Столько лет поисков, разочарований, ошибок и почти утраченной надежды. И вот теперь он, Стефан Кройцфельд, еще недавно ученик в захудалой провинциальной школе магии, держит в руках... О-о, вы бы не поверили, профессор Зоненберг с кафедры прикладной демонологии, что держит в руках троечник, которому вы, профессор, рявкали: "Не лови ворон, Кройцфельд, бестолочь ты этакая!"
Стефан Кройцфельд, бакалавр магии, бережно погладил почерневшую от времени обложку старой книги. Не удержался и восторженно чмокнул эту самую обложку, но тут же сморщился и плюнул в сторону.
Книга омерзительно воняла. Тухлятиной, старой кровью, чем-то вообще уж невообразимым. Все, как и полагается, именно так и пахнут запретные гримуары, века пролежавшие в старых забытых гробницах, где их сжимали костлявые пальцы скелетов.
Правда, эту-то книгу Кройцфельд обнаружил на дальней полке вполне обычного букинистического магазина, но богатое воображение сейчас рисовало новоиспеченному бакалавру именно гробницы и катакомбы.
Вчера, еще не успев как следует обмять новенькую мантию выпускника, Стефан отмахнулся от зазывающих нажраться в хлам сокурсников ("Кройц, айда с нами в "Мантикору и Грифона", там телки сговорчивые и пиво не разбавляют!") и поспешил, комкая в руке бумажку с адресом, в лабиринт извилистых улочек Подзамчи. Там, трижды поскользнувшись на чьем-то дерьме, чудом избежав вылитых сверху помоев - блага централизованной канализации до этих мест еще не дотянулись - и отпинавшись от свиты в лице бродячих шавок, юный бакалавр постучался в дверь книжной лавчонки.
Дверь открылась, и на Кройцфельда вопросительно уставился крючконосый старик, перепачканный книжной пылью.
- Что вам... - заскрипел он, но Стефан многозначительно перебил:
- Извините за поздний визит. Но - я слышал, что именно в вашем магазине лучший выбор книг по ars magica... В том числе и таких, которые сейчас не издают.
- Кхм, - крючконосый подозрительно уставился куда-то за плечо Кройцфельда. Тот обеспокоенно оглянулся, но сзади никого не было. - Кхм, юноша, кхм...
- Кхм? - вежливо кашлянул в ответ Стефан.
- Кхм. Входите. Сегодня у нас санитарный день, но я вижу по вашей... кхм... мантии, что вы человек солидный.
Лязгнул засов и Стефан Кройцфельд, приосанившись, как и подобает "человеку солидному", шагнул через порог.
Небольшой магазинчик был битком набит старыми книгами, под тяжестью которых трещали полки и прогибался пол в тех местах, где были навалены груды толстенных томов в переплетах с металлическими застежками. Острый взгляд Стефана сразу увидел отключенную пожарную сигнализацию - криво повешенный датчик в углу не мигал красным глазком. Впрочем, в другом углу за столом красовался новенький ноутбук.
- Дороговато, понимаете ли, кхм... - объяснил поймавший его взгляд на сиротливо молчащую сигнализацию старик. - Уповаю единственно на милость богов.
- Ага... - неопределенно отозвался бакалавр. - Да славятся они... Знаете, меня интересуют совершенно определенные книги. У меня уже есть "Пнакотикские рукописи" и "Хтаат Аквадинген", так что, понимаете, что-то в этом роде...
Он умолчал, что "Пнакотикские рукописи" достались ему в совершенно отвратительной машинописной копии, где копирка была такого дрянного качества, что отдельные слова приходилось угадывать или додумывать самому. "Хтаат Аквадинген" и вовсе представляла собой груду листков без начала и конца, с похабными рисунками на полях.
Старик неожиданно внимательно глянул на Кройцфельда и побрел в дальний угол. Потом поманил посетителя узловатым пальцем, стоя у особенно неопрятной груды книг.
- Ищите здесь, молодой человек, - проскрипел он. - да-с, кхм, здесь. В последний раз я видел именно в этом углу первое издание фон Юнцта.
- Здесь? - поразился Стефан, оглядывая груду, выглядевшую так, словно книги сначала ел динозавр, страдающий расстройством желудка, а потом его мучительно тошнило. Юноша вздохнул, снял мантию и аккуратно свернул ее. Засучил рукава и ринулся в бой.
Через два часа он не раскопал и половины книжной горы, зато покрылся липкой и черной книжной пылью, назойливо въедавшейся во все складки одежды и в каждую пору кожи. Превратившийся в эфиопа, вроде тех, что прибывают галерами с далекого Юга, Кройцфельд упорно, подобно кроту, вгрызался в книги. Источником его энтузиазма служила та самая скомканная бумажка, на которой корявым и в принципе неразборчивым почерком профессора Зоненберга было торопливо начеркано что-то вроде: "Книж. лавка, ул. Кожевников, Подзамче, уникальное! изд. Абдул Аль-Хазр. "Некро..." Последнее слово превращалось в совершенно нечитаемую мешанину букв - видимо, профессор торопился.
