Всё было не так. Погода не та, небо, а, главное - люди... Люди тоже не те. И Сирота... Почему Сирота? Начальство не спрашивают. Приказ, он и на луне приказ. Пять гражданских лиц и одиноко стоящий особнячок. Шесть плюс мертвяк. У мертвяка горло, а на горле надрез. Вот только они не рассчитали, что снежок. Замело, и не следочка: ни туда, ни, соответственно, сюда. А горло уже после... Часика через три после. Значит, что? Значит, любой наперед заданный гражданин вам скажет. Что скажет? То самое и скажет... Свидетелей - пятеро. Допустим, один убил, тогда четверо. Физиогномика? Лучше любого Ламброзо распишу. За двадцать лет насмотрелся. Обычные российские граждане. Три супружеские пары, давно супружеские. Какого рожна, спрашивается? Они же его почти не знали. Повздорили и скальпелем? Молчат. В Праге познакомились, в тур-поездке. Не дешево, наверное... Захотелось былое вспомнить. Без детей, по-взрослому. Посидеть, рюмку опрокинуть. Выпили-то чуть. Самолично каждого обнюхал. Мужики - коньячок армянский. Бабы - вермут венгерский. Разве баба благородный напиток понимает? Оттого и трескает всякую дрянь... Ну, выпили и выпили. А через три часа кто-то кому-то хвост... Это вам не Архимед. Жена? Не похожа на убийцу. Подготовка требуется, профессионализм.
Задумался, а навстречу егоза. Так я Анну Николаевну величаю, дочурку Сергеича, журналистку и занозу в каждой следовательской заднице. Такую, что иной раз плоскогубцами... Быстро сориентировалась.
- Мое почтение, Анна Николаевна.
- И вам, Александр Гаврилович, не простудиться!
- Откуда дровишки?
- От шефа, вестимо, у биржи вопросы. Убитый - крупный игрок, совладелец брокерской компании. Партнеры захотели независимого расследования.
Про шефа надо отдельно. Высоты, человек, запредельной. Из ближнего круга! В качестве хобби - агентство журналистских расследований "Будуар". Понятно теперь, почему меня. Со стороны Сергеича заход, чтобы, значит, с доверенным следаком.
- Имеются подозреваемые? - напирала егоза.
- Очень даже имеются. В количестве пяти граждан мужеского и женского полу.
- Сам не мог? - всем хочется, чтобы сам. Устал человек, кризис среднего возраста, свидетельство о смерти и цивилизованный дележ наследства.
- Мог, даже очень легко. Берешь скальпелек в правую руку, откидываешь голову и спокойно, без мандража перерезаешь горло. Богатырский бросок, в радиусе двести метров орудие убийства не обнаружено, и, опять же, спокойно, помираешь. Очень типичное самоубийство.
- Не хуже того, когда гражданин сам себя разрезал на куски, положил в сумку, закрыл молнию и сбросил с моста. Признано самоубийством, официально.
- Бывает. Самоубийца, наверное, поставил сумку на парапет, залез, застегнулся изнутри, опрокинулся и отрезал от себя по кусочку, пока не захлебнулся. От испугу, наверное.
- Альтернативные версии?
- Наиболее вероятная - ниндзя на дельтаплане. Подлетел к крыльцу, подождал в засаде, пока убитый не вышел. Мог и не выйти, не курил при жизни. Чиркнул по горлу, забрал скальпель или чего там у ниндзей бывает...
- Кама.
- ?
- Серп ниндзя.
- Забрал эту самую каму и отбыл на том же летательном аппарате в неизвестном направлении. Опять же, не оставив следов.
- Дельтаплан без следов?
- Или воздушный шар.
- Александр Гаврилович!
- Да что я? Почитай протоколы допроса подозреваемых - сильфиды, мать их...
2. ДОПРОС ПОДОЗРЕВАЕМЫХ
ПЕРВАЯ СУПРУЖЕСКАЯ ЧЕТА
Сначала Серегу опросили, деревенского мужичка. Спрашиваю:
- Убил гражданина?
- Никак нет, господин подполковник. Помыслить не могу!
Какой с него спрос? Свиней кормил, коров... Деревня.
- Вижу, - продолжает Серега, - человеку радость, хорошо от того, чтобы, значит, радость. Скажем, ежели, кому за бутылкой. Человеку приятственно, и мне весело. Значит причина на то.
- Давно с женой живешь? - обрываю разглагольствования.
