Буянов Сергей Юрьевич : другие произведения.

Рандолевый катран

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Иногда взрослые верят в сказку сильнее детей, но не находят в себе сил признаться в этом. Профессиональная психология приходит на помощь, ставя перед человеком насущные вопросы: А что будет, если? Если наделить человека отсутствующими у него качествами, как повернётся его жизнь? Чего можно достичь, если ... Если в жизни всё идёт через пень-колоду, если в отпуск на море отправляют на крещенские морозы, как не встряхнуться, не рискнуть: взять да перешагнуть порог инертности? Когда мечта сбывается, игра становится реальностью. А реальность не может развиваться иначе, как по правилам этой игры. Когда режиссёр становится заложником собственного сценария и может выйти победителем, только не нарушая самим собой выдуманных правил.

   ГЛАВА 1.
   Весёлый день и начинается весело! Не успел Никита встать с кровати, как получил повод для веселья. Он наступил на рыбью косточку.
   - Хорошо, что не лапой! - сказал он, улыбнувшись.
   За стенкой надрывалось радио. Передавали детскую песенку на непонятном языке. Музыка зажигала, заводила, побуждала к действию.
   - Кум-бум! Шушальяра! - запел, как слышал, Никита. Прыгая на одной ноге, он старался попасть в узкую джинсовую штанину.
   На работу идти не нужно! Есть ли в жизни большее счастье? Никита не знал этого. С детства он помнил, как в выходные дни родители не спешили вставать с постели. Наслаждаясь ненужным малополезным валяньем в кровати, они теряли драгоценные минуты воскресного отдыха. Никита старался не повторять ошибок предков. Он решил добиться основной цели жизни, чего бы это ни стоило.
   Никита долгое время искал пути к осуществлению своей мечты.
   - Богатым будешь! - гаркнула ему в ухо цыганка на привокзальной площади.
   Никита тогда был ещё студентом, ему и без мутных пророчеств было ясно: стоит выучиться, занять должность, и всё образуется в лучше виде. Никита тогда рявкнул на цыганку, скривившись как от зубной боли.
   Гадалка отпрянула от сумасшедшего студента.
   Теперь окончен институт, но ожидаемого богатого будущего не наступило. Не стал Никита директором, главным инженером и ценным специалистом. Ни то ни сё - мастер с высшим образованием. Работа сменная, пыльная, однообразная и муторная.
   Отпуск подвернулся случайно. Молодых специалистов отпускали в межсезонье. Им-де незачем отдыхать во время школьных каникул.
   - Ни ребёнка, ни котёнка! Какие хлопоты? Отдыхай весной! Природа пробуждается, глядишь, и ты встретишь судьбу! - сказал толстопузый начальник, улыбаясь собственной остроте.
   Никита молча кивнул. Шутить в присутствии главного юмориста цеха опасно.
   Вчера ни с того ни с сего вызвали в главный кабинет завода.
   - Никита! Пляши! Горячая путёвка к Чёрному морю! - сказал начальник цеха.
   Генеральный директор асбестоцементного завода похлопал молодого специалиста по плечу. Никита вымученно улыбнулся.
   - От пламени путёвки и погреюсь, - пробурчал он.
   Начальники не слушали Никиту. Они уже обсуждали рабочие вопросы.
   - Мне-то, куда?
   - В кадры зайди, заявление на отпуск оставь!
   Начальники уткнулись в бумаги.
   - В самом деле, путёвка "горит"? - спросил Никита у секретарши.
   - Ещё как! За десять процентов цены поедешь.
   - Завидуешь?
   - Ага! - секретарша поёжилась, поведя ладошками по бёдрам.
   Никита поплёлся в отдел кадров.
   - Подпишитесь, Никита Иванович! - заведующая отделом положила перед мастером отпечатанное заявление на очередной отпуск.
   Никита подписался.
   Что может быть веселее отпуска раньше графика? На Чёрном море Никита не бывал. Лучше зимой, чем никогда!
   Сдавая впопыхах дела, Никита что-то мурлыкал себе под нос. Слуха у него не было, поэтому сослуживцам казалось, что поёт он одну и ту же песню. Заунывную и совсем не весёлую. Зато улыбается сам себе, как придурок.
   Вечером он купил пол-ящика пива и полкило сушёной воблы. Позвал старого друга одноклассника, чтобы отметить "долгожданный отпуск". Димыч появился через несколько минут.
   - О чём печаль, Никита? Там, между прочим, на Красной поляне, знаешь, какие места?
   - Вот именно, на поляне!
   - А на кой нам море, сухопутным героям? - ухмыльнулся Димыч, раскрывая очередную баночку пива.
   - Впрочем, как и отпуск, нам ни к чему.
   - Да ладно тебе хныкать! Там, говорят, Сталин зимой отдыхал. А тебе что, лучшие условия подавай?
   - Сталин? Да он работал там, а не отдыхал!
   - Ага! - мотнул головой Димыч. - А ты типа своими глазами видел, как вождь работал.
   - Предлагаешь и мне поработать?
   - Дурак что ли?
   - Отдыхать можно по-разному, - подмигнул Димыч.
   - Например, на море зимой!
   - А что? На турбазу махнуть, на лыжах покататься!
   - На горных?
   - Хотя бы.
   - Со скалы в море!
   - Тоже неплохо. Кстати! - Димыч вырвал из сушёной рыбёшки спинной плавник. - Там есть одно место, типа заколдованного. Я слышал, можно любое желание исполнить.
   - Только рыбку перед этим выловить.
   - Какую рыбку? - захлопал длинными веками товарищ.
   - Золотую!
   - А-ха-ха! А знаешь, что? - Димыч сощурил один глаз.
   - Знаю. Надо невод три раза забросить.
   - Не, я не про то.
   - Да понял я, ты всё о бабах. Не нужно сегодня. Хлопотно. Мне ещё вещи собирать, - Никита зевнул, потягиваясь.
   - Ты не понял. Хочу пригласить свою соседку. Она расскажет тебе об этом месте в горах! - глаза Димыча вдруг загорелись.
   - И уйдёшь вместе с нею?
   - Без вопросов! - Димыч посмотрел на батарею пивных банок.
   Никита кивнул. Пусть зовёт свою соседку. Так веселее будет.
   - Так, я пошёл?
   - А позвонить ей не можешь?
   - Она что, шлюшка на побегушках? - Димыч выпучил глаза.
   Никита махнул рукой.
   Закрыв дверь за одноклассником, он включил телевизор. Поочерёдно меняя программы, Никита тупо смотрел на бессмысленный экран. Реклама следовала за рекламой.
   - Вы что там, сговорились? - спросил Никита. - Чтобы людям вовсе ничего не видеть по три-четыре минуты!
   Наконец он попал на канал с чёрно-белым изображением. Это не может быть рекламой.
   - И какой процент в нашей жизни занимают суеверия? - спросила ведущая программы, одетая в белые шорты. Она закинула ногу на ногу, показав мосластые ноги, щедро покрытые волосами.
   - Люди склонны считать себя независимыми от любых суеверий. В то же время, обратите внимание на столбы с подпорками. Если тротуар проложен между опорами такого столба, ясно видна хорошо протоптанная тропинка, огибающая эту арку.
   Никита улыбнулся. Он сам обходил эти "чёртовы ворота". Так уж повелось с детства.
   - И вы тоже обходите?
   - Стараюсь придерживаться правил. Магия не имеет отношении к...
   - Чепуха какая-то! - Никита отрубил телевизор.
   Позвонили в дверь. Никита поплёлся открывать. Ничто не предвещало веселья. И этот неожиданный отпуск посреди зимы, и друг с престарелой соседкой. "Уходить из дому я не буду"! - решил Никита. Пусть милуются в подъезде, если захочется.
   Димыч пропустил вперёд дамочку. В сумрачном свете коридора Никита разглядел низкорослую женщину. Её фигура, казалось, рублена топором. Затылок почти вровень со спиной, далее без перехода - ноги.
   - Нина Петровна, - сказала она, представляясь.
   - Никита.
   - Проходите, Нина Петровна! - пригласил Димыч.
   - По пивку? - спросил Никита, развернувшись к гостям спиной.
   Гости молча вошли в комнату.
   Никита уселся в кресло напротив журнального столика.
   Соседка одноклассника села на краешек противоположного кресла. Димыч плюхнулся на середину дивана.
   Хозяин придвинул даме банку с пивом.
   Нина Петровна первым делом взяла за хвост сушёную воблу. Деловито постучала по столу, отчего рыбка потеряла несколько чешуек, зато стала мягче. Затем соседка Димыча вырвала зубами спинной плавник. Действия Нины Петровны были по-женски мягки и элегантны.
   Молчание затянулось. Хозяин сидел, насупившись, глядя в отключенный экран телевизора. Нина Петровна сосредоточилась на сушёной вобле.
   Димыч выпил очередную баночку пива, закурил. Ему не хотелось уходить. Вся надежда на Нину Петровну. Димыч подмигнул женщине. Мол, давай, говори чего-нибудь! Для чего я тебя привёл, пиво на халяву хлебать?
   Нина Петровна нахмурилась. Никита отставил банку пива, хлопнул себя по коленям, намереваясь выпроводить гостей. Он не пожалел бы половину упаковки пива, только бы избавиться от надоевшего приятеля и этой выдры.
   Нина Петровна сообразила: пора подключаться!
   - Дмитрий! Наверное, Никита желает перейти к делу?
   Димыч подхватился, сделал попытку вскочить с дивана, плеснул на рубаху пивную пену и тотчас уселся обратно, запрокинув баночку в рот.
   Никита посмотрел на гостью. Нина Петровна хлопала длинными ресницами. Он обратил внимание, что гостье, как минимум, тридцатник. И на что Димыч позарился? Косметики никакой, за собой явно не следит. Похожа на зрелую стерву, от которой сбежал мужик, не прихватив личных вещей. Поэтому на ней брюки в стрелку и мужская рубаха.
   Впервые за вечер Никита улыбнулся.
   Димыч не удержался, хлопнул в ладоши.
   - Действительно, давайте к делу! Что тут пену гонять по стенкам желудка? - Никита улыбнулся ещё шире. Он понятия не имел, какие могут быть дела у него с этой Ниной Петровной?
   - Никита, ты едешь в отпуск на Кавказ, - сказала гостья.
   - Предлагаете привезти вам ракушку?
   - Ко мне можно обращаться на ты.
   - Сердечно благодарю! - Никита, кривляясь, прижал ладонь к груди, низко поклонился, достав кончиком носа до журнального столика.
   - Зимой на Кавказ даже царь не ссылал! - вставил слово Димыч.
   - Откуда нам знать, когда ссылал царь? - Никита отхлебнул из баночки.
   - Никита, ты имеешь счастливую возможность, - начала говорить гостья, подкатив глаза.
   - Димыч! Выйдем перекурить?
   Димыч пожав плечами, встал с дивана. Нина Петровна молча посмотрела на полупустую пепельницу.
   Парни вышли на лестничную площадку.
   - Откуда ты её выкопал?
   - Соседка. Полезная женщина.
   - Имеешь её?
   - Да ты что! Она немного того. Ещё пришьют статью! - Димыч возмущённо задвигал плечами, сбросил пепел на подоконник, промазав в помятую консервную банку.
   - И зачем привёл ненормальную? Желаешь, чтобы мне эту статью впаяли?
   - Ха! Ты как скажешь, дак как из воды пузырь выпустишь!
   - Чем она полезна тебе, Димыч? Если ты с нею ни того... - вслух размышлял Никита, глядя на расшатанную форточку в подъезде. Грязное стекло в уголке рамы лопнуло и держалось на честном слове. Кто-то из соседей попытался склеить стекло скотчем. Теперь извозюканная липкая лента отклеилась и свисала кнутри. Никита дунул на неё, отяжелевший от жирной грязи скотч стукнулся о стекло.
   - Нина Петровна, между прочим, талант!
   - Гений своего рода! Вот, бери её в охапку и волоки, откуда привёл! - разозлился Никита. - Мне ещё вещи собирать надо!
   - Да много ли нам вещей собирать, по-холостяцки? А вдвоём сидели бы, собирал бы что ли?
   - А с этой шизофреничкой тем более ничего не сделаю! Ты бы хоть подсказал, брать плавки на всякий случай?
   - Случаи всякие бывают!
   - Хочешь, чтобы я обоих вас выгнал?
   - Ничего такого я не хочу! Перестань психовать, наконец! Нина Петровна знает про те места, куда ты едешь. Что-нибудь расскажет интересного. Впервой нам слушать бабские бредни?
   - Оно понятно было бы, если интерес есть! А так, - Никита махнул рукой, выронив дымящуюся сигарету.
   - Будет интерес, только не половой! Она знает много, пускай поделится!
   - А что она, с тобой одним не могла поделиться своими знаниями? - спросил Никита. Посмотрев на ничего не понимающую физиономию друга, сообразил сам. Без пива, конечно, ни один талант не раскроется!
   - Ладно, пошли! - сказал Никита, затушив окурок в консервной банке.
   - Ты только не слишком груби.
   - Я у себя дома!
   Димыч промолчал.
   Вернувшись в квартиру, оба раскрыли рты. В квартире Никиты появился жилой дух. А всё было по-прежнему. Стол стоял в центре единственной комнаты, выключенный телевизор чах от пыли. На полу стоял опорожненный наполовину ящик пива. Никита не мог понять, что изменилось.
   Нина Петровна оставалась сидеть в том же положении, закинув ногу на ногу. В одной руке она держала баночку с пивом, в другой оторванную с мясом голову рыбёшки.
   - Я тоже иногда желаю уединиться! - сказала Нина Петровна, ни к кому конкретно не обращаясь.
   Никита посмотрел на ненормальную. Ещё цапнет, чего доброго! Он решил молчать до последнего. Если эта Нина Петровна начнёт городить чушь, от чего разболится голова задолго до утреннего похмелья, придётся сдержать своё обещание и выставить гостей за дверь.
   - Нина Петровна! - сказал Димыч. - Скажите Никите, для чего я вас сюда пригласил!
   - Пива попить! - ответил за гостью Никита.
   - И рыбки поглодать! - улыбнулась Нина Петровна. - Но не это главное. Сказать честно, так я тебе очень завидую!
   - Чему завидовать-то?
   - Ты едешь в такое место! - она вновь закатила глаза.
   Никита привстал в готовности подхватить гостью за плечи, чтобы та не упала на пол. Он уже явно представил себе, как Нина Петровна валяется на дощатом немытом полу и дрыгает ногами, выпуская изо рта кровавую пену.
   К счастью ничего такого не произошло. Нина Петровна даже не качнулась. Выдержав паузу, она продолжила говорить.
   - Чёрное море замечательно! Вода в нём священная!
   - Как в Байкале! - не выдержал Никита.
   - По составу она несколько отличается от байкальской, но по чудодейственным свойствам превосходит его во много раз!
   Никита ухмыльнулся. Это становится интересным. Он посмотрел на одноклассника. Димыч еле заметно кивнул. Вот, мол, начинается!
   - Знаете ли вы, ребята, какая эта великая радость оказаться в нужном месте и в нужный час?
   - К чему ты клонишь? - не понял Димыч.
   Никита промолчал. Похоже, всё же этой дуре нужно что-то привезти с моря. Если не ракушку, то какой-нибудь амулет. Типа камня с дырочкой, а лучше, с двумя!
   - Я ни к чему не клоню, говорю прямо, - гостья неожиданно для парней дёрнула подбородком.
   - И, что?! - разом спросили они.
   - Скольких человек вы знаете, которые добились успеха?
   - Смотря в чём, - ухмыльнулся Димыч.
   - В любой области! Знаний, умений, карьерного роста!
   - Ни одного!
   - Это с ходу! Если подумать, найдёте хотя бы одну личность. Личность, которая добилась в жизни. Если не глобального успеха, то хотя бы осуществила маленькую свою мечту.
   - Интересно, а кого ты можешь назвать?
   - Вы не будете спорить, если я заявлю, что есть люди, которым завидуют во всём мире?
   Парни переглянулись. Она что, рассчитывает на серьёзный разговор? Они одновременно отхлебнули побольше пива.
   - И поеду я искать таких людей? Счастливых и богатых? - спросил Никита.
   - Почему обязательно богатых?
   Димыч поперхнулся.
   - Можно быть счастливым нищим.
   - С золотым зубом! - заржал Димыч.
   - Главное, чтобы мечты и жизнь совпадали.
   - Это как? - спросил Никита, открывая пиво. Чистить рыбку уже не хотелось, он сыпнул соли в отверстие баночки.
   - Молча, скрипя зубами! - сказал Димыч.
   - Выйдем, покурим?
   - Мужчины! Почему вы ходите курить в подъезд, тогда как в доме полно пепельниц?
   - В пепельницы уже кидать некуда! - сказал Никита, уводя друга в коридор.
   - Ничего интересного она не говорит! На кой приволок лишнюю глотку?
   - Я сам сбегаю в магазин!
   - Мне что, пива жалко? Чушь она городит, понимаешь? Где настроение? Как отмечаем заслуженный отпуск?
   - Вот и я говорил, - надул губы Димыч.
   - Говорил, говорил. Толку-то от твоей болтовни? Лучше бы водки принёс.
   - Клиент дозрел? - Димыч потёр ладонями.
   - Нет! - выкрикнул Никита. - Мне ещё собираться!
   - Так вместе и соберём!
   - С этой бабой много насобираешь!
   - С любой бабой ничего не забудешь! Или ты шугаешься, что Нина Петровна увидит твои рваные и грязные трусы?
   Никита расхохотался.
   - Знаешь, гад, чем поддеть! Пошли в дом!
   - Иди, а я до ларька! - Димыч хлопнул себя по карманам.
   - Да! Кто из нас отпускник? - спросил Никита противным голосом, будто подражая однокласснику.
   Димыч застыл, не забыв подставить ладонь.
   Никита вложил деньги в протянутую руку, нарочито громко вздохнул и открыл дверь квартиры.
   И вновь ему показалось, что в комнате стало уютнее.
   - Что ты делаешь? - спросил Никита.
   - Изучаю парапсихологию.
   - Начальником?
   - Пытаюсь.
   - Понимаю. Ненормированный рабочий день.
   - Никита, почему мы теряем время? - Нина Петровна приподнялась в кресле.
   - Я не знаю, - Никита обтёр потные ладони о джинсы. Мысль его заработала в бешеном темпе. Если Димыч задержится у ларька, максимум на десять минут, то... А ничего не успеть. Да и надо ли? Он махнул рукой и шлёпнулся в кресло, уткнувшись в баночку с пивом. Пусть себе извращается. Если она успеет раздеться, то это будет не его беда.
   Гостья вовсе не собиралась раздеваться. По-видимому, ей было совсем не жарко.
   - Сейчас Дима принесёт водки, и всё насмарку! - заявила Нина Петровна.
   Никита передёрнул плечами. Какое твоё дело, что он принесёт? И зачем вообще ты сюда припёрлась? Он чуть было не выкрикнул мысли вслух. Но в следующий момент поперхнулся, услышав Нину Петровну.
   - Это не моё дело, что он принесёт. И вообще, мне пора домой. Но консультацию я так и не дала. Если ты не нуждаешься в моих услугах, вынуждена навязаться сама!
   - Пока мы болтаем, Димыч уже в подъезд зашёл! - разозлился Никита.
   - Тогда слушай! Существует древнее поверье, что любой человек, искупавшийся в Чёрном море зимой, в определённом месте, разумеется, сможет осуществить свою мечту!
   - Это типа золотой рыбки что ли?
   - Типа! - передразнила Нина Петровна. - Только без рыбки.
   - Насколько я помню сказку, дед ходил за золотой рыбкой летом! - Никите начала нравиться Нина Петровна. Что-то всё же в ней есть. Вон как завибрировала коленками! Наверняка Димыч соврал на счёт платонической дружбы!
   - Именно! - Нина Петровна привстала с кресла, всплеснула руками, обрисовав в воздухе полукруг.
   Никита с тоской посмотрел в тёмный коридор. Где ты болтаешься, Димыч?
   - Так вот, веришь или нет, но я точно знаю, куда нужно окунуться, в какой день и час!
   - Так, ныряй себе на здоровье! Я-то тут при чём?
   - Надумаешь, позвонишь! - Нина Петровна положила на стол отрывок тетрадного листочка.
   Никита пожал плечами.
   Гостья вышла из комнаты.
   - Там открыто, свет включен! - сказал Никита.
   Нина Петровна ничего не ответила. Наверное, стесняется звука струи в унитазе. Никита включил телевизор и добавил звука.
   В это время брякнул дверной звонок. Никита рванулся с места.
   На пороге стоял счастливый товарищ с бутылками пива, зажатыми между длинных пальцев: аккурат шесть "чебурашек".
   - А где эта...? - хором спросили парни.
   Они одновременно уставились на полоску света из приоткрытой двери туалета.
   - Нина Петровна! - выкрикнул Димыч.
   Никита без церемоний открыл дверцу настежь.
   Невыразительное журчание воды в бачке, нетронутый свисающий лоскут туалетной бумаги, и ничего больше.
   - Да она даже не заходила сюда!
   - Ушла, - вздохнул Димыч.
   - Переживаешь? - ухмыльнулся Никита.
   Димыч наигранно всхлипнул.
   И куда делось дурное настроение? Сразу вспомнились последние анекдоты, весёлые истории. А сколько остроумных наблюдений за ушедшей гостьей! И не перечесть.
   Димыч так и ушёл, содрогаясь от смеха.
   Утром Никита посмотрел на дорожную сумку. Всё же они умудрились собрать вещи!
   До самолёта оставалось шесть часов. Никита наскоро сделал яичницу. Яйца пригорели, и, разбиваясь, почему-то не сохранили желтков. Жевать прогорклую резину не хотелось. Никита плеснул кипятку, поднял лёгкий заварник и, выругавшись, поставил его на место. Сам же вчера слил заварку и вымыл чайничек, чтобы не заплесневел за время заслуженного отпуска.
   Чтобы не бросать яичницу в отмытое мусорное ведро, Никита дожевал, закрыв глаза. Запил пустым кипятком.
   - Завтрак нищего! - сказал он вслух.
   После еды игривое настроение улетучилось. В голове звучала одна и та же вязкая мысль: "До каких пор жить в нищете"?
  
  
   ГЛАВА 2.
   - Бураков! Пляши! - прокричали работяги.
   Бураков набычился, глядя на испачканные мазутом физиономии сотоварищей.
   - Письмо тебе! Приглашают на отдых. На Черноморское побережье Кавказа - всесоюзную здравницу и житницу!
   - Да пошли вы! - мотнул головой Бураков. - Я таких баб-то не знаю!
   - Каких это баб, Паша? - спросил чернявый бригадир, нарочито сомкнув брови.
   - Ну, этих нерусских.
   - Каких нерусских?
   - Здравниц, житниц: всяких хохлушек мне не хватало!
   Бригада дружно заржала.
   - В рыло хошь? - спросил Бураков у близстоящего коллеги.
   Смех как корова слизала. Интересный парень, конечно, Паша Бураков. И посмеяться есть над чем, но и в рыло получить - завсегда, пожалуйста!
   Бригадир не рискнул испытывать терпение явно невыспавшегося работника. Он раскрыл папку из засаленного и потрескавшегося серого кожзаменителя.
   - Что за письмо?
   - Путёвка к Чёрному морю!
   - Кому?
   - Буракову Павлу Александровичу.
   - Ты это, всерьёз что ли?
   - Радуйся, Паша! Начальство цеху честь оказывает! И тебя выбрали. Заметь, не меня, не кого другого!
   - Дурака нашли! - фыркнул Бураков. - Чего плясать-то? Зимой на море! Ни за что не поеду!
   - Паша! Зайди ко мне в кабинет! - бригадир развернулся и пошёл по лестнице на второй этаж.
   Работяги сдавленно хихикнули. Буракову ничего не оставалось делать, как последовать за начальником.
   - Павел Александрович, присядь! - распорядился бригадир, зайдя за верстак, исполняющий роль письменного стола.
   Бураков опустился на деревянную скамью. Снял каску. Он был готов возражать и бороться. Если сейчас "бугор" ляпнет ещё что обо всяких там "Житницах", придётся врезать ему кулаком, обёрнутым в заявление об уходе!
   Но начальник не стал говорить с ним как с дурачком.
   - Курить будешь? - спросил бригадир.
   - От чего не покурить? - Павел достал пачку "Беломора", выбил из неё папироску, размял, выбил табачные крошки в ладонь.
   - Слышал, ты спортом увлекаешься?
   - Ну да.
   - И в любом виде можешь дать рекорд! - начальник говорил утвердительно, без улыбки.
   - И что с того-то?
   - А ведь любой спортсмен должен и может испробовать все экстремальные виды.
   - Какие ещё экстремальные? - Паша слышал это словцо с экрана телевизора, но в толк взять не мог. Это опасные для жизни, или так, для понтов.
   - Экстремальные, Паша, это не для трусов и интеллигентов.
   - И что?
   - Ты пробовал спускаться на горных лыжах?
   - Я что, смертник?
   - Вот! - бригадир привстал из-за стола. - Так и говорят трусы с интеллигентами! Экстремальные виды спорта не для хлюпиков!
   - Так что, мне тама лыжи выдадут?
   - И лыжи, и акваланг! - улыбнулся начальник.
   - Акваланг-то зачем?
   - В шкуре моржа побываешь! Завидую я тебе, Паша!
   - Ладно, чему завидовать-то?
   - Молодости твоей, здоровью! Путёвке этой завидую! И я бы, - бригадир безнадёжно махнул рукой, понурив лысую голову.
   - Когда ехать-то?
  
  
   ГЛАВА 3.
   В кабинете горела настольная лампа. Желтоватые лучи света падали на залитый кофеем лист бумаги с лиловой печатью. На полу валялись карандаши, ручки, растоптанный канцелярский несессер.
   - Елизавета Николаевна! - позвал мэр города Чухонска секретаршу.
   - Что вам, Леонид Аркадьевич? - спросила девица в рваных по моде шортах, с неохотой оторвавшись от компьютерной игры.
   - Включите свет, пожалуйста!
   Леонид Аркадьевич поморщился, услышав, как вполголоса секретарша полила его матом. Свет всё же включила.
   Лучше бы она этого не делала. Или ещё лучше, что совсем уж идеально, позвала уборщицу. Желательно за четверть часа до прихода начальника! Мэр города Чухонска сел за изгаженный подчинёнными стол и нервно хихикнул.
   - Елизавета Николаевна!
   - Пьюль! Пьюль! Пьюль! - отозвалась компьютерная стрелялка. Секретарша как раз проходила третий уровень. Оставалось несколько мгновений до бонуса.
   - Через полчаса здесь будет встреча с представительным собранием! - пробурчал мэр. До ругательств он не опускался. Но секретарша никак не реагировала, хотя, возможно и слышала через приоткрытую дверь в приёмную.
   Делать нечего, Леонид Аркадьевич начал наводить порядок самостоятельно. Он убрал мусор со стола, впихнул в переполненную корзину осколки канцелярского набора, сломанные карандаши, выкинул точилку и резинку. В сердцах скомкал листок, залитый кофеем. Остановился. Разгладил, прочёл.
   Награждается мэр города Чухонска
   Леонид Аркадьевич Чугуев
   Почётная грамота от Губернатора многого стоит. Говорила же Наденька, храни дома! Чугуев убрал грамоту в свой дипломат.
   Через полчаса приоткрытая дверь с силой распахнулась, стукнувшись о шкаф.
   - Аркадьич! К нам путёвка пришла! - хором с порогу заявили входящие.
   - Хорошо. В кои-то веки!
   - На Чёрное море! - ещё громче заявил председатель местной думы.
   - Давайте рассмотрим кандидатуры, - предложил мэр. Заметив полное отсутствие энтузиазма на лицах вошедших, Чугуев поправился: - Или отдел кадров пусть решит?
   - Нет! - рубанул ладонью по столу председатель профкома. - Путёвка только на одного человека, и горящая!
   - Как?! - Леонид Аркадьевич подскочил с кресла.
   - Вот так. Зимний отдых сейчас в моде.
   - Активный отдых?
   - Вам, Леонид Аркадьевич, и карты в руки!
   - Да, но такие вопросы не решаются единолично.
   - А вот мы сейчас и решим! - сказал первый заместитель. - Лизонька!
   В кабинет вошла секретарша. В руках она держала раскрытую папку из красного кожзаменителя.
   - Вы, Леонид Аркадьевич, совсем не бережёте себя, - сказала начальница отдела кадров.
   - А нам без вас никуда! - развёл руками заместитель мэра.
   - Получается, ехать надо мне?
   Подчинённые переглянулись.
   - Надо, надо отдохнуть от всех нас! - похлопал мэра по плечу председатель собрания.
   - И я не могу отказаться?
   Секретарша подсунула шефу листок на подпись.
   Подавив вздох, мэр подписал.
   - Итак, мэр города Чухонска согласился на зимнюю прогулку к Чёрному морю! Это ба-альшой поступок! - выпалила жена, когда Чугуев вернулся домой.
   - Наденька, ты же знаешь, я никогда не видел зимнего моря, - сказал Чугуев, сидя на табуретке в прихожей, снимая обувь. - К тому же, летом никто не отпустит меня в отпуск!
   - А почему?
   - Как почему? Работы много, сама понимаешь.
   - Я? Я не понимаю, почему? Почему, именно ты? Что, в Управе мало нарушителей дисциплины, лентяев и просто плохих работников?
   - Есть такие, - улыбнулся Чугуев. - Но это же не наказание!
   - Когда?
   - Завтра после обеда и отправлюсь.
   - Когда?
   - Завтра, в четырнадцать пополудни.
   - Ещё раз спрашиваю! - жена нависла над Чугуевым, уперев руки в бока. - Когда?
   - Ну, что "когда", Наденька? - он поднял голову, посмотрел в глаза жене.
   - Когда ты сбросишь ярмо?
   - Недельки через две вернусь.
   - Ты опять меня не понял, Лёня! Я спрашиваю, когда подчинённые перестанут ездить на твоей шее, свесив ножки?
   В ответ Чугуев протяжно вздохнул.
   - Кто обещал, что, став мэром, наведёт порядок? Не только в гнилой Управе, но и во всём городе? Кто говорил, что не позволит никому управлять собой, находясь у руля? А-а! - Наденька махнула рукой.
   - Я и не позволяю! - повысил голос Чугуев. - Они сами, из чистого подхалимажа предложили путёвку мне! Не мог я и не хотел отдавать право первого!
   - Так и будь первым! - Наденька опустила руки. Слов больше не было. Тряпка он был, тряпкой и останется.
   Чугуев продолжал сидеть в прихожей, обхватив голову руками, думал. Ему было жаль себя и Наденьку.
   Наденька тем временем собирала вещи мужа. Может, он и прав? Может, есть какая-то прелесть в зимнем море?
  
  
   ГЛАВА 4.
   Дорога, пусть самая железная в мире, развлечение малоприятное. Летом духота при "закрытых на зиму" окнах, зимой пронизывающий ледяной сквозняк из щелей тех же запечатанных намертво рам. Бытовые неудобства не идут ни в какое сравнение с микроклиматом во временном коллективе. Кто ещё попадётся в попутчики? По пути до своего купе беспокоят тревожные предположения. Самые ужасные варианты: грудные или около того дети, старухи с местом на верхней полке, алкаши, зануды, скандалисты, молчуны и жмоты.
   И только когда занимаешь собственное место в ещё пустом купе, появляется надежда на то, что пришедшие позже не станут качать права. Найдут куда вещи положить, или спросят, по крайней мере, вежливо.
   Лучше, конечно, оказаться среди людей схожих возрастом, интересами. И чтобы никто не ныл, не прибеднялся и не клянчил сигареты.
   Никита был приятно удивлён. Всё получилось в самом идеальном варианте. Он пришёл первым, занял нижнюю полку, выставил на стол пакет с кружкой, ложкой и чем-то к чаю. Это он проверит позже, что с Димычем напихали по-пьяни. А пока он повешал курточку на крюк, шапку положил на полку для газет и отвернулся к окну, притворяясь разглядывающим лица провожающих.
   - Седьмое место ваше! Не спутайте! - строго сказала проводница, возвращая кому-то паспорт.
   - Здравствуйте! - раздался мужской голос.
   - Здравствуйте, - Никита обернулся.
   В дверях купе стоял мужичок, явно не купейный пассажир. В чёрной, местами облысевшей шапке ушанке из искусственного меха, в синем китайском пуховике с торчащими из швов перьями.
   - До конца? - спросил мужик.
   - Почти.
   - В командировку?
   - В отпуск, - вздохнул Никита, подавив желание соврать, чтобы не выглядеть идиотом. К счастью мужик никак не отреагировал. Он пихнул рюкзак на верхнюю полку и уселся возле двери.
   - Привет!
   В купе вошёл парень, чтобы втиснуться в двери, ему пришлось повернуться боком. Он впихнул под стол холщовую сумку в синий квадратик.
   - Паша! - представился молодой человек, протягивая мощную длань.
   - Никола! - мужичок пожал руку вошедшему.
   - Никита.
   - Едем на экстремальные виды спорта! - сообщил Паша как о деле для всех попутчиков давно решённом.
   - Почти, - сказал Никита, потирая под столом ноющую ладонь после рукопожатия Паши.
   - Курить-то тут можно?
   - Нежелательно! - ответил Паше вновь вошедший пассажир.
   Паша обернулся. Тип в бобриковой шапке, распахнутой дублёнке в костюме с галстучком, чем-то напоминал начальника цеха. Бураков закрыл рот, передумав вступать в перепалку.
   - А если не в затяг? - спросил Никита.
   Вошедший тип снял шапку, оттёр лоб носовым платочком.
   - Могут быть проблемы с персоналом железной дороги.
   - Паша! - протянул руку Бураков.
   - Леонид... - Чугуев чуть было не назвался по имени-отчеству, но в последний момент решил, что это не к месту.
   Мужчины поочерёдно назвали свои имена.
   - Леонид Аркадьевич! - сунулся в купе мужичонка в спортивном костюме. - Ваш багаж! Счастливого пути, Леонид Аркадьевич!
   - Провожающие! Покиньте вагон! - сказала усатая проводница.
   - Есть, товарищ командир! - мужичок оставил спортивную сумку и махом испарился.
   - Это шофёр, - пояснил Чугуев.
   Никто не придал значения этим словам. Похоже, попутчикам было всё равно. Леонид Аркадьевич снял дублёнку, пиджак, ослабил галстук.
   - Интересно, вагон-ресторан работает? - спросил Чугуев, ни к кому специально не обращаясь.
   - По зимнему расписанию! - сказал Никита.
   - Это как? - спросил Павел.
   - Обслуживают на час позже! - сказал мужичок в пуховике.
   Никита засмеялся. Чугуев улыбнулся. Бураков так и остался стоять с раскрытым ртом. Глядя на Николу, который и бровью не повёл, он успокоился. Смеются не над ним. Паша дружески ухмыльнулся.
   - А зачем нам ресторан? У меня домашняя колбаса, - Никола стащил рюкзак с верхней полки. Звякнула стеклотара.
   Мужик достал свёрнутую в спираль колбасу, поставил на стол бутылку водки, баночку огурцов.
   Леонид Аркадьевич, в свою очередь, вынул домашние котлеты, обёрнутые в фольгу, бутылочку армянского коньяку и лимон.
   Бураков хлопнул в ладоши, цокнул языком и вставил на стол пластиковую бутылку "Кока колы".
   Никита заглянул в свой пакет для продуктов. Позаботился о дальней дороге, называется! И Димыч, тоже молодец! Из всего съедобного: три помятых алюминиевых банки с пивом, и пара отгрызенных хвостиков воблы! Извлекая всё это добро, Никита вспотел. Он перевёл дух только когда увидел открытую пачку с пакетиками чая - хоть какой-то вклад в общий стол! Стопка за стопкой, слово за слово, познакомились поближе.
   Никита проснулся первым, включил лампочку над полкой, посмотрел на часы. Ого! Уже половина одиннадцатого! Осталось ехать полтора часа. Голова не болела, но как-то медленно соображала. Он посмотрел на стол. Никаких признаков вчерашнего застолья. Верно, он же сам начал убирать со стола. Помогал мужичок из колхоза.
   Что ещё вспомнить, чтобы заставить голову работать? Так, пили за всякую дрянь, как и бывает между малознакомыми мужчинами. Кто есть кто, так и осталось неузнанным. По внешнему виду можно заключить, что Лёня из бывших партработников, хотя по-пьяни выглядел и вёл себя как обычный мужик. Почти как Никола из колхоза. Паша работяга, закосивший под спортсмена. Обыкновенный среднестатистический хлыщ. С кем завязать толковое знакомство на время отпуска?
   Так и не придя к какому-либо решению, Никита вышел в пустой коридор. Неудивительно. Мало желающих ехать к морю к крещенскому сочельнику.
   - Там что, снег?
   Никита вздрогнул от неожиданности. Обернулся.
   - Снег, говорю, выпал! - улыбнулся Никола.
   - Добро пожаловать на черноморское побережье!
   - В самый раз. Искупнёмся на праздник!
   - Ну да,- Никита поёжился.
   - Нормально всё! - подключился к разговору, неслышно вышедший из купе Павел.
   - Экстрим, Паша?
   - А что, поморжуем! - потряс плечами Бураков. - Оба-на! Ещё и снежок высыпал! В горах, точняк, лыжня установилась!
   Чугуев проснулся раньше всех, но не желал подниматься. Вдруг, чего доброго, попросят сходить за чаем, что тогда делать? Продолжать изображать рубаху-парня или проявить характер? Когда-то же нужно начинать, к тому же ребята явно смотрят как на начальника. С другой стороны, ссориться не хотелось. Оказывается, им вместе жить две недели! И все, как один, едут по "горящей путёвке", отстав от основной группы.
   Леонид Аркадьевич поднялся с постели, когда попутчики вышли один за другим из купе. Дверь осталась приоткрытой. Чугуев достал дипломат, как будто что-то искал, сам же склонился к щели, прислушался.
   Говорили о погоде, о планах на отпуск. Ничего похожего на обсуждение, тем более осуждение, отсутствующего попутчика он не услышал.
   Двери купе растворились.
   - Пора собираться! - скомандовала проводница. - Через десять минут санитарная зона, закрою все туалеты!
   - И что, два с половиной часа нам жаться? - спросил Паша.
   - Меньше пива пейте! - сказала проводница, держа в руках поднос с чашками чая.
   Падающий мокрый снег тут же таял, и немногочисленным пассажирам пришлось прыгать через мелкие, но частые лужи.
   У центрального входа вокзала стояла пучеглазая девица с голым животом, с ложной жемчужиной в пупке.
   - Добро пожаловать в санаторий "Живые воды"! Рады, рады! Ждём вас, гости дорогие!
   Недавно познакомившиеся мужчины переглянулись. Леонид Аркадьевич вынул из папки путёвку, заглянул в название санатория.
   - Извините, у меня путёвка в санаторий "Катран".
   - И у меня эта акула! - поддержал попутчика Никита.
   - Какая разница? - вмешался Паша. - Катран, катамаран! Поедем в тепло!
   - Ничего страшного! Ничего страшного! - затараторила девица с синими волосами. - "Живые воды" - это старое название! Наш директор решил придумать нечто более романтичное, связанное с пиратами! Красиво звучит: "Катран"? Я просто не могу пока привыкнуть к этой пиратской атрибутике! Но, уверяю вас, вы попали туда, куда нужно! Опоздали на пять дней, но наверстаете, будьте уверены! Да я, да мы обеспечим вам тройную порцию!
   - Жена в дом не запустит после такого отдыха! - сказал Никита, поглаживая живот.
   - Эт-та почему? - глаза сотрудницы санатория, напоминавшие до сих пор перевёрнутые чашки, увеличились до размера банных тазиков.
   - В двери не войдём! - сказал вдруг Леонид Аркадьевич.
   Все как один раскрыли рты - никто не ожидал от Чугуева тонкого чувства юмора.
   - Что вы, что вы?! Я имею в виду удвоенную порцию развлечений, как раз активного отдыха!
   - Танцы-манцы-обжиманцы! - гоготнул Паша. - А что-нибудь серьёзнее?
   - Это уж, как договоритесь, - улыбнулась девушка.
   - С кем договариваться-то? Инструктор есть?
   Синие глаза-плошки девушки позеленели.
   - Вам нужен инструктор?
   - Ну, как это, положен же!
   - Не думаю, что вы нуждаетесь в чьей-либо помощи, при ваших-то данных! - с придыханием сказала девушка, оглядывая Пашу от плеч до колен.
   - Понятное дело, но как без снаряжения-то?
   - Снаря-ажения?
   Никита закурил. Леонид Аркадьевич отвернулся лицом к перрону. Никола изучал расписание поездов.
   - Ну да! - начинал закипать Павел. "Ещё немного и обматерю глупую квочку", - решил он. - Какой экстрим без снаряжения?
   - Да! - наконец поняла синеволосая. - Мы можем организовать вам соответствующий шопинг. Существуют специальные салоны для приобретения подобного снаряжения.
   - Чё ты паришь мне? Всё включено в путёвку, или как? Я сюда пожрать, что ли приехал?
   - Хорошо, думаю я сумею помочь, - она потрогала себя за волосы у плеча.
   - Тогда, поехали?! - Паша тряхнул сумкой. - Поехали, мужики!
   Задрипанная "Газель" довезла их до места. В нескольких метрах от пляжа стояла трёхэтажная коробка с пластиковыми стенами в бороздках под вид шифера. Над стеклянными входными дверьми висела табличка. Под стеклом, окрашенным с обратной стороны бордовым цветом, на белом дельфине пьяно танцевали синие буквы: КАТРАН.
   У порога стоял усатый швейцар в ливрее. Он улыбался.
   - Наши гости дорогие! - заявила провожатая.
   Швейцар улыбнулся шире.
   - Прошу!
   - А это, сумки как? - спросил Бураков, глядя в мутные глаза привратника.
   Швейцар продолжал улыбаться, что не мешало ему дышать ртом.
   - Нам в какую сторону? - спросил Никита, обернувшись.
   Синеволосая тихо исчезла. Никто не услышал, как закрылась входная дверь. Во дворе никого не было.
   - Здравствуйте, здравствуйте! - вышла из сумрачного коридора женщина средних лет, среднего роста и телосложения. - Пожалуйста, ваши путёвки, документы!
   Мужчины засуетились.
   - Да что же я вас на пороге держу? - она взмахнула руками, как будто была в переднике, в то время как на женщине был строгий деловой костюм-тройка кремового цвета.
   Тотчас зажглись неоновые лампочки на стенах, сделанные под свечи. Свет переливался в каждой - от цоколя к макушке. Казалось, вот-вот, упадёт на пол массивная капля молочно-белого стеарина.
   По обе стороны прохода располагались непокрытые столы, сложенные из продольных половинок круглых брёвен. Над каждым столом висел деревянный растрескавшийся корабельный штурвал. В углу у фонтана сидела восковая фигура пирата с попугаем на плече. Разом запахло морской свежестью, появился мягкий шум прибоя. Гости непроизвольно оглянулись, но входная дверь оставалась закрытой.
   - Присаживайтесь, пожалуйста, посмотрите меню! А я пока займусь оформлением документов.
   Женщина удалилась. Исчез и швейцар.
   - Ну и как вам такая обстановочка? - спросил Никита, посмотрев на каждого попутчика.
   - Соответствует нашему положению.
   - Как театр начинается с вешалки, так отпуск - с кабака!
   Паша подошёл к пирату, подул на его седые волосы. Осмелев, щёлкнул попугая по клюву.
   - Пиастры! Пиастры!
   Мужчины одновременно вздрогнули. Паша отскочил назад.
   Не успели разглядеть меню, как появилась официантка в тельняшке, прикрывающей одну грудь, вторая - торчала почти горизонтально к земле. Она склонилась, зачем-то протирая столешницу. Паша ткнул пальцем в обнажённую грудь. Официантка улыбнулась.
   - Натуральная что ли?
   - Восковая, не нужно трогать горячими руками. Расплавится! Что выбрали, мужчины?
   - А мы каждый раз можем что-нибудь выбирать?
   - Всё на ваш вкус!
   - И за наши бабки? - не понял Паша.
   - Всё входит в стоимость путёвки.
   - И вот это тоже? - Никола ткнул наугад в прайс-лист.
   - Да! - улыбнулась официантка. - Хлеб так же оплачен вашим профсоюзом.
   - Что выберем? - спросил Никита. Не дождавшись ответа, сказал: - Пожалуйста, что у вас обычно подают гостям с дороги?
   - Желаете полдник корсара?
   - Возражений нет, - ответил за всех Никита.
   Официантка удалилась.
   - Что-то я не понял толком. У ней рожа белая, а сиська жёлтая!
   - Паша! Ты бы оттянул её!
   - Прям здесь?
   - Титьку потянул и оторвал бы!
   - Знамо дело! - улыбнулся Паша.
   - Из такой резины сделаны наконечники в электроподойнике, - сказал Никола.
   - Да, весёлое дело! - Паша хохотнул. - А всё остальное, у неё из какой резины?
   - Паш! Ты, главное, сам про резинки не забудь, если что.
   - Да уж будь уверен, Никита! - Паша ещё раз хохотнул.
   - Что, Лёня, думаешь: куда попал?
   - В санаторий "Катран", не иначе.
   - Интересно, что там эта медуза об инструкторе говорила?
   - Паша, забудь. Не будет никакого инструктора. В путёвке разве сказано, что тебя обеспечат спортинвентарём?
   - Дак это, Бугор обещал экстрим! - Паша часто заморгал.
   - Паша! В том-то и экстрим, чтобы без лыж, без акваланга и коньков!
   - Точно? Лёня! Ты самый грамотный из нас, скажи!
   - Именно так, Паша. А девушка, что встречала нас, похоже, перепугалась.
   - Чего это?
   Леонид Аркадьевич пожал плечами. Паша оглядел мужиков. Никто не смеялся. Он успокоился, сел за стол.
   Пришла официантка.
   Корсары, оказывается, питались терпкой грушей, запивая большим бокалом кефира. Ещё для чего-то подали кириешки отдающие полынью, поданную за "вкус моря".
   Затем пришла тётенька-администратор в том же костюме.
   - Ядвига Францевна! - наконец-то представилась она.
   - И нам весьма приятно! - Никита поклонился, прижав руку к груди.
   - Думаю, вам очень у нас понравится! Для вас специально приготовлен номер "Люкс"!
   - Президентский?
   - Почти. В вашем распоряжении стильная мебель, цветной телевизор, уютная лоджия. Кстати, нашим гостям мы предоставляем возможность, курить в номере, - она чуточку поморщилась, - если это вам будет приятным, конечно.
   - А окна куда выходят? - спросил Паша.
   - Как и все в нашем пансионате, эти окна выходят к морю, на солнечную сторону!
   - Должно быть, летом, не очень уютно, Ядвига Францевна?
   - У нас замечательные жалюзи, Леонид Аркадьевич! Вы не пожалеете, когда приедете к нам в бархатный сезон! - Ядвига Францевна обернулась, посмотрела на всех мужчин. - Если поторопитесь, вполне сможете зарезервировать места!
   - Ядвига Францевна! Разве номер класса "люкс" предусмотрен на четыре койко-места?
   - Койко-места предусмотрены в рабочих общежитиях, в нашем пансионате мебель эксклюзивная! Сами поймёте, как удобно спать на диванах итальянских мастеров! Ваш номер полностью соответствует европейским стандартам! Да что я говорю? Сейчас сами увидите, и оцените!
   Она открыла деревянную дверь, покрытую тёмным лаком.
   Едва перешагнув за порог, отдыхающие, как один состроили придирчивые гримасы.
   Мало помалу вынужденные складки лица разгладились. Придраться было не к чему. Действительно, в красном углу на тумбочке со стеклянной дверцей стоял огромный телевизор. У стен - неразложенные диваны, обитые жёлтым велюром. В изголовье каждого стояла пирамидка из цветастых подушек. Прикроватные тумбочки сверкали, стулья с мягкой обивкой выстроились у стены, приглашая присесть. У большого окна с выходом на лоджию, стол с хрустальной вазой, заполненной фруктами. Жёлтое яблоко, коричневатая груша, растрескавшийся гранат, угловатая алыча, овоидные мандарины и необычно крупный виноград розового цвета. Рядом стоял графин и мелкие стопки с запотевшими стенками. Платяной шкаф встроен в стену, рядом бар!
   Паша подошёл к стеклянной витрине, стукнул пальцем.
   - Ого!
   - Что там, Паша?
   - Рыбки!
   - Золотые?
   - Не-е, какие-то серые. А кто их кормить будет, эй! Эльза Францевна?
   Ядвига Францевна успела бесшумно удалиться.
   - Горничная с резиновой титькой придёт и накормит.
   - Так она же того, людей обслуживает!
   - А мы, Паша, выйдем на несколько минут, она и тебя обслужит!
   - Ты это, за кого меня принимаешь?
   - Спокойно, Паша! - вмешался Никола. - Он принимает тебя, как и мы все.
   - Вы все?!
   - За нормального мужика, который не сможет отказать хрупкой красавице. Правда? - спросил Никола у остальных.
   Все дружно закивали головами.
   Паша огляделся. Никто не смеялся.
   - Хорошие вы мужики, всё же! - сказал он. - Я сюда падаю!
   Он с размаху уселся на диван у лоджии.
   Леонид Аркадьевич помялся, но не смог сказать, что ему первому приглянулось это место. Он только вздохнул и подумал, что права Наденька, считающая его тряпкой.
   Никита занял место ближе к телевизору. Никола сел на диванчик у дверей.
   Чугуеву достался изрядно помятый диван в самом углу, он и стоял почему-то не впритык к стене, а наискось, словно прикрывал что-то. Как только Леонид Аркадьевич сел на своё место, сразу выяснилось, почему диван стоит наперекосяк. Он еле держался, упираясь в стены двумя углами. Стоило Чугуеву шевельнуться, как спинка слева отвалилась. Он испуганно вскочил, и упала правая спинка.
   - Вот так "люкс"! - Никита подошёл к журнальному столику, схватил трубку телефона. - Сейчас я им устрою!
   - Не нужно ничего устраивать, - попросил Чугуев. - Нам здесь ещё долго жить.
   - Эдак можно всю жизнь прожить, чтобы какие-то гады на шее сидели! - высказался Паша. - Я сам скажу, дай трубку! - он протянул руку.
   - А что если посмотреть на это с юмором? - сказал Никола.
   - Это ещё как?
   - Философски.
   - Твой диван развалился - тебе и решать! - Никита положил трубку.
   Никола молча подошёл к предмету спора, осмотрел развалину.
   - Думаешь, так нормально будет? - спросил Чугуев, после того, как Никола поднял прикладные спинки и приставил их к стенке.
   - Так я и думал. Смотри, тут вообще болты-то на месте!
   Никита подошёл ближе. Действительно, похоже, кто-то либо потерял гайки, либо поленился их прикрутить. Он проговорил мысли вслух.
   - Или забыли по-пьяни! - предположил Никита.
   - Как можно напиться, чтоб забыть? У нас на работе ещё не так пьют!
   - Паша! Сам-то пробовал нажраться да потом гайки крутить?
   - Не-е, тут ты прав. Я не любитель.
   - Что будем делать? - спросил Чугуев.
   - Позаимствуем гайки у соседей.
   - Это как? - скрестил руки на груди Паша.
   - Молча! Ты что, зажмёшь гайку для товарища, а?
   - Я-то что? Как сам спать буду? На полу, что ли?
   - Я вообще-то... - Чугуев развёл руками, вышел на лоджию.
   - Никто на полу спать не будет, Паша! Как работяга сам мог бы допетрить, что от одной гайки твой диван не развалиться!
   - А! Вот ты что придумал! Ну, ты инженер, тебе и думать!
   - Верно, Паша. Мне думать, а тебе крутить.
   - Схожу, попрошу ключ у водилы! - сказал Никита и вышел из номера.
   - Никола! Ты это, обожди с ключом! - сказал Паша, задирая крышку своего дивана. - Работы тут на пять сек!
   Он потрогал гайки, открутить можно любую. Паша отвернул дальнюю, ближе к стене. Подал назад, не глядя.
   - Лёня! Держи!
   Чугуев не услышал. Он наблюдал за зимним прибоем. Море было воистину чёрным, беспокойным. Тёмные волны, разгоняемые белесыми барашками, тяжелели и, падая, рассыпались о берег ледяными брызгами. Леонид Аркадьевич ёжился, как будто волны выбрасывали холодные барашки ему за шиворот. Чугуев затушил сигарету о перила балкона.
   Никола спустился на первый этаж. По дороге ему никто не встретился. Все двери были закрыты. Ни из одной комнаты не слышалось голосов, не играла музыка, не говорил телевизор. В холле на первом этаже, переделанном в ресторан, никого не было. За стойкой бара, служащей одновременно вахтой, стоял тот же самый глухонемой швейцар. Он по-прежнему шумно дышал через рот.
   - Выйду во двор! - сказал ему Никола.
   Швейцар не шелохнулся.
   Пройдя по тротуару, посыпанному галькой, Никола приблизился к раскрытым настежь входным воротам из крашеной синим арматуры. Ножки ворот обросли землёй, как будто стояли здесь с незапамятных времён.
   Никита точно помнил, что на площадке перед пансионатом стояла рыжая "девятка". Он тогда решил, что это машина кого-нибудь из прислуги. Для начальства она никак не подходила. А если хозяин машины из простого люда, то запросто может дать ключ.
   Никола накинул капюшон. Шёл мокрый снег вперемежку с холодным дождём. Не смотря на близость моря, летом не пахло. Скорее это походило на весеннюю распутицу, когда валенки одевать поздно, а в сапогах зябко. Ни телега, ни сани. Машина стояла на прежнем месте. Хозяина не было. Никола обошёл вокруг машины, осмотрелся. Никто не вышел из пансионата. Дверцы, конечно, были заперты.
   Он решил вернуться и найти кого-нибудь говорящего, чтобы расспросить о хозяине машины. Как только Никола развернулся, кто-то, появившийся из ниоткуда окликнул его.
   - Мужчина! Вы что-то искали?
   - Я искал шофёра, - оборачиваясь, сказал Никола.
   Перед ним стояла женщина в фиолетовом плаще. Огромные очки в роговой оправе не позволяли разглядеть её лицо. В руках она держала дамскую сумочку. Наверное, одна из отдыхающих, решил Никола. А значит, она может знать хозяина "девятки".
   - Собираетесь куда-то ехать?
   - Нет, мне нужен ключ "на двадцать два".
   - Вы привезли работу слесаря с собой?
   Никола посмотрел женщине в глаза, то есть на тёмные стёкла очков. Издевается или шутит?
   Её тонкие губы не шелохнулись. Женщина ждала ответа. Серьёзного, как и её вопрос.
   - Наоборот. Это работа не отстала от меня и в отпуске.
   - Меня зовут Ниной! - она протянула руку.
   - Николай, - он вяло пожал руку. - Так где, говорите, водитель?
   - Я говорю, что водитель это я!
   - Тогда дайте ключ "на двадцать два"!
   - Надолго?
   - Дело пяти минут. Диван у друга развалился.
   - Надо поаккуратнее с казённой мебелью.
   - Не волнуйтесь, сделаем как надо.
   Она попросила открыть багажник. Никола не стал отнекиваться, влез в машину, щёлкнул замком багажника. В багажнике было всё необходимое для путешествия. Термос, набитые дорожные сумки. Из инструментов был трос, домкрат и консервная банка с какими-то болтами. Гаек и каких-либо ключей не находилось.
   - Где у вас ключи? - Никола поднял голову и обернулся.
   Женщины не было.
   - Что за муть? Так ещё и посадят ни за что! - выругался он. Звать Нину он не стал. Никола захлопнул багажник, затем дверцу машины и зашагал к пансионату, не разбирая пути, ступая в лужи и грязь.
   - Ты что, Никола, в море искупался?
   - Почти. Даже русалку повстречал.
   - И как она?
   - Да как, - Никола махнул рукой. - Хвост да чешуя!
   - С этого-то не снимай! - Никита повернулся к Паше.
   - А как? С моего сняли, с твоего сняли по гайке, а Никола у нас что, барин?
   - Давай, откручивай! Пускай у всех одинаково будет! - сообразил Никола.
   - И я говорю! Сразу понял: по три гайки каждому. На троих, то есть! - Паша заржал собственной шутке. Его поддержали мужики.
   Только Чугуев по-прежнему торчал на балконе.
   Через пять минут работа была закончена.
   - Обмоем? - предложил Никита.
   - Мужики, я пас!
   - Искать экстрим пойдёшь, Паша?
   - Не курю, спортсмен! - пошутил Паша, вынимая пачку папирос из кармана.
   Никита посмотрел на Николая.
   - К вечеру сообразим, если что.
   - Интересно, тут канал "спорт" есть? Эта выдра обещала "тарелку"! - Паша включил телевизор. Пощёлкал пультом и нашёл любимый канал.
   - А сейчас наша сборная проходит подготовку в Сочи! - закончил сообщение диктор.
   Далее пошли новости о теннисе.
   - Ты понял, какая сборная?
   - Паша, какая еще, по-твоему, сборная может затеять сбор в Сочи?
   - Думаю, футбольная.
   - Верно думаешь. Только тебе что за дело?
   - Да-а, - протянул Паша. - Мне туда не попасть.
   - По-моему, хоть кого пускают на тренировку, - сказал Никола. - Отчего нельзя посмотреть-то?
   - Да ладно, проехали! - с силой махнул рукой Паша и дёрнул за ручку двери на лоджию.
   - Иди, Лёня! Там тебе диван починили!
   - Спасибо, Паша!
   - Всем спасибо скажи! Я чего, только гайки привернул. Делов-то! - Паша отряхнул ладони.
   - Всё равно, спасибо, Паша.
   - Чудак ты, Лёня! - сказал Бураков.
   - Спасибо, мужики, - сказал Леонид Аркадьевич, зайдя в комнату.
   - Да не за что, - сказал Никола.
   - Должен будешь, Леонид Аркадьевич! - улыбнулся Никита.
   - Никаких проблем!
   - Шучу! - Никита хлопнул в ладоши.
   - Да почему же? Смотрю, диван как целый! - Чугуев осторожно присел, затем поёрзал, после чего привстал и с силой хлопнулся на диван. - Что вы сделали? У кого запчасти взяли?
   - У Николы спроси! Он какую-то русалку надыбал. У неё и взял новые ножки для дивана!
   - Какую русалку? Почему новые? - Чугуев покачал спинку дивана. - Да она же прежняя!
   - Конечно, та же самая. Это Паша немного реконструировал итальянские диваны кубанской сборки.
   - Что он сделал?
   - Лёнь, тебе в самом деле, интересно? - спросил Никола.
   - Конечно. Я заинтригован. Как можно починить диваны за время выкуренной сигареты? Без мастеров, без сантехников и прочих... - Чугуев пожевал губами.
   - Пролетариев! - подсказал Никита.
   - Специалистов, - поправил Чугуев. - И всё же?
   - Никаких премудростей. Открутили с каждого дивана по одной гайке с головного конца, да ввернули в твой диван.
   - Надо же, как всё просто, - развёл руками Чугуев. - А кто автор идеи?
   - Тебе-то, зачем?
   - Кому должен буду больше всего?
   - Никто, никому, ничего не должен! - сказал Никита, разделяя каждое слово.
   - И всё же, я перед вами в долгу.
   - Как знаешь. Я бы не парился.
   - Мужики! - крикнул Паша в приоткрытые двери с лоджии. - Мы это, до обеда, что делать будем?
   - Паша! Есть предложения?
   - Не-е, я пас! Спортсмен, если кто ещё не понял.
   - Эй! Спортсмен! - окликнул его Никола. - Или заходи, или двери прикрой! Не все закалённые.
   - А жаль! - Паша выбросил окурок за перила и вошёл в комнату.
   - Не поверите, ща бабу видал страшную! - высказался Паша, скрестив руки на груди.
   - Никола тоже русалку видел. Что-то рановато у вас видения начинаются. Ещё не отдохнули толком.
   - Никита! Пошёл бы ты, а?! Точняк, говорю, бабу видал страшенную! Такая если присниться, до потолка подпрыгнешь от ужаса.
   - Что за женщина? - спросил Чугуев, чтобы поддержать разговор.
   - Не женщина, баба-яга какая-то! В натуре, если мою жопу рядом с её рожей поставить - она стрёмнее будет, потому как в очках!
   - В каких очках? - спросил Никола.
   - В больших, на всю рожу!
   - В чёрной оправе?
   Никита вздрогнул.
   - Не знаю, в чёрной не в чёрной, только стрёмная харя у неё.
   - Паша! Она что-нибудь говорила?
   - Не, только зырила на меня как-то странно. Как будто я ей десятку должен.
   - А потом ты отвернулся, и она исчезла, - сказал Никола.
   - Ну, да! А что, твоя русалка тоже исчезла?
   - Растворилась в тумане. Похожа, кстати на твою бабу-ягу.
   - Разные люди встречаются, - сказал Чугуев.
   - Тебе, Лёня, ещё не встречалась такая!
   - И ты немногое потерял.
   - Едут зимой на море, - продолжал мыслить вслух Чугуев, - кто по нужде, кто за здоровьем, - он посмотрел на Пашу, - а кто людей попугать.
   - С чего ты взял, что я испугался? Просто впервые такую срамоту видел! Вон, Никола тоже!
   - Наверное, она из "дикарей", - предположил Никола. - Потому что в машине всякий хлам, который просто так по городу не возят. А ключей никаких!
   - Кажется, я знаю, кто это такая.
   - Никита! Ты, похоже, знаешь всё!
   - Не всё, но Нину Петровну всяко узнаю. Даже по описаниям.
   - Дак она того, - улыбнулся Паша, - за тобой охотиться?
   - Точно, точно! - подхватил Никола. - Пора, Никита, пора!
   - Чего, пора-то? - поддавшись общему весёлому настроению, улыбнулся Никита.
   - Пора о детях позаботиться! - продолжал Никола.
   - В смысле?
   - В смысле алиментов, а?
   Все дружно заржали. Глядя на недоумевающую физиономию Никиты, не выдержал и Чугуев.
   Никита засмеялся последним.
   - Не такой уж я конченый алкоголик, чтоб на старуху позариться.
   - А сколько ей лет?
   - Примерно как тебе, а что, Лёня, интересуешься психологией?
   - Почему, психологией? Эта Нина Петровна, она что, твоя преподавательница?
   - Да, - легко соврал Никита. Не хотелось рассказывать о странном знакомстве с ненормальной женщиной.
   - Интересная жизнь. В технических ВУЗах психологию преподают!
   - Ещё не то бывает, Леонид Аркадьевич! Скоро в дворники без диплома о высшем образовании не возьмут.
   - Точно?
   - Паш! Тебе-то чего беспокоиться? В футболисты с тремя классами возьмут.
   - А ты что думаешь, футбол тебе просто? Бегай да пинай мячик?
   - Нет. Это целая наука, Паша!
   Паша посмотрел в глаза Никите и не увидел никакого намёка на шутку.
   - Какая наука? - спросил он.
   - Ну, я не знаю. Вон, спроси у Леонида Аркадьевича! Он должен знать.
   - Лёня! Какая наука - футбол?
   Никита переглянулся с Николаем. После чего все уставились на Чугуева.
   - Павел, у каждой игры есть свои правила. А если есть правила, значит, обеспечен научный подход.
   - Дак, в чём наука-то? - не унимался Павел.
   - Понимаешь, Павел, возьмём самую простую игру.
   - В Чапаева что ли?
   - Пусть в Чапаева. Правила есть?
   - Какие правила-то, бей по шашкам, и делов-то.
   - Конечно. Как ты и сказал: "Бегай, да мячик пинай"! А попробуй сразу тремя пешками?
   - Не получится.
   - Так же и в футболе. Трое разом никак по мячу не пнут. Кроме того, - Чугуев ослабил галстук, облокотился на журнальный столик, - жаль картошки нет, в два счёта объяснил бы!
   - Ты это про что?
   - Да про Чапаева!
   - Я допетрил! Где должен быть командир? В смысле, капитан команды?
   - И это тоже. Главное, Паша, система! Индивидуальное мастерство должно подкрепляться командными действиями!
   - Как ты сказал?
   - Я сказал, что каждый игрок команды работает как винтик в общем механизме. И от его работы зависит вся игра!
   - Ну, про винтики мы уже проходили! - сказал Никита.
   - Мало проходили! - заявил Чугуев. Никита опешил от резкого тона. Смолчал. И показалось вдруг Чугуеву, что сидит он за своим столом мэра и ведёт планёрку. Он опустил голову, испугавшись собственного голоса.
   - Ты это, Лёня, запиши мне вот эти слова-то! - Паша вынул из кармана спортивной сумки записную книжку и авторучку.
   - Какие слова?
   - Ну, про команду и мастерство!
   - Винтики только не пиши, - посоветовал Никола.
   Чугуев махнул рукой и размашистым начальническим почерком наискось, как наложил резолюцию, написал на листке:
   Футбол требует научного подхода!
   - Не, ты про индивидуальное мастерство напиши! - попросил Паша.
   Леонид Аркадьевич написал и о мастерстве.
   - Во, нормально! А ты говоришь! - Павел обратился к Никите.
   - Виноват, - Никита поклонился.
   - То-то же! Я ж говорю, непросто всё это.
   - Что не просто? - спросил Николай.
   - А то, Никола! Это тебе не за сиськи корову дёргать! Правильно говорю, Лёня?
   - Правильно. Существуют целые школы футбола. Европейский, к примеру, отличается от Южно-американского. Африканский, совсем другая история.
   - Интересно, китайцы в футбол играют? - спросил Никита, подначивая Чугуева.
   - В футбол играют все.
   - Только не все на чемпионат выходят! - добавил Павел.
   - Да, иногда такие гранды не проходят отборочных туров! - глаза Чугуева загорелись.
   - Пойдём, покурим! - предложил вполголоса Никита, глядя на некурящего Николая.
   Они вышли на лоджию, оставив двух знатоков футбола за интересной беседой.
   Никита закурил. Николай посмотрел вниз.
   - Ищешь Нину Петровну?
   - Да как тебе сказать...
   - Прямо.
   - Я залезал в её машину, рылся в багажнике. Правда, ключей не нашёл и ничего не взял.
   - Тогда ты ей ничего не должен.
   - Понятное дело, но, понимаешь, я ж без перчаток шарился!
   - Боишься, что её грохнут, а потом тебя привлекут?
   - Можно и так сказать.
   - Смотри, это её машина? - Никита показал пальцем на оранжевую "девятку".
   - Она.
   - Тогда вот что, Никола! Пошли и сотрём все твои отпечатки, мало ли что! Ты же помнишь, к чему прикасался?
   - Вообще-то, да.
   - Какие трудности? Возьмёшь тряпку и сотрёшь все отпечатки! А я на шухере постою!
   - Далёко собрались? - спросил Павел, когда они прошли к выходной двери.
   - Прогуляемся.
   - До пляжа?
   - Паша! До пляжа сходим все вместе, после обеда!
   - Павел, а ты напрасно на Зико наезжаешь! Понятное дело, хотел удивить "сухим листом"!
   - Да куда ему? Тоже, закосил под Пеле!
   - Пошли, пошли! - сказал Никита. - У них ещё восемьдесят второй год по футбольному календарю!
   Машина стояла на прежнем месте. Следы, если они и были, давным-давно смыты дождём. Как и отпечатки пальцев снаружи. Поэтому Никола без опаски взялся за ручку.
   Никита встал рядом, но повернулся боком, как будто бы ни при чём. Он был готов начать говорить с полуслова, в случае чего, продолжая неначатый разговор.
   - Всё же решились, Никита Иванович?
   - Здравствуйте! - выкрикнул Никита, вздрогнув от неожиданности.
   Николай вжался в сиденье водителя. Замер. Услышав снаружи вполне мирный разговор, продолжил своё дело. Оттирая бардачок, он машинально переключился на рулевое колесо, панель.
   Что он ещё трогал? Никола вспотел. Конечно! Ключи зажигания! Их не было. Все труды насмарку!
   Никола на всякий случай в полном отчаянии оттёр рычаг ручного тормоза и педаль газа.
   Снаружи всё ещё разговаривали. Николай вышел из машины. Собираясь пояснять, зачем он туда залезал, он подготовился выслушивать обвинения и опровергать их.
   - Николай, кажется, вы что-то обронили? - вместо этого сказала Нина Петровна. - Думаю, не в салоне, а в багажнике!
   - И вы... подобрали?
   - Я не заглядывала туда. Проверьте сами. Хозяйка рядом, можно без суеты осмотреть багажник.
   Никола улыбнулся, развернулся к багажнику.
   - Платочек не выроните! - сказала ему вдогонку Нина Петровна.
   - Спасибо! - не оглядываясь, Никола впихнул высунувшийся платок обратно в карман.
   - Вы-то как тут, Нина Петровна? - спросил Никита.
   - Если б вы с Дмитрием дали мне высказаться, - начала Нина Петровна, но Никита перебил её. Слушать философские бредни не хотелось.
   - Вы тоже в пансионате, или?
   - Или! - улыбнулась Нина Петровна. - В частном секторе.
   - Не завидую я вам.
   - Почему?
   - Готовить самому, стирать-гладить - какой уж отдых?
   - Активный, Никита Иванович, активный!
   - Кому что нравится, - Никита пожал плечами. Посмотрел на мокрую от дождя спину Николы. Сколь он там возиться будет? Что он там, отжимался от дна багажника, если столько отпечатков оставил?
   - Я с лёгкостью могу предсказать вам ближайшее будущее, - по обыкновению медленно сказала Нина Петровна и, заметив нетерпение Никиты, заговорила быстрее, - первый день вы будете отмечать прибытие. Второй, третий - продолжать отмечать прибытие. На четвёртый-пятый день уже не увидите ни моря, ни гор, ни снега. Затем потеряете чувство меры и пространства, чуточку позже - времени.
   - И разъедемся по домам кончеными алкоголиками! - продолжил Никита. - Но вам-то, что за дело до отдыха незнакомых мужчин?
   - Почему, незнакомых?
   - Скажем, малознакомых, - сказал Никола.
   - У вас, Николай, есть шанс изменить свою жизнь! - глаза Нины Петровны загорелись. Её очки-хамелеоны приобрели на миг красноватый оттенок.
   - Извините, Нина Петровна, мне нечего менять. Меня всё устраивает.
   - Как пожелаете! - Нина Петровна надула губы, развернулась и ушла.
   - Она что, всегда такая?
   - Никола! Откуда мне знать-то? Я её вижу второй раз в жизни.
   - Врёшь! Это я её второй раз вижу!
   - Я в третий раз, что с того?
   - Правильно Паша ляпнул про её рожу. Может, она того, оголодала? Сидела, поди, лет десять.
   - Вряд ли. Она того, - сказал Никита, подражая товарищу, - поди, психолог. Кстати, ты все отпечатки стёр?
   - Почти, - Никола махнул рукой, - только зачем? Никто её не убивал, никого она не убивала. К тому же, самые главные отпечатки, на ключе зажигания, остались!
   - Выходит, зря мы ходили?
   - Зря. - Никола улыбнулся.
   - Кстати, она может и права, - сказал он, глядя на пивной ларёк, притулившийся к дороге по ту сторону.
   - Никола, у тебя бывало такое, чтобы бухать три недели?
   - Подряд? Не бывало. Думаю у мужиков тоже вряд ли. Того и опасаюсь. Вдруг, захочется попробовать?
   - Кому захочется-то, этим футболистам?
   - Помнишь, Лёня грозился проставиться за ремонт дивана?
   - Да так, ерунда всё это.
   И всё же вечером Леонид Аркадьевич вынул из дипломата бутылку армянского коньяка. Предложил попробовать. Не отказался никто. Затем попробовали абхазского вина. В итоге решили, что кроме русской водки нет ничего лучше.
   Утром, лёжа в постели и открывая баночку пива, Никита подумал, что пророчества Нины Петровны сбываются.
   О том же подумал Никола.
   Чугуев и Паша не думали ни о чём. Они с раннего утра ушли в город. Похмелились в первой попавшейся забегаловке и почувствовали себя немногим хуже вчерашнего.
   Собрались вместе во время обеда. За столом толком не ели, а когда ушли в номер, достали бутылочку и пошли как по маслу солёные помидорчики, купленные у бабки в рваной тужурке.
   Следующий день не запомнил никто. Зато на утро Никиту своротило от одного вида мятой баночки пива, предусмотрительно оставленной им на утро.
   - Кто-нибудь видел людей в этом долбаном пансионате? - спросил вдруг Паша.
   Его слова болью отдались в головах. Никто уже не спал, но говорить не хотел. Вопрос Павла застал каждого врасплох.
   Действительно, где же все отдыхающие?
   - Дзинь-дзинь! - звякнул колокольчик двери.
   - Горничная! - сказал Паша, вскочил с постели.
   - Завтрак! - сказала девица с силиконовым выменем.
   - Спасибо!
   Она закатила столик и выскочила из комнаты.
   - Ну, долго валяться будем?
   Никто не ответил. Паша осмотрел предложенный завтрак и ушёл в душ.
   Чугуев провёл ладонями по щекам, вздохнул. Придётся бриться. Кожа пальцев почему-то ощущалась отдельно от рук. Посидев в раздумьях несколько секунд, Чугуев решил для начала умыться.
   Дверь в душ была заперта, изнутри доносился шум воды.
   - Там Паша, это надолго, - сказал Никита. - Пойдём, Лёня в коридор, там есть общий туалет.
   - С умывальником?
   - С великим множеством раковин, Лёня!
   Чугуев взял полотенце и пластиковый пакет с бритвенными принадлежностями, на всякий случай. Вдруг, получится привести себя в Божий вид.
   Никита, оперевшись о стену, ждал.
   Когда товарищи наконец вышли из номера, к ним присоединился Николай.
   Они дотопали до конца коридора. Конечно, двери всех номеров были закрыты. Как и в первый день, ниоткуда не доносилось ни единого жилого звука.
   Друзья вспотели, пока шли. Больше от гнетущей обстановки, чем от физических усилий.
   Вдруг открылась дверь номера напротив туалета. Мужчины одновременно вздрогнули.
   Из-за приоткрытой двери раздалось невнятное мычание. Затем появился по пояс голый тип с расстегнутой ширинкой. Глядя на людей в коридоре и, одновременно не видя их, он неторопливо полил пол за порогом своей комнаты.
   Чугуев, идя первым, остановился, растопырил руки в стороны, задержав товарищей. Они молча смотрели на отмороженного типа. Пьяный, так и не заметив никого в коридоре, в довершение плюнул за порог, да так и не поправляя штаны, ступил назад, пятясь за порог. Дверь захлопнулась.
   - М-да, - только и сказал Никита. Его обычно острый язык словно парализовало.
   В мрачном молчании мужчины прошли в общий санузел.
   В комнате их встречал на удивленье посвежевший Паша. Не обращая внимания на кислые физиономии товарищей, он тотчас завёл разговор о футболе, обращаясь исключительно к Чугуеву.
   - Ещё надо рассчитать, "щёчкой" или "пыром" бить, когда ветер сбоку! Или дождь, во что я под душем понял!
   - Верно, верно, Паша, - отмахнулся Чугуев.
   - Что вы кислые такие? Давайте-ка, мужики, в душ! У меня есть тонизирующий шампунь! - Паша бросил свою сумку на середину комнаты. - Сейчас, сейчас! Как огурчики будете!
   Он копошился в сумке, а мужчины стояли, поглядывая друг на друга. Ни один из них никак не походил на пышущего здоровьем Пашу.
   - А может, лучше в баньку? - предложил Николай.
   - И точно! - Паша аж подпрыгнул. - Вот ты голова! Хотя и крестьянин!
   - В крестьянстве, Паша, мудрость всех поколений!
   - Лёня! Тебе бы ещё пальцем в небо ткнуть, ха-ха! Вылитый начальничек!
   Чугуев разом покраснел. Что он сморозил? Опять ему показалось, что за спиной хихикает секретарша. Леонид Аркадьевич дёрнул плечом и оглянулся. Позади стоял Никола. Он хмуро, но сочувственно улыбнулся.
   - Куда направились дорогие гости, если не секрет? - спросила улыбающаяся Ядвига Францевна, повстречав друзей на лестнице.
   - Здравствуйте, Ядвига Францевна! Мы как раз хотели вас спросить, есть ли в городе баня?
   - Павел Аркадьевич! - всплеснула руками Ядвига Францевна. - Для чего вам идти в такую даль? У нас в филиале есть прекрасная русская баня! Вас довезёт наш автобус!
   - Прекрасно, Ядвига Францевна! У меня ещё один вопрос, если не возражаете, конечно.
   - Сколько угодно, сколько угодно! - она сложила ручки у груди, как зайчишка на детской картинке.
   Никита отпрянул, вдруг, подпрыгнет, да ему на ногу?!
   - А где остальные отдыхающие?
   - Леонид Аркадьевич! - протянула Эльза Францевна. И всем послышалось немое укоризненное продолжение: "Как вам не совестно?!"
   - А сколько стоит в баньке попариться? - спросил Николай, придя на помощь стушевавшемуся товарищу.
   - О чём вы говорите? Всё входит в стоимость путёвки! Банька уже протоплена, вам останется добавить по своему вкусу.
   - Добавить чего?
   - Жару, Паша, жару! - Никита похлопал по плечу Буракова.
   - В смысле, и веники будут берёзовые?
   - Как пожелаете! Василий, это наш банщик, введёт вас в курс дела.
   Мужчины молча уселись на скамейку, спинами к столу. Замерли в ожидании обещанного автобуса.
   И только слабый гул кондиционера перешибало хриплое дыхание глухонемого швейцара.
   - Чего-нибудь желаете? - спросила вышедшая из глубины зала официантка в пиратской тельняшке.
   - Поедешь с нами в баню? - спросил Паша, взяв двумя пальцами резиновую грудь. - Отмоешься хоть, а то лазишь как лохудра последняя!
   - Сам отмойся! А у меня это, - девушка потрогала себя за щёки, - грим!
   - Цыганский загар? Ха-ха!
   - Для особо одарённых, повторяю! - осмелела девушка, заметив, что сотоварищи вовсе не одобряют поведение этого верзилы. - Грим - это набор красок для артистов!
   - Так ты, значит, артистка? И мыться тебе нельзя! Ха-ха-ха! - Паша отпустил гуттаперчевый сосок. Оттёр ладонь об штаны.
   - Зря артачишься! Хоть бы живую сиську вынула, никому ты не нужна!
   - Да! И тебе тоже!
   - Мне-то, в первую очередь! Как отмоешься, подходи, поболтаем! - Паша отвернулся от официантки.
   Она посмотрела на багровую физиономию швейцара. Он перенапрягся, держа наготове руку над тревожной кнопкой. Девушка улыбнулась швейцару.
   Подъехала, наконец, машина. Серая "Газель".
   - Что-то слабо смахивает на "Икарус"! - заметил Паша.
   - Да, это не "Интурист". Но каков пансионат, таков и транспорт! - высказался подрагивающий Чугуев.
   - Куда везёшь, водила? - спросил Паша, когда машина выехала из города.
   - В баню.
   - Это где, в горах или на море?
   - Скоро прибудем.
   - С похмелья что ли? - Паша обернулся, подмигнул мужикам.
   Шофёр ничего не ответил. Он сосредоточился на дороге.
   Машина въехала в открытые металлические ворота защитного цвета. В центре облезшей решётки красовалась бледно-розовая звезда с золочёным серпом и молотом.
   - Это дача генералитета бывшего Союза! - сказал водитель, высаживая пассажиров.
   - А нас заместо солдат привезли? - выкрикнул Паша в ухо водителю, от чего тот вздрогнул. - Дрова поколоть, спинку потереть?
   - Вы никогда не были офицерами! - сказал Василий, глядя в глаза Чугуеву.
   - Я старший лейтенант запаса, - сказал Чугуев.
   - Тем более! - почему-то разозлился банщик.
   - Слышь, мужик, хорош дуру гнать! Говори, мы моемся сегодня или нет?
   - А-а! - Василий махнул рукой. - Не тот ныне клиент пошёл! Никакой тебе душевности.
   - В самом деле, хватит морочить нам голову! - сказал вдруг Чугуев.
   Банщик вздрогнул.
   - Если надо поколоть дров, пожалуйста! - хлопнул в ладоши Никола.
   - Ничегошеньки вы не понимаете, - сказал Никита, раскрывая сумку.
   Брякнули баночки с пивом - глаза Василия озарились.
   - Я устрою вам самую, что ни на есть офицерскую баньку! - сказал Василий, потирая руки.
   Отхлёбывая пивко, он повёл гостей по тропинке, дальше от мрачного замка с облезшими стенами. Пройдя сотню метров, они оказались возле свежесрубленной избушки. Из металлической трубы на крыше исходил жар с ароматом бересты. Воздух над трубой колыхался, предвещая добрую баньку.
   В предбаннике Василий предложил гостям веники: на выбор.
   - Чего выбирать-то? - не понял Паша.
   - Не скажи, молодой человек, не скажи! Смотря для каких целей париться.
   - Для здоровья!
   - А тебе для чего? - Василий посмотрел на Николая.
   - Мне бы взбодриться.
   - А мне - прогреться! - сказал Чугуев.
   - А вам, молодой человек?
   - Похмелье выгнать! - сказал Никита.
   - Видите, у каждого есть своя цель! - улыбнулся Василий.
   - Наша цель, - Никита ткнул пальцем в деревянный потолок с потёками смолы, - коммунизм!
   - Отменили и забыли. Значит, так: раздевайтесь, разбирайте амуницию! Я тем временем подготовлю веники, - Василий быстро скинул пальто и сказал, закрывая за собой дверь. - Если осталось, зацепите пивка в баночке!
   Василий оправдал звание лучшего банщика. Он последовательно оприходовал гостей: каждого по желанию. Использовал эвкалиптовый, берёзовый, дубовый и можжевеловый веники.
   Все остались довольны. А пивко он просил прихватить для того, чтобы плескать на каменку.
   Выйдя в предбанник, он скинул с себя банную шапочку.
   - Пивка, Василий? - Никита протянул баночку.
   - Благодарствую! А вам бы не советовал. Вон, чаёк в термосе. С мятой, в самый раз!
   Говорил он напрасно. Вряд ли кого из гостей потянуло на пиво. Все с великим удовольствием отхлёбывали горячий, слегка подслащённый чай. Говорить не хотелось, пот стекал ручьями.
   - Почему? - спросил Никита.
   - Не нужно портить баню! На второй день после пьянки милое дело - банька, да чаёк!
   - А во время пьянки как? - спросил Никита. После хорошей парилки язык его развязался.
   - Во время? И банька не в толк, - банщик отпил пивка, крякнул. - На второй день куда ни шло, а потом, - Василий махнул рукой.
   - А в третий день? - спросил Никола.
   - В третий день водка не берёт, и баня не прошибает. В остальные дни сам себе противным становишься.
   - У тебя-то, какой уже день? - спросил Паша.
   - Я, ребята, вышел из того положения, когда ведёшь дням счёт. Главное, теперь двигаться. А для того нужно горючее. Вот так-то! - Он хлопнул себя по коленям и встал. - Кто смелый, на второй заход?
   - Сколь дней надо бухать, чтобы стать таким как ты? - спросил Никита после второго захода в парилку.
   - Всяко бывает, кому и трёх дней хватает. Если похмелился к вечеру, выдержав день, считай, пропал, - Василий резко встал, отвернулся. - Схожу-ка, ополоснусь.
   Когда Василий вернулся в предбанник, на столе его ожидала дюжина баночек доброго пива. Банщик оставил одну, остальные по-хозяйски собрал в рюкзак.
   Вдруг зазвенел звонок похожий на сирену.
   - Кончай помывку! - скомандовал Василий.
   - А чего?
   - Смена составов, Паша! - сказал Никита, догадавшись.
   - По ходу игры, - добавил Никола, одевая носки.
   Паша посмотрел на обоих, затем на улыбающегося Чугуева, кивнул.
   Следующую смену привёл другой банщик. Василий проводил гостей до машины.
   - Давайте, мужики, отдыхайте на полную катушку! - дал он напутствие. - Когда ещё оторвётесь от семейного контроля?!
   Все понимающе улыбнулись банщику, но отрываться по полной уже никто не хотел.
   В холле, исполняющем роль ресторана, задерживаться не хотелось. Девица в пиратском наряде встала у прохода на лестницу.
   - Не угодно вам чаю, кофе, чего-нибудь поинтереснее?
   У неё был вид страдающего ребёнка, готового тотчас расплакаться.
   - Ты чего в баню-то не поехала?
   Официантка вскинула подбородок, посмотрела на Пашу через плечо Никиты. Губы её скривились. Вот-вот, разревётся! Никита решил спасать положение.
   - Пожалуй, мы выпьем чаю. Есть у вас с мелиссой?
   Глаза официантки загорелись.
   - С мелиссой, топинамбуром, чабрецом! - отчеканила она как первокурсница на экзамене.
   - Ладно! - махнул Паша мощной ладонью. - Давай этого, с гамбургером!
   - Вам что? - официантка посмотрела на Чугуева.
   - Вам? - повернулась она к Николе.
   Никита молча улыбался. Вот, всегда так. Только наладишь контакт, оказывается, сделал для других! Другие, как будто понимали чувства Никиты, стойко молчали.
   Официантка растерялась. Щёки её пошли пунцовыми пятнами.
   Гости пансионата расселись за деревянным столом. Пыльное чучело попугая скрипучим электронным голосом доложило:
   - Господа! Пять часов пополудни! Фай о'клок, господа!
   Леонид Аркадьевич глянул на часы: половина восьмого по тому же полудню! М-да, весело живём!
   - Сейчас ещё веселее будет! - шепнул Никита.
   Чугуев вздрогнул. Он не ожидал, что скажет мысли вслух. Посмотрев на Никиту, Леонид Аркадьевич улыбнулся в ответ. Затем посмотрел, куда указывал глазами Никита.
   Во входных дверях стояла женщина в тёмном плаще.
   Леонид Аркадьевич узнал в ней таинственную незнакомку Николы, чудовище Паши и навязчивую "подругу" Никиты.
   Она смотрела точно в глаза Чугуеву. Как будто не было никого другого в сумрачном зале, освещаемом крутящейся люстрой с цветомузыкой.
   Леонид Аркадьевич застыл в полуприсяди.
   - Нравится? - шепнул Никита. - Сейчас познакомлю!
   Чугуев дёрнул плечом. Сел.
   Нина Петровна что-то сказала швейцару, отвернувшись к стойке.
   - Точно, топором рубленая? - спросил Никита.
   Чугуев кивнул. Женщину с такой фигурой он ещё не видел. Или это плащ её так уродует?
   Официантка вернулась с подносом. Стараясь не задеть ненароком Пашу, она быстро расставила чашки. Никите достался чай с пакетиком.
   К его удивлению, Нина Петровна не поглядела в его сторону. Женщина ушла, пока он разглядывал свою чашку с жиденьким жёлтым пойлом.
   Похоже, никто больше не обратил внимания на появившуюся из ниоткуда и ушедшую в никуда Нину Петровну. Мужики о чём-то говорили, пили чай с печеньем вприкуску. Затем вернулись в номер. До ужина смотрели телевизор. К счастью, не показывали никаких матчей и спортивных новостей. Чугуев настоял на просмотре местной телепередачи.
   - Неплохо быть в курсе здешних новостей! - сказал он.
   Мужчины равнодушно пожали плечами.
   - Прошедший погодный катаклизм оставил следы! - радостно сказал рыжий диктор с лошадиной челюстью. Далее он перечислил количество мелких и крупных бедствий населения.
   Чугуев слушал, не отвлекаясь. Как поведут себя местные власти, что бы он предпринял в первую очередь?
   Паша сокрушался, что сборная скоро уедет из тренировочного лагеря. С досады он чуть не сплюнул.
   Никола читал журнал, оставленный кем-то на столике. Ничего интересного. Кто-то там на ком-то женился, кто-то разводится и требует денег на содержание. Короче, полная чушь.
   Никита тупо смотрел в экран и думал о том, что неплохо бы и пивка. С другой стороны, никто не желает. Да и банщик Василий вдруг встал перед глазами со своими мрачными пророчествами. Становиться тихим алкоголиком не хотелось, с другой стороны, чем заняться?
   - Температура воды приближается к обычной норме для конца января! - сообщил диктор.
   Все как один встрепенулись, уставились в телевизор.
   - Плюс четырнадцать градусов! - сообщил диктор и попрощался.
   Далее пошли новости центрального канала, с общего молчаливого согласия Чугуев отключил телевизор.
   - Лёня! Купаться зимой - это экстрим? - спросил Паша.
   - Экстрим, Паша, экстрим. Только тебе зачем? Собираешься плавать при температуре воды в четырнадцать градусов?
   - А что? За каким тогда на море ехать?
   - Паша! У тебя же яйца остекленеют! - сказал Никита.
   - А у тебя?
   - Я? Я вроде бы не подписывался.
   - Да куда тебе! - Паша скривил губы.
   После ужина Леонид Аркадьевич решил побыть в одиночестве. Он оделся и вышел из пансионата. После выздоровления от похмелья потянуло к творческой работе мысли. Хотелось поразмыслить в тишине, помечтать.
   Пока друзья пьянствовали, на побережье пронёсся ураган. Местный мэр почему-то не принял никаких экстренных мер. У людей потерян скот, нарушены дороги, оборваны провода. Пострадали также пляжи - золотой фонд побережья. Местный мэр, вместо того чтобы мобилизовать людей, занимается текучкой, что непростительно. М-да.
   Леонид Аркадьевич зашагал к воротам, прочь от пансионата. Дождя не было, ничего не мешало размышлять. И чем дальше он уходил решительным, как казалось самому, шагом, тем мрачнее становились мысли. Чугуева бросило в жар, как только он представил себе реакцию его подчинённых при случае подобного ЧП в его городе. Чего стоит одна Елизавета Николаевна! А первый заместитель, профорг? Да они бы с удовольствием подсунули план: абсолютно провальный, нереальный и, с точки зрения любого проверяющего, архиглупый! Вот так бы подставили "дорогого Леонида Аркадьевича". Или Лёню, как его называют новые знакомые?
   - Нет, это просто невозможно! Чтобы всюду в стране сидели такие же безвольные люди! - Чугуев схватился за голову.
   - Всё в наших силах, Леонид Аркадьевич! - услышал Чугуев женский голос из-за спины.
   Он не вздрогнул, не испугался.
   - Да, Нина Петровна! - сказал Чугуев, не оборачиваясь. - Все так говорят. Но это мнение обывателя.
   - Не более того.
   - Вы следили за мной?
   - Нет, - по-простому сказала она, чем не вызвала никаких подозрений.
   - И всё же, откуда вам известно моё имя?
   - Я не спрашиваю вас, Леонид Аркадьевич, откуда вы знаете моё имя-отчество!
   Чугуев остановился, обернулся.
   - Вам рассказал обо мне Никита Иванович. А я узнала ваше имя у директора пансионата.
   - Чего вы хотите? Я, право, теряюсь. Сделать для вас здесь я ничего не могу.
   - А мне, Леонид Аркадьевич, ничего касающегося вашей должности, не нужно.
   - Может быть, я старомоден, но спешу сообщить, что у меня с супругой нормальные отношения.
   - Тем более, Леонид Аркадьевич! Я бы хотела всего-навсего, чашечку кофе. За ваш счёт, разумеется. Если не жалко?
   - Почему нет?
   Нина Петровна взяла под руку Чугуева и повела к ближайшему кафе.
   В мёртвый сезон не было нужды в большом количестве забегаловок, но это бистро работало.
   Леонид Аркадьевич попросил кофе. В ценнике указывалось три сорта, в наличии был один - растворимый. Впрочем, привередничать ни к чему. Он усадил даму за столик, сам уселся напротив.
   - И всё же, чем могу?
   - Леонид Аркадьевич, я профессиональный психолог.
   - К сожалению, у меня нет такой штатной единицы.
   - К счастью, к счастью! Разве мало у вас и без того всяческих, - Нина Петровна покрутила пальцами, подбирая слово.
   - Вредителей? - рискнул подсказать Чугуев.
   - Слово устаревшее, но точное. Я случайно слышала ваш разговор с самим собой. Так вот, - протянула Нина Петровна, ожидая реакции собеседника. Её не последовало. - Это характерно для людей одиноких.
   - У меня хорошие отношения с женой.
   - Я не об этом. Человек может иметь семью, но большую часть жизни проводит на работе.
   - У меня профессиональные сотрудники.
   - Хорошо. Но есть чувство некоторой неудовлетворённости.
   - Почему вы говорите в повествовательном тоне?
   - Потому что не имею права на повелительный, - Нина Петровна улыбнулась.
   - Ясно. И всё же, что вам от меня нужно?
   - Я профессиональный психолог.
   - Уже слышал, - Чугуева начала раздражать эта дама, считающая его непонятливым.
   - Вы говорили о местной власти.
   - Да. И нелицеприятно. Собираетесь доложить, кому следует?
   - Леонид Аркадьевич! Сейчас это не модно и не выгодно! - Нина Петровна покачала головой. Точь в точь та учительница. - Я не разрушитель, но созидатель. Как и вы, впрочем.
   Чугуев молча отпил кофе. Какая ерунда! В промозглый вечер на зимнем побережье встретилась зануда! Судя по всему, у неё не получилось с Никитой, так теперь решила отыграться на остальных. Или она ищет подходы к Никите через его друзей, но какой я ему друг?
   - Полагаю, у вас есть план восстановления последствий стихии?
   Чугуев развёл руками. Какой план? Он всего лишь думал вслух ни о чём, как всякий обыватель.
   - До начала курортного сезона осталось не так много. Мэр мог бы и позаботиться о состоянии пляжей. Если частники смогут преодолеть трудности, то не дальше собственного дома. Предлагаю вам, Леонид Аркадьевич, выступить в качестве консультанта.
   - Восстановительных работ? Но я же в отпуске!
   - Только консультантом. Оплаты никакой, чистый энтузиазм. Зато проверите способности организатора.
   - Ор-ганизатора?! - Чугуев поперхнулся. - Да кто меня подпустит к местной мэрии?
   - Я могу всё устроить. Ваши советы будут приняты.
   - Я не в курсе местной специфики.
   - Этого и не требуется. Вы желаете умереть от скуки или провести несколько часов в привычной стихии?
   - Я не ремонтник и не производственник.
   - Зато вы руководитель, или я ошибаюсь?
   Чугуев смолчал. На него ещё никто так не наезжал. Давали понять, что он никто и ничто, но чтобы требовали решительных действий?!
   - Вы не ошибаетесь. Я занимаю должность мэра города Чухонска. Согласитесь, даже географически это далёкие места с черноморским побережьем!
   - Вот и испробуйте себя в незнакомой обстановке!
   - Вы так говорите, - Чугуев улыбнулся, - как будто я должен. Этому городку, местной мэрии и вам лично!
   - Мы все перед Родиной в вечном долгу, - Нина Петровна улыбнулась кончиками губ.
   - Вы прямо как из старых времён.
   - Времена, Леонид Аркадьевич, всегда одинаковы. Это люди разные.
   Чугуев поёжился. Она точь в точь говорила его мысли вслух!
   - Хорошо, я согласен. Приступим? - Леонид Аркадьевич хлопнул себя по коленям, собираясь вставать.
   - И верно, незачем откладывать на завтра!
   Нина Петровна позвала официанта и через него вызвала такси.
   Тем временем в комнате мужики коротали время до ужина.
   Паша громко зевнул.
   - Тоска смертная! - сказал он. - Поеду я к нашей сборной!
   - На ночь глядя, кому ты там нужен?
   - Я-то? Если нужен, возьмут в любое время!
   - А если нет, Паша?
   - А если нет, Никита, тогда возьмут тебя! Ха-ха-ха! - заржал Паша, показывая крепкие зубы.
   - Может, лучше завтра, со свежей головой? - спросил Николай.
   - Может, и лучше, - Паша встряхнул плечами. - Но завтра даже не удерживайте!
   - Поедешь вместе с Лёней?
   - А ему-то зачем?
   - Кстати, где наш знаток футбола? Не забурился ли в местную забегаловку?
   - Никита! - Николай повысил голос.
   - Да ладно, шучу! Пойдёмте хоть вниз, что ли. Узнаем, живёт ли тут ещё кто, кроме этого алкаша, что в конце коридора.
   - Пойдём!
   Они спустились вниз. У столика их встретила официантка в пиратской тельняшке.
   - Ничего не надо! - сказал Никита, не дав ей раскрыть рта.
   - Будем ждать обычного ужина! - подтвердил Николай.
   - А позови-ка, детка, Эльзу Французскую! - сказал Паша.
   - Кого, кого?
   - Ну, эту, царицу японскую!
   - Ядвигу Францевну? - девушка поперхнулась от смеха.
   - Ну, начальницу вашу!
   - А для чего вам Ядвига Францевна?
   Паша задвигал челюстью вхолостую: нужные, но приличные слова не находились.
   - Мы хотели бы узнать, где остальные люди из группы! - сказал Никита.
   - Ядвига Францевна занята, - девушка смотрела на Николу, спросившего Никиту она почему-то не воспринимала.
   - Есть тут кто-нибудь живой, кроме нас четверых? - спросил Никола, отнюдь, не дружелюбным тоном.
   Официантка смутилась. Оглянулась на швейцара. Тот по-прежнему дремал с открытыми глазами.
   - Кого вы имеете в виду?
   - Слушай, детка! Я-те ща введу, что имею! И отымею! - сказал Паша и рассмеялся собственному остроумию.
   Официантка раскрыла глаза и рот. Вновь посмотрела на швейцара. Тот стоял, не шелохнувшись.
   - Я, я позову Эльзу Фран... Фу! Ядвигу Францевну! Говорите с ней!
   Официантка, как футболист обошла сбоку громадного Пашу и скользнула промеж Никиты и Николы, вырвавшись к лестнице.
   - Зачем ты замутил это? Теперь скандалить с руководительницей! - сказал Никита.
   - Не будем скандалить. Спросим про остальных, да и всё! Что ты шугаешься не по делу?
   - Да, Никита, не к чему пугаться собственной тени, - сказал Никола. - Поговорим с этой Эльзой, поспрошаем на счёт культурного досуга! Должна ж быть какая-то программа. Не просто так нас сюда привезли, спиваться.
   - Ничего она нам толком не скажет. Будет плести вокруг да около, - сказал Никита.
   Ядвига Францевна вскоре появилась. Как и ожидалось, ничего путного она не сказала. Да, группа здесь. Все заняты досугом по своему вкусу. Кто уехал ближе к горам, кто нашёл себя в рыбалке на зимнем море.
   - А женщины? Чем занимаются они? - спросил Николай.
   Ядвига Францевна посмотрела на деревенского мужика с грязными заусенцами на руках, страдальчески улыбнулась.
   - И всё же? - настоял Никола.
   - Женщин у нас не так много.
   - Они все поголовно вяжут в закрытых наглухо номерах! - сказал повеселевший Никита.
   - Или крестиком вышивают! - неожиданно поддержала его Ядвига Францевна. - Впрочем, это не моё дело.
   Эти слова стоило воспринимать на свой счёт. Мужчинам расхотелось задавать вопросы. Но Паша не понял.
   - А как с танцами? - спросил он. - Мужики приглашают мужиков, что ли?
   - Да вы шутник, молодой человек! Танцы у нас проходят в городе. И девушек там не меньше, чем в вашем городке!
   - Я что, я это, - Паша взял администраторшу за локоток, - узнать хотел кое-что.
   Ядвига Францевна одарила его сжигающим взглядом, но на Пашу это не подействовало.
   - Как бы попасть на сборы нашей сборной? Вы должны знать, где идут сборы!
   Николай с Никитой застыли на месте, не зная, как предотвратить конфликт.
   - Как организатор я должна знать всё, включая местонахождение нашей сборной! - улыбнулась Ядвига Францевна.
   - И что?
   - Паша! Хватит тебе досаждать! Сами узнаем и найдём!
   - Павел Александрович! - Ядвига Францевна подняла голову, чтобы посмотреть в глаза неугомонному туристу. - Я завтра же после завтрака пришлю для вас машину!
   Паша улыбнулся.
   - А я скажу вам: "Спасибо!"
   - Буду очень признательна, Павел.
   Ядвига Францевна спросила, будут ли ещё какие вопросы?
   Вопросов не было. Она развернулась и ушла вглубь коридора. Ужинали втроём. Чугуев так и не появился. Думали-гадали, что бы это значило, да так и не пришли ни к какому выводу.
   А когда Леонид Аркадьевич появился, никто не спросил его о причине отсутствия.
   Мужики "расписывали" тысячу, молотил телевизор, никому не было дела до "пропавшего" друга. Чугуева это вполне устраивало. Под впечатлением прошедшего вечера он достал из папки бумаги и принялся что-то писать, высчитывать.
   В голове крутилось множество мыслей. Надо же, как бывает, может быть это его шанс? В городе произошёл смерч, последствия для местного бюджета в условиях "мёртвого сезона" ужасающи, а мэр куда-то исчез. Он выехал в командировку, не сообщив куда. Кому спасать положение?
   Проснувшись утром, мужчины увидели заправленную кровать Чугуева.
   - Загулял парень! - предположил Никита.
   - Да, от Лёни я не ожидал!
   - Паша! Ещё не такое ожидать можно!
   - Почему?
   - А ты ходил в умывальник? Хотя, - Никита улыбнулся, - к чему нам, спортсменам умываться?
   - Хорош гоношить! - Паша сжал кулаки. - Что там, в умывальнике?
   - Будем пользоваться женским туалетом, - сказал Николай, встав между парнями.
   - С какого перепугу?
   - Выйди в коридор, сам посмотри!
   Паша поглядел на обоих шутников, схватил полотенце и выскочил из номера.
   И действительно, коридор через две двери заканчивался сплошной стеной! Паша подошёл ближе, пощупал. Перегородка справлена толком: ни пальцем проткнуть, ни локтём прошибить!
   - Это зачем ещё? - спросил Паша, когда вернулся в номер, так и не умывшись.
   - Того типа загородили от глаз любопытных.
   - Который ссал на пол в коридор?
   - Ну да.
   - Да что тут такое творится? Какой-то криминал! - Паша со злостью швырнул свою подушку о кровать. - Валить надо отсюда подобру-поздорову!
   - Ты и свалишь на базу к сборной!
   - Ага! Сейчас же! Только не надолго, - вдруг понурился Паша.
   - А ты покажи тренеру, чего умеешь! - подсказал Николай.
   - Я-то покажу, но будет ли смотреть?
   - Сделай так, чтобы посмотрел!
   - Как? Разогнать всех остальных, что ли?
   - Паша! - подключился к разговору Никита. - Что ты ноешь заранее? Думай, ищи подходы!
   - Да нужен я этому тренеру! - Паша махнул руками.
   - Не ты ему, а он тебе нужен!
   - Мужики, поехали вместе, а? Поддержите, если что!
   Никита с Николаем переглянулись. Кивнули друг другу.
   - Паша! А ты в самом деле умеешь?
   - Чего?
   - Футбол гонять.
   - Я-то? - Паша ткнул себя в грудь. - Лучший игрок области!
   - Тогда в чём проблема? В сборной лучших по области раз-два и обчёлся!
   - Никола! В самом деле, так думаешь?
   - А то!
   - Поедите со мной?
   - Да куда мы от тебя денемся?
   Паша благодарно улыбнулся обоим. Жаль, Лёня загулял! Он вздохнул. Без столь представительной рожи трудно подкатить к тренеру.
   После завтрака, как было обещано, подкатил автомобиль.
   - Кто на базу? - спросил пожилой водитель.
   - На овощную? - пошутил Никита.
   - Почти! - махнул рукой шофёр. - Бегают не быстрей, чем картошка катается, а каждый строит из себя фрукта!
   - И что, так запросто можно попасть на базу?
   - А что? Охранять их что ли, как официальных лиц?
   - Ну, как членов команды страны.
   - Именно, членов! Так едете или остаётесь?
  
