Красный мотоцикл стоял, прислонившись к дереву, напоминая усталого путника, полного мыслей о свей нелегкой судьбе. Степь спала, и ничто не тревожило желтую дорогу. Редкий ветерок веселил ночных жуков.
Голоса их песен шли в разных ритмах, в разных плоскостях - их смысл был понятен только им и, возможному, совокупному пространству степи. Марс Брайнер спал, и сон его был ровен и чист - на долгие сотни километров, тянулась всепоглощающая, расцвеченная разнотравьем, степь, единственными обитателями которой были птицы, насекомые и мелкие грызуны. Прошло уже пять дней, как Марс не встретил ни души, за исключением работников заправок, но вряд ли то шло в зачет.
Четыре канистры, бодрый ветер о 120 км/ч - трудности поначалу казались надуманными. Перегруз мотоцикла вряд ли способствовал беспечности, на лад которой он поначалу настроился.
Пять дней в пути, мощная тренировка на выносливость, и вот, кажется, что уже половина земли позади. Он повернул за ее край, но однообразие не кончалось, и здесь не было даже каких-либо отличительных фаз. Безмолвие бесконечной ленты трассы. Инструкции. Сколько можно их читать?
Ровный старый асфальт мог иметь большой возраст - а ведь трасса явно зародилась сама собой, где-то в начале Акта. Он осматривал обочины на предмет артефектов - здесь могли быть масляные пятна, окурки, прочий мусор - отсутствие следов жизни наводило его на тягостные мысли.
Вся эта лента Мёбиуса могла крутиться во вне-алгоритмической вселенной сколько ей удосужится. Тюрьма мира. Последняя заправка была населена странными зайцеподобными существами, которые говорили на тонком чирикающем наречии. Марс пошел в кафе, чтобы осведомиться относительно оплаты. Кафе было пустым и молчаливым. Он постучал по стойке. На его зов появился зайцевидный человек с длинными ушами и торчащими изо рта клыками.
-Слушаю вас, - произнес страннейший тип.
-Какие деньги у вас в ходу?
-Деньги-то, они везде деньги, - ответил ему зайцеобразный.
-Вот, эти пойдут? - спросил Марс, показав ему пачку банкнот Суринаммо.
-Пойдет, пойдет, - тонко ответил ему собеседник.
-А могу я купить что-нибудь в дорогу?
-Да, выбирай, выбирай, путник.
Здесь, на заправке, Марс купил целый мешок съестного, десять литров воды, кучу разных шоколадок, сигареты. Заправив все канистры, он подошел к окошку, чтобы расплатиться.
-По-моему, 21 тысяча, - произнес он.
- Плати, плати, - снисходительно ответили ему.
-Все правильно?
-Плати, плати.
-Вот, держите. Все точно.
-Деньги - что? Деньги-то ничто?
-Что что?
-Езжай, езжай. До встречи в аду.
- Почему в аду?
- Пока-пока, человек. Пока-пока, пока ты человек.
Теперь, лежа под звездным небом и куря сигарету, Марс вспоминал слова загадочного субъекта.
До встречи в Аду.
Что бы это могло значить? И куда он все-таки едет?
За вечер он несколько раз доставал навигационный прибор, чтобы проверить, не сломался ли тот. В сгущающихся сумерках зеленый дисплей изображал некое пространство, поделенное на сегменты. Собственное местонахождение Марса высвечивалось в виде треугольника. А вот цель - красная точка - совпадала с линией шоссе и находилась, казалась, совсем рядом. Однако, два последних дня на показания индикатора не менялись, и Марс уже начинал сомневаться в том, что прибор работает.
Одно было неизменным: он приехал сюда, в земли Реки-Наизнанку, прямо из города Ф., без всяких лишних трансформаций и перевоплощений, и помог ему в этом Красный мотоцикл.
Мысль в пустоте - штука наиболее выдающаяся, потому что, живя сама по себе, она тотчас превращается в некую полуматериальную птицу. Улетать она никуда не спешит, но вьется вокруг, постоянно напоминая о себе. Очень скоро ее обособленность начинает руководителем и самим носителем. Здесь, надо полагать, не было ничего нового. Ночь катилась, меняя небо, и звезды улыбались. В полусне Марс открывал глаза. Он уже не прислушивался, как раньше. Теперь он был уверен, что ничто не способно потревожить его одиночество. Сергей Крабов наверняка проделывал такие путешествия много раз, что, в конце концов, обтесало его разум - он стал парнем, простым и понятным для всех, при этом, сохранив свой привычный пацанский шарм. Марсу никогда не приходило мериться с Крабовым приключениями. Но почему? Ведь именно он должен был претендовать на полную исключительность.