Серега светится от гордости.
- Самолично постиг! Сызмальства на ферме в работниках. Погорел фермер с неурожаю. Погорел и в город. Стало быть и мне в город подаваться. Любопытно опять Москву-матушку поглазеть. До офису ихнего, Марфушки моей ненаглядной, добортовался. Гляжу, женщина - красоты необычайной, дородная, белая, в кофте красной.
- Госпожа сударыня, - с вежливостью подхожу, - возьми в работники. Корми, да чуланчик какой выдели.
- Договорено, вечерник. Буду из продуктов давать и чарку выставлю.
Ответствую с поклоном.
- Не надо чарки. Выпить, конешно, оно законное, только на работе ни-ни.
Улыбнулась по-доброму:
- Как тебя? Сергей Петрович? Молодец, Сергей Петрович, так и нужно, не водку пить.
- Поселила в подсобке. Душ ейный, я вам скажу, господа. После деревни-то! В бадье мылись, на речке, в проруби иной раз. А тут - душ! Телесное наслаждение... По первости, как полагается, подай, принеси. Апосля дослужился товар отпускать и с погрузкой кому. Вызывает Марфа Матвеевна до себя:
- Положительный, Сергей Петрович, из тебя работник. На постоянную зарплату беру. Пятнадцать тысяч положила.
Опешил.
- За каким же, Марфа Матвеевна? Таки деньжищи в руки брать боязно. Выдай тысчонку али две, побриться, одежку какую, остальное пусть копится.
Опять улыбнулась по-доброму:
- Молодец, Сергей Петрович. Верно рассуждаешь. Не нужны тебе деньги, я их лучше сохраню для твоего светлого будущего. Женишься когда.
- Который с меня жених? Ни хаты, ни специальности.
- Сейчас баб разведенных много по Москве, и тебе обломится.
Восьмое марта настало. К Марфушке то:
- Выдай из денег заработанных пять тыщ.
- Зачем тебе? - спрашивает.
- Задумка одна.
Выдала под расчет.
- Твои ж деньги, пропьешь небось, - только и сказала.
Я в потолок лыблюсь. Она домой, я шмыг в магазин цветочный и на пять тыщ цветов, конфетов всяких, вина шампанского. До копеечки потратил. Восьмое марта все добро на ейный стол.
- Ну, - говорит, - Сергей Петрович, не ожидала. Справный ты мужчина, приходи ко мне завтра праздник встречать совместно. От тогда и стал с ей жить. Расписались. Пацан ейный не принимал по первости, свыкся апосля. Свои дети пошли. Счастье у нас зачалось.
Повезло мужику. Жена - царь-баба, Марфа Матвеевна... Она бабки зарабатывает, он по хозяйству. Такой вот пасьянс. Спрашиваю опять:
- Знаешь убитого?
- Знаю, - отвечает.
- Как познакомились?
- Нешто я. Жена, Марфушка. Ей культуру подавай.
У баб свои дела, а Серега с мужиками. Мужики для Сереги не шибко подходящие. Один ученый, второй мехмат МГУ с отличием. Им интересно, а Серега побоку. Три класса, еле по слогам разумеет. Терпеливый, в армии отслужил. Я служивых людей всегда отличаю. Ответственности у них больше, выдержанности.
- Отож, наверно, и видел по телевизору, махонький. В руках, господин Александр Гаврилович, скальпеня не держал.
А горло у убитого скальпелем, нет другого способа такой ровный надрез осуществить. Отпустить пришлось малахольного.
Бабуева Марфа Матвеевна, супружница его.
- Марфа Матвеевна, где находились во время преступления?
- Спала.
- Как спали?
- Так и спала, как все нормальные люди спят. Боком. На кровати всегда около стенки сплю, потому как тело у меня не маленькое, а Серега, мужик мой, подпирает, чтобы не свалилась. Любит меня, от того и стережет. Как разошлись с гостями, так и спала. Кто убийца - не ведаю.
- На кого бы подумали?
- Да ни на кого. Все люди хорошие, обходительные. Один мой Серега - бестолочь. Зато человек справный. Всю ночь его боком чувствовала, а он, стало быть, меня.
- Как же получилось, что не слышали ничего?
- Спала крепко. Вермуту выпила, и поговорили с девчатами за женское.
- Не убивали, значит?
- Как же убить? Нельзя этого. Я начальником уж двенадцать лет. Голос нельзя повысить, уважением нужно. А тут человека!
