Я помню, их было много... Больше, чем десять, чем сто. Они стояли за зеркалом. Пёстрые, цветные, раскрашенные. Лица спрятаны под глянцевыми масками, украшенными камушками, блёстками, перьями; подолы ярких платьев трепыхались на неощутимом ветру, а голоса их напоминали музыкальные инструменты, человеческих не было, я не услышал. Их запахи сводили с ума. Смешиваясь, переплетаясь, словно паутина, они окутывали меня со всех сторон, обволакивали и притягивали.
Всё изящество, роскошь и богатство портила, затесавшаяся в самую середину, серая тень. Угрюмо смотря в пол, чуть покачиваясь, она позволяла яркому потоку пихать себя со всех сторон, поддавалась течению, не сопротивлялась. На лице её не было маски, потому что лица не было. Серые лохмотья повисли на осунувшихся плечах. Но она всё же была живой. Яростной, гневной злобой она, задевая других, оскверняла их божественную красоту.
Я возжелал её смерти. И в тот момент, когда моё сердце забилось быстрее от сокрушающей ненависти к этому существу, мой локоть что-то задело. Что-то пыльное, грязное, мерзкое - лохмотья тени. Я опустил взгляд и увидел слабое, словно от пыли, пятнышко. Снова я устремил взгляд к зеркальной глади. Пустота. Лишь отражение моего бледного лица. Всё исчезло.
Второе видение. Витрина магазина. Полдень.
Она лежала на холодном полу огромной пустой комнаты. В окно, распахнутое ветром, влетел жёлтый лист. Он летал по комнате, падал на пол, бился в судорогах и снова взлетал. Когда листок пролетал над девушкой, резко замер и упал на её лоб. Девушка раскрыла серые глаза, наполненные свинцовой тяжестью Осознания, поднялась и листок, лежавший на её лбу, упал на колени девушки. Она взяла его в руки и растёрла между белыми пальцами.
Комнату стали заполнять люди, а призрачные стены взорвались и исчезли. Девушка поднялась с асфальта, опираясь на стену кафе. Она молча брела по людной, бесконечной улице. Люди казались ей сонными, эгоистичными существами. Они были противны ей. Она шла до пешеходного перехода, дошла до его середины, развернулась и пошла по разделительной полосе. На встречу мчался гулко ревущий грузовик.
Звуки и запахи летнего поля. Трава до плеч, покрытая ледяной росой, пахла свежестью и сыростью. Девушка сбросила куртку и кеды. Злаки раскачивались под синевой летнего неба. Огромная сосна одиноко раскачивалась посреди густого пшеничного поля, коему ни конца, ни края видно не было. Девушка подошла к дереву. К одной из его ветвей была привязана тарзанка. Она стала разбегаться, отталкивалась от земли всё сильнее, и вот, когда её ноги уже не касались земли, девушка разжала руки и полетела вниз, в пропасть.
Я едва не закричал. Застыл, не двигаясь, уставился на своё отражение: бледное и тусклое. Время будто остановилось, и мир вокруг растаял. Из-за витрины на меня смотрели мутные глаза манекена.
Третье видение. Вечер. Карнавал.
Огонь в камине танцевал яростно и страстно. Обжигал янтарными языками чёрные стенки камина. И в танце этом я видел бал...
Все в масках. Лишь полоски алых ртов, расплывшихся в улыбках, видны мне. Я сам тоже в маске. Она белая, без страз и перьев, что значит, я не принадлежу их миру.
Зал был огромен и мощью колонн, громадами лепнин, тяжестью золочёного купола он являл собой зрелище столь же прекрасное, сколь и властное, давящее. Он был полон людей, обратившихся на одну ночь в диковинных существ из мифов и сказаний. Белоснежные подбородки, алые рты, цветастость и помпезность масок, и... пустота глаз. Вся роскошь, вся красота бала, отражаясь в их янтарных глазах, терялась и обращалась ни во что.
И я один. Живой, чужой в этой бессмысленной сказке.
Нет. Ни один.
