Старина Билл Хопкинс начал летать, сам того не пожелавши.
Конечно, мы и раньше замечали, что с ним творится что-то не то: судите сами, мыслимое ли дело, чтобы старый алкаш отказывался от дармовой выпивки? Да еще на свои именины.
Но такого... честное слово, такого от него не ожидал никто.
Я сидел на веранде и смотрел, как раскаленный воздух дрожит над кукурузным полем, и потные негры движутся вдалеке, срезая початки. Урожай в этом году удался, маис был спелым и налитым, и каждое зернышко в початке тускло отсвечивало желтым, словно тяжелая золотая пуля в барабане "кольта". Славный урожай. Набитые мешки один за одним укладывались в штабели, чтобы потом отправиться в Луизиану.
- Сэр...
Я обернулся. Пепел с окурка сигары упал на вощеный пол веранды.
- Чего тебе?
Негр переминался с ноги на ногу.
- Сэр, к вам пришли.
- Кого дьявол принес в полдень? - удивился я. - Ладно, зови. Быстро.
Черномазый исчез, хлопнула дверь и простучали босые пятки по ступенькам. Правильно. Тратиться на обувь глупо, она у них на ногах словно горит, даже если это деревянные башмаки.
Ветер качнул занавеску на окне.
Серый клубок пепла под моими ногами метнулся, словно живой, и рассыпался мириадом мельчайших хлопьев.
Жара.
Я снова отвернулся и стал глядеть на поле.
За спиной коротко скрипнула дверь, и тут же замолчала, словно я потерял слух. Кто-то остановился за моим креслом.
Потом я понял, почему не узнал старину Билла. На его сапогах, когда он своим широким шагом мерял дорогу, всегда звякали подковки. Но на этот раз я ничего не услышал.
- Никак, решил вернуть долг, Билли? - осведомился я и с хрустом задавил измусоленный окурок в пепельнице.
Билли снова раскашлялся - хрипло и надрывно.
- Со здоровьишком нелады?
- Сэм... - Хопкинс мялся, словно девица на выданье, никогда до этого не видевшая мужчины. Мне стало интересно, и я поглядел на него.
Билл Хопкинс висел за моим креслом в полуметре от земли. Виновато поглядывая то на меня, то на носки своих пыльных сапог. Один из них, продранный так, что виднелся грязный палец, болтался совсем рядом с моим носом.
Жара.
Эта чертова кукуруза точно сведет меня с ума.
Надо бы сказать ниггерам, чтоб пошевеливались.
И Билли... ах да, Билли.
Мне не привиделось. Пьянчуга Хопкинс и верно, парит рядом, словно чертов ангел. "А ну-ка, не богохульствуй, щенок паскудный!" - прикрикнул бы на меня дед, будь он жив сейчас. Только деда уже давно нет, и некому вдарить мне ложкой по лбу, чтобы мозги встали на место.
- Сэм... - снова прогундел Билли.
- Что? - вздрогнул я. - Что - "Сэм"? Что это вообще такое, Хопкинс?
Дверь на веранду скрипнула, и в щель просунулась черная голова с любопытно блестящими глазами. Увидев Билла, голова охнула и тут же дернулась обратно, от греха подальше.
- Закрой дверь! Плетей не получал? - рявкнул я бешено и почувствовал, что к лицу приливает кровь. Скверно. Не хватало еще грохнуться в обморок, словно воспитаннице пансиона на первом балу. Спокойно. Спокойно, Сэм. Спокойненько. Мир не обрушился, и старая отцовская Библия - вот она, по левую руку в комнате, лежит на секретере.
- А ну, сядь, - я глубоко вдохнул и почувствовал, что дурнота отступает.
- Не могу, Сэм, - прогнусил Хопкинс. Только теперь я почувствовал густой запах перегара, бьющий от него.
- Ах, не можешь? Сядь, Билл. Добром и памятью твоей достойной матери прошу. Или припомню, сколько ты мне должен...
Кряхтя и цепляясь за подлокотники, Билли Хопкинс угнездился в старом кресле. Я закурил новую сигару.
- Чертова подделка.
- Что? - не понял Билл.
- Подделка, говорю. Точно, не Куба. Так сигары там не крутят. Меня обманули.
- Сигары? - взвыл мой приятель. - Ты погляди на меня!
- Кстати. Рассказывай, что стряслось.
Хопкинс забулькал и заблеял. Он путал слова и жевал окончания - проклятый реднек, с такими я дрался в детстве до крови, пока поневоле не стал одним из них. Толстокожие созданья, и цель их сотворения Господом остается для меня тайной, поскольку кроме цен на табак и маис знать они больше ничего не хотят. Зато очень любят рассказывать страшные легенды, подслушанные от ниггеров, но ни за что не признаются, что это ложь от начала до конца.
Глупцы.
