"Истинно говорю вам - так было когда-то. И, возможно, повторится вновь. Это так, ибо Я видел"
Горячие звезды пылают во тьме великой пустоты, но их теплу не суждено согреть меня. Кошмарный, невообразимый холод терзает мою каменную кожу; он прогрызает в ней глубокие трещины, пронзая насквозь, и его тягостное дыхание, волна за волной, сотрясает нутро моего исполинского тела. Мне ХОЛОДНО, очень холодно. Бесчувственное дыхание Вселенной сопровождает меня всюду, оно вечно и нерушимо. Я не смог бы избавить себя от Дыхания, даже если бы искренне того пожелал. Да и разумно ли желать освобождения, если мы так привыкли друг к другу? Скованный чудовищной стужей, не ведал я прикосновений горячих светил, столь ярких и радостных, моя поверхность никогда не получала тепло их нежных лучей. Одинокий и заброшенный, я лечу сквозь тьму Вселенной, и вечность грезится мне мгновением, а мгновение - вечностью. Покинутый самим естеством, я порой ощущаю нечто эфемерное, не похожее на горечь, но давящее, своего рода тягостное. Быть может, это "нечто" является тем самым, что я должен бы назвать обидой, но скорее это ощущение имеет другое свойство, сродни некой досаде... Казалось бы, что для меня одиночество? Разве может подобная мелочь беспокоить сознание бесчувственного камня, разве способна она тревожить его металлическое сердце? Однако я не могу отрицать очевидное - мысли об одиночестве частенько возникают в моем сознании и гложут мое холодное сердце. Впрочем, большую часть времени я думаю о совсем других материях, а иногда и просто вслушиваюсь в шорохи Вселенной, молчаливо возгордившись своим мрачным величием. Так и сейчас я стараюсь вернуть обыденный ход своих мыслей, но щемящая досада, будь она проклята, постоянно возвращается к своему старому хозяину. Она гложет меня, терзает снова и снова, лишая спокойствия и отнимая чувство полноценности и завершенности бытия. О ты, безбрежное море, ниспошли мне ответ: где те желанные, что были бы моей отрадой? Где те внимательные, что беседовали бы со мной? ТИШИНА... Впрочем, я не ждал ответа. Уж и не вспомню, сколь много раз я посылал в пустоту подобные вопросы, и каждый раз ответом было глухое, бессмысленное молчание. Я одинок, и этот факт был для меня тверже гранита и холоднее собственного сердца. У меня нет товарища, сопровождавшего бы меня в моем бесконечном пути, я один, совсем один. Звезды тоже не знают и не видят меня, хотя я наблюдаю за ними и порою могу услышать их сладкое пение. Один только холод является моим постоянным спутником и вечным подтверждением моего одиночества. Но, как уже было сказано, я свыкся с ним. Привык столь сильно, что он превратился в нечто большее, чем просто холод, став неотъемлемой частью моей сущности. Возможно, именно Дыхание с давних пор заменяет мне душу, позволяя мыслить и чувствовать. Поразмыслив над этой странной сентенцией, я словно бы вздрогнул. "Чувствовать?" Да способен ли я испытывать подлинные чувства, или мой удел - лишь кратковременные эмоции, примитивные и бесхитростные? А если способен, то какие же чувства можно считать подлинными? К сожалению, я не волен дать ответ.
Я пролетаю сквозь облако пыли и водяного пара, и крошечные капли, слезы Темного Океана, застывают на мне колючими льдинками. Будь моя воля, я бы поморщился от их мерзкого, но отрезвляющего прикосновения. "Сама Вечность оплакала меня" - подумал я, продолжая свой путь сквозь Тьму. Однако сия аллегория была не совсем верна - слезы Вселенной холодны и бесчувственны, в них нет и не может быть сострадания. Я продолжаю движение, оставляя за собой сверкающий шлейф. Крошечные льдинки, срывающиеся с моей каменной кожи, служат мне хвостом. Покрытый ледяной вуалью, я движусь вперед, только вперед, ибо нет нужды возвращаться к тому, что уже давно пройдено. Я скольжу во тьме, а мое одеяние медленно тает, сходя с моей изрытой выбоинами поверхности. Где-то там, очень далеко от меня, яркая вспышка озарила великую Бездну: это умерла старая звезда, и ее кровь растворилась в черном океане. Звезды живут долго, очень долго, но даже они способны познать таинство небытия. Похоже, лишь я лишен этого дара: подобно мрачному холоду бескрайней Бездны, я бессмертен, хотя порой начинаю грезить о смерти. Звезды рождаются и умирают, воспевая красоту этого мира, их пение преисполнено блаженства, ибо они счастливы... Их бытие напоминает нежный танец, кружащийся полет мечты. Горячие светила купаются в лучах своего совершенства, они поют друг другу наивные песни. Им весело и приятно, этим светлякам, звенящим во тьме Великого Океана. Им, но не мне. Холодный и заброшенный, я хочу КРИЧАТЬ. Испустить вопль безысходности, исторгнуть ужасное проклятие, что бросит вызов молчанию Вселенной и наполнит ужасом и скорбью симфонию счастья, текущую из горячих недр глупых звезд! Я хочу кричать, но не могу. Да и есть ли в этом смысл, если Вселенная не внемлет моему воплю, если никто и никогда его не услышит? Вечность, даже относительная, имеет свойство изощренной пытки, тем более страшной, чем глубже ее осознание. Удивительно, но именно конечность жизни определяет ее основную ценность!