   ГЛАВА 5.
   На удивление, Чугуева приняли легко. Можно сказать, с удовольствием. Как будто только и ждали руководителя из далёкого Чухонска.
   - Леонид Аркадьевич! Мы так рады вашему визиту! - сказала секретарша, сложив ладони, как в индийском кино.
   - Я, право, не знаю, чем заслужил.
   Из кабинета мэра вышел лысый тип в зелёном костюме с бардовым галстуком на шее.
   - Здравствуйте, Леонид Аркадьевич! - сказал он, расплываясь в улыбке и держа руки распростёртыми для объятий.
   Чугуев поморщился. Лысый тотчас опустил руки, ссутулился.
   - Чай, кофе? - спросил он без надежды на согласие. - Или сразу приступите?
   Чугуев посмотрел на Нину Петровну. Она улыбнулась, слегка склонив голову.
   - Зайдём в кабинет! Обмозгуем! - сказал Чугуев, удивившись своему тону и неожиданным словам. Но, вместо того, чтобы смутиться, Чугуев зачем-то рубанул воздух ладонью. Заходя в кабинет, Леонид Аркадьевич почувствовал спиною, как вздрогнула секретарша.
   - Ну-с, показывай диспозицию! - приказал Чугуев.
   - Я первый заместитель мэра, - скороговоркой начал представляться лысый.
   В ответ Чугуев махнул рукой.
   - М-да, - пожевал губами заместитель мэра, - наделал делов этот тайфун!
   - Если будем причитать да жалиться, дело с места не двинем! - сказал Чугуев то, что думал.
   Первый заместитель понял, раскрыл папку, начал докладывать по делу.
   Чугуев смотрел на лысую макушку чужого подчинённого и думал. Доклад в целом добротный, без лишних слов. И почему в Чухонске своему мэру так не докладывают, а несут околесицу?
   - Что предлагаешь? - спросил Чугуев.
   - Думаю, необходимо поработать с частным сектором, мобилизовать домовладельцев, сдающих комнаты отдыхающим.
   - Хорошо, - согласился Чугуев, - а как быть с прибрежной зоной? Кто наведёт порядок на пляжах?
   - Не знаю, - пожал плечами лысый заместитель.
   Что-то знакомое проскользнуло в интонации докладчика. Чугуев начинал закипать.
   - Кому это знать? Говори, что придёт в голову, вместе посоображаем!
   - Есть люди, кормящиеся с летнего пляжа.
   - Так!
   - Фотографы, мелкие торговцы.
   - Ещё!
   - Понимаю, что от этих людей не будет толку.
   - Говори, говори! Не стесняйся!
   - Не найти нам всех!
   - Так, - Чугуев стукнул по столу авторучкой, вдохнул, - кто ведёт контроль над сбором налогов с частников?
   - Понял! - улыбнулся лысый заместитель.
   - Ваня! И я о том же! Немедленно ко мне начальника пляжа!
   - Но такой должности нет, - развёл руками "Ваня".
   - Мне нужен человек, который курирует летний отдых и туристический досуг!
   - Я понял. Но дело в том, что...
   - Этим сектором заведует лично мэр? - спросил Чугуев.
   - Как бы вам сказать... - продолжал мяться "Ваня".
   - Скажи прямо! Мне какая разница, сегодня я у вас, завтра - за тридевять земель! К тому же, не совсем чужой человек.
   - Что вы, что вы, Леонид Аркадьевич, совсем не чужой человек! Это, - "Ваня" снизил голос до шёпота, - жена Андрея Васильевича.
   - Нам бы нужно поговорить наедине, - точно так же, шёпотом, сказал Чугуев.
   Лысый развёл руками, что можно было расценить двояко: то ли никак нельзя, то ли с удовольствием и прямо сейчас.
   Нина Петровна встала из-за стола.
   - Леонид Аркадьевич! - сказала она, поправив очки на огромном носе. - Можно мне на секунду удалиться?
   Чугуев кивнул. Как ему показалось, недовольно. Леонид Аркадьевич не стал заострять внимания на своём поведении, его больше интересовали возможные пути выхода из кризиса.
   - Её сейчас нет в городе.
   - С ней можно связаться? Получить от неё карт-бланш?
   - Не знаю.
   - Не знаешь, о чём я спрашиваю?
   - Почти. Людмила Алексеевна вряд ли одобрит вмешательство в свои дела.
   - Но это не её личные дела, в конце концов! Да если и личные, то они идут под откос!
   - Я понимаю, - "Ваня" вжал плечи.
   - Ты наверняка знаешь, где сейчас Андрей Васильевич! - Чугуев хлопнул лысого по спине.
   - Это ничего не меняет.
   - Тогда предлагай другой выход!
   - Леонид Аркадьевич, если бы у меня был выход или примерный план выхода из создавшегося положения, я бы... - лысый коротышка сдержал вздох.
   - Давай, давай, говори, не сдерживайся! - подбодрил Чугуев чужого зама.
   - Леонид Аркадьевич, вы близкий друг и однокашник Андрея Васильевича.
   Чугуев передёрнул плечами: вот, значит, за кого его выдала любезная Нина Петровна!
   - Вам можно довериться, - продолжал лебезить лысый "Ваня", - у нашего мэра, как бы это сказать... критические дни.
   - Я, как вы понимаете, обязан придти на помощь товарищу! Так что, без обиняков! Организуй мне встречу с людьми, отвечающими за налоговые сборы с частного сектора, а так же всех, имеющих отношение к пляжу. Включая спасателей!
   - Это не так просто.
   - Ваня, дорогой ты мой! - Чугуев расплылся в улыбке. - Кто бы стал тревожить меня для непростых дел?
   - Думаю, послезавтра я смогу собрать всех.
   - А завтра?
   "Ваня" покачал головой.
   - Кстати, Ваня, как тебя зовут?
   - Василием.
   Чугуев отметил про себя, что почти угадал.
   - Вася! Собери всех к завтрашнему утру!
   - И наш актив?
   - Да, и весь актив! Если я правильно понимаю значение этого слова.
   - Официально такой структуры не существует. Это ввёл Андрей Васильевич. Ну, вы, наверное, знаете его, м-м... склонности.
   - Понятно, - догадался Чугуев, - это взамен бывшего партактива.
   - Ну да, ну да.
   - Итак, с вашего позволения я свободен до завтрашнего утра?
   - Спасибо большое за то, что вы делаете для нас!
   - Не русский что ли?
   - Почему? - вздрогнул Василий.
   - По-русски прилагательное идёт перед "спасибо"! Если оно не прилагается к косяку, конечно.
   - Да, конечно. Большое спасибо.
   Чугуев постарался сжать ладонь заместителя, чтобы тот не почуял, как дрожит от возбуждения рука.
   Выйдя из Управы, Чугуев оттёр со лба пот. Проглянуло солнце. Заблестели лужи. Туман рассеялся. Появилась Нина Петровна.
   - Что вы такое им наговорили? - спросил Чугуев.
   - Я обещала вам, Леонид Аркадьевич, что устрою вашу деятельность?
   - Но не сказали, что путём обмана! - возмутился Чугуев. - Как я теперь буду выкручиваться, если вдруг появится настоящий мэр?
   - А вы, что, не настоящий?!
   - Я совсем из другого района!
   - Но не из другой страны, так ведь? А, Леонид Аркадьевич?
   - Вы вообще понимаете, о чём говорите?
   - Я полностью отдаю отчёт своим словам, - сказала Нина Петровна, - и вам советую.
   - Что, что вы мне советуете? Выступать самозванцем? Выдавать себя за однокашника незнакомого мне человека! Что может быть смешнее и ужасней?
   - Тогда на завтрашнем собрании вы и скажите, что никакой не однокашник, а мэр другого города России. Вы были на отдыхе и увидели разрушительные последствия стихии, поэтому решили оказать помощь местному руководству! Заметьте, ни слова неправды!
   - Да как я буду смотреть в глаза Василию?!
   - Как смотрели до сих пор, и довольно успешно!
   - Э-эх! - Чугуев махнул рукой, отчего его плащ встопорщился.
   - Леонид Аркадьевич, какие-то трудности?
   - Да ещё какие! - разозлился Чугуев. - Вы меня представили в самом отвратительном виде.
   - Как это понимать, Леонид Аркадьевич?! Вы что, вышли к народу с незастёгнутой ширинкой? В чём дело? Я предлагаю вам исправить положение, заодно испробовать свои силы, вместо того, чтобы тихо пьянствовать вдали от жены, а вы изволите сердиться?
   - Извините меня, Нина Петровна, - Чугуев понизил голос.
   Нина Петровна молча надула губы, опустила глаза.
   Ноздри её раздувались.
   Чугуев поёжился. Он решился.
   - Дело в том, Нина Петровна, что я трус, - сказал Чугуев, глядя на носки её сапог. Светло-коричневые, с разводами от грязных луж. Одно из пятен напомнило ему географические очертания родного района. И от этого Чугуеву стало ещё грустнее. Захотелось бросить этот ненужный отдых и направиться куда-нибудь в большой город, затеряться там, снимая номер в гостинице и забыться. От этой мысли Леонида Аркадьевича передёрнуло. Он представил себя в распахнутом пиджаке на голое тело, с измятым галстуком на шее, мочащимся в коридор. Ах! Лучше домой, к Наденьке. Спрятаться, не выходить из квартиры, не отвечать на телефонные звонки.
   - Собираетесь отдать пас назад, стоя перед пустыми воротами? - Нина Петровна взглянула на Чугуева. Показалось, что сквозь толстые стёкла очков выскочили искры.
   - Я не готов к таким поворотам. Извините.
   - Вы не можете быть глупым, по определению! Занимаете достаточно высокий пост и удерживаетесь на нём.
   - Не нужно комплиментов, - Чугуев махнул рукой. - Я не способен на великие дела. Жаль, что подставил вас. Правда, очень жаль.
   Нина Петровна хмыкнула, вынула из кармана носовой платок.
   - Не плачьте, ничего не поделаешь, вы поставили не на ту лошадку.
   Всё же она разрыдалась.
   Чугуев стоял рядом, не зная, что предпринять. По-человечески, конечно, нужно обнять плачущую женщину. Но, во-первых, Чугуев не считал себя виноватым, во-вторых, не знал, как это будет воспринято Ниной Петровной. Вдруг, ей взбредёт в голову принять обычное участие за ухаживание? Леонид Аркадьевич смог только заслонить Нину Петровну спиной от случайных прохожих. Он так и стоял, раздвинув руки и распахнув плащ.
   Нина Петровна зарыдала сильнее. Пришлось находить слова утешения.
   Но чем больше извинялся Чугуев, тем больше она ревела.
   - Ладно, - сдался Чугуев. - Я сделаю это. Завтра же признаюсь, что я никто и звать меня никак!
   - Это невозможно! - выкрикнула Нина Петровна. - Вы недооцениваете "Ваню", который Василий. Он уже справился, где нужно и узнал, что вы действительно являетесь мэром города Чухонска.
   - Тогда он справился и узнал, что я никогда не учился вместе с Андреем Васильевичем! - обрадовался Чугуев.
   - Именно то! - продолжала всхлипывать Нина Петровна. - Вы учились в одном институте. С разницей в два курса.
   - Да?! Тогда другое дело! Почему вы плачете? Ведь это всё меняет! - Леонид Аркадьевич потёр ладонями.
   - Я плачу потому что вы в самый ответственный момент отказались от всего, признавшись в своей... В своей... нерешительности!
   - Так я стану решительным!
   - Не всё так просто. Хотя, - она перестала плакать, - у вас есть шанс.
   - Что за шанс? Пойти к волшебнику Изумрудного города за храбростью?
   - Почти, - Нина Петровна улыбнулась, чем добавила восторга Чугуеву.
   - Если вы сейчас начнёте сеанс психоанализа, я готов! Надеюсь, как и.о. местного мэра мне положена скидка в сто процентов? - продолжал веселиться Леонид Аркадьевич.
   - Вы серьёзно считаете, что не спасуете в критической ситуации? - Нина Петровна посмотрела в глаза Чугуеву. Он быстро отвёл взгляд.
   - Что вы предлагаете? Бросить всё и уехать? - Чугуев чуть было не сказал, что думал об этом только что, несколько минут назад.
   - Ни в коем случае! Мы уже столько сделали! - она чуть не подпрыгнула от перевозбуждения.
   Чугуев поморщился. Интересно, кто это "мы" и чего сделали так много? Но задать вопрос вслух постеснялся.
   - Тогда, что?! - чуть не выкрикнул он.
   - Пройдёмте в кафе! - она взяла Чугуева под руку. - Я нисколько не возражаю против стопроцентной скидки.
   Чугуев даже не мог развести руками.
   - Мало того, сто десять процентов скидки! - заявила Нина Петровна, заказав кофе.
   Чугуев, насупившись, молчал.
   - Я плачу! - пояснила Нина Петровна.
   Чугуев кивнул, дав понять, что понял на счёт 110% скидки за сеанс психотерапии.
   - Итак, Леонид Аркадьевич, мы сделали уже три первых шага. Вошли в администрацию, практически приняли руководство, наметили план работы, пригласив актив на собрание!
   - Остались сущие пустяки, - уныло кивнул Чугуев.
   - Именно так. Поручить задания конкретным лицам. И всё!
   - Это вам так кажется, обывателям. А кто будет контролировать исполнение, Нина Петровна? На то она и власть исполнительная! - сказал Чугуев и сам заметил, как надулись его щёки. Да, мне бы так перед собранием выступать! Но там, наверняка ждёт меня какая-нибудь подножка! Недаром так насторожилась Нина Петровна. Могла бы сразу сказать, что представила меня местному руководству не соврав ни слова!
   - Среди актива меня ожидает человек-сюрприз? - спросил он.
   - Наталия Мискина, - сказала Нина Петровна, поглядев в чашку с кофе.
   Леонид Аркадьевич поперхнулся.
   - Откуда вам столько известно о моей личной жизни? Вы кто?
   - Профессия моя такая. Если ваша - исполнительная, моя - собирательная и созидательная.
   - Что за профессия? Шпион?
   - Профессиональный психолог. Но мы уходим в сторону. Итак, сможете ли вы проявить характер в непростой ситуации?
   - У меня сложившаяся семейная жизнь, - сказал Чугуев. Лицо его покрылось пунцовыми пятнами. Конечно, причиной всему Натка Мискина. Эта красавица в своё время вскружила ему голову, рассорила с родителями и удрала прямо из-под венца! Мало того, наплела о ребёнке, которого никогда не было, и быть не могло по определению. Роясь в куче мусора, оставленной сбежавшей невестой, Чугуев обнаружил пачку с выдавленными до последней противозачаточной таблетки. Но и после этого поступка она долго оставалась желанной, до появления Наденьки.
   - Если известная мадам начнёт, извиняюсь, строить глазки?
   - Вы ставите меня в тупик. К чему ей деструктивная деятельность?
   - Мискина занимает пост в природоохране. Её деятельность будет вполне конструктивной для своего ведомства.
   - Понимаю, чем больше грязи, тем больше сборов.
   - Сможете ли вы сдержать натиск?
   - Не знаю.
   - И всё же выход есть! - Нина Петровна закатила глаза, огромные под толстыми линзами.
   - Вы совмещаете психолога с колдуньей?
   - Почему это? - Нина Петровна подскочила со стула.
   - "Приворот", "отворот"! - улыбнулся Леонид Аркадьевич.
   - Нет. Всё совсем не так. И вы сейчас это поймёте.
   - Постараюсь.
   - Моя очередь стараться! - улыбнулась Нина Петровна.
   Чугуев повёл плечами. Лучше бы ей не улыбаться, чтобы не показывать зубы, заскакивающие друг на друга, поэтому не вычищенные на стыках.
   - Как вы понимаете, Леонид Аркадьевич, я клоню к необычному способу приобрести некоторые полезные способности. Не исполнения желаний, заметьте. Я не фея и не колдунья. Всего лишь, парапсихолог.
   Чугуев внимательно слушал.
   - То есть, имеется возможность исполнения желания.
   - Что в лоб, что по лбу! - не сдержался Чугуев.
   - Не спешите вешать ярлыки. Всё совсем не так. Леонид Аркадьевич! - она снова посмотрела в глаза собеседнику. - Вы когда-нибудь бывали в церкви?
   - Бывал.
   - Видели там свечи, людей, молящихся у икон?
   - Видел.
   - Наверняка они о чём-то просили. И немногие получали. Леонид Аркадьевич, вы допускаете, что кто-то получил желаемое?
   - Почему, нет?
   - Допускаете, что такое может быть с каждым?
   - Допускаю, но к чему этот разговор?
   - Это имеет отношение не только к завтрашнему дню, но и ко всей жизни.
   - Вы предлагаете сходить в церковь, поставить свечку и приложиться к иконе?
   - Есть чудотворные иконы, которые источают специальное масло: миро! Желания человека, прикоснувшегося к нему, исполняются.
   - Тогда каждый может узнать про эту икону и прикоснуться к ней! И что мы получим? - Чугуев прикрыл рот, чтобы не сказать грубости.
   - Многие так и делают, но не у каждого получается.
   - А вы, выходит, знаете волшебное слово?
   - Нет, волшебного слова я не знаю. Но мне известно время действия чудотворной иконы.
   - И где эта икона?
   - В Афонском монастыре.
   - Тут рядом, за Адлером?
   - В Греции.
   - Ха-ха-ха! - не сдержался Чугуев. - В Греции всё есть, плюс ко всему чудотворная икона, помогающая всем без исключения!
   - Леонид Аркадьевич! - укоризненно протянула Нина Петровна. - Вы же образованный человек!
   - Что не исключает чувство юмора.
   - Конечно. Но я не юморист.
   - Да! Конечно! Вы штатный психолог!
   - Что не исключает элементарных знаний средней школы.
   Чугуев понял, что его занесло. Разговор стал похожим на некую прелюдию флирта. Он промолчал.
   - В Абхазии есть Новый Афон, - продолжала Нина Петровна учительским тоном. - А в Греции - священная гора Афон. Там есть чудотворная икона Божьей матери. Она источает миро. Не каждый день и даже не каждый год!
   - А именно сегодня и сейчас! - не выдержал Леонид Аркадьевич.
   - Точно так! Мало того, у нас есть возможность прикоснуться к чудодейственному миру.
   - И тогда исполняться все наши желания.
   - Не все. Только одно. И не у всех, а только у пятерых человек!
   - Понял, куда вы клоните, Нина Петровна. Будем считать, что я заинтригован! - Чугуев сложил ладони домиком. - И что?
   - Понятно.
   - Что вам понятно? - Нина Петровна подалась вперёд.
   - Вы решили привлечь мужчин из нашей комнаты, поэтому повстречались с каждым.
   - Вовсе нет. Достаточно переговорить с лидером.
   - Каковым вы считаете Никиту.
   - Почему же? - Нина Петровна хлопнула в ладоши. - На роль лидера годитесь только вы, Леонид Аркадьевич!
   - В силу моей должности.
   - И образования, интеллекта, эрудиции, наконец!
   - Простите, Нина Петровна, какая разница между интеллектом и эрудицией?
   - Эрудит знает многое, интеллектуал может применять знания, даже если их чуть меньше, чем у эрудита. Хотя, к чему вам толковать прописные истины? Давайте к делу!
   - Давайте, раз уж вы считаете, что я согласен.
   - Источаемое с чудотворной иконы миро, попадает прямо в море.
   - Уж, не в Чёрное ли? - Чугуев усомнился в знаниях географии. Вроде бы, Греция к Чёрному морю не имеет никакого отношения, или нет? Спросить вслух после оценки высоты его интеллекта и эрудиции Чугуев не смог.
   - Вы опять шутите, - сказала Нина Петровна.
   Леонид Аркадьевич поперхнулся.
   - Конечно же, в Эгейское море. Икона мироточит уже неделю, но благодаря тёплому течению миро попадёт к нашей части побережья через Дарданеллы и Босфор только этой ночью! И быстро растворится, разбившись прибоем о холодный берег.
   - И вы полагаете...
   - Я полагаю, что никто и ничем не рискует. Загадаете желание, окунётесь в море подальше от берега, и всё! Кому экстрим, кому весёлая хохма.
   - А кому и прямая выгода.
   - Вы на меня намекаете? - Нина Петровна откинулась в плетёном кресле, скрестила руки на груди. - Не обижаюсь.
   - Вам вроде как не положено, по профессии, - улыбнулся Чугуев.
   - И вам не мешало бы.
   - Я понял. Ныряю в прорубь, загадываю желание, и всё в порядке!
   - Издеваетесь?
   - Ничуть! Я готов попробовать. Этот город мне не родной. Однокашник, которого нужно выручить, не знаком. Почему бы ни приобрести смелости на халяву? К тому же, будет что вспомнить о поездке к студёному морю.
   - Не такое уж студёное. Температура воды, между прочим, пятнадцать градусов!
   - Надеюсь, тепла?
   - Ж'ара! - чуть не выкрикнула Нина Петровна.
   Чугуев посмотрел на неё. Вроде бы, на истеричку не похожа. Но то, что она говорит, как-то выходит за рамки здравого смысла.
   - Скажите прямо, Нина Петровна, откуда вам известны такие факты?
   - Я пользуюсь услугами интернета.
   - Это что-то вроде компьютерного "межгорода"?
   - Это всемирная информационная сеть. Она скоро будет доступна почти каждому человеку в России.
   - И каждый может прочесть то, что вы говорите мне?
   - Да ни в коем случае! Для доступа к нужной информации простому пользователю интернета придётся потратить несколько лет! Это сетка, древо, лабиринт! Пойдёшь по одному пути, а придёшь в разные места, но не куда хотел.
   - А куда направит всемирный паук!
   - Можно и так сказать. А понятнее объяснить по аналогии с "межгородом"! Если имеешь доступ к телефону, знаешь коды городов, это ещё не значит, что можешь узнать о событиях в этих городах. Для точности человеку необходимо знать конкретные адреса!
   - Вы-то их и знаете!
   - Представьте себе, да! Сама была паломницей в Афонском монастыре!
   Чугуев кивнул. С неё станется! Там, поди и разъяснили о иконе, о чудодейственном масле - миро.
   - Но откуда вы знаете о тёплом течении?
   - Это всего-навсего гидрология, программа восьмого класса средней школы. И вам об этом прекрасно известно, для чего вы смеётесь надо мной?!
   - Ладно, ладно. Я согласен. Вы убедили меня.
   - Осталось убедить ваших товарищей.
   - Для чего вам скептики? Не проще ли набрать людей знающих? Почему бы нам ни отправиться к местной церкви?
   - Вы полагаете среди прихожан меньше скептиков?
   Чугуев пожал плечами. Он, действительно, не знал.
   - Остаются только друзья.
   - Кстати, почему нужно именно пять человек? Христианское число, насколько мне известно, три! Возьмём с собой Пашу Буракова и довольно!
   - Только пять человек могут расположиться в одной плоскости так, чтобы образовать пантакль.
   Чугуев промолчал. Вникать в детали магических действий не хотелось.
   - Никита воспримет всё в шутку. В шутку искупается в холодном море. Паша уже согласен, если с вами. Николай себе на уме. Подумает и согласится.
   - Если Никита узнает, что инициатива купания исходит от вас, ни за что не согласится.
   - А мы о цели купания скажем ему в самый последний момент.
   - Стоит ли? Пусть все воспримут это как шутку или спор "на слабо"!
   - Нельзя быть таким эгоистом, Леонид Аркадьевич! - Нина Петровна округлила глаза. Чугуев привстал. Боясь, что он всё бросит и откажется, Нина Петровна вскочила на ноги.
   - Как вы не понимаете, Леонид Аркадьевич! - зачастила она скороговоркой. - Всё пойдёт насмарку! Нельзя в таком важном деле использовать людей в тёмную! Пусть об этом не знают остальные, пускай двадцать человек, но пятеро должны быть посвящены в тайнодействие!
   - У меня на всё про всё... - Чугуев поднёс к глазам руку с часами.
   - Ни много, ни мало восемь часов!
   - Хорошо. Я собираю всех мужчин, а как всё организуем? Например, мне не отплыть от берега и ста метров.
   - Ядвига Францевна с удовольствием организует нам прогулку на "банане"!
   - Вы уже всё продумали.
   - Как иначе? Такое событие бывает один раз в три-четыре века!
   - В самом деле?
   - И вы, после всего, что я вам сказала, сомневаетесь?!
   - Сомневаюсь, что пятеро посвященных не проболтаются. Что будет, если к нам присоединятся другие люди? Всё насмарку! Или как?
   - Леонид Аркадьевич, только мы, впятером, в воде возьмёмся за руки, образовав нужную фигуру.
   - Как парашютисты?
   - Именно! Остальные будут знать об истинной цели ночного купания, или не будут знать - не важно.
   - Хорошо.
   Они расстались как деловые партнёры и заговорщики.
   Вернувшись в номер, Чугуев собрался первым делом поговорить с Пашей. Но, увидев спорящих мужиков, оторопел. Всегда казавшийся непробиваемым, Николай махал руками, что-то доказывая остальным.
   В общем гаме, никто не расслышал, как поздоровался Чугуев. Леонид Аркадьевич сел в уголок на кресло. Мало-помалу до него дошёл смысл спора. Речь шла о сегодняшней прогулке к месту сбора футболистов.
   - Сам бы и пинал мяч, если грамотный такой! - кричал Паша, обращаясь к каждому.
   - Кому это надо? - наперебой спрашивали товарищи.
   Из сумбурных фраз Чугуев заключил, что Паша струсил обратиться напрямую к тренеру. С одной стороны Чугуев посочувствовал. С другой - разозлился. Если каждый, кто умеет хоть что-то делать, станет увиливать, тогда, кто у нас будет работать?!
   Вмешиваться Чугуев не стал. Он обдумывал нелёгкую задачу: как убедить этих разгорячённых и таких разных людей искупаться в студёном море?
   - Лёня, а ты чего молчишь? - Никита махнул ладонью, посмотрев на Чугуева.
   - Меня не было с вами!
   - Так и всегда! - развёл руками Никита. - Одного не было с нами! Другой ждёт милости от природы! А в итоге мы позади планеты всей! - Никита шлёпнул ладошками по бокам.
   - Сам ты! - начал было Паша, но Николай мягко отстранил его в сторонку.
   - А чего вы хотите?! - взорвался Чугуев. - Чтобы пацан доложил тренеру сборной, что он лучший игрок в области? Тот бы плюнул в вашу сторону, да и всё!
   - Ну, я б за него сказал, не дал же!
   - Или я! - сказал Николай.
   - Почему вы как один смотрите на меня? Я что, третейский судья? - спросил Чугуев в повышенном тоне и заметил, как разом у всех опустились руки. Похоже, никто не ожидал от интеллигента такой прыти! Внутренне улыбнувшись, он продолжил: - Согласен, пусть вы все хотели лучшего для одного. Но этот один, он считает это лучшим? Кто-то у него спросил? А, Паша? Говори теперь ты!
   - Я-то чё скажу! Пришли на базу, а эти начали меня толкать, иди, иди! Я дурак что ли? Как я пойду?
   - Для чего тогда ты поехал на базу?
   - Позырить, как наши бегают! - Паша вскинул подбородок.
   - Позырил?
   - Не дали эти, - Паша кивнул на товарищей, - пихали всё, пихали, как в детсадике! Иди, иди! Я долбанулся что ли, идти на поле?
   - Да ты ни на что не годен! Только кулаками махать после драки, и то, чужой!
   - К-как? К-как? - Паша грохнулся на кровать. Таких слов от Лёни он никак не ожидал.
   - Вот так! Вышел бы и показал, что можешь!
   - А ты бы показал? - спросил Паша, глядя себе под ноги.
   - Я бы показал! Схватил бы мяч и крутанул парочку финтов! Без проблем! - подключился Никита.
   - Обвёл бы всех и сетку порвал! - развеселился Паша.
   - Ты бы смог? - спросил Чугуев.
   Паша вздохнул, опустил голову. Со стороны макушки казалось, что его уши повисли. Ещё несколько уничтожающих слов, и зашлёпают по щекам.
   - Все бы мы смогли! - сказал вдруг Николай. - Рады бы в рай, как говорится...
   - И ты бы смог стать фермером, - сказал Чугуев, вспомнив пьяный разговор в поезде.
   - И я - директором завода! - подхватил Никита, ёрничая.
   - О чём ты говоришь, Лёня? - спросил Павел, встав на ноги. Он склонился над Чугуевым, как будто хотел услышать что-то, сказанное только ему.
   - Я дело говорю. Пока вы развлекались и пихали друг друга локтями, - начал говорить Чугуев, но его тут же перебил Никита.
   - В это время наш Лёня изобрёл вечный двигатель!
   - Гораздо лучше, - улыбнулся Чугуев.
   Никита посмотрел в глаза Чугуеву и промолчал.
   Подошло время ужина.
   Внизу, в баре к столику подошла Ядвига Францевна. Чугуев уткнулся в тарелку. Сейчас она потребует решительных действий! "Я же ещё только-только подготовил почву"! - он чуть было не прокричал это вслух, но вовремя прикусил язык.
   - Вы интересовались, чем занимаются остальные гости?
   - Нам уже всё равно, - сказал хмурый Паша.
   - Так вот, они сейчас совершают экскурсию на дачу Сталина. Затем у них по маршруту озеро Рица и Афонские пещеры, - продолжила Ядвига Францевна, как будто её никто не перебивал.
   Никита заинтересованно глядел на хозяйку гостиницы. Интересно, что за козырь у неё в рукаве? Если прошлой ночью, вдруг, в коридоре выросла стена, то теперь что? Обвалятся стены или рухнет потолок, не иначе. Он задрал голову, но ничего не обнаружил. Стены не шелохнулись, потолок не опустился ни на один миллиметр.
   Ядвига Францевна упёрлась бочком о край стола, отчего её гипюровое платье образовало складочку, ведущую от поясницы к промежности. Паша увидел в этой бороздке траекторию футбольного мяча, забитого с пенальти промеж ног вратаря. Он помрачнел.
   - А сегодняшняя ночь необычная! - заявила Ядвига Францевна.
   - Отключили отопление, - сказал Никита.
   - Наоборот, я предлагаю сауну!
   - От Азии к Европе? Затем мы погоняем в американский футбол!
   - Где баня мы уже знаем, но где сауна? Если далеко в городе, стоит огород городить? - к разговору подключился Николай.
   Леонид Аркадьевич молча надувал щёки, собираясь с духом. Он уже понял, сейчас последует предложение покататься на банане.
   - Сауна расположена в нашем же здании. В левом крыле, не заметили? Но и не суть важно. Я продолжу?
   - Конечно, конечно! - сказал Чугуев. Ему вдруг показалось, что Ядвига Францевна едва заметно подмигнула. Что ж, ещё один союзник.
   - Сегодня в полночь наступает новый год по восточному календарю! Предлагаю достойно отпраздновать его!
   Мужчины молча уставились на хозяйку.
   - Предлагается программа с экстремальным развлечением. Вас ожидает массовый выброс адреналина! - проговорила Ядвига Францевна рекламные слова.
   - Пиастр-р-ры! - прокричал попугай.
   - Вы предлагаете безалкогольную вечеринку? - спросил Чугуев.
   - Начало праздника, поверьте мне, безо всякого алкоголя принесёт вам незабываемую массу эмоций!
   - На всю оставшуюся жизнь, - отметил Никита без должного энтузиазма.
   Ядвига Францевна прищурилась. Чугуеву показалось: смотрит сквозь него. Ещё немного и скажет прямо: " Не пора ли вам, Леонид Аркадьевич, посвятить друзей в программу предстоящей ночи?" Чугуев замер.
   - Вы же молодые, здоровые ребята! К чему вам дополнительный допинг?!
   Молодые, здоровые ребята как один замахали руками.
   - Вот и ладненько! Через два часа ожидаю вас на этом самом месте, за этим самым столиком!
   - Какова форма одежды, Ядвига Францевна? - спросил Чугуев.
   - Лучше, повседневная!
   - Куда на этот раз? К сборной по плаванию?
   - Никита Иванович!
   - Предлагаете окунуться в самое жаркое море России? - набрался духу Чугуев.
   - Для самых смелых такое предложение будет.
   - Ясно, ищите дураков! - неожиданно сказал Паша.
   Ядвига Францевна, не взглянув в его сторону, улыбнулась и ушла.
   - Как лодочка плывёт! - сказал ей вслед Никита, слегка подтолкнув локтём Павла.
   Тот никак не отреагировал. Паше было лень пререкаться. Хотелось выпить чаю погорячее, упасть в кровать и закрыть голову подушкой.
   - И всё же, я не закончил, - заявил Чугуев, как только мужчины вернулись в номер.
   - Тебя, видать здорово там обработали, - заметил Никита.
   - Где это, там?
   - Чувствуется, чувствуется! - Никита ухмыльнулся.
   - Что тебе чувствуется? - спросил Николай, посмотрев на Чугуева.
   - Рука Нины Петровны! Понял я всё! - Никита заходил по комнате, размахивая руками. - Опять заветная мечта!
   - А почему ты так нервничаешь, уж не ревнуешь ли?
   - Я-то! П-фр! - Никита поперхнулся воздухом.
   - Тогда почему не даёшь сказать?
   Николай заинтересованно смотрел на обоих. Павел сделал, как собирался. Он лёг в кровать, не раздеваясь, прикрыл голову подушкой.
   - Что ты там о мечте? - спросил Николай, не глядя на Никиту. - Пойдём на балкон, поговорим! А то тут человек спит.
   - Чего я сплю-то! Поспишь с вами, балаболами! Не про охоту, так про баб!
   - Не про баб, так про мечту! - подхватил Никита, ища союзника.
   - Я тоже на балкон!
   - Ну и идите, а мне и тут неплохо! - Никита скрестил руки на груди, отошёл от двери на лоджию.
   Но оставаться в одиночестве ему не хотелось. Никита юркнул в дверь вперёд Паши.
   - Нина Петровна всего лишь профессиональный психолог, - сказал Чугуев. Он понял, что никто перебивать не собирается и тогда продолжил: - Мы с нею были тут в местной администрации. Пришлось помочь коллегам. Сами знаете, какой тут смерч пронёсся, пока мы, так сказать, некультурно отдыхали.
   Мужики кивнули. Никита опёрся на перила и смотрел в сторону моря.
   - Должен вам сказать, что я тоже работаю в администрации.
   - Да уж, догадались, - сказал Николай.
   - Так вот, эта Нина Петровна устроила мне встречу с местной администрацией, ввела в курс дела. Я сразу подумал, зачем ей это всё? Оказалось проще простого. Её интересовало, смогу ли я в неизвестном городе, в чужой инфраструктуре разобраться.
   - И ты, конечно, смог! - сказал Никита. - При поддержке самой Нины Петровны! С таким психологом можно горы свернуть!
   - Можно не можно, а предложение она мне сделала.
   - Руки и сердца? Лёня! Не стыдно ли, вдали от жены, детишек?
   - Никита! Или ты сейчас заткнёшься, или проткнёшь головой асфальт! - сказал Паша, стукнув кулачищем по своей ладони.
   Никита умолк, отвернулся к морю. Попались же придурки-сокамерники! Ни побухать, ни повеселиться! Он сплюнул за перила.
   - Она предложила искупаться в море.
   - Так я и думал, - мрачно заключил Павел.
   - Ты не понял. Не просто искупаться, а с большим смыслом.
   - Ясно. Экстрим! И ты решился? - Паша не удержался, пихнул Чугуева в плечо, от чего тот пошатнулся, ухватился за подоконник.
   - Извини, не рассчитал! Но если ты решился, я с тобой! А ты, Никола? Так и будешь сидеть в номере, тухнуть вместе с Никитой?
   - С чего ты взял, что я тухну?
   - А чё тогда воняешь?
   - Да шёл бы ты...
   - В чём смысл, Лёня? Такой человек, как ты, вряд ли согласится нырять в ледяную воду ради экстрима!
   - Никола, ты прав. Как ни странно, прав и Никита. - Леонид Аркадьевич пожевал губами. - Всё связано с мечтой. Точнее, с желанием! - быстро поправился Чугуев.
   - Поэтому ты напомнил мне о пьяном разговоре, как я хотел быть фермером?
   - Надеюсь, хочешь и сейчас. Паша желает стать футболистом. Не думаю, что нет никакой цели у Никиты. Что нам мешает попробовать?
   - Да это же чушь! - не сдержался Никита.
   - Почему?
   - Эта ненормальная сумела тебя убедить в своей галиматье! Умные слова знает, говорит их умному человеку, и дело в шляпе! Над нами будет смеяться всё побережье!
   - Никто ни над кем не будет смеяться, Никита! Много всяких чудаков на свете!
   - А я бы не хотел выглядеть чудаком на букву "му"!
   - Знаешь, Никита, под этим мероприятием есть серьёзная база. Если желаешь, расскажу.
   Никита фыркнул. Посмотрев на сжатые кулаки Паши, молча отвернулся.
   - Расскажи нам! - попросил Паша.
   Чугуев молчал.
   - Какая база под этим мероприятием? - спросил Николай.
   - Действительно, интересно узнать?
   - Да. У всего есть причина.
   - Хорошо, слушайте! - Чугуев выделил самое главное: - Есть на свете чудеса необъяснимые наукой. Одно из таких чудес - мироточащая икона в Греции. В эту ночь масло, которое именуется миром, через два пролива попадёт в Чёрное море. Именно к нашей точке побережья. Кто окунётся в воду, сдобренную миром, и загадает желание, оно непременно сбудется. Но! - Чугуев поднял кверху указательный палец. - Для точности нужно окунуться в воду на расстоянии двухсот метров от берега, чтобы масляная плёнка не разбилась прибоем. И необходимо пятерым людям взяться за руки в воде, образовав фигуру в форме звезды.
   Чугуев перевёл дух. Мужчины молча обдумывали его слова.
   - Эти знания и инструкции наша незабвенная Нина Петровна получила в интернете. Если кто другой, несведущий будет окунаться в эту священную воду, ничего у него не получится. Понятно, почему Нина Петровна обратилась именно к нам?
   - Чего непонятного-то? Нас четверо, она пятая! - сказал Паша.
   - На чужом горбу желает в рай въехать, - проворчал Никита.
   - А где гарантия, что она не использует энергию четверых мужчин для своих целей?
   - Николай! - Чугуев сделал круглые глаза.
   - Понимаю, Леня, стыдно признать себя обманутым, но... всякое случается.
   - Да как она нас использует-то? Мы что, в воде с нею трахаться будем? - не понял Паша.
   - Дурак ты, Паша, - ласково сказал Николай.
   - А ведь и в правду! Она какая-то странная тётка, - сказал Никита. - Обхаживает всех, обрабатывает. Чего бы ей своих друзей не привезти к морю? За ради такого дела-то?
   Чугуев понял, что имеется в виду. Он отрывисто хихикнул.
   - Как думаешь, Лёня, они правы? - Паша посмотрел в глаза своему интеллигентному другу.
   - Вряд ли. Если бы она хотела, чтобы это действо было известным, взяла бы друзей. Хочет тайно исполнить какую-то мечту. И если ничего не выйдет, свидетели её позора сами опозорятся. Вот и вся разгадка.
   - А если так: она берёт четверых мужиков, соединяет их в эту фигурку, а потом все их желания превращает в своё! И её мечта получит пятьсот процентов вероятности! - сказал Никита, размахивая руками.
   Паша сделал шаг в его сторону, но, поглядев в разгоревшиеся глаза Никиты, остановился, опустив руки. Он оглянулся к Чугуеву.
   - Что скажешь, Лёня?
   - А вот что я скажу! Думаю, что вы, - Чугуев посмотрел на Николая и Никиту, - думаете, что она колдунья. Тогда и мы не дураки! Сделаем так: она скажет нам, как браться за руки. Кто за кем идёт, - пояснил для Паши Чугуев, - а мы возьмём, да перемешаемся. И если у Нины Петровны есть какая задумка, она не выйдёт.
   - А если и у нас ничего не получится?
   - Паша! Ты ездил к сборной, у тебя ничего не получилось. Я же говорил, футбол требует научного подхода!
   - Ну, нырну я в море, и что? Сразу всё получится?
   - Не старайся выглядеть простаком, Паша!
   Павел смолчал.
   - Так как, по рукам? - Чугуев протянул руку ладонью кверху.
   Первым его хлопнул Паша, затем Николай. Чтобы не отстать от остальных, Никита поспешил и запнулся, едва удержавшись на ногах, всё же шлёпнул Чугуева по ладони.
   - Мы как мушкетёры! Один за всех и все за одного, а?
   - Да. Бывает время, когда взрослым стоит поиграть, - заметил Чугуев.
   - Как бы не доиграться.
   - Хорош ворчать! - прикрикнул Паша.
   Приняв решение, все разошлись по своим местам. Чугуев занял место за столом. Паша снова плюхнулся в кровать, на этот раз он не стал отгораживаться подушкой. Никита посидел на кровати, поёрзал и вышел обратно на лоджию.
   Он смотрел на землю и думал. Почему бы ни рискнуть? Нина Петровна, похоже, ничего не сказала Димычу. Значит, у них нет никакой любви. Узнала от него, что я еду по горящей путёвке. Позвонила, ей сообщили, что буду проживать в четырёхместном номере. Вот и вся разгадка. А потом уболтала Димыча привести её в гости. Со мной не получилось, так она с Лёней переговорила. А насчёт колдовских штучек, так это всё ерунда. И всё же, лучше подстраховаться. Возьмёмся за руки не так, как она скажет. Он посмотрел на отражение луны в луже, поёжился.
   - Ну что, Никита, придумал своё желание?
   Услышав за спиной голос, Никита дёрнулся всем телом.
   - Напугал, Никола! Ты что, всерьез воспринял всю эту галиматью?
   - Наши предки это галиматьёй не считали. Мои прадеды путешествовали на Афон, поклонялись святыням.
   - Ага! И мироточащей иконе, в том числе!
   - Возможно. Сам знаешь, какие потом времена настали, думать об этом считалось позорным.
   - А ты, конечно, выбрал себе желание!
   - Я хочу тебя спросить об этой Нине Петровне. Ты откуда её знаешь-то?
   - В соседках она у моего одноклассника. Перед самым отъездом привёл её ко мне. Она и начала мозги пудрить о всяких там мечтах. Мы пивка накатили, да и спровадили её домой! Сам понимаешь, не в том соку баба.
   - Выходит, она заранее знала, - сказал Николай сам себе.
   - Потому я и злился. И на что вы все купились?
   - Попробовать можно. В самом деле, чем ещё заниматься тут? Загорать, дак не климат. Бухать, можно и дома. Безопаснее как-то.
   - Никола! - Никита посмотрел в лицо собеседнику. - Вот, загадаешь ты желание. Исполнится оно, а потом?
   - Намекаешь, что снова пойду к морю за золотой рыбкой?
   - Ха! Если старухе своей расскажешь, то и пойдёшь! И не раз!
   - Знаешь, я попрошу стиральную машинку! И чтобы жена не знала, как её включить! Пока будет разбираться, глядишь, рыбка-то и уплывёт!
   - А ведь точно! Если каждый год сюда ездить, и впятером нырять в море, взявшись за руки, сколько можно желаний загадать?!
   - Не получится. Иконы мироточат раз в триста лет.
   - Это твои предки говорили?
   - И они тоже. Так что, Никита, выбирай одно желание!
   - А тебе что за дело до моих желаний? Никола! Я что-то не пойму, чего ты привязался? Почему у других не спрашиваешь, загадали они, или нет?
   - Понимаешь, Никита, ты парень шутливый. А мне хотелось бы не напрасно купаться посреди зимы.
   - Юмор не любишь?
   - Любой воспринимаю. Даже чёрный, если не применять его ко мне. Знаешь анекдот про якорь?
   - Ну да, - Никита вздрогнул. - И ты обо мне мог так подумать? Что я пожелаю якорь тебе в задницу?
   - Ну, что-нибудь в этом роде. Лучше бы тебе думать в этот момент только о себе, а?
   - Да, конечно! Чего бы мне желать кому-то гадостей, когда самому можно рискнуть получить что-нибудь путнее!
   - Значит, договорились?
   - Конечно!
   Паша тем временем отбивал чечётку пальцами по полированной спинке кровати.
   - Волнуешься, Паша?
   - Лёня! Если всё это правда? Если я загадаю желание, которое мне совсем не нужно? Столько мыслей в голове!
   - А ты загадай самое нужное, Паша! Больше такой возможности не будет. Разве что у твоих праправнуков! Слышал сказку о волшебных спичках?
   - Что за сказку ещё? - Павел сел в кровати, стукнув ногами о пол.
   Вошли Никита с Николаем.
   - Так вот, - продолжил говорить Чугуев, - там, у одного пацанёнка появились спички. Ломая каждую, он загадывал желание. И оно сбывалось. Спичек было мало, истратил на разную ерунду. А когда надо было загадать хорошее желание, осталось последняя спичка. И он потратил её совершено бездарно.
   - Что загадал?
   - Оказал кому-то помощь.
   - Это плохо, да? А если другу? Я что-то тебя не понял, Лёня!
   - Да какая разница, другу - не другу? Он бы пожелал иметь ещё один коробок таких же спичек, а потом бы спасал весь мир! На последней спичке заказал бы ещё один коробок, понимаешь?
   Паша насупился. Он соображал, как можно помочь другу, если загадываешь ещё один коробок спичек, исполняющих желания? Отдать их другу что ли? И при чём тут весь мир?
   - Я тебя не понял, Лёня! Что, можно несколько раз окунуться и загадывать бессчетное количество желаний?
   - Никита! Это мистика. Нам не понять. И шутить с этим не нужно. Есть возможность осуществить свою мечту, так надо с толком и с умом подойти к делу!
   Николай глянул на Никиту. Мол, а что я тебе говорил?!
   - Ладно. Я подхожу серьёзно. Уговорили уже. Ни слова в шутку! - Никита поклонился как перед царём, ломая воображаемую шапку.
   - Всё бы хорошо, но есть маленькая деталь, - сказал Николай.
   - От якоря?
   Николай посмотрел на Никиту. Тот закрыл рот ладонью.
   - Я не умею плавать. Боюсь, моим единственным самым важным желанием будет: остаться живым в воде! Стоит ли огород городить?
   - Ерунда! Держись меня, вытащу! И не таких вытаскивал! - сказал Паша, надув щёки.
   - А мысль-то, она придёт в голову, не спросив. И всё насмарку!
   - Никола! Что-то ты совсем от жизни отстал! У нас же будут спасательные жилеты! В них не то, что утонуть, плыть, как следует невозможно. Домашешь руками до "банана", делов-то! А Паша тебе придаст ускорение, правда?
   - А как же?! - Паша хлопнул в ладоши.
   - До прогулки осталось несколько часов. Предлагаю поспать.
   - Мысль неплохая. Лёня, гаси свет!
   - А ты будильник завёл?
   - В одиннадцать встанем, пока туда-сюда, время и подойдёт.
   Хотя никто не спал, каждый добросовестно сомкнул веки и не нарушал тишины.
  
   ГЛАВА 6.
   По звуку будильника все разом вскочили. Когда умылись, привели себя в порядок, зазвонил телефон.
   Спустя полчаса группа отдыхающих сидела в машине. Водитель, как обычно, оказался малоразговорчивым. Он предложил занять места и отвернулся, уткнувшись в приборы.
   - Едем, или что? - спросил Паша.
   В ответ шофёр вышел из машины, хлопнув дверью.
   - Праздник начинается? - спросил Паша.
   - Как бы мы не оказались лишними на этом празднике жизни!
   - Ты о чём, Никитос?
   - Ты видел Нину Петровну?
   - Где?
   - Вот, и я не видел.
   - Никита! Уж не хочешь ли ты сказать, что Нина Петровна нашла нам замену?
   - Почему бы и нет? Посидим поокаем, да и баиньки! А мечта! - Никита задрал голову, глядя в надтреснутый плафон. - Прощай!
   - Да я ей голову отверну! - Паша вскочил на ноги, стукнулся головой о потолок. Машина покачнулась.
   - Себе башку не пробей!
   - Всё шуткуешь?
   - Не спеши, Павел. Посмотри лучше в окошко!
   - Лёня! Какое тут окошко? Ничего не видно! - пробурчал Паша, но всё же прильнул к стеклу, вгляделся в темноту.
   - Оба-на! А эта выдра, что тут делает?
   Все как один прилипли к окнам.
   В темноте мелькнула белая юбка. По очертаниям, схожим на гитару, мужчины узнали официантку. Она несла какую-то коробку, вытянув перед собой.
   - Решилась проехаться до баньки? А я шоркать тебя не подписывался!
   - Помолчи, Павел! - Леонид Аркадьевич кивнул на сиденье.
   Павел сел, опустив руки.
   - А вот и наша незабвенная Нина Петровна! - Никита хлопнул в ладоши.
   Стукнула дверь в кабине водителя.
   Машина тронулась с места, сделала вираж и тормознула возле женщин. Они запихали тёмно-зелёный рыбацкий ящик внутрь.
   - Что сидишь истуканом? - спросила девушка Пашу. - Отпихни ящик, дай дамам пройти!
   - Ты что ли дама? Или эта, - Чугуев пихнул Павла под локоть. Паша поправился, - женщина?
   - Нина Петровна, между прочим, наш экскурсовод! То есть, дамой не считается! - сказал Никита.
   Паша одним движением ладони впихнул ящик под сиденье, прекратив споры.
   - Лена! Садись в кабину к водителю! Поскольку ты одна среди нас - дама!
   - Нина Петровна, вы же старше.
   - И по возрасту, и по положению! Поэтому, Леночка, выполняй приказ! - улыбнулась Нина Петровна, показав надтреснутый матовый зуб.
   Девушка пересела в кабину.
   - Нина Петровна, разве мы так договаривались?
   - Никита! С тобой я вообще не сумела найти общий язык, если помнишь.
   - Так что, меня по боку? Ради этой замарашки?
   - Никита! О чём ты?
   - Я?! Вы меня спрашиваете? Вы сговорились? Паша! Толкни водилу, пусть тормознёт! Я выхожу! Обойдусь без золотой рыбки!
   - Никита! Тебя никто не выводил из проекта!
   - Нина Петровна! Зачем тогда взяли эту Лену? Я что-то не понимаю?
   - Не нужно лишних эмоций, сосредоточься на основной мысли, - Нина Петровна отвернулась к Чугуеву. Леонид Аркадьевич подмигнул в ответ.
   Никита умолк. Надо же, как распалился! Он покраснел. Закатил истерику посреди общего спокойствия!
   - А на море сегодня шторм, - сказал себе под нос Николай.
   - Это почему? - хором спросили его.
   - Чайки у гостиницы.
   - Но мы видели море, оно спокойно.
   - Заволнуется!
   - Всё по классику! - заметил Чугуев.
   - Не дрейфь, Никола! Вытащу!
   - Здесь спасательные жилеты! - Нина Петровна положила руку на ящик.
   Николай посмотрел на её короткие и толстые пальцы с квадратными ногтями. Его зазнобило.
   - Вот, горячего чайку! Пожалуйста! - Нина Петровна вынула термос из спортивной сумки, которую никто до сих пор не заметил.
   Николай обеими руками взял крышку термоса, наполненную чаем, отпил. Полегчало.
   - Похоже, прибыли! - сказала Лена, обернувшись.
   - Она-то что, знает? - шёпотом спросил Чугуев.
   - Нет, Лена ничего не знает! - ответила Нина Петровна. Достаточно громко, чтобы слышали все.
   - Когда подъезжать? - спросил шофёр, остановив машину.
   - Через полчасика. А лучше не отъезжай далеко!
   - Как скажете, - водитель пожал плечами.
   Похоже, он купаться не собирался.
   - Сколько надо заплатить? - спросил Чугуев, и все разом повернулись к Нине Петровне. Никто не догадался взять с собой денег.
   - Всё оплачено в вашей путёвке! - подала голос Лена.
   - И что, это купание запланировано в программе отдыха?
   - Леонид Аркадьевич, вы и ваши товарищи не попали на экскурсию в Ясную поляну. Поэтому средства остались. Ядвига Францевна проплатила за прокат на "банане". Ашот не согласился, но Славик нас прокатит.
   - Нас?!
   - Я тоже хочу экстрима! Столько лет живу на побережье, но ни разу не купалась зимой.
   Море, действительно, волновалось.
   - Проходим к берегу! - прокричала Нина Петровна, взяв на себя обязанности экскурсовода.
   Мужчины гуськом потянулись за ней. Николай шёл по песку, и ему казалось, что под ногами ледяная пыль.
   - Вот и Славик! Ребята! Надеваем спасательные жилеты!
   - Поверх одежды?
   - Лучше раздеться до плавок.
   - А ты чего? Тоже собралась за золотой рыбкой? - не понял Паша, глядя, как раздевается официантка.
   - И она искупается! - сказала Нина Петровна, подмигнув Павлу.
   - Так хоть бы мыла с собой взяла! - пробурчал Паша, вынимая ногу из штанины.
   - Тебе бы молчать! - вдруг взвизгнула Лена.
   Паша на удивленье всем промолчал. Он разделся и прошёл к Чугуеву.
   - Лёня, - прошептал он, - эта дурочка тоже собирается загадать желание?
   - Что ты, Паша! Она вовсе ни при чём.
   - Тогда зачем лезет в море, если у неё уже сейчас кожа синяя?
   - Да кто ж её знает? Может, нравишься ты ей.
   - И ты Лёня туда же? - покачал головой Паша.
   - Что они там шепчутся, Нина Петровна? О каком желании говорят?
   - Сама-то, почему шепчешь, Лена?
   - Так тайное что-то.
   - Ничего нет тайного! Сегодня Новый год по восточному календарю. Как и во всякий Новый год люди стараются загадать желание. Ты Лена, вот что, не обращай внимания на наши выкрутасы! Мы должны отработать одно упражнение на воде.
   - Так что, нас, правда, того? - Лена посмотрела на бушующее море.
   - По правилам катания на банане. Слава сделает вираж не у берега, где сильная волна, а подальше - в море.
   - В открытом море?
   - Слушай, девочка, если не желаешь купаться, одевайся и сиди на берегу!
   Поражённая строгим тоном Нины Петровны, Лена сжала губы и поспешила вслед за мужчинами, рассаживающимися на "банане".
   За штурвалом сидел Славик одетый в прорезиненный утеплённый скафандр. Судя по всему, купаться он не намеревался.
   Интересно, какие желания могут быть у этих мужиков? На счёт Нины Петровны Лена не сомневалась. Ясное дело, чего может желать молодящаяся корова. Но этот мужчина, она посмотрела на Чугуева, родившийся в галстуке, в самом деле, собирается загадать какое-то желание?
   Пока она думала, сидя на "банане", пропустила, как проехали метров за сто, а то и триста от берега. Посмотрев на тёмную воду, Лена ужаснулась. Плавала она чуть лучше топорика. Лена ткнула пальцем в спасательный жилет.
   Заметив замешательство на лице девушки, ей улыбнулся Николай. Кивнул головой.
   - Всё будет хорошо.
   - Да я и не боюсь.
   Шум двигателя заглушал слова, поэтому диалога двоих никто не слышал. Каждый смотрел на собственные руки, вцепившиеся в поручни прогулочного катера, сосредоточившись. Никому не хотелось загадать первую попавшуюся мысль, бестолково израсходовав желание.
   - А вы, какое желание загадаете? - осмелела девушка.
   Никола вздрогнул. Разве не было речи, что желающих будет только пять? Девушка смотрела на него, ожидая ответа.
   - Мне много не надо, - сказал он, прикрыв веки.
   В следующий момент что-то прокричала Нина Петровна, Славик сделал вираж. Все участники зимнего экстрима оказались в воде. По разные стороны от банана.
   Славик газанул и вмиг оказался на десяток метров от купающихся.
   Павел искал глазами Чугуева, но первым увидел барахтающегося Николая. Бураков тотчас вспомнил о своём обещании помочь неумеющему плавать. Он сделал пару рывков и тотчас оказался рядом.
   - Как, Никола?
   - Видишь, как по земле ползу! - улыбнулся Николай. Он разводил руками в стороны и плескался ногами.
   Они подплыли к остальным. Паша пихал Николая впереди себя так, что тот не раз хлебнул морской водицы.
   - Хватит меня спасать! - закричал он.
   Паша ухмыльнулся.
   - Как браться-то? - крикнул он, подплывая к Нине Петровне.
   - За руки, как говорила! - крикнула Нина Петровна.
   Паша взял за руку подобравшегося Николу. Другой рукой он хотел уцепить Лёню, но тот казался как раз напротив. Пришлось брать за руку Никиту.
   Лена наглоталась воды из-за того, что визжала от восторга и теперь молчала из страха. Её хорошо держало над водой, но постоянно бултыхало из стороны в сторону. Рядом плюхались остальные пловцы. Пока Лена разглядывала, кто есть кто, набежавшая волна накрыла её с головой и протащила метра на два в сторону берега. Загребая воду под себя, Лена быстро доплыла до людей, изображающих какую-то фигуру. И вновь её накрыло. Лена замахала руками и ногами, выныривая на поверхность. Рядом кто-то оказался. Не раздумывая, девушка схватилась за первого попавшегося человека. Открыла глаза и увидела перед собой Нину Петровну. К удивлению Лены, та больно ударила её локтём.
   - Да пусть у тебя не исполниться никакого желания! - в сердцах выкрикнула официантка, не опасаясь быть услышанной в шуме моря.
   Никита ничего не собирался желать, потакая чудачествам остальных. Но почему-то вспомнилась ему цыганка с вертикальным шрамом на лбу, обещавшая несметные богатства.
   - Да будет так! - вдруг крикнула Нина Петровна и рванула Никиту за руку.
   - Да будет так! - повторил он, дёрнув за руку Пашу.
   Каждый повторил вслух эти слова, думая о своей мечте.
   Нина Петровна выкрикнула:
   - Вперёд, к Славе!
   "Значит, прославиться хочешь! Ну-ну!" - эта мысль посетила каждого барахтающегося в холодном море.
   Нина Петровна вразмашку поплыла к "банану".
   Паша, помня о своём обещании, начал пихать Николу. Лёня, двигаясь рывками, быстро обогнал женщину и первым вылез на "банан".
   Никите вдруг стало так хорошо, что не хотелось вылезать из воды. Он знал, что тотчас околеет, хотя до берега при хорошей езде всего ничего - несколько минут. Он повернулся на спину и потихоньку поплыл к Славику. Вспомнив имя водителя "банана", Никита захохотал! Вот к какой, точнее к какому, Славе призывала Нина Петровна!
   В это момент он почувствовал, как кто-то коснулся его лодыжки. Никита сдержал крик, посмотрел на ноги.
   Это бултыхалась официантка. Похоже она, не смотря на спасательное снаряжение, умудрялась тонуть!
   Думать некогда. Никита развернулся, сделав кувырок. Позабыв о правилах спасения утопающих, вместо того чтобы тащить девушку за волосы, он обнял её и поволок след за собой. Лена не переставала кашлять и отрыгивать.
   - Чего уселись, как цари на именинах? - прокричал Никита, подплыв к "банану". - Помогайте девушку вытаскивать!
   Разом несколько рук опустились в воду, забрали Лену. Никита влез сам.
   - Поехали! - приказала Нина Петровна.
   Славик дал газу и в момент доставил купальщиков к пирсу.
   Там были полушубки, горячий чай. Затем, обещанная сауна.
   Единственное, что смущало, так это необходимость заворачиваться в простынь. Так делала Нина Петровна и обиженная на неё Ленка официантка.
   Первым из парилки вышел Никола, позабыв простынь. Нырнул в бассейн. Следом за ним вышел Паша, держа в руках два свёртка.
   - И то верно! - сказала Нина Петровна. - Мы только что сделали общее дело, чего нам стесняться наготы?
   - Нина Петровна! Надеюсь, вы пошутили?
   - О! Конечно же, Леонид Аркадьевич! - Нина Петровна покачала головой.
   Никола выпрыгнул из бассейна, наспех обернулся простынёю и выскочил в предбанник.
   Никита деликатно покашлял и ушёл вслед за Николаем.
   - Ну что, красивая, поехали купаться! - Паша уцепил официантку. Простынь слетела с Лены. Глаза Паши загорелись, но девушка оказалась одетой в купальник.
   - Отпусти девушку! - крикнул Леонид Аркадьевич, но не был услышан из-за пронзительного визга Ленки.
   - Полно вам, Леонид Аркадьевич! - сказала Нина Петровна. - Не стоит мешать молодым.
   Чугуев улыбнулся. Неизвестно по какой причине визжит Лена. То ли от страху, то ли от восторга.
   Паша нырнул под воду закрутил на руках девушку. Ленка вертелась пропеллером над поверхностью воды и не переставала визжать.
   - Пожалуй, вы правы. Нужно идти в кровать. Завтра нам предстоит нелёгкий день.
   - Только вам, Леонид Аркадьевич! - улыбалась Нина Петровна.
   Чугуев ничего не ответил. Он развернулся и ушёл в раздевалку. У шкафчиков уже никого не было. Никита с Николой, наверное, уже спят. Леонид Аркадьевич быстро оделся.
   - Лёнь, ты, что меня с двумя бабами оставляешь? - втиснулся в двери Паша.
   - Одевайся, Паша! Пойдём в номер.
   Павел пожал плечами.
   - Уже сейчас сбываются мечты, Лёня?
   Чугуев кивнул, улыбаясь.
   - Если твои мечты не далее кувырков с девушкой, - сказал Леонид Аркадьевич, отвернувшись к дверям.
   - Мне для баб нырять в прорубь не нужно! И так всё функционирует! - Паша похлопал себя по голым бёдрам.
   - Идёшь? Или я ухожу один.
   - Заладил: "Идём, идём!" - продолжая бурчать, Паша впихивая ногу в штанину.
   Чугуев продолжал стоять перед выходом, не оборачиваясь и не говоря ни слова.
   Павел поспешил одеться и подскочил к старшему другу. Накинув полотенце на спину, куртку он держал в руке.
   Выйдя на свежий воздух, Чугуев спросил у Паши о его желании.
   Паша дёрнул плечами.
   - Ладно, ладно, не ершись! Знаю, хочешь попасть в сборную.
   - И это ты про меня подумал? Я что, дебил какой? - Паша ткнул себя пальцем в лоб.
   - А я, по-твоему, дебил?
   Паша раскрыл глаза и часто заморгал.
   - Лёнь, я и думать не думал, что ты тоже... - он развёл руками.
   - Что, я тоже? - Чугуев встал напротив Паши и вперился в него глазами.
   - Ну, это... в сборную...
   Чугуев продолжал глядеть в упор на Пашу. Тот как-то осунулся, Леониду Аркадьевичу показалось, что Паша стал ниже. Минимум на десять сантиметров.
   - Паша! Все хотят быть избранными, но не каждому даётся шанс! - Чугуев поднял указательный палец к небу.
   Паша посмотрел в указанном направлении. Ничего, кроме звёзд не увидел. Он пожал плечами.
   - И всё-таки, Паша, что? Сборная?
   - Бери выше! - Паша, подражая Чугуеву ткнул пальцем в небо.
   Леонид Аркадьевич, как и Павел, проследил взглядом по направлению указующего перста. - В страну диких обезьян?
   - Это куда ещё? - Пашу передёрнуло.
   - В Бразилию, в Бразилию, к далёким берегам! - пропел Леонид Аркадьевич. Игривое настроение не покидало его.
   - Ещё лучше! - Павел мечтательно улыбнулся.
   - Понял. Ты захотел стать лучшим футболистом.
   - Лёнь! - Павел пихнул Чугуева в бок. Но, посмотрев в глаза Чугуева, поправился: - Леонид Аркадьевич! Ты не понял. У нас есть такой мужик, Михалыч. Слесарь Божьей милостью, - начал рассказ Бураков, заметив улыбку Чугуева, пояснил, - так мастер про него говорит. Так вот, работяга лучший, а никто его не знает и не премирует. Короче, по бороде!
   - Понятно. Ты решил стать известным футболистом.
   - А ты, наверное, начальником! - попытался угадать Паша.
   - Угадал, - Чугуев пожал плечами. Мол, что с тобой поделать, с таким прозорливым.
   - И веришь, что будешь?
   - А ты, ты веришь, что будешь?
   - Я и так буду! На всякий случай подстраховался.
   - Да-а. Интересно, чего пожелал наш Никола? - подумал вслух Чугуев.
   - Да чё ему от жизни надо? Баба есть, детей полный дом. Корову какую-нибудь или две коровы и бычка! Как думаешь, Лёнь, я угадал?
   - Думаю, да.
   - А Никита вообще, - продолжал угадывать Павел, - тёмный человек. Может, он захотел, чтобы мы все принародно обдристались. Где-нибудь на центральной площади города.
   Друзья рассмеялись. Со смехом и зашли в тёмную комнату. Легли по кроватям.
   Тотчас дуэт храпящих удвоился до квартета.
  
  
  
   ГЛАВА 7.
   Нина Петровна еле сдерживалась, оставшись наедине с официанткой "Катрана". Возможно, из-за этой замарашки разрушится мечта всей жизни! Угораздило ж её влезть в правильный пантакль!
   - Лена! А тебе, действительно, понравился Паша? - спросила Нина Петровна.
   Официантка отфыркалась от воды, якобы попавшей ей в рот.
   - Ладно, можешь не говорить. Я-то его хорошо знаю, - продолжала Нина Петровна, "как и всякого мужчину", - мысленно добавила она.
   - Можете сосватать?
   - Девочка! Я понимаю и ценю твой сарказм, но учитывая обстоятельства...
   Увидев, как на неё смотрит Лена, Нина Петровна поняла, что достигла цели. Что ж, завладеть вниманием собеседницы с помощью непонятных, но умных слов, заслуга не велика для профессионального психолога. Нина Петровна усмехнулась.
   - Почему вы над всеми смеётесь?
   - А потому что все выглядят смешными. Стараются быть серьёзными, интеллигентными, а выходит наоборот.
   - Странно.
   - Вот и ты, Лена, мечтаешь вырваться отсюда, а скрываешь это за словами о любви к Родине! - Нина Петровна говорила наугад, но не промахивалась.
   Лена вылезла из бассейна.
   - Извините, мне пора.
   - И я не собираюсь проводить ночь в сауне! - Нина Петровна резво подтянулась на руках и в следующий миг оказалась рядом. - И всё же, я могу помочь тебе.
   - Да чем же? Вылечить папу? Или отправить меня в Москву?!
   Ой-ой-ой! Да ты девочка, загадала два желания! Тем самым, выпала из лодки. Нина Петровна улыбнулась.
   - Столько желаний, и сразу? Я не волшебница.
   - Да, - неожиданно всхлипнула девочка, - вы только учитесь. Или учите других. Таких дур, как я.
   "И не только", - подумала Нина Петровна.
   - Стараюсь никого не учить жить, - сказала она вслух. - Но насчёт помощи, не забывай. Обращайся, если будет нужда. Я пробуду ещё тут два дня. Так что...
   Нина Петровна обернулась и ушла в раздевалку, не завершая разговора.
   Лена так и осталась сидеть у пустого бассейна с раскрытым ртом. Чего хотела эта молодящаяся кляча? Выведать чужую мечту? Да шла б она куда дальше! Мечтает, небось, о молоденьком жеребце. А вот тебе, Нина Петровна, скушай с маком!!!
   Лена показала закрытой двери две аккуратные дули и высунула язык.
  
  
  
   ГЛАВА 8.
   - Кум-бум! Шушальяра!
   - Никита! Ты чего разошёлся с ранья?
   - Паша! Голубчик! Уже половина десятого!
   - Оба-на! А где все?
   - Умываться пошли.
   - Гонишь! Как они разом пойдут-то?
   - Ножками, Паш. Ножками! И тебе советую, а то позавтракать не успеешь!
   - Хорошо загонять-то! - Паша резко сел в кровати. - В бабский туалет пошли что ли?
   - Паша, дорогой ты мой человек! Перегородку-то убрали ночью! Вот так-то! - Никита сложил руки на груди и надул щёки.
   - Тем более, успею, - пробурчал Паша.
   - Ты вообще, собираешься к сборной? Сегодня снимаются со сборов.
   - Что ты говоришь?! - Паша подскочил на ноги.
   - Что слышишь! Пока ты там с Леночкой кувыркался, люди телевизор смотрели. Через три дня товарищеский матч с Турцией! Так что, снимаются наши футболисты с базы. Сегодня, наверняка, типа последней тренировки в полнагрузки, и вперёд, на мины!
   - Чё мне-то не сказали?
   - Да не психуй ты так! После завтрака поедем. Я уже договорился. Чего тебя было будить раньше времени? Тебе нужно показать себя свеженьким.
   Паша бегом выскочил из комнаты. Стенки, в самом деле, не оказалось. В пять шагов Павел долетел до умывальника. Никола встретился в коридоре.
   - Где Лёня?
   - Леонид Аркадьевич уже работают.
   - Он не поедет с нами?
   - Просил передать, что желает тебе успеха. Что верит в тебя. Выкрутишься, говорит, без поддержки.
   - Так и сказал?
   - Так и сказал.
   - Ждите меня! Я через пару секунд! - Паша уже открывал кран.
   После завтрака Ядвига Францевна подала машину.
   - Гуд лак! - сказала она на прощанье.
   - Чего это она?
   - Паша! Она пожелала тебе удачи и всяческих благ!
   - Не гони! Одним словом столько не скажешь. Послала, поди, куда подальше!
   - Павел! Надо изучать английский. Тебе придётся играть не только с нашими.
   - Никола! И ты туда же! Хорош прикалываться! - Паша отвернулся к окну. Сосредоточился на встрече с тренером.
   Футболисты сборной заканчивали тренировку. Ребята вяло перепасовывались, неаккуратно распоряжались мячом, отрабатывая стандарты.
   Вратарь умудрялся зевать "парашютики". Один раз вообще, мяч стукнулся о его макушку и влетел в ворота.
   Тренер не смотрел за действиями команды. Он был занят сметой поездки в Турцию.
   - Почему у нас до сих пор нет собственной статьи расходов? - спросил он у главного менеджера команды.
   - А это, по-вашему, что?
   - Я имел в виду непредвиденные расходы.
   - Непредвиденные, это что? Бабам лифчики из батиста?
   Главный тренер рассмеялся. Ещё свежа в памяти история поездки в Англию.
   - Скажем, не из батиста а из... - он забыл название материала, - да и не важно. Важно следующее. Мешочники прут из Турции по тонне тряпок. Нам что, запрещено?
   - Это понятно. Но каждому не угодить. Ятранкину, к примеру, одних тряпок мало.
   - На Ятранкина уже рассчитали, кстати?
   - Всё в порядке, шеф!
   Павел не знал, почему Ятранкину такие привилегии, да и не хотел вникать в финансовые дела сборной. Он продолжал молчать, находясь в двух шагах от скамейки, где сидел главный тренер.
   - Чего сидишь, как невеста на выданье? - пихнул его локтём Николай.
   - А что делать-то? Видишь, люди заняты! - прошептал в ответ Павел.
   - Паша! Тебе это надо, или мне, или Никите? Или, может быть, Лёне?! Тебе что, в рыло двинут, если на поле выскочишь?
   - Я без формы, в кроссовках! Как?!
   - Как в море нырял: в трусах, без плавок, без акваланга! Всё, Никита, поехали в пансионат!
   - Погодите! Ждите меня, ща покажу класс! - Павел, перескакивая через деревянные скамейки, ринулся к вратарской площадке.
   Тем временем с углового флажка подавали мяч вдоль ворот. Футболисты в роли защитников плотным щитом прикрыли ближнюю штангу и полукругом закрыли вратарскую площадку.
   Ворвавшийся из ниоткуда парень под два метра ростом вбежал навстречу подаче и боком к мячу, поворотом головы, в прыжке отправил мяч впритирочку к ближней от вратаря крестовине.
   - У-ух! - разом вздохнули играющие.
   Тренер вскочил со скамейки, уронив под ноги бумаги с бухгалтерскими расчётами.
   - Откуда это чудо?
   Завхоз пожал плечами.
   - Не знаю, откуда, но сработал чётко.
   Тренер протяжно свистнул. Воспитанники застыли на месте.
   Паша повернулся к нему лицом и развёл руками. Извините, мол, не удержался. С трибун раздались жиденькие, но дружные аплодисменты.
   - Откуда ты нарисовался? - повторил вопрос тренер.
   - Я-то, - Паша замялся, но, увидев, как грозит хилым кулаком Никита, выпалил, - мимо шёл. Вижу, игра не ладится. А футбол, он что? Он требует научного подхода!
   - Слышишь, Ятранкин?! - тренер посмотрел на низенького коренастого нападающего.
   - Не глухой. Пусть этот научный деятель пробьёт мне серию пенальти. Зуб даю, из десяти - ни одного!
   - Нападающий на воротах? Оригинально! Кто ещё зуб даст?
   Тренер знал, за какие струны зацепить. Команда разом выстроилась за одиннадцатиметровой отметкой.
   - Вперёд, учёный! - скомандовал тренер.
   Для закрепления эффекта друзья с трибуны погрозили Паше кулаками.
   Павел взял в руки мяч, посмотрел на него в самый центр, как дыру прожёг, установил на одиннадцатиметровую отметку и, не разбегаясь, пробил промеж ног вратарю!
   - Неплохо для начала! - похвалил тренер. - Ещё девять раз - по свистку!
   Свистел он тотчас, как Ятранкин становился на ноги.
   Девять из девяти!
   Паша разошёлся как у себя во дворе. Он припечатывал вратаря к штангам, распластывал его по полю, размазывал по газону.
   - "Не будь дураком"! - раздалось в голове у Паши перед последним ударом. Это прозвучал голос Леонида Аркадьевича. - "Нельзя постоянно выигрывать"!
   Паша пожал плечами, мол, воля ваша, разбежался и запустил мяч точно в живот упавшему в сторону вратарю.
   - Вижу с точностью у тебя всё в порядке, но с выносливостью не очень. Где играешь?
   - Пока нигде. На работе работаю!
   Команда хором рассмеялась.
   - Случайно попадал? - спросил тренер.
   - Прицельно.
   - Где это такая работа, чтобы прицельно одну банку за другой вколачивать?
   - В цеху, где ещё?
   Тренер улыбнулся.
   - Да с такого расстояния любой забьёт! Пусть попробует хотя б метров с тридцати! - подал голос запыхавшийся вратарь.
   - Можно из центрального круга? - спросил Паша у тренера.
   - Как, Ятранкин, возьмёшь из центра?
   - Без вопросов! - Ятранкин хлопнул перчатками.
   - Дерзай, цеховой учёный!
   Паша установил мяч точно в центр поля, зачем-то попрыгал, взял разбег, потоптался у мяча, явно подбирая ногу и пробил в левый угол, всколыхнув сетку ворот.
   - Такие не берутся! - сказал тренер.
   - Сколько игроков заявлено на Турцию? - громко спросил он у главного менеджера команды.
   - Есть две вакансии! - с готовностью доложил завхоз.
   - Поедешь в Анкару! - как о решённом вопросе сказал тренер. - А пока бери мячи, и в раздевалку!
   Паша взял обе сумки с мячами и пулей улетел в проход.
   - Вот как надо двигаться, барышни кисейные! Бегом за ним! - кричал тренер под хохот немногочисленных поклонников сборной.
   Павел оставил мячи в раздевалке и рванул к друзьям, поделиться радостной вестью.
   - Слышали всё, поздравляем! Вещи с собой возьмёшь, у тебя немного.
   - Да не о шмотках речь! Вы бы это, подождали меня, что ли.
   - Заедешь на автобусе сборной, заберёшь сумку! Лена обалдеет!
   - Тебе Никитос, только бы поржать!
   - А что, девица она неплохая. Дурь из головы выкинет, так цены ей не будет.
   - Лёню отыщите, хоть попрощаюсь с человеком по-людски.
   - Э-э, Паша! По-людски у тебя всё равно не выйдет. Теперь тебе крепче чая ничего употреблять не положено.
   - Найдём, найдём мы Лёню! - сказал Николай, заметив, как Паша начал закипать.
   - Ну, мужики, до скорого! - Паша развернулся и побежал.
   - Вот его бы энергию на благое дело!
   - А что, играть в футбол не благое дело?
   - Благое то, благое, но бестолковое.
   - Никола! Кому уж что.
   - А тебе что, Никита?
   - Не крестьянского ума это дело, Николай.
   - Эт-т точно! - Никола махнул рукой водителю пансионата.
   - А где третий? Сколь ещё ждать? - возмутился шофёр.
   - Забрали его в сборную!
   - Да вы шо! Своих балбесов не хватат?
   - Видать, "не хватат"! - беззлобно передразнил водителя Никита.
   Тем временем Леонид Аркадьевич вовсю руководил в мэрии прибрежного городка. Он чувствовал себя великолепно с самого утра. Исчезновение искусственной стены в коридоре посчитал добрым знаком. Ничто не могло сбить его с толку.
   На заседании, где Чугуев ставил задачи перед местными исполнителями, присутствовала несостоявшаяся зазноба, но Леонид Аркадьевич не замечал её. Чугуев смотрел на сухопарую тётку в мятых по моде бриджах и не видел её. Это была не Натка, но Наталия Мискина, как принято теперь, без отчества. Конечно, она устроила стрельбу глазами, но каждый её выстрел отскакивал от непробиваемого добровольного помощника города.
   В перерыве она вовсе удалилась, оставив тощую папку бумаг.
   - Насколько я понял, с природоохранной нет проблем? - спросил Чугуев у Васи.
   - Действительно нет. Осталось разработать детали.
   - Это уже твоё дело, не так ли?
   - Конечно. Спасибо вам, Леонид Аркадьевич! С мелочами мы справимся.
   Леонид Аркадьевич улыбнулся в ответ.
   Его тут же пригласили отобедать. Блюда в бывшей райкомовской столовой были вкусными, без изысков.
   - Чего-то явно не хватает! - сказал Чугуев вслух, глядя на сервировку.
   - Вы же сами распорядились, чтобы спиртного не было! - сказал официант, наклонив голову.
   Чугуев не припоминал, чтобы говорил такое, но промолчал.
   - Это новый человек! - засуетился заместитель. - Неси "чешского"!
   Официант поспешил выполнить заказ.
   - Это Андрей Васильевич запретил, - шёпотом сообщил Вася.
   - Зашился? - спросил Чугуев и прикрыл рот ладонью. И кто его просил, брякать мысли вслух?
   Вася вздохнул.
   Принесли чешского осветлённого пива, и столующиеся повеселели.
   На завтрашний день спланировали короткое рабочее заседание с отчётом о проделанной за сутки работе.
   Без четверти восемь к пансионату подъехал автобус сборной России по футболу.
   На крыльце стояла Лена в пиратской тельняшке. Увидев Павла экипированного в футбольную форму, она попятилась к двери.
   - Чего прячешься, замарашка?
   - Сам грязнуля!
   - Поедешь со мной в Турцию?
   - Паша! Решай вопросы поскорее! - кто-то крикнул из автобуса. - Борт ждать не станет!
   - Слышишь? - Паша кивнул в сторону автобуса.
   - Ты дурак, или прикинулся?
   - Да шла бы ты, - Паша отпихнул официантку и заскочил в пансионат.
   Наскоро покидав причиндалы в сумку, он попрощался с мужиками.
   Ему пожелали успехов и спортивной удачи.
   Паша пожал каждому руку, с Лёней обнялся.
   - Ну, это, пайку мою поделите.
   - Обязательно. Ни грамму врагу не оставим!
   - Тебе, Никитос, особенно полезно кушать побольше! - сказал на прощанье Павел.
   Чугуев вышёл проводить молодого друга до автобуса.
   На крыльце стояла стройная невысокая женщина в тёмном плаще. В руках она держала походный рюкзак.
   - Собралась? - сказал Павел.
   - Сомневался?
   - Документы-то при тебе?
   - Взяла метрики из родильного дома!
   - Молодец! - Паша подставил локоть даме. При этом выглядел он так, будто всю жизнь занимался сопровождением дам.
   Чугуев улыбнулся.
   Глухонемой швейцар помахал рукой уходящему автобусу.
   Леонид Аркадьевич постоял на крыльце пару минут, с облегчением выдохнул и развернулся к входу.
   - Леонид Аркадьевич!
   Чугуев обернулся, увидел заведующую пансионатом.
   - Ядвига Францевна, рад за вас.
   - За что именно?
   - Видел, решены ваши проблемы в пансионате.
   - Вы по поводу перегородки в коридоре?
   - Её тоже.
   - Спасибо за помощь.
   - Скорее за сочувствие.
   - Если можно назвать помощь всему городу сочувствием, пусть будет так. Кстати, не желаете коньячку?
   - Ядвига Францевна, у меня, - начал Чугуев, но администратор пансионата перебила его.
   - Налаженная семейная жизнь. Мне это говорила Нина Петровна!
   - Вот и хорошо. Спокойной ночи, Ядвига Францевна!
   - И плодотворного дня, Леонид Аркадьевич!
   Следующий день прошёл в рутинных заботах администрации ставшей ему почти родной. К Чугуеву относились как к ревизору. Угадывая полунамёки, тотчас представляли развёрнутые отчёты. Леонид Аркадьевич деловито листал, походя, делал замечания, диктовал поправки. Самому показалось, что всё идёт как по маслу. Стоило ему заикнуться о каком-нибудь поручении, как готовые люди бросались исполнять его приказы.
   Вслед за Павлом засобирался домой Николай.
   - Хватит бездельничать! - сказал он. - Выручил людей, путёвка не сгорела. Поеду зимовку добивать!
   - Что делать зимой в деревне?
   - Никита! Если крестьянин зиму проспит, работяга в городе будет сосать лапу!
   Николай собрал сумку и вышел на балкон.
   - Что ты достаёшь мужика? Он же по дому скучает.
   - Так хоть попрощаемся по-людски, как сказал Паша в своё время?
   Чугуев махнул рукой.
   Никита шумно вздохнул.
   - Ну, мужики, бывайте! - сказал Николай, войдя в комнату.
   - И тебе не хворать!
   Чугуев пожал руку молча. Удивился силе Николая. Почему раньше не замечал? Наверно, потому что подавал свою вялую длань по-дамски, как для поцелуя. Теперь же, Чугуев стал сдавливать ладонь. Подумав так, Леонид Аркадьевич распрямил плечи, улыбнулся.
   Оставшись вдвоём, мужчины взялись за шахматы. К взаимному удивлению, для любителей оба играли довольно сносно.
   Порой Никите не хватало терпения, потому что Чугуев так долго думал, что можно было выйти покурить, искупаться в море!
   - Леонид Аркадьевич, разрешите полюбопытствовать?
   - Никита, к чему эти кривлянья? Спрашивай, если чем-то интересуешься! - сказал Чугуев слегка стукнув пешкой.
   - Вот когда мы ехали в поезде и малость поддали, ты говорил о нелёгкой судьбе руководителя. Кстати, шах!
   - Вот как? Тогда ты теряешь слона!
   - Да пусть он идёт в Африку! - разозлился Никита. Обидно прозевать важную фигуру из-за пустой болтовни!
   - Ты тоже не молчал в тот вечер.
   - Да я не к тому! - махнул рукой Никита, глядя на шахматную доску. - Просто хотелось узнать. Узнать, - протянул Никита, высоко подняв короля.
   - Узнать о моём желании?
   - Да ты что, Лёня! - поперхнулся Никита, едва не выронив фигуру.
   - Ходишь, или думаешь?
   - Подумаешь тут. Ставлю!
   Чугуев по обыкновению подпёр щёки руками.
   Никита вздохнул.
   - Предлагаю ничью!
   - И это при таком раскладе? Леня! Я не согласен.
   - Через два хода нас ожидает классическое повторение ходов.
   - Вечный шах?
   - Как в разговоре, так и в игре.
   - Слушай, Леонид Аркадьевич! Взял бы ты меня с собой!
   - Куда?
   - Куда каждый день исчезаешь.
   - Я не отдыхать хожу.
   - Так, а мне тут что, подыхать от скуки? С рыжим глухонемым стариком!
   - Вряд ли тебе интересны проблемы чужого города.
   - Я согласен.
   - Вот и я говорю о том же.
   - На ничью согласен! - Никита положил обоих королей ногами друг к другу.
   - И всё же увяжешься за мной?
   - А куда мне ещё деться? Не возвращаться же на завод!
   - Хорошо. Только обещай не открывать рта!
   - Буду нем, как рыба! Как катран! Леонид Аркадьевич, за меня краснеть не придётся!
   - Все бы так обещали, - пробурчал Чугуев, разбирая постель.
   Никита молча уложился. Отвернувшись к стене, захрапел.
   Поутру Никита проснулся раньше будильника, долго ворочался, стараясь не разбудить Чугуева.
   С полуписка наручных часов Чугуев вскочил с постели.
   - Идёшь? Не передумал?
   - А как же? - Никита сел в кровати.
   Они быстро умылись, спустились в бар.
   Мигом подбежала рыжая официантка в пиратской тельняшке. Приняла заказ, улыбаясь как старым знакомым.
   - М-да, свято место пусто не бывает! - сказал Чугуев.
   - Поганое корыто счастливое!
   - Почему? - спросил Чугуев, улыбаясь.
   - Всегда помоями полно.
   Вернулась официантка, расставила чашки с кофе, яичницу, эклеры.
   Завтракали в тишине. Никита едва раскрывал рот, что-нибудь сказать, но, видя, как сосредоточенно жуёт Чугуев, тут же поддавался его примеру.
   - Спасибо пиратскому общепиту! - сказал Никита девушке.
   Она улыбнулась.
   - Пошли, уж.
   - Идём, идём! А далеко?
   - Шагов четыреста.
   - Слушай, Леня! То есть, Леонид Аркадьевич, кем ты меня представишь?
   - Журналистом.
   - Почему?
   - Болтаешь много.
   - Так они журналиста выкинут за порог! Тем более, много болтающего!
   - Я скажу, что ты родственник по линии жены.
   - Верно! От своей крови не откажешься: испорчена, а терпи!
   - Отчество у тебя какое?
   - Русское.
   - Иванович?
   - Да.
   Никите расхотелось хохмить. Он застыл с раскрытым ртом. Как недооценил Лёню! Основные открытия впереди, решил Никита. И не ошибся.
   У крыльца администрации их встречала целая делегация.
   - Леонид Аркадьевич! Извините, пожалуйста! - поклонился тип в линялом пиджаке.
   - Леонид Аркадьевич! Вы, право, как метеор. Не успели мы сориентироваться. Уж и машину водитель подготовил, а вы уж тут как тут! - размахивала руками рыжая секретарша в узенькой юбчонке. От вида посиневших ног, перетянутых венозными узлами, Никита поёжился так неуклюже, что задел локтём секретаршу.
   Она отпрянула, посмотрела на незнакомца округлёнными глазами и повернулась к Чугуеву.
   - Это мой родственник. Никита Иванович, прошу любить и жаловать!
   Все одновременно качнули головами. Походя, не стараясь глядеть в глаза. Мало ли чего ожидать от такого знакомства!
   Никита улыбался.
   - Ваня, что, сегодняшняя планёрка перенесена на крыльцо?
   - Что вы, что вы, Леонид Аркадьевич! Это мы так, собрались как раз ехать за вами!
   - Что-то случилось?
   - Пойдёмте, пройдёмте! - Вася аккуратно взял начальника под локоток, изогнулся, втискиваясь в двери. Следом прошагал Никита, пользуясь правом родственника.
   - Леонид Аркадьевич! - горячо зашептал первый заместитель, пропуская начальника в кабинет.
   - Понял, - кивнул Чугуев и скомандовал, - селектор отключить! Планёрка переносится до особого распоряжения!
   Секретарша сглотнула сухим горлом, качнула головой. Развернувшись, распорядилась:
   - Леонид Аркадьевич занят! Придётся всем подождать!
   На немой вопрос: "Сколько?" - она пожала плечами и уткнулась в монитор. Заперебирала пальцами по клавиатуре.
   - Говорят... - Вася оглянулся на Никиту.
   - Продолжай!
   - Говорят, Наталия решила вставлять вам палки в колёса. Для этого она наняла бригаду очищать побережье.
   - Что в этом плохого?
   - То, что она с мужем, как бы это выразиться, - замялся Вася.
   Чугуев продолжал смотреть в переносицу подчинённого. Вася онемел.
   - Как можно яснее.
   - В плохих отношениях.
   - Она метит на место мэра?
   - Можно и так понять. Но, сами понимаете, это не лучший вариант для города.
   - Понимаю. Как мы можем противостоять вредительству?
   Вася вздрогнул.
   - Не пугайся, Вася! Держи хвост пистолетом! Никто из нанятых ею алкоголиков не выйдет на работу!
   - Вот этого-то я и опасаюсь! Мискина оформит наряд на работу, а работы не будет! Все будут считать, что этот участок побережья охвачен, а на самом деле...
   Вася сел, выпустив из мягкого пуфика воздух. Руки его опустились, плечи поникли. Как будто сдулся сам.
   - Считаешь, что я не знаю бухгалтерии?
   - По документам считается, что работы идут! На эту часть берега нельзя привлекать других людей!
   - Это по бюджетной смете нельзя, - сказал Чугуев.
   - И я говорю! - воодушевился Вася.
   - И ещё ты скажешь, что мы не имеем других источников дохода.
   - Расходы по статье девятой предусмотрены на встречи гостей, делегаций, подарки - только по личному усмотрению главы администрации!
   - Сейчас я за главу, не так ли? Вот и действуй! Подключи общественные организации! Школьников, которые на каникулах балду пинают, пялясь в телевизор! Пенсионеров, томящихся в ожидании курортного сезона!
   - Но средства никому не доступны! Даже главный бухгалтер не может снять с этой статьи ни копейки!
   - А для чего снимать? Нужно только запланировать "незапланированные расходы"!
   Вася наконец понял. Вряд ли при таком подходе ему достанется от мэра.
   - Это замечательно! - первый заместитель потёр ладонями.
   - Так приступай немедленно!
   Вася вскочил с места и выбежал из кабинета.
   - Понял суть работы? - Чугуев повернулся к Никите.
   - Как не понять, Леонид Аркадьевич? Главное, не разевать рта, чтобы не ляпнуть глупость.
   Чугуев кивнул, нажимая на кнопку вызова.
   Кабинет быстро наполнился служащими. Никита молча слушал распоряжения Лёни, и всё больше приходил к выводу, что Чугуев действительно умный человек.
   Леонид Аркадьевич быстро расставил задачи перед подчинёнными.
   - Приступаем! - скомандовал он.
   В момент кабинет освободился. Чугуев попросил чаю.
   - Никита! Ты для чего напросился со мной? - Чугуев развернулся к собеседнику, поправил галстук.
   - Так, чтобы от скуки не сдохнуть!
   - Не умрёшь. Обещаю! Сейчас выедем на объекты.
   Никита не сдержался, хихикнул.
   - Все начальники так говорят, - пояснил он в ответ на удивлённый взгляд товарища.
   - Ничего, скоро сам так начнёшь говорить. Поехали? - Чугуев отставил недопитую чашку.
   На зимнем пляже, без того неуютном, рухнул естественный двухэтажный солярий. Бешеный ветер выдернул опоры, разрушил лежаки и разбросал доски по побережью. Невесть откуда появились кучи мусора: разбитые бутылки, рваные пластиковые пакеты с гниющими остатками пищи, позабытые кем-то в прошлый сезон трусы, рваные маски-аквланги и резиновые сланцы.
   - Как на городской помойке, - сказал Никита.
   - Верно, Никита! Конструкцию мы восстановим. А вот с мусором вопрос решит Вася. Он поработает с общественными организациями.
   - Лёнь, и ты в это веришь?
   - Не понял?
   - Я хотел сказать, Леонид Аркадьевич, вы верите в то, что сказали?
   - Куда он денется? Средства есть, что ещё?
   - Насколько я понял, средства из НЗ.
   - Разве это не похоже на непредвиденный случай? - Чугуев указал рукой на берег.
   - Как знать, как знать.
   - Никита! Что ты заладил? Если есть конкретное предложение, говори!
   Никита раскрыл рот, чтобы высказать свой план, но в этот момент Чугуева позвали из подъехавшей машины администрации.
   - Леонид Аркадьевич! Леонид Аркадьевич! - кричал, бегущий по камням и мусору толстый человек. От усилий рубаха его вывернулась из брюк и болталась под пиджаком.
   - Что ещё?
   - Там! - толстяк показал рукой в небо, - вас требует губернатор!
   - Прямо к нему? - Чугуев посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени займёт поездка до краевого центра.
   - Леонид Аркадьевич, - тихо сказал Никита, - тебе сейчас не до меня. Я останусь тут?
   - Давай! Встретимся в "Катране"!
   - После обеда.
   Чугуев пожал плечами, мол, как получится. Он сел в машину и укатил.
   Никита пробрался через завалы к группе мужичков. Они расположились, полулёжа, как охотники. Но в отличие от известной картины, у них не было ружей и столика на траве.
   - Загораем?
   - Иди себе, отдыхающий!
   - А если я помочь хочу?
   - Одна уже помогла, стерва!
   - Никак, Мискина?
   - Знаешь её? - мужики оживились.
   - Я анекдот знаю про Чапаева. Когда он сказал о самой страшной пытке: "Напоить и не дать похмелиться!"
   - А ты что, опохмелишь?
   - Запросто! Только для начала пивком.
   - Чего хочешь?
   - Собрать этот хлам в кучку, погрузить в машину.
   - Что-то ты не то говоришь, - говорящий с приезжим мужик отвернулся, подмигнул своим.
   - Как знаете. Я сейчас принесу ящик пива, но вас должно быть больше раза в три!
   - А если не принесёшь?
   - Да пошёл он! Пускай сам пьёт эти ссаки!
   - Слыхал, парень? Топай своей дорогой!
   Никита пожал плечами и ушёл.
   Через десять минут он вернулся, застав мужиков в том же положении.
   - Так и ждёте с моря погоды?
   - Где твоё пиво?
   - Уже согласны и ссаки пить? Так не пойдёт!
   - Чё пришёл-то? Не видишь, людей колотит?!
   - Вижу, потому и пришёл. Вот фунфурик! - Никита достал из кармана плоский флакон.
   Мужик протянул руку.
   - Мы люди деловые! Пусть будет так. Проходите по берегу вон до той точки - доходите до флакона! Опохмеляетесь и двигаетесь до следующего фунфурика! Всё по чесноку!
   - Дай сейчас!
   - Нет. Мы сразу не могли договориться, почему я должен верить вам теперь? Пройдёте двести метров, пожалуйста! А к концу работы - пузырёк беленькой, если кто пожелает.
   Мужики поднялись на ноги.
   - И заметьте, всё на доверии! Я расставляю флакончики и ухожу. Возвращаюсь - дело сделано. Если будет не так, на себя не пеняйте!
   - А... - мужик провёл под горлом.
   - После первого марш-броска! - сказал Никита, развернулся и пошёл по пляжу, отчитывая метры. На сотом шаге он устал, едва не подвихнул ногу. Никита остановился, оглянулся.
   Мужики стояли в ожидании.
   Он махнул рукой и поставил флакон поверх разломанной табуретки. Сам уселся рядом на обломок бревна.
   Мужики без энтузиазма взялись за работу.
   - Не складывайте там! Таскать будет тяжело! Лучше сразу к дороге, чтобы дважды работу не делать!
   Алкаши сопели, молчали, потели и еле двигались. Оставлять их один на один с обещанным фунфуриком Никита не собирался. Он достал книжку, отвернулся к морю и представил себя на пляже в разгар сезона. Так вжился в роль, что вспотел.
   Чугуев, сидя на заднем сиденье автомобиля, размышлял. Почему губернатор, зачем? И как он узнал, что замещает мэра почти посторонний? Ехать до губернатора долго, а кормить он станет вряд ли. Чугуев приказал водителю тормознуть у бистро.
   - Леонид Аркадьевич! - обернулся толстяк. - У нас всего ничего, десять минут!
   - Успеем перехватить чего-нибудь.
   - Успеем потом. Сейчас будет звонить губернатор!
   Леонид Аркадьевич не знал, радоваться или огорчаться? Местного губернатора Чугуев знал только по газетам. Как ему, самозванцу отвечать перед начальником? Чугуев решил отвечать на вопросы тотчас после приветствия, ничего не просить, тем паче - не задавать вопросов!
   - Леонид Аркадьевич Чугуев? - спросил мужской голос в телефонной трубке.
   - Да.
   - Чем вы занимаетесь там?
   - Я на отдыхе. Приехал по горящей путёвке из ...
   - Славного города Чухонска, не менее славной Славянской области! - продолжил губернатор. - Но я не об этом.
   Чугуев вытянулся в струнку как будто стоял перед начальником.
   - Чем сейчас занимаетесь?
   - Замещаю мэра, Андрея Васильевича.
   - Это всё равно как я бы сказал, что занимаюсь губернаторством!
   - Сейчас навожу порядок на побережье после стихийного бедствия.
   - Конкретнее.
   Чугуев доложил о сделанном, сказал о намеченном.
   - Кто дал разрешение на открытие девятой статьи?
   Чугуева как ведром ледяной воды обдало.
   - Форс-мажорные обстоятельства.
   - Вот что, Леонид Аркадьевич. Эта статья не для форс-мажора! Лучше дай распоряжение главбуху оформить требование для обустройства и ремонта пляжа.
   - Я понял.
   - Хорошо. Отремонтируете за счёт краевого бюджета! Потом Андрей Васильевич отчитается! А вообще, молодец, Леонид Аркадьевич! Обязательно скажу об этом губернатору Славянской области! Продолжай работать!
   - Кто?! - Чугуев поборол в себе неожиданное для себя желание, схватить за ворот толстяка.
   - Леонид Аркадьевич, в каждом поле есть крот.
   - И это ты говоришь мне, совершенно чужому человеку?
   - Именно поэтому и говорю, - сказал толстяк, оттирая ладонью жирную шею. Маленький носовой платочек, казалось, вот-вот утонет в её многочисленных складках.
   - Вася?
   Заведующий по связям с краевой администрацией опустил глаза.
   - Ты понял, что сказал губернатор? Не крути носом! Всё ты прекрасно слышал!
   - Да. Я подготовлю заявку. Принесу на подпись.
   - Немедленно! - Чугуев топнул ногой.
   Толстый засеменил ножками.
   Вот жизнь! Леонид Аркадьевич усмехнулся. Оказывается, как здорово видно со стороны! Как сказал этот тип? В каждом поле есть свой крот?
   - Да не один! - сказал вслух Чугуев.
   - Как скажете, Леонид Аркадьевич! - отозвалась секретарша, внеся поднос с чаем и бутербродами.
   - Чего скажу? - Чугуев сам не мог понять, отчего злится, но сдерживать себя не собирался. Кто они такие, в самом деле? Пришёл человек во время личного отпуска на помощь, так они его же и закладывают! Как прикажете относиться к таким сотрудникам?!
   - Ну, это, пару бутербродов.
   - Так вы пару и принесли, - Чугуев улыбнулся.
   Секретарша, улыбнувшись в ответ, удалилась.
   - Толстяка ко мне! - приказал Чугуев пять минут спустя.
   Явился зам по связям с готовой финансовой заявкой. Чугуев подписал и велел доставить его на пляж.
   - Что тут происходит? - спросил водитель, подъезжая.
   Чугуев посмотрел на берег. У самой дороги у каждого столба по аккуратной куче мусора! Недаром этот Вася ест хлеб, жаль только, доносчиком оказался.
   На пляже кипела работа.
   Алкаши резво разбирали завалы и стаскивали мусор в кучу ближе к дороге.
   Никита сидел рядом с кучей хлама, листая какой-то журнал.
   - Как хорошо, что ты приехал! - сказал он Чугуеву. - Я тут проголодался малость!
   - А эти? Это они столько сделали?
   - Это работники Мискиной.
   - Рассказывай!
   - Лёнь, ты бы посадил, кого понаблюдать, а меня свозил в "Катран", время-то обеденное.
   - Хорошо.
   Чугуев распорядился. Толстого он посадил "на объект", шофёру велел ехать в пансионат.
   - Ты только не отдавай фунфурик, как бы ни просили! - сказал Никита, указав на флакон. - Пока не доберутся до него, не отдавай!
   Толстый обречённо кивнул головой и сел на место Никиты. Трухлявое бревно под ним прогнулось, но отделалось лёгкой вмятиной.
   - Как ты заставил их работать?
   - Не я, фунфурик! - Никита задрал подбородок, заметив, что Лёня начинает нервничать, пояснил: - Прошёл в ближайшую аптеку, спросил, что алкаши берут чаще всего. Мне аптекарша подсказала, назвала любимую марку. А дальше, - Никита не сдержался и снова задрал подбородок выше носа, - дело техники! Двести метров - один фунфурик.
   - Метод, прямо сказать, нетрадиционный.
   - Леонид Аркадьевич! Зато ваша Мискина действует традиционно: напоила мужиков вчера до поросячьего визга, а сегодня бросила без опохмелу!
   У Чугуева покраснели уши. Никита развивал критику.
   - Ну, какой раздолбай так делает? Или она думала, что мужики отрубятся на несколько суток?
   - Я при чём? - спросил Чугуев, поперхнувшись горячим борщом.
   - Претензий не имею. Я так, заняться чем-то надо ведь? При минимуме затрат производительность по максимуму. И ты ни при чём!
   - Думаешь завтра продолжить?
   - Думаю, до послезавтра закончим.
   - Уверен?
   - Слышь, Лёнь, ты со мной как начальник не говори! Говорю, справимся! Какие тебе нужны гарантии? Завтра их придёт вчетверо больше! Что нам четыре километра?
   - Не четыре, двенадцать.
   - Так и людей будет вчетверо больше!
   - И фунфуриков! - подмигнул Чугуев.
   Никита кивнул.
   Мужички на пляже разохотились. Малые дозы подстёгивали. Никите пришлось бегать до аптеки два раза сверх плана.
   Уже темнело, а работнички не унимались.
   - Хватит, хватит! Если за сегодня всё уберёте, завтра ни одного фунфурика не будет! - пригрозил Никита.
   Алкаши сникли, но ругаться не стали. Только старший, с которым Никита с первым завёл разговор, подошёл пошептаться.
   - Это распоряжение Васильича?
   - Да, - не моргнув глазом, соврал Никита. Он понятия не имел, что это за Васильевич такой, но чувствовал - не товарищ Мискиной.
   - Так они с бабой на ножах! - поведал бригадир алкашей.
   Никита понимающе кивнул. Достал сигареты. Бригадир выпросил одну, отломил фильтр, сунул в рот обратной стороной, закурил и продолжил рассказ. Надо бы послать его куда подальше, но Никите не хотелось шевелить языком. Намаялся за день. Он посмотрел на дорогу, когда же прибудет машина? Или Лёня позабыл о "родственничке"?
   - Мужик-то он неплохой, только это... - алкаш провёл ладонью под подбородком.
   - Поддаёт что ли? - машинально спросил Никита.
   - За воротник закладывает, я бы сказал.
   Никита посмотрел на алкаша внимательнее. В потрёпанном пиджачке, тёмно-синие брюки заправлены в кирзовые сапоги, сморщенные от пыли и грязи.
   - В резине кожа не дышит! - пояснил мужик, заметив взгляд Никиты.
   Никита поднялся. Лучше идти пешком, чем околеть на берегу.
   - А ты это, привет передай Васильичу! Скажи, всё для него сделаем! Нам это убрать - раз плюнуть!
   Никита кивнул головой.
   - Дай подкурить, потухла зараза!
   Никита протянул зажигалку.
   - Так вот, он с бабой на ножах, - как ни в чём ни бывало, продолжил мужик. - Она, видно на его место метит. Да народ не пропустит!
   - Да ты агитатор, я погляжу! - усмехнулся Никита.
   - Нет, просто за державу обидно. Если нами бабьё командовать станет?
   - Тем более, которое не опохмеляет, - пробурчал Никита.
   - Ты думаешь, чего это они ходят по берегу, как в штаны наложили? Васильича на них нет!
   - Кто они-то?
   - Да все эти шушли-мушли из Управы! И твой родственник тож, - мужик махнул рукой.
   Никита вздрогнул.
   - Да не гляди так! Мы тут всё про всех знаем!
   - Так и знай себе на здоровье! А я пойду. До завтра! - Никита протянул руку.
   - Погоди прощаться! Нам по дороге.
   Никита пожал плечами.
   - Завтра Мискина водки привезёт. Так я что хочу предложить? Ты забери всю, а как доделаем работу, раздашь!
   - Почему ты мне веришь?
   - Потому что ты не дурак.
   - Во сколько?
   - Часикам к шести утра.
   - В такую рань?
   - Да она что, сама что ли приедет? Пришлёт кого-нибудь. А мы что, рано встаём.
   - Да, - сказал Никита, добавив вполголоса, - сон алкоголика крепок, но краток.
   - Так и разбудите Васильича! Его же подставляют, как хотят! - мужик бросил под ноги окурок, с силой растоптал его.
   - Я то при чём? Где я, и где твой Васильич?
   - В одном пансионате живёте. Он как это, забухает, так там прячется от этих козлов.
   Никита тотчас вспомнил улыбочку Ядвиги Францевны. Не потому ли "гости уехали на экскурсию", с которой не могут вернуться, вот уже третью неделю? И фокусы со стеной теперь понятны! Значит, Васильич и есть местный мэр! Тот самый, что мочился в коридор. Кстати, смахивает чем-то на этого работягу. Или у всех алкашей по-особому выгорает жир на лице, оставляя одинаковые морщины?
   - Ты не темни! За державу обидно тебе, выискался тут патриот! Кем тебе Васильич доводится? - Никита остановился перед мужичком и посмотрел на него в упор.
   - Мы люди тёмные, электорат, как говорится. Но чтобы баба нами командовала? Не бывать тому!
   - Утомил ты меня. Завтра встретимся! - Никита прибавил шагу. Алкаш не отставал, но шёл молча.
   К счастью подъехал "Уазик" администрации и забрал "родственника" и.о. мэра.
   - Здорово от губернатора досталось? - спросил Никита, войдя в комнату.
   - Вовсе нет. Даже похвалил. Обещал дать денег из краевого бюджета.
   - Значит, Лёня, тебе не страшны любые новости?
   - Начинай с хороших!
   - Вначале скажи, кто такой Васильич?
   - Это Андрей Васильевич, местный мэр.
   - Понятно! - Никита кивнул. - А где он сейчас, не знаешь случайно?
   - Случайно не знаю. В какой-то командировке.
   - Из которой трудно выбраться, - снова кивнул Никита.
   - Тебе-то, извини, какое до того дело? - дружески улыбаясь, спросил Чугуев.
   - Да так, узнал кое-что. - Никита вытянул руки вперёд ладонями. - Не все вопросы сразу! Лучше я сам расскажу!
   Чугуев молчал.
   - Помнишь фокусы со стенкой?
   - С которой?
   - Которая то появляется, то исчезает.
   - Это связано с Васильичем?
   - В самую точку! Он, оказывается в запое, всегда спасается в этом пансионате. Потому и других отдыхающих нет. Мы все опоздавшие, а то и нас бы сплавили по какому-нибудь маршруту. Мискина его жена. Она метит на кресло мэра. Вот такие новости.
   - Какие из них хорошие, а какие плохие?
   - Извини, хорошую приберёг на десерт. Завтра работы по очистке пляжа будут закончены.
   - Это радует. Пошли! - Чугуев ладонями опёрся на колени и резко поднялся.
   - Куда?
   - К нашему общему другу!
   - К Васильичу?
   - Никита, тебе кто-нибудь говорил, что из тебя выйдет толк?
   - Ты первый! - Никита приложил обе руки к груди, поклонился.
   - Даже с твоими кривляньями! Пошли!
   Чугуев осторожно постучал в номер алкаша.
   - Кого ещё несёт среди ночи?
   - Андрюха! Это я, Леонид Чугуев!
   - Наслышан, - ключ в замке провернулся, - заходи!
   Никита прошёл следом. В номере было чисто и уютно. Без хвалёной итальянской саморазваливающейся мебели! На стене висело табло два на три метра, как на стадионе. У стены напротив стоял диван с придвинутым журнальным столиком. Мягкий дневной свет не гудящих и не раздражающих ламп, окна, плотно прикрытые жалюзи с рисунком дельфина, выпрыгивающего из волны. Рядом с диваном стояли кресла, куда предложил сесть хозяин.
   Никита опустился в кресло, настолько мягкое и глубокое, что он непроизвольно дёрнулся кпереди. Никита не удержал равновесия и вновь шлёпнулся в кресло.
   - Кофе?
   - Пожалуй.
   Никита посмотрел на Чугуева. Тот сидел так, будто влился в кресло. И ничего ему не мешало. Вот же, есть люди, рождённые для таких кресел! Никита загрустил. Люди, находящиеся с ним в номере, казались чуждыми, к которым невозможно приблизиться. Независимо от того, будет ли Никита с ними разговаривать, пить водку и делать другие непотребности! И как мог поверить Нине Петровне? Куда уж нам, с суконным рылом? Никита решил, что за весь вечер не проронит ни слова. Если что спросят, ответит на вопросы и довольно.
   Васильич нажал на кнопку пульта управления.
   - Что идёт? - спросил Чугуев, глядя на панель телевизора.
   - Прислуга, Лёня.
   - Это мой родственник, Никита.
   Никита встал, пожал протянутую руку. На удивление хиленький с виду Васильевич, едва не пересчитал все косточки кисти Никиты. Пришлось жать в ответ изо всех сил.
   - Завтра территория пляжа будет очищена от мусора.
   - Знаю, знаю, - отмахнулся Васильевич. - Я ещё денёк отваляюсь. А потом выйду.
   - Губернатор сказал, что даст кредит. Отругал за девятую статью, - продолжал докладывать Чугуев.
   - Спасибо тебе, Лёня! - Андрей Васильевич похлопал однокашника по плечам. - Жаль не по-людски встречаю, но сам понимаешь...
   Чугуев кивнул.
   - Кофе! - доложила резвая официантка. Она оставила поднос с туркой и чашечками под кофе. На блюдце лежал сахар в кусочках, серебряные ложечки и молочница со сливками.
   - Хорошо, что зашли. А то я сам собирался, но в коридор выходить страшновато.
   - Курить не хочешь, Никита?
   Никита подул на кофе.
   - Вы нужны мне оба! - заявил Васильевич, рассекая ладонью воздух.
   Чугуев поднял плечи, да так и застыл. Обижать Андрюху не хотелось. Раз уж соврал про родственника, придётся терпеть.
   - Включим? - Андрей Васильевич посмотрел на часы, - как раз наши с турками играют!
   Не дожидаясь ответа, Васильевич врубил телевизор. Разом автоматически потух свет. На экране появилась неестественно зелёная трава футбольного поля.
   Шли добавленные минуты товарищеского матча.
   На табло отражался счёт: 2:2.
   Футболисты столпились на половине поля турецкой команды.
   - Угловой! Да-а, наши подают десятый угловой, но результативность нулевая. Я имею в виду по угловым, - пояснил комментатор.
   - Без тебя поняли! - взвинтился Андрей Васильевич.
   - Во-от, - протянул комментатор. - Но что там такое, не вижу!
   - Тебя для чего там посадили? Чтобы ты всё видел, а не болтал без толку!
   - Боковой судья поднял флажок!
   - Чего это он? - не понял мэр.
   Мужчины промолчали.
   Ответил сам комментатор.
   - У нас замена! Тактическая? - спросил сам себя комментатор. - Да какая уж тактическая - осталось играть полторы минуты! Наверное, главный тренер решил использовать последнюю замену, чтобы дать поиграть новобранцу. Я уже говорил, что у нас есть абсолютно свежий, во всех отношениях игрок. Да! Так и есть! На поле выходит Бураков Павел. Он был заявлен в последний день перед матчем. Вот он, молодой, задорный парень. Сразу побежал к чужим воротам!
   Чугуев с Никитой остолбенели. Каждый из них ожидал нечто подобное, но верить этому не мог.
   - Что ещё за Дураков? - опять спросил Андрей Васильевич. И снова ответил ему комментатор.
   - В чемпионате он не очень заметен, но наш главный тренер часто пробует молодых игроков.
   Никита не выдержал. Хихикнул. И тут же получил тычок от Чугуева, устремлённого взглядом в плоский экран.
   Наши почему-то разыграли угловой.
   - Зачем? - вскрикнул Андрей Васильевич, и в следующий момент заорал: - Бей! Да бей же, чего спишь, козёл?!
   Это Ятранкин возился с мячом перед самыми воротами, пока не подбежал мощный турок и не выбил мяч из под его ноги.
   - На подборе наши! Пас, нет, это был удар! Мяч отскакивает от турка, ближе всех оказывается Бураков. С такого угла забить не мог и Пеле. Что он делает?
   Комментатор возмущённо выдохнул в микрофон.
   - Го-ол!!! - закричали болельщики номера, вскочив с мест.
   - Паша!!! Молоток!!! - проорал Никита.
   - Да, недаром наставник нашей сборной проводит пробы новых игроков! Вот она, тактика ищущего тренера! Павел Бураков забивает гол почти с прямого угла! Посмотрим на повторе! - предложил комментатор.
   Трое мужчин, стоя перед экраном, смотрели за мячом.
   Паша, получив мяч с отскока от чужого игрока, стоя спиной к воротам, подбросил мяч носком на колено, затем плавно перекатил его к подбородку. Проделывая этот фокус, Бураков развернулся боком к воротам, и, стукнув по мячу подбородком, послал его к ноге. Двое защитников разом налетели на нашего нападающего, но в толчее, Бураков продолжал заканчивать непростой финт. Когда мяч стукнулся о ногу, Паша внешней стороной стопы от души влепил по нему.
   Вратарь только успел разинуть рот, провожая взглядом мяч, оттопыривший сетку ворот.
   В оставшиеся полминуты комментатор продолжал петь дифирамбы тренеру и Буракову.
   Турки ринулись вперёд, ничья, которую они только что держали в руках, ускользнула!
   Наш вратарь с трудом поймал мяч и, не долго думая, залепил ногой с рук подальше, на чужую половину поля.
   Защитник, остающийся с вратарём, побежал поддать по мячу, чтобы вернуть его в нашу штрафную площадку, но вместо мяча увидел под ногами чужую бутсу. Он не успел сообразить, что произошло, как Паша с сорока метров подкинул мяч кверху.
   - Что ты делаешь, придурок? Беги! - выкрикнул Андрей Васильевич. Гости не поддержали его. Они продолжали смотреть за Пашиными ногами.
   Мяч, плавно перелетел через вратаря, неожиданно стукнулся о землю в двух шагах от него и, продолжая весело скакать, запутался в сетке ворот.
   Стадион разочарованно выдохнул.
   - Гол! Го-ол! Го-ол!!! - Продолжал кричать комментатор.
   Не успели турки разыграть от центра поля, как раздался финальный свисток арбитра.
   - Кто этот Бураков? - теперь правильно назвал Пашу Андрей Васильевич. - Знакомый ваш что ли?
   - Не так чтобы, но...
   - А чего переживали как за родного?!
   - Да он нам почти родня! - не выдержал Никита.
   - Вижу, Лёня, у тебя кругом родня! Да не тушуйся так! Рад за тебя. А вот у меня, - Андрей Васильевич выключил телевизор, - никого! Фамилию жены взял, а никто мне не предъявил претензий.
   - Так ты Мискин?
   - Ну-да, сейчас, знаешь ли, выгоднее быть Мискиным, чем Кабаковым!
   - Для электората? - понимающе кивнул Никита.
   - И для него, в том числе, Никита! - улыбнулся Мискин, положив руку на плечо Чугуеву, сказал: - Старичкам пошептаться надо.
   - Понял, Андрей Васильевич! - Никита, памятуя о силе Мискина, сдавил протянутую ладонь.
   - Силён, бродяга! - Мискин помахал кистью в воздухе.
   Никита опустил голову. С вами не поймешь, как общаться: слабого затопчете, сильного опустите!
   Никита ушёл к себе в номер.
   - Скажи, Лёня, как тебе удалось уехать к морю: мало того, что среди зимы, так ещё во время самого дележа ваучеров?
   - Видишь ли, - сказал Чугуев.
   - Лёня! Вижу почти всё. Но слышу маловато!
   - Я, как бы это сказать, не совсем справляюсь с занимаемой должностью. Точнее, - Чугуев встряхнулся, - совсем не справляюсь. То есть, тряпка и размазня!
   - Что ты говоришь? При таком подходе к делу, и вдруг, размазня?
   - Это тут у меня получилось кое-что, а дома... - Чугуев махнул рукой.
   - В чём вопрос?
   - Да там такие люди у меня в администрации.
   - Люди везде одинаковы!
   - Ну не скажи. Они из меня верёвки вьют и ноги об меня вытирают!
   - Если ты это понимаешь, то легко прекратишь! Кстати, немедленно подними вопрос о приватизации! Есть серьёзное производство в городе?
   - Да так, мелочёвка. Асбестоцементный заводик.
   - Это не мелочёвка, Лёня! Это не винные погреба и пляжи! Про-из-вод-ство!
   - И куда мне с этим производством? Тогда как каждый в стране старается купить дешевле, а продать дороже?
   - Это сегодня. Что будет завтра? Вспомни, Лёня, чему нас учили!
   - Ты прав. А заводик этот лучше оформить на Никиту!
   - О родственных связях кто-нибудь догадывается?
   Леонид Аркадьевич вздрогнул. Неужели, Андрюха подумал, что Никита внебрачный сын? Похоже на то. Что ж, это даже лучше, решил Чугуев, не зная пока чем это лучше.
   - Грехи молодости, - едва выдавил Чугуев.
   - Не от Натальи хоть?
   - Что ты! Что ты! - Чугуев замахал руками.
   - Если тебе удалось скрыть это во время предвыборной кампании, тогда это скрыто навсегда! Вот и ладненько! Оформим две трети территории пляжа в долгосрочную аренду на твоего сына! Он не может подвести?!
   Чугуев вздрогнул.
   - Хорошо, я твоего отпрыска буду называть впредь только по имени! Кстати, он Иванович! Фамилию-то хоть назовёшь?
   - Для чего тебе?
   - Всегда интересовался людьми, обманутыми родными жёнами!
   - Демидов, - выдохнул Чугуев.
   - Ха-ха-ха!
   - Чего смешного?
   - Тебе бы взять фамилию сына, как мне жены! Вечная победа на выборах!
   - Да никто нынче не проголосует за фамилию!
   - Не психуй, Лёня! Я вообще не понимаю, кто из нас с похмелья?
   - Может, тебе самому стать собственником?
   - Ни в коем случае! Сам понимаешь, начнутся критические дни, а кто у руля будет? Тем более, когда Наташка какую-то гадость задумала. Если всё оформим на Никиту, ей ничего не обломится! А с тебя-то уж я всегда спрошу!
   - Извини, я не совсем понимаю...
   - Точнее, как ты сам говорил, совсем не понимаешь! В страну возвращается частная собственность на средства производства! Тебе чего, Маркса процитировать?
   - Это я понял, но как? Если ваучеры у людей на руках?
   - Не будь болваном, Лёня! Кто-то у тебя наверняка этим занимается. Поспрошай с пристрастием, и делов-то!
   - И всё же, основное бы уловить, законно ли всё это?
   - Чудак человек! - улыбнулся Мискин. - Если государство это делает, стало быть, законно! Законнее уже ничего быть не может! Лозунг президента, каков?
   - "Обогащайтесь"!
   - Вот и вперёд, Лёня!
   Мискин выпроводил гостя, пообещав через день вернуться к своим обязанностям.
   - Что, посмотрел? Как там наш Павел? - спросил Чугуев у Никиты, который лежал перед телевизором с отключенным звуком.
   - Вот так! - Никита поднял кверху большой палец.
   - Это хорошо.
   - А ты послушай, чего он говорит!
   - Как же, при отключенном звуке?
   - А я сам тебе процитирую: "Футбол требует ...!"
  
  
  
   ГЛАВА 9.
   - ... научного подхода! Так-то, Веня! - приговаривал Паша, толкая в шею запасного игрока. Они шли по коридору, входя в помещения стадиона. Находясь на поле, Паша волок на себе две огромные сетки с мячами. Скрывшись с глаз тренера, он перегрузил мячи на напарника.
   - Ты это, не наглей! - дёрнулся футболист сборной.
   - Повторяю, Веня! Научного подхода! - Паша пнул несущего мячи под зад.
   Тот дёрнулся вперёд, но устоял на ногах. Замолчал.
   - Чего он наглеет! Неделю в сборной, а ведёт себя как ... - пожаловался футболист в раздевалке, пользуясь тем, что Паша ушёл в душ.
   - Как победитель! - раздался голос тренера за спиной.
   Присутствующие в раздевалке хихикнули.
   - В ничего не решающем матче! - пробурчал Веня.
   - Чего ржёте?! Встаньте все!
   Футболисты встали у скамеек.
   - Посмотрите на свои ноги! Опустите головы, сказал!
   Спортсмены опустили головы. Кто быстрее, кто медленнее. Высказавшемуся о Буракове пришлось сделать два движения: его голова как на скрипучем шарнире, дёрнулась дважды.
   - Что вы видите?
   - Бутсы, господин тренер! - кривляясь, сказал Ятранкин.
   - Именно! Вы даже жопы своей не видите! А где находится сборная по рейтингу? На уровне лодыжек!
   Футболисты молчали.
   - Нам ещё до колен расти и расти! И только потом с этих самых колен подниматься! Вольно! - скомандовал тренер.
   - ... можно курить, - продолжил Ятранкин.
   - А тебе, Фунтиков, вообще, в сборной не только на скамейке сидеть и мячи таскать - газон за воротами стричь и то много!
   Ятранкин шумно выпустил воздух.
   - И тебе, клоун не более того!
   - Мне-то за что?
   - За то, чтобы! Выходишь на матч сборной как?
   - Бегом, как велено! - Ятранкин потопал на месте, изображая рвение.
   - На трясущихся коленках ты выходишь! И играешь полусидя! Остальные вовсе двигаются на карачках!
   Футболисты старались не смотреть в лицо тренеру. Что с ним? Выиграли, чего ещё?! Разнос не по теме!
   - Всё! Свободны! - тренер вышел из раздевалки.
   - Тебя кто за язык тянул, Фунтик? Если из-за тебя, козла, в город не попадём...
   - Да ладно, всегда попадали. А сейчас выиграли в два мяча!
   - Чё это он? - спросил всех вошедший Павел.
   - Чего ты наглеешь? Кто мячи таскать будет? У нас, господин победитель, свои правила! - сказал Ятранкин.
   - Ага! Вижу, что свои. Все люди в футбол играют, а вы в поддавки!
   - Не тебе судить! Попал на игру случайно, радуйся!
   - А я вот, на радостях-то, ща поучу тебя хорошим манерам!
   Футболисты притихли.
   Ятранкин сделал шаг к Буракову, без замаха сделал движение головой в грудь противнику. Хотел ударить, но Паша увернулся, позволив любимцу сборной протаранить шкаф. Затем он взял нападающего за майку и принялся шлёпать по заднице, как ребёнка.
   - Ещё раз выпендришься, будешь мячи таскать принародно! Я-те обещаю! - приговаривал Паша, держа Ятранкина правой рукой так, чтобы тот не смог вывернуться.
   - Отпусти! - подошёл мощный защитник.
   - Сядь на место! С тобой иначе разбираться буду! Спереду! Чтобы таких поменьше плодилось!
   - Что за гам? - в раздевалку зашёл командный врач.
   Паша отпустил Ятранкина.
   - Так, шутим.
   - А что рожа красная, Ятранкин?
   - Энергии много!
   - Не набегались? Переодевайтесь, и в автобус! - скомандовал врач и, уходя, добавил: - Пацанва!
   - Говорил же, никто никого не накажет! - сообщил Фунтиков.
   Но его уже никто не слушал. Дел было по горло: переодеться, забежать в автобус, взять деньги у завхоза, отоварить весь список родных-друзей-знакомых и о себе не забыть!
   Ребята рванули из раздевалки с такой скоростью, с которой на поле и в лучшей форме не бегали.
  