- Давно убитого знаете?
- Месяца три как. Не его, - Аннушку, светлая ее душа. Высокосная женщина, одно горе - замужем за ботаником. Сама своего инфантильного содержит. Башка в небесах, как жизнь устроена - не понимает. Дом, заработки, всё на ней. Людей лечит. Снадобьями разными, мазями. Образование у ней лечебное. По руке поглядела и как есть высказала. Про больную ключицу, позвоночник. Лечить зачала, целительница, спаси ее господи и сохрани. По всей Москве люди говорят. Звезды телевизионные в очередь, а мне никогда не отказывает. Иной раз и времени нет, и толпятся, всё одно примет. Денег плачу немного, другой бы в десятеро заплатил - не примет! Потому как человек не от господа, себя не соблюдает: скоромное в пост или иное... Мы с ней сразу сошлись. С ней и с Ириной, женой Андрея, убитого. Мужиков не люблю, а женщины - тоже не одинаковые. Бывают, как стрела по жизни - благородные. Ирина - из княжеского посеву. Через неё мы с Андреем познакомились. Сильно не сближались, знала только, что денег воз. Машины, дом загородный... Чем занимался? Бумаги какие-то... У нас фирма продукт производит, пощупать можно и всякому польза, а там одни бумажки. Туда-сюда. Спекулянты, одним словом! Спекулянты на шее трудящихся.
ВТОРАЯ СУПРУЖЕСКАЯ ЧЕТА
Анна Васильевна Иванова-Басаврюк - целительница народная. Вместе с мужем училась на биологическом. Муж в науку, она - преподавать. Плюнула потом. Свою фирму открыла. Знает, что у человека внутри - анатомию, и болит если. Китайскую медицину, лекарства. Не похожа на шарлатанку. Взглянула на меня с прищуром, будто высматривая чего, и говорит:
- Аура головы у вас синяя, нестойкая, - у меня и правда голова с утра раскалывалась, - не сочтите за нескромность, - взяла за руку, пошептала и легче стало.
- Коготь, - сообщает, - ястребиный из мозговой оболочки вынула, и аура восстановилась. Чтобы лечение закрепить, два-три сеанса мануальной терапии и чай специальный попить.
Про коготь - мутит, понятно, чтобы значения словам придать, только вот как она догадалась, что голова? Виду не показывал. С подозреваемым иначе нельзя. Но отпустило же! Вот и думай. Образованная тетка, мягкая. Скальпелем, конечно, умеет. Медицина. Могла, наверное, и убить. Только зачем ей этот геморрой?
Пока разговаривали, всё про ценность жизни - нельзя не только человека убить, животное никакое нельзя, гусеницу! Если боль таракана почувствовал, то и человека... Думал, может, денежные проблемы, так нет. Зарабатывает не мало, квартира в Москве, приемная в двести квадратов. Так что финансовый интерес можно исключить.
- Не следует, - талдычит мне, - злость выказывать. Особенно на сильного и неустроенного. Лев, когда убивает, он же не просто так. Ему питаться надо. Преступника не осуждать, другую дверь в жизни приоткрыть. Вы, Александр Гаврилович, человек импульсивный. К небу обратитесь, тишину послушайте, течению бытия сопереживайте. Среди нас убийц не ищите. Господь всеведущий подсказывает: издалека неуспокоенный явился. Горько естество его. Солью печной губы покрыты. В камышах жилище его среди выдр и ондатров. На воздухе летучем след его. Может, на вертолете прилетел?
- Какой вертолет, дамочка? Вы представляете уровень звуковых помех? Легче пожарную сирену не услышать!
В итоге отпускать пришлось.
Муж Анны Васильевны. Всяких я видал людей, Сергеича знаю. Ученые. Все они не от мира. А этот - совсем не от мира, запредельный какой-то гражданин. Ты ему об одном, а он... Когда Сергеич заумное, то переводит потом на людской. Этот же ... Мы с Летехой послушали минут пять:
- Вы убили?
- Как же господа? Разве не очевидно?
- Нет, гражданин, ничего нам не очевидно. Вы убили?
- Мы с Андреем коллеги, о науке дискутировали. Андрей, человек образованный, особенно в математических дисциплинах. Попробуйте прослушать курс экономики в Гарварде, одна теория игр чего стоит. А теория финансового управления? Мне, для понимания биржевых моделей, математики очень не хватало.
- Как же Серега ваши управления?