Бумажку Стефан попросту украл со стола наставника в последний день перед выпускным экзаменом, когда пытался оправдаться перед Зоненбергом за прогулы. Под крики, проклятия и броски чернильницы Кройцфельд, пригибаясь, как солдат под обстрелом, выскочил из кабинета - но до этого мазнул взглядом по бумаге, лежащей на столе, потом схватил свой наспех дописанный дипломный труд, залитый чернилами, а вместе с ним - и записку профессора... Слова "Абдул Аль-Хазр." вспыхнули у него в мозгу, как молния. Конечно же, это был сам Безумный Араб Аль-Хазред, автор стократно проклятого "Некрономикона", о котором шептались старшекурсники и молчали преподаватели! Уникальное издание! Вот это удача! Оставалось только опередить Зоненберга, но насчет этого Стефан был спокоен - колченогий профессор, не расстававшийся с тростью, скоростью не отличался.
Внезапно бакалавр замер, не веря своим глазам. Очередной отброшенный в сторону том открыл почерневшую обложку, на которой в тусклом свете ламп еле виднелись вожделенные буквы "Некро..." Дальше все скрывала короста грязи.
- Она! - не сдержавшись, забитым пылью горлом каркнул Кройцфельд и прижал заветную книгу к груди, еще больше перепачкав некогда белую рубаху. Он выбрался из книжного развала. За спиной, точно ожидая этого, сразу показался хозяин лавки.
- Нашли что-то интересное? - спросил он.
- Да! - бакалавр протянул ему потрепанный том. - Вот... Это именно то, что я искал!
Старик взял книгу в руки, бегло пролистал и непонятно хмыкнул.
- Вы уверены? - спросил он, пожимая худыми плечами. - Это же...
Кройцфельд обиделся.
- Позвольте, я кое-что проясню, - сказал он надменно. - Перед вами - выпускник школы магии. Одной из лучших школ. Один из лучших выпускников. Мне ли не знать, что я держу в руках?
Про "лучшую" и "лучшего" Стефан, конечно, соврал. Школа была так себе - вечно без денег, которых не хватало даже на самые обычные учебники и на оплату аренды полуразвалившегося двухэтажного дома на окраине. Да и перебивался сам Кройцфельд с "удовлетворительно" на "хорошо с минусом" (и то в самые лучшие дни, когда преподаватели были в духе). Но сейчас он сам искренне верил в свои слова.
- Да я-то что... - поспешно уступил книготорговец. - Как скажете, ваша ученость. Однако вы же понимаете, что я не могу продать этот, в высшей степени выдающийся труд, за малую цену. Я прошу за книгу всего лишь...
И тут старик заломил такую сумму, что Стефан утратил дар речи. Следующие полчаса они яростно торговались. Хозяин лавки призывал в свидетели всех ангелов и богов, клялся, что будет непременно разорен и пойдет по миру голым и босым, если согласится скинуть цену хотя бы на медяк. Он даже пустил слезу, но Стефан, бренча остатками последней стипендии в тощей мошне, так же упорно стоял на своем и предлагал в несколько раз меньше. Наконец, утирая пот, с ненавистью и уважением глядя друг на друга, они ударили по рукам.
Потом Кройцфельд еще с час выбирался в темноте из опасного района, стараясь не оставить в грязи подошвы сапог, матеря на чем свет стоит и продавца, и всех книголюбов. Но душа у него пела - "Некрономикон", страшный и запретный, тяжело оттягивал сумку на боку.
Добравшись до дома, Кройцфельд перевел дух, аккуратно достал завернутую в чистую тряпицу книгу и положил ее на стол. Только потом он снял забрызганный грязью плащ и стянул с ног отсыревшие сапоги. Тяжело рухнув на табурет, Стефан схватил жбан с пивом и одним махом выдул половину, жадно глотая и проливая пиво на худую безволосую грудь. Потом опасливо взял черный том в руки.
Почуяв тот самый омерзительный запах, бакалавр магии вдруг мелко захихикал и тут же осекся - до того неприятным показался собственный смех.
- Ничего-о, - пробормотал он, - ничего-о... Скоро они все попомнят Стефана Кройцфельда! Все! Скоро я им покажу...
Что именно и кому он покажет, Кройцфельд и сам толком не понимал. Но твердо знал одно: теперь, когда в его владении оказалась книга, за которую многие маги отдали бы, не задумываясь, все, что угодно - он развернется вовсю, подчинит себе силы, о которых еще вчера и мечтать-то не мог. Нужно лишь начать. И начать прямо сейчас.