  
   ГЛАВА 10.
   Машина забарахлила, как водится, в самый неподходящий момент. Нина Петровна выругалась сквозь зубы, открыла капот, посмотрела на технические внутренности своей не самой надёжной подруги. Казалось, что от натруженных деталей идёт дым. Нина Петровна пригляделась: это пар! Что лучше? Она не знала.
   - Сейчас должен появиться прынц! - сказала она вслух.
   Но "прынц" не спешил.
   Многие машины проезжали мимо, никак не реагируя на даму, попавшую в беду. Нина Петровна отчаялась. Рука её устала махать каждой легковушке. Что до грузовиков, то Нине Петровне и в голову не приходило, что там могут быть полезные мужчины.
   Когда она решила идти пешком до ближайшего посёлка, чтобы просить помощи у первого встречного, остановился КАМаз. В ушах засвистело от скрипа тормозов! Нина Петровна непроизвольно зажмурилась.
   - Девушка! Проблемы? - услышала Нина Петровна молодой голос.
   - Полон рот! - сказала она, обернувшись.
   - Какие проблемы?
   - Напугали вы меня своей махиной!
   - Возвращаетесь с юга?
   - Да, - Нине Петровне не хотелось разговаривать с незнакомым человеком. Может быть, впервые в жизни.
   - Можно я посмотрю вашу машину?
   - Я уже смотрела! Там парит! - предостерегла Нина Петровна мужчину, уткнувшегося куда-то в мотор.
   - Ничего страшного! - сказал парень, закрыв капот. - Попробуйте завести!
   Нина Петровна села в машину, повернула ключ зажигания. Машина приятно заурчала. Нина Петровна выглянула, чтобы поблагодарить неизвестного помощника, но только закашлялась от выхлопных газов уехавшего "КАМаза".
   - Бывают же люди! - сказала она. - Бескорыстные и счастливые!
   До границы с родным районом оставалось часов десять пути.
   Нина Петровна остановилась в первом городке, подъехала к гостинице.
   - Только трехместный номер, извините.
   - Что случилось, откуда наплыв?
   - Да какой-то симпозиум!
   Нина Петровна едва не поперхнулась. Какой ещё симпозиум в такой глуши?
   - Тут по поводу приватизации губернатор решил собрать всех глав районов на собрание. А сейчас всё модно по-импортному, симпозиум! Вот оно как!
   - Так, все главы у вас в гостинице?
   - Да уж нам куда уж? Они разместились в бывшей райкомовской, а у нас вся обслуга. Шофера, секретари и сексьюрити.
   - Кто, кто?
   - Ну эти, жлобы в оттопыренных пиджаках.
   - Пристают?
   - Куда им! На службе состоят, - тридцатилетняя крашеная блондинка выпятила губки.
   Нина Петровна поблагодарила и ушла в номер.
   За столом сидели две женщины. Брюнетка мощной комплекции и рыжая с выступающими кнаружи ключицами. Её впалые щёки, наверное, целовались во рту друг с дружкой. Женщины обернулись, кивнули и продолжили пить пиво.
   Нина Петровна улыбнулась, ответила на приветствие, хотя её слова потерялись в шуме телевизора. В густом табачном дыму на синем экране едва угадывался профиль диктора.
   - Сегодня наши герои отправляются домой. С разгромным счётом, впервые за последние три года! - кричал телеведущий. Напрасно, никто его не слушал.
   Нина Андреевна придвинула табурет к кровати, улеглась в брюках, накинув тощее одеяло, закурила, стряхивая пепел в помятую консервную банку с давно сорванной этикеткой.
   Нина Андреевна достала книгу и закрылась ею от соседок по комнате.
   - Паша Бураков, пожалуй, восходящая звезда нашего футбола!
   Нина Петровна поднялась на локтях, книга соскользнула и упала на пол. Обе женщины повернулись к соседке.
   Не обращая на них внимания, Нина Петровна вскочила с кровати, подбежала к экрану.
   Мельком показали, как наши футболисты садятся в автобус. Нина Петровна отмахнула дым перед телевизором. Картинка сменилась. Уже показывали теннисный корт, который мало интересовал Нину Петровну. Всё же Нина Петровна успела разглядеть довольную физиономию Ленки - официантки из "Катрана".
   Вот так да! Выходит, первая мечта девочки осуществилась. Интересно, глухонемой швейцар в "Катране" уже заговорил?
   - Случайность, чистая случайность! - сказала вслух Нина Петровна.
   - Что так нервничаешь? Выпей пивка! Подумаешь, дела. От всех мужики уходят, - сказала толстая.
   Нина Петровна не стала возражать. Она залпом выпила полстакана тёплой дряни с липкой пеной и запахом спирта.
   - Послушай, девочка! - сказала толстуха, крутя пухлыми пальцами окурок изляпаный дешёвой жирной помадой.
   Нина Петровна уселась напротив. Неплохой типаж, можно поработать! Нина Петровна часто заморгала, вынула платочек и, скрывая улыбку, приложила его к лицу.
   - Всё бы ничего, - сказала она, - но в такое время, когда у меня столько проблем!
   - Какие твои проблемы, милочка? Денег мало? Поехали с нами! Пару рейсов и приоденешься! - толстуха отпила пива, смачно отрыгнула. - Любой мужик не устоит!
   - У меня как раз симпозиум, - всхлипнула Нина Петровна.
   Блондинка тронула за плечо подругу. Подмигнула.
   Обе вышли в коридор.
   Нина Петровна вздохнула. Пожалуй, ей не придётся выходить из номера на ночь, чтобы спокойно поспать в машине.
   Соседки вернулись очень скоро. Они в спешке побросали вещи в свои холщовые сумки. Нина Петровна сделала вид, что очень интересуется политическими новостями. Она вперилась глазами в экран телевизора. Толстая взяла со стола початые пластиковые бутылки, завинтила крышки и сунула пиво в сумку. Бросив взгляд на Нину Петровну, взяла гостиничное полотенце, свернула и запихнула в свой баул.
   - Ну, бывай, красавица!
   Нина Петровна виновато улыбнулась. Мол, понимаю, дела.
   Ничего не объясняя, подружки покинули номер.
   Нина Петровна раскрыла настежь окно и дверь. Просквозило. Она выбросила газету с объедками, собрала пустые бутылки и унесла в коридор.
   Стало свежее.
   Нина Петровна прилегла и быстро уснула.
   Поутру она удивилась, что за ночь к ней никого не подселили.
   Вахтёрша удивила её ещё больше, предложив услуги автомеханика.
   - Он у вас в штате?
   - Что вы, Нина Петровна! - всплеснула руками гостиничная служащая. - Это мой шурин. И возьмёт с вас совсем немного.
   Она сложила руки на груди и склонила голову.
   - А скоро он будет? А то времени в обрез.
   - Понимаю, симпозиум!
   Нина Петровна не стала возражать. Она вышла на крыльцо. Интересно, что за шурин у вахтёрши? Работает с семи утра! Хотя, если понемногу брать с каждой простофили, не только на рубашку заработаешь.
   Из гостиницы вышли "сексюрити". Помятые и небритые шофера выглядели совсем уж бросово в сравнении с накаченными дылдами. Не первой, но всё же свежести, парни рассаживались по машинам, командуя шоферами.
   Нина Петровна отвернулась, облокотясь на перила. И почему у неё ничего не выходит в личной жизни?
   - Аронова Нина Петровна?
   Она развернулась всем телом.
   - Да. А вы кем будете? - Нина Петровна не удержалась от вопроса. На шурина автомеханика мужчина в светлом костюме-тройке, лаковых штиблетах и серебристом галстуке явно не походил.
   - Волконский Александр Андреевич.
   - Очень рада! - Нина Петровна пожала протянутую руку.
   - Вы ожидаете механика из гаража, - сказал мужчина как о факте известному всему городу.
   - Да, и я намереваюсь уехать сегодня же.
   - А симпозиум?
   - Александр Андреевич, какой симпозиум?
   - Рабочее совещание глав районов.
   - Тем более, какое мне до этого дело? Если вы действительно можете отремонтировать мою машину...
   - И не только, - мужчина улыбнулся.
   - Тогда ближе к делу, - Нина Петровна улыбнулась.
   - Я сейчас распоряжусь, - сказал Волконский, посмотрев на часы. Он заметил, как Аронова вздохнула с облегчением. - Я не разочаровал вас, Нина Петровна?
   - Ничуть. Я и не ожидала, что вы засучите рукава и начнёте копаться в моторе.
   - Далеко ли едите?
   - Возвращаюсь из отпуска. С черноморского побережья Кавказа!
   - Чудесно. Что может быть лучше отпуска посреди зимы?
   - Только лето посреди отпуска. Александр Андреевич, кажется, мы немного отвлеклись, - Нина Петровна посмотрела на часы.
   - Спешите на работу?
   - Не волнуйтесь, я вполне состоятельна! Кстати, сколько я вам должна?
   - Пока неизвестно, сколько придётся ремонтировать. Кстати, вот и Юрик!
   К крыльцу подошёл парень в рабочем тёмно-синем комбинезоне, удивительно чистом. Как будто только что из магазина.
   - Приветствую рабочий класс! - сказал Волконский.
   - И вам наше с кисточкой!
   - Здравствуйте, - сказала Нина Петровна. - Оказывается, вы Юрик! Я не успела поблагодарить вас! Вот кто знает, сколько времени пройдёт ремонт, и во сколько это выльется!
   - На работе ни-ни! - улыбнулся Юрик, проведя ладонью под горлом.
   Нина Петровна улыбнулась. Так отвечают только алкоголики, а парень на алкоголика никак не тянул.
   - И всё же? - спросила она у Волконского.
   - Некуда спешить, - сказал Юрик, развернулся и пошёл к машине. Нина Петровна только что заметила в руках механика аккуратный чемоданчик.
   - И всё же для ясности.
   - Нина Петровна! - качнул головой Волконский.
   - Послушайте, Александр Андреевич! Мне понятнее и привычнее формула: "утром деньги, а вечером стулья"!
   - Нина! Только не говорите мне о нарзане! - улыбнулся Волконский. Даму, цитирующую бессмертное произведение, он встретил впервые.
   - Часа четыре, не меньше! - отозвался мастер, не высовывая головы из-под капота.
   - Итак. Чтобы не беспокоить вас, скажу цену. Так и быть, - Волконский пошевелил пальцами, - с вас обед!
   - Хорошо.
   Волконский подал руку. Нина Петровна пошла за ним к серебристой машине с тонированными стёклами.
   - Прошу!
   - Предлагаете вести мне?
   - Это чистопородный японец. "Ниссан".
   - Вот оно что! И руль справа!
   - Очень приятно, - сказал Волконский, открывая дверцу.
   - Что именно?
   - Общаться с умным человеком!
   - Вы знаете, куда ехать?
   - Догадываюсь. Есть одно приятное местечко. К тому же, сейчас время завтрака. А там подают хорошую овсянку!
   - С яичком и беконом?
   - И хлеба не жалеют! - рассмеялся Волконский.
   В искусственно созданном сумраке, при матовом свете цветных ламп Волконский осмотрел новую знакомую. Потягивая грузинское вино из хрустального бокала, он всё более убеждался, что нашёл что искал. Если её приодеть и подштукатурить, не страшно выйти в люди!
   - Почему вы не замужем?
   - Ещё спросите, почему до сих пор! - сказала Нина Петровна, подбирая ложечкой мороженое.
   - Потому что до сих пор не встречали такого человека, как я, - Волконский положил руку на её ладонь. К его удивлению, кожа Ароновой оказалась упругой и приятной на ощупь.
   - Верно. Никто ещё не задавал мне таких вопросов, - сказала Нина Петровна, не отнимая руки.
   - И вы знаете, что я скажу теперь?
   - Примерно.
   - Вам совершенно не идут эти очки!
   - Я знаю. Выгляжу в них на десяток лет старше, и отвратнее, чем на самом деле.
   Волконский поперхнулся.
   - Этого я не говорил.
   - Это говорила я.
   - Так, - он откинулся на спинку кресла, поднял бокал, посмотрел сквозь него на Нину Петровну, - скольким людям?
   - Только вам.
   - Почему вы решились?
   - Когда-то надо начинать, - пожала плечами Нина Петровна.
   Волконский не знал, что сказать ещё. Тест на интеллект Аронова уже прошла. Не предлагать же ей выйти замуж?
   Нина Петровна слушала песню "Биттлз" и потихоньку подпевала.
   Волконский продолжал мучиться. Разговаривать с Ниной Петровной о высоких материях не хотелось. Болтать ни о чём - глупо.
   - Похоже, Юрик справился с ремонтом. Не находите, Александр Андреевич?
   - Вы не желали бы оказать мне небольшую услугу?
   Нина Петровна испуганно посмотрела на собеседника.
   - Я не о том, что вы думаете.
   - Говорите.
   - Мне нужна подруга на вечер.
   - В чём трудности? Для вас найдётся куча подружек, всех возрастов и степеней! Только свистните! Или, - глаза Нины Петровны загорелись, - хотите, чтобы ею была именно я?
   - Я хочу, чтобы пошли со мной на вечеринку у губернатора.
   - В качестве?
   - В каком пожелаете.
   - Мои желания могут быть разными.
   - То есть, в основном вы согласны?
   - Согласна, - Нина Петровна кивнула головой. Огромные очки при этом упёрлись ей в щёки. Волконский поморщился.
   - Людям будет непонятно, почему мы с вами на вы.
   - Согласна! Перейдём на ты! Итак, Саша, или Сашенька, кто я тебе? Секретарша или ...
   - Лучше, конечно, или... Но время покажет. Вам необходимо, - решил-таки высказаться Волконский.
   - Почему, "вам"?! - перебила его Нина Петровна. - Мы "на ты", Саша!
   - Хорошо, Нина. Тебе желательно сменить гардероб.
   - Уважаю за прямоту! Видишь ли, Саша, до сей поры мне не было необходимости что-либо менять. Поэтому, извини, ничего кроме дорожной одежды при себе не имею.
   - Здесь конечно мало возможностей что либо изменить, но сменить очки и взять платье мы сможем.
   - Это рассуждения вслух, или планы на сегодняшний день?
   - То и другое. Едем в местную "Берёзку"!
   - Попросим счёт?
   Волконский вынул пару купюр из портмоне, сунул под бокал.
   - Этого довольно и на чай, и на сахар. Идём! - он взял Нину Петровну под локоток.
   Аронова повела глазами назад, к столу.
   - Что-то забыла, Нина?
   - Наш уговор! Обед с меня!
   - С тебя обед, не спорю. Это был лёгкий завтрак!
   Нина Петровна посмотрела на стол. Почти всё съедено. В бокале Волконского пусто, зато бутылка едва почата!
   - Саша, ты действительно так хочешь, чтобы я пошла с тобой на этот приём, или это часть какого-то плана?
   - Очень приятно...
   - ... общаться с умным человеком, но, к сожалению быстро надоедает.
   - Почему?
   - Потому что умный человек постоянно умничает, - Нина Петровна наморщила нос, отчего её огромные очки вновь впились в щёки, создав безобразные морщины. Её кожа вновь стала походить на шкуру гиппопотама. Волконский прикоснулся к ладони Нины. Облегчённо вздохнул.
   - Проверяешь, всё ли на месте?
   - Не в количественном, скорее в качественном отношении, - пробурчал Волконский.
   Нина Петровна сделала вид, что не расслышала.
   Они сели в машину. Через несколько минут "чистопородный японец" остановился у обычного пятиэтажного дома.
   Нина Петровна не понимала, как эта хрущовка связана с "Берёзкой", но продолжала следовать за спутником.
   На втором этаже они остановились. Волконский позвонил в дверь.
   Тотчас кто-то, не спрашивая, загремел замками. Нина Петровна по щелчкам определила: два замка, щеколда и цепочка.
   Показался хозяин. Парень примерно одного возраста с механиком Юриком, немного похожий на него, только одет иначе: вместо комбинезона аляповатые джинсы и необъятных размеров расшитая рубашка навыпуск. Он жестом пригласил в комнату. Хозяин предпочитал ходить босиком, наверное, поэтому не предложил гостям тапочек.
   Квартира больше походила на какой-то склад, чем на жилое помещение. У стен стояли холщовые сумки, такие же, как у соседок Нины по номеру. Дверцы шкафов были приоткрыты, и оттуда виднелись коробки и коробочки. Точно такие же стояли наверху. На спинках кресел висели новые плащи, куртки и брюки разных размеров.
   - Что пожелаете? - спросил молодой человек, не обращаясь ни к кому по имени.
   - Нужно приодеть даму на раут, - сказал Волконский.
   - Тусовка?
   - Можно и так сказать.
   - Понял. В колоде одни тузы! - сообразительный молодой человек потёр ладонями, осмотрел предложенную даму.
   - Как жену! - подсказал ему Волконский.
   - Жену ... кого?
   - Меня! Ты что такой непонятливый!
   - Понял, что тебя! Но ты-то кем на этом "рауте"?!
   - Да уж не холуем! - усмехнулся Волконский.
   - Понял! - фарцовщик посмотрел на Нину Петровну: - Вы издалека?
   - Я вместе с мужем.
   - Никаких вопросов! - парень хлопнул в ладоши, вынул из-за уха сигарету, прикурил от массивной зажигалки, бросил её обратно на столик.
   - Так-так-так! - он закружился по комнате, щёлкая пальцами, рассуждая вслух. - Вы посидите пока!
   Воспользоваться гостеприимством оказалось сложно: все сидячие места были заняты. Волконский убрал кожаный габардин с дивана, спихнул в кучу несколько пар кроссовок. Упали на пол видеокассеты в футлярах. Нина Петровна вздрогнула. Но хозяин не обратил на это никакого внимания. Александр Андреевич сложил кассеты с отметкой в четыре креста на спинку дивана вплотную к стене, после чего предложил даме сесть. Нина Петровна уселась на краешек, вцепившись руками в обивку дивана. На её руках вздулись вены. Волконский не удержался и вновь дотронулся до кисти Нины. И всё же она не старуха!
   Фарцовщик продолжал рассуждать вслух. Он сыпал названиями известных всему миру производителей, модельеров и кутюрье. Прикидывал так и этак, наконец, остановился напротив Нины Петровны. Смерил её взглядом. Покачал головой.
   - Пожалуй, вам больше подойдёт строгий костюм, чем вечернее платье.
   - Брюки?
   - Нет, - продавец оглядел Нину Петровну со спины. - Лучше всего, юбка ниже колен.
   - Ещё лучше, по щиколотку! - сказал Волконский.
   - Не такие уж безобразные ноги, чтобы их спрятать совсем.
   Нина Петровна сидела как оплёванная: впервые обсуждали её, а не наоборот. Причём делали это, не спрашивая саму Нину Петровну.
   - Корма, конечно, подкачала. Но если откормить с месяцок, выбор станет шире.
   - Раут сегодня вечером.
   - Да понял, понял! Вот кофточка, мерьте, мадам! И юбка! - Хозяин достал вещи, одним движением расправил их в руках. Кофточка салатного цвета и сиреневая юбка. Оба предмета были пошиты волнами и бурунами.
   - И где?
   - Да вот, пожалуйста, пройдите в ванную!
   Нина Петровна закрыла за собой дверь, огляделась. Ванная совсем не похожа на квартиру! Если там кавардак, то тут прямо-таки купальница фараона!
   Джакузи, душ с насадками вибромассажа, полочки с разнообразными пузырьками, бутылочками и тюбиками. Зубная щётка на аккумуляторе. Столько средств для бритья и после, как будто хозяин каждый день только и делает, что сбривает волоски со всего тела. А ещё - разглядывает модные журналы, сидя на унитазе. Нина Петровна подняла один из полутораметровой папки: листья слипшиеся, будто только что из типографии. Приторговывает и журнальчиками? До чего ж интересна жизнь нынешних свободных художников - бывших спекулянтов.
   Зеркало на всю стену создавало иллюзию большего пространства. Нина Петровна испугалась своего изображения. Действительно, "корма" подкачала. Но и не только. Да, она знала, что далека до красавицы, но не считала себя конченой уродиной. До сего дня. Что ей предложили? Одежду покроя волнами и пузырями! Вещи для абсолютно плоского манекена, не иначе. Нина Петровна закусила губы и быстро, по-солдатски переоделась. Из зеркала на неё смотрела обиженная старая дева. Аронова наскоро умылась, благо косметикой не пользовалась, обтёрлась хозяйским разовым полотенцем и, широко улыбаясь, вышла из ванной.
   Шея Волконского вытянулась. Фарцовщик хлопнул в ладоши.
   - Упакована по самое не хочу! Только, знаешь, Александр Андреевич, я б тебе посоветовал сейчас пройти в ванную и ненароком сбросить её очки в унитаз!
   Нина Петровна развернулась и убежала.
   - Зачем пугаешь даму? - донеслось до неё сквозь приоткрытую дверь.
   Нина Петровна включила воду и встала у двери, прислонив ухо к косяку.
   - Ты разве не понял, что очки её уродуют? Сошла бы за женщину в своём трико, но эти окуляры, просто ужас!
   - Ты не болтал бы лишнего.
   - Тебе жить, - фарцовщик пожал плечами. - Туфли брать будете? Кожаный плащ? Всё же не май месяц на дворе.
   - Турция?
   - Обижаешь! Италия.
   - Врёшь же.
   - Смысла нет, Александр Андреевич, - фарцовщик улыбнулся.
   - Действительно, "Армани"?
   Фарцовщик фыркнул.
   - Туфли брать будете? Сапожки? Не поведёшь же её в кроссовках.
   - Нина? Ты готова?
   - Готова, Саша! И к труду, и к обороне!
   - Мерьте, мадам! - хозяин выставил пару коробок на пол.
   Нина Петровна надела сапожки с меховой подкладкой.
   - Как ты угадываешь размер? - спросила она, притопнув ногой.
   Фарцовщик пожал плечами.
   - Туфли брать будете? - повторил торговец.
   - Буду! - Нина Петровна дёрнула головой, стряхивая воображаемую чёлку. Как расплачиваться, об этом ей думать не хотелось. Нина Петровна посмотрела на спокойного Волконского. Наверное, он всё предусмотрел. Какой-нибудь там безнал или нечто подобное. Нина Петровна что-то слышала о таких расчётах. Придётся влезть в долги, но не на всю жизнь же!
   Аронова померила туфли. Они смахивали на мокасины с каблуками. Сочетание интересное, но выигрышное. На ноге почти не чувствуются, но выглядят эффектно. Наверняка, стоят не одну зарплату психолога.
   - Гулять так гулять! - сказала она вслух, улыбаясь.
   - Для прогулки могу предложить ... - хозяин квартиры принялся рыться в одном из бесчисленных ящиков.
   Аронова открыла рот, но Волконский не дал возразить.
   - Возьмём и для прогулки, и для раута, и домашние тапочки!
   - Всегда, пожалуйста! - выпрямился фарцовщик. В его руках были три пары обуви: тапочки, танкетки и модельные шлёпанцы.
   - Куда босоножки на зиму?
   - Вы что, собрались жить только до весны?
   Волконский вдруг покраснел.
   - А летом уже мода поменяется! - заявила Аронова и в свою очередь под взглядом фарцовщика покрылась пунцовыми пятнами. Ей ли рассуждать о моде, заявившейся в одежке оборванки!
   - Александр Андреевич, я не права? - обратилась она к Волконскому.
   - В отношении моды? Конечно, она переменчива. Но есть такие вещи, которые не выходят из моды!
   - Это именно такие вещи?
   Фарцовщик аж поперхнулся от возмущения.
   - Нина! Меряем всё, забираем. Благодарим человека и уходим! - Волконский посмотрел на торговца. - Мы очень спешим!
   - Понимаю, раут!
   Нина Петровна быстро справилась с поставленной задачей, вновь приятно удивив Волконского.
   Фарцовщик подал новую спортивную сумку и предложил Нине Петровне собрать покупки. Сам вернулся в зал, пошептаться с Волконским.
   Говорили вполголоса.
   Аронова старалась поменьше шелестеть пакетами, собирая новую одежду. Она прислушивалась. К сожалению, многого не расслышала. Только последние слова были более-менее отчётливы.
   - Какие между нами счёты, князь?
   Волконский что-то пробурчал в ответ и попрощался.
   - Готова? - спросил он, выйдя в коридор.
   Нина Петровна попрощалась с хозяином.
   - До скорого, Гоша!
   - И вам не чихать!
   Когда парочка вышла во двор, Нина Петровна решила поинтересоваться: как ей теперь расплачиваться.
   - Для начала с тебя вечер, Нина!
   - А потом ночь? - спросила Аронова и сразу умолкла, поглядев в раскрытые синие глаза Волконского.
   - Извини, сморозила глупость, - она всхлипнула и отвернулась.
   Волконский мягко взял её за плечи.
   - Почему, глупость?
   - Я просто не понимаю... Ничего не понимаю!
   - Извини, в самом деле, понять нелегко. Я поясню, - сказал Волконский, продолжая держать Нину за плечи, но развернуть её лицом к себе не пытался.
   - Мне нужна женщина, - сказал он, внутренне приготовившись к отпору и последующим пояснениям. Но ничего похожего не произошло. Аронова молчала. Плечи её перестали вздрагивать.
   - Нужно появиться перед губернатором человеком. Надеюсь, ты понимаешь?
   - Понимаю. Тебе нужна и.о. жены. А твоя где?
   - Ею может стать любая! - улыбнулся Волконский.
   - Правда?! - Нина Петровна быстро, но мягко обернулась, не уходя из рук Волконского. - У меня есть шансы?
   - И ещё какие! - Сказал Волконский, не отводя глаз.
   - Но, почему?
   - Так записано в книге судеб, - Волконский поднял глаза к небу.
   - Ты что ли поспорил с кем?
   - На что?
   - На то, что эдакую престарелую мымру выведешь в люди? И покажешь её конфеткой! - Нина Петровна говорила злобные слова, но глаза её светились.
   - Нина! Во-первых, ты помоложе меня будешь, - сказал Волконский, отняв руки от её плеч. - Во-вторых, в людях ты уже была, и не раз. Это мне нужно выглядеть полноценным человеком.
   - Да! - Нина Петровна хихикнула, - Поэтому для сравнения ты берёшь с собой обезьяну!
   Волконский рассмеялся. Аронова поддержала его. Продолжая хохотать, Волконский всунул в машину сумку с новыми вещами, затем открыл переднюю дверцу и усадил Аронову.
   - Мне всё понятно, - сказала Аронова, продолжая веселиться.
   - И это главное, - сказал Волконский, заводя машину.
   Больше он не сказал ни слова. У самой гостиницы машину остановил гаишник.
   - Старший сержант Пахомов! - взял он под козырёк, не дожидаясь, пока водитель откроет двери.
   - Волконский Александр Андреевич! - сказал шофёр, приспустив стекло.
   - Доброго пути! - вновь взял под козырёк старший сержант, пропуская машину.
   Нина Петровна молчала. Мыслей много, но не каждую можно высказать вслух. Она собрала людей в правильную формулу, посвятила их в таинство, которое для них лично не имело никакого магического действия, а теперь что? У них сбываются чаяния и надежды, независимо от их неверия. Аронова столь долго шла к своей цели, чтобы выйти замуж за истинно богатого человека, и уже неделю ничего не происходит! Волконский, возможно, подходит на эту роль, но... для неё ли Волконский? И почему князь? Что это, кличка воровская или никем ныне не чтимый титул? Почему фарцовщик если не заискивает перед ним, то с радостью выполняет любое пожелание? Почему милиционер, только заслышав имя, отпускает машину с миром? Вопросов скопилось много, Нина Петровна решила не откладывать их разрешение до так называемого раута.
   - Нам надо поговорить, - сказала Аронова, глядя в приборную доску. Как будто показания спидометра были согласны с нею. Туда же посмотрел Волконский и кивнул. Он припарковал машину за крыльцом гостиницы. Повернулся к пассажирке.
   - Как я понимаю, у тебя скопились вопросы. Готов ответить на все!
   - Так уж и на все? - Ниной Петровной овладело непонятное веселье.
   - Да, - кивнул Волконский.
   - Выпадет ли снег? - спросила Нина Петровна, улыбнувшись.
   - Да. Сегодня, ровно в полночь.
   - Поняла! - Нина Петровна наклонилась, сняла туфлю и выбросила её в окно. - Когда карета превратится в тыкву!
   - Но извозчик не желает превращаться в крысу! - улыбнулся Волконский.
   - Жаль. Значит, и туфельку мою искать никто не станет, - она деланно всхлипнула.
   - Нина Петровна! - укоризненно сказал механик, подавая туфлю в окошко. - Что же вы новой обувью кидаетесь? Кстати, вашу машину может починить только производитель.
   - Почему так, Юрик?
   - Там труха одна, Александр Андреевич! Я поторопился, что подписался на ремонт, - сокрушённо покачал головой Юрик.
   - И я не смогу доехать до дома?
   - Похоже на то. Коррозия кузова, степень износа, - механик принялся перечислять причины, по которым машину пора на свалку.
   - То есть, зимний бриз сделал своё дело.
   - Возможно. Я в климатических факторах мало смыслю, но вы когда брали машину, узнали хоть каков пробег?
   - На спидометре было 200 тысяч.
   Юрик покачал головой.
   - Так и завести нельзя?
   - Когда я ставил хомут, думал всё будет гораздо проще. Но дело в том, что на одном хомуте вам никуда не уехать.
   - Вот вам и золушкина тыква! - Нина Петровна игриво посмотрела на обоих мужчин.
   - Юрик, ты попросил сестру?
   - Да, всё готово. Ждите, сей момент! - он развернулся и подбежал к крыльцу.
   - Юрик! Не забудьте мою записную книжку из тумбочки! - крикнула Аронова ему вслед.
   - Если ты угадываешь все мои действия, не можешь ли сама ответить на свои вопросы? - улыбнулся Волконский.
   - Почему, нет? - Нина Петровна скривила губы и пожала плечами. - Ты меня хочешь забрать из гостиницы, свозить на этот самый раут, а потом отправить на поезде до дома. Новые вещи, как я понимаю, выданы на прокат. Жаль. Но, куда деться, верну.
   - Я бы отвечал иначе.
   - Да! Наплёл бы с три короба. Но я не обижаюсь. Если нужно, всегда готова оказать профессиональную помощь.
   - Какую, какую? - привстал с кресла Волконский.
   - Профессионального психолога.
   - Да ты ещё и психолог?
   - Человек другой профессии не ввязался бы в такую авантюру!
   - Скажи, пожалуйста!
   - Пожалуйста!
   - Я знаю, чего хочет профессиональный психолог!
   - Ты не прав.
   - Спорим на все твои новые вещи, что прав?
   - Если я ставлю на все вещи, на что поставишь ты, Сашенька?
   - Стоимость этих вещей. Это справедливо, не так ли?
   Нина Петровна прижала руку к сердцу. В новой блузке, у неё как будто отросли груди. Волконский смотрел в ажурное декольте, не отрывая глаз.
   - Итак, профессиональный психолог в первую очередь хочет ...
   Аронова замерла. Она оценила взгляд Волконского. Сердце зашлось барабанной дробью. Аронова прикрыла веки. Вот, сейчас.
   - ... принять ванну!
   Нина Петровна вспотела. Покраснела, коря себя за слабость. Как могла подчиниться порыву низшего влечения?
   - Точно, - только и сказала Аронова.
   - Вот видишь, свой гардероб ты уже оправдала. Больше вопросов об оплате не будет?
   Очарованная Аронова покачала головой. Он не стал её целовать, что само по себе дико, однако... почти сделал предложение! Она еле удержалась на месте. Так хотелось подпрыгнуть выше своего роста. Но крыша "чистого японца" набила бы ей шишку! Нина Петровна улыбнулась.
   - Ты не спросишь, почему мне надо выглядеть приличным человеком? - спросил Волконский после того, как Юрик загрузил вещи Ароновой в багажник и помахал ручкой на прощание.
   - Нет.
   Волконский пожал плечами. Не смотря на ум этой женщины, она не желает знать основного!
   - Но, почему? - спросил он, глядя на дорогу. Про себя загадал, если услышит в ответ какую-нибудь женскую глупость, тогда ... Тогда он всё это затеял зря. Придётся высадить новую знакомую и попрощаться навсегда.
   - Тому есть множество причин.
   Волконский терпеливо молчал.
   - По-видимому, ты давно известен губернатору, но не встречался с ним лично. У тебя какое-то дело на миллион рублей к губернатору. Надо произвести хорошее впечатление на бывшего партработника. Для этого и нужна женщина, похожая на жену. Без ложной скромности скажу, не глупая.
   - И симпатичная!
   - А! Бросьте, Сашенька! - Нина Петровна махнула рукой. - Во что ни ряди обезьяну, красивой она не станет!
   - Но симпатичной может выглядеть и обезьяна! Не только созревающая женщина, как ты.
   - А что? - Нина Петровна поперхнулась воздухом. - Я ещё зелёная?
   - Местами.
   - Какими это? - вырвалось у Нины Петровны. Она захлопнула себе рот ладонью, шлёпнув по губам.
   - Мы уже приехали, - сказал Волконский, как будто не слышал бестактного вопроса. Он остановил машину, вышел и предложил даме руку.
   - Какой этаж?
   - Второй. Это временное жилище. Квартира для встреч.
   Нина Петровна вздрогнула всем телом.
   - Не нужно пугаться. Нас это не касается.
   - Там кто-то есть?
   - Вряд ли. Хотя, сейчас узнаем, - он поднялся по лестнице первым, неся с собой сумку, подаренную фарцовщиком.
   Волконский позвонил. Затем ещё. После чего достал ключ и открыл.
   - Заходи, Нина!
   Аронова прошла в тёмный коридор. Мгновенье спустя, загорелся свет. Она огляделась. В конце коридора стоял рыцарь в средневековых латах. В правой руке он держал копьё с разветвлённым концом, приспособленным под вешалку для шляп. Левую руку рыцарь вытянул на уровне плеча. В латах были впаяны крючки. На них висели плечики для одежды. Надколенники рыцаря представляли собой полочки для обувного крема и щёток.
   - Ого! И в каждой комнате по такому помощнику?
   - Комната всего одна.
   Волконский помог Ароновой снять новый плащ. Он повешал его на плечики.
   - Это мамина квартира. Она сдаётся организации.
   - Организации встреч?
   - Можно и так сказать. Когда я приезжаю, прошу освободить квартиру.
   - Когда уезжаешь, возвращаешь её вновь, - продолжила Нина Петровна.
   - Правильно. Я на Родине бываю редко, наездами.
   - Исключительно на рауты к губернатору.
   Волконский улыбнулся. Он проводил Аронову в комнату, открыл шкаф.
   - Тут новые полотенца и всякие женские штучки. Выбирай на свой вкус!
   Нина Петровна взяла большое махровое полотенце. Начала разворачивать его. Расправляла, расправляла, но до конца добраться не могла. Глаза её сделались совсем круглыми. Волконский стоял в стороне и смотрел. Нет, она совсем не обезьяна! Он вновь похвалил себя за удачный день.
   Нина Петровна развернула-таки махровую фиолетовую простынь, вытянула на руках кверху.
   - Таким полотенцем можно меня обернуть три раза!
   - Очень хорошо! Тебе нужно будет полежать после ванной, так что я отлучусь ненадолго.
   - А...
   - Сумочка с твоими документами в боковом кармане, - Волконский указал на необъятную спортивную сумку. - Кошелёк, надеюсь, тоже там.
   - Я вовсе не хотела...
   - Никто не хотел никого обижать. Недоверие - симптом нашего времени. Ничего больше. Я отлучусь ненадолго. Часам к двум заеду, и где-нибудь пообедаем. А то, на рауте, сама понимаешь, кормить толком не будут.
   - Счастливо! - успела сказать Нина Петровна.
   Когда дверь захлопнулась, она села на стул рядом с рыцарем. Закрыла глаза. С кем это всё происходит? Средневековый страж задел её за волосы. Нина Петровна вкинула голову. Увидела связку ключей. От сердца отлегло. Да, это происходит с ней, Ароновой Ниной Петровной, двадцати семи лет от роду, профессиональным психологом и старой девой. С ней, и ни с кем больше!
  
  
   ГЛАВА 11.
   - Николай! Пора управляться! - крикнула женщина из кухни. Она обтирала руки о край фартука, начистив полное ведро картошки.
   - Мишка чего?
   - Мишка на хоккее!
   - Ванька где? - ещё громче выкрикнул Николай, не отрываясь от экрана телевизора.
   - На продлёнке.
   - Ну, все заняты! - Никола хлопнул себя по коленям. - Один я свободен!
   - Праздношатающийся, ить-ю-мать! - прокричал он, со злостью нажимая на пульт управления. Телевизор замолчал на полуслове, обиженно пискнул и отключился. Никола бросил пульт на потрёпанный диван.
   Никола вышел в коридор, надел измызганную фуфайчонку - предстояло грести навоз в коровнике и свинарнике. На голову нахлобучил шапку с обрезанными наполовину ушами, так легче слышать на морозе. Хотя в этом году морозов толком не было.
   Продолжая тихо ворчать на занятых детей, Никола вышел в сарай через дверь, расположенную в стене кухни.
   Жена молча гремела посудой на печи.
   Никола взял совковую лопату, вытер ещё сухой лоб и принялся выгребать жижу, перемешанную с навозом. Одно корыто, другое.
   Вынес во двор, свалил в кучу. Николай посмотрел на часы. Скоро принесут почту. И зачем пошёл управляться в такую рань?
   - И чего я тебя послушался? - спросил он жену, после того как вернулся. - Всего-то, два корыта!
   - А то ты забыл? - она встала, подбоченясь.
   - Чего забыл-то?
   - Нас приглашают на вечер! Между прочим, касается перспектив нашего хозяйства!
   - Вспомнил. Пойду, поглажу галстук.
   - Пей чай! Всё уже отутюжено.
   - Маня! Ты прям как компьютер! Всё-то у тебя готово и запланировано.
   - А как иначе? Если все будут жить спонтанно, получится хаос!
   Никола посмотрел на жену. Она и не думала смущаться.
   - Откуда слов таких нахваталась? Поясни уж.
   - Пояснить, откуда?
   - Пояснить, что! - заметив недоумённый взгляд жены, Николай пояснил, жестикулируя: - Вот это самое, что ты сейчас сказала!
   - Если каждый будет делать только то, что хочет, разведём бардак!
   - Теперь понятно. Выходит, если мы пойдём на этот дурацкий вечер, то хаоса нам не видать как своих ушей!
   - Верно!
   Никола отмыл руки, сполоснул лицо, обрызгался одеколоном.
   - Ты готова?
   Мария не отвечала. По-видимому, готовилась. Никола взял вчерашнюю газету, где красным карандашом было обведено объявление: "Объявляется открытый конкурс"!
   - Ерунда! - в который уже раз сказал Никола, перечитав краткую заметку. - Похоже, решили на нас делать свой бизнес. Как обычно: "Ничего лишнего"! - воскликнул он, переврав известное изречение "крёстного отца" сицилийской мафии.
   Но Мария была иного мнения, она решила, что эта заметка - шанс выйти в люди. "Как выйдем, так и зайдём", - чуть было не сказал вслух Никола.
   Вечер начался с собрания в сельском клубе. Бабы нарядились, нарядили и мужиков. Кто в галстуке, кто с бабочкой. Пиджаки на крестьянах висели как на плечиках в гардеробе. Не мятые, но какие-то бесформенные. Люди чувствовали себя стеснёнными, улыбались как-то вымученно. Прибыли все из правления бывшего колхоза. Никола заскучал. Опять начнут речи толкать, объегоривать нашего брата!
   - В наших руках будущее страны!
   Понятно! Ещё не хватает закончить речь лозунгом: "Слава КПСС!" Никола пригорюнился. Почему-то захотелось выйти на воздух. Он ослабил донельзя узел галстука, распахнул ворот. Тотчас получил тычок локтём от жены, но не стал огрызаться. И поправлять воротник не пожелал. Так и сидел молча, подавляя зевоту.
   - Ваучеры на сельхозтехнику! - председатель собрания помахал пачкой сиреневеньких бумажонок.
   - Кто желает стать фермером? - председательствующий оглядел собравшихся на первых двух рядах.
   Никто не шелохнулся.
   Никола громко усмехнулся.
   - Чего смеёшься, Никола?
   - Дак на земле-то пахать надо! - сказал Никола. - Даже фермеру!
   - На то она и земля-матушка, чтобы на ней пахать, - выразил, как ему казалось, общее мнение председатель собрания. - Смех совсем не к месту!
   - Смотря к какому месту, - пробурчал вполголоса Никола.
   Мария улыбнулась.
   Приободрённый Никола легонько потянул жену за рукав.
   - Сидеть! - шикнула Мария.
   Никола сложил ладони на колени. Задремал.
   - Кто возьмёт на себя смелость приватизировать сельхозтехнику?
   Никола очнулся в полной тишине.
   - Мне повторить вопрос?
   - В чём проблема? - спросил Никола.
   - Для спящих повторяю: ваучеры, как в городе каждому по одному выдавать не будем! Эдак растащим колхоз.
   - А в чём предложение?
   - Предложение таково, - терпеливо повторился председатель, - отдадим под роспись ваучеры одному человеку!
   - И этот человек, конечно, будешь ты! - Никола привстал.
   - Нет, - лицо председателя побагровело. Ему вовсе не улыбалось отвечать за стопку бумаг и за всю технику. Тем более, он не знал, перед кем.
   - Тогда я! - Никола протянул руку.
   - Кто за?! - рявкнул председатель.
   - Единогласно, - выдохнул он. - Так что, Никола, бери эти бумаги и владей! Мы все подпишем тебе поручительство.
   - Ну, и чего ты добилась? - спросил Никола после собрания.
   - Ты не понял? Теперь весь колхоз в наших руках, - шёпотом сказала Мария.
   - И кто это тебе так задурил голову? Поменьше телевизор надо смотреть.
   - Не ворчи. Скоро поймёшь, что я права.
   - Ну да! Как же! Мне возиться с этой рухлядью, а им проценты отсчитывать!
   - Поживем, увидим.
   Жить, чтобы увидеть пришлось недолго. В тот же вечер пришли соседи алкаши.
   - Никола! Один фунфырь - один ваучер! Идёт?
   - Идёт.
   Николаю пришлось съездить в город на ночь глядя за тремя ящиками водки. Уже к утру в его личной собственности была добрая половина ваучеров. Настроение повысилось!
   Ранним утром он задал корм скоту и направился на старую базу МТС.
   Мария как бывший бухгалтер колхоза всю бумажную волокиту взяла на себя. Не всем нужны были "фунфыри", кое с кем пришлось рассчитываться товаром посущественнее. Огромная семья из шестнадцати человек так вообще затребовали поросёнка! В результате нехитрой обработки населения в пайщиках Николы остались только члены бывшего партбюро колхоза.
   Мужики, работающие с техникой, посмеивались, глядя на новоиспечённого буржуина. Зарплату им по-прежнему платил колхоз, а "хозяин" ни пришей к чему рукав, работал наравне со всеми!
   Никола понимал, что так продлится недолго. Терпел и вкалывал. Вкалывал и терпел. Подбадривала Маня своими, уже не казавшимися глупыми, проектами.
   Засыпая, Никола видел перед собой кипу ваучеров. Уснув, наблюдал, как документы превращаются в трёхэтажный особняк со всеми удобствами, коровник и птицеферму.
   Поутру вновь принимался за работу, тогда как супруга возилась с бумагами, составляя и сопоставляя столбцы каких-то цифр.
  
  
   ГЛАВА 12.
   Леонид Аркадьевич согласился на прощальный вечер. На этом настоял Никита.
   - Тебе, как человеку богатому, можно позволить себе излишества, - больше для проформы ворчал Чугуев.
   - Да какие тут излишества?! Всё за счёт заведения! - Никита склонился в неумелом реверансе, не удержал равновесия и шлёпнулся у кровати.
   Чугуев засмеялся.
   - Ну, твой же друг однокашник, а не мой! Приглашает, как можно отказаться? К тому же, - Никита сложил ладонь в рупор, - о вашем поведении, уважаемый Леонид Аркадьевич, доложат, куда следует!
   Он закатил глаза к потолку.
   - Вставай, паяц! - Чугуев подал руку. - Пойдём. А то завтра с утра выезжать.
   - Успеем, успеем! - сказал Никита, поднимаясь. - Ни капли спиртного, сам понимаешь.
   - Куда как не понять! - кивнул Чугуев. Отправлять в запой бывшего однокашника не хотелось. К тому же, очевидно, прав Никита. Обязательно доложат, куда следует.
   Друзья вышли в холл. Их встретила Ядвига Францевна в вечернем платье сиреневого цвету с ослепительными блестками, окаймляющими нескромное декольте. На плечах не было никаких бретелек. Никита всё вглядывался в её грудь. На чём держится платье? В итоге решил, что на клею и посмеялся. К его неожиданным смешкам как-то попривыкли и ни о чём не спросили.
   - Пожалуйста, гости дорогие! - пригласила Ядвига Францевна.
   Тот же угрюмый шофёр довёз гостей до бывшего Дома Советов. В отдельном крыле располагалась столовая. Зал на этот вечер сделали банкетным. Никита опешил от такого количества воздушных шаров, рвущихся вверх. Ниточки еле удерживали их. Местами, похоже, не удержали. Разноцветные шары толкались в потолок у люстр и вентиляторов.
   Столы составили в одну линию и накрыли белой скатертью с розовой бахромой. На столе выстроились бутылки с безалкогольными напитками. Рядом стояли вазы с фруктами.
   - Пожалуй, стол из прошлого! Смотри-ка, Лёня! - Никита шепнул Чугуеву. - Столько соков даже при антиалкогольной компании не было!
   - Было, Никита, было, - Чугуев покачал головой. Мол, какие твои годы, что ты мог помнить?
   Никита молча согласился.
   - О! Наши родственнички! - с распростёртыми объятьями повстречал их мэр.
   - Андрей Васильевич! Наше вам с кисточкой!
   - Никита в своём репертуаре, Андрей Васильевич! - извиняюще покачала головой Ядвига Францевна.
   - И вам не кашлять до трясучки! - в тон Никите ответил мэр, не глядя в сторону Ядвиги.
   Вечер пошёл по плану, вполне алкогольному. Хотя никто не пил, но веселились искренне, до упаду.
   Никита радовался хоть маленькому, но собственному вкладу в устранение стихийного бедствия. Его подписи под какими-то акциями, полученными Мискиным взамен ваучеров, казались Никите чем-то непонятным и далёким как турецкий берег.
   К Никите во время очередного конкурса подсела Ядвига Францевна. Она улыбалась совсем не так, как в "Катране". Никита опешил от натиска плотоядной дамочки. Ядвига Францевна подмигнула и плеснула в фужер из тёмной бутылки с непонятной этикеткой. Никита выпил. Оказалось самое то! Так вот почему все веселы! Пожалуй, Мискин, Чугуев и сам Никита не при делах! Ядвига Францевна подала пример, запив персиковым соком и только потом закусив кружочком колбасы.
   - Ники! - сказала женщина, переиначив имя на американский манер. - Я давно за тобой наблюдаю. Ты же не женат?
   - Чтобы придти к такому выводу, не нужно давно наблюдать! - улыбнулся Никита.
   - А вот эта, - продолжала говорить Ядвига Францевна, - Нина, она твоя подружка?
   - Нина Петровна?! - поперхнулся Никита.
   - Вы поссорились, - покачала головой Ядвига Францевна.
   - Мы никогда не были в дружбе.
   Ядвига Францевна налила ещё по фужеру. Никита не желал отставать от дамы. Пришлось выпить одним махом до дна. Чача, или как её там, продрала горло. Никита закашлялся. Ядвига Францевна предложила выйти на перекур.
   От первой затяжки закружилась голова. Никита отложил сигарету в хрустальную пепельницу на подоконнике. Но вместо свежего воздуха Никите пришлось глотать слюну Ядвиги Францевны, впившейся в губы. Она целовалась с чувством, с расстановочкой. Подышала сама, дала дохнуть партнёру, не выпуская его верхней губы изо рта. При этом задействовала движения корпусом: бюст Ядвиги Францевны оголённый на одну треть, ласково, но настойчиво тёрся о ладонь Никиты. Он сам не понимал, как его рука оказалась всунутой под платье. В коридор никто не выходил.
   Ядвига Францевна продолжала дразнить молодого человека, сунув руку к нужному месту, убедилась, что клиент созрел, и отпрянула.
   - Что случилось? - спросил Никита.
   - Ах! - Ядвига Францевна согнулась кпереди, лихорадочными движениями попыталась всунуть вывихнутую кнаружи левую грудь обратно в платье. - Что я делаю?
   - Мадам, вы поправляете свой туалет.
   - Всё шутишь, лучше помоги, Никита!
   Никита приблизился до опасного расстояния. Он стоял с опущенными руками, не зная, как помочь. Ненароком можно и синяк оставить! Вон она как активно впихивает грудь в затянутый корсет.
   - Что стоишь, как истукан? - с повизгиванием прошептала Ядвига Францевна.
   Никита решился. Он взялся за платье, аккуратно оттянул на себя. Ядвига Францевна одной рукой всовывала грудь, другой натягивала платье кверху, задрав подол. Никита обомлел, увидев вершину тёмного треугольника.
   Ядвига Францевна не спускала глаз с молодого самца. Когда глазки его закатились, как у бычка, женщина наконец справилась с платьем.
   А Никита, мало контролируя себя, уже тискал казавшуюся пять минут назад престарелой администраторшу, как девку из подворотни. Ядвига Францевна вновь впилась в его губы.
   Когда она села на подоконник, завернув подол кверху, дверь в коридоре со страшным скрипом приоткрылась. Она тотчас захлопнулась кем-то, но Ядвига Францевна резво соскользнула с подоконника. Она оправила платье и, продолжая улыбаться, как ни в чём ни бывало, взяла потухшую сигарету и сунула в рот.
   Никита вспотел. Он стоял напротив и трясущимися руками дёргал за молнию неизвестно когда и кем расстегнутой ширинки. Кожа на руках была шершавой от прилипших блесток с платья Ядвиги Францевны.
   Она подошла и плавным движением закрыла молнию.
   - Похоже, мы спалились, - сказала Ядвига Францевна.
   - Да.
   - Но ты был великолепен, - с придыханием сказала она.
   - Я ещё не весь был великолепен, - сказал Никита, улыбаясь в ответ.
   - Может я не права, но я не прочь... - Ядвига Францевна повела плечами.
   - И я!
   - Поедем в "Катран"! У меня есть хорошее вино.
   Никита кивнул, сглотнув сухим горлом. Только что успокоившаяся плоть вновь затвердела от прилива горячей крови. Он был готов ехать куда угодно, только поскорее содрать платье с Ядвиги Францевны.
   Она взяла Никиту за ручку и повела следом. В бликах цветомузыки тёмного зала они шли к выходу, обходя танцующие пары.
   - Вот и Никита! - раздался голос Мискина под самым ухом.
   Никита вздрогнул.
   - Ты-то нам и нужен! - сказал Чугуев.
   Ядвига Францевна отпустила руку кавалера, ойкнула и начала оседать. Чугуев первым ухватил её за плечи, не дав упасть.
   - Что с вами, Ядвига Францевна?
   - Я задыхаюсь...
   Подбежавший Мискин ладонью, как опахалом помахал перед её лицом. Тотчас он унюхал знакомый запах алкоголя.
   - Не мудрено, Ядвига Францевна, что вы задыхаетесь!
   - Нужна помощь? - спросил тотчас появившийся заместитель мэра.
   - Немедленно Генку сюда! Пусть увезёт эту пьянь отсюда! - Мискин брезгливо оттёр ладонь о брюки. - Пошли, мужики! Потехе час, как говорится!
   Ядвига Францевна сникла. Она едва на самом деле не грохнулась в обморок, увидев, как уводят прочь Никиту.
   - Гена! Меня в "Катран"!
   - А что скажет ваш муж? - развёл руками водитель мэра.
   - Он скажет, - Ядвига Францевна криво улыбнулась. - Лучше тебе не знать Геннадий, что он скажет!
   - Так, в "Катран"?
   - Белые начинают и не сдаются! В "Катран"!
   Ядвига Францевна прождала гостя до половины третьего, выпила початую бутыль вина, выкурила пачку сигарет. Никто не появился. Ядвига злилась на себя сильнее и сильнее. Угораздило же быть такой самонадеянной! Почему бы ни взять бумаги с собой? Подписал бы, как миленький прямо там, на подоконнике. Дала бы сунуть разок, и разошлись бы как в море корабли!
   - Не ссы, Никита! Найдём мы тебе бабу! - похлопал парня по плечу Мискин.
   Никита сконфуженно промолчал.
   - Я что-то тебя потерял из виду! - возбуждённо сказал мэр. - Потом вижу, и старой вешалки нет! Разом дотумкал, что охмуряет! Охмуряла?
   Никита кивнул.
   - А ты что думал? Баба в самом соку! Попробовал бы, не отказался.
   - Помешали.
   - Ага! Помешали! Пошли, покурим!
   Чугуев присоединился.
   Они вышли в тот же коридор, где оконфузился Никита.
   - Посмотри по сторонам! Ничего не замечаешь? - весело подтрунивал Мискин, включив свет.
   - Как это?
   - Что рот разинул? Бывает! Ха-ха-ха! - Мэр смеялся, указывая глазами на натянутую верёвку, один конец которой был привязан к батарее под окном, другой к шпингалету в нижнем углу двери. Он наступил на бечёвку, дверь со страшным скрипом приоткрылась. Отпустил ногу, дверь захлопнулась. - Пружина! Как и у тебя в штанах! Небось, сразу сжалась?
   - Хватит издеваться над парнем, - вступился Чугуев.
   - Да я так, по-отечески. Сам чуть было не попался! Когда я бухал, так она мне с утречка подливала и всё подсовывала бумаги на подпись.
   - Чего хотела?
   - А того же, что и с тебя, Никита! Чтобы подписал свою долю в её пользу!
   - И ... подписал?
   - Да не дрожи ты так! Молодость, молодость! Попользовался услугами, но не подписал. В самый ответственный момент, вдруг, отрубался. Причём, замертво. К концу критических дней, так вообще видеть её не хотел. А подписал я в твою пользу, если помнишь. Помнишь, не все мозги чачей пропитались?
   - Так, как? Откуда знаете про чачу? - стушевался Никита.
   - Помню, помню я эту отраву. Две недели пробовал. Сама Ядвига гонит. Не тяп ляп. Так что, ребята, сейчас пошлю за вашими вещами. Переночуете у меня, а завтра домой! Кстати, кое-что обмозгуем.
   Никита затушил сигарету, раздавив её.
   - Не нервничай, Никита! Послушай старого волка. Не жалей, ничего в ней хорошего нет. А попадёшь сейчас в "Катран", обработает так, что и знать будешь, на что идёшь и каких людей, - Мискин стукнул кулаком себя в грудь, - подводишь, а всё равно подпишешь что угодно.
   - Да-а, - протянул Чугуев, заразившись игривым настроением, - это тебе, Никита, не Нина Петровна!
   Мискин кивнул, как будто эту самую Нину Петровну знал с пелёнок.
   Вечером они обсудили дальнейшие планы пользования совместной собственностью на побережье.
   Провожая друзей на перроне, Мискин дал последнее напутствие Чугуеву.
   - Главное, Лёня, поставить себя! Только не на коленки! Я с губернатором перетёр. Всё будет правильно. Встретят, как полагается, только не тушуйся. Если что, звони!
   Мискин не стал ожидать отправления поезда, пожал руки и укатил.
   У вагона какая-то цыганка, бесцеремонно расталкивая ожидающих посадки, сунула под нос Никите дощечку со сложенной на ней бижутерией.
   - Золотой, бриллиантовый, бери крестик! Лучший на побережье! Нигде больше не возьмёшь!
   - Золотой, говоришь? - Никита вгляделся в лицо цыганки. Глубокая морщина прорезала её лоб от переносицы до чёлки, поперечная складка лба образовывала крест. Что-то это напоминало.
   - Э! Это ты золотой мой, бриллиантовый! А крестик, видишь, чистый рандоль! Сносу не будет!
   - Может, и вправду взять на память? - Никита посмотрел на Чугуева.
   - Бери, а то не отвянет.
   - Возьми на счастье, сынок! - цыганка сунула в ладонь Никиты самый большой крест, вытянула деньги из другой руки и моментально затерялась в толпе.
   Никита только успел пожать плечами.
   В родном городе Чухонске на перроне выстроился весь командный состав районной администрации. С живыми цветами и сияющими лицами. Не хватало только оркестра.
   - Выходим?
   - Я, Леонид Аркадьевич, после. В сторонке. Мы всё же не родственники.
   - Как знаешь. Куда сейчас?
   - Домой! Отдыхать после отдыха.
   - Счастливый! Ну, давай, отдыхай! - Чугуев пожал руку Никиты и вышел.
   Его, в самом деле, едва ли не на руках приняли с лестницы вагона.
   Больше всех радовалась Елизавета Николаевна. Секретарша юлила вокруг мэра, заглядывала ему в глаза, улыбалась во весь рот, едва сдерживаясь, чтобы не схватить Чугуева за руку.
   Похоже, натерпелась Лизонька от первого зама. Чугуев улыбнулся. "Что ж, у вас", - он посмотрел на группу встречающих, - "ещё всё впереди!"
   "Главное, не гони лошадей! " - напутствовал Чугуева однокашник Мискин. - "Вначале выцепи гниду, а потом прищёлкни её окружение, сама отсохнет и отвалится. И, не будь дураком, обязательно вникни в дела приватизации!"
   Чугуев смотрел на приветливые лица и не мог определить "гниду" - все как один казались взрослыми особями, полноценными вшами-кровопийцами.
   - Вас домой, Леонид Аркадьевич?
   - Для начала в Управу.
   "Это ещё зачем?" - Чугуев прочёл немой вопрос на лицах встречающих.
   - Соскучился по работе! - улыбнулся мэр. По обыкновению так виновато, что лица свиты просветлели.
   - Конечно, конечно! Давай в Управу! - приказали они шофёру.
   Тот пожал плечами и двинулся с места.
   Чугуев увидел в окно, как машет рукой Никита. Улыбнулся в ответ и взял под воображаемый козырёк.
   - Это кто? - спросила начальница отдела кадров.
   - Отдыхали вместе.
   - А-а, - протянула напомаженная молодящаяся женщина.
   Чугуев повернулся к ней. Заплела косички к полувековому юбилею, напялила мини-юбочку, дольчики. Красавица! Не она ли гнида?
   - Леонид Аркадьевич, вижу, неплохо отдохнули, - по-своему истолковала его взгляд начальница отдела кадров.
   - Замечательно, Клара Семёновна! Мне бы поработать теперь.
   - Что вы, что вы?! - всплеснула руками она. - У вас ещё три дня отпуска!
   - Клара Семёновна, доедем до места, разберёмся.
   Клара Семёновна посмотрела на остальных членов свиты. Улыбки сошли с их лиц. И только Лизонька едва не сдержалась, чтобы не хлопнуть в ладоши. Первый заместитель вовсе почернел. Он старался не глядеть на Чугуева и на его секретаршу. Было три дня в запасе, но из-за самодурства Чугуева пропало. Он опустил руки ниже колен и ткнулся подбородком себе в грудь. Затем дёрнулся оттого, что кто-то сильно щипнул его за ногу. Обернулся, увидел нахмурившееся лицо Клары Семеновны, и ещё более сник.
   - Лизонька, предоставьте мне, пожалуйста, планы администрации по приватизационным объектам! - первым делом приказал Чугуев, едва переступил порог приёмной.
   - Все документы у Зябликова.
   - Так, возьмите! - улыбнулся Чугуев, подражая однокашнику Мискину. От такой улыбки оппонент чувствовал себя скрученным по рукам и ногам.
   Секретарша вздрогнула.
   - Если у Зябликова возникнут вопросы, ведите его в мой кабинет! - продолжал улыбаться Чугуев.
   - Сейчас! - секретарша выпорхнула из приёмной.
   Чугуев тотчас связался по телефону с отделом кадров.
   - Клара Семёновна! У меня ещё трое суток отпуска?
   - Да, конечно, Леонид Аркадьевич, я тоже думаю, вам надо отдохнуть.
   - После отдыха?
   - Знаете, отдых он тоже не исключает нагрузки.
   - Это как?
   - Мало ли дел у молодого, полного сил мужчины?
   - Хорошо. Я еду домой сейчас же.
   - Счастливого вам отдыха, Леонид Аркадьевич!
   Секретарши ещё не было. Чугуев осмотрел свой кабинет. Всё в идеальном порядке, в такой кабинет он вступал в должность. Да, Зябликов умеет, когда хочет. Только интересно, чего он хочет?
   Чугуев позвонил первому заму. К телефону долго никто не подходил. Леонид Аркадьевич хотел было положить трубку, как ему ответила запыхавшаяся Лизонька.
   - Кабинет первого заместителя городской Управы!
   - А что ты там делаешь, Лизонька?
   - Леонид Аркадьевич! - укоризненно выдала секретарша.
   - Слушайте, Лизонька, внимательно. Сейчас вы являетесь пред мои очи с требуемыми бумагами или...
   - Или?! - возмутилась секретарша.
   - Уже готов приказ о вашем увольнении по несоответствию занимаемой должности.
   Секретарша швырнула трубку, оправила юбку, подхватила папку с бумагами и выскочила из кабинета. Зябликов продолжал лежать на диване. Он слышал каждое слово мэра, и всё больше удивлялся. Что, если? Зябликова аж подбросило. Он схватил трубку, набрал знакомый номер.
   - Что ещё, Леонид Аркадьевич? - ответила начальница отдела.
   - Это Зябликов! Ты что делаешь, Клара?
   - Курю, а ты?
   - Не время для шуток! Знаешь, что Чугуев увольняет Лизавету?
   - Знаю, - Клара Семёновна улыбнулась. - Давно пора прекратить распутство на рабочем месте.
   Зябликов вспотел. Он положил трубку. У, старая кочерга! Откуда узнала? Наверняка Лизка проболталась. Тогда, туда ей и дорога! Жена Зябликова вряд ли потерпела бы измену. Терять рабочее место совсем не хотелось. Тем более из-за какой-то вертихвостки.
   - Елизавета Николаевна! Ознакомились? - спросил Чугуев, указывая взглядом на папку с бумагами от Зябликова.
   - Вы, вы это серьёзно?
   - Нет! Я в шутку спросил о ваших обязанностях!
   - Я свои обязанности знаю.
   - Только выполнять их не спешите.
   - Я была занята. Мне надо было...
   - Меня не интересуют ваши дела, - улыбнулся Чугуев. - С поставленной задачей вы не справились вовремя.
   - И вы всерьёз меня уволите?
   - Уже. И не надо так на меня смотреть. Бардак мне не нужен.
   - Но, но вы понимаете, что у меня муж инвалид и ребёнок?
   - Всё, всё понимаю и сочувствую. Поэтому дам наилучшие рекомендации.
   - Да я, да они... - секретарша разрыдалась.
   Чугуев постоял, посмотрел и опустился в кресло. Утешать секретаршу не хотелось. Пусть уходит с миром.
   - Уходите с миром, - сказал он вслух.
   - Да мне некуда идти! - всхлипнула секретарша. - Вы ничего не знаете. Они, они вас подставляют! Я, я всё скажу.
   - Вряд ли это вам поможет, хотя... Говорите!
   И секретарша, как говорят работники внутренних органов, раскололась по самые помидоры.
   Чугуев выслушал исповедь, поблагодарил.
   - В знак признательности я предлагаю написать вам "по собственному желанию". С добавочной формулировкой: "по семейным обстоятельствам"!
   Чугуев подписал приказ об увольнении, захватил бумаги по приватизации и приказал шофёру отвезти его домой.
   Надежда была на работе, сын в школе. Чугуев расположился в кабинете. Чем больше он читал, тем больше чувствовал отупение в голове. И всё же основную мысль он уловил. Его, действительно, подставляют, или кидают. Остаётся подписать постановление, и готово. Мэр города Чухонска окажется вне экономической политики! Хитроумные сплетения договора предполагали полное отстранение мэра от вопросов экономики, передоверяя их заместителю Зябликову.
   Чугуев вздохнул, сунул кассету, отданную ему секретаршей, включил видеомагнитофон.
   - Порнофильм плохого качества, - сказал он, просмотрев до середины.
   В сумраке кувыркались две фигуры, сопровождая свои движения охами и ахами.
   Чугуев промотал вперёд.
   Свет! Появился свет и Леонид Александрович увидел обещанный компромат. Отчётливые лица: Лизоньки и Зябликова! Вот почему в его кабинете порядок! Убрали за собой, молодцы!
   Чугуев позвонил Зябликову.
   - Чем занимаешься? - спросил он, не представляясь.
   - Леонид Аркадьевич, дорабатываю проект приватизации асбестоцементного завода!
   - И на каком этапе?
   - Осталась ваша подпись. Лиза сегодня брала документы для вас. Вы, впрочем, наверное, уже подписали.
   - Не вздыхай так обречённо, Зябликов! Приезжай-ка ты ко мне! Посидим, потолкуем.
   - К вам домой?
   - Разве мы не коллеги? Разве у меня нет ещё трёх дней отпуска? - спросил Чугуев заплетающимся голосом.
   Зябликов воодушевился.
   - Да! Я сейчас. Что захватить?
   - Колбаски. Помидорчиков. И-ик! Ну и пивка баночки две.
   - Чешского?
   - А как же?
   Зябликов пообещал прилететь пулей.
   Чугуев посмотрел на себя в зеркало и удивился. На него смотрел преуспевающий, знающий чего хочет, человек. Чугуев сделал пьяную улыбку. Смотрелось убедительно.
   Зябликов, как и обещал, прилетел пулей.
   - Вот, пожалуйста! Помидорчики, колбаска. Ваша любимая, кстати, икорка! Ну и пивко! Правда, в баночках не было, так я три бутылочки взял.
   - Очень хорошо! Очень! - Чугуев пошатнулся, упал на стул возле холодильника, мотнул рукой в сторону стола. - Садись!
   - Мне штрафную, как я понимаю?
   Чугуев мотнул головой и разлил чачу по стопкам. Себе на донышке, гостю под завязку с горкой.
   - С прибытием!
   Они чокнулись. Чача Ядвиги Францевны, действительно, оказалась убойной. Чугуев только окунул кончик языка, и того хватило. Теперь он выглядел ещё пьянее.
   Зябликов выпил вторую штрафную. Закурил.
   - Значит, вы м-меня решили обойти? - Чугуев посмотрел на собутыльника мутными глазами.
   - Да что ты, Леонид Аркадьевич? Мы за тебя пасть порвём кому угодно!
   - Рвать ничего не надо. Давай лучше выпьем!
   - Насыпай!
   Выпив по третьей, Зябликов разохотился. Он потянулся за бутылём.
   - Не надо гнать лошадей! Обожди!
   - Лёнь, ты что? За море!
   - Кино хочешь посмотреть?
   - Да ну его, это кино! Лучше вот так, посидим, поговорим! Не так часто зовёшь в гости! И в квартиру, и в кабинет! - сострил заместитель.
   - Курить хочешь?
   - Спрашиваешь! Только в вашем подъезде не хочу. Там консьержка дикая. Я ей комплимент, а она: "Проходи!" Кстати, сколько ей лет?
   - Двадцать.
   - Вот это да! А ведёт себя как старушка. Наверняка что-то там у неё есть, - Зябликов облизнулся.
   - Покурим в зале, там окно на лоджию открыто!
   - Не замёрзнем?
   - Не-а! - икнул для убедительности Чугуев.
   Удержать Зябликова он не смог. Всё-таки выпил гость ещё стопку, перед тем как выйти в зал. Чугуев к тому времени намочил уже пол-языка.
   - Поставлю кино, - Чугуев пошатнулся, обронив коробку с кассетами. Достал первую попавшуюся, посмотрел. - Четыре креста. Поставить?
   - Давай, Лёнь! - Зябликов удобно расположился в кресле. Закурил.
   Чугуев поставил кассету. Началось с сумеречного освещения и "рабочих звуков".
   - Германская порнушка? Узнаю, узнаю. Качество только страдает. Наверняка, пиратская, а?! - Зябликов погрозил пальчиком. - Как он её драконит! Покажут яснее?
   - Покажут, - Чугуев кивнул. Сходил на кухню. Вернулся с бутылкой пива.
   - Отполируем?
   - А! Давай! Я хоть и не в отпуске, но, - Зябликов посмотрел на часы, - время пребывания на объекте!
   - Мы всю жизнь на объекте!
   - И то верно! - Зябликов в одной руке держал фужер, другую протянул для пожатия.
   Чугуев сдавил ладонь заместителя.
   - Пей! А то сейчас интересное начнётся!
   - Настолько интересное?
   - Подавиться сможешь! - необычайно трезвым голосом сказал мэр.
   Зябликов от неожиданности поперхнулся.
   - Закусывай, закусывай!
   Закусывая, морщась, гость опустил голову.
   - Зябликов! Ты половой гигант! - громом раздался голос Елизаветы Николаевны.
   Заместитель посмотрел на экран. Там высветились оба участника порносъёмки в полный рост. В этот момент Зябликову Лизка показалась страшной, сморщенной и высушенной как петушиный гребень в июльскую жару.
   - Это откуда, Лёня?
   - Забудь! - Чугуев дружески похлопал по плечу заместителя.
   - Это она, эта сука подстроила? Подставила заместителя мэра, как такое забыть?
   - Забудь, что ты заместитель мэра, - Чугуев улыбнулся. - И Лизавету тоже забудь. Ещё выпьешь? Или сразу напишешь заявление?
   - Ты, ты почему такой трезвый? Только что лыка не вязал!
   - А потому, Зябликов, что я мэр, а не твой собутыльник. Давай, решай. Пишешь заявление или объяснение по факту прелюбодеяния?
   - Объяснение? Уволь!
   - Считай, что уволен с сегодняшнего дня!
   - Не круто ли берёшься? Ты же никто! И выбрали тебя мы, не забывай этого!
   - Ты готов писать? - Чугуев открыл папку с чистым листом.
   Зябликов, сопя, накропал заявление "по собственному желанию".
   - Отдай кассету! Тогда подпишу!
   - Что за условия? Вернёмся к объяснительной?
   - Не надо. Я понял. Копий предостаточно. Но тебе, Леонид Аркадьевич, это с рук не сойдёт.
   Ещё поворчав для острастки, заместитель подписал заявление.
   - Прощай, Зябликов, половой гигант!
   - Супругу-то, хоть не тронешь?
   Чугуев пожал плечами.
   - Ясно. Сволочь ты, Чугуев.
   - Ещё одно оскорбление, и загремишь под статью. Я при исполнении, а ты чужой человек в нашей организации. Частное лицо. А лучше сказать, рожа. К тому же, бесстыжая! Иди уж! - Чугуев захлопнул двери.
   Через полчаса раздался звонок. Чугуев поднял трубку.
   - Что же вы делаете, Леонид Аркадьевич? Так можно все кадры растерять! Как я буду отчитываться перед областью за текучку?
   - Вам, Клара Семёновна, я доверяю целиком и полностью. На вас надеюсь. Вы сможете оправдать любые кадровые пертурбации! - говорил, как чеканил, Чугуев.
   - Польщена доверием, но...
   - Это ваше право, Клара Семёновна! - Чугуев положил трубку. Закрыл глаза, задумался. Оставался ещё председатель профкома.
   Леонид Аркадьевич посмотрел на часы. Пора звонить губернатору!
   - Наслышан, наслышан, Леонид Аркадьевич! - сказал губернатор тотчас после приветствия.
   - Стараюсь, Иван Ильич! - ответил Чугуев, подготовленный к поощрению за работу на Черноморском побережье.
   - Дров не наломаешь, Леонид Аркадьевич?
   - Вы по поводу секретарши и первого заместителя?
   - Я по поводу начальника Отдела кадров.
   - С Кларой Семёновной мы поработаем ещё не один год и наведём порядок!
   - Советую пересмотреть свои взгляды на подчинённых.
   Чугуев сник. Вот так, на взлёте подрубают крылышки!
   - Понимаю.
   - Возьми себе нового главбуха, и проконсультируйся с другом Мискиным по поводу статьи девятой. Молодец! Надо перенимать опыт, а не просто так отдыхать на побережье.
   Губернатор попрощался и положил трубку.
   Вот так! Возьми нового главбуха: ни больше ни меньше! И супруге Зябликова придётся дать отставку.
   Когда вернулась жена, Чугуев первым делом спросил о работе.
   - А что моя работа? Что в ней изменится? Балансы, отчёты. Рутина.
   - А нет желания порулить бюджетом города?
   Надежда посмотрела на мужа, как на сумасшедшего.
   - Что произошло?
   - Я тут решил поменять кадры у себя в Управе. Нужен грамотный главбух.
   - Я понимаю. Но что скажут люди?
   - Люди скажут, что Чугуев поступает правильно. Объявим в газете конкурс на замещение должности, предъявим требования. Никакого кумовства!
   - Лёня? Ты куда ездил? - Надежда отодвинулась, чтобы поглядеть на мужа со стороны.
   - К Чёрному морю, если ты помнишь.
   - Но ты говоришь такие вещи!
   - Крамольные?
   - Смелые и разумные. Ты где был? У тебя кто-то появился?
   - Сколько много вопросов и сразу, Наденька! Я был в санатории, а работал за местного мэра. Если смотришь телевизор, знаешь, что там прошёл тайфун. Нужно было восстановить курортную инфраструктуру. Местный мэр приболел, заменить его было некем, подвернулся однокашник, то есть я.
   - И Мискина там была?
   - Это фамилия мэра Мискин.
   - Родственник? - всё больше воспламенялась Надежда.
   - Да однофамилец! Какой он родственник? И кто такая Мискина, чтобы у неё полстраны было родственников. Насколько ты знаешь, она уехала в неизвестном направлении. К тому же, я совсем не забыл, что она сделала.
   - Старая любовь не ржавеет, Лёнечка.
   - Вот, уже и обижаешься! Не ржавеет, может быть, зато испаряется!
   - У кого как. У кого и в осадок выпадает.
   Чугуев обнял жену за плечи.
   - А давай-ка, взбаламутим и растворим твой осадок!
   - Что ты? Сейчас Вася придёт из института! - отвечала Надя сдавленным голосом. Чугуев нёс её на руках в спальную...
  
  
   ГЛАВА 13.
   - Всем получить ваучеры! - распорядился начальник цеха после утренней планёрки.
   - Следующим приказом будет: "Всем сдать ваучеры!" - сострил Никита, когда начальник цеха вышел.
   Все засмеялись. Острот по поводу ваучеризации было видимо-невидимо. Работяги понятия не имели, что делать с этой бумаженцией. Квартиры разрешили приватизировать безо всяких ваучеров. Рынок акций далёк от обычного человека, рабочему что "медведи", что "быки" - одинаково фиолетово. Никита не был работягой, но и старшим начальником тоже. Ни инженер, и не рабочий. Так, мастеришка. Ни пришей-пристебай. Поэтому Никита позволял себе шутить с рабочими. И они понимали молодого специалиста. Даже в какой-то мере уважали и спрашивали совета.
   - Куда нам этот ваучер пристроить, что скажешь, Никита?
   - Лучше всего свернуть его в трубочку...
   - Ха-ха-ха! Можешь не продолжать! - мужики схватились за животы.
   - Просто начальник скажет, чтобы сдали их обратно и получили в бухгалтерии их стоимость. Вот и всё.
   - И сколько они стоят?
   Никита пожал плечами.
   - А как лучше-то?
   - Лучше продать их одному типу. Хоть на литру хватит.
   - И ты знаешь этого типа?
   - Конечно. Я уже с ним договорился.
   - Тогда мы сдавать в бухгалтерию не будем.
   Никита, не дождавшись окончания перекура, вышел из цеха. Он позвонил Димычу.
   - Ага! - сказал Димыч вместо "Алло".
   - Ты что завтра делаешь? - Никита знал, что Димыч в последнее время нигде не работает в связи с отменой статьи за тунеядство.
   - Да так, есть дела.
   - У меня дело поважнее всех твоих! Сегодня после работы заходи! Срочно!
   - Понял, не дурак.
   Следующий звонок был Чугуеву.
   - Леонид Аркадьевич! Это Никита звонит.
   - По делу или как?
   - На сто рублей дело!
   - Тогда не по телефону. Подъезжай ко мне.
   - Да у тебя там охрана!
   - Подъезжай к дому, - Чугуев продиктовал адрес. - Здесь охрана слабее. Назовёшь квартиру, консьержка свяжется со мной и пропустит.
   - После пяти, идёт?
   - Если гора не идёт к Магомету...
   - Всё понял. В крайнем случае, в половине шестого буду!
   Рабочий день шёл как назло долго. Никита измаялся в ожидании гудка. И покурил, и в домино поиграл, и с девушками-операторами поболтал, а время, как застыло! Он порой стряхивал руку и прислушивался к часам. Тикают! Но как медленно!
   Наконец смена закончилась. Никита бегом выскочил и первым влез в служебный автобус, заняв место с водителем.
   - У Центра тормознёшь?
   - Где у Центра?
   Никита назвал улицу.
   - Так не по пути.
   - Как не по пути-то? Свернёшь один квартал, там дорога лучше. Всё равно остановка у тебя дальше.
   - А что ты там забыл? - Шофёр знал, что на этой улице живут "шишки".
   - Магазинчик там новый! - сказал Никита. - Масло подсолнечное дешёвое.
   - Зачем тебе масло?
   - Хлеб буду макать, и с солью! Пальчики оближешь!
   - Эх, жизнь холостяцкая! Когда ума-разума наберёшься?
   - Ты остановишь, или будешь голову морочить?
   - Остановлю! Не боись, Никита, не останешься без зоновских бутербродов!
   Как и обещал, шофёр свернул у Центра в другой квартал и высадил Никиту как раз у дома Чугуева. Водитель смотрел вслед парню, немножко завидуя его свободе. Магазина он так и не увидел. Наверняка, шпарит к какой-нибудь богатой бабе! Выдумал же, "масло", приколист!
   - Э-э! Мы там поедем? И так куда завернул, ещё и мух ловишь!
   Водитель молча дал по газам, нарочно выпустив побольше дыма на белый забор.
   - Что привело, Никита? - без приветственной церемонии спросил Чугуев.
   - Ваучеры.
   - Так, так. Предложения?
   Никита в двух словах рассказал свой план.
   - Завтра после обеда зайдёшь в Управу! - сказал Чугуев. - Сразу в приёмную. Секретарши у меня пока нет, будет сидеть охранник. Скажешь, что я вызывал. Назовёшься. Только своим именем, без шуточек!
   - Понял.
   - Ничего ты не понял. Машина-то хоть есть?
   - У советского инженера?
   - У постсоветского миллионера!
   - Ещё до того жить да жить.
   - Не будем пытать кукушку, сколько нам осталось. Завтра возьмёшь деньги и отвезёшь к себе.
   - Но как Димыч? Он же спросит, откуда у меня дома такие деньги?!
   - Будешь выдавать частями. Удаляться куда-нибудь, типа за деньгами. Я что тебя учу-то?
   - Всё понял, разрешите откланяться?
   - Лоб себе не расшиби! - улыбнулся Чугуев.
   Едва за Никитой захлопнулась дверь, хозяин позвал жену.
   - Завтра, Наденька, нужно приступить к работе.
   - Но я ещё не уволилась. Две недели отработки по закону.
   - Я позвоню и всё улажу. В нашем отделе кадров ты будешь оформлена с завтрашнего дня!
   - К чему такая срочность?
   - Нужно оформить деньги.
   - Много?
   Чугуев назвал сумму.
   - Да у нас на всём балансе столько нет!
   - Это у вас. В Управе всё по-другому.
   - Ты уверен?
   Чугуев пожал плечами.
   - То-то и оно! А зачем тебе такая сумма?
   - Для приватизации.
   - Асбестоцементного? Разве он столько стоит? Это же копейки.
   - На то она и приватизация! Грабь разграбленное.
   - Надеюсь, Лёня, ты не на себя приватизируешь?
   - Есть один надёжный человек.
   - Вот этот паяц, что приходил?
   - Он с виду дурашливый. На самом деле, Никита владеет пансионатом на Черноморском побережье.
   - И теперь хочет контрольный пакет акций завода общесоюзного значения?
   Чугуев кивнул.
   - А мы-то как? Мы же рискуем!
   - Риск будет оплачен.
   - Нет! Ты положительно был не на море, а где-то там, за бугром.
   - Почему ты так решила?
   - Проходил школу бизнеса?
   - Учился основам менеджмента! Надя! Ты знаешь что-нибудь о статье номер девять?
   - Знаю. Она называется по-разному. Может быть и десятой, так же, двух и трёхзначной.
   - Интересно, у нас есть такая?
   - Завтра выйду на работу и разберусь.
   Чугуев не захотел вникать в тонкости бухгалтерии, без того от новых планов голова кругом.
   Димыч не знал, куда пристроить вагон сахара. А тут ещё Никита со своим "срочно"! Может, он возьмёт? Как назло куда-то исчезла основная советчица Нина Петровна: на работе не знают где она, на дверях квартиры висит амбарный замок!
   - Здравствуйте! - процедил Димыч, проходя мимо старух на лавочке у подъезда.
   - Добрый день! - отозвались обе хором.
   Говорить с ними не было настроения. Димыч пошёл дальше.
   - Молодой человек! - проскрипела старушонка в синей фуфайке с обрезанными рукавами.
   - Что?! - рявкнул Димыч, не оборачиваясь.
   - Ты, наверное, Нину Петровну ищешь?
   - Ну да, - Димыч остановился. Развернулся к старушкам лицом.
   - Так она уехала.
   - Так пора бы и вернуться. Сколько там, на югах, отдыхать?
   - Да нет! Не на юг она уехала. В Москву! - сказала вторая бабушка в ситцевом платье в зелёный горошек.
   - В Москву? - Димыч еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Какая Москва? Где Нина Петровна и где столица?!
   - Замуж выходит! - сказала старушка в фуфайчонке. - Прозевал ты девку!
   Димыч сделал несчастное лицо.
   - Приехал за ней такой интеллигентный человек и забрал! Постарше тебя и посерьёзнее.
   - А чем я вам не мил?
   - Ветреный ты парень.
   - А этот интеллигентный, он что, тихий?
   - Благородный. И постарше нашей Ниночки будет. Аккурат пара!
   - Что сказать? Совет да любовь! - Димыч поклонился старухам.
   - Вот так-то.
   Димыч не сомневался, что старухи выжили из ума. Но, с другой стороны, где Нина Петровна-то? Он знал, что у Ароновой нет друзей и подруг. Он махнул рукой.
   - Надо бы тебе с цветочками да с подарками, а ты всё с сигаретой в зубах и с банкой пива! - старушка перешла на шёпот. - Балбес, одним словом.
   Димыч услышал, но ссориться с соседками по дому не желал. Без того проблем пруд пруди.
   Он перескочил через клумбу и направился к Никите.
   - Привет! К чему такая срочность?
   - Привет. Ты всё в делах, в заботах? - спросил Димыч, стоя в прихожей.
   - Да, дел по горло.
   - Вижу. Даже пиво не пьёшь. Вот до чего работа человека доводит!
   - Никита, если по делу звал, говори! Не морочь голову.
   - А Нина Петровна где?
   - Зачем тебе?
   - Да ты же всё время с нею приходишь.
   - Один раз привёл тебе бабу, так всю жизнь будешь вспоминать! - Димыч присел на табуретку, потянулся к своей обуви.
   - Не психуй. Давай о деле.
   - Давай. Давай! Всё бы вам давать, а нет, чтобы, возьми, Димыч!
   - Возьми, Димыч!
   - Ты что, достать меня решил? - спросил Димыч, обувшись на одну ногу.
   - Нет, нет! - вскрикнул Никита. - Пошли на кухню! Чайку попьём, поговорим.
   - Да знаю я твои разговоры! Опять начнёшь прикалываться и поддевать! А я не знаю, куда груз пристроить.
   - Тебе с сахаром?
   - Ага! - кивнул Димыч. - И заварки не забудь.
   Никита разлил чай по чашкам.
   - Хочешь капусты срубить по-тихому?
   - А ты не хочешь?
   - И я хочу, и тебе предлагаю.
   - Как другу? - Димыч посмотрел на одноклассника.
   - И как другу, и как компаньону.
   - А передачки носить будешь?
   - Какие передачки? Ты что? По телику слыхал, что говорят?
   - "Обогащайтесь!"
   - Вот и я том же. Короче, дело клёвое. Беспроигрышное. Никакого криминала. Чистая коммерция.
   - Что за дело? - Димыч отставил чашку.
   - Нужно скупить ваучеры у работяг нашего завода.
   - Эк ты хватанул! Губёшку-то закатай!
   - Есть человек, который может ссудить под это дело бабки.
   - Так пусть этот человек и скупает!
   - Ты дурак, или прикидываешься?!
   - Мне кой понт с тех ваучеров?
   - Слыхал, по сколько их в областном центре скупают?
   - Примерно.
   - Сколько думаешь?
   - Ну, на пол-ящика пивка хватит.
   - Вот, видишь? А тебе с покупки каждого ваучера на ящик пива! А их ни много ни мало, тысяч десять наберётся.
   - Так, - Димыч сложил пальцы, пошептал губами.
   Никита не мешал думать. Отпил чаю.
   - Пять тысяч литров пива получается!
   - Вот! - подхватил Никита. - Раздели на дни в одном году! Сколько можно пить на халяву!
   - Да я что, алкоголик?
   - А я тебе деньгами предлагаю.
   - Хлопотно это. Ходить, бабки предлагать каждому. Ты бы лучше сказал мне, куда вагон сахару пристроить?
   - У тебя, что вагон сахару есть?
   - Ну да. Срубил по-тихому. Один лох накладные перепутал. Вагон стоит на станции. Приходится мне платить за простой "железки". Скоро выплачу больше, чем этот песок стоит. - Димыч взялся за голову.
   - Вагон? Да сегодня же! - Никита посмотрел на часы. - До конца рабочего дня увезём на склад.
   - А потом складу платить за хранение?
   - Сядь! Не прыгай. Складу ничего платить не надо. Да и распродашь по-быстрому.
   - Я?! На базар пойду?
   - Димыч. Не тупи! Какой базар-вокзал? Всё отправим в столовку!
   - Ага! В ресторан!
   - Не мешай! Лучше посиди, покури. Я людям позвоню.
   Димыч закурил.
   - Леонид Аркадьевич? Дело есть. Нужно вагон сахару пристроить.
   - Я-то при чём? У меня что, рабочие в подчинении?
   - Как это? У тебя административный ресурс! Отзвони в ОРС. Они сами разгрузят и отвезут. А потом пихнём в вашу столовку, райкомовскую.
   - Мне какой интерес?
   - Ты деньги на ваучеры нашёл?
   - Завтра будут.
   - А если нет? Сколько месяцев уже задержка зарплаты?
   Чугуев промолчал. У него в Управе таких сложностей не было.
   - Людям живые деньги за ваучеры нужны! Можно сахарком, но тогда слипнется кое-что! Так что, сообщать номер вагона?
   - Перезвони и сообщи через полчаса.
   - Вот и все дела, Димыч, - улыбнулся Никита. - С сахаром разобрались. Теперь твоя очередь.
   - А что, уже разгружают?
   - Через полчаса всё уладим.
   - Ты что-то щёки надуваешь не по теме. Сделай лицо проще! Откуда у тебя такие завязки? Врёшь же всё!
   - Через час максимум твой вагон разгрузят. Сколько ты должен "железке"?
   - Порядком.
   - Димыч! У тебя выхода нет. Давай, ноги в руки и скупай ваучеры! Иначе угодишь в долговую яму.
   - Так. А с вагоном что? Я при своих интересах?
   - Двадцать процентов устраивает?
   - Пятьдесят.
   - Димыч, не наглей. Ты же сказал, что за простой заплатишь больше.
   - В том то и дело. Двадцать процентов только железке отдам!
   - Зато никому должен не будешь. Кроме того, за ваучеры выручишь.
   - Уломал! Только может получиться так, что я пробегаю полгода с этими ваучерами.
   - Ты бегать не будешь. К тебе придут сами и предложат. Только не жадничай, но и не раздавай бабки налево направо! За неделю уложишься. И ещё, - хотел сказать Никита, но звонок телефона прервал его. Никита выскочил из кухни.
   - Что решил, Леонид Аркадьевич?
   - Диктуй координаты!
   - Димыч! Диктуй координаты!
   Димыч достал мятый перепачканный отрывок тетрадного листка, зачитал номера, адреса, реквизиты.
   - С ваучерами начнёшь завтра?
   - Леонид Аркадьевич, начал вчера!
   - Хорошо, - Чугуев отключил связь.
   Да, озадачил Никита. Чугуеву вовсе не хотелось заниматься каким-то сахаром. Конечно, всё сможет устроить и завхоз, но тогда придётся признать его своим человеком. А своей команды в Управе у Чугуева не было. За исключением ещё не устроенной жены. Как отреагирует Клара Семёновна на новое назначение? Обязательно доложит губернатору!
   И доложила, прося совета, нужно ли утверждать в должности жену мэра?
   - Благодарю вас, Клара Семёновна, - сказал губернатор и положил трубку. Не откладывая на завтра, потому что всякое может быть, он позвонил другу - большому чиновнику в Москве.
   - И в чём проблема? - спросил друг.
   - Так, семейственность, кумовство.
   - Слушай меня внимательно, повторять не стану. Позабудь старые, не всегда добрые, времена. Сейчас считается так: если человек не старается для собственной семьи, то какой толк от него в государственном масштабе?!
   - Понял. Извини, что потревожил.
   - Дружба, как известно, понятие круглосуточное.
   Губернатор нажал на кнопку автонабора абонента из Чухонска.
   - Да, - сказал он и отключил связь.
   Как положено, в газете вышло объявление о конкурсе на замещение вакантной должности главного бухгалтера городской администрации. В то время как Надежда Чугуева работала уже третий день, появились соискатели.
   Всем обещали подумать. Мужчина сорока лет с начавшимися залысинами и подрастающим животиком не пожелал согласиться с начальницей отдела кадров. О чём Клара Семёновна доложила лично мэру.
   - Он требует тестирования, Леонид Аркадьевич.
   - В чём проблема, проведите тестирование!
   - Я, я даже не знаю, какие они из себя, эти тесты? - Клара Семёновна развела руками.
   Чугуев поморщился.
   - И как быть, Леонид Аркадьевич?
   - Перепроверьте его анкету и вежливо откажите. Если потребует - в письменной форме!
   Клара Семёновна развернулась, опустив голову, вышла. Из чего он таким умным стал? Там что, медуза, какая зимняя укусила? В анкете любого человека можно найти причину для отказа. Теперь и отпереться никак! А такие были планы! Хотя, она пожевала губами, и в законах полно двояких и трояких статей и подпунктиков.
   - Итак, соискатель, - Клара Семёновна посмотрела в паспорт претендента. - Сбитень Опанас Григорьевич, поздравляю, - она улыбнулась, растянув тонкие губы, подкрашенные фиолетовой нестирающейся помадой.
   - Да, Клара Семёновна! - толстячок приподнялся со стула, заглядывая в глаза начальнице отдела кадров.
   - Вы прошли первый тур! Я же обещала вам, что мы подумаем. Вот, сходила к мэру, сами понимаете, как у нас бывает... - она сокрушённо повела плечами. - Сразу и решили.
   - Что мне предстоит?
   - Вам необходимо заполнить анкету.
   - Простите, автобиография не подходит? - Сбитень поклонился.
   - Я же говорю, вы перешли на следующий уровень отбора кандидатов! - ещё раз улыбнулась Клара Семёновна. - Теперь вам необходимо заполнить стандартную анкету.
   - А потом будут тесты о квалификации?
   - Да! Именно они завершают процедуру отбора.
   Сбитень облегчённо вздохнул. Потёр руками под столом, незаметно для Клары Семёновны.
   - Извините, я выйду. Дела, понимаете. А вы сидите, заполняйте. Не спеша, вдумчиво. Кстати, чайку попейте! У нас хорошие конфеты завезли. По бартеру. Сама не удержусь, понимаете ли, - Клара Семёновна провела ладонями от подмышек до пояса. - Так что, спасайте будущую коллегу! - женщина улыбнулась и вышла из кабинета.
   Опанас Григорьевич закивал головой над пустым разграфлённым листком анкеты с заголовком, греющим душу: "Личное дело".
   Опанас Григорьевич выпил чашку чая, закусив маленьким "Сникерсом".
   Затем Сбитень быстро, единым росчерком заполнил нужные графы. Отдышался, оттёр пот со лба. Хотелось подпрыгнуть и повизжать от восторга. Уже взяли! Стоило встать в позу, и готово! Да, похоже, место не уйдёт! Так надоело корячиться за копейки в автобазе без перспектив и навара. Один месячный бюджет города выше всех похвал. Вот где можно срубить по-крупному! Опанас Григорьевич страдал оттого, что не пристроился к общему паровозу приватизации. Его друзья уже кромсали бывшую госсобственность, тогда как он ничего, кроме левых поставок запчастей не имел! Да на такие деньги невозможно купить квартиру в Москве или, на худой конец, в Питере! Теперь же, - он оглядел лист, заполненный собственным угловатым почерком, - весь город в кармане!
   Сбитень от восторга выпил ещё пару чашек, закусив бартерными шоколадками, внутри которых были мочёные орехи, обильно смазанные какой-то дрянью, липнущей к зубам.
   Он посидел час, полтора. Захотелось в туалет. В кабинете отдела кадров личного санузла не предусматривалось. Выйти? Тогда вернётся Клара Семёновна, получится неудобно. Лучше перетерпеть. Опанас взял со стола пустой лист бумаги, принялся рисовать схемы, чтобы отвлечься от естественных надобностей.
   Через следующие полчаса внизу живота припекло. Отбросив сомнения, Сбитень поднялся на ноги. Но выпрямится не смог. Переполненный мочевой пузырь сгибал его пополам. Живот раздулся. Опанас проковылял к двери.
   Он выглянул в щелку. В коридоре сновали туда-сюда какие-то женщины. Никто не спешил запираться в кабинетах. И что, выйти, спросить у занятых людей, где тут туалет? Опанас Григорьевич аккуратно притворил дверь. Он покрутил ручку, защёлка сработала.
   Так, теперь главное поспешать! В два шага он доскочил до раковины умывальника. Расстегнул ширинку, приподнялся на носках и, в блаженстве прикрыв глаза, пустил струю.
   Когда дверь отворилась, Опанас Григорьевич дёрнулся, шумно выпустив длинную очередь газов.
   - Ничего, ничего! Сачка без пердыки, як свадьба без муз`ыки!
   Опанас Григорьевич одним махом застегнул ширинку, ущемив крайнюю плоть. Он дёрнул замок книзу, освободил болезную часть тела, опустил в штаны. Оставшиеся капли неприятно омочили бедро.
   - Итак, Опанас Григорьевич, что мы имеем? - спросила начальница, усевшись в кресло. Раскрывшему рот претенденту она жестом предложила сесть. После чего продолжила: - Вы всё ещё желаете занять вакантное место?
   - Я м-м...
   - Яснее, пожалуйста, Опанас Григорьевич!
   - Н-не отказался бы, - выдавил Сбитень. Увидев огоньки в глазах начальницы, далеко не злобные, воодушевился, - я, вы, Клара Семёновна, знаете, сколько для меня значит это место!
   Клара Семёновна участливо склонила голову набок, продолжая слушать.
   - Мне уже сорок лет! - мужчина отчаянно взмахнул руками.
   - А мне сколько? Какой повод для расстройства?
   - Вам немногим больше, - улыбнулся Сбитень.
   - Так, продолжайте!
   - Я, я не знаю...
   - Вам уже сорок лет, и вы, как некогда Цезарь, огорчены тем, что ничего к этому времени не достигли! Так?
   - Ну да. Примерно.
   Клара Семёновна продолжала сочувственно смотреть на претендента.
   - У меня скоро сыну подойдёт срок в армию! А что я? Как я куплю ему белый билет? Ему учиться надо, а у меня таких денег нет. Жене пора бы сменить хотя бы зимнюю шапку, не говоря уж о шубке! Да и сам я донашиваю костюм с выпускного вечера в школе!
   Клара Семёновна посмотрела на пиджак претендента. Улыбнулась. Если двадцать два года назад носили "Hugo Boss", хотя и поддельный, то она точно Клеопатра!
   - Позвольте мне, - Клара Семёновна протянула руку, глядя на листок со схемами Опанаса Григорьевича.
   - Да, пожалуйста, - он суетливо подменил листок на заполненную анкету.
   - Начинаем с обмана! Разве это хорошо? - Клара Семёновна пронзила взглядом претендента.
   Опанас Григорьевич сжался. Он тотчас понял, что его место у того самой раковины, где только что опозорился. Он отдал лист с начертанными схемами.
   - Так, и что тут у нас, а? - Клара Семёновна встала, оперевшись руками в стол. - План ограбления государственной казны?!
   - У меня сын призывного возраста... - начал причитать Сбитень.
   - Жена, хохлушка изрядных форм, на которой ни одна шубка не сходится, сам в обносках со школьной скамьи! И вы считаете, что Государство обязано помогать таким убогим? - Клара Семёновна расцвела в улыбке, отчего её фиолетовые губы сложились бантиком.
   - Правовое общество, которое мы строим...
   - ... обязано заботиться о сирых и убогих, не так ли, гражданин Сбитень?
   Сбитень опустил голову. Только что ему казалось, что Клара Семёновна по неизвестной причине решила простить ему проявление человеческой слабости, но оказалось всё не так просто.
   - Опанас Григорьевич! Вернёмся к вашей анкете. Вот, тут вы не поставили прочерк, но и записи не вижу! - она ткнула пальцем в листок бумаги.
   - Я, Клара Семёновна, просто затрудняюсь. И без вашего участия не смогу...
   - Вот эту схему вы смогли составить самостоятельно?
   - Но это вопрос, понимаете, деликатный.
   - Говорите, говорите! - Клара Семёновна подбросила ладонями воображаемый мячик, подгоняя мысль претендента.
   - У меня нет судимых родственников, за исключением деда моего двоюродного брата. Седьмая вода на киселе, как говорится.
   - Да. Вы, надеюсь, понимаете, Опанас Григорьевич, что путь в главные бухгалтера вам заказан, - губы начальницы отдела кадров образовали подкову дугой кверху. - После эксцесса в моём кабинете!
   Голос Клары Семёновны задрожал от негодования. Как будто она только что застала претендента мочащегося в её умывальник.
   Сбитень обомлел. Он-то успел расслабиться!
   - Неужели вы думаете, что в Управе каждая раковина в кабинете сходна с писсуаром?!
   - Извините, я... пойду? - Сбитень поднялся со стула на подкошенные ноги. Повернулся к двери.
   - Сидеть!
   Он свалился на стул, в полуобороте к столу.
   - Мне понравилась ваша схема. Вот, смотрите, - она придвинула листок к середине стола.
   Сбитень повернулся. Он смотрел на собственные каракули и ничего не различал. В глазах Опанаса Григорьевича темнело. Один серый шар, заменял другой - в такт биению сердца.
   - Я говорю, мне понравились эти треугольнички. Один стоит на вершинах двух, третий этаж на вершинах второго. Особенно хорошо, когда остаются двое и, видите? - Клара Семёновна ткнула ручкой в верхушку нарисованной пирамиды, - один поглощает другого! Чудесно.
   Сбитень стойко молчал. Ему ещё не хватало прослыть организатором хищений! Угораздило же набросать схемку: не ко времени и не к месту.
   - Так что, слышали, Опанас Григорьевич?
   - Что? - часто заморгал Сбитень.
   - Не быть вам главным бухгалтером! Не того полёта вы птица! - Клара Семёновна щёлкнула пальцами.
   - Я уже понял, - понурился Опанас Григорьевич.
   - Ничегошеньки вы не поняли! Человек, способный составлять такие схемы, достоин...
   В момент эффектной паузы Сбитень вовсе скукожился: "...тюрьмы!" - стучало у него в голове.
   - Более высокого места! - торжественно закончила Клара Семёновна, привстав со стула и возвысившись над претендентом.
   Сбитень непроизвольно прикрыл макушку руками.
   - Место мэра города!!!
   Глаза Опанаса Григорьевича расширились.
   - Так что, забирай свою анкету и топай в избирательную комиссию!
   - Простите, Клара Семёновна, я не совсем понял.
   - Понятие, суть определение точное. И не терпит всяких экивоков! Совсем, не совсем! Что за детский лепет? Так, понял или нет?
   - Не совсем.
   - Тебе что в лоб, что по лбу! - Клара Семёновна стукнула по столу.
   Сбитень вздрогнул.
   - Я понятно сказала: ты сейчас же, не теряя времени, идёшь в избирательную комиссию и требуешь регистрации кандидатом на место мэра города!
   - Как? Кто меня туда выдвинул?
   - Я! - Клара Семёновна взяла себя под груди. - Этого мало?
   - Но существуют же определённые правила.
   - Сумма залога тебе известна?
   - Конечно, - Сбитень поперхнулся.
   - Так вот, я внесу залог!
   - Вы так хотите?
   - Я так желаю! И так будет! Не забудь потом, кто тебя выдвинул. И вот эту комбинацию вычеркнем из твоего плана! - Клара Семёновна зачеркнула треугольник, поглотивший соседа, оставив на верхушке пирамиды три треугольника.
   - Я, ты и! - Клара Семёновна подняла указательный палец к потолку. - Согласен?!
   - Согласен.
   - Ступай! - Клара Семёновна протянула листок бумаги с реквизитами банковского счёта. - Скажешь, что тут залог!
   - Так это, вы с серьёзными намерениями?
   - Опанасик! Я тебя не в койку затаскиваю! Иди! И не забывай о своём конфузе в моём кабинете! Мне теперь твоей уриной задыхаться не один день!
   - Я, я вымою всё. Я умею разбирать слив раковины.
   - Уверена, что языком вылижешь. Но этого не требуется. Адрес избиркома помнишь?
   - Да.
   - Через два часа жду!
   - Я, я всё сделаю.
   - И в лучшем виде, в чём не сомневаюсь, - Клара Семёновна выпихнула посетителя за дверь. Вздохнула. Пошла пить чай в профком - единственное оставшееся приличное место в Управе.
  
  
   ГЛАВА 14.
   - Леонид Аркадьевич! Как договаривались. Двадцать мешков сахару забираю?
   - Никита! Не шкурничай! Куда тебе этот сахар? Брагу гнать?
   - Да ещё какую! Таких дрожжей Димыч подогнал!
   - Говори прямо. У меня мало времени! - сказал Чугуев, поглядев на часы. Как будто абонент мог видеть его.
   - Жёнам наших работяг лучше по десять кило сахару за ваучер, чем эти копейки, что обесцениваются каждый день. Они же в долларах не требуют! А то могли бы. Знай, что означают эти розовые портянки в их руках!
   - Согласен. Бери сахар.
   - Так дай письменное распоряжение. А то твой завхоз артачится!
   - Я улажу. Приходи к служебному входу столовой. Машину выделю, грузчиков даст завхоз. Только где ты будешь хранить эти мешки - твои трудности!
   - Понял, не дурак!
   Чугуев прошёл в бухгалтерию.
   - Как дела? Небось, запущены? - спросил он у жены.
   - Я бы сказала, распущены!
   - Как это?
   - Ты бы знал, Лёня, - она понизила голос, дополнительно прикрыв рот ладонью.
   - Что?!
   - Сколько мы потеряли! Вот это, это и это! - она сунула под нос Чугуеву номера счетов, ничего ему не говорящих. - Предназначалось на иные цели! А использовано - в личных!
   - Кем?
   - Вот, фамилии! И все требования подписаны твоей рукой.
   - Когда?
   - До твоей поездки к морю. Кстати. Знаешь во сколько она обошлась Управе?
   - Это была льготная путёвка. К тому же, горящая.
   - Это для тебя она была таковой. По документам ты ездил в Турцию! И это вряд ли хорошо отразиться на предвыборной кампании.
   - Что же делать, Наденька?
   Надежда испугалась за мужа. У Лёни рецидив безволия? К её счастью, прежнего страха загнанного кролика в глазах Леонида Аркадьевича не было. Недоумение и краткая растерянность.
   - Проще простого, Лёня! Своя рука владыка!
   С этими словами Надежда порвала в клочья документы.
   - Они исчезли вместе с бывшим главбухом! К сожалению, или к счастью ли, она не прибрала за собой.
   - А данные в компьютерах?
   - В этой хламиде? - Надежда кивнула на допотопный монитор по размерам больше лампового телевизора. - В дубовой ЕС любой ребёнок уничтожит данные!
   - А ты?
   - А я, лучше! К тому же, я обнаружила кое-что. Тут есть счёт, который непонятно для чего создан. Опять же, за твоей подписью, разрешено предъявителю использовать деньги на своё усмотрение.
   Надежда посмотрела на дёргающуюся щёку супруга.
   - Извини, твоя подпись также допотопная.
   - И что ты сделала с этим счётом?
   - Аннулировала.
   - Как?!
   - Тебе разъяснить технические детали?
   - Главное, какие последствия могут быть для меня, для нас?
   - Исключительно благоприятные. Я заморозила этот счёт до особого твоего распоряжения. Распорядись, дорогой!
   - А куда, куда воткнуть эти деньги?
   - Леонид Аркадьевич! Управа не место для ненормативной лексики!
   - И всё же?
   - Отправь на предвыборную кампанию! - Надежда подсунула листок на подпись.
   Чугуев, не колеблясь, подмахнул. Усмехнулся, вспомнив себя месяцем раньше. Он бы долго изучал документ, задавал бы вопросы и, выслушав пространные пояснения, сдобренные льстивыми вставками, подписал. Возможно, так и было, когда он рыл себе могилу.
  
   * * *
   - Клара Семеновна! Всё сделано, - доложил Опанас Григорьевич.
   - Замечательно. Теперь вспомни, есть ли у тебя знакомые в редакции городской газеты!
   - Ну, - Опанас Григорьевич почесал свой низкий лоб.
   - Быстрее соображай! - Клара Семёновна в нетерпении присела.
   - Зам главного редактора ремонтировал у нас свою машину.
   - Чудесно! - хлопнула в ладоши Клара Семёновна. - Закажешь ему статью! Текст я дам завтра. Материал убойный!
   Когда он принёс по предварительной согласованности текст в редакцию, знакомый журналист сделал несколько звонков.
   Смысл разговоров был непонятен Опанасу Григорьевичу. Журналистский сленг за пределами его словарного запаса. Но, судя по изменениям лица заместителя редактора, материал Клары Семёновны был настоящей бомбой.
   - Ты за кого нас принимаешь, дорогой? - спросил журналист, повернувшись в кресле.
   - Что, настоящая бомба?
   - Да ещё какая, да прямо под кресло!
   - Это же чудесно?
   - Слушай, Опанас, ты пришёл ко мне, чтобы закрыть газету? Так шёл бы прямиком в прокуратуру!
   - Но такой материал, я чисто по дружбе, - Сбитень улыбнулся, потирая ладони.
   - Таких друзей иметь, себя не уважать! Шёл бы ты вон, товарищ! - Зам главного редактора вскочил и указал рукой на двери.
   - Вот вам и независимая, бесстрашная пресса! - ухмыльнулся Опанас Григорьевич.
   - Бесстрашная и независимая, но не такая тупая, чтобы печатать клеветнические выпады!
   - Какие высокие слова!
   - Какой ты низкий подонок! П-шёл вон!!! Больше ко мне с подобными просьбами не обращайся! - заместитель редактора так и стоял, указывая на выход.
   - Счастливо оставаться!
   - И забери свою макулатуру!
   Сбитень подхватил листы, сунул в кожаную папку и вышел из кабинета. Опанас Григорьевич вошёл в туалет, кинул пригоршню холодной воды в пылающее лицо. Отёрся носовым платком.
   - Что вы тут делаете?
   - Как вам не стыдно?
   Раздались женские визги в разной тональности.
   Опанас Григорьевич дёрнул руку к ширинке, которую не расстёгивал.
   - Вы чего удумали?
   Сбитень, не оглянувшись на голоса из глубины туалетного коридора, выскочил в коридор. Пот застлал ему глаза. И в этот момент щёлкнула фотовспышка. Сбитень ухмыльнулся, оттерев веки влажным платком. Он увидел мелькнувшие в конце коридора подошвы кроссовок.
   - Папарацци! - сказал он вслух и рассмеялся, сбрасывая нервное напряжение.
   - Привыкайте! - кто-то дружелюбно хлопнул его по плечу.
   - К чему это мне привыкать? - не понял Сбитень, обернувшись.
   - К пиару! - ответил молодой человек в спортивном костюме. Под левой рукой он держал папку, в две капли воды схожую с такой же, как у Опанаса Григорьевича.
   - Это ещё что?
   - Это? - молодой журналист ощерился, показав белые кривые зубы. - Слово такое, новое.
   - Ну да, - кивнул Сбитень.
   - Это когда нужно кого-нибудь раскрутить! - пояснил, улыбаясь, журналист.
   - На карусели что ли?
   - На колесе обозрения! Чтобы все знали героя в лицо!
   - А зачем тогда фотографируете ниже пояса?
   - У кого какое истинное лицо!
   Попрощавшись с журналистом, Опанас Григорьевич поспешил в Управу на доклад к Кларе Семёновне.
  
  
   ГЛАВА 15.
   Будущая свекровь Августа Климентьевна настояла на пышной свадьбе.
   - Дорогая, Нина Петровна! Сашенька у меня единственный, и женится в первый, надеюсь в последний, - она улыбнулась, - раз! Желательно, чтобы это событие, выстраданное мною, запомнилось ему на всю жизнь!
   - Я не возражаю, Августа Климентьевна, но возраст невесты...
   - Вы дипломат, Ниночка! Возраст жениха поболе вашего будет, не так ли?
   - В первую очередь взгляды всех устремлены на невесту, молодую, как говорят. А если невеста, извините, не первой молодости, куда смотреть гостям? - спросила Нина Петровна и сама же ответила: - На жениха!
   - Ой! - всплеснула руками Волконская. - Не пугайтесь, Ниночка! Вряд ли кто уведёт от нас жениха!
   Нина Петровна сделала удивлённое лицо.
   - На вас будет розовое платье и такого же цвету фата! - начала деловой разговор свекровь, не обращая внимания на ужимки невестки. - Фата Вологодского кружева, по погоде. Всё же вам придётся до машины идти в легкой одежде!
   Нина Петровна кивнула. Еле сдержавшись от зевка, она вновь уставилась в реестр свадебных расходов, подсунутым заботливой свекровью.
   Жениху было не до предсвадебной суеты. Он разъезжал по городам и весям России. Страны, независимой от своих обязательств республики СССР: стрежневой и скрепляющей. Политика мало интересовала Волконского. Зато экономика! Тут приходилось вертеться! Необходимо: скупить, выменять, подобрать на дороге, - несколько сотен тысяч ваучеров. Хорошо, остались друзья в разных городах. Без них бы запурхаться и не выбраться. Александр вернулся из командировок только за два дня перед свадьбой. Князь Волконский первым делом встретился с женой.
   - Наверняка, мама тебя утомила. Пожалуй, я освобожу тебя от предсвадебной суеты! - улыбнулся Волконский.
   - Это как?
   - После формальностей в Загсе мы исчезнем, - Волконский улыбнулся.
   - Куда?
   - На Лазурный берег, устраивает?
   Нина Петровна подпрыгнула на месте.
   - Шутишь?
   - Вот визы, загранпаспорта! - Волконский показал документы. - Так что, в свадебное путешествие!
   - А как же мама? Она так старалась.
   - Ты по поводу банкета? - нахмурился Волконский.
   - Нет! Я... извини, теряю квалификацию! - прильнула к жениху Аронова. Свекровь ни разу не обмолвилась о еде! И если банкет полностью доверен профессионалам - ни одна хозяйка не удержится от осмотра меню и замены одних блюд другими!
   - У тебя теперь будет другая квалификация!
   - Какая?!
   - Преуспевающей жены.
   Нина Петровна пожала плечами. Она до сих пор не знала, чем занимается её будущий муж. Но успела ознакомиться с его родословной и трижды перепроверить каждый отросток генеалогического древа. Действительно, Волконские потомственные столбовые дворяне. И даже бояре, что не мешало друг другу. Да, вообще, когда это богатство мешало славе? Главное, обращение "князь" оказалось не воровским псевдонимом. А это значит, купание в штормующем зимнем море, кроме воспаления придатков, принесло большие дивиденды!
   Банкет всё же состоялся. Дворец бракосочетаний был арендован только для одной пары! Выйдя из комнаты, где только что расписались в документах, подтверждающих качественно новый статус в обществе, Нина Петровна, привыкшая к сюрпризам, обомлела.
   Только что пустой зал оказался заставленным столами, полностью сервированными к торжественному моменту. У дальней стены расположился оркестр. Музыканты отыграли положенный марш Мендельсона и перешли на мазурку.
   Люди, одетые по моде последних дней, начали танцевать мазурку. Пары двигались вполне прилично для нашего времени, если учесть, что танец присутствующим известен только по романам девятнадцатого века! Увлечённая танцем, Нина Петровна успевала разглядеть присутствующих. Это здесь, на её свадьбе, присутствуют личности, известные многим только по телеэкрану! Мэры, губернаторы, люди из свиты президента.
   - Интересно, Сам будет? - спросила Нина Петровна у жениха.
   - Занят, но обещал заглянуть, - сказал Волконский, пожав плечами.
   Президент был немногословен. Он поочерёдно расцеловал новоявленных супругов, выпил штрафной штоф и попрощался. У выхода он пригрозил пальцем жениху.
   - Александр Андреевич! Отдыхая, не забывай о нас!
   - Что вы, как можно?! - подала голос Нина Петровна, приступая к обязанностям "преуспевающей жены".
   После "второго стола" Волконский взял жену за руку и отвёл к чёрному выходу. Нине Петровне не очень хотелось покидать общество таких типажей. Утешало, что эта встреча не последняя.
   И сколько ещё впереди подобных раутов, новых интересных знакомств! Небо улыбалось Нине Петровне Волконской всеми цветами радуги!!!
  
  
   ГЛАВА 16.
   Тренер сборной попрощался с футболистами до следующих сборов.
   - А когда можно будет получить бонусы? - спросил Ятранкин.
   - Все финансовые вопросы с менеджером. Я со своей стороны обещаю: обязательства на этот сезон выполнены. За последнюю игру тебе, Ятранкин, звезда ты наша, денег вовсе не положено! Только за износ формы, так и та не твоя!
   Ятранкин промолчал. Действительно, при нулевой ничьей нападающему не видать бонусов, как своих ушей! Он посмотрел на счастливую физиономию Буракова. Вот же, пристроился на халяву! Свободным, забивающим защитником! При любом раскладе с премиальными.
   Тренер попросил Буракова остаться.
   - Понимаешь, дорогой, Паша! - начал издалека тренер.
   - Увольняете?
   - Ты прямой, как утюг! За что и ценю!
   - Цените, а прощаетесь! - Паша дёрнул плечами.
   - Да не кипятись ты! Остынь, Паша! Я попрощался со всеми.
   - Они разъедутся по клубам, а я куда? На завод, с которого уволили? Или вон, - Паша ткнул пальцем в затрапезного вида мужичка на трибунах, - бутылки собирать?
   - Откуда я тебя подобрал, туда и доставлю! Будь спок, в целости и сохранности!
   - На помойку? - Паша напомнил тренеру его собственное выражение.
   - Во всесоюзную здравницу! Кстати, там у твоей жены квартира имеется? Так или не так?!
   - Так. И что?
   - Где это было видано, чтобы игрок только в сборной торчал? А в остальное время, что ему делать?
   - И я об этом!
   - И я о том! Уже договорился, поиграешь в "Житнике"! Ну, до следующего сбора!
   - Что за "Житник"? Не слыхал ни разу! Дворовый клуб?
   - Паш! Я не стремлюсь воспитывать из вас патриотов, но всё же. Ты так о своей родной команде?
   - Дак, в самом деле...
   - На днях, а то и раньше, клуб выйдет в высшую лигу! И ты не последний, кто поможет команде! Так что, вот тебе телефон, - тренер вырвал листок из своего блокнота, протянул Буракову. - Созвонишься. Они уже ждут!
   - А не пнут ли меня под зад?
   - Такими кадрами не разбрасываются, Паша! Тебе, как человеку новому в большом футболе, скажу, - тренер посмотрел Буракову в глаза, - я сам из этого "Житника" вышел! Сам его и тренировал до того, как взял сборную! Только клуб называли иначе, - тренер сказал как.
   - Это же всё меняет! - глаза Паши просветлели.
   - Давай, давай! До следующих сборов!
   Пашу встречали как долгожданного игрока. Положили контракт на три года. Обещали лучшую квартиру.
   - Деньги, не сравнимы со сборной, но чем могём... - развёл руками директор клуба. -Выйдем в высшую лигу на будущий сезон, автоматически повысим оплату!
   - А как сборная?
   - Вызовут, поедешь.
   Павел промолчал. Слишком уж неуверен директор "Житника". Да что бы он понимал в футболе! Нечего и говорить с таким.
   Ленка была на седьмом небе от счастья. Надо же, жить в родном городе с мужем и рядом с дедушкой! Она вся так и сияла. Хотя мужу ничего не говорила. В их семье как-то сразу завелось, что жена говорит мало и тихо. И всё же, Паша не был таким грубым, каким казалось с первого взгляда. Жизнь удалась!
   - Чему радуешься, Ленка?
   - Как не радоваться? Я в родном городе с любимым мужем, известным всему миру футболистом! Чего ещё желать?
   - Ну, уж не всему миру.
   - Это сегодня, а завтра!
   - Завтра борща сготовь!
   - Поняла, Пашенька! Сейчас сбегаю к дедушке за капустой!
   - В "Катран"? - Паша грозно посмотрел на жену.
   - Ой! Зачем? Дедушка сегодня дома. А я, в "Катран" ни ногой, как ты и сказал!
   - То-то же!
   - А у меня новость есть! - Лена прикрыла глаза.
   - Давай, говори! Не томи!
   - У нас, кажется, будет ребёнок, - сказала Лена и прикрылась ладошками, потому что Паша резко развернулся к ней.
   В следующий момент Лена завизжала, кружась в объятиях мужа.
   - Вот что, фрау-мадам! Не гоже беременной жене мировой знаменитости таскать тяжёлые сумки! Пошли вместе к твоему глухарю!
   Лена поморщилась, но промолчала. Когда-нибудь Паша прекратит обзывать папу. Как, в своё время, перестал издеваться над нею.
   Павлу об этом думалось меньше всего. Послезавтра ехать на базу, ту самую, где попал в сборную. Начальник команды какой-то смурной, вовсе не похожий на тренера сборной. Павлу казалось, что друзья должны походить друг на друга. Если один весёлый, то и второй жизнерадостный. А тут наоборот: против балагура мрачный сквалыга. Стоит ли огород городить? Паша решил действовать так: если не позовут в сборную, уйти в другую команду. В "Спартак", например.
   Но, выйдя на поле, он позабыл о мрачных планах. Играли с лидером первой лиги. В прямом и переносном смыслах. От исхода стыкового матча после сыгранного сезона зависело будущее команды. При ничейном исходе не видать высшей лиги! При поражении, можно распрощаться с мечтой навсегда. А в сборную, как было известно Буракову, из первой лиги редко кого берут.
   После первого тайма "Житник" проигрывал 0:2. Тренер решил выпустить Буракова. Так, от отчаянья. Шансов спасти игру никаких. Команда после пропущенного на второй минуте мяча расклеилась. И собрать её воедино мог только капитан, который в самом конце сезона удрал, иначе не назовёшь, в высшую лигу.
   - Беги, Паша, покажи, на что способен. Уж так тебя расхвалили, что я боялся такое золото брать! - сказал тренер, подпихнув Буракова в спину.
   Покажешь тут, за половину тайма до конца! Паша мысленно выматерился, сделал двести приседаний и выскочил к кромке поля.
   Меняющий его футболист едва плёлся, опустив плечи, от чего его руки свисали почти до колен.
   - Живей, чего ползёшь, время тянешь?! - выкрикнул Паша.
   Раздался свисток.
   Бураков не понял. Игра на время замены остановлена, чего свистеть? Но судья смотрел на него.
   Паша посмотрел на подошвы бутс. Чего ему не нравиться? Вроде бы, всё перепроверено запасным судьёй!
   Арбитр сунул руку в нагрудный карман.
   Тренер подскочил со своей скамейки.
   Не смотря на недоумевающую физиономию игрока и пассажи тренера "Житника", судья вынул жёлтую карточку и поиграл на губах.
   Паша раскрыл рот и тут же захлопнул его. Всё ясно, схлопотал "горчичник" за разговоры! М-да, оказывается, не только сборную прессуют.
   Бураков пробежался до чужой штрафной. Никто ему не отдавал паса. Игроки своей команды катали мячик поперёк поля, стараясь спихнуть его от себя, снять ответственность за поражение. К счастью, побеждающие не пытались отбирать мяч, зная, что эта никчемная перепасовка закончится неизбежной потерей. А там уж можно и вперёд пробежаться. Хотя, считали они, игра сделана.
   Вратарь "Лидера", потягиваясь, доставал перекладину, наклоняясь, разминал затёкшие члены.
   Паша добегался до пота, размялся. Посмотрел на табло, оставалось восемнадцать минут. Не густо! Тогда, пользуясь пассивностью противника, Бураков отобрал мяч у игрока собственной команды на углу чужой штрафной.
   Игроки "Лидера" заржали.
   - Ты, что попутал грядки?
   Вратарь как раз завершал проход по краю линии ворот. Не спеша, он двигался на карачках к противоположному углу ворот.
   И тут же схлопотал гол в ближний угол!
   Судья застыл.
   Стадион взревел.
   Пришлось просвистеть.
   Гол засчитан.
   Игроки "Лидера" повернулись к своему голкиперу. Вратарь заорал на защитников, размахивая руками.
   - Чего расслабились, козлы!
   Его поддержал тренер "Лидера", подбежавший к кромке поля у ворот.
   - Вперёд! - кричал он, крутя руками перед собой.
   Однако, разыграв мяч в центре поля, вперёд никто не спешил.
   Оставалось играть десять минут, от "Житника" ожидать атаки при таком раскладе глупо!
   Игроки "Лидера" начали перепасовку на своей половине поля.
   Как ожидалось, никто не поспешил играть с ними "в собачку". Футболисты "Житника" рассыпались по полю, не веря в собственные силы. В силы противника они тоже не верили, поэтому не спешили бежать к собственным воротам.
   И только вратарь "Житника", казалось, заразился от Буракова азартом.
   Накрыв грудью мяч, он свистнул Паше и сделал исключительный пас с руки. Мяч, перелетев на другую половину поля, издевательски перескочил через голову долговязого защитника прямо на ногу Буракову.
   Паша, не долго думая, врезал с ходу в двадцати пяти метрах от ворот.
   Вратарь пропустил мяч промеж ног. От удивления он не мог разогнуться, глядя себе на мотню, как будто разгадка таилась глубоко в его трусах.
   При счёте 2:2 за семь минут до конца матча тренер "Лидера" осознал, что победа уплывает из рук. Он мигом поменял вратаря, сделав последнюю возможную замену.
   Неразмявшийся толком голкипер вышел на поле. И тут же прямо в руки получил мяч. Не сумев сориентироваться, действуя только на одной реакции, он отбил мяч подальше.
   Нападающие "Лидера" подхватили мяч и погнали его вперёд. Игроки "Житника" прижались к своим воротам.
   - Прессингуйте! Прессингуйте! - кричал тренер, пока судья не сделал ему внушение жестом.
   Но прессинговать никто не желал.
   Защитники почётным эскортом сопровождали нападающего противника до ударной позиции, после чего позволяли прицельно пробить. Вратарь вытащил пару мячей почти из-под "девятки", в спешке выпинывая мяч, куда попадя.
   А попадал он почему-то к игрокам "Лидера". Они тотчас устремлялись в атаку. И всё повторялось заново.
   Судья добавил две минуты.
   - Выпни в аут, придурок! - крикнул Паша, прикусив язык.
   Судья, по-видимому, учитель словесности не терпел грубых выражений. К счастью он не расслышал. Главное, понял вратарь. Он запустил мяч на другую половину поля, за боковую линию. Пока игрок "Лидера" бегал за мальчиком, подающим мячи, Паша высказал пару ласковых полузащите.
   - Если вы мне сейчас не дадите мяч, я дам вам по зубам!
   - Смотри, сам не получи! - огрызнулся лысый либеро.
   - Ещё раз фукнешь, - Паша повернулся к судье спиной и резким движением накрутил товарищу сливу. - Я твои зубы долго по полю искать буду, понял?!
   Обиженный просморкался.
   - Шустро отобрал мяч у этого бородатого и подал мне! - Бураков побежал вперёд, устремив за собой четверых защитников.
   Параллельно по правому флангу бежал нападающий "Житника", но наученный Пашей футболист отобрал мяч у бородатого и подал, кому велено.
   До конца игры оставалось полторы минуты. Бураков находился в жёстком четырёхугольнике защитников. Не вздохнуть, не шевельнуться!
   Тогда Паша встретил мяч головой и крутанул шеей, отправив его коллеге.
   Нападающий подхватил мяч и в образовавшемся коридоре свободно пробежал до вратарской площадки.
   Вратарь "Лидера", вместо того, чтобы упасть вперёд руками, в ноги бегущему на ворота, пихнул нападающего в лицо. От чего форвард картинно шлёпнулся навзничь, выкрикнув что-то похожее на клич самурая.
   Судья посмотрел на секундомер, вздохнув, ткнул пальцем на одиннадцатиметровую отметку.
   Игроки "Житника" собрались в кучку посовещаться, кому бить? От этого зависело слишком многое: зарплата в будущем сезоне, квартира, машина, кое у кого - жена!
   Лысый побежал к тренеру за подсказкой.
   Судья сделал внушение.
   - Если вы промедлите с пенальти, я прекращу матч! Имею полное право!
   Подбежал вратарь "Житника", запыхавшись, выдал:
   - Пускай бьёт Бураков! - он огляделся, заметив, что Паша отсутствующе смотрит на чужие ворота, вполголоса добавил: - Он человек новый, с него и потребуют!
   Посмотрев в глаза вратарю, которые из голубых превратились в карие, из-за расширенных зрачков, исполняющий обязанности капитана кивнул.
   Он окликнул Пашу, но в этот момент подбежал лысый игрок.
   - Тренер велел пробить мне!
   Долговязый футболист с капитанской повязкой опустил руки.
   Вратарь внимательно глядел за выражением лица пробивающего пенальти, но больше видел его лиловый нос - следствие внушения Павла Буракова.
   Стадион замер.
   Голкипер не угадал направление удара, прыгнув в противоположную сторону.
   По трибунам прошёл ропот - вратарь, падая, отбил мяч коленями вытянутых ног!
   Тяжёлый вздох стадиона отвлёк судью от прямых обязанностей. Похоже, в душе он оставался романтиком.
   Затаив дыхание, судья в следующий момент едва не проглотил свисток - мяч непостижимым образом заколыхал сетку ворот команды "Лидера"!
   Это Паша Бураков переправил отлетевший от вратаря мяч в ворота.
   Тренер, директор клуба "Житник", командный доктор и жена капитана с голым выпученным пупком выскочили на поле под свист очнувшегося от ступора судьи.
   3:2!
   И команда "Житник" практически вышла в премьер лигу!
   Сидевший на ВИП-трибуне мэр города пригласил всю команду на банкет, где он в торжественной обстановке вручил форварду Буракову ключи от новёхонькой "десятки".
  