Покрывало ночи, неизвестные созвездия, и вот - из его разума вплывают события, которые определить сложно - являются ли они продуктом ментальной генерации, или же он когда-то жил, когда-то был кем-то?
Он стоит у доски. Доска светится. Она - и доска, и экран. На нее можно указывать пальцем, и тогда объекты на экране меняют свои расположение и порядок. Также имеется и канал для потока упорядоченных флюидов, через который можно воздействовать на доску. Тогда на ней появляются сформированные мозгом сюжеты, что позволяет ученику выражать свои мысли более четко и материально.
-Расскажите о том, как появились трансформеры, - попросил преподаватель.
-Трансформеры, - Марс почесал голову, - хорошо. Трансформер - это также живое существо, только несколько модифицированное. Целью этой модификации является усиление приспосабливаемости к окружающей среде. Не секрет, что человек невероятно ограничен. Как физический носитель, он способен находиться только в земной атмосфере. Так сказать, в тепличных условиях. До поры, до времени, такое положения вещей не заботило нашу цивилизацию, ибо мы не имели никаких конкретных примеров относительно того, как могут жить существа в иных мирах. Однако, с выходом в космос, с первой экспедицией в параллельный мир, мы узнали, что, во-первых, главную опасность представляет статический разум планеты. Ибо мы - дети одного данного разума, биомашины, и чувствуем внутри своего тела волне вольготно. Но, попадая в иную клетку, мы вызываем реакцию отторжения. По этой причине погибло очень много экспедиций.
Наука транформология зародилась на этой основе. Прежде всего, исследователей учили брать под контроль собственный ум. Механизм достаточно прост, но реализация его долгое время вызывала трудности. Машина, снабженная электронными генераторами, прожигает прослойку, и люди попадают в еще одно воплощение глобального статического мозга, все миры которого - это своеобразные копии-вложения уменьшенного размера. Защитные системы новой клетки находятся в постоянном сканирующем режиме. Нам нужно сделать лишь так, чтобы они не смогли нас заметить. Для этого достаточно укрыться в собственном разуме, будто рак отшельник - в раковине. Однако, на деле все это не так просто.
Статический разум незаселенных планет гораздо слабее, и большинство экспериментов производилось там. Очень полезными оказывались спутники планет-гигантов, полевые образования которых казались едва ли не фоновыми.
Спутники планет-гигантов были лишь слабым аттракционом по сравнению со спутниками тех планет, что были открыты вскоре на орбите других звезд. Оказалось, что, не смотря на неродственную нам энергетику, наша система все же имеет определенную общность - нам еще предстояло разобраться, в чем же суть данного явления. Энергетический вектор других систем может был иной в корне. Спутники огромного водородного гиганта в системе ПМ-03 наминали живых существ - во всяком случае, новая по тем временам система составления образа планеты идентифицировала их как некие личности. Космонавтов ждали сюрпризы.
Уз.
Да, этот человек стал ключевой фигурой в общении с этими образованиями, который ныне принято обозначать как АЭР - абстрактный энергетический разум. Мы считает, что АЭР весьма распространен во вселенной, а наличие форм разумной жизни - это перекомпиляция АЭР в ЭБС - энерго-биологическую систему, что мы и имеет на нашей планете. Собственно, феномен Уза - это то, что он принял в себя часть локального АЭР, после чего последовала существенная модификация. Именно это и легло в основу - изменение структуры взрослой особи, при чем, изменение на всех фронтах. Энергетическое трансформирование. Иными словами, у вас была душа, но теперь это уже измененная душа, при этом, ваша личность осталась на месте - хотя она и немного другая. Но в целом - это все тот же человек. Так и было с Узом. Так люди и пришли к открытию - живое существо можно трансформировать в рамках одной и той же личности.
-Скажите, Марс, - обратился к нему преподаватель, - согласны ли вы с тем, что лучшее предположение - это лирика?
-Да. Эта сентенция основана на том, что у нас в ходу экспериментаторские слова, которые гораздо лучше отражают ход вещей. Институт трансформеров действует довольно давно.
