- Ты вообще как? Готов был царствовать? - спросил дракон у рыцаря, удобно устроившегося в седле. Невозмутимый рыцарский конь на дракона никак не реагировал, продолжая с хрустом обгрызать кору с молодой березы. Глаза у коня были дикие и невыспавшиеся.
Рыцарь доел вареное мясо, завернутое в лепешку, облизал пальцы и только после этого посмотрел в глаза рептилии.
- Ну.
- Что - ну? - осведомился дракон, выпустив из ноздрей две струйки дыма, пахнущего угольной кочегаркой.
- Ну да, - лаконично ответил рыцарь, позвякивая застежками латной перчатки. - Готов. Только что толку? Чтобы царствовать, нужно жениться. На принцессе. В наше время отыскать принцессу, готовую сразу же бежать замуж, не так просто. Для этого она должна как минимум оказаться в трудной жизненной ситуации. Например, ее должен похитить дракон.
Дракон опустил голову и неопределенно хмыкнул.
- Дальше, - наставительно продолжал рыцарь. Злость в его голосе становилась все более ощутимой, - этот дракон должен запереть принцессу в одинокой башне - или в пещере на худой конец - обвиться вокруг этой башни и сторожить. Денно и нощно. Не реагируя на плач принцессы, просьбы о горячей воде и мыле, и только иногда подкидывая ей немного еды. Принцессы любят диеты.
Дракон продолжал упорно изучать землю под своими лапами, внезапно страшно заинтересовавшись каким-то сухим корешком. Рыцарь застегнул перчатку и со скрежетом пошевелил закованным в латы плечом.
- Что мы имеем в итоге? Дракон похищает принцессу. Притаскивает ее в башню. И прячет внутри, плотно закупоривая вход, чтобы она не могла вырваться.
- Все по плану... - невнятно пробормотала огромная рептилия.
- Точно, - согласился рыцарь с придыханием, напоминающим шипение забытого на огне жестяного чайника. - Еще как по плану. За исключением одной маленькой детали...
Внезапно он взорвался и стукнул рукой по луке седла. Конь на мгновение перестал грызть кору и тупо уставился перед собой. Дернул ухом и принялся за старое.
- Одной! Маленькой! Детали!
Дракон закрыл желтые глаза и весь пошел какими-то пятнами.
- Я всего ожидал, - так же неожиданно успокоившись, тихим ровным голосом продолжал рыцарь. - Подготовил запас еды. Воды. Одеяло даже. Шерстяное. Но кто мог ожидать... нет, кто тебя вообще надоумил...
Он спрыгнул с коня и, звякая, обошел вокруг березы. Зачем-то провел металлическим пальцем по истекающему соком стволу.
- Открой глаза, образина, - проговорил рыцарь. - Открой, не доводи до греха. Хочу видеть твои бесстыжие буркалы. Твои зенки тупые. Твои отверстия в толстом черепе, где мозга не было ни единой минуты твоей долгой жизни.
- Ну ты это... не очень-то... - буркнул дракон и завозился на траве. Но глаза все-таки открыл. Рыцарь с минуту очень внимательно смотрел в них. Потом отвернулся.
- Я так и знал, - сокрушенно сказал он. - Ни проблеска мысли.
Он тяжело взобрался на перекосившегося коня и взял в руку копье, до этого воткнутое в землю.
- Кто тебя надоумил, что это должна быть водонапорная башня на самом краю королевства? - с отчаянием в голосе спросил он. - Кто?
Дракон выдохнул язычок пламени и промолчал, крутя головой так, будто на нем был жесткий воротник, который его душил.
- Я скакал день и ночь, - совсем тихо сказал рыцарь. - Но она все равно уже размокла. Знаешь ли, эти принцессы, они не приспособлены для проживания в огромном баке, до краев заполненном водой. Тем более, в сезон, когда крестьяне сеют хлеб и постоянно льют эту воду на поля. Ты бы хоть поинтересовался, почему она с самого начала ни разу не закричала, что ли. Хотя, вероятно, она булькала.
Всадник тронул коня, с неохотой оторвавшегося от березы.
- Куда собрался? - вяло поинтересовался дракон.
- Куда-нибудь. К отцу принцессы мне точно лучше не возвращаться. Думаю, ты понимаешь. Что часть договора насчет оплаты я выполнить не смогу. По объективным причинам.
- Понимаю. Жаль, - дракон мучительно задумался. Потом, с трудом подобрав слова, сказал горестно:
- Я старался.
- Да уж. Прощай.
Дракон остался один. Спустя некоторое время он перевернулся на спину и остался лежать неподвижно, подставив живот солнечным лучам.
Водонапорная башня на пригорке булькала и гудела. Опять кто-то поливал свои поля.