  
  
   ГЛАВА 17.
   В предвыборном штабе работа кипела не сильней, чем вчерашний суп в холодильнике. Активисты приходили к половине двенадцатого, пили чай. После чая они расходились "по объектам". Посмотрев любимые программы дома по телевизору, возвращались в штаб. Здесь они делились последними впечатлениями и досаждали Ханурика - смурного типа с косичкой, самого умного по компьютерам.
   - Включи интернет, а?
   - Зайди в интернет, Ханурик!
   - Что тебе, жалко для друзей?!
   Ханурик ломался, отнекивался. Затем он за литру пива соглашался и демонстрировал коллегам картинки из порносайтов.
   - Вот эту можешь скачать?
   Ханурик хмуро улыбался.
   - Да, я бы вкачал ей! - мечтательно прикрывал глаза толстогубый парниша.
   - Ага! Второй раз! - хихикал пухленький мужичок лет сорока.
   - Почему, второй?
   - А это, если бы в первый раз дала!
   - Ха-ха-ха!!! - заливалась смехом вся пятёрка, включая толстогубого. Ханурик, отхлёбывая пиво, смачно отрыгнул, оторвавшись от горлышка бутылки.
   День за днём отчитывался штаб перед кандидатом о своей бурной деятельности.
   Чугуев выслушивал их и улыбался. Судя по отчётам, всё шло замечательно! Шестьдесят процентов электората у него в кармане!
   Леонид Аркадьевич проглядывал готовящиеся рекламные буклеты, где он был изображён в рабочей спецовке и каске.
   "Возьмёмся за инструмент, друзья!
   Наведём порядок в нашем городе!"
   - Лёня! Ты на кого баллотируешься? - спросила жена, глядя через плечо Чугуева.
   - А что? Тебе кажется это неприемлемым? - Чугуев потряс образцами открыток.
   - Кто проголосует за интеллигента в рабочей форме? Только полный идиот!
   - Найдутся! - хмыкнул Чугуев. Очень уж он нравился себе в чистенькой робе.
   - Нельзя быть такого мнения о людях!
   - А что ты предлагаешь делать? Чего выдумывать?
   - Ничего.
   - Это как?
   - Разрекламировать то, чем ты сейчас занимаешься и, надеюсь, собираешься продолжать!
   - Что ты, Наденька! - Чугуев замахал руками. - Выносить сор из избы?!
   - И лучше через окна, выходящие на центральный проспект!
   - Поясни! - Чугуев сел напротив жены, сложив ладони домиком.
   - Ответишь на мои вопросы?
   - Постараюсь. Высшего технического образования хватит?
   - Хватит обычной житейской мудрости.
   - Задавай! - тряхнул головой Леонид Аркадьевич.
   - Чего хочет народ?
   - Слишком общий вопрос.
   - И всё же? Чего он ждёт от власти?
   - Наверное, как любой отдельный человек. Хочет денег, счастья, любви, - перечислял Чугуев, глядя на всё более хмурящуюся жену, - понимания, наконец!
   - Слишком далёк ты от народа, Лёня!
   - Ты близка, Наденька! - вскипел Чугуев. - Сама и ответь на свои вопросы!
   - Увы! - покачала головой Надежда. - И я далека от народа.
   - Выходит, нам нужна консультация от представителя народа?
   - Вот! - Надя подпрыгнула со стула.
   - Возьмём бомжа и спросим у него! - Чугуев улыбнулся.
   - Он пожелает выпить.
   - И то дело! Неплохо бы привезти несколько бочек дешёвого экологически чистого пива!
   - Ещё есть категории народа, недоступные нашему пониманию.
   - Какие ещё?
   - Рабочие, интеллигенция, коммунисты!
   - Уф! - выдохнул Чугуев. Действительно! Это же целый пласт! Кто поймёт опальных большевиков?
   - Это мысль, - сказал Чугуев, почёсывая лоб.
   - Какая?
   - Насчёт коммунистов.
   - Они имеют собственного кандидата.
   - И пусть он сделает то, что смогу я! - глаза Чугуева загорелись.
   - Хорошо. А люди среднего, если таковой вообще имеется, достатка?
   - Кто их знает, чего они хотят, кроме денег, которых, понятное дело, и обещать стыдно?
   - У тебя, что, нет никого знакомого из этой среды?
   Чугуев пожал плечами. Почему-то вспомнился Бураков, но и он теперь далеко не рядовой человек из так называемого народа.
   - А позвони Никите!
   - Ха-ха! Ты умеешь рассмешить в нужный момент!
   - Не забудь, что он числится на заводе штатным инженером!
   Чугуев позвонил.
   - Здравствуй, Леонид Аркадьевич! - первым сказал Никита, не дожидаясь голоса абонента.
   - Никита! Я звоню по важному вопросу, - Чугуев решил настроить Никиту на рабочий лад.
   - Важные вопросы, Леонид Аркадьевич, решаются с глазу на глаз. Когда и куда подъехать?
   - Не нужно, Никита Иванович. Ты скажи мне одну вещь, чего ты хочешь от нового мэра?
   - От нового?!
   - Ну, от старого нового, - Чугуев понял, что совсем запутался, - короче! - он рубанул воздух ладонью. - Забудь о нашем знакомстве! Скажи как посторонний человек. Чего бы ты хотел от власти?
   - От какой конкретно?
   - Никита! Не нужно ёрничать! Вопрос жизни и смерти!
   - Касается твоих выборов?
   - Почему, моих?
   - Потому что народ знаешь, что бает?
   - Что "бает" народ? - передразнил Чугуев.
   - Что скоро будут выборы Чугуева! Не мэра, заметь, Чугуева!
   - И чего этот "бающий народ" ждёт от Чугуева?
   - Честно сказать?
   - Давай уж, режь правду-матку!!!
   - Ничего хорошего.
   - А ты?
   - Я-то? Только наилучшего!
   - Хватит ёрничать, Никита! Приезжай ко мне и расскажи всё по порядку!
   Надежда, сидя рядом, всё слышала. И кивала головой, немо вещая: "Что я говорила!"
   - Ну и что? - вспылил Чугуев. - Никита прояснил ситуацию?
   Надежда пожала плечами, вздохнула.
   - Всё же считаешь, что этот буклет не подходит?
   - Я хотела сказать, что его одного недостаточно. И вообще, чем занимается твой предвыборный штаб? Они что, не в курсе, что с моря вернулся совсем другой мэр?
   Чугуев тотчас позвонил в штаб. Как в старые, отнюдь не добрые, времена никто не потрудился ответить мэру.
   Приехавший Никита с порогу заявил, что народ жаждет крови.
   - Это как?
   - А вот так! Выгони парочку взяточников, зажравшихся дармоедов и пообещай наказать других!
   Надежда вновь закивала, как будто гость сумел выразить её мысли.
   - Думаешь, сработает?
   - Уверен более чем на сто!
   Чугуев сделал выводы.
   Первым делом он заявился с утра в предвыборный штаб. Застав там нескольких бездельников, гоняющих чаи, Леонид Аркадьевич предложил написать "по собственному".
   Молодые, считающие себя перспективными и незаменимыми, тотчас накропали заявления и были немедленно уволены.
   - Ханурик! Останься! - приказал Чугуев.
   Ханурик пожал плечами, вернулся в комнату.
   - Ты ещё поработаешь.
   Ханурик сел за монитор, положил руки перед клавиатурой.
   - Сооруди такую открытку, чтобы из неё было видно, какой мэр зверюга!
   - Извините, Леонид Аркадьевич, не понял.
   - Не карикатурную, конечно, но устрашающую форму придай, говорю! Сколько тебе понадобится времени? - Чугуев посмотрел на часы.
   Ханурик ткнулся носом в наручные часы мэра, как будто там был ясный и чёткий ответ.
   - Часа два.
   Чугуев удивлённо посмотрел на специалиста. Он то рассчитывал на сутки, двое и собирался торговаться!
   - В полтора уложишься?
   - Постараюсь.
   - Заеду, посмотрю.
   Чугуев, вернувшись в Управу, первым делом приказал новой секретарше подать распорядок дня.
   - Леонид Аркадьевич! У вас на сегодня запланирована встреча с избирателями.
   - Конкретно?
   - С директорским корпусом асбестоцементного завода.
   - Затем?
   - Встреча с избирателями... - секретарша перелистнула страницу в папке.
   - С какими? - перебил Чугуев.
   - С представителями городского рынка.
   - С базара что ли?
   - Извините, не так выразилась. С активом кооперативного движения.
   - Завтра, какие избиратели в нашем плане?
   - Завтра, тут вычеркнуто... - замялась секретарша.
   - Ну-ка, ну-ка! - Чугуев взял папку из рук прыщавой и курносой девушки. Он поморщился, увидев вязкую серу в оттопыренном ухе секретарши. Спасибо, Наденька, подобрала мне специалиста!
   - Да тут же представители КПРФ, ветераны войны и труда! Кто посмел вычеркнуть?!
   - Это, это Клара Семёновна.
   - Почему ты ей позволила?
   - Я, Леонид Аркадьевич, не могла препятствовать.
   - Почему? Кто такая Клара Семёновна?
   - Начальница отдела кадров, - секретарша часто заморгала. Её пухлые губы задрожали.
   Чугуев пристально посмотрел на пигалицу.
   - Она, она сказала, что нет необходимости... - секретарша всхлипнула.
   - Она не имеет полномочий решать такие вопросы, - мягко сказал Чугуев. - Впрочем, как и вы не имеете права знакомить Клару Семеновну, с какими бы то ни было бумагами, включая туалетную! Вам ясно?
   - Ясно.
   - Забудем этот инцидент. Заварите, пожалуйста, кофейку.
   - Сейчас, - пообещала секретарша, утираясь платочком.
   Чугуев посмотрел на размазанную чёрную тушь под глазами секретарши, поморщился.
   Он позвонил в приёмную КПРФ и попросил об аудиенции.
   Говоривший с ним старик, похоже, не любил новое руководство.
   - Мы были записаны к вам, - сказал он, разделяя слова, - на завтрашний день. Но были предупреждены, что вам некогда.
   - Я хотел попро... - Чугуев нажал на рычаг телефона, прерывая себя на полуслове.
   - Кто сидит в Приёмной КПРФ? - спросил он у секретарши.
   Она пожала плечами.
   - Настя! Меня такой ответ не устраивает! Немедленно узнать и доложить! На всё про всё вам, две минуты! - рявкнул Чугуев.
   Неизвестно чего больше напугалась секретарша, то ли рыка начальника, то ли того, что Чугуев назвал её по имени, чего не делал ни разу, но страх придал ей энергии. Настя мигом пролистала справочник и нашла искомое имя отчество.
   - Аркадий Семёнович Хохляков! - доложила секретарша через отпущенные полторы минуты. И, глядя в мудрые глаза руководителя, речитативом отчиталась: - Ветеран тыла, председатель общества инвалидов.
   Чугуев кивнул, давая понять, что доволен и отпускает секретаршу. Настя выскочила из кабинета.
   - Аркадий Семёнович! - сказал он в трубку. - Это снова Чугуев! Извините за беспокойство, но связь прервали самым возмутительным образом.
   Старик сопел в трубку.
   - Так вот, я прошу разрешения приехать к вам.
   - Для чего, Леонид Аркадьевич?
   - Аркадий Семёнович! Мэру города всегда есть о чём побеседовать с ветеранами!
   - Кабы вы беседовали с нами не только в предвыборное время!
   - Это нелегко обещать, - улыбнулся Чугуев так тепло, что старик почувствовал это ухом, - но смогу. Если останусь мэром, как вы понимаете.
   - Так! Значит без нас никуда?! - старик торжествующе привстал с места.
   - Никуда! - подтвердил Чугуев. - И никогда! Человек, забывающий о героях труда, не имеет права быть человеком.
   - Это уж верно.
   Старик, похоже, оттаял.
   - К какому времени вы будете свободны, чтобы уделить мне несколько минут?
   - Господин Чугуев! - сказал ветеран, отдёрнув полу пиджака. - Я самолично не могу решать этот вопрос.
   - Товарищ Хохляков! Если бы вы в своё время не взяли на себя ответственность, где бы сейчас оказалась наша страна?
   - Так. Так, - старик отёр глаза. - Оставим всё в силе. Завтра в означенное время мы подготовимся к встрече с мэром!
   - То есть, к четырнадцати ноль-ноль, - подтвердил Чугуев.
   - Так точно! - сказал старик, глядя на портрет Ленина.
   Чугуев оттёр пот с лица. Отпив крепчайшего кофе, Леонид Аркадьевич вышел из кабинета.
   - Я в предвыборный штаб!
   - Кому сообщать об этом?
   - Только жене.
   Настя улыбнулась.
   Не такая уж она страшная, решил Чугуев. Он тотчас позабыл, что совсем недавно злился на жену за уродливую секретаршу.
   - Что, дорогой, Игорёк!
   Ханурик вжал голову в плечи. Официальное обращение начальника не сулит ничего доброго. Чугуев понял хакера, поправился.
   - Как наш проект, Ханурик?
   Ханурик разулыбался.
   - Вот, смотрите!
   Чугуев глянул в монитор. На экране стоял тот же самый Чугуев, какой был на открытке.
   - Теперь я не понял.
   - Вы хотели зверюгу с хвостом? - Ханурик пожал плечами.
   - Но чем ты занимался почти два часа? Это же, это же... - Чугуев не мог подобрать приличного слова.
   - Леонид Аркадьевич! - улыбнулся Ханурик. - Вы хотели, чтобы вас восприняли жёстким человеком, надеюсь, я уловил суть задания?
   - Понятное дело. Но ты бы уж лучше хвост пририсовал, тогда бы было чем оправдаться. А так, ничего не сделал и рад, как я погляжу.
   - Да. Но откуда у вас такая агрессия?
   - Издеваешься?
   - Ничуть. Вглядитесь внимательнее, пожалуйста!
   Чугуев вперился в экран.
   - Не стану разъяснять компьютерные технологии, но без ложной скромности замечу, моя программа, основанная на базе данных психологии избирателя...
   - А что ты делаешь, как не разъясняешь мне тонкости своей программы? Что ты внёс, чем так купил избирателя?
   - Да... - протянул Ханурик, взял мышь и направил курсор на рисунок.
   - Вот, видите?
   Чугуев смотрел на стрелку и на то, что она указывает.
   - Видите?
   - Да! А сразу то и не отличишь.
   - Думаю, Леонид Аркадьевич, вы не даром оставили меня на службе.
   - Думаю, да.
   Действительно, рисунок приобрёл воинствующий характер. Тот же самый мэр в рабочей форме, в том же положении, но на голове у него каска, похожая на известный по картинке учебника шлем Ильи Муромца. А в руках - кувалда очень уж смахивающая на булаву. И на месте наковальни оказались чиновничьи столы.
   В старом здании бывшего клуба железнодорожников ждали приезд мэра. Коммунисты, ветераны и инвалиды подготовили гневные обличительные речи. Каждому не терпелось высказать накипевшее мэру в лицо. Люди шушукались друг с другом, поддавшись всеобщему возбуждению.
   Чугуев оставил машину за полквартала, приказав водителю ждать.
   К обшарпанному крыльцу облезлого клуба он добрался пешком. Без свиты.
   Коммунисты опешили. Сразу куда-то исчез запал. Вместо буржуина им навстречу пришёл работяга с мозолистыми руками. Именно такими показались ладони Чугуева. Хотя руки он держал по швам, соответственно моменту.
   С членами комитета он поздоровался за руку, не особо церемонясь. Жёсткое пожатие с дружелюбной улыбкой осадило самых неугомонных.
   - Не стану много обещать! - заявил Чугуев. - Но даю слово, что никогда не позволю забыть наше героическое прошлое!
   - А нам и не надо пустых обещаний. Что вы конкретно можете сделать для народа? Что вы уже сделали?
   - К сожалению, за первый срок не так много. Надо было в первую очередь наладить работу Управы как органа власти.
   Далее Чугуев отчитался о фондах для ветеранов, рассказал о будущих планах, связанных с поддержкой малообеспеченных людей. Его слушали вполуха.
   Леонид Аркадьевич понял, что для присутствующих это убаюкивающая музыка, как в старые времена на партсобрании при заблаговременном единогласном одобрении. Только сейчас полюса поменялись, и будет единогласное: "Нет"! Нет любому предложению кандидата противоположного лагеря.
   Тогда Чугуев, следуя совету Наденьки, прошёлся по последним событиям в Управе.
   Зал зашевелился. Кто читал газету, отложил в сторону. Кто зевал, захлопнул рот, раскрыв глаза и уши.
   - И это не предел! - заявил Чугуев, назвав всех уволенных и причины, по которым увольнение произошло.
   - А что, есть и другие кандидаты на увольнение? - осторожно спросил председатель собрания.
   - Да сколько угодно! Возьмём сферу ЖКХ! Кто там сидит, что делает? Почему с народа дерут такие деньги, тогда как вся инфраструктура приходит к упадку? Где ремонт, где тепло в квартирах, где плановые ремонты?
   - Это бы нам у вас спросить, господин мэр! - выкрикнул кто-то с третьего ряда.
   - А мне бы вам чётко ответить! - поддержал Чугуев. - Кто когда, что украл, и как за это ответит! Я запланировал реструктуризацию всего жилищно-коммунального хозяйства! И она будет проведена таким образом, что за каждый объект будет отвечать определённый человек и отчитываться ежеквартально перед всеми налогоплательщиками!
   - За каждый рубль?
   - За каждую народную копейку! Через публикацию в местной газете!
   - Это всё хорошо, но как быть с нашей памятью? - спросил Хохляков, сидящий в президиуме по правую руку от секретаря КПРФ.
   - Этот вопрос я готов обсудить.
   - Вот, молодёжь забывает о наших кумирах. Нет комсомола, нет пионерии. Как организовать досуг детям?
   - Планируется возобновление работы пионерского лагеря на берегу водохранилища. Уже этим летом будет пробный заезд.
   - Хорошо. А как в плане наглядной агитации?
   - Товарищ Хохляков, что вы имеете в виду?
   - Да я всё понимаю, сейчас за одно упоминание о Ленине могут и по шапке надавать! Но, мы-то помним. Да и вы, Леонид Аркадьевич, не сопляк зелёный. Наверняка были пионером, октябрёнком.
   - Да я был и комсомольцем, и не считаю это позором!
   - Вы носили на груди значок с портретом юного Ленина! А теперь снесли все памятники вождю пролетариата!
   Чугуев вздохнул. Они отыскали слабое место, и теперь не отступятся.
   - Так, что вы скажете на это?
   - Я скажу так, - Чугуев рубанул ладонью воздух у трибуны. - Надо по возможности решить этот вопрос в рабочем порядке.
   Коммунисты задали ещё несколько вопросов, получив твёрдые ответы.
   Встреча закончилась.
   На прощание Хохляков пожал руку мэру.
   - Стало быть, в рабочем порядке? - спросил он вместо прощания.
   - Именно так. Именно так!
  
   * * *
  
   На крыльце Управы сидел работяга и курил, стряхивая пепел мимо урны.
   Ещё один представитель пролетариата! Чугуев протянул работяге руку.
   - Здравствуйте, Леонид Аркадьевич! - мужичок оттёр ладонь о штанину и пожал руку.
   - Как дела?
   - Как в Польше.
   Чугуев кивнул, как будто понял, о чём речь.
   - Вантуз полетел, а Клавка орёт: "Неси из дома!" Где это видано, чтобы из дома-то? Вы вот, Леонид Аркадьевич, тащите из дома свои бумаги?!
   - Иди к Клавдии Фёдоровне, она выдаст новый вантуз.
   - Да она же повесится за копейку!
   - Иди, Петя, иди.
   - Как скажете, Леонид Аркадьевич.
   Чугуев поднялся по ступеням, оглянулся. Напротив Управы стоял полутораметровый столбик, покрытый тающим снегом, чёрным от придорожной копоти.
   Ещё несколько лет назад на нём красовался бронзовый бюст вождя революции. Сохранились остатки постамента: что-то вроде ступеней и места для венков.
   Это, конечно, не мощная фигура лидера гегемонов всех времён и народов, но всё же.
   Чугуев вызвал к себе председателя профкома, бывшего заводского парторга. Именно он в своё время, принимал решения рушить памятники.
   - Напротив нашего здания стоит постамент, так вот, я хотел бы знать, куда делся бюст Ленина?
   - Убрали на всякий случай.
   - Куда?
   - В ДК культуры. Там, наверное, лежит.
   - Отыскать и доставить в мой кабинет!
   Профорг поспешил выполнять задание. Последнее время обязывало исполнять приказы мэра со всем рвением, иначе... Думать об этом "иначе" человеку предпенсионного возраста не хотелось. Два годика доработать и уйти на почётную пенсию, или будучи уволенным, получать копейки наравне с работягами с асбестоцементного завода!
   - Где у нас бюст Ильича? - грозно спросил профорг у вахтёрши.
   Она захлопала глазами.
   - Владлен Африканович, я не в курсе.
   - Так тебе лично я отдал в руки!
   - Так я его того, в кладовую положила.
   - Так и веди в свою кладовую!
   - Так оттуда забрали, наверное.
   - Кому мог понадобиться бюст Ленина?
   - Кому-то же он понадобился сейчас.
   - Это Чугуев распорядился! Давай, вспоминай, куда дели! - заорал профорг, стоя посреди узкой комнатки, забросанной всяким хламом.
   - В подвале, наверное, - пробормотала вахтёрша, ничего не понимая.
   - Веди!
   - Вам, Владлен Африканович, в костюме туда идти не стоит.
   - Не тебе решать, дура, куда мне стоит, а куда нет! Пошли в подвал! Фонарик есть?
   - Так там свет пока работает.
   Они спустились в изгаженный подвал.
   Слабая лампочка, как и обещала вахтёрша, работала. Только толку от неё было маловато. В полном беспорядке валялись плакаты и транспаранты - наследие великой Империи.
   Владлен Африканович схватил какую-то рамку, занозил палец. Круто выругался.
   - Да не трогайтесь ни к чему, Владлен Африканович, а я сама разберусь!
   Профорг сел на деревянный стул, подстелив плакат "Слава труду!"
   - Да вот тот истукан, - проворчала уборщица, вытаскивая что-то тяжёлое из-под груды хламья. Остро запахло плесенью.
   - Что ты говоришь?
   - Говорю, нашла!
   - Так покажи, что там нашла!
   - Не понимаю, - вахтёрша отпрянула от куска бронзы как от включенной электроплиты.
   - Чего ты не поняла?
   - Он какой-то не такой.
   - Ясно не такой, столько времени тут провалялся!
   - Владлен Африканович! Я боюсь. Возьмите его сами.
   Владлен Африканович подобрал какую-то палку, ткнул ею в голову Ленина.
   - Ой! - вскрикнула вахтёрша.
   Владлен дёрнулся, бросив палку.
   - Чего визжишь, дура?! - вскрикнул он, сорвав голос в писк.
   - Я поняла! Это крысы!
   - Какие ещё крысы? - профорг подбежал к стулу, уселся на него с ногами, показав жёлтые носки.
   - Они отгрызли половину головы Ленина!
   - У-уф, - выдохнул профорг. Теперь он понял, почему бюст вождя показался ему каким-то не таким. Это последствия боевых действий, в результате которых бюст раскололся повдоль. Правую половину головы Ленина, как не рылись, не нашли.
   Пришлось отправляться к мэру с половиной бюста.
   - И как ты себе это представляешь?
   - Я, Леонид Аркадьевич, думаю, что ничего не получится. Вот, если была потеряна грудь, но осталась голова.
   - Или полголовы сверху! Тогда прилепили бы кепку, не так ли?
   - Ну. Это же кощунство.
   - А не кощунство было долбануть так, что голова раскололась надвое?
   Профорг пожал плечами.
   - Дражайший, Владлен Африканович, а ведь это вы скидывали своего тёзку с пьедестала!
   Владлен Африканович затрясся.
   - Идите!
   - Куда? - спросил профорг, засунув руки за спину.
   - Работайте! Что, у вас больше нет никаких дел?!
   - Да. Да, конечно, - наклоняясь до пояса, профорг попятился из кабинета.
   Наутро Чугуеву позвонил Хохляков.
   - Леонид Аркадьевич! Очень рады вашему решению, водрузить бюст Ильича на его законное место! Замечательно, что вы нашли смелость сохранить реликвию! - заливался старческим баском председатель общества инвалидов.
   Чугуев оттёрся платком. Словно из ушата ледяной водицей! А старик продолжал восхищаться мужеством мэра.
   - В такое время, когда рушатся последние памятники Ленину, вы нашли в себе смелость сохранить дорогой людям бюст!
   Чугуев промычал что-то скромное.
   - Разрешите посмотреть на бюст, перед водружением на постамент!
   - Скульптура нуждается в небольшой реставрации, понимаете ли, Аркадий Семёнович.
   - Конечно, конечно! К концу недели вас устроит, Леонид Аркадьевич?
   - Безусловно. Я буду ждать вашу делегацию в пятницу к четырём часам.
   Хохляков сердечно попрощался.
   Чугуев откинулся на спинку кресла. Когда успели? Что за люди! Какое же удовольствие испытывают стукачи для своей поганой душонки! И стучат направо налево. Большим людям и малым, близким и посторонним. Наверное, спать не могут спокойно, если не настучат на кого-нибудь. Леонид Аркадьевич не стал терять времени на вычисление стукача, надо было что-то предпринимать.
   Как в любом сложном случае, в первую очередь, он посоветовался с женой.
   - Вторую половину головы отыскать невозможно?
   - Наденька! Если бы было так просто!
   - Тогда надо "реставрировать"!
   - Но кто сумеет отлить из бронзы симметричную половину бюста? Где такие умельцы, в Москве?
   - Поближе, - Надежда улыбнулась. - Точнее, подальше.
   Чугуев непонимающе воззрился на жену.
   - В местах не столь отдалённых, - Надежда легонько присвистнула.
   - Как ты себе это представляешь? Поехать в зону и объявить конкурс на лучшего скульптора?
   - Почти. Только проще найти человека, знакомого с начальством зоны. Он всё и устроит.
   - Ерунда какая-то, - Чугуев махнул рукой.
   - Лёня, если ты решил спросить моего совета, я высказалась. Если у тебя есть иные варианты, делай по-своему!
   Чугуев согласился, что стоит попробовать.
   - Кстати, при проверке документов, я обнаружила твою подпись.
   Чугуева передёрнуло. После вступления в должность главной бухгалтерши, его жена частенько находила подпись мэра на заведомо подсудных документах.
   - Надеюсь, ты уничтожила этот документ?
   - Ни к чему! Кстати, очень пригодился! - Надежда потёрла ладони. - Там ты как представитель власти лично разрешаешь начальнику учреждения за дробью такой-то, арендовать участок на берегу водохранилища близ заповедной зоны.
   - Ха-ха! Каков каламбур? Начальнику зоны предоставлена площадь близ зоны!
   - Да, и кто-то наверняка хапнул взятку.
   Чугуев поморщился.
   - Дело прошлое, и всё же. Полковник должен быть благодарным.
   - Почему?
   - Откуда ему известно, что ты не знал, что подписываешь, и за какие деньги?
   - Так он подумает, что это я взял?
   - Твоё счастье, если так.
   Чугуев взъерошил волосы.
   - Иначе он будет о тебе невысокого мнения.
   Леонид Аркадьевич не стал откладывать в долгий ящик и тотчас попросил секретаршу отыскать координаты начальника колонии, что в пятидесяти километрах от города.
   Настя позвонила начальнику зоны.
   - С вами желает разговаривать Чугуев Леонид Аркадьевич. Вы не против?
   Страдающий с похмелья полковник был против, но согласился. Отчего не поговорить по телефону?
   Чугуев сразу взял быка за рога, попросив помощи.
   - Какого рода помощь? - спросил полковник, сдерживая зевоту.
   - Тут дело деликатное, Конрад Яковлевич, не подъедешь?
   - Как? Прямо сейчас? У меня, понимаешь, комиссию ожидаем...
   - Вот и я, только что завернул комиссию по проверке дачных участков!
   Полковник тотчас спросил, когда и куда подъехать.
   - Часика через два, ко мне в кабинет.
   - Так точно! - сказал начальник колонии, положив трубку.
   Они договорились за пять минут. Полковник отказался от чая. Леонид Аркадьевич, в свою очередь, от рюмочки армянского коньяка.
   - Сделаем в лучшем виде! - пообещал полковник на прощанье. - Аккурат у меня один скульптор случился. Ему ещё пять лет чалиться.
   - Заранее благодарен. Должен буду, Конрад Яковлевич! - сказал Чугуев, препроваживая гостя к двери.
   - Мы все перед Родиной в вечном долгу! - заявил полковник, щёлкнув каблуком.
  
  
   ГЛАВА 18.
   Приватизация по стране набирала бешеные темпы. Люди простые понятия не имели, куда пристроить свой ваучер. Бумага, со слов политиков дорогая, но толку с неё как с козла молока. Ничего не купишь, ни на что путное не поменяешь. Зато предприимчивые молодые люди предлагают за ваучер реальные деньги или продукты. Каждый в душе мечтает о журавле в небе, но не прочь ухватить синичку.
   Это понимал Волконский. Поэтому, не брезговал любой возможностью скупки ваучеров.
   - Поговаривают, Сашенька, что ты подфарцовываешь! - сказал непосредственный начальник Волконскому.
   - А ещё говорят, - улыбнулся Волконский, - что у нас полная свобода к обогащению.
   - Это понятно. Твой лозунг: "Обогащайтесь!" - знает уже не только наша страна. Но неплохо бы открывать доходы для близких!
   - Я ничего не скрываю. Если нужен отчёт в письменной форме, пожалуйста, хоть завтра!
   - Ладно, ладно, поостынь! - куратор Волконского, потрепал его за плечо. - Мало ли кто болтает. Только будь осторожнее, пожалуйста. А то Хозяин может рассвирепеть. Сам знаешь, шепнёт кто под горячую руку.
   - Понимаю, - Волконский улыбнулся дружелюбнее. - Надеюсь, положенная мне доля не сократится?
   - О чём ты говоришь?! Иди, Сашенька, работай. Хозяин ждёт доброго совета.
   Волконский ушёл в свой кабинет. Ему предстояло закончить анализ ситуации с настоящим бунтом шахтёров. И чего захотели потомки Стаханова? Зарплаты, не повышения её - полной выплаты за прошедшие семь месяцев! Волконский улыбнулся.
   - И это вы, потомки прославленных революционеров! Воинствующие пролетарии! - сказал князь, обращаясь к видеоролику, предоставленному ему подчиненными, - стучите касками по железнодорожному полотну, которое строил Павка Корчагин! Для чего? Вымаливая копейки! - Волконский сплюнул. - Голытьба!
   Волконский не мог себя представить на их месте, как ни старался.
   - "Александр Андреевич, э-э, далёк ты от народа"! - как наяву прозвучал в ушах экающий голос президента.
   Волконский позвонил смежникам.
   - Каковы настроения в массах? - спросил он, требуя тем самым подробного отчёта в настроениях бастующих.
   Через полчаса ему доставили ролик не для телевидения. Даже в эпоху повальной чернухи, такое не осмелился показать ни один канал.
   Шахтёры поносили правительство, не отделяя его от президента. Каждый почему-то говорил за всех, используя местоимение "мы". "Мы голодаем, мы страдаем" и так далее. Но, когда дело касалось планов, куда потратить деньги, каждый отвечал за себя.
   - Ему бы, козлу, повкалывать на шахте, а потом объяснить своей жене и детишкам, почему в доме нет даже сахара! - сказал одни чумазый паренёк.
   Странно, подумал Волконский, уже не первую неделю стоит шахта, откуда на лице шахтёра эта копоть?
   В следующий момент пришло решение.
   - Я приготовил рекомендацию президенту! - сообщил Волконский непосредственному начальнику аналитического отдела Кремля.
   Вскоре шахтёрский бунт пошёл на убыль. Потомкам Стаханова, оказалось, по душе обещание президента лечь на рельсы, если им не выплатят зарплату.
   Дали, конечно, крохи. Проценты от задолженности, но личное обаяние народного президента дало эффект.
   За это дельное предложение Волконскому как-то позабыли мелкие шалости с покупкой ваучеров на стороне. Тем более, снижать его долю акций, приобретённых отделом аналитиков, никто не стал.
   Александр Андреевич прекрасно знал, как эти акции скупаются. Потому-то эти лентяи вспылили, когда узнали, что он пытается прикупить ваучеры на вполне законных основаниях.
   - Я хочу проявить личную инициативу и показать толковый пример народу! - заявил он при случае президенту, рассказав о своём нелёгком труде.
   Президент, не дослушав, одобрил. Он всё ещё был под впечатлением последнего совета одного из лучших аналитиков.
   - Я тебе, э-э, пожалую дворянский титул в зад! - затрясся от смеха руководитель государства, расплескав водку на дорогой ковёр.
   Многие желали благосклонности первого лица государства, достигали её и вскоре попадали в опалу: необъяснимую здравому смыслу. Волконский не желал иметь привилегию врываться к президенту в кабинет в любое время, звонить ему по прямой трубе и пить из одной бутылки. Князь терялся в тени, изредка подавая толковые мысли, за что и ценился в администрации.
   Нина Петровна прочно обосновалась на Рублёвке. Среди шатких писательских дач строились добротные особняки новой элиты страны. Дому Волконских завидовали родственники самых богатых людей страны. Госпожа Волконская изо дня в день принимала гостей, устраивая приёмы и встречи с необходимыми людьми. Бюджета семьи она не знала, и не стремилась к этому. Доставало работы без финансовой головной боли.
   С "молодыми" жила свекровь. Своими бесконечными поучениями и неоднократно повторяющимися рассказами о былом величии предков она доставала даже профессионального психолога.
   - Нам бы внучка для полного процветания рода! - без умолку твердила старуха изо дня в день, доканывая Нина Петровну.
   - Это ничего, что ты не молода для родов, зато не поистрепалась, как эти вертихвостки!
   - Даже лучше, что у тебя, деточка, нет уже родителей. На молодого князя не будут влиять люди из семейства Ароновых!
   Нина Петровна кивала, выслушивая старческую дребедень. Тем временем, занималась собственными делами. То в ателье, то в солярий. Кстати, подружка сказала, что появились новые линзы! Теперь не нужно их снимать, как вставную челюсть на каждую ночь. К тому же, они не раздражают глаза.
   Нина Петровна кивнула матушке, так пожелала свекровь, чтобы её называла невестка, и укатила в город.
   Её принимали как истинную дворянку. Усадили, поделились последними новостями, угостили кофеем. Подружка пожертвовала длинной дамской сигариллой с запахом конского каштана. Дрянь, конечно, но так положено по этикету.
   - Я, пожалуй, закажу себе запасной футляр! - сказала Нина Петровна, примерив линзы.
   Подружка заахала, заохала, юля вокруг госпожи Волконской.
   Нина Петровна обратила внимание на огромный экран, занимающий половину дальней стены.
   - Это у тебя что, телевизор?
   - Последний писк! Натуральная цифра! Таких ещё ни у кого из наших нет! Видишь, как лаконично вписывается в интерьер?
   - Япошка? - Нина Петровна скривила губы так, что было непонятно: восхищается или её воротит от "япошек". На самом деле, Волконскую покоробила привычка Тоши всовывать к месту и не к месту непонятные, но умные слова.
   - Точно тебе говорю! - сказала подруга, заранее соглашаясь с любой оценкой гостьи.
   - Включи!
   - А смотри!
   Молодящаяся женщина с красными волосами нажала на пульт, отломав накладной ноготь, перламутровый в серый горошек.
   Пока она возилась, прилаживая не положенный от рождения член-орган, Нина Петровна попереключала каналы.
   На экране мелькали тюбики, баночки, "памперсы" и прочая рекламная дребедень. Подруга сдерживала движение руки, останавливающее гостью. Когда появился футбол, она не выдержала.
   - Убери этих мужланов!
   - Помолчи, Тоша!
   Тоша опешила. Она уставилась в экран, вслед за гостьей.
   Там по полю бегал какой-то крашеный блондин с крупным носом и короткой причёской. Камера показала крупным планом его жилистые икроножные мышцы. Тоша поморщилась.
   - Вот он, герой нашего матча!!! - надрывался репортёр.
   - Паша! - сказала Нина Петровна.
   - Нинель? Ты его знаешь?!
   - "Павел Бураков! Именно он, если вы помните, помог родному клубу выйти в премьер-лигу! И теперь, как говорится, не ударил в грязь лицом"!
   Оператор показал перепачканное лицо футболиста.
   - Колись, Нинель! Что у тебя с ним?
   Нина Петровна переключила канал.
   - Ну же!
   - Отстань, Тоша.
   - Как же я тебе рассказываю, а ты всё отмалчиваешься! Если что, познакомь!
   - Я тебя познакомить с ним не смогу при всём желании, - улыбнулась Нина Петровна, приобняв подружку. - Это мальчик из моей группы.
   - Да!? - глаза Тоши округлились. - Из этих? - она покрутила пальцем у виска.
   - Да. Как это ни печально. - Нина Петровна прикрыла глаза, хлопнув накладными ресницами. Услышав про её профессию, новые подружки считали Нину Петровну кем-то вроде модного психоаналитика, в полумраке выслушивающего лежащих на кушетке секс-маньяков.
   - Да! Счастливая ты, Нинель!
   - Будет и на твоей улице праздник, крепись, Тоша!
   - Да уж куда крепиться...
   Следующие полчаса Нина Петровна утешала хныкающую вдову. Тоша месяц назад потеряла мужа. Его так и похоронили в малиновом пиджаке. Работники морга, мастера своего дела, сумели вернуть его лицу первоначальный вид. Покойник, казалось, улыбался. Хотя редко делал это в жизни. Тем более, после смерти, с развороченным осколками гранаты лицом. Тоше достались кое-какие сбережения и кучка личных телохранителей. Она развлекалась с молодыми бычками, но найти достойную замену мужу не могла. Ребёнка она не родила, увлекаясь в своё время аварийными методами контрацепции, потеряла способность к деторождению. Тоша искренне считала, что Нинель имеет такую же проблему. И так же одинока со своим холёным князьком.
   - Тебе не хочется ребёнка? - сквозь всхлипывания спросила Тоша.
   - Не давила бы на больную мозоль.
   - Что, тоже?!
   Нина Петровна покачала головой.
   - Да не прикидывайся старой девой! - на удивление ясно сказала Тоша. Глаза подружки разом просохли.
   - Ну, и как я буду выглядеть с пузом на раутах? Ты подумала?
   - А я бы не стала заморачиваться. Родила бы, да и всё.
   - Как "для батюшки-царя"? - процитировала Нина Петровна. И пожалела об этом. Подруга из поколения недорослей восприняла её слова буквально. Пришлось ещё несколько минут оправдываться, что прямого, как и окольного пути, до батюшки-царя не имеет.
   - Тебе хватает и князя!
   Нина Петровна промолчала. Разговор с туповатой вдовой нувориша оставил неприятный осадок. С другой стороны, Тоша выражает общее мнение. И если ещё чуточку замедлить с ребёнком, общественное положение может пошатнуться. Да и свекровь достанет. Жаль только, сам Волконский не проявляет должного рвения.
   Нина Петровна, выйдя от Тоши, направилась к своему гинекологу.
   - Как можно, Нина Петровна! - развёл руками Брендель.
   - Алик! Не смейся над старой дамой. Грешно.
   - И да простит мне Создатель маленькую слабость! - улыбнулся член-корреспондент РАМН.
   - Всё же скажи мне, нельзя ли ускорить этот процесс?
   - Нина Петровна! Как человек близкий к медицине вы должны понимать, что скоро только кошки родятся.
   - Это уже ближе к зоологии, Алик!
   - Тем не менее, тем не менее.
   - Может, есть более современные средства? - Нина Петровна с готовностью хлопнула себя по карману.
   - Дорогостоящие, Нина Петровна, не значат лучшие. И вообще, всё более современное...
   - Есть позабытое старорежимное! - продолжила фразу пациентка.
   - Вот, видите, сами всё понимаете.
   - Но почему?! - Нина Петровна подпрыгнула на стуле, хлопнув ладонями по столу.
   Лысеющий доктор, подперев руками подбородок, молчал.
   - Почему у меня не получается?! Я же не делала ни одного аборта, не вела аморального образа жизни, не страдала алкоголизмом в любой форме!!!
   - Вы помните свою маму, тётю, бабушку? Сколько они сделали абортов?
   - Вы думаете?! - Нина Петровна отпрянула, не отводя глаз от профессора.
   - Генетика как наука находится в стадии зарождения, - доктор покачал головой.
   Волконская продолжала смотреть на врача, не отрываясь.
   - Нина Петровна, существует понятие "дрейф генов".
   - Грехи предков, Алик? Как с ними бороться?
   - Мы используем новейшие методы. Подготовим вас к зачатию и вынашиванию ребёнка. На это также существует определённый генетический срок.
   - Выходит, мне девять месяцев готовиться?
   - Вы поразительно умны, Нина Петровна. Работать с вами одно удовольствие! Вам, наверное, многие говорят такие слова.
   - Да. Но только от них не зависит моя судьба.
   - От меня тоже.
   - И от этих слов, и от людей, произносящих их. Вы можете разъяснить моей свекрови, что рождение ребёнка не дело пяти минут?
   - Хорошо, я поговорю с Августой Климентьевной. А вам, Нина Петровна, не о чём беспокоится. Всё идёт по плану. Единственное, что... - доктор внезапно замолчал, как будто собирался с мыслями.
   - Что? - Нина Петровна ухватила профессора за рукава халата.
   - Возможны осложнения гормональной стимуляции.
   - Какие?
   - Может получиться двойня.
   - Всего-то? И много к вам претензий от пациенток с двойнями?
   - Бывают.
   - Спасибо, Алик, успокоил. Только скажи мне напоследок, у меня есть шансы?
   - Стопроцентные, а в случае так называемого осложнения - двухсотпроцентные!
   - Нетрудно догадаться, что возможны и трёхсотпроцентные, - Нина Петровна улыбнулась.
   Княгиня с трёхсотпроцентными гарантиями покинула кабинет профессора в самом наилучшем расположении духа.
  
  
   ГЛАВА 19.
   - Аркадий Семёнович, этот бюст? - Чугуев открыл двери в кабинет.
   В центре стола стоял несколько потёртый временем бюст Ильича.
   Хохляков не спешил с ответом. Он подошёл к столу, оттёр руки о брюки, протянул к голове Ленина, потрогал кончиками пальцев.
   Чугуев стоя у порога собственного кабинета, ждал ответа общественного лидера КПРФ.
   - Он! Как же вам удалось сохранить вождя, Леонид Аркадьевич?! - скорее восхитился он, чем спросил.
   Чугуев пожал плечами. Мол, все мы помним, из какой шинели вышли.
   - Слушай, Лёня, извини, что я так, по-отечески, пока ты будешь баллотироваться, голоса ветеранов будут твоими!
   - Отныне и вовеки! - сострил кто-то из свиты Чугуева.
   Леонид Аркадьевич метнул взгляд в кучку народа, но все стояли с опущенными головами. Никто не покраснел и не побледнел.
   - Так тому и быть! - торжественно провозгласил Хохляков.
   Далее разговор пошёл в рабочем порядке. Как и когда устанавливать бюст Ленину? Учитывая трудные времена, Хохляков не настаивал на торжественном водружении бюста на постамент. Но и ночью, воровски ставить памятник не желал.
   - Никаких тёмных дел! - заявил мэр. - Установим ко дню рождения Ленина.
   Всю жизнь считавший себя смелым человеком, Хохляков едва не уронил челюсть.
   - И субботник утроим! - раздался сдавленный голос в дверях кабинета.
   Аркадий Семёнович взялся за подбородок обеими руками. Такой крамолы он ещё не слышал! Как бы Чугуев не пошёл на попятную из-за какого-то провокатора!
   - Да, прибраться вокруг не мешает. Выйдем всем коллективом администрации!
   Растроганный Хохляков едва не схлопотал инфаркт от прилива чувств. Его взяли под руки и отвели к машине мэра.
   Чугуев распорядился доставить Хохлякова, куда он сам укажет.
   - Никита! Ты в своём репертуаре! - сказал Чугуев, вернувшись в кабинет, где остался один посетитель. - Кто тебя за язык тянул? Хорошо хоть не заржал в голос!
   Никита сидел возле кресла мэра и широко улыбался. Он уже изучил Чугуева и знал, что тот скорее поощряет, чем сердится.
   - Выкладывай, с чем пожаловал! - предложил мэр, усевшись на стул рядом.
   - Ты спрашивал, чего хочет народ?
   - И?
   - И он хочет элементарного, чтобы в доме тепло было! Знаю, знаю! - Никита выставил вперёд ладони, словно сдерживая объяснения мэра. - Тебе начальник ТЭЦ не подчиняется! Но народ это мало колышет. Я, к примеру, вчера помылся в душе, так чуть не околел, выйдя в комнату!
   - Что предлагаешь?
   - А люди знают, что в твоём доме тепло!
   - Всё понял. Ещё какие-то вопросы?
   - Леонид Аркадьевич, остался пустячок, - Никита суетливо вынул из папки листок с готовыми печатями, - подписать бы.
   - Что это? - Чугуев пробежался глазами по листку бумаги.
   - Право на приобретение контрольного пакета акций нашего заводика.
   - И всё тебе?
   - Но не тебе же, Леонид Аркадьевич! Или как думаешь?
   - Да я так, по привычке! - сказал Чугуев, ставя размашистую подпись, некоторые загогулины которой перечеркнули дату.
   - Вот и ладненько. Отметим? - Никита потёр ладонями.
   - Не время отмечать, Никита!
   - Понимаю и испаряюсь!
   Наутро в местной газете появился снимок мэра в шапке ушанке в коридоре собственной квартиры. Статья содержала гневное интервью мэра города Чухонска.
   Чугуев клятвенно заверил, что как только он заступит на второй срок правления, кое-кому намылит шею!
   "Кое-кого" додумал сам журналист, перечислив начальство ЖКХ, генерального директора ТЭЦ и ответственного за приёмку угля на железной дороге.
   - Леонид Аркадьевич! Мы же за вас голосовали и поддержим в этот раз, зачем нас склонять направо-налево? - задал вопрос напросившийся на аудиенцию начальник ЖКХ.
   - Дорогой мой, - протянул Чугуев, - работники ЖКХ уже довольны, что начальство получило по загривку! Улавливаешь?
   Начальник ЖКХ вспомнил довольные рожи сотрудников в своей конторе. Улыбнулся.
   - Думаю, у нас всё же есть перспективы? - с осторожностью спросил он.
   - Думаю, мы поработаем вместе не один избирательный срок! - Чугуев протянул руку начальнику ЖКХ.
   Позвонили с Управления железной дороги.
   Какая-то женщина плакала в трубку телефона. Чугуев отстранил от уха мембрану. Улыбнулся, подумав, что бы сейчас сказал Никита.
   - Леонид Аркадьевич, сами понимаете, если поставка груза не проплачена, то при чём тут железная дорога?!
   - С кем я говорю? - грозно спросил мэр.
   - Заместитель начальника службы перевозок. Начальник приболел. Наверное, сляжет с инфарктом!
   - Если он приболел, тогда почему не поручил разговор секретарю?
   - Так не по рангу ж.
   - И я о том же! - Чугуев нажал на рычаг телефона.
   Публиковать призыв к субботнику, равно как статью об открытии бюста Ленину, редакция газеты наотрез отказалась.
   - Леонид Аркадьевич! Мы хоть и живём в строящемся правовом государстве, тем не менее...
   - Я понял.
   - Мы выполним любой ваш заказ! - горячо заверил главный редактор. - Но пилить сук, на котором сидим, не имеем права.
   Чугуев сердечно попрощался с главным редактором, не напоминая тому, что учредителем газеты является администрация города.
   Начальнику ТЭЦ Чугуев позвонил сам.
   - Леонид Аркадьевич! Всё понимаю! - сказал тёзка. - Переживём и эту весну.
   - И следующую, Леня!
   - Всё в порядке. Обеспечу стопроцентную явку! А после выборов, приглашаю к себе!
   - Дворец Энергетика, надеюсь, будет отапливаться?
   Начальник ТЭЦ рассмеялся.
   "Есть же нормальные люди в стране", - подумал Чугуев.
   На субботник вышли организованно, с огоньком в глазах. Ходили вокруг здания, разбивали клумбы, пыша друг на друга свеженьким перегаром. Ностальгия по давним субботникам выплеснулась на многие предприятия. Всем страстно захотелось навести порядок! Особым рвением отличились работники архива: в языках весёлого пламени сгорали документы администрации, где по недомыслию красовалась подпись безвольного тогда ещё мэра Чугуева.
   Когда субботник близился к завершению, а веселье к самому апогею, явилась делегация коммунистов. В спортивных костюмах, соответствующих рабочему моменту, но с яркими гвоздиками на груди, люди преклонного возраста едва сдерживали слёзы, водружая псевдобронзовый бюст Ильича.
   Речь держал председатель местной ячейки КПРФ. Он публично снял свою кандидатуру на выборах в пользу ныне правящего мэра.
   - Я призываю всех патриотов отдать свои голоса за Чугуева Леонида Аркадьевича! - повторно, по просьбе тележурналиста из области, сказал главный коммунист района. Он знал, что шансов у него не так много.
   Хохляков прослезился.
   Митинг, как обычно, закончился обличением НАТО и их пособников. Но это уже мало кого волновало. К концу речи у бюста Ленину осталась кучка местной партийной ячейки.
   Чугуев распорядился вынести венки. Они были возложены солдатами в красных погонах, что придавало пикантности торжественному моменту.
   Губернатор, просмотрев ролик, предоставленный областным телевидением, распорядился убрать его в личный архив, чтобы показывать, как надо бороться за выборы. На телевидение, понятное дело, открытие памятника Ленину не попало.
   Местные тележурналисты сумели продать первому каналу крупный план человека в олимпийке старого покроя с гвоздикой цвета крови на белом снегу. Слова коммуниста о снятии собственной кандидатуры в пользу существующей власти облетели всю страну!
  
  
  
  
   ГЛАВА 20.
   Глядя в голубой экран, Никола усмехнулся.
   - Чему улыбаешься, знакомого увидел? - решила поддеть его жена.
   Оба супруга помнили, как Николаю в своё время этот самый, теперь уже бывший, парторг отказал в приёме в партию.
   - Да, только не этого! Вон, видишь, на заднем плане скромненький мэр?
   - Ну да, скромненький! Этот Чугуев уже во всех ушах и глазах! На языке каждой базарной бабы!
   - Вот как? - Никола удивился. Налаживая хозяйство, готовясь к посевной, он не имел времени подставлять свои уши и глаза всюду проникающему Чугуеву. Николай улыбнулся, вспомнив, как вместе избавлялись от похмелья в офицерской баньке.
   После областной программы показали новости спорта.
   Мелькнул Павел Бураков. Крупным планом.
   - Во! Дают люди! - высказался Николай.
   - Чего давать-то? Знай себе, бегай по полю! Кстати, знаешь какие у них сейчас заработки?
   - Марюха! Нам ли считать чужие деньги? Со своими бы разобраться. Кстати, где наш спиногрыз?
   - Скоро приедет с компьютером! - сказала Мария с гордостью.
   - Вот на этой машине и подсчитаешь нашу прибыль! За неделю справишься?
   - Постараюсь.
   - А потом, обмоем! - Никола улыбнулся.
   - Сперва пойдём на выборы.
   - Да?! И ты собираешься голосовать за Чугуева?
   - За кого ещё-то?
   Никола пожал плечами. Он сходит и проголосует только из памяти за прошедший отпуск у самого Чёрного моря.
   - Зимой, кстати, оно ещё чернее! - сказал он вслух.
   - Кто?
   - Горец в габардиновом пальто! Ладно, некогда мне тут лясы точить, пойду в сарайку.
   Маша знала своего мужа. Она поняла, что Никола чего-то не договаривает. Маша накинула шаль и выскочила следом.
   - Ты знаешь Чугуева?
   Никола продолжал молча закручивать тиски.
   - Почему не сказал мне?
   Никола запыхтел, изо всех сил зажимая железную трубу.
   - Вы недавно знакомы?
   - Маша! Не мешай работать! - Николай взял молоток и дважды стукнул по краю трубы. Она погнулась и деформировалась.
   - Видишь, сломал?!
   - Я сама сделаю, Коля! - сказала Маша, скрестив руки на груди.
   - Что ты сделаешь? Хоть немного тяму имеешь? Как теперь мне муфту накрутить?
   - Коля! Какая муфта? Речь о нашем будущем.
   - О безоблачном?
   - Да. Если ты хоть что-то понимаешь. Если тяму имеешь!
   - А! - Никола в запале ударил полотком по краю зажатой трубки и попал по пальцу. Он обернулся к жене, держа палец во рту.
   - Коля! Почему ты так смотрел на Чугуева?
   - Ты что? В чём меня обвиняешь? - Никола рассмеялся, не смотря на боль в ушибленном пальце.
   - Вы вместе отдыхали на юге? - Мария посмотрела в глаза мужу.
   - Ну и что? Я сменил ориентацию?!
   - Нет. Ты просто поумнел.
   - Под влиянием Чугуева?
   - Не знаю под чьим там влиянием, но факт остаётся фактом. И будь любезен, оставайся в здравом рассудке!
   - Чего ты хочешь?
   - Коля! Ты сам заметил, какой он одинокий, - сказала Мария, как будто говорила о близком человеке.
   - Да там столько жополизов вокруг вертится!
   - Именно. А такие люди никогда не могут быть друзьями.
   - Что ты предлагаешь? - Николай уселся на скамейку рядом с верстаком.
   - Надо помочь человеку. Он же твой друг.
   - Да какой он мне друг?
   - Вместе отдыхали, поди, водку кушали?
   - И это что, повод для дружбы с богатым?
   - Это повод для дружбы любых мужчин.
   - Маша! - Николай посмотрел в глаза жены. - Знаешь, сколько надо иметь денег, чтобы дружить с богатыми?
   - Я не прошу тебя дружить!
   - Тогда зачем мне поддерживать совершенно чужого человека?
   - Просто по-людски. У тебя есть друзья?
   - Вообщем-то не очень много.
   - А у него вовсе нет! Не с кем поговорить, излить душу.
   - Тебе-то, какое дело? Интерес имеешь?
   - Дурак ты, Никола! Да! Я имею интерес, и огромный! Скоро весна, что будешь делать? Как сеять?
   - У меня ли башка должна болеть?
   - Не заболит башка, заболит другое место. То самое, на которое беду накличешь.
   - Ну какая там беда, если не набиваться на дружбу к мэру?!
   - А ты и не набивайся! Встретишься с Чугуевым, попьёшь водки.
   - Что-то я не понял, ты меня к чему склоняешь? К алкоголизму?
   - К нормальной жизни я тебя склоняю, ни к чему больше. Люди узнают, что ты знаком с мэром.
   - И это пойдёт на пользу?
   - Во вред это ни пойдёт.
   - Ладно. Я согласен, - Николай посмотрел на часы, как будто мысленно выделил время для пьянки.
   - Вот и ладненько! Езжай завтра в город, повстречайся с Чугуевым. Как его зовут?
   - Лёней.
   - Вот и скажи ему, мол, Лёня, вижу тебе не по себе. Или что-нибудь в этом роде.
   Николай задумался. Может, Маша права? Действительно, Чугуев в поезде плакался, как тяжело работать на ответственной должности. Да и вспомнить есть что, хотя бы парилку офицерскую. Не говоря уже о моржовом купании.
   - Наверное, в этом есть какой-то смысл, - сказал Николай вслух.
   - Да ещё какой!
   Бросив покорёженную им трубку, Николай сделал патрубок из резиновой трубы, навернул хомуты: неделю продержатся. Коровы не замёрзнут.
   Поутру Николай сообразил, что не знает, как попасть к Чугуеву.
   - Маша! - сказал он, подцепляя глазок жареного яйца на вилку. - Я не поеду.
   Жена чуть не подпрыгнула на стуле.
   - Не пойду же я на приём к мэру! Да меня и в Управу-то не пустят. Только на руки посмотрят и выгонят! - Никола показал промазученные пальцы.
   - Этого не требуется. Коля! Разве я предлагаю ерунду?
   Николай пожал плечами. Тут же жена напомнила ему о скупке ваучеров.
   - Так и толку-то от них?
   - Будет толк, как повстречаешься с Чугуевым!
   - А! Вот ты о чём. Думаешь, подскажет, как их пристроить?
   - Как взять акции, и какие.
   - Фермы нам мало?
   - Колхозного коровника? И общественного туалета на шесть дырок!
   - Ладно, сообразим.
   - Так соображай поскорее! Не сегодня-завтра выборы. А потом ты ему будешь нужен, как собаке пятая лапа!
   - Конечно! Если он проиграет, - Никола усмехнулся. - Тогда и он мне нужен, как телеге пятое колесо!
   - Он обязательно победит. А мы с тобой станем локти кусать.
   - Перед разбитым корытом?
   - Почти.
   - Ладно. Я съезжу в город. Как раз надо радиатор сообразить. И если не попаду в Управу, значит, не судьба! - Никола расправил плечи, сбросив с себя непомерный груз.
   - Ты обязательно попадёшь к Чугуеву. Никогда не поверю, что вы не обменялись адресами!
   - Ну, менялись. Только на что мне координаты мэра? Я что большой человек?
   - Хорошо, а маленькие люди отдыхали с тобой? Помнится, ты говорил, вас было четверо в комнате, земляков!
   - Да! - глаза Николы загорелись. - Никита! Вот кто поможет мне!
   - Да! Да! - Мария закивала головой.
   - Он точно знает, где достать электрорадиатор! - продолжал "радовать" жену Николай.
   - Отлично! И радиатор достанешь, и мэра!
   - Его-то как?
   - Человек, знающий, где раздобыть дефицитный товар, не может не знать, как подъехать к власти!
   Николай достал дорожный чемодан из чулана, оттёр пыль. Во внутреннем кармане чемодана нашлась потрепанная записная книжка, потерявшая больше половины страниц.
   - Вот тут где-то, - сказал Николай, лихорадочно листая книжку.
   - Всё у тебя шиворот-навыворот! Дай посмотрю!
   Мария быстро отыскала нужную запись на листке, обозначенном буквой "М", полагая, что знакомых по морю, Николай запишет именно сюда.
   - Вот телефон Чугуева! Кстати, домашний и рабочий!
   - А Никита есть?
   - Да есть, есть! Куда ему деваться? Вот телефон и адрес. Кстати, не так далеко от вокзала.
   Николай поехал в город. Первой своей задачей он, разумеется, считал покупку масляного радиатора и нового патрубка для системы отопления в коровнике. Прошлый год, когда погибал колхоз, во время зимовки погибло всё поголовье. Поутру доярки обнаружили коров с примерзшим к бетонному полу выменем. Получив коровник в свою собственность, Никола первым делом наладил паровое отопление, но для этого пришлось использовать имеющуюся рухлядь. И каждый день Николай лично продувал трубы, спуская воду. Вынужденная циркуляция давала немного тепла. Плюс четыре градуса у самого пола - достижение не ахти какое. Радиатор решил бы проблему на первое время. А когда оно наступит, второе - счастливое время, Николай понятия не имел.
   С вокзала Николай позвонил Никите. Телефон-автомат, отгудев добросовестных десять гудков, обиженно пикнул и выдал сирену.
   Никола плюнул на это дело и прямиком направился к Никите. Николай долго стоял перед закрытыми металлическими дверьми подъезда. Наконец двери растворились. Из подъезда вышел мужичок в профессорской бородке. За руку он вёл девочку лет десяти. Они вышли на крыльцо, не обращая внимания на Николая. Двери остались раскрытыми настежь.
   Никола подивился городским штучкам и вошёл в подъезд. Дверь захлопнулась за спиной. Он позвонил в квартиру Никиты. Как и телефон, звонок отработал десять раз безрезультатно.
   - Что вы хотели? - раздался голос за спиной Николая, заставив его оглянуться.
   На лестничной площадке никого не было!
   - Почему трезвоните столько раз?
   Николай оглядел пустые стены. Он что, попал на съёмку фильма? Откуда голос за кадром? Не зная, кому отвечать, Николай развернулся и пошёл к выходу.
   У крыльца его задержал какой-то мордоворот в камуфляжной форме. Он потребовал предъявить документы.
   - А ты имеешь право на проверку документов?
   - Имею. Я охранник.
   - Чего охраняешь?
   Мордоворот не удосужился отвечать. Он что-то буркнул в рацию.
   Не успел Николай оглянуться и опомниться, как из-за спины появилось двое в точно такой же форме.
   Они оказались более вежливыми, предложили назвать себя и цель своего визита.
   - Да вы что, мужики? Куда я попал, в Америку? Не имею права попасть в гости?
   - Мы живём в правовом государстве. Никто не имеет права вторжения в частную собственность без согласия хозяев.
   - Дак спросите этого хозяина! - вспылил Никола.
   - Назовите имя, отчество и фамилию.
   - Хрен его знает, - пробурчал Николай, - звать Никита!
   - Здесь не проживает мужчина с таким именем.
   - Дак где он тогда проживает?! - Никола вынул задрипанную записную книжку, открыл на букве "М". Он ткнул пальцем в корявую запись. Охранник кивнул, взял блокнотик из рук незваного посетителя. В следующий момент усы его шевельнулись.
   - Что, узнал? - спросил Никола.
   - Чугуев Леонид Аркадьевич. Он что, вам знаком?
   - При чём тут Чугуев? Я пришёл по адресу... - Николай назвал улицу и дом, из подъезда которого только что вышел.
   - Дело в том, что вы пришли к дому, где проживает мэр города.
   - Эва?!
   - Точняк! - подтвердил хамоватый охранник, первым остановивший Николая.
   - Ладно, коли такая карусель, - Николай зачем-то сдёрнул шапку. - Я пришёл к Чугуеву Леониду Аркадьевичу!
   Охранники, улыбаясь, переглянулись.
   - Да вы что, не верите? Я, между прочим, приглашён! - Николай начал выкручиваться, опасность быть арестованным подстегнула находчивость. - Как избиратель с наказами селян!
   Старший из охраны улыбнулся.
   - Да вы сами его спросите! Звал ли он к себе Николая Сидоркова?
   - Ну, мужик, держись! - ощерился мордоворот. - И если ты врёшь...
   - Звони! - потребовал Никола.
   - Филин! - крикнул в рацию старший охранник. - Свяжись с квартирой мэра. Спроси, знают ли Сидоркова Николая? Должен ли он придти как избиратель?
   Когда он перешёл на приём, рация долго шипела. Никола уже успел распрощаться со всеми планами по городу. Он трижды клял себя за ошибки в записях. Тогда ему было всё равно, кто, где живёт, всё одно не собирался в гости! А довелось. Теперь, возможно, Чугуев откажется от шапочного знакомства. Затем арестуют, отпустят, правда, но нервы попортят здорово. Конечно же, все возможные базы и склады при них закроются. Не видать теперь радиатора, как собственных ушей!
   Охранники разошлись по своим делам, и только мордоворот остался. С непроницаемым лицом он ждал указаний начальства. Да такой придушит одной левой, и не поморщится! Никола сник. Курить ему расхотелось.
   Наконец рация запищала, захрипела, затем заорала на весь двор голосом Чугуева.
   - Сидоркова Николу проводить ко мне!
   Охранник кивнул, как будто его видел мэр, деловито подмигнул деревенскому мужичку, мявшему в руке шапку ушанку.
   - Пошли! - сказал он без прежних начальственных ноток.
   Охранник сопровождал Николая, едва касаясь его локтя.
   Они подошли к тому же подъезду. Охранник не стал набирать кода, он подставил какую-то штучку, похожую на брелок. После этого дверь раскрылась.
   Николай шёл следом за мордоворотом. К его удивлению, они прошли мимо двери на первом этаже, куда звонил Николай в первый раз. Зато на втором, была такая же дверь с точно таким же номером квартиры!
   На этот раз охранник не стал вынимать своей палочки-выручалочки, он попросту стукнул по косяку.
   - Вы свободны! - сказали из-за двери.
   Николай пожал плечами, не понимая, кого гонят прочь?
   Охранник развернулся и в три прыжка спустился вниз по лестнице.
   - Заходи, дорогой Никола! Какими судьбами, какими ветрами?!
   Чугуев стоял в дверях в шёлковом сером халате.
   - Привет, Леонид! - Никола поддался на братский тон мэра, но не назвал его Лёней, как тогда на море. Чугуев поморщился.
   - Здорово, боярин! - поправился Николай.
   - Не стой в дверях, не ломай шапку! Заходи!
   Никола вошёл, не удержался, спросил, почему он звонил на первом этаже, а ему никто не открывал.
   - Так там аварийный выход. И звонок в квартире не слышен.
   - А кто его слушает, охрана?
   Чугуев махнул рукой, мол, не бери в голову!
   Хозяин проводил Николу в зал, усадил на велюровое кресло, включил телевизор.
   - Сейчас! Я как раз готовлю кофе! - Чугуев ушёл в кухню.
   Никола тупо посмотрел в телевизор. Угораздило же попасть напрямую к мэру, поди, у того без этого дел по горло. Надо бы сразу спросить координаты Никиты, заодно узнать, где можно раздобыть радиатор.
   - Надолго в город? - спросил Чугуев, пригласив гостя на кухню.
   - Да денёк побегаю.
   - Пробуй! - Чугуев придвинул гостю чашечку кофе. - Это не какой-то там эрзац, сам молол!
   - И сам р'остил?
   - Почти!
   - У нас растёт?
   - Шутка! - Чугуев отхлебнул кофе, прикрыв глаза.
   Никола последовал примеру хозяина, чем привёл Чугуева в восторг.
   - Вкусно, - сказал Николай.
   - Решим так. Ты делай свои дела, а к вечеру подкатывай сюда. Часикам к шести, семи. Я освобожусь пораньше.
   Никола кивнул.
   Он не стал спрашивать о Никите, о радиаторе, и вообще, грузить мэра своими мелкими делами. Просто согласился придти вечером.
   - Куда подвезти? - спросил Чугуев, открывая дверцу машины.
   - Да я сам бы.
   - А город знаешь?
   Никола пожал плечами. Улыбнулся.
   - Не дикарь, не заблужусь.
   - До вечера! - Чугуев протянул руку.
   Никола попрощался с мэром под взглядом хама охранника. Сидоркова так и подмывало показать мордовороту язык, еле удержался.
   Теперь дело за малым. Найти коньяк, который так любит мэр. Никола зашёл в ближайшую забегаловку.
   - Шницель, это что? - спросил он у молодого человека за стойкой бара.
   - Рубленое мясо.
   - Ладно, хоть не огнестрельное. Землячок, у тебя коньяк армянский имеется?
   - Зачем? Есть чистый спирт!
   - Ты до скольки?
   - До вечера.
   - Тогда так, дай мне один шницель. И хлеба кусок. А вечером подойду, возьму водки. Если знаешь, где раздобыть настоящий армянский коньяк, скажи!
   - Я найду вам, дядь Никола, настоящий коньяк.
   - Витька! - Никола посмотрел на бармена как бы со стороны. - Ты что ли?
   - Ну да!
   - Вот жизнь как поворачивает. И что, интересная работа? - Никола брезгливо посмотрел на круглые столики на грязных постаментах.
   - Это так, временно. Я вообще учусь в школе менеджеров.
   - На кого? - спросил Николай, пододвинув к себе пиво и блюдце с округлой котлетой, посыпанной мелкой сухарной крошкой.
   - В мои обязанности будет входить анализ маркетинга.
   - Кря-кря-кря! - передразнил земляка Никола. - По-русски как?
   - За продвижением товара.
   - Толкач?
   Парень не понял.
   - Снабженец, короче. Что ж, должность дефицитная. Домой-то приезжаешь? Матери помогаешь?
   - А как же?! Вот, попрошу и вас посылочку отвезти.
   - Запросто, если не тяжёлая! А то я, понимаешь, безлошадный.
   - Конверт с письмом и деньги на месяц.
   - Вечерком подойду, заберу! - пообещал Николай.
   - Лучше возьмите сейчас, дядь Никола. Мало ли что будет вечером.
   - Это как?
   - Город большой, полон соблазнов. Может, не придётся дойти до нашего кафе, - сказал паренек, нырнув под прилавок.
   Никола пожал плечами.
   В следующий момент бармен вынырнул на поверхность, держа в руке конверт.
   - Пухлый-то какой! У всех будущих менеджеров такая зарплата? - спросил Никола, под пронзительным взглядом земляка, понижая голос до шёпота.
   Бармен закивал, просигналив глазами, что нужно спрятать конверт, как можно быстрее. Никола, не раздумывая, сунул конверт за пазуху. Земляк выставил на стойку литровую бутылку спирта "Рояль", подмигнув Николе.
   Подошёл посетитель, судя по виду, постоянный клиент. Бармен переключил внимание на него.
   Никола отошёл к столику, дожевал холодную котлету и, оставив больше половины явно разбавленного пива, вышел из забегаловки.
   - Вот! - сказал он вслух, помахав пакетом с литрой спирта. - И где теперь, Никита, тебя искать?
   Размышлять вслух Николе помешала чёрная "Волга", водитель которой спьяну перескочил бордюр, въехав на тротуар. Никола успел отпрыгнуть к дороге. Он хотел обернуться и смачно выругаться, но не успел. В этот момент что-то стукнуло Николу по голове. Он не удержался на ногах и упал лицом вперёд. Пакет ударился о бордюр, бутылка спирта вывалилась и, разбившись, намочила штанину Николы.
   Очнулся он на кушетке в больничном приёмном покое. Над головой зависал серый, давно не беленый, или пожелтевший крашеный потолок.
   - Куда тащить-то?
   - Ты что, башмак?! Живых в травму! Жмуров в коптильню!
   Голоса раздавались в голове как откуда-то из тумана. Один санитар, похоже, был за главного. Он орал больше всех. Двое, судя по пискам, стажёра задавали бесконечные тупые вопросы.
   - А этого куда?
   Никита приоткрыл глаза. Похоже, речь о нём!
   - Эту пьянь в трезвяк сдайте! Что мне вас учить? - старший санитар махнул рукой. - Менты приедут, сами разберутся!
   Размахивая руками, он протопал вдаль по коридору.
   - Слышь, мужик? - спросил щупленький парнишка. - Ты идти сможешь?
   Никола кивнул. В горле пересохло, и, вместо внятного ответа он что-то прохрипел.
   - Тогда вали домой по-хорошему. А то точно менты загребут. Давай, давай! - подгонял второй санитар. Совсем не такой щуплый, каким казался по голосу. Он приподнял оглушённого Николу за плечи, помог сесть. Затем дёрнул кверху, воротя нос.
   - Ухожу, ухожу! - наконец прорезался голос у больного. Трезвый, совсем не агрессивный. Санитар присел от неожиданности.
   Никола встал и, продолжая удивлять медработников, твёрдой походкой двинул к дверям.
   - О, люди! Не то что ты, Милягин! - услышал Никола восхищенный возглас за спиной. - Пробку понюхаешь и отрубаешься!
   Выйдя в больничный двор, засыпанный грязным снегом, Никола почувствовал, как мёрзнет его нога. Он наклонился, ощупал брюки. Улыбнулся. Теперь понятно, почему его обозвали пьянью! Это спирт пропитал правую гачину! М-да. С таким выхлопом только в трезвяк. Надо обсохнуть и проветриться. Никола побрёл прочь, держась подальше от тротуаров, где можно встретить людей.
   Он вышел к самому центру - наиболее опасному месту для алкаша среди бела дня. Разворачиваться и бежать, куда глаза глядят или как ни в чём ни бывало, двигать дальше?
   Вопрос разрешили милиционеры. Они появились внезапно, как подобает стражам порядка. Оба шли по центру тротуара, бренча наручниками, прицепленными к ремням.
   Никола надвинул шапку, прикрыв шишку на лбу и, нарочито не спеша, свернул к карусели.
   - Только раз и у нас вы узнаете, что такое настоящий американский горка! - кричал зазывала с кавказскими усами.
   Народу столпилось немало.
   Никола подошёл, взял билет. Никто не обратил внимания на заезжего лоха. Тем более, что Никола затерялся именно среди таковых же - приезжих на экскурсионном автобусе.
   Американская горка оказалась обычной каруселью, только вместо привычных скамеек были жестяные коробки похожие на детские автомобили. Вверх, вниз и по касательной. На такой горке не облюёшься даже с похмелья. Никола продолжал улыбаться, не зная чему. То ли тому, что легко отделался после взрыва кафе, то ли счастливому избавлению от вытрезвителя. Штанина потихоньку подсыхала. Спиртом разило всё меньше, а времени проходило всё больше! Скоро уже и вечер, а там Лёня с армянским коньяком! Никола мечтательно прикрыл глаза и тут же чуть не подпрыгнул. А где он, армянский коньяк?
   Спустившись с карусели, уже не прячась, Никола двинул к центральному магазину. Здесь в городе должно быть всё! Он это помнил с детства, когда ездил с родителями за колбасой. Бывало, наберут по три-четыре палки: "по палке в одни руки - очередь по спискам", - и радости до самого Нового года!
   Никола дошёл до бывшего универсама, прочёл вывеску: "Супермаркет". Посмотрев через витрину, он заметил, что ничего тут необычного нет. Это всего-навсего магазин самообслуживания! Корзины, кассы, охрана.
   При всём городском изобилии: мясо, тянущее максимум на вторую категорию, масло в пластмассовых бутылках, консервы рыбные и "завтраки туриста", - никакого армянского коньяку не оказалось. Водка и та в шкафчике под замком, но очень похожая на ту, которой мужики отравились на станции. Никола подошёл к хлебному отделу. Оказалось целых три сорта: белый, серый и чёрный. Последние два мало чем отличались друг от друга. Никаких тебе булочек, ватрушек, пряников!
   Похоже, город стал совсем другим. Никита удручённо покачал головой. Голодуха! Плюс разруха, добавил он мысленно, потрогав шишку на лбу.
   - Никола! Ты?!
   Николай обернулся всем телом. Приподнял шапку на лоб.
   Перед ним стоял Никита собственной персоной. В кооперативных дорогущих штанах и кожаной куртке.
   - Ты-то мне и нужен! - продолжал радостный Никита, потирая руки.
   - Здорово, коли не шутишь, - Николе почему-то расхотелось встречаться с шапочным знакомым.
   - Чего смурной такой? - спросил Никита. И, не дожидаясь ответа, крикнул вглубь магазина. - Пошустрее там! Не тормозите, потом продуктов наберёте!
   Никита посмотрел, кому адресовались слова. Увидел трёх грузчиков в засаленных фуфайчонках, пыхтя, толкающих перед собой морозильную камеру.
   - Это мои ребята! - сказал Никита. Поглядев на удивлённое лицо Николая, пояснил: - Я с завода ушёл. На вольные хлеба!
   Никола кивнул, одобряя.
   - Ты надолго в город?
   - Как получится.
   - Какой фонарь боднул? - Никита указал взглядом на лоб Николая.
   - Да полно тут у вас, прям как в Чикаго.
   - А! Слышал, как кафе рванули? Так это бывает. Трудности капиталистического строительства. Никола, поехали со мной! - пригласил Никита, кивнув на серую "девятку".
   - Я, у меня дела, - замялся Никола.
   - И не думал, что ты без дела в город намылишься! - Никита усмехнулся. Он взял Николая за рукав, повернув к машине. - Чем смогу! Похожа? - Никита подмигнул Николаю, кивнув на свою машину.
   Никола сразу понял, какую машину имеет в виду сосед по комнате в черноморском пансионате. Да, сглупил он тогда здорово с этими отпечатками пальцев. Попался, что называется, на пустой крючок!
   - Та ржавая была.
   - А у меня нулёвая, муха не сидела! Давай, садись, рассказывай! - Никита, дружески постукивая по плечам, едва не запихнул товарища в машину.
   - Об чём рассказывать?
   - С кем пободался, для начала! - шутливо сказал Никита, оглядываясь, давая задний ход.
   - Да так. Попал под раздачу.
   - И много раздавали?
   - Кому больше, кому меньше. Как видишь, мне повезло сильней.
   Никита протянул другу баночку пива. Никола склонился, разбирая полурусские буковки.
   - Чешское! Пьёшь, не пьянея! Отвечаю.
   Никола отхлебнул. С тем пойлом, что угощал вновь представленный землячок никакого сравнения!
   - Сколько стоит?
   - Брось мелочиться! Ничто не стоит нашей дружбы!
   Никола повернул голову к водителю. С каких это пор мы стали друзьями?
   - Ну, не враги же мы! - ответил на немой вопрос Никита, глядя в глаза. - К тому же, повязаны!
   Никола кивнул, сдержав отрыжку пивом.
   - Чего ищешь в городе, Никола? - спросил Никита, останавливаясь перед светофором.
   - Надо мне в коровник радиатор.
   - Масляный, водяной?
   - Лучше масляный, но боюсь, дорого обойдётся.
   - Чухня! Оформим бартер! - Никита отмахнулся. - Коровник-то большой?
   - Бывший колхозный.
   - Теперь твой, - сказал Никита, кивнув своим словам. - Сделаем. А лучше я бы тебе посоветовал установить там несколько радиаторов, объединив их в мини-централку.
   - А масло?
   - Хорошо разогретое масло - лучше любой воды. Насос средней мощности, и вперёд!
   - Но это же миллионов стоит! - Никола поперхнулся.
   - Спокойно! У тебя, - Никита вывернул руль, делая разворот, - сколько голов?
   - Шестьдесят.
   - О чём кручинишься? Видал, в магазинах шаром покати?
   Никола кивнул.
   - Вот, завёз им импортную морозильную камеру, а что складывать будут?
   - Да что угодно! Хотя бы лёд.
   - Ха-ха! - Никита отхлебнул пива, не отрывая глаз от дороги. - Предложение дельное! Но лучше бы им говядины.
   Никола пожал плечами. Он прикинул, во сколько голов ему обойдётся эта мини-централка. Бычков на мясо он почти не оставил. Получалось, без молока сидеть.
   - Да ты не парься! Старые коровы е?
   - Ну, е. А кому нужны эти мослы?
   - А куда ты их денешь?
   - Сдам на субпродукты, тушёнку и разную муть.
   - А на мясо что сдаёшь?
   - Продаю телятину. Нежную и сочную. Но на радиаторы не хватит.
   - Никола, не заморачивайся! Пойдут и пенсионерки. Молока уже не дадут, а мясо в город - самое то!
   - Но мясом мало выйдет, - рассуждал вслух Николай.
   - Как это, мясом? Живым весом возьмут и ещё спасибо скажут!
   - Но это же чушь!
   - Это коммерция! Ничего лишнего, Никола!
   - Стоп! А мы куда едем? - Никола закрутил головой. - Зачем развернулись на сто восемьдесят градусов?
   - Так на базу и едем!
   - На какую?
   - Ну, не нашей же сборной по футболу!
   Оба рассмеялись, вспомнив первые неуклюжие попытки Павла попасть на сборы.
   Никита лихо въехал в проход между бетонными плитами забора.
   - Димыч! - крикнул он, высунувшись в форточку.
   Вскоре к машине проковылял долговязый тип в джинсовом костюме.
   - Дело есть? - спросил он, не здороваясь.
   - На сто рублей!
   - Заходи! - пригласил Димыч широким жестом.
   Он протянул руку вышедшему из машины Николаю.
   - Димыч, - представился он.
   - Никола!
   - Как я понимаю, клиент?
   - Клиент бывает в борделе, Димыч! Это мой давний друг.
   - Да понял я, понял! - махнул длинной рукой Димыч.
   Он проводил гостей в ангар. Внутри оказался большой склад с множеством полок. Что находилось на стеллажах, Никола не разобрал в сумраке. У дальней стены лежали штабеля из металлических труб.
   Хозяин проводил друзей к железной двери, врезанной в металлическую стену до потолка. Внутри оказался неожиданно уютный кабинет с мягкой мебелью. Диван и кресла были обтянуты полиэтиленовой плёнкой.
   Димыч не стал занимать кресло за столом. Он уселся на край дивана, пригласив гостей занять места рядом.
   - Выпьете?
   - Да мы уже пивка хлебнули.
   - Пивка для рывка?
   - Димыч! Что ты можешь предложить? Стопочку чаю или кружку спирта? - скривил губы Никита. - Давай лучше к делу. Время не спит!
   - Я не понял! - всплеснул руками Димыч. - Кто к кому по делу приехал?
   При этом он посмотрел на Николая.
   - Мы, - начал было Никола, но его перебил Никита.
   - Короче, у тебя масляных радиаторов сколько?
   - А сколько надо? - Димыч участливо склонил голову.
   Никита, выпучив глаза, провёл ладонью под горлом.
   - С десяток, по два киловатта, - сказал Димыч, оглядывая голые стены, как будто там было написано, сколько именно масляных радиаторов находится на его складе.
   Никола посмотрел на исперещённые трещинами серые стены с грязными потоками с потолка: ничего похожего на радиаторы не обнаружил.
   - Берёшь, Никола? - спросил Димыч как у старого знакомого.
   - Сколько запросишь.
   - Сколько предложишь?
   - Он по бартеру, - заявил Никита и, предупреждая возражения, сказал: - Очень выгодная сделка!
   - Самовывоз, я так понимаю?
   Никола молчал. Он не знал, о чём спросил хозяин склада. Если Димыч подразумевает, что привезёт радиаторы в деревню сам, то запросит отдельную плату. Если везти Николе, то как? В тамбуре электрички?
   - Самовывоз, - подтвердил Никита. - Забираем завтра поутру. Надеюсь, ты будешь здесь?
   - Только после одиннадцати.
   - Пойдёт!
   Бывшие одноклассники ударили по рукам. Никола стоял рядом, хлопая глазами. За него решили, сколько с него содрать. Вот, город!
   - Как тебе сделка? - спросил Никита ошарашенного Николу, когда они уселись обратно в машину.
   - Я ничего не понял.
   - Всё на доверии! Димыч знает, что внакладе не останется. А мы с тобой уже договорились. Или как?
   - Или как, - сказал Никола, глядя на улицу через тонированное стекло.
   - Четыре тонны говядины живым весом, и дело в шляпе! - Никита для убедительности пристукнул кулаком по клаксону. Взвыла сирена, расшугав голубей, что-то клюющих возле бетонного забора.
   - Но это же невыгодно!
   - Никола! Мне лучше знать, поверь. Или ты на попятную. Жаба давит?
   - Лягушка! Не честно это. Десять радиаторов по два киловатта за шесть старых полудохлых коров.
   - Никола! Да ты не знаешь настоящую цену этим радиаторам. Да ни к чему тебе это.
   - Они что, ворованные?
   - Да, - Никита улыбнулся. - Вместе с документацией. Этого года выпуска, между прочим.
   - Нулёвые, муха не сидела, - передразнил Никола.
   - Только так и не иначе! Сейчас куда?
   - Знаешь, где достать настоящий армянский коньяк?
   - Армянский?!
   - Что я сказал страшного? - спросил Никола, глядя на округленные глаза Никиты.
   - Можно купить французский, испанский, на крайняк молдавский. Но армянский, - Никита задумался, - только у армян.
   - У вас есть армяне?
   - Мне нравится твоя хватка, Никола.
   - Да мы тоже не пальцем деланные.
   - То-то и оно. Где же, где же взять настоящих армян?
   - Да на базаре, где ж ещё?
   - И то верно! - согласился Никита. Он вспомнил про Ашота, который задолжал ему кое-что. - А зачем тебе любимый напиток Черчилля?
   - Чтобы лежать, когда можно не сидеть!
   Никита поперхнулся. Цитат Черчилля от колхозного увальня он не ожидал.
   - Ну, ты точно, не пальцем деланный!
   - И не лаптем щи хлебаю. Но не в этом речь. Ты мне скажи, Никита, - сказал Николай, отпив из баночки бодрящего пива, - сможешь достать?
   - К Леониду Аркадьевичу наведаешься?
   - Ну да.
   - И то дело. Я поутру подскочу. Там и порешим.
   - Лёню?!
   - Спокойно. Не прыгай! Вопросы наши порешаем.
   - Ага, дела скорбные.
   - Отчего так?
   - Что это за самовывоз, на который ты меня подписал?
   - Это значит, вывезешь радиаторы сам. Кстати, тебе гофрированная арматура не помешает?
   - Ещё за пару другую коров?
   - Не, как бонус!
   - По лбу что ли?
   - Почти! - рассмеялся Никита. - Это типа презента, подарка то есть.
   - А самосвал, шофёр, бензин, наконец? Сколько за них платить! Тоже бонус?
   - Обойдёмся наличными. Уплатишь за услуги, дадим товарный чек.
   - И кто мне его отоварит?
   - Главное, чтобы тебя не отоварили! Никола, ты приехал делать дела, сделал их?
   - Почти.
   - Правильно! Сделал почти, так пораскинь немного мозгами и доведи до ума!
   - Не психуй. Лучше помоги достать коньяку! Тут один бармен обещал найти литру "Арарата", да сам сгинул.
   - Это как?
   Никола рассказал, как попал в бар, и как оттуда вышел.
   - Еле ноги унёс из больницы! Прямиком собирались в трезвяк сдать! Представляешь, наделал бы делов.
   - Ладно, не парься! Главное, в штаны не наделал, а только замочил правую гачу!
   - А ты случайно не знаешь этого бармена? - Никола посмотрел на пассажира.
   - Никола! Здесь же город! Кто тут кого знает?
   - За что его грохнули?
   - Было, видать, за что. А с чего ты взял, что это его? Может быть, просто взорвали кафе, чтобы напугать конкурентов.
   - Может и так, но только кроме меня и того типа в этой мордобойке никого не было.
   - Ты и бармен? - Никита приподнялся в кресле водителя.
   - Ну, ещё этот, презентабельного вида алкоголик.
   - Почему алкоголик-то?
   - Небритый, мятый весь. Зато в костюме-тройке.
   - И без куртки?
   - Точно! Без куртки. Я ещё подумал, где он разделся?
   - Он не одевался, - сказал Никита. - Из машины вышел. Кстати, у него не был выколот якорь на правой лапе?
   - Был.
   - Это местный пропившийся кооператор. Его, похоже, решили убрать. Не бери в голову.
   - Много человек погибло?
   - Больше раненых. Я слышал краем уха, одной девке ногу оторвало. Угораздило пройти мимо взорвавшейся машины!
   - А кафе как?
   - Выгорело напрочь. Так что, бармену точно каюк. Придётся нам с тобой Ашотика напрягать! - Никита закрутил баранку, въезжая в узенькие воротца базарной площади.
   Ашотиком оказался солидный мужичок в лёгкой дублёнке и бобриковой шапке. Он чем-то напомнил Николе кавказца, зазывающего на карусель в центре города. Наверное, брат. Хотя, все они братья.
   - Никита! Хочешь коньяку, пожалуйста! Чего не жалко для хорошего человека! - Ашот говорил Никите, но подмигнул почему-то Николаю.
   Никола кивнул.
   - Твой друг - мой друг! Давай, друг, выбирай! - Ашот раскрыл перед Николой шкаф-сейф.
   Глаза Николы разбежались. Он насчитал, по крайней мере, пять сортов армянских коньяков! Какой брать? Больше понравилась бутылка в виде домры.
   - Эта бутылка, какой ёмкости?
   - О! Вижу ценителя! Это самый элитный напиток, "Ноев ковчег" по-русски! Это Ной спустился на гору Арарат!
   - Да! - подхватил Никита. - А от него произошли все армяне, затем и остальное человечество!
   Ничуть не смутившись, Ашот кивнул.
   - Сколько за бутылку? - спросил Никола.
   - О чём говоришь, дорогой?
   Никола отпрянул. Так на него посмотрел хозяин лавки. Глазом чуть не сжёг!
   - Бери, пробуй! Обязательно понравится, приходи ещё! Всегда рад добрым людям!
   - Да, Ашотик, мало нынче добрых людей осталось.
   - Хомо хоминис люпус эст! - Ашот развёл руками и сказал по-русски: - Человек человеку волк.
   Мужчины поочерёдно пожали руку Ашоту.
   - Как тебе Ашотик?
   Никола пожал плечами.
   - И я так думаю.
   Никола заёрзал на сиденье. Куда просить? К Лёне с Никитой, неудобно. Да и рано ещё. Болтаться по городу до первого встречного милиционера, тоже не годится. Ездить с Никитой по его делам, путаясь под ногами - совсем не дело!
   - Куда-то торопишься?
   - Да как тебе сказать...
   - Желаешь повидать Леонида Аркадьевича? Ну! Колись! Для него же коньяк брал!
   - Да. Но...
   - Не знаешь, где живёт, а попасть в Управу не смеешь, - заключил Никита.
   - Да не то всё. Лучше скажи, сколько я должен за коньяк?
   - Ашотик должен мне, понимаешь?
   - Но ты-то мне ничего не должен, верно?
   - Так и быть, уломал! С тебя хороший телёнок за всё про всё, включая машину, бензин и водилу с грузчиком!
   - Телёнок? - у Николы, казалось, поднялись уши шапки вслед за бровями. Зачем в городе телок?
   - Мясом, конечно.
   - А как передать именно тебе?
   - В этом нет проблем! - воодушевился Никита. - Когда приедут за мясом, скажешь, мол, эта тушка для Никиты!
   - Пойдёт!
   Мужчины хлопнули по рукам.
   - Высади меня у вокзала.
   - Не чуди, Никола! Там повяжут в два счёта! Потом доказывай, что не верблюд. С такой рожей к мэру-то не пропустят. Поехали ко мне, приведёшь себя в порядок, побреешься заодно, принимая ванну.
   Никола, поглядев на часы, согласился.
   - К шести отвезу тебя к Чугуеву! Сам не пойду, дела, понимаешь.
   У Николы отлегло от сердца. Не то, чтобы Никита был лишним, но как быть с планом жены об утешении мэра в дружеской обстановке?
   - Ладно.
   Никита подвёз друга до дома. Они вошли на второй этаж. Остановились перед металлической дверью с замками в оба косяка. Никола остановился, разглядывая хитрую конструкцию.
   - Любуешься?
   - Интересная вещь.
   - Капиталисты придумали!
   Никола поцокал языком.
   - Зачем тебе такие запоры?
   Никита прижал палец к губам.
   - Т-сс! - он отворил замки, жестом пригласил гостя в квартиру.
   Внутри ничего особенного не было! Обычный коридор хрущёвской полуторки.
   - Теперь можно говорить?
   - Давай! Спрашивай, чего хотел?
   - На кой тебе такие запоры, если внутри ничего нет?
   - Ничего? Разуй глаза, деревня! - Никита шутливо скривился.
   Никола осмотрел стены, но ничего не увидел.
   - Видишь, сейф?
   Точно. В комнате стоял огромный сейф. В углу стоял стол с этажеркой, на котором стоял телевизор.
   - Вот они, твои сокровища! - Никола показал на тыльную сторону запылившегося телевизора.
   - Как ты угадал? На одном винте столько накручено!
   Никола осмотрел комнату.
   - Ищешь пропеллер?
   - Вроде того.
   - Я имел в виду винчестер!
   - В сейфе? - сообразил гость.
   - Почему, в сейфе?! - Никита расхохотался.
   - А где, по-твоему, хранят оружие?
   - Да! Оружие! Ха-ха! Ещё какое оружие!
   - Может, я и дурак, - сказал Никола, почёсывая затылок.
   - Не парься, Никола! Это сленг.
   Никола пожал плечами.
   - Я не хотел издеваться над тобой, извини!
   - Тогда объясни, что за чушь несёшь?
   - Это не телевизор, а монитор! - Никита показал на запылённый ящик. - А внизу коробка - компьютер! Внутри компьютера - жёсткий диск, железо. Это и есть винт, то есть винчестер! На нём информация. Она-то и стоит хороших и даже больших денег.
   - Ясно. А сленг тут при чём?
   - Сленг - это слово такое, типа... - Никита пощёлкал пальцами, подыскивая синоним понятный гостю, - жаргона, вот!
   - Компьютерная феня? - догадался Никола, вновь рассмешив хозяина.
   Отхохотавшись, Никита показал гостю в ванной, где и что включается, выдал чистое полотенце и попрощался.
   - Если вдруг захочешь уйти, нажми на эту кнопку! - Никита указал пальцем на одну из кнопок вызова в памяти телефона.
   - Это кого я вызову?
   - Наряд милиции!
   Никола махнул рукой.
   - Шучу. Это номер телефона моего офиса. Я приеду тотчас. Или к половине шестого.
   Никола пообещал, что звонить не будет.
   Дверь на коленчатой пружине дважды дёрнулась и захлопнулась за хозяином.
   Не долго думая, Никола заварил свежего чаю, принял душ и побрился. Чтобы скоротать время он включил телевизор. Но вместо привычного первого канала затарабарили на английском языке. Какой-то пухлый тип в полосатой майке и ярко-синих трусах что-то говорил, сопровождая каждое слово искривлением щёк. Наверное, шутил, потому что за кадром грохотал смех.
   Никола поморщился и выключил телевизор. Он проследил за антенным кабелем. Выходит прямо к окну. Рамы закупорены, не хуже чем металлическая дверь. Между ними мощные железные решётки.
   - Как в тюрьме! - заметил Никола. Но любопытство требовало утоления. Он встал на стул, прижался к форточке, посмотрел на стену дома, куда выходил кабель от телевизора. На стене укреплена блюдцеобразная антенна. Вот оно как! Европа!
   В следующий момент Никола едва не свалился со стула. Это запищал компьютер. Монитор замигал и включился.
   Никола уставился на экран. Вначале появился рисунок: море, пальмы и песок. Затем всплыл прямоугольник, исписанный английскими буквами. Он занял часть экрана. Внизу четырёхугольного рисунка появилась полоска, которая заполнялась тёмными квадратиками. Когда она окрасилась до конца, четырёхугольник исчез.
   Компьютер заскрипел, запищал. Никола посмотрел на свои руки. Нет, он ничего не трогал. Что если эта дорогая игрушка сломается в отсутствии хозяина? Одним телком не отделаешься, стыда не оберёшься до конца жизни!
   Первым желанием Николы было: позвонить хозяину и доложить о происшествии. Но, вспомнив, как Никита корчился от смеха, Никола поостыл.
   Наверняка эта штуковина включается сама! Там что-то типа реле времени. Сама врубается и что-то там делает.
   - Главное, чтоб этот винчестер не выстрелил! - сказал Никола вслух.
   Тут ему пришла в голову полезная идея: надо бы установить релюшку в коровнике, чтобы радиаторы отрубались при температуре +5С0 на полу! Вот это будет дело, экономия!
   - Есть таки толк в новой технике! - Сказал Никола. - Может выстрелить путней мыслью!
   Компьютер работал, принимая электронную почту. Никола уже не обращал на него внимания. Он взял с книжной полки книгу, полистал. Индекс Доу-Джонса, биржевые правила, куча непонятных трудночитаемых терминов - ничего интересного.
   Полка полна книг, а читать нечего!
   Никола попил чаю, поскучал.
   Компьютер почему-то потух. Никола подошёл к столу, прислушался. Что-то гудит! Значит, эта штуковина работает, экономя на работе экрана. Надо же, до чего не додумаются люди!
   Побродив по единственной полупустой комнате, Никола вконец заскучал.
   Тогда он вынул из внутреннего кармана куртки конверт, переданный покойным земляком своей матери. Он аккуратно вскрыл конверт, стараясь не надрывать бумагу. От содержимого конверта волосы на голове Николы зашевелились.
  
  
   ГЛАВА 21.
   Лена Буракова вышла из женской консультации со снимком в руках. Она спешила показать мужу будущего футболиста, который нетерпеливо пинался в животе.
   Паша встретил жену с улыбкой. Обнял её и поднял выше плеч. Лена подогнула ноги, показав завистливым соседям каблуки натуральных турецких туфель.
   Глухонемой дед сидел у калитки. Улыбался.
   Паша впервые увидел, как радуется тесть. Неужели понимает, что будет внук? Или уже знает. Павел не стал задумываться по этому поводу. Он попросту подсел к тестю, подставил стакан.
   Бывший швейцар из "Катрана", улыбаясь, плеснул зятю винца собственного производства.
   - Паша! Ты уже собираешься на сборы?
   - Пора, Ленок! Труба зовёт!
   - А мы не переедем в Москву?
   - Глупая! Зачем нам столичная канитель? Смотри, как хорошо тут! Море, солнце! - Паша поводил руками вокруг себя.
   Тесть вновь улыбнулся.
   - А правда, что в высшей лиге играть труднее? - спросила Лена, стараясь угодить мужу. Хотя её совсем не интересовало положение дел в отечественном футболе, равно как в европейском, да и в мировом масштабе.
   - Прорвёмся, Ленок! - Паша обнял жену за плечи, прижал к себе.
   - А ты надолго?
   - Вернусь раньше родов!
   - А что ты привезёшь? - она заглянула мужу в глаза.
   - Денег, - выдохнул Паша.
   Лена опустила глаза.
   Бураков понял, что расстроил беременную жену.
   - Ладно! Привезу весь список. Пиши, иди!
   Лена хлопнула в ладоши, поцеловала мужа и умчалась в дом.
   - Что, дед, жахнем по малой? - спросил Паша, уверенный, что тесть его не слышит.
   Но тесть тотчас достал бутыль из-под скамейки.
   - А ты не так прост! - Паша хлопнул отца жены по плечу.
   Дед разулыбался.
   Солнце клонилось к закату. Через несколько минут стало совсем темно. Мужчины перебрались в дом.
   А там по обыкновению молотил телевизор на канале "Спорт". Это Лена, заслышав скрип досок крыльца, быстро переключила "Санта Барбару" на скучный, но любимый Пашей канал.
   - Как такую муть можно смотреть?! - возмутился Паша, глянув на экран, где двое мослоногих девицы ахали и ойкали, прыгая с теннисными ракетками. При этом их юбчонки распахивались, показывая синие трусы, взмокшие от пота.
   Паша переключил канал на новости.
   - Княгиня Волконская сделала самые щедрые пожертвования на строительство нового корпуса! - заливался соловьём диктор, умильно пуская слюни.
   - Чего им не жертвовать-то? - спросил Паша, зная, что не получит ответа. Ни от глухонемого тестя со счастливой поддатой улыбкой, ни от Ленки, корпящей над списком подарков из Москвы.
   Бураков нажал на кнопку переключения каналов, но так сильно, что дёрнул пультом в сторону. Передача продолжалась.
   Паша подошёл ближе, воткнув лампочку пульта к индикатору телевизора, но переключать передумал.
   - Ленок! Смотри, гля! Кто там гарцует! Эта мымра, Нина Петровна! Пёрышки-то подщипали, точно княгиня!
   Лена поднялась из-за стола, посмотрела в экран.
   Действительно, показывали Нину Петровну в вечернем платье. Лена тотчас оценила гардероб этой мымры. Если не по царской цене, то уж по княжеской, точно! И очки свои толстопузые сняла. Глаза-то у неё грустные, хотя улыбка во весь рот.
   - Я всегда готова помочь нашим детям! Надеюсь, в будущем, недалёком будущем, - Нина Петровна улыбнулась ещё шире, - мы сможем посылать наших детей на учёбу в Кембридж, Оксфорд, Сорбонну!
   - Ага! Вот она об чём! - Паша аж присел. - "Наших" детей! Кстати, почему она княгиня?
   - Паша, а ты не догадался? - спросила жена, обняв мужа со спины.
   - Чего шепчешь? Этот глу... - Паша прикусил язык, обещал же не называть тестя глухарём! Он выкрутился, как смог: - глупый диктор что-то напутал!
   - Она тогда, зимой, пожелала выйти замуж за князя, - горячо прошептала Лена.
   - А ты, значит, за меня?!
   - За лучшего мужчину в мире!
   - Не гони!
   Лена покраснела и опустила голову.
   - Точняк, за лучшего пожелала? Или за меня конкретно?
   Лучшим выходом Лена посчитала долгий поцелуй в губы.
   Паша дёрнулся, всё никак не мог привыкнуть к проявлениям бешеной страсти жены. Потом он обмяк и думал только о том, как ему хапнуть воздуха, чтобы не задохнуться.
   - За тебя конкретно, как за самого лучшего, - с придыханием прошептала Лена.
   - Хорош, Ленок! Нельзя же сейчас! - Паша мягко отстранился от жены.
   - Ладно, не хнычь! - он погладил Лену по макушке. - Родишь богатыря, потом накувыркаемся!
   Тесть, наблюдая за воркующими молодожёнами, продолжал расплываться в счастливой улыбке.
  
  
  
   ГЛАВА 22.
   Нину Петровну утомило участие в благотворительной передаче. Её замучил оператор. То туда гляди, то так встань, то этак! Да ещё жара в студии. Пот выступал сквозь толстый слой грима, скрывающий пупырчатую кожу на крыльях носа.
   Мужчина с видеокамерой всё подстраивался поверх головы Волконской, направляя объектив к каёмке фривольного декольте.
   - Там ничего нет, господин папарацци! - не выдержала Нина Петровна.
   - О чём вы говорите, Нина Петровна? Вы совсем себя недооцениваете! - улыбнулся усатый оператор.
   Для наглядности он показал то, что снял.
   В объективе крупным планом, даже не узнать, появилась каёмка, ложбинка между мощными грудями с инкрустированным бриллиантами Христом на платиновом крестике.
   - Это моё? - Нина Петровна взяла свой крестик, осмотрела.
   - Ваше, ваше! Цифровая техника творит чудеса!
   - Сотри немедленно!
   - Вам заплатим втрое!
   - Русские князья выбирали жён с мощным бюстом, заботясь о кормлении собственных детей! - сказала рыжая помощница оператора.
   - Что ты сказала?! - вспылила Нина Петровна.
   - Я сказала, что у народа свои понятия о княжеском роде. Оно идёт из глубины веков, и ничего с этим не поделать.
   - Да. Да, - кивнула Нина Петровна. Она ужасно огорчилась за то, что сорвалась. Прислуга оператора имеет высшее историческое образование. Нина Петровна улыбнулась.
   Молодая женщина с паклей рыжих волос улыбнулась в ответ, показав кривые грязные зубы. Нина Петровна отвела нос. Ей показалось, изо рта ассистентки напахнуло навозом.
   Вот, так, Нина Петровна, размышляла Волконская, выходя со съёмки телепередачи, каждая телеподстилка будет напоминать о бесплодии!
   Она расписалась в получении гонорара. Множественные нули немного улучшили настроение. В прошлой жизни, о которой Нина Петровна давно не вспоминала, такие деньги она заработала бы лет за пятнадцать, при условии не тратиться на коммунальные услуги и еду. Так, одна помада в кармане на все случаи жизни, да технический тальк вместо пудры.
   - Как прошёл день, дорогая? - спросил Волконский, появившись дома за полночь.
   - Чудесно, Сашуля! Только подпортили настроение на телевидении. Но и это не беда! Главное, ты меня понимаешь.
   Волконский поцеловал супругу.
   Нина Петровна непроизвольно поджала губы, почувствовав запах духов чужой женщины.
   - Кто именно?
   - Да так.
   - Так? Так не может быть! Если кто-нибудь посмеет портить тебе настроение, пожалеет.
   - Это входит в имидж? - улыбнулась Нина.
   - И не только.
   Волконский свернул тему, переключив внимание на новый презент для любимой жены.
   Он достал колье из старинной шкатулки. Надел его на шею Нины, стоя позади неё, напротив зеркала.
   Гранатовые и рубиновые камни горели мягким светом при электрическом освещении.
   - Как?
   - Чудесно! - сказала Волконская. Про себя Нина Петровна подумала, наверняка Сашуле подвернула молоденькая. Интересно, сколько он затратил на неё?
   Ночью в постели Волконский не выглядел истощённым, измученным другой женщиной. Нина Петровна решила забыть о подозрениях.
   Поутру Волконский объявил за столом, что с сегодняшнего вечера в доме будет прислуга.
   - Люди надёжные? - спросила Августа Климентьевна.
   - Перепроверенные, мама!
   - Работали в карательных органах? Нужны нам соглядатаи, как полагаешь, Нина Петровна?
   - Думаю, из них выходят лучшие слуги.
   - А ты что думаешь, Саша? - Августа Климентьевна поднялась из-за стола.
   - Я думаю, - сказал Волконский, - разговор неуместный. Эти люди никогда не работали в карательных органах. Это сплошь высокообразованные, оставшиеся невостребованными кадры.
   - Видишь, Нина Петровна, нам достанутся не самые лучшие слуги.
   - Я только сказала мнение специалистов-психологов.
   - Каковой вы, несомненно, являетесь.
   Волконский быстро выпил кисель, поклонился маме и вышел из-за стола. Извинившись, он убежал на службу.
   - Слишком много специалистов! - продолжала высказываться свекровь.
   Нина Петровна молча доедала десерт, думая о планах на сегодняшний день. Предстоял вечер в Кремле. Что надеть, как себя подать? Вероятно, будут люди недалёкие: администрация президента готовит брейк-коктейль для людей бизнеса. Так что знания классики вряд ли понадобятся, недолго и обидеть кого. И всё же, выглядеть и вести себя нужно подобающе. Не вызывающе, но и скромнягу из себя корчить не дело. А если их жёны сплошь дочери трактористов, с длинными до ушей ногами и умом короче бульдожьего хвостика? Тогда они разоденутся в пух и прах: безвкусно, но дорого.
   - ... все занятые по горло, а детей рожать некому! - донеслись до Нины слова свекрови, которая всё это время говорила, не останавливаясь. - Чего молчишь, Нина Петровна? Как человек и как профессиональный психолог!
   - Возможно, - рассеянно сказала Нина Петровна, - они подгадывают дату рождения ребёнка по модному ныне гороскопу.
   - И в чём та мода? Чтобы наследник с внутриутробного периода жизни впал в зависимость от шарлатанов?
   Нина Петровна поняла, что все её слова, как это бывает в последнее время, будут встречены свекровью в штыки. Но и молчать не следовало. Скандалить - упаси Бог!
   - Это всего лишь мода, Августа Климентьевна. Сегодня так, завтра этак. Всё течёт, всё изменяется.
   - Некоторые специалисты разглагольствуют о высоких материях, тогда как не имеют детей! Как бы не утекло ваше времечко, Нина Петровна! А то придётся брать ребёнка из детского дома - стыд позор для семейства Волконских!
   - Августа Климентьевна, я прилагаю к этому максимум усилий.
   - Наверное, вы Нина Петровна, как человек грамотный, знаете, что не во всякие дни женщина может понести ребёнка.
   Нина Петровна вздохнула. Тут же кашлянула, улыбнулась. Теперь ей предстояло в сотый раз выслушать краткую лекцию по эмбриологии.
   - И не надо никаких усилий, милочка! Что крестьянка, что дворянка, извиняюсь, княгиня делает это расслабившись. Велика важность: раздвинуть ноги! К чему корчить из себя синий чулок?
   - Я стараюсь, Августа Климентьевна! - повторила Нина Петровна, нажимая на каждое слово.
   Свекровь не желала останавливать поток красноречия, она продолжала талдычить о несчастной судьбе старой дворянки, не имеющей наследника.
   Нина Петровна незаметно для родственницы нажала на кнопку, встроенную в её кресло с изнаночной стороны сиденья.
   Зазвонил телефон.
   Нина Петровна, извинившись, выскочила из-за стола.
   Свекровь пробурчала ещё что-то на грани хамства, но невестка уже не слышала её.
   Нина Петровна стояла перед телефоном, держа гукающую трубку. Она что-то отвечала неведомому собеседнику, строя разговор так, чтобы Августе Климентьевне не пришло в голову подойти и расспрашивать о звонящем человеке.
   Свекровь, услышав привычный уху разговор о нарядах, косметических салонах, ушла в свою комнату.
   Нина Петровна тотчас появилась на кухне, чтобы разобрать посуду.
   - Нина Петровна? - спросил её женский голос из-за спины.
   - Я! - почему-то по-армейски ответила Нина Петровна, развернувшись на сто восемьдесят градусов.
   - Александр Андреевич сказал, что мне пора приступать к работе.
   - Как вас зовут? - спросила Нина Петровна, посмотрев на женщину средних лет и точно такой же комплекции среднерусской возвышенности.
   - Клава.
   - Это не дело! Меня зовут Ниной Петровной, маму Александра Андреевича - Августой Климентьевной, а вас, Клавдией ...
   - Просто, Клава! Я из простых.
   - Хорошо, а папу вашего как звали? - Нина Петровна прищурилась.
   - Папу? Олегом.
   - Ясно. Будем называть вас Клавой.
   - Я могу приступать к работе?
   - Что входит в ваши обязанности?
   - Приборка, чистка, дезинфекция.
   - Вы работали в СЭС?
   - Заведовала отделом дератизации, - сказала Клава, опустив глаза. Подруги предупреждали, чтобы не умничала перед хозяевами.
   - Надеюсь, у нас в доме ваш опыт не понадобится, - улыбнулась Нина Петровна. - Приступайте, обед закончен.
   Клава загремела посудой.
   - Что изготовить к полудню? - спросила кухарка, представившись Анастасией Фёдоровной. Она мало чем отличалась от Клавы.
   - Вы не сёстры с Клавдией Олеговной?
   - Нет.
   Нина Петровна с удовольствием сдала свои полномочия по кухне.
   - На счёт выбора блюд и десерта, пожалуйста, обращайтесь к Августе Климентьевне! - сказала она кухарке.
   Женщина кивнула и попросила список продуктов на сегодня, а так же магазины, где их приобрести.
   - Сколько вас прибыло? - поинтересовалась Нина Петровна.
   - Трое.
   - Это кухарка, домработница и...
   - И шофёр с обязанностями прислуги за всё.
   - Как это?
   - Электрик, сантехник и мастер мелкого ремонта.
   - Как его зовут?
   - Валя! - сказала кухарка, уткнув нос в записную книжку с адресами кухонь, ресторанов и магазинов.
   Нина Петровна на прощание пожелала успехов в труде.
   Выйдя на крыльцо, она пожелала видеть шофёра, мастера на все руки. Поинтересоваться, сможет ли он починить дребезжащую калитку.
   - Валентин! - крикнула Нина Петровна в сторону гаража.
   - Валентина! - поправил её голос с хрипотцой.
   Ещё чего? Нина Петровна возмутилась. Оно, конечно, хорошо идти в ногу с модными веяниями, но не до такой же степени! Только лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией не хватало. И это в княжеском поместье? Надо срочно выговорить Саше за такую экзотику.
   Из приоткрытых дверей гаража, появились бойцовские сапожки, затем джинсы со стриями. Увидев округлости бёдер, Нина Петровна успокоилась. Гермафродит - не содомит.
   Механик обернулся. Не смотря на мужскую робу, суровое лицо выдавало женщину. Причём, вполне нормальную. Но не такую, на которую позарился бы князь Волконский даже слишком выпивши.
   - Валентина, вы за шофёра?
   - Я и есть шофёр! - женщина отпустила тележку, которую выкатывала из гаража, скинула варежки-верхонки, протянула руку для пожатия.
   Нина Петровна подала руку. Жала Валентина почти по-мужски, не бравируя силой, угадывающейся в её бицепсах.
   - А вы, как понимаю, Нина Петровна. Хозяйка особняка.
   - Есть и повыше меня начальство.
   - Скажете тоже! Муж глава семьи, но на чём эта глава держится?
   Нина Петровна улыбнулась.
   - Правильно, на шее! Так что, куда повернём!
   Валентина понравилась Волконской. Если уж проще кто из прислуги, так это новый шофёр!
   - А кем вы были, Валентина ...?
   - Валентиновна! - догадалась Валентина. - В прошлой жизни, имеете в виду?
   - Можно и так сказать.
   - Инструктор по рукопашному бою в подразделении СМЕРШ.
   Нина Петровна поёжилась. "Никого из карательных органов"?
   - Шучу! Работала тренером по плаванию в молодёжке. Затем, как понимаете, оказалась невостребованной. Да ещё муж дармоед на шее висит, вот и пошла в телохранители.
   - Так вы у нас оформлены телохранителем! Интересно, чьего тела?
   - Исключительно своего. Нина Петровна, вы спросили за прошлую жизнь, я сказала. Теперь, пожалуйста, шофёр с обязанностями прислуги за всё. То есть, бортмеханик. Прошу так и называть.
   - Ясно, бортмеханик Валентина Валентиновна!
   - Ни к чему все эти формальности! Валя! Хоть я и похожа на недоделанного мужика из-за этих анаболиков, будь они неладны, но всё же.
   - Я тоже не Венера Милосская.
   - Да уж, - хихикнула Валя.
   - Это, в каком смысле?! - шутливо спросила Нина Петровна.
   - У вас руки на месте.
   Обе посмеялись.
   - Нина Петровна, понимаю, вам некогда со мной лясы точить. Так что, я продолжу расчистку этих авгиевых конюшен?
   Нина Петровна кивнула. Она вернулась к крыльцу, села на скамейку. Впервые после замужества с полной заменой статуса на княжеский, Нина Петровна почувствовала себя легко и непринуждённо.
   На вечере Нина Петровна заметила за собой странность, которая повторяется за ней всё чаще и чаще. Голос княгини Волконской начинал подрагивать при разговорах с великими людьми. Госпожа Аронова за собой такого не замечала. Да, в прежней жизни она не боялась никого, и могла разговаривать с любым человеком, как доктор с пациентом.
   Нина Петровна расстроилась. Она сидела за столом, не вникая в общие разговоры, думая о своём нынешнем положении. Волконский был как всегда на высоте. В разговорах с самыми уважаемыми людьми он позволял себе менторский тон. Они слушали, кивали, поддакивали.
   Ещё несколько таких встреч, и Сашуля даст ей отставку! Тем более, мамаша пилит не только невестку, достаётся и родному сыну. Нина Петровна всё больше мрачнела в глубине души, но на лице её по-прежнему блуждала улыбка. Увидев себя в зеркало мельком, Нина Петровна уже не удивилась, что её гримаса похожа на заискивающую, рабскую.
   Почему же так случилось? Нина Петровна вышла на балкон. У перил стояла парочка. Они целовались. Кучерявый седовласый старикан оторвался от подруги. Нина Петровна увидела её лицо. Удлинённое книзу, оно напоминало лошадиную морду. Очки с толстенными линзами были настолько велики, что не позволяли оценить оставшуюся часть лица.
   Нина Петровна поздоровалась. Дама в очках сделала книксен. Нисколько не смутившийся старичок ушёл внутрь банкетного зала. Нина Петровна узнала его. Это был один из халявщиков, каковых полным-полно на всякого рода раутах. Пользуясь благородной сединой, он умудрялся представиться важным лицом. Перекинувшись одной-другой фразой с приглашёнными людьми, он неизменно оставлял о себе хорошее мнение.
   - Что за тип? - спрашивали друг друга люди, отвечавшие ему на дружественную улыбку.
   - Известная личность! - отвечали они, иногда уточняя, где встречали этого человека. При этом никто не лукавил. Они, действительно, видели этого человека на одном из столичных банкетов.
   - Постойте! - Нина Петровна взяла за руку уходящую даму.
   - Если вы по поводу норвежцев - не о чем разговаривать. Решение принято! - сказала женщина, глядя в глаза Волконской.
   - Нет. Я не по поводу норвежцев. Я желаю предостеречь вас.
   - Кто вас подослал?
   - Я княгиня Волконская.
   - Очень приятно, - твёрдое лицо дамы расплылось в подобострастной улыбке. Она не могла больше вымолвить ни слова.
   - Этот приятный мужчина в расцвете лет, совсем не тот, за кого себя выдаёт.
   - Ну и что? - вдруг окрысилась бизнес-вумен. Похоже, не любила, когда лезут в её личную жизнь.
   - Он настаивает на близких отношениях? - продолжала говорить Нина Петровна. И голос её становился всё твёрже и твёрже. Сама себе поражалась, тайно радуясь перемене.
   - Какое ваше дело, извините.
   - Вы крупная бизнес-вумен! А ведёте себя, как нахальная наркоманка!
   - Почему? - очки лошадоподобной женщины поползли на лоб.
   - Если желаете развлечься, почему бы вам ни подыскать молодого жеребца в другом месте?
   - О! Да вы лицо заинтересованное. Кто он вам?
   - Он халявщик. Думаю, этим всё сказано. Радуйтесь, что только я заметила вас с ним. Как можно вот так, бездумно профукивать свою репутацию, создаваемую вашим мужем?
   - Мужа не троньте! Он погиб, что называется, при исполнении.
   - Так ради его памяти! - Нина Петровна почти выкрикнула: - Нельзя пятнать себя отношениями с неизвестным человеком!
   - Вы наверняка знаете, что он случайный здесь человек?
   - Да, - Нина Петровна прикрыла веки, - к тому же, он импотент.
   - Спасибо за предупреждение. Я, понимаете ли, впервые на банкете такого уровня. Расслабилась, потеряла бдительность.
   - В этом моя задача, предостеречь вас.
   - Ещё раз спасибо, - растроганная дама сняла очки, протёрла их батистовым платочком.
   - Не стоит благодарности. Это моя профессия.
   - Вы работаете? - в голосе женщины прозвучало столько недоверия, что ещё секунду, и она пошлёт самозванку куда подальше.
   - Никто не запретит мне делать то, что я хочу. К чему лежит моя душа! - Нина Петровна вынула из косметички свою визитку, вручила её случайной знакомой.
   - Теперь я понимаю. Здесь есть ваш банковский счёт! Ждите оплаты вашего труда.
   - Считайте это доброй услугой.
   - Я обязательно найду время посетить ваш семинар! - заверила женщина.
   Нина Петровна улыбнулась и ушла с балкона, оставив новую клиентку поразмыслить над жизнью.
   Волконская вернулась за свой столик. Чувствовала она себя гораздо лучше.
   Но при первом обращении к ней нефтяного магната, Нина Петровна вновь что-то пролепетала в ответ.
   Волконская уходила с вечера под руку с любимым мужем, ненавидя себя за собственной трусость. В других людях она в первого взгляда определяла уязвимое место, а в себе разобраться не могла. Почему, вдруг из психоаналитика она превратилась в пациентку?
   - Саш, я хочу заняться делом, - обратилась она к мужу.
   - Занимайся.
   - Почему не спросишь, каким?
   - Я специально нанял прислугу, чтобы освободить тебя от домашних хлопот.
   - Хочу заняться делом по профессии. Буду проводить тренинги с бизнесменами.
   - Чему будешь их учить?
   - Как достичь успеха, обрести душевное равновесие.
   - Типа Карнеги?
   - Типа того.
   - Нужно помещение?
   - Лучше всего это делать в обстановке, приближенной к домашней.
   - У нас невозможно.
   - Я понимаю, - Нина Петровна поэтому в своей визитке указала только номер телефона. - Что-нибудь арендовать бы.
   - Есть что на примете?
   Нина Петровна назвала место, зажмурившись от страха. Вряд ли реакция мужа будет адекватной.
   - Замечательный выбор! - сказал Волконский, пожевал губами, замолчал.
   - И? - робко спросила Нина Петровна.
   - Аренду можно устроить через неделю. Подойдёт?
   - Очень! - Нина Петровна едва не подпрыгнула от восторга.
   Вопрос решился намного быстрее, чем она думала.
   - А основная наша задача, как?
   - Алик обещает через полгода.
   - Брендель что-то выгадывает.
   - Он пытается выгадать здорового ребёнка, и ничего больше.
   - Я обещал ему "Мерседес" с конвейера германского завода. Ожидает выхода новейшей модели.
   - Разве ты не можешь это устроить? - Нина Петровна улыбнулась.
   - Главное, надеюсь, смогу устроить, - улыбнулся Волконский.
   - Нисколько в этом не сомневаюсь, дорогой! - Нина Петровна повисла на муже.
   - Но, не сегодня. Нужно подготовиться к докладу Самому! - Волконский указал пальцем в потолок.
   Нина Петровна извинившись, ушла в спальную.
   Волконский посидел, посмотрел в компьютер. Он нехотя поиграл в наскучившую игру, убил полчаса. Затем позвонил.
   - Сейчас буду! - сказал он всего два слова. На цыпочках прошёл мимо двери в спальную, вышел за калитку, сел в машину и, не включая мотора, самоходом проехал до дороги.
   Нина Петровна провожала взглядом машину мужа. Отъехав на достаточное расстояние, автомобиль издевательски мигнул задними фарами.
   - Красный фонарь, - сказала Нина Петровна. Она долго не спала, прислушиваясь к каждому шороху, доносившемуся с улицы. Но Волконский, похоже, не спешил возвращаться.
   Нина Петровна не сомневалась, что Сашуля занят другой женщиной. Но в глубине души ей всё же хотелось верить, что муж на работе. "У него напряжённая служба", - повторяла она самой себе. Но это мало успокаивало. Проплакав в подушку, Нина Петровна к половине четвёртого уснула.
   Поутру её разбудил бодрый голос Волконского, принесшего кофе в постель.
   - Дорогая! Пора, красавица, проснись!
   Нина Петровна улыбнулась.
   Волконский непринуждённо рассказал, как работал всю ночь в аппарате президента.
   Потягивая кофе, Нина Петровна, смотрела на мужа. Она пыталась уловить запахи, но аромат кофе перебивал всё. Следов помады не было. Чужих волос - тоже.
   Нина Петровна мысленно обругала себя последними словами, прижавшись к усталому мужу.
   - Нина! Тебе осталось подписать договор об аренде. Всё уже готово. Переговоры, оплата - не твоя головная боль.
   - А чья? - Нина Петровна погладила мужа по голове. Прижалась к нему.
   - Уже и не моя, - Волконский устало прикрыл глаза.
   Нина Петровна поняла, её эксперимент проверки потенции мужа не удастся. Она поцеловала Волконского в щёку, шутливо пожелала спокойной ночи.
   Нину Петровну встретили как хозяйку офиса. Перед ней юлил вежливый молодой человек в бабочке и холуйском пиджачке. Ему не хватало только ливреи.
   - Всё, всё будет, как пожелаете, госпожа Волконская! Устроим любую обстановочку.
   Нина Петровна распорядилась, чтобы все стены были покрыты бархатной материей, включая окно и двери.
   - А свет, мягкий дневной или холодный?
   - Только мягкий. Желательно неопределённого цвета, с зеленоватым оттенком.
   - А что если, - молодой человек проявил инициативу, - желтоватый с ярким оранжевым оттенком, в такт музычке.
   - Никакой дискотеки! - Нина Петровна поводила в стороны вытянутым указательным пальцем.
   Молодой холоп заворожено смотрел на перстенёк с бриллиантом.
   - Без глупостей! - учительским тоном сказала Нина Петровна.
   - Что вы, что вы, госпожа Волконская! И в мыслях ничего не держу!
   - Если хочешь, можешь посетить одно занятие.
   Глаза молодого человека загорелись.
   - И не больше, - Нина Петровна посмотрела на него.
   Юноша призывного возраста, явно откосивший от священной обязанности, обиженно отвернулся в угол. Это всегда срабатывало. Обернувшись после драматической, как он считал паузы, парень обомлел.
   Перед ним стояла натуральная училка. Строгая, непримиримая, принципиальная. Одни очки чего стоили! И все амурные планы полетели в тартарары.
   Дальнейший разговор был невозможен. Он только слушал, записывал, кивал.
   Нина Петровна посмотрела на себя в зеркало, висевшее в соседней комнатёнке. К своему удивлению она не увидела себя прежнюю: сухую и мрачную вещунью. Это была та же Волконская, но уверенная в себе настолько, что, казалось, дай ей сейчас в распоряжение полк - пойдёт и возьмёт любой Измаил!
   Немного портили вид морщинки век в виде гусиных лапок. Но и они оказались полезными, так как придавали солидности.
   - Жизнь удалась! - выкрикнула несколько раз Нина Петровна своему отражению.
  