Эти глаза, снившиеся мне в кошмарах. Это грязное, вечно рваное тряпьё одежд... Он стоял спиною ко мне.
Я устремился сквозь толпу танцующих Пустот к Серому. Мне хотелось оттащить его в сторону, узнать, что ему нужно от меня, что он забыл в моих прекрасных видениях?.. А Пустоты своими бальными платьями, искусственными крыльями и когтистыми лапами мешали мне добраться до Серого. Они захватывали меня в свой танец, обманом заводили в центр хороводов, и двигались, двигались своей пёстрой массой, затмевая рассудок разнообразием красок...
Хотелось кричать от безысходности. Я не продвинулся ни на шаг. Мне казалось, что карнавал - это единственный шанс разобраться с Серым, выяснить, что ему нужно.
В то время Серый пригласил на танец какую-то девушку в костюме дриады. И пока они танцевали, я видел это ясно, девушка выцветала, её наряд становился всё бесцветнее, точно Серый выпивал её. А все вокруг молчали. Музыка тоже стала частью этой безучастной тишины. И девушка таяла молча, пока не растворилась. И я молчал.
Внезапно, толпа резко отхлынула от меня, заключив в круг. Поражённый, я не сразу заметил, как Серый вошёл в центр хоровода, встал позади меня.
Я обернулся.
На лице Серого, ставшего мне врагом, врагом моих видений, была точь-в-точь такая же маска, как на мне.
Не желая быть похожим на это чудище, я скинул маску. И чуть не лишился разума. Маска Серого упала. Я увидел лицо. Бледное, с синяками под глазами, своё лицо.
Видение четвёртое, заключительное. Сумасшествие.
Это невозможно.
- Невозможно,- повторил я вслух и губы Серого повторили вслед за моими.
- Ты не я! Хватит дурачиться!- кулаки Серого сжались, лицо побелело. Зеркало. Абсолютно точно.
Меня бросило в дрожь и тело под лохмотьями тоже мелко задрожало.
Как так вышло, что проникнув в мои видения, он обрёл моё лицо?
Голос раздался в моей голове, подобно удару в гонг. Эхом раскатились по разуму слова невиданно сильного существа.
"Это не я, это ты украл моё лицо. Это ты бесплотный, серый, никчёмный вор чужих красок. Исчезни!"
- Нет... Нет! Это ложь! Я настоящий, я живой! У меня есть дом и семья, как я могу быть... Серым?..- не крики, а хрипы и стоны.
"Такое бесполезное создание, как ты, не имеет права находиться в видениях Пустот, говорить и двигаться! Иначе, ты омрачаешь всю прелесть бала своей грязью!"- взревело создание.
А потом... Пустоты набросились на меня, сорвали маску с лица и в их глазах я увидел себя. Серого, потемневшего. Пустоты рвали меня на части, маленькие серые клочки. Мне не было больно. Только страшно. Ведь это неправда, это сон, видение... Так отчего же я не могу проснуться!? Почему я всё ещё в этом кошмаре? А Пустоты всё раздирали моё тело. Их лица были спокойно, руки не напрягались. Они сжали меня толпой и своими острыми когтями, шипастыми крыльями, огромными лапами кромсали меня. Эти... части, что больше не принадлежали мне, взлетали пеплом к потолку, и собирались в воронки.
И, тем не менее, я ещё жил. Я видел, как загорался всё ярче Серый или кто он там. Ему было явно больнее, чем мне. Из глаз его, прозрачных и сияющих, лились беспрестанно слёзы, гримаса боли исказила его лицо и, несмотря на божественное сияние, он казался мне ужасным.
Тьма в одно мгновенье накрыла меня. Моё оторванное от тела сознание оказалось в... нигде. Это можно было бы назвать темной, не будь в ней столько бесплотного света.
Я блаженно расслабился в этом бесконечно многогранном пространстве.
Больше нет видений, Пустот и Серого. Не знаю, кем он был, так же, мне не известно, кто есть я. То есть, был я. И был ли вообще...
Теперь это не важно. Я свободен. И почему мне так не хотелось расставаться с жизнью?