Нам тогда помогало то, что повстанцы плохо понимали, с кем имеют дело. Они видели перед собой армию Шэня, то есть китайскую, и помнили, что китайский солдат-это отброс Китая, что зачастую он живет грабежом, потому что местный военачальник, служащий Шэню, получил должность за кругленькую сумму и регулярно платит ему же за то, что он на должности и дальше пребывает, поэтому должность должна приносить доход местному начальнику. При этом жалование может до солдата не доходить, потому что начальнику оно нужнее. Это очень хреновая политика и тактика, но жадность бывает сильнее ума. Поэтому солдат должен грабить, чтобы жить и подносить подарки своему мелкому начальству, потому что не только Шэнь платит Чану и местный начальник Шэню, но и до них идут поборы, на более нижних уровнях. И солдат не даром получил характеристику отброса, туда такие и шли, отбросы к отбросам. Поэтому послали отрядик в селение Джаму или Ма-джа на мандаринском, пока они туда идут, то проверяют и трясут всех встречных и поперечных, кто он и что везут. И пропустят без ущерба карману только очень больших людей, которых останавливать им вообще не по чину или гонцов Шэня в другие места. Купцы об этом давно догадываются и отсыпают горсть монет начальнику отряда и спокойно едут дальше. А за встречу с отрядом платят покупатели, которым теперь рис обойдется на монетку дороже. Есть и иные способы компенсировать потери: и под мешками лежит что-то кому-то нужное, за него не заплатят сборщику налога на въезд в Суйдун, потому что уже заплатили. Или просто контрабанду провезут. Потому, если какой-то китайский чиновник или китайский офицер долго командует на одном и том же месте, он прорастает в подобные дела, становясь их частью. То, что Шень или Чан будут не так богаты или какой-то купец отрастит на один подбородок меньше- и пусть бы, но это офицер завтра может за мзду немалую пропустить через пост борцов за Исламскую Республику Туркестан.
Я иногда думал обо всем этом как о всекитайском явлении, и мне было жалко китайских товарищей из компартии, что такое наследство получили и с ними вынуждены жить, как в слоеном пирожке, и разбираться с каждым слоем, а на что он еще годен.
Так что восточно-туркестанские повстанцы вполне справедливо рассчитывали, что такие вот изверженцы китайского общества годятся лишь на то, чтобы беззащитное население истреблять, как восставший Сары-Таш, так и не восстававший Джа-кент. Просто в Сыры-таше мало добычи набрали, потому и с Джа-кентом так поступили. Когда же мусульманское население провинции доведут до нужной степени разогрева, оно массово восстает, а поскольку многие из них кочевники или полукочевники, то, значит, коней и иной тягловый скотины хватает и на них ездить может. С оружием на первых порах может быть плохо, но, если везет, то приходят новые люди, и мусульманские купцы тоже денег подкинут на довооружение. И трофеи тоже будут, от разбежавшихся китайских отбросов.
Было у меня еще одно приключение. там же, но позже, следуем мы в...(ну неважно куда),зная ,что там стоит отряд из солдат Шэня. И тут мы начинаем замечать, что на границе поля зрения мелькают люди и в армейской форме, но к нам не выходят, а стараются рассосаться по углам и в тени дувалов. Что там вышло, пока непонятно, но очень подозрительно. Поэтому бдительность удвоили. Дальше двинулись, и начали видеть разные следы бегства- тут ранец, тут винтовка, тут меч дадао, тут вообще повозка с разными вещами. Ага, дело пахнет чем-то совсем непристойным. Пока до этого места дошли, собрали почти все вооружение китайской роты, включая два пулемета Максима. Там штаты часто были только на бумаге, потому у генерала Ба- есть пулемет в каждой роте, а у генерала Мо- через одну, но зато маузеры испанские, а не местной выделки. Если бы у нас был обоз вдвое больше, то разных тряпок насобирали бы побольше и весь его заполнили, мы же потбирали только оружие и патроны. Остальное- ну куда было брать? И в этом самом месте выясняется, что утром на улицы ворвался небольшой отряд повстанцев и навел панику и тут же исчез. А китайская рота-вон там, на границе поля зрения, а оружие лежит на дороге и вокруг. Местное население все еще в ступоре: а чья у них там власть? Исламисты уже ускакали, вояки Шэня -тоже. На всякий случай часть лавок прикрыли, где товар не портится, а наказание конокрада отложили до выяснения. Вдруг его друзья утром шорох навели, а обед снова пожалуют. Вот мне сразу кучу сложностей подкинули, потому что как только мы городок заняли, так явилось население с вопросами, чьи мы и как все тут будет, ибо гражданские власти тоже в бегах. Вот и почувствуй себя императором на час! Если бы я тогда потребовал от населения пять или десять девственниц немедленно, а энную сумму к утру, то мне бы девиц предоставили, и деньги тоже, если сумма не чрезмерна, вроде грузовика серебра! Но я потребовал трех честных людей для наблюдения за узниками тюрьмы, чтобы арестантам положенное из еды дали, а не сожрали сами. Казни и наказания не проводить до моего распоряжения. Бойцам моим приготовить обед и вечером чай со сладостями(на Востоке насчет сладостей надо договариваться, потому как вкусы у всех разные), все украденное у военных до вечера вернуть обратно и сдавшие ничего по спине не получат, а утаившие будут лежать в канаве и не целиком, особенно те, у кого осталось армейское оружие. Ах да, девственниц я не потребовал, чем их явно разочаровал. Вроде как все мои желания на том и закончились. Все мне предоставили в кратчайшие сроки, и даже кое-что вроде подарка властелину над их телами и душами, то есть мне- тоже. Но лично я это не брал своим руками.