Дрожащими от нетерпения руками перевернув тяжелую обложку, незадачливый бакалавр с головой погрузился в невразумительные описания, завораживающие своей зловещей замысловатостью.
Странно, но "Некрономикон" больше походил на кулинарную книгу. Чудовищную, невыразимо мерзкую - но все-таки кулинарную, полную неких рецептов и примечаний к ним. Причем, все это было написано на вульгарной латыни с примесью того, что Стефан еле-еле опознал как древнеарамейский. Примечания к рецептам были еще более запутаны, чем сами тексты. Продираясь через варварское смешение языков, бакалавр чувствовал, как мозг медленно, но верно превращается в кашу.
Однако некий рецепт в середине книги, основательно заляпанной чем-то непонятным, ему все же удалось разобрать - благодаря кропотливой работе и нескольким словарям, один из которых до этого исправно служил подпоркой для колченогого стола. Судя по примечанию, это заклятие должно было "даровать бесконечное блаженство" тому, кто правильно его исполнит.
- Ну что ж. Начнем с бесконечного блаженства, - решительно тряхнул головой Кройцфельд.
Ингредиенты для заклятия оказались такими, что глаза бывшего студента вылезли на лоб. Вареная летучая мышь... гнилое акулье мясо... тюлень, фаршированный лежалыми чайками? "Да что, прах его побери, этот Безумный Араб навыдумывал?" - в отчаянии скрипел зубами Стефан, весь следующий день и остаток недели мотаясь по самым вонючим портовым лавкам. Продавцы гыгыкали и тыкали в него пальцами, а деньги окончательно закончились. Труднее всего оказалось с тюленем и чайками. Если хакарл, то есть подгнившее мясо акулы, нашлось в трюме одного старого парохода, то с тюленями в этом сезоне было как-то не очень.
Кройцфельд совсем уж было отчаялся. Но тут - о чудо! - одноглазый, заросший седой щетиной боцман с пакетбота "Галикарнас" сжалился над провонявшим экзотическими приправами бакалавром и отвел его к своему приятелю и собутыльнику, кабатчику совсем уже отвратительного вида. Тот, дохнув в лицо Стефану крепким перегаром, содрал с него остатки серебра за тушу тощего лахтака.
- Ну морской заяц, ну и што? - сипло заявил кабатчик в ответ на робкий вопрос Стефана насчет тюленя. - Ты, парень, будь спок - тот еще тюлень, отвечаю! Самый натуральный, блин, тюлень! Во, гляди - рыло евойное? Евойное. Шкура евойная? Точняк! Знатца, тюлень он и есть!
Поколебавшись, Кройцфельд махнул рукой и отвез лахтака на визжащей несмазанными колесами тележке к себе в подвал. Можно было начинать.
Постанывая от мерзкого духа, Стефан Кройцфельд варил адское зелье в помятом жестяном бачке. Подходящего чугунного котла не нашлось, а просить его у соседей баклавр не решился, памятуя о двухгодичной давности конфузе, когда один из неудачных экспериментов превратил в пыль взятый взаймы у медника Левона самогонный аппарат. Пришлось потуже затянуть пояс и долго отдавать монеты за хитроумный прибор.
К счастью, запах из подвала наружу почти не пробивался, да и дом Кройцфельда стоял на отшибе, в конце улицы - но редкие прохожие, случайно или по ошибке забредавшие сюда, все равно ускоряли шаг, торопясь отдышаться, бледные и вытаращив глаза. Наконец, после того как на третий день, в точности следуя рецепту, Стефан даже блевать перестал от безысходности - зелье оказалось готово.
То, что оно готово, бакалавр Кройцфельд понял сразу. Мерзкий запах усилился до невозможности, достиг своего пика и вдруг, в одно мгновение, куда-то делся, оставив после себя только легкий отголосок. Тошнотворная масса в бачке превратилась в прозрачный кисель с ядовито-зеленым свечением и принялась равномерно побулькивать. Оставалось только одно - в полночь вынести бачок под лунный свет и, стоя в предусмотрительно начерченном круге, произнести нужные слова. Эти слова Стефан заучивал старательно и долго, постоянно шевеля губами и повторяя про себя - но все равно не смог избавиться от ощущения, словно в горло попала рыбья кость, которую надо постараться выхаркнуть. Примерно так это звучало. "Ниахр"ргх клуф"фрххх мор"рпрх"гр абргрх"ратр кат"хулу фатагхн!" - мрачно думал Стефан, силясь ничего не забыть. О том, что означали эти подобия слов, он старался не думать.
Луна стояла в зените, ее мертвый свет беспрепятственно лился в комнату, минуя распахнутые настежь свинцовые переплеты окна. Посредине комнаты стоял жестяной бак, отсвечивая потусторонней зеленью. Нацарапанный на струганых досках магический круг был сплошь исписан красным мелом - здесь Стефан постарался от души и переписал из старых, не возвращенных в школьную библиотеку учебников почти все защитные формулы, которые знал.
