Все это происходит со мной. А разве со мною что-то происходит? Связываю воедино все факты, воспоминания и догадки представляю общую картину, пытаюсь понять и проанализировать. Жив ли я еще? Существую я, или живу?
Будильник звенел и звенел, пока я не убил его, как муху - шлепком ладони. Если я сейчас не встану, то просплю. Надо, Саша, надо! Вставай и иди до умывальника, полощи и брей свое лицо, что бы прохожие, глядя на тебя, радовались и улыбались. Хотя какое мне дело до прохожих? А что бы мне сделать для себя? Для себя любимого нужно изжарить яичницу из двух яиц и заварить кофе. Все теперь я готов к выходу на арену. Двери лифта открылись, как занавес. Подъезд выплюнул меня на улицу. Здравствуй Мир! А в ответ ничего, ни криков радости, ни слез умиления. Хорошо, что я не тщеславен. Впереди целый день.
Бывают дни судьбоносные, когда происходят великие перемены и свершения, бывают дни веселые - полные смеха и настроения, бывают дни агрессивные - надо себя постоянно сдерживать. А бывают дни никакие, что они были, что их не было. Серые дни. Я окружен серыми днями, я плыву в море серости. Один похож на другой. Я хочу выбраться, но никаких ориентиров. Только серость, яичница, кофе и серость. Для того ли я был рожден, и в том ли мое предназначение свыше, что бы раствориться во всем этом, даже не подав сигнала SOS? Как бы так нырнуть в протекающий Гольфстрим, что бы он вынес меня к берегам неизвестного сказочного континента. Я готов попробовать с чистого листа. Пусть там будет хорошая погода и недорогое вино. Я могу быть охотником, лесорубом, ловцом жемчуга, или рыбаком. Мне все по плечу. Я сам сделаю себе хижину и наполню жизнь новым содержанием. Но, где же этот Гольфстрим, где знамения и подсказки? Какую дверь мне надо разбить своей головой? Кого взять в заложники и чем их напугать?
В маршрутке уже сидело одиннадцать обреченных заложников, я стал двенадцатым. Они все понимали, что крупно вляпались. Надо было думать своей башкой, теперь уже ничего не исправишь. У водителя лицо боевика Аль-Каиды. Но и для него все потеряно. Приятель - ты смертник. Никаких перспектив, все смирились с неизбежным. Но вас же предупреждали. Какое там, теперь главное не опоздать. В том же направлении движутся еще несколько сотен тысяч. Что там? чем там намазано? Почему именно в этом месте, или по дороге к нему они хотят скончаться? Или там захоронены мощи великого святого, или на лицо явные признаки массового сумасшествия и психоза. Я как-то завязан во всем этом. Мы сообщники. Движение в обратном направлении невозможно, только вперед и на максимальной скорости.
Почему люди не летают как птицы? Очень актуально, пикируешь туда, пикируешь обратно, делаешь мертвую петлю. Выскакиваешь из облаков, уходишь в пике и вот ты уже там, где многие не скоро будут. Все мы там будем. Нет. Там будут не все. Там на всех места не хватит, поэтому надо торопиться.
Но мне торопиться не надо, потому что я на перроне и до прибытия моей электрички еще пятнадцать минут. Весь перрон заполнен людьми, они смотрят в даль и в небо. Мы успели. Все под контролем. Можно подумать о вечном. Пятнадцать минут вечности и ожидания. Облака вьются над нами, солнце обогревает наши макушки. Мир совершенен. Самое худшее ждать и догонять. Но не сейчас. Сейчас мое время. Я стою, облокотившись на металлические перилла и плюю вниз на газон. Раз, два, три, четыре, пять - у меня хватит слюны и вдохновения. И замете ни разу! Ни разу я не попал в одну и ту же точку. Первая харкотина упала около кучки окурков. Вторая сбитая ветром распылилась над травой. С третьей вообще получился конфуз, она должна была попасть в урну, но зацепилась за ее край и стала медленно сползать, превратившись в беловатую дорожку. Четвертая попала таки внутрь урны. А пятая, выдав пару замысловатых кульбитов, осталась лежать на черном ободке урны. Я начинаю обобщать практику и опыт. Перевожу голую статистику в мысли и доводы. Извлекаю формулы и моральные принципы из прошлых ошибок.
Жители перрона зашевелились и встревожились как пингвины, как будто в Антарктиде началось таяние льдов. Огромный айсберг подплыл и остановился. Самые отважные решили путешествовать на нем. Этим птицам не почем неприятности политики и погоды. Они даже яйца могут высиживать стоя, спать на голове, ссать и блевать в тамбуре.