Хопкинс булькал дальше, а я постепенно начал его понимать. Из мешанины звуков родилась история.
- Сдается мне, Сэм, это был ангел. Просыпаюсь я у трактира, весь покрытый коркой грязи...
Отчего я не удивлен, подумалось мне. Где, ну где еще мог проснуться Пьянчуга Хопкинс? Конечно же, в грязи, от которой и произошел, дитя Адама.
- ...И вдруг - словно сияние с небес.
- Засияло вдруг? - не удержался я от ехидного замечания. Билл укоризненно глянул на меня своими налитыми кровью глазами и продолжил:
- Потерял я счет времени. А этот, сияющий, спрашивает - ты ли, мол, Праведной жизни Билл? Ну, я и кивнул - да отчего бы и не кивнуть было, Сэм, сам посуди, я в тот миг только и думал что об опохмелке! Он мне и говорит - знай, мол, Билл Перкинс, что ты избран Господом для вечного служения ему, и удостоен чести быть принятым в ангельский чин!
- Билл Хопкинс, - машинально поправил я, затянувшись поддельной сигарой. Горчит, дьявол ее побери, и скрутка не та, далеко не та.
- Нет, я точно помню - Билл Перкинс! - помотал головой алкаш. - Знай, мол, Билл Перкинс...
И тут до меня дошло.
- Стоп, - я прервал излияния Хопкинса на полуслове. Он обиженно пожевал губами, но у меня в мозгу уже словно зажгли керосиновую лампу.
- Билл Перкинс! Да это же Праведник Перкинс, что живет у холма Трех Королей! В жизни мухи не обидел, никому бранного слова не сказал. Вот уж точно - ангел!
- И верно... - Хопкинс изумленно уставился на меня. - Но как же так...
Я крепко подумал, прежде чем сказать то, что сказал вслед за этим.
- Знаешь, Билли, что я тебе скажу? Твой ангел здорово ошибся с фамилией.
- Ангелы не могут ошибаться! - неуверенно возразила эта ходячая бочка рома.
- Твой, однако же, смог, - чертова сигара дочадила до конца, и я выбросил ее с наслаждением. Потом встал и крикнул негра. Когда слуга снова появился в дверях, я коротко приказал ему:
- Запрягай. Едем к Трем Королям. А ты, Билл, заткнись, Христа ради.
Праведника Перкинса мы застали на смертном одре.
Он жил на южном склоне холма, в ветхой хижине, построенной, похоже, еще из обломков Ноева ковчега. Тощий как жердь и заросший по глаза белой бородищей старик лежал на застланном тряпьем топчане, сложив руки на груди. Я втиснулся в хижину, Билл Хопкинс остался качаться в дверях, словно воздушный змей.
У ног Билла Перкинса сидел какой-то человек. На шум он обернулся и поднял глаза.
- А... - процедил он, увидев Пьянчугу Билла. - Вот и ответ.
Когда я обратился к нему, я уже знал, кто это.
- Полагаю, вы не ангел.
- Далеко не ангел, - он покачал головой обреченно, и захлопнул толстую книгу.
- Значит...
- Значит, произошла ошибка.
- Накладочка...
- Мелкое недоразумение.
- И как же теперь быть?
- С кем?
- С ним, - я указал рукой на алкаша, мотавшегося в дверном проеме.
- Никак, - человек спрятал книгу в кожаную сумку и прищурил свои зеленые глаза с вертикальными кошачьими зрачками, - действие совершено и поправке не подлежит.
- А я? - горестно возопил Билли.
- А он? - я кивнул на Праведника Перкинса. Старикан, похоже, уже кончался.
- В ад, - пожал плечами человек с книгой.
- Но ведь это несправедливо! - вырвалось у меня. Чтобы успокоиться, пришлось полезть в жилетный карман за сигарой. Дрянь, конечно. Но лучше держать ее во рту, чем в руках.
- Несправедливо, - уныло согласился человек, - но утешайте себя тем, что пути Господни... и так далее.
И, прежде чем я успел что-то возразить, он сделал стремительное движение рукой над грудью умирающего, и исчез, словно бы крепко зажав что-то в кулаке. Праведник Перкинс страшно захрипел и обмяк, чернея на глазах. Мертвее некуда.
- Господи! - заорал Билли. - Я брошу пить, Господи! Только спаси!
- Не кричи, - я покачал головой и закрыл Перкинсу глаза. Столько лет, и все впустую. Вот уж точно, такого даже ниггеры не придумают в своих побасенках.
Делать здесь было нечего, и я вышел.
Ангелы ошибаются.
Я знаю это точно.
Но даже ангельская ошибка становится благой вестью.
Могу ли я так говорить? А почему бы и нет? Теперь мои письма брату в Новый Орлеан доходят туда быстрее быстрого.
Ведь я знаю самого быстрого почтальона южных штатов.