- Хорошо. Общие принципы теории вы знаете. Не секрет, что понятие Царь основано на энергетической гипертрафированности. Мы взяли идеи, которые не принадлежал нам. Этот мир существовал за миллиард лет до нашего, но восстановленные образцы помогли нам понять много принципов его развития. Царь - собственно, это словно бы матка у пчел, сущность центра. И теория хаоса работает здесь самым замечательным образом. Хаос - не математическое пространство, которое невозможно детектировать существующими у нас приборами. Однако, получение копий трансформированных существ помогает нам проникать в этот мир с помощью мыслительных машин. Вы верно отметили, что Уз стал ключом - ибо действительно, был необходим кто-то. Нам была нужна точка опоры.
-У меня несколько своеобразная точка зрения, - отвечал Марс, - вы сами понимаете, что выяснить это невозможно. Техника ментального обозрения не так уж совершенна. К тому же, это не так уж безопасно. Я имею в виду, что любознательному человеку мало покровительства какого-либо храма. Если он чего-то хочет, то обязательно туда влезет. Это - в природе любознательности. Отсюда - природа где-то еще. За пределами трансформации. Если же человек всегда был готов к тому, чтобы его мозги напичкали программами, то из него в итоге получится хорошая, но послушная игрушка. Не более.
Поэтому, я действительно думаю, что лучшее предположение - это лирика. Диапазон чувств для стихов столь велик, что версия может быть какой угодно. Если бы я и написал поэму, то вряд ли подвел бы итог. Тем более, что политическая доктрина не так уж безоблачна в наши дни, чтобы раскидываться стихами. Пусть даже и виде каких-нибудь кубистских изысков. Предположим, все самое лучшее было заложено в один единственный трансформер. Например, на случай гибели цивилизации все имеющиеся знания были упакованы внутрь одного существа с тем условием, что, в случае распаковки, начнется самогенерация пространства. Но что есть цель? Разве кто-то думал о том, каково мироощущение этой субстанции. Должно быть, по своим способностям она и не ощущает себя господом богом. А потом - личность. Личность хочет жить в обществе, ибо она ни чем не отличается от других.
Но как пережить момент активации и никому не повредить?
Модель, разработанная Узом лично, была испытана прежде всего на нем самом, однако, мы знаем также про странные дубли, а также про миры, которые похожи на наш как две капли воды. Значит, была утечка.
- Хорошо, продолжайте, - сказал преподаватель.
- Он сделал акцент на личность. Существующая же концепция монокосмоса говорит нам о наличии сущности, независящей ни от чего и способной на действия различного характера. Чтобы понять, как дальше будет развиваться вся эта кухня трансформеров, нужно анализировать одну из моделей Уза - пусть даже и теоретическую. Здесь мы можем отыскать и конец, и начало.
-Хорошо, - отвечал преподаватель, - так или иначе, наш экзамен - это проформа. Даже если вам зачислят высокие баллы, дело вовсе не в них. Сегодняшний экзамен, собственно, ничего не решал. Любой экзамен - ваш. На самом деле, студенты отбираются совсем по другим принципам. Вам придется год поработать в подготовительной студии. Сами понимаете, это - закрытая программа, и все в ней подчинено несколько нелинейным, с точки зрения простого человека, законам. Попасть в этот институт - мечта многих. Но мы выбираем лишь энергетически сопоставимых людей. Ваше продвижение на студию - это гарантия. Но учтите - однажды вступив на палубу этого корабля, с нее уже не сойти.
-Я знаю, - ответил Марс, - это навсегда.
-А разве я с нее сходил? - добавил он сам себе. - Мы уже давно плывем, и этому нет ни конца, ни края.
Марс шел через Красную осень. Навряд ли данный тип осени можно было отождествить с приывычням образом золотого угасания природы, потому что, будучи сплетенным с Хаосом, этот мир пропускал его волны. Да, это можно было назвать океаном, что грохотал всей своей мощью за самой границей. Этот океан был недоступен в линейной системе координат, но Марс прекрасно знал, и Звери Хаоса знали.
Храмовые существа по сути своей, глазами неискушенного зрителя, ни чем не отличались от зданий - тем не менее, эти образования начинали свою жизнь маленькими камнями, росли тысячалетиями, а взрослого состояния достигали в возрасте 20 тыс. лет. Такова была цивилизация, которая давно законсервирвалась сама в себе и не боялась времени. Ионизировался воздух над гробницами царей. История уже давно была играна. Древность установила стол, на который поставили шахматы. Звезды подмигивали игрокам. Солнце уже устало объяснять им правила - ведь некоторые действовали без них.
