнесенные вслух, чужим холодным голосом они звучали как обвинение. Я не поднимала головы, страшась прочесть на лице собеседника приговор. Он взял меня за подбородок ледяными пальцами, развернул к себе, вынуждая смотреть в глаза.
   - Это ваша ответственность, Юлия. Пока у вас не достанет смелости принять ее, вы не сможете взлететь.
   Несколько секунд назад я боялась посмотреть на Дана - теперь не могла отвести взгляда. Что таится на дне зрачков - осуждение или оправдание? Отвращение или жалость? В бесстрастных черных глазах отражались багровые блики. У меня сводило скулы от желания проникнуть за вуаль напускного равнодушия - и преграда дрогнула под моим напором. Я на мгновение стала Даном, ощутила сумятицу его чувств.
   Сострадание. Восхищение. Ярость.
   Боль. Радость. Чувство вины.
   Смятение.
   И что еще... что-то такое, для чего у меня не нашлось ни слов, ни эмоций - оно было больше, чем могло вместить мое сердце.
   Со мной так давно не случалось приступов эмпатии, что я позабыла, как это бывает (впрочем, мне и прежде не доводилось испытывать столько эмоций разом). Внутри черепной коробки взорвался салют, все чувства обострились до болевого порога. Контуженная, ошеломленная, испуганная, я вскочила и шарахнулась в сторону, едва не сбив с ног вышедшего из-за деревьев Женьку.
   - Ничего себе, - удивленно присвистнул он. - А мне сказали, ты не можешь ходить.
   - Не могу, - простонала я, бессильно обвисая в его руках.
   - Да ты, оказывается, страшный человек, - со смешком поддел Женя приятеля. - Девушки от тебя даже на одной ноге норовят упрыгать.
   - Я еще страшнее, чем ты думаешь, - угрюмо ответил Дан.
  
Оценка: 4.47*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"