Продолжаю движение, всматриваясь в пустоту. Пожалуй, это мое единственное развлечение - если сверлить взглядом Великий Океан, можно углядеть что-нибудь интересное. Я наблюдал, как плазменные облака исторгают огромную энергию - гневаясь на все Мироздание, они сверкали электричеством, стреляя им во все стороны. Эти огромные аккумуляторы, вечно чем-то недовольные, все ворчали и ворчали, сотрясая все вокруг разрядами своего раздражения. Их размеры были внушительны, я долго летел подле них, слушая грохот их разрядов. Периодически ворчуны взрывались особенным гневом, и тогда они извергали яркие молнии, словно пытаясь разорвать ткань пространства своими ужасными стрелами. Должно быть, эти вспыльчивые толстяки и сами не понимали причины своей раздражительности, грохоча просто так. Думая о своем, я решил не заговаривать с ними, просто пролетев мимо. Удаляясь от плазменных облаков все глубже в космическую пучину, я еще долго слышал их глухой треск, разбавляемый яростным грохотом. Ох уж эти ворчуны, сотрясающие естество лишь ради самого процесса! Вот весь их смысл - греметь и возмущаться, как будто это имеет значение, будто их молнии смогут разрезать нить судьбы... Слепой гнев, бессмысленный ровно настолько, насколько и бесполезный. Возможно, в чем-то их природа сродни моей, но, в отличие от них, я не могу выразить свою досаду, кроме того, я вполне осознаю глупость подобного поведения. Пролетая через обломки каменистой породы, так и не ставшие планетами, я встречался со своими мелкими братьями, чьи глухие удары сделали мою кожу уродливой и щербатой. Мое могучее тело пробивается сквозь любые преграды, едва ли кто-то остановит меня. Мне доводилось любоваться невообразимым столкновением галактик - я неспешно разглядывал их страстное слияние, внемля визгу космической плазмы... Видел я и трапезу старой сингулярности, безмолвно поглощающей свою соседку, маленькую яркую звезду. Беззащитная жертва пела грустную песнь, вращаясь вокруг своей убийцы, а ее слезы тонули в ненасытной утробе черного мертвеца. О чем так печально заливалась она, умирающая и обреченная? Я знал, что маленькой звездочке уже не вырваться наружу, она станет медленным ужином для старого вампира. Давно погасший, черный шар пытается утолить свой бесконечный голод, пожирая все, что угодит в его тенета. Как характерна эта удивительная привязанность, позволяющая мертвым поглощать еще живых. Плачущая жертва, вечно печальная, но тем не менее привязанная к тяжкому грузу - типичный пример подобного вампиризма.