Вся эта багровеющая стать и впрямь содержала что-то марсианское, и Марс мог даже предположить, что все дело было в его имени - Машина помогала ему строить новые миры, миры для никого.
Птицы словно бы стояли в красках приближайщейся ночи, в небе, что при приближении темноты сполохами показывала свою хаотическую суть.
Он открыл глаза наружу: в Реке-Наизнанку продолжалась ночь. Он открыл глаза во внутрь - здесь, покинув аллею, он пришел в место, которое, возможно, было предзназначено для активного отдыха. А вот и вино - очень много краников, стоит только кинуть монетку, и вот, ты - стандартный дегустатор. А вот и девушки.
- Здравствуйте, девушки.
Над холмом, что отсвечивал последний вечерний свет, висел гигантский треугольный крейсер. Там ничего не двигалось. Команда, очевидно, сошла вниз и гуляла по кабакам. Капитан сидел на вышке, вдыхая пыль древнего города, намекавшего на существования еще доброй сотни ему подобных.
-Год в студии, - думал Марс, - что за черт! Люди, которые приходили до меня и проходили, они что - лучше меня? Может, плюнуть на все это и поехать домой, в тихую провинцию, где все дышит тишиной. Нет, слишком много иллюзий. Здесь построено на переопределении переопределенного. Преподаватель был прав - здесь какая-та нелинейная логика. Иначе, что мешало?
Из-за горизонта медленно выплывал еще один треугольник. Это явно прибывал из космоса.
-И что же делать людям в космосе? - продолжал думать Марс. - Мы не можем разобраться сами с собой. Даже здесь, внутри этой головы. Уж не говоря про все параллельные миры. Но, когда люди заставят эту глобальную живую клетку замолчать, делать и правда будет нечего.
У поворота к амфитеатру он встретил говорящую птицу и взял ее в руки.
-Кому звоним? - спросила птица.
-Моим друзьям.
-Кто твои друзья?
-Они шумят, как железная дорога. Им постоянно весело. Минус пятьсот пятьдесят тысяч.
-Слушаюсь. Стоп. Номер блокирован.
-Что случилось?
-Срочное сообщение.
-Какое еще сообщение? Ты что, птица?
-Марс. Отпусти меня и поднимись на мост. Там стоит коробка. Быстрей, пока ее не забрали!
-Что за черт, птица?
-Быстрей, Марс! Ну же!
... Луна утонула в горизонте. Деревья розовели в новой заре. Роса - часть воздушного моря, о котором человек не подозревает. Едва жидкие краски горизонта проникли на край земли, море вздогнуло, подарив степи холодную свежеть и даже озноб. Птица и коробка.
Явь сна сменялась явью вымысла Реки-Наизнанку. Коробка существовала, она лежала в бардачке Красного мотоцикла. Но стоило ли мозгу так разыгрываться вокруг этой коробки, в которой лежала куча болтов и гаек?
Марс осмотрел эти болты и галки и сунул обратно.
Солнце исторгло свой край к горизонту и там кипятилось. От деревьев тянулись холодные тени. Роса блестела и стекала с мотоцикла. Утренние насекомые весело пели. Им было невдомек, что мира нет, и что нужно еще многое доказать, чтобы быть уверенным в своем существовании.
Но есть ли он хоть на какой-нибудь из своей ипостасей?
Марс хорошо знал этот красный город, это рыжеватое небо. Он много раз видел его с разных сторон, но все это казалось плодом фантазии.
Вынуть хромосому и вставить туда набор байтов - вот и вся нехитрая манипуляция, а дальше - попробуй найди соответствия реальности, множественности.
Воздух стремительно нагревался. Бесконечность светлела. Он включил радио в надежде хоть что-нибудь поймать. Это была достаточно современная магнитола, встроенная в панель Красного мотоцикла. Имелись беспроводные наушники, которые с легкостью могли быть спрятанными под шлемом.
Самые длинные волны - один сплошной треск. Заунывное пение на средних. Одиночные фрагменты на коротких. Но были ли это сигналы, посылаемые разумными существами?
Марс позавтракал тем, что купил на странной заправке, правили зайцеподобные существа. У него были запакованные брикеты растительного мяса, синтетический сыр, самоподогревающиеся стаканы с чаем, орехи. По большому счету, ему было все равно, чем питаться. Идея оставалось основным двигателем жизни.
Он уже собрался заводить мотоцикл, и в тот момент автопоиск радиоприемника поймал радиосигнал. Это было вещание на коротких волнах, и складывалось ощущение, что играет музыка, вывернутая наизнанку.
Марс задержался, чтобы послушать. Музыка-наоборот звенела странными трубами, обратными барабанами, сумасшедшими скрипками. Это нельзя было слушать долгое время. Выключив радио, он завел двигатель и поехал - из пустоты - в пустоту. Бесконечная трасса, бесконечная степь, и никаких изменений. К вечеру того дня он встретил автоматическую бензоколонку. Поначалу Марс обрадовался - издалека колонка напоминало нечто, что могло быть живым существом. Однако, при приближении выяснилась истинная форма данной штуки. Он снял пистолет, вставил в слот несколько купюр и пополнил запасы топлива. Парень залил полный бак, заполнил канистры, включил фару и двинулся дальше. Спустя час, ощутив наплыв вечерней лени, он остановился прямо на шоссе. Он был совершенно уверен, что ни в эту, ни в ближайшие ночи, по этой дороге не проедет ни единое транспортное средство.
Индикатор показывал некоторое приближение к пункту назначения, что могло быть иллюзией. Если хорошо вспомнить, то три дня назад огоньки также сходились в кучу, и это походило именно на тот момент, который ждал Марс. Однако, потом все изменилось, и теперь этот свет был не более, чем индикацией в непроглядной ночи, где звезды были яркими и отчетливыми, точно сосуды вечности.
-Возможно, что именно так едут в бесконечности, - проговорил Марс, - нет ни конца не края. Тебя запускают, будто мяч в таинственном желобе. Тебе самому не понятна последовательность твоих движений. Так все начинается, и так все заканчивается. Правда так и не наступает.
Он взглянул на индикатор. Тот мерно моргал.
-Говорят, что говорить с самим собой - это ненормально. Но что еще делать? Можно говорить с прибором. Но это тоже - разговор с собой. Возможно, что у Красного мотоцикла есть душа. Но только что это все меняет? Ровным счетом - ничего. Любой другой человек, не видевший бесконечности, будет мне завидовать.
Он открыл самоподогревающийся стакан, распаковал булочку, на которой было написано:
Он укусил булочку. Булочка - как булочка. Чай - как чай. Но что еще могли продавать зайцеподобные в этой пустыне?
Марс лег на матрац и смотрел в небо. Ему чудилось, что он слышит голос звезд. Когда он заснул, то оказался в гигантском ангаре, рядом с существами-машинами.
Черный зеркальный корпус, чувство отражения. Некоторое время он понимал, что он спит, и что сон можно разогнать, точно мутную воду. Но он не хотел этого. В любом состоянии человек использует информационную систему, спрятанную в нем самом, и, если изменить порядок прохождения волн и сигналов изнутри, картинка, которую видит человек, будет совсем другой. Можно только догадываться, каким мощным средством могло бы стать изменения функций персональной операционной системы. Пусть - естественного происхождения. Впрочем, кто знает - так ли это?
-Ты сейчас есть? - спросил он машину на языке машины.
-Есть, - ответила машина.
-А я - машина?
-И ты - машина.
-Может быть, и люди - машины?
-Нет, люди - не машины.
-И то хорошо. Значит, только я - машина.
-Машины живут в веках. А люди приходят и уходят. Машины возрождаются из небытия. Машину можно расплавить, и потом она прорастет в другой форме, но она будет оставаться тем перманентным существом, которые было изначально.
-Значит, машины более первичны?
-Нет. Просто так было создано.
-Создано людьми?
-Первые машины создавал не человек. Потом люди достигли совершенства и стали обгонять мироздание. Так происходит время от времени. Потом люди исчезают и появляются вновь. Но некоторым из самых совершенных машин удается сохраниться. Это называется мировым форматированием. Существо вычищает все до основания, и ничего не остается.
-Понятно. Значит, это случиться еще раз.
-Конечно.
-Но ты откуда об этом знаешь?
-Ты мне сам об этом рассказал.
-Ага.