- Мы особо не интересовались. Пирожков принесет, рыбы вяленой... Андрей - глубокий человек. Вы думаете биржа - лотерея, рулетка?! Нет, не рулетка! Биржа - математический объект с огромным числом степеней свободы и сложной временной динамикой. Каждое действие можно описать оператором специального вида на векторах многомерного функционального пространства. Есть очень интересные аналогии с квантовой механикой, однако квантовая механика - существенно линейная теория... Хотя вопросы влияния наблюдателя на состояния рынка очень даже релевантные. Андрей, в свою очередь, интересовался биофизикой и, особенно, генетикой. Существуют биржевые модели, описываемые аналогично механизмам наследования генетической информации.
- Жена ваша не могла убить?
- Не думаю, хотя с абсолютной достоверностью поручиться не могу, спал.
- Что думаете о Марфе Матвеевне?
- Человек обстоятельный. Не представляю её бегающей с ножом в руках.
- Сами учились со скальпелем обращаться?
- Не могу отрицать, учился. И трупы резал по молодости. Как же иначе? Анатомия - обязательный предмет, в морге препарировали.
- Вот вы убитого скальпелем и того-с. Из-за научных разногласий.
- Не было у нас с Андреем разногласий. Да и скальпель в моей работе давно не практикуется. Совсем другой научный инструментарий. Объекты очень малого пространственного размера. Внедряем ДНК последовательности с помощью сверхтонких игл.
- Что думаете о жене Андрея? Её можно подозревать?
- Я, как ученый, никакого определенного заключения сделать не могу, не хватает статистических данных. Жена Ирину хорошо знает, а мне... Лучше Ницше не скажешь: "Мышление женщины - поверхность", хотя не могу отрицать серьезного вклада в науку отдельных представителей женского социума. Эмма Нетер, например, Мария-Склодовская Кюри, Софья Ковалевская, но это скорее исключения, подтверждающие общее правило. Посмотрите на фотографию Эммы Нетер - мужчина в юбке, гормонами явно перегружена.
- Ирина Владимировна тоже перегружена?
- Разве что наследственностью. Готов порассуждать о происхождении, как о наследственном феномене. Несет черты очень древних российских родов Юсуповых и Шереметьевых, и хотя принадлежит к боковой ветви, фамильное сходство однозначно прорисовывается. Знаете, где в ДНК содержится информация о внешности? Полагаете только в геномных последовательностях? Ничего подобного! Если бы это было так, то не было бы такого фантастического разнообразия. Люди были бы одинаковы, как земляные черви! На самом деле часть индивидуальной информации содержится в, так называемой, мусорной ДНК. Ха-ха, мусорной! Долгое время на нее вообще внимания не обращали. Считали рудиментарной частью. А гигантская роль РНК в механизме наследования! Понимаете насколько это важно?!
- Понимаю,- говорю, - великолепно понимаю. Можете пока быть свободны, город только не покидайте.
ЖЕНА УБИТОГО
Наконец, жена. Главный подозреваемый. Что-то там не поделили, деньги или любовница... И тут она входит! Извиняюсь за неточность, вплывает. Земли не касаясь. То есть, я, конечно, не нагибался, но ощущение... Понимаю вдруг, что нельзя ее ни в чем подозревать. Королева, Екатерина вторая! Спина сама в поклон. Сейчас такого не встретишь, повырезали всех после революции. Летеха застыл по стойке смирно. Нутром понимаю, что сказать что-то нужно, а язык не слушает. Взглянула на меня и на распев: "Здравствуйте, господа". Сказала, будто рублем... Ручку тянусь целовать. Понимаю уже, что не могла скальпелем. Понимать-понимаю, а допрос вести нужно.
- Гражданка, Ирина Владимировна, убит ваш супруг.
- Очень о сем неприятнейшем факте сожалею. Андрей был великолепный человек, высокой натуры. Боготворил семью, а я - платила ему взаимностью. Это событие так несвоевременно... Я, как не сложно заметить, беременна.
- Вот и помогите найти преступника.
- Извините, не понимаю...
Объясняю доходчиво:
- Убил кто-то из знакомых, с кем вы отдыхали. Следов со двора наружу, нет, снег выпал, а следов нет. Вот такие, значит, пироги.
Вспылила.
- Как вы осмелились подозревать столь чистых и искренних людей? С другими я никогда не позволила бы вольности общения! Не-воз-мож-но! В доме моего супруга убийца - какая-то некрасивая шутка!
Тут и я, наконец, разозлился:
- Если не гости, может быть вы самостоятельно мужа по горлу?
Побелела. Чувствую, ударила бы.
- Предпочитаю более не отвечать на вопросы, хотя и подозреваю, что вы представляете не себя, а государственный механизм, который поставил вас исправлять сию должность. Поэтому не могу презирать вас персонально. Вы - отросток, щупальце системы, уничтожившей почти всех моих родственников. Можете записать: Я никогда не убила бы Андрея. Это невероятно!
- Подождите гражданочка, вы упомянуты исключительно фигурально. Я только подчеркиваю, что убийца оставался в доме. Просто ради проформы: были у вас с мужем финансовые разногласия?
Чувствую, успокоил, расслабилась женщина:
- Об этом, господин дознаватель или как вас следует прозывать, можете справиться в кредитных учреждениях. Все заработанные деньги Андрей передавал семье. Любил повторять: "Если что-то случится со мной, хочу, чтобы семья осталась обеспеченной". У меня на счету миллионы, дома в Америке, Испании. Проверяйте. Полагаю, вы наблюдали достаточно преступников. Неужели возможна идея, что я могу совершить хладнокровное убийство? Поймите, в княжеских семьях, а я не без основания отношу себя к потомкам Юсуповых, убийство супруга - такое же нереальное событие, как, например, пришествие марсиан.
- Если не вы, кто тогда? Серега?
- Сережа? Ну что вы! Сережа в качестве убийцы? Деревенский увалень. Эти люди совсем другого сорта. В нашей компании он - случайность, слуга. Подчинение, как бытие сознания. Мы не могли сойтись, вследствие кардинально различных общественных положений. Мальчик на побегушках, которого можно послать за мороженым. Меня он воспринимал с пиететом, как высшую по праву рождения. Его жена, Марфа Матвеевна, тоже представитель низкого сословия. Как и Сережа, она никогда не встанет на одну планку с благородными. Однако меня привлекла в ней этакая женская непосредственность, конфликтующая с осознанием собственной недостаточности по праву рождения. Я пыталась научить её вести себя пристойно, оставить ханжеские, мужицкие замашки. Только женщина может быть истинно благородной. Мужчина же рожден слугой. Даже король - всего лишь слуга королевы, которая носит в своем лоне царственный плод.
- Тогда, может быть, Анна Васильевна?
- Что касается Аннушки, она лекарь, врач. Врача нельзя поставить на одну доску с благородными, и нельзя отождествить с низшим сословием. Врачи вне классового деления. Слуга всех, а потому не находится в иерархии служения. Мне приходится скрывать некоторые наследственные недуги... Кара, которая приобретается вместе с достоинством. Аннушка очень помогает, за что я ей благодарна.
- Ее муж?
- Вы о Валерии? Есть люди мира, они делятся на сословия, классы. Могут даже не знать об этом, но делятся. Естественное право человека, данное от рождения. Сословность довлеет над сознанием и определяет судьбу. Врачи, художники, циркачи - их я не отношу ни к какому сословию. Они слуги, но не кого-то определенного, а всего человечества. Ученые - тоже слуги социального фантома, именуемого цивилизацией. Но если от врача есть какая-то польза, то от ученого... Не понимаю, ни чем занимается Валерий, ни зачем это нужно. Я вообще не верю в прогресс... Золотой век человечества наступил во времена римских императоров. Меня всегда тянуло к Октавиану Августу, практически его боготворила. Мужа выбирала, чтобы было внешнее и внутреннее сходство. Андрей из семьи потомственных офицеров, но между нами, безусловно, оставалась сословная пропасть... Часто приглашали в дома известных фамилий, где к Андрею относились с видимой прохладой. Моему положению можно посочувствовать, поискали бы они достойную пару в постреволюционной России!
3.СЛЕДСТВИЕ
На вечер было назначено заседание экспертного совета "Будуара" в составе Анны Николаевны, самого Сергеича, оперуполномоченного в моем лице и двух бутылок трехзвездочного армянского коньяка. Предваряя следственные процедуры, слово взял Сергеич и кратко обрисовал международную ситуацию:
- В этот не простой для Российской Федерации и полуострова Крым день - мы должны сплотиться вокруг и выразить гражданскую позицию!
- За Крым! - поддержали мы гражданскую позицию Сергеича ста граммами.
- Я, персонально, имел счастие посетить сию Тавриду и хочу заявить во всеуслышание: вода на Феодосийском пляже оставляет желать.
На что Николаевна возразила:
- В Коктебеле вода чище!
- Я не имел намерения приводить в пример Коктебель, место памятное ликом Максимилиана Волошина, вылепленного в скале лучшим из скульпторов, но не можем же мы отрицать губительное воздействие Коктебельского нудистского пляжа на нравственные критерии?
- В момент непосредственного нахождения вблизи упомянутого гнезда разврата, ваши критерии, папуля, не пострадали!
- Как безропотный служитель музы Урании, я не мог не отметить прекрасное в наших с тобой бывших соотечественницах. Однако необходимость переворачивания лицом вниз для сокрытия влияния роденовских форм на мужской организм, приводила к последствиям! Галечное покрытие пляжа оставляло видимые знаки, в связи с чем я хочу объявить протест! - выпили по полста из чувства сопричастности к страданиям Сергеича. - Предлагаю сформулировать пожелание новым властям Крыма: заменить на нудистском пляже гальку на песок для уменьшения мужского травматизма!
- С помощью специального песочного экскаватора! - влезла егоза с дополнительными ста граммами, после чего Сергеич предложил составить петицию.
- В Феодосийской пиццерии очень понравился жульен с грибами в маленьких железных тарелочках. Вопрос: откуда в Крыму грибы, если это не диверсия бендеровского подполья? -умозаключил Сергеич, вписывая вопрос на чистый лист бумаги.
- Мне запомнилась экскурсия в дельфинарий, - встряла Николаевна, - но была такая очередь, что вместо дельфинов мы взяли два литра коктебельского портвейна и спустились к Биостанции.
- Это необходимо запротоколировать: портвейн был великолепен! - радостно подхватил Сергеич.
Как представитель государственных служб, я не мог позволить анархическим устремлениям большинства возобладать над законодательными инициативами:
На что егоза справедливо заметила, что дельфины тут не причем.
- Дельфины - почти люди, только черные! Давайте объявим санкции очереди, - неуверенно предложила Николаевна, но это предложение было отметено с гневом, как псевдо мальтузианское и оппортунистическое по своей сути:
- Санкции - не фунт сигарет!
Сергеич, светлая голова, не растерялся:
- Объявить санкции чурчхеле! Чурчхела отравила все радостное и светлое, что приобретает независимое сознание после употребления желтого коктебельского портвейна - этого цветочного нектара, этого лотосового сока неистового Крыма!
- За дечурчхелизацию крымского побережья! - мы сплотили ряды, допивая остатки коньяка.
Письмо с обсуждением санкций было бережно запечатано и адресовано Пан Ги Муну - верному сыну корейского народа, Бараку Обаме - борцу за права индейского сопротивления и британскому истеблишменту.
- Последнему обязательно! - настаивал Сергеич, облизывая языком марки с колхозником и колхозницей, найденные в подполе.
- Этим письмом мы покажем всему прогрессивному человечеству путь и направление!
- Могут не принять.
- Не могут,- упирался Сергеич, - принцип современной международной дипломатии - конструктивизм.
- ООН нас поддержит, - орала в патриотическом угаре Николаевна.
- Американский конгресс может ветировать! - выказывал обоснованные сомнения я.
- Конгресс может, - соглашался Сергеич,- но на нашей стороне движение неприсоединения и сам Махатма Ганди!
- Он же давно умер! - лезла в клинч Николаевна.
- Зато память о нем живет в сердце каждого сознательного гиганта мысли, гороподобного Шварцнегера - культуриста и культуроведа, - последние слова дались Сергеичу с большим трудом. Стало понятно, что без коньячной подпитки о продолжении следственных мероприятий можно забыть, и мы быстренько расползлись по кроватям.
Утро запомнилось яркой игрой солнечных бликов на подоконнике и Сергеичем, мужественно отбивавшим очередную атаку Николаевны. На столе расположились шесть бутылок жигулевского пива с морозным налетом на горлышках. Это богатство было окружено массивной рукой Сергеича, как крепостным валом, а вторая свободная рука отгоняла назойливые выпады Николаевны.
Позиция Сергеича была определена. Выдать Николаевне даже бутылку в его планы не входило:
- Молодой организм просто обязан сопротивляться похмелью самостоятельно. Предложив тебе пиво, я обреку и тебя и себя на чудовищное проклятье, именуемое женским алкоголизмом.
- Нежелание поделится хмельным напитком с ближним характеризует вас, папуля, как законченного пьяницу.
- Возражение. Два из шести даров неизвестного волхва, два терпких глотка жидкой небесной манны, этой корицы и яшмы страждущих и безответных, перейдут нашему почетному гостю, Александру Гавриловичу, чьи настойчивые движения под одеялом выдают пробуждение означенного лица.
- Пьяница. Горький и обрюзгший. И этого алкоголика просвещенное человечество готово было выбрать своим рупором?
- Желчь, изливаемая из твоих уст, не способна поколебать внутренней убежденности почитателя французских энциклопедистов. Дидро и Вольтер, Жан Жак Руссо сгорают от стыда, вглядываясь через небесную форточку в темное, неопределенное по форме, пятно на карте нашей многостродальной Родины. Тень человека, разбрызгивающая свою черноту окрест в гомерическом хохоте отеческого непослушания, отвергающая домашних богов, готовая пожертвовать родными пенатами ради бутылки жидкости цвета слоновой кости. Отца на пол литра, разрушительница табу и стереотипов. Отца на дешевую выпивку, неокрепшая разумом последовательница Фрейда и Юнга. Лишь исключительная ответственность за судьбу склонной к саморазрушению, изнеможенной непомерным употреблением горячительных напитков, женской психики подвигает меня к крайним запретительным мерам. Эскалация насилия не пройдет! - отвечает прогрессивное человечество в моем лице и в лице Александра Гавриловича.
- Может, дадим ей бутылку? - предложил я, подозревая, что до конца военных действий пива не будет.
- А давай! - неожиданно легко согласился Сергеич. - Но при одном условии. Анна незамедлительно отправляется в продуктовый магазин за пополнением питательного рациона и приобретением десяти, - Сергеич глубоко задумался, вычисляя наши возможности, - лучше двенадцати бутылок освежающего напитка!
Избавившись от Николаевны, мы приступили непосредственно к расследованию, потягивая пиво из граненых стаканов.
- Правильно ты, Александр Гаврилович, формулируешь. Нужен мотив. Только мотив - понятие емкое.
- Бутылка - емкая. А мотив?
- Надо определить.
- Чего определять? Свистнул, к примеру, стольник. Я тебе по шее. Вот и все понятия.
- А за десятку?
- За десятку, пожалуй, шею мылить не буду. Словесное внушение проведу.
- Найдутся которые по шее?
- От человека зависит...
- Получается, что мотив - субъективное условие.
- Ежели по морде, то вроде субъективное. Народ у нас такой.
- А за сотню всегда по шее?
- От настроения зависит.
- Получается, что мотив - субъективное условие, необходимое, но не достаточное.
- Ежели не в наглую - недостаточное.
- Вопрос: необходимо ли это необходимое условие?
- Загнул Сергеич. Просто так только маньяки да психические. Шиза - она и есть шиза. Долго не скроешь. У нас на подозреваемых полная раскладка, характеристики. Нет среди них шизоидов. По маньякам тоже работать приходилось. Вроде все у человека в порядке, а взгляд... Не правильный у него взгляд. Может, моего Летеху накрутить, а за мной не заржавеет.
- Ладно, пускай мотив остается, но в расширенном смысле. В виде эквивалентности. Не мотив есть необходимость, а необходимость диктует мотив.
- Лучше Сергеич прямиком, без валентностей.
- Подавляющее большинство убийств происходит из-за того, что кто-то кого-то обидел, кто-то кого-то ненавидит, кто-то кому-то завидует. Банальная троица: деньги, любовь, ненависть. Однако не всегда мотив столь очевиден. Можешь ли ты, Александр Гаврилович, допустить убийство потому, что солнце красное или луна полная. Мотив ли это?
- Какой же это мотив? Это явление природы. Полная луна - потому что полнолуние.
- А для кого-то уже мотив.
- Убивает?
- В том то и дело, что не любого. Всякое преступление - это несоответствие существования данного конкретного индивида внутренней логике убийцы. Чаще всего несоответствие проистекает из трех вышеупомянутых обстоятельств. Убийца убивает, если бабушкино наследство может достаться не ему, а убитому, Это правильно, но подчас причина более сложна: облака плотные и солнце красное. Именно поэтому, нет на свете места коротко стриженому юноше в пуховике. Если хотя бы одно из условий нарушено, например, кожаная куртка вместо пуховика, юноша может спокойно продолжать существование, не задевая убийцу... У тебя пять человек подозреваемых. Можешь ли ты уверенно утверждать, что понимаешь логику каждого?