Вдалеке городской колокол пробил полночь. Убедившись, что не забыл слова, Кройцфельд, запинаясь, произнес заклинание и приготовился к бесконечному блаженству. Он зажмурился и поудобнее уселся на стуле.
Блаженство не приходило. Недоумевая, Стефан приоткрыл один глаз. В круге сидело что-то невыразимое и ело из жестяного бачка что-то непонятное.
- А-а! - заорал Кройцфельд и обрушился со стула, размахивая руками.
- О-о! - замогильным голосом передразнило его невыразимое и с отвращением опрокинуло бачок. Зашипело, поднялся ядовитый туман, и зеленый кисель стал неспешно поглощать доски пола, проедая в них дыру. Невыразимое не спеша покинуло старательно начерченный круг и поползло... или еще как-то переместилось к оцепеневшему от ужаса бакалавру.
Оцепенел он не зря. Внешний вид существа был неописуем, в человеческом языке не хватило бы эпитетов, чтобы хоть как-то рассказать о постоянно и болезненно для глаза меняющихся формах, о невозможных углах, под которыми изгибалось тело - и тело ли это было вообще? Приблизившись к Стефану вплотную, существо уставилось на него множеством голодных глаз, хаотично разбросанных на выросте, который мог оказаться головой.
- Итак... - проскрежетало оно. Звук его голоса отозвался в черепе Кройцфельда, точно визг ржавой пилы, вгрызавшейся в лобную кость. - Я здесь, глупец. Я совсем рядом. Ты настолько отчаялся, что вызвал именно меня?
Стефан Кройцфельд отчаянно замотал головой, пытаясь выдавить хоть слово из вмиг пересохшей гортани. Невыразимое протянуло пучок гибких хлыстов-щупалец и почти нежно прикоснулось к лицу Стефана. Ощущение было таким, словно его полоснули по щеке раскаленной бритвой. Он задохнулся от боли, но зато почувствовал, что голос к нему вернулся.
- Нет! - закричал маг. - Я хотел невыразимого блаженства! Я все сделал правильно! В "Некрономиконе" было написано именно так!
- "Некрономикон"? - переспросило существо, очертания которого еще более исказились. - При чем здесь книга Безумного Араба?
- Но... она у меня... вот она! - заспешил Стефан, торопливо листая черный том.
- Спятил совсем? - обыденным тоном (если можно было назвать "обыденным" голос, болезненно вибрирующий в каждой клетке тела Кройцфельда) спросило существо и быстрым движением вырвало книгу из рук бакалавра.
Опешивший маг не нашелся, что ответить.
- Ты название вообще читал внимательно? Нет, конечно же - не читал вовсе. На обложке стерлись буквы. Но ты, слабоумное ничтожество, мог хотя бы заглянуть на титульный лист? - прошипело невыразимое. Пучок щупалец откинул обложку. - Читай, пока еще жив. Читай! Что здесь написано?
- Точно, слизняк. А вовсе не "Книга мертвых имен", за которую ты, конечно, выложил немалые деньги. Кстати, в той лавчонке действительно есть "Некрономикон". Но старик прячет его в сундуке и, это уж точно, никому не продаст и не покажет до самой смерти.
- Н-но... - заикаясь, выдавил бакалавр. - Но что в ней, в этой книге?
- В ней рецепты, - нетерпеливо пояснило невыразимое. Деревянный пол под его телом тлел и дымился, - да ты же это почти понял и сам. Какая книга еще может называться таким дурацким словом - "Некромномномикон"? Только сборник рецептов. Разнообразных, плохих и хороших. Рецептов мертвой еды. Той еды, которую не едят...
Стефан Кройцфельд даже не заметил, как существо оказалось совсем рядом, обдавая его резким кислотным смрадом. Опомнился и заорал во все горло он, лишь почувствовав прикосновение тонких щупалец, прожигавших одежду.
- ...еды, которая ЕСТ САМА! - взвыло невыразимое, вцепившись в Кройцфельда. Почти растворившись в немыслимой боли, бакалавр все-таки провизжал:
- Но блаженство! Мне обещали блаженство!!
- О нет. Не тебе, - отозвалось существо, уже поедавшее того, кто еще недавно был горе-учеником профессора Зоненберга. - Ты, как всегда, все перепутал, неуч. Переводить надо было лучше, учитывать нюансы языков. Мертвых языков, ха! Да, обещано бесконечное блаженство. Да, тому, кто ест. Но не тебе.
Бесполезная книга полетела в угол. Существо с хрустом откусило Кройцфельду голову, и, закатив от наслаждения все глаза, прочавкало: