Первое утро самостоятельной жизни ознаменовалось настоящей трагедией - ноутбук, планшет и плеер оказались разбитыми.
Накануне Маришка два дня носила вещи и отмывала свою маленькую уютную квартиру. В короткие промежутки отдыха удавалось заглянуть в Интернет, но не на почту или в соцсети (на это не хватало времени), она собирала коллекцию сказок Одинокой флейты в исполнении Александра Брыкова, искала композиции "Последнего из Могикан" перуанца Александро Кейривэлу и немецкую фолк-группу "Фавн". Словом, все, что так любил Дик. Даже возникла идея покупки аромопалочек для воссоздания атмосферы из светлого прошлого.
Музыка и запах отвлекали, навевая приятные воспоминания, возвращая назад в офис, где Исполнительный директор задумчиво смотрел в пустоту, подыскивая рифму для своей будущей бессмертной баллады.
Стоя в растерянности среди осколков пластика, Маришка чувствовала, как сходит от горя с ума.
- Ну почему!? - прошептала она, падая на колени.
Ответ пришел из глубин сознания, вернее, вспомнился, слова, прозвучавшие во сне - "Эти звуки отнимают у меня твою любовь!"
В квартире царила ватная тишина, даже шум машин с дороги почти не долетал. Или это только казалось?
Рассеянно глядя на разбитую технику, Маришка осознавала, насколько сейчас не восполним ущерб. С вандализмом мирил только один нюанс - панфлейта лежала в ящике под бельем у мамы. И зачем ушла из дома? Взгляд остановился на кукле, неподвижно лежавшей на кресле. Волнующих снов не было уже две ночи. Может быть, все померещилось, ведь нервам нужно время на восстановление. Или так прогрессирует шизофрения? Галлюцинаций предостаточно, как зрительных, так и слуховых.
И все же впереди паровоза лететь не стоило, если начать миграцию назад, мать вообще покой потеряет. Надо просто побыть одной. Иногда, близкие чрезмерно навязчивы и внимательны, а это мешает. Все будет хорошо, новая работа, по вечерам телевизор и шитье, а если не получится ...
- Вернуться никогда не поздно, - она вошла в ванную и посмотрелась в зеркало. Впереди ждал хлопотный день, но в конце надо обязательно себя чем-то порадовать, а то эти круги под глазами откровенно пугали. Да, последним пунктом непременно должен был стать какой-нибудь вкусный пирог. Маришка любила печь и делала это довольно талантливо.
Водружая на плиту ковшик с молоком для какао, она уже определилась с рецептом - свой фирменный кекс (такие обычно пекут на Рождество, с сухофруктами). Теперь следовало продумать список всего необходимого.
Руки сами собой потянулись к вискам, последнее время голова нудно гудела и эта слабость, нередко вызывающая легкую тошноту. В день отъезда с дачи мать вслух заметила, как дочь осунулась. Маришка тоже видела себя в зеркале, но все списывала на пережитые приключения, старалась плотно и часто кушать, помогли же калории той безрассудной ночью и в Воронеже.
Перед выходом на улицу, она проверила "охранные метки" - разработанная стратегия безопасности.
Оба окна были заставлены банками и тарелками с талой водой. Первое, что Маришка сделала, включив холодильник - заморозила водопроводную воду. Очищенная таким образом она должна была стать свидетелем постороннего интереса, если таковой проявится. За банками и блюдцами вдоль подоконников и под дверью балкона тонкой полоской лежала прокаленная соль - это чтобы не возникло желания воспользоваться окнами как дверью. Основной вход претерпел тщательную чистку стиральным порошком, со все той же солью. Жаль до полнолуния далеко, но растущий белый лик вселял надежду, а уверенность, как известно, один из факторов успеха. Дверной косяк с обеих сторон Маришка пометила собственной кровью. Прочитала где-то, что таким образом можно спрятать свое жилище от ведьм и колдунов. Окровавленные иголки тоже страховали, на всякий случай. Она неосознанно готовилась к длительной осаде и без острой нужды пока никуда не выходила.
Суеверный страх приехал следом из Воронежа. Интуитивно страшась встречи с Юлией Сергеевной, Маришка старательно проводила ежедневные охранные ритуалы, сначала в маминой квартире, теперь в своей однушке. А на даче, так вообще, пришлось попотеть над всем периметром участка, хорошо, что там давно растут рябина и боярышник.
Поведение на улице также подверглось коррекции. Во-первых, амулет от сглаза и злого интереса: пара бусин и мешочек с солью, пропитанной каплей крови. Во-вторых, Маришка старались не выдать себя взглядом.
И так, день прошел в суете и хлопотах.
Когда первые сумерки чуть-чуть оттенили окна, горячий кекс отправился "отдыхать" под полотенце. Тихо напевая под нос, Маришка ушла в комнату и расположилась на паласе среди пакетов с разноцветными лоскутами. Она вытащила заготовленные выкройки для новой рубашки Стефана, собираясь немного пошить перед сном.
- Эта цветастая тряпка выглядит вульгарно!
Реплика со стороны шкафа испугала до икоты. Открытая секция для книг и мелочей, была застлана флисом. Лежавший на самом краю Стефан, повернулся на бок и подпер голову рукой. Абсолютно голый!
Пару секунд Маришка таращилась на семидесятисантиметрового аполлона, потом подхватила кусок фланели, бросила ему на бедра.
Тот насмешливо искривил бровь:
- Я тебе не нравлюсь? - он дернул коленом, сбрасывая ткань. - Лично мне жаловаться на тело не приходится. Ты не находишь?
- Прекрати, пожалуйста! - краснеющая Маришка упрямо смотрела в окно, в происходящее верилось с трудом.
- Ну, хорошо, тогда принеси чего-нибудь поесть.
- Ээээ, - она смущенно скользнула по нему взглядом. - А чего ты хочешь?
Требование сладких спелых ягод сразу напомнило о мысли про эльфов, но неосторожный вопрос с губ не слетел.
Она скованно отправилась на кухню. И как догадалась зайти на рынок!
Виноград Стефана не удивил, а вот финики стали приятным сюрпризом.
- Выброси остальное! - потребовал он.
Маришка предложила на пробу и сладкую булку, но сдоба миниатюрному привереде не понравилась.
От этого чуда трудно было оторвать взгляд - самый настоящий человек, только уменьшенный в несколько раз!
- Как такое возможно?! - не удержалась она взволнованно. - Расскажи что-нибудь о себе.
- Так ты все знаешь! - его рот был буквально набит сладкой липкой мякотью.
- Ничего подобного! Я купила шарнирную куклу. ... Ой, Стеф, прости меня! - она забрала из его рук финиковую косточку, иначе та, также как и предыдущая, отправилась бы в полет по комнате.
- Ладно, забыли, - милостиво согласился он.- Я зла не помню, а в доказательство можешь меня спросить, например, о нем. ... Я видел его. И чего ты нашла в этом козле?
- Ты о ком? - заморгала Маришка.
- Я хочу фиников.
- Послушай, я не сильна в намеках и загадках, - постаралась она тактично намекнуть, но увидела перед собой лишь требовательно протянутую руку.
- А варенье не хочешь, абрикосовое? Очень вкусно! - она снова накинула фланель ему на бедра. - Фрукты с сахаром либо варят, либо перетирают. В нашей семье варится только абрикос и вишня, все остальное - "живое". Мы не используем ...
- Не умничай, - перебил Стеф. - Лучше принеси попробовать.
Через пару минут Маришка вернулась с чашкой чая и небольшой пиалой доверху наполненной янтарно-оранжевым вареньем, где виднелось несколько ядрышек.
Принося абрикосы с рынка, Валентина Аркадьевна всегда сажала Маришку колоть косточки, а сама резала плоды и пересыпала сахаром. Ядрышки из косточек придавали варенью небольшую терпкость. Открывая очередную банку, Маришка съедала их всегда первыми.
Стеф обмакнул кукольную ложечку в варенье и облизал ее.
- Сюда надо больше сахара класть, - капризно заявил он.
- Много сладкого вредно!
- Не указывай! - он снова потянулся к пиале.
Ложка, другая, третья. Оранжево-желтая капля упала на пол.
- Ты с чаем, - мягко посоветовала Маришка, подкладывая лоскут, чтобы варенье не размазалось везде.
- Я предпочитаю молоко, - отмахнулся он.
- Принести?
- Я больше не хочу варенье, - Стеф отложил ложку и окинул комнату взглядом - Здесь лучше, чем в той квартире. - Он резко и выжидательно смолк, а у Маришки хватило разума не вспоминать разбитую Элизу.
Она и сама не могла объяснить, почему не следовало заговаривать о той кукле.
Тем временем, он наблюдал за ее лицом и остался довольным, точно знал ход мыслей.
- Стеф, хочешь, налью в таз горячей воды, и ты вымоешься? Уже поздно, скоро спать. - Маришка вымученно улыбнулась.