   ГЛАВА 23.
   Разговор по душам получился лучше, чем ожидали оба собутыльника. Жена ушла на другой этаж, поработать. Сын Чугуева болтался где-то в институте, изучая какой-то семинар. Никола толком не понял, какой. Да и не пытался узнать.
   Они выпили лучший, по мнению Ашотика, армянский коньяк. Разговорились. Ни о чём и обо всём одновременно.
   Внешняя политика государства - вот конёк любого мужчины, старающегося в пьяной компании выглядеть умным, и при этом не влезать в чужую межу.
   Обсудили отношения с Америкой, начиная со времён Карибского кризиса. Затем с великим кормчим Мао. Вспомнили поочерёдно о Таманском, Вьетнаме. Не забыли про Египетскую пятидневную баталию.
   Слово за слово, грамм за граммом - бутыль в форме домбры опустела.
   - Продолжим? - спросил Чугуев.
   - Куда бежать? Я не знаю, как выйти из твоего подъезда!
   - Не надо никуда бежать! - сказал хозяин. - Всё есть.
   Он обернулся к холодильнику, вынул литровую бутылку водки. Запотевшую, со льда. При виде бутылки с экзотической пробкой, желудок Николы заурчал. Как будто не было столько закуски в виде разных пирожных и мороженых с виноградом и персиком: хозяин настаивал закусывать коньяк только сладким.
   Теперь Чугуев достал колбасу, солёные огурцы и грибки. Порезал полбатона хлеба. Потёр ладонями и одним движением свернул голову бутылке.
   - Музыка? - спросил Чугуев, булькая разливаемой водкой.
   - Ещё какая, Лёня! - согласился Никола.
   - Тебе завтра на работу? - спросил Леонид Аркадьевич.
   Никола отрицательно покачал головой.
   - Нет!
   - И мне не на работу! - пояснил Чугуев, разливая водку в рюмки по-царски. Что называется, с горкой.
   Чокаться не стали, боясь расплескать.
   На половине бутылки внешняя политика государства исчерпала себя. Тема спорта зациклилась на Паше Буракове.
   Что ж, выпили за его здоровье.
   Так и перешли на личности. Вскоре обнимали друг друга, похлопывая по плечам.
   Смотреть видео, предложенное хозяином, Никола отказался. Он настоял выпить ещё. Затем оба бражника отключились. Благо у стола стоял диван треугольником.
   Жена Чугуева пришла из кабинета в половине второго, отключила телевизор, обиженно сипевший синим экраном. Накрыла обоих мужчин одним одеялом. Хватило как раз на ноги обоих. Головы, повёрнутые в разные стороны углов, дружно храпели.
   Поутру Никола умылся и начал прощаться.
   - Некуда вам спешить! - сказала жена Чугуева. - Сейчас похлебаете горячего борща. Хворь как рукой снимет.
   Чугуев подмигнул товарищу.
   Никола, кивнув, сел на краешек дивана.
   - Хорошо вчера посидели, - сказал Чугуев.
   Никола, вздохнув, согласился. Ему не хотелось соображать, хотя положение обязывало. Нужно было как-то связаться с Никитой, договориться о доставке радиаторов и дате отгрузки мяса взамен. Зачем пообещал сделать быстро? И ещё трезвый был! Никола сидел, положив голову на руки, оперевшись локтями на стол и сокрушался.
   - Никола! Ты как? - спросил Чугуев, подмигивая, кивнул на холодильник.
   - Да так чё то, - Никола потёр ладонями под столом.
   - По пивку?
   Никола покачал головой.
   - Тогда сухарика по сто пятьдесят! - сказал Чугуев не терпящим возражения голосом.
   Жена подала борщ в супнице из чешского фарфора.
   Красное сухое пошло с кислым борщом как по маслу. Откушав половину тарелки, Никита посвежел. Язык его развязался. Захотелось говорить, не останавливаясь. Жаль только, нейтральные темы исчерпались ещё вчера.
   - Ты собираешься вливаться в капиталистическую экономику? - спросил Чугуев.
   - Какая там, Лёня, экономика? Так, один бардак. В сороковых, тридцатых ещё куда ни шло.
   - Это ты о чём? - Чугуев сдвинул брови.
   - Ну там, Рокфеллеры всякие.
   - Да я не про то! - Чугуев взмахнул рукой. - Я о нашей экономике. Ваучер куда-нибудь вложил, или так?
   - Куда-нибудь вложил.
   - И что? Какая польза?
   - Да так.
   - Не хочешь, не говори! - сказал Чугуев, разливая остатки вина.
   - Да почему не хочу-то! Просто это мелочи.
   - Вот, из таких мелочей и складывается экономика! Это, брат, большая наука! Наденька! - крикнул Чугуев. - Подскажи-ка гостю!
   Наденька вошла в столовую, покачала головой.
   - Вот, Никола, хочет знать, какая такая наука экономика!
   - Лёня! - Надежда покачала головой.
   - Только сухарик.
   - Послезавтра тяжёлый день! Неделя до выборов!
   - Так ведь не завтра! Лучше скажи гостю, - Чугуев сжал кулак и выбросил вверх большой палец, - дорогому гостю! Как ему распорядится базой МТС?
   Никола вздрогнул.
   - Работа моя такая, всё знать, - пояснил Чугуев.
   - А что это?
   - Это моторно-тракторная станция, - сказал Никола.
   - Ничего особенного делать не надо. Сдавать технику в аренду под хороший процент.
   - Разобьют так, что клейма некуда будет ставить.
   - Э-э, нет, не скажи, Никола! - Чугуев покачал указательным пальцем.
   - Сдавать в аренду только со своими рабочими. Проверенными механизаторами, - сказала Надежда.
   - Вот! - кивнул Чугуев.
   - Можно, - согласился Николай.
   - А с коровником ещё проще! - заявил мэр.
   Никола уже не удивлялся. Он не поперхнулся, отпивая вино. Только поморщился. Всё-таки кислятина! Скулы воротит.
   - Создашь ферму и будешь первым фермером в районе.
   - Так это, нужны площадя.
   - Будут тебе и площадя, и корма!
   - Мне бы с колхозным коровником управиться.
   - Всё будет тип-топ!
   - Ещё выборы не выиграны, Леонид Аркадьевич! - заметила жена.
   - Выборы, Наденька, не игрушка! На них побеждают, а не выигрывают.
   Надежда молча вышла из комнаты.
   - Видал?! - Чугуев кивнул в сторону прикрытой двери.
   Никола кивнул.
   - С Никитой, о чём договорился? - Чугуев посмотрел на гостя неожиданно ясными глазами.
   - Насчёт бартера, - Никола рассказал о договорённости с Никитой.
   - Не много ли запросил наш родственничек?
   - Нормально, Лёня.
   Чугуев кивнул.
   О делах больше не говорили. Чугуев показал гостю новую видеокассету. Никола в полусне наблюдал за действом на экране вполглаза и вполуха.
   К обеду, как обещал, подъехал Никита. Никола был вынужден заняться делом.
   Чугуев уехал в избирком, наводить порядок, вносить предпоследние коррективы. За предстоящую неделю перед выборами мэр распорядился в аварийном порядке начать ремонт дороги, на которой не спотыкался только КАМаз. Вынули из старых загашников лампочки и вкрутили в каждый плафон на столбах. Местная типография отпечатала календари на будущий год с изображением мэра в роли Геракла, расчищающего Авгиевы конюшни. Возле избирательных участков субботним вечером установили бочки со старорежимной надписью "ПИВО".
   Местное телевидение организовало мелкий скандальчик о заигрывании мэра с народом. Народ понял: впервые за последние годы выборы будут похожи на праздник. Дымок от мангалов укрепил мнение народа.
   Кандидат Сбитень был снят из списка по решению суда. Оказалось, что залог он внёс с несуществующего счёта воображаемой организации. Кроме того, у него оказалась подмоченной репутация: дедушка кандидата сидел за убийство! О том, что это была авария и далеко не по вине самого дедушки, не сообщалось.
   В избирательном бюллетене значилось всего две фамилии: нынешнего мэра и не-пойми-кого из далёкого Владивостока.
   Народ повалил на участки. Запивая дешёвым пивком шашлыки из старых коров Николы, мужики в один голос хвалили нынешнего мэра. И кандидата в одном лице.
   Месяц спустя губернатору пришла разнарядка на награждение чиновников медалями. Он поручил доверенным лицам выбрать самых достойных.
   Всё было распределено, каждому по заслугам. Осталась одна медаль на двух предполагаемых претендентов. Одним из них оказался Чугуев Леонид Аркадьевич.
   - Эта кандидатура сомнительна, - заискивающим голосом сказал пресс-секретарь.
   - Чем сомнительна? - губернатор сдвинул брови.
   - Совсем недавно работает. Только что переизбрался на второй срок.
   - Какая явка на его выборах?
   - Восемьдесят девять процентов, - пресс-секретарь зачитал цифру из раскрытой папки, которую держал перед собой.
   - Но, и в чём проблема?
   - Так особых заслуг у него ... - молодой человек пошелестел бумагами, не найдя ничего выдающегося, промолчал.
   - А кто ещё в области, да что там в области! В стране! Кто ещё дал такой процент активности электората?
   - Мы и думали, не давать же медаль за собственные выборы. Всё же это прибавка к будущей пенсии, а Чугуеву до неё ещё далеко.
   - Не темни! Есть другие кандидаты?
   - Есть, - пресс-секретарь назвал одну фамилию. - Достаточно долго работает, - добавил он для убедительности.
   - Можно работать по двадцать пять часов в сутки, но абсолютно непродуктивно!
   Пресс-секретарь захлопал длинными ресницами.
   - Не понимаешь, как работать двадцать пять часов?
   - В сутки, - добавил молодой человек.
   - На час раньше начинать! - пояснил губернатор. Он вспомнил человека, фамилия которого оказалась в претендентах к награждению. Довольно мрачная личность. Работает как вол, но никакого толку. За какие заслуги ему медаль, по льготному обеспечению равнозначную медали "За отвагу"? Губернатор закрыл тему, вычеркнув претендента из списка.
   - Выходит, на оставшуюся медаль, мэр Чухонска? - спросил пресс-секретарь, поклонившись.
   - И только он! - заявил губернатор.
   Пресс-секретарь поклонился и вышел.
   - У босса новый фаворит, - доложил он по телефону.
   - Хорошо, - ответил абонент. Положил трубку и разорвал кипу жалоб на мэра Чухонска Чугуева Л. А.
  
  
  
   ГЛАВА 24.
   Павла Буракова призвали в сборную. Для начала на товарищеский матч в Албании.
   Ожидалась туристическая поездка, с традиционным посещением рынков и магазинов. До результата матча руководству сборной не было никакого дела. Поэтому великий чиновник по спорту разрешил заявить на матч любой состав.
   Главный тренер думал иначе. Он пробовал различные связки игроков с дальним прицелом на чемпионат мира. В последнее время сборная России не проигрывала разве что футболистам Ватикана. И то если бы не подрясники, католики разделали бы наших под орех. А так, 1:1. Почётная и трудная ничья.
   Привлечь в сборную лучших игроков никак не удавалось. Обещанный тренеру карт-бланш так и остался на словах. Состав давно утверждён, и каждое изменение давалось с боем. Причём, с большими потерями.
   - Ты делом, делом доказывай! - орал заместитель главного чиновника спорткомитета. - Обещаешь, обещаешь, а воз и ныне там!
   - Но я не могу сделать команду без материала!
   - Каких бы ты не набрал, всё одно - нашей сборной по рейтингу выше Никарагуа не подняться!
   Тренер молчал. Хорошо, этот чудила не знает, как играют в Никарагуа!
   - Россия просто не приспособлена для хорошего футбола! - продолжал философствовать госчиновник. - У нас лыжники, гимнасты!
   - Хоккеисты, - подсказал тренер.
   - Ты это о чём? - повёл плечом начальник.
   - Да так, к слову.
   - Да! - разозлился чиновник. - Хоккеисты! Играли раньше, помню! А теперь затишье, понимаешь? Как и ты мне, вот, мол, футбол, традиции, Яшин, Стрельцов! Где, где теперь эти яшины, дасаевы, харламовы, наконец?!
   Тренер сдержался. Хотя мог высказаться по этому поводу. Да он, дай ему волю, в течение сезона наберёт команду лучше бразильской сборной! Но никто и никогда не позволит. Этот же похожий на бегемота зампредгосспорт-и-неизвестно-ещё-кто на просьбу ослабить путы на руках, отрубит кисти напрочь!
   - Молчишь? Правильно делаешь. Мы тоже вот работаем с тем, что есть, где взять иное? Учись выживать в новых условиях!
   Так обычно заканчивались разговоры о составе сборной по футболу.
   На этот раз госчиновник разрешил брать кого угодно.
   - Да хоть ребят со своего двора!
   Тренер сделал выводы. Он взял основной костяк "неприкасаемых" игроков, добавив нескольких перспективных.
   Если начальство осталось довольным дипломатичным ходом тренера, то игроки поняли: начинается отбор к чемпионату мира. Впереди борьба за место в основном составе сборной. Как выживают в стране с пустыми прилавками, так выживать футболистам с бутсами на босу ногу. А мяч-то круглый, и неизвестно как повернётся! Сегодня большой покровитель на коне, завтра уйдёт в отставку.
   Бураков, конечно, игрок хороший, но разве ему место в сборной? Паша успел зарекомендовать себя фанатом игры. Где-то бы надо попридержать мяч, впрочем, как и язык с кулаком, а он ни в какую! Если же Бураков наколотит мячей албанцам, кому-то из сборной придётся потесниться.
   - Паша! Ты как относишься к пивку? - заискивающе спросил полузащитник сборной за день до матча.
   - Ты чего хочешь, чтобы я обоссался на поле? Смотри мне! - Пашу сунул ему кулак под нос.
   - Да ладно, я всего лишь предложил расслабиться.
   - Чтобы албанцы изнасиловали нас во все дыры? Крепчать надо, Фунтик, а не расслабляться! И это, - Паша посмотрел по сторонам, - если увижу, что пиво пьёшь или вино там, отделаю так, что на карачках на поле выползешь!
   Полузащитник Фунтиков, вжал голову в плечи, мысленно выматерил всех, кто подослал его с таким предложением к Паше.
   - Дебил дебилом, а идею подал! - сказал он потом Ятранкину.
   - Какую идею?
   Фунтиков рассказал нападающему о разговоре с Пашей.
   - Догоняешь? - спросил он в заключение.
   Ятранкин расцвёл в улыбке.
   - Только начать надо до матча, а то нет гарантии, что эта хрень подействует сразу.
   - Тебе и карты в руки! - согласился ведущий нападающий сборной.
   За ужином незаметно для Паши в его салат и компот коллега по команде всыпал безвкусный оранжевый порошок.
   Паша проснулся в четыре утра от резей в желудке. Он вышел из номера, позвал швейцара гостиницы. В двух словах и четырёх жестах, объяснил, что желает видеть врача. Руководство команды располагалось в другом крыле, куда пройти до утра было невозможно.
   - Диарея, диагностировал врач команды. - Паша, это бывает от перемены климата.
   - Какой климат? Я сам с побережья, живу уже там полгода! Если ты помнишь, конечно.
   - Побережье, побережьем, а моря разные. К тому же, часовые пояса.
   - Ты мне зубы не заговаривай! Дай лучше таблетку!
   Доктор выдал таблетки от диареи.
   - Точно прекратится понос? - спросил Паша.
   - Должен.
   - Ты врач, или кто?
   - Или кто! - в тон Буракову повысил голос доктор. - Ты будишь меня в четыре утра и желаешь, чтобы я вспомнил весь курс инфекционных болезней! А я, между прочим, спортивный врач!
   - Ладно, не парься! Как пить-то? - Паша подбросил горстку таблеток на ладони.
   - Две сразу, а при повторных случаях - каждый раз по одной таблетке.
   - Так, получается, это поможет не сразу, а через сутки?
   Врач пожал плечами.
   - Вот что, если к матчу не поможет, выпустишь на поле?
   - Не положено.
   - Ясно! - сказал Паша, поблагодарил, по возможности вежливо.
   Врач развернулся и ушёл досыпать и доглядывать чудесные сны, навеянные бризом Адриатики.
   Утром он доложил главному тренеру о состоянии здоровья нападающего Буракова.
   - Не выпустишь на игру? Знаешь, что это означает? - напомнил тренер.
   Доктор знал, что это означает. Ровно на новую иномарку. Вряд ли без путёвого нападающего можно рассчитывать хотя бы на одну победу в отборочном цикле.
   - И что предлагаешь?
   - Если хворь Буракова не пройдёт к обеду, я не знаю, что и делать.
   - Думай, думай! На то ты и доктор! - напомнил главный тренер.
   Доктор обещал сообразить что-нибудь.
   Понос не прекращался. Доктор запретил Буракову завтракать, но это не помогло. Таблетки от диареи передозировать нельзя - это приведёт к мышечному спазму. Что же делать? Пришлось доктору вспоминать студенческие годы. Никакой антибиотик не уничтожит инфекцию в течение получаса. В организме человека более восьмидесяти процентов воды, так что отказ от пищи ничего не даст. Доктор разрешил спортсмену обедать. Сам же, загруженный работой мысли, от обычной земной пищи отказался.
   Позвонила жена, отвлекая от важной работы мысли.
   - Женя! Возьми пару пачек "памперсов" для Гули! Я обещала.
   Доктор молча ждал продолжения.
   - Ну, ты же знаешь, как они умеют благодарить! Это же сущий пустяк - пару упаковок! Не попьёшь пива один раз, зато Гуля нам сделает...
   - Возьму! - перебил врач. - Нюра! Помни, болтун - находка для шпиона! Какого размера брать и какого пола?
   - Ты не понял, Женя! "Памперсы" нужны взрослые!
   - Это ещё для кого?
   - Есть у неё один родственник... - жена вздохнула, как будто в этот момент стояла перед этим самым родственником, выражая ему соболезнования. - Так ты возьмёшь?
   - Обязательно, Нюра! Я возьму десять упаковок!
   Жена, не ожидая такого энтузиазма, поперхнулась.
   - Ты здоров? - спросила она тревожно.
   - Вполне! Спасибо тебе, милая! - доктор отключил связь.
   Разгадка пришла с неожиданной стороны, что нисколько не обесценило её. Доктор чуть было не пустился в пляс. Он выскочил из отеля в поисках ближайшей аптеки. Набрав злополучных "памперсов" для умеющей быть благодарной Гули, он взял самый дорогой для Буракова. Подумав, взял пару.
   - Это же фуфло, доктор! - возмутился Паша.
   - Фуфло будет, если ты пустишь жёлтую струю по ноге до колена. Или ты передумал выходить на поле?
   Паша, морщась и матерясь сквозь зубы, напялил "памперс" под трусы. Доктор дал ему обезболивающую таблетку, самую безобидную, чтобы не попала в список медикаментов для допинга.
   И Павел Бураков вышел на поле в основном составе.
   Игра прошла легко. После второго безответного гола наши бегали как на тренировке. Откровенно развлекаясь, делали немыслимые подачи, финтили соперников в их штрафной площадке. Ятранкин умудрился обмануть вратаря. Обескураженный счётом, албанский голкипер опустил руки, разинув рот. Он поймал мяч и положил на линию удара, позабыв подстраховать его. Тут как тут вынырнул Ятранкин, издевательски катнул мяч в обход вратаря к дальней штанге.
   3:0!
   Комментаторы захлёбывались в экстазе.
   С уст болельщиков не сходила фамилия Бураков.
   Паша отличился дважды в первом тайме и столько же во втором.
   Общий счёт 5:0 в пользу Российской сборной. Тренер от греха подальше заменил Буракова в середине второго тайма. Чтобы сильно не выделялся. К тому же победа с разгромным счётом не может быть на руку руководству сборной. Каждый болельщик станет требовать такой же игры, не разбирая соперника. Ему что Албания, что Бразилия - всё одно!
   Паша уходил с поля под яркие вспышки фотокамер. Он криво улыбнулся. Пора привыкать к славе.
   Албанцам всё же удалось размочить счёт. Финансист команды потёр ладонями: уже вратарь и защитники могут не рассчитывать на премиальные!
   Паша сел на скамейку запасных, почувствовал, что "памперс" сочиться наружу. В течение игры у него несколько раз отошло несколько капель. Как теперь оказалось, не только капель. Скорее - стаканов. Бураков ушёл в раздевалку. Сбросив с себя подгузник, Паша сел на скамейку, побледнел и потерял сознание.
   - Ты что сотворил, Евгений Львович? - вскричал главный тренер, обнаружив нападающего лежащим на лавке в раздевалке.
   - Я дал парню сыграть.
   - Да ты его угробил! Смотри, лицо зелёное! - орал тренер.
   Игроки быстро ретировались. Зашушукались в коридоре.
   - Чё там, допинг?
   - Да ну на- !
   - Теперь не засчитают! - сетовали футболисты. Каждый уже в уме просчитал, куда потратит премиальные за игру.
   Ятранкин отозвал в сторону Фунтикова.
   - Фунтик, ты что ему подсыпал, козёл?! Теперь матч не засчитают. Будет скандал, и нам намылят шею!
   - Да нормально всё, - горячо зашептал Фунтиков. - Это безобидная трава. Ни один допинг-контроль не придерётся.
   - Ну да. А если он сдохнет?
   Фунтиков улыбнулся.
   - Ты идиот?! - Ятранкин тряхнул напарника, схватив его за грудки. - На вскрытии сразу узнают о твоей безобидной травке! Ещё и посадят за тебя!
   - Да ладно. Фриц сказал, что никто ещё не сдох, - сказал Фунтиков, подразумевая фельдшера команды.
   - Так возьми у своего Фрица противоядие! И разгреби всё это дерьмо!
   Фунтиков охотно побежал к медикам команды.
   - Паша! Павел Бураков! Очнись! - главный тренер тряс нападающего за плечи.
   Глаза Паши оставались закрытыми.
   - Ты дышишь? - выкрикнул тренер, понимая, что Павел не ответит ему. Тогда он использовал последнее средство, начал хлестать Буракова по щекам. Вначале он хлопнул слегка одной ладонью, затем обеими руками поочерёдно. Паша не реагировал, хотя голова его мотнулась из стороны в сторону.
   - Вставай же! Бураков, очнись! - тренер со всего размаху шлёпнул Пашу по щеке.
   Паша не отреагировал.
   Войдя в раж, тренер влепил ещё одну пощёчину и взвыл от боли в запястье.
   - Ты что, падла?! - Паша выпучил красные глаза, сжимая бьющую руку.
   - Очухался? Молодец! - обрадовался тренер. - Я уж думал, конец тебе.
   - Отчего такая зараза? - недоумевал Паша, сев на скамейку. - Вот же, башка кружится как у поддатого.
   В это время Фунтиков подбежал к фельдшеру-санитару команды.
   - Эрнест Рудольфович! Паша-то, загибается!
   - Ты что, весь порошок ему всыпал? Там же четыре дозы!
   - Так, для верности.
   - Идиот ты. Для верности! Знаешь, что у твоего дружка теперь обезвоживание?
   - Так, ерунда. Дадим ему попить! - обрадовался Фунтиков.
   - Ты чего буровишь? Попить он даст! Там же, внутриклеточное обезвоживание, баран! Мозг высохнет, сердце отключится, и готово! Ты меня под суд подвёл!
   - Да ладно. Может, есть какой-нибудь другой порошок? Противоядие, а? Я подсыплю в минералку и дам ему выпить.
   Фриц уже не слышал горе-шутника. Кляня себя за помощь Фунтикову, который всего-то хотел подшутить над товарищем, фельдшер нёсся к доктору на всех парах.
   Евгений Львович, вызванный тренером по тревоге, стоял навытяжку, выслушивая гневную речь.
   - Парень попросил выпустить его на игру, - осторожно вставил он, пока тренер отдыхивался после бурного потока матюков, и добавил смелее: - Он отыграл. Может, больше возможности-то такой не будет.
   - Да, - махнул рукой тренер. - Как теперь его лечить?
   - Нужна интенсивная терапия. У нас нет договора с Албанией об оказании медицинской помощи.
   - Он может умереть?
   Доктор отрицательно покачал головой.
   - А чего тогда его шатает? А мышцы прыгают каждым волоском?
   Доктор пожал плечами.
   - У тебя что, вообще нет никаких мыслей?
   - Поначалу я думал, акклиматизация, - врач почесал в затылке, - а потом...
   - Что, потом?
   - Думаю, отравление.
   - Ты хоть понимаешь, что это международный скандал? Нас же с потрохами сожрут и не дадут выехать даже в ближнее зарубежье!
   - Но мы не обязаны докладывать об этом случае.
   - Кто отравил Пашу? - тренер пробуравил глазами доктора.
   - Не знаю.
   - И противоядия не знаешь, - заключил тренер. - А парень тем временем тает, как свеча! Ты чему обучался в медицинском? Кроме травм-вывихов хоть что-нибудь помнишь?
   - Я поставлю ему капельницу с обеззараживающим раствором.
   - Поможет?
   - Обязательно, - заверил доктор, стараясь поскорее закончить разговор. Нужно было спасать больного!
   Когда доктор устанавливал капельницу, фиксируя иглу в вене, он почувствовал чьё-то дыхание за спиной. Врач обернулся и увидел перед собой потную физиономию Фрица.
   - Евгений Львович!
   - Чего такую рожу скорчил, Фриц? - доктор мог позволить себе называть подчинённого по кличке. - Что-то вспомнил из курса пропедевтики медучилища?
   - Я знаю, чем отравился больной.
   - Ну, и чем же? - доктор зафиксировал иглу в вене, отрегулировал поток капель со скоростью пять капель в минуту.
   - Рамнил.
   - Это что за дрянь?
   - Толчёная кора крушины.
   - Где ты взял?
   - У нас есть запас на всякий случай! - отрапортовал помощник врача сборной и прикусил язык.
   - На какой всякий случай? - доктор посмотрел на Фрица точно так же, как совсем недавно смотрел тренер на него самого.
   Фельдшер пожал плечами.
   - Придурок! Ты хоть знаешь, что бывает при передозировке?
   - Это всего лишь трава, Евгений Львович.
   - Да будет тебе известно, отрава тоже произошла от слова "просто трава"! Или тебе не учили русскому языку?
   - Они хотели подшутить, и только.
   - Так, - доктор подбоченился, - подшутить, значит? А кто теперь будет спасать парня от дегидратации?
   - Мы справимся.
   - Ты с игроками? Кстати, кто такие шутники?
   Фриц пожал плечами, как будто впервые слышал о каких-то шутниках.
   - Ты понимаешь, что это твой последний день работы в сборной?
   Фриц стоял навытяжку, опустив руки по швам. Он сглотнул сухим горлом.
   - Иди к тренеру с заявлением об уходе! Мне плевать на то, какую причину ты укажешь, но чтоб духа твоего не было сегодня же! Да! - крикнул вдогонку доктор, - и моли Бога, чтобы всё обошлось!
   Фриц пришёл в комнату тренера с заявлением об уходе.
   - Ты траванул Пашу?
   - Да.
   - Зачем?
   - Чтобы не зазнавался. Знаете ли, звёздная болезнь для молодого футболиста...
   - Так ты за Державу обижен?
   Фриц потупился.
   - Интересно только, за чью?
   - Я всю жизнь прожил в России.
   - Так и живи себе, - сказал тренер, подписывая заявление.
   Эрнест Рудольфович, услышав спокойный голос тренера, в надежде поднял голову. Ему под нос тренер пихнул подписанное заявление.
   - Вали отдельно от ребят!
   - А это куда? - Фриц тряхнул заявлением.
   - В кадры отдашь! Я их предупрежу, не волнуйся. Выходное пособие не выпрашивай, нарвёшься! Я тебя, Ганса, в каталажку упрячу! - прокричал, топнув ногой, начальник. Когда он выходил из себя, называл фельдшера не Фрицем, как остальные, а Гансом.
   Фриц, он же Ганс, а так же Эрнест Рудольфович Руфф бегом выскочил прочь.
   Доктор замучался с необычным для него больным. Паша обрёл ясное сознание только к полуночи. Пришлось задержать вылет сборной на сутки. Это тренер взял на себя.
   - Что там, в тёплом море хотите понырять? - спросил его начальник.
   - Ребята настояли.
   - С каких это пор вы на поводу у ребят? К чему это заведёт?
   - Что делать? - тренер развёл руками, держа трубку в правой. Он говорил спокойно и несколько заискивающе, потому что начальник вдруг перешёл на "вы", а это не говорило ни о чём хорошем.
   - Ятранкин попросил?
   - Он, в том числе, - тренер опустил глаза, как будто собеседник мог видеть его.
   - Ладно. Командировочные получите после, но только на одни сутки. Не больше! - гаркнул начальник, бросив трубку так, что закачался телефонный аппарат за несколько тысяч километров от Москвы.
   Откапав парню полтора литра солевых и белковых растворов, доктор мог поздравить себя. Павел Бураков окончательно оклемался и вполне мог выйти на поле.
   А наутро в центральной албанской газете появился снимок российского футболиста в необычном ракурсе. Как будто снизу. Видны были ноги и далее, футболка сборной России, но особо выделялись красные трусы, слегка надорванные со стороны бедра. На фоне волосатых ног выделялся белоснежный краешек плавок, но то были не плавки. Папарацци добавил резкости, выделив на белом фоне бледно-синий лейбл известной фирмы "Хаггис".
   "РУССКИЕ ЛОПНУЛИ ОТ НАТУГИ"! - орал заголовок, набранный крупным шрифтом. Далее по тексту неоднократно склонялась фамилия: Бураков.
   Жалоба албанцев в ФИФА ничего, кроме смеха не вызвала.
   Русская пресса отреагировала полным составом: от центральных прогосударственных газет до жёлтых подзаборных газетёнок. Несмотря на разные подходы к освещению темы, журналисты сходились в одном: "На зелёном газоне далёкой Албании появился новый Александр Матросов!"
   - Ну, Бурый, дал ты им просраться! - высказался довольный главный тренер, поздравивший Пашу с забронированным местом в национальной сборной.
  
  
   ГЛАВА 25.
   Волконский вернулся из последней командировки. К счастью, кутерьма с приватизацией закончилась. Все денежные потоки собрались в единый центр, как собирается вода в сливное отверстие: "В Москву, в Москву!"
   Первым делом князь заехал в собственный офис. Коллеги на скорую руку соорудили мелкий корпоративчик, более смахивающий на мальчишник. Волконский поздравил коллег с приращением компании, немного посидел за столом и двинулся домой. Отдыхая от многолетней запарки, князь впервые осмотрел Москву. Столица изменилась. Никакие танковые выстрелы в центре, бандитские разборки неподалёку от Кремля, пикеты недовольных властью, оставляющие за собой кучи бытового мусора не смогли повлиять на общий ход истории. Столица блестела, сверкала не хуже Чикаго. И гремела почти так же. Постепенно грохот утихал. Бандитские группировки укрупнились, а затем распались. Кое-кто из бандитов мимикрировал под честных коммерсантов, а коммерсанты отказались от бандитских замашек. Оставалось несколько лет до нормальной жизни. Волконский, рассчитал это и доложил, кому следует.
   Президент выслушал главного аналитика, пожал руку.
   - Всегда знал, что из твоих прогнозов будет толк! - сказал он. - Только что присоветуешь мне? - спросил президент, пожимая руку Волконскому и глядя ему в глаза.
   - Эпоха анархии уходит, - сказал Волконский.
   - Как выйти из игры, не потеряв лица?
   Волконский пообещал подумать. Заехав домой, первым делом он направился к маме. Поздоровался.
   - Нина целыми днями торчит в своём офисе, - доложила мама. - И сейчас её дома нет.
   Волконский, поклонившись, улыбнулся.
   - Когда построишь храм, Саша?
   - Как только закончу дела.
   - Твои дела никогда не кончаются, а фамильная часовня - это ценность непреходящая. Я умру, не отмолив наш род! - Августа Климентьевна топнула ногой, сидя в кровати.
   - Мама! Всё будет хорошо.
   - Никак не может быть хорошо! - поджала губы старая княгиня. - Твоя Нина вернулась к народу. И ты скоро облапошишься.
   - Почему? - Волконский улыбнулся.
   - Что почему, Саша?
   - Почему ты говоришь, что Нина вернулась к народу?
   - Да ты сам всё увидишь! Она в людской пропадает больше, чем в доме!
   Волконский, будучи наездами дома, сам замечал, что Нина частенько не садится за общий стол, обедая с людьми. Он уже спрашивал, почему она чуждается семейного стола?
   - Я часто не успеваю, Сашуля. Августа Климентьевна, сам понимаешь, не любит, когда опаздывают.
   Волконский тогда удовлетворился ответом, посчитав это редким случаем. Теперь мама сказала, что этот случай превратился в обыденность.
   - И ребёнка родить не желает! - надула сморщенные губы старуха. - Когда, когда же у нас будет наследник?
   Волконский заверил маму, что разберётся.
   - Будь так добр. И поменьше шастай по любовницам, Саша! Не хватало мне оставить доброе имя незаконнорождённому!
   Волконский улыбнулся, поклонившись, поцеловал руку старой княгини и вышел из комнаты.
   Он прошёл прямиком в людскую.
   Анастасия Фёдоровна, гремя посудой, рассказывала что-то весёлое. Клава и Валентина покатывались со смеху, но, увидев хозяина, разом замолкли.
   - Здравствуйте! - Волконский поклонился.
   - Здравствуйте, Александр Андреевич! С приездом! - засуетилась домработница. - Ужин скоро будет готов. Чего пожелаете из напитков?
   - Я не за тем, Анастасия Фёдоровна! Хотел бы узнать, что происходит в нашем доме?
   - Всё замечательно, Александр Андреевич! - кухарка отёрла сухие, чистые руки о передник.
   - Я, пожалуй, пойду? - полуспросила, полусказала Валентина.
   - Валя! Ты мне нужна здесь!
   - Как скажете, княже!
   Волконский улыбнулся. Ему не переставала нравиться непосредственность личного шофёра, граничащая с нахальством.
   - Присядьте, Анастасия Фёдоровна! Вот тут, рядом с Клавдией. - Волконский забыл отчество домработницы Клавы.
   Прислуга заняла место у стола. Хозяин присел за уголок стола.
   - Александр Андреевич, рискуете остаться одним! - пошутила Валентина.
   Волконский вздрогнул.
   - Зато с углом будете! - сказала Валентина и прикрыла рот, сообразив, что не насмешила хозяина.
   - Я-то буду, но не затем пришёл.
   - Ясно, уж не лясы с челядью точить!
   - Валя! - кухарка укоризненно посмотрела на шофёра-телохранителя.
   - Валентина Валентиновна права. Я хочу задать конкретный вопрос и получить не менее конкретный ответ.
   Все замерли в ожидании конкретного вопроса. Вроде бы, грешков ни за кем не водилось, и всё же каждая вспомнила, в чём её можно упрекнуть.
   - Почему Нина Петровна обедает вместе с вами?
   Волконский посмотрел на молчащих женщин несколько мгновений. Ни одним жестом, ни одним вздохом никто не дал ему знать, что хочет ответить на конкретный вопрос. Волконский сменил тактику.
   - Как вы полагаете, Анастасия Фёдоровна?
   - С нами вкуснее, - заморгала кухарка.
   - И гонору меньше! - заявила Валентина, словно пробудившись. Куда как легче отвечать на чужой вопрос!
   - У кого?
   - Сами вы всё понимаете, Александр Андреевич! - задушевным голосом сказала Клава.
   - Ровным счётом ничего! - заявил Волконский.
   Женщины одновременно опустили глаза, разглядывая замысловатый китайский узор на скатерти.
   Волконский понял, говорить больше не о чем. Он рассказал новый анекдот о новом русском, свернув неприятную тему. Уходя, он распорядился подать аперитив, окончательно успокоив прислугу.
   - Нина! Муж приехал! - сообщила Валя хозяйке по телефону. - Соскучился!
   - Это как? - спросила Нина Петровна.
   - Спрашивал, интересовался. Где ночуешь, где обедаешь.
   - И ты что?
   - Я-то! Сдала тебя с потрохами! - нахмурила брови Валентина. - Я сейчас заеду за тобой. По дороге всё расскажу!
   Валя оседлала перламутровый хозяйкин "Ягуар", лихо вывернула со двора.
   - Валя, что за шум? - первым делом спросила Нина Петровна.
   - А драки нет? Твоя свекровушка опять что-то затевает. Хозяин зашёл в людскую и навёл шухеру! Вот так нам хватило! - Валя провела ладонью по горлу.
   - Что они затеяли?
   - Не нравится, что ты обедаешь с нами! Я говорила, посиди со свекровью, чего тебе стоит. Теперь хозяин с ума сходит.
   Нина Петровна поправила очки. Она помнила, как обедала со свекровью в последний раз. Надев очки с обычными стёклами, Нина Петровна поняла, что её внешний вид изменился. Люди стали относиться к ней, как к учительнице, которую плохо слушались в школе. Клиентов в глубине души мучила совесть, и каждый старался исполнять желания психолога. Августа Климентьевна, и та, увидев невестку в очках, не смогла вымолвить ни единого обидного слова. Она говорила только о погоде, как в приличной патриархальной семье. Но, заканчивая обед, Августа Климентьевна не удержалась.
   - Нина Петровна! - сказала она, стукнув ложкой по краю блюдца. - Для чего вы надели эти очки? Разве не понимаете, как они безобразят вас?
   Нина Петровна промолчала.
   - Я не желаю более видеть вас в этих очках! - заявила свекровь.
   - Если это вам портит аппетит...
   - Это портит не только аппетит, но и жизнь!
   Нина Петровна тогда больше ничего не сказала. А обедать стала в людской, оправдываясь занятостью.
   - Тебе не кажется, что мама много уделяет внимания наследнику? - спросила Нина Петровна у мужа, когда супруги улеглись в постель.
   - Думаю, не так уж и много. Она хочет внука от умной женщины. Её понять можно.
   - А ты?
   - Ну, мне ещё рано думать о внуке. Тем более, не знаю, кого сын возьмёт в дочери.
   - Августа Клименьевна знала, кого ты возьмёшь в жёны?
   - Узнала, когда мы поставили её в известность. А почему ты спрашиваешь? - Волконский приподнялся на локтях, повернувшись к жене лицом.
   - Она ни на минуту, ни на секунду не даёт забыть мне о бесплодии, - сказала Нина Петровна, всхлипнув.
   - Да она ничего в этом не понимает. Алик, что?
   - Как там, в Германии?
   - Пятисотый вышел с конвейера, - ответил Волконский. Он понял, о чём спрашивает Нина. - Брендель об этом уже знает.
   - Так, почему он бездействует? Поначалу обещал через девять месяцев. Теперь затянул ещё на полгода. Не пора ли сменить гинеколога?
   - Я не знаю, - Волконский пожал плечами. - Вообще-то, он хороший специалист.
   - А вот что я сделаю! Завтра же пойду к участковому врачу в обычную женскую консультацию!
   - Сэкономишь нам на "Мерседес", - улыбнулся Волконский.
   - Саш, ты сам хочешь ребёнка?
   - Да! Очень хочу! Но, обещай мне, что не станешь прерывать лечение Бренделя, не посоветовавшись со мной!
   Нина Петровна дала слово.
   Поутру она, действительно, направилась в женскую консультацию.
   - Валя! Останови здесь, дальше я пешком, - сказала Волконская за квартал до женской консультации.
   Валентина похвалили подругу за находчивость.
   - Полис не забудь! - сказала она.
   - Не забыла. Подождёшь полчасика, а потом поезжай! Если что, я позвоню в гараж.
   - У меня есть два часа, как минимум! - улыбнулась Валентина.
   Нина Петровна дошла до серой пятиэтажки, внешне смахивающей на общежитие, потому что не было балконов. Облезлая табличка с надтреснутым стеклом свидетельствовала о том, что госпожа Волконская не ошиблась адресом.
   После проверки документов в регистратуре её заставили пройти флюорографическое обследование.
   Из кабинета флюорографии Нина Петровна вернулась к стойке регистратуры. Окошко, в которое она обращалась вначале, оказалось закрытым. За стеклом стояла табличка с надписью, исполненная корявыми буквами: "Перерыв 15 минут".
   Нина Петровна постояла, облокотившись на стойку, изучая древние плакаты на облезлых стенах. Дамы с довольно таки щуплым бюстом, трогали собственную грудь, разыскивая признаки начинающего рака молочной железы. Нина Петровна сняла очки, искажающие изображение. Потихоньку-помаленьку она разобралась в латинизированном тексте. Пользуясь начатками знаний латыни, Волконская поняла: вначале развивается мастопатия, затем она переходит в рак. И далее четыре стадии: одна за другой. Интересно, зачем женщинам нужно знать это? Чтобы не спать по ночам? Нина Петровна с удивлением заметила, что рука сама собой потянулась к груди. Волконская отдёрнула руку, посмотрела на часы. За переводом она убила четверть часа!
   Пора открывать окошко регистратора. Никто не спешил этого делать. Очередь отсутствовала. Наверное, женщины знают, что время в женской консультации идёт иначе. Нина Петровна пригнулась к окошку, стараясь разглядеть кого-нибудь внутри. Сквозь щелку между табличкой и деревянной рамой она увидела кого-то в белом халате. Так же услышала звон чашек. Так и есть, пьют чай! Что ж, это надолго. Нина Петровна хотела уже выйти во двор, погулять, но услышала свою фамилию.
   - Что за Волконская? Княгиня что ли? - спросил грубый голос.
   - Да кто их сейчас знает? В кого ни плюнь: всё князья да графья! Одни мы, как были холопами... - ответила дама визгливым голоском.
   - Да какая там княгиня! Из приезжих лохов.
   - Почему?
   - Богатые к нам не ходят. А если и придут, то сразу к заведующей. Уж до регистратуры не опустятся!
   - А с какого она участка?
   - Да кто её знает! Пришла, попросила карту к врачу.
   - И к кому её пошлёшь?
   - Хорошо будет себя вести, на пятый участок. А если совсем не догоняет, кстати, она с пустыми руками пришла, отправлю к стажёру из провинции!
   Нина Петровна улыбнулась. Чего она и добивалась. А ещё собиралась сунуть шоколадку! Только к стажёру, и только из провинции! Довольно столичных членов-корреспондентов!
   - Здравствуйте! - приветствовала её седовласая женщина в белом халате.
   Нина Петровна ответила на приветствие, оглядывая кабинет. Где же стажёр из провинции?
   - По какому вопросу?
   - Я не могу забеременеть, - сказала Нина Петровна, не собираясь вводить акушерку в курс дела. Волконская смотрела на дверь, но врач-стажёр не появлялся.
   - С вами пришёл муж?
   - Нет. А почему вы спрашиваете?
   - По праву доктора.
   - Извините.
   - Не нужно извиняться, вы меня нисколько не оскорбили! - женщина в белом халате улыбнулась. - Все приходящие ко мне, ищут глазами зелёного стажёра.
   Нина Петровна аж подпрыгнула на стуле.
   - Да, да! Именно так меня представляют женщины. Скоро закончатся мои испытания. Поеду домой! - докторша улыбнулась ещё теплее: -А вы откуда приехали?
   Нина Петровна хотела сказать, что она Волконская. Но тотчас сообразила, что для врача с таким стажем это вряд ли имеет какое-либо значение. К тому же, седая докторша подкупала открытой улыбкой.
   - Я из Чухонска, - сказала Волконская таким тоном, как будто сообщила о крохотном участке оборотной стороны луны.
   - Сколько вы сделали абортов? - врач взяла ручку, посмотрела в чистый лист карты Волконской.
   - Нисколько.
   - Лечились от воспаления?
   - Нет.
   - Ваш муж имеет детей?
   - Нет.
   - Вы страдали венерическими заболеваниями?
   Нина Петровна заметила, как вспотели её ладони. Что это, детектор лжи? Профессор, насколько она помнила, таких вопросов не задавал.
   - Никогда!
   - Ступайте на кресло, - врач кивнула в сторону ширмы.
   Нина Петровна ужаснулась при виде кресла. Такого металлического монстра с раздвоенными рогами она не видела. В те времена, когда использовались подобные конструкции, Аронова ещё не жила половой жизнью.
   После осмотра врач что-то молча кропала в карточке.
   Молчала и пациентка, терпеливо ожидая приговора.
   - Вас лечили гормонами?
   - Я не знаю, лечение это или нет, но я их принимаю до сих пор.
   - Вас готовят к беременности, не так ли? - врач усмехнулась.
   - Да! Но я не нахожу в этом ничего смешного.
   - К сожалению, я тоже.
   - Предлагаете поплакать?
   - Не думаю, что это поможет.
   - Тогда помогите. Вы же знаете, чем! - Нина Петровна вынула очки из футляра и надела их.
   - У вас затянувшееся воспаление придатков. Подготовка к беременности при таком состоянии бесполезна.
   - Почему?
   - Вы кем работаете?
   - Не думаю, что это имеет определяющее значение.
   - Я спрашиваю только для того, чтобы нагляднее объяснить вам.
   - Допустим, продавцом.
   - Допустим, продавцом, - улыбнулась доктор. - Вам приходится складывать товар по полкам.
   Нина Петровна кивнула.
   - Представьте себе, что нужно уложить новые упаковки, а полка занята. Как бы вы ни пытались сортировать товар, впихивая две упаковки в одну тару, всё же на занятую полку не поставите.
   - Хотите сказать, что место для ребёнка кем-то занято?
   - Миллионами бактерий! Там где должна появиться яйцеклетка, у вас нет вакансий.
   - Это из-за гормонов? - хлопнула ресницами Нина Петровна, решив до конца сыграть роль продавца-упаковщицы.
   - Нет. Гормоны готовят вас к вынашиванию беременности, только она не может наступить в принципе. Кстати, где вы простудились?
   - Не знаю. Может, в детстве.
   - Не в детстве. Это было не более двух лет назад.
   Нина Петровна поёжилась. Как заново пережила новогоднее купание в Чёрном море.
   - И что теперь делать? Очистить полку для товара?
   - Именно так! Вы пройдёте курс противовоспалительного лечения.
   - Сколько времени это займёт?
   - Не волнуйтесь! - доктор поняла вопрос по-своему. - Вам даже не придётся ложиться в стационар. Я пропишу таблетки, которые вам следует выпить.
   - И всё?!
   - Это антибиотики. Плюс инъекции витаминов и рассасывающих препаратов. Затем, пять дней физиолечения, и вы готовы к зачатию.
   - А ... - раскрыла рот Нина Петровна, но доктор вежливо перебила её, продолжая разговор.
   - А к вынашиванию, извините, вы уже готовы. Закончите приём гормонального препарата, и вперёд!
   - Это возможно, доктор? - Нина Петровна сняла очки, показав большие круглые глаза.
   - Через две недели, не раньше.
   - Мне профессор и член-корреспондент сказал, что требуется, как минимум, два раза по девять месяцев под контролем гормонов, а затем цикл стимуляции.
   - Что вам сказал профессор Брендель, я знаю. Ни в коей мере не ставлю под сомнение его компетентность. Только вот что я скажу, - докторша перевернула листок амбулаторной карты, прочла: - Нина Петровна, одна голова хорошо...
   - А вы конкурент Алика? - вырвалось у Волконской. Поправлять себя она не стала.
   - Вряд ли. Я стажёр.
   - Вы годитесь ему в матери, не так ли?
   - Лет через пять я пригожусь ему и в бабушки. Но это ничего не меняет.
   - Получается, вы недовольны профессором, и в противовес ему дали мне другое лечение? - Нина Петровна вновь нахлобучила очки на свой массивный нос. Попала в свою тарелку, что называется. Теперь она видела перед собой пациентку, а не врача.
   - Вряд ли. Мы, врачи старой школы, свято чтим принципы деонтологии.
   - То есть, корпоративной этики, - расшифровала для себя вслух Волконская.
   Доктор кивнула.
   - Откуда вам известно, что я застудилась около двух лет назад?
   - Элементарно, по осмотру. Такие изменения характерны для хронически нелеченого воспаления, но не запущенного. Кстати, - врач положила руки на амбулаторную карту Волконской, - предупреждая ваш следующий вопрос, скажу, как я догадалась о профессоре Бренделе, как вашем лечащем враче. По его схеме лечения бесплодия, которую вы мне надиктовали. Слово в слово, Алик! Он был моим учеником.
   - Вот как! - Нина Петровна раскрыла рот.
   - А теперь я вынуждена быть стажёром, чтобы получить себе пенсию заслуженного доктора.
   - Это не издевательство?
   - Вам, как профессиональному психологу, виднее.
   Нину Петровну последняя реплика припечатала к стулу. Ноги онемели, вслед за языком.
   - Выбор за вами. Продолжать новейшее лечение, либо избавиться, наконец, от воспаления!
   - Что, что я могу сделать для вас? - спросила пересохшим горлом Нина Петровна. Получилось вполголоса. Заговорщицки.
   - Когда родите, помяните добрым словом! - доктор протянула карту пациентке, прощаясь.
   - Нет! Я не о деньгах и материальных благах! - запротестовала Волконская. - Мой муж, он хорошо знает профессора Бренделя. Мы можем освободить вас от унизительной роли стажёра!
   - Нина Петровна! Я не ясновидящая, но газеты читаю. Ваша фотография в рекламной публикации для обеспеченных ипохондриков очень запоминающаяся. Как и приём у президента, где вы вместе с мужем. Я осмотрела вас как обычную пациентку и назначила лечение, наилучшее при вашей форме заболевания. Что с того, что я стажёр? Все когда-нибудь становятся стажёрами у лучших учеников.
   - И всё же? - дожимала, пришедшая в себя Нина Петровна.
   - Я не откажусь от помощи. Если вы поможете мне выполнить план приёма, мой испытательный срок закончится гораздо быстрее.
   - Сколько человек необходимо?
   Доктор достала общую ученическую тетрадку.
   - Триста двадцать. Учитывая, что я принимаю в день по три человека... - седая женщина в белом халате развела руками.
   - Завтра у вас будет вся Рублёвка! Я обещаю!
   - Эти женщины не нуждаются в моих консультациях и осмотре.
   - Они только этого и желают! Вам нет нужды осматривать каждую! А для записей в амбулаторных картах я пришлю вам трёх помощниц! - разошлась Нина Петровна. - Сейчас же займусь этим!
   Волконская поднялась со стула и направилась к выходу.
   - Не забудьте принять первую таблетку уже сегодня! - сказала ей вслед доктор.
   Она долго молча смотрела на свои бумаги после ухода пациентки. Сколько их было, обещающих свернуть горы? Если одна из трёхсот таких пациенток здоровалась на улице, и то хорошо.
   Но Нина Петровна не забыла о своём обещании. Насчёт Рублёвки она, конечно, приукрасила, но своих пациенток поднапрягла. И те, в свою очередь, отправили к доктору Пряхиной Ольге Сергеевне подчинённых сотрудниц, приказав срочно пройти консультацию гинеколога.
   Анастасия Фёдоровна, Клавдия Олеговна и Валентина Валентиновна быстро справились с заполнением медицинской документации. Валя в регистратуре заносила паспортные данные в пустые амбулаторные карты, раздавала их "счастливым пациенткам". Клава регулировала приём, поочерёдно вызывая следующую, не позволяя застояться в коридоре. Анастасия Фёдоровна как человек в прошлой жизни знакомый с медицинской терминологией быстро строчила под диктовку врача абсолютно нечитабельным почерком. Пряхиной оставалось поставить подпись.
   Изъявили желание осмотра у врача только четверо, причём, абсолютно здоровые. Остальные по наущению Нины Петровны задали по вопросу, мало что значащему, но для заполнения карты приёма, достаточным.
   Брендель, получив отчёт о досрочно проделанной работе, подписал характеристику "стажёру", рекомендовав бывшую учительницу к званию заслуженного врача России.
   - Хочешь жить, умей вертеться! - сказал член-корреспондент, улыбаясь.
   - Никогда не сомневался в способностях нашей Пряхи! - сказал Алик председателю комиссии.
   - Старая школа! - подтвердил лысый доктор в седой бородке.
  
  
   ГЛАВА 26.
   - Помяни моё слово, девяностые ещё прогремят, не слабже шестидесятых! - сказал мужичок в отцветшей футболке товарищу, держащему наготове пластиковый стаканчик.
   Они расположись в привокзальном скверике, рискнув распить халявную чекушку. Она досталась легко и неожиданно. Один чудила попросил загрузить в рабочий тамбур какой-то ящик. Лёгкий как пёрышко!
   - У тя там чё, подушки? - спросил грузчик.
   - Пух неоперившихся грифов! - сказал молодой мужик в малиновом пиджаке. Золотая цепь на его шее, толщиной с палец, при этом вывалилась из-под пиджака, отбив всякую охоту к вопросам. Мужички, толкающиеся на перроне в поисках заработка, знали: толщина такой цепи равнозначна стволу крупного калибра.
   Хозяин груза поздоровался за руку с проводником. Оба, улыбаясь, посмотрели на ящик.
   - А если споткнётся кто? - спросил новый русский.
   - Кому нужен проход в последнем вагоне?
   - Точняк! Я и не подумал.
   - Наше дело выполнять, а потом уж думать.
   - Как обычно, верно мыслишь, Батон.
   Поезд тронулся. Люди уселись на свои места в ожидании проводника. Когда он соберёт билеты - можно заняться багажом и прочими дорожными делами. Самые нетерпеливые, запихав сумки на третью полку, разбирали столы, накрывая их дорожным провиантом. Мужичок дрожащими руками пытался открыть бутылку пива об открывалку, вделанную в нижнюю поверхность стола. Не удалось с первой попытки. Он оттёр пот со лба, подсунул руки под стол ещё раз. Нащупал краем крышки открывалку - попал.
   В этот момент дёрнулся вагон. Похоже, кто-то сорвал стоп-кран.
   Тёплое пиво из расшатанной бутылки с шумом вырвалось на волю, облив пеной брюки страждущему и его попутчику, глазевшему в окошко на уходящий перрон.
   Оба мужчины разом выматерились, не ругая кого-то конкретно. Алкаш торопливо вдувал в себя поток пены из горлышка бутылки, стараясь не растерять драгоценную жидкость.
   Женщины, сидящие на краю полки с визгом выскочили в проход.
   - Спокойно! Старший лейтенант линейного отделения милиции! - возник перед ними человек в посеревшей от поездной сажи милицейской рубашке.
   - В самый раз! - выкрикнула блондинка средних лет. - Заберите этого алкаша! Он весь вагон пивом провонял!
   Милиционер пообещал, даже не взглянув на чуть не захлебнувшегося мужика, трясущегося с похмелья.
   Следом за офицером появились двое сослуживцев в столь же потрёпанной форме. Один из них держал за короткий поводок большую овчарку. Пользуясь короткой передышкой, собака уселась, высунув шершавый язык.
   Старший лейтенант сдвинул с дороги что-то лепечущего проводника и пошёл по проходу, не задерживая взгляда ни на одном купе. Следом шёл сержант с собакой, на ходу водившей носом по сторонам. Замыкал цепь милиционер с автоматом Калашникова, переброшенным через плечо.
   Представители власти прошли сквозь плацкартный вагон. Остановившись у дверей в тамбур, кликнули следующего рядом проводника.
   - Прошу быть понятыми! - скомандовал старший лейтенант пассажирам последнего купе.
   Переполошившиеся, незнакомые друг другу, люди поднялись со скамейки. Готовые оказать помощь органам правопорядка, но не желающие влезать в судебные дрязги, люди с тоской смотрели вглубь вагона. Там сидят счастливчики, которых не привлекли к помощи милиции.
   Начальника патруля настроения людей волновали меньше всего.
   - Сержант! Проследи! - скомандовал он типу с автоматом.
   Дубоватый на вид капрал немедленно сдёрнул с плеча автомат.
   Офицер нервно двинул челюстью.
   Подчинённый опустил ствол Калашникова в пол, но грамотно занял позицию, не позволяющую понятым ускользнуть вглубь вагона.
   - На ваших глазах, - сказал офицер милиции, говоря в прибор, похожий на рацию, - будет вскрыт груз, обнаруженный в нерабочем тамбуре последнего вагона.
   Он продиктовал номер поезда, рейса и маршрут следования.
   Люди расположились в тамбуре, как бельё в центрифуге: каждый старался стоять подальше от милиции и массивного вещдока. Дружелюбная, не по породе, собака никак не реагировала ни на присутствие чужих, ни на ящик, о котором так торжественно докладывал в рацию старший лейтенант. Напрасно сержант, взяв собаку за ошейник, пытался ткнуть её мордой в ящик. Она воротила нос, норовя присесть и подышать с высунутым языком.
   Старший группы, заметив прохладное отношение служебного пса к своим обязанностям, строго посмотрел на хозяина собаки. Сержант пожал плечами. Старший лейтенант спросил у проводника какую-нибудь монтировку.
   - Есть лом! - обрадовано отозвался проводник. - Я им зимой колю лёд, уголёк.
   - Давай сюда! - офицер протянул руку.
   Проводник открыл треугольным ключом дверцу, невидимую для нелюбопытных пассажиров-курильщиков, извлёк лом из шкафа в стене.
   Лейтенант подержал тяжёлый инструмент и передал его старшине. Тот, не утруждаясь работой мысли, воткнул лом в щель сбоку и рванул в сторону. Раздался треск.
   Офицер смотрел не на вскрываемый ящик, а на собаку. Пёс по-прежнему никак не реагировал.
   На глазах подневольных понятых ящик от незначительного физического воздействия рассыпался. Внутри него оказалось обыкновенное сено. Свежее, непрессованное. Уложенное издевательским ёжиком.
   Офицер посмотрел на собаку. Она моргнула обоими глазами, не высказав никакого энтузиазма. Милиционер машинально зачитал в диктофон, что обнаружена сухая трава зелёного цвета.
   - Все свободны! - скомандовал офицер грубым голосом. Понятым этот окрик показался музыкой. Маршевым призывом разбежаться. В момент в тамбуре не осталось никого, включая проводника.
   - Что за муть? А?! Это же обычное сено! - разорялся офицер, махая кулаками.
   Подчинённые стояли по стойке "вольно", расслабив одну из ног. Собака умными глазами смотрела на старшего лейтенанта, будто бы говоря: "Рановато тебе ещё, сынок, иметь надёжных информаторов!"
   Кто-то в момент отправления поезда позвонил в линейное отделение милиции, сообщив о ящике с наркотическим веществом. Под рукой начальника смены оказался кинолог с натасканной собакой. Считалось, дело в шляпе! А оказался ящик с сеном.
   Димыч долго смеялся, рассказывая Никите об успешной операции "План". Не удержался, похвастался, что ему сообщил о проверочном рейде сам генерал мусарни!
   - И зачем тебе это? - спросил Никита, отсмеявшись.
   - Пару раз заброшу утку, потом проверять не станут.
   Никита пожал плечами. Тема наркотиков его не интересовала.
   - Прикинь! - Димыч поводил плечами, отчего встопорщился его малиновый пиджак. - Менты получают сигнал о наркоте и плюют на него! Сколько, мол, можно! А наркота преспокойно едет в вагоне! Батон правильный пацан, сдаст кому нужно. Бабки не зажилит. Свой процентик имеет. И все в шоколаде!
   - Только на кой тебе этот геморрой? Ну, получишь ты немного бабла, зато с бандитами свяжешься - не развяжешься!
   - Да ладно, бизнес в белых перчатках не делается. Не мне тебе объяснять.
   Никита сказал, что не желает знать о таких делах.
   - Крепче спать будешь! - оскалился Димыч.
   Никита уехал домой. У дверей его ждал почтальон.
   - Вот, нужно вручить под подпись, Никита Иванович! - извиняющимся тоном сказал почтальон, держа перед собой конверт заказного письма.
   - Что там?
   Почтальон пожал плечами.
   Никита расписался в получении.
   - Паспорт не нужен?
   - Заполним сами, Никита Иванович! - улыбнулся почтальон и попрощался.
   Никита зашёл в квартиру, переоделся. Плеснул себе кофе, сдобрил его сливками, отпил.
   Закурив, Никита вынул конверт из кармана.
   - Во как?! - сказал он, увидев обратный адрес. Чего уж не ожидал, так это письма от Николы. Что и говорить, деревенский мужичок не предрасположен к переписке. Или документы, какие прислал? Так и самому приехать легче, чем кропать такой толщины конверт!
   Мысленно возмущаясь, Никита продолжал аккуратно вскрывать конверт. Он успешно дошёл до середины и надорвал краешек конверта. Никита взял нож, всунул в конверт и разрезал его по сгибу.
   Он вынул лист, на пол выпала пластиковая карточка.
   "Никита, я не знаю, что с этим делать. Паренька, который передал мне это, уже нет в живых. Он хотел, чтобы я отдал это его матери, а мать умерла. Распорядись сам, надеюсь, ты знаешь как".
   Никита подобрал карточку с пола: "VISA". О-го-го! Никита потряс конвертом, который не казался ему пустым. Так и есть, выпало десять сотен баксов.
   - И ты не знаешь, что с этим делать? - спросил Никита, обращаясь к конверту.
   Ответа он не получил.
   Никита вошёл в интернет, проверил карточку. Такая существовала. Только пароля допуска не было. Действительно, что с этим делать?
   Просматривая как снег на голову свалившиеся потрёпанные баксы, Никита заметил, что один изрисован.
   - Как можно так халатно относиться к зелени? - возмутился он. - Увянет, пожелтеет и пропадёт.
   Простым карандашом на лбу американского президента было выведено четыре цифры.
   - Да, Никола! Далёк ты от мира, - сказал Никита, потирая руки. Он махом набрал комбинацию цифр на клавиатуре.
   На чистом английском языке банк сообщил владельцу карточки конфиденциальную информацию. На счету клиента было сложено сто тысяч английских фунтов стерлингов!
   За такое голову оторвут, и не поморщатся!
   - А ещё говорят, крестьянский мужик задним умом крепок, - высказался Никита.
   Он немедленно сел в машину и направился в деревню к Николаю. За два часа езды по разбитой дороге, Никита подустал. Говорить о деле с ходу не хотелось.
   Никола и не настаивал. Он предложил гостю баньку с дороги.
   - Не офицерская, конечно, но добротная!
   Никита с неохотой зашёл в парилку, но вскоре разошёлся так, что и выходить не желал.
   - Точно говоришь, Никола! Не офицерская у тебя банька.
   Никола кивнул, шевельнув усами.
   - Генеральская!!!
   Никола улыбнулся.
   - Никола, скажи, откуда у тебя карточка "Виза"?
   - Помнишь, меня чуть не убило взрывом?
   - Так сто лет прошло.
   - Сто лет собирался отдать матери бармена этот конверт. А как собрался, так узнал, что она умерла, узнав о смерти сына. Куда теперь валюту и карточку? Прикинул, тебе сгодится.
   - Верно прикинул. Только тебе сколько?
   - Забирай всё! - Никола замахал руками, сбив сухой берёзовый веник, висящий за его спиной. Веник упал на пол, осыпав листьями мокрое плечо Николая.
   - Так дела не делаются.
   - Я что-то тебе должен?
   - Не парься, Никола! Я не то говорю! Тебе сколько отстегнуть? Бабла-то немеряно! А задаром, сам понимаешь, - Никита посмотрел в тёмное окошко, - хороший хозяин беспородную кошку не возьмёт.
   - Мне на что валюта? - сощурился Никола.
   - А в рублях?
   - Мы люди тёмные, деревенские. Поможешь с кормами, и ладно.
   - Выгоду-то смекаешь, - ухмыльнулся Никита.
   - А как же?! - посмеялся Никола.
   На том и сговорились. Николе - договор на комбикорм. Никите - транш на недешёвую валюту, плюс головную боль.
   Возвращаясь назад ночью, Никита всё думал. А знает ли Никола о фунтах стерлингов? Или прикидывается, или вот так запросто избавляется от ненужных головняков. Или напуган тем взрывом до полусмерти.
   У дверей в квартиру Никиту поторопил телефонный звонок. Судя по длинным неумолкаемым гудкам - "межгород". Никита удивился. Друзья скинут почту по "мылу", недруги не знают номера его телефона. Родители всё экономят, и звонят только по самым важным делам, обрушивая на голову самые "страшные новости". То у них огород затопило, то ветер с сарая крышу сорвал. И чем им помочь, находясь за тридевять земель? Иной раз Никита даже брать трубку не хотел. Мечтая поставить автоответчик, обратился к знакомому в милиции.
   - Тебе-то на кой? Воров предупредить, что тебя дома нет? - рассмеялся мент.
   Никита понял, что автоответчик ему, действительно, не нужен.
   Теперь он пожалел, что не поставил автоответчик. Если бы продавались на каждом углу - другое дело! Никита вскочил в квартиру, не разуваясь, пробежал к телефону.
   - Алло!
   - Ш-ш-ш...
   Никита, выругавшись, опустил трубку.
   Телефон тотчас зазвонил вновь.
   Никита поднял трубку, отвернул мембрану от себя, подержал на расстоянии.
   Наконец прорезался звук.
   - Алло! Алло! Никита! Чё молчишь, родственничек?!
   - Привет, Андрей Васильевич! Что, среди ночи?
   - И он ещё спрашивает?! - возмутился Андрей Васильевич.
   - Да ты поддал, никак? - криво улыбнулся Никита.
   - А ты мне наливал?
   Никита поморщился. Разговаривать с пьяным - дело терпеливых бездельников. Выслушивать придирки к каждому слову на ночь глядя, радости мало! Никита поднял руку над рычагом телефона, намереваясь отключить связь.
   - Никита! У меня беда, - неожиданно голос Мискина потерял агрессивность.
   - Что случилось? Чем могу помочь?
   - Никита-а! - голос Мискина совсем ослаб. Ещё секунду, и сорвётся в крик.
   - Толком скажи, что случилось?
   - Меня не переизбрали, с-суки! Теперь тут Мискина правит, сдружилась с той шлюхой, и подвинули меня!
   - Никак с Ядвигой Францевной?
   - Да, - вздохнул Мискин. - Помнишь, как я тебя спас от её увёрток?
   - "Не забывается такое никогда"! - пропел Никита.
   - Тебе весело, а мне не очень-то. Но, надеюсь, поможешь. А?
   - Помилуй, чем же? - брови Никиты всплеснулись кверху.
   - Так, побережье-то наше! Я ей такую жизнь устрою! Мама не горюй! - Мискин приободрился.
   Наверное, добавил, решил Никита.
   - Конечно! - поддержал он вслух.
   - Так, дело за малым. Документы оформлены на тебя! Помнишь?
   - А, вот ты о чём, - протянул Никита, почесав затылок. Абонент ничего не отвечал. Пришлось продолжать самому. - Так, это не проблема! Долгосрочная аренда плюс пансионат "Катран".
   - Мы с тобой как договаривались?
   - Что я стану собственником, потому что тебе не положено по статусу мэра, - без запинки выдал Никита условия устной договорённости.
   - Так вот, нет худа без добра! Теперь я уже не мэр.
   - Что ж, Андрей Васильевич, жизнь-то продолжается! - сказал Никита нарочито бодрым голосом.
   - Так и я об этом. Никита, верни мне мою собственность. Помоги оторваться, а? - тон Мискина стал заискивающим.
   - Это не проблема, Андрей Васильевич!
   - Ну вот! Всегда думал, что ты парень, что надо!
   - Ты думал верно, - подтвердил Никита.
   - Так, когда?
   - Что, когда?
   - Когда передашь мне права на владения?
   - Слушай, Андрей Васильевич. Тут у меня проблема со связью. Я сейчас сам тебе перезвоню! - Никита положил трубку.
   Он походил по квартире, покурил. Сыграл один тур в компьютерную игру, после, посчитав, что времени достаточно, чтобы мэр Черноморского городка хорошенько добавил, Никита позвонил.
   - Привет, Андрей Васильевич!
   - Привет. А ты кто?
   Никита улыбнулся. Похоже, клиент созрел.
   - Ну? Чего беспокоишь человека среди ночи?
   - Я-то? - Никита ткнул себя пальцем в грудь. - Родственник твой, как-никак!
   - Никит, ты что ли?
   - Ну да! Я, Андрей Васильевич!
   - Ты где?
   - Да у себя, в Чухонске!
   - Ты ещё не в Москве?
   - Москва далеко! - Никита приподнялся на носках, посмотрел в тёмное окошко. Как будто в далёких огоньках видел Московские улицы.
   - Знаешь, Никита, а меня не переизбрали.
   - Как будешь дальше жить? Помнишь, есть кое-какая собственность? В смысле, наша совместная.
   - Часть побережья и отель "Катран", - быстро отрапортовал бывший мэр.
   - Управляющая пансионата по-прежнему Ядвига Францевна?
   - Да. Я бы хотел подвинуть её.
   - Желаешь пахать за неё сам?
   - Почему пахать-то? Я буду распоряжаться прибылью.
   - И то верно! - Никита засмеялся.
   - Так, когда?
   - На днях, а то и раньше, Андрей Васильевич! Вот, утрясу кое-какие дела...
   - Да я ж в ауте буду! На днях, а то и раньше, - пробурчал Мискин, думая, что его не слышно.
   - Это меня и беспокоит. Так что, так! - Никита решил дожать клиента, стукнув по журнальному столику. Второй рукой он подставил трубку мембраной к столу, чтобы Мискин хорошо расслышал.
   - Что, Никита? - Мискин зажмурился. Это набежавшие водочные слёзы защипали глаза.
   - Я сообщу о своём решении через неделю! - Никита опустил трубку и выдернул шнур из розетки. Пускай себе звонит.
   - "Пусть умоляет! Пусть угрожает! Пусть ля-ля-ля, ля-ля, тим-бом-бом!" - пропел Никита на всю комнату.
   Положение дел, о котором сообщил Мискин, оказалось на руку "подставному лицу", то есть, Никите. Он решил оставить Ядвигу управляющей, так как лучшую стерву не сразу найдёшь. А Мискину положить твёрдый процент, по-божески. Неужели ящика пива в неделю не хватит для бывшего мэра? Никита давно переоформил документы так, что Мискин не имел к этой собственности никакого отношения.
   Никита походил по комнате, в возбуждении потирая руки. Он покурил, выпил кофе и, не выдержав, подошёл к телефону. Никита поднял трубку и сказал, глядя на своё отражение в зеркале: "Извини, Андрюша! Боливар не выдержит двоих!"
   Затем Никита бросил трубку, не набирая номера.
   Ни к лицу ребячество для бизнесмена. И отнюдь, не нового русского! Никита никогда в жизни не надел бы малиновый пиджак, тем более, бычью цепь с огромным распятием смахивающим на надгробье.
   Ощущая себя великим бизнесменом, Никита сел за компьютер и быстро накропал краткий бизнес-план.
   Оставалось разработать детали, подключить нужных людей. Благо они оставались на своих местах, в отличие от Мискина.
  
   ГЛАВА 27.
   Со стороны чужая жизнь кажется интереснее. И событий в ней больше, и радостей с приключениями. Поэтому человек часто додумывает благоприятное для себя будущее. Некоторые умудряются выдать свои фантазии за чистую правду. Азы психологии были известны Нине Петровне, она использовала человеческие слабости в собственной работе.
   Число завистников, как лучший показатель благополучия, стремилось к бесконечности.
   Чем больше госпожа Волконская признавала себя глупее, тем больше казалась себе счастливой. В такие моменты она представляла себя ядрёной казачкой, несущей коромысло с вёдрами. Бёдра её покачиваются в такт походке, а на пальцах сжимающих коромысло, блестят в солнечных лучах дутые золотые кольца. Тотчас Нина Петровна смотрела на себя сверху вниз, и уголки её рта опускались всё ниже и ниже. Талии она у себя не видела, а бёдра по толщине почему-то не отличались от колен. Нина Петровна тотчас возвращалась в реальность, к холёному, почти безразличному мужу с его брюзгливой матушкой.
   Единственным выходом из заколдованного круга было рождение ребёнка. Давно миновал курс лечения, назначенный доктором "стажёром" Пряхиной, а воз и ныне там. Идти к заслуженному члену-корреспонденту не хотелось. Алик перестал нравиться. Его слащавая улыбка вызывала у Нины Петровны тошноту. На вопрос мужа, почему она не ходит к Алику, Волконская так и ответила.
   - Меня тошнит от него!
   - Дела идут! - улыбнулся Волконский и добавил в ответ на недоумённый взгляд жены. - Вначале тошнит, затем растёт живот, не так ли?
   Нина Петровна улыбнулась в ответ, но к Алику не пошла. Она посоветовалась с лучшей подругой.
   - Как думаешь, я вообще могу забеременеть, хоть когда-нибудь?
   - Ты родилась мужиком или бабой? - спросила Валентина, продолжая копошиться в моторе.
   - Вам всё бы хихикать! - фыркнула Нина Петровна. Отвернулась, протёрла глаза.
   Валентина с силой захлопнула капот, оттёрла руки ветошью.
   - Посмотри на меня, Нина!
   - Чего на тебя смотреть? Видала уже! - сказала Волконская, не оборачиваясь. Она смотрела на гаражные двери. Серая краска засохла потёками сверху вниз. На стыке дверей образовался рельефный рисунок: две ноги, похожие на женские, соединялись сверху огромной густой каплей, похожей на беременный живот. А ножки тонюсенькие, спичечные, совсем как у госпожи Волконской. Вот так фантазия услужливо подсовывает воображению желаемое за действительное. Нина Петровна улыбнулась.
   - И всё же, глянь! - Валентина отбросила ветошь. Байковая тряпка повисла на краю металлического ящика. Валя встала, подбоченясь, слегка присела и сжала правую руку, демонстрируя бицепс. - Ну? Как тебе культурист?
   - Так ты же женщина!
   - Знаешь, сколько анаболиков и стероидов в меня вкачано, причём противоестественным путём?
   - Это как?
   - Тебе сказать, куда их вкачивают естественным путём? - спросила Валентина, присев на широко расставленных ногах.
   - Но и туда тебе дважды попало, не так ли?
   Валентина улыбнулась. Княгиня, похоже, отошла от истерики.
   - Ты сама всё понимаешь. О чём толковать, госпожа моя? Я в то время брилась дважды в день, причём сбривала бороду с усами! Но зачала и выносила. Хоть не без труда, но получилось. Видала моих охламонов? Может, потому и мужики родились, что мамка наполовину не баба!
   - Ты на что намекаешь?
   - Я ничего такого сказать не хотела, - Валентина надвинула бейсболку, закрыв глаза козырьком.
   - Ты что, в самом деле, предлагаешь мне? - Нина Петровна задохнулась от негодования, взяв подругу за плечи, не смогла тряхнуть её.
   - Предлагаю найти эту Пряхину и предъявить ей претензию.
   Нина Петровна облегчённо вздохнула, опустив руки.
   - А ты что подумала, дорогая княгиня?
   - Об этом и подумала, - не моргнув глазом, согласилась Волконская. - Сама знаешь, не привыкла я предъявлять претензии.
   - Да, не барская у тебя кровь.
   Нина Петровна тряхнула плечами, опустив голову. В последнее время её всё больше тянуло плакать.
   - За что и люблю! Никаких скандалов. Едем сейчас же к этой профессорше и говорим начистоту. Так и так, лечение ваше не помогает. Она не психованная какая, поправит. Может, ещё пару таблеток, и готово. Ну же!
   - Поехали. Только куда?
   - Ты говорила, что она учила Алика?
   - Говорила. И что?
   - Алик ведь не в Сорбонне учился! В первом или во втором медицинском. Так что, держим курс на академию! - Валентина, не снимая рабочего комбинезона, чистого с аккуратными швами на карманах и лейблом "Найк", уселась за руль. - Я всего лишь шофёр, прислуга, так сказать, кой с меня спрос? - пояснила она.
   Нина Петровна промолчала. По опыту знала: на каждое её слово Валя ответит десять покрепче во столько же раз.
   - Где мы можем найти... - Нина Петровна замолчала. Она не знала, в какой должности Пряхина. Плебейское обращение к доктору "профессор" не к лицу отрекомендовавшей себя княгиней.
   - Пряхину Ольгу Сергеевну! - пришла на помощь Валя, выдав на едином дыхании имя-отчество докторши так, будто она с этой Пряхиной только что вышла из-за стола.
   - У нас такая не работает, извините, - секретарша ректора пожала плечами.
   - Вы ещё молоды, посмотрите в списках сотрудников кафедры акушерства и гинекологии за прошлые годы.
   Секретарша хотела возразить, что это не её работа, что для таких справок есть отдел кадров, но сунутая ей в руку огромная шоколадка прямо-таки закрыла ей рот. Молоденькая девица в бриджах с клоунскими шнурочками позвонила в кадры и тотчас узнала всё.
   - Пряхина Ольга Сергеевна уже десять лет на пенсии.
   - И где её искать?
   Секретарша вновь позвонила в кадры. Ответила несколько раз: "да", "ладно", "хорошо" и положила трубку.
   - Они не знают. Хотя, вот что! - гордясь своей сообразительностью, секретарша взяла трубку снова.
   Нина Петровна смотрела на её накладные фиолетовые ногти, стараясь запомнить сочетание клавиш набираемого номера. Но, бесполезно. Тонкие верёвочные пальцы секретарши как на клавиатуре отбили номер вслепую.
   - Меня интересует, - сказала она, выправив грудь. - Пряхина Ольга Сергеевна.
   С той стороны провода, похоже, не очень жаловали секретаршу ректора. Но деться им было некуда. Ответили.
   Секретарша молча кивала, отстукивая дробь по полировке стола. Затем, не поблагодарив и не попрощавшись, положила трубку.
   - Ох уж эти академики! - улыбнулась она Валентине.
   - И что же? - спросила Нина Петровна.
   - Кто вам Пряхина?
   - Никто! Мы хотим предъявить ей счёт! Заказала пластиковые окна, а проплатит кто? - спросила Валентина, сжав кулак.
   - Вы, да, - секретарша открыла рот, показав зубы с наклеенными стразами.
   - А я совладелица компании "Русь евро-окна"! - улыбнулась Нина Петровна.
   - Так вот! Эта старая дура ушла на пенсию и работает где-то в области. То ли в Подольске, то ли в Химках.
   - Почему она дура? - Нина Петровна вложила в улыбку всё обаяние психолога.
   - Я не в курсе, - секретарша пожала плечами.
   - Да-а, - протянула Волконская. - У нас неприятности.
   - Почему? - секретарше жуть как захотелось помочь настоящей княгине.
   - Если она психически неполноценна...
   - Да вовсе нет! - заверила девушка, часто заморгав. - Это я так подумала. Ну, может ли человек под старость лет не чудить? Уехала к чёрту на кулички, имея докторскую степень, работать в захолустье! Но работает же, значит... - секретарша пощёлкала пальцами.
   - Где она работает? Вот вопрос.
   - Я могу узнать.
   - Девочка! У нас есть для тебя подарок. Так, от чистой души, - заявила Валентина, показав сквозь оттопыренный карман что-то, зажатое в кулаке.
   Секретарша попросила подождать несколько минут. Подруги, чтобы не смущать её, вышли в коридор.
   - Что ты ей показала?
   Пожав плечами, Валентина вынула из кармана кукиш.
   Подружки прыснули.
   Проходящий мимо очень серьёзный мужчина с чёрной бородкой покачал головой.
   Княгиня с прислугой не выдержали, рассмеялись в голос.
   - Войдите! - крикнула секретарша из приёмной.
   - Готово?
   - Да! - девушка вскочила из-за стола, как первоклашка, которая долго тянула руку, и её наконец-то вызвали к доске.
   - Я записываю! - сказала Валентина, не доставая ручки и блокнота.
   - Легко запомнить, Мытищи! Женская консультация одна, и заведующая там тоже одна. И она и есть, Пряхина Ольга Сергеевна. Заслуженный врач РФ, между прочим! - язвительно добавила секретарша.
   - Большое человеческое спасибо! - улыбнулась во весь рот Волконская.
   - Гуд бай, бебби! - махнула рукой Валентина, аккуратно перед собой выталкивая госпожу в коридор.
   Секретарша с открытым ртом опустилась на стул, продолжая смотреть на закрывшуюся дверь.
   Подруги примчались к доктору "стажёру", ныне заслуженному врачу Российской федерации, заведующей женской консультацией.
   - У вас трудности с грудным вскармливанием? - спросила она, тотчас после приветствия.
   - У нас нет ребёнка! - выпалила Валентина.
   Врач посмотрела на неё и на Волконскую поочерёдно.
   - Рада, что вы привлекаете подруг к демографической проблеме страны. Так, - доктор повернулась на вращающемся кресле лицом к девушке в спортивном костюме, смахивающей на подростка-переростка, - что у вас?
   - Извините, Ольга Сергеевна. Она со мной.
   - В качестве переводчика?
   - Вроде того.
   - Выходит, Нина Петровна, это вы до сих пор не имеете ребёнка? Что ж, прошу на осмотр, - Пряхина пригласила пациентку жестом за ширму.
   Пока врач осматривала хозяйку, Валентина разглядывала кабинет. Почему-то ни одной грамоты, почётного диплома и прочих предметов тщеславия она не увидела. Какие-то доисторические плакаты по санпросвет работе и большой календарь на полстены. Для слепых, что ли? И это тогда как на вывеске у кабинета были расписаны все регалии заведующей. Наверное, секретарша не так уж и ошибалась, пришла к выводу Валентина.
   - Всё у вас в порядке! - заявила Пряхина, усаживаясь за стол. - Никак не могу привыкнуть к начальственному креслу, - пожаловалась она Валентине, - как сядешь, так всё под тобой сминается. Иногда кажется, сейчас провалюсь до пола.
   Валентина улыбнулась.
   - Так как же мне быть? - спросила Нина Петровна. Опасаясь предложения сменить мужа, Волконская приготовилась возразить в наиболее мягкой форме.
   - Необходимо обследовать вашего мужа. Кстати, у него есть дети от других женщин?
   Нина Петровна вздрогнула.
   - Никакого любопытства! - поспешила заверить её Пряхина. - Исключительно профессиональный интерес!
   - Нет, - сказала Нина Петровна.
   - Почему вы так уверены?
   - Да потому что меня давным-давно бы выгнали из дома! Будь у них наследник, не взяли бы и замуж в таком возрасте!
   Валентина, попав под взгляд докторши, в подтверждение словам княгини кивнула.
   - Тогда он наверняка обследовался, - заключила Пряхина.
   - Вы хотите сказать...
   - Да. Он уверен, что не может иметь детей.
   - Тогда зачем морочит мне голову?
   - В кратком курсе медицинской психологии об этом ничего не сказано.
   - Ясно. Но, с другой стороны, Ольга Сергеевна, как я могу быть уверенной, что со мной всё в порядке?
   - Доктора нынешнего поколения предложили бы вам сам собой напрашивающийся способ...
   - А вы?
   - Девочка! - Ольга Сергеевна покачала седой головой. - Вам остаётся верить мне. И Алику.
   - Я не хожу к нему, не пытаюсь вникать в распри докторов. Я верю вам. Но, почему? Почему? - Нина Петровна заломила руки.
   Пряхина молча ждала продолжения вопроса. Дождалась.
   - Он может всегда! - заявила Волконская, дождавшись, пока Валентина выйдет из кабинета. - Вы понимаете, о чём я?
   - Ещё бы. Моих детей, голубушка, не пальцем делали, - Пряхина улыбнулась. Тепло, по-матерински. От этого её пошловатая реплика утратила всю скабрезность.
   - Так почему же он не может делать детей, тогда как, возвращаясь от любовницы, я точно знаю, что от неё, - Нина Петровна для убедительности ткнула себя пальцем в грудь, - снова готов! И всё-то у него в порядке!
   Нина Петровна шлёпнула ладонью по кулаку.
   Ольга Сергеевна нейтрально молчала.
   - Это что, барская кровь? - шёпотом спросила Волконская.
   - Назовём физиологическими особенностями организма самца.
   - Так у него должна быть куча детей! - сказала Нина Петровна. Пряхина кивнула. Волконская поняла, что хотела сказать доктор. Выходит, её взяли в жёны, заведомо зная, что никакого наследника не будет. Интересно, как посмел Сашуля морочить голову своей мамочке? Обманывать почтенную Августу Климентьевну из-за какой-то уродливой старой девы!
   - Это, любовь? - спросила Нина Петровна, зная, что ответа не будет.
   - Если всё так, как ты рассказываешь, то у меня есть предположение.
   - На одном предположении далеко не уедешь, - вздохнула Нина Петровна.
   - Разве вам не всё равно, Нина Петровна? Попробовать-то стоит.
   - Опять заряжаться на несколько месяцев лечения? - руки Волконской опустились.
   - Разве я назначала лечение на целый месяц?
   Нина Петровна промолчала.
   - Нужно каким-нибудь образом лишить вашего мужа возможности жить половой жизнью, - сказала Ольга Сергеевна в ожидании вопроса, но его не последовало, тогда врач продолжила, - на несколько дней. Скажем так, на три!
   - На три?!
   - Минимум, милочка!
   - Но почему не на неделю, месяц?
   - Год ещё скажи! Да потому что я училась репродуктивной медицине, и знаю, что говорю.
   Нина Петровна пожала плечами.
   - Остальное, как понимаете, дело психолога.
   - И всё же, потрудитесь объяснить, что это за срок - три дня?
   - В течение трёх суток созревают сперматозоиды, - усталым голосом сказала Ольга Сергеевна, - извини, что пришлось сказать.
   - Ладно, переболело. Я всё поняла. Думаю, что новый "бумер" с конвейера будет вашим.
   - Извините, - Пряхина прикоснулась к своему уху.
   - Волконский обещал при рождении ребёнка подарить Алику новый автомобиль BMW, прямо с конвейера, - пояснила Нина Сергеевна.
   - У меня нет навыков вождения, - сказала Пряхина, предполагая, что если сказать: "Нет прав", Волконская тут же вынет их из дамской сумочки.
   - Распорядитесь по своему усмотрению. Но я заставлю его сделать это!
   - Заставьте его трое суток воздержаться от половых контактов.
   Нина Петровна сердечно распрощалась с Пряхиной. Едва она открыла дверь кабинета, как внутрь влетела Валентина с большим букетом цветов.
   - Я знаю, что всё является взяткой, кроме цветов! - скороговоркой сказала она, положив букет на стол. Точно так же быстро и ненавязчиво вытеснила подругу из кабинета, поклонилась напоследок, затворив за собой двери.
   - Ну, дело в шляпе? Пару инъекций витаминчиков, и а-а-а? - Валя покачала на руках воображаемого ребёнка.
   - Почти, - рассмеялась Волконская. Сравнение с витаминами трое суток воздержания мужа развеселило её.
   Валентина предложила ехать в фармацию центральной спортивной базы. По её мнению, там "есть всё".
   - Нам не понадобятся медикаменты.
   - Тогда что, массаж?
   - Это мысль! - Нина Петровна сообразила, что массажист как раз впишется в её план.
   - Тебе молоденького бычка или профессионального старого пердуна?
   - Желательно, чтобы был китаец.
   - Так вот о чём вы разговаривали с Пряхиной! - Валентина покачала головой, соглашаясь с собственными мыслями.
   - Почти.
   - Не темни, Нина! Если хочешь заиметь ребёнка на стороне, я - могила!
   - Тогда мы обе будем в могиле! - усмехнулась Волконская.
   - Не думаю, что князь настолько кровожаден.
   - А ты подумай! Разве я думала, что он такой гулёна? Что молчишь? Не твоё ли выражение, Валя?
   - Жена, как говорится, узнаёт последней.
   - Так, - Нина Петровна приподнялась в кресле пассажира, - и тебя, значит он...
   - Меня - только ты! Причём не всю, а исключительно головной мозг!
   - С тобой не соскучишься.
   - Ладно, Нина, колись, зачем тебе молодой самец? Думаешь, приревнует, так забросит своих шлюшек?
   - Чушь! Ещё больше разойдётся.
   - На кой тогда?! - резко тормознув, Валентина шлёпнула ладонью по баранке.
   - Я тебе доверяю, Валя?
   - Похоже, это осталось в прошлом, - Валентина закусила губу.
   - И в будущем! Пряхина сказала, что это он не может сделать ребёнка, потому что ни разу за свою жизнь не имел трёх дней полного воздержания! А сперматозоиды созревают 72 часа, минимум. Вот так.
   - Не части! - Валя сняла бейсболку, прошлась пятернёй по своему ёжику на голове. - Что-то я не догоняю. Если эти стерватозоиды трое суток зреют, то мужик в это время бесплоден?
   - А как иначе? Припомни, много ли деток у Дон Жуана, Казановы?
   - Я всё понимаю, но при чём тут молодой массажист? Он что, закроет ему краник?
   - Обычный массажист не закроет, а вот китаец!
   - Ну. Этот может. Только если, вдруг, навсегда? Что тогда?
   - Узнаем. Если специалист снимает потенцию навсегда, такой нам не нужен.
   - А как узнаем? Проверим на князе?
   - Дорогая подружка! Позволь, я займусь этим сама.
   - Выходит, ты посылаешь мужа к массажисту, тот закрывает ему краник на трое суток, вызревают стерватозоиды, и готово! План гениальный!
   - Без твоей помощи не обойтись. Жаль, что у тебя с ним ничего не было.
   - Ты что, дура? Нашла о чём жалеть!
   - Тогда бы ты могла подсказать Андрюше лучшего специалиста, сославшись на то, что у него не совсем всё в порядке. Мужики этого сильно бояться.
   - А ты сама не могла бы?
   Нину Петровну от этих слов подбросило.
   - Или он что, с тобой совсем ни-ни?
   - Он всегда готов, в том-то и дело! И мои претензии будут непонятны, - Нина Петровна замолчала на полуслове. Она вспомнила, как однажды, не выдержав, высказала мужу, что не может лечь в постель с чужой женщиной.
   - Нина! Я похож на женщину? - попробовал отшутиться Александр, продемонстрировав жене мужское достоинство, готовое к бою.
   - От тебя, даже от него! - Нина ткнула пальцем в предмет гордости Волконского, - разит бабой! Чужой, мерзкой, немытой и нечёсаной, зато облитой с головы до ног вонючими духами!
   Ни слова ни говоря, Волконский выскочил из спальной. Через пять минут он вернулся чистым, приятно пахнущим дорогущим шампунем.
   Слёзы княгини Волконской тотчас обсохли, и ночь повторилась, как каждая другая.
   - Да, - сказала вслух Нина Петровна, - никаких моих претензий он не примет. Поверит только профессионалке.
   - Спасибо тебе, дорогая моя хозяюшка! Низко кланяюсь до земли!
   - Остынь, Валя! Я только хотела тебя проверить и раззадорить. Представь себя на моём месте! Жены, муж которой не пропускает ничего движущегося!
   - Проехали! Где возьмём профессионалку?
   - Вот это уже твоя работа! Но если тебе трудно... - Нина Петровна отвернулась.
   - Понятно! Я ищу профессионалку, а ты китайца! Но где гарантия, что князь сделает тебе ребёнка? А вдруг, будут безопасные дни?
   - В наше-то время, не узнать точной даты готовности к оплодотворению просто неэтично.
   - Ага! Негигиенично! Ладно, барыня, я сегодня свободна?
   - А как же... - Нина Петровна хотела спросить о поисках профессионалки.
   - Я найду, но тебе какое до неё дело? Скажи, дорогая, интересно ли приговорённому знать точный состав верёвки в петле? Не одна ли разница: синтетика, пенька, стальной жгут?
   - И всё-таки, не хотелось бы ещё подхватить какую-нибудь заразу для ребёнка.
   - А ты что думаешь, я тебе плечевую алкашку с дороги подсуну? Или наркоманку - чековую минетчицу? Найду самую чистую, обследованную путану.
   - А как ты их сведёшь?
   - Не твоя забота! - перебила подругу Валентина. - Лучше пошукай своего китайца, да путнего!
   Осталось привести план в исполнение.
  
  
  
  
   ГЛАВА 28.
   Рабочие дни Чугуева были расписаны на несколько месяцев вперёд. Об этом знали все сотрудники администрации, и никто не смел вклиниваться в план мэра. С некоторых пор Леонид Аркадьевич перестал терпеть расхлябанность и безделье. Особенно после переизбрания! Синекуре пришлось срочно поменять мягкие кресла в Управе на неудобные скамейки в зале суда. Почему-то вдруг вскрылись факты коррупции! То, что считалось обычным делом, оказалось делом за номером N, заведённым в прокуратуре. Никого, конечно же, не посадили, но напугали здорово. Пришлось освободить вакансии для других людей, которые худо-бедно справлялись с заданиями мэра.
   Компания начальницы отдела кадров развалилась. Никто не хотел здороваться с Кларой Семёновной, не то, что пить чай в рабочее время. Осталась она один на один с собственным изображением в зеркале: стареющей и сохнущей от злости чиновницы предпенсионного возраста. В ближайшие восемь, а то и двенадцать лет рассчитывать на замену Чугуева не приходилось. Работать с ним трудно, а не работать с ним - не работать нигде. Прежний любовник из областной Управы уже ни на что не годен, только за ушком почесать! Хорошо, не забывает бурных студенческих лет, оказывает поддержку время от времени. Клара Семёновна тяжко вздохнула.
   И в этот момент зазвенел телефон длинным междугородным гудком.
   Клара Семёновна смотрела на аппарат, вспоминая золотые деньки, когда она единолично решала все вопросы в городской администрации. Эх, времечко золотое! Кто ж знал, что Чугуев покажет зубы? Да ещё какие!
   Телефон упорно призывал сотрудницу к служебным обязанностям.
   Клара Семёновна подышала с силой, чтобы вызвать одышку, подняла трубку.
   - Да, алло! Начальник отдела кадров в администрации города Чухонска! - задыхаясь, протараторила она.
   - Кларочка! Курочка, как у тебя делишки?
   - Слава! Твоими молитвами! Один ты меня продолжаешь терпеть на этом большом свете! За что и люблю тебя, кроличек ты мой! - проворковала она в трубку. "Долго жить будешь, импотент плешивый!" - добавила мысленно.
   - Как твоё драгоценное здоровье?
   - Ты выпил?
   - Чуточку. Но не в этом дело, я звоню по другому поводу.
   - Ну?
   - Ваш Чугуев звереет. До нас дошли жалобы сотрудников. Ты, кстати, не имеешь к этому отношения?
   - Я?! - прокричала Клара Семёновна так, что если был в её кабинете воображаемый жучок, то лопнул бы от перенапряжения. - Всегда за нашего мэра!!!
   - Ясно. Так ты подъезжай, когда попадёшь в командировку. Я жду, - почти шёпотом добавил Слава.
   Клара Семёновна отчётливо услышала, как движется замок в его ширинке. Улыбнулась. Было бы ещё чего достать!
   - Обязательно подъеду. Через две недельки.
   - Хорошо. Жду!
   Скоро такие дела не делаются. Клара Семёновна улыбнулась. На горизонте появился слабый лучик надежды.
   И вновь зазвонил телефон. На этот раз робко и слабенько. Аппарат просто пищал по сравнению с предыдущим звонком.
   Клара Семёновна улыбнулась. Вот так ей звонили раньше, вот так будут звонить в будущем!
   - Клара Семёновна, это я.
   - Что тебе нужно, Сбитняк?
   - Я, я Сбитень...
   Клара Семёновна молчала. Молчал и абонент. Она слышала, как Сбитень переминается с ноги на ногу.
   - Опять не терпится? - спросила она.
   - Что?
   - Оросить раковину умывальника. Что нужно? Говори быстро. В двух словах, я занята.
   - Я, подал в суд на Чугуева.
   - Что инкриминируешь?
   - Я в суд подал на мэра! - выкрикнул Сбитень, постаравшись, чтобы Клара Семёновна на этот раз расслышала, а не спрашивала чепухи.
   - Что вменяешь мэру?
   - Я за клевету на него, вот!
   - Иск на какую сумму?
   - Хотел бы с вами посоветоваться.
   - Приезжай немедленно!
   Когда Сбитень пересёк порог кабинета, Клара Семёновна сделала страшные глаза, заставляя его закрыть дверь. Сбитень повиновался.
   - И что ты хочешь отсудить? Что написал в иске?
   - Я, я хочу привлечь мэра за клевету.
   - В чём суть?
   - Про меня в газете было написано, что я мошенник.
   - А это не так?
   - Как же, вы не знаете? Мне было отказано в регистрации на выборы мэра из-за того, что на счёте, который я представил, не было никаких денег.
   - А там должны быть какие-то деньги? - глаза Клары Семеновны округлились.
   - Ну, я не знаю. Я же не мог оттуда ничего снять. Вы же назвали мне номера счёта, - Сбитень развёл руками.
   - Об этом забудь!
   - Как?! Я хотел включить вас в заявление! - всплеснул руками Сбитень.
   - Ну ты и дурак, - Клара Семёновна села, вынула платок, оттёрла пот с лица. Вот же, не было печали!
   - Но, почему? Я же старался.
   - Забери заявление!
   Сбитень опустил руки, едва не заплакал.
   - Так надо! Хочешь сделать мэру бяку, так не приплетай меня! Твою кандидатуру сняли, потому что банковский номер был, а счёта там не оказалось! Понимаешь? Меня переиграли. Ты не виноват.
   - Но как теперь? Меня осудят за мошенничество?
   - Забери заявление, и делу конец.
   - Это невозможно. Уже сообщили мэру! - Сбитень всплеснул руками.
   - Откуда знаешь? - прошипела Клара Семёновна.
   - При мне судья звонила. То-то я ещё подумал, отчего лицо судьи стало пунцовым. А мне она улыбнулась и сказала, что заявление принято к делопроизводству.
   - Так, значит обо мне ни слова! - Клара Семёновна вскочила со стула и стукнула кулаком по столу. - Выкручивайся, как хочешь! И я тебя не знаю, и ты меня не видел!
   - Но как же? Вы же предложили мне место мэра!
   - Когда? Ты в своём уме? Я, заслуженный работник администрации, пережившая двух мэров, и вдруг, предложила мужичку с улицы столь высокий пост?
   Сбитень молча надувал щёки.
   - Ты указал номер счёта? - спросила, поостыв, Клара Семёновна.
   - Да я что, дурак что ли? Хотел вас порадовать, посоветоваться, - Сбитень вынул из папки копию искового заявления.
   Клара Семёновна вырвала лист бумаги, подсунула ближе к глазам. Её крючковатый нос почти всверливался в бумагу, возюкая её линиями слева направо.
   Клара Семёновна несколько раз прочла заявление, но ничего страшного, о чём сообщил Сбитень, не обнаружила. От сердца отлегло.
   - Ты точно недоумок, - улыбнулась она.
   Сбитень, воспрянув духом, погладил себя по коленям.
   - Сходи в суд и припиши срочно, что ты не согласен с мнением мэра!
   - А для чего?
   "Для того чтобы подумали о тебе как о полном идиоте, что недалеко от истины!" - мысленно проговорила Клара Семёновна.
   - С чем я не согласен?
   - Допустим, с тем, что мэр оказывает на тебя психологическое давление. Покажи судье предвыборную газетную карикатуру! Мало того, - Клара Семёновна дала волю фантазии, - он пытается лишить тебя рабочего места! И выселить прочь из города!
   Голос Клары Семёновны становился крепче и громче. Сбитень поджал уши.
   - Понял?
   - И что ему за это будет?
   - Ты высудишь моральный иск! Обо мне не забудь, Опанас Григорьевич! - начальница отдела кадров похлопала посетителя по толстой спине.
   Успокоенный Сбитень дописал требования к иску под диктовку Клары Семёновны. Окрылённый поддержкой он вышел из Управы и как на крыльях слетел с крыльца, переступая через одну ступень.
   Клара Семёновна смотрела ему вслед с грустной улыбкой. Ещё один нужный человек стал балластом, от которого пора освобождаться.
   Никита столкнулся с чудиком, который как пузырёк скатывался с крыльца городской администрации. Сбитень не лопнул, но обмяк, обволок телом встречного парня.
   - Камо грядеши? - весело спросил Никита.
   Сбитень отпрянул от незнакомца, закрыв лицо ладонями.
   - Чудило! Ты не с Нижнего Тагила?
   Сбитень, закрыв голову руками, сбежал с крыльца. Точно так же, через ступеньку, но гораздо быстрее.
   - Что за чудики ходят в нашу Управу? - спросил Никита у Чугуева, когда вошёл в кабинет.
   - Ты это о ком?
   - Да катился какой-то колобок по ступенькам, врезался в меня, чуть не сбил!
   - Лица его не заметил?
   - Ладошками закрылся и убежал.
   Чугуев пожал плечами. Таких сотрудников у него не было.
   - Давай к делу, Никита. Времени в обрез.
   - Леонид Аркадьевич! Есть доброе дело. Слышал о партии любителей пива?
   - Дело-то в чём? - буркнул Чугуев, продолжая просматривать услужливо подсунутую секретаршей входящую документацию.
   - Никола заделался фермером.
   - В курсе, - Чугуев помахал ладонью, предлагая посетителю продолжать.
   - Насчёт кормов мы с ним договорились, но ему не хватает на всё поголовье.
   Чугуев отодвинул бумаги в сторону, посмотрел на Никиту как на подчинённого, несущего ахинею вместо внятного доклада.
   - Так вот. В их колхозе сотня гектаров пахотных земель. Засевали озимыми при коммунистах, не к ночи помянуты будут. А теперь поля пустуют.
   - Насколько я знаю, ни озимые, ни яровые в колхозе Николы не давали самой низшей нормы урожайности.
   - А на наших почвах и при нашем климате, Леонид Аркадьевич, ни будет никакого урожая пшеницы. Да и рожь не пойдёт!
   - Обширные познания! Никита, у тебя не сельхозакадемия за плечами?
   - Издеваетесь, Леонид Аркадьевич?
   - С кем поведёшься, Никита! - впервые улыбнулся Чугуев.
   - Так вот, дело в том, - Никита двинул кадыком, - на наших землях хорошо пойдёт ячмень. А это солод, а это пиво. Местного разлива. Дёшево, сердито и прибыльно! Тару найдём, наш завод заключит договор по бартеру на пластиковые бутылки. Запустим линию при асбестоцементном, и дело пойдёт!
   - Дело нужное, но при чём тут я? Завод практически твой, ферма - Николы. Частному капиталу у нас дорога! Я не имею ничего против.
   - Леонид Аркадьевич! - Никита всплеснул руками. - Дорогой вы наш, всенародно избранный! От вашего решения зависит жизнь пивного производства района!
   - Но каким образом? Я не могу запретить тебе ставить очередь пивного разлива на асбестоцементном заводе! К Николаю я вообще не имею никакого отношения, то дело главы района.
   - В том-то и соль!
   - Какая соль?
   - Которую в пиво люди сыпят, чтобы пенилось с огоньком! - повысил голос Никита.
   - Ты хочешь, чтобы я надавил на главу района?
   - Что за жаргон, Леонид Аркадьевич! - поцокал языком Никита. - Как это, "надавил"? Полюбовно решите вопрос, вы же с ним не враги! Он разрешит взять землю в долгосрочную аренду с возможным выкупом. А мы ему первую бутыль пивка! Самую лучшую! - Никита для наглядности облизнулся.
   - Почему, ему?
   - Первую, Леонид Аркадьевич, - шёпотом сказал Никита, - мы разопьём на троих в баньке Николы. А главе района почём знать, что та бутыль не первая?
   - Говорят, первый блин комом, - сказал Чугуев задумавшись.
   - Всё понимаю! - Никита подскочил на ноги. - Надеюсь, вы разрулите свои дела сами. Только, - Никита похлопал себя по карману, - в разумных пределах, конечно.
   Чугуев вздохнул.
   Никита понял, дело сделано!
   Мэр уже мысленно представлял свой разговор с коллегой, выборы которого состоятся в следующем году. Пивной завод в этом деле будет как нельзя кстати. Так что, можно обойтись малой кровью. Действительно, первой бутылкой пива. Никите знать об этом, конечно же, необязательно.
   Никита постоял, посмотрел на мечтающего мэра, выждал паузу и на прощанье, пожимая руку, напомнил о том, что время не ждёт.
   - Всё будет нормально, Никита. Можешь сообщить Николаю, пусть засевает пустующие поля ячменём.
   Никита настоял, чтобы Чугуев поторопился. Снег сходит, пора распахивать поля.
   - Да, кстати! - вспомнил Чугуев, провожая гостя из кабинета. - А при чём тут корма?
   - Какие корма? - улыбнулся Никита.
   - Ну, как их там, фураж, силос или что?
   - А! - схватился за голову Никита. - Вопрос решит Никола. Он что-то говорил о соломе от ячменя. Да, не сельхозакадемии мы кончали, что и говорить. Дадим крестьянину землю, а он сам сумеет распорядиться ею!
   - Золотые, ленинские слова!
   - Ага, как и бюст напротив администрации.
   Оба сдержанно улыбнулись.
   Никола в это время ждал звонка от городского друга. Решался важный вопрос о посеве ячменя, который давал ему многое. Больше, чем ферма и бывшая МТС.
   Кстати, можно подсунуть Никите идейку о местном виски. Велика печаль, из пива выгнать самогон?
   Никита позвонил ближе к ночи. Поздоровался сдержанно, говорил хмуро. Вроде бы вопрос решился, а вроде бы и нет.
   Николе пришлось вынуть козырь из рукава.
   - А на этикетку можно приляпать твою фотографию! И назвать как-нибудь заумно, как ты умеешь, Никита! - закончил Никола краткий рассказ о производстве местного виски.
   - Это дело! - Никита едва не пустился в пляс. Какая реклама! Да его рожу будут знать все, по крайней мере, в области! Бедный человек не будет красоваться на этикетке элитного напитка! А к богатому, потянутся богатые! Это же новые знакомства, нужные связи и хорошая прибыль! Он тотчас передумал вытянуть из Николы несколько штук на откат мэру. Что такие мелочи в сравнении с умопомрачительными перспективами!
  
   * * *
  
   Сбитень выгнал всех домашних из кабинета, сел за стол, рассматривая исковое заявление, основательно подправленное Кларой Семёновной. Гораздо лучше, чем у него. И главное, подходило по статьям гражданского кодекса! Выходило, кругом виноват мэр Чугуев! В возбуждении Сбитень ходил по комнате, потирая руки.
   - Хватит топать! Детям спать пора! - разозлилась жена.
   Сбитень вышел из кабинета, обнял жену. Коротких рук едва хватало, чтобы взять её за подмышки. После чего супружеская чета, уложив детей, занялась любимым семейным делом. Они прошли на кухню, достали из холодильника шмат копчёного сала и, не споря, поделили его на две равные части.
   Чавкая, облизывая пальцы, оба захлёбывались от удовольствия.
  
  
  
   ГЛАВА 29.
   В высшей лиге, переименованной по-западному премьер-лигой, играть интереснее. Бураков и раньше об этом догадывался. Но теперь убедился воочию. Во-первых, выше зарплата. Во-вторых, игр меньше по календарю. Тренировки тяжелее, но только для нытиков и бездельников. Пашу ничуть не напрягала ежедневная нагрузка в несколько десятков километров бега с ускорением. Жена воспитывала ребёнка и готовилась исподволь забеременеть вновь. Паша об этом догадывался, но против ничего не имел. В городах, теперь в крупных, перед и после матча вокруг команды вилась целая стая поклонниц, желающих пообщаться ближе с суперфутболистом Бураковым, за его нрав прозванным в команде Бурым. Разномастные тёлки с голыми животами: отвислыми до ширинки или плоскими как доска, одинаково увешанными серьгами из дешёвой проволоки, - нисколько не возбуждали Пашу. Почему-то после женитьбы напрочь отбило охоту на других женщин. Он по-прежнему хамил бабам напропалую, они за это ещё шибче вешались на шею, но Паша был сосредоточен только на игре. Дома расслаблялся с глухонемым тестем, беззлобно называя того Тетерей. Если бы у Паши спросили, хотя это никому не приходило в голову, счастлив ли он, Паша бы сказал, что жизнь удалась.
   На поле он чувствовал себя хозяином жизни. Он мог обойти любого, вложить всю душу в удар, порвав сетку ворот, держать мяч несколько минут, никому не отдавая. Ничего не делая, прохаживаться по газону, пасуя мяч поперёк поля, Паша вызывал овации на трибунах, тогда как другому за такую игру досталось бы гневных свистков и матерков.
   В сборной Паша вёл себя точь так же, как в родном "Житнике". Многие игроки не скрывали явной вражды, многие боялись Пашу. Бурый, не долго думая, мог заехать промеж глаз. Если не на поле, то у раздевалки без свидетелей.
   Тренер выпускал любимца в ответственные минуты матча, и Паша ни разу не подводил. Или забивал, или рушил мудрёные комбинации противника.
   Бураков не имел тут друзей, пацанчик из родного клуба в сборной как будто надевал маску, исключающую всякую дружбу. Или снимал маску дружбы? Паша над этим не задумывался. Он играл, делая своё дело.
   Однажды к нему подкатили вечерком порядочные люди. Они предложили промазать по воротам. Причём всенародно, чего Паша пережить не смог бы.
   - Зачем вам это нужно? - спросил Павел, закипая. Он осматривался по сторонам. У стадиона был хлипкий заборчик, выдернуть штакетину из него не представляло никакого труда. Мысленно Бураков уже надавал по шеям мужичкам в приличных костюмах с широкими галстуками.
   - Я, понимаешь, поспорил, что ты промажешь со штрафного. На тысячу баксов!
   - И что? - Паша сделал шаг в сторону забора.
   - Дело принципа. Я даю тебе три штуки баксов за пустячок.
   - Дак ты же того, на две штуки влетишь! - Паша от удивления застопорился на одном месте. Ему оставался прыжок до забора, но просьба улыбчивого толстяка сбила с панталыку.
   - Это моя проблема.
   - Да.
   - Да, - подтвердили сотоварищи в пиджаках.
   - Ты бы это, - сказал Паша самому низкому, - пиджак зелёный надел бы.
   - Зачем?
   - Дак ходили бы как светофор: один жёлтый, другой малиновый, а ты был бы зелёным!
   Пузырёк в бежевом пиджаке рассмеялся.
   - Ну, Бурой, по рукам?
   - А если не промажу?
   - Тогда я влечу на штуку баксов.
   - А я? Я, на сколько влечу?
   - Лучше б ты не спрашивал, - вздохнул заводила толстяков.
   - Лучше б ты не отвечал! - Паша присел на одной ноге, второй подсёк ноги говорящему. Удар под хлипкие коленки сшиб чудика в малиновом пиджаке с ног, подняв кучу пыли. Остальные двое раскрыли рты. Тем временем Паша метнулся к забору, выдрал штакетину и, не говоря ни слова, ухайдакал обоих типов от души.
   Договаривающиеся стороны не смогли придти к общему соглашению. Побитые уехали молча, без угроз. Паша отряхнул штаны и ушёл домой.
   В домашнем матче через два дня Паша пробивал штрафной, метрах в сорока пяти от ворот. Тренер кричал со скамейки, что бить по воротам не надо.
   Паша отмахнулся, разбежался и закрутил мяч, стараясь обойти маковку вратаря, забить позорный для соперников гол. В момент удара, мяч почему-то срезался на кончике бутсы: получился замысловато странный перекрут. Мяч обошёл вратаря, влетел во внутреннюю сторону штанги и отскочил в поле.
   Стадион ахнул. Раздались аплодисменты. Но Паша не поблагодарил трибуны, как это делал всякий раз при удачном ударе. Бураков разозлился, он носился по полю как заведённый, стараясь забить. Хотя по игре его гол уже не делал погоды. "Житник" выигрывал со счётом три ноль.
   Видя, как Бурый терзает футболистов: своих и чужих, от греха подальше, тренер поменял Пашу.
   - У тебя уже три жёлтых карточки, остынь! - сказал он.
   Паша хмыкнул, но промолчал. Тяжело дыша, он уселся на скамейку подальше от тренерского штаба. Снимая бутсы, Паша увидел причину неудачного удара. Оказалось, на правой бьющей ноге почему-то разошлась по шву новая кожа. Бутс расшатался на ноге и поэтому получился столь позорный, хоть и мастерски исполненный удар. Бураков с силой перегнул подошву - шов разошёлся окончательно.
   После игры Паша дёрнул завхоза за шиворот.
   - Кто мне подбанчил эту рухлядь? - он сунул под нос менеджеру команды порванный бутс.
   Завхоз едва не задохнулся от запаха пота.
   - Ты?! - продолжал наседать Паша.
   - Это абсолютно новые бутсы. Я, я не понимаю, что случилось.
   - У всех такие?
   - Сменить нужно было только тебе, Паша. Я взял из заначки!
   - Сколько лет твоей заначке?
   - Да в начале сезона собрал на всякий случай.
   - Вот он, случай-то и подвернулся, не так ли, козёл?! Я тя урою! - Паша, держа завхоза за воротник спортивной рубашки, ткнул его носом в стену.
   Завхоз взвизгнул и тотчас захлопнул рот ладонью. Кричать себе дороже.
   - Паша! Я в другой раз всё перепроверю на сто рядов! Но я не знаю, почему разошёлся шов! Не знаю!
   - Ладно. Живи на этот раз. Но представь только, пораскинь своими куриными мозгами, что если бы это был решающий удар?
   Завхоз промолчал, а Паша мысленно заключил: "Будь этот удар решающим, он стоил бы три штуки "бакинских рублей!"
   Вечером у калитки возле самого дома его повстречал вежливый молодой человек.
   - Можно автограф для сынишки?
   - Что ты гонишь! Твой сынишка, ещё в твоих штанах болтается!
   - Я для братишки.
   - Не крути! Чего надо? От этих колобков пришёл? Я же сказал им, мне наплевать с кем они и насколько спорят! Так что, отдыхай, паренёк! - Паша отпихнул парня, прошёл к калитке.
   - Вот, возьми! - парень протянул Паше конверт.
   Паша машинально принял его. Осмотрев конверт: без адреса и штемпеля, Паша спохватился. Намереваясь заставить сожрать этого типа конверт, Бураков обернулся, но увидел только облачко выхлопных газов. Машина резко газанула и скрылась в цветущей улице.
   - От -ыть, козлы! - выругался Паша. Конверт он вскрыл. Внутри лежала пачка сотенных американских долларов.
   Как обещано: три тысячи и ни центом меньше.
   Первым желанием Паши было сжечь эти деньги. Он давно бросил курить, поэтому не носил в кармане спичек. Бураков вошёл на веранду, сунул руку на притолоку над входной дверью. Коробок Тетери был на месте. Паша встряхнул его, пуст!
   Он вошёл домой. Едва пересёк порог, на шею бросилась жена. Она обхватила Пашу бёдрами и прильнула губами к его к губам.
   - Чего на этот раз? - спросил Павел, оторвавшись от уст жены.
   - Ну почему, чего-то? Я просто соскучилась, - Лена опустила руки.
   - И поэтому ты хочешь чего-то новенького! - заключил Паша. - Сама знаешь, я не на рынке торгую. Нам деньги сразу после игры не выдают!
   - Знаю, Пашенька, знаю. А я ничего и не хочу! - жена отвернулась, плечи её задёргались.
   Паша постоял в недоумении. Прошлые разы именно так начинались её просьбы: о новом платье, о кухонном гарнитуре.
   Жена продолжала хныкать. Сын, услышав рыдания мамы, бросил игрушки и разревелся во весь голос.
   Паша махнул рукой. Он позабыл о спичках. Сел за стол, налил себе кофе. Следующий официальный матч не скоро, можно принять опасный продукт. А то ни кофе, ни крепкого чая, даже кефиру нельзя! Этот идиотский допинг-контроль задолбал хуже тёщи! Хоть её нет, и то хорошо. Паша улыбнулся. Тесть, сидящий напротив у самовара, улыбнулся ему в ответ.
   - Ну, ты хоть, Тетеря, скажешь, что ей надо? - Паша заговорщицки подмигнул старичку.
   Дед развёл руками. Похоже, понял.
   Понял его и Паша. Видать, жена ничего не просила. В самом деле, хотела поздравить с удачной игрой. Или что другое, в этом же роде. Паша сконфузился.
   - Харэ хныкать там! - выкрикнул он.
   - Сейчас, Пашенька, успокою! - заверила его жена, всхлипывая.
   - Да понял я, что ты ничего не хотела! - сказал Паша, погладив жену по спине. Как по стиральной доске проехался - кожа и рёбра!
   - Вот, сама разберёшься, куда пристроить! - Паша сунул ей в руку конверт с долларами.
   - Ты где взял, Паша? - Лена отбросила конверт от себя, как раскалённую сковородку.
   Двухлетний мальчуган быстро разобрался с интересным красочным конвертом, раскрыл его, вынул хрустящие бумажки и пачками, сколько можно уцепить ручонкой, побросал доллары за манеж.
   - Это персональный бонус! - сказал Паша умное слово, слышанное им совсем недавно.
   Лена заморгала.
   - Персоналка, короче! Премия за прошлую игру! Помнишь, рассказывал, как три мяча засандалил?
   Лена повернулась к манежу, быстро, но негрубо забрала у сына деньги, оставив ему на растерзание пустой конверт.
   - Успокойся. Я думал, что ты знаешь о премии, поэтому хочешь что-то купить.
   - Я не знала, но теперь ничего покупать не буду.
   - Тогда куплю я!
   Паша вручил деньги деду на хранение. Тесть со знанием дела сложил доллары в пачку и надел на неё резинку от волос.
   - От ты, Тетеря! Как будто всю жизнь баксы паковал! - сказал Паша, держа руки скрещенными на груди.
   Ночью он спал плохо. Множественные сны - Паша не запомнил их все - прерывались одним и тем же событием. Приходили милиционеры с ордером на обыск. Каждый раз они находили конверт с баксами. Поочерёдно, на притолоке у дверей, у деда в кармане, а под утро - в футбольном мяче, распоров его армейским штык-ножом.
   Приняв утром контрастный душ, Паша взбодрился. Вскоре ему позвонили, вызвав на тренировку перед большим сбором. Занявшись своим делом, Бураков вовсе позабыл о халявных деньгах.
   Возвращаясь со стадиона, он увидел того самого пацана, что сунул ему конверт с деньгами. Но пацан, не глядя в сторону Буракова, преспокойно прошагал к тренерской комнате.
   - Э! Бурой! - крикнул новичок команды, прибывший из какой-то братской республики. - Сыграем в стеночку, а?!
   Паша плюнул на задуманное расследование и, перескакивая через скамейки, рванулся к полю.
   - Кому в стеночку, а кому в пристеночек! - сказал он новому игроку.
   - Это как?
   - Ладно, Абрек, ща покажу!
   И Паша закрутил, зафинтил, а потом выдал такую свечку, да прямо на головку свеженькому азиату!
   В ответ Абрек влепил по мячу, запустив его выше трибун.
   - Силён, бродяга! - похвалил Паша.
   - Сыграемся!
   Через неделю "Житник" проводил встречу на чужом поле с твёрдым середнячком премьер-лиги. Игра в середине первого тура ни к чему не обязывала обе команды. Ничья вполне устраивала обоих тренеров. Она устраивала и судейскую бригаду. Главный арбитр вовсе не напрягался. Он и не пытался скрывать, что не имеет желания бегать по полю за игроками. Свистел почти с середины поля, руками махал неохотно. Как будто ворочал пудовыми гирями.
   Первый тайм вяло перешёл во второй. Паша, как и все, не напрягался. Пару раз погонял мячик недалеко от центрального круга, передавая своему полузащитнику. Пускай паснёт куда-нибудь ещё.
   Игроки противоположной команды, случайно получив мяч перепасовывались со своим вратарём.
   До конца игры оставалось около десяти минут, и судья не горел желанием добавлять время. Ему без того изрядно надоело нарезать зигзаги от правой кромки поля до левой. К тому же, ничто не предвещало какого-нибудь взрыва, и вырисовывалась возможность прошагать игру, не вспотев.
   Вдруг рыжий пацанёнок, вышедший на замену, побежал к воротам "Житника". Защитник не успевал за соперником. Он ухватил нападающего за майку. Судья, скрестив руки, молча наблюдал. Настырный футболист продолжал рваться к воротам, тогда как вратарь находился у линии штрафной площадки, он только что слушал свежий анекдот от защитника. Голкипер рассмеялся, сбил дыхание, а бежать обратно к воротам было по его разумению бессмысленно.
   Защитник "Житника", уцепившись за футболку нападающего, бежал вслед за ним, а когда заметил, как тот подстраивает ногу для удара, сбил соперника, сделав подсечку в падении. Случилось это за два метра от штрафной площадки. Вратарь так и остался стоять с разинутым ртом на другом углу штрафной. Пустые ворота, и нарушение правил. К тому же, судье пришлось сделать небольшую пробежку. И боковой коллега, удружил, подняв флажок, фиксируя нарушение правил! Воле неволей пришлось назначить штрафной. Судья отыгрался, влепив "горчичник" игроку "Житника".
   Пробивать намеревался сам пострадавший.
   Игроки "Житника" засуетились. Тренер выбежал к кромке, подозвав капитана.
   Вратарь решил установить стенку из шести игроков, наглухо закрыв дальний от себя угол.
   Рыжий со зверским выражением лица установил мяч, похлопав по нему для удачи. Он разбежался издали, а перед самым мячом остановился как вкопанный, подбирая бьющую ногу. Стенка "Житника" уже рассыпалась, как после нанесённого удара. Это положение на тренировках отрабатывалось до автоматизма, теперь этот автоматизм подвёл команду.
   Мяч преспокойно пролетел в дальний от вратаря угол. Не высоко и не низко, на уровне пояса вратаря. Голкипер же кинулся по низу, пропустив гол.
   Рыжий в восторге запрыгал по полю, подлетая на полметра. Друзья, не ожидавшие халявной победы, окружили его, захлопали руками, после чего сбили с ног и едва не растоптали в азарте.
   Нулевая ничья не удалась. За пять минут нужно было отыграться. Паша рванулся вперёд, добежать и пробить ему никто бы не дал, потому что соперники прижались к своим воротам, выставив мощный заслон. Тогда Паша, поиздевавшись над тремя полузащитниками, водя мяч между своих ног, прыгнул вперёд. Разумеется, споткнулся о ноги обоих защищавшихся и шлёпнулся на газон, подставив нос. Кровь из обеих ноздрей заставила судью дать пенальти.
   Сбоя не было. 1:1. Вроде бы, запланированный итог встречи, но Бурого он не устраивал. Паша завёл свою команду, заставив-таки побегать по полю. За полминуты до конца добавленного (на разбитый нос Буракова) времени противники опять сшибли кого-то возле штрафной площадки.
   Чужой вратарь выстроил стенку, как положено занял место, закрывая ближний угол и подходы к воротам в случае добивания. Ясно было, что судья даст финальный свисток тотчас после штрафного.
   Паша втиснулся в стенку противника лицом к воротам. Так он закрыл вид поля двум игрокам и заставил вратаря дёрнуться в дальний угол.
   Когда игрок "Житника", пошептавшись с Бурым, ударил, стенка не шелохнулась, памятуя о печальном опыте "Житника". Мяч ударился в перекладину, вратарь вполне доставал его в падении. Едва мяч отскочил, Паша резким кивком головы направил его в противоположный от упавшего вратаря угол.
   Мирная, как и боевая ничья не состоялась.
   После матча тренер объявил перед строем благодарность Павлу Буракову. Коллеги по команде ехидно захлопали в ладоши.
   - Самое существенное, хотя и не главное, - добавил тренер "Житника". - Нападающий Бураков, как и Сельдиев получают премиальные за игру! Кроме того, Паша! Тебя ждёт персональная доплата в размере трёх окладов!
   Смешки и хлопки прекратились.
   - А кто ещё получит стимулирующие? - спросил капитан команды.
   - Считайте сами. Капитану не положено, поскольку команда отыгрывалась, - тренер загнул большой палец. - Вратарь ловил мух, а то и лягушек, ему не за что добавлять.
   Тренер согнул указательный палец, накидывая его на прижатый к ладони большой.
   - Защита допустила штрафной в наши ворота! - он загнул средний палец, показав команде неполный кулак, - полузащита - до лучших дней!
   Тренер согнул оставшиеся пальцы, показав изящную дулю.
   - А почему? - не унимался капитан.
   - Новая система оплаты, дружок!
   - А за победу?
   - Сборы какие? - тренер указал на пустые трибуны.
   - Вот за границей, - пробурчал капитан команды.
   - Шура, дорогой ты мой! - тренер всплеснул руками. - Скоро из-за этой самой границы к нам рваться будут! Потому как у нас и оплата выше, и условия не бей лежачего!
   - Пошто это? - спросил Паша.
   - Да ты сам, Павел, подумай, сколько кэмэ за сегодня находил по полю?
   Кто-то хихикнул.
   - А ты не ржи! - сказал тренер, обращаясь к каждому игроку. - Паша хотя бы ходил, а кое-кто норовил играть сидя. Им и ползать было лень! Представьте себе Марадону или, скажем, Платини. Да они бы в три прыжка забили шесть голов у нас, а кто им даст так играть в своей стране?!
   - Не-е, я это, - Паша пружинисто покачался на ногах, - на счёт оплаты. Мы что, больше им платить будем?
   - Не намного, чем тебе.
   - А нам?! - хором спросили остальные.
   - От игры. Всё от результата! Кстати, кто собрался переходить? Я отдам за хорошие деньги! Вон, первая лига канючит хотя бы мало-мальски ходящего по полю!
   Футболисты разом умолкли. Они знали, что после выхода в премьер-лигу всегда идут перестановки. Набирают свежих, совсем не лучших, но такая традиция!
   Паша, как и все члены команды, воспринял слова тренера, как сказку про Белого бычка. Одно да потому, а всё на этом месте. Какие иностранные футболисты в наших клубах. Умора! Бразильцы на снежном поле в России!
   Переход в низшую лигу Буракову не грозил, а в столичные клубы он не очень-то и рвался. Какая радость играть с недоделками, вроде Ятранкина и Фунтикова?
   Выходя со стадиона, Бураков опять заметил молодого человека при галстучке.
   - Это что, традиция такая? - спросил Паша у него.
   - Здравствуй, Паша!
   - Если ты решил называть меня как знакомый, тогда уж говори погоняло! - у Паши было превосходное настроение, портить которое из-за всяких ханыг он не желал.
   - Бурой! Если тебя так больше устраивает, - скороговоркой заговорил парень, боясь, что Паша перебьёт его. - Знаешь, что на тебя делают ставки?!
   - Что, опять конверт притарабанил?
   - Будут ещё конверты, потолще! Только надо бы договориться, - парень склонил голову.
   - Я нарочно мазать не буду! И забивать по вашему заказу, извините, не каждый раз получится. Какие ещё вопросы? - Паша подбоченился.
   - В том то и дело! В том то и дело!
   - У тя что, пластинка заела? Ща челюсть вправлю, начнёшь говорить толком! - осклабился Паша.
   - Я не о договорных матчах и не о договорных ударах! Я о тотализаторе! Ты должен иметь свой процент, или отказываешься?
   - За лоха меня держишь? Я что-то должен подписать, а потом прямиком на нары?
   - Никаких бумаг! - запротестовал парень. - Я сообщаю, что ты сделаешь в том или ином матче. Ничего обидного! А ты получаешь процент с тотализатора, делая это или нет. При любом раскладе, бабки будут.
   - Кто ты такой, чтобы сообщать, что я сделаю, а чего нет?
   - Я держу тотализатор.
   - И желаешь купить меня со всеми потрохами?
   Паренёк потупился.
   - Не выйдет! П-шёл на...! Пока я тебе твои же яйца на шею не намотал! - Паша притопнул ногой.
   Владелец тотализатора отпрыгнул в сторону.
   - Бурой! Хочешь, не хочешь, а законы рынка выше нас!
   - Так иди и поклонись законам рынка, а меня больше не доставай, зашибу!
   Назойливый незнакомец, хмыкнув, пошёл прочь. Каждый шаг он делал быстрее прежнего, а стоило Паше потоптаться на месте, так ноги хозяина тотализатора независимо от гордой осанки пустились наутёк.
   Паша смачно выругался. Вот тебе, жизнь! То один придурок, то другой, и каждый новый встречный баще прежнего!
   Хоть бы один корешок был.
   Право дело, на заводе как-то веселее было.
   Паша вздохнул и поплёлся домой, собирать багаж перед сборами на выездной матч.
  
  
  
   ГЛАВА 30.
   Волконский пришёл домой темнее тучи. Нина Петровна отметила, что видит мужа впервые в таком настроении. Неужели сработало?
   Она не знала, радоваться или огорчаться. С одной стороны, хорошо, что всё идёт по плану. С другой - он опять проводил время с проституткой.
   - Саша, что-то случилось на работе? - спросила Нина Петровна, зная, что муж никогда не рассказывает о работе.
   Как это ни странно, Волконский вдруг разоткровенничался.
   - Дед скоро уйдёт, - заключил Волконский, - уйдёт красиво, но оставит за собой большой свинарник.
   - И тебе это всё разгребать? - спросила Нина Петровна, прильнув к плечу мужа.
   - Прорвёмся! Не то ещё разгребали! - Волконский обнял супругу и увлёк за собой, падая с нею на диван...
   Нина Петровна опять не знала, радоваться или горевать? Муж как обычно оказался вполне способным! Тогда почему он грустит? Неужели впереди такие перемены, что можно лишиться не только положения, но и титула? Сашуля, конечно, выкрутится, а нужна ли ему будет уродливая, но умная жена в ином общественном статусе? Куда ни глянь, у новых русских сплошь жёны красивые и тупые. Мода не считается с полезностью и целесообразностью. Захочет ли Саша стать белой вороной посреди тёмных хряков?
   - И всё же, Сашуля, что-то случилось, - вздохнула Нина Петровна.
   - И ты туда же?! - Волконского аж подбросило. Он сел спиной к жене. Взялся двумя руками за голову.
   - Куда ещё?
   - Да так, к слову пришлось.
   - К какому слову? - Нина Петровна игриво потрепала мужа за бочок.
   - Да сегодня все подряд сочувствуют мне и кажут на меня пальцем!
   - Кто это, все?
   - Ты! Мама! Начальник! Прислуга! Что, у меня на лице написано, что я неудачник?
   - О какой удаче речь, милый?
   Волконский поднялся на ноги, оделся и вышел прочь.
   Он сел на веранде, закурил. Давно не делал этого, с тех пор как запретил курить супруге, а сейчас и не заметил, как оказался с дымящей сигаретой в зубах.
   Волконский задумался, ожёг пальцы, затушил сигарету, смяв её гармошкой. Подошёл к окну. В сумеречном свете соседка в коротких белых бриджах выводила жеребца на прогулку. Волконский помахал ей рукой.
   Вот так, ходит себе жеребец, а знать не знает, что через какой-то десяток лет станет мерином - никуда негодной и никому не нужной скотиной. Что он умеет делать? Скакать аллюром, иноходью, - а оно надо хозяину? Ни вспахать, ни посеять. Грустные мысли вывели из себя Волконского. Он встряхнул головой, отгоняя их прочь. Позвонил Алику.
   - Алик, у меня проблема.
   - Подъезжайте, Александр Андреевич.
   Нина Петровна проводила грустным взглядом отъезжавшую машину мужа. Покачала головой. Пряхина права на все сто, такому кобелю никогда не зачать ребёнка.
   Волконская позвонила в гараж.
   - Привет, княгиня! Я ещё копошусь с движком. Так что, заходи!
   - Валя, я...
   - Нина Петровна, попрошу вас поспешить! - Валентина отключила связь.
   Нина Петровна спустилась в гараж.
   - Ты что, дорогая?! - Валя покрутила пальцем у виска. - По интеркому такие вещи!
   - Да никаких вещей! Он опять уехал к одной из своих шлюх!
   - Не к одной из своих, а к одной из моих! Улавливаешь разницу? Завтра будет чернее ночи.
   - Так, уже работает?
   - Вовсю! Кстати, не настолько уж они и дороги, так что, возьми сдачу! - Валентина протянула пачку денег.
   - А что, больше не понадобятся?
   - Только на массажиста.
   - А как? Что?
   - Почему раньше самым лучшим слугам не давали вольную, знаешь, княгиня?
   Нина Петровна не могла соображать. Настолько всё неожиданно быстро! Валентина уже сделала половину работы, а Нине Петровне казалось, что это займёт месяц, как минимум.
   - А потому, - Валентина задрала указательный палец кверху, - что лучшие слуги успевали не только подобрать за хозяином, но и думали за него!
   - Я, я ничего не понимаю! - Нина Петровна села на скамью, опустив голову, взъерошила волосы.
   - Для того меня и нанял Александр Андреевич, чтоб я за вас понимала!
   - Не много ли тебе, подруга?
   - Извини, зарвалась. Знаю свой шесток, помню о нём. Но не суть дело. Одна шлюшка уже сказала ему, что не всё в порядке. Отзвонилась, это было сегодня. Вероятно, - продолжала рассуждать вслух Валя, не обращая внимания на немые протесты хозяйки, - князь поедет сегодня к другой, чтобы убедиться, так это или не так. Она-то и намекнет о китайском мастере. Только мне нужно знать, о каком.
   - Так он что, ежедневно имеет нескольких?
   - Нина Петровна! Не делай страшных глаз, ты всё это хорошо знаешь. И он, кстати, тоже. Когда-нибудь мужчина износится.
   - А если?
   - Его дед сделал папу в шестьдесят лет, какие ещё вопросы?
   - Откуда ты знаешь?
   - Напрасно, Нина Петровна, вы игнорируете старую княгиню. Она многое может рассказать. Под настроение, конечно.
   - Я не виновата, что сам факт моего появления на глазах свекрови, портит ей настроение!
   - Нина! Скажи адрес, имярек твоего китайца, и спи спокойно.
   Нина Петровна всхлипнула, затем взяла себя в руки, подала визитку подруге. Они ещё немного поболтали, позволив себе помечтать о будущем, затем Нина Петровна ушла в кровать и, действительно, спала сном праведницы.
  
   * * *
   Волконский слушал пространную речь доктора наук, академика и члена-корреспондента в одном лице, не стараясь вникать в суть.
   - И всё же, Алик, ты говорил, что ничего мне не угрожает, - сказал Волконский, когда Алик наконец замолчал.
   - Я на том и настаиваю!
   - Но у меня всё же есть проблемы!
   Профессор выслушал пациента. Сморщил лоб, сделал выводы.
   - Давай проверим! - предложил доктор.
   - Что проверим? Всё как надо функционирует.
   - Тогда в чём проблема?
   - Алик, ты скольких баб в своей жизни имел?
   Профессор пожал плечами. Исповедоваться он не собирался. Судя по рассказу Волконского, у князя баб больше в неделю, чем у Алика за всю жизнь. Вот жизнь, а? Кому-то всё, а кому-то погоди. Пашешь, пашешь, крутишься как белка в колесе, переступаешь через собственное "я", чтобы достичь высот, теряешь здоровье, потенцию в том числе! А тут родился, выучился и живёт припеваючи! Действительно, голубая кровь, ничего не попишешь. Алик тяжко вздохнул.
   - Алик! Ты что, с похмелья? Тогда завтра переговорим! - Волконский поднялся со стула.
   - Всё у меня в порядке, Александр Андреевич! Я размышляю, чем тебе помочь.
   - Ну, я не знаю, анализы какие-нибудь, пробы!
   - Мне необходимо знать, чего ты хочешь. Тогда и алгоритм разработаю.
   - Я хочу знать, всё ли со мной в порядке. Этого мало?
   - Хорошо. Давай сделаем так. Я сегодня всё равно не уйду с работы: идёт важный эксперимент. Необходимо моё личное участие. Контроль, сам понимаешь. А ты собери сперму и привези сюда. Проверим на биохимическом уровне!
   - Другое дело, Алик! Что ж ты мне мозги конопатил столько времени! Через два, - Волконский посмотрел на часы, - нет, через полтора часа буду.
   - С презервативом, наполненным спермой.
   - Так и не иначе! - Волконский повеселел. - Не прощаюсь, Алик!
   - Жду!
   Мужчины машинально протянули друг другу руки, но пожимать не стали.
   Волконский поехал к своей завтрашней подружке. По времени уже завтра наступило, не откажет, небось. По пути он заехал в дежурную аптеку.
   - Девушка! - Волконский постукал пальцем по прилавку.
   - Вы что-то хотели? - появилась девица заманчивых форм со слегка припухлыми веками.
   - Я хотел бы взять презерватив, - Волконский произнёс эти слова с придыханием, лаская взглядом аптекаршу.
   - Вам какой? - как рукой сняло остатки сна с лица девушки.
   Волконский улыбнулся так, будто полагался на её выбор.
   - С усиками, с ароматическими и вкусовыми добавками? - пухленькие губы девицы слегка скривилась.
   - Предпочитаю классику, - Волконский протянул руку в окошечко.
   Она посмотрела. В руке покупателя ничего не было.
   - Это как? - она положила руку на его ладонь.
   Волконский проник пальцами промеж её пальцев, слегка сжал и медленно отпустил.
   - Есть кое-что из старого завоза, я посмотрю!
   Она повернулась спиной к покупателю, отошла на некоторое расстояние, чтобы клиент оценил её ножки. Аптекарша склонилась к совершенно пустому ящику, короткий накрахмаленный халатик задрался, оголив ноги и начало упругих ягодиц. Щель между ними была прикрыта шёлковой полоской смахивающей на пиратскую повязку на выбитом глазе.
   - Ой! Не тут, - она оглянулась, посмотреть на покупателя.
   Глаза Волконского подёрнулись туманной поволокой, зрачки приподнялись.
   Аптекарша прошлась к полке над кассовым окошком, что-то достала, уронила. На глазах застывшего клиента девушка склонилась под прилавок, показав грудь до сосков через предварительно распахнутый халатик.
   Волконский молча наслаждался.
   - Вот, самый обычный презерватив! - она достала-таки упаковку откуда-то слева.
   - Проверен электроникой?
   - Ещё бы! И вилами никто не разгружал!
   - Спасибо, девушка. Жаль, что такие встречи как наша, бывают редко в нашей нелёгкой жизни! - сказал Волконский, расплачиваясь.
   - Приятного времяпровождения! - сказала аптекарша, сомкнув губы, целующие друг дружку.
   - Катя! - Волконский прочитал её имя на табличке над правой грудью. - Надеюсь, мы не забудем друг друга.
   - Я... Мне...
   Волконский протянул визитку с рабочими телефонами.
   - До завтра!
   - Да... - сказала аптекарша, опустившись на подкосившихся ногах. Ещё долго девушка смотрела на закрытую дверь, мысленно представляя себе этого мужчину, надевающего проданный ею презервативом. Не смотря на полное отсутствие посетителей, поспать Кате в эту ночь так и не удалось. Предвкушение дня завтрашнего уничтожили намётки сна.
   Тридцатилетняя путана встретила князя ласково. С порогу он заявил, что нуждается в быстрой услуге.
   - Желание клиента, закон! - сказала путана, расстёгивая ширинку клиента.
   По окончании быстрой услуги Волконский попросил завязать презерватив, дабы не растерять материал для анализа.
   - Вот так и у вас, Александр Андреевич, - вздохнула путана, держа обвисший презерватив. - Ничего не поделаешь, стареем!
   - Не понял.
   - Угол эрекции уж не тот. Раньше была ядрёная морковка, а ныне, извините меня, ещё твёрдая, но подвявшая сосиска.
   - Ты о чём?
   - Ах! Александр Андреевич! Вы бы только знали, сколько километров членного пути я перепробовала! Извините, но скоро я не смогу обслужить вас. Тем более, быстро.
   - Я что, импотент?
   - Пока есть время, послушайте меня, вы можете вернуть былой шик, да ещё наверстать упущенное!
   - Я, вроде бы, ничего не упустил.
   - Как знать. Если надумаете, звоните.
   - У нас твёрдый график, что можно надумать? - Волконский имел в виду собственный распорядок: когда и с кем. Женщины были все проверены, чистые от инфекций. Разве что, какие новенькие, так на одну встречу, не более. И то, князь выбирал только порядочных.
   - Пройти курс мужской терапии!
   - Лучшая терапия у тебя, Линочка!
   - Увы и ах, Александр Андреевич! Вашему бравому гвардейцу скоро понадобится не доктор, а сиделка.
   - Закрываем тему! - сказал Волконский рабочим тоном. Так он говорил, осаждая ретивых подчинённых.
   Проститутка пожала плечами. Закрывая дверь за клиентом, она ещё раз вздохнула.
   Волконский покрылся потом. Что они, сговорились? Или на самом деле, пришёл конец?
   - Конец концу! - сказал он слух, не улыбаясь.
   Подумав об аптекарше, Волконский ощутил прилив крови к рабочему органу. Он чуть было не подпрыгнул от радости. Ничего такого с ним не происходит! Просто старушки заелись. Когда-то он приходил к ним в первую очередь. А теперь довольствуются чужими объедками, вот и бесятся!
   Стоп! А жена? Она-то какая специалистка? И тоже что-то намекает.
   Пройдя несколько шагов, Волконский понял, что плоть его обмякла. И сколько князь не фантазировал себе встречу со свеженькой аптекаршей, ничего не помогало.
   Алик долго не выходил. Волконский позвонил раз, другой, никто не отозвался. Хотя в центре планирования семьи на пятом этаже во всех окнах горел свет. Князь набрал номер профессора.
   - Александр Андреевич, дорогой! Подъезжай через полчаса, как договаривались, не могу выйти из лаборатории.
   Волконский согласился. Ничего не оставалось делать, как ехать к аптеке. Он остановил машину напротив витрин. Никого за прилавком не было. Полчаса! Много или мало? Для такой фифочки, как Катя, только разогреться. Стоит ли пробовать?
   Князь сидел за рулём, глядя на окно аптеки. Он мысленно представил себе Катю во всех положениях, но ничего у Волконского не шевельнулось.
   Разозлившись на всех в мире путан, Волконский уехал к себе на службу. Работы всегда хватает, а кроме работы ничто не выручит.
   Работал в поте лица и член-корреспондент, для близких клиентов - просто Алик. Его сотрудники разрабатывали собственный способ экстракорпорального оплодотворения, отличающийся от американского. Если при методике "экси" гарантия 50-60%, то Алик, видоизменяя надрез яйцеклетки из крестообразного в лунообразный, может дать до 80-90%!
   Один из сотрудников академика, занимающихся искусственным оплодотворением, предложил делать на яйцеклетке не крестообразный надрез типа буквы "икс", а лунообразный - типа кармашка. В результате сперматозоид, попадая в яйцеклетку, не может покинуть её. Карман как мышеловка захлопывается. Просто до гениальности. Алик уцепился за эту идею, как за свою собственную. Кстати, она и стала его собственной научной разработкой. Конечно, больше коммерческой, нежели научной.
   Алик смотрел на развёрнутую на большом дисплее картину операции. Руки хирурга, взяв крохотный инструмент, ловко, одним движением, сделали надрез на яйцеклетке, вскрыв оболочку. Получился кармашек. Затем из пипетки ввели самого здорового сперматозоида. Кармашек закрылся, назад пути нет!
   - Ура, готово! - не сдержался профессор. - Василий Константинович, золотые руки у тебя и платиновая голова!
   - Я зайду к вам, - пообещал хирург, снимая перчатки после операции.
   - Да, да! Прямо сейчас! - согласился Алик, продолжая потирать руки.
   - Ты представляешь себе, как мы улучшили операцию? Василий Константинович, да это же колоссальные прибыли! Цены твоему открытию нет!
   - Что вы, простенький, типа троакара. Ткнул и готово. А главное, - Василий Константинович щёлкнул прибором, - есть ограничитель. Испортить добытую с таким трудом яйцеклетку невозможно.
   - А впоследствии, - развил мысль член-корреспондент, - можно и сперматозоид доставлять прямо через эту трубочку!
   Василий Константинович покачал головой, но академик не заметил этого. Мыслями Алик был уже далеко: докладывал на безупречном английском при награждении его Нобелевской премией!
   - Я хочу запатентовать свой инструмент, - сказал хирург.
   - Василий Константинович! Обычный троакар! - повторил слова хирурга Алик. - И его, заметь, никто не патентовал!
   - Это разные инструменты, Алик. - сказал хирург. Как близкий к академику человек, он имел право называть того Аликом. - Сравнимо ли, топор и лобзик?
   - И всё же, инструмент одинаковый. Что проткнуть грудную клетку, что яйцеклетку! Какая разница, какую клетку?! - довольный рождённым каламбуром, Алик сам себе расхохотался.
   - И всё же, Алик я хочу запатентовать инструмент. Сам понимаешь, или крестом разрезать в лохмотья или сделать аккуратный лоскут.
   - Чушь изволите пороть, Василий Константинович! - Алик стукнул по столу кулаком. - Забудьте об этом.
   - И всё же, если вы не поможете, я запатентую инструмент самостоятельно.
   - Ладно, Василий Константинович! Я давно не спал по ночам, устал, погорячился. Сделаем всё в лучшем виде. Завтра же займёмся, но только после обеда, идёт?
   Хирург кивнул, попрощался и вышел.
   Алик что-то прошипел ему в след. И вздрогнул, когда стукнула дверь. Неужели расслышал? Нет. Дверь не шелохнулась. От сердца отлегло.
   А в следующий момент ручка на двери повернулась.
   Алик оттёр пот со лба. Вот, незадача. Придётся теперь оправдываться. Что он имел в виду, сказав: "Будет тебе патент и на чай, и на сахар!"
   Но в проёме показался Волконский.
   Никогда ещё член-корреспондент не был так рад знакомому князю! Он подскочил с кресла, ринулся к гостю и обнял его.
   Волконский сдержанно кашлянул.
   - Александр Андреевич! У меня получилось!
   - Хорошо получилось?
   - Первоклассно!
   - А у меня кое-как, - плечи Волконского опустились.
   - Анализ принёс?
   - Принёс.
   Алик нажал кнопку на столе.
   Волконский проявил интерес к эксперименту. Алик отвечал неохотно, стараясь побольше напустить туману.
   - И какая практическая польза от твоего открытия?
   - Да так, ни шатко ни валко. Технические детали операции, разработанной американцами.
   - Типа, принеси-подай?
   Алик собрался с мыслями. Выглядеть идиотом не хотелось. Врать напропалую бесполезно. Алик догадывался, где работает Волконский. Вряд ли князь будет чистить президентские конюшни. Наверняка, лицо приближённое, в том числе, к спецслужбам.
   - Вызывали? - спросила женщина в белом халате, не обращаясь ни к кому лично.
   - Софья Исааковна, будьте добры, сделайте нам одолжение.
   - Алик, не морочь мою голову! Что нужно?
   - Вот, анализ, - Алик показал на реторту на крае стола. Внутри лежал связанный узлом презерватив.
   - На ЭКО?
   - Да. Хотелось бы узнать всё о доноре.
   Софья Исааковна улыбнулась. Когда она брала реторту со спермой для анализа, незаметно облизнула губы. Волконский оценил вкус старой сотрудницы. Да, если обе шлюшки правы, ему скоро достанутся только такие Софьи. Волконский ещё больше загрустил.
   Заведующая лабораторией, оставшаяся на ночь по воле начальника, вернулась в лабораторию, сунула анализ лаборантке и, распорядившись, улеглась на кушетку.
   - То есть, чисто научный интерес, - сказал член-корреспондент, как будто завершая только что прерванный разговор.
   - Да, да, - согласился Волконский, потеряв интерес к чужим открытиям. - Когда сделают анализ?
   - Полный состав будет известен через трое суток.
   - Что за состав?
   - Глюкоза, фруктоза, тяжёлые металлы и прочие примеси.
   - А моя проблема?
   - Александр Андреевич! Вы сумели добыть анализ за полчаса, разве это не говорит о полной вашей состоятельности?
   Волконский кивнул.
   В дверь осторожно постучали.
   - Входите!
   - Вот, результат осмотра в нативной капле, - сказала лаборантка, держа в руке листок, заполненный печатным текстом.
   - Зачитайте! - приказал начальник, кивнув в сторону посетителя, разрешая тем самым расшифровать результат анализа при постороннем человеке.
   - Я не представляю, как этому старику удалось сдать сперму, - сказала лаборантка в заключение.
   - Вам не надо ничего знать! Свободны!
   Волконский улыбнулся.
   - "Как этому старику удалось"? - передразнил князь лаборантку. - Что она сказала?
   - Ваш анализ, как бы это сказать...
   - Говори прямо! Импотент?
   Алик покрутил в руках распечатку анализа.
   - 98% без движения, - зачитал он результат.
   - Что это значит?
   - Это означает, что вы не сможете иметь детей.
   - Никогда?
   - К сожалению, данные объективны. А с потенцией всё в порядке.
   - Спасибо, Алик.
   - Я сожалею.
   - Спасибо тебе за всё.
   Волконский посмотрел на доктора. Алик расстроился гораздо сильнее его. Что же, не видать тебе новой машины, как своих ушей! Волконский сдержал улыбку. Попрощался.
   - Точный анализ всех компонентов будет готов через трое суток, - напомнил на прощание член-корреспондент.
   Волконский, махнув рукой, закрыл за собой двери. Какие там ещё глюкозы и тяжёлые металлы? Детей не будет никогда! Плюс, надвигающаяся преждевременная старость. Да, вырождаемся. Вырождаемся все: от пьяных работяг до благородных князей.
   Но жить надо, и есть пока с кем! Аптекарша уж изошла истомой. Но Волконский промчался мимо аптеки, боясь, что ничего не получится. В голове так и звучали слова неопрятной лаборантки: "... как этому старику удалось сдать сперму?" И отвечает профессиональная проститутка: " подвявшая сосиска!"
   Волконский покатался по ночному городу, благо пробок не было, и приехал на работу. Немного поспал в одиночестве на специальной многофункциональной двуспальной кровати. Разбудили его голоса сотрудников. Волконский не слышно открыл дверь, замаскированную под книжную полку и приступил к труду. Всё валилось из рук. Компьютер зависал, почта оказалась неразобранной: входящие вперемежку с исходящими, директивы, циркуляры и приказы в одной корзинке. Волконский не стал звать секретаршу, боясь накричать на неё не по делу.
   К обеду зазвонил телефон.
   - Александр Андреевич! Это Катя!
   - Да, я слушаю.
   - Вы хотели продлить наше знакомство?
   - Очень. Через неделю я вернусь из командировки, и позвоню вам сам. Оставьте координаты!
   Слышно было, как надувшиеся губы аптекарши шерохнули по мембране. Но телефон она продиктовала.
   Волконский попрощался. Положив трубку, он тотчас велел разузнать об этой Кате всю её родословную.
   - До какого колена копать? - спросил молодой помощник.
   - До какого накопаешь. Всю информацию мне на стол не позднее, чем через неделю!
   - Будет сделано! - браво выкрикнул подчинённый и вышел из кабинета. Постелька шефа пустует, решил он. Что ж, для хорошего человека чего не сделаешь! К тому же, может, что и перепадёт с барского стола?
   Волконский сообщил, что едет на объект. Секретарша улыбнулась в ответ.
   - Поняла, Александр Андреевич! Соединять только с прямой трубой!
   Волконский улыбнулся. Секретарша, умная и образованная, чем-то напоминала жену и никаких плотских чувств у начальника не вызывала.
   Волконский поехал к Лине. Двери открыл своим ключом.
   - Что ты там сказала насчёт спеца? - спросил он без предисловий.
   - Я, Александр Андреевич, не одета, - сказала Лина, запахивая халат.
   - Но говорить-то ты можешь?
   - В чём проблема? Я не готова. Ещё зубы не чистила!
   - Лина! Ты можешь говорить с грязными зубами?
   - Даже с грязным языком!
   - Ночью ты что-то сказала о моих проблемах.
   - Александр Андреевич! Какие у вас проблемы? Всё просто замечательно.
   - И распрекрасно! Давай адрес своего кудесника!
   - Саша! - задушевно сказала Лина, по праву давней знакомой она могла называть постоянного клиента по имени. - Ты решился. Как хорошо!
   Волконский посмотрел в глаза женщины. И там не было фальши! Неужели, ей не безразлично здоровье старого знакомого? Или богатого клиента.
   - Минуточку! - Лина заправила халат, скрыв заманчивые места тела. Она знала, когда не следует возбуждать мужчину. Иногда то, что его восхищает, почему-то вызывает раздражение, граничащее с отвращением.
   Волконский уселся на стул и ждал.
   - Вот, - Лина достала визитку из ящика письменного стола.
   Волконский взял пластиковую карточку.
   - Сунь Лунь?
   - Син Лун! - поправила Лина.
   - И что, чем он лечит?
   - Традиционная китайская медицина.
   - Искусство мопса?
   - Ещё какое искусство! - закатила глаза Лина.
   Волконский понял, что Лина ничего не знает о методах китайской медицины. Что же, тем лучше. Он прочитал часы записи на приём. Похоже, нет отбоя в клиентах у этого Сина Луна. Неужели так много в стране идиотов? Волконский усмехнулся.
   - Я для чего дала визитку - посмеяться? - спросила Лина, показав наполненные слезами глаза.
   - Мне, Лина, не до шуток. Особенно после вчерашнего.
   - Извините, простите, Александр Андреевич! Я не хотела никого обижать. Просто с языка сорвалось.
   - То-то и оно.
   Волконский ушёл, не прощаясь.
   Офис китайца располагался в здании бывшего техникума, ныне лицея технических наук. Звучит так же, как и выглядит. Обшарпанные стены, заплёванные лестницы. Поднявшись до второго этажа, Волконский открыл дверь, ведущую в коридор. Обстановка разом изменилась. Паркетный пол, пальмы, потолок в лепнинах и кабинеты с дверьми сплошь из красного дерева. Позолоченные номера и таблички. На искомой значилось: "Доктор Син Лун". Скромно, хотя и не дёшево. В отличие от "Гербалайфа", "Айвона" и прочей, и прочей.
   Волконский пару раз стукнул согнутым пальцем по никелированной ручке, затем повернул её и вошёл.
   Сразу за порогом стоял стол, преграждающий вход посетителям. За ним сидела хорошенькая, насколько это возможно, китаянка.
   - Что желаете? - сказала она на чистом русском языке.
   - Для начала, здравствуйте!
   - Здравствуйте, - повторила секретарша, ничуть не смутившись. Оправдываться, похоже, она не привыкла. При таком количестве клиентов, не имеет смысла лебезить перед каждым импотентом.
   - Я бы хотел видеть доктора.
   - У нас записи на девять месяцев вперёд. Доктор Син Лун принимает одного человека в течение трёх суток.
   - Мне нужно его увидеть, - улыбнулся Волконский.
   Секретарша тупо посмотрела на его губы.
   - Вы из налоговой?
   - Гораздо серьёзнее, - сказал Волконский.
   Волконский достал свой пропуск во все инстанции: корочку, где обозначалось, что владелец сего документа, сотрудник аппарата президента страны и имеет право на любые действия. Ниже мелким шрифтом обозначалось: разрешённые законом РФ. Как правило, на эти буковки никто не обращал внимания.
   - Так вы не нуждаетесь в лечении? - в узких глазах секретарши засветился огонёк надежды.
   - Ничуть! - подтвердил Волконский.
   - Тогда, Александр Андреевич, я немедленно вызову доктора. Я, Александр Андреевич, имею все права прервать сеанс лечения и вызвать папу!
   Волконский молча кивнул, показав глазами, что оценил её смуглые коленки. Голову он поднимал чуточку медленнее, обласкав взглядом миниатюрную фигурку китаянки. Слегка задержав взор на ложбинке на грудной клетке, Волконский не выказал удивления отсутствием грудей.
   - О! Александр Андреевич! Я немедленно сообщу о вашем приходе!
   Скинув туфли на высоком каблуке, секретарша сунула ноги в крохотные тапочки и исчезла за белой дверью.
   Волконский сел на стул в уголке. Начались китайские церемонии, подумал он. Теперь выйдет плешивый китаец со старческими пятнами на лице и с благовонной сигарой в руке, готовый прижечь конец любому пациенту. Волконский поёжился.
   Дверь бесшумно отворилась, и на пороге появился мускулистый мужчина средних лет. Он больше походил на Брюса Ли, нежели на старого целителя.
   Перекинувшись несколькими фразами с дочерью, он поклонился посетителю.
   - Волконский Александр Андреевич! - представился князь.
   - Доктор Син Лун! - ответил китаец на чистейшем русском языке.
   Волконский уже не удивлялся. Ничто больше не могло поразить его, после того как китаец появился без набора игл для акупунктуры и горящей сигары мопса.
   - Проходите, пожалуйста! - доктор пригласил Волконского последовать за ним.
   Волконский вошёл за дверь. Здесь были те самые сигары, наборы игл разной длины и две восковые фигурки изображавшие женщину и мужчину. В дальней стене кабинета было две двери. В одну из них, похоже, китаец спрятал своего пациента.
   - Присаживайтесь!
   Волконский сел на предложенный пуфик.
   - Удивляетесь моему произношению?
   Князь кивнул.
   - Дело в том, что я родился в СССР. Затем уехал на историческую родину, овладел искусством врачевания, передающимся по наследству. И теперь, вот, - китаец хлопнул себя по кленкам, - приношу пользу людям.
   - Больным людям.
   - Можно и так сказать, - китаец указал глазами на знак, вывешенный на стене.
   Волконский посмотрел на круг, разделённый пополам кляксой в виде лежачей запятой. Вверху белая половина, снизу чёрная. Вдобавок на каждой запятой по маленькой точке. Соответственно на белой чёрная и наоборот.
   - Прана! - сказал Волконский.
   - Инь и ян! Весь смысл в равновесии.
   - Общей гармонии, - подыграл Волконский.
   Китаец, не обращая внимания, на издевательский тон клиента, повёл расспрос. Он интересовался предпочтительными цветами пациента, любимыми блюдами, удобными для клиента местами: в лифте, во дворе, автобусе и автомобиле, то есть вещами, на взгляд Волконского, не имеющими никакого отношения к болезни вообще. И всё же Волконский отвечал. Вначале сдерживаясь, затем как-то вышло само собой, князь расслабился и говорил более охотно.
   Закончив опрос, доктор Син Лун вдруг задал вопрос, совсем не имеющий отношения к бестолковому разговору.
   - Как вы относитесь к женщинам?
   - Хорошо.
   - К мужчинам?
   - За такой вопрос подростки бьют морду, но я скажу. Я вообще отношусь к мужчинам по сути.
   - Это я и хотел услышать. Вы обращались к традиционным специалистам?
   - Хотите доказать, что это было бесполезно?
   - Отнюдь! Александр Андреевич, я вначале изучил традиционную медицину. И не отвергаю её. Только пополняю методами восточной.
   - Обращался. Мне сказал один член, - Волконский скривил губы, - корреспондент, что у меня не может быть детей. А о потенции заявил, что всё в порядке. Тогда как, - пациент полностью раскрепостился и выложил: - две профессионалки и одна дилетантка заметили, что не совсем в порядке.
   - Что именно? - спросил Син Лун.
   - Угол эрекции не тот. И вообще, анализ моей спермы приняли за иссохшее семя динозавра!
   - Это как?
   - Сперматозоиды абсолютно неподвижны. - Волконский закинул ногу за ногу. - И сколько мне теперь осталось, доктор?
   - Если угол стал тупее, дело поправимое. Но для зачатия ребёнка придётся потрудиться. И вам, и мне.
   - Сколько времени это займёт?
   - Для улучшения потенции три дня. А вот, с детородной функцией придётся лечиться не менее года, а то и более.
   - Доктор, давайте так. Вначале сделаем угол острым, а затем поработаем над возможностями зачатия.
   - При вашей активности, очень сложно будет вернуть вас к прежнему состоянию.
   - Какой ещё активности?
   - Но вы же сказали, что можете и имеете по две женщины в сутки.
   - Ничего такого я не говорил!
   - А как с вопросами о цветах? Помните, что отвечали о розах?
   - Да, - Волконский понял. У этих китайцев учился сам Фрейд, не иначе! Выходит, он наговорил о себе больше, чем на исповеди!
   - Так вот. Необходим курс акупунктуры. Краткий, но почасовой. Нельзя прерывать, тем более опаздывать хотя бы на минуту! Для этого придётся оставить вас здесь.
   - Жить в этом кабинете?
   - Чего не сделаешь для здоровья?
   - Когда начнёте, доктор?
   - С завтрашнего утра.
   - А с сегодняшнего вечера нельзя?
   - Пусть так, - согласился китаец. - Запаситесь терпением и приступайте!
   - А услуги, еда и прочее, как с этим?
   - Вы можете заказать себе пищу из любого ресторана. Только заносить будут исключительно мужчины. В течение трёх суток вам нельзя не только прикасаться, но и смотреть на женщину.
   - Хорошо. Какова цена моего заточения?
   - О цене договоримся. Думаю, дорогой князь, вы не бессребреник.
   - Ещё маленький, но важный вопрос, доктор, - Волконский указал взглядом на набор игл с ужасающими длинными пружинами. - Это станете втыкать в член?
   - Что вы? Исключительно в спину. И то не много и не надолго.
   - Согласен, - сказал Волконский так, будто решал судьбу мира.
   Китаец развёл руками.
   - Жду вас к десяти вечера! - сказал Син Лун на прощание.
   Волконский кивнул. Китаец заметил, как дёрнулись мышцы шеи пациента. Улыбнулся нейтральной китайской улыбкой и довольно-таки крепко пожал руку.
   Через полчаса Нина Петровна с Валентиной сидели у китайца в кабинете.
   - Что вы будете делать с моим мужем?
   - Общеукрепляющий курс лечения. Его проблемы я решить за трое суток не смогу.
   - Вряд ли кто её решит, - тихо сказала Нина Петровна.
   Китаец хорошо слышал, но промолчал.
   - А что вы можете сделать, дорогой Син Лун? - спросила Валентина.
   - За деньги, которые вы внесли, плюс доплатит сам князь, - китаец посмотрел на манекен мужчины с многочисленными лампочками, обозначающими точки для акупунктуры, - можно сделать так, чтобы он не имел побочных связей.
   - Как! Чтобы он совсем не мог ни с кем, кроме жены?
   - Это обещают колдуны и маги. Я хоть и выучился на волшебника, такого не скажу. Но можно сделать так, чтобы влечение к женщине у пациента наблюдалось в строго определённое время суток. Например, в десять вечера. Или в половине двенадцатого.
   Валентина кивнула.
   - Нет! Нет! - замахала руками Нина Петровна. - Извините за всплеск эмоций, но мне тогда его совсем не достанется!
   - Тогда хотя бы сделайте, чтобы у него не было постоянной тяги к чужой бабе!
   - Валентина!
   - Что, Нина Петровна? Я что-то не то ляпнула?
   - Я могу сделать, чтобы не было тяги вообще. Или никак.
   - Не надо ничего делать! Я вам заплатила за трое суток полной изоляции, не так ли? Так и устройте эту изоляцию!
   - Не волнуйтесь, Нина Петровна! К нему в комнату и муха не залетит!
   - И свою дочку уберите на это время! - сказала Валентина.
   - Её-то зачем?
   - Мы заплатим за все издержки! - поддержала Волконская.
   - Но я уверен...
   - Вы не знаете этого человека!
   - Судя по тестам, он никогда не станет вступать в близость с женщиной против её желания.
   - А вы протестируйте свою дочь! И я готова поспорить, что согласитесь убрать её куда подальше! - заявила Валентина.
   Китаец улыбнулся. Тестировать дочь он не собирался, но желание клиента закон! Он отправит дочь в командировку за благовониями в Тибет.
   - А если он угробит Сашу? - спросила Нина Петровна у подруги после разговора с китайцем.
   - Нашего князя угробить невозможно и сотне китаёзов! Нам нужно что? Зрелые стерватозоиды. Мы их получим! Главное, чтобы китаец сказал, что первой нужно поиметь законную жену. Они мастера пудрить мозги, как-нибудь сумеет доказать Волконскому.
   - Да он уже сто раз предупреждён.
   - Тогда нам не о чем горевать!
   Волконский устроил себе командировку на трое суток. Куда и зачем - это не касалось никого. Вряд ли в его отделе нашёлся бы человек, интересующийся шагами начальника. Даже вызовы по "прямой трубе" Волконский отключил. Велика радость, отвечать на вопросы президента, имея дюжину иголок в пояснице!
   Оставалось несколько часов до добровольного заточения. Князь представлял, что его ожидает полное воздержание. Поэтому первым делом Волконский просмотрел свой календарь. Ни одной подходящей женщины! Самые лучшие в ауте. Так он называл их "праздничные дни", красные дни календаря. К новеньким князь боялся сунуться. В последнее время что-то не срабатывало. И тогда он как добропорядочный семьянин поехал к жене.
   Нина Петровна приняла мужа в свои объятия с таким жаром, словно прощалась с ним навсегда. Волконскому вспомнились их первые встречи, когда он оседлал изголодавшуюся кобылицу - страстную и неуёмную, готовую к любым импровизациям.
   Князь провёл в постели втрое больше времени, чем полагал. Поэтому он, отказавшись от ужина, наскоро попрощался с женой и двинул к Лине. Пусть она в последнее время не очень-то довольна им, но выбирать не приходится.
   Волконский влетел в съёмную им квартиру, намереваясь за пять-семь минут сделать свой дело и мчаться к доктору китайцу. Лины дома не оказалось.
   На столе лежала записка.
   Волконский взял листок.
   Альхен, со мной не всё в порядке. Извини, пришлось консультироваться с врачом. Через недельку поправлюсь, обещаю. Лина.
   Волконский поморщился. По договорённости Лина оставляла записку только в исключительных случаях, обращаясь к нему не иначе как "Альхен". Он сжёг записку и поехал к китайцу.
  
  
  
   ГЛАВА 31.
   Никола долго изучал подсунутую Никитой бумагу за гербовыми печатями с решением законодательного собрания района.
   - Ну? - спросил наконец Никита.
   - Не понукай, не запряг!
   Никита фыркнул. Он махнул рукой и зашёл в избу.
   - Марья Семёновна! Хоть вы ему скажите: нет никакого криминала! Чего он боится?
   - А в чём дело? - спросила жена Николы.
   - Вам сдают в аренду землю.
   - Какую землю? На которой стоит наш дом?
   - Да нет же! - Никита щёлкнул пальцами. - Угодья колхоза. Пахотные земли. Засеете ячменём, будем делать пиво. Я уже договорился об открытии пивного цеха на заводе.
   - А на каких условиях?
   - На самых благоприятных! - Никита достал бумаги из папки, вынул один лист и показал Марии.
   - Пожалуйста, Никита, все бумаги!
   - О! - взревел Никита. - Возьмите, пожалуйста, все бумаги! Изучайте! Но время не ждёт! С кем я ещё буду сотрудничать, как не с друзьями?!
   - Никита, сходил бы ты погулял. Смотри, какая чудесная погода.
   - Марья Семёновна! Сеять пора, не мне вам объяснять! Чего тут страшного, подписать бумагу на право собственности?
   - Погуляй, Никита! - сказал Никола.
   Никита шумно выдохнул, но подчинился. Он вышел за калитку, прошёлся по улице до берега реки. Зелёная свежая травка пробивалась по кромке обрыва. Мужички сидели на краю, свесив ноги. Они наблюдали за недвижными поплавками в бирюзовой глади воды. Никита постоял за спинами рыбаков, стараясь не дышать громко, чтобы не спугнуть рыбу. Он загадал, сейчас вытащат рыбку, а не пустой крючок, и тогда всё срастётся.
   Один из рыбаков потянул за удочку. Никита замер. Медленно, медленно поднималась леска. Никогда не думал Никита, что крючок так далеко от поплавка. Время казалось вечностью. А рыбак не спешил. Попыхивая сигареткой, он тащил удочку кверху и на себя. Когда уже должна появится рыбка, мужик зачем-то дёрнул за уду куда-то в сторону. Что-то плеснулось. Никита в сердцах шлёпнул себя по ноге.
   Из воды появилась серебристая плотвичка. Мужик выругался.
   - Чего шумишь, придурок?
   Никита не отрывал глаз от рыбки. Мужик довёл добычу до берега, ещё раз подсёк и ... рыбка сорвалась!
   - Э-эх! - выдохнул Никита.
   Мужичок оглянулся. Увидев перед собой городского в богатом пиджаке, смолчал.
   Никита решил так: всё же, рыбка поймалась. А что сорвалась, так это не проблема! Он покурил, побросал камушки в воду, отойдя от рыбаков на почтительное расстояние. Солнце начало садиться, Никита посмотрел на деревню. Из множества труб закурился дымок. Самое банное время. Решив доконать Николу в бане, Никита зашагал к деревне.
   - "Я иду долиной, на затылке кепи"! - пропел он, как всегда, фальшивя.
   В избе его ожидал неподписанный договор аренды.
   - Но, почему?
   - В такой форме я не могу подписаться под этим опасным делом.
   - Чем оно опасно? Все разрешения есть. Ячмень, сам говорил, у нас расти будет лучше! Никакого риску. Что тебе ещё, крестьянская душа?
   - Получается, я единственный арендатор.
   - Боишься ответственности?
   - Боюсь!
   - Никола! Ты ли это? Неужто не справишься с посевом?
   - С посевами-то я слажу. И с уборкой тож. Только с рэкетом как? Если что, меня будут прессовать одного!
   - Зато и прибыль вся твоя!
   - Ерунда. Никакая прибыль не сравнится с ценой жизни.
   - Ну, давай, я разделю с тобой пай.
   - Другое дело. А ещё лучше, если Чугуев приложит руку.
   - Ему-то как? Нельзя мэру иметь собственность.
   - Так он и не имеет?!
   - Это его дело.
   - Правильно, против госрэкета у нас будет Чугуев.
   - А против бандрэкета, стало быть, Никита?
   - Знамо дело. От сельской шантрапы отобьюсь сам.
   Никите очень не хотелось заморачиваться с этими посевами, уборками и прочей грязной работёнкой. С другой стороны, подумал он, в самом деле, Никола кто такой? Лох деревенский. Любая, как он говорит, шантрапа отберёт землю, раздев его до нитки.
   - Пусть Чугуев оформит пай на жену, а я, так и быть, оставшуюся третью часть на себя! - сказал Никита.
   - Я вступаю в пай на пятнадцати процентах.
   - Это что, совсем не в доле? - Никита схватился за голову. В чём подвох?
   Николай кивнул.
   - А сеять - пахать ты будешь один?
   - Никита! Тебя не напрягу. Разберусь со своими людьми сам.
   - Значит, ты согласен?
   - На моих условиях.
   - Хорошо. Тогда оформим, что ты по собственной воле подписал бумаги безо всякого давления!
   - Это ещё зачем?
   - Бизнес есть бизнес, Никола. Сегодня мы кореша, а завтра две акулы!
   - И я о том же, - пробурчал Никола, стягивая сапоги.
   - Чего говоришь? - спросил Никита, как будто не расслышал.
   - Говорю, ногам надо дать передых. Кстати, банька готова. Ты как, Никита?
   - Строго положительно!
   Из трубы бани поднимался горячий воздух. Он колыхал волнами воздух. Внезапно выбросил сноп искр. Приятно запахнуло жжёной берёзой. Никита потянул ноздрями.
   - Нравится?
   - Всю жизнь нюхал бы.
   - И задохся бы под конец.
   - Вот так, Никола, вечно ты всё бросаешь на землю. Никакого полёта фантазии!
   - Пошли, фанталётчик, плеснём на каменку!
   Мария тем временем перепроверяла свои расчёты. И так и этак выходило верно. Хоть и придётся напрячься, зато твёрдый кусок хлеба обеспечен. А масло, оно красиво только к месту. Ежели бутерброд упадёт, так горя с ним не оберёшься. И половик не отдраить потом, и бутерброд пропадёт. А с хлебушка куда как сподручнее сдуть пыль, да и снова в рот.
  
  
  
   ГЛАВА 32.
   Волконский был приятно удивлён. Комната, предоставленная китайцем, была похожа на гостиничный номер. С холодильником, душевой кабинкой и телевизором. Не было только телефона. Но это входило в условия лечения. Кто их разберёт, восточных докторов. Главное, всё же, эффект.
   Волконский навёл справки о докторе. Оказалось, очень не плохой специалист. Действительно, учился в Москве, затем уехал на восемь лет осваивать восточную методику. Благодарные пациенты не делали ему рекламы, поскольку страдали малоприятным для мужчин заболеванием. Самое важное, ни у одного импотента претензий к доктору нет.
   В первый же день, доктор навтыкал иголок в спину Волконского. Князь удивился. Он не чувствовал уколов! Как не чувствовал игл.
   Пищу ему подавал безобразный китаец. Именно такой, каким Волконский представлял себе доктора. Только вдобавок ко всему, у этого старика был раздвоен нос. Князю казалось, что от старого китайца здорово воняет. При его приближении Волконский подносил к носу платочек, орошённый мужскими духами. По-русски старик ничего не понимал.
   Волконский спросил у доктора, почему по телевизору гонят разную муть? Рекламы и новости с женщинами тотчас глушатся, заменяясь бесполыми мультиками. Про зайку, про ворону, про ручеёк.
   - Это нужно, чтобы не возбуждать никаких чувств, - ответил доктор.
   - Какие могут быть чувства к дикторшам?
   - Не нужно никаких, - сказал доктор, закончив тему.
   И пошло, поехало. Иголки, грубый мужской массаж, контрастный душ. Пятьдесят отжиманий, сорок приседаний. Обезжиренный, безвкусный обед и всё заново, в том же объёме.
   Волконский свалился на кровать замертво, не видя никаких снов. А поутру, выругавшись, выбросил трусы и долго отмывался в душе. Мучила одна мысль, сказать или не сказать доктору?
   Син Лун помог, спросив о ночной поллюции.
   - Была, - сказал Волконский, покраснев.
   - К сожалению, курс лечения начнётся заново.
   Волконский добровольно истязал себя физическими упражнениями, задав себе большую в полтора раза нагрузку. А ночью увидел аптекаршу. И лечение началось сызнова.
   После третьей ночи Волконский попросил библию.
   - Думаешь, поможет? - пожал плечами Син Лун.
   - Помогала же святым отцам. Кстати, пищу мне только постную! Ничего не добавлять, даже капли растительного масла! Впрочем, я закажу сам. Приносить строго из монастыря!
   Князь, не зная о постных блюдах, заказал себе устрицы. Не принесли. Волконский немного повозмущался, но съел сухую пшённую кашу. Зато к десерту было всё, что пожелаешь: от ананасов до яблок. Не дали только винограда. Оно и верно, рассудил Волконский, начнёт в желудке бродить, ещё чего похочется.
   Ночь прошла без происшествий. Князь приободрился. По случаю маленькой победы над организмом он позволил себе выполнить указания доктора, не добавляя от себя физической нагрузки. И Ветхий завет дочитал как сказку, пропуская целые главы.
   А ночью пришла расплата.
   Син Лун подключил к общеукрепляющему курсу, лечение от депрессии. Волконский заметил, что доктор начал использовать не только серебряные иглы, но и золотые.
   - Какая разница в драгметаллах, кроме цены?
   - Золото - ян, серебро - инь.
   - Выходит, до сегодняшнего дня мне больше нужно было женщину, а теперь и мужчину?
   - Мужской силы!
   - Ясно, - сказал Волконский, хотя не понял ничего.
   - Можно с равным успехом работать обычными нержавеющими иглами, как в сторону снижения, так и повышения тонуса. Но, - доктор панибратски улыбнулся, - канители много. Вращать иглу дольше. Рассеивать или собирать энергию - против или по часовой стрелке. А так, золото и серебро сами делают своё дело.
   - Конечно! - обрадовался Волконский. Перспектива вращения игл в глубине спины его совсем не радовала.
   Две ночи прошло спокойно. Волконский прочитал Новый завет и попросил что-нибудь о житие аскетов. К завтраку из монастыря ему доставили древнюю книгу. Описывался быт монахов от времён Сергия Радонежского, включая Афонский монастырь. Книги о старине Волконский любил. Чудесные явления Афона так же заинтересовали князя. Особенно история о том, как к монастырю, закрытому для женщин на корабле подвезли какую-то монахиню. Казалось бы, тоже человек божий, ан нет! Произошло страшное землетрясение, вызвав гибель корабля. Волконский зачитался и не заметил, как прошла ночь.
   Поутру курс лечения, продлённый на дюжину дней, закончился. Волконский поблагодарил доктора.
   - Деньги получите на свой счёт, или нужны наличные?
   - Мне лучше безналом. Налогов меньше.
   - Хорошо, - Волконский пожал руку китайцу. - И всё же, доктор, как дальше будет?
   - Нельзя тотчас после лечения спать с чужой женщиной. Надеюсь, вы понимаете, о чём я?
   - Это почему?
   - За счёт моего курса лечения улучшена внутренняя энергетика. Вступать в связь с чужеродным организмом не нужно. Вначале энергия должна подпитать собственный семейный циркулюм.
   - Понял. Первой должна быть не чужая женщина.
   Китаец кивнул, подтверждая свои слова как аксиому.
   Волконский сел в машину и поехал домой. Он старался не смотреть на голые ножки, которые активно выставляли девушки ранней весной. Проезжая мимо аптеки Волконский отогнал от себя мысль о Кате. К тому же, это была совсем другая аптека. Но что-то шевельнулось в нём. Надо купить презерватив! Волконский вспомнил о записке Лины и её проблемах. Наверняка, что-то подцепила! Принести в дом заразу равносильно самоубийству.
   Князь первым делом зашёл в спальную жены, предварительно натянув резину. Нины Петровны там не оказалось. Волконский спустился в людскую.
   - Девчата! Где Нина Петровна?
   - Она, м-м, приболела.
   - Клава! В какой она больнице?
   - В ЦКБ, - ответила Анастасия Фёдоровна как знающий человек.
   Волконский, улыбаясь, подписал меню на день, спустился в гараж.
   - Валя? - спросил он у темноты.
   - Александр Андреевич! Я тут! - отозвалась Валентина, оказавшись за спиной хозяина.
   - Что с Ниной?
   - Я...
   - Только не говори, что не знаешь! - выкрикнул Волконский.
   - Ну почему, знаю, - Валентина потеребила лямки рабочего комбинезона. При этом её накаченная грудь завибрировала.
   Волконский едва сдержал стон.
   - Она, у неё критические дни. Впервые за жизнь такие болезненные, - в голосе телохранительницы было столько печали, что князь посмотрел на неё другими глазами. Надо же, как переживает за хозяйку! Ба! Да ты, полубаба полуслон, нам совсем не чужая!
   - А я только что вернулся из командировки. Был в зоне по приказу, - Волконский задрал голову кверху. - Там, понимаешь, одни мужики.
   - Грязные и вонючие! - сказала Валентина, вспоминая своего бывшего.
   - Именно так, - Волконский посмотрел на Валю внимательнее. В сумеречном свете, проникающим сквозь щель в дверях, вырисовалась её фигура. Спортивная, подтянутая, упругая, как резина. Волконский улыбнулся пришедшему в голову сравнению. Но дело, шевелящееся в штанах, не требовало отлагательств. Он пустил в ход всё своё обаяние, ни капли не соврав, что впервые толком разглядел Валентину, увидев в ней женщину.
   Валя хотела ответить колкостью, как ей это всегда удавалось, но, посмотрев на приоткрытый рот хозяина и просящие глаза, сдержалась. А в следующий момент, когда Волконский хотел уже податься в прачечную к более сговорчивой Клаве, словно прочтя мысли хозяина, Валя впилась в его рот губами.
   После вынужденного, якобы лечебного воздержания, Волконский оконфузился. Но и одного проникновения хватило для партнёрши. Валя сдавила его бёдрами, вскрикнула и обмякла.
   Волконский поласкал её для приличия и собрался выйти из гаража, звонить доктору, узнавать, в чём дело? Почему у него сработало преждевременно, как у подростка?
   Валя, не выпуская хозяина из рук, сняла наполненный презерватив. Незаметно сунула его в термос, заранее поставленный возле ящика с мусором. И, не удержалась. Руки сами собой обхватили шею хозяина.
   Волконский тотчас возбудился и продолжил обмен информацией в семейном кругу.
  
   * * *
  
   Нина Петровна в это время искусала губы в кровь. Кто мог знать, что лечение князя затянется на десяток дней. Всё было подсчитано и просчитано. В итоге Нина Петровна просчиталась. Когда теперь представится такая возможность? Пожалуй, никогда.
   Зашедший на обход Алик спросил о самочувствии.
   - Замечательно. Спасибо, Алик.
   Молодой профессор кивнул, улыбаясь.
   - Это реакция на отмену гормонального препарата, - заметил он. - Зато теперь ваши шансы забеременеть существенно возросли.
   Нина Петровна улыбнулась, слегка качнув головой. Интересно, не себя ли ты предлагаешь в качестве будущего отца ребёнка?
   Алик подошёл к кровати. Нина Петровна, продолжая думать об упущенной возможности, всхлипнула. Доктор протянул руку и погладил её по голове. До чего жёсткие волосы! Наверняка, от избытка мужских гормонов. Из профессионального интереса доктор провёл рукой по лицу Нины Петровны, обнаружив лёгкий пушок. Она лежала, не шелохнувшись. Мысли Волконской были очень далеко. Казалось, сама душа отлетела и блуждала за многие километры от больничной палаты.
   - Алик? Это тоже входит в курс лечения? - громом в палате раздался голос Волконского.
  
  
  
   ГЛАВА 33.
   Сборная начала сезон с двух начисто провальных матчей. Причём, оба проводила на своём поле в Лужниках. Пашу в обоих матчах выпустили за пять и десять минут до конца игры при разнице в два и три гола. Бураков в одной игре сократил разрыв в счёте, в другой не успел, схлопотав красную карточку.
   Чиновник от футбола вызвал главного тренера на ковёр.
   - Мы такие деньги бухаем в команду! - разорялся он. - Один Ятранкин во сколько обходится! А ты не можешь мобилизовать игроков!
   - Я предлагал свой план игры, - напомнил тренер.
   - Да засунь свой план в гудок! - ещё больше разошёлся начальник. - Твой Бурой нам принёс только штраф от ФИФА! И вышел-то на пять минут!
   - Выйди он с начала игры, не было бы причин для штрафа.
   - Выйди, зайди! Так всё просто, а?! - начальник подбросил ладонями воздух. - Мы чем будем платить штраф, если не выйдет Ятранкин?
   Он намекал на одного из спонсоров сборной. Всё это было правдой. Тренер понимал, но смириться не мог.
   - А если он не выйдет на поле, мы не штраф, а премиальные от ФИФА получим!
   - Да, да! Огребём лопатой! Который раз тебе говорил, надо реально смотреть на вещи. Одним футболистом игры не сделать. Подбирай команду таких, как Бураков!
   Тренер опешил. Он не верил своим ушам. Выходит, ему отдают все полномочия? И он сам теперь сможет подбирать игроков и строить планы игры?
   - Ну, чего рот разинул? Прямо как наш вратарь. Давай, работай! Ищи, выдумывай, пробуй!
   - И что, за это ничего не будет?
   - Да что ты? - всплеснул руками директор. - В крайнем случае, пожурят на тренерском совете.
   - Надо понимать, я отставлен?
   - Ещё один вопрос, места и в первой лиге не найдёшь! - выкрикнул начальник, брызжа слюной.
   Тренер оттёр лицо рукавом, но глаз не опустил.
   - Расчётные когда получу?
   - Все вопросы в бухгалтерию! Кстати, - начальник ушёл за стол, разложил перед собой какие-то бумаги, - обходной лист начинай заполнять прямо сейчас. Общее собрание, коллегиальное решение, сам понимаешь, формальности.
   - Все вопросы к завхозу! - отчеканил главный тренер сборной. Не прощаясь, удалился из кабинета.
   - Ну? Что ты будешь делать с такими дуболомами? - спросил чиновник у собственного отражения в зеркале.
   Тренер вошёл в раздевалку к команде. Похоже, все знали об отставке. Даже самые ершистые присмирели. Сочувствуют.
   Вместо скандала, тренер с улыбкой доложил, что идёт на повышение. Никого не упоминая лично, он заявил о будущем команды.
   - Так, ребятушки, скоро будем играть на равных не только с дворовыми клубами, но и с любой сборной. Времена меняются. Скоро за место в сборной надо будет повкалывать за клуб. Новое поколение, не знающее горечи поражения, сделает игру!
   Тренер замолчал. Обычно кто-то из команды, чаще всего Ятранкин, задавал каверзный вопрос. На этот раз тишина затянулась.
   - Так что, давайте, дерзайте и победите! - пафосно закончил тренер.
   Он ушёл тихо, без помпезных фуршетов и награждений.
   По телевизору и не упомянули о смене главного тренера сборной страны. К чему? Чиновники футбольной лиги решили, что болельщики узнают об этом на следующем матче, а профессионалы и так знают о переменах в сборной.
   Новый тренер по возрасту и по взглядам на игру мало чем отличался от прежнего. Но жизнь научила его выкручиваться из любых положений. Бурого он отстоял, понимая значимость такого игрока. В угоду начальству, перевёл Буракова в полузащиту.
   - Я что, савраска, бегать туда-сюда-обратно? - возмутился нападающий.
   - Паша! Лучше бегать хоть как-то, чем протирать трусы о скамейку!
   - Да. Трусы нынче дефицит!
   - Вот и ладно. Сам всё понимаешь. Выйдешь на левый фланг.
   - Чего на левый-то?
   - У тебя рабочая правая?
   - С утра обе были.
   - А после обеда, когда начинаются игры, будет правая! Останешься на острие атаки, только мы это остриё сместим на фланг. Не понравится левый, уйдёшь на правый.
   - И в центре мне никто не запретит играть.
   Новый тренер кивнул.
   В клубе Бураков по-прежнему играл в нападении, забивая в каждом матче. Пашу пригласили на телевидение, сняться в рекламе.
   - "Памперсов" что ли? - спросил он у тележурналиста.
   - А вы не без чувства юмора!
   - И лаптем щи не хлебаю!
   - Реклама пищевых добавок, всего-навсего. Вы выпиваете стакан кефира, а затем проводите финт, забивая гол.
   - И сколько?
   - Достаточно.
   - Пять? - Паша больше за одну игру не забивал.
   - Что вы? Это же смешно! - журналист не собирался выглядеть посмешищем. Тем более, в глазах олигофрена, каковыми он считал всех спортсменов без исключения.
   - Так что, семь?
   - Пятьдесят, дорогой ты мой!
   - Аккуратнее, ты, папарацци! - Паша сжал кулак. За "дорогого" не долго и в рыло схлопотать!
   - Хорошо, хорошо, восемьдесят!
   - Это нормально? - опешил Паша.
   - За один ролик предостаточно.
   - Пойдёт! - Паша хлопнул журналюгу по плечу. - За сколько минут?
   - Ну, на съёмки уйдёт дня два. А сам ролик, от силы секунд двадцать.
   - Пойдёт, - Паша догадался, что речь не о количестве голов.
   В сборной его встретили шутками, прибаутками.
   - Во! Бурой, звезда экрана!
   - Паш! Тебе бы с игры сняться, лучше бы вышло!
   - Да этот лохопед замаял меня, то так бей, то этак!
   - А ты бы в рыло ему, а?
   Паша ухмыльнулся.
   Насмехающиеся умолкли. Похоже, Бурой не изменил себе, и, наверняка, оператор ходит с бланшем в пол-лица.
   С французами Паша честно отбегал половину второго тайма. Забив гол, довольный ушёл в раздевалку. Тренер испугался успеха и поспешил сменить агрессивного игрока. В итоге боевая ничья: 1:1. На последней минуте мяч случайно отскочил к Ятранкину. Стоя перед пустыми воротами, он умудрился промазать головой по мячу, сыграв плечом. Стадион "Тур де Франс" охнул. Судья застыл со свистком, но моментально пришёл в себя, разглядев татуированное предплечье Ятранкина. На "счастливую руку Марадоны" не похоже, судья дал свисток, отменив гол.
   - Если так дело пойдёт, готовьте чемоданы на чемпионат! - сказал тренер после игры.
   - Если так дело пойдёт, - передразнил его Паша. - Мы научимся штабелями складываться.
   - Это как?
   - А вот так! - Паша показал решётку из пальцев. - Законопатим своими телами ворота, и вратарь нам не нужен!
   - Поболтай ещё, Бурой! - нахмурился тренер. - Мы, как никак, сегодня со звёздами играли.
   - Жаль, что не с Луной!
   - Смотрю я на тебя, Бураков, и поражаюсь. Вроде, иногда умный человек, а бывает, скажешь, как в воду пёрнешь!
   Сидящий рядом с Пашей защитник ткнул его локотком, посоветовав заткнуться.
   Бураков оскалил зубы в своей фирменной улыбке.
   Тренер улыбнулся.
   - И за что тебя все любят, засранца?
   Паша пожал плечами, доставая собственные уши.
  
   * * *
  
   - "Трава на стадионах зеленеет! " - неслось из динамиков стадиона.
   Игроки "Житника" спокойно разминались перед игрой. Предстоял товарищеский матч со сборной одной из братских республик. Тренер почему-то решил, что лёгкая победа даст дополнительный заряд перед матчем со столичным клубом.
   Команда из Средней Азии, в своё время, не представленная ни одним клубом в чемпионате СССР, рада была вырваться в Россию, к морю. За вечер перед матчем куда-то запропастился вратарь. Запасного, по причине нездоровья, они вообще не взяли. Вместе с вратарём на бескрайнем черноморском побережье, в прилежащих пансионатах потерялось ещё шесть человек. В результате сборная вышла на поле практически без запасных игроков. Место голкипера занял полевой игрок. На тренировках он иногда подменял вратаря, в качестве третьей штанги.
   Вопреки всем правилам, учитывая особенность матча, арбитр в поле разрешил вывести команду на поле. "Житнику", как в любом товарищеском матче разрешалось до пяти замен.
   Матч начался с конфуза. Абрек запустил после первой передачи почти с центрального круга мяч в ворота. Вратарь кое-как успел к мячу. Пытаясь отбить его грудью, голкипер смазал в собственные ворота.
   Стадион, заполненный преимущественно отдыхающими, взорвался хохотом.
   Азиаты, подгоняемые воинственными криками тренера, ринулись в атаку. Они подмяли под себя игроков "Житника" и выстроились подобно македонской фаланге у линии вратарской площадки. Опешившие от такой наглости хозяева поля едва сообразили, что дело серьёзно, и надо отбиваться до последнего. Гости лепили по воротам удары один за другим. Первый отбил вратарь, второй - защитник. Третий удар отразила штанга, четвёртый не состоялся. Это Паша вернулся к своим воротам и забрал мяч прямо из-под ноги замахивающегося капитана команды гостей. Не раздумывая, Паша пустил мяч себе на ход. Положения "вне игры" не было, потому что кроме Бурого никто не побежал вперёд. Паша промчался до центрального круга, оглянулся. Свора в ядовито-зелёных майках мчалась на него. Паша прибавил скорости и, чуточку не добежав до штрафной противника, пробил точно в угол. Вратарь, как балерина, пытался дотянуться до мяча ногой. Не получилось.
   "Житник" ещё три раза успешно контратаковал. Затем игра поменялась. Зелёные как-то диффузно растворились в поле. Там где мяч, бегали одни золотисто-жёлтые игроки "Житника".
   Первый тайм закончился со счётом 6:0, четыре из которых на счету Павла Буракова.
   После перерыва Абрек, отобрав мяч, снова влепил от центрального круга "парашютик", но к удивлению всего стадиона, вратарь поймал мяч руками! Похоже, перерыв пошёл ему на пользу. Полевой игрок, замещающий голкипера, догадался, что умеет играть руками, и за это ему ничего не будет!
   Забивать стало сложнее. Но остановить "Житник" не было никакой возможности. Игроки почувствовали кураж. Как на тренировке разыгрывали мяч и соревновались в красоте голов.
   Практически каждые пять минут мяч путался в сетке чужих ворот. Бурой с Абреком по договорённости устроили настоящее соцсоревнование. Паша забил семь мячей, догоняющий его Абрек - шесть.
   К концу матча, когда соперники еле ползали по полю, не выходя дальше своей половины поля, когда Паша обводил низкорослых соперников как мальчишек со двора, капитан команды гостей, захлебнувшись в бессильной злобе, подбежал к нему сзади и укусил за руку.
   Паша остановился, отдёрнул руку. Затем Бурой сложил оба кулака, намереваясь вбить обидчика одним ударом в землю.
   - Кончай, Бурой! - услышал он окрик Абрека.
   Паша опустил руки, отложив расчет с соперником до окончания игры.
   Судья назначил штрафной удар, предварительно удалив с поля капитана команды соперников.
   - Дай, я! - сказал Абрек.
   Пожав плечами, Паша опустил мяч на газон. Ясно было, что судья прекратит избиение младенцев безо всякого добавленного времени. Абрек приготовился бить по воротам. Паша рванулся вперёд, намереваясь занять своё фирменное место в стенке противника на случай отскока мяча.
   Друг и соратник Буракова, горя желанием, во что бы то ни стало догнать товарища по забитым голам, побежал к мячу, вырывая дёрн из газона. Он приложился к мячу силой всего своего веса и ускорения. По его расчёту мяч должен попасть точно в "девятку".
   Паша, распихивая соперников, выпрыгнул вверх, отвлекая на себя вратаря.
   Мяч, вобрав бешеную силу молниеносного удара, влетел в затылок лучшего друга по команде.
   Конечно, Абрек машинально добил мяч с отскока, забив гол. Но на поле остался лежать Бурой.
   Бригада медиков, выбежавшая на поле одновременно с финальным свистком арбитра, пыталась привести футболиста в чувство. К сожалению, безуспешно.
   - В реанимобиль тащите, эскулапы хреновы! - заорал, что есть сил тренер, глядя на бледное лицо лучшего нападающего.
   Абрек, проклиная свою горячность, схватил носилки первым и бегом понёсся по полю. Двое санитаров санинструкторов еле поспевали за ним, мелко семеня.
   Когда Абрек сунул носилки в реанимобиль, Паша наконец поднял голову. Открыл глаза.
   - Бурой! Ха-ха! Вот ты, гад! - и, обернувшись, Абрек заорал во всю мощь лёгких. - Живо-ой! Живо-ой!!!
  
  
   ГЛАВА 34.
   Сбитень знал о правилах поведения в зале суда. Судья, женщина или мужчина, значения не имеет. Это человек при исполнении, то есть служебное лицо. Называть его следует "Ваша честь" и обращаться не иначе как во множественном числе. Каждый, законопослушный и не очень, человек знает, что когда "идёт суд", нужно встать. Хотя никто не понимает, для чего. Не понимал этого истец Сбитень. Тогда как он прав, и закон на его стороне, почему нужно вести себя пришибленным котёнком? Но атмосфера зала суда ловко наладила газообмен в его лёгких, изменив решительную интонацию на дрожащий писк.
   Сбитень представился, подписался на листке, предупреждающем о даче ложных показаний и сдулся. Ему вдруг показалось, что от решётки, где обычно сидят уголовные элементы, пахнет свежеразлитой баландой. И, возможно, после заседания его отправят в места не столь отдалённые. Все заверения адвоката этот запах превратил в химеру.
   Заседание суда подтвердило опасения истца.
   Ответчик встал, одёрнул пиджак и протараторил хорошо поставленным начальственным голосом возражения по иску. Затем явился свидетель ответчика, заявивший, что никто и никогда не посягал на честь и достоинство истца. При этом судья, предклимактерического возраста дама, с вялыми морщинами на пухлом лице продолжала буравить оком справедливости стоявшего за трибуной истца. Сбитень опускал глаза, но казалось, судья видит его зрачки и через прикрытые веки. Истец, стараясь не подать виду, что стоит в полных от страха штанах, разглядывал увенчанные золотыми кольцами крючковатые пальцы судьи.
   Появился второй свидетель ответчика.
   - Когда истец заявился ко мне с предложением опубликовать статью, порочащую честь и достоинство ответчика, я отказал ему! - заявил помощник главного редактора.
   - На каком основании вы решили, что истец представил вам материалы, порочащие честь и достоинство ответчика?
   - Все материалы были проверены. Оказалось, клевета!
   - Кто проверял данные материалы? - спросила судья, глядя в глаза истца.
   - Ваша честь! - заявил адвокат ответчика. - У нас есть свидетель!
   Судья попросила этого свидетеля. Вошёл человек в милицейской форме с погонами подполковника. В руках он держал папку с пугающим заголовком "Дело N ..."
   Истцу страстно захотелось исчезнуть, раствориться, провалиться сквозь землю, только бы не слушать бесконечные обвинения в его адрес.
   Наконец дали слово адвокату истца. Подмигнув судье, лысый увалень в очках с тигровой оправой скороговоркой зачитал требования истца.
   - Сколько?! - спросила судья, приподнявшись с места.
   - Миллион рублей.
   - За какие заслуги? - судья зачем-то шваркнула молотком по столу.
   Сбитень вздрогнул, дёрнувшись всем телом.
   - Вот, рисунок! Прошу суд обозреть! - сказал адвокат, разворачивая увеличенный цветной рисунок. На плакате был изображён поросёнок-копилка с головой истца. Из его вспоротого брюха высыпалась труха. Не смотря на это, боров продолжал лезть на кресло мэра города, изображённое в таком масштабе, что кандидату Сбитню потребовалась лестница-стремянка.
   Судья хихикнула, прикрыв рот морщинистой ладонью.
   Сбитень вспотел с головы до пят. Как пить дать, посадят!
   - Истец предлагает оштрафовать автора рисунка!
   - Ваша честь! - подал голос адвокат истца. Судья прикрыла веки, разрешая вставить слово.
   - Это компьютерная графика, поэтому иск предназначен компании Майкрософт, но никак не к моему доверителю, - адвокат поклонился до пояса перед судьёй.
   - Суд удаляется для принятия решения! - жахнула молотком молодящаяся судья.
   При этом одновременно из зала вышел Чугуев.
   Вернувшись из совещательной комнаты, судья огласила решение.
   - Согласно статье гражданского кодекса, пункт... - как сквозь воду слушал, не слыша Сбитень, - .... в иске отказать! Встречный иск удовлетворить в полном объёме!
   В наступившей тишине, поскольку в суде не принято аплодировать, истец, склонившись кпереди и уронив голову на сложенные руки, пустил петуха.
   Уходящая судья развернулась, резво для ей комплекции ринулась к столу, схватила молоток и объявила, что гражданин Сбитень штрафуется в пользу государства по максимальному тарифу за неуважение к суду.
   - Судебный пристав! Задержите гражданина Сбитня Опанаса Григорьевича для ознакомления с вердиктом суда!
   Услышав только слова: "Задержите гражданина...", - Сбитень грохнулся в обморок.
   В конце рабочего дня Кларе Семёновне позвонил Славик и сообщил, что и на их улице будет праздник. Начальница отдела кадров замахала руками, заставляя абонента замолчать.
   - Я, я послезавтра приеду сама! - сказала она, отбросив трубку как раскалённую сковороду.
   Никита поздравил мэра с победой на процессе.
   - Я не адвокат, можешь не поздравлять, - отмахнулся Чугуев.
   - И всё же, выиграть даже пустяковое дело приятно.
   - А ты выиграл там, с Николой?
   - Он согласен работать за десять процентов прибыли.
   - Это устраивает всех.
   - В общем-то, да.
   - Чего мнёшься? Сколько мне отложил?
   - Если девяносто... - Никита задрал голову, как будто в рельефе подвесного потолка был написан ответ. Или встроен калькулятор.
   Чугуев молча подождал. Называть свою долю самому не хотелось. На сколько хватит совести у Никиты, столько и будет. Торговаться Чугуев не уважал.
   - Тебе, Леонид Аркадьевич остаётся вставить цифру в готовый договор.
   - Никита! Не тяни душу! Называй твёрдый процент. А я оформлю на жену.
   - Уф! Пятьдесят на пятьдесят вас устроит, Леонид Аркадьевич?
   - Это по сорок пять процентов?
   - Да.
   - Пожалуй, я возьму тридцать. Остальное тебе. Всё же должен быть стимул у организатора и вдохновителя!
   - С шестьюдесятью процентами акций вы меня вынуждаете стать главным собственником.
   - Если будет трудно, обращайся! - улыбнулся Чугуев. - Создадим совет директоров, обмозгуем.
   - Спасибо! Справлюсь в одиночку, Леонид Аркадьевич!
   Мужчины ударили по рукам в знак полного понимания.
  
   * * *
  
   Клара Семёновна попросила водителя остановиться у парикмахерской. За пять часов езды в машине с половины третьего ночи даже молодая женщина теряет свой шарм. Шофёр, не спрашивая, когда заехать за начальницей, тотчас рванул с места. Война войной, а обед по расписанию. Пока старуха пудрит нос можно основательно подкрепиться. Командировочных от Управы хватило бы на ужин с подружкой в скромном ресторанчике. Остановившись у бывшей обкомовской столовой, шофёр поставил на "ручник". Что-то заело, он наклонился посмотреть что именно, и увидел записную книжку. А ведь Клара Семёновна забрала свою сумочку. Мало того, она всю дорогу держала её на коленях. Засыпая, шарила руками, проверяла, на месте ли драгоценный груз? И вот же незадача, выронила записную книжку!
   - Эх, раззява! - высказался вслух шофёр. В последнее время сказать такое не подвиг - власть некогда всемогущей начальницы кадров прошла. Работяги при Управе надеялись, что навсегда. Клара Семёновна раньше распоряжалась ими, как хотела. Она могла заставить выносить мусор из её квартиры, а за "провинность" - драить полы! Ни одному мужику это не нравилось, но деться было некуда.
   Шофёр захватил записную книжку с собой. Вымыв руки, он положил её на стул перед пустым столиком, заняв место. Набрав полный поднос: первое, второе и побольше хлеба, водитель сел за стол. Положив перед собой записную книжку бывшей барыни, начал уплетать борщ, листая книжку.
   Поначалу ничего интересного не было: контактные телефоны с неизвестными адресатами. Причём не было ни единого нормального имени и даже фамилии. Сплошь издевательские клички.
   Шофёр пролистал список адресатов по буквам, ничего особенного. За что так было держаться мёртвой хваткой? Но на последних страницах, уже без буквенных закладок, началось самое интересное.
   Заметки, кого и за что наказать. В числе первых был и сам шофёр. Водиле понизить классность! В другой раз поедет на дачу. Привлечь Носика.
   - Век не поеду на твою дачу! - пробурчал шофёр. Он перелистнул записную книжку.
   Сбитня опустить и сдать. Пусть умерит аппетиты. +
   - Ага! Уже сдала и опустила, - догадался шофёр по отмеченному крестику. - А это совсем интересно!
   Лысому впаять две горбатых!
   Это плотнику за отказ ремонтировать сортир на её даче. Надо предупредить Васю, чтоб на работе: ни-ни!
   Компру на Чугунка слить слугам Хозяина. Пора восстановить статус-кво!
   Крестика не было. Значит, не сделано. Шофёр быстро вкинул в себя картофельное пюре, попробовал котлету - дрянь заводской лепки - допил компот с оставшимся куском хлеба и подошёл к кассе.
   - Девушка, как мне попасть к вашему начальнику? - спросил он, улыбаясь на всякий случай.
   - С жалобой? - кассирша встрепенулась. У них только что поменялся хозяин. Новая метла принялась выметать в первую очередь тех, кто на виду.
   - Нет, мне только позвонить.
   - Так зачем вам начальник? - улыбнулась кассирша. - Подождите!
   - Поищите пока мелочь! - сказала она покупателю, обращаясь к очереди.
   - Вот, звоните! - кассирша вынула из сумочки мобильный телефон.
   - Это что за штука? "Радио" у нас не берёт.
   - Соня! - сказала кассирша молоденькой девушке, таскающей посуду в мойку. - Помоги человеку позвонить на городской!
   Соня оттёрла руки о фирменный фартук, взяла мобильный. Жестом она пригласила мужчину, пахнувшего бензином, отойти в сторонку.
   Водитель прошёл за ней, не отрывая взгляда от мобильного телефона. Он не был дураком и знал, что существует мобильная связь, но она крайне ненадёжна и не всем доступна. Не столько по цене, сколько по радиусу обслуживания. Вот, оказывается, уже в области появилась.
   - Вам куда позвонить?
   - Мне в другой город.
   - Какая компания?
   - Муниципальное учреждение.
   Девушка посмотрела на мужчину с удивлением. Либо она не знает какого-то местного тарифа, либо он несёт околесицу.
   - Межгород, я хотел сказать.
   - Понятно. Говорите номер телефона!
   - А код Чухонска я запамятовал, - сказал шофер, назвав номер Чугуева.
   - Не нужно, - отмахнулась девушка. Большим пальцем она начала нажимать на кнопки. Водитель смотрел на экран, там появлялись цифры. Он хотел было сказать, что номер начинается не с семёрки, говорил же ясно: "Полста шесть, девяносто восемь!" - чего непонятного? Но потом обратил внимание, что девчушка вначале набрала "плюс", наверняка какой-то добавочный.
   - Говорите! - девчонка протянула телефон шофёру.
   - А куда? - не понял водитель.
   Девушка вздохнула.
   - Берите трубку, слушайте тут! - она показала где. - А говорите, как обычно, сюда!
   - Но телефон короткий! Я что, в воздух буду говорить?
   - Будете говорить в воздух, абонент услышит.
   - Алло! Леонид Аркадьевич! Алло! - прокричал на всю столовую шофёр.
   Девушка поднесла палец к губам.
   - Тише! - прошипела она. - Это не рупор, а телефон.
   - Слушаю! - достаточно громко сказал Чугуев.
   Шофёру показалось, что мэра услышали все в зале.
   - Куда можно отойти? - спросил водитель, зажав трубку в огромной ладони.
   Девушка провела клиента в конец коридорчика, заканчивающийся стенкой.
   - Леонид Аркадьевич, это я! - сказал шофёр тише.
   - Боря, что случилось?
   - Я привёз в город Клару Семёновну, она пока пудрится, я обедаю.
   - Обычное дело.
   - Да не совсем! Она выронила записную книжку в машине, я подобрал.
   - И это обычное дело.
   - Ещё одно обычное дело, Леонид Аркадьевич! - шофёр отвернулся лицом к стене. - Она собирается стукнуть губернатору на вас.
   - Что там написано?
   Шофёр зачитал дословно.
   - Статус-кво, значит?
   - Ну да!
   - "Чугунок", значит? - распалялся мэр.
   - Я зачитал, как вы просили.
   - Не нужно оправдываться, Боря! Спасибо, помог. В долгу не останусь, знаешь сам.
   - Да уж, конечно, - шофёр широко улыбнулся.
   В трубке пошли короткие гудки.
   - Девушка! - обернулся, но девушки не увидел. Что делать с телефоном? Ещё платить и за эти гудки? Где набрать столько долларов?
   Девушка прибирала в зале. Боря подбежал к ней.
   - Как? Что делать, чтобы отключить?
   - Там рисунок с красной трубочкой, нажмите на эту кнопку! - сказала она, не опуская из рук поднос, переполненный грязной посудой.
   Боря нажал на указанную кнопку. Мобильник возмущённо пиликнул и потух. Только что дым не пошёл. Сломался!
   - Сколь эта штука стоит? - шофёр хлопнул себя по карману. Да, плакала бензопила для тестя!
   - А у вас в Чухонске есть мобильная связь?
   - Нет ещё.
   - Тогда погодите покупать. Потом дешевле будут.
   - А этот, как? - Боря протянул испорченный телефон.
   Девушка поставила поднос в окошко моечной, взяла аппарат.
   - Сломал?
   - Что? - она нажала на какие-то кнопки, не глядя на мужчину.
   - Сколько я должен? - спросил Борис, мысленно распрощавшись со всеми сбережениями.
   - Глючит! - сказала девушка, не слушая водителя.
   - Это сколько?
   - Да с самого начала! Говорила маме, бери "Нокию" а она сэкономила, - девушка наконец включила мобильный. - Теперь вот, когда захочет, отключается сам!
   Боря покраснел.
   - Вы что-то говорили?
   - Да! Сколько с меня за разговор?
   - Денег не нужно.
   - Да вы что? Тут каждая секунда каких-то центов стоит.
   - Не каких-то, а вполне реальных, - сказала девушка, - но какое это имеет значение? Люди должны помогать друг другу, особенно в тяжёлых ситуациях.
   - Ну да, - машинально ответил Боря, сообразив, добавил, - чем я могу помочь? Если отвезти куда, пожалуйста. Крупногабаритный груз, конечно, не смогу, а так...- Боря развёл руками, - чем смогу.
   - Нет необходимости. Понимаете, - девушка, взяв под локоток, повела мужчину обратно в коридор-аппендикс, - у нас новый хозяин. Так он хочет поувольнять старых людей. Ищет любые зацепки, чтобы турнуть нас.
   - А я как?
   - А вы оставьте в книге жалоб и предложений благодарственные записи в адрес кассира и работников зала.
   - Много записей?
   - Извините, не так выразилась. Одну запись от своего имени.
   - Давай свою книгу, девушка!
   - Вон там, на столике.
   Боря посмотрел последнюю запись. Последняя сделана больше месяца назад, и та с претензией. Именно к кассиру, и к работникам зала!
   Шофёр подошёл к столующемуся типу в приличном пиджаке, из нагрудного кармана которого торчал кончик авторучки. Попросил на минуту ручку.
   Первую запись датировал месячной давности, расписал в самых лучших традициях кассира и работников зала. Той же ручкой, но датой на две недели спустя, повторил свой опус. Затем взял казённую ручку и накарябал с грамматической ошибкой благодарность кассирше и работникам зала, подписавшись просто: Борис. Боря вернул ручку заканчивающему трапезничать, а своей подписал сегодняшним числом благодарственную записку кассирше, которая передала ему забытую сдачу через девушку Марию, имя её шофёр узнал по нагрудному лейблу. Она-де бежала за ним через дорогу, чтобы вернуть какую-то вшивую сдачу. Вот какие честные и отзывчивые люда работают в этой столовой! Разойдясь, Боря попросил руководство премировать лучших людей, в частности, девушку Маню и женщину, работающую на кассе. Имени её Боря не знал, но подумал, сойдёт и так. Вдруг, Боря вспомнил, что забыл написать о предоставленном ему телефонном звонке, причём совершенно бесплатно! Он вернулся к журналу. Как раз в это время проходила рядом девушка из зала. Маша посмотрела на записи, улыбаясь, поблагодарила.
   - Я ещё забыл написать о телефоне! - сказал Борис, потянувшись к книге жалоб.
   - Не надо.
   - Дак, как, не надо-то? Такое дело! Я скажу, что сделал жизненно-важный звонок!
   - Не надо ничего говорить и писать, - прошептала Мария.
   - Почему? - так же шёпотом спросил Боря.
   - Потому что телефон корпоративный.
   Боря кивнул и попрощался.
   И действительно, как в воду глядел, девушка Маня выбежала за ним следом.
   - Вы забыли свою записную книжку!
   - Мир не без добрых людей! Всего вам наилучшего!
   - Спасибо.
   В приподнятом настроении Боря подъехал к парикмахерской. Клара Семёновна сидела на какой-то процедуре. Шофёр протолкался в женский зал.
   - Что вам? Выйдите, пожалуйста!
   - Клара Семёновна! Я успею съездить в магазин?
   Клара Семёновна молча, чтобы не разрушить маску на лице, медленно кивнула.
   Боря поехал в спецмагазин и взял последнюю бензопилу, импортную, со скидкой в тридцать процентов.
   Окрылённый удачей Боря вышел из магазина, с мыслями о том, что добро, так же как и зло, всегда возвращается обратно, только об этом люди почему-то слишком быстро забывают.
   Клара Семёновна возвращалась из поездки в угнетённом состоянии духа. Свои дела по работе она сделала быстро, а самые главные - пошли наперекосяк от начала и до конца. Документы, подписанные мэром о праве собственности, компрометирующие Чугуева как злоупотребившем служебным положением, у неё не приняли. "Слуги хозяина" практически выпнули её из кабинета, не утруждая себя выслушать челобитную. Жалобу они приняли, но нигде не зафиксировали это. Закрыв за собой дверь, Клара Семёновна, отчётливо услышала, как заработал аппарат по уничтожению бумаг.
   Славик почему-то юлил, отнекивался от личной встречи. Даже пропуска на его этаж не дал.
   Вот тебе, бабушка и Юрьев день!
   Клара Семёновна приказала водителю остановить у придорожного кафе. Она вышла из машины, намекнув, что шофёру неплохо бы остаться на месте.
   Боря кивнул. У него было полно дел, кроме наблюдения за начальницей. Что она там кушает, что пьёт, мало волновало его. Требовалось подготовить машину к недолгой, но всё же дальней дороге. Проверить уровень масла, подкачку колёс. Кстати, зажигание тоже забарахлило. Боря раскрыл капот, засучил рукава и, насвистывая, принялся ладить заморскую технику.
   Кусок не лез в горло Кларе Семёновне. Хотелось рвать и метать. Вместо этого она взяла баночку с водкой и в три приёма осушила её, закусив чёрствой плюшкой с расплавленным по поверхности сыром. Для сокрытия давности продукта в него щедро напихали перца и какой-то острой дряни крупными зёрнами, назвав произведение чизбургером.
   Водитель предложил начальнице занять заднее место.
   - Удобнее, Клара Семёновна, можно подремать.
   Она молча согласилась. В самом деле, чего ей пялиться на дорогу. Необходимо многое обдумать. Ответить для начала самой себе: кто виноват? Наверняка, кто-то предупредил людей в администрации губернатора.
   Доехав до дома к двум часам ночи, Клара Семёновна достала таблетку от давления и запила её пивом, крепче в доме ничего не оказалось.
   Поутру её разбудил звонок телефона.
   - Клара Семёновна! Вас вызывают на службу!
   - У меня сегодня законный отгул, - вяло возразила начальница отдела кадров, прижимая ко лбу влажное полотенце.
   - Отгул перенесёте на другой день, - сказала секретарша, положив трубку.
   - Сволочь! - высказалась Клара Семёновна. Ещё каких-то полгода назад сопливая секретарша и слова не могла молвить, а теперь понукает. - До каких пор то будет продолжаться?
   Клара Семёновна спросила у зеркала. Ей молча кивнула женщина пенсионного возраста. Мол, "подожди немного, отдохнёшь и ты!"
   Машину за ней, конечно же, не прислали. Пришлось трястись в автобусе, вдыхая пыль, поднимающуюся от сидений. Клара Семёновна была готова к самому худшему. Она уже мысленно собирала документы для искового заявления.
   Зайдя в собственный кабинет, начальница обнаружила на столе газету с обведённой карандашом заметкой о судебном процессе.
   Сообщалось, что в связи с новым законодательством, соответствующими поправками и т.п., никому не позволено порочить честь и достоинство должностного лица. Покусившийся на незыблемость Конституции РФ, гражданин Сбитень наказан по таким-то статьям, пунктам и подпунктам. И в самом конце статьи, журналист удосужился пояснить, что гражданин Сбитень приговорён к штрафу на пятьдесят минимальных окладов в пользу государства. Кроме того, совсем уж мелким шрифтом, указывалось, что гражданин Сбитень в настоящее время находится под следствием по поводу подлога документов во время избирательной компании.
   Эти слова были подчёркнуты красным карандашом.
   - Кто? Что? - Клара Семёновна потрясла газетой. - Кто принёс сюда?
   Пустой кабинет не ответил. Тогда начальница зашла к экономистам. Повторила вопрос. Здесь работали люди ещё со старых времён. У них глубоко под кожей по сей день оставался страх перед бывшей всемогущей начальницей.
   - Клара Семёновна, ключи от вашего кабинета хранятся на вахте.
   - Это почему?
   - По указу Леонида Аркадьевича.
   - Скажите, милочка, - обратилась Клара Семеновна к отвечающей пенсионерке, - мэр заходил в мой кабинет?
   - Нет.
   Клара Семёновна посмотрела на экономистку, сморщив нос.
   - Была Анастасия Ямпольская.
   - Это что за чудище болотное?
   - Это главный специалист Приёмной Леонида Аркадьевича.
   Клара Семёновна подавилась воздухом, который набрала для того, чтобы выплеснуть своё возмущение.
   Сбитень последовательно давал показания. Он говорил и как будто видел себя со стороны. Не предателя, а человека, защищающего собственные интересы. В самом деле, почему он один должен терпеть убытки? Кто его подбил на предвыборную кампанию? Кто заставил переделать исковое заявление? Он, конечно, не уточнил, что в первой редакции заявление было ещё хуже. Кто, наконец, подставил его со всей этой историей?
   - Они там грызутся, а мне платить штрафы, разве это справедливо?
   - Вы готовы на суде подтвердить свои показания? - спросил сочувствующий следователь.
   - Конечно! Мне терять нечего!
   Сбитень не лукавил. С работы его попёрли тотчас после выборов. Теперь Сбитень перебивался мелкими случайными заработками. То одному новому русскому составит смету, то другому подобьёт бабки. На постоянную работу его никто не брал. Хлопот с администрацией избегает каждый здравомыслящий человек.
   Следователь послал курьера с повесткой для Клары Семёновны. Начальница отдела кадров впервые за свою жизнь схватилась за сердце. Ей предлагалось явиться с документом, удостоверяющим личность и с вещами. Вот так!
   Клара Семёновна поднялась наверх, к приёмной мэра.
   - Здравствуйте, Настя! - поздоровалась начальница отдела кадров с секретаршей.
   - Клара Семёновна, до совещания ещё сорок минут. Займитесь делом!
   - Я, а-а! Уф-х, - начальница отдела кадров, не успев выдохнуть, завалилась на пол.
   Секретарша подбежала к ней. Как когда-то видела в кино, он взяла руку Клары Семёновны, но пульса не нашла. Тогда бросилась к телефону, вызывать "скорую".
   В администрацию машина прилетела через три минуты. Как будто дежурила где-то возле здания. Больной вкололи какой-то укол. Настя видела, как фельдшер вводил ей в вену раствор, окрашенный кровью больной. Она едва не грохнулась в обморок, но всё же осмелилась доложить Чугуеву о происшествии в приёмной.
   Леонид Аркадьевич с большим неудовольствием оторвался от работы. Он вышел из кабинета, извинившись перед собравшимися у него коммерсантами города.
   - Что? Землетрясение, тайфун? - спросил Чугуев. Посмотрев на уходящих с носилками медработников, уставился на секретаршу, ожидая разъяснений.
   - К вам пришла Клара Семёновна и упала в обморок. У неё, у неё нет пульса.
   - Да у неё вообще нет сердца, - сказал Чугуев.
   - Да. Оно остановилось, - всхлипнула секретарша.
   - Настя! Займитесь делом. Приготовьте шесть кофе со сливками! - Чугуев развернулся и исчез за дверьми кабинета.
   Дрожащими руками Настя выполнила распоряжение начальника. Занеся поднос с кофе, секретарша тотчас позвонила в больницу.
   - Что случилось с нашей сотрудницей? - спросила она.
   - С какой? Когда? Кто вы есть, вообще?
   Настя опешила. Она не думала, что врачи бывают такими беспардонными.
   - Говорите! - потребовали с неё.
   - Я секретарь приёмной Леонида Аркадьевича Чугуева! И хотела бы узнать, - никто не перебивал Настю, и голос её стал увереннее, - что произошло с Кларой Семёновной? Её только что увезла "скорая".
   - Увезла, привезёт. Тогда и будем разговаривать! - фельдшер скорой помощи бросила трубку. На разговоры с истеричками у неё не было времени. Закипал чайник. Вот-вот разбрызгает кипяток на плиту. Сгорит спираль, как это не раз бывало, и придётся покупать за свой счёт. Потому что, сколь ни просишь главного врача, он неизменно отвечает, что городская администрация не желает финансировать больницу в полном объёме.
   Клара Семёновна пришла в себя и потребовала главного врача.
   - Пусенька! - сказала больная главному, когда медработники вышли из палаты. - Ты помнишь, кто тебе сделал квартиру в двух уровнях?
   - Как забыть, Клара Семёновна! Вы только не волнуйтесь. Мы всё сделаем!
   - Не удирай, Пусенька! Ты сделай мне отдельную палату, - сказала Клара Семёновна, в ответ на удивлённый взгляд главного врача, пояснила: - Эта мне не вполне устраивает.
   - Мы принесём телевизор.
   - Проведёте радио и доставите свежие газеты? Пусенька! О чём ты говоришь? Мне нужна такая палата, чтобы, - Клара Семёновна стукнула кулаком по кровати, вырвав иглу из вены.
   Главный врач быстро поднял иголку до уровня капельницы, перекрыл подачу раствора в системе.
   - Чтобы, - как ни в чём не бывало, продолжила Клара Семёновна, зажав руку в локте, - ни одна тварь, в погонах и без оных, не могла проникнуть ко мне!
   - Могу организовать круглосуточный пост в реанимации. Только вот, телевизор...
   - Да ты что, издеваешься? Мне смотреть бесконечные теледебаты вперемежку с порнухой! Лучше организуй хорошего врача психиатра!
   - У вас, Клара Семёновна, с психикой всё в порядке.
   - Пусик! Повторяю, мне нужен лучший психиатр. Желательно, чтобы имел завязки с бюро медэкспертизы.
   - Настолько всё серьёзно? - главный врач сложил руки в один кулак, заперебирал пальцами.
   - Тебя не коснётся, если хорошо поведёшь себя!
   - В каком смысле?
   - Никакой информации о моём здоровье! Никому!
   - А если нагрянут из прокуратуры?
   - Скажешь, состояние тяжёлое, допрос невозможен!
   - А если Сам, - главный врач задрал голову, посмотрев в потолок, - придёт?
   - Не опустится до тебя, Пусенька!
   Главный врач для приличия постоял и, сославшись на дела, вышел из палаты. Ссорится с мэром ему не хотелось. Слишком многое в больнице зависело от властей. С другой стороны, Клара Семёновна знает о нём лично столько, что сроков на трёх главных врачей хватит с избытком. Он принял Соломоново решение. Изолировать Клару Семёновну в специальной психиатрической палате.
   Главный вызвал к себе психиатра и невропатолога в одном лице.
   - Нужно изолировать одного человека.
   - Запой?
   - Хуже. Тюрьма!
   - Это зависит... - замялся доктор, не рискуя назвать цену своих услуг главному врачу.
   - От этого зависит твоё рабочее место, - по-змеиному улыбнулся главный врач.
   - Никаких проблем! Создадим наилучшие условия. Только хотелось бы уточнить, на какой срок?
   - Неопределённый.
   - Но у нас потеряются клиенты по платным услугам. А это...
   - А это уже на ваше дело Авраам Самуилович!
   - Понял!
   В результате Клару Семёновну изолировали от внешнего мира, не допуская к ней даже специалистов.
   - Состояние ступора не позволяет вести беседы. Любой внешний раздражитель, в том числе, знакомое лицо может спровоцировать сердечный приступ, - терпеливо объяснял Авраам Самуилович каждому, кто пытался встретиться с необычной больной.
   Чугуев в тот же день назначил и.о. начальника отдела кадров и позабыл о Кларе Семёновне.
   Лето в разгаре, в здании администрации душно. Сотрудники потели, пыхтели, жалуясь на жару.
   - Зато вам не нужно напрягаться! - говорил Чугуев.
   - Почему это? - глаза их загорались справедливым гневом.
   - А вы и так все взмыленные, нет нужды изображать деятельность!
   Вечером появился Никита.
   - " В полном разгаре страда деревенская!"
   - В своём репертуаре, Никита.
   - А как же? Как дела, Леонид Аркадьевич?
   - В рабочем порядке, Никита.
   - А в деревне красота! Я думаю организовать баньку у Николы.
   - В такую жару?
   - Под холодное пивко.
   - Этого пивка, похоже, не дождаться.
   - Сперва надо урожай убрать, а потом уж об отдыхе думать. Делу время, как говорится.
   - Говорится много, да делается на грош.
   - Леонид Аркадьевич, как насчёт баньки-то? Может, пригласить, кого стоит?
   - Это как хозяин решит.
   - А кто у нас хозяин?
   - Не смеши, Никита. Чья банька, тот и хозяин. А пригласить кого, если нужно, можно и в сауну. Со всеми причиндалами.
   - Вообще-то да...
   - Никита, не морочь голову, что задумал?
   - Мне бы хотелось заручиться поддержкой сильных мира сего.
   - Это ты о ком? - Чугуев сдвинул брови.
   - Да ладно, проехали. Я передумал. Взвесил все за и против.
   - Смотри, Никита! Многое о тебе говорят. Ни к чему бы всё это. Надо бы поскромнее.
   - Это ты о Димыче? - Никита почесал нос. - Так он сам по себе. Вырядился в малиновый пиджак, так пусть клоунствует, пока не надоест.
   - До меня дошла информация, что он каким-то боком связан с поставками наркотиков. А вас часто видят вместе. Нехорошо это.
   - Так меня и в Управе часто видят.
   - В том то и вопрос.
   - Да каким боком он? Да если и связан с мафией, то я ни при делах! - Никита показал пустые ладони.
   - Мне такие слухи ни к чему.
   - Хорошо. Я всё уже понял. Что от меня требуется?
   - Поменьше мелькай на людях. Или, - Чугуев улыбнулся, - мелькай только на людях.
   - А в Управу, значит, ни ногой?
   - Никита! Ты всегда отличался сообразительностью! Я бы взял тебя в замы.
   - Не нужно. Это недолговечно. Лучше бы мне меньше мелькать в Управе, как ты советуешь.
   - Настоятельно советую.
   Никита попрощался, решив для себя воспользоваться советом мэра, и с этого дня в Управу ни ногой!
   Леонид Аркадьевич мысленно поблагодарил Никиту за то, что тот напомнил о Николе. Долг платежом красен. А чем он как мэр и друг помог Николаю? Он тотчас позвонил заведующему аграрным сектором.
   - Знаешь лучшего фермера нашего района, Сидоркова? - спросил Чугуев, и, не дожидаясь ответа, распорядился. - Пошли ему от администрации пару тонн сена.
   - Как оформить?
   - Из средств на помощь селу.
   - Сделаю, Леонид Аркадьевич!
   Уходя с работы, Чугуев думал, что день прожит не зря.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА 35.
   Валентина ежедневно следила за режимом термостата, протирая с него несуществующую пыль. Каждый раз термометр показывал нужную температуру.
   Нина Петровна выписалась из больницы расстроенной. Когда теперь появится такая возможность? Навряд ли муж решится ещё раз на подобную изоляцию от женского пола. И бедная Августа Климентьевна так и останется без внука. Но что её страдания по сравнению с трагедией Нины Петровны? Время идёт, по меркам не самых грубых гинекологов, она уже возрастная первородящая. Причём давно. Ещё год-два, и о ребёнке можно забыть совсем. Мода в высоких кругах на мудрых, но уродливых жён пройдёт. И тогда, прощай титулованный супруг, и все блага с ним связанные. Да и что там говорить, вся жизнь под откос! Ни мужа, ни ребёнка, ни котёнка!
   Приехав домой, Нина Петровна по обыкновению зашла в людскую.
   - Нина Петровна! Дорогая, как твоё здоровье? - наперебой спросили женщины из прислуги. Валентина стояла в углу, скрестив руки на груди.
   Нина Петровна поделилась впечатлениями о ЦКБ.
   - Да, в таких палатах не лежат простые смертные! - сказала Валентина. После чего наступила тревожная тишина.
   - А наша хозяйка никак не простая смертная! - сказала Валентина. Она, улыбаясь, посмотрела на Нину Петровну. Та не отреагировала.
   - Нина Петровна! Я тут приобрела настоящий кофе! - сказала кухарка.
   - Спасибо, Анастасия Фёдоровна.
   - Да вы только попробуйте! С натуральными сливками!
   Нина Петровна мотнула головой, но, посмотрев в просящие глаза кухарки, согласилась.
   Разговор пошёл о погоде, о новых модных поветриях. То есть, ни о чём.
   - Ты чего, хозяйка, такая смурная вся? - спросила Валентина, когда Нина Петровна вышла на веранду. - Ищешь сигареты? Совсем плохая стала?
   - Валя! Ты права, я не обычная смертная, я гораздо хуже.
   - Это как?
   - Я лузер! - заявила Нина Петровна, собравшись объяснять, что сказала.
   - Ты? Ты, княгиня, самый, что ни на есть "винер"!
   - Да! Ты уже отлила мне золотую медаль чемпиона?
   - Гораздо хуже, - подражая хозяйке, загробным голосом сказала Валентина. - Я приготовила тебе кубок чемпиона.
   - Урну для погребения?
   - Для рождения! Перестань шариться в комоде! Последнюю сигарету выкурил князь перед поездкой к китайцу. К тому же, - Валя взяла подружку за плечи, посмотрела в глаза, - тебе бы не стоило сейчас курить.
   - А что, в гробу будет пахнуть дымом?
   - Не глупи, Нина Петровна! Я, как и обещала, за тебя подумала обо всём. Пошли, у меня есть для тебя сюрприз!
   Нина Петровна с неохотой поплелась за шофёршей.
   Конечно, в гараж! Куда ещё может повести Валентина? Что она может показать, новую машину? Вот, сюрприз! Мне-то, какая радость! - бурчала вполголоса Нина Петровна, думая вслух.
   - Закрой глаза! - приказала Валентина, подведя подругу к верстаку.
   - Рот не открыть?
   - Нет. Подать мне руки. Я тебе кое-что подам!
   - Оно не жжёт? - спросила Нина Петровна, зажмурившись.
   - Смотря куда попадёт! - хихикнула Валя. Она взяла руки хозяйки и положила на металлический цилиндр.
   - И что? Можно открывать глаза? - Нину Петровну не впечатлила какая-то железяка. Пусть это будет кубок "Винера", как обещала Валя, какая разница?
   - Видишь?
   - Что?
   - На градусник посмотри!
   Нина Петровна осмотрела термостат.
   - Правильная температура для хранения стерватозоидов в боевом состоянии?
   - Валя! Валька! - подпрыгнула Нина Петровна. - Как ты это сделала?
   - Секрет. Пришлось, конечно, поднапрячься, но ради любимой хозяйки чего не сделаешь, - Валентина отступила в тень, чтоб не было видно, насколько покраснело её лицо.
   - Ты консультировалась с Пряхиной? Что она сказала?
   - Сказала, у тебя есть ещё сутки, начиная с сегодняшнего утра. Так что, бери пипетку, и действуй!
   - Пипетку?
   - Если тебе хочется ещё и мужчину, дождись князя! А потом, возьми пипетку.
   - Да, так будет правильнее, - заключила Нина Петровна.
   Волконский явился поздно вечером. Время ужина давно прошло. Он проследовал сразу в спальную.
   - Привет! - сказал Волконский жене, как ни в чём ни бывало.
   - Добрый вечер.
   - Почему так официально?
   - Почему вы, князь, так неофициально поступили с нашим доктором?
   - Наш, который уже не наш, доктор много себе позволяет.
   - А вы, князь? - спросила Нина Петровна, поглядев на часы. До означенного срока доктором Пряхиной оставалось не более получаса. Она посмотрела на Волконского с головы до пояса.
   Князь не удержался. Он подсел к жене, стараясь поскорее начать и кончить. Сегодняшняя встреча с молоденькой аптекаршей не до конца удовлетворила князя. Казалось бы, чувственная девушка на поверку оказалась инертной, как газ. Ни запаха, ни вкуса, никакой реакции.
   Нина Петровна не возражала, её на этот раз не возмутил чужой запах. Время летело, и не в пользу наследника Волконских!
   Князь был удивлён не на шутку. Близость с женой ему напомнила их первые ночи. Никакого сравнения с многообещающей пустышкой из аптеки. Он вспотел с головы до пят, чего с князем давненько не бывало. Волконский посчитал это эффектом лечения Син Луна. Александр Андреевич испугался: а что, если теперь он не получит удовольствия ни от кого, кроме жены? Тогда придётся применить санкции к китайскому лекарю. Думая об этом, Волконский незаметно для самого себя уснул.
   Разгорячённая Нина Петровна решила принять душ. Затем передумала. Всё же должно выглядеть натурально, хотя и противоестественно. Сдерживая отвращение, она всё же сумела ввести в себя одну пипетку. Затем вторую. В третьей было совсем мало семени, и Нина Петровна не удержалась. Её вырвало в ванную.
   Убирая за собой, Нина Петровна старалась не стоять вертикально, чтоб все её труды не были напрасными. Пипетку она сунула в термостат и запихнула далеко под ванную.
   Уставшая, но счастливая, Нина Петровна улеглась с мужем. И ей снилась свадьба их ребёнка. Хлопочущая прислуга, счастливый Сашенька и плачущая от счастья свекровь. Жениха и невесту она видела почему-то далеко, во главе стола. Почему Нину Петровну усадили за противоположный конец стола, она не понимала. Проснувшись, Нина Петровна, пожалела, что так и не увидела лиц новобрачных и не поняла, сын у неё или дочь? Она закрыла глаза, чтобы досмотреть остаток сна. Иногда усилием воли это удавалось.
   И снова Нина Петровна увидела предпраздничные хлопоты, начало застолья и жениха с невестой: далеко и расплывчато.
   Вновь она проснулась. Мужа уже не было в кровати. Не мудрено, Нина Петровна посмотрела на часы. Половина девятого! Так долго она не спала со времён студенческих каникул.
   - Получилось? - спросила Валя, зайдя в спальную хозяйки.
   Нина Петровна улыбнулась.
   - Поздравить?
   - С чем?
   - С беременностью!
   Нина Петровна пожала плечами, всколыхнув одеяло.
   - Ты ничего не чувствуешь?
   - Валя! Ты издеваешься? Как можно что-то почувствовать в первые часы?
   - Вам, докторам, оно конечно виднее, но я сразу врубалась, когда залетала!
   - Валя! Откуда у тебя такой страшный жаргон?
   - Вы лжёте, княгиня! - сказала Валя, картинно подняв правую руку. - Нам всё известно!
   - Кому это вам, и что известно? - Нина Петровна поёжилась.
   - Настя, когда убирала в ванной, заметила, - Валентина передразнила домработницу, - "остатки рвотных масс"! Соответственно, сделала вывод, госпожа, что вы беременны. Она, как никак, бывший медработник, и у меня нет оснований, не верить Анастасии Фёдоровне!
   - Причём тут Анастасия Фёдоровна? Валентина, ты завралась!
   - Дело в том, дорогая хозяйка, что Анастасия Фёдоровна должна Клаве, поэтому утреннюю уборку делала она.
   - Как это, должна?
   - В карты проигралась!
   - Да ну тебя! - рассмеялась Нина Петровна.
   - Так, получилось?
   - Да, но я тебе скажу, было противно так, будто меня насиловало сразу двое грязных вонючих мужиков. Кстати, - Нина Петровна вскочила с кровати, - а ты откуда взяла эту гадость?
   - У господина Волконского. Его стерватозоиды! Зрелые и подвижные!
   - Ты присутствовала при этом?
   - При чём, при этом?
   - Ну, это, при сборе анализа.
   - Я свечку не держала, но зуб даю! - Валя щёлкнула ногтём большого пальца о верхние резцы.
   - Понимаешь, если это не так...
   - Всё понимаю! Иначе зачем мне огород городить? Нина! Ты уже думаешь как беременная!
   - Это почему?
   - Потому, дражайшая хозяюшка, что вы изволите чушь городить! Давай так, больше не возвращаемся к теме! Или я обижусь настолько, что удеру от вас! Пусть буду жевать плесневелую корочку с помойки вместо бутерброда с икоркой, но жить без упрёков лучшей подруги!
   Нина Петровна подошла к Валентине. В глазах подружки появились слёзы.
   - Хорошо. Я тебе верю. Но всё одно, мне кажется, что-то тут нечисто.
   - У тебя будет ребёнок. От Волконского. И ни у кого больше!
   - Будем надеяться, что наша афёра удастся.
   - Нина Петровна! Всё будет в порядке, - Валя вдруг всхлипнула.
   Волконская обняла подругу, утешила.
   Обе сговорились на том, чтобы прислуга не болтала обо всяких "рвотных массах" и других признаках беременности хозяйки.
  
  
   ГЛАВА 36.
   В российском футбольном первенстве появился бразилец. Событие прошло без особой помпы и рекламы. Появился, забегал. На каждой игре он оттачивал собственную технику, обводя по полкоманды соперника, но забивал по настроению.
   - И на кой нам такой игрок? - спросил у своей команды тренер "Житника".
   Парни пожали плечами.
   - И я говорю, один Бураков стоит трёх таких бразильцев!
   Никто из команды не хотел поддерживать разговор. Мало кто любил Бурого, завидовали ему все, включая дружка легионера Абрека, получившего кличку от Паши.
   - Вижу, подрасслабились! С сегодняшнего дня начинаем тренировки в двойном режиме! И если я увижу хоть одного сачка на поле, загоняю до смерти! Причём бегать начнёте тотчас после матча! Разойдутся зрители, отдохнёте четверть часа, и вперёд, на мины!
   Футболисты зашикали друг на друга, недовольные решением тренера.
   - Чё ты молчал? - взъелись они на капитана. - Вставил бы словечко!
   - Он принял решение, что ещё? Вы хоть раз помните, чтобы тренер отменял решение?
   - Да не об этом речь! Он хотел поговорить по душам, а ты молчал, поэтому он и озверел!
   Все претензии к капитану были вялыми, потому что каждый мог "вставить словечко", но не захотел этого.
   Матч столичному клубу, не самому лучшему в последние годы, "Житник" проиграл. Продул за милую душу со счётом 1:4. Абрек за один гол получил бонус, остальные остались в долгах перед клубом. Как и обещал, тренер устроил послематчевую пробежку с ускорением. Игроки, включая вратаря и запасных, покорно побежали от одних ворот к другим. С середины поля, вместо положенного ускорения, они расслабились, за что обратно: от ворот до ворот пошли гуськом. Приползшие последними четверо опять побежали от ворот до ворот. На этот раз с ускорением. Тренер засёк: на три секунды быстрее.
   Остальные футболисты вповалку лежали на газоне. Тренер, видя, что силы у всех на пределе, вот-вот закроется второе дыхание, прекратил экзекуцию.
   - Видите сами, сколько у вас резервов! Почему не растрачено за игру?
   - Да ладно, обычный матч в середине сезона, - сказал капитан, отдышавшись.
   - Ничего не значащий матч? - спросил тренер.
   - Ну, почему, каждая игра чего-нибудь да стоит, - процитировал тренера капитан команды.
   - А эта - стоит позора на мою седину! И за всякий побелевший волосок по три шкуры сдеру с каждого! - тренер вырвал наугад волос с виска.
   К счастью, оказался не седым.
   - Всё! В душ. Завтра на тренировку, на полчаса раньше!
   Он смотрел вслед уползающим с поля игрокам и думал, возможно, ли при таком составе удержаться в премьер-лиге? А с начала сезона были совсем иные задачи - борьба за место в десятке, а то и за призовое!
   С травмой Паши игра "Житника" поменялась. Как будто из электрода вынули металлический стержень. Дыму много, искры нет и результат, в лучшем случае, нулевой.
   Паша тем временем лежал в больнице. И никто, кроме жены и любимого тестя, не навещал его. Первые трое суток Бураков провёл в реанимации. Комитет по делам спорта не проявил к известному всей стране футболисту никакого внимания.
   - Футболисты, это хорошо. Но важнее сейчас молодая поросль! Так что, извините, находите собственные резервы, - сказала мэрша.
   - Наталия Яковлевна! Бураков восходящая звезда нашего спорта! Он игрок основного состава сборной страны!
   - Да будь он самим красным солнышком! Средств на его операцию нет! Весь бюджет города не потянет заграничную клинику!
   Тренер ушёл от Мискиной ни с чем.
   Команда проиграла пять матчей, один за другим. В некоторых блеснула надежда на ничейный исход, за счёт пассивности соперника, но собственные лодыри переплюнули приезжих лентяев. В последние минуты матча они настолько расслаблялись, что у собственных ворот не оказывалось ни одного игрока. Спохватываясь, бежали за нападающим, либо догоняли, сбивая его с ног, либо сопровождали до момента удара по воротам. Пенальти или выход один на один с размякшим вратарём - исход один, гол.
   Тренер теребил менеджера команды. Тот и сам понимал, что без нормальной команды денег не видать. И принялся за поиски спонсора. Если Мискина не любит футбол, это не значит, что нет других людей, понимающих игру и болеющих за малую Родину.
   Завхоз направился к лучшей подруге Мискиной.
   - Ядвига Францевна! Не желаете ли отобедать со мной? - спросил седовласый подтянутый мужчина спортивного телосложения.
   Ядвига опытным взглядом разом оценила мужчину. Не смотря на седину, густющие чёрные брови - хороший знак для ещё живой женщины! Она согласилась на встречу, не выясняя причин.
   Ужинали на её территории. Завтракали в её постели. В результате приятного знакомства Ядвига Францевна почувствовала себя моложе в два раза, а менеджер "Житника" - чуточку богаче.
   Тренер, собрав деньги на лечение лучшего игрока, повеселел.
   - И всё же, ищи надёжных спонсоров! - сказал он завхозу.
   - Тем и занимаемся! Землю роем!
   - Рой хоть до экватора, но сезон вытяни!
   Менеджер заверил ещё раз, что будет рыть землю и бороздить море, но найдёт. И на новых игроков, и на откаты, кому следует.
   - А этого, - тренер погрозил пальцем, - я не слышал.
   - А этого, я и не говорил, - завхоз пожал плечами.
   Паша лежал, глядя в потолок. В первые дни он не различал люстру, теперь же мог сосчитать количество лампочек, благо было их всего две. Линии швов бетонных плит он не видел. Да и сам потолок был почему-то серым. Изредка проскальзывала искра поперёк потолка. Она ничего не освещала, и зацепиться за неё взглядом было невозможно.
   Жену с ребёнком и тестя он узнавал задолго до их появления в палате. По запаху дома.
   - Пришли! А я понял ещё с коридора, что вы идёте! - говорил Паша.
   На самом деле родственники давно находились в палате, только боялись разбудить его, не подходили близко. Паше надоедало лежать с закрытыми глазами, он раскрывал веки, и тогда жена подходила ближе.
   - Каково положение в турнирной таблице? - спрашивал Паша у жены.
   Она вздыхала, зачитывала вырезку из спортивной газеты.
   - Значит, силы в лужу! - сетовал Паша. - Ничего! Скоро выйду, дам всем прожраться!
   Жена молча кивала, держа его ладонь в своих руках. Тесть шумно дышал, кивая. Сынишка ползал по животу Буракова, о чём-то бухтя.
   - Что говорят доктора, Паша?
   - Прорвёмся!
   - А мне сказали, что тебе уже не играть в футбол.
   - Кто? Да я ему... - Паша сдерживался, чтобы не выругаться в присутствии ребёнка.
   - Они говорят, что ты получил закрытую черепно-мозговую травму.
   - Да и мне тоже самое говорят! Типа, рассосётся гематома, и вернётся зрение. Я уже вас вижу! И лампочки на потолке! Вон, гляди! - Паша ткнул указательным пальцем в середину потолка. - Одна слева, а другая справа. Не веришь, что вижу, а? Тогда кто мне бы рассказал? То-то же!
   Лена зажимала рот носовым платком, чтоб не разрыдаться в голос. На потолке лампочек не было вовсе. Освещалась палата боковыми плафонами.
   В одно из посещений явился тренер.
   - Паша! Бурой! Поднимайся, хорош валяться! - бодро сказал он.
   Паша сел в кровати, поднялся на ноги. Резво, по-молодецки. Он постоял, глядя перед собой. Тренер не выдал себя никакими звуками. Он сделал шаг в сторону и замер. Паша протянул руку перед собой в пустоту. Тренер тотчас шагнул обратно и пожал протянутую руку. Сам при этом смотрел на жену Буракова. Лена кивнула, закусив платок.
   - В общем, так! Ты слышал, что без тебя пролетаем, как фанера над Парижем?
   Паша, зная нрав тренера, не перебивал.
   - Едешь завтра в Москву, в Склифосовского! Там тебя разом на ноги поднимут!
   - Я и так на ногах! - Паша невысоко подпрыгнул, мягко приземлился. - Хоть сейчас на ударную!
   - Это правильно. Знал, что ты молоток! Вернёшься кувалдой!
   - Так, значит, завтра?
   - Конечно же! Я когда давал обещания без толку?
   - А Лена, как она с ребёнком? Сколько я там проваляюсь? Лучше б вы меня в команду взяли сразу.
   - Я б рад, - тренер вздохнул, - да ни один доктор не пропустит.
   Паше ничего не оставалось делать, как попрощаться.
   - Он совсем ничего не видит? - спросил тренер у Лены.
   Жена всхлипнула.
   - А ты что молчишь? - напрямую спросил у старика тренер.
   - Он немой.
   - А! - тренер махнул рукой, подумав, что попал к одним калекам. - Завтра отвезём Пашу в Москву!
   - Есть гарантия?
   - Двухсотпроцентная!
   - А это как?
   - А что зрение возвратиться на оба глаза! А мышца-то у него в поряде! Так что, милая, ещё будешь провожать мужа на чемпионат мира! Кстати, насчёт денег. Я распорядился платить по среднему. Будешь получать прямо в штабе команды. Без доверенности и прочих разных бумаг.
   Лена заревела в голос. Если уж так говорят, ясно, рассчитывают не на один месяц лечения.
   Тренер успокоил жену футболиста, сам двинул на стадион. Прямиком к завхозу.
   - Ты что-то говорил о друзьях Паши?
   - Я?! - завхоз ткнул себя в грудь.
   - Ну не ты, эта твоя знакомая! Что выделила денег на дорогу.
   - Да. Был разговор о каких-то богатых людях. Они отдыхали вместе, земляки Буракова.
   - Так ищи их! Нужна операция! Доктор сказал, что несложная, но очередь там, сам понимаешь. Лучше бы, конечно, за границей. И если тебе не судьба нарыть спонсоров за короткий срок, то хотя бы для Бурого найди помощников! Он один, за пять-шесть матчей не даст нам сгинуть! Останемся в лиге, сам знаешь, и стадион и прочая матбаза обеспечена. А пока мы кто?
   - Кто? - машинально переспросил менеджер команды.
   - Выскочки. Команда одного игрока! Так и поставь его на ноги любой ценой!
   - Сделаем.
   - Делай сегодня же! Немедленно! - повысил голос начальник. И добавил вдогонку менеджеру. - Только сильно не переусердствуй. Мне ты с похмелья - как собаке пятая лапа!
   Ядвига Францевна не дала кавалеру сказать и слова. Но после он всё же вытянул из неё паспортные данные давних постояльцев "Катрана". Затем, используя своих знакомых, разбросанных по всей стране, напоминая им, что офицеров разведки в запасе не бывает, к концу дня он знал всё.
   Итак, всего четверо. Сам Павел Бураков, слесарь горячего цеха, ныне гаснущая из-за травмы звезда нашего футбола. Николай Сидорков, бригадир полеводческой бригады колхоза "Красный октябрь", ныне преуспевающий фермер. Вряд ли имеющий какие-то лишние деньги человек. Интереснее следующие постояльцы. Чугуев Леонид Аркадьевич, мэр города Чухонска. Лицо облечённое властью, не без его помощи поднялся Никита, совсем уж замечательный персонаж. Оказывается, владелец пансиона "Катран" и побережья, включая городской пляж до песчаной косы. Кстати, стадион "Житника", также в его собственности. Вникать в запутанные отношения держателей контрольного пакета акций, совладельцев и так далее, менеджер не желал. Было достаточно, что у бесхозного стадиона есть, оказывается собственник. Отнюдь, не алкоголик Мискин, проживающий в отдельном крыле пансионата "Катран", и не какой-то неизвестный олигарх из Москвы, а вполне "конкретный пацан" из городка Чухонска. Кстати, имеющий какие-то мутные, не проверенные связи с оргпреступностью.
   Менеджер потёр ладони! Вот тебе и спонсор на операцию. А если повезёт, то и полезный человек для "Житника". По вполне определённым данным месячный доход этого Никиты составляет полугодовой бюджет всего клуба!
   Да и сам губернатор недавно вполне определённо высказался в отношении футбольного клуба "Житник". Вряд ли он поможет деньгами, но оказать поддержку власти сумеет. Тогда и Мискина, эта глистоподобная стонота полюбит футбол, как никого ещё не любила, включая Лёню Чугуева.
   Не менее интересным персонажем из отдыхающих посреди зимы на Чёрном море, оказалась некая мадам Аронова Нина Петровна. Психолог по образованию, княгиня по замужеству. Ныне госпожа Волконская, жена того самого Волконского Александра Андреевича!
   К утру менеджер явился с докладом к главному тренеру клуба.
   - Ты, это, голову мне не морочь всякими терминами! - отмахнулся тренер "Житника". - Лучше скажи сразу, Пашу поднимешь на ноги?
   - Это сделают доктора. В одной из лучших клиник Германии.
   - Вот и ладненько. А то пудришь мне мозги какими-то мутками! Действуй! - дал добро тренер "Житника". - Давно бы покопался в своих старых связях.
   - Старые связи требуют новых денег, - пробурчал главный менеджер команды.
   - А то они все не у тебя?!
   Чтобы не раздражать номинального начальника, завхоз поспешно удалился.
  
  
   ГЛАВА 37.
   Ярко светило солнце, а Никола вернулся с поля чернее тучи.
   - Что случилось? - спросила жена.
   - Да, - махнул рукой Никола. - Получил кафтан с барского плеча, да он оказался Тришкиным.
   - А оно надо было?
   - Как уха Демьяну.
   - Знаю твою любовь к Крылову, но понять не могу, о чём кручинишься?
   - Да ну их всех! - Никола с размаху бросил газету на металлическую площадку у топки русской печи.
   - Ты чего психуешь? Хоть дров-то не успел наломать?
   - Я дрова рублю, а не ломаю! Кстати, сегодня будут гости во главе с Никитой. Баньку пожелали. Лучше не выходи во двор, чтобы не видеться с ними.
   - Опасные люди?
   - Нежеланные гости.
   - На счёт них я поняла, затопишь баню. А что за кафтан с барского плеча?
   - Да, - Никола махнул рукой, - Чугуев прислал два рулона сена. Ни к селу, ни к городу!
   - Сколько денег?
   - Да нисколько, в виде шефской помощи. Еле раскидали вилами. А внутри плесень! Похоже, прошлогодние запасы.
   - Тебе не угодишь!
   - Так и он подумает. Поэтому я просто сказал: "Спасибо".
   - Оно и ладно.
   Никита вызвался топить баню сам.
   - Что ты там понимаешь? - спросил Никола.
   - Не меньше твоего! Видел не раз, хочу попробовать сам!
   Никола начал говорить, какие поленья бросать в печь вначале, какие после, и хотел сказать, какими подтапливать, но Никита, отмахнувшись, зашагал к бане.
   - Как хочешь, - Никола пожал плечами.
   Никита наложил поленьев, оторвал бересты, зажёг. Закрыв дверцу, он понял, что ничего не горит. Дым выходил через щели.
   Никита раскрыл дверцу, подул. Чем больше он дул, тем больше дыма выбрасывалось наружу! Глаза заслезились, в горле запершило. Никита выскочил из предбанника. Оставил дверь открытой во двор. Клубы дыма вышли вслед за ним.
   Никита не понимал, в чём дело. Почему нет тяги, если поддувало открыто настежь? Почему абсолютно сухие дрова еле занялись, но не горят?
   Он посмотрел на трубу. Дыма не было!
   Никола утопал в свой любимый коровник, а это полкэмэ, не тяп ляп. Что делать? Звать на помощь Марию стыдно. Как это инженер, хотя и бывший, не может сладить с растопкой печи?
   Никита подумал, что кто-то наверняка забил трубу, но как он это мог сделать? Возле бани не было лестницы, поленница далеко от крыши, не допрыгнуть. Да и смысл какой? Никогда Никола не упоминал о вражде с соседями.
   Никита посмотрел на часы. До приезда нужных людей баня не будет готова, если он сейчас же не сообразит, как затопить печь. Никита вернулся в предбанник. Дым уже вышел, поленья обуглились. Стена над дверцей печи закоптилась. Теперь вместо оранжевых кирпичей с декоративной кладкой сплошная чёрная панель. Никита зажёг спичку, поднёс к поддувалу. Так и есть, никакой тяги! Значит, труба забита наглухо. Никола, спасибо, удружил! Никита решил протереть закоптившуюся стенку, куда оставлять такое безобразие?
   Гость вошёл в моечную, нашёл какую-то тряпку, окунул её в бочонок для кипятка, прикрепленный к железной печи. Он посмотрел на трубу, обёрнутую асбестом. Никита с гордостью отметил, что материал с его завода, а потом понял, почему он напустил столько дыма. В металлической трубе, обёрнутой листом асбеста, стояла чугунная заслонка! Никита знал, что её устанавливают в домах для того, чтобы не выпускать тепло.
   - Ну, Никола! Ну, куркуль! Здесь то, какое тепло? - проворчал Никита, выдвигая заслонку.
   Печь растопилась на счёт "раз"! Не успел Никита сказать: "Два", - как затрещали поленья для растопки, требуя добавки.
   Сажу он стёр, но вернуть стене первоначальный вид не удалось. Кирпичи приобрели матовый оттенок, что тоже смотрелось неплохо.
   Никита решил исследовать печь до конца. Он вошёл в парилку, посмотрел на каменку. Там лежали - как раньше не замечал? - расколотые керамические изоляторы! И сюда поддавали пару? С края у трубы, проплешина. Если плеснуть кипятку, то прямо на железо!
   Никита подбросил дров и прогулялся до реки. Там он подобрал плоский камень, в аккурат на пустое место между изоляторами. Никита вложил булыжник на каменкуЈ не нарушив общей картины.
   Довольный собой, Никита откупорил баночку с пивом.
   Никола не спешил идти домой. Дела, намеченные на завтра, он решил сделать сегодня. Никола распределил своё время так, чтобы вернуться как раз к отъезду Никиты, вместе с городской шпаной. Оттирая пот со лба, он продолжал интенсивно трудиться, равномерно двигая лопатой.
   Братки приехали как раз к первому пару. Никита не стал зазывать разную шалупонь, он позвал смотрящего Кукву и пару верных бычков в качестве телохранителей в довесок.
   Один из бычков занял место у крыльца бани. Он уселся на поленницу, закурил. Из его кармана торчала рукоятка пистолета.
   Второй, мордатый тип с золотой цепью в палец толщиной на бычьей шее, вылетел из парилки после первого же ковша на каменку. Цепь накалилась, оставив на груди и шее овальные ожоги.
   Никита, плеснув второй раз на каменку, исключительно для Куквы, сам поспешил выскочить в относительно прохладный предбанник. Он зацепил с собой тазик с холодной водой и теперь сидел, обливая голову.
   Из парилки доносились счастливые выкрики Куквы. Он любил париться. При чём безо всяких помех с титьками. Которые крутятся под ногами и вешаются на шею. Такого добра хватало в каждой сауне.
   - Умастил ты мне, Никита! Хорошо! - сказал Куква, выйдя из парилки. - Сто лет не был в настоящей русской баньке.
   Никита поддакнул.
   - Есть хороший шампунь, - добавил он.
   - Помыться я и в бане смогу! - заявил коротко стриженый смотрящий. - Лучше в парилку! Кстати, если сам не будешь, убери всю эту жуть, а то выблюю прямо тут. Что потом скажет твой крестьянин, каких свиней завёз попариться?
   - Да он никогда так не скажет, - пробормотал Никита, убирая со стола пиво, раков, бутербродики с красной и чёрной икоркой.
   - Минералку оставь! Надо пополнять запасы электролитов в организме.
   Никола удивлённо посмотрел на гостя.
   - Генералами не рождаются, Никита! Ты вот, тоже не из роддома вышел владельцем заводов, газет, пароходов!
   Никита молча улыбнулся.
   Куква надев шапочку и рукавицы, заскочил в парилку.
   - Затопи ты мне баньку по белому! - закричал он, хлопая себя веником по спине.
   Никита решил пропустить разок, отдышаться как следует, и только потом зайти попариться.
   Куква пробыл в парилке больше десяти минут. Продолжая напевать, похлёстывал себя веничком. Вышел раскрасневшийся и, выбежав на крыльцо, вылил на себя ведро ледяной воды.
   Попив минералки, он ещё раз поблагодарил Никиту за хорошую парилку.
   - Ещё дровишек? - Никита кивнул на печь.
   - Сам замутил, тебе решать, - усталым голосом сказал Куква. Он опустил голову, глядя в пол.
   - Жарко?
   - Никита, меня что-то мутит. Надо пойти, разогнать дурь!
   Куква поднялся со скамьи. В глазах помутнело. Вот что значит, отвык от хорошей баньки! Он подобрал живот и двинул в парилку. Никита последовал за гостем.
   Подбросив на каменку, он уселся рядом на полок, взял веник. Махнув пару раз, почувствовал усталость. И как непрерывно машется Куква?
   Никита повернул голову и в сумрачном свете увидел, что гость опустил голову почти до колен и вяло шлёпает себя по спине. Почти что гладит.
   - Куква, тебе плохо?
   - Открой двери! - сказал Куква, не поднимая головы.
   Никита соскочил с полка, открыл двери настежь. Он выбежал из предбанника, позвав бычков, мирно пасущихся у входа.
   - Чё там? - спросил толстомордый, выплёвывая косточку от вишни.
   - Кукве плохо!
   Оба бычка рванулись с места. Как были в одежде забежали в парилку, вывели под руки хозяина.
   Куква тупо смотрел за происходящим, как будто сам не участвовал в этих событиях. Язык его не то, чтобы онемел, но отказывался ворочаться во рту. Глаза покрылись мутной пеленой.
   - Чё ты с ним сделал, козёл?
   - Надо было самим следить за ним! Я не предполагал, что так много пара на него подействует! - оправдывался Никита. Он внутренне подготовился вступить в неравную схватку, от чего в напряжении коленки Никиты подрагивали.
   Но бычки без приказа хозяина, не собирались прессовать Никиту. Хозяин молчал. Голова Куквы упала кпереди, глаза ещё открытые, налились кровью.
   Один из бычков подул в лицо Кукве, тот качнул головой. Тогда телохранитель схватил какую-то фанерку и стал размахивать перед лицом смотрящего, как веером. Кукве от этого полегчало, но не надолго.
   - Надо везти его в больничку!
   - Не успеем! Чем-то траванулся.
   - Он ничего не ел.
   - А что пил?
   - Только минералку, - сказал сам Куква.
   - Эту? - бычок ухватил едва початую полутора литровую бутылку.
   Никита кивнул.
   Тем временем Куква обмяк и упал на скамейку, стукнувшись безвольной головой.
   Старший охранник схватил трубку, начал давить на кнопки, но ничего не услышал в ответ.
   - Тут связи нет?
   - Ты поразительно догадлив, - сказал взявший себя в руки Никита.
   - Ты, умник! Давай-ка, пей! - он протянул бутылку Никите.
   - Думаешь...
   Никита не успел договорить. Его схватили за шею, повернули голову ртом кверху и залили в глотку минералку.
   Он едва не захлебнулся, отпихнулся от бычков Куквы.
   - Езжайте за хозяином, Николой! Это ближе, чем до больнички!
   - Зачем? - качки переглянулись, посмотрели на Никиту. Влив в него около полулитра минералки, они ожидали, что тот упадёт. Если не замертво, то точно так же, как Куква.
   - Да езжайте поскорее! - вскрикнул Никита. - Это его баня, он знает, что тут может произойти!
   Бычок, тот, что помладше, рванул на ферму. Дорогу он знал, проезжали мимо. Второй, не теряя времени, спросил у Никиты, есть ли в деревне телебашня.
   - Силосная только. Да! Ещё! - сообразил Никита. - Водонапорная. Это совсем рядом, за поворотом. Добежишь за полминуты.
   - Смотри за Кукшей! - наказал телохранитель. - Если что, сам знаешь.
   Никита промолчал.
   Бычок убежал до водокачки. Он забрался наверх, вновь помучил мобильник. Дозвонился, от счастья заорал в трубку.
   - Слышь, лепила! Мотай по-шустрому сюда! Человеку плохо! Что? Сам знаешь, какому! Сознание потерял после бани! Поменьше болтай, лепила! Ничего не пил! - бычок сдобрил свою речь трёхэтажным матом.
   Спутник завис, шифруя ненормативную лексику, - мобильник сдох. Телохранитель в сердцах швырнул его о стену.
   - Сейчас будет врач! - сообщил он Никите.
   Никита улыбнулся.
   - Чего скалишься? Как он?
   - В порядке. Глаза открывает, на речь реагирует.
   - Слышь ты, умник! Где твой крестьянин?
   - Твой товарищ привезёт Николу с минуты на минуту.
   Куква продолжал лежать на лавке, тяжело дыша. Ни рукой, ни ногой он двинуть не мог. Ужасная головная боль, казалось, распространялась по всему телу с каждым ударом сердца. Что с ним происходило, Куква не понимал.
   Первым во двор Николы въехал чёрный "бумер" доктора. Вторым, едва не задев за бампер докторскую машину, въехал бандитский "джип".
   - Жди до упора! - скомандовал Авраам Самуилович усатому шофёру. Сам побежал к бане с чемоданчиком в руках. Он моментом оценил ситуацию, но как с нею бороться, понятия не имел. Сейчас бы больного в реанимацию, там другое дело! Но доктору подчас приходится спасать собственную жизнь, оказывая экстренную помощь. И тогда включаются самые отдалённые уголки головного мозга, где в памяти отложились отрывочные знания. Авраам Самуилович под пристальными взглядами телохранителей, набрал в шприц глюкозы. Не задумываясь, добавил аскорбиновой кислоты и кокарбоксилазы - фермента для тканевого дыхания. Он ввёл пациенту в вену полученную смесь. Куква никак не отреагировал.
   - Что ты сделал?
   - Внутривенную инъекцию.
   Оба бычка переглянулись.
   Эффекта от внутривенной инъекции никакого!
   - Лепила! Делай что-нибудь ещё!
   - Что необходимо, я уже сделал. Скоро подействует, - сказал врач авторитетным голосом, как ему казалось. Но авторитетный голос хорош в палате, а никак не в полевых условиях.
   - Я засекаю три минуты! - сказал амбал. - И если Куква не придёт в себя, сам знаешь, Абраша, придётся откачивать тебя. А некому!!!
   Братки заржали.
   Куква приоткрыл глаза.
   - Вот, видите? Сейчас подействует! - сказал Авраам Самуилович.
   - Никит, а где хозяин бани? Я его зачем привёз?
   Никита растерянно оглянулся. В самом деле, где Никола? Никита понял, что тот не мог уйти в дом незамеченным. Значит, где-то поблизости. Очень хорошо будет, если Никола бросит всех в смертельной опасности. Как в подтверждение его мыслям, бычки, переглянувшись, взялись за ручки пистолетов.
   - Никола, где ты? - выкрикнул Никита, не стесняясь.
   - Да не ори, как резаный! Помогай лучше! - ответил Никола из-за бани.
   Никита поспешил на голос. Бычки устремились следом.
   За баней в сырой земле стока Никита сапёрной лопатой рыл яму длиной в рост человека.
   - О, братан! Да ты врубаешься! Уже могилу себе роешь! - загоготали охранники.
   Никола, не обращая внимания, продолжал откидывать землю.
   - Собирай ближе, не давай рассыпаться! - сказал он Никите.
   - Чем?
   - Ногами подгребайте к яме! Чего встали, как вкопанные?
   Трое мужчин стали подгребать грязь до края ямы. Бычки, наконец, вынули руки из карманов куртки.
   - Ведите сюда угоревшего!
   - Слышь, он про кого это? - спросил один из охранников. Другой шикнул на него. Через две минуты оба приволокли тело хозяина, сам он идти не мог. Голова Куквы по-прежнему безвольно свисала на плечо.
   - Кладите его сюда! - скомандовал Никола.
   - Сюда, в грязь?
   Стоявший рядом Авраам Самуилович со знанием дела кивнул.
   Бычки аккуратно уложили шефа в вырытую канавку.
   Никола, ни слова ни говоря, стал спихивать землю на пострадавшего. Его примеру последовали остальные мужчины. Вскоре весь Куква был засыпан землёй, свободной осталась только голова.
   - И сколь ему так валяться? Пока не окочурится?
   - Я-те, Сява, окочурюсь сейчас! - неожиданно громко высказался Куква.
   - Лежи спокойно, не надо двигаться! - сказал Никола.
   - Пока не окочурюсь? - улыбнулся Куква. Головная боль уже отпустила, но окружающих он видел как в тумане.
   - Полчасика, не больше. Пойду, подброшу дровишек, отмыться нужно.
   - Я кому-то пойду сейчас! - Сява дёрнулся, сунув руку в карман куртки.
   - Не вмешивайся! - скомандовал Куква.
   Бычок пожал плечами. Николай зашёл в баню. Ничем не пахло. Николай вошёл в парилку, взглянул на каменку. Бывает, человек угорит в бане, когда распаривает веник на каменке. Но никаких листьев: сухих, тем более обгоревших, на раскалённых изоляторах не было. Зато с краю примостился маленький блин серо-синего цвету! Никола взял его на совок и вытащил в предбанник.
   - Никита! Пособи с дровишками!
   В два прыжка Никита оказался в предбаннике.
   - Ты на кой положил синий блин на каменку?
   - Так на кой или на каменку?
   - Никита! Ты разве не понял, что на каменке нет ни одного камня? Я что, по-твоему, идиот, что накрошил изоляторов? Ещё как вы все не загнулись от этого камня?
   - Я, я мало парился. А эти, так вообще на улице торчали.
   - Э-эх, Никита! - покачал головой Николай.
   - Ну ты-то, хоть, не сдашь меня?
   - Не дури, Никита! Угар снимем. Мало ли что могло приключиться? Может, у него сердце слабое.
   - Должен буду!
   - И не думай! - махнул рукой Никола. - Лучше принеси осинки, различишь поленья?
   - Как же? Что я, совсем тупой? - пробормотал Никита и закусил язык.
   Через пять минут дрова весело затрещали в раскалённой печи. В трубе загудело. Никола набрал полный ковш кипятку, плеснул на каменку, после чего раскрыл настежь окно в бане и дверь. С паром вышел весь угар.
   Кукву быстренько откопали, хотели отвести в баню. Он отпихнул от себя бычков сотоварищей, пошёл сам.
   - Как и говорил, Никита, помыться придётся.
   - Может, парку? - сорвалось с языка Никиты.
   Куква оттёрся намыленной вехоткой, вылил на себя таз с водой.
   - Пошли!
   Никита пожалел, что ляпнул не то, но деться некуда. Он взял вторую шапочку в форме будёновки, надел верхонки и пошёл в парилку.
   Они парились, как будто ничего не произошло.
   Никита, правда, быстро упарился. Он слез с полка и вышел в предбанник. Как он ни старался, ни тянул обеими ноздрями - ничего угарного не почуял.
   Куква парился меньше, чем в первые разы.
   - Где минералка?
   Никита покачал головой.
   - А да ладно! - Куква кликнул телохранителя, дежурившего за дверью. - Сгоняй в дом, попроси у хозяина горячего чаю! Да поаккуратнее там!
   Сява кивнул и с низкого старта рванул исполнять приказ хозяина. Он попросил у Николы чаю, вежливо, как только умел.
   - Мужик! Дай чайку погорячее! Для Куквы!
   Никола молча набрал чаю в термос. Вынес бычку, не впуская его в дом.
   - Держи! - Сява всунул в руку хозяину две сотни "Бакинских".
   Никола стоял с разинутым ртом, глядя в спину бычку, несущемуся на всех парах к бане.
   - Заходи в дом, Коля! Не нужно людей смешить.
   Никола не понял, почему он смешит людей, но подчинился Марусе.
   Куква ополоснулся холодной водой.
   - Ну, Никита, кстати подбанчил!
   - Извини, что так получилось.
   - Без обид. Никто не застрахован, - сказал Куква. Оделся и молча вышел из бани.
   - Вам бы на обследование, - залебезил доктор, дежуривший на крылечке бани.
   - Успокойся, Абраша! Я что, не помню про банный угар? Езжай себе! - он кивнул своим слугам. - Расплатитесь с эскулапом! По-доброму, - добавил он, глядя на трясущегося лепилу.
   Куква уехал со своими бычками, не прощаясь с Никитой. И о деле ни слова не добавил. Ни доброго, ни худого.
   И то хорошо, решил Никита. Чтобы не напрягать Николу, он, не заходя в дом, попрощался на крыльце и поехал в город. Никто не встречал его на лесополосе, не стрелял по колёсам.
   - Главное, ребята, сердцем не стареть! - затянул Никита на свой собственный лад.
  
  
   ГЛАВА 38.
   Волконский не понимал, что с ним происходит. Чувственная аптекарша никак не реагировала на его ласки, но по-прежнему многообещающе улыбалась, стараясь угодить богатому клиенту.
   Штатные любовницы в один голос восхищались его мужской силой. Но что стоит слово продажной женщины? Ровно столько же, как и продажного мужчины.
   Но самое странное, жена начала отстраняться от него. Вечерами у неё находилась какая-то работа, вот как раз ко времени подворачивалась денежная клиентка! Затем, когда Волконский выезжал из дому "на ночную смену", Нина Петровна приезжала домой и ложилась в постель. Возвращаясь незадолго до завтрака, Александр никогда не ложился в кровать к жене. Таков был их уговор.
   Волконский решил разузнать у подруг о состоянии жены. Никто так не сдаст с потрохами, как самая преданная подружка. Волконский как-то вернулся тотчас после ужина, намереваясь застать жену врасплох. Он не понимал, откуда это взялось, но почему-то влекло к жене всё больше. К сожалению, Нина Петровна уже улеглась в постель! Александр спустился в людскую. Личного семейного шофёра, телохранителя, просто близкого семье человека на пищеблоке не оказалось.
   - Здравствуйте, девушки! - улыбнулся Волконский.
   - И вас не хворать, Александр Андреевич! - отозвались обе женщины.
   - Как насчёт кофе?
   - Александр Андреевич, я мигом! Но, - Анастасия Фёдоровна оттёрла сухие и чистые руки о передник, - к ночи?
   - Разве нам, молодым да ранним, детское время помеха для чашечки хорошего кофе?
   Кухарка извинилась. Она отвернулась к плите, занявшись заказом хозяина.
   Волконский посмотрел на Клаву. Домработница опустила глаза, показав морщинистые веки с едва заметными ресницами. Александр не отрывал глаз, не моргал, продолжая сверлить взглядом прислугу.
   - Александр Андреевич, - еле слышно сказала Клава, - вы пришли узнать о состоянии Нины Петровны, не так ли?
   - Так.
   - Тогда зачем вам крепкий кофе? - Клава подняла глаза, но повернула голову в сторону.
   - Люблю я ваш кофе, но редко прикладываюсь! - улыбнулся Волконский. - Наши женщины, - он подмигнул домработнице, - не очень-то жалуют напиток полуночников.
   - Нина Петровна чувствует себя замечательно.
   - Ни мало в этом не сомневаюсь, - Волконский продолжал улыбаться.
   - Александр Андреевич, - подала голос кухарка, продолжая стоять спиной к столу и колдовать над туркой. - Постарайтесь понять женщину.
   - Или я вас не понимаю? - Волконский развёл руками.
   - В интересном положении, - продолжила говорить Анастасия Фёдоровна, как будто не слышала хозяина.
   Волконский внутренне порадовался, что ещё не начал пить кофе. Иначе бы обжёг горло, а то и подавился.
   Женщины посмотрели на хозяина, переглянулись.
   Волконский отпил кофе, опустил пару шуток и удалился. Ему необходимо подумать в одиночестве. Почему? Как? Откуда? Ответы на первые два вопроса он знал, последний вызывал сильное затруднение. Вспомнились студенческие годы, когда в экзаменационном билете попадались разные по качеству вопросы. Обычно последним шёл какой-нибудь лёгкий для средненького студента, а первыми тяжёлые, требующие большой теоретической базы. Как отличник студент Волконский справлялся с трудными вопросами проще простого, но затруднения вызывали именно "троечные", пустячные вопросы. Но с экзаменаторами профессорами было намного легче, чем в жизни. Волконский отбарабанивал первые сложные вопросы на пять с плюсом, о средненьком - третьем вопросе речь шла вскользь, а самый пустяковый "десертный" вопрос билета, профессор не слушал, закрывая тему.
   Теперь тоже, первые вопросы оказались очевидными, а "десертный" слишком сложным для круглого отличника.
   Князь первым делом позвонил Алику, сообщив, что сейчас приедет. Член-корреспондент несказанно порадовался смене княжеского гнева на милость. Перед ним вновь замаячил серебристый "бумер" последней модели, с автоматической коробкой передач - мечтой автобездельника.
   Дела у профессора шли неплохо, в ближайшее время он и сам мог купить такую машину, но кто откажется от халявы? Мечты Алика прервал деликатный стук в двери.
   - Войдите! - сказал Алик, поднявшись за столом.
   - Аликпер Дунаевич! Мы заключили десять договоров на операцию по новой методике! - доложил главный финансист проекта.
   - Когда приступим?
   Вошедший мужчина в твидовом костюме улыбнулся. Предвидя следующий вопрос, он тотчас доложил о финансовой составляющей проекта.
   - Таким образом, наш доход увеличится в пятнадцать раз, - сказал технический директор проекта, поставив ударение в слове "пятнадцать" на первом слоге.
   - Что с нашим Кулибиным, не звонит больше?
   Посетитель развёл руками. Куда мол, ему звонить?
   Алик улыбнулся. Он приложил максимум усилий, чтобы новоявленный изобретатель не испортил проект. Придумал же, запатентовать велосипед с двойной рамой! Да ещё совался в процесс, доказывая, что его изобретение не ускорит процесс оплодотворения яйцеклетки, а лишь увеличит шансы.
   - У каждого сперматозоида в запасе масса фермента, расплавляющего оболочку яйцеклетки. Их несколько сотен расплавляют, но только один оплодотворяет, проникая внутрь. Всё, как у взрослых, - сказал хирург, потом вдруг схватился за голову. - Ну, почему, я должен тебе разъяснять элементарные вещи?
   - Потому что вы забываетесь, горе-изобретатель.
   - Сперматозоид должен растратить свой "боезапас" на растворение оболочки. А если его впихнуть внутрь вместе с запасом гиалуронидазы - это же расплавит яйцеклетку изнутри! - Не мог остановиться хирург, но профессор не желал слушать нытьё неудачника.
   - Вы что делаете в клинике? - нахмурил брови Алик. - Разве вам до сих пор не подписали обходной лист? Я немедленно разберусь и накажу виновников!
   Изобретатель, махнув рукой, вышел прочь из кабинета.
   - Когда начнём?
   - На завтра запланировано десять.
   - А на послезавтра, пять? Этак мы провозимся "ад греканс календес"! - сказал Алик. Он любил козырнуть знанием латыни, потому что человеку с рождения знающему два языка, легче освоить третий. - До греческих календ! - перевёл он для особо заторможенных.
   - Почему? - возмутился технический директор Центра планирования семьи. Ему было наплевать на каких-то там греков, нужны были деньги, и немедленно. В отличие от академика, он понимал, что на сыром проекте невозможно озолотиться. Самая лучшая реклама не сработает без положительного конечного результата. Хирург, изобретший новый инструмент, говорил, что затея ускорения противоестественного оплодотворения обречена. Не считаться с мнением изобретателя глупо.
   - Да потому что сегодня десять, а завтра пять! Тогда как, - Алик тронул бизнесмена за плечо, - вы слышали о геометрической прогрессии?
   - Вряд ли вам известны законы бизнеса, извините, Аликпер Дунаевич.
   - И по закону бизнеса, выходит, мы ничего не имеем с изобретения?
   - Пятнадцатикратная прибыль, как минимум.
   - Тогда, засучим рукава!
   - Аликпер Дунаевич! - взвинтился вспотевший толстячок. - Я вас учу выступать на симпозиуме? - увидев, как научный деятель пожал плечами, продолжил: - И вы не учите меня бизнесу!
   - Но откуда возьмётся обещанная вами прибыль, я имею право знать?
   - Интересно, нужно ли вам вникать в тонкости бухгалтерии? Думаю, нет необходимости, Аликпер Дунаевич! - сказал технический директор. - Мне нужны все люди, стоящие в очереди за ближайшие три месяца! - наконец сказал финансист то, за чем пришёл.
   Алик сообразил, в конце концов, это не его дело. Он свою работу сделал, заставив медтехника усовершенствовать прибор. Теперь не нужно ждать дурацких физиологических процессов. Сперматозоид сразу вводится внутрь яйцеклетки, ускоряя процесс оплодотворения вне организма во много раз. Пора поставить дело на поток. Никаких диссертаций, научных докладов и обмена опытом - исключительно прибыль.
   Дела налаживаются по всем направлениям! Теперь вот и Волконский возвращается с обещанной новой иномаркой.
   Волконский не заставил себя ждать. Едва закрылась дверь за техническим директором, появился князь.
   - Привет, Алик!
   - Здравствуй, Александр Андреевич! - профессор расплылся в улыбке.
   - Сразу к делу, - Волконский одёрнул пиджак.
   - Я готов! - академик поправил галстук.
   - Жмёт?
   - Да так, привычка.
   - Алик, твои специалисты могут ошибаться?
   - Ошибаться может любой человек с улицы, доктор на ошибку не имеет права! Вот, один уволен на днях.
   Волконский продолжал молча стоять перед столом профессора.
   - Такой специалист был, а ведь надо так, - Алик хлопнул кулаком себя по ладони, - проколоться! Пришлось уволить.
   - Где он прокололся?
   - Да это так, технические детали.
   - Что он напутал? - спросил Волконский так, чтобы Алик понял - отмахнуться не удастся.
   - Допустил ошибку в звене ферментативной реакции, - сказал академик лекторским тоном, но собеседник продолжал ждать ответа. - В результате программа ЭКО чуть было не пошла насмарку.
   - Пропала программа?
   - Почти, - Алик только что не всхлипнул. - И дело-то совсем не в деньгах, столько человек едва не пострадало по его халатности!
   Волконский оглядел накрахмаленный халат Алика.
   Профессор посмотрел на себя. Что он увидел? Живот как живот, не выпирает пока.
   - Что у тебя было с Ниной Петровной?
   - Помилуйте, Александр Андреевич! Я давно импотент, - Аликпер Дунаевич рухнул как подкошенный на стул, взялся руками за голову.
   - Знаешь, Алик, у меня есть знакомый, не таких вытаскивает.
   - Мне никакой специалист уже не поможет, - Алик продолжал тупо смотреть в стол.
   - Это китаец. Син Лун. Он делает чудеса.
   - Да каких только чудес мне не предлагали уже. Как отрубило с тридцати лет.
   - А ты сходи к нему, в нерабочее время, конечно.
   - Ох! Александр Андреевич, где оно у меня, нерабочее время.
   - И всё же, сходи! - Волконский вынул визитку китайца и сунул в ладонь доктору.
   Алик вздрогнул. Как будто ему только что подали пистолет пустить себе пулю в лоб. Профессор понял, для чего пришёл Волконский. Это отнюдь не дружеский визит. И если он завтра же не попадёт к этому китайцу, страшно подумать, что сможет сделать князь, при его-то связях!
   Но был один плюс - Алик не врал.
   Волконский спросил о чём-то постороннем и, отказавшись от чая, ушёл.
   Через три дня ему доложили. Алик был у китайца. Волконский тотчас рванул к Син Луну. В приёмной его встретила дочь китайца.
   - Папа пока не может выйти, понимаете, экспозиция не позволяет. Необходимо его личное участие, - говорила она, перебирая пуговички на блузке. Сама при этом заговорщицки улыбалась.
   - А когда он выдержит эту экспозицию?
   - Вы можете подождать в комнате отдыха. Это минут семь, не более, - секретарша резво выскочила из-за стола, жестом с поклоном предложила посетителю пройти в знакомый ему кабинет. При этом она показала гостю намёки на грудные железы в распахнутой кофточке.
   Волконский вошёл в знакомый ему кабинет. Да, всё осталось по-прежнему. Те же манекены, те же биксы с инструментом. Как будто вчера сидел здесь с доктором, отвечая на его непонятные вопросы. Свет отключился. Волконский обернулся, раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но его губы тотчас были запечатаны страстным китайским поцелуем.
   "Другой бы сопротивлялся", - успел подумать Волконский перед тем, как войти в бешеную карусель известного только по книгам безудержного секса...
   Как было обещано, Син Лун вышел из дальней двери спустя полчаса. Волконский уже находился в приёмной. Секретарша сделала ему кофе и сидела в стороне за компьютером.
   Князь изредка поглядывал на неё, удивляясь. Он впервые оказался по другую сторону баррикад, а победительница ничем себя не выдаёт. Совсем как мужик! Александр Андреевич поёрзал на стуле, проверяя всё ли у него в порядке. Вроде всё нормально, ничего внутри китаянки не оставил.
   - Вижу, вы здоровы, Александр Андреевич! - поздоровался Син Лун.
   - Здравствуйте, доктор. У меня другое дело.
   Син Лун кивнул дочери, та неслышно исчезла.
   - Хотелось бы узнать информацию, - улыбнулся Волконский. - Понимаю, клятва Гиппократа и так далее, но нужно позарез.
   - Это ваша работа, сбор информации, - улыбнулся китаец.
   - Мне нужно знать, в каком состоянии находится Аликпер Дунаевич. Думаю, этого хватит?
   Син Лун, не прекращая улыбаться, взял конверт. Он заглянул внутрь, содержимое вполне устраивало.
   - Безнадёжен, - сказал доктор.
   - Насколько я помню, есть два понятия импотент. Медицинское и народное.
   - По-народному.
   - И что, ничего нельзя сделать?
   - Обратись он лет пять назад, другое дело. А так, - доктор развёл руками, - слухи о восточной медицине слишком преувеличены. Мы не можем воскрешать мёртвый орган.
   - Доктор, сколько он тебе заплатил?
   - Хотите вернуть ему деньги? Сейчас я уточню, - Син Лун взял папку со стола, - вот, прейскурант диагностических услуг.
   - Не нужно. Я хотел убедиться, не лжёт ли мне академик.
   - Ни единым словом.
   Волконский попрощался с китайцем. Секретарша так и не появилась. То ли ушла совсем, то ли задержалась в каком-либо из кабинетов офиса.
   Князь не знал, радоваться ему или огорчаться. Страсть китаянки развеяла сомнения в своих силах. Алик оказался полностью несостоятельным. Выходит, нужно искать другого соперника? Дел без того по горло, нужно подготовить народ к очередной реформе, вследствие которой людей обдерут до нитки. Для этого организовать телепрограммы, отвлекающие от политики, паче того - экономики.
   - Пусть обыватель ржёт с утра до ночи, злословит политиков, плюёт на все нормы морали и нравственности! Абсолютная свобода: слова, совести, печати, выбора смерти! Пусть стреляют друг друга, воруют последний кусок у соседа, бегают к его жене, плюют в рожу начальству, упиваются до смерти! Пусть обсуждают государственный бюджет, считая чужие деньги! Только при этом, покупают, покупают, покупают! Никаких заначек в чулках не должно существовать по определению! Это главный закон экономики! - говорил Волконский своим сотрудникам и находил полное понимание. Оставался пустячок - всё сказанное превратить в норму жизни обывателя.
   В разгар работы Волконскому позвонил кто-то с неизвестного номера. Князь вышел в коридор.
   - Александр Андреевич! Зрав будь, боярин!
   - И тебе привет, Гаврила Михайлович!
   - Я проездом в столице. Позволь, загляну на огонёк.
   - На работу, или...
   - Говорю же, проездом.
   - Буду свободен к полудню. Кафе напротив, устраивает?
   - Чудно! Заодно и пообедаем.
   Волконский отключил связь первым.
   - Где обретаешься? - спросил Волконский, поздоровавшись с бывшим сослуживцем.
   - Как и все в запасе, залёг на дно.
   - Надеюсь, золотое? Иначе, о чём разговаривать?
   - Нам, княже, ещё до бронзы ещё как медному котелку!
   - Надеюсь, стараетесь? - Волконский шутливо нахмурил брови.
   - "Рвём из сил и из всех сухожилий".
   - Короче, Гаврила, что нужно? Если поддержка свыше, обеспечу для доброго дела. Если ищешь мецената, подскажу где, - сказал Волконский, расправившись с салатом.
   - Я хочу помочь человеку.
   - Все мы обязаны помогать людям, - улыбнулся Волконский.
   - На то мы и друзья народа! - подыграл Гаврила.
   - Он под чьей юрисдикцией?
   - Не то, не то! Он получил производственную травму.
   - Это совсем просто. В наше время через суд можно с работодателя выжать все соки, включая желудочный! - усмехнулся Волконский. Посмотрев на товарища, он чуть не захлебнулся соком. - Так, ты и есть работодатель?!
   - Я исполнительный директор, менеджер футбольного клуба "Житник". У нас лучший нападающий, надежда сборной страны, получил травму. Необходимо лечение. Лучше за рубежом. Сам знаешь наших костоломов в белых халатах.
   - Бураков Павел, он же, Бурой, - проговорил Волконский, глядя в фужер с апельсиновым соком.
   Коллега ничуть не удивился.
   - Мениск, ахилл, что?
   - Труднее! Гематома затылочной области. Зрение.
   - Да, это не просто.
   - Я сумею оплатить расходы.
   - Сумел бы, не приехал ко мне! - Волконский протестующее двинул ладонью.
   - У клуба скоро появится спонсор.
   - Гаврила! Друг! Я не вышибаю с тебя копеечку, думаю, куда направить Буракова.
   - Где у нас лучшие нейрохирурги?
   - Сам ответил. У нас.
   - Хорошо, скажу по-другому. Где работают наши лучшие нейрохирурги?
   - Ты прокручивал вариант с Германией?
   - После объединения страны "штази" в сильном загоне.
   - После объединения и мы на дне, но кое-кто на золотом, - подмигнул Волконский.
   - И?
   - Решим твой вопрос.
   - Время не ждёт, князь!
   - Твой Бураков где?
   - В Склифосовском.
   - Вот и лады. Послезавтра чартером отправим в Гамбург.
   - Что с меня?
   - Как всегда, информация.
   - Какого рода?
   - Как ты вышел на меня?
   Гаврила покачал головой.
   - Намекни, кого искал?
   - Спонсора для команды, - вздохнул Гаврила.
   - И как, успешно?
   - Нашёл одного бизнесмена. А вышел на него через местный санаторий. Он там отдыхал у нашего главы.
   - Неплохо отдыхал?
   - Неплохо, если учесть, что теперь этот пансионат в его собственности плюс стадион "Житника"!
   - Так. Со спонсором твоего клуба мне понятно, но при чём тут я?
   - Твоя жена отдыхала там в то же время.
   - По путёвке профсоюза? - съехидничал Волконский.
   - Она ещё не была твоей женой.
   - Так, она что-то имела с этим молодым бизнесменом?
   - Вряд ли, - сказал наугад Гаврила. Он никогда не видел в глаза жену Волконского и самого Никиту.
   - Скажи мне одну вещь, как думаешь, что может делать холостая женщина в черноморском пансионате?
   - Да она не жила в пансионате! - сказал Гаврила, недоумевая, зачем его спрашивает Волконский. В следующий момент он сообразил, это и есть оплата за лечение Бурого! Гаврила рассказал о странных взаимоотношениях Ароновой с четырьмя земляками.
   - И что, они её - по очереди? - Волконский сдавил хрупкий стакан, сломав его. Не смотря на это, он совершенно спокойно взял салфетку и оттёр кровь с пальца.
   - Да нет же! Ничего подобного! - горячо заверил князя коллега. - Они там купались в море. И всё.
   - Эка невидаль, купаться в море?
   - Зимой. В канун Крещения. Какая-то там была заморочка. Если нужно, узнаю. А ты что, князь, подозреваешь жену в измене? Узнать это в наше время не представляет особого труда, даже для очень занятого человека.
   - Знаю! Но выявлять старые связи сложнее, не так ли?
   Гаврила пожал плечами, показывая, что для работника Кремля нет ничего невозможного.
   - Хорошо. Значит, договорились?
   - Александр Андреевич, если будет нужна ещё какая информация, я всегда! - Гаврила прижал руки к груди.
   Друзья попрощались.
   Волконский вынужден был окунуться в работу. Ему было не до бывшего хахаля жены. Нину Петровну он видел, как повелось в последнее время, очень редко. В близость с ней не вступал. Аптекарша, узнав по своим бабским каналам о беременности Волконской, перестала себя сдерживать. Теперь она поняла, что удивлять князя незачем, он от жены всё равно не уйдёт. Теперь Катя визжала за четыре пилорамы вместе взятые, сыпя искрами, как с двух болгарок.
  
  
  
   ГЛАВА 39.
   Ранним утром Чугуев вышел из подъезда, вдохнул полной грудью. Солнечные лучи искрились, отражаясь от свежих луж. Воздух прохладен. Жизнь чудесна! Леонид Аркадьевич решил пройтись пешком, благо до работы недалеко.
   Он шёл по своему городу, смотрел по сторонам. В ранний час дворники уже закончили работу, тротуары были чистыми и свежими, как сам воздух. В раннюю осень едва нападавшие листья тут же собирались в аккуратные кульки и вывозились на городскую свалку.
   Возле Управы стоял дежурный "Уазик". Шофёр выглянул из-за приоткрытой двери, приветливо снял кепку. Мэр подошёл к нему, пожал руку.
   - Какова погода, а?
   - Замечательная, Леонид Аркадьевич. Смотрю и радуюсь, дыша полной грудью.
   - Боря, как у тебя дела?
   - Всё хорошо, Леонид Аркадьевич, - Боря помял кепку.
   - Почему тогда нервничаешь?
   - Да так, домашние проблемы.
   - Боря! В чём дело?
   - Леонид Аркадьевич, я слыхал, Клару Семёновну выписывают?
   - Так и что?
   - Так она меня чего-то невзлюбила. И плотника нашего.
   - Ничего, я прослежу лично, чтобы она никому не сделала вреда, - заверил Чугуев, нахмурившись. Боря напомнил ему об опальной начальнице отдела кадров. Мэр за рабочей суетой позабыл о Кларе Семёновне, а теперь тот самый водитель, что предупредил его звонком из областного центра, напомнил. Что-то было в этом мистически предопределённое.
   Настя была уже на рабочем месте. Она поздоровалась и занесла срочную почту в кабинет шефа.
   - Самая срочная? - улыбнулся по обыкновению Чугуев.
   - Срочнее только молния.
   Пожав плечами, Чугуев разложил перед собой местную газету.
   "Психиатрические репрессии возвращаются"!
   Многообещающий заголовок, сказать тут нечего. Чугуев промолчал. Пробежав глазами по заметке, он немедленно позвонил главному редактору.
   - В чём дело? Это Чугуев беспокоит.
   - Что вы, Леонид Аркадьевич! Какое беспокойство? Что-то случилось?
   - Это ты у меня спрашиваешь, независимая пресса! - вскипел Чугуев. - Забываешь соучредителей? Я разом прикрою твою лавочку!
   - Да в чём дело-то?
   - Ты читал номер, перед тем как разрешить печать?
   - Да, - редактор услышал угрожающее дыхание мэра, тотчас поправился, - то есть, основные гранки проверил.
   - А что-то о психиатрических репрессиях?
   - Какие репрессии?
   - Так, почитай! - рявкнул Чугуев. - После обеда жду в кабинете с разъяснениями!
   К обеду в кабинет Чугуева вошёл курносый молодой человек в рубашке с коротким рукавом и в галстуке. Чугуев поморщился. У молодой поросли никакого понятия о вкусе и этикете!
   Парень поставил на стол мэра плетёную корзину, поклонился и ушёл. Чугуев поднял расшитую золотыми колосьями салфетку, накрывающую корзину. Внутри стоял добротный бутыль пива и тёмная литровая бутылка.
   "Вискарь Чугуевка" - было написано на этикетке с изображением Управы города.
   - О-о! - простонал Чугуев. - Только этого не хватало!
   Он немедленно связался с Никитой.
   - Ты чего там учудил?
   - Леонид Аркадьевич, разве не красиво?
   - И это ты пустишь в продажу?
   - Если пожелаете. Я вообще-то заказал единственную такую этикетку, лично для вас. А вообще-то, не знаю, как назвать эксклюзивный продукт.
   - Назови по-другому.
   - Но как? "Чухонка" что ли?
   - Да хоть горшком назови! - Чугуев отключил связь.
   - К вам главный редактор, Леонид Аркадьевич. Что ему сказать?
   - Подержите его в приёмной полчасика!
   - Хорошо, Леонид Аркадьевич!
   - Да, Настя! Пригрози ему от моего имени: если уйдёт, пусть пеняет на себя!
   А так хорошо начинался день!
   Чугуев вздрогнул от пронзительного звонка с аппарата напрямую подключённого с кабинетом губернатора.
   - Здравствуй, Лёня!
   - Здравствуйте, Иван Ильич!
   - Что-то слышал, неприятности у тебя?
   - Это какая-то ошибка, Иван Ильич. Мы исправим в рабочем порядке!
   - Уж потрудитесь. Выдумать же такое, "Психиатрические репрессии"!
   - Я, - Чугуев сглотнул сухим ртом, - сейчас же переговорю с главным редактором и доложу!
   - На него не дави, Лёня! И вообще, поаккуратнее там с кадрами! Дров наломать каждый умеет. Понял, о ком я?
   - Конечно, конечно! Клара Семёновна возвратится в рабочий коллектив, встретим, как подобает.
   - Вот этого, не надо! Никаких торжеств. Поболела, вернулась. Пусть приступает к своим обязанностям. А с главным редактором пусть разберутся другие люди.
   - Ваши?
   - Не имеющие отношения к власти! Ну, ты меня понял, Лёня?
   - Понял, Иван Ильич!
   - Тогда держи пять!
   - И вам всего хоро... - Чугуев прервался на полуслове, услышав короткие гудки.
   Запустив редактора, мэр уселся в кресло и отвернулся к окну.
   Главный журналист города подготовил обширный доклад о работе редакции. С молчаливого позволения мэра, он зачитал первую страницу.
   Чугуев посмотрел в окно. Пошёл дождь. Мэр подумал об урожае ячменя. Наверняка, соберут полные закорма! На пиво хватит, а на "вискарь"? Сколько бутылок выйдет? Поймав себя на праздномыслии, Чугуев тряхнул головой, обернулся к докладывающему. Тот быстро сложил листки и начал говорить без бумажки.
   - Отдел скандалов и разоблачений даёт самый высокий рейтинг нашей газете, - сказал главный редактор.
   - Почему выпускаете непроверенную информацию?
   - Леонид Аркадьевич, проверить все факты не представляется возможным. Не могу же я проверять цвет плавок у наших артистов.
   - А я бы на твоём месте и под плавки заглянул бы!
   - Вообще-то вы правы, - главный редактор поник головой.
   - Работайте! - великодушно разрешил мэр Чухонска, проводив гостя до двери.
   Главный редактор вышел из кабинета, доплёлся до лестницы, слетел с которой, как ужаленный. Деньги, полученные за статью о "чудачествах мэрии", жгли ляжки. Захотелось забыться и расслабиться. Он не раз попадал в подобные передряги. В конце концов, всё устаканивалось. Проскочит и на этот раз!
   Журналист утешал себя этой мыслью, сидя за рабочим столом и опорожняя одну стопку за другой.
   - Нет проблем! - сказал Никита Чугуеву, выслушав его рассказ о нечистоплотных журналистах и продажных главных редакторах.
   Никита тотчас связался с Димычем.
   - На кой хрен нам такие заморочки? - возмутился бывший одноклассник. - Мы что, мафия какая?
   - Ты это о чём? Забыл, что долг платежом красен?
   - Не наезжай, Никита! Я врубился. Не по той теме пру, дай сказать!
   - Ну?
   - Пальцы рубить, ноги ломать, на кой? Пусть он тихо исчезнет, да и всё. Нет тела, нет дела! - расхохотался Димыч.
   Он по-шустрому сгонял к Кукве, сказал о проблеме.
   - Забашляем по-царски! - пообещал он смотрящему.
   И двух бычков во главе с Сявой.
   Главный редактор в ту же ночь исчез навсегда из города. Слухи ходили разные, но толку от них не было никакого. То он уехал к матери, то ли к сестре. Больше в газете подобных заметок не появлялось.
   Чугуев, убедившись, что главный редактор жив-здоров, но за несколько сот километров отсюда, доложил губернатору.
   - Мне бы так решать проблемы! - сказал Иван Ильич. - Журналюги нахальные задолбали. Скоро из унитаза увидишь глазок папарацци!
   Через неделю на прилавках Чухонска появилась бутылка с надписью:
   ДЕМИДОВЪ
   Вискарь
   русский, небодяжный.
   Под рисунком с изображением городской мэрии - единственной достопримечательностью Чухонска, микроскопическими буковками обозначался производитель. Асбестоцементный завод г. Чухонска.
   Первые пробы, разумеется, после работяг на разливе, достались мэру города, главе района и другим уважаемым людям Чухонска.
   Никола вернул подарочную бутыль обратно в город.
   Никита не обратил на это внимания, он крутился с новой сделкой. Нежданно-негаданно на него свалился хороший, перспективный куш - футбольный клуб премьер-лиги "Житник" с капитаном, хоть и травмированным на данный момент, самим Бураковым!
   Земля, на которой располагалась половина стадиона, с захватом большей части поля принадлежала Демидову Никите Ивановичу. Остальная часть - городской мэрии. А это значит, снова Мискина, тенью за ней следует Эльза Францевна, и всё возвращается на круги своя!
   Никита вылетел к Чёрному морю.
   В аэропорту хозяина встречал актив мэрии, причём со старым мэром, который держался от них в стороне. Мискин, в плохо глаженом костюме, с мешками под глазами, обнял Никиту, как родного. Остальные встречающие сдержанно поздоровались.
   - Спасибо, спасибо! - сказал Никита, собрав обе руки в один кулак, как это делают публичные люди.
   - Проедемте в мэрию? - спросил Вася, норовя взять гостя за рукав.
   - Андрей Васильевич, вы не против проехаться в мэрию? - спросил Никита нарочито громко. Делегация встречающих разом умолкла.
   - От чего бы ни проехаться? - улыбнулся Мискин.
   Вася раскрыл дверцы лимузина перед подрагивающим с похмелья бывшим начальником. Голова первого зама почтительно склонилась, как в былые лучшие времена. Мискин уселся с краю, перемещаться по сиденью ему не хотелось. Каждое движение отдавалось болью в голове. Отмечая прибытие "родственника", он поменял десять баночек пива на бутылку водки и чувствовал себя с утра не в своей тарелке. Андрею Васильевичу казалось, что все смотрят на него, осуждая за нарушение режима. Что все до единого, включая случайных прохожих, знают о его поступке. Тогда как Никита распорядился выдавать соучредителю по ящику пива на месяц, "чтобы совсем не сдохнуть", Мискин поменял его у молодых отдыхающих на водку.
   Никита прикрыл дверь за компаньоном, обошёл вокруг машины и сел на заднее сиденье. Лимузин сопровождали две "Волги", потрёпанные, но на полном ходу.
   Наталия Мискина встречала гостей не в кабинете, а в конференц-зале, с сервированным столом, тянущимся от стенки до стенки.
   Бывшего мужа и мэра она посадила подле себя, чтобы не позорил застолье. Андрей Васильевич молчал. Он прикладывался исключительно к сухому красному, вяло цепляя куски сёмги. После третьего тоста Мискин заулыбался. Наталия тотчас пихнула его в локоть. Андрей Васильевич, извинившись, вышел на перекур.
   - Никита Иванович! У меня к тебе дело.
   - На сто рублей, Наталия Ионовна?
   - Нескольким больше.
   - Я готов, - Никита поднял руку как пионер.
   - У нас в городе, практически рядом с морем, есть пустующая территория. Она принадлежала когда-то спортивной школе. Теперь там два разрушенных барака. - Мискина посмотрела на гостя, тот внимательно слушал. - Мы бы хотели построить современный развлекательный комплекс. Это бы дало нам существенную прибавку к бюджету.
   - Так и хорошо! Почему вы говорите в сослагательном наклонении? Наталия Ионовна, так оно и будет!
   - Вашими бы устами, Никита Иванович, да мёд пить.
   Никита развёл руками.
   - Дело в том, что этот пустырь находится в вашей собственности.
   - Ваши предложения?
   - Мы хотели бы выкупить у вас этот участок.
   - На каких условиях?
   - По госрасценкам.
   Никита поморщился.
   - Пятьдесят процентов сразу, затем в рассрочку на пять лет с десятью процентами годовых, - выдохнула разом Мискина. Её хилая грудь приподнялась, вслед за испещрённой морщинами тонкой шеей.
   - Шутить изволите? - Никита взял стакан сока и отпил разом половину. Нарочито поперхнулся.
   - Мы можем изменить условия, - Наталия опустила веки, показав зеленоватые тени: в морщинистых бороздках они слежались в порошок, похожий на плесень на чёрством хлебе.
   - Я не желаю уступать вам этот участок.
   - Мы бы могли дать шестьдесят процентов и затем пятнадцать - годовых, - Мискина взяла со стола салфетку, принялась мять её.
   - Вы не поняли, Наталия Ионовна. Я согласен только на шестьдесят процентов от прибыли развлекательного комплекса. - Никита разрезал кусок мяса, окунул его в кетчуп и отправил в рот. Щёки его надулись так, чтобы стало понятным, дальнейший разговор невозможен.
   Мискина продолжала мять салфетку так, что промеж её длинных крючковатых пальцев на стол сыпалась бумажная труха.
   - Но, Никита Иванович, вы понимаете, что это в убыток городу? Это грабёж! - последние слова она провизжала.
   Сидящие рядом сотрудники опустили глаза в салат, дабы не показать, что видели начальницу в неудобном положении. Вася махнул кому-то рукой, после этого музыка усилилась на несколько децибел.
   Никита продолжал жевать, запивая свежим соком.
   - Почему вы не хотите помочь нам, скажите? - Мискина стряхнула остатки бумажной пыли с ладоней. - В своё время вы очень хорошо справились с последствиями стихийного бедствия. Неужели у вас ничего не шевельнётся в груди?
   Никита качнул головой, показывая, что согласен насчёт груди и так далее.
   - Каковы ваши условия? - спросила Мискина.
   - Я не хочу развлекательного комплекса. В моих планах возрождение спортивной базы. Вам, Наталия Ионовна, всё равно, где пропадают наши дети: на стадионе или в подворотне?
   - Дети вместе с родителями будут веселиться в новом комплексе.
   Никита пожал плечами.
   - Никита Иванович, вы как человек деловой и дальновидный, скажите прямо, что вы хотите? Я согласна на любые уступки!
   Никита поводил плечами в такт мысленно пропетой Ламбаде: "Клиент созрел, клиент созрел, та-тарада-та"!
   - Я говорю о спортивной базе. Возьмём лодки, водные лыжи, создадим секцию для подростков!
   Узкие губы Мискиной от каждого слова Никиты всё больше сужались.
   - Вы считаете, что отдыхающие станут ходить в спортивную секцию?
   - Почему отдыхающие? Мы воспитаем собственный олимпийский резерв!
   Наталия Ионовна покачала головой.
   - Что вы хотите, Никита Иванович? - Мискина пощёлкала суставами пальцев. Звуки были похожи на лопающихся под ногтями гнид. Никита поморщился.
   - Я хочу, чтобы люди занимались делом, а не развлекались попусту.
   - Давайте выпьем за деловых людей! - обращаясь ко всем, Мискина поднялась на ноги.
   - За деловых людей! - хором поддержала свита.
   Андрей Васильевич услышал крики за дверьми, остановился. Он вернулся в коридор, присел на подоконник. Появляться сейчас за столом не нужно. Лучше выпить в спокойной обстановке. Кстати, Никита обещал угостить "вискарём" собственного производства.
   - Мы не можем вот так просто разойтись, Никита Иванович! - улыбнулась раскрасневшаяся Наталия Мискина. - Вы же не за тем приехали, чтобы искупаться в море.
   - Почему бы и нет? Искупаться в море, пробежаться по травке, погонять мяч. Отдохнуть, одним словом.
   - И решить вопрос с развлекательным комплексом.
   - И этот тоже, - улыбнулся Никита.
   - Я предлагаю вам сделку. Вам спортсмены, нам развлечения.
   Никита заинтересованно посмотрел на Мискину.
   - Вы любите спорт, ваш друг Бураков играет в нашем "Житнике". Так вот, - Наталия Ионовна сложила руки перед собой, как за партой, - я предлагаю вам весь стадион.
   Брови Никиты взлетели до кончиков чёлки.
   - Плюс спортивную базу, арендуемую клубом и сборной! - скороговоркой добавила она.
   - Сборной страны?
   - Земля, как понимаете, принадлежит муниципалитету.
   - Я люблю спорт, но не настолько же! - Никита оттёр губы салфеткой.
   - Что вам этот развлекательный комплекс? Для времяпровождения бездельников с толстыми кошельками. Тогда как олимпийский резерв нуждается в хорошей материальной базе!
   - Если вы мне позволите участвовать в строительстве развлекательного комплекса...
   - Я дам вам пай. Больше, извините, ничего.
   - Пусть так, на пятнадцать процентов акций я согласен.
   - Решено? - Наталия Ионовна протянула руку.
   Никита взял её ладонь, поцеловал в кончики пальцев.
   - Подытожим? - спросил Никита и сам продолжил: - Я отдаю право аренды на землю под развлекательный комплекс, получаю взамен акции на строительство плюс участочек стадиона с отрезком беговой дорожки и спортивную базу в запущенном состоянии.
   - Нам достаётся пустырь.
   - Всё в наших руках, Наталия Ионовна!
   Мискина мигнула Володе, тот вынул папку откуда-то из-под стола. Он быстро просмотрел листки с разными вариантами договора, вынул нужный, хотя и не самый выгодный.
   Никита прочитал договор. Слово в слово он повторял, казалось бы, только что придуманное соглашение.
   Подписывая второй экземпляр, Никита глянул на Мискину. Похоже, он стал понимать вкусы молодого Чугуева и зрелого Васильича. В этой сухонькой женщине есть нечто, скрытое не только от глаз, но и от понимания нормального человека.
   - Она меня развела, как щегла! - сказал он вечером, сидя за столом с мужем Мискиной.
   - И не только тебя... Насыпай свой "вискарь"! - кивнул Мискин на привезённую Никитой бутыль.
   Через десять минут Андрей Васильевич отключился, откинувшись на спинку стула.
   Как Никита ни тужился, соображая, какие ещё были в папке Володи варианты договора, так ничего и не придумал. Заключив, что у властей ещё надо учиться и учиться, Никита ушёл к себе в номер и заснул.
   Разбудил его звонок мобильного. На дисплее высветился Кремль.
   - Алло! Слушаю вас, Леонид Аркадьевич!
   - Гуляешь?
   - Есть немного, - Никита приложил ладонь ко лбу.
   - Советую исчезнуть на некоторое время.
   - На какое? - спросил Никита, похолодев.
   - После сообщу.
   - Что стряслось-то?
   - Твоей жизни и бизнесу угрожает опасность. Попробую разрулить.
   Чугуев положил трубку.
   Никита принял решение исчезнуть в горах Кавказа. Вникнуть в проблему, найти выходы, принять решение возможно только на трезвую голову, каковой голова с похмелья никак не является. Он тотчас снялся с номера и уехал на базу.
   Леонид Аркадьевич тем временем набирал номер губернатора.
   - Слушаю, Лёня! Внимательно слушаю.
   Голос начальника не обещал ничего хорошего.
   - У нас появились чёрные рейдеры.
   - Из-за того весь сыр-бор и мафиозные разборки в городе и окрестностях? Пусть постреляют друг друга и успокоятся.
   - Дело в том, что земля, на которую они претендуют, большей частью принадлежит моему сыну.
   - Другой вопрос.
   Губернатор обещал решить вопрос в течение дня. Чугуев замер в ожидании телефонного звонка, отложив все дела.
   Он сидел за столом с разложенными по нему бумагами и думал о дурацкой браваде Никиты. И зачем он разрешил называть свой продукт "хоть горшком"? Надо же какие амбиции: "Демидов"! Лучше бы уж Чугуевка. Непонятно что, и не подкопаешься.
   Чугуев не спал с полуночи. Разбудил его начальник милиции, сообщив по дружбе, что задержан крупный наркоделец по кличке Димыч. Застрелен при попытке к бегству. Леонид Аркадьевич поблагодарил за информацию и снова лёг в постель.
   Но час от часу не легче!
   Буквально через десять минут полковник позвонил снова, сообщив о боевых действиях вблизи города, на территории бывшего колхоза "Красный октябрь".
   - Что делать? - спросил начальник милиции.
   - Кто с кем воюет?
   - Важно за что! - перебил полковник. - Хотят прибрать к рукам землю фермера Сидоркова. А там посевы ячменя для производства пива и "Вискаря".
   - Так. Что вы можете сделать?
   - У нас не столица, Леонид Аркадьевич! Наблюдаем. Ждём.
   - Сидорков жив? - спросил Чугуев и сам заметил, как голос его задрожал. Невесть какой знакомый, а в эту минуту Никола казался лучшим другом жизни.
   - Палят в воздух. Мирные жители все целы. Наверное потому, что сам Сидорков не является главным собственником. Полагаю, это акция устрашения Демидова, чтобы заставить переписать право собственности.
   - Но он только совладелец.
   - А кто ещё? - спросил полковник. После молчания абонента, настоял: - Леонид Аркадьевич, это важная оперативная информация!
   - Чугуев Василий Леонидович!
   - Тогда советую использовать силу.
   - Спасибо, разберусь. Постарайтесь защитить Сидоркова и его семью. Это мой лучший друг!
   Полковник пообещал и положил трубку.
   Потому то и звонил Чугуев Никите и губернатору. Одного предупредил об опасности, у другого просил права на применение военной силы.
   Иван Ильич не знал, как поступить. Сообщать в Кремль? Просить помощи у отряда СОБР? Или пересидеть до тишины. В таких случаях он всегда звонил Московско-кремлёвскому товарищу. Денег это стоило немало, но и пользу приносило колоссальную.
   - Александр Андреевич! У меня ЧП, опускаются руки, не знаю, что и делать! - он вкратце доложил обстановку, смахивающую на сводку с фронта.
   - Немедленно доложи в Москву о теракте в здании администрации города Чухонска и захвате земли, принадлежавшей семье мэра и частично тебе.
   - Но земля не моя.
   - Молодец, схватываешь на лету! О теракте даже не спрашиваешь.
   Губернатор хотел сказать что-то ещё, но абонент положил трубку.
   Через два часа под крыльцом администрации произошёл взрыв слабой мощности, но большого дыма. Вырвало нижнюю ступень. Одновременно разлетелся в клочья папье-машевский бюст вождя Октябрьской революции.
   Чугуев позвонил генералу в зону.
   - Конрад Яковлевич, нужна военная помощь! У меня террористы. Взорвали крыльцо администрации и захватили поместье лучшего друга!
  
   * * *
  
   Куква несколько раз набирал номер Никиты, но в ответ слышал длинные гудки. Абонент доступен, но не для всех! Смотрящий рвал и метал. Он послал своих лучших людей на поиски горе-бизнесмена, пытавшегося уморить Кукву. Если бы не этот крестьянин, лежал бы сейчас Куква в гробу, в белых тапочках!
   - Ни при каких косяках не трогать фермера! - распорядился в начале операции уголовник.
   Бандиты заперли семью Сидорковых в их собственном доме и тщательно охраняли.
   Уборочная подходила к концу, братва вповалку пьяная валялась у поля. Им было поручено наблюдать за работягами, и когда появится хозяин, взять его и доставить к Кукве. По разумению Куквы Никита должен находиться в городе, обмывать первую партию спиртного. Но его не оказалось. Ничего, суток через двое объявится.
   Особо вывела из себя Кукву этикетка с фамилией Никиты. И это тогда, как он обещал твёрдый процент за крышу пивного бизнеса! Это что получается, братва будет ходить под каким-то Демидовым?
   Смотрящий решил прибрать к рукам сырьё и торговаться с хозяином. Кукве доложили, что кое-какая часть бизнеса в руках мэра, только это охладило его пыл. Иначе бы квартира Никиты взлетела на воздух!
   Бойцы внутренних войск к полудню были поставлены под ружьё. Генерал запросил разрешение Генштаба на войсковую операцию с террористами. Ему тотчас дали "добро", не вникая в суть происходящего в далёком Чухонске. По-видимому, все были в курсе. Одушевлённый поддержкой генералитета, Конрад Яковлевич дал приказ бойцам стрелять на поражение в любого с оружием в руках.
   Несколько коротких автоматных очередей под лай овчарок исчерпали инцидент. Фермера Сидоркова поздравляли с освобождением.
   Никола заявил журналистам, что ему лично никто не угрожал, прекратив все вопросы.
   А в дверь квартиры Куквы постучали. Так колотят только менты, сообразил Куква. Пользуясь тем, что на металлических дверях столько степеней защиты, что обычной противопехотной миной не вскрыть, смотрящий позвонил ближайшему вору в законе.
   - Менты ломятся, говоришь? - пожевал губами абонент. - Что-то там твоя братва косяков напорола.
   - Это ментовская подстава!
   - Тебя бы на правилку, ну да ладно. Слыхал, Шалый с зоны снимается? Пора в командировку, Куква.
   - На сколько?
   - Годков пять почалишься, в хате порядок подержишь. Косяк замнём.
   - Открывай, Куква! - прокричал зычным басом полковник милиции.
   - Какая честь для меня, сам начальник явился на задержание! - ёрничая, Куква открыл двери, подставляя руки под браслеты.
   Под блики вспышек фотоаппаратов Кукву вывели из подъезда, усадили в "воронок" и отвезли в отделение.
   - Так что, гражданин Куквин, выбирайте статью! - полковник вынул из ящика стола несколько дел, заведённых на смотрящего.
   Куква разложил их перед собой пасьянсом. Он закрыл глаза, покрутил пальцами и ткнул в одну из папок.
   - Вот, кражонку потяну, начальник. Другого не шей, ничего не докажешь.
   - Знаю. Но под статью о терроризме подведу запросто. А там, сам понимаешь, особых доказательств не требуется, - улыбнулся главный милиционер.
   - Заметь, начальник, ты по-хорошему, и я без адвоката! Не будет тебе никаких доказательств! Братву положили на поле, а с мёртвых взятки гладки!
   - Ох! - вздохнул полковник. - Бери кражи!
   Куква полистал дело, вздохнул, подражая полковнику.
   - Тебя оформить с повинной?
   - Пургу не мети, начальник!
   - Ясно! Увести! - распорядился полковник. Он позвонил судмедэкспертам, спросил, есть ли хоть один из убитых братков лицом смахивающим на кавказца или араба.
   - Есть парочка татар.
   - Сойдёт! - у полковника отлегло от сердца. С подачи старого вора разрешилась сложная задачка с террористами.
   - И не будет силе нашей власти конца! - сказал в рюмку с "вискарём" начальник зоны.
   - Ныне и присно! - поддержал его Чугуев.
  
  
  
   ГЛАВА 40.
   Нина Петровна каждый день крутилась перед зеркалом, рассматривая живот. Все признаки беременности были, тесты неизменно показывали по две полоски, а живот не спешил расти!
   Наблюдаться в женской консультации она решила только у Пряхиной, и ни у кого больше.
   - Ну, девица, поздравляю! Это для начала, - докторша посмотрела на Волконскую поверх очков. - И выговор тебе за позднюю явку!
   - Как поздно? - Нина Петровна аж подпрыгнула на стуле. Неужели она просчиталась?
   - В шестнадцать-то недель, и не поздно?
   - Ольга Сергеевна, почему живот не растёт?
   - Ты сомневаешься, девочка? И снимок УЗИ, помимо моих слов тебе не указ?
   - Извините, я просто не могу поверить!
   - Я, извини, тоже.
   - Вот, видите?
   - Не могу поверить. Что ко мне ездят на консультацию из столицы, да ещё с княжеским титулом! - улыбнулась Пряхина.
   - Если вам это интересно, я принесла заметку из завтрашней газеты. Главный редактор ходит ко мне на сеансы психотерапии, - Нина Петровна положила на стол лист будущей газеты с обведённой красным карандашом заметкой.
   Пряхина прочитала заметку, в которой сообщалось об авантюре члена-корреспондента Аликпера Дунаевича. После подсадки донорской яйцеклетки у четырёхсот женщин не было никакого результата, а троих пришлось срочно оперировать. Далее объяснялись технические детали, которые Нина Петровна не понимала. Пряхина прочитала всё до конца.
   - Я всегда говорила, что Алик вечный недоросль. Вы теперь понимаете, что было выше моей совести поставить ему "отлично" на госэкзамене? Если он по сей день яйцеклетку путает со своим карманом!
   - Но как же он стал академиком?
   - Такое время, таковы академики.
   Успокоенная нормальным течением беременности, Нина Петровна уехала из консультации. А Пряхина обзвонила всех бывших коллег, сообщая эксклюзивную новость.
   Если бы Алик услышал мнения о себе старых учителей: от ласкового "бестолочь" до грубого "башмак", - он был бы самым счастливым человеком. Потому что газетная статья, исключающая ненормативную лексику пугала номерами статей УК РФ. А это уже суды, сиречь незапланированные расходы.
   Аликпер Дунаевич к несчастью ознакомился с мнением о себе в газетной статье. Он тотчас повелел разузнать, куда делся изобретатель супертроакара.
   - Алик! Боюсь, мы опоздали. Не надо было его увольнять. Теперь Василий Константинович практикует в израильском "Гупат Халиме".
   - Разыщи нашего адвоката, пусть занимается сразу.
   - Так ведь ещё ни одна пациентка не подала в суд! - заявил завхоз. - К тому же, каждая дала письменное согласие на экспериментальную операцию!
   - В самом деле?
   - Кто ещё о нас позаботиться?
   - Ну, ты проныра!
   - Можно считать это комплиментом?
   - Да как угодно.
   - И адвоката не тревожить деньгами?
   - Довольно! Свободен.
   И как всегда, в критическую счастливо разрешённую минуту, заявляется князь Волконский собственной персоной. Алик всплеснул руками.
   - Привет, Алик!
   - Здравствуй, Александр Андреевич.
   - Ты ходил к китайцу?
   - Я был у специалиста Син Луна.
   - Помог?
   - Хотел, но не смог. Что-то у меня с меридианами нарушено.
   - Ты это всерьёз?
   - Конечно. У нас классическая медицина, у них древняя. Запад и восток - две стороны одной медали.
   - Значит, твои специалисты не знают ошибок?
   - Имеешь в виду газетную статью? В семье не без урода. Это наш мастер на все руки напутал. Изобретатель неудачник. Сейчас и наказать некого, свалил в Израиль!
   - Своя рубашка ближе к телу.
   - Вы о чём? - Алик заволновался, перейдя на "вы".
   - О моём анализе.
   - Стопроцентное бесплодие.
   - Отвечаешь?
   - Всеми своими дипломами, аттестатами и свидетельствами!
   - А как тебе такая новость, что Нина беременна?
   Алик замер.
   - Чего молчишь?
   - Я, я не знаю. Могу только повторить, что верю Софье Исааковне, как самому себе! Она занимается отбором самых живучих клеток для оплодотворения, и за десять лет ни разу не ошиблась!
   - Алик, хочешь сказать, что моя жена ...?
   - Не со мной! Зуб даю!
   - Что за слова? И это говорит член корреспондент?
   Алику было не до смеха. Он теперь понял, почему Волконский так заинтересовался его здоровьем. Тогда, в палате, его сподобило погладить Волконскую по голове.
   - Не напрягайся, Алик! - посоветовал Волконский, глядя на измождённого мыслью профессора.
   - Я, я просто не знаю. Нина Петровна так готовилась к беременности... Она получила массированную гормональную терапию, хватило бы выносить тройню, как минимум!
   - Алик! - ухмыльнулся Волконский. - Будешь убеждать меня, что так подготовил её, что забеременела от воздуха?
   Алик молча надувал ноздри.
   - Хочешь получить "германца", ты его получишь. За труды. За усердие. И за правду, разумеется.
   - Но я, я никаким боком.
   - Тогда, кто?
   - Я не знаю, - Алик боялся, что выскажется по поводу Нины Петровны. Вряд ли кто в здравом уме позарится на неё! Но эти слова равнозначны смертному приговору! Он сжал зубы до скрипа.
   Волконский помолчал, размышляя. Не доверять заведующей лабораторией, Софье Исааковне он не имел никаких оснований. Если Алик сделался академиком, отнюдь, не по знаниям, то Софье Исааковне знать свою работу сам Бог велел!
   - Будем считать, что ты говоришь правду.
   Алик вжался в кресло.
   - Что я ещё перечислял? - Волконский ткнул указательным пальцем себе в лоб, - ах, да! Усердие и труд! Так, значит, ты подготовил Нину Петровну к вынашиванию беременности, так?
   Ответ был очевиден. Алик молчал.
   - А теперь помоги ей избавиться от этого ребёнка!
   Алик не сдержался, замахал руками.
   - Как?! Она ни за что не пойдёт на это! Так готовилась, так мечтала.
   - В роду Волконских не было ублюдков. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?
   - Да, но.
   - Не знаю как, привези её, сделай какие-нибудь анализы, докажи, что ребёнок урод, или что-то в этом роде. Почему я должен учить тебя?
   - Вот именно, - процедил сквозь зубы Алик. Он вздрогнул, бросил испуганный взгляд на посетителя, не услышал ли? Волконский улыбался. Алик облегчённо вздохнул.
   - Вот именно! - повторил Волконский.
   - Бесполезно, Александр Андреевич, если женщина захочет стать матерью, никто её не остановит!
   - Хотеть можно, но не за мой счёт! Так, Аликпер Дунаевич, даю тебе полчаса на размышления! Заеду лично, и попробуй только спрятаться!
   Волконский вышел.
   Алик сидел, не отводя глаз от двери. Она закрылась самым странным образом: вначале летела как на пружине, а затем резко затормозила и плавно приложилась к косяку.
   Да. Умеют князья держать себя в руках! Алик утёрся платочком. Профессор приказал не тревожить его. Через полчаса он знал, что делать.
   - И что? - спросил Волконский, зайдя в кабинет. Тон его был таков, будто князь и не выходил никуда.
   - Есть выход! - Алик вынул из стола таблетку, размером со среднюю пуговицу.
   - Дашь ей, и всё?
   - Нет! - вскрикнул Алик. - Она меня тотчас заподозрит!
   - Хочешь сказать, что не заподозрит меня?
   - Вы скажите, что это витамин для беременных из-за рубежа.
   - Почему бы это ни сказать тебе?
   - К сожалению, Нина Петровна разуверилась в моей помощи. Она наблюдается у нашей старушки. Для этого ездит в Подмосковье.
   - На витамин сия пилюля не похожа! - Волконский покрутил в руках шестиугольную таблетку.
   - Тогда сделаем так! Я прикажу нашим фармацевтам превратить эту таблетку в драже. Покрасим розовым цветом, и готово!
   - Сделай две!
   - Я распоряжусь сделать две! - согласился Алик. - Но давать следует только одну. И так доза о-го-го!
   - Про запас, - сказал Волконский и спросил: - Как это действует?
   - Вечерком выпьет, утром произойдёт выкидыш. Только и всего.
   - Когда сделаешь драже?
   - К завтрашнему дню, считайте, будет готово.
   Волконский посчитав дело наполовину сделанным, уехал домой.
   - Где Нина Петровна?
   - Княгиня почиют! - сказала Валентина.
   Волконский поднялся на второй этаж, зашёл в супружескую спальную. Балахон на кровати был приоткрыт, жена лежала, скинув с себя байковую простынь. Шёлковое нижнее бельё белого цвету на фоне изумрудной атласной простыни - радость глаз эстета, особенно бабника. Князь посмотрел некоторое время на Нину Петровну, поражаясь, как в таком топором рубленом теле умещается интеллект десятерых мужиков? Догадалась же, обмануть мужа, подсунув чужого ребёнка! И главное, нигде, никак не оступилась! Ни один из соглядатаев князя ни разу не заметил никаких намёков на супружескую неверность! И постфактум рыли, но не нашли. И так и этак получалось, у Нины Петровны половым партнёром был только муж! Исключая какого-то жлоба, что изнасиловал её в тринадцать лет. Волконский осторожно поцеловал жену в краешек уха.
   Нина Петровна только вчера сказала, что носит ребёнка. Она объяснила своё молчание страхом обмануться. Волконский, как положено, от радости подбросил жену на руках. Долгий, умелый поцелуй Нина Петровна деликатно прервала.
   - В княжеских семьях, - сказала она, - супружеская близость на время вынашивания ребёнка исключается.
   Александр кивнул. Кому как не Волконской знать порядки в княжеских семьях во время беременности?
   Затем он узнал, что новостью жена поделилась только в шестнадцать недель беременности, когда уже поздно делать аборт. Первым желанием было схватить Нину Петровну и трясти до тех пор, пока не скажет правду. Но, поразмыслив, Волконский понял, правды не дождаться. Его переиграла женщина! Своя женщина, и с этим придётся смириться.
   Волконский сидел на веранде, курил и думал. В настоящее время невозможно обмануть мужа! Мало групповой принадлежности крови, существует анализ ДНК - стопроцентное доказательство отцовства! Нина должна об этом знать. И всё же она решилась. Князь с силой раздавил окурок. Тотчас закурил следующую сигарету. Стоит ли травить свой организм из-за несусветной глупости жены? Не легче ли развестись с нею? Он представил, как появляется на приёмах без Нины Петровны. Вспомнил, как это бывало до свадьбы. Жалкое зрелище. Все шушукаются за спиной, замужние дамы тычутся бюстом в грудь, мужья ухмыляются. Каждый человек повыше рангом старается наставить на путь истинный, дабы избежать участи рогоносца. Разумеется, при таком подходе, все усилия идут прахом! Ни одной сделки, ни одного предложения!
   Нет, надо решать вопрос решительно и без замедления!
   Алик сдержал обещание, выдав князю пластиковую баночку импортных витаминов для беременных. Все драже, один к одному были розового цвета.
   - Зачем столько-то?
   - Вот, - Алик вынул из кармана халата другой пузырёк, качнул им в воздухе. Две розовые горошины стукнулись о стенки. - Дополнительная, "лечебная" доза.
   - С какой эффективностью?
   - Двести процентов.
   - Это как?
   - Ну, если двойня. Главное, дай запить молочком!
   - Готовь гараж под "мерина"!
   Глаза Алика загорелись. На "Мерседес" он уже не рассчитывал! И мечтать не смел!
   Волконский вышел из кабинета, держа в руке оба пузырька, спрятав кулак в карман.
   - Дорогая, ты принимаешь витамины для беременных? - спросил он вечером у жены.
   - Конечно! Вот, хороший витамин! - Нина Петровна показала пузырёк отечественного производства.
   - Я нашёл лучший! Прямо из Германии! - Волконский вынул из кармана полный пузырёк с витаминами для беременных.
   - Я даже не знаю, - Нина Петровна помялась с ноги на ногу. - Пряхина не советовала принимать импортных витаминов.
   - Почему?
   - Они экспериментальные. Всякие пищевые добавки, наполнители. Когда пройдёт время, три поколения наших женщин попользуются, тогда они запустят препарат у себя.
   - Да, но это касается только тех медикаментов, которые в наших аптеках! Это же прямая поставка из Германии!
   - Убедил, Сашуля, - Нина Петровна прижалась к Волконскому.
   Александр обнял жену.
   - Сегодня примешь две, а потом по одной.
   - Для ударной дозы?
   - Что-то вроде того, - пожал плечами Волконский. - Так написано в инструкции.
   Он дал жене бумагу, напечатанную безукоризненным немецким. Нина Петровна, изучающая в своё время английский, хихикнула.
   - "Дер, ди, дас"! Как "Адидас", тарабарщина сплошная!
   - Хочешь, переведу?
   - Ну, станем теперь до утра разбираться! Главное, ты всё понял. - Нина Петровна взяла пузырёк, отсыпала две драже.
   - Нет, нет! Потом, после ужина.
   - Это тоже написано?
   - Видишь ли, немцы очень пунктуальны. Наверняка принимают этот витамин не одно и не три поколения! Поэтому знают, как и когда пить!
   - Ладно, - Нина Петровна отставила пузырёк, не понимая, от чего так занервничал муж. Она посмотрела на Волконского, тот благодушно улыбался. Переживает за ребёнка! Нина Петровна одарила мужа благодарным взглядом.
   Свекровь перестала гундеть, наоборот, стала заискивать перед снохой. Теперь уста Августы Климентьевны источали мёд, а не желчь. Морщины на лице разгладились, походка стала резвее, будущая бабушка расцвела!
   Волконский смотрел на матушку и поражался. Вот что делает с человеком ожидание выполнения мечты! Жаль, мама, не понянчишь ты чужого ублюдка. Волконский первым расправился с ужином, вышел из-за стола.
   Александр взял две драже, "лечебные". Занёс жене.
   - Запить лучше молоком! - сказал Волконский, помня о рекомендации Алика.
   Нина Петровна приняла драже, запив молоком из чашки, поданной заботливой свекровью. Она прикрыла глаза. Семейная идиллия, да и только. И это ещё начало! Что-то будет, когда в доме раздастся беззаботный детский смех, и неуклюже затопают маленькие ножки?!
   Счастливая, после поцелуя мужа, Нина Петровна уснула. Волконский ходил по веранде, нарезая круги. Утром всё кончится. Он не знал, радоваться или горевать. Многие семейные пары решаются на экстракорпоральное оплодотворение с донорским семенем или берут абсолютно чужого ребёнка из детского дома, и ничего. Перед глазами Александра так и стояло счастливое лицо матери. Наконец-то она дождётся внука! Не проще ли было порадовать старушку, много ль ей осталось? А потом чинить разборки. Такая причина для развода годится для церкви, не то, что якобы "высшего общества". Августа Климентьевна хоть порадуется в последние годы жизни. А то ходила ежедневно проверяла, как идёт строительство часовни Волконских. Всё придиралась к строителям, а удобно ли будет ей здесь лежать?
   Походив пару часов, Александр взмок и усталый уселся за стол. Времени было половина первого. Волконский принял решение: немедленно будить жену и вызвать у неё рвоту!
   Поднимаясь по ступеням, он почувствовал неладное. Из спальни жены доносились еле слышные стоны. Александр ускорил шаг, он летел через две-три ступени, стараясь успеть. Подумал, что забыл взять тазик для рвоты, но махнул рукой, хоть на персидский ковёр ручной работы, разве какая-то тряпка стоит человеческой жизни? Волконского тряхнуло от этой мысли. Он буквально влетел в спальную жены.
   Нина Петровна лежала почему-то на животе. Упёршись грудью в подушку, она судорожно глотала воздух.
   - Что случилось, Нина?
   Нина ответить не могла, из её горла вырывался тяжёлый, грубо свистящий хрип.
   - Что происходит? - выкрикнул Волконский. Где обещанный выкидыш? Он посмотрел на простынь, на плавки жены. Следов крови не было. - Почему ты на животе? Задавишь ребёнка!
   Нина Петровна не отвечала. Её лицо синело на глазах.
   Волконский вызвал "скорую". Машину из ЦКБ, и обычную "неотложку". Не зная, что делать, Волконский гладил жену по спине, уговаривая, не умирать. Затем его осенило, вдруг вспомнились все знания того медицинского минимума, что изучал в своё время. Волконский перевернул жену на спину, подложил под её спину все подушки и свёрнутое одеяло. Нина Петровна, таким образом, полусидела в кровати. Лицо жены несколько порозовело, но глаза напрочь закрылись. Волконский пощупал пульс сонных артерий, сердце жены билось, как дробовой молот: тук-та-тук-тук-та! Затем пауза, длящаяся для Волконского чуть ли не минуту, и снова дробь дятла! Александра бросало то в жар, то в холод.
   - Что произошло? - раздался за его спиной голос Августы Климентьевны.
   - Мама?!
   - Извини, Саша, знаю, что не должна заходить в эту комнату, но у меня защемило сердце. Что-то происходит страшное? Она жива? - Августа Климентьевна кивнула на бледно-синюшное лицо снохи.
   - Мама!
   - Ты вызвал "скорую"?
   Волконский не успел ответить, во дворе послышался шум мотора.
   Первой приехала обычная колымага "буханка" со станции Скорой помощи.
   - Что случилось? - спросил фельдшер в короткой форменной рубашке с засученными по локоть рукавами. На его шее болтался фонендоскоп.
   - Вот, жена задыхается.
   - Давно?
   - Только что, полчаса назад.
   - Она беременная! - сказала Августа Климентьевна.
   - Вот как? - фельдшер поправил очки на толстом носу.
   - У вас есть врач-реаниматолог?
   Фельдшер посмотрел на Волконского, тебе, мол, откуда знать такие мудрёные слова?
   Волконский продолжал смотреть в глаза медработнику. Фельдшер обернулся к двери, ища поддержки невесть у кого. Туда же уставились мать с сыном.
   "Невесть кто" тотчас появился. Лысый человек маленького роста с чемоданчиком в руке. Волконские уловили в нём сходство с Айболитом, одновременно улыбнулись.
   Доктор, слушая фельдшерский доклад, отрыл чемоданчик. Он набрал в шприц из какой-то большой ампулы, затем вскрыл две маленьких и ввёл иглу в разбухшую вену пациентки.
   - Тонометр! - скомандовал он фельдшеру, продолжая держать шприц в вене, не вводя препарата.
   Густая кровь, струйкой набранная врачом в шприц, больше походила на смолу, которой рабочие пользовались для заливки фундамента для часовни во дворе Волконских. Александру она напомнила место будущего упокоения старой княгини. Лицо Волконского обдало могильным холодом. Александр съёжился.
   - Двести двадцать на сто! - отрапортовал фельдшер, как на экзамене.
   Августа Климентьевна прислонилась к стеночке и сползла по ней вниз. Волконский рванулся к маме.
   Тотчас послышались шаги на лестнице. Это прибыла бригада реанимации из ЦКБ.
   Волконского деликатно отстранили от мамы, не дав приблизиться к жене.
   - Она беременная! Её надо к гинекологу! - говорил он, слыша самого себя как через воду.
   Врачи о чём-то совещались, второй фельдшер оказывал помощь бабуле.
   Волконский напрягался, чтобы услышать голоса медиков, но ничего не слышал.
   Очнулся он от резкого запаха. Это санитар сунул ему в нос ватку с нашатырным спиртом.
   - Где все?
   - Госпитализируем обеих.
   - Я с вами?
   - Конечно, - ободряюще улыбнулся санитар. Он развернулся, подхватил носилки и затопал к двери.
   - Что с ними?
   - Спросите у врача, - сказал санитар, несущий носилки с женой.
   Августу Климентьевну унесли первой.
   Волконский ехал в реанимобиле, держа супругу за ладонь. В обе руки её воткнули иглы, подвесили капельницы. На соседней кушетке лежала мама в таком же положении.
   - Кто-то мне скажет, что произошло?
   Волконского никто не слушал, или все делали вид, что не слышат. Доктор открыл краник, деловито вымыл руки. Оттирая ладони полотенцем, он наконец-то посмотрел на Волконского. Кивнул ему, сожмурив глаза.
   Только в приёмном покое Волконский понял, что обеих женщин положат в реанимацию.
   Князь окончательно пришёл в себя, нашёл доктора отделения.
   - Что случилось?
   - У бабушки кардиогенный шок, у вашей жены - анафилактический.
   - Что с ребёнком?
   Доктор пожал плечами.
   - Вам не сказали, что моя жена беременная?
   - Сказали. Успокойтесь. Она в шоке, поэтому и ребёнок в шоке. Выйдет мать, возможно, оправится и ребёнок. Но, - доктор посмотрел в глаза родственнику пациентки, - шансов несколько сотых процента.
   - Они будут жить? - сорвалось с языка Волконского.
   - Делаем всё возможное, - сказал дежурный врач, закончив разговор.
   Волконский опустился на металлический стул, пахнувший хлоркой. Врач не выходил из палаты в продолжение трёх часов. Волконский, ёрзая на стуле, почувствовал неудобство в промежности. Александр вспомнил, как когда-то в школе играл в хоккей.
   - Чего жмёшься? - шутил тренер над каким-нибудь игроком, ворочающимся на скамейке при разборе матча. - Сними "намудник"!
   Волконский потрогал руками мотню. Конечно же, никакого "намудника" на нём не было. Он задремал, но от чувства инородного тела между ног, проснулся. Волконский посмотрел на часы: без пяти шесть! Как прозевал выход врача из палаты?
   Волконский не знал, что вход в ординаторскую врачей реаниматологов через палату. Он посмотрел на двери, завешанные белой простынёй, свет горел равномерно. Не пикал монитор, как это показывают в кино, не мигала сигнальная лампочка. Всё было в полном порядке.
   Из палаты вдруг вышел доктор. Волконский вскочил на ноги.
   - Что, что?
   - Ваша мама в коме.
   - А жена?
   - Жена вышла из шока, но в сознание не приходит. Гемодинамика стабильна.
   - Давление нормальное? У обеих?
   - Какое лекарство приняла ваша жена накануне?
   - Не знаю. Она не пила никаких лекарств. Беременность протекала нормально.
   - Слушайте, - доктор посмотрел в глаза Волконскому. Тот не шелохнулся.
   - У вас единственный шанс спасти её, узнать, какой препарат вызвал столь бурную аллергическую реакцию! И на всё про всё, - доктор расправил плечи, разминая мышцы спины, - два часа!
   Волконский кивнул. Он вышел из отделения реанимации, пройдя длинный больничный коридор, оказался на лестничной площадке. Согласно новым веяниям здесь не было ничего похожего на рабочую курилку. Ни консервных банок, наполовину заполненных пеплом и заплёванными окурками, ни пустых пачек сигарет со спичечными коробками. Волконский набрал номер Алика.
   - Да! Слушаю вас, Александр Андреевич! - отозвался после -надцати гудков Алик.
   - Аликпер Дунаевич! - задушевным тоном начал Волконский. От чего у Алика зашевелились волосы по всей коже. - Ты что, дорогой мой, дал мне под видом витаминов?
   - Я, я?
   - Что ты мне дал, дражайший? Отвечай поскорее, время не ждёт!
   - Препарат вызывающий выкидыш. А что случилось?
   - Какой? Или не барское дело члена, извини, корреспондента, знать название таблетки?
   - Из группы простагландинов. Мы пользуемся им уже много лет, и никаких осложнений.
   Волконский надавил на кнопку отбоя так сильно, что мобильник возмущённо мигнул и отключился.
   Александр поймал первую попавшуюся медсестричку и заставил её найти доктора из реанимации.
   - Узнали? - спросил врач. Волконский почувствовал в его словах нотки недоверия.
   - Препарат из группы простагландинов, - сказал Волконский, не обращая внимания на тон доктора.
   - Где вы его взяли?
   - Это важно?
   - Да. Поскольку препаратов простагландинов на сегодняшний день используется более десятка! И у каждого разный эффект. Вам дал его гинеколог?
   - Можно и так сказать.
   - Запивала молоком?
   Волконский молча кивнул.
   - Простагландины быстрее растворяются в молоке, это усилило эффект. Александр Андреевич! Тормошите этого специалиста, чтобы он немедленно дал нам антидот! - подумав, какой там специалист, доктор усмехнулся и добавил: - Ритодрин!
   Волконский проговорил новое слово, шевеля губами.
   - Ритодрин! - повторил доктор. - И побольше!
   - Литра хватит?
   - Хватит десяти кубиков. Но только поскорее!
   Волконский схватил мобильный, тот не включался. Александр тряхнул им, бесполезно. Похоже, сел заряд. Волконский подошёл к посту, набрал номер с городского телефона.
   - Какого надо в такую рань? - заорал Алик и на полуслове умолк.
   - Ты сказал: "простагландины"! - Волконский не обратился к профессору по имени, но без того Алик потрогал себя за голову, ощущая, как седеют волосы, - будь добр, доставь в течение получаса, нет! Даже четверти часа - в ЦКБ сто кубов ритардина!
   - Ритодрин? - переспросил Алик.
   - Тебе лучше знать!
   Через двадцать минут доктор вскрыл ампулы противоядия, распорядился зарядить их в систему с физраствором.
   Больной стало легче. Нина Петровна задышала ровнее, лицо её порозовело. Волконский, протиснувшийся в палату, смотрел на неё и радовался.
   - Как дела у мамы? - спросил он у доктора.
   Врач опустил глаза.
   Волконский посмотрел на пустующую кровать.
   - Обширный трансмуральный инфаркт миокарда. В народе это называется разрывом сердца, - доктор развёл руками.
   - Вот и вся наука медицина, - сказал Волконский.
   - Вы можете жаловаться, подавать в суд, но ей не помогли бы ни в одной клинике мира.
   - И я о том же, - Волконский вымученно улыбнулся.
   - Скажите честно, - потребовал доктор, выйдя с Волконским в коридор, - вам нужен был этот ребёнок?
   - Да! - вскрикнул Волконский. Он был очень нужен! На столько, на сколько стоят жизни двух самых любимых женщин!
   - Тогда возьмите его у санитарки. Слышал, у князей принято хоронить даже плаценты.
   - У него была плацента?
   - Простагландин вызвал спазм пуповины, ваш сын задохнулся раньше, чем мы ввели антидот.
   Волконский получил свёрток в больничном тряпье. Санитарка выдала ему пустой бикс, посоветовала положить плод в него.
   - На вас похож, - всхлипнула она.
   Волконский боялся развернуть свёрток, князь уже мало что соображал. Выйдя из больницы, он тотчас вернулся. Обратился к знакомому доктору.
   - Можешь сделать экспресс-анализ ДНК?
   - Нет проблем! - мужчина в белом халате не спросил для чего, почему, он просто согласился оказать услугу нужному человеку.
   Через полчаса он высказал соболезнования.
   Волконский сжал кулаки, отвернулся. Плечи его, как и колени мелко затряслись. Что он наделал?
   Убедившись, что жизни жены ничто не угрожает, Волконский остановил машину у первой церкви.
   Впервые Волконский разговаривал со священнослужителем как обычный прихожанин, а не лицо, наделённое властью.
   Батюшка посоветовал ему не отчаиваться, продолжать жить положась на волю Божью. Никому не мстить, и не искать виноватых.
   Александр вышел из церкви укреплённый духом. Он принял решение.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА 41.
   - Никита! Можешь возвращаться домой, - сказал Чугуев, позвонив Никите.
   Никита хотел что-то сказать, и произнёс пару слов, но абонент, конечно же, его не слушал. Чугуеву было не до праздных разговоров. Без того, появились неприятности.
   В прокуратуре почему-то решили, что мэр города лично знаком с убитым при непонятной попытке к бегству накодилером. Он-де бывший одноклассник известного в городе бизнесмена Никиты Демидова, который вне всяких подозрений.
   - Выходит, я под подозрением? - в лоб спросил Чугуев.
   Прокурорский как-то весь сжался, на глазах уменьшился в объёме. Он не боялся мэра, и ему было глубоко наплевать на власть предержащих, но так было принято. После вопроса мэра, каждый человек скукоживался, показывая собственную ничтожность.
   - Ни о каких подозрениях нет и речи. Мы пытаемся выяснить, входил ли в круг ваших знакомств убитый наркодилер. Дело в том, что он застрелен в лоб - при попытке к бегству!
   - Может, он пятился, стараясь выпрыгнуть задом?
   - Мысль здравая, и она приходила нам в голову.
   Чугуев кивнул, нахмурившись. Он еле сдержался, чтобы не похвалить прокурорские головы.
   Сотрудник прокуратуры молчал, но уходить не собирался.
   - Я за вас продумал версию, есть ещё какие-то вопросы?
   - Леонид Аркадьевич, - улыбнулся прокурор, - я к вам по деликатному вопросу. Митяев Дмитрий, это только предлог. Законно обоснованный предлог.
   - Есть и не законный?
   - Товарищеский, я бы сказал. На вас поступил сигнал, - прокурор вынул из портфеля папку из чёрного кожзаменителя.
   Чугуев поглядел на прокурора, как смотрит фокусник за действиями уличного жулика напёрсточника. И что там, в твоей волшебной папочке?
   В волшебной папочке оказалось несколько листов жалоб на действия мэра Чугуева.
   - Леонид Аркадьевич, считаю своим долгом предупредить вас, что эти бумаги попадут к Губернатору.
   - Что предлагаете? - Чугуев откинулся на спинку кресла, сложил руки в замок.
   - Я веду дело по теракту в здании городской администрации. И пришёл к выводу, что одновременные взрывы бюста Ленина и крыльца не связаны с рейдеровским захватом фермы! - высказался прокурор, поправив форменную петлицу.
   - Продолжайте! - Чугуев несколько раз подбросил ладонью воздух, поторапливая посетителя.
   - В машине вашего шофёра обнаружены следы пластита.
   Чугуев рассмеялся посетителю в лицо.
   - Выходи, вы-ходи! - сказал он, задыхаясь от смеха. Пластид и Боря - тюлень и гарпун!
   Сотрудник прокуратуры поморгал и вышел из кабинета, не успев предъявить свои требования.
   Вернувшись в прокуратуру, он был неприятно удивлён вызовом к прокурору города.
   - Все материалы по группе террористов передай мне! Беру дело государственной важности под личный контроль.
   - Личный контроль не предусматривает самостоятельного ведения дела!
   - Ещё приведи соответствующую статью уголовно-процессуального кодекса! - прокурор протянул руку.
   Помощник достал злополучную папку и подал начальнику.
   - Свободны!
   - Пока?
   - Решил пошутить? Пошутишь на коллегии. Объяснишь, с какой целью задумал открыть тайну следствия постороннему лицу.
   Старший советник юстиции кивнул и поспешил убраться восвояси. Он почти летел по ступенькам на первый этаж, окрылённый тем, что легко отделался. Хватило же ума не дожимать мэра, не то бы схлопотал полное несоответствие и обвинение в шантаже должностного лица!
   Чугуев вызвал к себе Бориса.
   - Поезжай в прокуратуру, к главному прокурору. Он тебе даст папку с бумагами, привези сюда!
   - Это важные документы?
   - Не пугайся, нападения на тебя не будет.
   Боря кивнул и поспешил выполнять поручение.
   Чугуев просмотрел жалобы. Одни и те же, вымышленные фамилии. Ох! Когда же в нашей стране перестанут обращать внимания на анонимки! Чугуев бросил материалы в машинку для утилизации бумаги.
   Мэр сел в своё кресло и почувствовал, что оно шатается. Похоже, не только в прямом смысле. Капля и камень точит, а уж темя губернатора тем паче.
   - Настя! Клару Семёновну ко мне!
   - Она очень занята! - доложила Настя через несколько минут.
   - Немедленно ко мне! - рявкнул Чугуев.
   Настя помчалась в отдел кадров.
   - Клара Семёновна! Леонид Аркадьевич требует вас к себе немедленно!
   - Подождёт! Я квартальные свожу! Так и скажи, через полчаса буду!
   Чугуев выслушал секретаршу и распорядился:
   - Когда она изволит заявиться, сообщишь мне по селектору двумя короткими гудками!
   - Всё сделаю! - сказала Настя.
   Когда пришла Клара Семёновна, припудренная и накрашенная, секретарша просигналила начальнику.
   - Анастасия Павловна! Подготовьте, пожалуйста, копию решения комиссии профкома с решением об увольнении Клары Семёновны!
   - Как?! - всплеснула руками Клара Семёновна. - Леонид Аркадьевич! Мне осталось доработать полгода до пенсии!
   - Он вас не слышит, - сказала секретарша шёпотом.
   - И у тебя, действительно, есть эта бумага?
   Настя кивнула, закусив пухлую губу.
   - Я буду обжаловать в суд! Настенька, пойдёшь свидетелем!
   Настя шарахнулась от Клары Семёновны, как от прокажённой. При этом секретарша ударилась о шкаф и обронила папки. Бумаги вывалились на пол.
   Клара Семёновна вышла из приёмной. Она еле доплелась до скамейки для посетителей. Села, уронила голову, потеряв сознание. До льготной пенсии ей оставалось чуть меньше шести месяцев...
  
  
  
   ГЛАВА 42.
   Узнав от Чугуева приятную для себя новость, Никита поспешил домой. Он разом собрал нехитрый скарб, уместившийся в простую спортивную сумку, покурил перед дорожкой и бодрым шагом вышел из сторожки.
   Пройдя несколько шагов, Никита остановился, как вкопанный. За воротами спортивной базы стоял воронёный джип. Никита выругался сквозь зубы. Дорога перекрыта. За тонированными стёклами не угадывался ни один силуэт. Может быть, это не бандиты? Всего лишь, какой-нибудь человек из обслуги сборной! Спасительная мысль не согрела Никиту. Тотчас пришла в голову другая - реальная. Никому не придёт в голову, ехать на базу, не уведомив никого из охраны. Охрана как раз отсутствовала, за неё "работал" Никита, в функции которого входило отвечать на телефонные звонки. Кстати, за истекшую неделю телефон ни разу не подал признаков жизни.
   Выходит, бандиты. И по душу Никиты! Он сделал шаг назад, к сторожке. Не Бог весть, какое укрытие, но продержаться до прихода охранников можно!
   Чтобы не выказать страха, Никита с беззаботным видом пнул камушек, взялся за голову, изображая, что что-то вспомнил. После этого он развернулся к сторожке. Десяток шагов Никита шёл в нарастающем темпе: начинал трусцой, закончил галопом. Взявшись за дверную ручку, служащую защёлкой, Никита прыжком влетел в сторожку. Закрыв засов, он облегчённо вздохнул.
   - Привет, Никита! - услышал Никита голос за спиной. Плечи его опустились.
   - Куда лыжи навострил? - спросил Штеф.
   Никита поздоровался, пожав бандиту руку. Он сразу узнал подручного Куквы, это был не простой бычок. Штеф был другом смотрящего, если возможна дружба по понятиям.
   - Так куда собрался, путник?
   - Так, домой пора, - улыбнулся Никита.
   - Погоди пока! - Штеф прижал ладонь к плечу Никиты, затем пихнул его, посадив на пол.
   Одновременно лязгнул затвор автомата.
   Никита похолодел.
   - Доигрался, господин Демидов? - продолжая улыбаться, спросил Штеф.
   Никита смотрел на голубоглазого рано поседевшего бандита и не мог понять: разве так выглядит смерть? Но автомата в руках Штефа не было. Его держал, стоявший в глубине избушки бычок Сява. Никита улыбнулся ему как старому знакомому.
   - О чём речь? - спросил Никита, сделав попытку подняться на ноги. Вежливый Штеф тут же припечатал его к полу.
   - Мужики, какой косяк за мной?
   - Ты напорол их столько, что не отмазаться до гроба, - усмехнулся Сява, подмигнув Штефу.
   Штеф кивнул, прикрыв веки.
   - Да в чём дело-то?
   - А ни в чём, мил человек. Делиться надо с ближними, а ты позабыл о ближних.
   - Сява, не гони пургу!
   - Что же ты, Никитушка, - ласково пропел Штеф, - мы с тобой по-людски, а ты что-то предъявляешь?
   - Я, я ничего не предъявляю. Хочу знать, что случилось?
   - Тебе ли не знать, козёл?! - завопил Сява, подойдя ближе. На него тотчас шикнул Штеф. Сява заглох.
   Это деликатное шиканье нагнало на Никиту ужаса. Так хладнокровно ведут себя убийцы. Никита не знал точно, есть ли за Штефом мокрые дела, но догадывался, что не одно.
   - Пусть молодой человек, на ответе там, - Штеф поднял указательный палец к потолку, - не посмеет сказать, что мы его оскорбляли!
   - Где это, там? - Никита проследил взглядом за пальцем бандита. Вздрогнул.
   - Понимаешь, когда хочешь, - сказал Штеф.
   - То есть, вы безо всяких причин, решили замочить меня?
   - Пошти шта! - гыгыкнул Сява.
   - Но это, мужики, не по понятиям! - решился Никита на последний довод.
   - А ты по понятиям нагнал вискаря, налепив этикетку со своей фамилией? - поинтересовался Сява.
   - Так если в этом всё дело, тогда я не прочь переиграть! - воодушевился Никита.
   - Ты уже доигрался.
   - Надо думать, проиграл всё? - спросил Никита, осмелев. Он понял, что призывать к благоразумию и порядочности бесполезно. Если убьют, то убьют по-любому. Не стоит перед смертью унижаться и мочиться в штаны. Но почему бы ни выяснить причину?
   - Впрочем, у тебя есть шанс, - сказал Штеф, пожевав губами.
   - Шанс отыграться?
   - Шанс унести ноги.
   - С целой головой?
   - А это уж как карта ляжет, Никита.
   - Штеф, я согласен.
   - Смотря на что.
   - Спасибо, подсказал. А то я не догадался добавить. С вами лишнее слово скажешь, так кровью захлебнёшься.
   В следующий момент Никита получил по зубам прикладом АКС. Зубы чакнули, но остались целыми. Зато губы разбились вдребезги. Кровь брызнула на футболку, окрасив верхушку нарисованного футбольного мяча.
   - Пока не захлебнулся, изволь не перебивать старших! - дружески посоветовал Штеф.
   Никита открыл глаза. Теперь Штеф сидел перед ним на табуретке. Никита по-прежнему сидел на полу, облокотясь о входную дверь. Рядом стоял Сява. Скорчив страшную рожу, он замахивался прикладом.
   Никита молча кивнул.
   - Стало быть, так. Ты сообщаешь мне номера твоих счетов, и идёшь на все три стороны!
   - Почему, на три? - не удержавшись, спросил Никита, и тут же рука его дёрнулась, прикрывая разбитые губы.
   - А! Очко джим-джим! - оскалился Сява.
   - Сява! Выдь-ка, поглянь, есть ли кто в округе!
   - Штеф, обижаешь. Знаем же, что до ночи никого не будет!
   - Выйди, настоятельно тебе рекомендую!
   Сява дёрнул плечами, отпихнул Никиту, пнул по двери и вышел на крыльцо.
   - Как работать с такими нервными людьми? - участливо спросил Штеф, заглядывая в глаза Никиты.
   Никита ещё раз оценил обстановку. Извилины головного мозга зашевелились так, что Никита испугался, не услышит ли Штеф скрипа в его голове?
   Штеф продолжал изображать доброго следователя, если эта роль вообще применима к бандиту.
   - Диктуй номера счетов!
   - Я продиктую, но толку от этого... - Никита развёл руками.
   - Что, так не выдадут? Нужны отпечатки твоих пальцев? С какой руки, дорогой?
   Никита похолодел. "Если Штеф сам не отхватит у него кисть, то прикажет это Сяве! Какая чушь, где он начитался такого? Хотя"... - в голове Никиты мелькнула спасительная мысль.
   - Там не отпечатки пальцев, там рисунок радужной оболочки глаза!
   - Ещё проще! - Штеф потёр ладони, как будто собирался вырвать глаз у Никиты.
   - Нет! - заорал Никита. - Глаз нужен живой! Он же высохнет, если его вырвать!
   - Да кто тебя так напугал, Никита? - Штеф хихикнул. - Где ты начитался ужасов? Никто не собирается вырывать твой глаз. Поступим иначе, не ты мне, а я тебе сообщаю номер счёта! И ты переводишь все свои деньги на этот счёт! И, как обещал тебе, можешь идти на все три стороны!
   - Почему на три-то?
   - Потому что в четвёртую направлюсь я! И желательно, чтобы мы с тобой, Никита, никогда больше не встречались! - как можно добрее сказал Штеф.
   - Я смогу перевести деньги только у себя дома.
   - Хочешь, я позову Сяву и отдам тебе на растерзание? Когда не досчитаешься нескольких членов-органов, сообразишь, как это сделать поскорее.
   Никита поёжился. Он понял, что здорово недооценил Штефа. Это не какой-то Сява, который, увидев компьютер, шарахнет по нему автоматной очередью!
   - Нужен ноутбук.
   - И выход в интернет, - продолжил Штеф. - А номера счетов, что, у тебя в памяти?
   - В памяти моего компа!
   - И ты сможешь попасть в свой комп отсюда?
   - Если перестану сидеть у двери, как цуцик.
   - Вставай! - Штеф подал руку. Рывком без малейшего усилия он поднял Никиту так, что у того заболтались ноги в воздухе, не достигая пола. Штеф аккуратно опустил Никиту на пол.
   Никита постоял, отдышался.
   - Присаживайся, мил человек! - широким жестом пригласил Штеф.
   Никита сел на стул у стола. Телефон стоял совсем рядом. Никита старался не смотреть на него. Была маленькая, призрачная, почти нереальная надежда, что бандиты не перерезали провода. Но и думать об этом было страшно.
   - Сява, - вполголоса позвал Штеф, глядя на закрытую дверь.
   Никита посмотрел туда же. За дверью послышались шарканья ног. Похоже, Сява пытался доказать, что идёт издалека.
   Штеф молча подождал.
   Дверь растворилась. Вошёл нарочито глубоко дышавший бычок. В правой руке Сява держал автомат, на левом плече висела спортивная увесистая сумка.
   - Приволок? - спросил Штеф.
   - Как же? - Сява посмотрел на Никиту. - Держись, лошара! Ща проверим тя, какой ты хакер-нахер!
   Штеф кивнул на ноутбук, который с грохотом вынул на стол Сява.
   После недавней сделки с Мискиной, где его обвели вокруг пальца, Никита уже ничему не удивлялся. Если сейчас, выглянув в окно, он увидел футбольный матч между цирковыми медведями и дикими зайцами, не поразился бы. Никита едва сдержал улыбку.
   - Чего скалишься? Штеф! Он нас кинуть задумал!
   - Остынь, Сява! У парня нервный тик.
   Никита молча кивнул. Он оттёр губы рукой. Кровь уже запеклась.
   - Работай!
   - У меня вход в интернет запланирован только на двенадцать дня.
   - А сейчас три часа. И что, уже отключился твой комп?
   - Из сети вышел автоматически, - Никита пожал плечами.
   - Тогда сейчас уезжаем в другое место. Там отдохнёшь, а завтра с новыми силами... - опёршись на колени, Штеф поднялся на ноги.
   Никита бросил прощальный взгляд на последнюю свою надежду. Тёмно-зелёный дисковый телефон с трещиной по всему корпусу, казалось, обречённо мигнул ему, отразив тусклый блик солнца пасмурного дня. На море, наверняка, сегодня шторм. Никита, представив себя с прикрученными к ногам большими камнями, идущим ко дну, поёжился.
   Сява пошёл первым, само собой подразумевалось, что пленник последует за ним. Шествие замыкал Штеф, отсекая любую попытку к бегству. Никиту усадили на заднее сиденье, едва он прикоснулся к креслу, тотчас закрылись окна, чакнули защёлки на дверях. Рядом присел Штеф, оставив место за рулём Сяве.
   Ехали около часа, Никита ничего не видел в окно, как ни старался. Тонировка была двусторонняя.
   Судя по отсутствию сирен, шума моторов других машин, ехали по каким-то безлюдным местам. Значит, не в город, решил Никита.
   Машина резко остановилась. Никита стукнулся головой о спинку переднего сиденья. Пленника развернуло к Штефу лицом. Увидев его отмороженные глаза, Никита передумал спрашивать, что случилось. В следующий момент водитель открыл окно со своей стороны.
   - Отдыхаем? - спросил кто-то с улицы.
   Никита потянулся вперёд, чтобы разглядеть, с кем разговаривает Сява, но тут же был откинут назад и прижат к спинке кресла. Штеф, улыбаясь, прижал указательный палец к губам. Никита понял, он даже перестал дышать.
   - Хотим чистого моря! А то там, - Сява махнул рукой за стеклом, указывая на обратную дорогу, - корабли-морабли всё испакостили! Душа чистоты просит!
   Сява сунул что-то в руку спрашивающего. Тот махнул полосатой палочкой, пропуская машину.
   Никита догадался, это была таможня с одним из приморских государств бывшего Союза. И в этакой глуши они, чудаки, надеются выйти в интернет? Он вздохнул. Трудная задача казалась теперь неразрешимой.
   По крыше джипа крупными каплями забарабанил дождь. Стало жарко, как в теплице. В салоне потемнело.
   Никита прикрыл веки. Хорошо бы подремать, если это возможно. Никто ему не мешал, Никита благополучно впал в забытье. Но мозг его по-прежнему метался в поисках выхода. Кто может помочь? Димыч далеко. Куква, похоже, сам отдал приказ прессовать Никиту! Возможности попросить помощи у Лёни никакой! Остальные знакомые и люди, считающие себя друзьями, бестолковы как рыболовный крючок на катрана. А кое-кто будет рад, что компаньон попал в беду.
   Мотор вдруг начал надрываться, ревя во все обороты. Машина, казалось, стоит на одном месте. Никита очнулся, вцепился в дверную ручку. Джип качнуло, затем грохот двигателя стих, превращаясь постепенно в монотонный шум. Вскоре совсем заглох.
   - Приехали! - Сява поставил на ручной тормоз, открыл бардачок. Он вынул пиво, нетерпеливо сорвал крышку и разом опустошил баночку.
   Штеф вышел из машины, пригласив Никиту следом.
   Пленник очутился на поляне. Он посмотрел на машину. Джип, ведомый Сявой, умудрился съехать с горного серпантина, пробраться кверху, и застрять у самой кромки отвесного обрыва. Правда, буксуя, колёсами наворотил камней и теперь, из неустойчивой кучки, по одному, они скатывались и с шумом летели в обрыв.
   Никиту пробил озноб. В тумане не было видно ни моря, ни окружающих гор. Неужели, привезли в Чечню?
   - Продадите в рабство? - спросил он. А чего теперь терять, всё одно, каюк.
   - Поживёшь ещё...
   - Штеф, шутишь? Это не по понятиям!
   - Понятия, Никита, для понятливых! - Штеф покачал указательным пальцем, ну, директор школы, не больше не меньше! Никита улыбнулся. Тут же понял, что губы распухли как у негра. Наверняка, и глаза заплыли как с большого бодуна. Он беззвучно хихикнул. Грудная клетка немедленно отреагировала болью.
   В полном молчании путники поднимались по горной тропе. Солнечные лучи, без того тусклые, с каждой минутой становились слабее. Вскоре наступила полная темнота. Похитители предусмотрели и это. Сява вынул из обширных карманов спортивной куртки фонарь и зажёг его. Тусклый свет концентрическими кругами освещал каменистую тропу под ногами. Мужчины шли около получаса.
   - Здесь? - спросил Штеф.
   - Уже рядом, - отмахнулся взмокший Сява. Он волок на плечах большой туристский рюкзак.
   Никита остановился на миг и вновь засеменил за Сявой, потому что спиной ощутил на себе взгляд Штефа.
   - Пришли! - наконец сообщил Сява. Он остановился, снял рюкзак.
   - Точно? - спросил Штеф. Он взял у Сявы фонарик и посветил вправо влево. Никита увидел только каменистую поверхность.
   - Отель люкс! Десять звёзд! - схохмил Сява. Довольный своей шуткой, зычно заржал. Горное эхо отозвалось безобразным гоготом, от которого у Никиты пробежался мороз по коже.
   Штеф направил свет фонарика в лицо пленника. Никита зажмурился.
   - В школе любил физкультуру?
   Никита кивнул.
   - Вот, верёвочная лестница!
   - Я не могу.
   - Жить захочешь, сможешь!
   - Я ещё ничего вам не сделал, мне рано умирать.
   - Будешь хныкать, я наплюю на твою жизнь. Бери в зубы лестницу и вперёд! - Штеф вручил Никите канатную лестницу.
   - Куда лезть-то? - не понял Никита.
   - Туда! - Штеф взял конец лестницы, подал подельнику.
   Сява ухватился за перекладину, сбросив второй конец куда-то в бездну.
   - Шуруй!
   Обдирая колени даже через джинсы, Никита пополз по каменной стене книзу. По пути насчитал десять ступенек. Примерно три метра, понял он. Улыбнулся, о какой же ерунде человек думает на грани смерти!
   - Спустился тама?
   - Спустился, Сява.
   - Принимай сидор! Только аккуратно! Если разобьёшь компьютер, пеняй на себя! - сказал Штеф. - Опускай, Сява!
   Штеф посветил фонариком вниз. Никита зажмурился. Луч отвернул от его глаз, уставившись в землю у стены. На верёвке опускался рюкзак. Метрах в двух от земли груз качнулся, стукнувшись о скалу.
   - Аккуратнее, Сява! Знаешь, сколько такая игрушка стоит? Все зубы положишь, и то не хватит!
   Сява уцепил верёвку крепче, начал травить помалу. Никита принял груз вытянутыми кверху руками словно мешок с хрустальной посудой. Он осторожно, не дыша, поставил рюкзак возле ног.
   - Отвяжи верёвку! - скомандовал Штеф, но тут же переиначил: - Вынь из рюкзака всё! Не трожь верёвку!
   Пленник так и сделал. Никита спешил, как будто от этого зависела его жизнь. Руки дрожали, Никита чуть не стукнул ноутбук о каменистую землю. Из рюкзака Никита вынул две консервные банки, чёрный пластиковый пакет. Больше ничего не было. Никита раскрыл карман, пусто!
   - Чего там вошкаешься? Сява! Тяни!
   Рывком пустой рюкзак улетел кверху.
   - Спокойной ночи!
   - Что это значит? - спросил Никита, покраснев от стыда за то, что его голос дрожал.
   Никто ему не ответил. Вслед за рюкзаком наверх была вытянута канатная лестница. И над головой пленника осталось тёмное небо, затянутое тучами. Ни одной звезды, ни намёка на луну.
   Никита раскрыл рот, чтобы прокричать слова о пощаде, и тотчас саданул себе по распухшим губам. Он зажал рот ладонью, чтобы не застонать от боли.
   Бандиты ушли, оставив Никиту один на один со скалой и темнотой. Никита, боясь ходить, чтобы ненароком не сорваться куда-нибудь в пропасть, нащупал большой камень прямоугольной формы. Наощупь тёплый. Никита присел на него.
   Вскоре камень охладился. К счастью дождя не было. Никита поводил ладонью по полу. Не смотря на то, что вечер был дождливым, сухо! Вывод напрашивался сам собой - где-то в этой нише есть сток. Выходит, Никита не ошибался, боясь свалиться в пропасть.
   Пленник пошарил руками рядом. Отыскал какой-то мешок, влажный, но не мокрый. Никита положил его на камень, сел поверх него. Лечь не удавалось. Слишком малым был этот булыжник, а земля вокруг грязная после дождя. Никита так и просидел до рассвета в позе кучера. Опустив голову вперёд, он клевал носом. В полудрёме он слышал скрип цикад, но ни одного звука, похожего на волчий вой или рык дикого зверя.
   Солнце взошло так же быстро, как и садилось. Разом стало светло. Никита оглядел нишу, куда его "любезно" опустили. Так, высотой она оказалась гораздо больше трёх метров. Где-то четыре, четыре с половиной! Каменный мешок овальной формы, размерами с кухню в хрущёвке. Такой же крохотный и неуютный. Да и мебели маловато. Возле камня, на котором провёл ночь Никита, ещё один булыжник, поменьше, но выше. Как стол и стул. Не было только кровати. Но на полу у стены противоположной той, по которой спускался Никита, лежал пук соломы, прикрытый куском рубероида. У самой стены ковёр! Никита не поверил своим глазам. Впрочем, вскоре убедился, что правильно сделал. На решётке из досок была натянута кошма. Никита взялся за неё, потянул на себя. И тут же отдёрнул руку, он покарябал пальцы! Какая-то колючка. Никита сообразил - это небольшой козырёк, чтобы прятаться от дождя.
   Никита положил кошму на ноутбук. Пленник помнил, что с компьютером связана его жизнь, как яйцо с Кощеевой. К сожалению, Никите не дали опомниться, взять что-нибудь с собой. Его даже не обшарили! А это означало: можно было взять с собой мобильник, нож, ручку с бумагой, наконец! Но ничего подобного у Никиты в карманах не оказалось. Все бумаги, договора, счета он оставил у Мискина в сейфе с такой системой защиты, что пропить его можно только вместе со стеной, в которую он был вмурован.
   Никита оглядел компьютер. Таких моделей он ещё не видел никогда. На боковых панелях было столько выходов, что места для корпуса просто не оставалось.
   Никита нажал на кнопку питания. Компьютер мигнул лампой. Заурчал. На дисплее появилась бегущая строка на латинском шрифте. Вход в систему был заблокирован администратором. Учётная карточка гостя предполагала только доступ к играм и развлечениям. Никита озадачился. Он не был хакером, хотя часто щеголял непонятными простым смертным словечками. Более того, Никита многим терминам давал собственные имена, непонятные опытным программистам. Взломать комп не представлялось возможным. Войти в систему без пароля для Никиты немыслимо! А Штеф кое-что рубит в "железе". На уровне электрочайника, но и этого хватает, чтобы раскусить любого пользователя. Вначале Никита хотел предъявить бандитам, что в компьютере другая операционная система, из которой выход в интернет невозможен, но тут стоял новёхонький "винодвуз", а не трухлявая "доска". Потом он хотел заявить, что при такой "видюхе" перевод бабок в графическом интерфейсе попросту неисполним. Но комп был сильно навороченным. Видать, украден из какой-то компьютерной компании, не иначе. В продаже, во всяком случае, таких не появлялось.
   - И как тебя вскрыть? - спросил Никита у тупо светящегося экрана.
   Пытаться угадать пароль, чтобы на третьей попытке зарубить операционную систему? Это опаснее, чем написать в ботинок Штефу! Проще сделать это себе в штаны. Проще, но не полезнее.
   Никита отключил компьютер, чтобы не тратить заряд аккумулятора. Он убрал комп под дерюжку. Желудок подал сигналы бедствия. Ещё немного, и начнёт самопереваривание!
   Никита открыл пакет, заботливо подсунутый Сявой. Внутри лежал обычный батон и несколько пряников плюс бутылка минеральной воды. Не густо. Из глаз Никиты сами собой полились слёзы. Его никто не собирался оставлять в живых больше суток! И никакие отговорки не спасут. Перед Никитой чётко вырисовались отмороженные глаза Штефа.
   И всё же, Никита решил рискнуть. Но прежде нужно было подкрепиться. Жевать один батон, не зная насколько времени он выдан, нерентабельно, решил Никита. Тогда пленник достал жестяную банку с перловой кашей с тушёнкой. Если кашу закусывать батоном, да запивать водицей, дело другое. Но беда в том, что открыть кашу было нечем. Никита осмотрел свою конуру. Может, какой остроконечный камень попадётся? Никита обшарил все углы, заодно заметил в одном углубление уходящее куда-то книзу и вбок - вот сюда-то и стекала вода! Но камушки все как на подбор мелкие, с ровными покатыми краями, как будто до сего времени сотню веков были на дне океана!
   Когда-то, ещё в пионерском лагере, Никита с Димычем мучили всех загадками, которые привёз из зоны братан Димыча. Среди них была и такая: "Как открыть консервную банку без ножа и открывашки"? Ответы, типа: "Топором, ломиком, стамеской", - не подходили. А какой был правильным? Никита вспоминал. Он воспроизвёл в памяти пацанят, сидевших на бревне за территорией лагеря во время "мёртвого часа". Товарищи хлопали глазёнками, проигрывая одну загадку за другой. А Никита, знавший ответы заранее, с умным видом, морща лоб по-стариковски, выдавал единственно верные решения. И каков был ответ на счёт консервной банки?
   - Я буду тереть консерву о камни, пока не сотрутся вот эти желобки, тогда крышка сама отвалится. И можно будет лопать тушёнку! Так-то, щеглы!
   Что ж, Никита приступил. Семь потов с него сошло, а банка никак не поддавалась. Пришлось вспомнить навыки слесарного дела. Никита стал тереть банку в одном направлении, от себя. Под счёт.
   - "От себя! От себя! От себя"!
   Поглядев на жесть, он разозлился. Представив вместо себя какого-то умничающего парнишку, глаголавшего о простом методе не сдохнуть с голоду, Никите страстно захотелось задрать тому штаны и отшлёпать за милую душу!
   Всё же через полчаса интенсивного трения, консервная банка поддалась. Никита прижал банку к углу камня похожего на столик, легонько стукнул. Крышка вдавилась внутрь, выжав кнаружи белесый застывший жир. Ногтём Никита подцепил крышку и кое-как выволок её кнаружи. Затем, дело техники. Из крышки он соорудил желобок, отдалённо напоминающий ложку. Поев, Никита воспрянул духом.
   По себе Никита знал, как трудно запомнить мудрёные пароли. Поэтому люди чаще всего набирают набор цифр, а ключ хранят где-нибудь поблизости. Мудрая мысль! Никита усмехнулся. Осталось подойти к столу администратора этого компа! Пошарить в ящиках и найти заветную бумажку с паролем. Никита посмотрел на ноутбук. Потёртые края говорили о хозяине многое. Вряд ли он сидел за столом. Скорее таскал комп с собой повсюду, включая интимное местечко на горшке.
   Так, так, соображай, Никита! Он подгонял себя, опасаясь, что с минуты на минуту явится Штеф и заставит перевести деньги на указанный им адрес. Если нет - укокошит, или, того хуже, продаст чеченцам.
   Никита открыл и закрыл крышку ноутбука. Это никак не способствовало разгадке шифра.
   Солнце уже миновало зенит, идя по наклонной книзу. Жарко не было, что спасало Никиту от жажды. Никто не появлялся. Никита не мог понять Штефа. Вроде, не дурак. Какая выгода в том, что пленник загнётся голодной смертью? Или его украдут боевики в рабство!
   Так или иначе, никто в этот день за Никитой не явился.
   Ночью он развалился на соломе, пахнущей гнилостной прелью. После бессонной ночи и нервного дня Никита не испытывал никаких неудобств.
   Пленник проспал до обеда. Проснувшись, он сходил по малому в обнаруженный в углу естественный клозет. Затем проверил компьютер. Тот ещё работал и не собирался отключаться. Никита отломил корочку от батона, собрал со стенок банки противный жир. Запил свой завтрак двумя глотками минералки.
   Никто не собирался приходить, требовать, убивать, наконец!
   Никита походил от стены к стене. Кроме пота, никакой продукции от такого времяпровождения не вышло. Никита сел на камень, от солнца он защищался сделанным кем-то тентом из кошмы. Он вновь достал ноутбук.
   - Ну, навабук, давай! Давай же, сволочь! Не могу же я, цивильный человек, пропасть ни за понюшку табаку. При компьютере на дикой природе!
   "Навабук" давать отказывался. По-прежнему учётная запись гостя давала доступ только к дурацким играм. Никита перевернул компьютер. Выдернул аккумулятор.
   - Так от тебя больше толку! - в сердцах сказал он и вдруг сорвался в пляс.
   На дне ноутбука под аккумулятором было нацарапано восемь цифр!
   - "Там, на дне океана, трезвы или пьяны, не видно всё равно"! - припевал Никита, открывая ноутбук.
   Он последовательно ввёл цифры, повторил, подтверждая первичный пароль, и под фанфары компьютера вошёл в систему!
   - Игрушки играешь? - спросил Штеф, склоняясь головой в яму.
   Никита вздрогнул. Он разозлился. Что, они ждали, пока он вскроет комп? Сидели, не жрали, не пили, не спали, - всё караулили? Чего ещё ожидать от таких сволочных личностей?
   - Отойди от стены! - скомандовал Штеф.
   Никита уселся на свой камень.
   Опустилась канатная лесенка, затем по ней - Штеф.
   - Знал, что ты вскроешь эту банку!
   - Да ничего. Я тут кое-что вспомнил из детства.
   - Пургу не мети! Какие в детстве компьютеры? "Рашен абака"?
   Никита вздрогнул.
   - Что, уличил тебя во лжи?
   Явно устаревшие слова в устах прожжённого бандита хлыстом прошлись по спине Никиты.
   - Сейчас ты будешь торговаться за лишние часы жизни! - заключил Штеф. - Но ни к чему. Только переведёшь бабки, и ты свободен как горный орёл!
   Никита молчал.
   - Думаешь, мы сидели, ждали, когда ты соизволишь вскрыть компьютер? Нет, мы делом занимались! - Штеф посмотрел наверх, крикнул: - Сява! Спускай окорочка и "Шампанское"!
   Никита закусил губу. Ещё издеваются.
   Но, как это ни странно, Сява, действительно опустил вниз плетёную корзинку. Похожие на неё Никита видел в ресторане на побережье. Внутри лежали завёрнутые в фольгу цыплята табака, стояла бутылка "Шампанского" и две - "Нарзана". Никита проглотил слюнки.
   - Отметим после перевода бабок.
   Никита обречённо кивнул. Обмануть, как бы ни хотелось, Штефа не получится. Он знает всё. Никакие фокусы с якобы переводом денег в учебных таблицах, когда на самом деле ничего и никуда не переводится, не удастся! Последняя надежда, захлебнувшись, ушла ко дну.
   - Я обещал тебе сообщить номер счёта?
   Никита кивнул.
   - Ничего нет нового в природе! - сказал Штеф, доставая из нагрудного кармана пластиковую карточку.
   Никита тотчас узнал её. Та самая карта, которую почему-то безвозмездно подарил ему Николай! Никита считал, что она давно утеряна, поэтому заблокировал её, договорившись с банком, что все деньги, поступившие на этот счёт, будут переводиться на другой, в этом же банке. В итоге, и овцы целы, и волки сыты! Никита зажмурился, чтобы Штеф не уловил блеска в его глазах. Но нервный смешок всё же вырвался из горла. Никита поперхнулся, закашлялся.
   - Что, дружок, неприятно?
   Никита дёрнул плечами.
   - Давай, работай, потом отобедаешь по-царски!
   Запах жареного цыплёнка с чесночком подтверждал слова Штефа. Никита сел за компьютер.
   Он сделал попытку выйти в интернет. Но все его старания пресекались одинаковым предложением поработать автономно, поскольку в данный момент сеть недоступна.
   Никита проверил модем.
   Как положено, шли гудки, а затем прерывались без всяких объяснений. При чём мастер диагностики неизменно отвечал, что оборудование исправно и готово к работе!
   Штеф стоял за спиной и смотрел в дисплей. Он сам не знал, почему поверил Никите. Но, похоже, выхода в интернет, действительно не было!
   - Что делать? - спросил Штеф. Его щека непроизвольно дёрнулась. - Только не говори мне, что тебя надо увезти в Москву!
   Никита насупился.
   - Знаешь, что делают с обиженными?
   Никита дёрнул плечами.
   - Я не считаю тебя таковым. Пока...
   - Я думаю! - отмахнулся Никита. Ему не до страшных намёков.
   - Думай, думай. А то стемнеет...
   Голос Штефа становился всё более зловещим.
   - Нужна модемная плата! - сказал Никита.
   - Плата нужна, но не модемная! Если ещё разок ты мне попытаешься пудрить мозги, я их размажу вот по этой стене! - Штеф прикоснулся к потёку на камне скалы.
   Никита вздрогнул всем телом. Ладонь Штефа указывала на застарелый потёк на стене, очень похожий на кровь. Как он сам раньше его не увидел? Похоже, не он первый, не он последний. И всё же выход должен быть. Даже если он единственный - в царство небесное. Но и туда Никита не хотел входить покалеченным. Лучше уж перевести все свои деньги, без утайки. Тем более, на собственный счёт в Цюрихе!
   - Я знаю, что говорю.
   - Не сомневаюсь, Никита. Только я сам видел собственными глазами, что модем работает исправно!
   - Но он не выходит на связь. Если телефон даёт гудок, это ещё не значит, что он исправен! Да мало ли что говорит этот электронный болванчик! - разозлился Никита.
   - Что тебе нужно?
   - Штеф! - взвизгнул Никита. - Ты послушаешь меня?
   - Если не будешь гнать пургу.
   - Нужна "тарелка".
   - Пожрёшь руками! Гы-гы-гы! - раздался гогот Сявы сверху.
   Штеф сделал знак рукой, заставив подельника замолчать.
   - Где её взять?
   - Там же, где взяли навабук!
   - Через тарелку выйдешь в интернет?
   - По-любому! - заверил Никита.
   Бандиты уехали, оставив Никиту пировать в одиночестве. Он выпил "Шампанское", закусил цыплятами. Оба вместились без особых трудностей. Никита подумал, что осилил бы ещё столько же. Он заснул, представляя себе, как попадает на тот свет.
   - Я хотел перевести деньги в детские дома, дома престарелых, но они заставили меня на карту, которую показали! - доказывал Никита, и ангелы, шевеля лёгкими крыльями, согласно кивали ему.
   Проснулся он засветло. Сон преддверья страшного суда отрезвил Никиту. От вчерашнего веселья осталась только похмельная жажда.
   Никита разом выпил бутылку "нарзана". Он знал, что надо бы подготовиться к смерти, но как, ума не хватало. Опыта, тем более. Никита посмеялся собственным соображениям. И всё же, он решил ни при каких условиях не просить пощады, никого не предавать и не подставлять.
   Бандиты не явились.
   На следующий день их опять не было. Никита плюнул на всё, начав рыться в чужом компьютере. Информация, скрытая в засекреченных файлах с пометкой "только на правах администратора", была поистине золотой. Там открывались такие возможности! Но только не в каменном мешке с раззявленным верхом.
   Мало-помалу, роясь в компьютере, Никита не заметил, как села зарядка. Компьютер помигал лампочкой и благополучно отключился.
   И всё же, Шахерезада, выцыганит себе ещё одну ночь!
   Подумав так, Никита вдруг вспомнил цыганку, что предсказывала ему богатство!
   Он заплакал. Осмотрел ещё раз стены каменного мешка. Нет, выхода отсюда не было. Только ногами вперёд, за верёвку, Сявиными руками. Никита сходил в уголок, где был сток из пещеры, затем прикрыл плоским камнем похожим на блин. Запах на удивление быстро выветрился.
   Еды больше не было. Воды осталось на самом донышке. Жажда мучила Никиту. Он решил отпивать по полглотка, тогда до обеда хватит. А дальше? Дальше не было ничего. Никита осмотрел каменный мешок ещё раз. Стены были одинаково ровные, нигде ни какой зарубины, трещинки, чтобы можно было зацепиться! Может быть, это какой-нибудь дольмен? Никита слышал о чудаках, поклоняющихся камням. Но как эти самые чудаки вылезали отсюда? Никита обшарил все стены снизу доверху, насколько хватало роста. Ничего утешительного не обнаружил.
   Оставалось ждать того, что должно произойти независимо от его воли. "Что ж", - решил Никита, - "я не впустую потратил молодые годы. Сколотил капиталец, жаль, что прахом всё пойдёт". Глаза его опять наполнились слезами. Никита разозлился на себя. И так мало влаги, ещё не хватало высохнуть от слёз! В конце концов, есть же у него какие-то наследники, братья там троюродные и так далее. Родители Никиты остались жить в Монголии по месту службы отца, оставив сыну квартиру. Другого капитала они не имели. Живы ли они, Никита не знал. Переписка закончилась, когда Никита начал делать деньги. Закрутился-завертелся, о своих позабыл. Всё казалось, есть ещё много времени, можно успеть. А теперь вот, не успевал. Стиснув зубы, Никита решил, если выберется отсюда, непременно свяжется с предками! Да что там свяжется - поедет в Улан-Батор!
   Никита допил остатки воды и лёг под тент. Сон всегда лучшее лекарство. Заболел, спишь? Поправляешься! Перепил? Отсыпаешься! Загрустил? Успокаиваешься.
   - Солдат спит, служба идёт! - сказал Никита вслух, лёжа на спине с закрытыми глазами.
   Ночью пошёл дождь. Жестяной крышкой консервной банки Никита срезал горлышки с пластиковых бутылок и набрал воды. Жить можно! Он разделся и с удовольствием потёр себя голыми ладонями. Отфыркиваясь, Никита проводил невидимую в ночи тучку добрым словом.
   И тут же схватился за голову. Где гарантия, что комп не перемкнёт? Он кинулся к куче соломы, сорвал кусок рубероида. К счастью, трава сухая! Ноутбук не задела ни единая капля. Сохранил яйцо Кощей!
   К обеду следующего дня заявились друзья Куквы.
   - Как там, живой? - крикнул Сява. Ему не было видно Никиту под тентом.
   - Живее Ильича!
   - Ещё хохмишь? - спросил Штеф. - Значит, в полном порядке.
   - Жрать-то хочешь? - спросил Сява.
   - А ты как думаешь?
   - Думаю, скоро тебе жратва не понадобиться!
   - Хватит трендеть! Устанавливай тарелку! - распорядился Штеф. - И лесенку сбрось!
   Он тотчас спустился вниз. Штеф снял с плеч рюкзак, поменьше, чем был у Сявы. Штеф вынул из кармана рюкзака аккумулятор для ноутбука.
   - Наигрался? - спросил он, прищурившись.
   Никита молча кивнул. Последняя надежда протянуть ещё ночь, хоть под открытым небом, но живым и относительно свободным, растаяла.
   Штеф вынул из рюкзака большую бутыль с водой, не в пример мутноватой жижи, что собрал Никита. Вынул пачку галет. Никита облегчённо вздохнул. Значит, не укокошат сразу.
   Никита не бросился на еду, сохранив достоинство, он занялся делом. Открыл крышку блока питания, чтобы заменить аккумулятор. Принесённый Штефом блок не входил в нишу. Ни так, ни этак! Никита почти кулаком вбивал его, впихивая насильно, но каких-то два миллиметра не давали вставить аккумулятор. Хотя по названию и конфигурации он точь в точь повторял оригинал.
   - Не майся, Никита! - Штеф забрал аккумулятор. - Привезу завтра заряженный старый. Потерпишь ещё денёк?
   Никита пожал плечами, что можно было определить, как "воля ваша".
   Штеф, не прощаясь, вылез на поверхность.
   - Завтра к обеду, не усни! До трёх дело должно быть сделано!
   Бандиты ушли.
   Никита смотрел на спутниковую тарелку, установленную на самом краю. Наверняка, Сява укрепил её достаточно сильно. И появился ещё один шанс! За пять минут, жуя сухую галету, Никита нарисовал в мозгу план спасения. Закончив обедать, он взял крышку от консервной банки, заточил край о каменную стену. Затем снял джинсы. Два часа ушло на то, чтобы располосовать штанины. В результате получилась крепкая верёвка с множеством узлов. Длины хватало до верху. Никита соорудил петлю и начал забрасывать её кверху. Лёгкая хлопковая ткань никак не долетала до тарелки. Тогда Никита привязал к петле банку, наполнив её камнями. Бросив изобретение кверху, Никита еле увернулся. Камни из банки вывалились вниз. Но петля задержалась у антенны. Жаль только, не накинулась на неё!
   Он пробовал снова и снова. Вспотел, попил воды, поел, чтобы набраться сил, но ничего не помогало. Самодельное лассо никак не накидывалось на округлую в полметра диаметром тарелку.
   И только к вечеру получилось! Никита потянул за верёвку, сидела крепко, закрепившись за стойку антенны. Но, как бывает в горах, через две минуты наступила кромешная тьма!
   Как ни желал Никита поскорее выбраться наверх, но ночью у обрыва скалы было намного опаснее, чем в каменном мешке.
   Он решил отложить до завтра. Заснуть Никита не мог, всё ворочался. К тому же, в одних трусах стало холодно. Он был вынужден делать приседания, чтобы разогреться. Десять приседаний - полчаса без дрожи. И всё заново, снова и опять.
   Вымотавшись до предела, Никита обернул ноги соломой. Сухая трава слетала с голых ног, но было теплее. Никита разорвал рубероид и соорудил что-то похожее на латы. Приседать больше не понадобилось. Но спать не хотелось по-прежнему. А вдруг, Штефу взбрендит приехать пораньше? С рассветом надо валить отсюда! Но до рассвета ещё было неизвестно сколько времени. Никита взял новый аккумулятор, оставленный Штефом. Он потёр пластмассовую коробку о каменный стол. Материал поддавался значительно легче чем жестяной крышки от консервной банки. Вскоре Никита уже вставил аккумулятор в комп.
   Радостный звук оповестил Никиту о входе в систему. Три часа ночи, не так уж плохо! Часа через три начнёт светать. Чтобы не терять времени даром, Никита попытался выйти в интернет, направив комп к тарелке. Если инфракрасный порт сработает на таком расстоянии, Никита будет спасён раньше, чем выберется из ямы самостоятельно.
   Порт сработал. Модем заскрипел. Никита едва не подпрыгнул от радости, качнув компьютером. Связь тотчас прекратилась. Сколько Никита не старался: качал, баюкал, уговаривал - связь не появлялась.
   Что он успел передать? Место своего нахождения, время выхода в эфир. И только. Никита в тот момент не задумывался, плохо это или хорошо. Он ввёл задание в компьютер, разбудить его громкой музыкой через полтора часа. После чего отключился, усталый на столько, будто разгрузил два вагона с мукой.
   Девятая симфония Бетховена эхом раздающаяся в горах, заставила Никиту подскочить, как по тревоге. Он немедленно убрал звук, отключил комп.
   Пора за дело! Он заправил футболку в трусы, запихал за пазуху оставшуюся пару галет. Никита посмотрел на ноутбук. Взять бы с собой, такую информацию жаль оставлять никому! Или разбить комп? А! Никита, махнул обеими руками, кто кроме горных орлов доберётся до "железа"? И они, со своими жёсткими клювами, всё одно не вскроют его! Жаль, нет флешки или болванки, на худой конец! Но чего нет, того нет.
   Никита взялся за верёвку из полосок джинсов. Казалось бы, перехватывайся на каждом узле, и ты наверху. Но всё верёвка скользила в руках, как намыленная. Никита всё же уцепился за второй узел, оперевшись ногами в стену, перехватился. Он подтянулся, передвинул ноги на несколько сантиметров. Пот лил с Никиты градом. Пришлось прервать восхождение. Он с сожалением прыгнул на землю. А ведь уже на полтора метра поднялся! Но силёнок не хватало. Никита пожалел, что в школе сачковал на физкультуре, ни разу не поднявшись по канату до самого потолка.
   Никита посидел, отдышался. Если он так будет подниматься, никак не успеет до полудня. А если Штеф увидит эту верёвку, задушит ею же! И глазом не моргнёт. Страх придал силы Никите. Но и разум не оставил его. На всякий случай, он перетащил солому и бросил под ноги.
   С новыми силами Никита взялся за дело.
   Теперь он ни о чём не думал, не напевал в уме, как это делал по обыкновению.
   "Наверх"! - бешено стучало сердце.
   "Наверх"! - вторили пульсы на висках и где-то в глубине горла.
  
  
  
   ГЛАВА 43.
   - Наверх наводи, баран! - разорялся полковник, злясь на подчинённого.
   Посреди ночи радар зафиксировал несанкционированный радиосигнал в Кадорском ущелье, куда по данным разведки со дня на день должны прибыть боевики. Или пришли заранее, ночью? Так или иначе, шпионскую точку необходимо уничтожить.
   Сигнал был слишком кратковременным и слабым, поэтому капитан никак не мог определить точку наведения радиоуправляемой ракеты.
   - А знаете, товарищ полковник, как работают эти компьютерные программы? - спросил капитан, елозя мышью по столу. Указатель прыгал по экрану, не задерживаясь ни на одной точке.
   - Это положено знать тебе! И если не разберёшься, то три шкуры спущу! - продолжал злиться полковник, прекрасно осознавая, что без этого щуплого программиста наломает дров, запустив ракету вблизи Чёрного моря.
   - Я и делюсь знаниями, господин полковник, - белобрысый капитан пощёлкал на клавиатуре, меняя картинки на экране.
   - Ну? - спросил полковник, подразумевая вопрос, нашёл ли капитан цель?
   - Ну, вот, - капитан щёлкнул мизинцем по курсору, - в Пентагоне решили запустить ракету на условную цель потенциального противника, то бишь, в нас!
   - И чего?
   - Уф! - выдохнул капитан. - Навели, скомпилировали, рады! Решили бабахнуть! Но одному дотошному программисту пришло в голову последний раз проверить: а куда, собственно, полетит ракета?
   - И что?
   - И то! Ракета была направлена точно в Центр наведения!
   - Ха-ха! - зло выкрикнул старший офицер. - Смотри, сам не наведи на свою башку!
   - Стараюсь.
   - Отставить, стараюсь! Рад стараться! - автоматически поправил полковник. Увидев себя, кивающего лысой головой, в этот момент в зеркало, расхохотался. Больно уж похож на китайского болванчика!
   - Как нам не попасть впросак, но поразить цель?
   - Для этого нужен ещё один сигнал. Тогда точки проецирования наложатся друг на друга, очертив цель в диаметре до полуметра!
   - И когда?
   - Что, когда?
   - Когда будет этот второй сигнал?
   - Да когда бы ни был! - улыбнулся капитан. - Система наведения сработает самостоятельно. Ракета тотчас будет выпущена в цель. Взрыв локальный, разрушения в пределах десяти метров.
   - А если на побережье?
   - Кто установит радар на пляже?
   Полковник покачал головой. Мол, идиотов хватает.
   - Главное, ни один сигнал с их системы наведения не пройдёт. А если будут потери... - капитан развёл руками.
   - Смерть десятка другого боевиков пойдёт нам в зачёт.
   - Мне думается, вовсе никто не пострадает, потому что переносные локаторы устанавливаются подальше от основной базы, чтобы не было помех от работы техники.
   - Жаль! - вырвалось у полковника.
   Капитан сочувственно кивнул.
   - Всё же, сиди тут, наблюдай! - погрозил он пальцем на прощание.
   - Есть! Рад стараться! - выкрикнул капитан, выпятив грудь.
   - Идиот! Клоун! - пробурчал полковник, открывая двери на выход.
  
  
  
  
   ГЛАВА 44.
   Доктора провожали дорогого во всех смыслах пациента с чисто немецким спокойствием. Едва заметные гримасы, мало похожие на улыбки, сосредоточенные глаза.
   Медсестричка как ни крутила, ни подставляла круглые ягодицы, - Паша брезгливо отворачивался.
   Врачам он пожал по очереди руки. Здоровые оказались хирурги! Даром что интеллигенция. Но никаких эмоций. Даже от пожатия Паши в ответ на чужеземные происки.
   - Как тебе клиника? - спросил завхоз, приехавший за лучшим игроком.
   - А чего?
   - Ну, специалисты какие, отношение к пациенту?
   - Хрен их разберёт. То орут, то тут же улыбаются, вертя задом. Одно слово, фашисты!
   - Тебе бы благодарить их надо, а не обзывать, - заметил менеджер команды на правах начальника.
   - Благодарствую! - Паша обернулся и поклонился в пояс корпусу клиники.
   - У вас все такие? - спросил заведующий отделением, увидевший поклон Паши в окно.
   - Как и у вас! - сказал хирург, оперирующий футболиста. - Если бы Бетховену вернули слух, он бы написал-таки водевиль!
   Заведующий, ухмыльнувшись, отвернулся от окна. Седовласый сухощавый доктор посмотрел на часы. Секундная стрелка прыгнула два раза до отметки 12: заведующий начал планёрку отделения.
   На первое время Пашу выпустили на поле в дублирующем составе, на замену - в основном. Ничего не изменилось. Нагрузки он брал те же, забивал по-прежнему много, народ его любил. На матчах "Житника", особенно на домашних, создавалось впечатление, что болельщики приходят не на футбол как игру, а исключительно на футбол в исполнении Павла Бурого! Баннеры и плакаты с шутливыми рисунками, бесконечные скандирования: "Бурой! Бурой!" - несколько раздражали команду соперников. Тройка, а то полкоманды сразу висли на центрфорварде "Житника", не давая ему продохнуть.
   - Абрек! - сказал как-то перед игрой Паша. - Когда они виснут на мне, подхватывай мяч!
   - Ты говорил, что индивидуальное мастерство должно подкрепляться командными действиями! - без запинки и почти без акцента выдал легионер "Житника".
   - А ещё, если помнишь, я говорил, что футбол требует научного подхода! Так что, они на меня в кучку, ты как шавка прошмыгни промеж ног, цапэ мяч и вперёд, на мины!
   Абрек уже понимал, что и о чём говорит Паша.
   Так они и сделали. Затем на подхвате появился другой молодой футболист. Так потихоньку-помаленьку к середине сезона "Житник" оказался в твёрдых середнячках.
   Пашу провожали в сборную. Не ахти какой важный матч, но сборная есть сборная. Тренер не хотел его пускать, ссылаясь на неполное выздоровление. Гаврила Михайлович был категорически против. Он помнил рекомендации нейрохирургов и понимал, что Бурому на них наплевать. Менеджер шепнул доктору сборной о неполном здоровье Паши. Аккуратно, чтобы не загубить парню карьеру.
   Евгений Львович, впрочем, сам быстро разобрался с футболистом. Он помнил о больших неприятностях в Турции связанных с Бураковым. Тогда пришлось выгнать из сборной свояка фельдшера.
   - Паша! Тебе нельзя выходить на поле, - заключил врач, читая отчёт о физическом состоянии Буракова.
   - Женя, я давно уже на поле! - улыбнулся, пока дружески, Паша. Но кулак его уже сжался, чего не мог не заметить Евгений Львович.
   - Хоть малейшая травма головы, и ты станешь слепым. Ты этого хочешь? - взвизгнул доктор, видя приближение Павла.
   - Лапшу будешь вешать другим лохопедам! - Паша взял доктора за шиворот.
   - Как скажешь, - Евгений Львович опустил плечи, обмяк.
   - То-то и оно!
   Пашу выпустили на замену в конце второго тайма. Ничейный счёт устраивал сборную. А дело как раз шло к сухой ничьей.
   Финны катали мяч поперёк, но на нашей половине, заставляя противников побегать. Но почему-то вперёд не шли. По-видимому, устали. Поле оно одинаково: что футбольное, что колхозное. Чем больше бездельничаешь, тем больше выматываешься. А когда нужно сделать какой-то рывок, сил и настроя нет.
   Паша тотчас пригрозил Ятранкину, что если увидит его поправляющего шнурки, долго думать не будет.
   - Меня выпустили только потому, что я Львовичу своротил скулу! И на тебя не посмотрю. В гроб краше положат!
   Ятранкин кивнул.
   - Так что, вперёд и с песней!
   Тренер подивился, как оживилась команда. Ятранкин вдруг забегал. Если до выхода Паши он играл полулёжа, норовя присесть отдохнуть, теперь как-то задвигал ногами. Пятки ещё не сверкают, но коленки уже не различишь. Паша по обыкновению рвал трусы. Остальные игроки, равняясь на лидеров, покинули свои лунки на поле, в которых стояли, ожидая мяча как в настольной игре.
   За семь минут до окончания матча Паша вколотил гол, пробив руки вратаря.
   Финны вспомнили, что они горячие скандинавские парни, и ринулись вперёд. Наши по привычке прижались к штрафной, выдерживая атаки. Паша, когда арбитр и боковой судья беседовали промеж собой, обсуждая в чью пользу аут, втихомолку саданул коленкой под зад Ятранкину. Тот без слов понял. Метнул дикий взгляд на своих корешков.
   После сброса мяча финнами, наши отобрали и понеслись вперёд. Никто не хотел отставать. В результате, суетясь, и не веря в свою удачу, оказавшись один на один с вратарём, Ятранкин наступил на мяч и растянулся по газону.
   Судья, запыхавшийся из-за того, что в самом конце матча ему пришлось побегать, дал себе передышку, назначив штрафной. Пока к нему подбегали финны, пока спорили, пока он лепил "горчичник" за разговоры, главный арбитр передохнул. А секундомер показывал полминуты до конца добавленного времени.
   Паша встал в стенку, лицом к чужим воротам. По наигранной схеме Фунтик подал мяч к голове Бурого. Остальные наши, прибежавшие в чужую штрафную, повернулись лицом к воротам, готовясь подпрыгнуть от восторга после забитого мяча.
   Так оно и вышло. Только Паша гола не увидел. Повернув голову, он только изменил траекторию мяча, не прилагая усилий. О какой травме могла идти речь? Но в глазах Павла появились тёмные концентрические круги. Они расходились в разные стороны, как волны, вызванные брошенным камнем.
   Когда игроки навалились на него, как на хоккейной площадке, Паша зажмурился и резко раскрыл глаза. Стало легче. Бураков повторил упражнение. Теперь он различал и поле, и радостные рожи своих. Но, посмотрев на чужие ворота с двадцати метров, не различил сетку в воротах. Паша закрыл и открыл глаза, не добившись улучшения зрения, махнул на это рукой.
   Разыграли в центре поля. Игроки сборной России, как один, уставились на судью, державшего свисток во рту. Вратарь побежал поздравлять своих, а рыжий Юхолайнен преспокойно перебросил мяч через его голову. Издевательски подпрыгивая, мячик закатился в наши ворота.
   2:1 в нашу пользу, при ненужном мяче от финнов.
   В раздевалку зашёл тренер с поздравлениями. Отметив игру всех, отличая Ятранкина и Буракова, в конце он приказал Павлу срочно зайти к нему!
   Футболисты, не смея шушукаться, молча переглянулись. Опять Бурому все бонусы! А играл-то каких-то двадцать минут! Каждый считал себя частью общей победы, не желая делиться с выскочкой.
   - Павел Бураков! - сказал тренер таким тоном, будто только что увидел своего игрока.
   - Я! - коротко, по-армейски ответил Паша.
   - Немедленно на полное обследование!
   - В чём дело, отец?
   - Ты знаешь, что у тебя дырка в башке?
   - У каждого их семь.
   - А у тебя восьмая в затылке!
   Паша насупился. Вот, сволочь какая, настучал. Да он этого докторишку голыми руками!
   - И ты этим самым затылком подставляешься под удар! Немедленно в физдиспансер! Победа хорошо, но мне не нужны потери, как на войне!
   Спорить с тренером себе дороже, Паша понуро зашагал к машине главного менеджера "Житника".
   - Какая вожжа ему под хвост попала, Гаврила? Не ты ли стуканул?
   - Не будь дураком, Паша! - сказал Гаврила Михайлович.
   Паша умолк. Завхоза, не смотря на хлипкую должность, за грудки не схватишь, можно в ответ схолоптать нокаут. Истинно, не место красит человека!
   - Лучше моли Бога, чтобы доктора не обнаружили у тебя рецидив!
   Паша молчал всю дорогу. Обнаружат, гады, как пить дать! Как два пальца об асфальт! Он продолжал жмуриться, чтобы разглядеть с заднего сиденья показания спидометра, но видел только стрелку, и то неотчётливо.
   Пашу крутили и вертели, заставляя глядеть то в один прибор, то в другой. Затем, по старинке, прикрыв один глаз, он смотрел на таблицу зрения, различая к своему удивлению только первую строку Б Ш, о том, что следом идут М Н К, Паша помнил. Но разрывы колец в таблице он различить не смог.
   - Не годен для профессиональной деятельности!
   - Не надо горячиться! - сказал Гаврила Иванович профессору лечебной физкультуры. - Это лучший футболист страны на сегодняшний день.
   - Но с таким зрением не стоит выходить на поле. Лучше уж ему уйти из большого спорта непобеждённым.
   - Вы не знаете Пашу. Он будет играть! Не смотря ни на что.
   - Я не имею права допустить к игре в национальной сборной, - заявил профессор.
   - Но запретить вы тоже не имеете права. Времена не те!
   - Дорогой мой, Гаврила Михайлович. Вы высказали мои мысли. Действительно, не те времена.
   - На что-то намекаете?
   - Говорю прямо.
   - Слышали песню про наш бронепоезд?
   - Который стоит на запасном пути?
   Гаврила Михайлович кивнул. Но это никак не подействовало. Директор медицинского центра олимпийского резерва качнул головой.
   - Невозможно, - едва ли не по слогам произнёс он.
   - Все мы в мире тленны.
   - О том и я говорю. Уйду я, придёт другой. Он тоже запретит. Ни в одной стране нет такого разрешения, гробить человека ради спортивных достижений.
   Гаврила Михайлович покачал головой. Выйдя из здания, менеджер подошёл к лавочке, на которой коротал время Бураков.
   - Всё не так плохо, Паша. Мы своё возьмём.
   - Выкинули из сборной?
   - Выкинули. Но в дела "Житника" они не влезут. Прав таких нет! "Не те времена"! - передразнил он профессора.
   - Слышь, Бухалыч, а я же ни хрена не вижу! - Паша поводил ладонью перед глазами. - Вот тебе и операция!
   - Паша! Не старайся выглядеть идиотом! Что ты видел раньше и что сейчас - большая разница. Я скажу, огромная! Минус четыре, это не два процента зрения!
   - А что, было два?
   - Два! - передразнил Гаврила Михайлович. - Знаешь это сколько, два?
   - Помнится.
   - Помнится корове! Поехали, хватит торчать тут, а то подумают, что лучший игрок страны заболел. Или чего хуже, уличён в допинговом скандале!
   Они сели в машину.
   - А бабки?
   - Бабки получишь по первому разряду, я ещё для тебя отходные вышибу!
   - Гробовые?
   - Ты в сборной играл год?
   - Да больше!
   - Значит, компенсацию по состоянию здоровья получишь плюс расчётные, правда они сейчас иначе называются. Выходным пособием.
   - И много?
   - На хату в столице наскребёшь, если отмечать всем городом не станешь.
   - А оно мне надо? - Паша раскрыл рот от удивления.
   - За это и люблю тебя, Бурой! За это и сделаю так, чтобы играл в "Житнике"!
   - Опять операцию?
   - Немцы сказали, бесполезно. Главное, зрение больше падать не будет.
   - Давно сказали? Или ты им только что звонил?
   - Дурак ты Паша! Конечно, после операции.
   - Так ты что, никому не сказал? А если бы я от этого пустякового удара ослеп навсегда?
   - Дурак ты, Паша, - вздохнул Гаврила Михайлович.
   - Что как Попка заладил? Я это, не погляжу на твоё здоровье, разок да врежу!
   - Не советую, Паша.
   - Тогда объясни мне, дураку, почему ты ничего не сказал, хотя бы мне? И правда ли, что у меня в башке дыра? Что они, зашить не могли?
   - Тебе поставили пластинку, никакой дыры нет. Это тренеру кто-то из доброжелателей шепнул такие страсти. А не сказал я потому, что тебе надо было сыграть за сборную хоть раз. Для того же выходного пособия. Ты получил увечье на игре в сборной, улавливаешь?
   - Да понял я! Куркуль ты, Бухалыч!
   - Играть будешь, не хуже прежнего. Придёт время, и в сборную возьмут. Маресьеву не сразу разрешили летать!
   - А если я того, мяча не увижу?
   - Ворота широкие, не промажешь! - усмехнулся Гаврила Михайлович.
   - Харэ ржать над бедным инвалидом!
   - Посиди тут, я скоро! - менеджер тормознул возле супермаркета возле выезда из Москвы.
   - Минералки лучше возьми! А то я от их отравы, "Пепси, шмепси" совсем ослепну!
   Гаврила Михайлович набрал лучшей водки, деликатесов и минералки по заказу Бурого.
   Сутки ехали без разговоров. Паша больше спал, проснувшись, раздумывал над будущим. Оно казалось совсем не радужным. Даже если Бухалыч вышибет деньгу, как обещает.
   - Играть-то как? - спросил он по приезду на базу "Житника".
   Менеджер самостоятельно накрыл на стол, откупорил бутылки, включая любимую минералку для Паши.
   - По второй, и начнём базарить! - сказал Гаврила Михайлович.
   Говорили о том же самом. Только теперь подробнее.
   - И всё же, - Паша мотнул головой после выпитой первой бутылки, - как я играть буду?
   - Сюрприз, Паша! Закрой глаза!
   - Бухалыч! Я-те что, ребёнок?
   - А чего тогда капризничаешь? Не хочешь закрывать глаза, отвернись!
   Паша не хотя опустил голову, глядя в салат.
   - Вот оно! - щёлкнул пальцами главный менеджер.
   Паша выпрямился, посмотрел на руки собутыльника. Бухалыч держал за дужку очки!
   - Да ты офонарел, старый! - Паша аж поперхнулся.
   - Ничего, ничего, - заботливо похлопывая по спине Пашу, приговаривал Гаврила, - в таких окулярах ты не то, что играть, плавать сможешь!
   - Пластмассовые, что ли?
   - Бери выше, суперплексиглаз! Гибкий и прочный. Ты можешь бить по мячу лицом, и ничего не лопнет!
   - Скажи-ка, Гаврила, а ты случаем не в Германии их приобрёл?
   - От тебя ничего не утаишь! И взял я, заметь, на минус три, четыре и шесть!
   - Тебе так фашисты сказали?
   - Возможные варианты, только и всего.
   - Слышь, Бухалыч, а ты не еврей?
   - К сожалению, нет.
   - Тогда, шпион! - Паша пьяно расхохотался.
   Гаврила Михайлович понял, что может попросту отравить непьющего парня. Поэтому он незаметно стал разбавлять рюмку товарища минералкой. Неискушённый в напитках Паша ничего не замечал, а к концу второй бутылки пил почти чистую минералку, морщась не по-детски.
   Уложив парня спать, главный менеджер футбольного клуба "Житник" уселся за рабочий стол. Придвинул к себе телефон и принялся улаживать дела.
  
  
  
   ГЛАВА 45.
   Волконский похоронил маму в собственном склепе, собственной часовни на собственном участке земли возле собственного дома, больше похожего на маленький дворец. Рядом он положил своего единственного сына. Больше у князя никого не осталось, если не считать жены калеки. Нина Петровна всё ещё не могла говорить и двигаться.
   Волконский переправил жену в Германию. Лучшие невропатологи взялись за её реабилитацию. Они мало чего обещали, не смотря на дикие даже для самого дикого Запада гонорары. Волконский обещал дать каждому золота соизмеримо его весу, и это помимо официальных заработков, подлежащих налогу!
   Занимаясь обустройством жалких ошмётков своей семьи, Волконский не замечал, как ухудшается собственное здоровье. Ходить становилось труднее из-за болей в промежности. Мужское хозяйство князя распухло так, что ноги сдвинуть невозможно.
   Вернувшись в Москву, князь первым делом поехал к знакомому китайцу.
   Дочь восточного медика улыбнулась ему, приоткрыв блузку. Волконский подмигнул ей, как товарищу подростку. Секретарша фыркнула, оценив намёк правильно.
   - Что случилось, Александр Андреевич?
   - Дело табак, Сеня!
   Син Лун вздрогнул от неожиданности. Затем он взялся за голову, хихикнул.
   - Что с тобой? - спросил Волконский.
   - Да я вспомнил, кем вы работаете.
   - Но это к моему здоровью не относится. Посмотришь, что у меня там? - Волконский сел, показал взглядом на ширинку.
   Син Лун долго осматривал половые органы пациента. Не прикасаясь руками, он вынес диагноз.
   - Гонорея.
   - Откуда? - Волконский посмотрел на китайца как на человека с другой планеты. Это у него, князя Волконского, самого осторожного бабника, вдруг, триппер?
   - Иголки против инфекции? Пробовать можно, но я не настолько крут в рефлексотерапии. Извините, Александр Андреевич, не возьмусь. Вот после антибиотикотерапии, приходите на курс реабилитации!
   Волконского подбросило на месте. Он тоже нуждается в реабилитации, как парализованная Нина?!
   - А потенция?
   - Все вопросы после санации! - отрубил Син Лун.
   - Так санируй, Сеня! Ты же вдобавок имеешь диплом обычного доктора, западного, так сказать.
   Син Лун кивнул. Он вынул из ящика стола лечебный справочник. В новой обложке, но года издания, 1970. Похоже, доктор им мало пользовался. Китаец нашёл страничку с описанием гонореи. Назначил антибиотик нового поколения, а затем вычитал все прилагающиеся к данному осложнению процедуры.
   - Нужен суспензорий!
   - Колоться?
   - Почему? Достаточно нежная ткань. Не будет колоться.
   - Ты только что сказал о какой-то суспензии?
   - Александр Андреевич! Вы же изучали латынь? Это всего-навсего, суспензорий! - увидев широко раскрытые глаза пациента, доктор понял, что тому сейчас не до мёртвого языка, поэтому пояснил: - Подвешивающая повязка! Так будет легче ходить и даже работать.
   - Древнее ничего не придумал? - спросил Волконский, увидев в руках китайца шёлковую широкую ленту.
   - Древнее, то бишь мудрее! Показать, как одевать?
   Волконский разрешил, голова, огорошенная позорным диагнозом, отказывалась соображать.
   - Когда снимите, разберетесь, как надевать. Жду вас, Александр Андреевич через неделю. Да, да! Потом и расплатитесь.
   - А если, не подтвердится диагноз?
   - Можете сдать анализ в лабораторию, потеряем ещё день. Орхит, вызванный гонореей, может привести к гангрене.
   - Сейчас-то хоть не будет?
   - Дело идёт на часы. Чем раньше примете антибиотик, тем успешнее прогноз.
   - Так ты мне, Сеня, назначаешь антибиотик четвёртого поколения! Его синтезировали два года назад, а в справочнике у тебя один пенициллин.
   - Медисына не стоит на месте! - ответил Син Лун, почему-то сбившись на китайский акцент.
   - Я тебе верю, - сказал Волконский, протягивая руку. Одно упоминание о лаборатории взбесило его.
   В суспензории, действительно, легче! Ничего не трёт, не болит при движении. Похоже, наши деды обходились менее дорогостоящими, но более толковыми методами лечения.
   Волконский поехал в знакомую аптеку.
   - Катя! - позвал он, заглянув в пустое окошко.
   До него тотчас донёсся томный вздох. Катя выбежала из конца коридора за прилавком. Одновременно с нею появился сладострастный запах, хорошо знакомый Волконскому. Он всегда чуял носом этот аромат, поглощающий и захватывающий по самое ни хочу. В который хочется окунаться и окунаться до истомы. Теперь срамной душок навеял Волконскому картинку жалобно скулящей суки с раздолбанным в кровь задом.
   Он сделал заказ, не отрывая глаз от аптекарши.
   Катя быстро обслужила.
   - И глазом не моргнёшь? - улыбаясь, спросил Волконский.
   - Я. М-м, - щёчки Кати зарделись, - приношу свои соболезнования...
   - Катя! Ты одна на смене?
   Катя закивала головой, поправив что-то под халатиком. Время сумерек, людей в аптеку ходит мало, пора и делом заняться! Она-то уж ублажит князя по всем статьям! И позабудет Волконский о парализованной супруге!
   Волконский, как не раз уже делал, прошёл к входной двери, щелчком пальца развернул висящую табличку на "Закрыто", защёлкнул засов.
   Тем временем Катя скинула плавки.
   Она потянулась к Волконскому своими толстыми губами, прикрыв веки.
   - Садись! - дёрнул князь её за плечо, усадив на стул.
   - Хочешь грубого секса, милый?
   - Нет, я желаю нежного мордобойчика! - Волконский стукнул ребром ладони по прилавку.
   Катерина дёрнулась всем телом.
   - Не понимаешь? - прошипел горе-любовник.
   Катя всхлипнула.
   - Зачем я у тебя купил эти модные таблетки?
   - Трудности?
   - Благодаря тебе, моя девочка!
   - Я чистая! - взвизгнула Катя.
   - Не спеши выкручиваться. Всё равно я узнаю, - Волконский взял её за подбородок, заставив смотреть себе в глаза, - ну?!
   - Это не я! Я ни с кем, никогда!
   - Не ври! Я могу сделать так, что ты долго будешь скучать! Веришь ли? - Волконский продолжал недобро улыбаться.
   И от этой змеиной улыбочки Катю прошиб озноб. Она затряслась, захныкала. Волконский сдавил ей подбородок сильнее.
   - Рассказывай! И лучше, девонька, в этом месте.
   - Я не... - она закусила язык и вдруг заговорила, не останавливаясь, - это всё Васёк, мой муж! Это он от Лидки подхватил! Когда я тут с тобой, с вами...
   - Продолжай!
   - Он залез на соседку, козёл! А она только что из Египта. Там какая-то страшная форма гонореи. - Катя всхлипнула, дёрнула плечами. - Он меня и наградил! Не могла я ему не дать, понимаете? Он пьяный дерётся! Куда я с синяками? Разом с работы выкинут!
   - Ты знала? Когда со мной была?
   - Нет! Нет! Нет! Это потом, когда вы уехали куда-то и не появлялись две недели. Я думала, что заболела позже!
   - Вылечилась? - Волконский сдвинул брови, нахмурив нос.
   - Да я уже здорова!
   - Сильно болела, девочка моя?
   - Сильно, сильно! Не могла нормально ходить, - всхлипнула Катя. От жалости к себе у неё потекли слёзы. - И впереди всё болело, и сзади! Я даже глотать не могла.
   - Почему?
   - А то вы не знаете? Были поражены заглоточные миндалины.
   Волконский оторвал руку от Катерины, оттёр ладонь о брюки. Не сдержался, сплюнул и ушёл под причитания молодой любовницы.
   В первой попавшейся забегаловке Волконский заказал стакан апельсинового сока, запил таблетки. Помня о том, что труженики науки не спят, князь поехал в центр планирования семьи.
   Бодренький охранник не пожелал впускать постороннего.
   Он требовал пропуск.
   Для этого пришлось бы звонить в кабинет Алику, чего Волконский не желал. Тогда он показал свою корочку.
   Охранник опешил, столь высоких гостей он ещё не встречал. Он тотчас кинулся к телефону, предупреждать всех о вип-персоне!
   - Не нужно, - сказал Волконский. - Я по делу государственной важности.
   - Так я и хотел предупредить начальство!
   - Не нужно никого предупреждать. Иначе получишь предупреждение сам. Причём, с занесением в личное дело.
   - Я понял, - охранник занял своё место за столом, уткнулся в монитор внешних камер наблюдения. Как будто никого не встречал, ни с кем не разговаривал.
   - Где у вас лаборатория? - отвлёк его Волконский.
   Охранник вздрогнул. Он-то уже мысленно попрощался с посетителем. Сообразив, что от него хотят, охранник суетливо порылся в столе и протянул посетителю план эвакуации здания с подробными наименованиями каждого кабинета, включая подсобки и вспомогательные службы.
   - Вы можете воспользоваться лифтом. Я включу, - он потянулся к тумблеру.
   - Не надо! - сказал Волконский. - И пока я не уйду, не включай!
   - Но положено после одиннадцати включить лифт для доставки анализов.
   - Сегодня перебьются. Донесут на себе!
   - Понял! - сказал охранник и вновь прилип к монитору.
   Волконский пошёл по коридору. В тусклом дежурном свете он ориентировался, как дома. Глянув на план эвакуации здания, Волконский мысленно зафотографировал каждый закоулок. Князь забрался по лестнице на четвёртый этаж. Подошёл к двери лаборатории.
   - Софья Исааковна! - позвал он, заглянув за дверь в длинную комнату, похожую на коридор, внутри которого стояли столы впритык друг к другу. На каждом столе по микроскопу, полке с ретортами, пробирками, какими-то чашками и стояками с резинкой, на конце которой болтается градуированная пипетка.
   - И кого принесла нелёгкая? - спросила заспанная грузная женщина в белом халате, поправляя золотое пенсне толстым пальцем с литым кольцом.
   - Если вы помните, я Волконский Александр Андреевич.
   - Тот самый, агонирущий мечтатель под небом Аустерлица?
   - Скажем так, далёкий потомок.
   - Да! Сколько времени прошло, - сокрушённо вздохнула врач-лаборант.
   - Думаю, месяца четыре, - осторожно намекнул Волконский.
   Старушка одарила посетителя проницательным взглядом.
   - Вы сдавали семя на анализ?
   - Да.
   - И что бы вы хотели, молодой князь? Узнать результат?
   - Да, если это возможно.
   - В наше время возможно всё! Данные хранятся в компьютерах. Сейчас! - она сделал жест рукой, приглашающий следовать за ней. Волконский подивился, точь в точь Катя, приглашающая к себе за стойку прилавка! Неистребимо ваше племя! Волконский последовал за Софьей Исааковной.
   Она уселась за компьютером. Неожиданно для своего возраста, доктор показала приличные навыки работы на компьютере. Указатель мыши носился по экрану, как сумасшедший, щелчки сменяли одну картинку за другой.
   Она остановила изображение на донорской базе данных, выделила фамилию Волконский, открыла файл.
   - Вот вам результаты!
   - Эти результаты мне известны. Скажите, пожалуйста, Софья Исааковна, вы сами смотрели анализ?
   - Кому как не вам, знать, не барское это дело! Кабы вы попросили лично, дело иное! А так, кто-то принёс что-то, недоучка Алик распорядился. Соответственно, Софья Исааковна пошла почивать дальше! Смотрела молодая, перспективная ученица.
   - Она могла ошибиться?
   - Не ошибаются только вожди революции! И то, пока живы.
   - Я всё понял. Спасибо.
   - Ничего ты не понял, друг! - Софья Исааковна щёлкнула кнопкой мыши, раскрыв фотографию анализа потенциального донора Волконского.
   - Жаль, техника пока не дошла до видеосъёмки нативного мазка! - посетовала заведующая лабораторией.
   Волконский молчал. Он смотрел на серую картину с множеством точек и недоделанных запятых с куцыми хвостиками.
   - Такое впечатление, что анализ взят прямо из тестис!
   - Извините, откуда?
   - Из яйца! Причём ужасающего бабника! Сколько раз я повторяла, анализ брать только после трёх дней воздержания! Кто же тебя выдоил, милок? Сама Беллочка?
   Волконский соображал. Всё сходилось. И притворство штатных шлюх, и Син Лун с его трёхсуточным заточением, и водительница Валя саморучно снявшая с него презерватив!
   - Извините, Софья Исааковна, вы что-то спросили? - очнулся князь.
   - Я спросила, кто помог собрать анализ, наша лаборантка Белла?
   - Нет. Она не имеет никакого отношения к делу.
   - К делу-то имеет, к телу не успела! Вот какая наша Белла! - развеселилась своим умозаключениям Софья Исааковна.
   - Спасибо, Софья Исааковна. Мне теперь всё понятно, - предупреждая всякие вопросы, Волконский вручил старой профессорше пухлый конверт.
   - За такое спасибо, милый мой князь, я б сама тебя выдоила!
   Волконский покраснел. Ох уж эти гулёны, если телом уже не могут, то языком проберут!
   Не прощаясь, он вылетел из лаборатории.
   Этажом ниже Волконский задержался. Постояв на лестничной площадке, Александр Андреевич отдышался. Зло кипело в нём, норовя сорвать клапаны приличия. В таком состоянии не стоило разбираться с Аликом. Князь вздохнул несколько раз, погладил щёки. Убедившись, что успокоился, он зашагал по коридору.
   У двери с табличкой академика Аликпера Дунаевича Волконский остановился. С Аликом в принципе, вопрос уже был решён, но хотелось посмотреть в глаза профессора-недоучки.
   - Привет труженикам научной нивы!
   - Здравствуйте, Александр Андреевич! - Алик вышел из-за стола, протянул руку. Его пухленькая короткопалая ладонь зависла в воздухе.
   - Ты сказал, что моя жена не может рожать?
   - Об этом свидетельствовало множество факторов.
   - Ты сказал, что я никогда не смогу сделать ребёнка?
   - Это не я, это объективное исследование анализа спермы, - сказал Алик, недоумевая, почему он должен оправдываться.
   - Ты дал мне две таблетки для убийства ребёнка, как оказалось, и матери!
   - Я, я дал только одну. Понял, что вы захотите наверняка, и приказал закатать в драже по половине дозы.
   - Спасибо, Алик, удружил. Но и этого хватило для двух с половиной смертей!
   - Почему с половиной? - задохнулся Алик.
   - За себя трясёшься? Не волнуйся, жить будешь, - Волконский увидел глаза затравленного урода, удовлетворился этим и развернулся к выходу.
   - Так, я могу надеяться? - Алик не уточнял на что именно. Он хорошо знал возможности советника президента.
   - Не можешь, - сказал Волконский и поспешил выйти из кабинета, пока не вышел из себя.
   Алик схватился за голову и застыл в неудобном положении до самого утра. Все, самые мрачные картины, нарисованные в его воображении, затмила реальность. Княжеская плата Волконского была щедрой.
   На рассвете в кабинет вошли люди с казёнными физиономиями. Они показали свои корочки и забрали профессора. Вывели его по пожарной лестнице, посадили в отечественную машину и увезли. Прочь от столицы, академии и прочих благостей, так развращающих душу человека самой гуманной профессии в мире.
  
  
  
   ГЛАВА 46.
   На похороны Клары Семёновны приехал сам губернатор. Пришлось Чугуеву увеличить расходы, привлекая собственный резервный фонд.
   Иван Ильич поздоровался с мэром. Ни о чём не спрашивал, слушал вполуха, делая вид, что скорбит безо всякой меры. Славик крутился возле него ужом, не давая никому подойти к губернатору.
   Мрачные похоронные речи, льстивые поминальные спичи никак не способствовали улучшению настроения. Губернатор всё более мрачнел. Он приехал с конкретным решением: отстранить от должности местного сатрапа Чугуева, прикрывшись формальным предлогом - заведённым прокуратурой уголовным делом по факту доведения до самоубийства. Ничего подобного доказать было нельзя, потому что Клара Семёновна умерла естественной смертью. Губернатор понимал, что это чушь, поэтому мрачнел всё больше. Убирать Чугуева надо, но не с таким позором для себя, в том числе. Не легче ли его отстранить по-тихому? К сожалению, московский консультант не отвечал на его звонки. Его трубка была недоступна для связи. Служебный телефон поставлен на автоответчик, которому, понятное дело нельзя доверять никаких тайн. Впрочем, как и всем людям из окружения губернатора. Иван Ильич тяжко вздохнул.
   - Все, все как один, скорбим, Иван Ильич! - поддакнул Славик.
   - Не можешь забыть грехов молодости?
   Станислав съёжился, рот его захлопнулся часа на два.
   Иван Ильич вышел из бывшей горкомовской столовой, оставив скорбящих наедине с местным "вискарём Демидовъ". Губернатор шикнул на телохранителей, чтобы оставили его одного.
   Иван Ильич решил ничего не предпринимать, выразив соболезнования, убраться восвояси. С другой стороны, этот шаг для него, как зависшая над головой гильотина. В преддверье грядущих выборов он покажет противникам свою слабость. Все уже, из разных источников, знают, что губернатор едет снимать Чугуева. А тут, никаких шагов! Обвинят во взяточничестве, кумовстве, да что там, во всех смертных грехах разом! И под шумок, раздувая историю, сметут с поста!
   Отчаявшись, Иван Ильич, ещё раз набрал мобильный московского консультанта.
   После двадцати гудков, когда уже пришёл черёд телефонистки ответить, что абонент не отвечает, вдруг раздался голос. Губернатор в ужасе прижал трубку к уху, чтобы никто не услышал абонента.
   - Иван Ильич?
   - Александр Андреевич! У меня большие сложности! - доложил губернатор. Он знал, что Кремлёвский консультант терпеть не может слова "проблемы".
   - Излагай!
   Иван Ильич в двух словах обрисовал положение, в которое попал.
   - Иван Ильич! Ты анекдот помнишь?
   - Нет, - сказал Иван Ильич, стараясь придать голосу подобострастный оттенок, хотя ему было совсем не до анекдотов.
   - Да как? Все знают! Там подбирали третьего заместителя райкома партии! Ну, вспомнил?
   - Что-то похожее, - пролепетал губернатор. Ничего он не помнил, да и не мог вспоминать. Голова забита совсем другим.
   - Так вот, пришёл мужик. Дали ему испытание: разольёшь бутылку по стаканам поровну в каждый? Он разлил с завязанными глазами...
   - И что? - поддержал рассказчика Иван Ильич.
   - И не взяли!
   - Почему?
   - А потому что, "всё равно в обком заберут"!
   Иван Ильич сдержанно хихикнул.
   - Надеюсь, понял?
   - М-м.
   - Тогда я вынужден увеличить тариф вдвое!
   - Я согласен.
   - Тебе некуда деваться, Иван Ильич! Ты за что хочешь убрать человека, за жесткость? Завидуешь, потому что сам тряпка? Так вот, не перебивай! - сказал Александр Андреевич, зная, что губернатор из глубинки сейчас отбивает зубами чечётку от страха. - Тебе нужен подобный Цербер! И не спорь! Хватай мужика и со всеми почестями к себе, "в обком"!
   - Век буду благодарен вам, Александр Андреевич!
   Волконский уже не слушал пришибленного абонента.
   Губернатор просиял. Кто-то вышел из столовой. Иван Ильич отвернулся, постарался сделать мрачное лицо. Но улыбка так и пёрла изнутри! Тогда он закашлялся, склонившись над перилами.
   - Вам плохо, Иван Ильич?
   - Как и всем нам в этот печальный день. Но есть и неплохие новости для вас, Леонид Аркадьевич!
   Чугуев встал по стойке "смирно", готовый к любым неожиданностям. Его стукачи доложили, что губернатор прибыл, отнюдь, не с добрыми намерениями.
   - Засиделся ты в провинции! Чувствуешь, что перерос должность мэра захолустного городка?
   Чугуев не знал, что ответить. Каждое слово губернатора, как снег на голову!
   - Значит так, Леонид Аркадьевич, я готовлю постановление о досрочных выборах мэра Чухонска! Если желаешь, заяви преемника. Квартиру подготовим в областном центре, как тут - в двух уровнях, в моём доме. Должность заместителя губернатора по общим вопросам, вот твоё призвание, Лёня!
   Чугуев не знал, что ответить.
   - Зарплата не в пример жалованию мэра! Собственность, которой владеет твоя семья, остаётся за тобой! - продолжал губернатор сыпать из рога изобилия.
   - Чего молчишь, Лёня?
   - Я, я не могу придти в себя после такой новости.
   - Так! Леонид Аркадьевич, приказ о вашем переводе на повышение готов. Квартира в Чухонске и прочая собственность остаётся за вами. Переезд в областной центр в течение ближайшей недели. Затем отпуск. Сколько вы, Леонид Аркадьевич не бывали в отпуску? Отгуляете всё разом, - пообещал губернатор, заметив блеск в глазах собеседника поправился. - Семейная поездка по путёвке в одну из жарких стран, выберите сами, остальные дни - денежная компенсация.
   Леонид Аркадьевич не знал, как себя вести. Нежданное счастье бывает мощнее ожидаемых неприятностей. Вышибет из колеи, подбросит, и опомниться не даст!
  
  
  
   ГЛАВА 47.
   Никита поднялся до половины стены. Откуда-то взялись силы для последнего рывка. Демидов задрал голову кверху, разглядеть ножку спутниковой антенны.
   В это время над его ямой пролетела громадная птица. На бреющем полёте, она бомбардировала подлежащую территорию. Жидкая едучая смесь попала в глаза пленнику рекордсмену лазания по канату. Никита дёрнулся, чтобы протереть глаза, выпустил верёвку и шлёпнулся на солому, несильно подвернув лодыжку.
   Времени на следующую попытку не было. Никита смекнул, что надо срочно убрать следы неудавшегося побега. Он ухватил верёвку собственного изготовления, подёргал. Бесполезно. Тогда Никита вспомнил, что когда-то он изучал сопромат. Демидов ходил с натянутой руками верёвкой из конца в конец своей пещеры, стараясь перетереть место прикрепления к антенне. Нога нестерпимо болела, Никита хромал и подпрыгивал, но конец петли, куда как раз пришлась обтёртая мотня джинсов, перетёрся! Верёвка упала на землю. Никита собрал её в клубок и сунул в свой унитаз, прикрыв каменным блином. И ещё раз удивился, что нет никакого запаха собственных испражнений.
   Осталось уничтожить следы неудачной попытки выхода в интернет. Никита вынул аккумулятор, осмотрел его.
   - Знания - сила! - сказал он вслух. После чего Никита подошёл к дальней стене и принялся тереть об неё контакты. Увлёкшись, он зацепил стену не плашмя, а уголком батарейки. Тотчас ощутил песок на ладони. Никита поковырял стену. В следующий момент он с размаху шлёпнул себя по лбу.
   - А неученье - тьма! - со злостью выкрикнул он.
   Стена-то, противоположная входной, оказалась рукотворной! Умело замаскированной под камень штукатуркой! Выходит, если Никита не рыдал бы над своей судьбинушкой, не устраивал себе пышные поминки под шампанское - а рыл стену, развалил бы где-нибудь кладку. Один, единственный камень выбил - и на воле!
   Что же теперь, поздняк метаться! Перемкнул контакты аккумулятора, и хорошо. Он пихнул блок питания под солому, вернув траву на место.
   Едва Никита отёр пот с лица, как заявились по его душу.
   - Как ночь провёл, барин? - издеваясь, спросил Сява.
   - Жарко! - сказал Никита, понимая, что лучше ответить хоть что-нибудь.
   Штеф спустился на дно ямы. Он протянул Никите заряженный аккумулятор для ноутбука. Кивнул.
   Похоже, сегодня урка не в настроении. Никита поддержал молчание. Он вставил аккумулятор, включил комп.
   - Быстро переведёшь бабки, и ты свободен! - сказал Штеф. - Только не вздумай мутить!
   - Мутить, это как?
   - Никаких других контактов по связи! Пристрелю как собаку! - Штеф вынул пистолет, передёрнул затвор.
   Никита покрылся липким потом. Что если сейчас заорать: " Стреляй, сволочь!", - порвав на груди футболку? Нет, это глупее, чем перевести бабки на свой же счёт.
   Когда модем запилил, заскрежетал, Штеф подал карточку со счётом. Ту самую, что передал Никите фермер Николай.
   Никита набросал на экране номер счёта, Штеф забрал карточку и вылез из ямы, оставив Никиту возюкаться.
   Наконец компьютер просигналил, что деньги со всех счетов успешно переведены. Никита поднял голову вверх и в тот же момент между его рук прилетела пуля в клавиатуру. Если Никита с запозданием убрал руки, то комп отреагировал мгновенно. Задымился, зашипев внутри.
   Лесенка висела на стене. Никита подумал, что жулики сдержали обещание, дав ему полную свободу. Он кинулся к лестнице, а она буквально из-под рук уползла кверху!
   - Не ссы, Никита! Не пройдёт и суток, как за тобой придут! Будешь теперь кыз'ляра!
   - Стреляйте, сволочи! - запоздало, но всё же выкрикнул Никита. И тут же получил по башке.
   Наверное, пуля, успел подумать он. Но грохот был такой, что эта пуля была выпущена из ракетной шахты, не иначе.
   Вдребезги разлетелась спутниковая тарелка. Разорвало обоих охотников за чужими деньгами в клочья и раскидало в радиусе десяти метров. Банковская карточка разом сплавилась, как лёд на сковородке. Взрывная волна покатилась по наклонной, сорвав рукотворную стену каменного мешка. Прямоугольные грубо обработанные булыжники покатились в пропасть ущелья, усилив без того мощный грохот.
   Никита ничего этого не слышал, его понесло вниз вместе с пуком соломы. К счастью, взрывная волна шла на убыль и вовсе погасла, оставив пленника лежать на краю обрыва.
   Очнулся Никита, когда солнце стояло в зените. Голову ломило, грудь саднило. Он потрогал лоб, ощупал темя и затылок. Крови нигде не было. Значит, дырку не сделали. Что же тогда? Боясь смотреть, он провёл ладонью по груди, вскрикнул уколовшись обо что-то острое. Сердце кольнуло. Никита полежал с закрытыми глазами некоторое время, затем набрался смелости, ухватился за осколок железа и выдернул его. Но кровь не хлынула, не забилась фонтаном, как это бывает в фильмах. В руке Никиты был всего-навсего осколок от спутниковой тарелки, застрявший в большом нательном кресте.
   - "Чистый рандоль! Возьми на счастье, сынок"!
   Никита попробовал подняться, но лодыжка распухла так, что не позволяла прикоснуться, не то, что встать на ноги. Он посмотрел вниз и порадовался за свою леность и невежество. Как хорошо, что не пришло в голову ковырять стену над отвесным обрывом!
   Он пополз кверху. Теперь, когда взрыв управляемой ракеты снёс верхушку холма над ямой, лезть по пологому склону стало намного легче.
   Доползя до верху, Никита вдруг увидел двух горцев в бурках и мохнатых папахах. Они тотчас заметили человека на краю обрыва. Поспешили к нему.
   Голова Никита закружилась, тупая боль по всему телу отступила. Он начал терять сознание.
   Как в тумане увидел перед собой старческое бородатое лицо. Кавказский долгожитель изучающее посмотрел на него и перекрестился.
   - Свои! - выдохнул Никита и потерял сознание, сжимая в руке рандолевый крест.
  
  
   ГЛАВА 48.
   - Аликпер Дунаевич! Выходите во двор! Такой красоты вы ещё не видели!
   Алик отложил в сторону бумаги, радуясь законной передышке. Как помощнику статистика районной больницы Оймякона ему было поручено разгрести архивы за последние пятнадцать лет. Определить, какие бумаги подлежат утилизации, какие необходимы для перспективы. Бывший научный сотрудник, лишившийся в одночасье всех званий, чинов, привилегий был сослан на полюс холода. Поначалу ему доверили родильное отделение, но уже через неделю главный врач переменил решение.
   - Вы, Аликпер Дунаевич, человек с опытом, вам и карты в руки! Пора привести в порядок документацию в больнице!
   Алик стоял, как оплёванный. Ну, не справился с роженицей при тазовом предлежании плода, передав ведение родов акушерке, и что? За это же не вешают.
   - Надеюсь, Аликпер Дунаевич, и в дальнейшем наша статистика будет в полном порядке! - главный врач пожал руку новоявленному медстатистику и архивариусу, закончив неначавшуюся дискуссию.
   Надев полушубок и подшитые валенки, Аликпер Дунаевич выскочил во двор любоваться чудом природы, северным сиянием. К своему сожалению, полной палитры цветов на небосклоне, как на рисунке в школьном учебнике, он не увидел. По небу прошла единственная фосфорицирующая полоска, похожая на запятую с укороченным хвостом как у незрелого сперматозоида. Алик смотрел на небо, и по щекам его текли слёзы, тотчас превращаясь в ледяные капли.
   А внутри больницы те, кому видеть северное сияние не впервой, слушали важное сообщение по телевизору.
   - Преемником оставляю премьер-министра! - заявил в конце речи президент.
   Персонал и больные разом умолкли. Каждый молча переваривал полученную весть. Что-то теперь будет?
   - Хуже не будет! - сказал главный врач, смотрящий телевизор из больничного коридора.
   Вошедший с пятидесятиградусного мороза Алик подавил тяжёлый вздох. Знаешь ли ты, сытый самодовольный курдюк, какое оно есть, это самое "хуже"! Аликпер Дунаевич отвернулся. И ответом ему на немой вопрос главный врач, походя, поправил у двери деревянную лопату для уборки снега.
  
  
  
   ГЛАВА 49.
   Никита разозлёно поднял трубку телефона. Ему было недосуг. Никита организовывал первый турпоход для любителей экстрима по пути Золотой орды.
   - Никита Иванович Демидов? - спросил сухой казённый голос, заставивший Никиту разом подобреть.
   - Да, это я! - откликнулся Никита тоном дипломата. Так он говорил с потенциальными донорами его финансовых проектов.
   - Вас беспокоят из аппарата президента Российской Федерации! - продолжал Волконский дожимать клиента.
   - Я, я готов оказать любую помощь и поддержку!
   - Никита Иванович! - укоризненно сказал Волконский. - Разве президент нуждается в вашей поддержке?
   - Извините, вы не так меня поняли.
   - Опять двойка по русской словесности! Как можно понять "не так"? Или понять, или не понять, не так ли?
   - Я, я совсем не то хотел сказать, - путался Никита, недоумевая, за какие грешки до него докопался сам Кремль?
   - Вам предписывается срочно, в течение трёх суток появиться на Черноморском побережье, в известном вам и любимом, надеюсь, пансионате "Катран"!
   - Но у меня с налогами всё в порядке, - промямлил Никита.
   - Ой-ой-ой, Никита! Мало того, что ты непонятлив, так ещё и не любопытен! - отчитал бизнесмена Волконский. - Хоть бы спросил, с кем разговариваешь. А если звонят из соседней юрты?
   - С кем я разговариваю?
   - Волконский Александр Андреевич. Сотрудник аналитического аппарата президента. Короче, советник. А чтобы ты не ломал голову, муж небезызвестной тебе Нины Петровны. Ароновой, в девичестве.
   - А что, что она хочет?
   - Я хочу, чтобы ты немедленно оставив все дела, примчался в пансионат, тебе же и принадлежащий! В гости навязываюсь, понял? - Волконский повысил голос.
   - Понял! Будет сделано, Александр Андреевич! - отрапортовал Никита. Он тотчас принялся распоряжаться, поручать дело толковым ребятам. Заодно попрощаться с родителями, пообещав, что не надолго.
   Нина Петровна появляется в самые благоприятные моменты жизни, и упускать такие возможности преступно!
   К тому же, Никита хотел бы организовать закупки абхазского вина на постоянной основе. Трёхкратная оплата, по мнению Никиты, достаточная цена за спасение его жизни и свободы. Абхазские долгожители с благодарностью подпишут выгодный для непризнанной республики контракт.
   - Иван Ильич! Как живётся-можется? - следующим Волконский решил побеспокоить старинного приятеля, губернатора из глубинки.
   - Понимаете, Александр Андреевич, временные трудности, но я уже почти решил вопрос. Скоро ваш счёт пополнится...
   - Я по делу! - перебил Волконский.
   Губернатор часто задышал в трубку.
   - Как поживает твой Цербер?
   - Замечательно.
   - Я имею в виду Чугуева.
   - Отказывает всем ненужным людям. Практически без сбоев! - похвастался губернатор.
   - Премируешь, поощряешь?
   - Да, конечно! - соврал губернатор, немедленно взяв на заметку знакомство Лёни с Волконским.
   - Не пора ли ему прокатиться к Чёрному морю?
   - Леонид Аркадьевич летом побывал на Мальдивах с семьёй.
   - А зимой пусть едет в пансионат Катран! Через три дня он должен распаковать чемодан в номере "люкс"!
   - Ясно.
   - Без жены, один. Причину подобного поощрения придумай сам. Только, ни в коем случае, не обидную!
   - И на сколько его послать?
   - Выдай путёвку на неделю, а там, как захочет. Раньше пожелает вернуться, не препятствуй!
   - Хорошо, хорошо, - торопливо согласился Иван Ильич и добавил, - за наш долг не извольте беспокоиться, Александр Андреевич, я немедленно...
   Волконский положил трубку. Прощать долги он не намеревался, но и выбивать их не по чину!
   - Ну, Нина Петровна, как быть с людьми попроще? - спросил Волконский, подмигнув жене.
   Нина Петровна сидела в инвалидной коляске. Она не могла разговаривать.
   Волконский увидел некое подобие улыбки. Он чуть не подпрыгнул от радости, обнял жену. Её руки обвили мужа в первичном порыве, но сразу же повисли.
   - Прогресс налицо! - сказал Волконский, зная, что жена понимает его.
   Нина Петровна прикрыла веки.
   - Позвоню-ка я Гавриле!
   Гаврила Михайлович, ничего не спрашивая, тотчас объявил, что вызывает со сборов в Новороссийске игрока Буракова.
   Никола выслушал незнакомца, представившегося Волконским, помолчал.
   - Николай! - позвал его Волконский. Князь понятия не имел, как разговаривать с крестьянином. "Не сметь командовать середняком!" - крутилась в голове фраза бессмертно вождя революции. Но и заигрывать с рядовым фермером не гоже!
   Никола продолжал молчать, раздумывая. Опять к морю, опять нырять в пучину, не умея плавать. Теперь ему было что терять.
   Волконский представил себя сидящим с Николаем Сидорковым за одним столом. Явственно почувствовал луковый запах, пар от картошки в мундире и бутыль мутной самогонки.
   - Никола! - сказал он. - Помнишь, кто подбил вас купаться в море?
   - Нина Петровна!
   - Так вот, она сейчас разбита параличом. И если все участники того купания вновь повторят свой номер, возможно, моей жене вернётся здоровье! А если нет, тогда вряд ли.
   - И вы, конечно, сделаете всё, чтобы она очухалась?
   - Безусловно. Но давить на тебя не стану! Скажу только одно, все участники зимнего купания согласились!
   - Дак вы со всеми перетёрли?
   - Да.
   Никола почесал затылок. Выходит, он на десерт остался. Как самый сговорчивый. Или, наоборот?
   - Николай! Вы согласны?
   - А куда бедному крестьянину податься?
   - Это добрый разговор. Собирайтесь в дорогу!
   - Я разумею, опять к Крещению надо быть там?
   - Верно. Номер заказан. Билеты вам подвезут сегодня. Командировочные и на мелкие расходы, получите от моего курьера.
   - Уже, - сказал Никола.
   - Что, уже?
   - Уже собираю чемодан!
   Никола опустил трубку. Оно понятно, человек государственный и говорит за казённый счёт, но чего переливать из пустого в порожнее!
   - Так что, милая Нина, скоро заскачешь кузнечиком! - подмигнул супруге Волконский. Позвав домработницу, он вышел из комнаты.
   Нина Петровна, нажимая на кнопки управления коляской, подъехала к окну. Провожая взглядом машину мужа, она не сдержала слёз.
   - Не реви, тётка! - гаркнула под ухо Валя. - Он к духовнику поехал!
   Нина Петровна обернулась.
   - Вот, видишь, уже головушка вращается! Вскоре танцевать будешь! А что до князя, муженька твоего, так подменили! Всех своих поблудушек забросил. Что там ему китаец вставил, даже не представляю. Духовным стал. Словом, князь. Я, веришь-нет, зауважала. А то хотела было рвать когти отсюда!
   Нина Петровна протянула руку, указывая но подоконник.
   - Тебе подать очки? - догадалась подруга.
   Нина Петровна кивнула. Валя водрузила на хозяйку окуляры, после чего та долго, не мигая, смотрела ей в глаза. Валентину пробрало до самых пят. Она чуть было не призналась в половой связи с хозяином, но в самый ответственный момент, Нина Петровна вдруг протянула руку и прижала к губам подруги.
   Зашла Клава с работающим на всю мощь пылесосом и разрядила обстановку.
  
  
  
   ГЛАВА 50.
   - Андрей Васильевич! - протяжно произнесла Ядвига Францевна, приоткрыв двери флигеля, где проживал один из соучредителей пансионата.
   - Сгинь, нечистая! - раздражённо выкрикнул Мискин. Управляющая отелем измаяла его истерзанную душу. Выдавала, как скупая процентщица, по ящику пива на месяц, отрубив все контакты с отдыхающими. Спасибо, дворник, угостил вчера спиртом, от которого теперь нестерпимо ныли кости и судорожно сокращались мышцы. А похмелиться, увы, нечем. До февраля эта стерва не даст ни глоточка!
   - Счастливый вы человек, Андрей Васильевич! - сказала вошедшая управляющая.
   Андрей Васильевич натянул на голову свежую простынь.
   - Гости приезжают!
   - Придут гости, глодать кости!
   - Советую сейчас же встать, побриться, привести себя в порядок! Горничная принесёт вам отглаженный костюм.
   - В гроб меня решила уложить? Хрен дождёшься! - пробурчал из-под простыни Мискин.
   Ядвига Францевна по привычке вильнув бёдрами, вышла.
   Через полчаса явилась горничная с парадным костюмом на плечиках. Не церемонясь, по велению хозяйки, он сдёрнула простынь с лежащего на тахте Мискина.
   - Велено привести себя в порядок! - заявила она.
   - Рита! Ритуля! Будь доброй девочкой! - начал канючить Мискин.
   - Нет! Андрей Васильевич, и не просите! - горничная топнула ногой для убедительности.
   - Я не о том, пивка бы с полглотка. Сразу зашевелюсь. Это Ванька, подлец, отравил меня спиртом.
   - Нет! - сказала Рита в форточку, сама же протянула руку за спиной.
   Мискин вложил ей последний стольник.
   - Ни за что не просите! - ещё громче выкрикнула горничная, уходя.
   Андрей Васильевич сел на краешек тахты, обхватил голову руками, упёрся локтями в колени и принялся раскачиваться вправо-влево.
   Через пять минут Рита зашла с новыми бритвенными принадлежностями и свежим, свёрнутым в рулон, полотенцем.
   - Вот!
   - И это всё? - раскрыл опухшие веки Мискин.
   Горничная, улыбаясь, кивнула. Она положила полотенце на стол.
   - Какая же ты садюга! - взвизгнул Мискин.
   - Ещё пооскорбляйте меня! Вовсе никогда не дождётесь пощады!
   Мискин пробурчал что-то в ответ. Типа того, что и не ждал никогда ничего доброго от такой стервы.
   - И напрасно не ждал! - Рита жестом фокусника потянула за край полотенца, бутылка, вложенная внутрь, закрутилась, поехала по столу.
   Мискин едва успел поймать!
   - Вот спасибо, душенька!
   - Все вы такие малохольные! - высказалась горничная.
   Мискин зубами сорвал крышку и отхлебнул добрую половину бутылки. Отрыгнул и закашлялся.
   - К-ха, к-ха! Кто хоть приезжает-то?
   - Босс с каким-то князем.
   - И всё? - лицо Мискина покислело ещё больше.
   - Ну там, Чугуев какой-то, ещё парочка ваших друзей.
   Мискин одним махом высадил бутылку до донышка. Вот уж радостней вестей не слыхивал! Воодушевлённый, он помчался в ванную кабинку. И как ни тяжело было ворочать намыленной вехоткой, отодрал с себя пару слоёв эпидермиса. Побрился.
   Через полчаса, когда горничная по своему обыкновению внесла завтрак, не узнала Мискина.
   - Вы прямо как жених! Только бабочки не хватает.
   - Перебьюсь и галстуком! - сказал Мискин, торопливо запихивая в рот яичницу с жареной ветчиной. "Только бы сразу не опьянеть", - крутилось у него в голове. Тогда, глядишь, на следующие дни можно будет кое-чего принять для души.
   Первым приехал хозяин. Как положено, его встречали всем активом. По традиции Никита тотчас зашёл к компаньону, засвидетельствовать своё почтение.
   - Здорово, Александр Васильевич!
   - И вам наше с кисточкой! - улыбнулся Мискин.
   Никита был рад видеть его трезвым и относительно здоровым.
   - Как дела?
   - У тебя дела, Никита! Мне что, пенсионеру, поесть да поспать.
   - Как отношения с Ядвигой?
   - Какие у меня сношения с подчинённой? Что-то ты не о том спрашиваешь!
   - Извини, перегрелся. Буквально вчера пересёк пустыню Гоби.
   - Самый раз в море выкупаться! - поддержал Мискин.
   Никиту передёрнуло.
   - Охолонёшь и в баньку! Что может быть лучше? - продолжал Мискин.
   - Издеваешься, Васильич?
   - Как же! Над вами сейчас поиздеваешься! - Мискин шутливо выпятил губы, как ребёнок. - Князя какого-то привёз, говорят.
   - Говорят, в Москве кур доят! Приедет, хорошо. Не приедет, ладно.
   - А Чугуев Лёня?
   Никита заинтересованно посмотрел на компаньона. О чём он?
   - И вся ваша тёплая компашка! - поставил последнюю точку Мискин.
   - Так вот почему ты заговорил о купании, - сказал Никита вполголоса, обращаясь к собственным мыслям.
   Мискин не понял, о чём идёт речь. Но многозначительно промолчал.
   - Пошли в холл, гостей встречать! - пригласил Никита.
   Андрей Васильевич резво поднялся на ноги. В холле, так и оставшимся обеденным залом, всяко обломится грамм пятьдесят!
   Только они подошли к парадным дверям пансионата, подъехал микроавтобус от вокзала.
   Первым вышел Никола. Всё такой же, в телогреечке и валенках обутых в калоши. Он обнял Никиту, поздоровался за руку с Мискиным, кивнул Ядвиге Францевне.
   - До чего же рад тебя видеть, чертяка! - приговаривал Никита, давая сигнал носильщикам, обслужить гостя.
   Никола отказался от помощника, поскольку имел из поклажи одну спортивную сумку средних размеров.
   Пришли какие-то гости по путёвке. Ими занялась Ядвига Францевна.
   - Один? - спросил Никита.
   Никола кивнул.
   - Отдохнёшь с дороги? Или отобедаем поначалу?
   При слове "отобедаем" Мискин не сдержался, потёр ладонями. Никола не очень-то и хотел к столу, но, заметив реакцию бывшего мэра, не смел отказаться.
   К обеду подали обычный "пиратский" рацион с устрицами и кальмарами. Как полагается, к морепродуктам - белое сухое. Абхазского разлива, разумеется.
   Никита пожевал жареных кальмаров, отодвинув от себя каракатиц, выпил вина из пиратской кружки. На правах хозяев оба владельца пансиона ждали от него новостей. Никита, словно не замечая этого, продолжал оглядываться по сторонам, как будто впервые попал в "Катран".
   - Ну, что скажешь, Никола? - спросил Мискин. Щёки его порозовели, Андрей Васильевич проявил тягу к общению.
   - А что сказать, Андрей Васильевич?
   - Как доехал, что видел, - Мискин обвёл рукой вокруг.
   - А что, нормально доехал. Вид из поездного окна одинаковый: заброшенные дома с заколоченными окнами, неухоженные поля без щитков для снегозадержания.
   - Нищие люди, голодная скотина! - весело продолжил Никита.
   - Во-во! Сами всё знаете.
   - Ну а это, как ты на море-то собрался, посреди зимы? - не отставал Мискин. В плетёной корзинке стояла початая бутылка. Вина в ней было больше половины. Разумеется, это согревало душу.
   - Искупаться приехал, - без тени улыбки сказал Никола. - Да ты у Никиты спроси, он-то в курсе!
   Мискин повернулся к Никите.
   - "Не смотрите вы так, с-под прищуренных глаз"! - пропел Никита, как всегда фальшивя. Если бы не чётко произносимые им слова, можно было принять мотив за Чунгу-Чангу.
   - Пора почивать с дороги! Веди в свои апартаменты! - Никола посмотрел на обоих хозяев.
   - И что, в тот же номер?
   - Эх, ничего в нашей жизни не меняется! - сказал Никита.
   - И ты тут же будешь?
   - А где ж ещё-то? - удивлённо спросил Никита, как будто он не был хозяином заведения.
   Никола понял, что так решил Волконский. Умнее будет, помалкивать, решил он, заняв свою прежнюю кровать.
   - И у Чугуева опять ножка сломана! - радостно заявил Никита, качнув диван, на котором раньше спал Леонид Аркадьевич.
   - Мне опять за инструментами?
   - Я пошутил, Никола, - сказал Демидов, не выказывая радости.
   - Давайте, ребята, располагайтесь, и ко мне! Партийку в преферанс, а?
   - Лучше в дурака! - сказал Никола.
   - Актуально, - сказал Мискин. Андрей Васильевич был готов согласиться и на "пьяницу", только бы не потерять компанию. Страшнее для него было остаться один на один с оставшимся бутылём.
   Звякнул звоночек горничной.
   - Да! Не заперто! - сказал Никита.
   - Устроились? - участливо спросила Ядвига Францевна.
   - Спасибо, всё хорошо!
   - Александр Андреевич будут с минуты на минуту! - сказала управляющая, сделав маленький книксен.
   - Звонил?
   Ядвига Францевна кивнула.
   - Так чего вы тут стоите?! - неожиданно вспылил Андрей Васильевич.
   - Андрей Васильевич, не извольте беспокоиться! Дорожку ещё не убрали после встречи Никиты Ивановича. Но пропылесосили. Цветы для Нины Андреевны привезли! - докладывала Ядвига Францевна, глядя на Никиту. - Номер "люкс" подготовлен!
   Первым из лимузина выскочил шофёр. Шустрый узкоплечий малый в бейсболке, одетой козырьком назад. Было что-то в нём непонятное, то ли двигался не так, то ли не шофёр вовсе. Мужчины, как один уставились на него, пропустив выход самого князя. Когда шофёр прикрыл дверцу и повернулся боком к встречающим, мужчины поняли причину своего удивления. То ж баба!
   - Александр Аркадьевич! Разрешите, я сама справлюсь! - сказала Валя, мягко оттеснив Волконского бедром. Руками она взялась за ручки инвалидной коляски, вывозя её из машины. Валентина резво крутнулась, мотнув бёдрами, въехала на расстелённую дорожку.
   Никита не удержался, махнул рукой Нине Петровне. Она кивнула в ответ, улыбнулась. Волконский заметил, что уголки губ жены поднялись кверху симметрично!
   Князь поочерёдно поздоровался с каждым встречающим за руку. Не досчитавшись двоих соучастников зимнего купания, он не подал виду. Волконский сразу исключил Мискина, потому что тот никак не походил на известного футболиста. Выходит, ещё Чугуев и Паша Бурой не прибыли. Но время до полуночи ещё оставалось.
   От полдника Волконский отказался. Он прошёл в номер друзей. Андрей Васильевич сообразил, что является лишним свидетелем. Он вышел в холл, присел к столу. Пользуясь тем, что всеобщее внимание обращено к высоким гостям, Мискин налил полную до краёв пиратскую кружку и цедил кислое винишко, поглядывая на входную дверь.
   - Где Леонид Аркадьевич?
   - Александр Андреевич, он будет с минуты на минуту! - сказал Никита, защищая старого друга.
   - А Паша Бурой?
   - Так он живёт в двух кварталах отсюда!
   - Никита! Выйдем, покурим! - предложил князь.
   Они вышли на лоджию.
   - Вы собрались пантаклем, - сказал Волконский, не предполагая никаких возражений, - и впятером нырнули в море метрах в ста пятидесяти от берега. Я верно излагаю, Никита?
   - Почти.
   Брови Волконского взметнулись кверху.
   - Там была ещё официантка, Ленка пиратка.
   - И где её искать? - Волконский огорчился неожиданным осложнением.
   - Она теперь замужем за Пашей.
   - Отлично! Ты, как я понял, тут хозяин?
   - Да, Александр Андреевич.
   - Вот и распорядись, чтобы обоих доставили сюда!
   - Легко сказать!
   - А трудно сделать?
   - Я-то распоряжусь, но где гарантия, что Паша не пошлёт моих послов, надавав по шее?
   - Хорошо. Я сам разберусь.
   Волконский вернулся в номер. Никита последовал за ним.
   Никола сидел на диванчике, листая гостиничный журнал.
   - Оставайтесь здесь, ждите Чугуева. Сейчас привезу Пашу с его женой! - Волконский прошагал к двери. - Да! И ни капли спиртного! Мискину пришлите свой "вискарь", Демидов! Пусть человек отдохнёт, и у него праздник!
   - Какой? - сорвалось с языка у Никиты.
   - Крещение Господне! Или, восточный новый год, если угодно.
   - А можно нам повидать Нину Петровну? - спросил Никита.
   - Конечно! Ядвига Францевна проводит вас.
   Волконский велел швейцару указать дорогу к дому Бурого Паши.
   Молодой парень с верёвочными усиками, замирая, влез в лимузин с высокой крышей, похожий на катафалк. В такой тачке ему ещё не доводилось не то, что ехать, постоять рядом за счастье!
   Паша встретил Волконского без энтузиазма. Его, конечно, предупредил Гаврила, что приедет большой человек, от которого во многом зависит судьба клуба. Но Паше были как-то по барабану эти дела.
   Поздоровавшись с московским гостем, Паша зауважал его. Сухощавый, подтянутый мужичок с седеющими висками так сдавил его ладонь, что считать после этого Волконского московским чиновником нельзя.
   - Чего хочешь? Помогу, если смогу!
   - Паша! Не за то речь, что ты можешь, а чего нет! Лучше скажи, - Волконский посмотрел на дышащего в обе ноздри старика, сидевшего на завалинке. На его коленках, гугукая, елозил пацанёнок лет двух.
   - Он глухонемой. Тесть это мой любимый! - пояснил Паша.
   - Ты купался в море зимой?
   - Дак сто лет назад ещё! Тебе что за дело?
   - Повторить надо. Сегодня в полночь.
   - Базару нет!
   - Паша! Брось приблатняться! Говори по-человечески.
   - Ладно. По человечьи! Если надо для дела, я готов!
   - И жену искупаем!
   - Не-е! - Паша мотнул головой.
   - Надо, Паша!
   - Она беременная, как ей?
   - На каком сроке? - спросил Волконский. Он уже был докой в этом вопросе. Мысленно он загадал, если шестнадцать роковых для Нины недель, всё отменяется!
   - Через неделю родит!
   - Ничего страшного. Я призову лучших врачей.
   - Если надо, значит надо! Лена! - Паша крикнул в дом, приоткрыв дверь. - Подь сюда!
   Лена тотчас появилась в дверях животом вперёд.
   Волконский опять чуть было не отказался от своей затеи, но решил для начала переговорить с Леной. Он предложил Паше "покурить" на крыльце, сам зашёл в дом с беременной женщиной.
   - Лена! Я муж Нины Андреевны! - сказал он.
   У Лены подкосились ноги. Волконский одним прыжком оказался рядом, поддержал её за спину, усадил.
   - В чём дело? Вы что-то с ней не поделили?
   - Нормально всё. Это у меня бывает, - Лена кивнула на свой живот.
   - Не вешай лапши на уши, девонька! - вдруг резко сказал Волконский. - Говори, кого не поделили: Никиту, Пашу?
   - Н-нет. Я просто испугалась.
   - Нины?
   - Она была такая, такая деловая. Всё и всем разъясняла, командовала без конца. А меня чуть не спихнула с лодки... - Лена всхлипнула.
   Волконский, качая головой, улыбался.
   - То есть, я хотела сказать, Нина Петровна не хотела, чтобы я участвовала в их ритуале.
   - В каком ритуале? Искупаться в море посреди зимы?
   - Да! - с вызовом сказала Лена. - И загадать желание, чтобы оно осуществилось. А я чуть не утонула. Только Никита спас меня. А то бы, лежала на дне морском.
   - И что же ты пожелала, Лена? - спросил Волконский, предполагая ответ. - Стать кинозвездой?
   - Нет! Я, я... - Лена расплакалась.
   Волконский сидел напротив, не предпринимая никаких попыток утешить беременную женщину. Может быть поэтому, Лена тотчас успокоилась.
   - И что с ней случилось? - спросила она, высморкавшись в платок.
   - Её разбил паралич, - сообщил Волконский.
   - Ой!
   - Ты тут ни при чём, - заявил князь со всей ответственностью.
   - Тогда, тогда зачем вы заявились?
   Волконский улыбнулся. Ну, говорят же два сапога пара! Что Паша, что Лена! Что Саша, что Нина.
   - Ох! - вздохнул он громко.
   - Я загадала выйти замуж за Пашу! - сказала Лена, преданно глядя в глаза Волконскому. И князь тотчас понял, врёт! Но девичьи тайны его интересовали меньше всего.
   - А без купания не вышла бы?
   Лена пожала плечами.
   - Знаешь же, что взял бы тебя без того купания. Тем более, по логике, ты должна была выйти за Никиту!
   - Это почему? - Лена подпрыгнула как на иголках.
   - Он же тебя спас.
   - Ну да.
   - Знаешь, что вы наделали? - спросил Волконский дружелюбным тоном.
   - А што?
   - А то! Вы нарушили равновесие. Это был колдовской ритуал! Поэтому Нина старалась оградить тебя от их игры. А теперь, её разбил паралич.
   - Из-за меня! - заявила Лена.
   - Из-за собственной глупости. Нельзя было нырять в море, загадывая желание и думать при этом, что тебе поможет сам Господь Бог! - высказался Волконский, повторяя слова своего духовника, батюшки Воскресенского собора.
   - Это что это? Как его?
   - А ты не знала? - Волконский по глазам понял, не знала. - Нине Петровне взбрело в голову, что в ту ночь мироточила икона Божьей матери на Афоне. Что масло-миро принесёт течением в Чёрное море! Она и собрала всех для своего ритуала.
   - Поэтому её парализовало, - заключила Лена. - Что я могу сделать для вас?
   - Нужно повторить весь ритуал! Но, учитывая твоё положение, увы, невозможно! - князь развёл руками.
   - Я буду купаться в море! - сказала Лена. - Когда? Сегодня?
   - В эту полночь, - кивнул Волконский.
   - Паша! - позвала мужа Лена. - Ты можешь достать мне закрытый купальник большого размера?
   - Не вопрос! - сказал Паша.
   - К одиннадцати, в "Катране"! - сказал на прощание Волконский.
   У ворот пансионата стояла Ядвига Францевна в норковом распахнутом манто. Грудь её едва не вываливалась через большой разрез на платье. Волконский по запаху определил её цели и задачи.
   - Не нужно со мной кокетничать, Ядвига Францевна! - сказал он. Как отрубил. Волконский знал, что женщинам ни в коем случае нельзя так говорить: ни в глаза, ни за глаза. Но перенесённая гонорея с осложнением в виде орхита отбила у князя всякую охоту до новизны. Теперь каждая потенциальная партнёрша представлялась ему ловушкой, мёртвой петлёй сжимающей мошонку.
   - Как скажете, Александр Андреевич, - Ядвига Францевна не моргнула глазом, как будто ей только что предложили присесть не в грязный снег, а на стул во главе стола.
   - Чугуев прибыл?
   - Да. Леонид Аркадьевич сильно огорчён своим опозданием.
   - Полно вам, Ядвига Францевна! Мужские дела, разберёмся сами.
   С Чугуевым разбираться не пришлось. Леонид Аркадьевич тотчас почуял чиновника высокого ранга. Он первым делом извинился за опоздание.
   - Нелётная погода, знаю. Леонид Аркадьевич, в курсе, для чего вас пригласили?
   - Да. Никита сказал мне, что нужно повторить наш давнишний экстрим. Как раз сходится, и дата, и время.
   - Только вот... - Волконский многозначительно умолк, предлагая собеседнику закончить.
   - Икона ныне не мироточит, - понял намёк Чугуев.
   - Не ведомо нам, мироточила ли она в тот год.
   - Как?
   - А вот так! Нина Петровна никогда не могла быть на Афоне. Туда женщин не пускают. Знаешь, Леонид Аркадьевич, почему там к одному из берегов невозможно причалиться даже на лодке? Не знаешь. Так вот, одна женщина, монахиня, между прочим, решила навестить сына. Не сходить на берег, а только посмотреть, как он устроился. Так вот, землетрясение потопило корабль, а остроконечные камни, вышедшие из земли, и теперь не позволяют подплыть к берегу!
   - Для чего вы мне это рассказываете?
   - Потому что.
   Чугуев кивнул.
   - А икона, о которой говорила Нина, действительно мироточит. Похоже, она прочла эти сведения в интернете. Остальное сочинила сама.
   - Выходит, мы все подверглись сеансу психотерапии?
   - Боитесь, что я потребую за это оплаты? - улыбнулся Волконский.
   - Александр Андреевич! Мне как-то это не приходило в голову! - удивился Чугуев.
   - Дело в том, что моя жена, то бишь Нина Петровна теперь парализована. Поэтому я хотел бы использовать последнюю возможность для её исцеления. Кто, кроме нас, может исправить собственные ошибки?
   - Я согласен, извините.
   - За что извиняешься, Леонид Аркадьевич?
   - Мне надо было подумать, что моего согласия не требуется.
   Волконский посмотрел на Чугуева как бы со стороны. И этот человек просил себе храбрости? Да, недаром рекомендовал его на роль Цербера!
   - Леонид Аркадьевич! Вы очень поможете мне. Может быть, эта затея пустая, но всё же...
   - Я понял. Попытаться нужно. Кстати, вы на чём прибыли, Александр Андреевич? Я дождался в аэропорту рейс из Москвы, но вас не было.
   - Спасибо за заботы, Леонид Аркадьевич, - Волконский пожал руку Чугуеву, глядя в глаза. - Но я прибыл на морской самоходке, малолитражке. Удобно привезти машину, да и с коляской меньше хлопот. К тому же, обещаю, никакого экстрима на этот раз не будет! Потихоньку спуститесь, как в бассейне, окунётесь с головой, и баста!
   - А как насчёт пантакля? Насколько я понял, Нина Петровна уделяла большое внимание так называемой магической стороне дела.
   - Я понимаю. Что ж, обдумаю ваше предложение. А не желаете ли взглянуть на Нину Петровну? Она, конечно, совсем не та.
   - Где она? - встрепенулся Чугуев.
   - Пойдёмте! - Волконский пошёл первым. Чугуев шёл следом. При новом хозяине в пансионате ничего не изменилось. Чугуев одобрительно кивнул. Для чего менять хорошо отлаженный механизм перекачки денег из отдыхающих?
   Нину Петровну разместили в номере, где когда-то "отдыхал" бывший мэр Мискин.
   Когда мужчины вошли внутрь, увидели интересную картину. Нина Петровна, привстав с инвалидной коляски, что-то писала на листке бумаги, положенный на подставленную спину Никиты. Никола стоял чуть поодаль, заглядывая через плечо Нины Петровны.
   Волконская попыталась подмигнуть мужу, но получилось так, будто она кокетливо закрывает и открывает глаз. Александру Андреевичу это понравилось. Дело идёт на поправку! Может, обойдёмся без этого дурацкого купания?
   На листке бумаги корявыми линиями была нарисована неправильная звезда, перечёркнутая крест-накрест.
   Волконский посмотрел на Чугуева. Тот, понял, кивнул.
   Отужинав, все разбрелись по номерам. Как и в прошлый раз, никто не желал спать. Но и разговаривать тоже было не о чем.
   - Дурдом! - громко и явственно в тишине прозвучал голос Никиты.
   - Почему?
   - Мы столько времени не виделись, а поговорить не о чем!
   - Так давай, Никита, рассказывай! - сказал Никола.
   - А что рассказывать-то? - спросил Никита без энтузиазма. Хвастать он не хотел, а другой темы просто не знал.
   В абсолютной тишине дождались звонка будильника.
   Одновременно распахнулась дверь номера.
   - Пора, лежебоки! - выкрикнул Паша, включив свет.
   Мужчины одновременно повернули головы и увидели самого Бурого! Он словно сошёл с обложки глянцевого журнала, с бычьей шеей и мощными ногами, бедренные мышцы угадывались под спортивными брюками. На правом бицепсе Паши повисла Ленка с животом!
   - Ты чего очки нацепил? Готовишься к заплыву? - спросил Никита, увидев пластиковые очки на резинке вокруг головы Паши.
   - Никитос! Я не посмотрю, что ты наш хозяин! - сказал улыбающийся Паша. Он показал оба ряда мощных зубов.
   - Здорово, футболист! - сказал Никола, пожимая руку Паши.
   - Привет, колхозник! Между прочим, больше всего по тебе скучал! - сказал Паша, похлопывая Николу по плечам.
   - А обо мне, Паша? - спросил Чугуев.
   - Леонид Аркадьевич! О тебе не скучал, ты как живой всё время рядом был! Рядом бегал, в ухо шептал, чё сказать надо!
   - Как тренер прямо! - сказал Никита.
   - Больше тренера! Жизненный наставник! - высказался Паша.
   - О! Да ты растёшь, Паша! - заметил Никита.
   - Ну! Только вширь! - улыбнулся Павел.
   Все, включая Лену, рассмеялись.
   Паша дёрнул плечом.
   - Паша! Они просто радуются встрече с тобой! - сказала Лена.
   - Точно?
   Мужчины дружно закивали.
   - Она тоже, того? - спросил Никола, глядя на Лену.
   - Конечно! - сказал Чугуев. - Нам только не хватает купания беременной женщины!
   - Ни в коем случае! - хором поддержали его Никита с Николаем. - Хватит одних мужиков!
   - Я буду купаться! - заявила Лена.
   - Не обязательно, - неожиданно для всех раздался голос Волконского. - Я искупаюсь за вас, Елена Софроновна!
   Паша огляделся по сторонам. Он не привык к отчеству жены. Затем догадался, что Волконский имеет в виду Ленку.
   - Я буду купаться! - повторила Лена.
   - На такой случай я вызвал бригаду акушеров, - сказал Волконский.
   Нина Петровна, сидя в своей коляске, кивнула.
   - Ну? Собрались, поехали?
   - Голому собраться, поясок подвязать! - сказал Никола.
   Когда шумная ватага спустилась, Валентина покатила коляску-трансформер по лестнице вниз. Колёса бесшумно поднимались и опускались на осях, держа пациентку в одном положении.
   Неожиданно из коридора на втором этаже к ним подошёл несколько помятый мужичок. Краем глаза Валя заметила какое-то движение в сторону хозяйки. Валентина поставила каталку на тормоз, с разворота вытянутой вперёд ногой подбила колени мужичку, уронив его на пол. В следующий момент она оказалась верхом на Мискине.
   - Чего хочешь? - спросила Валя, держа наготове кулак.
   - Я? - опешил Андрей Васильевич. - Ищу Никиту. А вас я знать не знаю.
   - Кто ты такой?
   Нина Петровна что-то промычала.
   - Что говоришь, хозяюшка? - Валя мигом оставила мужичка, оказавшись рядом с Волконской.
   Нина Петровна качнула головой. На её лбу выступили капли пота. Похоже, нечленораздельное мычание далось ей с трудом. Но Валя была рада и этому! Ещё бы, немецкий нейрохирург сказал, что у пациентки полная моторная и сенсорная афазия. То есть, ни говорить, ни различать слова она не может! Что сенсорная афазия уже прошла, Валя заметила. Теперь, дело за моторной!
   - Эрнст Брунович! А когда она будет ходить, и так далее? - спросила Валентина, ещё тогда, в Германии.
   - Это зависит от резервов её головного мозга! - ответил врач на чистом русском.
   Вот они и раскрываются, резервы-то!
   - А ты сам кто? - спросила Валя у помятого мужичка.
   - Я вообще-то хозяин "Катрана". Если что, - сказал Мискин, отряхнув помятый пиджак.
   - Ну, извини. Я только выполняла свои обязанности.
   - Где Никита?
   Валентина посмотрела на хозяина пансионата. Он не шатался, не размазывал пьяных соплей, то есть совсем не соответствовал тому, что о нём рассказывали.
   Ещё бы! Андрей Васильевич мучался целый вечер, глядя на полутора литровую бутыль "Вискаря". И хотелось, и кололось! И срасталось, и рвалось!
   Не выдержав пыток, он пошёл на поиски друзей. Никиту, кстати, он хотел видеть меньше всего. Паша так же мало тянул на хорошего собутыльника. Больше Мискину нравился мужичок в телогрейке. Незатейливый, свой в доску. С таким можно выпить, беззаботно потрепаться, многозначительно помолчать.
   - Баре купаться изволят! - сказала Валентина, настраивая коляску.
   - Помочь?
   - Не отбивайте у меня нелёгкий хлеб телохранителя!
   Мискин пожал плечами и пошёл следом.
   - Этот нам зачем? - спросил Никита у Волконского.
   - Не забыл, что нужно восемь человек? - спросил князь.
   Никита ничего не ответил. Все расселись в лимузине, поставив коляску с Ниной Петровной в центре. Мискин старался не раскрывать рта, чтобы не дышать на людей перегаром.
   У пирса их ждала маленькая самоходная баржа. Валентина ловко съехала по трапу. Волконский провёл всех в каюту. Там уже ждали люди в белых халатах.
   - Как думаете, начнёт рожать? - спросил Паша, обескураженный серьёзными приготовлениями.
   - Вряд ли, но обещать ничего нельзя, - сказал доктор в зелёном костюме и таком же колпаке.
   Мискин первым делом обратил внимание на стол, прикрытый белой простынёй. Только он то сразу угадал горлышки бутылок, а не какие-нибудь акушерские щипцы. На душе Андрея Васильевича потеплело. И купание за компанию в ледяной воде, уже не пугало его.
   Волконский усадил жену лицом к иллюминатору. Он ожидал знака. Только она должна была указать место купания. Судно на малом ходу брело по спокойному морю. Вдоль берега, немного кпереди, немного назад. Наконец Нина Петровна кивнула. Мотор тотчас заглох.
   Мужчины быстро разделись. Лена сбросила плед, оставшись в купальнике. С Нины Петровны Валентина сняла махровый халат, оставив ночную рубашку. Волконская помотала головой. Вздохнув, Валя сняла и ночнушку. Купальник на исхудавшем теле Нины Петровны едва не болтался. Никита отвернулся, чтобы Нина Петровна не видела, как он глядит на её дряблые ноги.
   Купание произошло по плану, быстро и без суеты. В воде все взялись за руки, как и раньше, чтобы Нина Петровна была спокойна. С одной стороны её держал муж, с другой - Паша, не отпуская правой рукой супругу. Мискин плюхнулся в воду, взбудоражив морскую гладь. И как будто по его вине, вдруг накатила волна. Водная стихия вновь подшутила над Леной. Она хлебнула воды, прокричав во всю мочь: "Пусть у Нины Петровны всё получится! Я не хочу, чтобы ей было плохо!" Не смотря на внезапный шторм, все услышали голос беременной и мысленно повторили её слова. Мискин, ничего не понимающий в действе, сказал: "Хай живэ, Нина Петровна!"
   На баржу поднимались по лесенке. Море успокоилось. Волны исчезли, как будто действительно, это Мискин взбудоражил морскую гладь.
   Волконский, помогая супруге, заметил, что Нина оттолкнулась от его ладони ногой. Вторую ногу Волконская закинула на лестницу. Больше сил на движения не хватило.
   Никола дрожал. Мискин беззвучно и беззлобно матерился. Паша энергично обтирался полотенцем, спеша помочь супруге. Никита всовывал ноги в джинсы, вспоминая жару в пустыни Гоби. Как-то там его компаньоны с первой туристической экскурсией?
   Чугуев, не одеваясь, поспешил к Лене. Ему вдруг показалось, что живот её стал меньше! Неужели наполовину родила? Он тотчас вспотел. А что делать не знал, как-то позабыл о присутствующей бригаде врачей.
   Акушеры не забыли о своей работе. Оттеснив бесполезного Чугуева, врач положил руки на мокрый живот беременной.
   - Разворачивайте зал! - скомандовал он своим помощникам.
   Никто не понял, какой зал и где. Но медики знали своё дело, они поспешили за кубрик. Только теперь мужчины заметили, что на барже стоит реанимобиль марки "Мерседес". Кровать Рохмана для родов, все необходимые инструменты и медикаменты для экстренного родовспоможения готовы к работе. Без суеты и спешки родильницу забрали в машину. Перед тем, как закрыть дверь, доктор попросил не включать двигатель.
   Капитан кивнул, он был согласен дрейфовать до берега. Так или иначе, часок-другой ему оставалось отработать. А за дополнительные минуты Волконский обещал двойную плату!
   Возбуждённые мужчины без умолку о чём-то говорили. В сумбурном переплетении слов Валентина ничего не разобрала. Каждый молотил своё. Право, мужики, попавшие в необычные условия, хуже баб!
   Валентина поила хозяйку горячим чаем, уже не удивляясь, что Нина Петровна пытается удержать чашку в своей руке. Валя смотрела на свою хозяйку, на её разгорячённого мужа и думала. О жизни, о судьбе и погоде в придачу.
   - За успешное родоразрешение? - предложил Волконский, кивнув на накрытый простынёю стол.
   - А, давай! - согласился Паша на правах будущего отца.
   - Они всегда стресс снимают, пока бабы мучаются! - ворчала Валентина.
   Нина Петровна в это время шевелила пальцами рук и ног, удивляясь самой себе.
   Валя увидела её осознанную счастливую улыбку и разом замолкла.
   Вошёл доктор и, пока не получил "штрафную", не смог раскрыть рта. Только выпив полный фужер "вискаря Демидов", он, отдышавшись, сказал: - Мальчик. Три двести. Закричал сразу!
   - Прям как ты, Паша! - пихнул Павла Никита.
   - Реббе... - раздался глухой голос.
   Установилась полная тишина.
   - Реб-бёнок! Ребёнок!!!
   Все уставились на Нину Петровну, которая стояла у коляски, поддерживаемая руками телохранительницы и счастливо улыбалась.
   КОНЕЦ
   2007-2008
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   9
   "Рандолевый катран". Буянов С.Ю.
  
  
   "Рандолевый катран". Буянов С.Ю.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"