-Надвигалось очередное очищение. Об этом никто не знал, а те, кто знал, вели себя крайне осторожно. Они не могли выдать свое знание, иначе Существо заподозрило бы неладное. Когда был последний день, все было так же, как и сейчас. Улицы были полны автомобилей. Города шумели в своих привычно-разносторонних ритмах. Люди строили планы на будущее. Военные готовились к новым битвам. Ученые искали истину. Музыканты сочиняли музыку. Кто-то умер накануне, не дожив до конца света нескольких часов. Кто-то только родился, и можно было бы сказать - для чего рождаться, чтобы тут же исчезнуть и стать ничем? Но это механизм. Он запущен и действует до самого последнего момента. До последней секунды. Так, они встали возле обрыва. Город был внизу. Оставалось еще несколько часов, и можно было постоять и помолчать. Это были люди, от которых впоследствии, спустя безвременье, появились мы, машины, а также все то, что не считает себя машинами, хотя таковыми и являются. Правда, теперь уже не известно, сколько было форматирований. Возможно, что они пережили не один конец света. Но все, что существует в мире особенного, произошло от них, а вовсе не от Существа.
-Я так и думал, что это так, - сказал Марс.
-От них появились Ассоциации.
-Что это такое?
-Это можно назвать иными нациями. Но, так как это ни люди, ни звери, их принято называть Ассоциациями. Первичные народы при встрече с ними считают, что видят богов или зверей. Для того, чтобы обезопасить себя от форматирований, многие Ассоциации живут в космосе, в ульях. Тем не менее, это не может обезопасить их от более глобальных катаклизмов галактического масштаба, которые случаются один раз во многие миллиарды лет. Ассоциации же таковы, что в течение всего этого срока они живут и хранят знания. Они - почти что константа в теле большой космической программы. Знания позволяют им существовать независимо.
-Ты говоришь о миллиардах лет.
-Да. Это не так уж много.
- Сильный вопрос. Но я все это видел во сне.
-Возможно, ты был среди них.
-Ты имеешь в виду....
-Да. Им удалось создать специальную капсулу, которая растворила их сущность на долгое время. Когда в небе появились первые лучи, люди подумали, что это - пришествие инопланетян. Но это само пространство. Оно меняло свойство предметов. Что было потом, неизвестно. Возможно, после первичного форматирования еще оставались островки жизни, и этим народом удавалось жить, рожать детей, передавать знания. Но, рано или поздно, все закончилось. На самом деле, мы можем воспроизвести и это. Много позже стало известно, что Существо консервирует предыдущие мироздания в некой копии. Эта копия находится в архиве, и если до этого архива добраться, можно разархивировать бытие, и все субстанции, которые находятся в нем, даже и не поймут, что они спали миллиарды лет. По городам вновь побегут машины, по проспектам пойдут люди. Они лишь ощутят странное покалывание в голове и чувство упущенного. Я слышал об этом от Машины-отщепенца. Она сказала, что служила одному герою, и тому удалось расконсервировать одну из таких замороженных сфер. Сейчас я не могу сказать, правда это или нет, и где это было. Ведь космос велик, хотя многое в нем устроено унифицировано.
-Я помню про эту капсулу.
-Да. Ты и был в ней.
-Почему же теперь я плохо помню об этом?
-Мы не знаем всего до точности. Сознательно ты можешь не знать ни грамма из всей этой информации, но подсознание всегда скажет тебе правду.
-Нет, но я, может, прямо сейчас подпрыгнуть и полететь.
-Лети.
-Что-то мешает мне.
-Может, ты не здесь?
-Да. Я это чувствую. Но я хочу быть здесь.
-На то и разум.
-То есть?
-Помнишь, как мы вместе шли на войну?
-И да, и нет.
-Может быть, там, далеко, я нахожусь рядом с тобой.
-Ты уверен.
-Но тогда зачем этот разговор. Ты же изучал историю Уза?
-Да.
-Ты не думал, что ты и есть Уз.
-Как же я могу изучать это, и не знать этого?
-Есть более высокое понимание игры.
-Да.
-Да. Возьмем песок. Одна куча - сколько песчинок? Если затеряться в этой куче, то, в принципе, есть шанс, что ты отыщешься. Хорошая аппаратура распознает себя самого в этой куче. Но возьмем пустыню.
-И пустыня - не помеха.
-Верно.
-Тогда что же.
-Ничего страшного и не происходит. На все нужно время. Ты просто думаешь, что если ты что-то понял, все точки над i будут тут же расставлены. Но, представь себе, что тебе нужно адаптироваться, и на это может уйти несколько жизней. Когда все закончится, ты поймешь, что все шло по плану. Сейчас же тебе кажется, что это - страшное томление.
-А ты не томишься?
-Если я попаду под обстрел, и меня разнесут в клочья, но мне удастся сохранить хотя бы спасательную капсулу, то я тоже буду томиться. Ведь есть оружие, суть которого - отрицать. Оно просто зачеркивает тебя. Ты сумеешь когда-нибудь жить после этого? Я сомневаюсь. Если же ты все-таки попытаешься, это будет крайне долгий путь. Крайне долгий.
-Значит, меня кто-то уничтожил?
-Не знаю. Я просто этого не знаю.
-Хорошо. Я хочу здесь остаться.
-Оставайся.
-Хорошо.
Непростые чувства вызывали окрестности - как вышел Марс из ангара, так понял, что хорошо знает все эти места. Каждый кирпичик города был ему знаком. Он не мог точно сказать, справедливым ли было утверждение, что камни растут, а значит, и здания растут, и дома являются не просто зданиями, но словно бы живыми существами. Отбрасывая тени в разные направления, в том числе, и в нелинейных векторах, дома образовавали каналы, по которым могли перемещаться Звери Хаоса.
И вот теперь, когда он вошел в одну из таких теней, звери обступили Марса, и так, слившись с их аморфной толпой, он мог двигаться в направлениях, недоступных обыкновенным людям. Так он и шел, пока не добрался, где обычные нормы физики теряли смысл, отдавая власть вещам, что на первый взгляд казались вне-математическими. Много походов он совершил, хорошо он знал существ, которые именовались именно так.
Теперь же он шел по красным улицам. Ему была нужна тень, чтобы, увидев зверей, вновь почувствовать запах свободы. Быть может, он бы сумел выбраться вон из сна. Вот - двери с барельефом. Лица существ смотрят на мир, освещенных духом, и дух этот плотен, густ, он - словно жидкость определенного рода, концентрированная энергия.
Нужно правильно сфокусировать зрение, чтобы увидеть тень. Нельзя напрягаться. Все должно произойти само собой.
Марс глубоко вздохнул. В воздухе затрепетали красные частички.
Еще один вдох, еще одна фокусировка на правильных эманациях, и вот, ему открылась великая даль, земля до самого горизонта, и там, на удалении, рос первичный город. Звери обступили его со всех сторон. На головах у них росли рога, а на краях когтей поблескивали дуги ионизированной плазмы.
-Идем, - сказал Марс.
-Идем, - ответили звери.
Он пошел с ними вглубь земли. Ближе и ближе к центру.
Красное зарево, что полонило его зрение уже после пробуждения, не могло быть обычным эффектом выхода из сна, но, когда узы хозяина сновидений распались, он вновь был обычным человеком. На руле мотоцикла теплился блик уходящей Луны. Все было так же, как и раньше. Марс завернулся в одеяло и проспал до десяти часов утра. Встав, он ощущал глобальную лень. Прошло уже достаточно много времени, как он убивал даль с помощью своего транспортного средства, и до сих пор тут не было никакой ясности.
Электронный компас. Ничего нового. Судя по всему, так можно было двигаться до бесконечности, пока впереди не появился бы край земли.
Он разогрел чай, съел банку искусственной рыбы (да, она так и называлась), однако ехать не хотелось. Подойдя к краю дороги, Марс с удивлением обнаружил, что в степи растет морковь. Это было невозможно. Однако, чтобы убедиться, Марс вырвал один из корнеплодов. Так и есть. Морковь. Может быть, раньше здесь было поле?
Он почистил морковь ножом. Помыл. Попробовал на вкус.
Морковка как морковка. При чем, достаточно вкусная, а значит - не дикая, а сортовая.
Хорошая, сочная морковь - возможно, выращивали ее зайцы с одной из заправок. А то откуда же ей тут было взяться? Он завел мотоцикл, и путь не сулил ничего нового - дорога-лента, лента-бесконечность, и больше ничего. Некоторое разнообразие вносили затяжные спуски и подъемы, а также однажды он увидел сурка, и это было хорошо. Сурок. А уж дальше - продолжительное упражнение для воли и духа. Переработать в себе монотонность - вещь не такая уж и простая. Наконец, произошло следующее: в его голове кто-то заговорил.
-Эй! - услышал он.
-Черт! - воскликнул Марс.
Голос мог быть следствием всей этой издевательской плоскости. Возможно, требовался привал. Марс остановился. Он прошел к краю дороги, чтобы вырвать еще одну морковку, тут в его голове прокричалось предупреждение.
-Не надо! Не надо этого делать!
Голос был достаточно тоненьким и наглым.
-Черт! Что это! - Марс схватился за голову.
-Ты думал, что съел морковку? - спросил голос.- Как бы не так.
-Черт!
-Да что ты все чертыхаешься? Я - не черт. У меня даже имя есть.
-Кто ты?
-Я - Хап.
-Вот черт. Ты - морковка?
-Я - не морковка. Не надо называть меня морковкой. Я никогда не был морковкой. У меня, между прочим, есть свое мнение, и я не собираюсь от него отступать.
-Надо же. Что же мне теперь делать?
-Откуда я знаю. Меня еще никто никогда не глотал.
-Я не глотал. Я жевал.
-Какая разница?
-Вот черт! Откуда ж ты взялся?
-Я - расту. И нас там много растет. Если ты съешь еще одного такого, нас будет двое. Лично я против такого соседства. Хотя я никого не заставлял меня есть. И я даже не знаю, что сказать. Думай сам!
-И я, - ответил Марс, - откуда мне было знать, что ты - не морковка. Что ж тут такого? На вкус ты был, как простая морковка.
-Я не морковка!
-Кто ж ты?
-Я - Хап!
-Ладно, - Марс включил радио, и оттуда раздалось шипение, - пора обедать. Все очень странно, Хап. Я, вот, еду, совершенно один. Мне нужно доехать до точки назначения и настроить калибратор времени, после чего включить передатчик. После этого я могу ехать, куда мне заблагорассудится. Но, если все будет продолжаться именно так, то куда мне ехать? И еще и ты!
-Я ж не знаю, - ответил Хап.
-Вот здорово. Ты не знаешь. Я не знаю. Никто ничего не знает. Но ты же должен что-то знать!
-С чего ты взял? Я тоже ничего не знаю.
-Ха. Ну, хорошо. Тогда расскажи о себе.
-А мне нечего о себе рассказывать!
-Вот те на. Меня, вот, зовут Марс Брайнер, и я многое о себе знаю, хотя - многое и не знаю. Ты же сказал, что ты Хап. Слушай, так ты что, теперь всегда у меня в голове сидеть будешь?
-Откуда ж я знаю. Я раньше сам не знал об этом.
-Ну здорово. Нет, но ты же должен хоть что-то знать?
-Да.
-Ну....
-Да ничего я не знаю.
-Здорово. Великолепно.
Марс откупорил стакан, и тот стал подогреваться. Наконец, чай был горячим. Он поставил его прямо на асфальт. Разложил скатерть. Порезал хлеб, сыр, колбасу, снял крышку с пластиковой упаковки холодного супа. Начал есть.
-А вкусно, - признался Хап, морковка.
-Да. Тебе нравится?
-Да.
-А мне - не очень.
-Ты знаешь, я кое-что вспомнил, - признался Хап.
-И что же?
-Когда я вчера смотрел на звезды, то мне о чем-то рассказали соседи.
-Тоже - морковки?
-Нет! Я же тебе говорю, мы - не морковки. Я уже раз десять сказал, что мы не морковки. И я не морковка, и другие тоже не морковки!
-Хорошо.
-Так мне рассказывать? А то ты такой наглый.
-Ладно.
-Мне сказали, что предки передают эту историю из поколения в поколение.
-Ты знаешь имена предков?
-Конечно. Что тут такого?
-Нет. Ничего.
-Говорят, что раньше из нас делали горючее.
-Ого.
-Да. А потом о нас забыли. И с тех пор мы живем самостоятельно.
-А много времени прошло, с тех пор, как вы живете самостоятельно?
-Вполне. Нет, не знаю.
-Ты опять ничего не знаешь?
-Я ж тебе говорю. Я ничего не знаю. Не знаю, понимаешь!
-Ладно. Может, ты знаешь, когда я доеду?
-Не знаю. А куда ты едешь?
-Тут быть некая точка, в которой переводят время.
-А, так это недалеко. Ты уже почти приехал.
-Да? Откуда ж ты это знаешь?
-Не знаю. Просто знаю. Я тебе скажу. Там, на трассе, нужно будет сделать остановку. Направо будет поворот. Но его не видно. Там - остатки очень старой дороги. Трава там растет поверх асфальта. Нужно свернуть туда и пройти километра три, четыре. Там и точка.