Проигнорировав предложения, он лишь снова скинул ткань с бедер.
- Ясно, - она отвела взгляд и поднялась.
В ярко освещенной тесной ванной зеркало, как и его двойник в прихожей и трюмо в комнате - все подверглось тщательному осмотру и обработке углов кровью, чтобы ни у кого не возникло желания заглянуть в квартиру со стороны.
Заткнув слив раковины, Маришка включила воду и в ожидании принялась разглядывать свое отражение: бледная кожа как высохла и отдаленно напоминала пергамент. Такой вид вряд ли вызовет у потенциального работодателя положительные эмоции. Возникшее ощущение взгляда в спину отвлекло от созерцания - на пороге ванной комнаты стоял обнаженный Стефан.
- Надо тебе сшить домашнюю одежду! - она вскользь мазнула по нему взглядом и отвернулась. - Залезай, а то замерзнешь!
- Подсади, я же не попрыгунчик! - фыркнул он.
Пришлось наклониться и подставить согнутую в локте руку.
Прикосновение его гладких ягодиц вызвало почти электрический разряд, попалив кожу жаром.
А Стефан изменился: оливковый цвет уже не отсвечивал смертельной землистостью. Напротив, кожа лучилась силой и здоровьем, придавая смуглому красавцу необыкновенное очарование. А эта эспаньолка, ... будь она не ладна! .... Руки зачесались взять бритву и вернуть прежний юный облик того юноши, увиденного на корейском кукольном сайте впервые.
Маришка смотрела, как он погружается в пенную воду и в сотый раз гадала, каково оно без головы, пока художник рисовал щетину? Бестактный вопрос, скорее всего не обрадует, и его пришлось проглотить.
- Ну, наслаждайся, а я приду позже.
- Разве ты не присоединишься ко мне, - он изогнул бровь.
- Вот полотенце, - не поддалась она на провокацию. - Через пятнадцать минут тебе уже не должно быть в воде.
В спину полетел хриплый смех и призывы вернуться, чтобы и мыльными руками обласкать ... Что именно, Маришка слушать не стала, понимая, что и так уже спокойно этой ночью не уснет.
Она вымыла посуду на кухне, потом принесла в комнату молока и приготовила кровать, время тянулось как смола.
- Ты все? - побарабанила она пальцами в закрытую дверь.
Стефан сидел на краю раковины ... голый и мокрый.
- Для чего я оставила полотенце, как ты думаешь? - возмутилась Маришка.
- Наверное, чтобы меня вытереть? - насмешливо предположил нудист, исчезая в махровых складках.
- Все. Сиди, - она устроила его в кресле. - Я мигом.
Вода всегда приносила удовольствие, но на этот раз понежиться под тугими струями не удалось. Кое-как всполоснувшись, Маришка накинула халат.
А в комнате работал телевизор! Стефан прихлебывал из чашечки молоко и смотрел новости.
- Как ты его включил?
Он удивленно вскинул голову, явно не понимая причин столь глупого вопроса. Любой цивилизованный человек воспользуется пультом, лежавшим на подлокотнике. А чем еще заниматься, если барышня с собой не позвала?
- Все. Ложимся спасть, - Маришка твердой рукой выключила телевизор, ее знобило от неприятной слабости. Возможно, вода была слишком горячая, а может, провокации все той же шизофрении.
Вопреки ожиданиям, Стефан предпочел лечь не на полке, а рядом, на подушке. От его близости непроизвольно бросило в жар и захотелось сдвинуться на край кровати. Просто удивительно, какой пошлой может оказаться фантазия, рисуя грядущую ночь рядом с миниатюрным мужчиной.
В темноте рука нащупала постой пакет из-под фиников.
- Все финики?! - оторопела Маришка. - Не лопнешь? Вообще они очень калорийны.
- Ты упрекаешь меня в обжорстве? - вкрадчиво поинтересовался Стефан.
- Нет, но ... Да! Да, я упрекаю тебе! Учти, растолстеешь, любить не стану!
- Ах, вот так! - он завозился в углу, и через мгновение Маришке прямо в ухо прилетела финиковая косточка. Она не успела возмутиться, как ощутила удар от еще одной. - Будешь заглядывать мне в рот, обижусь! - он развернулся и улегся лицом к стене.
Вот ведь! На языке так и вертелось ходовое выражение, что на обидчивых воду возят, но внезапно Мариша поняла - он уже спит.
* * *
И снова изнемогала она в его руках, до самого рассвета отдавала всю себя, истаивая и растворяясь в его дыхании и страсти.