О, мне многое удалось повидать... Когда я вспоминаю все, что запечатлела моя память, картины прошлого снова появляются передо мной. В такие моменты я совершенно четко осознаю собственный возраст - ведь я куда старше и грохочущих туманностей, и даже чудовищной сингулярности, чье брюхо так мертво и ненасытно! Рожденный вместе со Вселенной, я помню ее молодость. То были дивные, теплые времена; яркий свет заливал собою все обозримое пространство, а молодая Метагалактика пела мне колыбельную. Немыслимые массивы времени утекли с тех пор, а я все еще помню нежные песни Вселенной, игравшие на струнах моего сердца. Великий космос еще не был таким холодным, а сердце мое - столь черствым и одиноким. Тогда, очень давно, холод не рвал мои покровы своим безразличием. Тогда я еще знал ТЕПЛО. Отбрасываю тягостные мысли и меняю направление движения, попав под влияние красного гиганта. Сила его притяжения необычайно сильна, как раз настолько, чтобы я мог ощутить его своей грубой кожей. Должно быть, я подошел к звезде слишком близко, сам того не заметив. Впрочем, какая разница? Я все равно не против поменять курс - Темный Океан бесконечен, важно ли, куда лететь? Замечаю крупную комету, летящую, кажется, совсем недалеко от меня. О чем размышляет он, мой одинокий визави? Возможно, в нем плещутся те же самые мысли. Возможно, он даже задал себе тот же самый вопрос... Но я не решаюсь спросить: мой попутчик сам начнет беседу, если того пожелает. Холодный и бесчувственный, я не хочу заговаривать первым, и в то же самое время всецело мечтаю лишь о том, чтобы со мной заговорили. Я жду вопросов, а он словно кричит, громко вопит своим убийственным молчанием. Сейчас его безмолвие напугало меня сильнее, нежели самый лютый мороз и самая черная бездна. Некоторое время мы летели рядом, такие молчаливые и такие похожие. Однако всему в этом мире приходит конец: звездам, галактикам, мимолетным встречам... Я бессмертен, но даже мне когда-нибудь придет конец. Наши пути разминулись, и мой холодный товарищ молча удаляется от меня все дальше и дальше, и вот его черный силуэт полностью растаял в бестелесной тьме. Черный океан поглотил его, а ведь мы так и не рассказали друг другу свои тайны... Я одинок, беспредельно одинок. Что толку в других странниках, если их сердце столь же холодно, а мыслям чужда услада общения? Я вглядываюсь во Тьму, а Тьма вглядывается в меня.
Мой полет подобен вечному погружению, ибо вокруг лишь холод и мрак, что вечным грузом тянут меня на самое дно. Да, я прекрасно знаю, что у Вселенной нет никакого "дна": Великого Океан безграничен, нет у него конца, как нет и логической завершенности. Отсутствие пределов, отсутствие смысла. Сейчас я почувствовал впереди нечто странное, и это несколько нарушило течение моих мыслей. Во мне проснулось любопытство, я немного прибавляю скорость, продолжая размышлять. Кто создал этот мир, в чем смысл нашего бытия? А самое главное, зачем Вселенной нужен я, сын скорби, посланник тоски, избранник безысходности? Проклятая скала, чье сердце не знало любовных песен, а кожа - нежнейших прикосновений ионного вихря? К сожалению, за все отведенное мне время я так и не смог придумать ответы... Возможно, мне следует размышлять над этим и далее, благо я положительно никуда не спешу. Разумеется, в качестве разгадок есть некоторые варианты, но я не слишком доверяю тому, что подслушал у неразумных и беспечных звезд. Так, ночные светила шептали друг другу, что наш мир создали некие высшие силы, творцы и зодчие Мироздания. Смысл бытия, как говорили они, лишь в том, чтобы радовать Богов своим существованием. Весьма сомнительно, на мой взгляд. Эти раздутые фонари считают себя очень умными, думают, что им известны древние тайны; последовательный и бесстрастный, я куда мудрее их всех. Однако их идеи никогда не покидали меня, как не оставили и сейчас. Я продолжаю размышлять. Если уж некие силы сотворили эту Бездну, то какова была цель? И почему их великое творение столь пусто и безвидно? С другой стороны, нежный вальс галактик и бархатное сияние звезд вполне способны удовлетворить эстетические чувства Богов, если таковые существуют. Возможно, мне не дано понять некоторых вещей. Возможно, Боги не просто самовлюбленные эстеты, но заботливые и творческие родители, не лишенные чувства. ВОЗМОЖНО. Но если все это так, тогда почему Черный Океан так несправедлив ко мне? Отвечайте, проклятые Боги, ведь я тоже дитя ваших творческих изысканий!? Ваши галактики прекрасны - танцоры вечного вихря, они кружатся в загадочном тумане, поражая своим ярким величием. Звезды поют песни матери-Вселенной, они восхитительны и лаконичны в своих возвышенных формах. О, я бы вторил их лирическим сонетам, будь я столь же прекрасен и горяч! Я бы тоже пел песни, если бы знал хоть одну! Закованный в цепи вселенского холода, я безмолвно страдаю, и боли моей не будет конца. Восхищаясь красотой звезд, я могу лишь завидовать, тихо проклиная их светлую природу. "Зависть" - да, именно так я назвал это чувство, что гложет мой разум и наполняет скорбью мое каменное сердце. Я дал название этому горькому чувству, ибо оно присуще лишь мне одному. Звезды так по-детски наивны, они не могут испытывать нечто подобное. Кроме того, любую досаду можно скрасить теплой беседой. В конце концов, они не одиноки. Ночные фонарики так далеки друг от друга, и в то же время так близки, ибо могут общаться. Я могу беседовать только сам с собой. У некоторых звезд есть планеты, что купаются в их нежных объятиях, греются их теплом. Обласканные ионным ветром, планеты тоже поют песни, и у каждой есть свой, неповторимый мотив. А у меня нет никого, кто бы согрел или утешил. Планеты кружат хороводы, играя в ночи, а я наполняюсь гневом. Никто не поет мне колыбельных, не любит и не играет со мной. Всем этим счастливцам досталась частица красоты и завершенности, нота в мелодии совершенства. Мне же, о проклятые Боги, вы не дали ничего прекрасного! Я чувствую, как наполняюсь кровоточащей яростью... Проклятые боги, зачем вы раздали ваши дары столь щедро, но меня обделили? Почему вы пронесли мимо меня чашу своей благосклонности? Почему, ПОЧЕМУ?! У всех ваших детей есть смысл существования - дарить друг другу свою красоту, любить и быть любимыми. Это их суть, их назначение и основная цель. А какова моя? Что могу я подарить другим, не имея ничего, кроме гранита в сердце и холодных льдинок на грубой каменной коже, испещренной глубокими ранами? Похоже, я все же могу кое-что испытывать по-настоящему... ГНЕВ. Искрящийся, ужасающий, сотрясающий все мое естество! ГНЕВ, БОЛЕЕ ГОРЯЧИЙ, ЧЕМ НЕДРА САМЫХ СТАРЫХ ЗВЕЗД, БОЛЕЕ НЕИСТОВЫЙ, НЕЖЕЛИ ИСКРЫ ПЛАЗМЕННЫХ ТУМАННОСТЕЙ!
Внезапная мысль поразила меня; это было озарение, подобное удару молнии. Теперь мне известна цель моего существования. Нести Смерть - вот истинный смысл моего бытия. То странное нечто там, впереди, теперь я знаю, что это такое. И я лечу навстречу, набирая скорость. Оказывается, Боги сотворили не только звезды и планеты, не только великие галактики, танцующие вечный вальс. Они смогли сотворить нечто большее. Нечто более нежное и ранимое, чем массивы огромных звезд, но куда более прекрасное. Ласковая молодая планета, лелеющая Жизнь в своей колыбели... Великие Боги, вы создали живую материю, венец вашего творения. Вы создали ЖИЗНЬ, а я могу ее уничтожить. Планета-мать, я лечу к тебе, ты - моя цель, мой пламенный смысл! Я ускоряю движение, еще никогда не летал так быстро. Космическая плазма обнимает мою холодную поверхность, словно пытаясь приласкать и успокоить, но я неколебим. Планета-мать, жди меня. Я уже БЛИЗКО. Вторгаюсь в систему, и теплая звезда, лелеющая планету, замечает меня, ужаснувшись. Неужели меня заметили, заметили, наконец? Что ж, это уже не важно. Звезда - фонарь, я чувствую твой страх. Ты пела песни, твоя лирика - сладкие ручейки лучистой энергии, нежные ладони любви. Послушай же теперь мою музыку - вой гнева и ненависти, симфонию на самых низких тонах! Окутанный ледяной яростью, я пролетаю через кольца планеты - музыканта, играющего мелодии света. Серебристый звон его тонких колец отражается на мне, переливаясь всеми оттенками.
Глупая музыка, ей не переубедить меня!
Ускоряюсь, гонимый кровоточащей ненавистью. Моя скорость ужасает даже меня самого. Планета-гигант, сгусток сжатого газа, пытается отклонить меня своим притяжением. Он силен и могуч, но его усилия тщетны. Маленькие спутники великана наблюдают за мной с удивлением. По мере моего приближения сила его притяжения растет, но этого по-прежнему мало, слишком мало.
Надутый пузырь, тебе не развернуть меня вспять!
Приближается поле астероидов, что похожи на меня природой, но сильно уступают масштабами. Они тихо восторгаются мной, проникаясь страхом и уважением, ибо я воистину огромен. Чудовищным снарядом пролетаю через них, разбивая их хрупкие тела в клочья. Уцелевшие трепещут, молчаливо провожая меня холодными взглядами.
