Аннотация: Для кого-то фантастика, для кого-то реализм. Осторожно, трогательное.)
Суббота у Николая Леонидовича - гостевой день. Приходят дети, а то старые друзья заглядывают на шахматы. Так что надо побриться, достать из серванта заварочник с золотой полоской и убрать оставшиеся на кухонном столе с вечера инструменты. Николай Леонидович имеет основания гордиться собой: найденные возле мусорных ящиков часы удалось починить. Славно они тикают со стенки. Нынче перестали беречь вещи, а зря...
Он делает уборку, подметает крошки, отгоняя Митюню, лезущего под веник.
- Ну куда ты лезешь, бестол. Кыш, кыш.
Митюня отскакивает и шуршит неодобрительно. Он знает: раз пошли такие дела, надо ждать прихода людей. Митюня людей не любит: большинство не хочет видеть в нем личность.
Тогда - пару месяцев назад, вечером, в конце лета - Николай Леонидович допил чай, поставил стакан и подошел к окну глянуть, что там. Он сначала и не понял ничего. Кто-то белесый, небольшой, вроде кошки или собаки, пытался пересечь двор из угла в угол, снова и снова. А ветер сбивал его с ног и отбрасывал в сторону, а потом и вовсе оторвал от земли и потащил.
Удивляясь сам себе, Николай Леонидович сунул ноги в тапки и пошел на улицу.
А там был этот - вцепился в шершавую кору старого дерева и висел, жалобно повизгивая на ветру.
"Хороший пакет, - убедительно сказал сам себе Николай Леонидович. - Совершенно новый. Ну и возьму. Что я, неужели зря спустился. Пригодится".
Принесенный в дом, пакет проявил покладистый характер, но шебутную натуру: лежал там, где положили, но недолго. Сперва стеснялся: ждал, пока дед выйдет из комнаты, и только по возвращении обнаруживался на стуле, под столом, за диваном. Потом привык, шуршал себе и шуршал потихоньку. Иногда робко терся об дедову штанину и сразу вспархивал куда-нибудь на шкаф.
- Сквозняк, - бормотал Николай Леонидович, заслоняясь газетой. - Так и тянет, так и тянет...
Потом сдался и нарек пакет Митей.
Последние дни Митюня его что-то беспокоит - вяловат. Все больше по углам жмется, от пола и не отрывается. Каких ему витаминов, кто бы знал... А вот и звонок в домофон. Дети пришли. Добро.
- Привет, пап, - говорит дочка, разувается, проходит, обнимает.
- Привет! - говорит внучка, поднимается на цыпочки, целует в щеку.
Они привычно проходят на кухню, рассаживаются. Митюня в углу у холодильника свернулся, помалкивает.
- Ну как ты? - спрашивает дочь. Она всегда волнуется, то по врачам таскает, то модные таблетки принесет. Кота предлагала, еле отбрехался.
- Митюня вот мой приболел малость, а я ничего, - как бы шутит дед, показывая на пакет.
Гостьи неуверенно улыбаются. Косятся на "Митюню". Пакет ежится под этими взглядами.
- Я тебе пирогов купила, - говорит дочь, чтобы замять неловкость. - С капустой, вкусные, - уточняет она на всякий случай.
- Спасибо, дочка, спасибо, - улыбается Николай Леонидович. - Поем. Пока не хочу, сыт, не волнуйся. Вот только ел, как вы пришли.
Они обмениваются новостями: работа, ремонт, соседи, оценки в школе, новая глава мемуаров.
В какой-то момент Митюня, решившись, перебирается под дедову табуретку.
- Сквозняк, - сообщает Николай Леонидович с непроницаемым лицом.
Внучка дергает плечом. Потом вдруг оживляется:
- Дед, давай тебе окна поменяем? Будут пластиковые, новые! Без щелей!
- Нет, нет, что ты, моя хорошая, - поспешно говорит дед. - Я привык. Всю жизнь прожили с этими окнами, и ничего. Никто не чихнул дважды, вот что. А в пластике этом вашем дышать нечем, - добавляет он для надежности.
К тому же сквозняк все более или менее объясняет.
- А я считаю... - упрямо начинает внучка. Их кровь, спорливая.
Извинившись, дед на минутку выходит.
- Давай выкинем его, мам! - внучка решительно вскакивает с табуретки, хватает пакет и растягивает на пальцах.
Пакет крупно вздрагивает.
- С ума сошла? - пугается мать. - Положи! У деда сердце, ты что! Знаешь, как он за этот пакет переживает?!
- Мама, это ненормально!
- Доктор сказал - "старческая сентиментальность"! Это он с виду как скала...
- Ну блин! Ой...
Не выдержав напряжения, пакет надрывается, совсем чуть-чуть.
Дед заметит.
- Там дырочка была, - растерянно говорит внучка. - Маленькая.
Мать соображает быстрее.
- Дай сюда! Лезь в третий ящик - там инструменты, ищи скотч!
- Скорей давай! И ножницы. Так. Ты держи вот так, края сведи... аккуратно...
С минуту на кухне слышится только тихое старательное сопение.
Они даже успевают сложить "Митюню" обратно белым клубком, как было, и сесть на свои места.
- Вот вбил себе в голову!.. - тихо возмущается внучка, но тут дед возвращается, и они замолкают, а потом начинают другой, отвлеченный разговор.
Вроде бы дети уходят довольными. И чаю попили. Замок - надежный, турецкая "личинка", не китай какой - щелкает дважды. Мой дом - моя крепость, кивает себе Николай Леонидович. Я еще тут похозяйствую.
Он возвращается на кухню. Поесть, что ли, пирог? Дочка старалась. С капусткой, как он любит. Но лучше б сама испекла, покупные все будто из песка.
Митя выполз, мнется у порога.
- Знаю, знаю, на что ты намекаешь, - усмехается Николай Леонидович. Шаркая тапочками, он идет в свой кабинет, как он его называет. Садится за письменный стол, слегка покряхтывая. Пакет вкатывается следом, с минуту медлит посередине комнаты, наконец, решившись, одним движением взмывает на шкаф.
Николай Леонидович одобрительно шевелит кустистыми бровями.
- Оклемался, Митюнь? Вот и молодец, умник... Ну и я сейчас попишу немного...
Митюня некоторое время возится, устраиваясь поуютнее, потом начинает легонько и равномерно потрескивать.
Ну до того приятный звук, умиленно думает Николай Леонидович, как маслом по сердцу.
Он отодвигает стул, садится за широкий письменный стол - все у него содержится в идеальном порядке. Достает свои мемуары из первого ящика, перелистывает заполненные страницы. Жаль, жена уж не прочтет. Надо снести ей пару страничек, где побольше про нее... по весне, как пройти можно будет...
Ну, писать ему еще есть о чем. Жизнь выдалась богатая, много повидал. А жаловаться нечего. Они никогда не жалели себя. Было бы дело. Дети уже другие, конечно.
Он бросает взгляд на шкаф.
- Что бы они понимали, да, Митюнь? Ну ничего, ничего, не беспокойся. Я и о тебе как-нибудь напишу. Как-нибудь. Чтобы они понимали.