Еще пол часа сна, в вагоне. Я складываю руки на животе, закрываю глаза и впадаю в транс. Сном назвать это трудно, но это и не бодрствование. Это своего рода медитация. Я читаю мантры. Воспроизвожу вибрации бесконечного. Наступает внутреннее безмолвие и мое Эго замолкает. Ом, Ом..... Теперь я потерян для общества, мной нельзя управлять. У меня нет желаний. Даже самый закоренелый преступник сейчас более управляем, ведь он стремиться к собственной выгоде. А я, эти пол часа, похож на Будду, в окружении стаи пингвинов. Это божественные птицы. Они переминаются возле меня с ноги на ногу и тоже молчат. Я кормлю их с рук. Кажется мне выходить.
Выходя из вагона, я должен успеть включить свое Эго. Потому что там, куда я еду без включенного Эго делать нечего. Я зарабатываю деньги, а это серьезно. Всегда замечал, обо всем можно с приколом, но когда запахло деньгами это серьезно. Супер Эго и внутренний хищник - лучшие помощники в этом деле. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Лица сослуживцев - это отдельный разговор. Сто портретов Иуды, двадцать Каинов и пятнадцать Брутов. Все друг другу ужасно рады. Табун должен скакать постоянно в поисках травы. На место каждой выдохшейся лошади есть пять-шесть новых претендентов. Я всегда спокойно менял трудовые коллективы. Мне становилось легче, коллективам тоже.
Отдайте мой миллион! Ведь где-то есть мои деньги, кто их зажал и спрятал? Где они, в каком из Швейцарских банков? Кто меня обманул толсторожий олигарх, или толстожопый чиновник. Отдайте мои вагоны с нефтью, газом и углем. Я сам выйду на внешний рынок, разрушу мировую экономику и на обломках всемирного кризиса построю свое благосостояние. Недоумки, вы неэффективно используете мои миллионы. Они делают сложным простое, треплются языком и нихрена не делают. Иногда мне хочется плакать. Отольются вам сиротские слезы.
Это Наполеон придумал трудовые книжки, а мы до сих пор в них что-то записываем. Этот маленький француз говорил своим чиновникам, пишите долго и непонятно. Они не только пишут, но и делают все непонятно. Причем наши чиновники в непонятности обогнали всех. Никто не понимает, чего они хотят, да и сами они этого не понимают. Их сила в непонятности. Они загубят любое дело кучами инструкций и формуляров. Они задушат любое благородное начинание.
Уберите этих канцелярских крыс, и я спасу страну. Вернее сказать она сама спасется и задышит.
Восьмичасовой рабочий день. Мы все делимся на продавцов и клиентов. Скажи, что тебе нужно и у меня это будет. Ты должен купить у меня хоть что-то, а то меня убьют, изнасилуют и уволят! Хорошо вот тебе скидка и если ты найдешь дешевле, то плюнь мне в рожу. Вот это - именно для вас, такого вы не найдете нигде. Если вас послали сегодня, то завтра еще не потеряно. Уйдите от личного общения - воспользуйтесь факсом. Уберите этих людей, а то я за себя не ручаюсь.
Ухожу, ухожу, ухожу. Больше никаких документов и договоров. Я для вас умер. И к тому же меня еще ждут пингвины и заложники. Мы возвращаемся, усталые, но не сломленные. Наше Эго изрядно истерзанно и потрепанно. Его практически не видно, его теоретически уже нет. Я хочу раствориться в этих людях, стать неприметным, слиться с вечностью. Сейчас я пингвин и заложник. Дайте мне больше серой краски. Измажьте меня всего, так что бы не один кусок меня не выделялся, иначе я натяну штаны на голову. Я имею право на личную жизнь.
Телевизор и компьютер - стали членами семьи. Я переключаю каналы. Всматриваюсь в дикторов, музыкантов и политиков. Между ними нет разницы. Они поют, говорят и обещают одно и то же. Певцы умирают на сцене - им нечем кормить детей. Не будь жесток, послушай эту песню, или проголосуй за нас. Мы тебя любим и помним о тебе, пока ты смотришь телевизор. Давай сыграем. Угадай слово, букву, или что-нибудь. Шевели своими тупыми мозгами. Вхожу на форумы и сайты. Читаю, пишу, спрашиваю, отвечаю. Не то, не то. Я лихорадочно что-то ищу. Есть какая-то потеря, которую я хочу восполнить. Это очень важно. Но тщетно, все пыль и ничтожность. Голова стучится, об монитор. Она прости сна. Сон доводит меня до кровати и открывает другую реальность:
Я стою в центре города, на чистом асфальте лежит куча конского навоза. Откуда? Но я помню, что навоз нужен для дачи. И, пока никто не видит, собираю его в большой целлофановый пакет и несу, несу, бережно прижимая к себе.....