Маленькие братья, вам не остановить меня!
Мой гнев распаляется, моя скорость растет. Голубая планета, колыбель Жизни, тебе предстоит познать Смерть. Я приближаюсь, и скоро на тебя упадет моя могучая тень. Внемли мне, планета-мать, ибо близок твой конец! Живые твари, что ползают по тебе, плавают в твоих океанах, летают в твоей атмосфере... Они вызывают во мне терпкое чувство отвращения. Ненавижу. Столь холеные, теплые, нежно любимые... Ненавижу, НЕНАВИЖУ! Холодная Луна, стерильная и пустынная, пропускает меня; она преисполнена зависти к своей голубой соседке. Я благодарен луне, ибо лишь она могла остановить меня. Серая спутница чувствует мою благодарность, но ее сотрясает ужас, ибо я лишь немного уступаю ей в размерах. Теперь меня ничто не остановит. Подобно кулаку сокрушительной ненависти, я лечу прямо на цветущую планету, дабы ознаменовать ее конец. Во мне закипает чувство превосходства - бесконечное торжество Разрушения над Созиданием.
-Голубая планета, твоя спутница предала тебя... Ты знаешь, что это значит?
Молчание.
-Ты цветешь и дышишь жизнью. Но спасут ли тебя твои твари?
Планета дрожит, оплакивая своих детей.
-Звери, ползающие в твоей грязи, они столь крупны и ненасытны - безмятежно бродят, получая пищу из твоих ладоней. Когти чудовищ остры, и велики их рога. Жирные и медленные, пресыщенные питанием, впечатляют они своими размерами, а облик их внушает трепет. Но они - всего лишь животные, играющие в траве, как дети. Я приближаюсь.
Моя кожа тверже гранита, насадят ли они меня на рог?..
Моё нутро холоднее льда и прочнее металла, смогут ли они растерзать меня?..
Крикливые твари, бороздящие твои небеса, их крылья размашисты и сильны - они ловят восходящие потоки воздуха, приветствуя утреннее солнце. Горячий ветер дует им вслед, согревая их могучие тела. Они резвятся в своей колыбели, их могучие крылья надежно держат высоту. Я все ближе и ближе.
Мои размеры необъятны, смогут ли они заслонить тебя своими крыльями?..
Я бросаю тень на планету, и все живое вздернуло вверх свои головы, чтобы приветствовать меня. Узрите же, несправедливые Боги, на что способен бездушный камень! Вы даровали мне лишь силу и ненависть - так будьте уверены, я воспользуюсь тем, что имею! Скорость достигает предела, Вселенная проносится предо мной яркими полосами. Окруженный музыкой разрушения, я впервые желаю смеяться - ибо вот он, момент моего триумфа! Сейчас я нанесу матери-планете СТРАШНУЮ боль.
И земля содрогнется... И Боги содрогнутся!
Я ВХОЖУ в атмосферу, и моя поверхность загорается ярким пламенем. Звери разбегаются в панике, их сердца преисполнены ужасом. Я ПРИЗЕМЛЯЮСЬ, и планета содрогается от невыносимой боли. Я БЬЮ планету своим огромным телом, она сходит с орбиты, и ее горячая кровь фонтанирует с обратной стороны. Я ПРОБИВАЮ почти насквозь, и лицо завистницы-луны обагряется кровью матери-планеты. Я ВЗРЫВАЮСЬ, и все живое на планете испускает последний стон. Их боль для меня словно песня. Бегите, жалкие твари, вам не уйти от печальной судьбы! Они кричат, извиваясь в языках пламени, а я слушаю их вопли, извергая ненависть в их колыбель. Больше, больше смертей! Множество воплей слились в один вой. Кричите, дети Жизни, ваши крики не заглушат ужасную боль! Планета мучается в агонии - я поделился с нею своим страданием. Моя ненависть обращается в магму, и вся вода, сок жизни, мгновенно испаряется. Мой гнев растекается багровыми морями, смешиваясь с кровью планеты. Я в последний раз ощущаю тепло, а моя жертва медленно умирает, расходясь глубокими трещинами.
...Обломки планеты, родившей Жизнь, и остатки астероида - убийцы, не знавшего любви, еще долго витали в открытом космосе, напоминая о великом происшествии далеких лет. Кто знает, возможно, где-нибудь во Вселенной снова зародилась Жизнь. Возможно, где-то там, в глубине Великого Океана, блуждает холодный астероид, размышляющий о смысле жизни...