Почему? Политика, та самая политика. Мы были там по приглашению Шэня, для подавления восстания. По-китайски это значит, что если мы в городе оставили кого-то в живых и стены еще стоят, это благо, но можно и сильнее-а нечего было бунтовать! А я уже был немного навострившимся и знал, что мне еще надо иметь дело с местными. Кому-то надо монет отсыпать, кому-то разрешить лошадь трофейную увести себе, кому-то хоть глаза помозолить. Был такой психологический ход- показать, что может ждать агента из местным. Демонстрируешь ему блюдо с монетами горой и говоришь, что это будет его, если он будет паинькой. Потом показываешь ему какой-нибудь жутко выглядящий древний меч, где шипы и разное страшное налеплено везде, и говоришь, что это тоже может ждать его, и палач постарается делать это подольше. Зенит и надир-показаны, и выбирай. Но чтобы я эти деньги ему показал, я же должен их иметь? Пусть не личные, а казенные? Потом сдавал, естественно, наши товарищи там работать продолжали и в клювики голодным мзду вкладывали.
-А можно себе было что-то взять?
-Можно, но не очень нужно. Зачем загружать работой по их изъятию нужных товарищей! Пусть уж лучше ничего не найдут.
И глаза Петровича смеялись.
-Ничего?
-Я обычно брал трофейное холодное оружие и его не прятал. Его радостно конфисковывали, а потом моему начальству бумаги писали про барахольство. Ну я и пояснял, что взял старый китайский меч, что выглядел необычно, но камнями и златом не украшен. Может, у него и есть историческая ценность, но мне он дорог как память о проведенном там времени. При изъятии я не скандалил и не жаловался их начальству. Мне скажут подобающие дежурные слова и отпустят.
А если мне понравился трофейный пистолет, и я его в Союз хочу забрать, то есть другие способы. Кстати, они у меня тоже не задерживались-подаришь друзьям или начальству. Ну и сам понимаешь: если оружие-инструмент, то инструмент надо содержать в порядке. Набрать пяток или больше маузеров- возможно, и перевезти через границу-тоже, а потом все свободное время на их чистку тратить? Я ведь не музейный работник, что положил пистолет в витрину и с него иногда пыль смахиваю, от него может жизнь зависеть и от того, не замерзла ли смазка в нужном узле. В командировках оружия хватало, благо я его тогда любил, и возиться с ним тоже не претило. Потому и так попробуешь, и эдак и можно ли стрелять из него левой ногой и перезаряжать зубами.
Ты во хихикаешь, а я стихи читал:
-Таков он был, эпохи тон,
Где льготной нормы нет.
Где раненый толкает ртом
Патроны в пистолет.
Иногда такие навыки пригождались. Или пригодились? Не знаю, как правильнее сказать.
Нет, про это опыт-когда-то потом. А с нами этот опыт взятия нахрапом и людские волны отсюда до горизонта не проходил. Подготовка была повыше, чем у обычного красноармейца где-то в городе Самаре. А с местными и сравнивать нечего. Людские волны отражаются пулеметным огнем и артиллерией, а если есть танки и броневики-им не устоять. Бывают и другие козыри.
Когда случился очередной мятеж, и повстанцы стали штурмовать город Урумчи, взятые Шэнем на службу беле казаки его стены удержали, а потом прилетели два самолета, сбросили бомбы и ударили из пулеметов. И людская волна от Урумчи отхлынула. Думаю, что картина там была эпическая, вроде той, что я видел, но сильно масштабнее- от содержимого кишечника людей и скота до драгоценностей - иди и собирай! Но сильно издеваться над повстанцами за это не надо, как оказалось, кони, непривычные к реву моторов и стрельбе, бесятся и не поддаются управлению наездником. Тут даже удержатся в седле сложно. А на Востоке, если побежал вождь-и остальные за ним побегут! Рефлекс такой.
А бомбы бывают не только фугасные, но и с хитрой начинкой.