Стефан забирал день за днем, час за часом, стирая из ее памяти сказки Одинокой флейты, ароматы кедра, лимона, сандала и ночной отель на станции Придача.
И не беда, что нет сил пошевелиться, душа пела, чувствуя сытую телесную негу. Как же мало нужно для счастья - лишь бы он всегда был рядом.
34. Латиф
Поиски любопытного латифа, так удачно заглянувшего в зеркальный коридор во время ритуала затягивались. Юлия Сергеевна подозревала, что девица, находящаяся с ним, позаботилась о безопасности, умудрившись надежно закрыться. Аппетитная брюнеточка не мелькала в зеркалах, ее не было среди лиц на улице, и самое паршивое не ощущался даже запах ее треклятой норы. Зоренька то пропадала, то безмолвно лежала на столе, она тоже не чуяла беглянку. Носовой платок, выкраденный из кармана, оказался собственностью рыжего толстяка, еще имелся слабый след того, кто стал Заменой, но и только, эта умница выстирала лоскут накануне в отеле.
Яков Прохорович серчал час от часу. Нет, он неплохо устроился в теле другого мужчины и за короткий срок смог полностью того одолеть. Тело, конечно, не первой свежести, с признаками панкреатита, хорошо хоть без аллергии и астмы. Со временем болезни сойдут окончательно, Яша нервничал из-за отсутствия силы, вернее, она была, но выхода не имела, как в запечатанном сосуде. А еще масло! Жгучая вишнево-коричневая дрянь не давала покоя ни днем, ни ночью: грудь горела огнем, сдерживая полный вдох. Он и одеться толком не мог, вещи сразу пачкались и пятно стирке не поддавалось. Все свои неудовольствия и плохое настроение Яша адресовал маленькой старушке, тенью следовавшей всюду: раз пообещала латифа, так вынь, да полож!
И Юлия Сергеевна выбивалась из сил. Единственной зацепкой оставался трусоватый боров, не просыхающий почти пять дней. Ему пришлось немножко помочь уверовать в собственную безопасность и убрать из снов Яшкин револьвер. И не без пользы! Один вечерний звонок наконец открыл тайник!
* * *
Саня, действительно, чувствовал себя лучше, он не прикасался к пиву, убрался в квартире и даже сварил густой борщ, с грибами и фасолью. И все это время названивал на Маришкин домашний номер, ибо был уверен, что иными средствами связи ее не достать.
- Алло?
Ответил незнакомый женский голос.
- Э, здравствуйте! - растерялся Саня, по правде сказать, ответа он не ждал.- А Марину к телефону позвать можно?
- Она здесь не живет. Что-то передать?
Когда Саня узнал, что разговаривает с Валентиной Аркадьевной, то возблагодарил небо за столь щедрый подарок, по крайней мере, эта женщина не бросит трубку и уж наверняка выслушает. А хотел Саня узнать много, буквально все: где Маришка, куда уехала и почему, а главное забрала ли с собой кукол?
Через пять минут он знал и о несчастной любви, и об увольнении, о приезде на дачу и поливе грядок. И да, какая-то кукла постоянно находилась в сумке, Маришка ее везде носила с собой. Мать пожаловалась на собственную ненужность, иначе бы не осталась совершенно одна. Причина переезда в отдельную квартиру просто была представлена как факт, без объяснений.
- Она плохо чувствовала себя утром, донимала сильная слабость, - вздыхала Валентина Аркадьевна. - Но собралась и вечером уехала.
Сама мамаша вернулась спустя четыре дня и увидела совершенно чистую комнату дочери. Никакой куклы на полке не стояло.
Разговор внезапно оборвался, Саня через трубку тоже услышал звонок в дверь.
- Ой, простите, я на минутку, - извинилась Валентина Аркадьевна.
Она отошла, а Саня вдруг обратился весь вслух - Маришкина мать явно выражала недоумение незваным визитерам. Слова звучали смазано, но вот интонации узнавались безошибочно.
Через пару минут Валентина Аркадьевна вновь взяла трубку телефона:
- Александр? Простите ...
- А кто к вам приходил сейчас? - поинтересовался он, ни мало не заботясь о вежливости.
- Не знаю. Старуха какая-то, а в ней мужчина.
- В желтой рубашке? - уточнил Саня (сам не знал, почему спросил), но интуиция, до этого момента спавшая непробудным сном, внезапно очнулась.
- Да, - удивилась Валентина Аркадьевна. - Откуда вы знаете?
От ее слов даже в жар бросило, вместо объяснений Саня спросил номер Маришкиного телефона, и получил отказ. Дочь по каким-то причинам отказывается общаться, она, вообще, стала очень раздражена и требовала права жить самостоятельно.
- Я не претендую на ее свободу, - поспешно заявил Саня. - Мне ее увидеть надо. Может, поделитесь адресочком?
- Да здесь недалеко, на соседней улице, - легко пошла на встречу женщина. - Сходите, может, вам удастся с ней поговорить.
* * *
Возле нужного дома Саня появился меньше, чем через полтора часа. Обошел кругом, глянуть на окна: свет горел только в комнате.
- Сейчас все узнаем, - решительно пробормотал он и шагнул в подъезд.
Прошлым вечером состоялся разговор с Любой, на этот раз удалось вытянуть больше подробностей о состоянии неизвестного Андрея. Тот поправлялся тяжело, но умирать вроде не собирался, его супруга хлопотала на счет путевки в оздоровительный санаторий.
Значит, если Маришка еще пять дней назад страдала нездоровьем, то сейчас, скорее всего, уже не встает. На этот случай дальновидный Саня захватил с собой отмычки. Прекрасный инструмент, а главное - безотказный для современных дешевых замков с их хвалеными бороздками и язычками.
В квартире неожиданно работал телевизор, именно его громкий звук и помешал услышать момент взлома.
В полном изумлении Саня наблюдал, как статный молодой мужчина примерял перед зеркалом брюки! Его лицо узнавалось по фотографиям в злополучном фотоаппарате, на Маришкиной странице в соцсети, и Люба, уступая просьбе, прислала изображение проданной куклы.
На кровати кто-то неподвижно лежал, утопая в подушках и одеяле.
Он почти выпил ее до конца. Нетерпеливый, латиф стремился получить возможность полностью владеть своим телом. Он не менял свой рост уже не только вечером, но и днем, мог брать энергию и во сне, но и наяву. Свобода приближалась, она позволила бы по собственному желанию выбирать источники жизни.
Разглядев изможденное личико Маришки, Саня озверел. Драчун из него был так себе, в приоритетах чтение описания поединков или наблюдение оных в кино.
Не надеясь на собственный кулак, он схватил первое, что попалось под руку - табуретку из прихожей.
Стефан в последний момент увидел опасность и стремительным движением успел поймать летящее в голову орудие. В скорости реакции он превосходил пыхтевшего толстяка, да и сил имел на порядок больше. Стул отлетел прочь, а следом кулем свалился нападающий.
- Ты кто? - Стефан искренне недоумевал.
В ответ Саня рыкнул: "Конь в пальто!" Высунув язык на бок, он размахивал кулачищами на манер ветряной мельницы, подстегивал себя злостью и желанием убить за полуживую Маришку. Клокотавшая ярость превратила грузное тело в разогнавшийся паровоз, внутри которого коленный привод неустанно двигал колеса.
Застигнутый врасплох, латиф без труда удерживал неожиданного противника на расстоянии вытянутой руки. Насмешливо наблюдая за его усердием, он резко убрал руку с макушки, сообщив, таким образом, ускорение.
Саня едва не своротил стол, чудом удержавшись на ногах. Как разъяренный, смертельно раненный кабан, мотнулся на месте, наклонил голову и изо всех сил боднул врага в живот. Ответ себя ждать не заставил, и мириады искр разлетелись в разные стороны, едва чужой кулак примял нос.
Издав боевой рык, Саня рванул в атаку, если Маришка все еще жила, значит не умрет и после. Он хрипел, кряхтел и бил куда придется, стараясь уронить противника. Маневр удался не скоро и, к сожалению, в противную пользу. Но надо знать Саню, уверенного в своей правоте - рухнут любые бастионы. Не имели значения ушибы и ссадины, ни заплывающий глаз и выбитое кулаком в живот дыхание, жировые прослойки защищали достойно, частично гася силу. Все ощущения будут потом, а пока перед глазами маячил наглец, клещом сидевший верхом. Саня брыкался как рассвирепевший носорог, мечтая отомстить за Маришку, Андрея и еще многих кто, наверняка, попал под очарование этих мерзких тварей.
Спустя десять минут противника, с подбитым глазом, удалось отбросить к балкону. Тот вовремя приложился затылком о чугунную батарею на мгновение его дезориентировавшую. Этого времени хватило дотянуться до вантуза, невесть как попавшего на подоконник, хороший с деревянной ручкой. Саня принялся охаживать врага, что называется с плеча, пока тот не взмолился.
- Стой! Стой! Мы могли бы договориться!
- С дьяволом будешь переговоры вести, кукольный кончик! - Саня замахнулся, а в следующий момент кулак угодил прямо в пол. Рука отнялась до самого плеча. - Что б тебя!
Когда получилось перевести дыхание, на полу меж коленей лежала шарнирная кукла!
- Говорил же, кончик, он кончик и есть! - задыхаясь, пробормотал Саня.
На связывание врага первой попавшейся футболкой ушла минута.
Со стороны кровати не доносилось ни звука, ни шороха.
- Мариш! - он осторожно присел рядом.
Раскрытая ладонь едва уловила бессознательное дыхание.
От цветущей скромницы остались в прямом смысле одни косточки. Бить по щекам пока еще живой труп рука не поднялась. Саня метнулся на кухню за водой, набрал полный рот и от души обрызгал несчастную.
Веки затрепетали, но так и не открылись.
- Сейчас, родная моя!
Он схватил телефон, вызвал скорую, а потом набрал Валентину Аркадьевну.
Встревоженная мать прилетела через пятнадцать минут, квартира тотчас наполнилась суетой. Женщина со стойким характером, она отчаянно крепилась и не плакала. Подложила под бесчувственную дочь еще одну подушку, зафиксировав голову максимально высоко, распахнула балкон, бросилась на кухню ставить чайник, а тут и скорая помощь подоспела. Маришку на носилках понесли вниз.
- Александр, Саша, вы мне дочь спасли, - неожиданно всхлипнула Валентина Аркадьевна. - Я ваш должник. Мы еще встретимся.
Она часто-часто заморгала, слабо улыбнулась и побежала следом за врачами.
Оставшись в одиночестве, Саня нашел в прихожей пакет, сунул в него тряпичный сверток и, захлопнув дверь, тоже вышел на улицу.
Поздний вечер обнял влажные от пота плечи, подул на горящие синяки. Торопиться уже было некуда, можно не бежать за уходящим автобусом, ведь придет непременно другой. Саня закурил и облегченно улыбнулся.
А в кусте флоксов у самого подъезда незамеченная никем лежала старая кукла с фарфоровой головой.
35. Прага
В эту ночь спалось беспокойно. Саня не видел мертвецов с оружием, не видел и слепого взгляда Дика, но целая стая галок с криками вилась над головой, норовя выклевать глаза. Ни взмахи, ни крики не помогали, шум только усиливался, голосящие птицы заполошно били крыльями, их острые клювы кромсали руки и рвали одежду. А вокруг метались рваные тени, сгущая туман. Внезапно откуда-то вынырнула рука, ухватила за шиворот рубашки и дернула назад, опрокидывая. Птичий галдеж взвился под высокий потолок и черной массой обрушился на то самое место, где секунду назад стоял Саня. Сам он в это время наблюдал птичье сумасшествие через тонкую полупрозрачную ткань. Рядом невесело ухмылялся Стефан. На целую голову выше, он очевидно выглядел сильнее, грязно-желтое марево жутковато оттеняло его, добавляя впечатлений.
- Ты! - возмутился немедленно Саня.
- Если бы не я, от тебя сейчас и клочка не осталось, - равнодушно заметил тот.
Саня снова уставился на глупых птиц, чувствуя повисшую недосказанность. Затягивающаяся пауза начала выводить из себя, и он не выдержал:
- Как ты меня здесь нашел?
Нетерпеливость явно вызвала одобрение.
- Как и твоего дружка - на дорогах ее снов. Но сегодня я пришел не из любопытства, ты должен меня отпустить, здесь становится опасно.
- Конечно, - с энтузиазмом кивнул Саня, - я убью тебя.
- Конкретно ты не сможешь, - фыркнул Стефан. - Я могу быть полезен тебе.
- Да пошел ты!
Но холеный красавец отступать не собирался, обещая подарить рай, и не только, он даже соглашался на роль помощника, очень близкого помощника. Саня пятился, отмахивался и, обзывая его вампиром, обещал свернуть шею.
Красавец внезапно церемонно поклонился: "При чем тут вампир, я - латиф!", потом распрямился, стремительно шагнул на встречу и ... поцеловал.
Отплевываясь, Саня подскочил на кровати и едва не сверзился на пол. Сон истаял, оставив после себя грудную тяжесть и сверлящую боль в голове.
- Приснится же такое! - он нервно отер влажный лоб и, бросив хмурый взгляд на спелёнатый сверток на стуле, угрожающе пообещал:
- Кем бы ты ни был гад, я тебе жизни не дам! По капле стану выжимать, медленно и извращено!
Встав с кровати, он покачал над кукольным лицом кулаком и поплелся на кухню.
Хлеба, как всегда, не было, колбасы и сыра - тоже, но яичника из пяти яиц ничуть не уступала традиции. Для кофе нашлись старые отсыревшие баранки, но их недостаток можно исправить сковородкой с маслом, даже если пригорят, во вкусе все равно выиграют.
Солнечное утро за окном радовало глаз, и настроение поднималось от сытной еды и информации полученной от Валентины Аркадьевны. Саня позвонил ей сразу же, как только сел за стол.
Маришка пребывала в тяжелом, но вполне стабильном состоянии и прогнозы обещали медленный позитив.
- Александр, заходите в гости, - уставшая, но радостная мать не уставала благодарить. - Мы будем рады вас видеть.
Счастье изливалось из динамика и Саня чувствовал, как оно окутывает теплом и покоем.
Но ничто не длиться вечно, прекрасно начавшийся день нарушила Ксения.
Сестра Дика появилась без предупреждения и звонка в дверь, вся какая-то потерянная и бесцветная.
- Почему ты не закрываешься на замок? - спросила она скорее риторически, нежели вопросительно. Прошла на кухню, поставила на стол пакет с продуктами. - Разбери, у тебя, наверное, опять есть нечего.
Он смотрел на свою давнюю мечту и не узнавал в тихой заплаканной девушке броскую независимую красотку.
- Что случилось?
Она понурилась, села на стул и, закрыв лицо руками, расплакалась.
- Дика нашли. Вернее его вещи. ...Утонул в болоте. Какая-то Усмановка! - завыла она. - Ведь от него даже следа не осталось, ... ни могилы, ни памяти!
Саня замер, перед внутренним взглядом как наяву поднимался с земли убитый друг. От лица отхлынула вся кровь, но слова удалось сдержать в себе.
- Это ты не помог, - вдруг злобно прошелестела она. - Трагедии можно было избежать, я знаю. Дик не тот человек, что долго помнит обиду, ссору, но ты оставил его в одиночестве. ... Я пришла сказать, что проклинаю тебя.
Саня молча налил коньяку, Ксения выпила.
- Говорят, секретарша в больнице, - неожиданно сказала она.
Оставалось только гадать, откуда всплыла информация и как коснулась посторонних людей.
- Замерзла в лесу, - пробурчал Саня, надеясь, что проверять никто не станет.
- Повезло, - устало кивнула Ксения. - Не до конца утонула. Видимо, только она и пыталась хоть что-то сделать. А ты - паразит!
В комнате что-то упало, негромкий звук привлек внимание.
- Ты не один? - она скептически вскинула брови и поднялась.
- Не знаю, - пожал Саня плечами и сунул в рот четвертушку сушки.
Он предпочитал не лезь под руку отчаявшейся женщины, путь делает что хочет.
Из глубины квартиры долго ничего не доносилось, потом Ксения о чем-то спросила.
Она была знакома со Светкиным хобби, та собирала керамические поделки, начиная от южно-американских масок языческих богов и заканчивая изящными женскими фигурами с японскими зонтиками. Имелись и абстрактные статуэтки, которые использовались в рекламной работе для антуража.
Наверняка, цепкий взгляд фотографа-дизайнера сейчас приметил в серванте несколько недавних приобретений. У Сани мелькнуло в голове, что надо бы коллекцию отвезти хозяйке.
- ... на пару дней возьму пофотографировать в студии, ... - слышались отголоски монолога Ксении. - О! А вот это я еще не читала, о чем сюжет?
- Не успел, - наобум ответил Саня, так и сидевший на кухне.
Она отвлеклась и это его устраивало.
- Я ухожу. Разбери сумку.
В прихожей хлопнула дверь. Саня прошел на балкон и проследил, как она садится в машину, уезжает. Может и к лучшему, если родные будут верить в тяжелую и далеко нелегкую смерть. Лучше болото, чем вечное призрачное кладбище.
- Прости друг! - он вернулся в комнату и замер: на кровати лежала мятая футболка, Стефана не было.
Саня похолодел. Как ни старался, он не дозвонился, Ксения не ответила на вызов, она за рулем вообще телефон не замечала.
Сразу же куда-то делись кроссовки и ключи от квартиры, и только на углу улицы пришло осознание, что адрес неизвестен. Где-то в Сокольниках, и все! Как вернулся назад, Саня не помнил, перед глазами снова маячил коньяк, зато в полудреме отчетливо раздался насмешливый низкий голос: "Не мешай мне больше, тогда не поссоримся"
Гуляющий по дорогам снов, что б тебя!
* * *
Тем же вечером Стефан явился перед новой хозяйкой во всей своей неукротимой красоте, с обнаженным рельефным торсом и в брюках, которые успел одеть перед Саниным нападением.
В первое мгновение Ксения, как и Маришка, усомнилась в своем здравомыслии, списав все на стресс. Но зачарованная голубыми глазами, она бросилась в омут с головой в надежде забыть горе, предоставив родителям скорбеть в одиночку.
Стефан попал к женщине не нуждающейся в опеке, такие сами стремятся опекать. Буквально на следующий день он обзавелся гардеробом, ведь вечером самолет в Чехию.
Одетый в дорогой костюм, а не в наспех сшитую распашонку, латиф смотрел на новую хозяйку лучащимся взглядом, легко предугадывал желания и прося лишь об одном:
- Люби меня и я буду рядом всегда.
В силу хрупкого сложения она таяла быстрее, но стараясь не замечать недомогания, литрами поглощая энергетики и кофе. Счастье переполняло душу, а большего для жизни и не надо, лишь бы этот заколдованный принц из детства никуда не уходил.
* * *
Яков Прохорович не мешал им, терпеливо ожидал развязки, наслаждался погодой и красотами старой Праги.
Номер в гостинице находился в непосредственной близи от приметной парочки. Тело сержанта пользоваться силой не позволяло, зато очень выручала Зоренька, она слышала и передавала обо всем происходящем за стенкой. Так что Яшка в значительной степени обогатил свою теорию в любовном опыте. А днем он наблюдал, как самоуверенная девица бледнеет и дурнеет.
Стефан хорошел, на него заглядывались, им неприкрыто любовались. Латифы не люди, они одарены сверх меры, и Яшкина сила бурлила в ожидании дозревающего сосуда. Он вызвал в Прагу бабу Юлю, едва стало понятно, что дело близится к концу. Родственница, пользуясь всеми дозволенными методами ведьмы, прилетела буквально через день на синих жигулях, с банками и свечами.
На исходе второй недели Ксения более не появлялась ни в ресторане, ни на экскурсиях.
- Она еще в сознании, - скрепуче комментировала Зоренька, сидя на столе, прислоненная головой к стене. - Полагаю, завтра или послезавтра, он станет высшим.
* * *
Что может быть прекраснее, чем смерть от наслаждения? Он любил ее жадно и мучительно медленно, забирая мельчайшие крохи жизни. С последним вздохом страсть в ней взорвалась и беззвучно рассеялась в предутреннем воздухе. Стефан поднялся с иссохшего тела и сладко потянулся, сегодня начинался первый день его законной свободы.
Внезапно замок входной двери мягко щелкнул, на пороге появился рослый мужчина в желтой рубашке, расстегнутой на воспалено-красной груди.
Стефан попятился, чувствуя угрозу и власть нового хозяина.
Эпилог.
Морозным зимним днем черный внедорожник остановился перед подъездом оздоровительного подмосковного санатория закрытого типа. Саня выбрался из машины и, поправив куртку, взбежал по лестнице на просторное крыльцо. Нажав кнопку на панели вызова, он приосанился и прокашлялся. Переговорное устройство мигнуло и из маленького динамика прозвучало:
- Слушаю?
- Здравствуйте! Моя фамилия Кравцов. Я заказал у вас семейный номер. Моя супруга нуждается в длительном лечении.
Через пару минут высокая представительная женщина в медицинском халате вышла на встречу.
- Здравствуйте, Александр Андреевич! Добро пожаловать! - она вопросительно глянула на машину.- Ждем вас. Помощь требуется?
- Нет, нет, я сам, - Саня торопливо вернулся назад, открыл заднюю дверцу, и вынул на руках закутанную в плед и меха Маришку. Она была все также слаба, бледна, но жизнь ее покидать уже не собиралась, играя улыбкой на милом личике.
За приездом новоиспеченных супругов незамеченный никем наблюдал человек, скрытый заснеженными еловыми лапами.
Яков Прохорович, заполучив тело латифа, обрел вместе с ним не только вечную молодость и приверженность к сладким ягодам, он сгорал, томимый страстью к Маришке и ненавистью к ее супругу.