- Какая там логика... Виделись раз.
- Не допускаешь ли ты, Андрей Гаврилович, что сегодняшняя облачность может изменить их судьбу?
- Снег ночной, тот изменил. Без снега, я бы их голубчиков и задерживать не стал.
- Получается, что внутренняя связь сторонних событий и преступных мотиваций настолько сложна, что адекватная оценка появляется много позже, после изучения видимых последствий.
- Я, Сергеич, расставил подозреваемых по порядку. Первый, кто меньше мотива имеет, потом больше. Последней поставил жену. Семьдесят процентов преступлений регистрируется между ближайшими родственниками.
- Разумно, Александр Гаврилович, очень разумно.
- Вот только не наблюдается среди них настоящих убийц. Поневоле поверишь в ниндзю на голубом вертолете. Сколько перевидел... В глаза посмотришь - вот он, красавец. Потом уже начинаешь улики собирать, а по первости в глаза.
- Ты, Александр Гаврилович, некорректно задачу формулируешь: или глаза или нет убийцы. Почему нет? Потому что на убийцу не похож? А что значит похож? Есть логика существования индивида. В рамках этой логики любой индивид может убить.
- И я?
- Особенно ты, как служитель закона. Всегда найдется гражданин, которого ты захочешь убить. Он может быть мерзок, некрасив, но в его логике существования он и красив, и не мерзок. Он существует наилучшим для него образом.
- Нет, Сергеевич, не пойму. Не могу я человека убить, если он никому не вредит.
- Он себе не вредит, а другим... Можно адаптировать принцип наименьшего действия к психологии отдельного индивида: всякий индивид существует наиболее корректным для его логики существования способом. Может он других убивает, ворует - это его логика существования. Можешь за это убить?
- Ежели другим ущерб - могу, наверное.
- Значит что? Значит для любого индивида, в том числе и для тебя, всегда найдется другой индивид с определенной логикой существования, которого первый индивид, в том числе и ты, всегда убьет в рамках своей логики существования. Точка.
- Что ж теперь, к психологу подозреваемых?
- Сам допроси. Забудь про глаза. Необходимо проанализировать логику существования каждого и возможность сцепления этих самых логик.
- Не умею я, Сергеевич, такие допросы устраивать. Мой потолок: где подозреваемый находился с восьми до одиннадцати.
- Привлечем на помощь компьютерные технологии: по скайпу свяжемся. Отправляйся и допрашивай. Я слушать буду и подскажу если что.
- С кого начнем?
- С самого невидного, которого меньше подозреваешь.
- С Сереги что ли?
- Вот с него и начнем.
4.ПОВТОРНЫЙ ДОПРОС ПОДОЗРЕВАЕМЫХ
- Здравствуйте, господа начальники.
- Здорово, Серега.
- Не извольте беспокоиться, господин Александр Гаврилович. Завсегда приятного с вами поразговаривать. И с господином лейтенантом завсегда. Потому как великие вы люди. Слуги государевы. Добро над нами несете, порядок содержите. Без порядку плохо. Куды без порядку? Вы порядок, а я, стало быть, должон вам помочь, чтобы значит порядок.
Тут Сергеевич мне тихонечко:
- Хватит эту белиберду... Заставь его встать.
- Встань-ка, Серега, - повторяю
- Пусть к стене подойдет.
- К стенке подойди.
- Зачем это, господа начальники?
- Подойди и голову наклони.
Сергеич:
- Ударь его по затылку, чтобы головой об стенку долбанулся.
Я, с перепугу, чуть в слух не заорал: "Ты чего, Сергеевич? У нас бывают такие, которые пытки, но самолично никогда... Иной раз по морде дать хочется, а всё равно держишься. Что ж невинного-то человека?". Сдержался, не заорал, односторонняя у нас коммуникация. Проматерился внутри себя.
Сергеевич не отстает:
- Ударь, да ударь, так ударь, чтобы шишка выскочила.
Ничего не понимаю. Знаю, что Сергеич не ошибается, по прежним делам досконально выяснено. Что-то он такое углядел, чего нам грешным недоступно. Ладно, подхожу и по затылку Серегу. Тот головой в стену, а стена рифленая, специально для допросов. Кровищи сколько! Серега как заверещит: