Моя машина стоит посреди площади, её колеса спущены, а стекла разбиты.
Она стоит там уже достаточно давно.
Если честно, внешне она не сильно изменилась. До того, как я припарковал её у памятника на площади, краска на ней уже облупилась, а кузов был покрыт пятнами ржавчины. Спущенные колеса и отсутствие окон не сильно испортили её внешний вид, больше на это повлияли голуби, которые загадили всю крышу, капот и даже салон, который, кстати, был не таким уж и плохим, с деревянной отделкой рамы и кожаными сидениями.
Мой старенький Форд на площади - единственная часть пейзажа, которая все ещё напоминает мне о том, что происходило в течение последнего месяца.
Дело в том, что сейчас в городе нет людей, совсем. Они просто взяли и уехали, забрав с собой свои вещи, родственников и домашних животных.
Не так давно, в городе объявили чрезвычайное положение, повышенный уровень радиации, или что-то вроде того. Вернее не так, уровень радиации был действительно повышенный, иначе никого бы никуда не погнали.
Эти ребята в белых халатах думали, что какой-то умник оставил в центре города кучу плутония, причем, судя по радиационному фону, плутоний должен был лежать в открытом деревянном ящике из-под бананов и радовать всех своим веселым радиоактивным свечением.
В любом случае, я не разбираюсь в плутонии, поэтому я просто скажу, что когда все началось, я ехал на работу. Я редко смотрел новости и всё такое, так что я и понятия не имел, что происходило. На улицах было довольно пустынно, не то чтобы совсем пусто, но людей было мало, скорее всего, эти люди, как и я, не увлекались просмотром новостей и просто делали то, что делали в каждый свой понедельник.
И вот, я ехал по пустынной улице в свой пустынный офис, который был пустынным и без дополнительных обстоятельств. Сейчас люди не очень активно покупали промышленные холодильники, особенно те, которыми торговали мы. Но у нас никто не стремился менять профиль - мы продолжали торговать только ими. Так что я не сильно удивился, когда на полпути на работу мой начальник позвонил мне и сказал, что отправляет меня в неоплачиваемый отпуск на неопределенный срок. На самом деле, меня уже четыре раза отправляли в неоплачиваемый отпуск на неопределенный срок, но всякий раз этот срок продолжался не больше недели, потом меня просили срочно выйти на работу. Это происходило сразу после того, как кто-то из особо одаренных сотрудников ломал кондиционер, или чайник, или не мог включить компьютер, или не мог его выключить. Так как мой шеф знал, что услуги человека, который все это ремонтируют, стоят дороже, чем оплата моего рабочего дня - меня возвращали.
Для того чтобы я включил компьютер в розетку, поменял батарейки в пульте от кондиционера, отремонтировал чайник с помощью отвертки и изоленты и в очередной раз объяснил секретарше моего начальника, что клавиатура действительно может перестать работать, если на неё пролить кофе.
В общем, я, убежденный, что необходимость во мне возникнет сразу же, как только заклеенный изолентой чайник снова перестанет работать, решил не нервничать и отправится в центр города, чтобы выпить кофе в каком-нибудь кафе и решить, чему же стоит посвятить свой очередной отпуск. В это время я думал, что изолента на чайнике обычно не держится дольше недели и отклеивается, в это же время по всем радиочастотам транслировали срочное сообщение, в котором говорилось про опасность нахождения в черте города, про срочную эвакуацию населения и прочие важные штуки.
Дело было в том, что мне не нравилась музыка на радио, я слушал свою, так что экстренного сообщения я тоже не услышал.
Что-то подозревать я начал только тогда, когда в центре города тоже никого не оказалось.
Никого, кроме ребят в военной форме и с автоматами, рядом ещё маячили ученые со счетчиками Гейгера, которым явно не нравилось то, что показывали их приборы.
Меня спросили, что я тут делаю - я ответил каким-то несвязным мычанием. Я действительно не ожидал подобного, первый раз в жизни военный заслон мешал мне выпить кофе.
Они попросили меня проехать на площадь, выключить двигатель, выйти из машины и предъявить документы.
И вроде бы все было нормально, ребята с автоматами поняли, что я простой раздолбай, который умудрился пропустить тучи предупреждающих сообщений, и приехать в центр, совершенно не осознавая опасности.
А потом кто-то из ученых подошел со своим прибором к моей машине.
Его глаза внезапно стали похожи на два четвертака, а рот раскрылся в немом удивлении. Он что-то сказал военным и меня тут же заковали в наручники, поставили на колени и сказали сидеть смирно.
Именно так я и делал, пока военные разбивали стекла моей машины, спускали ей колеса и ждали, пока придут люди в костюмах химзащиты, которые должны были исследовать все то, что не разбили эти твердолобые упыри.
Когда люди, похожие на космонавтов, пришли и что-то там осмотрели, у меня резко разболелась голова, тогда я и потерял сознание.
*
Очнулся я уже тогда, когда вокруг никого и ничего не было, военные свернули свою заставу и вместе с учеными унеслись восвояси. Моя разбитая машина стояла на том же месте, а на мне все ещё были наручники, которые надел на меня твердолобый, но очень заботливый упырь. Забота его заключалась в том, что во время ареста мне не заломили руки за спину, там что, несмотря на наручники, мои передние конечности были гораздо полезнее, чем, например, передние лапы Тираннозавра Рекса.
Поднявшись, и даже умудрившись ни разу не упасть, я не имел ни малейшего понятия о том, чем же мне заниматься дальше. Вокруг не было ни души, на мне были наручники, моя машина была разбита, голова болела, и я чувствовал себя немного неловко, ведь ученый со счетчиком Гейгера не очень-то обрадовался, когда снял показания с моей машины.
Так что я просто решил отойти от неё куда подальше и думать о выходе из ситуации в условиях отсутствия прямой опасности умереть от лучевой болезни в ближайшие два часа.
И вот, я шел по пустой улице и ничего не понимал. Вероятно, за то время, пока я ехал на работу, я успел уже серьезно облучиться, возможно, мне осталось не так уж и много, возможно, в надвигающихся сумерках я увижу, что от меня исходит обнадеживающий зеленоватый свет и пойму, что волноваться уже не о чём. Но я все равно продолжал идти, а когда на улице окончательно стемнело, я зашел в ближайшее здание.
Дело в том, что ближайшим зданием оказался довольно-таки грязный бар, из разряда тех, в которых обычно бьют друг другу о головы бутылки и весело дерутся, а бармен, который наверняка в прошлом был членом какой-то байкерской банды, держит под стойкой ружье.
Так вот, бармен там был, и он был именно таким, каким он и должен был быть. Этот косматый мужик в кожаной жилетке стоял за стойкой и просто делал вид, как будто не происходит ну вообще ничего особенного. Видимо, он тоже не любил смотреть новости.
- "Извините" - сказал я - "вы не могли бы мне помочь?"
Он посмотрел на меня с такой ненавистью, с которой на меня не смотрел даже мой начальник, но потом, увидев наручники, произнес:
- "Какого хрена ты натворил, придурок?"
- "Нуу, я, если честно, не знаю. Меня просто остановили, вывели из машины, и надели на меня наручники"
- "Просто так?"
- "Выходит что да, просто так"
- "Они там совсем уже с катушек едут, всех подряд вяжут" - сказал он, улыбнулся и принялся мне рассказывать о том, как его и его товарищей однажды остановила полиция. О том, что скорость они на самом деле не превышали, а что друга его тогда посадили и вовсе ни за что, потому как лицензия на тот огромный револьвер у него, на самом деле, была, просто он её где-то потерял.
Я слушал его речь не меньше двадцати минут и у меня не получалось вставить ни единого слова, потому как мой собеседник был явно настроен на одностороннюю беседу. Где-то к сороковой минуте он уже успел рассказать о том, как его задержали за превышение скорости, а потом посадили за сопротивление аресту, о том, как от него ушла жена, что у него под стойкой лежит дробовик "Бенелли" 12-ого калибра, и о том, сколько стоит месячная аренда помещения бара.
Позже, он предложил мне выпить за счет заведения, и тогда я, наконец, и смог сказать ему, что у меня на руках были наручники.
Оказалось, что проблемой это не было, мой говорливый собеседник откуда-то достал кипу ключей и раза с третьего подобрал нужный.
И тогда у нас как-то не очень получилось адекватно оценить обстановку и выбраться из радиоактивного города, потому что желание напиться волновало моего собеседника гораздо сильнее, чем сведения, которые я пытался ему дать.
Тогда я вспомнил, что алкоголь, вроде бы как, выводит радиацию, и решил перестать сопротивляться.
Ну и, несмотря на все невзгоды и опасности, мы напились какой-то бурды, которую так не назвавший своего имени владелец бара очень хвалил, и я, все ещё выслушивая бессвязную болтовню этого странного человека, отключился.
*
Очнулся я уже утром, наручные часы показывали 8.15. Только потом я заметил, что секундная стрелка не движется, так что эти 8.15 могли на самом деле быть и 9.26, и 10.41, и даже 13.59.
Если когда я очнулся в прошлый раз, моя голова болела по неведомой мне причине, то сейчас она болела от выпитого алкоголя. На самом деле, я никогда толком и не пил. Только на выпускном в школе, но это не очень хорошо кончилось, и на свадьбе моего друга, того самого друга, который спаивал меня на выпускном, так что это тоже кончилось не очень хорошо.
В тот момент я подумал, что моя голова вот-вот развалится на две части, они упадут на пол и одна из них весело закатится за барную стойку, поэтому искать того говорливого бармена совершенно не хотелось.
Я нашел воду, страшно обрадовался и принялся жадно её поглощать. Несмотря на то, что я понимал, что бармена стоило бы образумить и вытащить отсюда, ещё я понимал, что этого я сделать не смогу, скорее всего, меня опять споят и опять даже не захотят узнать моё имя.
Так что я просто взял, и ушел. Это довольно неплохой ход, когда ты не знаешь что делать.
Дальше, мне стоило принять важное решение. Хоть какое-нибудь важное решение, так как до сих пор я не придумал абсолютно ничего, что касалось бы моего отсюда спасения.
Как человек, смотревший много фильмов, в которых крутые ребята садились в машину, заводили её с помощью двух проводков и уезжали в закат - я решил попробовать одолжить стоящий неподалеку внедорожник.
Конечно, результат был ожидаемым, во-первых, он был не просто закрыт, а абсолютно полностью закупорен со всех сторон. Ощущение было таким, будто я пытаюсь влезть в настоящий замок, с подвесным мостом, рвом с водой и стенами, высотой метров в пять.
Мой локоть оказался недостаточно хорош для этого дела, по стеклу даже трещины не пошли, пошли они только после того, как я кинул в это стекло кирпич.
Трещинами все и закончилось, потому что это стекло отказывалось хоть как-то реагировать на мой кирпич, оно даже не пыталось треснуть чуть сильнее, не происходило ровным счетом ничего, а я к этому моменту чувствовал себя как человек, решивший вскарабкаться на Эверест, но спотыкнувшийся у подножья и разбивший себе нос.
Чтобы оправдать свою беспомощность я решил думать, что машина просто была бронирована.
Неподалеку стоял какой-то маленький автомобиль неизвестной мне марки, для себя я решил, что он, наверное, чешский. Никто даже не удосужился его закрыть, так что я практически без труда проник внутрь. Это могло произойти и вовсе без трудностей, но парень, проектировавший эту машину, решил сделать так, чтобы в неё нельзя было сесть, не ударившись головой о крышу.
Но и тут меня ждало разочарование, ключей внутри не было, а магические два проводка, увы, были вне сферы моей компетенции.
На этом все мои важные решения закончились.
Тогда я решил пойти домой, по моим расчетам это заняло бы меньше двух часов. Дом находился на окраине города, и я решил, что там всё равно будет безопаснее, чем в самом центре событий. Тогда же я продолжал удивляться, почему я все ещё жив, почему меня не эвакуировали и сколько я ещё проживу такими темпами.
*
Я брел по пыльным улицам, а на небе собирались тучи. На самом деле, в городе, в котором я прожил большую часть своей жизни, было очень мало осадков, их вообще было мало на юге, но у нас их будто бы было ещё меньше обычного среднестатистического "мало".
Ты мог натереть свои туфли до блеска, но уже в полдень они так покрывались пылью, как будто ты шел по обочине трассы два дня, а все это время мимо проезжали колонны грузовиков, каждый из которых оставлял за собой облака дыма, грязи и пыли одновременно.
В общем, всюду и всегда было жарко и пыльно, сейчас же на небе собирались тучи. В прогнозе бы наверняка сказали что-то про переменную облачность, они всегда так говорили, даже если в итоге начинался жуткий ливень. Скорее всего, это просто особенность местности - осадки выпадают так редко, что у синоптиков уже язык не поворачивается говорить слово "дождь".
Но сейчас всякий синоптик был бы вынужден повернуть свой язык, дотронуться альвеолы его кончиком и на выдохе произнести слово "дождь", а потом, по тому же алгоритму, собраться с духом и сказать - "ливень", даже не так - "ливень!".
Почему-то в нашем лексиконе закрепилось выражение "льет как из ведра", хотя вряд ли кто-то из ныне живущих сможет вспомнить, когда же его последний раз обливали из ведра. Более того, ведра устарели ещё давно, ведь сверху они закрыты не были, туда попадала пыль, грязь и прочие ненужные вещи. Сейчас мы используем герметичные контейнеры со встроенными терморегуляторами.
Когда я говорю "мы", я имею ввиду ДОСЛ, или Демократическое общество свободных людей. Какому-то умнику пришло в голову назвать так страну, которая занимает почти 70% поверхности всей планеты, включая Северную Америку, Европу и большую часть Азии.
Насколько я помню, окончательное объединение произошло ещё в 1956 году, когда правители Восточной коалиции наконец осознали, что жизнь в борьбе за вполне конечные ресурсы - неправильный путь развития человечества.
Так что теперь в мире существуем только "мы" - развитый и в меру передовой ДОСЛ и какие-то ублюдки, которые, если верить тому, что показывают по телевизору, ходят в черной одежде, носят оружие, пишут справа налево и стремятся всячески нам нагадить.
Я даже слышал, что у них тоже есть полноценное государство, но я не помню, как оно называется.
Так вот, у нас дождь из ведра больше не льет, у нас он просто льет, и мы просто мокнем, как промок и я.
*
К себе домой я не дошёл, потому что мне помешала стена.
Огромная такая стена, метров в десять в высоту, а сверху энергетическое поле. 1984-ый год принес нам много полезных изобретений, включая энергетическое поле. У меня такое дома было, на входной двери, оно полупрозрачное и слегка отсвечивает синим. Мне очень нравилось, как на него реагировал мой кот - никак, он просто каждый раз бился мордой в эту синеватую штуку.
Но я же не кот, я не смогу залезть по отвесной стене и ударится головой о непреодолимую невидимую преграду.
Тогда я осознал, что все не так плохо, как я думал - всё гораздо и гораздо хуже. Город не могли обнести барьером, который предназначен для защиты населения в потенциально опасных регионах просто так, более того, барьер был развернут так, чтобы защищать от угрозы изнутри, а не снаружи. Это никак не могло меня обрадовать.
С новыми силами, которые придал мне даже не страх, вызванный опасностью, а страх того, что по каким-то причинам меня отсюда не эвакуировали, я ринулся к одному в прошлом бесполезному магазину, который, как я помнил, находился совсем неподалеку.
Это был магазин, в котором один поехавший парень торговал снаряжением для туризма, а потом его сменил другой поехавший парень, и они начали торговать снаряжением для выживания.
Странно конечно, так как в нашем обществе главным и единственным средством для выживания является кошелек с деньгами и парой кредитных карт, но они продавали там всякое военное обмундирование: разгрузочные жилеты, военную форму, подсумки для патронов, каски и прочие вещи, которые нормальный человек покупать не станет.
Один мой друг однажды хвалился, что купил там бытовой дозиметр. Потом этот идиот три дня ходил по офису и щелкал своей игрушкой над всем и над всеми подряд. А потом шеф отправил его в "неоплачиваемый отпуск". Он не умел чинить чайники изолентой, так что его неоплачиваемый отпуск длился уже два года, и этот человек даже и не пытался искать себе другую работу. Уверен, ему хватало и пособия, на которое он мог пить, есть и ходить по своей квартире щелкая дозиметром.
Дверь магазина была открыта, я не удивился бы, если узнал, что его владельцы не закрывали её в принципе.
Я обнаружил то, что было нужно мне на витрине. Слава богу, что витрину было разбить легче, чем стекло того внедорожника.
Ну и вот, нужная мне вещь у меня в руках, я смотрел на неё, а её выключенный монохромный экран говорил мне о том, что проблемы возникают там, где их не ждешь.
Нужно было искать инструкцию.
Инструкция нашлась не сразу, видимо, продавались такие штуки без неё. Все равно ни один потенциальный покупатель не стал бы её читать, сказав при этом, что нужна она только идиотам, детям и несмышленным домохозяйкам. Увы, но коэфициент интеллекта потенциального покупателя в этом магазине редко переваливал за 90, иногда, казалось, он не достигал даже 60.
Так что, благодаря недюжинному интеллекту и невероятной упертости такой человек скорее признал бы производителя идиотом, выпустишвим бракованый товар, чем согласился прочитать малнькую бумажку, которая, по его мнению, вовсе не нужна таким серьезным ребятам как он.
Я нашёл сложенный пополам листик и включил прибор.
Увы, но ничего не произошло, монохромный экран не светился, диод не горел и я не слышал тех самых трещащих звуков. Конечно же, как и потенциальный покупатель, коэффициент интеллекта которого не превышал 90 пунктов, я решил, что он просто сломан.
Тогда я взял другой - он тоже не соизволил включиться, как и третий, так и четвертый, так и пятый, даже шестой не работал, и седьмой. В мою голову закрались сомнения - не могут ведь семь дозиметров быть сломаны? Согласно инструкции, даже если прибор неисправен, красный диод все равно должен два раза мигнуть, если он разряжен - один раз. Но он не мигал, так что я сел на стул и принялся смотреть в окно.
В окне ничего не происходило, это почти как телевизор, только глаза не так устают.
Ветер дул, дождь моросил, но что-то явно было не так. Сразу я даже не понял что именно, но позже стало ясно - на другой стороне улицы стояло дерево. Простое дерево, с зелеными листьями, кора коричневого цвета, ветки всякие разные, никакого внешнего отличия от других деревьев.
Но, похоже, это дерево не знало, что на улице дул ветер и моросил дождь, его кроны не раскачивались под влиянием природы, вода стекала по листьям, но листья выглядели пластмассовыми.
Это было то самое дерево.
Я встал со стула и пошел на выход, прямо к нему.
Оно стояло, а на его стволе было белое пятно, совершенно круглое, оно будто бы всё искажало, не повторяло фактуру коры и выглядело полностью гладким.
Поднеся к нему руку, можно было почувствовать пульсацию, будто бы внутри билось сердце. Я потянулся, кончики моих пальцев были всё ближе.
И вот, я дотронулся до пятна, оно было мягким, будто резиновым.
И тогда всё стало белым, в глазах помутилось, действительность опять исчезла
---
Яркий свет бил прямо мне в лицо, заставляя открыть глаза и, зажмурив их вновь, осознать, что наступило утро. Я встал с кровати и понял, что собака снова унесла мои тапочки. Она всегда их куда-то тащит, сначала один, а потом другой - совершенно в другое место. И каждый раз это место разное. Обычно, у меня получается найти один тапок, но второй она прячет лучше. Даже собаке не нравится мой образ жизни, хотя мне и платят пособие, и ей вполне хватает на любимый корм.
Невероятно сложно найти работу, когда осознаешь, что работа бесполезна.
Каждый раз, когда я засыпаю, мне снится чья-то жизнь. Позавчера это был пожарный, который спасал маленькую девочку из огня, вчера это была домохозяйка, у которой прорвало трубу с горячей водой. Сегодня это был человек, чей образ жизни чем-то похож на мой.
Я помню все их жизни в мельчайших подробностях, я знаю, как зовут их далеких родственников, домашних животных, знаю номера их банковских счетов и помню про их задолженности по счетам за электроэнергию, будучи не в состоянии при этом запомнить свои.
Эти люди живут совсем в другом мире, мире, который не похож на наш, который пошел по совсем другому вектору развития.
Он все ещё кажется мне идеальным, хотя история каждого человека и заканчивалась одинаково смутно и неясно.
Каждый человек видел белое пятно, которое приводило к моему пробуждению в тот самый момент, когда жизнь человека была максимально близка к тому, чтобы оборваться. Увы, но все мои размышления о природе моих снов так ни к чему и не привели, а врачи только и смогли, что посоветовать больше отдыхать.
Сейчас я, так и не найдя ни одного тапка, отправился на кухню, открыл холодильник и взял бутылку молока.
Внутри, на дверце, пульсировало пятно.
Бутылка упала.
Хорошо, что стеклянные уже не в обиходе.